Его одержимость

Глава 1

Маша

Я не могу спать.

Второй день подряд просто лежу, уставившись в потолок комнаты, которую не могу назвать своей, хоть и живу здесь с рождения. Обои местами отклеились — бледно-розовые, с выцветшими цветочками, которые я ненавидела всегда. В углу — пятно от протечки, тёмное, расплывчатое, похожее на кляксу. Мама обещала его закрасить ещё два года назад. Не закрасила. Как и многое другое не сделала.

Переворачиваюсь на бок, натягиваю одеяло до подбородка. Холодно. Батареи греют из рук вон плохо, но платить за отопление всё равно приходится. Очередной парадокс моей жизни — я плачу за то, чего не получаю. Впрочем, это можно сказать про многое.

И вот лежу я в этом холоде, кутаясь в драное одеяло, и прокручиваю всё снова и снова. Как зависший кадр на одном моменте. Только вот момент этот — не милый котёнок из интернета, а вполне себе живой, горячий и чертовски опасный мужчина.

Рустам.

Даже имя у него какое-то... мощное. Тяжёлое. Как удар кулаком. Произношу про себя, беззвучно шевеля губами: Рус-там. И сразу вспоминаю, как он произносил моё имя. Машенька. С этой своей усмешкой в голосе, с лёгким нажимом на последний слог, отчего имя звучало одновременно ласково и... собственнически.

Я зарываюсь лицом в подушку и пытаюсь выкинуть его из головы. Не получается. Вместо этого всплывают образы — один за другим, как кадры из фильма.

Его руки. Большие, с широкими ладонями и длинными пальцами. Они скользили по моей коже в темноте — уверенно, требовательно, но при этом... осторожно. Как будто я была чем-то хрупким, что можно сломать неосторожным движением.

Его голос. Низкий, с хрипотцой, от которого всё внутри сжималось и разжималось в каком-то странном ритме. Он говорил мне такие вещи... Господи, такие вещи, от которых у меня до сих пор горят щёки.

Его запах. Терпкий, с нотками чего-то древесного и острого. Я вдыхала его тогда, прижавшись лицом к его шее, и это было словно наркотик — хотелось ещё и ещё.

А потом... потом было то, что он делал со мной. Как целовал — жадно, глубоко, будто хотел поглотить целиком. Как трогал — медленно, дразняще, доводя до той грани, за которой я переставала соображать. Как смотрел на меня в тот момент, когда я...

— Блин, — выдыхаю я в подушку и сжимаю бёдра, пытаясь унять предательскую пульсацию между ног.

Что со мной не так?

Нормальные девушки после такого стресса сидели бы на успокоительных и ходили к психологу. Рыдали бы в три ручья, жалуясь подругам на несправедливость жизни. А я? Я лежу и вспоминаю, каково это — сидеть у него на коленях. Как его член упирался мне в промежность через ткань. Как я ёрзала на нём, почти неосознанно, и он рычал мне в ухо эти свои непристойные обещания.

Лицо горит. Всё тело горит. Хорошо, что темно и никто не видит.

Тянусь к телефону на тумбочке. Экран вспыхивает, слепит глаза: 00:17. Проверяю уведомления — пара сообщений от Лины.

Лина:"Машка, ты где? Не видела тебя сто лет!"
Лина:"Глянь новую дораму, вообще огонь! Главный герой — секси зверюга, прям твой типаж хахаха"

Я усмехаюсь невесело. Если бы она знала, с каким "типажом" я столкнулась по-настоящему. Рустам — это не актёр с накачанным прессом и правильными чертами лица. Это реальная опасность, обёрнутая в дорогой костюм. Это мужчина, от одного взгляда которого хочется одновременно бежать и прижаться ближе.

Ещё одно уведомление — от курьерской службы. Напоминание о завтрашней смене.

Работа.

Вот тут я действительно напрягаюсь, садясь на кровати.

Курьерская служба. Та самая, что дала мне "заказ" с конвертом. Тот самый конверт, который чуть не убил нас обоих. Интересно, они вообще в курсе, что случилось? Или им плевать? "Доставила — молодец, получи копейки. Не доставила — вон отсюда, очередь из желающих".

Нужно позвонить, выяснить. А ещё нужны деньги. Мне так и не заплатили за ту доставку. А ведь обещали половину от суммы на учёбу — целых тридцать тысяч! Чёрт, да мне эти деньги сейчас нужны как воздух.

За стеной слышится грохот — что-то упало. Потом пьяное бормотание.

Мама.

Я сжимаю челюсти, стараясь не реагировать. Бесполезно. Всё равно она не вспомнит завтра, что творила сегодня ночью.

Сегодня утром я нашла её на кухне — сидит, качается на стуле, бормочет что-то невнятное. Пыталась выяснить, где она вчера была, с кем. Она послала меня. В прямом смысле. Красочно и с деталями, от которых даже у меня, привыкшей, уши завяли.

Я уже привыкла. Десять лет привыкаю. С тех пор, как отец свалил, оставив нас с долгами и пьющей матерью. Но от этого не легче. Просто научилась не показывать, что больно.

Закрываю глаза, пытаюсь уснуть. Считаю овец. Потом — вдохи-выдохи. Потом просто лежу и смотрю в темноту.

Не выходит.

Вместо сна перед глазами — вспышки воспоминаний. Взрыв — оглушающий, всепоглощающий. Завал — темнота, пыль, невозможность дышать. Его лицо в полумраке — резкие черты, жёсткие линии, но глаза... в глазах было что-то, от чего перехватывало дыхание.

Его руки, державшие меня, когда я едва не потеряла сознание.

Его губы на моих — жёсткие, требовательные, не терпящие отказа.

Его пальцы между моих ног — умелые, точные, доводящие до безумия.

— Хватит! — шиплю сама себе и резко сажусь на кровати.

Сердце колотится. В висках стучит. Между ног — предательская влажность.

Господи, что со мной?!

Я же умная девочка. Должна быть умной. Должна понимать, что связываться с таким мужчиной — самоубийство. Он опасен. Он криминал. Он — всё, от чего нормальные люди бегут без оглядки.

А я сижу и скучаю по нему. По его прикосновениям. По его голосу.

Я — идиотка.

Телефон вибрирует на тумбочке, и я вздрагиваю, словно от удара током.

Тянусь, смотрю на экран.

Звонок. Неизвестный номер.

Я смотрю на высвечивающиеся цифры и почему-то сразу знаю. Просто знаю — нутром, каким-то животным инстинктом — кто это. Внутри всё сжимается — то ли от страха, то ли от... чего-то ещё. Чего-то тёплого и пугающего одновременно.

Глава 2

Рустам

Я кладу телефон на стол и откидываюсь на спинку кожаного кресла, усмехаясь.

Она взяла трубку. Не сразу, конечно. Сопротивлялась — дала прозвонить один раз, заставила подождать. Но всё равно взяла. И это говорит о многом.

Хорошая девочка. Умная. Понимает, когда сопротивление бесполезно.

На экране ноутбука передо мной — её досье. Полное, детальное, не оставляющее белых пятен. Фотография из соцсетей: Маша улыбается, чуть прищурившись на солнце, волосы растрепались от ветра, на носу веснушки. Простая. Обычная. В потёртых джинсах и выцветшей футболке с каким-то дурацким принтом.

Совершенно не моя лига.

Я провожу пальцем по тачпаду, пролистываю информацию. Мария Королёва, восемнадцать лет. Школу закончила в прошлом году, на бюджет в университет не прошла. Работает курьером в мелкой конторе на окраине. Живёт с матерью-алкоголичкой в панельке на Ленина. Отец ушёл десять лет назад, следы затерялись где-то в Сибири.

Друзей мало. Парней не было — проверил особо тщательно. Хобби нет. Мечта — поступить на бюджет, вырваться из этой жизни.

Обычная история обычной девчонки из неблагополучной семьи.

Таких тысячи.

Так почему же именно эта засела мне в голове?

Обычно мне подавай ухоженных барышень — в дизайнерских платьях, с профессиональным маникюром и стратегическим расчётом в глазах. Тех, кто знает правила игры. Кто понимает, что я даю деньги, статус, защиту, а они дают... ну, то, что они дают. Секс, красивую картинку рядом на мероприятиях, отсутствие лишних вопросов.

Удобно. Просто. Без привязанности.

А эта...

Эта сбежала от меня. В туалет сказала, что идёт. А сама — в окно. Представляете? Вылезла через чёртово окно кафе и смылась.

Я хмыкаю, провожу рукой по лицу. Щетина колется — не брился со вчерашнего утра, недосуг было.

Должен бы разозлиться. Обычно, когда кто-то делает что-то без моего разрешения, нарушает мои планы, я реагирую... жёстко. Быстро. Показательно.

Но с ней? С ней это только азартнее. Как охота. Добыча убежала — значит, нужно догнать. И когда догонишь, удовольствие будет слаще.

Она думала, что я её отпущу. Наивная девочка. Милая, глупая Машенька.

Она ещё не понимает, что попала. Что стоило мне увидеть её страх, смешанный с возбуждением, почувствовать, как она дрожит подо мной, услышать эти её тихие стоны — и всё, билет в один конец. Обратной дороги нет.

Для неё.

Для меня — тоже, если честно. Но я хотя бы это признаю.

Стук в дверь.

— Войти, — говорю, не отрываясь от экрана.

Виктор входит без лишних церемоний. Это нормально. Он один из немногих, кому я позволяю подобные вольности. Мы вместе с самого начала — с тех времён, когда у меня не было ни денег, ни власти, ни даже приличной одежды. Он верил в меня, когда никто не верил. Держал спину, когда все остальные метали ножи.

Я ему доверяю. Настолько, насколько вообще способен кому-то доверять.

Виктор кладёт на стол папку — толстую, перевязанную резинкой. Раскрываю. Фотографии, распечатки переписок, схемы, чертежи.

— Информация по взрыву, — говорит он, опускаясь в кресло напротив.

Я листаю документы, изучаю. Виктор продолжает:

— Заряд сработал по сигналу. Дистанционный пуск. Конверт, который принесла девчонка, содержал радиомаячок, замаскированный под стопку бумаг. Как только он оказался в нужном месте, в почтовой ячейке твоего офиса, сработал триггер. Бабах — и пол здания к чертям.

Я смотрю на фото конверта. Обычный, жёлтый, с логотипом какой-то конторы. Ничем не примечательный.

— Кто заказчик? — спрашиваю, хотя уже догадываюсь.

— Пока стопроцентных доказательств нет, — Виктор откидывается на спинку кресла, закидывает ногу на ногу. — Но все ниточки ведут к Краснову.

Игорь Краснов.

Я сжимаю челюсти, чувствуя, как поднимается волна холодной ярости.

Бывший партнёр. Бывший друг, если на то пошло. Мы начинали вместе, поднимались вместе. А потом он решил, что заслуживает большего. Что я слишком много себе позволяю. Что пора меня убрать и занять моё место.

Классическая история предательства.

— Доказательства? — уточняю, держа голос ровным.

