Ежедневная прогулка

Ежедневная прогулка

Дверь распахнулась. Не успев среагировать, Ха был резко стянут с кровати. Двое в военной форме крепко схватили его за руки, выхватив телефон, словно это была улика в серьёзном преступлении.

— Мама! Папа! Нет! Я никуда не пойду! — Ха вырывался, но безуспешно.

Его родители просто стояли, их взгляды были тяжёлыми. Никто не сказал ни слова. Решение уже было принято.

Исправительная школа. Название звучит безобидно, но какова реальность? Это место для наркоманов, игроманов, зависимых от телефонов — всех, кого считали "испорченными". Один раз туда попав, неизвестно, когда удастся выбраться.

Ха тащили, как мешок с рисом. Машина мчалась прямо в изолированную зону, окружённую высокими стенами, словно готовыми поглотить всех, кто оказался внутри.

Он стоял один среди холодных стен комнаты досмотра.

— Снимай всё. — Голос офицера был низким, приказным.

Врач подошёл ближе, его взгляд был равнодушен.

— Будь послушным.

В груди вспыхнула ярость. Не раздумывая, он взмахнул рукой.

Шлёп!

Громкий звук удара разнёсся по комнате. Врач пошатнулся, отступая назад, но Ха не успел ощутить ни капли триумфа, потому что…

— Разобраться.

Как только слово было произнесено, мощный удар пришёлся ему в спину. Его тело рухнуло на твёрдый пол, словно мешок с песком. Волна онемения прокатилась по позвоночнику. Всё тело на секунду свело судорогой, сознание затуманилось.

Тишина.

Тупая, глухая боль отдавалась в черепе, будто кто-то вырвал кусок его воспоминаний, оставив зияющую дыру.

Ха открыл глаза.

Больше не было белых стен. Больше не было врача. Не было солдат.

Только тусклый жёлтый свет падал сверху. Он попытался пошевелиться — и тут же осознал, что полностью обездвижен.

Он лежал на чём-то твёрдом и холодном. Каждый раз, когда он пытался двинуться, поверхность под ним будто отвечала странным давлением.

Ха опустил голову настолько, насколько позволяла ситуация. Одежда изменилась. Теперь на нём была толстая, грубая ткань, стягивающая его руки так сильно, что он уже не чувствовал пальцев.

Но страшнее всего было другое…

Семь ремней плотно обхватывали его тело.

Шея. Плечи. Грудь. Талия. Бёдра. Колени. Лодыжки.

Слой за слоем. Словно он был не человеком, а частью этого стола. Просто неподвижный объект, приколотый, как бабочка в коллекции энтомолога.

Дыхание сбилось.

Это не исправительная школа.

Но что это за место?

Дверь распахнулась.

Холодный порыв ветра ворвался в комнату, но он не прояснил разум Ха — потому что он уже был предельно ясен.

Мужчина вошёл. Тёмная военная форма, жёсткие складки ткани, шаги, с каждым из которых тьма в комнате становилась ещё глубже.

Он остановился рядом. Наклонился.

А затем рявкнул:

— 325! Повтори! Ты — 325!

Ха нахмурился, дыхание сбилось.

325?

Нет. Он — Ха. Он…

Грубая рука схватила его за подбородок, сжала так сильно, что боль пронзила челюсть.

— Повтори!

Он попытался вырваться, но его тело было зажато в семи ремнях.

Его рот был заперт, но этот человек всё равно требовал, чтобы он заговорил.

Невозможно.

Взгляд Ха упал на его руку. Один палец покоился на крошечном пульте управления.

Щелчок.

В ту же секунду холодный разряд пронзил позвоночник.

Тело дёрнулось. Это была не совсем боль — но что-то хуже. Оцепенение, пронизывающее каждую клетку. Грудь сжалась, дыхание вырвалось сквозь стиснутые зубы. Каждая нервная ткань в теле словно закричала.

По всей коже были приклеены электроды.

Наказание. За молчание.

Мужчина склонился ниже, его голос холодным шёпотом коснулся уха:

— У тебя два варианта.

— Первый — ты говоришь.

— Второй — мы продолжаем.

Ха тяжело дышал, тело всё ещё трясло от удара.

— Итак… 325? — он повторил. Голос был ровным. Терпеливым.

А его палец оставался на кнопке.

Ха стиснул зубы, пытаясь собрать мысли, несмотря на дрожь во всём теле.

Он сглотнул, напрягся и выдавил:

— Я — 325.

Тишина.

Мужчина посмотрел на него сверху вниз. Взгляд пустой.

— Где ты находишься?

Простой вопрос. Лёгкий.

— Я в исправительной школе… — Ха начал, но замер. Нет. Это неправда.

Вспышка образа. Комната. Тёплый жёлтый свет. Шорох телевизора.

— Нет… Я дома.

Мужчина слегка наклонил голову.

— Неправильно.

Он склонился ближе, его шёпот холодом прошёл по шее.

— Ты нигде.

Ха моргнул. Сердце глухо ударилось в рёбра.

Озноб пробежал по спине — не от страха.

От сомнения.

Где он?

Эта комната… исправительная школа… дом…?

Мужчина продолжил. Его голос оставался ровным, но каждое слово врезалось в сознание, как лезвие.

Он не торопился.

Он знал — скоро последние осколки разрушатся.

Он наклонился ниже, ледяное дыхание коснулось побледневшей кожи.

— 325.

Число. Ничего больше. Ничего меньше.

— Без местоимений.

Голос был ровным, но холодным, как скальпель.

— Без "я".

Его губы чуть дрогнули в подобии удовлетворённой улыбки.

— Без адреса.

Без места. Без исправительной школы. Без дома. Без чего-либо.

— Без определения.

Ничто. Никто.

Просто 325.

Он выпрямился.

Пальцы коснулись пульта, но на этот раз… кнопка осталась нетронутой.

Больше не нужно.

В глазах, скрытых под ремнями, больше не было огня.

Он не ответил.

Не на что было отвечать.

— 325 не задаёт вопросов.

— 325 не даёт ответов.