Его нежная птичка

Пролог

Дима

Машину заносит на поворотах. Колёса проворачиваются, руль не слушается и норовит выскочить из рук. Дорога до посёлка, в котором не так давно купил домик лучший друг, оставляет желать лучшего. Я никогда здесь не был, не знаю местности, а дрянная метель вперемешку с чередой резких поворотов закрывают обзор почти полностью.

В какой-то момент мне начинает казаться, что развернуться и поехать обратно в город — лучшее решение за день. Намного лучше, чем тащиться к другу за двести километров и молиться, что машину всё же не занесёт.

С каждым километром желание искать чёртову деревню всё меньше. Навигатор молчит, он отрубился ещё десять километров назад и теперь кружит в одной точке, не понимает, куда мы двигаемся. Самое логичное решение — отложить поездку. Но я всё равно еду вперёд.

Телефон начинает разрываться от входящего.

— Вадос, ты вовремя, — рявкаю и ставлю на громкую связь.

— Ты заблудился, что ли? — ржёт друг в трубку. На фоне кричит его девушка, что стол уже накрыт, а еда остывает.

— Немного, — признаюсь я и на мгновение отвлекаюсь. И зря.

От резкого поворота, который я прозевал, мобильный отцепляется от магнита на приборной панели и падает в ноги, прямо под педали.

— Блять! — ругаюсь в голос, ударяю ладонями по рулю и кое-как достаю телефон с огромной трещиной-паутинкой по всему экрану. Рычу беззлобно и отбрасываю гаджет на соседнее пустующее сидение: — Блять! Почему сейчас-то?

Видимость и без того нулевая, теперь ещё связь с миром оборвана. Я хочу развернуться на ближайшем пятачке, едва вписываюсь в поворот и бью по тормозам от неожиданности.

Машину заносит к снежной преграде, которую нагребли грейдерами, в ушах стоит противный скрежет металла. Но это не важно, ведь впереди всего в паре шагов от капота стоит девушка.

В осеннем оранжевом пальто, тонкой серой шапочке с помпоном и красном шарфе. Лицо, которое укутано в шарф, выглядит слишком уж юно и бледно. Да и сама она какая-то маленькая.

Злость заливает с головой. Какого хрена она творит?! Открываю дверь машины и без раздумий начинаю орать:

— Тебе что, жить надоело? Может, сразу на дорогу ляжешь, дурёха?!

Огромные как два блюдца голубые глаза таращатся вперёд, на лобовое стекло, а меня будто и не замечают. Я даже делаю шаг к ней, чтоб оттащить идиотку в сторону и усадить в сугроб, как вдруг она открывает рот… и падает на дорогу.

Блять!

Визуализация

Дима

Алиса

Глава 1

Дима

Снег больно царапает кожу, пока я пытаюсь развязать красный шарф на девчонке и прощупать пульс. Она очень бледная. Слишком. Да и под глазами синяки размером с кулак, будто её били.

Руки у девчонки безвольно лежат на снегу, они совсем ледяные. И мне даже не приходится снимать перчатку, потому что никаких перчаток и в помине нет.

— Эй, ты живая? — обеспокоенно тихо уточняю я и трясу девчонку за плечо. Совсем слабо, просто чтоб привести её в чувство. Но она никак не реагирует.

На мгновение в голове мелькает мысль, что она мошенница и просто разыгрывает спектакль, однако нужно быть полной идиоткой, чтоб верить, что в такой глуши можно встретить состоятельного человека и кинуться ему под колёса. А девчонка почему-то совсем не похожа на дурочку. Да и на разводилу тоже.

На улице мороз и самая настоящая вьюга, поэтому я без промедлений хватаю пострадавшую на руки и тащу в машину. Вообще-то у меня периодически болит спина из-за сидячей работы, и поднимать тяжести нельзя по предписанию врача. Только вот девчонка слишком лёгкая, чтоб считать её весомой нагрузкой на позвоночник. Меньше пятидесяти килограммов точно. Не кормят её что ли?

Кое-как сажаю её на переднее сидение, пристёгиваю и бегло осматриваю. Первое, на что обращаю внимание — осенние ботинки до лодыжки на малюсенькой платформе. Кажется, такие были в моде лет десять назад, если не больше. Да и драное пальто с растянутой шапкой наводят на определённые мысли.

Может, она осталась без дома? И куда же в такую погоду идёт?

Захлопываю дверь и быстро сажусь за руль, стряхнув лишний снег с плеч. Блять, и телефон как назло сдох! Что теперь? Куда её? До города примерно сто двадцать километров, но туда-то я хотя бы дорогу знаю. А если вперёд ехать, можно вдвоём в эту метель застрять где-нибудь и замёрзнуть.

Кое-как разворачиваюсь на узкой скользкой дороге и мчу в обратную сторону. Хоть пульс у девчонки есть, да и тачкой её точно не задело, по пути постоянно бросаю взгляды на неё и дотрагиваюсь до запястья, щупаю пульс. Сердце бьётся с трудом, и мысли начинают путаться. Я уже представляю, как буду объяснять врачам, что случилось, кто я этой малолетке. Ведь если она не очнётся, то для меня всё может обернуться не очень хорошо.

И угораздило же вляпаться за неделю до Нового года!

Периодически мотор ревёт, колёса пробуксовывают, но мы выбираемся из этой задницы. Постепенно дорога сменяется на чищеную асфальтированную, и я слегка расслабляюсь, пока не понимаю, что за мной следят.

Поворачиваю голову к девчонке и натянуто улыбаюсь:

— Ну как, очнулась? — стараюсь говорить уверенно, спокойно, чтоб не испугать её. Но незнакомка всё равно трясётся как осиновый лист и смотрит на меня своими огромными голубыми глазищами. Таращится так, будто в любой момент бросится и расцарапает мне лицо. — Ты как, нормально? Мы едем в город, в больницу.

Она никак не реагирует и вообще не двигается. Похожа на испуганного дикого зверька.

— Ты сознание потеряла на дороге, помнишь? Тебя хоть как звать?

Но девчонка упорно молчит и будто в знак протеста поджимает губы.

— Не хочешь говорить? — продолжаю болтать я. Почему-то кажется, что в тишине ей станет ещё страшнее. А она точно боится. Значит, надо разбавить атмосферу звуками. — Ладно, как хочешь. Буду называть тебя Птичкой. Ты чем-то похожа на воробья.