— Работаем. Но пока только косвенные. Он умный, Рустам. Прикрылся через третьих лиц. Курьерская контора, через которую провели заказ, зарегистрирована на подставное лицо. След обрывается.

Я киваю, анализируя. Краснов действительно не дурак. Просто так его не возьмёшь. Нужны факты, доказательства. Иначе это будет выглядеть как обычная разборка, и я потеряю поддержку других влиятельных людей.

— Девчонка, — продолжает Виктор, и я поднимаю взгляд. Он смотрит на меня изучающе. — Курьер. Скорее всего, не знала, что несёт. Использовали как слепую. Дали задание, заплатили — она и понесла, не задумываясь.

— Скорее всего, — повторяю я, но в голове уже прокручиваются варианты.

Машенька моя — случайность. Девчонка, которая оказалась не в то время, не в том месте. Принесла активатор бомбы, даже не подозревая, что в руках.

Но теперь она — свидетель. Она видела конверт. Она была в здании. Она может что-то знать, даже не осознавая этого.

А это значит...

— Её нужно взять под защиту, — говорю вслух, наблюдая за реакцией Виктора.

Он поднимает бровь — удивлённо, скептически:

— Защиту? Рустам, она просто курьер. Ничего не знает. Зачем...

— Потому что, — перебиваю я, — если Краснов узнает, что она видела что-то или может что-то вспомнить — он её уберёт. Просто на всякий случай. Концы в воду. Ты же его знаешь.

Виктор молчит, обдумывая. Потом медленно кивает:

— Логично. Но...

— Но? — подаюсь вперёд.

— Ты уверен, что дело только в этом?

Я выдерживаю его взгляд. Виктор смотрит на меня слишком долго, слишком внимательно. Он знает меня. Читает, как открытую книгу.

— У меня есть причины, — говорю наконец.

— Какие?

Пожимаю плечами, стараясь выглядеть безразличным:

Глава 3

Утро встречает меня головной болью и звонком с незнакомого номера.

Я просыпаюсь от резкой трели — телефон вибрирует на тумбочке, подпрыгивает, грозится свалиться на пол. Тянусь к нему вслепую, едва разлепив глаза. Голова раскалывается — спала плохо, урывками, снились кошмары.

На экране высвечивается номер. Незнакомый.

На секунду замираю, и сердце подпрыгивает. Рустам? Нет, он вчера звонил с другого. Хотя... у таких людей наверняка куча телефонов.

Беру трубку, прочищаю горло:

— Алло?

— Мария Королёва? — мужской голос, официальный, сухой.

— Да... — осторожно отвечаю я, садясь на кровати.

— Полиция. Вам нужно приехать в отделение для дачи показаний. По делу о взрыве в офисном здании на Промышленной.

У меня внутри всё холодеет. Взрыв. Показания. Полиция.

Господи, началось.

— Я... Сейчас? — выдавливаю я, чувствуя, как начинают дрожать руки.

— В течение дня. Адрес скину сообщением. Желательно до обеда.

Он сбрасывает, не дожидаясь ответа. Даже не спросил, удобно ли мне, есть ли вопросы.

Я сижу на кровати, обхватив голову руками, и пытаюсь собраться с мыслями.

Полиция. Допрос. Они будут спрашивать про конверт. Про то, что я там делала. Про взрыв.

А что я скажу? "Я доставляла какую-то фигню, не спрашивая, что внутри, потому что мне пообещали много денег"? Прекрасно. Просто прекрасно. Меня, конечно, не посадят — вроде как ничего противозаконного не сделала. Но подозрение останется. И кто знает, чем это обернётся.

Телефон пиликает — пришло сообщение с адресом. Отделение недалеко отсюда. Минут двадцать пешком.

Встаю, иду в ванную. Смотрю на себя в зеркало — бледная, круги под глазами, волосы торчат во все стороны, как у ведьмы. Красота, да.

Умываюсь холодной водой, пытаясь привести себя в чувство. Вода обжигает кожу, но немного легчает. Мозг начинает работать чуть бодрее.

Иду на кухню, молясь, чтобы мамы там не было. Везёт — она, видимо, ещё спит. Или лежит с похмелья, что более вероятно.

Наливаю себе воды из-под крана, делаю несколько глотков. В холодильнике — пусто. Ну, почти. Кусок засохшей колбасы, пачка масла и что-то зелёное в контейнере, на что страшно смотреть.

Закрываю холодильник, отказываясь от идеи позавтракать.

Иду одеваться. Джинсы — те же, что вчера. Чистая футболка из шкафа — серая, безразмерная, удобная. Куртка. Кроссовки.

Проверяю телефон — уже девять утра. Нужно выдвигаться, если хочу попасть к обеду.

Выхожу из квартиры тихо, стараясь не разбудить маму. Последнее, что мне нужно сейчас — её вопросы и обвинения.

На улице — серое небо, моросит дождь. Мелкий, противный, пробирающий до костей. Поднимаю воротник куртки, засовываю руки в карманы и иду по тротуару.

Думаю о том, что скажу на допросе. Правду? Часть правды? Вообще ничего? Юрист сказал бы: "Не говорите ничего без адвоката". Но у меня нет денег на адвоката. Да и зачем он мне? Я ведь ничего плохого не сделала. Просто... не повезло.

Не в том месте, не в то время.

Именно это он мне и сказал тогда, под завалом.

Не повезло тебе, девочка.

Я усмехаюсь невесело. Не повезло — это мягко сказано. Чуть не погибла, потом чуть не переспала с криминальным авторитетом, теперь иду в полицию.

Идеальное начало взрослой жизни, Маша. Браво.

Иду, смотрю под ноги, думаю о своём. Люди проходят мимо — с зонтами, в плащах, с недовольными лицами. Обычный осенний день в обычном сером городе.

И тут телефон звонит.

Достаю, смотрю на экран.

Тот самый номер. Его.

Останавливаюсь посреди тротуара. Люди обходят меня, кто-то даже недовольно бурчит, толкает плечом. Я не обращаю внимания.

Сердце колотится. Руки дрожат.

Беру трубку.

— Что? — резко бросаю я, стараясь звучать злее, чем есть на самом деле.

— Доброе утро, Машенька, — его голос обволакивает, словно мёд. Тёплый, тягучий, приятный. — Идёшь в полицию?

Я оглядываюсь по сторонам. Вокруг — обычные люди, машины, дома. Магазины, остановка, припаркованные авто. Никого подозрительного.

— Вы следите за мной?! — шиплю я, прижимая телефон к уху.

— Конечно, — отвечает он просто, без тени смущения. — Я же говорил. Бесполезно прятаться.

— Вы... Это незаконно!

Он смеётся — низко, с явной насмешкой:

— Малышка, если бы я делал только законное, мы бы сейчас не разговаривали. Да и ты бы не была жива.

Я замолкаю. Не знаю, что на это ответить.

— Иди на допрос, — продолжает он, и голос становится серьёзнее. — Отвечай честно на все вопросы. Но про нас — молчи.

— Про нас?! — взрываюсь я. — Да какое "нас"?!

— Про то, что случилось под завалом, — уточняет он, и я слышу в голосе эту его проклятую усмешку. — Это только между нами, Маша. Только моё и твоё.

Лицо горит. Хорошо, что он не видит.

— Я собиралась молчать, — бормочу я, глядя под ноги.

— Вот и хорошо. Молодец. После допроса — возвращайся домой. Жди меня там.

— Я не буду...

— Будешь, — перебивает он, и голос становится жёстче. Сталь под бархатом. — Потому что если не будешь — я приду сам. И, поверь мне, Маша, тебе не понравится, если я буду злым.

Он сбрасывает, не дав мне ответить.

Я стою посреди тротуара, сжимая телефон, и пытаюсь успокоить дыхание.

Жди меня.

Если я буду злым.

Господи, что он сделает, если разозлится? Я видела, как он смотрит, когда злится. Видела его глаза — холодные, беспощадные.

И при этом... при этом внутри что-то сжимается не от страха. Или не только от страха.

Он приедет. Сегодня.

И я не знаю, чего больше — ужаса или... предвкушения.

Глава 4

Рустам

Я наблюдаю за ней через камеру уличного наблюдения.

Маша стоит посреди тротуара, телефон прижат к уху. Даже через экран вижу, как напряглось её тело — плечи поднялись, спина выпрямилась, пальцы побелели от того, как сильно она сжимает телефон.

Хорошая девочка. Реагирует правильно.

Когда я сбрасываю звонок, она ещё минуту стоит неподвижно. Смотрит на экран телефона, словно не верит, что разговор закончен. Потом медленно опускает руку, прячет телефон в карман куртки и идёт дальше. К отделению полиции.

Послушная.

Мне нравится.

Хотя бегство её тоже понравилось — азартно. Редко кто решается сбежать от меня. Обычно все прилипают, цепляются, выпрашивают внимание. А эта... эта выпрыгнула в окно туалета и смылась, пока я разговаривал с врачами.

Дерзкая малышка.

Виктор рядом, смотрит на экран мониторов, хмурится:

— Зачем ты её пугаешь?

Усмехаюсь, не отрываясь от изображения:

— Не пугаю. Приучаю.

— К чему?

— К тому, что бесполезно убегать.

Он качает головой, но не спорит. Знает — когда я что-то решил, переубедить невозможно.

Переключаю камеру. Теперь вижу вход в полицейское отделение. Маша заходит внутрь, исчезает из кадра. Засекаю время — интересно, сколько продержится на допросе. Будет врать? Попытается выгородить себя?

Или скажет правду?

Достаю телефон, набираю Сергея. Он отвечает после второго гудка:

— Слушаю, Рустам Игоревич.

— Королёва Мария. К вам сейчас должна прийти на допрос по делу о взрыве.

— Уже пришла. Сидит в коридоре, ждёт своей очереди.

— Хочу знать всё, что она скажет. Записывай.

Пауза на том конце. Слышу, как Сергей сглатывает. Знает, что отказать — не вариант.

— Это... технически сложно, Рустам Игоревич. Допрос веду не я, а...

— Сергей, — обрываю я, и голос становится жёстче. — Ты же понимаешь, что я не прошу. Я говорю, что нужно сделать.

Ещё одна пауза. Потом вздох — тяжёлый, обречённый:

— Хорошо. Сделаю. Пришлю аудио через час.

— Умница, — бросаю я и сбрасываю.

Виктор усмехается:

— Ты слишком много сил тратишь на одну девчонку.

Откидываюсь на спинку кресла, смотрю на него:

— У меня есть причины.

— Какие? — он спрашивает уже не в первый раз за последние сутки. И каждый раз я отвечаю одно и то же.

— Мои.

Но Виктор не такой. Он меня знает слишком хорошо. Работаем вместе почти десять лет. Он видел меня в разных ситуациях — когда я поднимался, когда чуть не падал, когда приходилось пачкать руки. Он — единственный человек, которому я могу доверять. Поэтому он не отступает:

— Рустам. Серьёзно. Она обычная испуганная девчонка без гроша в кармане. Таких тысячи. Что в ней такого?

