Эфос: дитя фейри

Глава 1.

На Полулунных островах никогда не случалось Янтарного Дня. По календарю он, конечно, был, но двух солнечных дисков на небосводе не наблюдалось, что не могло не радовать малочисленных жителей. Вместо того, чтобы прятаться по домам и не вылезать из купелей, в которые Безликие рекомендовали подбрасывать тающий на глазах лёд, местные устраивали гуляния с кострами, тем более что деревьев для растопки было полным-полно.

Об островах ходило много баек: что сгинуть здесь можно, едва зайдёшь в лес; что племена устраивают жертвоприношения круглый год и не терпят гостей с большой земли; что на Полулунных обитает невидимый народ, который запудрит мозги и заведёт в самую чащу, где чужак будет лежать переломанной куклой на болоте и желать, чтобы его поскорее нашло дикое зверьё. Местная живность тоже была пугающей: когтистой, клыкастой и вечно голодной. Даже при встрече с безобидным ежом, как гласила молва, путник рисковал остаться без пальцев. Лес, который плотно обволакивал туман, звал к себе. Где-то в глубине его мерцал огонёк, притягивающий чужаков, словно ночных мотыльков, но куда ни отправься – повсюду мокрые стволы деревьев и склизкий перегной, кричащие: «убейся, сломайся, покалечься». А легенды добавляли, что, когда Боги сотворяли мир, они припрятали самых отвратительных созданий именно здесь.

Люди всех рас и сословий не раз предпринимал попытку сунуться на Полулунные, но царившее вокруг буйство моря непременно топило корабли возле берега, не оставляя исследователям шансов. Ненастная погода коконом охватывала острова, губя чужаков, но внутри, как в «глазу бури» было слишком тихо и безмятежно, что лишь усиливало страх незваных гостей. Те единицы, которые чудом возвращались на материки, как раз и привносили в мир слухи о местных ужасах.

Вполне возможно, что Фейт стала первой, кто решил здесь остаться добровольно. Не так страшат все эти байки, когда в Теракире императорские элементали танцуют вокруг хоровод смерти: сжигают заживо её соратников-мятежников, вмуровывают в землю, душат и высасывают влагу из тел, оставляя после себя высушенные мумии, а потом высокоранговые Девятки на службе у короны поднимают падших, заставляя повторно убивать тех, с кем Фейт бок о бок провела последние года.

На грани собственной смерти, когда девушка уже видела край савана Серой Тени, она сумела исчезнуть. Просто растворилась посреди бойни, моля об одном: пусть ни одна живая душа её не найдёт, бездушных – тоже видеть не желает. Все великие идеи, которые преследовала их армия (воинственный кружок по интересам), разбились об отряд элементалей. Фейт хотелось прожить долгую и спокойную жизнь, а она ввязалась в мутные схемы по цареубийству и спасению мира, наслушавшись чепухи про пророчества и избранности.

Только эта убогая избранность на протяжение всей истории ни к чему хорошему не приводила! Обычно чародеи могли крутиться только в пределах своего типа магии и жили при этом припеваюче, но у любого правила есть исключение. Девушка запросто могла вспомнить несколько ярких примеров: Проклятый (пусть Тень не примет его душу), Дилиан Хакки (что б его Хаят побрал), нынешний император Анвира (в целом, пусть тоже сгниёт где-нибудь поскорее), Фрей Гейр (предыдущий любимец фейри, поэтому нельзя клясть его вслух), Фейт Гилмор. История знала и других, только вот Боги словно уравновешивали их дар тем, что не давали прожить достаточно, чтобы об избранных узнал мир.

Фейт сама не до конца понимала, какое чудо отнесло её именно на Полулунные, прямиком в призрачные руки (лапы, отростки, щупальцы – там не разберёшь) фейри. С подобными ранами люди не выживают, сколько бы Безликих ни трудились над спасением, и всё же невидимый народец обладал совершенно иными методами лечения, а именно – никакими. Они не могли коснуться или наколдовать что-то, а только нашёптывали способы выкарабкаться. Если твоя воля достаточно сильна, то ты ухватишься за любую соломинку, даже за советы, которые противоречат всем современным формулам магии.