Большие глаза становятся ещё больше. Я уже не жду ответа, но девчонка тихо шепчет.

— Мне нужно домой.

Едва не выпускаю руль из рук, но сдерживаю порыв и кошусь на сумасшедшую. Может, головой приложилась? Там как раз наледь была.

— Тебе нужно в больницу. Да и куда домой? Я без навигатора тут заблужусь, а у меня телефон сломался.

— Мне нужно домой, остановитесь, — увереннее и громче говорит девчонка.

Вот как, значит. Домой ей нужно. А мне нужно к другу, что ж теперь. Но вместо резкого ответа я поджимаю губы и сдерживаюсь. Она ведь чуть не попала под мою машину! Довезу до больницы, дальше пусть себе катится хоть домой, хоть к чёрту на куличики.

— Сейчас мы едем в больницу, — твёрдо цежу я и бросаю на девицу предупреждающий взгляд. Вот так, моя птичка, успокаивайся и прекращай истерить. Я такое не люблю.

***

На пару минут девчонка затихает, но её спокойствия не хватает надолго. Она сжимает пальцами край своего пальто и снова повторяет:

— Меня ждут дома. Мама вызовет полицию, если я не появлюсь вовремя.

При этом отводит глаза — однозначно врёт. Уж не знаю, кто там её ждёт, но вряд ли станут искать. Даже мне это не сложно понять. К тому же ехать обратно у меня нет сил и времени. Вечереет, да и метель только усиливается с каждым часом. Дорогу едва видно на пару метров вперёд.

— Меня тоже ждут, — бросаю я. На самом деле дома меня ждёт только кровать, только посторонним об этом знать не обязательно. — Но мы всё равно доедем до больницы. И вообще, как ты собираешься добираться до дома? Видишь, что на улице творится?

Она молчит. Поворачивает голову к окну и недовольно поджимает губы. Да, птичка, погодка не лётная, мне тоже не нравится. И выбора у нас обоих нет. Однако девчонка твёрдо предлагает:

— Высадите меня здесь, я дойду сама до дома.

— Куда дойдёшь? — бормочу я тихо и аккуратно оглядываюсь по сторонам. С двух сторон лес, никаких посёлков, припороженный снегом асфальт и больше ничего. И что можно делать в такой глуши? — Ты же в курсе, что никуда отсюда уже не дойдёшь? Это во-первых. А во-вторых, если тебя так ждут, то позвони и предупреди. Лично мне что-то подсказывает, что тебя, птичка, никто не ждёт.

Девчонка дёргается, на её лице застывает маска ужаса. Она понимает, что я не остановлюсь и не выпущу её. И уж когда на моих губах расплывается довольная улыбка, её совсем накрывает.

— Это похищение, вы не имеете права, — пищит неуверенно и тихо, словно боится задеть меня словами и тем самым спровоцировать. — Я пойду в полицию и напишу заявление.

Ну конечно, так я и поверил. Никуда ты не пойдёшь, птичка, наверняка боишься всего на свете, да и лишние проблемы тебе ни к чему. Так ведь? Но на деле я только скептически выгибаю бровь и всем своим видом показываю, что не верю ничему.

— Мой муж вам разобьёт… — бормочет она и запинается, переведя на меня испуганный взгляд. И опять трясётся, как осиновый лист. Ну что за дела?! — Лицо разобьёт.

— Уже боюсь, — ухмыляюсь в ответ и куда серьёзнее добавляю: — Я уверен, что не задел тебя тачкой, но просто хочу убедиться. Да и что я должен был сделать, когда ты упала? Сама-то подумай. Поэтому едем в больницу, а оттуда можешь лететь куда захочешь. Тебя как зовут? Или снова не скажешь?

Она долго думает и таращится вперёд, на дорогу. Надежды на то, что она расскажет хоть что-то, нет. Не доверяет незнакомцам — это отлично. Только не в нашей ситуации, потому что мне совсем не хочется обращаться к ней по прозвищу в присутствии врачей. Это ведь смутит девчонку.

— Алиса, — тихо шепчет она и вздыхает.

— Вот и познакомились, Алиса, — пробую на вкус имя как дорогое вино и улыбаюсь. Оно ей подходит. Вписывается в этот испуганно-нежный образ.

Какое-то время мы едем молча. Я понимаю, что она не настроена на разговор, поэтому не навязываюсь. Изредка проверяю время и прикидываю, насколько сильно злы Вадос с Лерой — они стол накрыли и всё ещё ждут. Неплохо было бы предупредить их. Но спрашивать телефон у девчонки не решаюсь, а то подумает ещё, что пытаюсь оставить её без средства связи.

Мысленно вспоминаю, где находится ближайшая к въезду в город больница. Я в этих краях нечастый гость, в основном мотаюсь по центру, дом-работа, так что могу только ткнуть пальцем в небо.

— А вас как зовут? — тихий тоненький голос вырывает из раздумий. Я даже дёргаюсь от неожиданности и недоверчиво кошусь на девчонку. Что задумала, птичка? Решила заявление на меня накатать? Ещё и на "вы". Никогда себя настолько старым не чувствовал.

— Дима, — осторожно отвечаю и снова сосредотачиваюсь на дороге.

***

— Дима, — как завороженная повторяет девчонка и отворачивается к окну. Чем ближе мы к городу, тем обзор становится лучше, что несомненно радует, потому что количество машин на дороге тоже заметно увеличивается. Не хочется влететь в кого-нибудь.

Гнетущая тишина давит, и мне просто необходимо её разбавить. Обычно на свиданиях девушки не замолкают и рассказывают о себе всё подряд, порой даже не самые привлекательные вещи. А эта молчит и всё ещё немного дрожит.

Странно.

— Замёрзла? — тянусь рукой к регулятору обдува.

— Нет, — восклицает Алиса и ещё сильнее прячет лицо в красном шарфе. Надо было снять его к чёртовой бабушке, только мешает разглядеть девчонку.

Куда же её родители смотрят, раз она шастает по дороге в такую погоду? Да ещё и одна.