Я смотрю на замерший кадр с камеры — Маша перед входом в отделение. Худенькая фигурка в потёртой куртке, с сутулыми плечами. Ничего особенного.

Но я помню другое.

Как она сидела на мне в темноте — тёплая, мягкая, сонная. Как бормотала про морковку и пони, и я едва сдерживался, чтобы не рассмеяться. Как потом стонала под моими пальцами — тихо, надрывно, словно каждое прикосновение было для неё откровением.

Как смотрела на меня, когда я вытащил её из-под завала — с благодарностью, смешанной со страхом. Но не с отвращением. Не с презрением.

Она боялась. Но хотела.

И это... цепляло.

— Она другая, — говорю наконец, и голос выходит более откровенным, чем планировал.

— Другая, — повторяет Виктор скептически. — Чем?

Пожимаю плечами:

— Не знаю. Но она зацепила.

Он смотрит на меня долго, изучающе. Потом усмехается — не злобно, скорее с пониманием:

— Рустам. Ты влип, да?

Не отвечаю сразу. Встаю, подхожу к окну. Город внизу — как на ладони. Серый, дождливый, обычный.

Влип ли я?

Наверное.

С того момента, как почувствовал её запах — чистый, простой, без духов и косметики. С того момента, как она выгнулась под моими пальцами и застонала так, словно я открыл ей что-то новое. С того момента, как сбежала, наивно думая, что я отпущу.

— Возможно, — признаю я.

Виктор подходит, встаёт рядом:

— И что ты собираешься делать?

Усмехаюсь:

— Забрать её. Оставить у себя. Сделать своей.

— А если она не захочет?

Поворачиваюсь к нему, и он видит что-то в моих глазах, от чего отступает на шаг:

— Захочет. Рано или поздно.

Потому что я умею добиваться своего. Всегда умел.

Когда мне было пятнадцать, и я жил в подвале с мамой, питаясь объедками, я решил — буду наверху. И я там.

Когда мне было двадцать, и местные авторитеты сказали, что я никто — я доказал обратное. Жёстко. Кровью.

Когда мне было двадцать пять, и Краснов решил, что может меня подвинуть — я показал ему его место.

Я всегда получаю то, что хочу.

И Маша — не исключение.

Глава 5

Рустам

Телефон вибрирует. Смотрю — сообщение от Сергея:

"Допрос окончен. Высылаю запись. Ничего компрометирующего не сказала. Про вас вообще почти не упомянула."

Открываю аудиофайл, включаю на громкой связи.

Голос женщины-следователя — усталый, монотонный:

— Расскажите, что вы делали в здании.

Голос Маши — тихий, но твёрдый:

— Доставляла конверт. Работаю курьером.

— От кого был заказ?

— От курьерской службы. Мне дали адрес, офис, я пошла.

— Что было в конверте?

— Не знаю. Не открывала.

— Вы уверены?

— Да.

Пауза. Шелест бумаг.

— Вы были в завале с Рустамом Юсуповым?

Я напрягаюсь. Виктор тоже прислушивается.

Голос Маши:

— Да.

— Он вам помог?

— Да. Вытащил меня.

— Больше ничего не произошло?

Ещё пауза. Длинная.

— Нет. Ничего.

Следователь что-то записывает, потом:

— Хорошо. Если вспомните что-то ещё — звоните. Будьте на связи.

Запись обрывается.

Я выключаю аудио, смотрю на Виктора:

— Молодец.

— Кто? Девчонка?

— Она.

Не сболтнула лишнего. Не попыталась использовать наши... отношения, чтобы выгородить себя или, наоборот, обвинить меня.

Просто солгала. Коротко. Чётко.

Умная девочка.

— Когда забираем? — спрашивает Виктор.

Смотрю на часы. Два часа дня.

— Позже. Ближе к вечеру. Пусть вернётся домой, посидит, подумает. А вечером — заберёшь.

— Сам не поедешь?

Усмехаюсь:

— Нет. Встречу её здесь. Хочу видеть её лицо, когда приведёшь.

Виктор качает головой, но не комментирует. Уходит, закрывая за собой дверь.

Я остаюсь один. Снова смотрю на экран — камера у её дома. Пока пусто.

Достаю телефон, открываю её фото из досье. Обычная девчонка. Ничего особенного.

Но я помню вкус её губ. Текстуру её кожи. Звук её стонов.

И я хочу больше.

Хочу слышать, как она кричит моё имя. Хочу видеть, как она изгибается подо мной, умоляет, сдаётся полностью. Хочу, чтобы она просыпалась в моей постели и засыпала там же.

Хочу, чтобы она была моей.

Не на одну ночь. Не на неделю.

Насовсем.

Убираю телефон, возвращаюсь к работе. Нужно разобраться с Красновым. Нужно выяснить, кто ещё замешан. Нужно закрыть дыры в безопасности.

Много дел.

Но даже работая, я думаю о ней. О том, как она сейчас идёт домой. Нервничает. Боится. О том, как вечером Виктор приведёт её сюда. О том, как я встречу её. Что скажу. Как она отреагирует.

Усмехаюсь сам себе. Кажется, Виктор прав.

Я влип. По уши.

Но мне плевать. Маша будет моей.

Вопрос только в том, как быстро она это примет.

Глава 6

Маша

Допрос оказывается не таким страшным, как я ожидала.

Следователь — женщина средних лет, с усталым лицом и потухшим взглядом. Наверное, повидала за свою карьеру столько всего, что моя история кажется ей очередной мелочью. Задаёт вопросы монотонно, записывает ответы, даже не глядя на меня.

Что я делала в здании? — Доставляла конверт.

От кого? — От курьерской службы.

Что в конверте? — Не знаю.

Открывала? — Нет.

Видела что-то подозрительное? — Нет.

Она кивает, кивает, записывает. Я отвечаю на автомате, стараясь не думать о том, что на самом деле произошло в том здании. О том, что было под завалом. О его руках. О его голосе.

— Вы были в завале с Рустамом Юсуповым? — спрашивает она, и я вздрагиваю.

Его имя. Произнесённое вслух. Официально.

— Да, — выдавливаю я.

— Он вам помог?

— Да. Вытащил.

Следователь поднимает взгляд, смотрит на меня внимательнее:

— Больше ничего не произошло?

Я встречаю её взгляд и вижу в нём вопрос. Она знает, кто такой Рустам. Знает его репутацию. И она явно не верит, что он просто спас меня и отпустил.

Но я смотрю ей прямо в глаза и лгу:

— Нет. Ничего.

Она изучает меня ещё несколько секунд. Потом кивает, записывает что-то в блокнот:

— Хорошо. Если вспомните что-то ещё — звоните. Номер у вас есть. Будьте на связи.

Через полчаса меня отпускают.

Выхожу на улицу — дождь перестал, но небо всё ещё серое, тяжёлое. Достаю телефон, проверяю время. Уже обед. Желудок напоминает о себе голодным урчанием, но идти домой не хочется.

Там мама. Там вопросы. Там эта удушающая атмосфера, от которой хочется бежать.

Иду медленно, без цели. Просто иду, засунув руки в карманы куртки. Гуляю долго, брожу по улицам едва не до самого вечера, и думаю.

О том, что он сказал. "Жди меня дома."

О том, что он знает мой адрес. Квартиру. Комнату. Даже какое у меня одеяло!

Думаю о том, что за мной следят. Может, сейчас тоже? Может, кто-то идёт за мной по пятам, и я просто не замечаю? Оглядываюсь. Вокруг — обычные люди. Женщина с коляской. Парень с наушниками. Пожилой мужчина с собакой. Никого подозрительного.

Но чувство не уходит. Словно чьи-то глаза впиваются мне в спину.

Достаю телефон, набираю Лину. Гудки. Один, два, три...

— Привет! — она отвечает бодро, на фоне слышен смех, музыка. — Машка, ты где пропала? Я тебя сто лет не видела!

— Лин, — начинаю я, и голос предательски дрожит. — Мне нужна помощь.

— Какая? — её тон сразу меняется, становится серьёзным. — Что случилось?

— Можно мне у тебя переночевать? Ну, пару дней?

Пауза. Слишком долгая.

— Маш... у меня сейчас сложно. Родители дома, знаешь же...

— Лина, пожалуйста, — я слышу отчаяние в собственном голосе. — Это важно. Правда важно.

— А что случилось? — спрашивает она, и я слышу в её голосе осторожность. — У тебя проблемы?

Что я скажу? Что за мной охотится криминальный авторитет, с которым я чуть не переспала под завалом?

— Просто... проблемы дома. С мамой, — выдавливаю я.

Ещё пауза. Я слышу, как она вздыхает.

— Прости, Маш. Правда не могу. Может, позже? Через неделю-другую?

Она сбрасывает.

Я стою посреди улицы, уставившись в телефон, и чувствую, как внутри всё сжимается. Некуда идти. Некуда бежать. Он прав. Проклятье, он прав.

Иду домой медленно, оттягивая момент. Каждый шаг даётся тяжело, словно я иду на казнь. Может, он передумал? Может, забыл обо мне? Может, нашёл кого-то другого, более интересного?

Но я знаю — нет. Такие мужчины не забывают. Не отпускают.

Когда подхожу к своему дому, сердце проваливается. У подъезда стоит чёрный джип. Тонированные стёкла, дорогие диски. Выделяется на фоне ржавых девяток и древних жигулей, как волк среди овец.

Я останавливаюсь в десяти метрах, не в силах сделать ещё шаг. Хочу развернуться и бежать. Но куда? И какой смысл?

Из джипа выходит мужчина. Высокий, широкоплечий, в тёмном костюме. Лицо жёсткое, но не злое. Он смотрит на меня, и я узнаю его — видела тогда рядом с Рустамом.

Виктор. Так, кажется, его зовут.

Он подходит ко мне размеренным шагом. Не спешит. Знает, что я не убегу.

— Мария Королёва? — его голос глубокий, спокойный.

Я киваю, не в силах выдавить ни слова.

— Меня зовут Виктор. Рустам Игоревич просил пригласить вас, — говорит он, словно это обычное приглашение на чай.

— Я... я не хочу, — выдавливаю я, и голос дрожит. — Не пойду.

Он вздыхает — почти сочувственно:

— К сожалению, госпожа Королёва, это не обсуждается.

— А если я откажусь? — спрашиваю я, хотя уже знаю ответ.

Он смотрит на меня долго. В его взгляде нет злобы. Но есть непреклонность.

— Не заставляйте нас применять силу. Босс просил действовать аккуратно. Не хотелось бы его разочаровывать.

Я оглядываюсь. Вокруг — люди. Могу закричать. Позвать на помощь. Но что это даст? Он не один. В джипе наверняка ещё кто-то. Они опасны. И если я буду сопротивляться...

Я не хочу знать, что будет.

— Хорошо, — шепчу я. — Я пойду.

Виктор кивает, явно довольный:

— Разумное решение. Прошу, — он открывает дверь джипа, жестом приглашая сесть.

