Его недоступная одноклассница

Пролог

- Машенька названивает! - злится Серега, в очередной раз не беря трубку.

- Правильно! Не отвечай! Родит ненароком! - кричит Вадик, ловко крутя руль.

Серега злится не на любимую и беременную жену. А на всю ситуацию в целом.

Мы несемся в погоне за преступником. Во всяком случае, мы так считаем. Почти год работы и, кажется, мы вышли на след. В лесу и лесополосах стали регулярно находить убитых девушек. Молодые и внешне привлекательные. Убиты одним выстрелом в затылок. Предварительно их ставили на колени. Это не убийство из любопытства. Не убийство с целью грабежа или изнасилования.

Это устранение ненужного.

Среди убитых девственницы и нет. Блондинки и брюнетки. Большая часть с заболеваниями сердца, с сахарным диабетом или с другими хроническими патологиями. Была даже девушка с эпилепсией. Большая часть девушек опознана. Среди них и скромницы, и ведущие ранее разгульный образ жизни. Вывод напрашивается один - кому-то они стали неугодными. От них избавились вот таким варварским способом. Просто вывезли в лес и застрелили. Кому только они стали неугодными?

Год работы и мы, кажется, вышли на след. Приехав в логово предполагаемого преступника, которое находится в ангаре заброшенной базы, столкнулись с побегом. Быстро запрыгнув в машину, мужчина дал по газам. К слову, мы не приехали его задерживать. У нас нет доказательств его вины. Мы просто предполагаем, что он один из членов банды. То, что действует целая банда, стало понятным не сразу. Но сейчас мы в этом уверенны.

Подобная неожиданная реакция подозреваемого вынудила нас пуститься в погоню. Раз рванул от нас, значит, есть что скрывать. Мы уже сообщили в отдел о преследовании. Наши ребята будут работать в ангаре. Нам же нужно не упустить хонду, в которой сидит человек, способный пролить свет на загадочные убийства.

Летим на красный с включенной сиреной. Лишь бы не сбить кого. Преследуем уже больше двадцати минут. Выезжаем в пригород. Сворачиваем на проселочную дорогу, а дальше в лесополосу. Конец января, снега много, но дорога здесь проложена автомобилями.

Смеркается. Боимся упустить.

Внезапно машина останавливается. С водительского места выбегает мужчина. Он бежит в сторону от машины по сугробам. Мы за ним наперевес с пистолетами.

Не успеваем много пробежать, как слышим позади нас сигнал автомобиля. Я и Серега оборачиваемся, Вадик продолжает бежать за беглецом. Тот замешкался на сигнал авто, обернулся, чем помог себя схватить. Вадик вовсю надевает наручники. Мы же с Серегой наблюдаем, как за нашей патрульной машиной встал внедорожник. Он и сигналит нам.

Что это? Отвлекающий маневр?

Мысли проносятся вихрем в голове, когда я вижу, как стекло водителя опускается и появляется дуло глушителя. Он целится.

В Серегу…

Слышу сзади, что Вадик спустил курок и хочет выстрелить в водителя, но тот быстрее. Моя же реакция мгновенная…

Чувствую жгучую боль в области ребер с правой стороны. Слышу выстрелы. Палит Вадик, сидящий верхом на задержанном.

Ноги подгибаются. Начинаю падать…

Внедорожник уезжает, дав задний ход. С чувством пронесшегося холода в груди вижу номера автомобиля.

Вот это поворот…

Чувствую крепкие руки под спиной. Они смягчают мое падение.

Миг и я лежу на снегу. Холодно. С правой стороны. Пуля прошла на вылет.

- Леха! Ты как?! – это кричит Вадик.

Серега нависает сверху и теребит меня за плечи:

- Зачееем?! – он взбешен.

- Ради семьи. Ты ей нужен…

Перед глазами становится темно. На мгновение перестаю слышать ругань пацанов.

Хлопок дверью. Я в машине. Оглядываюсь. На заднем сиденье.

Слышу вой сирены. Теперь виртуозно несется Серега.

За окном стемнело. Моргаю. Открываю глаза.

За окном появились огни. Какое-то мерцание.

Мы в городе. Значит, скоро будем в больнице.

Еще раз моргаю. Открываю глаза и вижу в окно машину скорой помощи.

Слышу звук открывшейся двери.

- Врача! – кричит Серега.

Странно, но боль не чувствую совсем.

Вижу, как передо мной появляется белое пятно. Еще одно…

Меня начинают тормошить. Это меня так вытаскивают неаккуратно…

Моргаю. Уже ничего не слышу.

Резкий свет в глаза. Открываю их. Что-то круглое светит в лицо.

Проваливаюсь.

А хорошо быть подстреленным. В агонии начинают сниться самые заветные сны. Да такие реальные…

- Лешик…

Мой Рыжик передо мной. Плачет.

Не плачь, Ириш.

Все будет хорошо.

Глава 1

- Мой Лешик...

Шепчу и плачу. Не могу сдержаться. Никогда не видела его в таком состоянии. Раньше мне казалось, что нет ничего хуже, чем видеть его пьяным. Я ошибалась...

Лучше бы ты сейчас был пьян и кутил с какой-нибудь красоткой, у которой ноги от ушей. Чем так...

Бледный, худой, с отекшим лицом...

Светлые пшеничные волосы - единственное темное пятно на этой больничной постели. Лицо слилось с белыми простынями. Губы синие и безжизненные.

Как давно я тебя не видела так близко. Хоть такого тебя разглядеть повнимательней. Морщинки появились. Видимо, много хмуришься. На меня злишься...

Как хорошо, что мне удалось вырваться к тебе. Хоть сейчас почувствовать твоё тепло. Беру его за руку. А она холодная. Будто ледяная совсем. Нехорошие мысли начинают закрадываться в голову, но звук подключенного аппарата вселяет уверенность. Уверенность в том, что ты поправишься.

И опять я стану для тебя недоступной...

- Леший... Лешик мой любимый...

Будто хмурится. Не хочет, наверное, меня видеть. Правильно, я же ему столько горя принесла. Как бы я ни пыталась отбрасывать мысли, что Леша не женился не из-за меня, а по каким-то другим причинам, ничего не получается. Все время думаю, что я ему всю жизнь испортила. Убила веру и надежду в светлые чувства. Перечеркнула все добрые начинания своим предательством.

Слезы сами катятся по щекам. Каждую ночь я тебя вспоминаю... Наше прошлое. Светлое и еще безоблачное. Каждую ночь всхлипываю. Не могу так больше жить. Но буду терпеть. Это мое личное наказание на всю оставшуюся жизнь.

- Поправляйся Лешик...

Шепчу ему напоследок и стараюсь тихо уйти. Выйдя из палаты, сталкиваюсь с Сергеем и Машей. Это друг Леши с женой. Чудесные люди. Им достаточно просто молчать и посмотреть на меня с пониманием, чтобы я осталась спокойной. Мой Лешик в надежных руках.

Уже ночь. Доезжаю до дома и еще с четверть часа сижу в машине, не решаясь идти домой.

Не хочу.

Несмотря на то, что это квартира моих родителей, она давно стала для меня чужой. Да и не только квартира.

Семья чужая.

Но здесь есть и моя вина. Не было у меня желания из кожи вон лезть, чтобы всех сплотить, чтобы вырастить из сыновей достойных людей, чтобы по выходным выбираться с семейными веселыми посиделками. Пустила все на самотёк. Не живу, а проживаю.

Но руки на себя наложить боюсь. Не хочу повторять путь отца. Грех это.

Все же решаюсь идти домой. Стараюсь зайти тихо, как мышка. У меня получается, но это все равно не помогает.

Резкий свет бьет в глаза.

- Явилась? Бегала к своему менту? Не сдох он там ещё?

В том, что Стас в курсе происходящего, не удивлена ни капельки. Скорее всего за мной шпионят его псы все эти двадцать лет. Уже двадцать три...

- Не дождешься, - говорю я с вызовом и тут же получаю хлесткий удар по щеке.

Ничего. Не в первой. Я всё выдержу.

- Ты, мразь, ещё мне дерзить будешь?!

Стас в ярости. Бьет меня наотмашь так, что я падаю. Он ругается себе под нос, а затем хватает меня за волосы. Поднимает, больно затянув локоны в своём кулаке. Ставит меня на колени перед собой так, что я практически уткнулась ему лицом в ширинку.

- Ты знаешь, как получить прощение, - цедит мне в лицо, одновременно расстегивая штаны.

Смотрю на него снизу вверх с той ненавистью, с которой, наверное, людей и убивают. Почему я этого ещё не сделала? Все просто. Если бы я была уверена, что его псы прикончат только меня в качестве наказания, сделала бы это много лет назад. А скорее всего сразу.

Но от моих действий зависят жизни дорогих мне людей. Не родственников, но самых дорогих, которые у меня остались на данный момент.

Шорох в коридоре.

Черт.

Леся...

Ты что здесь забыла?!

Стас уже оголил свои причиндалы и практически тычет мне ими в лицо. Я-то привычная, но тебе видеть подобной картины не нужно.

- Чего смотришь? - Стас не с претензией к ней обращается, а наоборот, по-доброму. Но его последующие слова убивают во мне всю надежду на человечность этого гада. - Присоединяйся! Мама вот любит пожестче. А с тобой я буду мягок.

Леська и без того напуганная увиденным, спешит скрыться в комнате сына. Стаса же ситуация забавляет и он смеется во весь голос, не боясь разбудить сыновей.

- Что-то я разошелся. Хочется брать тебя громко и вольно. Давай уединимся, - он склонился ко мне и шепчет теперь в ухо.

Он поднимает меня за волосы, но я подчиняюсь. Ничего. Я сама иду на это. Все двадцать лет. Тянет меня в свой кабинет.

И дальше. За стеллаж с книгами.

А здесь...

Здесь его личная комната, в которой он уединяется со мной. Комната без окон. С качественной шумоизоляцией. Я даже не интересовалась, сколько денег он вбухал в ее переоборудование. Мне здесь другая роль отведена.

- Давай сама! Без прелюдий! – командует мне Стас, и я начинаю раздеваться.

В комнате темно, лишь тусклый свет немного помогает ориентироваться. Но я и без света найду все, что мне нужно для его извращенных фантазий.

Переодеваюсь в черный латексный костюм, который оставляет мой зад практически голым. На интимном месте молния. Но, надеюсь, сегодня она не понадобится. Надеваю на голову маску кошки.

Мои формы идеальные. И в любой бы другой момент я с удовольствием поиграла в эти игры. Но только с любимым мне человеком…

Интересно, а Лешке бы подобное понравилось?

Костюм кошечки – вполне. Но вот все остальное.

Стас включает камеру, которая тут же установлена в нужном для нас с ним положении. Отрегулирована высота штатива, угол наклона камеры. Все в полной мере охватывает кровать. Кровать с металлическим кованым изголовьем, к которому можно прикреплять наручники. И меня с ними.

Включается тихая музыка. Все как в лучших борделях.

Я в них бывала одно время… Когда Стас требовал от меня секс втроем. Вот только все его внимание было приковано ко мне. Поэтому он оставил эту затею.

Глава 2. 1986 год

Сентябрь в самом разгаре. Листва пожелтела, опала и создает красивые разноцветные сугробы. Школьники выходят на обязательные субботники с радостью. Им нравится во время уроков собирать листья в кучи. Но вот после уроков эти же кучи листьев специально разносятся по прилегающей к школе территории. Дворнику школы поручено охранять убранную площадку. Да только он не может справиться с многочисленными шкодниками.

Начало учебного года, как всегда прекрасно. Если бы только не одно но… Это вечные хулиганы-ученики. В 3Б классе таких два. Бродский Алексей и Глинников Дмитрий. Только вчера директор школы вызывал их родителей для разговора по поводу разбитого окна. Сегодня они уже успели запереть завхоза в его кладовой. По словам мальчишек, у них это получилось случайно. Сначала они закрыли его, а потом у них ключ потерялся. На счастье самого завхоза в его кладовке хранились все инструменты, поэтому он сам себя вызволил после часа ожидания, который был потрачен мальчиками и их классным руководителем на поиски заветного клада.

- Бродский! Глинников! – кричал директор в своем кабинете. – Зачем вы заперли завхоза?!

- Пошутить хотели…

Среди этих двоих всегда отдувался и оправдывался только Леша Бродский. Дима больше молчал перед директором и учителями. Но уже дома родители с ним обходились жестче, нежели мама Алексея. Любовь Семеновна воспитывала паренька одна. Два года назад она осталась вдовой с двумя детьми на руках – с семилетним Лешей и пятилетней Лизой. Она ругала сына за провинности, но быстро отходила, поскольку считала, что по взрослению он станет ее настоящей опорой. И Леша обещал, что всегда будет ей помогать. Он и сейчас в свои девять помогал матери по дому. Ходил за продуктами, готовил вместе с сестренкой ужин, стирал свои вещи, иногда и форму сестры, потому как она в силу возраста не справлялась с грубой тканью. Вот только в школе о Леше знали все – от вахтера до директора. И каждый раз ждали очередную подлянку.

- Бродский! Глинников! У меня от вас уже вся голова седая! – каждый раз кричала на Лешу и Диму учительница сразу по приходу в класс из кабинета директора. – Я как никогда жду вашего выпуска! Пусть в старшей школе с вами учителя мучаются! Тюрьма по вам плачет!

Леша и Дима стояли перед всем классом и слушали в пол-уха очередную ругань учителя. Им всегда было стыдно. Но стыд этот быстро притуплялся, поскольку уже на следующий день все повторялось вновь. Лишь иногда на день учителя могли вздохнуть спокойно. Но только на день.

- Садитесь на свои места! – крикнула учитель, проследив, чтобы парочка друзей не села вместе. В противном случае урока не будет.

Мальчишки сидели на самой последней парте, на разных рядах. Но и это зачастую не спасало от хулиганистого характера.

- Услышу или увижу ваши переглядки, выгоню из класса!

- А вы все ругаете мальчишек?! – раздался голос директора, который важно зашел в класс.

Он уже успокоился после случившегося и пребывал во вполне веселом настроении.

- А как тут их не ругать?! – начала выговаривать учитель, но тут же осеклась. – Хотя, мне кажется, все бесполезно…

Она обреченно махнула рукой на мальчишек.

- Я вас сейчас порадую! – воскликнул директор. – Входи!

Он кого-то подозвал. Того, кто стоял за дверью и не входил.

- Знакомьтесь! Сомова Ирина. Ваша новая ученица и ваша одноклассница. Ее папа военный, поэтому Ирина не смогла прийти с начала учебного года.