— Не бойся, я тебя не трону, — успокаиваю её мягким тоном, хотя вообще к такому не привык. Своих детей у меня нет, как с ними общаться — вообще без понятия. Но потихоньку прощупать почву нужно. — Тебя родители не потеряют? Может, хоть позвонишь? Успокоишь, скажешь, что случилось.

Краем глаза слежу за реакцией девушки: она резко отворачивается к окну, будто обиделась, и складывает руки на груди. Но уже через мгновение она как-то странно обмякает на сидении, растекается и опускает руки.

— Ты там нормально вообще? Серьёзно, позвони родителям.

— Нормально, — бурчит она и едва слышно добавляет: — Нет у меня родителей.

Блять. Приплыли.

— Бездомная, что ли? — удивлённо ляпаю я и сам кривлюсь от своих слов. Слишком уж грубо всё звучит. А Птичка хоть и ершистая, наверняка в душе нежная, не привыкла к такому.

Она долго не отвечает и пялится в окно. Мы успеваем заехать в город и пару раз свернуть, когда с соседнего сидения раздаётся тихое признание:

— Я с дядей живу. Но он не будет волноваться.

Ага, как же. Я бы за своего ребёнка волновался. Наверное. Хотя откуда мне знать?

— Почему? И что ты вообще забыла на дороге? Или действительно жить надоело?

— Автобус сломался, пришлось пешком от станции идти, — спокойно выдаёт Алиса.

Очень похоже на правду. По дороге к Вадосу мне по пути попалось не меньше пяти аварий — дорога и без того сложная, а метель всё ухудшила в разы. Ладно, не из нервных подростков — уже хорошо.

— Всё равно позвони дяде, — с нажимом рекомендую я. Машина плавно въезжает на парковку рядом с больницей, и мы останавливаемся на первом попавшемся свободном месте.

— Зачем? — устало вздыхает девчонка. — Я уже совершеннолетняя, могу делать что хочу.

Как только мне удаётся сдержать смех, сам не понимаю. Но давлю улыбку и покачиваю головой. Так я и поверил, что совершеннолетняя. Дури других, Птичка! Придумаешь тоже.

Она замечает мою ухмылку и сразу уточняет:

— А вам сколько лет?

Мне хочется ответить что-нибудь колкое, чтоб даже не думала в эту сторону ничего “такого”. Но язык не поворачивается. Вряд ли она оценит моё чувство юмора, поэтому бурчу:

— Тридцать пять, если тебе так нужно знать. Хватит уже вынюхивать, пошли.

Накидываю пальто, выскакиваю из машины и жду, пока Алиса вылезет. Только она почему-то продолжает сидеть. Блять! Уже темнеет, я так вообще в лесу застряну, пока девчонку обратно довезу. Или всё же к Вадосу попробовать сгонять?

Быстро подхожу к машине, открываю дверь и рычу:

— Пошли уже, ты на дороге в обморок рухнула. Не хочу думать о том, что ты снова где-то шлёпнешься и всё же попадёшь в аварию. Так что шевели колготками, Птичка, время не резиновое.

Но она всё равно сидит склонив голову голову и теребит пальцами край пальто.

— Алиса? — тихо уточняю и слышу… всхлип? Блять. Да что ж такое?!

P.S. Всем спасибо за лайки и комментарии! Очень вдохновляет!

Глава 2

Что-то не так. У меня нет желания возиться с ребёнком, только бросить всё так тоже не могу. Времени уже много, темнеет, в запасе не так уж много времени, чтоб попасть к врачу и хоть как-то обследовать девчонку. И чем дольше Алиса молчит, тем меньше у меня остаётся терпения.

Она закрывает ладонями лицо и судорожно вздыхает. Мне ничего не остаётся кроме как присесть на корточки перед открытой дверью и попытаться разрулить ситуацию.

— Что случилось? Что не так? — стараюсь говорить спокойно, медленно, чтоб Алиса точно расслышала всё. Повторяться как попугай не горю желанием.

Девчонка подрагивает всем телом и начинает рыдать в голос, складывается пополам, утыкается лбом в коленки. При этом ладони всё ещё прикрывают тот малый кусочек лица, который можно было увидеть раньше. Кажется, даже незнакомый бородатый мужик за рулём автомобиля не так испугал Птичку, чем больница.

— Не люблю врачей, — хрипит она и снова всхлипывает.

Блять! Ну почему я? Почему там не проехал раньше кто-то другой? Мне этот головняк совсем ни к чему. Ещё и плачет так натурально, как будто действительно сильно боится. Хотя что такого может быть в больнице?

Глубоко вздыхаю и мысленно перебираю все возможные варианты развития событий. Тащить её за шкирку на осмотр не хочется, да и масштабной истерики в таком случае точно не избежать. Привести врача сюда? Можно, конечно, но даст ли это результат?

Тут в мою голову врывается мысль: Улька может принять её! Нужно только успеть на приём, пока сеструха не срулила домой. Она не любит задерживаться в отделении, но шанс застать её всё же есть.

— Хорошо, а если мы поедем к другому врачу? — мягко уточняю я и натянуто улыбаюсь. Ну же, Птичка, соглашайся. — Это очень хорошая женщина, она тебя точно не обидит. И вообще может без халата принять, в обычной одежде. Как тебе?

Молчание в ответ напрягает. Пару минут раздаются только всхлипы, а сама Алиса дрожит как листок на ветру. Её настолько сильно колбасит, что я не знаю, куда себя деть. Что делать в таком случае?

В итоге девчонка кое-как кивает, так и не произнеся ни слова. Да мне и не нужно.

— Ладно, тогда поедем у ней, — тихо шепчу я и закрываю дверь.

Давненько не появлялось желание закурить. Бросил год назад, и всё это время спокойно обходился без сигарет. А тут меня распирает изнутри, разрывает просто. Жаль только, что не ношу с собой ни зажигалку, ни сигареты. Чувствую, что дальше будет только сложнее, но раз уж сел на этот поезд, сойти нельзя.

Немного размяв плечи, я всё же залезаю обратно в машину. Алиса ещё плачет, только теперь тихонько и ненавязчиво. К счастью, больница, в которой работает сестра, находится всего в получасе езды по пробкам, и мы быстро доезжаем туда.