Я подхожу на ватных ногах. Заглядываю внутрь — салон дорогой, кожаные сиденья, запах нового автомобиля. Сажусь. Виктор закрывает дверь. Звук щелчка отдаётся в ушах, словно приговор. Он садится на водительское сиденье, заводит мотор. Машина трогается.

Я смотрю в окно, провожаю взглядом свой дом. Облупившиеся стены, покосившийся забор, ржавые качели во дворе. Не самое лучшее место. Но это был мой дом. А теперь меня везут... куда? К нему?

— Куда мы едем? — спрашиваю я тихо.

— К боссу. В офис. Он хочет с вами поговорить, — отвечает Виктор, глядя на дорогу.

— О чём?

— Об этом лучше с ним. Я просто выполняю поручение.

Молчу. Смотрю в окно, следя за мелькающими зданиями.

Глава 7

Рустам

Она стоит в дверях моего кабинета — маленькая, растрёпанная, испуганная.

И я хочу её так, что сжимаются кулаки.

Смотрю на неё открыто, не скрывая интереса. Мой взгляд скользит по её лицу, спускается ниже — по шее, груди, бёдрам. Оцениваю. Она краснеет, отводит глаза.

Правильно. Пусть чувствует, кто здесь главный.

— Машенька, — произношу я. — Наконец-то.

Она молчит. Сжимает руки в кулаки, стоит как вкопанная. Медленно иду к ней. Не тороплюсь. Хочу видеть, как она нервничает с каждым моим шагом. Останавливаюсь слишком близко. Она пытается отступить, но за спиной стена.

— Не бойся, — говорю, но это не утешение. Это констатация факта. — Пока.

Провожу пальцами по её щеке. Она дрожит. От страха или от чего-то ещё — не важно.

Отхожу, сажусь на край стола:

— Садись.

Она не двигается.

— Маша. Садись, — повторяю жёстче.

Она подходит к креслу, садится на самый край. Готова сбежать в любой момент.

Куда? Дверь за моей спиной. Окно на двадцатом этаже.

Беру папку, выкладываю перед ней фотографии:

— Конверт, который ты принесла, был детонатором. Ты доставила бомбу, — говорю без эмоций.

Она бледнеет.

— И теперь, — продолжаю, — они думают, что ты соучастница.

— Кто "они"?!

— Те, кто хотел меня убить. И кто теперь захочет убрать свидетелей.

— Я ничего не знаю!

— Им плевать, — наклоняюсь вперёд. — Поэтому ты остаёшься со мной. Под защитой. Это не обсуждается.

Она вскакивает:

— Вы не имеете права!

Усмехаюсь. Поднимаюсь, подхожу к ней. Она пытается отступить — упирается спиной в стену.

Упираюсь руками по обе стороны от её головы. Ловушка.

— Право? — переспрашиваю тихо. — Маша, я не про права говорю. Я говорю, как будет.

— Вы... вы не можете!

— Могу, — наклоняюсь ближе, так что наши лица в сантиметрах. — И сделаю.

Её дыхание сбивается. Зрачки расширяются.

— Почему? — шепчет она. — Зачем я вам?

Хороший вопрос.

Потому что не могу выкинуть тебя из головы? Потому что хочу так, что больно? Потому что ты — единственная, кто сбежал от меня, и это бесит?

Но я не говорю этого.

— Потому что могу, — отвечаю просто. — Потому что ты мне... интересна.

Провожу рукой по её талии, чувствую, как она напрягается.

— Не надо... — шепчет она, но не отталкивает.

— Надо, — возражаю, но отхожу. — Хотя не сейчас. Рано.

Она смотрит на меня растерянно.

Сажусь обратно за стол, смотрю на неё холодно:

— Ты живёшь у меня. Пентхаус в центре. Отдельная комната. Правила простые: не выходишь без охраны, телефон всегда при себе, делаешь, что говорю.

— Это тюрьма!

— Это безопасность, — поправляю. — Или труп в канаве. Выбирай.

Она молчит, сжав губы.

— Виктор отвезёт тебя домой. Соберёшь вещи. Вечером — ко мне.

— А моя мама?

— Не твоя проблема больше, — отмахиваюсь. — Долги оплачены. Продукты будут. Она справится.

— Вы... — Маша смотрит на меня с чем-то похожим на ужас. — Вы просто взяли и решили за меня всё?

— Да.

— Не спросив!

— А мне не нужно спрашивать, — встаю, подхожу, беру её за подбородок. Крепко. Она пытается вывернуться — не даю. — Запомни, девочка. Я не прошу. Я беру. Ты либо идёшь добровольно, либо Виктор донесёт. Но результат один.

Отпускаю. Она потирает подбородок, смотрит на меня с ненавистью.

Хорошо. Пусть ненавидит. Легче будет, когда начнёт хотеть.

Открываю дверь:

— Виктор! Отвези её. Два часа на сборы.

Маша проходит мимо меня, не глядя. Я смотрю ей вслед, и в груди сжимается что-то тёмное.

Хочу её. Сильно. Так, что готов сломать любые правила.

Но пока рано. Пусть поживёт в моём доме. Привыкнет.

А потом...

Потом я возьму то, что хочу.

Без вопросов. Без разрешения.

Потому что я так решил.

Глава 8

Маша

Меня везут в его квартиру.

Нет, не квартиру. Пентхаус.

Когда лифт открывается прямо в прихожую, я застываю на пороге.

Это... нереально.

Огромное пространство. Панорамные окна от пола до потолка, вид на город. Минималистичная мебель — дорогая, стильная. Всё в серо-белых тонах с акцентами тёмного дерева.

— Проходите, — Виктор жестом приглашает внутрь.

Я делаю шаг. Потом ещё один. Паркет скрипит под моими дешёвыми кроссовками.

Появляется женщина лет пятидесяти — полная, с добрым лицом и усталыми глазами.

— О, — она смотрит на меня с любопытством. — Рустам Игоревич предупредил. Светлана Петровна, домработница. Можно просто Света.

— Маша, — выдавливаю я.

— Покажи ей комнату, — говорит Виктор. — Босс вернётся поздно.

Света кивает, берёт мой жалкий рюкзак, в который я успела собрать только самое необходимое:

— Пойдём, дорогая.

Ведут меня по коридору. Останавливаемся у двери в конце.

— Вот здесь, — Света открывает.

Я вхожу — и снова теряю дар речи.

Комната огромная. Кровать кинг-сайз с белоснежным бельём, шкаф во всю стену, рабочий стол у панорамного окна. Дверь в ванную комнату.

— Это... слишком, — бормочу.

— Хозяин хочет, чтобы вам было комфортно, — Света кладёт мой рюкзак на кровать. — Если что нужно — я на кухне. Ужин оставила в холодильке, разогреете в микроволновке.

— Спасибо.

Она уходит, прикрывая дверь.

Я остаюсь одна. Медленно обхожу комнату, словно это минное поле. Трогаю вещи — все такие дорогие, красивые, чужие. Не мои. Подхожу к окну. Город внизу сверкает огнями. Машины ползут, как светлячки. Люди — как муравьи.

Интересно, как это — жить здесь постоянно? Смотреть на всех сверху вниз? Чувствовать себя богом? Наверное, кружит голову.

Телефон вибрирует. Мама. Опять.

Беру трубку:

— Алло?

— Где ты?! — голос пьяный, истеричный. — Приехали какие-то люди, продукты привезли, сказали, что ты велела! Что за херня?!

— Мам, я... устроилась. На новую работу. С проживанием.

— Какую работу?! Ты что, совсем охренела?!

— Всё нормально. Просто... мне нужно пожить отдельно какое-то время.

— А мне что, сдохнуть здесь?!

Сжимаю телефон так, что пальцы болят:

— Тебе будут продукты возить. Денег добавлю на карту. Ты справишься.

— Ты... — она начинает очередную тираду, но я сбрасываю.

Отключаю звук. Бросаю телефон на кровать. Руки дрожат. Внутри всё сжимается — от злости, обиды, бессилия.

Иду в ванную. Включаю свет — и застываю. Мрамор. Огромная ванна. Душевая кабина со стеклянными стенками. Полки с дорогими баночками — шампуни, гели, кремы.

Я осторожно беру один флакон. Читаю этикетку. Цена, наверное, как моя месячная зарплата. Ставлю обратно. Смотрю на себя в зеркало. Бледная, с красными глазами, растрёпанная. В дешёвой футболке и джинсах.

Что я здесь делаю?

Возвращаюсь в комнату. Открываю шкаф — и замираю. Там уже висит одежда. Новая. С бирками. Платья. Джинсы. Блузки. Нижнее бельё. Всё точно моего размера.

Я с силой захлопываю дверь шкафа. Он купил мне одежду. Не спросив. Просто купил. Словно я его... его что? Кукла? Игрушка? Собственность?

Сажусь на край кровати, обхватываю голову руками. Что происходит? Почему он это делает? Говорит — защищает. Но от кого? И правда ли это всё? Или просто предлог держать меня здесь?

А зачем я ему?

Вспоминаю, как он смотрел на меня в кабинете. Как прикасался. Как почти поцеловал — но отстранился.

"Когда будешь готова — сама попросишь."

Я вздрагиваю от этого воспоминания. Он играет. Это игра для него. Охота. А я — добыча.

Встаю, начинаю ходить по комнате. Нервно, взад-вперёд. Не могу усидеть на месте. Нужно успокоиться. Подумать. Найти выход. Но где он? Окна не открываются — панорамные, глухие. Дверь не заперта, но куда я пойду? Виктор ушёл, но наверняка есть охрана. Да и город огромный, я не знаю этот район.

Я в ловушке.

Иду к двери, прислушиваюсь. Тихо. Только где-то далеко — негромкая музыка. Телевизор, наверное. Света смотрит.

А Рустам?

"Вернётся поздно," — сказал Виктор.

Хорошо. Значит, у меня есть время. Освоиться. Подумать. Может, найти телефон, позвонить... кому? Лине? Полиции?

И что я скажу? "Меня похитили, но не по-настоящему, я вроде как согласилась, но вроде как нет"?

Смешно.

Ложусь на кровать, не раздеваясь. Смотрю в потолок. Матрас мягкий. Подушки пахнут свежестью. Постель явно новая — специально для меня застелили.

Закрываю глаза. Пытаюсь уснуть. Не получается. Вместо сна — его лицо. Его голос. Его руки.

"Ты моя."

Нет. Я не его. Не буду. Но почему тогда внутри что-то сжимается от этих слов? Почему я не ненавижу его так, как должна бы? Почему часть меня... хочет остаться?

Я переворачиваюсь на бок, сжимаюсь в комочек. Завтра. Завтра подумаю. Завтра придумаю план. А сегодня... сегодня я просто переживу эту ночь…

Просыпаюсь от звука открывающейся двери. Резко сажусь на кровати, сердце бешено колотится. Темно. Только слабый свет из коридора. В дверном проёме — силуэт. Высокий, широкоплечий.

Рустам.