Фейт смутно помнила, как три года назад она вытаскивала крупицы силы со дна ядра под сводящий с ума шёпот, чтобы остановить кровь и упасть в небытие, залечить ожоги – свалиться в сон, срастить связки, кости – и снова в беспамятство. Приходилось пить воду из протекающего рядом ручья, собирать редкие ярко-красные ягоды с тех мест, куда дотягивалась рука, и передвигаться на локтях, когда еда заканчивалась. Когда проходил дождь, девушка лежала под струями и старалась дышать, сохраняя внутреннее тепло. Фейт не знала, сколько таким образом восстанавливалась и не до конца понимала, сумеет ли выжить. В какой-то момент стали слышны не только советы, но и ставки, когда она присоедиться к бесплотным фейри и на какую тварь будет похожа. Нынешняя Фейт даже была благодарна им, ведь описание многорукой, ползающей убогости без хребта и с сосущими хоботками вместо рта придавало некоторой мотивации выкарабкаться.

Увидеть чьё-либо лицо в призрачной деревне фейри стало сродни явлению Богов на землю, и оно не сходилось с характеристикой "дикие островитяне, приносящие жертвы". Мужчина-человек средних лет с многодневной щетиной, одетый по моде трехсотлетней давности: в светлых рубахе, штанах, кафтане и даже в ладных сапогах, был не меньше удивлён наличию самой Фейт. Глаза его округлились, губы задёргались, показывая то ли глубокий шок, то ли трепетание. Он рухнул на колени и положил впереди себя свёрток с чем-то ворочащимся и тяжело дышащим.

– Дитя фейри, прошу, помоги, – на грани немоты проговорил он.

Впервые после Теракира Фейт оглядела себя, оценивая, насколько дерьмово выглядит. Рёбра проглядывали в прорехах одежды (эти остатки вообще трудно было назвать одеждой), сосуды синей сеткой светились из-под полупрозрачной кожи, короткий чёрный ёжик волос, едва отросший после атак огневушек, безобразные ногти, покоцанные, обломанные, какие бы она никогда не позволила себе иметь дома, яркие шрамы, криво сросшаяся нога в районе голени (придётся повторно ломать). Вердикт: жива и ладно, но человек явно принял её за порождение невидимых уродцев.

Глава 2.

Малолетнюю Шестёрку звали Тесса – люди имели раздражающую привычку представляться, будто не понимали, что в имени кроется великая сила и одновременно опасность. Фейт, честно, старалась не стоять у неё над душой, но интерес перебороть не получалось. За три долгих года дитя фейри ни разу не видела чужой волшбы, и наблюдать с учётом новых знаний было слишком интересно. Тесса работала кропотливо и пока что не умела колдовать без пассов, которые дублировали каждую формулу, но усердства ей было не занимать. Она ломала язык на новых для неё переменных, неправильно ставила руки, и после ошибок сама себя поправляла. Сильная Шестёрка через лет пять вырастет – признавала для себя Фейт и самую капельку завидовала, ведь сама так не умела.

Спустя часы работы круглая металлическая пластина покрылась запутанной сетью светящихся знаков. Они пульсировали в такт, будто у Карты было своё собственное сердце, и Фейт не терпелось опробовать артефакт. Она прислонила палец к центру и мысленно бросила простенькое заклинание, по общепризнанной структуре огненное, но из практики должно было выйти что-то из Второго типа. Сразу же извлекла на свечу, и та вмёрзла в ледяной куб. Формула тем временем передвинулась во вторую долю Карты, и на лице Фейт сама по себе расплылась радостная улыбка.

– Работает, – хохотнуло дитя фейри. – Работает!

Тесса устало смахнула крупные капли пота со лба и тоже не могла сдержать удовлетворенного выражения.

– Я впервые делала что-то подобное, – смущённо сказала девочка.

– И ты огромная молодец, знаешь, – кивнула Фейт. – Теперь нужно отдохнуть и в путь.

– Нет! – замотала головой Тесса. – Бабуле нужна помощь, она не может ждать. Я выдержу дорогу, точно выдержу, ничего страшного.