— Подожди, я сейчас, — бросаю и бегу к входу в больницу. Многие врачи уже не принимают, и сестра обычно работает в первой половине дня. Шансов застать её не так уж много, но попытаться стоит. В регистратуре сидят две полные женщины и со смехом что-то обсуждают. — Извините, Ульяна Сергеевна на месте?

Одна из женщин нехотя поворачивается ко мне, окидывает внимательным взглядом и ехидно ухмыляется. Наверняка думает, что у Ульки завёлся любовник при живом-то муже. Я обычно не хожу к сестре в больницу, так что меня тут почти никто не знает.

— Тебе зачем, милый? — ухмыляется женщина и подкатывается на кресле к столу с телефоном. Она снимает бордовую трубку и пялится на меня в ожидании.

— Внеплановый пациент, — бурчу я и сухо добавляю: — Если она на месте, просто скажите, что пришёл Дима по срочному вопросу.

Женщина едко улыбается и сдержанно кивает. Она звонит куда-то, потом поджимает губы и набирает снова. С третьей попытки ей отвечают.

— Почти ушла, сейчас спустится сюда.

— Отлично, — киваю и выбегаю обратно на улицу. Женщина что-то кричит в спину, просит подождать внутри здания. А мне нужно доставить дрожащую Алису в больницу. И как это сделать, когда она уже пялится глазами размером с блюдце на здание, дрожит и не двигается?

Как же всё сложно!

И даже тот факт, что я стою как дурак на коленях перед открытой дверью, никак не влияет на девчонку. Она не отводит взгляд от серого здания и трясётся. Птичка, ты ведь не оставляешь мне выбора. Придётся тащить.

***

К её счастью, из больницы выскакивает Улька в белом халате, из-под которого виднеются голубые джинсы. Она останавливается сверху на лестнице, складывает руки на груди и смотрит на меня так пристально, что в любой момент может взглядом просверлить дыру.

— Алиса, тебе нужно сходить к врачу, — стараюсь говорить мягко, хотя терпение на исходе, как и силы. Я уже хочу домой в тёплую постель.

— Кто она? — шепчет девчонка и кивает головой в сторону широкой лестницы.

Ульяна выглядит воинственно и строго — на то она и старшая сестра, которая любит совать нос куда не просят. Наверное, теперь вообще сверлит взглядом Алису и не понимает, что происходит. Стоит нам только уйти, как она обязательно доложит матери и пожалуется на своего неразумного младшего братца.

— Это доктор Ульяна, — подбираю слова, а сам ощущаю, будто иду по тонкому льду. — Она тебя посмотрит и отпустит. Если хочешь, она даже халат снимет. Ну? Пойдём? — выжидающе таращусь на девчонку, которая так же трясётся и не двигается. А терпение уже на исходе. — Алиса, вылезай из машины и иди на осмотр. Это моя сестра, она тебя точно не обидит.

Тут впервые Птичка поворачивает ко мне голову: большие глаза внимательно изучают меня, считывают эмоции, пытается распознать ложь. Но врать мне незачем, поэтому все слова — чистая правда.

— Дим? — кричит Улька. — Всё нормально? Нужна помощь?

Испуганный взгляд Птички меняется на уверенный. Она чуть кивает и наконец вылезает из машины. Сама. Я иду рядом, придерживаю её за плечи и понимаю, насколько большая у нас разница в росте. Стало быть, ей вообще лет четырнадцать. Хотя мои познания в школьниках совсем невелики.

Сестра недовольно поджимает губы и придерживает для нас дверь, а после ведёт на второй этаж. Народа мало, основная часть кабинетов уже закрыта, поэтому мы располагаемся около кабинета вдвоём.

— В двух словах, Дим, — просит Уля и обращается к Птичке. — А ты, милая, сними пока верхнюю одежду.

— Я ехал по дороге, чуть её не сбил, а она всё равно упала около машины. Глянь, будь другом, может меня зрение подвело, — отвечаю спокойно. — Там метель, так что свой бубнеж про осторожность можешь сразу засунуть куда подальше.

Она кивает в ответ и молчит, хотя по перекошенному лицу видно, насколько сильно она желает высказаться. Ульяны поворачивается к девчонке, которая уже скинула на железный стул пальто и шапку, а теперь разматывает шарф.

— Халат сними, — шиплю я тихо и дёргаю белую ткань в районе локтя. Сестра хмурится ещё сильнее, хотя куда уж. — Она врачей боится.

К счастью, упрашивать и объяснять десять раз Уле не нужно — халат моментально вручается мне в руки. Тем временем Алиса уже полностью сняла верхнюю одежду и теперь стоит в сером простеньком платье, которое показывает её хрупкую фигуру. Нет, даже не так. Тощую фигуру. Пожалуй, рёбра на спине не должны просвечиваться через ткань, а их едва видно. А ещё теперь видно густую светлую косу до талии. Аккуратную, красивую, волосок к волоску.

— Сколько тебе полных лет? — с мягкой улыбкой уточняет Улька и подходит к девчонке.

— Двадцать два, — тонкий голосок эхом разносится по коридору.

Чего? Давно врать научилась, Птичка? Но в этот момент она поворачивается, и я понимаю, что передо мной стоит девушка. Молодая, явно недокормленная. Тонкие черты лица, тонкие руки и огромные глаза на худеньком лице.

Мама дорогая… кто ж это с тобой сделал?

***

Едва держусь, чтоб не высказаться по поводу неестественной худобы. Алиса кивает мне, слабо улыбается и скрывается за дверью кабинета, а Улька строго чеканит:

— Жди тут.

Я действительно жду. Сижу как на иголках, не нахожу себе места и постоянно мысленно возвращаюсь в памяти к картинке, где Птичка стоит в сером вязаном платье, и даже через него виднеются рёбра.

Её что, дядька совсем не кормит? Вид болезненный, даже страшно. Три раза успеваю сбегать на балкон и покурить от нервов, хотя мне ли беспокоиться? Подумаешь, нашёл девчонку на дороге. Моё дело малое — доставить, проверить, оказать минимальную помощь. А дальше пусть сама крутится.

Кое-как включаю на пару минут телефон, и он тут же начинает разрываться от громкой мелодии. На автомате скидываю, пишу сообщение Вадосу и извиняюсь. Только-только успеваю отправить, как мобильный снова дохнет. Трещина растянулась паутиной по всему экрану.

