Его медвежий рёв

1. «Да»

Внимание!!!

Пожалуйста, не читайте данный текст, если вас могут травмировать сцены сексуального насилия над женщиной! Данная книга – художественный вымысел и создана исключительно для тех, кто хочет пережить острые ощущения без вреда для здоровья и семьи.

Некоторые сцены могут вызвать физическое отвращение, состояние тревоги, ужаса или моральное неприятие. Мои герои — чудовища и не образец морали! В реальности подобное поведение без взаимного согласия не является нормой и уголовно наказуемо!

Не рекомендуется страдающим от фобий, связанных с оборотнями.

_____

Он рассуждал о политике уже второй час. О том, какие плохие «они», о том, как всё просрали у нас. Да и вообще — все плохие, всё плохо, и только он один молодец. И, независимо от моей позиции, я молча сидела и радовалась лишь тому, что он говорил не про хоккей. Пока.

Солнце давно спряталось за мелькающую кромку леса, и теперь фары высвечивали полуистёртую разметку дороги, ведущей всё дальше в область. Я поездки на дачу не любила. Не столько даже из-за того, что ехать часов шесть, если без пробок, сколько из-за того, что Андрюха всякий раз находил там приключений. В общем-то, они почти всегда заканчивались пьянкой, от которой я пряталась на втором этаже, притворяясь, что сплю.

Честно говоря, я хотела отказаться сегодня, когда он заехал за мной после универа. Я знала, что у него какой-то очередной чемпионат, а значило это, что сегодня он и его деревенские приятели снова соберутся внизу и будут орать до поздней ночи. И пивом вонять, посудой греметь… А мне это ещё и убирать утром. Нет, так-то я уже объяснила, что не на ту напали, и они сами всё убирали, как проспятся. Но к тому моменту, когда они были готовы собрать мусор с пола и размазать тряпкой липкие лужи, я обычно уже была не в состоянии терпеть вонь и поднимающие линолеум тапки.

Не отказала я по двум причинам. Первая — потому, что я уже отказывала предыдущие три раза, и Андрюха обижался. А вторая — спор с подругой. Она настаивала, что мне уже давно пора стать женщиной. Мол, в двадцать один я даже по забугорным правилам совершеннолетняя, и быть девственницей в таком возрасте вредно для здоровья. И вообще, я уже должна активно прыгать по мужицким ширинкам, чтобы к тридцати нагуляться, и уже только тогда можно выйти замуж за того, кто больше понравится, чтобы начать плодиться. У неё вообще были странные взгляды на этот вопрос. Впрочем, мои тоже сложно было назвать обычными, но с чем я была согласна, так это с тем, что если не начну сейчас, то дальше будет ещё сложнее. И если с Андрюхой я не была готова создавать семью. По крайней мере, в данный момент. То вот избавиться от ненужной помехи уже было пора. И для здоровья, и для того, чтобы понять вообще, каково это?

Впрочем, сейчас я смотрела на него, на то, как он матерился на встречные машины, осуждая очередную «развалюху», «ведро», «пиндосский хлам» и просто «говно» всех разновидностей… На то, как смеялся, если видел женщин за рулём и утверждал что-то об обезьяне с гранатой, причём, на полном серьёзе. А потом орал из-за ямы, в которую бухнуло колесо, потому что не смотрел на дорогу, осуждая стиль вождения попутки. Я смотрела на него и всё больше думала, что, пожалуй, не сегодня. А скорее — вообще никогда. Дефлоратора найти всё же проще, чем постоянного парня. В крайнем случае, всегда можно заплатить «специалисту». А этот, хоть и знаком ещё со школы и в любви красиво признавался, и цветы дарил… Нет, не мой принц. Определённо. И даже на коня от принца не потянет.

Посмотрела на его профиль ещё раз. Ладно, горячиться не стоит. Андрюха симпатичный, долго и красиво ухаживал за мной, уже полгода терпел мои отказы и выслушивал истерики на эту тему. Ну разве я виновата, что боюсь? Да даже не боли или крови — нет. А боюсь, что просто стану обычной взрослой женщиной. Была согласна, что хватит тешить себя мечтами, и все эти книжки романтичные, на которых я выросла — всего лишь фантазии. Но решиться так и не могла. Хотелось, чтобы первый раз был особенным. И чтобы мужчина был — особенным. Чтобы ёкало от него…

— Да блин, Андрюх, смотри на дорогу! — не выдержала я, когда в груди ёкнуло, но, увы, от очередной колдобины, куда мы угодили колесом, цапанув днищем асфальт. Машина была не моя, но всё равно передёрнуло.