Он стоит на пороге, смотрит на меня. Не входит. Просто смотрит.

Я не дышу.

— Спишь? — голос тихий, хриплый.

— Нет, — шепчу.

Он молчит несколько секунд. Потом:

— Хорошо устроилась?

— Да.

— Всё нашла?

— Да.

Ещё пауза.

— Спокойной ночи, Машенька.

Он закрывает дверь.

Я сижу в темноте, сжимая одеяло, и слушаю удаляющиеся шаги. Он не вошёл. Просто проверил — здесь ли я. Словно... словно убедился, что я не сбежала. Или что я в порядке?

Я ложусь обратно, натягиваю одеяло до подбородка. Сердце всё ещё бешено стучит. Он был так близко. Мог войти. Мог сделать что угодно.

Но не стал.

Почему?

Я не понимаю этого мужчину. Совсем. И это пугает сильнее всего.

Глава 9

Рустам

Я возвращаюсь домой в половине первого ночи.

День выдался долгим. Встречи, переговоры, разборки с поставщиками, которые решили, что могут меня обмануть. Пришлось объяснять — жёстко, наглядно.

Обычно после таких дней я еду к одной из своих девочек. Разрядиться. Выпустить пар.

Но сегодня еду домой.

Потому что там она.

Лифт открывается прямо в прихожую. Тихо. Свет приглушён — Света уже спит в своей комнате на первом этаже.

Скидываю пиджак, расстёгиваю верхние пуговицы рубашки. Иду на кухню, наливаю виски. Делаю глоток.

Не помогает.

Обычно помогает.

Подхожу к панорамному окну. Город внизу мерцает огнями. Красиво. Но сейчас не до красоты.

Я думаю о ней.

О том, как она сейчас лежит в комнате. Спит ли? Или тоже не может уснуть?

Боится? Злится? Планирует побег?

Усмехаюсь. Пусть планирует. Всё равно не получится.

Делаю ещё глоток. Виски обжигает горло, но внутри всё равно горит сильнее.

Хочу её.

Так сильно, что сводит зубы.

Могу прямо сейчас пойти к ней. Открыть дверь. Лечь рядом. Или на неё. Она не сможет сопротивляться. Физически не сможет — я сильнее, опытнее, знаю, как свести с ума.

Но это было бы слишком просто.

А я не люблю просто. Мне нравится охота. Процесс. Когда добыча сама идёт в руки. Когда не нужно ломать — она сдаётся сама.

И Машенька сдастся. Вопрос времени.

Допиваю виски, ставлю стакан в раковину. Иду по коридору. Мимо своей спальни. К её двери. Останавливаюсь. Прислушиваюсь. Тихо.

Осторожно открываю дверь. Свет из коридора падает полосой на кровать. Она лежит, но не спит. Вижу, как резко садится, услышав звук. Стою в дверном проёме. Не вхожу. Просто смотрю.

Маленькая. Хрупкая. В моей постели. В моём доме.

Моя.

Нет. Пока ещё нет. Но скоро.

Она замирает. Смотрит на меня широко распахнутыми глазами.

— Спишь? — спрашиваю тихо.

— Нет, — шепчет она.

Молчу несколько секунд. Разглядываю её в полумраке.

— Хорошо устроилась?

— Да.

— Всё нашла?

— Да.

Молчу несколько секунд, разглядывая её. Волосы растрёпаны, футболка съехала с плеча, обнажая бледную кожу. Губы приоткрыты, дышит часто.

Хочу наклониться. Поцеловать. Укусить это хрупкое плечо.

Но сдерживаюсь.

— Спокойной ночи, Машенька, — говорю и разворачиваюсь к выходу.

Выхожу и закрываю дверь.

Иду к себе по коридору. Быстро. Пока не передумал и не вернулся. Потому что если вернусь — не сдержусь.

Идиот. Мог войти. Мог лечь рядом. Мог сделать что угодно.

Раздеваюсь, бросаю одежду на кресло. Ложусь на кровать, смотрю в потолок. Обычно после такого дня я вырубаюсь моментально. Но сегодня не могу.

Думаю о ней. О том, как она сейчас лежит в нескольких метрах от меня. О том, как испугалась, когда я открыл дверь. О том, как дрожал её голос.

И о том, как её плечо выглядело в свете из коридора. Бледное. Нежное. Так и просится, чтобы его укусить.

Чёрт.

Переворачиваюсь на бок, закрываю глаза.

Завтра. Завтра продолжу игру. Пусть привыкает. К дому. К тому, что я рядом. К мысли, что никуда не денется. А когда привыкнет — перестанет бояться.

И вот тогда...

Тогда я возьму то, что хочу.

Всё сразу.

Глава 10

Рустам

Просыпаюсь в семь утра. Привычка. Годами вырабатывалась — раньше всех встать, позже всех лечь. Иначе не выжить в моём мире.

Иду в душ. Холодная вода помогает прийти в себя. Немного.

Одеваюсь. Джинсы, футболка. Дома не ношу костюмы — не вижу смысла.

Выхожу на кухню. Света уже здесь — возится у плиты.

— Доброе утро, Рустам Игоревич, — улыбается она.

— Утро, — киваю. — Кофе есть?

— Сейчас сварю. Присаживайтесь.

Сажусь за барную стойку. Смотрю на закрытую дверь её комнаты.

Тихо там.

— Девочка ещё спит? — спрашивает Света, заметив мой взгляд.

— Похоже.

— Хорошенькая, — говорит она, разливая кофе по чашкам. — Испуганная очень.

— Привыкнет.

— К вам? — усмехается Света. — Это ещё посмотреть надо.

Смотрю на неё. Света работает у меня пять лет. Видела многое. Не боится меня — что редкость. Может себе позволить говорить то, что думает. За это и ценю.

— Ко всему привыкнет, — говорю, отпивая кофе.

— Эта — не как другие ваши, — замечает она. — Видно же.

— И что?

— Ничего, — пожимает плечами. — Просто... она мне нравится. Не обижайте сильно.

Усмехаюсь:

— Постараюсь.

Хотя сам не уверен, что получится. Обижу. Обязательно обижу. Просто потому, что не умею иначе. Но она переживёт. Должна.

Допиваю кофе, беру телефон. Сообщения от Виктора — рутина, ничего срочного.

Пишу ему:

"Сегодня работаю из дома. Если что срочное — звони."

Обычно я в офисе с восьми утра. Но сегодня хочу быть здесь. Посмотреть, как она себя поведёт. Испугается ещё больше? Попытается сбежать? Или смирится?

Интересно.

— Вы на неё как на добычу смотрите, — говорит Света, и я поднимаю взгляд.

— С чего ты взяла?

— Да так, — усмехается она. — Пять лет рядом работаю. Вижу.

Не отвечаю. Потому что она права.

Иду в кабинет. Сажусь за стол, включаю ноутбук. Работаю — документы, отчёты, переписка.

Но мысли всё равно возвращаются к ней.

Как долго ещё будет спать? Может, стоило разбудить? Или пусть сама просыпается, когда захочет?

Нет. Пусть сама.

Я не буду устанавливать режим. Не хочу, чтобы она чувствовала себя в тюрьме. Хотя, по сути, так и есть. Но мягкой тюрьме. Комфортной.

Золотая клетка — так это называется, кажется.

Усмехаюсь.

Час проходит. Потом второй.

Слышу, как открывается дверь её комнаты. Тихие шаги. Она идёт осторожно, словно крадётся.

Куда? От меня?

Бесполезно.

Даю ей фору, потом встаю, выхожу из кабинета.

Нахожу ее на кухне. Стоит растерянная. В той же футболке и штанах, в которых спала. Волосы растрёпаны, лицо заспанное.

Света суетится у плиты:

— Проснулись, дорогая! Садитесь, сейчас позавтракаете. Яичницу, тосты? Или кашу хотите?

Маша смотрит на неё недоуменно, потом замечает меня. Застывает.

Я прислоняюсь к дверному косяку, скрещиваю руки на груди:

— Доброе утро, Машенька.

Она сглатывает:

— Доброе.

— Выспалась?

— Да.

— Хорошо, — киваю. — Садись. Завтракай.

Она не двигается. Смотрит на меня настороженно, словно ждёт подвоха.

Умная девочка.

— Я не кусаюсь, — усмехаюсь. — По крайней мере, утром. За завтраком.

Света фыркает, прикрывая рот ладонью.

Маша краснеет, отводит взгляд. Медленно подходит к обеденному столу, садится на стул — подальше от меня.

Света ставит перед ней тарелку с яичницей и тостами:

— Ешьте, не стесняйтесь.

Маша берёт вилку, ковыряет еду. Не ест. Просто делает вид. Я сажусь напротив. Наливаю себе ещё кофе. Смотрю на неё. Она чувствует взгляд, нервничает. Пытается не смотреть в мою сторону.

— Планы на сегодня есть? — спрашиваю.

Она поднимает глаза:

— Какие планы? Я же взаперти.

— Не взаперти. Под защитой, — поправляю. — Разница есть.

— Не вижу, — бормочет она.

— Увидишь, — обещаю. — Можешь делать что хочешь. Читать, смотреть фильмы, изучать квартиру. Хочешь — Света с тобой погуляет. С охраной, конечно.

— Как щедро, — язвит она.

Усмехаюсь. Вот так мне больше нравится. С характером.

— Очень, — соглашаюсь. — Большинство на твоём месте были бы благодарны.

— Большинство на моём месте не оказались бы насильно.

— Насильно? — поднимаю бровь. — Я тебя связывал? Тащил силой?

Она молчит, сжав губы.

— Вот и я о том, — откидываюсь на спинку стула. — Ты пришла сама. Села в машину сама. Значит, не насильно.

— У меня не было выбора!

— Всегда есть выбор, Маша, — говорю серьёзно. — Просто иногда все варианты — дерьмо. И приходится выбирать, какое дерьмо меньше воняет.

Она смотрит на меня долго. Потом тихо:

— И вы — меньшее дерьмо?

Смеюсь — искренне, громко:

— Вот именно. Я — меньшее дерьмо. Запомни это.

Света качает головой, усмехаясь.

Маша опускает взгляд, ковыряет вилкой яичницу.

— Ешь, — приказываю мягко. — Не люблю, когда еду переводят.

Она нехотя откусывает кусочек тоста.

Я встаю:

— Мне работать. Света, если что — я в кабинете.

— Хорошо, Рустам Игоревич.

Иду к выходу, но на пороге останавливаюсь, оборачиваюсь:

— Маша.

Она поднимает глаза.

— Не пытайся сбежать, — говорю спокойно. — Это глупо. И я очень не люблю глупость.

Она бледнеет.

— А если попытаюсь? — всё-таки спрашивает.

Усмехаюсь:

— Поймаю. Верну. И накажу. Вопросы?

Она молчит.

— Вот и отлично, — киваю. — Приятного аппетита.

Ухожу в кабинет, прикрывая за собой дверь, но не плотно. Сажусь за стол, но работать не получается. Слышу, как она тихо разговаривает со Светой. Не разбираю слов, только интонации. Светлана что-то рассказывает, смеётся. Маша отвечает — осторожно, сдержанно.