— Чёртова метель, — бурчу себе под нос и возвращаюсь в коридор. Вскоре из кабинета выходит Птичка, а Улька высовывает голову и вопросительно поднимает брови — это тонкий намёк, знак, что мне нужно зайти к ней. — Алиса, я сейчас.

Закрываю за собой дверь и таращусь на сеструху, которая с умиротворённым видом собирает бумаги на столе. Хотя там и без того всё лежит идеальными стопками: педантичность — семейная черта. У меня дома тоже чисто как в операционной.

— Ну, — рявкаю недовольно и проверяю время, — что там? Нашла что-нибудь?

— Пока это поверхностный анализ, хорошо бы КТ сделать, но сотрясения у неё нет, — спокойно отвечает Уля и наконец поворачивается. — То, что она упала на дороге, возможно, просто совпадение, и это был обморок.

Киваю и перевариваю информацию. Обморок… да, вполне возможно. Может, она настолько испугалась меня, что отключилась? Хотя я не выгляжу таким уж страшным, разве что суровым из-за щетины.

— Девочка сильно недоедает. Систематически. На лицо анемия, нехватка витаминов и ещё бог знает что, — продолжает Уля безжалостно. — Скорее всего это не первый обморок. Она, конечно, не призналась, но и врать на этот счёт тоже не стала. Синяков не увидела, других болячек тоже, хотя если она шла по такой погоде в том пальто, то почти наверняка сляжет на неделю-другую. Организм и так ослаб, а тут ещё и прогулки в метель. В общем, для начала нужно налаживать нормальное питание, дальше будет видно.

Не перестаю кивать, хотя вообще не понимаю зачем. Мне же с девчонкой не возиться, надо только донести для неё всю важность незамедлительного лечения. Видимо, Улька тоже понимает, что ситуация вырисовывается странная, поэтому тихо уточняет:

— Что ты собираешься с ней делать?

— Так и быть, отвезу к дядьке в деревню, — рычу я и со вздохом добавляю. — Сам. Дальше уже не моя ответственность.

Теперь уже сестра кивает, но на её лице отражаются все эмоции, и она явно не слишком довольна раскладом. Ссориться и объяснять, что это единственный выход, нет смысла, поэтому я сухо благодарю Улю, прошу ничего не рассказывать матери и иду к девчонке.

На часах уже почти семь вечера. Алиса сидит на стуле, вцепившись тонкими пальцами в белый халат, и смотрит на меня в ожидании. И вот что с ней делать? Пялится своими большими глазищами, больше зверька напоминает, чем человека. Куда её? Без навигатора, в метель, на ночь глядя. Не самое разумное решение.

Я закидываю халат в кабинет к Ульке, а сам тем временем обдумываю дальнейшие действия. Что делать?

Мы в полном молчании оба одеваемся, забираем вещи и тащимся к машине. Алиса не разговаривает и прячет взгляд, а мне и не нужно слушать её оправдания на тему того, каким образом она себя довела до такого состояния. Синхронно садимся в машину, и я чувствую взгляд девчонки на себе.

— Алис, тут такое дело, — подбираю слова аккуратно, чтоб не напугать её, — телефон у меня сломан, на улице метель, да и темно сейчас. Опасно ехать. Давай переночуем в городе, а завтра утром я тебя отвезу куда захочешь?

Она кивает, сканирует меня своими голубыми глазищами и тихо спрашивает:

— Ваша супруга не будет против?

Усмехаюсь про себя и уверенно отрезаю:

— Она точно не будет против.

Глава 3

Девчонка подозрительно молчит и пялится в окно. Ни одного вопроса, будто смирилась с тем, что происходит. Мы быстро долетаем до моего дома, и только тогда Птичка отмирает и удивлённо крутит головой. Видимо, хороший дом бизнес-класса на набережной не входил в её планы на вечер.

— Вы… — она запинается, поворачивает голову ко мне и таращится глазами-блюдцами. — Вы тут живёте?

— Теперь и ты тоже, — улыбаюсь в ответ и тихо добавляю: — Временно, конечно.

Алиса следует за мной и с восхищением оглядывается. По лицу видно, что ей нравится всё. Стоит только въехать в подземный паркинг и дойти до лифта, а она уже в шоке. Губы непроизвольно растягиваются от этой непосредственности. Интересно, где ты живёшь, Птичка? Действительно в деревне? Или ты просто хорошо притворяешься, а самой не привыкать к хоромам?

Я уверенно вхожу в квартиру и включаю свет в коридоре, пока девчонка топчется на пороге. Она боязливо осматривается и решает для себя, стоит ли делать этот шаг. Наверное, всё ещё напугана и не доверяет.

“Успокойся, Дима, пусть не доверяет, — убеждаю себя. — Всё равно завтра утром распрощаемся.”

— У вас красиво, — шепчет Алиса, едва переступив порог. Очень медленно она снимает верхнюю одежду и ботинки. Шарф и шапку прячет в рукав пальто и вешает его на самый крайний крючок. А я как идиот стою и жду её, упираюсь плечом в стену и скольжу оценивающим взглядом по фигуре.

Откормить бы немного. И платье сменить, это выглядит так, словно в нём ходит уже как минимум третье поколение. Но девчонка определённо красивая. Про шикарную косу и говорить нечего — от неё едва получается отвести взгляд.

— По шкале от одного до десяти насколько ты голодна? — я вхожу в кухню-гостиную, достаю из бокового шкафчика новый телефон и переставляю туда симку. Ходить без трубки невозможно, да и Вадосу наверняка интересно узнать, что же приключилось.

Когда я наконец разбираюсь с мобильным, включаю его и поворачиваюсь к девушке.

Алиса стоит в шаге от дивана и испуганно оглядывается по сторонам. На улице уже темно, в комнате включена только посветка кухни и два торшера, но обстановку рассмотреть можно.

— Значит, жены нет, — вдруг тихо заключает девушка.

Ну и ну! А Птичка умеет разбираться в интерьерах? Или что, одна из любовниц оставила где-то знак, который видят только женщины?

— Ты права, — киваю и прищуриваюсь. — Как поняла?

Она смущается, краснеет и пожимает плечами, пряча взгляд.

— Просто складывается такое впечатление, — спокойно отвечает она.