Директор был настолько рад приходу в школу новой ученицы, что даже учительница удивилась этому. Поняв настрой начальства, приняла новенькую с отдельными почестями.

Ирина. Девчушка с длинной рыжей косой до пояса. Немного веснушек на щеках. И большие глаза. Ирина улыбалась. Она не боялась менять школы. Это было уже не один раз. Вот только сейчас девочка всерьез отнеслась к своим одноклассникам. С ними ей придется пройти путь до конца. Она не знала, что произошло с работой отца, но девочка обрадовалась, что теперь им не придется переезжать из одного военного городка в другой. В столице Ирине понравилось. Во-первых, она большая и находится не в тайге. Во-вторых, здесь много магазинов и прочих развлечений.

- Ирина, садись на понравившееся тебе свободное место, и мы начнем урок, - произнесла учитель сразу, как только директор удалился. – Вон Соня у нас сидит одна.

Соня сразу подобралась в надежде, что новенькая выберет ее. Леша смотрел на новенькую и переглядывался с Димой. У него уже созревал план, как можно подшутить над такой длинной и рыжей косой. Ирина была единственной рыжей девочкой в классе. Не просто рыжей, а какой-то огненно-рыжей. Это забавляло больше.

Ирина сделала несколько шагов в сторону свободного места рядом с Соней, но потом передумала и прошла дальше. Она выбрала свободное место рядом с Лешей. От действий новенькой в изумлении остался весь класс.

- Ну… Хорошо… Так! Начинаем наконец-то урок!

После окончательного вердикта учителя все погрузились в учебники. Только не Леша. Нахождение рядом с ним новенькой спровоцировало какое-то странное чувство. Почему именно с ним?

- Привет, - начала тихонько шептать ему Ира. – Меня Ирина зовут. А тебя как?

- Леша.., - даже голос у мальчика осип.

- Давай дружить.

Ира улыбнулась Леше. Ее лицо стало таким красивым, что Леша невольно застыл, рассматривая ее веснушки на щеках и немного курносом носике.

- А почему ты решила дружить именно со мной? – спросил невольно мальчишка, понимая, что теперь ему придется сложно в его шутках.

- А у тебя чуб длинный. Его дергать можно, - улыбнулась Ира и с силой дернула Лешу за чуб.

Глава 3

Как же у меня все болит. Не нужно было вчера столько пить. Вспомнить бы причину вчерашнего кутежа. Хотя, когда нам с пацанами нужен был повод.

Слышу знакомый храп. О, я что у Сереги ночую? Как Машенька нас вчера не выставила? В ее положении нельзя дышать нашим перегаром. Серега завывает конкретно. Помню, как мы его хотели из казармы вытащить. Прямо с кроватью. Настолько он нам мешал.

Эх, хорошее было время, хоть и страшное. Страшно было под пулями ходить, но вот в мирской жизни боли и страха как-то больше.

Пробую открыть глаза. Чувствую сильную боль во всем теле. Странно. Меня вчера били что ли?

Через дикую боль в теле все же открываю глаза. Надо мной белый потолок. Стены какие-то белые. Глазами осматриваю комнату.

Машенька. Так все-таки я у Сереги?

- Алексей, ты очнулся? - кидается ко мне Маша настолько резво, насколько это возможно с ее животом.

Удивительная женщина. Она нас с Вадиком всегда зовет полным именем. Вот только недавно перестала говорить нам "вы". Почему? Говорит, что из-за уважения.

Я хочу спросить у Маши, где я, но меня перебивает громкий всхрап Сереги.

- Маш, как ты с ним живешь? С ним же не отдохнешь, - я пытаюсь говорить бодрее, но получается плохо.

Машенька смотрит куда-то в сторону. Потом опять на меня и улыбается. В глазах огонек.

- А я уже без этой песни и спать не могу.

Все-таки повезло Сереге. Зачастую про женщин говорят «успеть запрыгнуть в последний вагон». А тут он запрыгнул. Да еще и урвал не просто порядочную девочку, но еще и сильную, бойкую, стойкую. Я когда на нее смотрю, мне хочется ее обнять и пожалеть. Но боюсь Серега это не правильно расценит. Вадик до сих пор на него в шутку зуб точит, что в свое время друг его так ловко провел.

- Как ты себя чувствуешь? – шепчет мне тихонько Маша.

- Как-будто по мне каток проехал. Ранил, но не добил, - пытаюсь улыбаться и держаться бодрячком.

- Это хорошо, что не добил.

Вспоминаю произошедшее. Начинает болеть в правом боку. Лучше бы не вспоминал.

- Давно я здесь?

- Вчера все произошло. Тебя Сережка сразу сюда привез. Прооперировали. Всю ночь ты спал, - Машенька старается улыбаться, но видно, что она устала.

- Ты здесь всю ночь что ли просидела? – невольно начинаю понимать что и к чему.

- Да. Сережка тоже сидел, пока не уснул.

Вот же сумасшедшая женщина. В ее положении и всю ночь перед койкой больного и чужого человека.

- Спасибо тебе, - Машенька будто понимает мои мысли.

- Да брось ты, - улыбаюсь я ей. – Из моих кто был?

- Все были. Даже лишку…

Тон Машеньки меняется на какой-то заговорщицкий.

- Это как это? – уже с опасением спрашиваю я.

Маша с несколько секунд помолчала и тихонько выдала:

- Я тебе сейчас покажу. Сам догадаешься. Только тихо! Сережка велел мне ничего тебе не говорить.

На этих словах она встала аккуратно с кресла, подошла к входной двери в палату. Что-то пошептала и обернулась. Лицо ее было взволнованным, глаза опечалены.

Что это?

Машенька смотрит на меня жалостливыми глазами. Аккуратно и тихо подплывает ко мне. Встает со стороны ранее отодвинутого кресла. Присаживается ко мне на кровать. Берет аккуратно мою руку, бережно и даже нежно гладит мою ладонь. Я начинаю паниковать, когда Машенька прикладывает мою ладонь к своей щеке и пускает слезу. Скупую такую… Но в то же время трепетную и запретную в данной ситуации для нас с ней.

- Маш, ты чего? – кажется, я задал вопрос, шевеля одними губами.

- Я не Маша, я Ира…

Меня дважды ударяло током. Помню эту боль с одновременным вздергиванием всего тела. Сейчас я ощутил тот самый удар током…

Я не просто вздрогнул! Я взлетел над кроватью!

- Ира?! Она приходила?!

Кажется, я напугал Машу. Она ошалело смотрит на меня, кладет мне руку на лоб и с силой давит вниз, чтобы я не дергался так сильно.

- Тихо ты! Сережку разбудишь. Получу я сейчас от него, - шепчет Маша, опасливо озираясь куда-то назад.

Я понимаю, что Серега где-то спит, поскольку его храп не прекращается ни на минуту.

- Так приходила Ира? – опять спрашиваю, боясь уже услышать отрицательный ответ.

- Приходила, - Маша утирает слезу, усаживается удобно в кресло. – Приходила. И по руке тебя гладила, и плакала. Я сразу поняла, что это не просто одноклассница.

Видимо Серега рассказал своей жене о моей Иришке. Хотя ни Вадик, ни Серега ее ни разу в глаза не видели. У меня есть фото моей девочки еще со школьного выпускного. За это время она сильно изменилась.

- Когда она приходила?

- Поздно уже было. Твои ушли, Сережка улегся на диван, я заняла позицию смотрящего, - улыбается Маша. – И тут входит красота. Жгучие рыжие волосы, осанка прямая. Я аж позавидовала ей. Молодец.

Маша искренне восхищается моей Иришкой. Вот же. Они бы нашли общий язык. Подружились бы. В любой другой ситуации. Но…

- Не говори Сережке, что я тебе рассказала про нее. Он сказал, что новость о ней тебе навредит. Твоему состоянию. А мне кажется, наоборот. Вон как ты приободрился.

Скажу честно, что действительно после слов Машеньки у меня настроение поднялось. Даже боли меньше стало.

Слышим, как храпун просыпается. Он медленно встает с дивана, который я теперь могу видеть, слегка приподнявшись над подушкой.

- Выспался?! – кричу на друга грозно и громко.

Серега аж вздрогнул от неожиданности. Но тут же быстрым шагом дошел до меня.

- Ты проснулся?! – смотрит друг на меня ошарашено и счастливо одновременно.

Мы рывком пожимаем друг другу руки. Но Серега не выдерживает и кидается меня обнимать, насколько это возможно сейчас.

- Леха…

Теперь я в глазах друга вижу слезы. Сговорились они что ли с Машкой? Вот что значит, муж и жена – одна сатана.

- Ну тихо, тихо. Не плачь, я куплю тебе калач, - начинаю я шуткой успокаивать друга.

- Кстати о калачах, - подхватывается Машенька. – Пойду врачу скажу про твое пробуждение. Можно тебя сейчас бульоном накормить или нет?

Глава 4

Вхожу в кухню. Еще не рассвело. Только-только рассвет просеивается через темные тучи. Конец января. Наверное, пойдет снег. В этом году много снега. Люблю зиму. Можно в снежки поиграть. Раньше с Лешкой всегда в снежки играли, с горки катались. На взирая на возраст дурачились, как могли. Обожаю Новый год.

Обожала…

И зиму любила раньше.

Сейчас же вся моя жизнь одна сплошная темная туча.

Ничего не радует. Даже дети и их успехи, которые и не считаются их заслугой. А так. Приобретение за папины деньги.

- Ирина Львовна, вы уже встали? – слышу за спиной голос Дарьи.

- Да, Дарья. Я уже встала.

Вру, не краснея. Я давно научилась этому трюку. Оказывается, люди не хотят слышать правды. Желают жить в неведении, но чтобы им было хорошо. А почему, собственно, я говорю о каких-то других людей? Я сама стала такой. Сама себя обманываю. У меня семья.

У меня семья?

Разве это называется семьей?

Разве у соседей сверху или снизу так проходят семейные утренние посиделки за завтраком.

- Вам кофе сварить? Или вы дождетесь завтрака? – опять вопрошает Дарья.

- Не нужно. Я дождусь завтрака.

Я привыкла не спать. Не спать ночами. Не могу уснуть рядом с этим чудовищем. Осознаю, что это сугубо мой выбор. Осознаю и признаю. Поэтому себя убить хочу. Уже много лет об этом задумываюсь.

Детям я не нужна. Им хорошо живется рядом с отцом. Лишь бы деньги были. Лишь бы у них в карманах безлимитные карты всегда находились. Личный водитель. Красивые девочки. Которые сами прыгают в объятия.

- У вас что-то случилось, Ирина Львовна? – интересуется заботливо Дарья, видя, что я продолжаю стоять у окна, не шелохнувшись.

Она давно все понимает. Возможно, даже видит. Как Леся вчера. Искренне мне сочувствует. Пытается завязать разговор, хочет пожалеть. Вот только я не поддаюсь.

Никому себя жалеть не позволю!

- Ничего не случилось, Дарья. Я просто плохо спала ночью.

Чеканю я твердым голосом и сажусь за стол на свое место. Смотрю на столешницу. Изучаю каждую щепку, которая была использована для изготовления мебели. Они красиво расположены. Будто их специально выкладывали в одну сторону.

Дарья прекращает мои думы, покрывая стол красивой белой скатертью. Постепенно на столе появляются блюда с сэндвичами, канапе, нарезки фруктовые и овощные. Смотрю на это изобилие и понимаю, что моя семья любит вкусно покушать.

А чего им не любить-то?

У них в жизни все хорошо.

У меня тоже. Для них.

Первыми к столу выплывают Женя с Лесей.

Женя. Мой старший сын. Копия своего отца. Усвоил главный принцип жизни – большие деньги достаются нечестным способом. Хочешь жить красиво? Рискуй, подкупай, уничтожай. Поэтому в свои двадцать один год парень не учится, а беспрекословно выполняет все поручения отца. Дошел ли он до убийства? Не знаю. И знать не хочу.

Леся. Его девушка. Убью, сучку, если посмотришь на меня еще раз таким жалостливым взглядом. Такие как ты жалеть не способны. Странное явление, но пара уже год вместе. Зачастую Леся остается у нас. Девушка пафосная, привыкшая к большим деньгам. В свои девятнадцать попробовала все косметические процедуры. Поэтому сейчас выглядит словно кукла-вуду. Но сыну это нравится. И таким же упырям безмозглым тоже. У Леси полно поклонников, чем она и цепляет Женю. Вот уж настоящий собственник. Сказал, что будет его, значит, будет его. А любовь и чувства – дело второстепенное. Не захочешь? Заставим.

- Хай, пипл!

Максим. Макс. Мой младший сын. Плюхается за стол, жуя жвачку так, что я вижу ее цвет. Еще в детстве я ему делала за это замечание. Сейчас стараюсь подавить в себе рвотный рефлекс и абстрагироваться от этого парня. Он потерянный совсем. Ему всего семнадцать. А гонора и чувства превосходства поболе, чем у отца. Типичный мажор. Он уже заказал отцу подарок себе на совершеннолетие. Что? Понятия не имею. И даже неинтересно. Очередную крутую тачку, но уже с правами, наверное. Учиться на права? Зачем? Такие не учатся. Ни на права, ни в образовательной школе. Макс заканчивает городскую гимназию. По документам. По факту приходит туда и шпыняет всех своих одноклассников. Достается и учителям, которые боятся слова ему сказать. Из друзей у него всего пару парней, которые более или менее показывают высокий статус своих родителей. У них денег меньше, но по гонору на учителей не отстают от Макса. На том и сошлись.

- Доброе утро, семья!

Вот он. Мой самый главный враг по жизни. С которым я ничего не могу поделать. Ни полюбить. Ни убить.

Стас обходит стол, останавливается возле меня и пытается поцеловать меня в щеку. По инерции отстраняюсь.

- Мама как всегда не в настроении, - резюмирует Женя.

Все смотрят на меня с осуждением. Вот только во взгляде Леси сегодня я вижу новые нотки. Сожаления.

- Я не спала ночью, - пытаюсь говорить твердо и жестко. Не могу я быть доброй и пушистой. Сломали меня. Переформировали.

- Только не рассказывай почему, - улыбается Стас своей крысиной улыбкой.

Боже. Какой же ты мерзкий.

- Во старперы дают! – восклицает Макс, который сидит рядом со мной.

Автоматически даю сыну подзатыльник. С силой.

- Э, мам, ты чего?! – возмущается сын.

- Чтобы не забывался.

- Пааап, чего мамка дерется?! – как всегда ищет поддержки у отца.

- А ты рот свой поменьше открывай, - поддерживает меня Стас.

- Да. Нам у старперов этих поучиться нужно, - ухмыляется Женя.