— Да ну не ссы, малая, — отмахнулся он. — Ты же знаешь, я профи. Не то, что эта курица. Во, видела? Видела? — И привстав на кресле крикнул вдогонку: — Резину смени, дура! — Повернулся ко мне снова, хохоча: — Видала? На летней ездит, тупая пизда! В декабре!

Я послушно кивнула, зная, что лучше не спорить. В общем-то, в данный момент он был прав, потому что погода портилась, и переобуть машину стоило, иначе можно попасть в аварию и подставить под опасность других. Но, во-первых, мы не знали причин, почему у попутчицы шины были неподходящие. Ехала она, кстати, вполне аккуратно и даже переключала поворотники, перестраиваясь с полосы на полосу, хотя, кроме нас, машин вблизи не было. А во-вторых, Андрюха всегда настолько радовался, когда был прав, что заткнуть его после такой вот «победы» было сложно. Я понимала, что у парней самомнение куда ранимее из-за вечных их соревнований и прочих социальных игр, и старалась относиться с терпением, но в такие моменты это было просто невыносимо.

— Так, короче, малая, прикинь, чё пиндосы учудили вчера… — продолжил он прерванное рассуждение и я, сделав внимательный вид и постаравшись отключиться от его монолога, снова уставилась на дорогу, терявшуюся в сумерках.

2. Неудачный «цап»

К двухэтажному домику на отшибе мы приехали уже почти к началу матча. Андрей рвал и метал! Я аж видела, как его разрывает изнутри два противоречащих друг другу желания, и даже было немного смешно. Хотя и боязно тоже.

Когда он спешно начал парковаться у калитки, я попросила:

— Андрюш, давай не будем сегодня спешить?

Он повернулся ко мне с таким упрёком на лице, что я аж охнула.

— Малая, ты же уже пообещала!

— О господи, что пообещала? Девственность? — Я хлопнула себя по лбу и не выдержала — тихо рассмеялась, но потом спохватилась и погладила его по руке: — Андрюш, успокойся. Я не говорю «отменить». Ты сегодня просто спокойно с парнями посиди, как обычно, расслабься, а завтра мы с тобой трезвые и после душа, как нормальные люди, ладно? Вон, там же Санёк уже в окне, да? — Я посмотрела на мелькнувшую за занавеской фигуру, и над крыльцом зажглась лампочка. — Вон, встречать уже идут.

— Малая, ну ты же не продинамишь в этот раз? — с сомнением спросил парень, и я покачала головой:

— Андрюш, для меня это — не предмет торга. Я просто не хочу впопыхах. Я хочу нормальный первый раз, с нормальным трезвым мужчиной. А ты же всё равно будешь сегодня нервничать, если ребята будут матч смотреть, а ты со мной, так ведь? Зачем мне тебе вечер портить?

На такую формулировку он закивал, с видимым удовлетворением. Портить себе вечер он точно не хотел. Тем более что Санёк уже шёл по дорожке к калитке встречать.

Вообще, дача когда-то принадлежала бабушке моей подруги. Той самой, которая про презики написала. Сейчас дом стоял пустой большую часть года, и она сдавала его нам в аренду за символическую стоимость, больше радуясь, что кто-то приглядит, и не придётся ехать самой несколько часов в этот медвежий угол. Раньше мы ездили сюда исключительно женским коллективом, чтобы спокойно отдохнуть и перемыть косточки мужикам различной степени реальности, начиная с однокурсников и заканчивая звёздами и героями кино и книг. Но постепенно к четвёртому курсу почти все обзавелись парами, и сперва нашу компанию стали разбавлять их партнёры, а после всё как-то разладилось, и теперь приезжали только мы с Андреем. Я — чтобы отдохнуть на природе от городской суеты, он — чтобы выпить с мужиками пива, поесть шашлыки и посмотреть хоккей.