Впечатление значит… Что это вообще за хрень? Какое ещё впечатление? Квартира как квартира, не самая плохая. К счастью, у застройщика был вариант покупки с мебелью и прочим — как раз для таких профанов как я.

— Ну так что, насколько ты голодная? — рычу недовольно и хмурюсь, всё ещё оглядывая комнату. Мысль о том, что Алиса вот так сразу угадала отсутствие жены, напрягает. Может она просто экстрасенс?

Девчонка дёргается.

— Я не… — начинает Птичка.

— Давай только без этой хрени “я не голодная”, “я ничего не буду”, — грубо прерываю её и захожу на сайт с телефона. Любимая пиццерия, находятся близко, готовят и привозят за полчаса — проверенная временем классика. — Ты будешь есть, мы целый день катались. Лучше скажи сразу, что ты не ешь. Или аллергии может на что-то есть.

В глазах Алисы плещется сопротивление. Ей не хочется уступать, и кажется, что она вот-вот накричит на меня. Или просто спокойно обругает, проклянёт до пятого колена и завалится спать на диван. Но в итоге девчонка только вздыхает и признаёт:

— Не люблю кинзу и укроп, аллергий нет.

— Вот и славно, — киваю на диван и сам на него падаю. Алиса вопросительно поднимает брови, будто я нагло вторгся на её территорию и теперь всячески мешаю. — Садись, не кусаюсь. Нас ждёт долгий разговор.

Ох, как её ломает. В глазах столько эмоций, сколько не было даже в больнице. Тогда она казалась пришибленной, опустошённой. А сейчас похожа скорее на грозную недокормленную фурию.

Но в итоге она сдаётся и присаживается на край серого дивана. Ну что, Птичка, теперь пообщаемся.

***

Откладываю телефон в сторону и долго смотрю на девчонку. Вообще она симпатичная, даже красивая, если бы не торчащие кости. Чуть-чуть откормить — и будет шикарно. Не топ-модель, но очень даже ничего. А она в ответ так же нагло пялится на меня, сканирует взглядом. Скользит незаинтересованно, от макушки до пяток, и покраснев отворачивается.

— Ну что, будешь рассказывать правду? — припечатываю я грубо. Понимаю, что сейчас она снова испугается и закроется, но это единственный действенный способ узнать всё быстро. А тянуть не хочется, глаза уже слипаются и тело ломит от долгой дороги.

— Какую? — уточняет хрипло.

— Что ты делала на дороге?

Алиса отводит взгляд и прикусывает губу. Не хочет рассказывать. Ну конечно! А мне всё равно на её желания, есть такое слово “надо”.

— Говорила же, что шла домой, — отзывается тихо. — Автобус сломался. Других у нас нет.

Хорошо врёт или действительно всё так и есть? Похоже, что говорит правду. Ладно, тогда этот вопрос можно оставить.

— Почему не позвонила дяде или с кем ты там живёшь?

Птичка ещё сильнее отворачивается и долго не двигается. В какой-то момент мне даже кажется, что с ней что-то не то. Мало ли какая травма после обморока закаралась? Но девчонка вздыхает и выдаёт:

— А толк? У него нет машины.

Вот оно как. Звучит до ужаса логично, и почему-то мне всё равно кажется, что девчонка недоговаривает. Утаивает что-то. Ничего, узнаем чуть позже.

— Откуда ты так поздно возвращалась? — бурчу и слежу за реакцией Алисы. Она дёргается нервно и наконец поворачивает голову в мою сторону, широко распахнув глазища.

— С работы, понятно? С ра-бо-ты.

Её голос пропитан неприязнью и может даже ненавистью. Девчонка не хочет открываться, пытается спрятать душу и всё, что с ней связано, подальше. Но эмоции плещутся через край и вырываются из неё так, что худенькое тело трясётся от злости.

— Неужели вам не известно, что это такое? Знаете, когда нужны деньги, приходится делать разные вещи, чтоб их получить и не умереть с голода.

Она выпаливает это резко и моментально затихает, кусает губу и отшатывается. В глазах теперь страх и непонимание.

Так вот почему ты такая худая, Птичка? Неужели не можешь найти нормальную работу, чтоб хватало на хлеб и молоко? Или есть ещё какая-то причина? Даже не хочется спрашивать — боюсь спугнуть пичужку. А то ведь закроется окончательно.

В этот момент в домофон звонят, и я с удивлением перевожу взгляд с Алисы на часы. Прошло уже двадцать минут, курьер успел притащить еду. Славно. Девчонка моментально расслабляется, тонкие плечики опускаются, а на губах появляется подобие улыбки.

Не так быстро, Птичка, мы ещё не договорили.

***

Пока я забираю заказ, делю пиццу пополам и отдаю одну тарелку Алисе. Она сперва долго смотрит на еду, будто вообще впервые видит, а после накидывается на бедную “Маргариту” и терзает каждый кусок с завидным аппетитом. Кажется, даже я так быстро не ем.

Надо же, а с виду такая хрупкая! Прямо тигрица! Не решаюсь комментировать, боюсь, что она снова замкнётся, поэтому молча ем свою половину и задумчиво пялюсь в телевизор.

Девчонка с тихим стуком ставит пустую тарелку на журнальный столик и стыдливо прячет взгляд.

— Спасибо.

— Пожалуйста, — отвечаю и кое-как доедаю чёртовую пиццу. Краем глаза вижу эту худенькую фигурку, и кусок в горло не лезет. Времени уже много, поэтому я сразу предлагаю: — Завтра утром отвезу тебя в деревню.

Сперва Птичка сидит молча, пока я убираю посуду и прячу вторую пиццу в холодильник, но стоит мне собраться пойти за постельным, как вдруг Алиса вскакивает на ноги и таращится на меня затравленно.

— У меня есть небольшая просьба.

Смотрю на неё удивлённо, приподняв брови. Браво, Птичка, неужели ты окончательно осмелела? Так держать! Скоро на человека станешь похожа!

— Выкладывай, — киваю и слабо улыбаюсь.

Девчонка стесняется и кое-как давит из себя слова.

— Я учусь неподалёку, у меня завтра с утра пары. Можно сначала я схожу на занятия, а потом вы меня отвезёте?