Леся толкает его в бок. Прекрати смотреть на меня такими глазами!

- Ну что, Дашуля-мамуля! Завтракать-то мы сегодня будем или нет?! – восклицает Стас, разглядывая зад нашей домработницы замыленными глазами.

- Несу, - Дарья тушуется.

Не раз я видела, как Стас домогается нашей домработницы. По возрасту, она чуть старше меня. Внешне ее жизнь потрепала. Больной ребенок делает свое дело. Женщина выбивается из сил, берясь за любую работу, чтобы оплачивать лечение инвалида. Сыну Дарьи уже за двадцать. Но он не ходит. Хотя пытается зарабатывать деньги через интернет. Тяжелый церебральный паралич сына вынуждает Дарью терпеть подобные пошлости от моего мужа. Чтобы хоть немного уберечь ее, показательно закатываю сцены ревности Стасу. Грожусь, что если он хоть раз притронется к другой женщине, я ему причиндалы все покромсаю. При этом прекрасно знаю, как Стас развлекается с молоденькими девчонками, типа Леси, в своем загородном доме. Знаю я, и что одной мной он не ограничивается в видеосъемках. Стас трахает все, что движется. Когда-нибудь он и до Леси доберется. И мне совершенно на это наплевать. Пусть отец с сыном сами разбираются в вопросах снохачества.

Глава 5. 1990 год

Зима. В преддверии Нового года в школе проводят утренники для детей. Для подростков тринадцати лет – это уже больше праздник в виде школьной дискотеки. После традиционного хоровода вокруг елки с приходом Деда Мороза и Снегурочки школьникам в спортивном зале включают стереосистему Романтика или Орбита.

В стране хаос и разруха. Люди постепенно остаются без работы. А те, кто работает, уже давно не получает зарплату. По телевизору меняются передачи словно карусель. Десять минут оповещения упадка страны на целый час эфирного времени посредственной передачи с показом девушек, которые уже стали в открытую носить мини-юбки и участвовать в конкурсах красоты с целью подцепить богатого ухажера.

Но подросткам на взрослые проблемы совершенно плевать. Они соревнуются на дискотеке, кто круче, что определяется принесенной из дома кассетой. Иришка Аронова сегодня самая популярная. Именно ей отец смог достать кассету с композициями группы На-На. Группа на 1990 год стала прорывной. Не только в плане высоких вокальных данных участников группы. Продюсер умел делать из выступления своих подопечных шоу. В слова и смысл песен никто и не вслушивался.

Иришку Аронову мало заботят проблемы дома. Ее папа военный, а мама работает в НИИ. Маме не платят зарплату, но хорошо выручают папины заслуги и связи. В скором времени и он может остаться без работы. Но зачем думать о плохом, когда за тобой ухлестывают сразу два парня. Сразу два главных хулигана класса.

Димка и Леха еще несколько лет назад были закадычными друзьями, которые вступали в драку с другими одноклассниками или мальчишками постарше. Которые изводили учителей и директора школы своими происками и шутками. Теперь же все изменилось.

Нет. Парни по-прежнему дерутся. Только теперь между собой.

За Ирину Аронову.

Ирина упорно дружит с Лешей. Но Дима не отстает. Он пытается заполучить благосклонность рыженькой мордашки. Зачем? Да просто насолить немного другу. Леша с приходом Иры в класс стал больше времени проводить с ней. Поэтому Диме кажется, что ему тоже Ира нравится.

Школьная дискотека проходит по ранее запланированному сценарию. Выступления закончены, школьники танцуют под песню о папуасах и эскимосах. Девочки танцуют, мальчики стоят возле стены. Негоже реальным пацанам трясти конечностями на импровизированном танцполе.

- Опять пялишься? – спрашивает Дима у Лехи, подойдя к нему ближе.

- Я не пялюсь, а смотрю, - Алексей научился быть спокойным и проявлять эмоции только по мере настоящей необходимости.

- Спорим, она сегодня со мной танцевать будет? – берет на слабо друг.

- Не будет. Даже спорить не буду.

Леша уверен в своей Иришке. Не просто же так она в третьем классе села именно к нему. С тех пор их дружба только крепче становится. Подобное частично объясняется и проживанием в одном доме. Утром в школу и после уроков до дома пара идет вместе. Одноклассники дразнятся, некоторые девчонки завидуют Ире.

- Трус! – кидает Димка и ждет реакции от друга.

- Рискни, - только и шепчет ему в лицо Леша, решив для себя, что обязательно смажет по наглой физиономии, если только он подойдет к Ире.

- И рискну!

Тут же ставят медленный танец. Дима идет в сторону девочек, где во главе круга танцует Ира. Рыженькая густая грива выделяется на всем танцполе.

- Эй, потанцуем! – Дима грубо хватает Иру за руку, стараясь прижать ее к себе.

Девочка даже не успевает ответить. Видит только кулак, который летит в сторону Димкиного лица. Это Леха. Он не даст Иру в обиду. Он ее в принципе никому не отдаст.

Между мальчишками завязывается драка. Да нешуточная. Нос у Димы разбит, скула у Лехи припухла. Парней растаскивают их же одноклассники. Только Ира стоит в стороне. Недолго.

- Пойдем отсюда? – спрашивает она тихо Лешу, смотря ему в глаза и обхватив руку.

- Пойдем…

Ребята выбегают из школы в суете учителей и учеников, которые пытаются объяснить, что произошло. Бегут в ближайшие дворы, чтобы их не заметили. А еще хуже, чтобы не догнали. Хотя за ними никто и не гонится. Но чувство погони веселит.

Скрываются за углом дома и только тут выдыхают. А потом смеются. Заливисто.

- Ты как всегда, - улыбается Ира.

- А нечего руки распускать, - серьезно говорит Леша.

Им по тринадцать. Но они уже понимают, что между ними что-то происходит. И это не просто дружба. Леша еще в третьем классе был поражен ее курносым носиком и веснушками, которых весной становилось очень много. Задорная улыбка Иры всегда радовала паренька. Им было всегда вместе весело. Теперь они вместе шутили. Когда друг над другом. Когда над окружающими. Часто за проделки в школу теперь вызывали маму Алексея и родителей Ирины.

Ира смотрит по сторонам и замечает горку. Такие были практически в каждом дворе. В их тоже. Вот только идти домой еще не хотелось.

Не сказав ни слова Леше, Ирина несется к горке. Быстро забирается по самодельным лестницам и съезжает с нее, улегшись на живот.

- Аккуратнее там! – кричит Леша, стараясь проявить заботу.

- Так интереснее. Ты же знаешь? Или не знаешь?!

Ирина округляет глаза, но долго не раздумывает, а берет Лешку за руку и тянет его на горку. Парень и не ожидал такой прыти от хрупкой девчонки, как уже оказался на животе и съезжающим с горки. Вот только Ира уже успела лечь ему на спину.

Ребята смеются так заливисто, что мимо проходящие люди невольно останавливаются и любуются.

- Ребят! Вы там аккуратнее! Не сломайте себе ничего, - кричат им жильцы дома.

- Я прослежу! – гордо встает Леша, выставляя грудь вперед.

Он чувствует ответственность за Иришку. А еще хочет сделать ее своей, насколько это возможно именно сейчас. Ему хочется, чтобы она дружила только с ним и ни на каких Дим не смотрела. Ира и не смотрит, ей весело с Лешей. Но все это проходит будто само собой. Леша любит конкретику.

- Пойдем еще! – тянет его Ирина.

Уже темно. Им еще домой идти. На небе только Луна. Морозно на улице, но им весело, поэтому тепло. Хочется вот так вот кататься и не взрослеть. У взрослых проблем много. А их это не касается. Они лишь немного помогают родителям в быту. В остальной жизни родители решают все проблемы.

Глава 6

Вот уже десять дней лежу. В этой комфортабельной палате. В оснащенной современным оборудованием медицинской технике больнице. Последние года я ждал, когда же смогу вот так вот спокойно полежать. Без перестрелок и погонь. Без постоянного чувства сосредоточенности. Вот. Дождался.

И как-то совсем грустно.

Видимо, двух дней мне было бы достаточно. Сейчас я уже очень сильно хочу в погони и перестрелки. Надоело лежать. А еще больше, надоело принимать визитеров. Ведь каждый смотрит на меня жалостливыми глазами. Мол, бееедненький… Как же так получиииилось… Только Серега с Машенькой приходят ко мне и улыбаются. Они проявляют обо мне заботу, но уже не жалеют, а наоборот, шутят и подбадривают.

Еще Вадик.

- Братан! Ну его нафиг тут валяться! Пошли покутим! Лучшее средство от любого пулевого ранения! – шутит друг, а когда я отказываюсь идти с ним, он заговорщицки улыбается. – Может, сюда кого пригласить? А?

Пригласить-то, конечно, можно. Да вот только она просто так не придет. Если Иришка пришла ко мне уже ночью, значит, делала это втайне от мужа. Это меня бесит больше всего.

Как только Иришка стала супругой «криминального авторитета», она перестала быть свободной. За ней ведется слежка. Хотя и не постоянная. Я это выяснил сразу, как только вернулся с войны. Попытки вразумить свою девочку проводились со стабильной регулярностью. Сразу после нашего разговора слежка за Иришкой велась уже открытая. Она чуть ли не с охраной ходила в магазин. В итоге я отступал, чтобы не навредить ей. Понятия не имею, как реагирует на наши с ней переговоры ее муж.

Но ее приход ко мне ночью в день ранения меня не просто воодушевил. Я решил во что бы то ни стало вернуть свою девочку. Пусть мне будет стоить это жизни. Нет смысла терять того, чего нет в принципе. Я и сейчас не живу.

Существую.

Существую надеждой, что когда-нибудь она сама решиться уйти от мужа.

Я всегда был готов ради нее на все. Но она упорно мне заявляет, что любит этого утырка, хотя реагирует на мою близость как тогда… В восемнадцать лет.

Поэтому вчера решил понемногу действовать. Когда пришла меня проведать мать, я задал свой заветный вопрос.

- Мам, а ты Ирину Аронову давно видела?

Мама смотрит на меня удивленными глазами, что неудивительно. Больше двадцати лет я не говорил о ней в присутствии своих родных. Хотя они прекрасно знают, почему я до сих пор живу с ними и периодически ухожу в запои.

- Давно не видела, - тушуется мать, не зная, как реагировать на мой вопрос. - А почему ты спрашиваешь?

- Да так, просто. Интересно стало, как она живёт.

- А то ты не знаешь! Хорошо живёт. Ее автомобиль на нашей дворовой парковке выделяется, словно звезда на темном небосклоне. Ты и сам его видишь. Ежедневно. Каждое утро.

- Да автомобиль я вижу. Я ее не вижу.

И здесь я арал. Иру я вижу часто. Вот только предпочитаю не смотреть в ее сторону. Мы даже не здороваемся с ней. Хотя и одноклассники.

- А чего на нее смотреть?! - мама распыляется, - родителей похоронила, мужа богатого заграбастала, сыновья уже жениться скоро будут. Вспомнил то же мне!

- Я и не забывал, - как-то с грустью получилось.

- Да знаю я, что не забывал. Вся жизнь наперекосяк у тебя из-за нее.

На этом мы разговор и закончили. Но сегодня ко мне пришли все: Серега с Вадиком, да сам Василич. Начальство ко мне и раньше приходило, но только в качестве дружеского визита. Сейчас же я хочу поговорить о деле.

Давно меня беспокоит один вопрос.

- Что там с убийствами?

Пацаны только тяжело вздохнули.

- Да ничего толкового, - начал Вадик. - У нас тут на днях ещё одно ЧП случилось.

- Что опять?!

- Того беглеца, которого мы все же поймали, расколоть не смогли, - заявил Серега.

- Ну так пусть ещё посидит, подумает, - почему я должен объяснять парням элементарные вещи.

- Не кого колоть, - чеканит Василич. - Его зарезали вчера в камере. А пока он молчал, мы ещё одну жертву нашли. Так что, или он не при делах, или и без него хорошо справляются.

- Скорее второе, - предполагает Вадик. - Мы опять в тупике. Ни одной зацепки нет.

- Есть одна, - говорю с уверенность, поскольку беспокоюсь, что дам заднюю. Но этого делать нельзя, раз ещё жертвы находятся. - Я знаю, кто в меня стрелял.

- Иди ты! Под наркозом приснилось? - восклицает недоверчиво Вадик.

- Это Сомова машина была.

Парни молчат и смотрят на меня с подозрением. Один Василич не в курсе происходящего.

- Что за Сомов?

Пришлось ему рассказать про Иру и её мужа.

- Одноклассница моя, одним словом, - подвел я итог.

- Хех, только ли одноклассница? - опять смеется Вадик.

- Понятно, - поджимает губы Василич и ему действительно все понятно. - Чем он занимается?

- В девяностые крышевал рынки. Параллельно стал продавать наркотики. Возможно сам их и изготавливал.

- Это все интересно, но вот как его теперь проверить? Допросить так просто не удастся, - рассуждает Серега. - Официально он чист. Занимается продажей компьютерной техники. Чтобы туда влезть, нужны веские основания.

- А у нас только личная неприязнь капитана Бродского, - ухмыляется Вадик.

- А к нему и не надо лезть. Машина была Сомова, вот только стрелял в меня не он.

Глава 7

- Здравствуйте, Любовь Семеновна!

Стараюсь как можно веселее говорить с женщиной, с которой я могу душу отвести. Пока Лехи нет, я частенько к ним захаживаю. Не могу отказаться от их присутствия в моей жизни. Хотя они и не знают ничего. Для них я богатая и весьма зажравшаяся курица. Я не имею сострадания, не имею чувства жалости. А только разъезжаю на дорогой тачке и кидаюсь деньгами направо и налево.

Черт. Мне было бы лучше в разы, если бы они так думали обо мне в действительности. И не пускали бы меня на порог своего дома.

- Здравствуй, Ира. Заходи.

Но Любовь Семеновна, как всегда, мило улыбается и гостеприимно распахивает дверь. Не понимаю.

Не понимаю, как у женщины, сына которого я так сильно унизила двадцать лет назад, хватает мудрости и смелости со мной общаться.

- Любовь Семеновна, задачку вы задали, конечно, мне непростую, но я справилась, - стараюсь улыбаться непринужденно, но она знает, что подобные визиты мне очень тяжело даются. - Вот. Я достала вам те лекарства, о которых говорил ваш врач.

Я выкладываю из пакета небольшой кулек с коробочками.

- Вот эти от давления, а эти для сердца. В России их можно купить только в двух аптеках Москвы. И то под заказ. Я вот не понимаю, зачем врачи поликлиники назначают такие сложные для приобретения препараты. Да ещё и пенсионерам? Специально издеваются что ли?