Одна моя подруга считала меня за эти поездки дурой. Мол, как девушка может с мужиками оставаться в доме одна? Но я всегда отвечала, что Андрею я доверяю. Он не воспользовался мной. Ни когда я лежала пьяненькая наверху в первую нашу поездку, захмелев с одного бокала. Ни когда гостил у меня в общаге во время каникул, и в комнате больше никого не было. Ни даже в тот вечер, когда пригласил меня на свидание, и оно оказалось на одной из туристических загородных баз, где можно снять небольшую избушку и уединиться. Даже тогда он принял мой отказ и не стал принуждать. А друзей его я не боялась — у них был свой кодекс чести, и девушка друга для них считалась неприкосновенной. Собственно, думаю, поэтому Санёк даже шуточки пошлые при мне старался не отпускать в мою сторону. Что не останавливало его в отношении других девушек.

Мы вышли из машины, поздоровались, я застегнула куртку, выдохнув клуб пара, и огляделась. Дом на отшибе села, позади лес, а звёздное морозное небо с огромной полной луной затягивает тучами. Вроде синоптики обещали на сегодня снег. Хорошо бы, значит, будет не такой сильный минус. Но тёплые угги и лыжные штанишки мне бы всё же пригодились — хорошо, что на втором этаже лежат запасные.

— Ого, как вас много! — удивлённо воскликнула я, когда мы втроём с Андрюхой и Саньком вошли в уже насквозь прокуренный и провонявший пивом дом.

Мужики стали здороваться, пожимая моему парню руку, я же удостаивалась кивков и иногда узнающих улыбок. Троих ребят, включая Санька, я знала — с ними мы обычно всегда пересекались на наших посиделках. А вот другие трое за столом оказались новенькими. Санёк представил одного из незнакомцев как ещё одного Андрюху. Тот оказался старшим братом кого-то из наших, остальные — друзья друзей. Собственно, обычное дело в мужской среде и среде болельщиков, но лично я, увидев руки в наколках, решила, что буду держаться от новеньких как можно дальше. Байкеров и неформалов я любила, севших из-за неточностей бюрократической системы допускала, но тут у мужика чуть ли не на лбу было видно, что это реальный уголовник. Нет, так-то я верила, что шанс на искупление есть у всех, но вот желание… не всегда имеет место.

Поздоровалась и пошла наверх ополоснуться и переодеться. И продышаться, а то хоть топор вешай!

Назад выходила в самой уродливой одежде, какую нашла: растянутые треники с начёсом и заплатой на заднице, на футболку широченный свитер буро-розового цвета с люрексом, который не только был модным в Девяностые, но и, судя по запаху, был в них же куплен. Ноги сунула в резиновые бабкины сапоги с меховыми унтами внутри. Не столько для тепла, сколько для того, чтобы не замочить тапки в лужах пива на полу — мужики вечно расплёскивали, когда махали руками во время острых моментов игры.

Когда спустилась, поняла, что это был верный выбор одежды — состояние ребят было уже очень «воодушевлённое». Матч был в самом разгаре, и если с верхнего этажа их вопли и мат казались громкими, то здесь я морщилась и борола желание закрыть уши ладонями.

«Так, я сейчас сделаю быстрый цап и сбегу назад», — решила я, глядя в сторону стола, где лежали закуски. Там же должен был быть мой бокс с ужином, который Андрей по моей просьбе купил по дороге, когда мы заезжали в кафешку пообедать. Но «быстрый цап» не получился, потому что меня заметили, и знакомые руки сделали «цап» меня.

3. Пари

Дом казался пустым. Но почти сразу я поняла, что это лишь на первый взгляд — снизу раздавались неясные разговоры. На улице стояла тьма, фонарь потух, а взошедшая в зенит луна выглядывала между редких облаков, добавляя пейзажу таинственности. Похоже, ребята разошлись по домам, как обычно. Храпа из-за стенки не раздавалось, значит, мой Андрей ещё не лёг и сидит внизу у телевизора. Но кто тогда с ним?

Взяла телефон — три часа ночи. Неудивительно, что такая тишь. Село спит давно, а наши «хоккеисты» закончились вместе с матчем. Натянула треники, свитер и бабкины сапоги. Взяла телефон и, подсвечивая себе дорогу, вышла из комнаты. Лестница была скрипучей, но это только для тех, кто не знал, как наступать, а вот я вполне тихонько спустилась до санузла и зашла внутрь. Внимания на меня не обратили, и тихий разговор продолжился. Похоже, в карты опять играют? Могут, Санёк любитель, да и мой парень азарт вполне разделял. Надеюсь, хоть не на деньги, а то продует же! Уже было пару раз, что выручала его, когда он в онлайн казино проигрывался, и я тащила ему из общаги борщ в кастрюльке, чтобы было на чём дотянуть до зарплаты.