Хорошо. Пусть осваивается. Пусть привыкает. А я подожду.

У меня терпения хватит.

Глава 11

Маша

Рустам уходит в кабинет, и я остаюсь на кухне одна.

Сижу, допиваю чай, который налила Света, и пытаюсь успокоить дыхание.

"Не пытайся сбежать... Поймаю. Верну. И накажу."

Его слова всё ещё звучат в ушах.

Света что-то моет у раковины, напевает себе под нос. Делает вид, что не замечает моего состояния.

Телефон вибрирует в кармане. Достаю — мама. Опять. Сбрасываю. Через секунду снова звонок.

Со вздохом беру трубку:

— Алло?

— Где ты, тварь?! — пьяный визг бьёт по ушам. — Приехали какие-то люди, продукты привезли! Что за херня?!

На секунду убираю трубку, вздыхаю, и снова объясняю ей то же самое:

— Мам, я тебе говорила. Я устроилась на новую работу. С проживанием.

— Какую работу?! Ты что, охренела совсем?!

— Мам, всё же нормально. Еда у тебя есть…

Но она меня не слышит.

— А мне что, сдохнуть?! Ты хоть понимаешь...

Сбрасываю. Отключаю звук. Бросаю телефон на стол. Это невозможно слушать.

Руки дрожат.

Света вдруг подходит, кладёт руку на плечо:

— Ничего, дорогая. Привыкнешь.

— К чему? — спрашиваю устало.

Она улыбается:

— Ко всему. К новой жизни.

Новая жизнь. В золотой клетке. Замечательно.

Телефон снова вибрирует. На этот раз — номер курьерской службы.

Чёрт…

Беру трубку:

— Алло?

— Королёва? Михаил Петрович. Где тебя носит?! Вчера не вышла, сегодня тоже!

— У меня... проблемы. Я не могу сейчас...

— Проблемы?! — орёт он. — У всех проблемы! Ты третий раз за месяц пропускаешь!

— Я понимаю, но...

— Всё. Хватит. Ищи другую работу. Свободна!

Он сбрасывает.

Я смотрю на телефон, и внутри что-то обрывается. Меня уволили. Просто так. За три пропуска. Хотя какая разница? Всё равно я здесь. В золотой клетке. Какая, к чёрту, работа?

Света замечает моё лицо:

— Что случилось?

— Уволили, — шепчу. — С работы.

— Ох, дорогая... — она присаживается рядом. — Ну ничего. Найдёшь другую.

Смеюсь невесело:

— Когда? Я же здесь взаперти.

— Под защитой, — поправляет она мягко. — Хозяин так сказал.

— Какая разница, — бормочу.

Но на самом деле разница есть. Работа была последним, что связывало меня с нормальной жизнью. А теперь и этого нет.

Теперь я полностью завишу от него.

Света оставляет меня одну. Говорит, что нужно в магазин, вернётся через пару часов. Я брожу по квартире. Рассматриваю. Гостиная огромная — диваны, кресла, огромный телевизор на стене. Всё дорогое, стильное. Но какое-то... безликое. Словно из журнала. Без души.

Подхожу к панорамным окнам. Город внизу как на ладони. Люди-муравьи. Машины-жучки. Интересно, как это — жить здесь постоянно? Смотреть на всех сверху вниз?

Наверное, опьяняет.

Иду дальше. Открываю двери одну за другой. Спальня — видимо, гостевая. Пустая, тоже безликая. Ещё одна такая же. Тренажёрный зал. Беговая дорожка, гантели, турник.

Представляю Рустама здесь. Вспотевшего, в одних спортивных штанах...

Быстро гоню мысль. Не туда, Машенька, ой не туда!

И вот — библиотека. О!

Небольшая комната. Стеллажи от пола до потолка, забитые книгами. Захожу внутрь, как в храм. Классика — Достоевский, Толстой, Чехов. Современная литература — детективы, триллеры. Бизнес-книги. И даже поэзия. Бродский, Ахматова, Цветаева.

Беру томик Бродского. Открываю наугад:

"Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря..."

Читаю дальше, и что-то сжимается в груди. Он читает это? Рустам? Криминальный босс с Бродским? Не укладывается в голове.

Слышу шаги в коридоре. Замираю. Но шаги проходят мимо — он вернулся в кабинет.

Ему, случайно, никуда срочно не надо?

Выдыхаю. Беру книгу с собой. Возвращаюсь в гостиную, устраиваюсь на диване. Пытаюсь читать, но мысли разбегаются.

Кто он? Что ему от меня нужно? Почему не отпускает?

"Потому что могу."

Вот и весь ответ.

Света возвращается с пакетами продуктов. Весёлая, говорливая.

— Как дела, дорогая? Заскучала?

— Немного, — признаюсь.

— Ничего-ничего, — она начинает раскладывать продукты. — Завтра с вами по магазинам поедем. Одежду купим, обувь. Развеетесь.

— С охраной? — уточняю слегка истерично, хотя на самом деле думаю о том, на какие шиши я буду покупать обувь и одежду? Или тоже с барского плеча? А расплачиваться чем я буду?..

— Ну да, — кивает. — Хозяин же велел.

Конечно. Хозяин велел.

Я сижу на барном стуле, наблюдаю, как она готовит обед.

— Света, — решаюсь я. — Можно вопрос?

— Конечно.

— Вы давно у него работаете?

— Пять лет, — улыбается она. — Хороший хозяин. Строгий, но справедливый.

— А до меня... он кого-нибудь приводил сюда? Девушек?

Она останавливается, смотрит на меня:

— Ты первая.

Сердце пропускает удар:

— Что?

— Первая, кого он привёл домой. Жить, — повторяет она. — Обычно он... ну, встречается где-то ещё. А дом — святое место. Только для него.

— Тогда почему я?

Света улыбается загадочно:

— А ты у него спроси.

— Он не ответит.

— Тогда подожди. Рано или поздно поймёшь сама.

Она возвращается к готовке, а я сижу, переваривая информацию.

Я первая.

Да ну ладно…

Он никого сюда не приводил.

Значит... значит, я что-то для него значу?

Та ну. Это просто обстоятельства. Так удобнее за мной присматривать.

Или просто удобно держать под рукой?

Не понимаю. И это бесит.

Глава 12

Маша

День тянется медленно. Обедаю одна — Света оставляет еду на столе, а сама уходит отдыхать. Рустам не выходит из кабинета. Я возвращаюсь на диван с книгой.

Читаю Бродского. Потом беру другую книгу — детектив какой-то. Пытаюсь отвлечься.

Не получается.

Мысли всё время возвращаются к нему. К тому, как он смотрел на меня утром. Как говорил. Как усмехался.

К тому, как вчера ночью стоял в дверях моей комнаты.

Почему не вошёл?

Почему просто проверил и ушёл?

Что он задумал?

К вечеру Света начинает готовить ужин. Накрывает на стол в столовой.

— Рустам Игоревич будет ужинать дома, — говорит она. — Присоединяйтесь, дорогая.

Я напрягаюсь:

— Может, я лучше у себя?

— Хозяин просил накрыть на двоих, — мягко, но твёрдо говорит она.

Понятно. Не обсуждается.

Иду переодеваться. Хотя бы футболку чистую надеть. Возвращаюсь в столовую. Сажусь за стол. Жду.

Сердце колотится как бешеное.

Через десять минут появляется он. После душа — волосы влажные, на нём спортивные штаны и простая майка. Выглядит... обычно. Почти.

Если не считать этого взгляда.

Садится напротив. Света подаёт ужин — мясо с овощами, что-то ещё. Едим молча. Я не поднимаю глаз от тарелки.

— Как день прошёл? — спрашивает он.

— Нормально.

— Нашла чем заняться?

— Читала. В библиотеке.

Он усмехается:

— Понравилось?

— Да, — признаюсь. — Не ожидала, что у вас... такая коллекция.

— Я не только кулаками работаю, Машенька, — говорит он. — Иногда и мозги включаю.

Я непроизвольно улыбаюсь. Он замечает, и в его глазах вспыхивает что-то довольное.

— Можешь брать любые книги, — говорит он. — Читай сколько хочешь.

— Спасибо.

Мы едим дальше. Потом он добавляет:

— Завтра Света поедет с тобой по магазинам. Купишь одежду.

— Мне не нужно...

— Нужно, — обрывает. — И обувь. И всё остальное.

— Я не могу себе это позволить, — говорю тихо.

Он смотрит на меня долго:

— Я могу. Оплачу.

— Но я не хочу быть должна...

— Ты не должна, — перебивает он. — Считай это... инвестицией.

— Во что? — ошарашенно на него пялюсь.

— В твоё пребывание здесь, — пожимает плечами. — Не хочу, чтобы ты чувствовала дискомфорт.

Я сжимаю вилку:

— Мне было бы комфортно дома.

— Дома тебя убьют, — говорит он просто. — Здесь — нет. Выбирай.

Молчу. Сдерживаю тяжелый вздох. Потому что он прав. И спорить бесполезно.

— Хорошо, — шепчу. — Спасибо.

— Умница, — одобряет он.

Мы доедаем молча. Он встаёт, но не уходит сразу. Подходит ко мне. Я замираю.

Он наклоняется, и я чувствую его запах — свежий, с нотками геля для душа и чего-то своего, мужского.

— Спокойной ночи, Машенька, — шепчет он у самого уха.

И уходит.

Я сижу ещё несколько минут, не в силах пошевелиться. Потом встаю, иду к себе. Ложусь на кровать, смотрю в потолок. Первый день закончился. И я понимаю — самое страшное не то, что я здесь.

А то, что я начинаю так быстро привыкать.

Глава 13

Рустам

Я не могу сосредоточиться на работе. Сижу в кабинете, смотрю в экран ноутбука — отчёты, цифры, сообщения. Всё как обычно. Но мысли не там.

Они в соседней комнате. Где она сидит на диване с книгой.

Бродский. Выбрала Бродского.

Усмехаюсь, откидываясь на спинку кресла. Интересно, что она думает, читая его? Понимает ли? Или просто листает, убивая время?

Слышу тихие шаги в коридоре. Она идёт на кухню. Открывается холодильник, слышен звон посуды. Представляю, как она стоит там, в этой своей невзрачной футболке, босиком. Как тянется к верхней полке за стаканом, и футболка задирается, обнажая полоску живота.

Член дёргается.

Чёрт.

Возвращаюсь к экрану. Читаю сообщение от Виктора:

"След по Краснову. Встреча завтра в 10. Подтверди."

Пишу:

"Подтверждаю. Будь готов."

Краснов. Нужно закрыть эту тему быстро. Чем дольше тянется — тем опаснее для всех. Для меня. Для неё.

Особенно для неё.

Потому что если он узнает, что она здесь, в моём доме...

Сжимаю кулак.

Не узнает. Я слежу. Охрана усилена. Света проинструктирована. Всё под контролем.