- А это Ирочка, чтобы мы их поминали добрым словом. Ну в смысле костерили, какая у нас медицина плохая. Чтобы они статус свой не потеряли, - улыбается женщина.

- Я поняла, чтобы рейтинг был сохранен, - смеюсь ей в ответ.

- Ир, а зачем ты мне их купила? Я ж думала ты мне эти названия переведешь просто и про какие-нибудь аналоги узнаешь.

- Раз врач назначил эти препараты, значит, надо их пить!

- Ох, какая категоричная! В следующий раз не отдам тебе рецепт. А то небось бешеные деньжищи на меня потратила.

- Любовь Семеновна, а на кого мне тратиться-то? Когда мама жива была, я на нее тратилась. А сейчас? Вы у меня одни остались, - говорю с грустью, потому как это так и есть.

- А то при матери ты нас не навещала. Э, ты куда всего наваливаешь-то?

Любовь Семеновна смотрит на стол, заваленный уже моими продуктами и разными вкусностями.

- На стол, Любовь Семеновна, на стол.

- Разоришься так с нами, - сетует женщина.

- Да я бы с радостью, - улыбаюсь ей.

- Не надо так ворчать на финансы. Хорошо, когда они есть.

- Нехорошо, когда таким способом, - поджимаю я губы, не боясь сказать лишнего.

О криминальных делах моего мужа знает, наверное, весь город. А ещё мы обе знаем, что за наше общение нам не поздоровится. Мне от мужа. Любовь Семеновне от сына.

Смотрю в окно, выглядываю машину мужа. Как бы не приехал неожиданно. Да и сыновьям тоже не надо знать, с кем я общаюсь в их отсутствие. А ещё больше боюсь встретить здесь Лешу.

- Как Леша? - спрашиваю то, зачем и пришла.

- Нормально Леша. Выписали его на прошлой неделе, - Любовь Семеновна делает паузу, видимо, желая мне что-то ещё сказать. - Про тебя он спрашивал, Ир. Мне это не нравится.

- Он двадцать лет меня забыть не может. Чего здесь удивительного?

- За эти двадцать лет он о тебе со мной не говорил. Хотя я всё вижу и понимаю. В особенности, когда вы с ним опять поругаетесь.

- Он так и продолжает в запои уходить? - меня это больше всего беспокоит.

- Продолжает.

- Может его с девушкой какой познакомить? - вырывается у меня, хотя чувство ревности меня не отпускает. Я боюсь, что он съедет от матери окончательно. Тогда я его совсем видеть не буду. А наши мимолетные встречи во дворе, как глоток свежего воздуха для меня.

- Ха, наивная. Да Лизка столько своих подружек сюда перетаскала, что не счесть всех.

- Может, моих подруг попробуем привести?..

- А чем твои лучше? Тонированы разве что и все. Ну может с грудями необвисшими после родов. Так ведь дело не в грудях. Не во внешнем апгрейте. Ему ты нужна. Помешался он на тебе. Ведьме рыжей, - на последних словах она ухмыляется, но без злобы.

- Любовь Семеновна, вы меня простите, пожалуйста, что вот так все происходит...

- Ой, помолчи. Я твою шарманку двадцать лет слушаю. И кое-что за это время уже поняла. Не по собственной воле ты с этим козлом живешь. У тебя это на лице написано. А раз так, держись от моего сына подальше. Не подставляй.

- Я и держусь...

Вдруг дверь входная открывается и в квартиру залетают Лизкины сорванцы.

- О, тетя Ира пришла!

Александре семь лет, а Александру уже десять. Всегда удивлялась их именам. Да ещё и мужа Лизы звали Александр. Вот и получается, что дома целых два Сан Саныча. Муж Лизы военный. Погиб в автокатастрофе шесть лет назад. Так она и перебралась к матери на постоянное проживание. А мне дополнительная отдушина в виде ребятишек. Я достаю ещё пакет, где уложены игрушки для племянников. Странно, но я их считаю племянниками своими. И вообще, у них в гостях я чувствую себя как дома.

Хоть Лиза и терпеть меня не может. Все никак не простит меня за брата. А ведь раньше мы дружили.

- О, опять пришла. Может хватит тут уже своими деньгами козырять? - кидается на меня несостоявшаяся золовка.

- Я не козыряю. Не будет у меня денег, все равно буду к вам приходить, - пытаюсь держать оборону, параллельно распаковывая подарки.

Я с Лизой не ругаюсь. Ей есть за что меня пилить. Но от ее въедливого взгляда мне сбежать хочется. Поэтому я встаю к окну и смотрю во двор.

- Давай - давай, высматривай своего головореза. А если застукает, как просить прощения будешь? - язвит Лиза, не понимая, что бьет меня прямо в сердце.

- Ой, Лиз, ну что ты за язва такая? - как всегда вступается за меня Любовь Семеновна. - Человек пришел с подарками, а ты огрызаешься.

- С подарками?! А как ты Лешке будешь объяснять появление всех изысков в холодильнике?!

- А то Лешка этим интересуется?

- Да, мам! Зачем ты вообще её привечаешь?!

Глава 8. 1994 год.

Развал СССР больно ударил не только по отделившимся странам. Но и по России. Теперь люди вынуждены приспосабливаться к новой жизни. «Каждый сам за себя» - вот он основной лозунг новой капиталистической страны. С экранов телевизоров показывают постоянные противостояния людей и власти. Люди, желая улучшить свою жизнь, теперь хотят все вернуть.

Только выпускников школ ничего не беспокоит. Они заканчивают обучение, мечтая о будущем. Считая, что у них все получится. Не так, как у их родителей. У них грандиозные планы на будущее. Нужно только решить мелкие проблемы.

Например, такие, которые касаются неприкосновенности Ирины Ароновой. Лешка всерьез задумался об уходе в армию. Ему скоро восемнадцать. Окончание школы на носу. Парень мыслит стандартно: отслужить в армии, а потом устраиваться на работу. Содержать свою семью, помогать матери с сестрой. Он же у них один.

Вот только местная шпана не угомонится никак.

- Брода! А тебя твой Рыжик-то дождется?! – кричали Леше постоянно, вынуждая его «начищать физиономии» каждому, кто хоть как-то сомневается в верности его Иришки.

Парней понять можно. Многие дворовые девочки, стараясь прокормить себя и помочь родителям, были вынуждены заняться проституцией. Ребята стали промышлять наркотиками. Объяснение одно: время тяжелое. Приходится. Иришка – девочка красивая, яркая. Сотни парней за ней пытались ухлестывать. Некоторые молодые люди, являющиеся сыновьями высокопоставленных родителей, которые еще не потеряли своего статуса и чуть оставшейся власти, всерьез подумывали жениться на Ире.

Ире семнадцать. Но уже две семьи приходили к ним в дом с разговорами о сватовстве. Ире повезло с родителями. Несмотря на шаткое положение Льва Никифоровича в Российской армии, папа и мама спрашивают мнение дочери.

- Пап, ты что?! Мне кроме Лешки никто не нужен!

Подобные заявления радовали родителей. Они видели в Леше отличного парня. Достойного мужа. Пусть ему тоже семнадцать. Пусть у него нет работы. Пусть у него нет своего жилья. Но то, как Леша относится к их Ире, перечеркивает все.

- Поможем, чем сможем, - сурово говорил Лев Никифорович.

Клавдия Святославовна поддакивала мужу. Она прожила с мужем хорошую жизнь. В свое время ее Левушка также не имел ничего. Сейчас же он ходит в звании полковника. Конечно, женщине пришлось помотаться по гарнизонам. Наверное, поэтому она не родила еще детей. Но заботу, родственную душу и просто любовь от мужа ощущала всегда. Этого она хотела и Ире. Леша сможет этим обеспечить их дочь. А деньги… Выкрутимся.

- Леша! – кричит Ира Леше, который опять ввязался в драку с местным заводилой Костей.

Леша бьет профессионально. Он несколько лет ходил в секцию бокса. Сейчас же предпочитает профессиональным тренировкам любительские, проводимые негласно в подвале одного из рядом стоящих домов. «Заведует» заведением бывший спортсмен. Правда, спортсмен по плаванию. Но парни, объединенные общим занятием, смогли оборудовать подвал в практически современный и дорогой спорт-клуб. Здесь и груша, и штанга, и гантели, и даже самодельный ринг. Лешка обучает основам бокса, Пашка – карате, а вот Саня знает кунг-фу.

Костя тоже частый гость подвального клуба, но не регулярный. Его техника не столь отточенная, поэтому в очередной раз он получает от Лехи хороший удар в нос. Только кровь фонтаном останавливает Лешу.

- Леша, пойдем! Нельзя так! – кричит Ира, пытаясь увести своего возлюбленного с дворового поля боя.

Друзья Кости взволнованы его состоянием, поэтому на Лешу никто и внимания не обращает. Ира пользуется случаем. Уже у девушки дома парень осознает произошедшее.

- Леш, ну сколько можно уже, - ворчит Ира, обрабатывая рану Леши на лбу.

- Пока пасть свою не закроют, - грубо отзывается парень, чем вызывает у девушки удивление.

Леша редко проявляет свои эмоции. Настоящие эмоции. Он предпочитает молча делать, а не говорить. Иногда Иру беспокоит его молчаливость. В такие моменты не знаешь, что он задумал в очередной раз.

- Леш… А ты умеешь быть жестким…

Ира смотрит Леше в глаза. Слегка улыбается. Она его ругает за каждую драку. Но в душе радуется. Его жизненная позиция вселяет уверенность в завтрашнем дне. Даже подобные стычки с местной шпаной воодушевляют Иру. С одной стороны страшно – в драки Леша вступает только в крайних случаях. И то, если обидели Иру или его семью – маму с сестрой. А с другой стороны – далеко не каждый ее поклонник вот так вот будет защищать честь девушки.

- Что на этот раз произошло?

- Ир, я в армию уйду в следующем году. Ждать будешь?

- А ты сомневаешься?

Они смотрят друг другу в глаза. Обоим кажется, что именно этот разговор решает их судьбы. В отношении их двоих. Будто Леша уже делает Ире предложение пожениться.

- Нет. Вот, заставляю и их не сомневаться, - голос Леши снижается почти до шепота.

Они говорят о сокровенном. Об их любви, в которой так ни один из них и не признался. А зачем слова? Когда все можно доказать просто действиями.

Ира склоняется к губам Леши. Целует его первой. И не как раньше. А по-настоящему. По-взрослому. Поцелуй заставляет Лешу брать все в свои руки. В буквальном смысле. Сидя на стуле, он дотрагивается ладонью до ноги Иры. Она не дергается. Не убирает его руку. А только крепче прижимает Лешу к себе во время поцелуя.

Зеленый свет дан?

Леша проверяет. Тихонько поднимает руку, ведя уже по бедру Иры, приподнимая узкую юбку. Девушка лишь отстает от его губ, подставляя для поцелуя шею.

Все. Стоп-кран сорван.

Лешка позволяет себе лишнего. От шеи он мягко, но в то же время властно опускается к груди. Дыхание юнцов становится тяжелым. Сердцебиение учащается. Именно так и происходит в эротических фильмах, которые они втайне от родителей просматривали большими компаниями, собираясь у владельцев видеомагнитофона. Сейчас парень должен полностью подчинить себе девушку. И Лешка это делает.

Он резко встает и подхватывает Иру под бедра. Где находится ее комната, он уже знает. Ни один вечер они провели здесь за уроками. Теперь уроки меняются более взрослыми вещами.

Глава 9

В отделе я провожу теперь все свободное и занятое время. Хочется поскорее покончить с этим. Я знаю, кто в меня стрелял, и причастность Сомова к расследуемым убийствам для меня очевидна. Ребята тоже меня поддерживают в данном вопросе, поэтому мы все вместе пытаемся добыть факты и основания, чтобы провести необходимую проверку, обыск, а то и произвести арест.

Тот факт, что я просто видел стрелявшего в меня, не дает гарантий раскрытия убийств. В результате было решено пока не трогать юнца. Возможно, он приведет нас к главарю. Одного из них я знал лично. Это мой личный враг. Но скорее всего Сомов сейчас работает не один. Иначе убийства девушек начались ранее. Что-то поменялось в его «работе». Или он примкнул к более матерым преступникам, или сам поменял сферу деятельности. Причем кардинально.

Хотя почему кардинально?

Сомов и ранее был замечен мною в «крышевании» проституток. По непроверенным данным он даже держал какое-то время бордель в Москве. Но все это меркнет под другим фактом.

Он втянул в грязь своего старшего сына. И он уже схватился за оружие. Направил его на человека.

А что будет дальше?

С этими думами захожу домой. Ну как домой… К матери.

Я не в силах разорвать связь со своим Рыжиком. А тем более сейчас, когда я твердо решил вернуть ее себе. Да еще и такая удача мне улыбнулась. Ради этого стоило под пулю влезть.

Пришел раньше обычного. В итоге совсем забыл позвонить матери и спросить, что нужно взять в магазине. Я никогда не был нахлебником. Наоборот, стараюсь помогать маме и сестре, которая шесть лет назад осталась вдовой.

Ее муж военный погиб, в результате чего Лиза с детьми вынуждена была вернуться к матери под крыло. Лиза работает, а мои племянники находятся под пристальным контролем моей матери. И здесь я ей тоже стараюсь помогать. Как могу, но стараюсь дать им мужское воспитание. Хотя меня никогда нет дома.

Все мое плохое настроение рассеивается, когда я вижу Саню и Сашу. Прикольные ребята. Сейчас они радуются и хвастаются новыми игрушками. У Сани большой футбольный мяч, у Саши кукла.

- Ой, какие крутые игрушки! – присаживаюсь я на корточки перед ребятами. – Мама купила?

- Нет, это тетя Ира принесла! – кричит мне Саша.

Ир на свете много. Но вот что-то у меня после этих слов невольно сковало грудь.

- Какая тетя Ира?

- Она живет в этом доме. Идем на кухню, увидишь, - немного взрослее объясняет Саня.

Словно зомбированный иду на кухню.

Картина маслом.

Три девицы за столом травили байки вечерком.

Присаживаюсь четвертым. Наблюдаю, как все трое застыли с чашками в руках.

- А мне чаю не нальете?

Первой отмирает Лиза. Делает недовольный и глубокий вздох, но тут же ставит передо мной чашку. Наливает в нее чай. Садиться дальше трапезничать.

Вот к кому-кому, а к ней у меня меньше всего претензий.