Сонно присела на холодный унитаз, потом с досадой глянула на открытое окошко, ведущее на задний двор, откуда залетали мелкие сухие снежинки, но вставать не стала — быстрей пожурчу и уйду. Закончила с делами, встала к умывальнику и включила воду, чтобы ополоснуть рот. Вспомнила, что не почистила зубы на ночь и решила воспользоваться моментом, раз всё равно не спится. Прикрыла окно и, старясь не сильно долго держать во рту ледяную воду, принялась за процедуры.

Кто из парней остался, не знала, но вели они себя мирно, и если и раздавались резкие возгласы на повышенных тонах, то это всё равно не шло в сравнение с тем, что вопили они пару часов назад. Я под такое засыпать уже привыкла. В общаге и не под такое приходилось ночевать, так что я привычно занималась своими делами, надеясь лишь на то, чтобы среди оставшихся не было того «уголовника». Чем-то он мне очень не нравился. Скорее всего — взглядом. Другие скрывали, возможно, из уважения к моему Андрею, а этот же пялился прямо, похотливо и как-то давяще. Как на тесто, которое бы не прочь взять руками и скрутить в нужную ему рогулину.

Прополоскала рот после пасты, умылась, вытерлась и сладко потянулась. Как-то бодрее даже стало. Сейчас выйду, если там наши, то, может, с ними чуть посижу хоть. Если не задохнусь. Проверю, чтобы Андрюшка не продул всё на свете. Да и спать ему пора уже. Завтра-то суббота, но он у меня фрилансер, и придётся доделывать заказ, который из-за поездки не сдал вовремя. Впрочем, суббота уже наступила. Как и я. В говно. По крайней мере, когда я вышла, нога вляпалась во что-то крайне похожее по текстуре, и я с отвращением стала разглядывать неизвестную массу в свете фонарика. Оказалось — оливье. Кто-то уронил контейнер, и он боком лежал, плавно впитываясь майонезом в коврик.

— О, малыш! — раздался пьяненький голос Андрюхи. — Иди ко мне, малая.

Я послушно подошла, стараясь не думать о том, как завтра всё это убирать, и меня поймали под колени и заставили сесть на ручки.

— Андрюш, не надо, — попросила я и соскользнула на диван рядом. Ойкнула, вытащила из под бедра пустую банку и положила её рядом к остальным под низкий журнальный столик. — Ну вы и накурили тут! — И хихикнула: — Уши не завернулись ещё?

Вокруг столика раздалось одобрительное посмеивание, и я смогла различить в полумраке ночника лица. Все незнакомые. И «уголовник» тут же. «Так, кажется, я пошла», — подумала я, но виду не подала. На всякий случай сгорбилась, потом некрасиво почесала щёку, копируя жест небритого сантехника дядь Пети из общажной команды. Чуть подумала, отхлебнула чудом оказавшегося на столе лимонаду прямо из бутылки и открыто и громко отрыгнула газики. Чтоб уж наверняка.

Мужики радостно загоготали, и я вместе с ними. Похоже, получилось, и теперь я — свой пацан, а не женщина, которая под одеждой — распутница такая — голенькая. Впрочем, наткнувшись на тяжёлый взгляд тёзки моего парня, стало не по себе. Нет, не получилось. Надо ещё стараться. А лучше валить побыстрей.

Глянула на расклад, на замусоренный стол и смятые купюры. На деньги играют. Надо уводить благоверного! Но блин, если позвать, то надо ж чем-то приманить. Андрюха сейчас точно не пойдёт сам, но не девственность же предлагать? Тем более когда он пьяный, а внизу сидят эти — подозрительные и незнакомые.

Не выдержала и закашлялась. Дым коромыслом, все волосы провоняют! Нет уж, пойду-ка я сама, а он взрослый мальчик.

— Э, малой, ты куда? — Андрей откинулся на спинку, задрав голову и провожая меня взглядом, а я, стараясь аккуратно вытянуть руку, которую он всё ещё держал, сказала:

— Спать пойду. Ты бы тоже шёл, а? — Морда у него стала сладкая, и я поспешила пояснить: — У тебя там в комнате уже всё постелено, иди. А я спать хочу. Давай, Андрюш. — И, стараясь побороть отвращение от перегара, наклонилась чмокнуть его в губы.