Девушка вздохнула на такое упёрство, но обещание нужно было сдержать. Она спрятала Карту в пространственный карман и притронулась к груди Шестёрки, возясь с активностью ядра. Девчонка держалась из последних сил, чисто на силе воли. Не дай Боги, ещё отключится по пути, и что с ней потом делать, не тащить же на себе. Ядро было чересчур ослабевшее, даже ощущалось как надколотое, что было подозрительно, и Фейт надеялась, что это не из-за магии, вложенной в Карту, произошло. Энергия в малолетнюю магичку переливалась неохотно, приходилось аккуратничать, чтобы не переломать окончательно чужой механизм души, а едва ядро наполнялось, всё словно вытекало через трещины.

– Посиди минуту, – сказала Фейт, убрав руку, и полезла на полки. Она редко кого пускала в дом, но каждого посетителя передёргивало от предположений, что хранится в мутных банках. Алая жижа это кровь или закатка с ягодным соком? Причудливые клубни там или череп новорожденного? В бурлящей склянке кто-то дышит или это болотная гниль?

Девушка достала синий флакон, для себя так-то хранила на случай, если после очередного магического истощения будет валяться при смерти. Кучу времени на сбор ингридиентов потратила, но плевать, ещё будет время обновить запасы.

– Пей, – приказала Фейт. – На вкус отвратительное варево, но работает отменно. С тобой муторно возиться, а после него хоть восстановишься побыстрее.

Тесса пререкаться не стала. Кто вообще станет спорить с ребёнком невидимого народа? Выпила залпом, зажав нос, и хотела было выплюнуть, но Фейт с крайне осуждающим взглядом зажала ей рот и пришлось проглотить.

– Какое же это дерьмо! Ой! Извините! – сама заткнула себе рот Шестёрка, смутившись.

– Пошли, – отмахнулось дитя фейри.

Призрачного народца было не слышно, что самую малость удивляло. Случались дни, когда уродцы исчезали, гуляли по островам, а потом рассказывали о похождениях, но при виде гостей в деревне они всегда были тут как тут, первыми приветствовали их и обязательно вставляли с десяток комментариев. И всё равно Фейт отмахнулась от дурной паранойи, ей просто слишком тихо.

Двигались они с Шестёркой тропами, известными только самой Фейт, в обход болот и стоянок диких зверей. Ей понадобился целый год, чтобы научиться не застревать ногами в топях и не спотыкаться о корявые корни, вылезавшие из-под земли. Чужаку могло показаться, что они мнутся у одного дерева уже час и отойти не могут, а вот уже показался берег самого западного из Полулунных островов.

– Мы с бабулей живём на Крушащем.

Отлично – мысленно кивнула Фейт – значит, через один. К островам постоянно прибивало множество обломков кораблей, часть с собственного острова девушка руками должников перетащила ради постройки дома, но наибольшее количество древесины приносило к Крушащему. Чтобы не терять ресурсы и осуществлять торговлю, между островами века назад были построены монументальные паромы. Обычно на них сидели рулевые, требовавшие платы за свои услуги, а обязанности передавились чуть ли не по наследству, хозяева паромов постоянно совершенствовали своё детище и кормильца. Они добавляли каюты, обновляли механизмы, превращая понтон в рычащие махины, работающие на горящем топливе. И тем не менее был один нюанс: переправляться с Разломного на Западный, где обитали фейри, никто не решался. Здесь оставалась древняя палуба с тросами по обеим сторонам, которые приходилось перетягивать вручную. Благо, хоть расстояние было близким.

Руки неприятно ныли после переправы, и на обратном пути Фейт обязательно найдёт бесстрашного дурака, который её довезёт. Они только входили в поселение на Разломном, а ещё предстояло пройти несколько таких, пересечь невероятных масштабов мост над рекой внутри острова, потом снова деревни и только затем паром к Крушащему. Тесса тоже устала, она еле перебирала ногами и то и дело суетливо оглядывалась по сторонам.

– Что выискиваешь?

– Извозчика, – не задумываясь, ответила Шестёрка. – Нужно торопиться. Я того, заплачу, конечно. У меня есть деньги.