Еще двадцать лет назад она возненавидела Иру. За предательство. И даже если сейчас она сидит с ней за одним столом, это чисто из уважения и вследствие данного нам матерью воспитания. А может и в благодарность за подаренные игрушки.

Но вот мать меня поразила.

Я пью горячий чай, даже не чувствуя, что он обжигает язык. Не свожу взгляда именно с матери.

С Ирой я потом разберусь.

- И это ты так давно ее не видела? – спрашиваю не то, что с сарказмом, а с каким-то отчаянием в голосе. Зачем мне врали? Не поверю, что Ира впервые с ними за столом сидит.

- Сынок, я действительно Иру давно уже не видела. А сегодня она решила в гости к нам зайти. Лекарства вот мне дорогие и труднодоступные достала.

Мама даже не краснеет. Хотя видно, что вся ситуация ей неприятна.

- А откуда Ира знает про лекарства? Или она их двадцать лет назад доставать начала?

- Леш.., - подает голос Ира, но я ее тут же перебиваю.

- С тобой я потом поговорю.

Я никогда не кричу. Никогда не показываю своих истинных эмоций в моменты моего негодования. Но сейчас я реально еле сдерживаюсь. Хочется перевернуть этот стол к чертям.

- Сыночка, Ира изредка забегает к нам. Чисто по-соседски, - не выдерживает все же мать.

Иногда? По-соседски?

В жилах кипит кровь. Но я понимаю, что выплеснуть эмоции сейчас и здесь не могу.

К сожалению, Ира все еще помнит меня в гневе. Мне не нужно шипеть или раздувать ноздри. Достаточно просто молчать и слегка сжать кулаки.

- Я пойду, - вскакивает она.

Умница. Знает, когда нужно вовремя смыться.

Быстро проходит мимо меня и также быстро выбегает в подъезд.

- Ну нет, стерва, - кидаю себе под ноги и выбегаю следом за ней, не обращая внимания, как мать и сестра в ужасе закрыли рты ладонями.

Глава 10

Догоняю Ирину в подъезде. Хватаю. Не церемонюсь. Готов растерзать ее сейчас. Убить. Ее и себя. Иначе, зачем такая жизнь нужна?!

Прижимаю ее к стене спиной. Заковываю в капкан своими руками, сжатыми в кулаки и вдавленными в стену по бокам от нее.

- Значит, чисто по-соседски?

Почти шиплю ей в лицо сквозь зубы. Бесит! Стоит вся расфуфыренная. Макияж, укладка, вся в золоте, дорогой норковой шубе. Чего тебе, млять, не хватало?! Думала, я тебе этого не дам?!

- Леша, я просто…

- Заткнись, тварь! – бью кулаком в стену возле лица Иры.

Почему всегда наши разговоры с ней приходят к моему взбешенному состоянию?! Почему я просто не могу забыть ее?!

- Леш…

В глазах Иры не просто страх, а смертельный ужас. Она знает меня в гневе. А еще знает, что довести меня очень тяжело. И если я начинаю срываться на крик, да еще и на нее, значит, дело дрянь.

Впрочем. Это наше с ней обычное состояние. Все эти двадцать лет. Все наши разговоры сводятся к моим крикам и ее гонору в мою сторону.

- Зачем ты сюда ходишь? Что ты здесь вынюхиваешь?

Возникающую мысль гоню прочь уже долго. Именно сейчас я вижу Иру у себя дома. Почему? Ее Сомов прислал?

- Леш, я просто пришла в гости.

Ее губы дрожат. Она боится меня. Правильно делаешь. Потому что я готов тебя растерзать! Вот только не решил как. Со злостью или с любовью. Что во мне перевешивает?

- Зачем?! Муж отправил?!

- Стас не знает, что я навещаю твою семью…

Смотрит мне в глаза. И я верю!

Как всегда я ей верю!

Двадцать лет назад поверил, и сейчас верю.

- А почему не знает? Боишься ему признаться?!

Я ерничаю, стараясь скрыть свои настоящие эмоции. А мои настоящие эмоции спустились куда-то к низу живота, провоцируя просто нереальные чувства и желание. Я дурею от ее глаз, ее близости лица сейчас, от ее дыхания, от ее страха в глазах.

- Н-не хочу огорчать…

- Врешь, сука, - цежу сквозь зубы, приближая к ней лицо еще ближе.

Это уже опасное расстояние. Еще мгновение и я сорвусь.

- Зачем ты оскорбляешь меня? – голос Иры совсем тихий, поскольку я загнал ее в самые тиски.

- Я хочу знать правду, что ты забыла в моем доме.

Чувствую, как мои глаза кровью наливаются. Это видит и Ира, поэтому чуть ли не со слезами начинает сбивчиво объяснять мне свои намерения.

- Леш, ты же знаешь, что кроме твоей семьи у меня нет никого. Никого не осталось больше. Но если ты против, я больше никогда не появлюсь в твоем доме.

Я против?! Да я готов тебя запереть у себя и не отпускать никуда!

- Моя семья могла бы стать и твоей. Если бы ты захотела…

Ира набирает в грудь воздуха и несколько раз открывает беззвучно рот, решаясь на ответ.

- Я давно сделала свой выбор.

- Сделала. Погналась за деньгами? И что теперь?

Я не выдерживаю и перемещаю одну руку на ее бедро. Расстегнутая шуба не препятствует. Поэтому могу ощущать свою Иришку, впитывать в полной мере.

- Что у тебя есть? – продолжаю. – Машина крутая, квартира. А по факту? Муж преступник, который изменяет тебе с телками любых возрастов и форм. Дети… Не получившие должного воспитания. Будущие бандиты…

По ее щеке скатывается слеза. Дыхание учащается. Она пытается отпрянуть от меня, но ей некуда. Да и не хочется ей.

- Это счастье, Ир, да?

Ирина молчит. Только в глаза мне смотрит. А в них боль, отчаяние, смятение.

- Ответь мне, Рыжик…

- Не трогай моих детей, - шепотом произносит.

- А чего их трогать? Если старший уже за пистолет взялся. В человека выстрелил. Младший так вообще не стесняется своих криминальных связей. Ириш, ты же не была такой. Почему позволяешь помыкать тобой? Почему допустила всю эту вакханалию?

Я успокаиваюсь. Голос мой становится тише. Слова мягче.

Я просто хочу понять, почему и зачем?

- Я люблю своего мужа, - слова даются Ире тяжело, и это вовсе неудивительно.

- Думаешь, что я тебе поверю? Зачем тогда ко мне в больницу приходила?

Ира уже не стесняется своих слез. Впервые в разговоре со мной она плачет. Что-то надломилось в нас. Раньше она могла залепить мне пощечину и уйти с гордо поднятой головой. Никогда она не давала мне дотронуться до себя. Но сейчас я гладил ее по бедру, будто успокаивая. Разжал второй кулак и стал вытирать ей слезы.

Рыжик всхлипывает и я срываюсь. Прижимаю ее к себе крепко. Так, чтобы она никогда не смогла вырваться. Закрываю глаза и просто дышу ею.

Я помню этот запах. Запах миндаля. Все двадцать лет он со мной.

- Ириш, давай уедем. Сколько можно страдать.

- Я живу счастливо, - плачет, уткнувшись мне в плечо.

- Не верю. Нет в твоей семье счастья. Варишься в этом котле, боясь преступить черту.

- Ты ничего не понимаешь.

- Все я понимаю. Он силой тебя держит. Шантажирует чем-то. Чем, Ириш?

Я немного отстраняюсь, чтобы заглянуть в ее глаза. В них всегда все можно было считать. Им доверяю. Не словам. Не слезам.

Слезы Иры сохнут мгновенно. Движения становятся уверенными, когда она вырывается из моих объятий.

- Нет никакого шантажа. Я приняла решение и его не изменю. Никогда не подходи ко мне. Не разговаривай со мной.

Кидает последние слова и убегает. Бегу за ней.

Черт. Впервые она мне открылась. И тут же пытается сбежать. От чего?

От чувств не убежишь!

- Ирина, стой! – кричу ей, выбегая из подъезда, и вижу своего Рыжика.

Стоит, как вкопанная, будто чудовище увидела. Впрочем. Неудивительно. Начинающее чудовище.

- Мам. А что происходит?

Глава 11

Глаза застилает пелена. Слезы не прекращаются. Бегу на воздух. Нужно убежать. Быстро и окончательно. Мне не нужны сейчас объяснения с Лешей. Они мне вовсе не нужны. Никогда не нужны были. И ему тоже.

Опасно это.

Выбегаю на улицу в надежде, что здесь я успокоюсь. Что холодный морозный воздух поможет прийти в себя. Но прийти в себя помогает другое.

Неожиданная встреча с сыном.

Леша бежит за мной. Хватает меня за локоть и резко тянет на себя. Видя мой страх в глазах, понимает, что происходит нечто неординарное.

Да. За нами наблюдает Женя.

- Мам, что происходит?

Как ответить сыну? Правду? Солгать? Да хоть что скажи, все равно мне получать от Стаса. За самоуправство, за встречу с Лешей, за контакт с ним. Стас настолько самоуверен в себе, что не поверит Жене, даже если тот скажет о свершившейся измене. Хотя муж уверен не в себе. А во мне.

Он качественно меня обработал за эти больше чем двадцать лет. Я боюсь не за себя. Я боюсь за семью Леши.

- Ничего не происходит, - отвечаю резко, вырываю руку и иду в сторону своего подъезда.

Леша не держит меня больше. Я отхожу немного вперед, но останавливаюсь и смотрю на них. Мой сын и мой возлюбленный буравят друг друга глазами. Хочется верить, что на этом их противостояние закончится.

Вхожу в свой подъезд. Слышу, что сын идет за мной.

- Мам, кто это? – он начинает разговор сразу на повышенных тонах.

- Это всего лишь наш сосед.

- Что он хотел от тебя?!

- Ничего. Мы просто разговаривали.

Я стараюсь быть спокойной, отвечаю не грубо, но довольно жестко. Это и не нравится сыну. Когда мы входим в квартиру, сын грубо хватает меня за руку и цедит в лицо:

- А если я отцу расскажу про твои шашни с соседом?

Вот он. Мой старший сын. Во всей красе. В его угрозах я не сомневаюсь. Парень привык поступать так, как ему хочется, не забывая бегать у отца в «пресмыкающихся».

- Да мне все равно, - я шепчу ему в лицо сквозь зубы. – Твой отец терроризирует меня больше двадцати лет. Он издевается надо мной физически и морально. Ты и понятия не имеешь, как мы живем. Одной пыткой больше, одной меньше. Можешь прямо сейчас бежать к своему покровителю. Расскажи все в красках.

- Чего вы там шепчетесь?

Мы оба слышим голос Стаса и отстраняемся друг от друга. Я жду от Жени действий. У меня нет и толики сомнения, что он встанет на мою сторону.

Так и происходит.

- Отец! Мать знает этого мента! Того самого!

- Не кричи, - жестко одергивает сына отец.

- Ты что не понимаешь?!..

- Заткнись и иди отсюда! – Стас в ярости.

Женя кричит, а меня охватывает ужас. Сын в курсе, что Леша является сотрудником МВД. Их диалог наводит на подозрения. Они что-то знают. Больше, чем я.

А что если…

Женя уходит к себе. Мои же мысли сразу рассеиваются, как только Стас хватает меня за волосы и рывком притягивает к себе.

- Я тебя предупреждал? – голос Стаса не просто угрожающий, а уничтожающий. – Зачем ты ослушалась меня? Ты же знаешь, что с тобой будет. А что будет с ними?

От слов он переходит к действиям. Благо, что их рядом нет. Поэтому только меня швыряют жестоко на стол в столовой. Щекой прижимают к столешнице, кладут руку на шею, фиксируя в не самой удобной позе. Я не брыкаюсь, но Стасу мало. Он заламывает мне руку, наслаждаясь моими стонами, которые сейчас идут уже от боли.

- Я видел тут его племянников. Хорошенькие ребятишки. Саня и Саня. С фантазией у родителей было плоховато. Но у тех, кто их купит, все с ней отлично. Ты же не хочешь, чтобы эти милые создания попались в руки настоящим извращенцам? А у меня есть такие на примете.

От страха за жизни ребятишек, у меня кровь в жилах останавливается. Дыхание и без того тяжелое, а тут еще и ужас застревает в горле.

- Чего ты хочешь от меня сейчас?

Только и могу вымолвить, поскольку знаю, что мое наказание произойдет с минуты на минуту.

Стас ослабевает хватку, поднимает меня за волосы и смотрит в лицо.

- Умная девочка. Знаешь, как задобрить своего благоверного.

- И где же он? – задаю справедливый вопрос о благоверном.

- Дерзишь, сучка, - он обхватывает мое лицо свободной рукой, сжимает подбородок. – Вот такой ты мне нравишься. Такая ты меня и заводишь. На волоске от собственной смерти, а держишь лицо. Я проверял твою родословную. Ты не из дворян. Но ведешь себя получше императрицы.

- Просто ты меня не убьешь. Никогда, - мой голос тихий, я больше не могу кричать, давно не устраиваю истерик, а просто выдерживаю все свои пытки. – Я твой личный наркотик, который тебе нужен.

- Да. Давно это просекла?

- С самого начала. Ты же не просто на меня запал. А подсел на меня. Тебя же ко мне манит, словно ты животное. Будто идешь на запах. И это мерзко. Но мне в кайф. Потому что, если я скажу тебе, не трогать моих близких, ты их не тронешь. И Алексея ты не тронешь. И его семью тоже.

Глаза Стаса темнеют от вожделения. Он становится податливым, оставляет мое лицо, больше не сжимает в кулаке мои волосы. Теперь его рука плавно идет ниже. От шеи к груди, подхватывая свитер и пробираясь под него. Он сжимает мою грудь, второй рукой захватив мои бедра в тиски.

- Горячая ты штучка. Даже сейчас, - его дыхание над моим ухом. – Пойдем. Сделаешь мужу приятное.

Толкает меня в сторону своего кабинета.

И я прекрасно знаю, что минетом не отделаюсь.

Глава 12

Стас, грубо схватив под руку, тащит меня в кабинет. Здесь он не торопится уходить в потайную комнату. А кидает меня опять на стол, как и в столовой. Только теперь он меня просто прогнул в пояснице и положил животом. Чувствую, что руки сзади перетягиваются скотчем.

Черт. Не самое приятное меня ожидает. Но есть надежда.

Мы не занимаемся традиционным сексом уже два года. Причины этому я не знаю. Хотя догадываюсь. Не удивлюсь, если этот маньяк подцепил какую-нибудь венерическую болезнь. Возможно и СПИД. Иметь меня с защитой он никогда не хотел. Даже при анальном сексе он использовал только мою натуральную смазку. А я первые несколько лет боялась подцепить заразу.