Манёвр сработал, и он выпустил руку, чтобы перехватить мою голову, но был слишком пьян, и я оказалась быстрее. Вывернулась и показательно затопала к лестнице. Уже думала, что обошлось, но в этот момент «уголовник», который отходил к холодильнику, как-то очень ловко перекрыл мне путь и, вперившись налитыми кровью зенками, сипло сказал:

— Да чё ты кипишуешь? Посиди с нами, ща туда-сюда, ну ты чё? Не ссы.

— Малыш, я так тебя люблю! — раздался вопль с дивана, и Андрюха начал неуклюже вставать. — Я тебя так люблю, малая! Мал, ну ты чё? Иди ко мне.

4. Медвежий рёв

Забежала в сарай, сдёрнула тулуп и понеслась к дыре в заборе. Успела протиснуться в тот момент, когда со стороны дома послышались глухие удары. Похоже, ломятся в туалет. «Пиздец!» — поняла я и побежала, с ненавистью думая о снеге. И задерживает, и следы оставляет, у-у-у-ус-сука!

Когда сзади послышались голоса, я уже сорвала дыхание и молилась лишь о том, чтобы скорей показалась дорога. Луну как назло скрыли тучи, и теперь направление разобрать не выходило вовсе — бежала лишь по памяти, надеясь, что не собьюсь. Лёгкие обжигало ледяным воздухом, щёки пекло, в тулупе было жарко и тяжело, но при этом под него задувало и хотелось запахнуться плотнее. В общем, бежать в такую погоду было совершенно отвратительно.

Но выбора у меня не было. У мужиков были фонарики, чёткий след и нарастающий азарт погони, а у меня была фора. В целом, шансы равны, и сейчас важно не сдаваться. Ни за что не сдаваться!

О том, что меня изнасилуют, я уже догадалась. Нетрудно сообразить, после всего, что я услышала. А уж теперь, после того как я их разозлила и распалила, заставив преследовать меня как дичь, шансов договориться просто нет. Самым обидным было то, что, судя по крикам, мой Андрюшка бежал с ними. Его стыдливое молчание на фразу, что от девочки не убудет, до сих пор сжимало грудь горечью, но если слёзы и лились у меня из глаз, то точно не по причине душевной боли — не до неё. Сейчас я спасала и свою честь, и своё здоровье, и, возможно, жизнь тоже. А дорога всё не появлялась и не появлялась.

Ближний ствол резко высветило светом фонаря. Тут же с другой стороны.

— Ах ты сука! — раздалось совсем рядом. Запыхтело, закряхтело, но я не оборачивалась, а сделала очередной рывок, по движению капюшона поняв, что в последний момент вырвалась из запоздавшего захвата. И как они подобрались так близко?! Вроде же только позади были метрах в двадцати!

Не обращая внимания на дерущее морозом горло и вырывающиеся стоны и всхлипы, побежала из последних сил. Сапоги и так вязли в припорошенных снегом кустарниках, и я надеялась лишь на то, что преследователи тоже запутаются. Но, похоже, я забрела куда-то не туда. Совсем не туда.

— А-а-а-а!!! — завопила я, что есть мочи, понимая, что не уйду. — Помогите-е-е-е!!! А-а-а!!!

Нога зацепилась за какую-то корягу, и я повалилась в снег, не прекращая кричать, стонать и плакать, понимая, что всё — добегалась. Шансов нет. Мозг начал лихорадочно соображать, как поступить теперь? Подчиниться? Сделать вид, что пошутила? предложить отсосать всем по очереди? Нет, не выйдет. Их четверо, все злые, а мы в лесу. Остальные точно не будут на морозе ждать, когда я им письки обслуживать буду. Скорее уж растянут и во все щели сами… обслужат. И дай боги, чтобы я это пережила, а не померла от кровопотери. Вряд ли хоть кто-то будет церемониться со мной. А уж всякие болячки, про них и говорить не стоит! Андрюха хоть чистенький, по прошлой работе сдавал анализы весной, а вот остальные мерзавцы могут быть носителями чего угодно, вплоть до СПИДа, сифилиса или ещё чего-нибудь такого, от чего можно кони двинуть мучительно.