Мда, о таком раскладе я почему-то не подумал. Хотя это очень даже логично, она же упомянула, что работает и учится. Что ж, мне же лучше, можно дольше поспать. Видимо, молчание слишком затянулось, потому что девчонка начинает нервно теребить своё платье и бормотать:

— Вообще-то я и сама могу добраться до деревни, мне не сложно, завтра уже наверняка будет ходить автобус…

— Я отвезу, — отрезаю жёстко. Не понимаю сам, то ли хочу снять с себя груз ответственности за то, что чуть не сбил дурёху, то ли просто пытаюсь нажить проблем на голову. А может всё вместе. — Сейчас принесу постельное.

Единственное бельё, которое нахожу — какое-то странное с розовыми сердечками. Откуда оно взялось — без понятия. Обычно у меня убирается домработница, но она уже месяц как уволилась, и теперь всё постепенно обрастает пылью. Я конечно пытаюсь навести порядок, только вот тратить много времени на это не хочу, и в итоге всё потихоньку становится похоже на хаос. В полутьме этого не видно, да и к счастью мне хватило ума прибраться в гостиной перед отъездом, поэтому Алисе жаловаться не на что. Вот только найти нормальное постельное в многочисленных шкафах всё равно не получается, приходится нести разноцветное.

Девушка с сомнением смотрит на огромные розовые сердца, переводит на меня подозрительный взгляд и уточняет:

— А вы точно не женаты?

— Точно. Держи, это тебе спать, — протягиваю свою чёрную футболку. — Она не новая, но чистая. Вон там дверь в ванную. Дальше сама.

Разворачиваюсь и почти бегу в душ, чтоб потом быстро прошмыгнуть в комнату. Птичка, кажется, уже спит: её не видно и не слышно. Я выключаю свет и открываю дверь в спальню, как вдруг в спину доносится тихое:

— Спасибо вам за всё.

Не знаю, как реагировать на такое, и попросту сбегаю.

Глава 4

По всей квартире разносится божественный запах. Что-то точно съестное и явно вкусное. Я даже просыпаюсь от этого запаха и отрываюсь от подушки, чтоб понять, действительно ли мне это не снится.

Но нет, с кухни раздаются странные звуки, словно кто-то что-то жарит… Я зависаю на пару мгновений, сонно моргаю и вдруг вспоминаю, что вчера вечером привёл в дом Птичку. Ну конечно, кто ж ещё способен кашеварить в… Перевожу взгляд на часы и замираю. Семь утра?! Какого хрена, Алиса? Совсем с ума сошла?

Вылезаю в гостиную и понимаю, что Птичка действительно жарит блины, а у меня уже слюни текут от этого запаха. И не только от него, ведь девчонка в моей огромной футболке, которая на ней висит балахоном и достаёт почти до колен, забавно дёргается у плиты и размахивает деревянной лопаткой. Странно, но с учётом всех факторов это зрелище всё равно будоражит душу.

— Неужели в этом доме нашлась мука? — усмехаюсь я и вижу, как девчонка резко дёргается. Она нервно оборачивается ко мне, и большие голубые глаза становятся ещё больше. Что, трусиха, не ожидала увидеть хозяина дома так рано? Уже предвкушаю этот нервный отчёт по продуктам от Алисы, как она начинает сбивчиво шептать:

— В-вы ч-чего это?

— Что? — непонимающе хмурюсь.

Она тыкает в мою сторону лопаткой, поджимает губы и совсем уже не обращает внимание на сковороду, где явно начинает пригорать блин. С сперва не понимаю, чего ей не нравится, как вдруг до меня доходит весь ужас девчонки.

Ну ты и дебил, Дима! Не подумал о том, что надо хотя бы штаны надеть!

— Блять, — ругаюсь и бегу обратно в комнату, сверкая чёрными боксерами. Моментально натягиваю серые спортивные штаны с простой футболкой, делаю морду кирпичом и выхожу обратно. Алисы нет на кухне, она возвращается через пару мгновений из ванной в своём сером платье. Кровать заправлена, постельное аккуратно сложено. Интересно, она хоть поспала? В гостиной не очень-то комфортно, но постелить ей во второй спальне я не мог — там такой срач, что страшно подумать. Кровать завалена подарками для племянников, и таскать всё это среди ночи мне не хотелось. Но если она ещё останется, то придётся…

Обрываю себя и дурные мысли, потому что Птичка не должна оставаться. Зачем ей это? Пусть едет к дядьке или где она там живёт.

— Сделаю вид, что ничего не было, — деловито выдаёт девчонка и с важным видом проходит мимо. А я, как малолетний дурак, киваю и тащусь следом, пялясь на худенькую фигурку в платье.

Её не мешает откормить. И может быть даже приодеть. Вязаный мешок из-под картошки ей точно не к лицу.

— Надеюсь, вы не против, я немного похозяйничала, — щебечет она и ставит тарелку со стопкой румяных блинов на барную стойку. Там уже лежат разные плошки с вареньем, сгущёнкой и мёдом. Надо же, неужели всё это было в моём холодильнике? — Мне уже скоро нужно идти на занятия, освобожусь к половину второго. Вообще есть ещё и работа, но я сегодня прогуляю. Мы же можем часа в два выдвинуться? Не хочу, чтоб вы по темноте ездили. Там опасная дорога, много аварий.

Ещё и заботливая, хотя как раз это не удивительно. Я киваю и сажусь за барную стойку. Птичка моментально наливает мне кофе, тащит сахар и отходит к плите. Начинает убираться, складывает посуду в раковину и постоянно суетится.

— Садись завтракать, — говорю спокойно и твёрдо, чтоб она сразу поняла — возражения не принимаются. Девчонка поворачивает голову, и наши взгляды на пару мгновений встречаются. В голубых глазищах разгорается целая война, и я ожидаю активного сопротивления в стиле “не ем по утрам”, “поела пока готовила” или “поем в универе”. Но она сдаётся, наливает себе чай и садится напротив.

***

Мы долго молча переглядываемся и завтракаем. Девчонка уже почти не боится меня, хоть и косится иногда с подозрением. Наверное, моё появление её смутило. Плевать. Не маленький мальчик, чтоб стесняться, да и никогда не страдал этим.