Сейчас же мне все равно. Это не жизнь.

Родителей у меня нет. Детям нужны только деньги, которыми я их не обеспечу. Я давно пребываю в депрессии. Иногда напиваюсь до беспамятства, чем пользуется Стас для своих новых видео.

Но мне все равно. Я давно потеряла себя.

Поэтому если сейчас Стас начнет трахать меня в задницу, выдержу. Как всегда. Как тогда. Двадцать три года назад.

Слышу, как Стас стягивает с себя штаны. Тут же оголяет мне ягодицы, но проникновения не происходит. Он лишь слегка трется о мою вагину и анус членом. Всегда считал, что заводит меня таким образом.

Осел.

Не скрою, что иногда с ним я действительно заводилась. Но никогда не была удовлетворена. Оргазмы симулирую, но в большей степени тупо стискиваю зубы и смотрю куда-нибудь вдаль. Мне он не нужен. Но вот я ему...

Это Стас доказывает и сейчас.

Его одержимость мной болезненная. Иногда мне кажется, что он сошел с ума в натуральном смысле.

- Какая же ты сладкая, - бормочет Стас с характерной для своего состояния хрипотцой и опускается на колени.

Я чувствую его слегка шершавый язык на моей промежности. Он не просто меня лижет, он словно жрет меня. Яростное вылизывание чередуется покусыванием и посасыванием клитора. Я немного завожусь. Физиология даёт о себе знать. Возможно, подобным способом Стас и мог бы довести меня до оргазма, но он прекращает.

Ему мало.

Но в меня не входит.

Разворачивает меня на спину. Со сцепленными руками сзади неудобно лежать на спине. Но ему все равно. Он раздвигает мне ноги и опять присаживается на колени. Раньше он просто входил в меня и имел так, что звезды из глаз сыпались. Правда, не от удовольствия, а отвращения и иногда неприятных болевых ощущений. Сейчас же Стас опять начинает меня вылизывать.

Он ласкает губами и языком мой клитор, в результате чего я опять чувствую прилив возбуждения. Когда его язык проникает мне во влагалище, я невольно издаю сладостный стон.

- Потекла, сучка, - шепчет Стас, принимаясь смаковать мои соки. - Перейдем в более укромное местечко.

Он встает и я вижу его возбужденный член. Невольно думаю, что выдержу все, только не тебя в себе. У меня отвращение сродни к рвотному рефлексу.

Стас подхватывает меня за предплечье и ведет в комнату за стеллажом. Берет с полки ножницы и перерезает скотч.

- Дальше ты знаешь что нужно делать, - улыбается он мне. - Прибегнем к самостоятельности.

С недавних пор это стало моим любимым занятием. Даже на камеру я не стесняюсь и погружаюсь в удовольствие. От него не сносит крышу, как это было с Лешей, но сейчас это помогает мне не сойти с ума.

Я быстро переодеваюсь в костюм школьницы, который мне дал Стас в этот раз. Сам он занял позицию позади камеры.

Я всегда работаю в маске. Но только я. Остальных девчонок он снимает в открытую. Меня "прячет".

- Можно. Начинай, - Стас уселся на стул в качестве зрителя.

И я принимаюсь за новую роль.

Присаживаюсь на кровати, встаю на колени, руками вожу по волосам, шее. Опускаюсь вниз, сжимая груди сквозь рубашку, под которой в этот раз нет бюстгалтера. Вожу ладонью по животу, призывно закусывая нижнюю губу. Не забываю издавать сексуальные стоны, которые постепенно переходят в самые настоящие.

В такие моменты я вспоминаю, как танцевала перед Лешкой. Воспоминания помогают мне расслабиться и возбудиться, чтобы порадовать себя.

Я медленно начинаю расстегивать пуговицы на рубашке. Облизываю губы. Делаю призывные движения, слегка прикусываю губу и не забываю стонать, когда начинаю ласкать себя между ног пальцами сквозь трусики. Оголяю грудь, но не сразу. Так, чтобы Стас поменял положение и тяжело вздохнул. Он мой "индикатор" до определенного момента. Пока я не сняла полностью рубашку и не раздвинула ноги.

Я не снимаю трусиков. На мне тонкие стринги. Поэтому достаточно только отодвигать ткань и ласкать себя пальцами. Захватываю клитор, пальцами проникаю внутрь. Ласкаю себя и по-настоящему возбуждаюсь. Начинаю стонать и вижу, что Стас тянется ко мне.

Нет. Он не хочет ко мне присоединиться. Он протягивает мне фаллос.

Мой самый излюбленный.

Молодец. Я как раз дошла до него.

Беру из рук мужа любимую игрушку и начинаю настоящее совокупление. По-другому назвать это не могу.

Ввожу игрушку внутрь и напрягаюсь. Давно я не баловалась так, поскольку считаю это неправильным и унизительным. Женщина должна стонать под любимым мужчиной. Или на нем. Но мне другого не дано. Поэтому я мастурбирую с применением секс-игрушки так, как нужно мне. Я сама "регулирую" скорость, ускоряясь и замедляя темп. Я чувствую возбуждение и мне уже все равно на камеру. Хочу довести себя до конца. Пусть мне хоть сейчас будет хорошо.

Только по звукам догадываюсь, что Стас тоже в процессе. Он что-то цедит сквозь зубы. Наверняка называет меня пошлыми словами. Ему уже все равно, как я повернута к камере. Ему важна я и сам процесс. А если запись не получится, он перезапишет ее с какой-нибудь другой девицей, которой нужно будет именно играть на камеру.

- Дааа, сучка, давай...

Как же тебя на мне заклинило-то...

Я делаю ещё несколько движений, не поворачивая головы к мужу, и меня скручивает приятная судорога. Это наслаждение, при котором весь мир на мгновение становится в розовом цвете. В него проваливаешься и не хочется возвращаться обратно. Здесь нет жестокости, угроз, мерзкого лица мужа, который подскакивает ко мне и разворачивает за ноги к себе.

Глава 13. 1995 год

В доме Бродских шум и гам. Люди поют песни, веселятся и плачут. Уже поздно, но никто не расходится. А причина проста: Алексей уходит в армию.

Ему восемнадцать. Он возмужал, окреп. Ему не страшна известная дедовщина. О считает, что сможет справиться с любым. Главное – это показать себя сразу. Дашь отпор одному, не полезет никто.

Но Леше Бродскому можно не переживать. Он попадает в воздушно-десантные войска. В часть, расположенную недалеко от Москвы. Разумеется, в этом ему посодействовал будущий тесть. Отец Иришки – Лев Никифорович.

Он еще может воспользоваться привилегиями, званиями и прочими возможностями. Он еще знает людей, к которым можно обратиться и которые помогут. Посодействуют. Не оставят в беде. А беда вот-вот нагрянет.

В стране так и продолжаются беспорядки. Еще с декабря 1994 года введены войска в Чеченскую Республику. Алексей рвался на войну, но благодаря Иришке и без ведома самого парня, ее Лев Никифорович сделал свое дело. За это же его благодарила и мама Алексея – Любовь Семеновна. Она так боялась за своего сына, что сама попросила Клавдию Святославовну о помощи. Вот только Иришка ее опередила.

Леша ещё не знает, что он не попадает на войну. Только утром он прибудет в военкомат, где сообщат парню радостную новость. Хотя для него она будет немного огорчительной.

Но это будет потом.

А сейчас он наслаждается присутствием близких, родственников и будущих тестя с тещей. Ароновы не смогли не прийти. Хотя и разговоры об армии у Льва Никифоровича вызывают неприятный осадок на сердце.

Армия разваливается. Лев Никифорович в звании полковника скоро окажется без работы и даже возможности ее найти. Хорошо, что хоть семья проживает в Москве в квартире умерших родителей жены. Она не служебная, значит, без крыши над головой не останутся.

Клавдии Святославовне часто задерживают и без того мизерную зарплату. Но она не отчаивается. Рядом муж и дочь, которые всегда помогут, которые поддержат и никогда не предадут.

Только Иришка пребывает в прекрасном расположении духа. Она рада за Лешку. Она гордится им. Парень не стал "косить" от армии, решив, что защищать Родину - это долг человека. А он человек и хочет стать им с большой буквы.

Молодежь выходит на улицу. Здесь уже собралась вся местная шпана, которая в дни проводов забывает все обиды и больше не враждует. Во всяком случае, временно. До утра. До проводов в военкомате.

- Леха. Держись там, - даёт наставления местный заводила Костя, протягивая рюмку.

Парни, которые ещё неделю назад могли сцепиться в схватке, сейчас разговаривают спокойно и даже сочувствуют друг другу. Костя жалеет Лешу, что тот идет в армию. А Леше жаль Костю, что тот "откосил".

-Леш, пойдём ко мне, - шепчет Леше Ира на ухо. - Кое-что обсудить нужно.

Парень без разговоров и дополнительных вопросов идет за Ирой. Он всегда идет за ней. Куда бы она не позвала. Как верный страж.

- Садись, - велит девушка в своей комнате и тут же включает тихо музыку.

Под ритм и мелодию Ира начинает танцевать, прогибаясь в спине, призывно раскачивая бедрами. Она готовилась к этому дню. К этой ночи. Она даже репетировала перед зеркалом, как будет красиво двигаться перед своим Лешкой. Она представляла, как он будет смотреть на нее.

И она не прогадала...

Леша завороженно наблюдает за своей Иришкой. Ловит каждое ее движение, будто старается запомнить, чтобы потом два года воспроизводить танец в своей памяти.

Постепенно Ира раздевается, скидывая с себя футболку и шорты, оставаясь в красивом нижнем белье. Парень не может оторвать от нее взгляда, но ему хочется большего. Поэтому, когда девушка остается без бюстгалтера, он просто вскакивает и хватает ее в охапку.

- Наконец-то, - улыбается Ира, подставляя шею под безудержанные поцелуи.

- Люблю тебя, - шепчет Леша, и ему уже не нужно ответов.

Он просто кидает девушку на кровать и овладевает ею, сгорая в вулкане от ее сладких стонов. Парень словно чувствует, что ему нужно насытится своей возлюбленной не на два года, а на целых двадцать пять лет.

- Лешка, любимый мой, - практически кричит Ира, достигая своего крышесносного оргазма.

Постепенно останавливаясь и восстанавливая сердцебиение, Леша покрывает лицо Иры короткими поцелуями.

- Рыжик мой, - шепчет одними губами.

Возле военкомата собралось много народу. Здесь и гитара, и гармонь задают такт провожающим. Все танцуют и поют. Только вот Ира приуныла. Она не отходит от Леши, крепко обхватив его руку. Парень все понимает и постоянно целует девушку в лоб. Будто успокаивает. Будто обещает ей скоро вернуться. Будто гарантирует ей счастье с ним на долгие годы.

- Бродский Алексей! - кричат по громкоговорителю.

- Все, родная, моя, - обнимает Леша Иру. - Жди, скоро буду дома.

Ира немного всплакнула, но сейчас улыбается своему ненаглядному.

- Обязательно дождусь, - целует его в нос и отпускает его.

Они ещё не знают, что это их последний поцелуй...

Глава 14

Очухиваюсь, когда уже темно. Сколько времени? Утро, вечер или уже ночь?

А какое сегодня число?

Голова болит. Стараюсь подняться со своего надувного матраса, брошенного на полу, и задеваю что-то. Это что-то издает грохот.

Поднимаю голову. Так и есть. Бутылки. Пустые.

Я уже пропил половину зарплаты? Сколько дней я здесь нахожусь?

Из раздумий выводит звонок в дверь. Никому не открою. У меня здесь знакомых нет. Никто не должен прийти. А если и пришел, пусть уходит.

Щщщас.

Как бы не так. Слышу, как в дверь начинают тарабанить.

- Леха! Открывай!

Кажется, это Серега.

- Открывай паршивец!

О. А это Вадик.

Пусть хоть дверь снесут. Не открою.

Тянусь к бутылке, в которой мне кажется еще что-то осталось. Но нет. Пустая.

Черт. Придется еще идти.

Дверь чуть ли не выбивают уже два амбала. Кое-как встаю. Затек. Сколько я так проспал?

- Живой, гад! – кидается на меня Вадик, когда я открываю дверь.

Нет. Не с объятиями. А наоборот. Чтобы добить.

- И я рад вас видеть, - бурчу, но не знаю, понятно ли им.

Разворачиваюсь от них, но тут же чувствую крепкий захват меня за шкварник. Пока меня тащат в сторону ванной, успеваю заметить, что это Серега.

- Э, полегче…

Я пытаюсь вырываться, но несколько дней запоя дают о себе знать. У меня нет сил. Только безумная тяга выпить еще.

Чтобы забыться. Чтобы не вспоминать этот запах миндаля. Чтобы навсегда забыть эти зеленые глаза.

Не могу больше.

Не хочу.

Особенно сейчас, когда эти два амбала перекидывают меня в ванную и начинают поливать меня ледяной водой. Это приводит в себя.

А я не хочу!

В голове сразу слова Иришки.

«Никогда не подходи ко мне. Не разговаривай со мной».

Да я бы с радостью. Но ты же тянешь к себе, как магнитом. Ты же, ведьма, околдовала меня. Зачем ты подсела ко мне за парту?!

Я пытаюсь отбиться, но получается вяло. Мышцы скованны. Тут еще и вода ледяная.

- Да очухайся ты уже! – кричит, кажется, Вадик.

Это помогает окончательно открыть глаза. Вот только теперь у меня злость. Злость на пацанов. Я начинаю с силой вырываться, и даже пытаюсь заехать одному из них в челюсть. Ближе всех Серега.

- Хорош! – отскакивает он и тут же мажет мне.

Все. Теперь я в бодр и свеж. У пацанов только один способ привести меня в чувство. И им это удалось.

- Какое сегодня число? – спрашиваю их, поскольку потерялся во времени.

- Ты уже четыре дня не просыхаешь! – кричит Вадик. – И из-за кого?! Опять из-за бабы!

Пелена злости застилает глаза, и вот я уже кидаюсь в драку на Вадика. Получается плохо. Я мокрый и в мокрой ванной. Неловко поскальзываюсь. В это время меня чуть ли не ловит Серега. Но через него я пытаюсь вдарить в наглую физиономию главного бабника страны.

Это у него бабы. А у меня один Рыжик. Двадцать лет. Двадцать гребанных лет!

- Вот так, молодец! Покажи лучше всю свою злость! – кричит Вадик, стараясь отскочить от меня, но не убежать.

- Угомонились! – кричит Серега и разбрасывает нас в стороны, поскольку находимся мы уже в прихожей.