«Так, а если их перессорить друг с другом?» — пронеслось лихорадочное, пока они тянули меня на себя, а я отчаянно цеплялась за тонкий ствол, не прекращая жалобно вопить. Сапоги рванули, один слетел, второй остался наполовину. Тут же кто-то перехватил меня за талию и потянул вниз штаны. Кожу обожгло морозом, а под животом и бёдрами колко отозвался снег. Я взвизгнула и резко отпустила, группируясь и падая набок. Зажмурилась от света фонаря и взмолилась:

— Андрюш, ты обещал, что будешь моим первым!

«Так, кажется, есть контакт!» — поняла я, осознав, что мой вопрос заставил мужиков задуматься. Как минимум, у них включился мозг, и сейчас можно попробовать как-то выйти из ситуации. Ещё бы знать как! Я же не дипломат, не психолог и не спецназовец! Откуда мне знать, как заговаривать зубы пьяным разгорячённым насильникам?

Но мне повезло, и Андрюха заговорил сам:

— Ну малая, ты сама виновата. Теперь прости, мне пришлось уступить ребятам. Сама понимаешь, карточный долг платежом красен.

— Что? — опешила я. Но быстро отбросила размышления на постороннюю тему и взмолилась: — Андрюш, но неужели ты отдашь меня им? Ты же мой родной! Мы же столько вместе пережили!

Под задницей лежал снег, и я пыталась одновременно со словами натягивать штаны, но обступившие меня мужики, стояли на штанинах, и получалось так себе.

— Ты, пизда, зубы не заговаривай, — прохрипел «уголовник». — По-хорошему пойдёшь — ласково будем, не пойдёшь — тут по кругу пустим. Поняла? Э? Поняла меня?

Он дёрнул меня за волосы, и я взвизгнула:

— Поняла!

Меня рывком подняли, больно ухватили под локоть, а чья-то мокрая лапа схватила меня за голую ягодицу. Я обернулась и увидела в косом свете совершенно отвратительное животное рыло со стекающей изо рта слюной и стеклянными глазами. И Андрюха, и «уголовник», и третий незнакомец выглядели похоже. И вот это они? С ними будет мой первый раз? Тот, который я представляла себе так долго, мечтая о чём-то волшебном, полном искренних чувств? Впрочем, тут чувства у меня точно были искренними — животный ужас и отчаяние. И омерзение, да. Пожалуй, стоило быть осторожнее в формулировке своих желаний.

Вырываться не стала — не было ни сил, ни надежды. В моём положении уже поздно на что-то надеяться. Но всё же лучше позволить этому случиться хотя бы без сильных травм. Если не сопротивляться и не возбуждать их ещё больше, всё может кончиться быстро, и может, я даже смогу сбежать и…

5. Капли крови на снегу

Мужик вопил, как свинья на живодёрне. Верещал, срывая голос! Кровь стыла в жилах от его воплей, но он слишком быстро замолк, и я в темноте увидела, как фигура вытянулась в непропорциональную кляксу, и из верхней острой части грузно вылетело что-то длинное, рассыпающее крупные жирные капли. Р… рука?! Это человеческая рука оторванная?!

В этот момент у меня что-то переключилось в мозгу. Эмоций не осталось, мыслей тоже. Я, не закрывая глаз, встала, натянула на задницу мешающие штаны, а потом развернулась и понеслась прочь! Прямо в носках по сугробам!

Сколько и куда бежала, не знаю. Очнулась от второго отдалённого крика. Такого же отчаянного, такого же полного ужаса и боли. Обернулась и услышала ещё один! Тот же? Или медведь задрал следующего? Не стала даже думать, а бросилась дальше.

Куда бежать, уже не понимала. Направление потеряла окончательно, небо снова затянуло снежными тучами — не видно ни луны, ни звёзд, ни зарева от трассы или села. Споткнулась и поняла, что окончательно выбилась из сил. Огляделась, стуча зубами, а затем сухо разрыдалась. Я не знала, где я. Я не знала, куда идти. Звать на помощь некого, по следам возвращаться нельзя. Сапог нет, ноги уже не чувствую. Всё — капец. И всё равно я бы не согласилась оказаться там, где сейчас зверь доедал моих насильников. Боги, просто жрал человека! Живого человека!