Но всё равно... хочется убрать угрозу. Окончательно.

Телефон вибрирует. Звонок. Смотрю на экран — Алина. Одна из моих девочек. Была. Давно не виделись.

Сбрасываю.

Через минуту — сообщение:

"Рустам, соскучилась. Может, увидимся? Как раньше?"

Раньше я бы отправил за ней машину. Без вопросов. Разрядился бы и забыл до следующего раза.

Но сейчас...

Сейчас в соседней комнате сидит Машенька. И мысли все о ней. Сообщение Алины только раздражает.

Набираю ответ:

"Занят. Не пиши. Я сам свяжусь, если посчитаю нужным."

Откладываю телефон. Встаю, подхожу к окну. Смотрю на город.

Что со мной происходит?

Я никогда не был моногамным. Зачем? Женщины — как еда. Разнообразие нужно. Иначе надоедает.

Снова смотрю на телефон, брошенный на столе. Но нет. Я на охоте. И тем охота интереснее, если не распыляться на мелкие перекусы.

Её хочу. Машу. Всю.

Усмехаюсь сам себе.

И я её получу.

К обеду выхожу из кабинета. Машеньку нахожу в гостиной на диване. Книга на коленях. Смотрит в окно, задумавшись.

Профиль чёткий — прямой нос, упрямый подбородок. Волосы собраны в небрежный пучок, несколько прядей выбились. Хочется подойти, коснуться этих прядей. Потянуть за них, запрокинуть её голову, поцеловать шею, скулу, пухлые губы.

Сдерживаюсь. Рано ещё.

— Голодная? — спрашиваю.

Она вздрагивает, оборачивается:

— Что?

— Обед. Хочешь есть?

— Я... не знаю. Наверное.

— Света оставила еду. Разогрей.

— Вы не будете?

— Нет, — качаю головой. — Мне работать. Поешь сама.

Она кивает, встаёт. Идёт на кухню.

Я смотрю ей вслед. На то, как двигается. На изгиб спины. На красивые бёдра в этих дурацких джинсах.

Завтра Света повезёт её по магазинам. Куплю ей платья. Много платьев. Облегающие. Короткие. Хочу видеть её ноги. Хочу видеть, как она краснеет, надевая то, что я выбрал.

Хочу раздевать её потом. Медленно. По одной вещи.

Возвращаюсь в кабинет раньше, чем сделаю что-то глупое.

Собирался ведь тоже обедать, а тут вдруг передумал.

Чёрт…

Заканчиваю работу, когда на улице уже давно темно. Поздно. Уже почти десять. Выхожу из кабинета. В квартире тихо. Света ушла к себе. Маша, видимо, у себя в комнате.

Иду на кухню. Наливаю виски. Пью, стоя у окна. День был долгий. Нервный. Краснов начал двигаться — это чувствуется. Скоро будет столкновение. Нужно быть готовым.

Слышу шаги. Оборачиваюсь. Она стоит в дверях. В пижаме — шорты и майка. Залипаю на шортах. Коротких. Очень коротких шортах. Обычно меня больше привлекает женская грудь, а тут…

Взгляд скользит по её ногам. Они у неё длинные, со светлой нежной кожей. Легко и приятно представить, как они будут обвивать мои бёдра. Смотрю выше, на её хрупкие плечи, на взъерошенные волосы.

Явно успела уснуть.

— Не спишь? — спрашиваю, и голос выходит предательски хриплым.

— Пить хотела, — говорит она тихо.

— Бери, — киваю, а то так и застыла в проходе, словно боится.

Она подходит к холодильнику. Достаёт бутылку воды. Наливает в стакан. Я смотрю. Не отрываясь. Она пьёт — медленно, запрокинув голову. Вижу, как движется её горло. Взгляд скатывается вниз, повторяя линию подбородка, шеи, исчезая в вырезе майки.

Хочу повторить эту линию языком.

Хочу укусить эту шею.

Хочу её. Здесь. Сейчас. На этой чёртовой барной стойке.

— Спокойной ночи, — говорит она, ставя стакан.

Разворачивается к выходу.

И я не выдерживаю.

— Маша.

Она останавливается. Не оборачивается. Подхожу медленно. Она чувствует — напрягается. Останавливаюсь сзади. Близко. Так близко, что чувствую тепло её тела.

— Ты боишься меня? — шепчу.

— Да, — выдыхает она.

— Врёшь.

Она молчит. Провожу рукой по её плечу. Лёгкое касание, от которого она дрожит.

— Ты боишься не меня, — продолжаю. — Ты боишься того, что я заставляю тебя чувствовать.

— Вы ничего не заставляете...

— Нет? — усмехаюсь. Наклоняюсь ближе, губы у самого уха: — Тогда почему ты дрожишь?

Она резко разворачивается. Мы в сантиметрах друг от друга.

— Потому что вы — опасны! — выпаливает она. — Потому что я не знаю, чего от вас ждать! Потому что вы... вы...

— Я что? — подаюсь чуть вперёд.

Она упирается спиной в стойку. Некуда отступать.

— Вы играете со мной, — шепчет она. — И мне это не нравится.

— Врёшь, — повторяю. — Нравится. Ещё как нравится.

Беру её подбородок, заставляю посмотреть на меня:

— Хочешь, я докажу?

Её дыхание сбивается. Зрачки расширяются.

— Нет...

— Да, — возражаю.

Наклоняюсь. Медленно. Давая ей время отстраниться.

Она не отстраняется.

Глава 14

Маша

Просыпаюсь от солнца и воспоминаний о вчерашнем вечере. Кухня. Он за моей спиной. Его голос у уха. Его рука на моём плече.

"Когда будешь готова — сама попросишь."

Я зарываюсь лицом в подушку и тихо рычу от злости. На него. На себя. На эту ситуацию.

Он играет со мной. Дразнит. Подходит так близко, что перехватывает дыхание — а потом отстраняется. И самое ужасное, что это работает.

Я всю ночь не могла уснуть. Лежала, вспоминая, как он стоял за моей спиной. Как почти поцеловал. Как я хотела, чтобы он не останавливался.

Господи. Что со мной не так?

Встаю, иду в душ. Включаю воду — холодную. Пусть хоть это поможет.

Не помогает.

Одеваюсь в те же джинсы и футболку — выбора всё равно нет. Смотрю на себя в зеркало. Бледная, круги под глазами, волосы торчат во все стороны.

Замечательно выгляжу.

Кое-как причесав рукой волосы, выхожу из комнаты. На кухне — Света, весёлая и бодрая.

— Доброе утро, дорогая! Выспалась?

— Не очень, — честно признаюсь.

— Ничего-ничего, — она ставит передо мной тарелку с блинами. — Поешь, сил наберёшься. Сегодня день насыщенный!

— Какой день?

— По магазинам! — радуется она. — Хозяин велел одеть тебя с ног до головы.

Я морщусь:

— Звучит как... как будто я кукла.

— Ну что ты, — смеётся Света. — Просто он хочет, чтобы тебе было удобно. И красиво.

— Ему хочется, — бормочу я.

Света усмехается, но не спорит.

Ем блины без аппетита. Они вкусные, но ком в горле мешает глотать.

— А он? — не выдерживаю я. — Рустам... он здесь?

— Уехал рано утром, — говорит Света. — Дела. Вернётся вечером.

Не знаю, что чувствую — облегчение или разочарование.

Наверное, и то, и другое.

Через час мы выезжаем.

Я, Света и двое мужчин в чёрных костюмах. Охрана.

Сажусь в машину — не джип, а обычная, но такая же дорогая. Кожаные сиденья, тонированные стёкла. Охранники, один из которых ещё и водитель, садятся спереди. Света — рядом со мной.

— Не волнуйся, — говорит она, видя моё лицо. — Они просто для безопасности. Ненавязчиво будут.

Ненавязчиво. Два громилы в костюмах.

Конечно.

Едем в центр города. Останавливаемся у огромного торгового центра. Я здесь никогда не была. Слишком дорого. Выхожу из машины. Охранники идут следом — на расстоянии, но я чувствую их взгляды на своей спине.

Света ведёт меня внутрь. Магазин за магазином. Дорогие, блестящие. Я смотрю на ценники и чуть не падаю в обморок.

— Света, это слишком...

— Хозяин сказал — не экономить, — обрывает она. — Так что не спорь, дорогая.

Первый магазин — одежда. Света начинает выбирать — джинсы, блузки, платья.

— Примерь вот это, — протягивает она мне платье.

Чёрное. Облегающее. С глубоким вырезом.

— Это... слишком откровенно.

— Ерунда! — она подталкивает меня к примерочной. — Давай, не стесняйся. Ты молодая, худенькая, попробуй!

Захожу в кабинку. Раздеваюсь. Натягиваю платье.

Смотрю на себя в зеркало — и застываю.

Я... я выгляжу... по-другому. Взрослее. Увереннее. Платье подчёркивает фигуру, вырез делает грудь больше, чем есть.

Выхожу. Света ахает:

— Вот это да! Красавица! Берём однозначно.

— Но оно...

— Хозяину понравится, — перебивает она, и в её голосе явный намёк.

Я краснею:

— Мне всё равно, что ему понравится!

— Конечно, всё равно, — усмехается она. — Поэтому ты вся красная. Иди, примерь ещё.

Следующее платье. Потом ещё одно. Джинсы — узкие, облегающие. Блузки — шёлковые, полупрозрачные.

— Света, я не могу это носить!

— Можешь, — твёрдо говорит она. — И будешь. Доверься мне, дорогая. Я знаю, что делаю.

Она выбирает ещё кучу вещей. Я перестаю сопротивляться — бесполезно. На кассе я вижу сумму — и чуть не падаю. Это больше, чем я зарабатывала за полгода.

Света спокойно протягивает карту, шепчет мне, склонившись:

— От хозяина.

Оплачивают. Упаковывают. Охранники забирают пакеты.

Следующий магазин — обувь. Туфли на каблуках, ботинки, кроссовки. Потом — бельё. Вот тут я краснею окончательно. Света выбирает комплекты — кружевные, шёлковые. Чёрные, красные, белые.

— Света!

— Что "Света"? — усмехается она. — Девочка, ты думаешь, для кого мы это покупаем?

— Для меня!

— Ну конечно, — кивает она. — Для тебя. Чтобы ты чувствовала себя красивой. И чтобы хозяин...

— Хватит! — обрываю я.

Она смеётся, но выбирает ещё три комплекта. К обеду мы заканчиваем. Пакетов — целая гора. Охранники грузят всё в машину. Мы садимся. Едем обратно. Света довольная. Я — растерянная.

— Хорошо погуляли, — говорит она. — Видишь, не так страшно.

— Страшно то, сколько он на меня потратил.

И что потребует взамен. Но этого я уже не говорю вслух.

— Для него это копейки, — отмахивается она. — Не переживай.

Но я переживаю.

Потому что понимаю: он одевает меня. Выбирает, как я должна выглядеть. Контролирует даже это.

И самое ужасное — мне это... нравится?

Нет. Не нравится.