Алиса дожидается, пока я доем, убирает со стола, моет посуду и прощается. Я отдаю ей ключ и надеюсь, что девчонка его не потеряет и не притащит сюда никого. Вдруг это ловушка для лоха?

Пока Птичка уходит на занятия, я иду в сервисный центр и отдаю телефон в ремонт. К счастью, у них есть в наличии экран на замену, приходится всего лишь два часа слоняться по торговому центру в ожидании. И пока хожу, натыкаюсь на интересное чёрное вязаное платье на одном из манекенов. Оно чем-то похоже на платье Алисы, только в разы лучше, да и сидеть на ней будет хорошо.

Два раза проплыв мимо этого отдела, всё же не сдерживаюсь и захожу. Ко мне сразу подбегает милая девочка-консультант. Она с кокетливой улыбкой спрашивает:

— Вам чем-то помочь? Может, подсказать что-то?

— Не нужно, — отмахиваюсь и собираюсь уйти. Но что-то не даёт мне сдвинуться с места. В голове стоит чёткая картинка: Алиса в этом чёрном платье. Аккуратном, не вызывающем. Ей точно пойдёт… — Хотя вообще-то подскажите. Мне нужно вот это платье.

Девчонка в чёрном брючном костюме улыбается, кивает и ведёт меня к вешалке с вещами.

— Выбираете девушке? — она стреляет в меня хитрым взглядом.

Да, если мужик заходит в магазин с такими ценами, к нему лучше присмотреться. Но сейчас мне совсем не до флирта.

— Жене, — вру не моргнув и глазом.

Она кивает и переходит с милого тона на официально-деловой, не выражающий эмоций.

— Какой размер?

— Без понятия, — пожимаю плечами и окидываю взглядом девчонку. Она стройная, и наверное Алиса была бы такой же, если бы питалась нормально. — Примерно как у вас, может чуть меньше.

Мне начинают рассказывать про это платье, про аксессуары к нему и замечательную кожаную сумку, но я отмахиваюсь и ограничиваюсь только платьем. Один хрен и от него Птичка откажется, кажется, она гордячка ещё та.

Когда возвращаюсь домой, Алиса уже сидит на диване в ожидании. Она вскакивает и спешно начинает собираться.

— Ты хоть поела? — хмуро уточняю, глядя на время. Наверняка голодная.

— Перекусила, — спокойно отвечает Птичка. Чувствую, что врёт, а доказательств нет.

— Молодец, — киваю и захожу в квартиру. Хорошо, что вчера две пиццы заказал, хоть погреть можно. Без раздумий засовываю всё в микроволновку и смотрю на Алису с немым вопросом. Она всё же вздыхает и возвращается обратно, садится за барную стойку. Мы молча быстро перекусываем и так же без лишних обсуждений спускаемся в паркинг. По пути я набираю Вадосу, тысячу раз извиняюсь и прдлагаю пересечься как-нибудь в другой раз.

Птичка нервно диктует адрес, и — о чудо! — это совсем близко от друга. У меня даже мелькает мысль заехать к нему, о чём я моментально сообщаю Вадосу. Откуда-то со стороны слышно, как кричит его девушка и грозит надеть мне на голову тарелку с салатом, если посмею не приехать.

— В этот раз всё точно, — отрезаю строго.

Мы молча мчимся в сторону деревни. В салоне играет радио, за окном снова разыгралась непогода, поэтому дворники не безустанно сгребают снег в стороны. Наверное, флёр загадочности пропал, потому что мне не хочется задавать Алисе вопросы. Если уж она сама не идёт на контакт, то так тому и быть.

На дорогу уходит примерно три часа. Весь этот серпантин даётся тяжело, ноги болят от постоянного напряжения, особенно остро сказывается старый перелом. Наконец примерно к половине шестого мы подъезжаем к деревушке, а меня будто окунают в далёкое детство, где бабушка топит печь и даёт поджечь бересту. Где я лежу на той самой печи вместе с чёрным котом и слушаю, как бабуля поёт и лепит пирожки. Всё это отдаёт в самое сердце и заставляет его судорожно сжиматься от боли.

— Вот дом, — тычет пальцем в сторону покосившегося здания Алиса и требует: — Остановите тут, дальше я сама.

Но нет, я не торможу на остановке, а разворачиваюсь под тяжёлым взглядом девчонки и глушу мотор только на обочине рядом с давно выцветшим покосившимся забором.

— Пошли, — уверенно выхожу под причитания Птички.

— Куда? Вам туда нельзя! Там дядя! Дима, не ходи туда!

О, как резко перешла на “ты”. Она бежит следом, тянет за пальто и тщетно пытается остановить, пока я иду вперёд.

Мда, тропинка заметена, никто её не чистит толком. Наверное, эта обязанность Алисы. Или дядьку она придумала? Тоже вполне вероятно, девчонка явно хитрая.

— Куда вы?! — плаксиво спрашивает она.

— Познакомлюсь с твоим дядей, только и всего, — пожимаю плечами и дёргаю серую деревянную дверь. Она маленькая, отчего мне приходится пригибаться, чтоб не прочесать головой потолок. Птичка об этом тоже предупреждает, но тон такой, будто она извиняется.

— Аккуратно, тут ступеньки, — шепчет позади как раз после того, как я практически раскатываюсь на полу. Кое-как удаётся сохранить равновесие. Тусклый свет горит только на улице, на углу чёртовой веранды, и через маленькое окно лампа ничего не освещает.

Не знаю как но всё же добираюсь до двери в сам дом и резко вхожу.

Первое, что я понимаю: там накурено так сильно, что дым стоит коромыслом. Даже мне, курящему и периодически бросающему, тяжело находиться в этом смраде. Ещё и резкий запах алкоголя, только не очень хорошего, палёного. На коричневом деревянном полу лежит тканый цветной коврик, справа от входа находится дверь, прикрытая занавесками — именно там кто-то есть и горит свет.

Ассоциация с детскими воспоминаниями и домом бабули моментально пропадает.

Отодвигаю жёлтые занавески с лебедями и вижу замечательную картину: небольшая кухня с русской печью, за столом сидят два кривых донельзя мужика. Пепельница в виде банки из-под тушёнки переполнена окурками, на столе стоит бутылка водки, пара стаканов и солёные огурцы на тарелке.