Сознание поплыло, и я схватилась за дерево. А следом замерла, холодея — откуда-то из чащи раздался одинокий щелчок. Как если задеть нижнюю сухую ветку боком. Большим и мохнатым.

Раскрыла рот и стала хватать воздух. «Лишь бы потерять сознание, лишь бы потерять сознание и не чувствовать, когда он начнёт меня рвать!» Колени задрожали, челюсть со стуком начала дробить зубы друг о друга. Я вглядывалась в светлеющее пространство между чёрных стволов и не могла понять, действительно ли зверь настиг меня? Или это просто фантазия?

«Щ-щчолк!» Я вскрикнула и посмотрела в сторону.

Он был здесь.

В двух метрах от меня возвышалась чёрная, текучая клякса, и в темноте я видела белёсые всплывающие облачка пара из огромной раскрытой пасти. Из-за собственного дыхания, всхлипов и стучащего в висках сердца я даже не услышала, как он подошёл. Колени подогнулись, и я рухнула в снег, плача и больше всего мечтая лишиться чувств. Но если боги и смотрели на меня сейчас, мольбам не вняли, потому что я продолжала слышать, продолжала ясно ощущать!

Затрещало, захрустело ближе, в лицо пахнуло горячим дыханием, и тут же я почувствовала мокрый настойчивый нос на виске. Зверь прошёлся мордой по моей брови, ударил переносицу, тут же переместился в сторону шеи, но я инстинктивно сжалась, поэтому он вернулся к лицу. Обнюхал волосы, сжатые в кулачки пальцы, потом переместился ниже, и я ощутила, как он пихает меня в бок под рёбра, похоже, пытаясь забраться под тулуп. Не вышло, и он снова вернулся нюхать лицо, резко выдыхая и фыркая.

Я завыла. Звук вышел прерывистый из-за дрожи и стучащих зубов. Заскулила и, раскрыв рот снова, стала сипло дышать, мечтая провалиться в обморок. Тишина. А следом внезапное над ухом:

— Тш-ш-ш… — Кулачки накрыло что-то тёплое. Я не сразу поняла, что это похоже на ладони. — Тш-ш-ш… — Повторилось почти у самого лица, и я взглянула вперёд.

На меня смотрел человек. Голый, здоровый, стоящий на одном колене передо мной. В тусклом свете на бледном лице я могла различить лишь тёмные глаза и брови, слегка выделяющийся оттенком по сравнению с остальной кожей нос, полураскрытый рот, и длинные лохматые волосы вокруг. Человек погладил меня по запястьям, и я наконец-то ощутила дурноту и… окончательно «уплыла».

Дальше сознание проявлялось урывками. Меня качало, я слышала то треск, то чьё-то дыхание, то скрип снега под ногами. Было жутко холодно, но у меня не хватало сил даже сжаться. Даже дрожь уже прошла.

Мне казалось, что я умираю. Всё постепенно меркло, пропадало. Но потом перестало. И начало появляться тепло. Мягкое, укачивающее, будто в детстве, как при температуре под сорок. Не представляю, сколько я так пробыла в болезненной полудрёме. Мне было то чуть легче, то снова наваливалось забытьё. Иногда становилось хорошо и уютно, появлялось какое-то томление в теле, но затем оно проходило. Пару раз я могла запомнить прикосновение к губам чего-то гладкого и пила. Не знаю что. Только глотки помню, и что легче становилось.

В следующий раз, когда я осознала себя, вокруг было темно, а в паху так приятно тянуло, что я застонала. Жаркое пространство тоже ответило низким стоном, и я ощутила на себе что-то давящее, душное. Оно шевелилось и дышало на ухо, плавно покачиваясь, а в тишине снизу раздавался ритмичный мокрый звук, будто кто-то монотонно что-то пережёвывает с открытым ртом.

Томление усилилось, и я наконец опомнилась. Во мне что-то было! Что-то там, внизу! Кто-то что-то делал со мной. Новое, непонятное. Отдающее приятным дискомфортом.

Пару минут мне потребовалось, чтобы прийти в себя и наконец осознать, что со мной делали. Я с мужчиной! Меня прямо сейчас кто-то трахает! Насилует! Всовывает свой хрен без зазрения совести! Аккуратно, медленно, но с удовольствием, без поспешности, будто делает это не первый и даже не второй раз.