- Прекрати нюни распускать, - вздыхает Вадик, смотря на меня серьезно. – Хочешь свою Иришку вернуть, так возвращай! Больше десяти лет мы тебя вытаскиваем из запоев! Сказать тебе, кто так делает?!

- Не надо. Сам знаю…

Я сажусь на пол в угол пустой комнаты. У меня однокомнатная квартира, но она не жилая. Я ее даже обставлять не захотел. Зачем? Жить здесь все равно не смогу.

- Давай приводи себя в порядок, - Серега кидает мне пакет с моими вещами. Наверняка их собрала мать. Она знает, как меня тут в чувство приводят. – Зацепка нашлась на этого Сомова.

- Какая? – спрашиваю, одновременно снимая с себя мокрые вещи.

- Его машину засекла наружная камера. В тот день, когда в тебя стреляли. Как раз на выезде из города.

- И что нам это даст? Подумаешь, выехал из города по той же трассе, что и мы ехали.

- Главное, что мы знаем теперь точно, что это он стрелял в тебя, - отвечает Вадик, рассевшись на подоконнике. – Остается найти против него только веские улики.

- Да. Пока только мы по своим каналам пробили, что он был связан с криминальной группировкой в 90-ых, - поясняет Серега. – Когда-то он даже держал бордель. И казино. Но сейчас это все закрыто. Он не занимается одним бизнесом. Официально у него на данный момент компания по продаже компьютерной техникой. Вот только проверку организовать нам не удается. Мы не касаемся этой темы. Понятно только, что фирма для отвода глаз.

- И как это связать со стрельбой в меня?

- Пока не знаем! – восклицает Вадик. – Но мы знаем точно, что всю эту информацию знал ты. И если бы ты не бухал, мы бы сэкономили время!

- Лех, - Серега смотрит на меня внимательно. – Давай начистоту. Если ты всерьез хочешь вернуть Ирину, говори нам всю правду. В тот день глушак на тебя навел не Сомов. Ему больше пятидесяти. За рулем сидел молодой парень. Кто это? Помощник его?

- Если помощник, то можно установить слежку и задержать его. Возможно, получится выбить признание, - рассуждает Вадик, предпочитая радикальные меры.

- Не надо ни за кем следить, - морщусь я. – Это сын его. Старший.

- Его или их? – уточняет Серега.

- Их.

Парни довозят меня до магазина, расположенного рядом с моим домом. Мне нужно купить побольше вкусностей, чтобы загладить свою вину. С двумя пакетами иду домой.

Но не дохожу.

На входе в подъезд меня рывком оттаскивают назад и кидают на снег. Не успеваю разглядеть лиц. Только чувствую четкие удары. Ногами.

Они летят мне в лицо, в грудь, кто-то один, а может их и несколько, упорно пытается отбить мне почки. От колкого ощущения в левом подреберье перехватывает дыхание. Кажется, мне сломали ребро.

Не знаю, сколько меня били. Не знаю, сколько их было. Знаю, что было темно.

А еще был знакомый голос:

Глава 15. 1997 год

Фраза «Мы выживали, как могли» очень четко ложится на 90-е года двадцатого столетия. Нищета и отсутствие возможности заработать больно бьют по психике людей. Теперь нет уважаемых профессий. Военные, медработники, учителя и прочие сотрудники соцслужб утратили статус значимости. Ученые или сотрудники НИИ и вовсе стали никому не нужны. Не до учений сейчас.

Россия пытается встать «с колен». Но удается плохо. А главное, преодолевают барьер далеко не каждый россиянин. Лишь около десяти процентов из ста смогли перебороть себя, переучить, перестроить под новые реалии и найти способ зарабатывать. Это не работа. Это именно способ зарабатывать, который может в любой момент прогореть, закончится. Нередко провоцируя многочисленные сложности, убытки, необходимость «разгребать» за собой. И даже за собственные ошибки.

Теперь уважаемыми людьми стали обычные бандиты. Кто-то их боится, кто-то уважает в действительности, поскольку смотрит на них с завистью. Кто такие бандиты? Вчерашние выпускники школ или ВУЗов. Вася Пупкин, закончивший медицинский университет с целью спасти своего отца от неизлечимой болезни, вынужден примкнуть к опасной бандитской группировке. Только так он может заработать на лечение отца. Только так у него появляется возможность вывезти его заграницу для прохождения дорогостоящего лечения.

А еще появились челноки. Это и есть бывшие учителя, врачи, ученые, администраторы дворцов культуры. Есть среди них и военные. Каждый из них рискует своей жизнью, когда в очередной раз едет за товаром. Рискует жизнью и стоя на рынке, ведь нежелание делиться, платить дань может плохо обернуться как для самого начинающего коммерсанта, так и для его семьи.

В стране продолжается хаос. Вот только Иришке Ароновой дела до него нет. Она видит, как ее одноклассницы бросили учебу и стали подругами бандитов. Относится к ним с отвращением. Сама Ирочка учится в техникуме на массажиста. В нынешнее время это очень перспективная профессия. Она знает, что у отца проблемы с работой. Но не вдается в подробности.

Летящей походкой Ирочка забегает на почту и берет очередное письмо от Лешки. Он почти отслужил, не прерываясь на отпуск, поэтому должен вернуться немного раньше. Письма пишут друг другу регулярно. Это помогает Иришке пережить очередной день или неделю. Ведь дома тоскливо. Родители что-то тихо обсуждают каждый вечер.

Они не хотят втягивать свою дочь в коварные реалии жизни. А коварство есть.

Лев Никифорович остался без работы. Пенсии за службу не хватает, чтобы прокормить все семейство, ведь Клавдия Святославовна и вовсе осталась без работы и какого-либо дохода. Возможность заработать Лев Никифорович увидел только в коммерции. Как и многие челноки он был вынужден просить денег на бизнес у братков. Те охотно пошли на сделку, да вот торговля у начинающего коммерсанта не задалась. Товар был безнадежно испорчен, а долг оставался висеть. Военный в звании полковника не смог вернуть деньги вовремя, поэтому набежали проценты. Льва Никифоровича поставили на счетчик.

Только благодаря местному заводиле Костяну, примкнувшему к банде год назад, мужчину не трогали, не избивали. Но запугивания и угрозы были. Их муж с женой и обсуждали каждый раз за закрытой дверью и полушепотом, чтобы дочь Ирина не знала всего ужаса происходящего.

Сегодня особый день. Ирина узнала из полученного письма, что Лешка буквально через месяц дембельнется. С радостной новостью она бежит домой.

- Мама! - кричит Ирина с порога матери, но та только тихо и резко машет руками, показывая дочери, что нужно молчать.

- Иди к себе, - Клавдия Святославовна жестко велит дочери, оглядываясь на дверь кухни, которая заперта.

Из кухни слышны мужские голоса. Там говорит и отец. Мать чернее тучи, что не остается незамеченным Ириной. Девушка своенравна, привыкшая делать все, что вздумается. Вот и сейчас она не следует велению матери, а тихо проходит к кухне. Ей достаточно стоять за дверью и услышать пары фраз, чтобы понять, что происходит.

- Деньги нужно отдавать, - говорит незнакомец.

- Я отдам, как смогу. Я уже почти нашел покупателя на свою машину, - лепечет отец.

- Дядь Лев, за твою колымагу много не дадут, - слегка хихикает Костян.

- Ну это же хоть что-то! Остальное также отдам в ближайшие дни!

- Короче, - голос незнакомца становится рассерженным, - пока ты будешь искать вторую часть денег, накапают новые проценты. Так и будешь вечно в долговой яме сидеть. А мы готовы предложить тебе ещё одну сделку.

- К-какую?

Лев Никифорович готов услышать все, что угодно. Но только не это...

- Мы заберем твою дочь и будем в расчете.

Сердце отца бьется, что вот-вот выскочит.

- Нееет...

- Ты пойми, мужик, если ты нам денег не отдашь, мы тебя грохнем и все равно заберем твоих баб. Будут бомжей ублажать. А сейчас все закончится вполне мирно.

Лев Никифорович смотрит на Костяна в надежде на помощь. Но тот только объясняет суть сделки.

- Не боись, дядь Лев, по кругу ее не пустят. Она нашему боссу понравилась. Стасяну. Запал он на нее. А у него днюха сегодня. Вот и хотим ему подарок сделать. Одна ночь и все в шоколаде. Может быть, Ирка и сама уходить не захочет от денежного места.

- Нет. Свою дочь никогда... Я квартиру выставлю на продажу. Или хоть сейчас ключи от нее забирайте. Но Иру не трогать!

Лев Никифорович бьет по столу кулаком одновременно с распахиванием двери на кухню. В дверях Ира:

- Я согласна!

Глава 16

Вхожу в отдел. Цепляю на себе недоуменные взгляды. Да. Видок у меня еще тот. Я еле ногами передвигаю. Все болит после вчерашнего вечернего происшествия. До последнего сидел в подъезде, пока мои не улеглись спать. Разумеется, сестра встала, чтобы меня встретить. Но это ничего. Она помогла мне раздеться и обработала раны. Главное, что мама и племяши не видели, в каком состоянии я приперся.

Лиза же все поняла. Поняла из-за кого я такой красивый пришел. Поняла и еще больше возненавидела Ирину.

Ладно. С ними я потом разберусь.

Сейчас же нужно как-то отработать день. Трезво мыслить я почти могу, но не знаю, чем помогу своим пацанам в поимке Сомова.

Он и правда, еще тот жук. Больше десяти лет я пробивал его по базам, но ничего не находил. Чистый, гад. Вот только о его криминальном таланте знает вся Москва. Мы же можем следовать только закону. А по закону у него все шито-крыто. Но так не бывает. Нужно зайти с другой стороны.

Есть у меня идеи. Вот только наш отдел не сможет их воплотить в жизнь. Нет полномочий таких.

Захожу в кабинет. Серега с Вадиком уже на месте. Также на месте замирают, когда видят меня.

- Э-баааа… Это ты откуда такой красивый к нам явился? – спрашивает Вадик, откровенно оттопырив челюсть.

- Из дома, - бурчу под нос, аккуратно усаживаясь за свое рабочее место, потому как в боку ощущаю сильную боль. Кажется, мне ребро сломали.

- Кто тебя так? – интересуется Серега, подойдя к моему столу и присев на него.

- Шпана местная, - не хочу вдаваться в подробности.

- За что? – допытывается Серега.

- Сумки с продуктами хотели отобрать.

- Еще чего придумаешь?! – Вадик злится.

- Чего орем?! – влетает в кабинет Василич. – Ой! Дрозд. Шорохов. Я вас просил вывести его из запоя. Но не таким же варварским способом!

- Они здесь не причем, - отрезаю я сразу, понимая, что его первое впечатление вполне оправданное.

- А кто причем? – опять допытывается Серега.

- Из-за бабы пострадал?! – уже кричит Вадик, который против моих стенаний в отношении Ирины.

- Я тебе сейчас морду расквашу, - цежу сквозь зубы, сжимая кулаки.

- Понятно, опять из-за своей Иришки пострадал, - махнул рукой Серега и ушел за свой стол.

- Ой, блииин, - сетует Вадик.

- Так, спокойно, - успокаивает нас всех Василич. – Давайте по порядку. Кто кого и за что?

Я молчу. Пацаны ждут моих объяснений.

- Бродский, это не просьба, - берет меня своим авторитетом и высоким званием Василич. – Я велю тебе все рассказать нам.

Нехотя я все же говорю правду, не вдаваясь в подробности:

- Сын Ирины с друзьями подкараулил меня.

- Старший сын? – уточняет Серега.

Я только киваю.

- И за что он перешел к мордобою? – интересуется Василич.

- Он видел нас с Ириной.

- В постели?! – Вадик даже подскакивает от неожиданности.

- Нет, - отрезаю я. – Мы просто общались с ней. Возле моего подъезда.

- Как же это вы так опрометчиво? – задумывается Серега.

- Она пришла к моим в гости. Я застукал. Пришлось провести разъяснительную беседу.

У меня нет желания вдаваться в подробности, но мне приходится обо всем рассказывать, потому как я в тупике. Мне нужен совет, что делать дальше и как приструнить Сомова.

- Ты же говорил, что вы с ней не общаетесь? – замечает Вадик.

- А оказывается она общается с моими. С мамой и сестрой.

- Круто. А она понимает, что таким образом тебя подставляет? – негодует Вадик.

Я лишь морщусь и отворачиваюсь.

- Ладно. Что за старший сын? – вклинивается в разговор Василич.

- Тот, который стрелял в него, - Вадик, разумеется, не забывает уточнить и это.

Василич даже в лице не меняется. Такое ощущение, будто он обо всем уже давно в курсе.

- Так. Что мы имеем на этого Сомова? – переходит к делу Василич.

- Официально ничего. Неофициально – чистый криминальный авторитет, - вздыхает Серега.

- Напомните мне, чем официально занимается эта многосторонняя личность? – задает вопросы Василич, не сводя с меня глаз.

От его сурового взгляда я и пошевелиться не могу. Очень уж мне не нравится его настрой. Хотя с другой стороны, без их поддержки я не справлюсь.

- Продажей компьютерной техники, - отзывается Серега.

- Значит, нужно доказать, что это только прикрытие, - выносит вердикт начальник. – А сделать это можно через прокуратуру.

- И на прокурорские проверки у нас нет полномочий, - заключает Вадик.

- Ну почему.., - сомневается Василич и достает телефон. – Есть у меня один должник.

Глава 17. 1997 год

Местный заводила Костян усаживает Иру в машину. Ира решительно настроена спасти свою семью. Она даже не посмотрела в сторону своих родителей, когда уходила из дома. Зачем? Они не поймут современные реалии жизни. Они старались уберечь свою дочь. Вот только в наступившее время только молодежь может помочь адаптироваться к суровой правде.

- Не дрейф, Аронова, - подбадривает Костян. – Покуражишься вдоволь. Глядишь еще и денег заработаешь.

Ира молчит. Молчит и смотрит в окно, запоминая дорогу обратно домой. Вдруг придется бежать среди ночи.

Чего больше всего боится Ирина?

Что ее изнасилуют? Да нет. Она сама едет. Добровольно. И прекрасно понимает, что ее там ждет.

Что ее убьют? А вот это возможно.

- Я в живых-то хоть останусь? – невольно задает вопрос мыслями вслух.

- Да кто тебя убивать-то собирается?! – хмыкает другой парень, незнакомый Ире. – Ублажишь Стасяна по высшему разряду. Он может тебя к себе еще и на постоянку возьмет.

- Я согласилась только на одну ночь, - резко отсекает Ира.

- Ха. Все так говорят. А потом не отвязаться от вас, - смеется Костян.

Машина подъезжает к частному дому, расположенному в нескольких километрах от города. Дом небольшой, но с виду добротный и ухоженный.

Два братка и Ира заходят внутрь. На улице уже темно, поэтому на веранде девушка спотыкается о порог.

- Держись. Фейс не попорть. А то подарок неудачный получится, - опять шутит Костян.

Молодые люди входят в дом. В гостиной уже сидят люди. Выпивают. Смеются. Куражатся. Здесь молодые парни и девушки. Ребята ведут себя вульгарно по отношению к девицам. Да и сами девчушки не гнушаются пошлых шуток. При виде новых гостей толпа затихает.

- Ни хрена себе.., - слышится удивленный голос именинника.

Стас встает и смотрит ошарашенно в сторону огненной бестии, которую он уже давно представлял в своих объятиях. И не только в объятиях. Он хочет воплотить с ней все свои сексуальные пожелания. А они у него есть. И несколько нетрадиционного характера.

Но Ира об этом еще ничего не знает. Она немного сконфужена, глядя на девиц, которые сидят на коленках у братков. Эти девушки одеты в короткие юбки и шортики. Ира же в повседневных джинсах и футболке. На мгновение девушке кажется, что она может не понравиться имениннику. И тогда ее семье придется очень плохо. Да и ей самой, поскольку прекрасно понимала, что деньги родители отдать не смогут.

- Это тебе наш подарок, - говорит Костян с гордостью.

Ира смотрит на Стаса и понимает, что видела его несколько раз в машине, которая часто преследовала ее по дороге из техникума. Только сейчас до нее доходит причина подобного наблюдения за ней. Но девушка не понимает, чем могла зацепить холеного и явно избалованного до женского внимания мужчину.

Он старше ее. Ему на вид около тридцати. Одет с иголочки, в дорогие шмотки. На руке сверкают часы, в которых Ира и не разбирается, но понимает, что они недешевые.

В этом молчании Ира замечает, как все парни большой и шумной компании разглядывают ее открыто и похотливо. Замечают это и их девицы, поэтому бросают на Иру ненавистные взгляды. Одна из них встает с дивана и подходит к имениннику, пытаясь приобнять. Жест собственничества. Но Стас довольно грубо отталкивает девицу и жестко цедит:

- Вечеринка окончена. Все на выход.

Компания удивлена, но через минуту неохотно все же двигается к выходу. По пути девицы еле сдерживаются, чтобы не вцепиться Ире в пышную шевелюру. Парни только хмыкают.

Ира остается наедине со своим мучителем. Только она этого еще не знает. Она не догадывается, что попадет в его сети на долгие десятилетия.

- Предупреждаю сразу: я не девственница.

Ира посчитала нужным сказать это. Возможно, девушка надеялась, что Стас побрезгует ею и оставит свою затею. Но мужчина только ухмыльнулся:

- Это и к лучшему. Значит, обучена всем премудростям.

Он не пытается быть галантным. Молча подходит к девушке и предлагает ей выпить коньяк, предварительно долив его до краев бокала. Девушка, которая ни разу в жизни не пробовала алкоголь, понимает, что это ей в помощь. Выдержать и не сломаться поможет только затуманенная голова. А лучше полное беспамятство.

Ира берет из рук Стаса бокал и выпивает почти полностью и залпом. В следующие же несколько секунд ее ведет, но мужчина поддерживает ее и ведет в спальню.

Дом небольшой. Здесь всего две комнаты. Одна служит спальней. Да не просто местом для ночлега.

Разум Иры помутнел, но не настолько, чтобы не заметить диковинные сексуальные атрибуты. И тут ее окутывает страх. А справится ли она? А останется ли она в живых потом?

Но делать нечего. Стоит только повиноваться толчку Стаса в спину, от которого девушка падает на кровать. С этого момента для Иры начинается самая длинная ночь в ее жизни.

Ночь ужаса и отчаянья.

Она не может вырваться. Она не может убежать. Она должна выдержать все.

Теперь Ира точно знает, что анальный секс – это больно. В нем нет ничего приятного, как показывают в порнографических фильмах, которые они смотрели ранее всей толпой.

Ира знает, что оральный секс не приносит никакого удовольствия, как рассказывали подружки. В нос бьет только неприятный запах затхлости и опрелости. А сперму проглотить сродни рвотному рефлексу.

Ира точно знает, что удары плеткой могут быть мягкими, а могут и вызвать дикую боль. В спине. В ногах. В промежности. Приковывание наручниками и акт изнасилования, пусть и наигранного, ощущается самым настоящим варварским действием.

А еще Ира знает, что одержимые сексом люди не соображают ничего. Они теряют связь с реальностью. Именно поэтому Стас несколько раз вылизывает Иру, смакуя ее соки, отчего девушке противно. Именно поэтому Стас требует от Иры, чтобы та била его плетью до кровавых подтеков.

К утру Ира точно понимает, что она сильная. А когда Стас наконец-то засыпает, что она справилась.

Все тело болит. В промежности саднит. Сидеть больно. Но она справилась.

Глава 18

Уже больше недели не вижу Лешу. Переживаю за него. Как бы Женя чего не придумал. Стас в себе уверен. Во мне так и подавно. А вот сын... Этот может провернуть не просто криминальное, но и со смертельным исходом.

Стою на кухне возле окна, пока Дарья возится с ужином. Мне шум на фоне моих размышлений. От плиты с кастрюлями идет приятный аромат. Если абстрагироваться от настоящего, можно подумать, что это моя любимая мамочка сейчас хлопочет на кухне. А я в это время в своей комнате занимаюсь. Или же делаю уроки с Лешкой, периодически прерываясь на короткие и невинные поцелуйчики. Так, чтобы мама не заметила.

Но из раздумий меня вырывает не родной голос мамы, а звонок в дверь. Сама иду открывать, останавливая Дарью. На пороге незнакомый мужчина.

- Здравствуйте. Квартира Сомовых?

Киваю головой, понимая по тону, что он пришел не просто по делу, а с серьезными претензиями. На автомате пускаю его в квартиру, даже не опасаясь за свое здоровье.

- Мне бы поговорить с родителями Максима Сомова.

- Я его мать. Отец в кабинете. Можем пройти к нему.

Уходим вглубь квартиры под недоуменный взгляд Дарьи. Без стука захожу в кабинет мужа, который сидит вальяжно в кресле и курит сигару.

- Добрый вечер, - кидает незнакомцу муж, указывая на кресло напротив. - Присаживайтесь. Ирина, можешь идти. Спасибо, что проводила моего гостя.

Его мнимая вежливость всегда поражает. Тот, кто не знает, что за человек Стас, может и правда подумать о его порядочности.

- Мужчина хочет поговорить с родителями нашего младшего сына. Поэтому я остаюсь, - проговариваю четко и сажусь на диван.

Я уже понимаю, что наш сын что-то натворил. И скорее всего, это следователь. Сейчас начнет намекать на денежное урегулирование вопроса.

- Я папа Майи Суховой. Одноклассницы вашего сына.

Взгляд мужчины суровый, поэтому я не сразу его узнаю. Да, я видела его в школе на родительских собраниях.

- Чем вызван ваш визит к нам? - интересуется муж.

- Месяц назад класс побывал на квартире одной из одноклассниц наших детей по случаю дня рождения. Ребята выпивали, но ваш сын перебрал и в пьяном угаре изнасиловал мою дочь. Свидетели этому происшествию имеются. Мы сразу же прошли медосвидетельствование и написали заявление в полицию. Но сегодня я узнаю, что дело закрыли за недостатком улик. Но их было предостаточно, поэтому понятно что и кому было уплачено. Я просто хочу посмотреть в глаза людям, которые воспитали морального урода.

Я чуть не застонала от боли и отчаянья. Мой сын уже дошел до преступлений. А ему ещё и восемнадцати нет. Представляю, что творит старший.

- Я общался с сыном по этому поводу, - начинает объясняться Стас. - Он сказал, что ваша дочь за секс с ней потребовала деньги. За это он ее и ударил.

- Он ее не ударил, а избил. У нее отбиты внутренние органы, и сломан нос. Ребята подтверждают, что ваш Максим насильно затащил ее в спальню и долго издевался над ней. Они слышали крики о помощи.

- Но почему из них никто не вмешался? - с неким ехидством уточняет муж.

От этого вопроса у меня уже кружится голова. Я верю каждому слову мужчины. И даже знаю причину, почему ребята не вмешались. Ее же подтверждает и отец девочки.

- Все боятся вашего сына. Даже учителя. Он настолько запугивает всех вашим авторитетом и криминальной деятельностью, что даже моя дочь не сразу созналась, кто с ней сотворил подобное.

- А может она просто понимала свою вину? - Стас открыто уже смеется над мужчиной. Тот хочет ещё что-то сказать,но муж его перебивает. - Давайте так. Я вам дам денег на реабилитацию, лечение и моральный ущерб, а вы просто объясните дочери, что вымогательством заниматься нельзя.

Стас морщится, показывая, что ему наскучил разговор. Он вынимает из верхнего ящика стола пачку купюр в долларах и небрежно кидает на стол.

- Столько хватит?

Мужчина лишь молча встает и идет к выходу. Ухватившись за ручку двери, он все же оборачивается:

- Вы гнида. И вырастили себе подобное. Знайте, когда-нибудь вы погибнете от рук своего же отпрыска.

Мужчина уходит. Пачка денег остается лежать на столе.

Глава 19. 1997 год

Ире – 20 лет. Ее можно назвать сиротой. Отца похоронили со всеми почестями военного человека, несмотря на тот факт, что он уже не являлся военнослужащим. Но былые заслуги не остались незамеченными в столь сложное время для семьи Ароновых. На этом привилегии Льва Никифоровича закончились. Ире не пришлось собирать деньги на похоронные нужды. Но лучше бы она столкнулась с материальными проблемами.

Клавдия Святославовна не поняла произошедшего. Или наоборот. Приняла слишком близко к сердцу. На похороны отца Ира ее брать не стала. Оставила под присмотром Любовь Семеновны. Эта женщина косо смотрела на потенциальную невестку. Но ее воспитание и уважение к сыну не позволили оставить девушку в трудной ситуации одну. Поэтому в день, когда Ира прощалась с отцом под залпы автоматов, Клавдии Святославовне было с кем «поговорить».

Женщина давно потеряла связь с реальностью. Она живет теперь в вымышленном мире, который периодически меняет. Иногда она возвращается домой душой и разумом. Тогда она ищет в небольшой квартире своего Левушку.

- Ирочка, а где папа? Почему его так долго нет? Он же должен уже был вернуться с рынка. Я его отправила за овощами.

Ире больно слышать от матери подобное. Она каждый раз терпеливо объясняет, что папы больше нет. Что ее Левушка предан земле не на самом последнем кладбище. Ира хочет свозить мать на погост, показать, сколько венков и живых цветов принесли люди, желающие проститься с ним. Но врач запрещает.

Врач многое запрещает. А Ира не понимает.

Не понимала.

До той поры, пока ей не пришлось ночью баррикадировать дверь в свою комнату и вооружаться отломанной ножкой стула. Теперь Ира спит только заперевшись на замок. А мать…

А Клавдия Святославовна громит квартиру. Пока еще только квартиру.

Так проходят сорок дней.

В день поминания Льва Никифоровича до Клавдии Святославовны будто дошло происходящее. Она выбежала на улицу с ножом и начала кидаться на людей. Соседи смогли успокоить отчаявшуюся женщину. Никто не пострадал.

Кроме Иры.

От заключения врача, приехавшего на вызов, о том, что мать помещают в психиатрическую клинику, у девушки случился нервный срыв. И их забрали вместе.

Ирину через два дня отпустили. Отметка пребывания в психиатрическом диспансере будет преследовать девушку теперь всю жизнь. Но Ирине все равно. Она видела, как обходятся в душевнобольными. Она не хочет подобной участи матери. Хотя девушка уже видела мать привязанной к постели ремнями.

Страшно. Больно.

Ира возвращается в пустую квартиру. Неделю девушка не выходит из дома. Не ест. Не пьет. Ни с кем не общается. До того времени, пока не слышит звонок в дверь, от которого предательски сердце екает.

- Ир! Открой!

Леша уже пинает дверь и готов ее выбить, опасаясь за состояние своего Рыжика. Но этого делать нет необходимости.

Ирина из последних сил открывает. Леша – человек, которого девушка хочет видеть сейчас меньше всего. Ее не радуют объятия возлюбленного после двух лет разлуки. Ей противно. Самой от себя.

Она только отталкивает возмужавшего Лешу. Слезы застилают глаза, поэтому все, что может сказать девушка:

- Уйди, Леш. Найди себе достойную.

Алексей настолько обескуражен сказанным, что не настаивает на разговоре, решая выяснить, что произошло самостоятельно. Долго искать информацию не пришлось.

- Да эта сука связалась с бандитом! Из койки его не вылезает! Весь двор говорит об этом! Шалава!

Лиза чуть ли не в истерике бьется, рассказывая брату причину поведения его возлюбленной девушки. Сестре настолько обидно за родную душу, что не в силах совладать с эмоциями.

- Замолчи!

Леша слышит от сестры ужасные слова, и поверить не может в происходящее. Ира же писала ему все эти два года. Клялась в любви и верности.

- Сынок. Это правда. Но у нее выбора другого не было. Отца хотела спасти, семью сохранить. Пошла на жертвы, да только родителям не под силу было это выдержать.

Любовь Семеновна не может быть категорически против Иры. Ей жалко сына. Она слишком сильно его любит. Материнское сердце готово принять Ирину в своей семье, если Леша скажет категорическое «Все равно женюсь!».

- Да посмотри ты в окно! – опять кричит Лиза, пытаясь вразумить брата. – Вон твоя Ирочка. В тачку крутую садится.

К окну припадают еще двое. Любовь Семеновна, Лиза и Леша наблюдают, как Ирина садится в машину.

- Ох и повезло тебе, Ирка. Сам Стасян тебя вызвал.

Местный заводила Костян гогочет над всей ситуацией, пока Ира пытается собраться с мыслями. Она не удивлена их приходу. Ей все равно, что будет вытворять с ней Стас. Девушка потеряла себя.

- Я в курсе твоих проблем.

Стас сегодня не такой вальяжный. А даже наоборот. Собранный и деловой. Он действительно предлагает Ире сделку. Предложение в обмен на ее жизнь.

- Я оплачиваю твоей матери лечение в хорошей клинике. А ты становишься моей любовницей.

Шанс. Шанс вытащить мать из того ада, который Ира видела наяву.

- Я согласна.