Не должно нравиться.

Но почему тогда внутри что-то сжимается от мысли, что он увидит меня в этих платьях? В этом белье?

Глава 15

Мы возвращаемся в пентхаус ближе к трём часам дня.

Охранники, припарковав машину во дворе, заносят многочисленные пакеты прямо в мою комнату, а Света тут же принимается помогать мне с их содержимым, аккуратно раскладывая всё по огромному шкафу.

— Вот, — произносит она, вешая очередное платье на плечики. — Теперь у тебя, наконец, есть из чего выбрать.

Я стою и молча смотрю на этот до отказа заполненный шкаф. В нём висят и лежат все эти красивые, безумно дорогие вещи, которые, как будто, не имеют ко мне никакого отношения.

И внутри я неожиданно чувствую себя... собственностью.

Это он всё купил. Это он решил, что именно это я должна носить. А самое ужасное — я даже не сопротивлялась.

— Надень что-нибудь из обновок к ужину, — мягко предлагает Света. — Покажешь хозяину, как удачно мы съездили.

— Не хочу, — бормочу я в ответ, отворачиваясь.

— Маша, — она тут же подходит ближе, осторожно кладя руку мне на плечо. — Пойми, он ведь старается. Хочет, чтобы тебе было хорошо. Постарайся хотя бы оценить это.

— Я не просила! — вырывается у меня.

— Но приняла, — мягко парирует она. — И это тоже очень важно.

Она уходит, оставляя меня в полном одиночестве.

Я медленно сажусь на кровать и снова перевожу взгляд на шкаф. Света права. Я приняла всё это. Не отказалась, не возмутилась. Наоборот, примерила. Позволила ему купить мне все эти вещи.

Значит ли это... значит ли это, что я сдаюсь?

Нет.

Я просто... адаптируюсь.

Да. Именно так. Я всего лишь адаптируюсь к сложившейся ситуации.

Я встаю, подхожу к шкафу и достаю одно из платьев — простое, синее, длиной до колена. Оно совершенно не вызывающее.

Быстро переодеваюсь и подхожу к зеркалу.

В ответ на меня смотрит незнакомая девушка. Красивая, ухоженная, с мягким блеском в глазах.

Это не я.

Хотя... может, это и есть я? Просто я до сих пор о ней не знала?

К ужину я накрываю на стол сама. Просто хочется чем-то себя занять. Света находится на кухне, помогая мне с готовкой.

— Красиво, — говорит она, бросая оценивающий взгляд на моё новое платье. — В самый раз.

— Не слишком? — с сомнением спрашиваю я.

— В самый раз, — повторяет она, подмигивая мне.

В этот момент я слышу, как внизу открывается входная дверь. Он вернулся. Моё сердце тут же подпрыгивает в груди. Раздаются шаги по коридору. Он идёт к себе, наверное, чтобы переодеться.

Я стою, как вкопанная, на кухне и отчаянно пытаюсь успокоить бешеное дыхание. Через десять минут он появляется в дверном проёме. Он в джинсах и футболке. Его взгляд мгновенно находит меня.

Он останавливается.

Смотрит.

Слишком долго смотрит. Взгляд медленно скользит по платью, по моей фигуре и, наконец, возвращается к лицу.

— Хорошо съездили? — спрашивает он, и его голос звучит непривычно хрипло.

— Да, — едва слышно выдавливаю я.

— Вижу, — усмехается он. — Тебе очень идёт.

Он подходит ближе. Останавливается совсем рядом. Слишком близко. Кончиками пальцев он легко касается края платья на моём плече, и произносит:

— Синий — определённо твой цвет.

Я застываю, боясь даже вздохнуть. Его пальцы нежно скользят по ткани, затем по моему плечу. Это лёгкое, почти невесомое касание, но от него по коже сразу бегут мурашки.

— Спасибо, — шепчу я, глядя ему в глаза. — За всё это.

— Не за что, — отвечает он. — Мне доставляет удовольствие… заботиться о тебе и покупать тебе вещи.

Он наклоняется ещё ближе, его губы оказываются у самого моего уха:

— Особенно нижнее бельё. Света сказала, что выбрала кружевное. Красное. Покажешь?

Я мгновенно вспыхиваю, краснея до самых корней волос:

— Нет!

Он смеётся — низко, довольно, словно победил в какой-то игре:

— Жаль. Ну ничего. Рано или поздно я всё равно это увижу.

Он отстраняется. Идёт к столу, садится, как ни в чём не бывало. А я продолжаю стоять, вся горю от смущения, и пытаюсь собрать себя по кусочкам.

Он делает это специально.

Играет.

Дразнит меня.

И я не знаю, злиться мне на него за это или... или начать хотеть большего.

Глава 16

Ужин проходит в напряжённой тишине. Света подаёт блюда, улыбается, что-то говорит. Я киваю, отвечаю односложно. А он сидит напротив и смотрит.

Не на еду. На меня.

Взгляд скользит по лицу, задерживается на губах, спускается к вырезу платья. Я чувствую этот взгляд. Физически. Как прикосновение.

Поднимаю вилку ко рту — рука дрожит.

— Нервничаешь? — спрашивает он, и в голосе издёвка.

— Нет.

— Врёшь, — усмехается. — Ты вся дрожишь, Машенька.

— Просто холодно.

— В квартире двадцать четыре градуса, — парирует он. — Хочешь, включу обогрев?

— Не надо.

— Тогда признай — дело не в холоде.

Я молчу, сжав губы. Не дам ему удовольствия.

Он откидывается на спинку стула, продолжает наблюдать:

— Платье действительно тебе идёт. Света хорошо выбрала.

— Спасибо.

— Хотя, — добавляет он небрежно, — мне больше нравится то, чёрное. Которое ты примеряла. Света показала фото.

Я вскидываю взгляд:

— Что?!

— Ну что, — пожимает плечами. — Я же оплачивал. Имею право знать, на что трачу деньги.

— Вы... вы следили?!

— Не следил. Просил отчёт, — поправляет он. — Света молодец. Прислала несколько фотографий. Ты в примерочной выглядела... аппетитно.

Лицо горит. Хочется провалиться сквозь землю.

— Это... это неправильно!

— Что именно? — наклоняется вперёд. — То, что я хочу знать, как выглядит девушка, живущая у меня? Или то, что мне нравится то, что я вижу?

Я не знаю, что ответить. Потому что оба варианта — это вторжение. Контроль. И почему-то... почему-то это заводит.

Господи. Что со мной не так?

Доедаем молча. Света убирает посуду, приносит десерт — что-то шоколадное. Я беру ложку. Откусываю. Вкусно. Очень. Облизываю губы, снимая остатки крема. Слышу, как он тихо выдыхает. Поднимаю глаза — он смотрит на мои губы. Взгляд тёмный, голодный.

— Вкусно? — спрашивает хрипло.

— Да, — шепчу.

— Хорошо, — кивает он. — Ешь. Тебе нужно набрать пару килограммов. Слишком худая.

— Я нормальная!

— Для модели — да. Для меня — нет, — говорит он. — Хочу, чтобы было за что схватиться.

Я давлюсь десертом. Кашляю. Он усмехается, довольный произведённым эффектом.

— Ты специально! — обвиняю я.

— Что я? — невинно. — Просто высказал мнение.

— Ты издеваешься надо мной!

— Нет, — качает головой. — Я дразню тебя. Это разные вещи.

— И в чём разница?!

Он встаёт, подходит. Останавливается рядом. Наклоняется так, что его лицо в сантиметрах от моего:

— Когда издеваются — больно. Когда дразнят — приятно. И ты прекрасно это знаешь.

Выпрямляется, и просто уходит к себе в кабинет.

Я сижу одна на кухне, сжав кулаки, и пытаюсь успокоить бешено колотящееся сердце.

Он невыносим.

Наглый. Самоуверенный. Издевающийся.

И я хочу его так, что готова закричать.

Иду к себе. Закрываюсь в комнате. Смотрю на шкаф, полный новой одежды. На пакеты, которые ещё не разобрала. Достаю один. Открываю.

Нижнее бельё. Красный кружевной комплект. Тот самый, о котором он спрашивал. Беру в руки. Ткань мягкая, почти невесомая. Кружево нежное, с цветочным узором.

Представляю, как он смотрит на меня в этом. Как его взгляд темнеет. Как он подходит...

Быстро засовываю бельё обратно в пакет.

Что я вообще думаю?!

Иду в душ. Включаю воду — горячую. Пусть смоет эти мысли. Стою под струями, закрыв глаза. Но мысли не уходят.

Его голос. Его взгляд. Его пальцы на моём плече вчера на кухне.

"Когда будешь готова — сама попросишь."

А если я готова? Если я хочу?

Нет. Не хочу.

Не должна хотеть.

Он криминальный босс. Опасный. Контролирующий. Он держит меня здесь против моей воли.

Хотя... это правда против моей воли?

Я ведь могу попытаться уйти. Могу позвонить в полицию. Могу...

Но не делаю этого.

Почему?

Потому что боюсь, что меня убьют?

Или потому что... не хочу уходить?

Выхожу из душа. Вытираюсь. Надеваю пижаму — новую, которую купили сегодня. Шёлковую. Короткую.

Ложусь на кровать. Смотрю в потолок. За стеной слышу звуки — он тоже в душе. Представляю его. Голого. Под струями воды. Капли скатываются по мускулистому телу, по груди, животу, ниже...

Сжимаю бёдра. Пытаюсь прогнать образ. Не получается. Переворачиваюсь на бок, обхватываю подушку. Хочу уснуть. Забыться. Не думать.

Но сон не идёт.

Лежу, прислушиваюсь к звукам за стеной. Душ выключается. Шаги. Тишина.

Он тоже лёг.

Интересно, он тоже не спит? Тоже думает... обо мне? Или для него это просто игра? Развлечение?

Закрываю глаза. Считаю овец, слоников, лошадок… Дышу глубоко.

Ничего не помогает.

В итоге засыпаю только под утро. Тяжело, беспокойно.

И сны... господи, сны.

Он. Его руки на моём теле. Его губы на моей шее. Его голос, шепчущий непристойности.

Просыпаюсь в поту, с бешено колотящимся сердцем. Смотрю на часы — семь утра. Встаю. Иду умываться холодной водой. Смотрю на себя в зеркало. Бледная, глаза лихорадочно блестят.

— Соберись, — говорю себе вслух. — Это просто... влечение. Физиология. Пройдёт.

Но я не верю собственным словам.

Потому что понимаю: это не просто физиология.

Это что-то большее.

И это меня пугает.

Глава 17

Выхожу на кухню. Рано ещё — Света не пришла.

На столе записка:

"Малышка, твой кофе в турке. Разогрей. Мне сегодня рано уходить. Вернусь поздно. Света с тобой. Не скучай. Р."

Я смотрю на записку. Он назвал меня "малышкой". Не "Машенька". Не "Маша". "Малышка". Почему-то от этого слова внутри всё сжимается.

Беру записку, перечитываю. Потом складываю и прячу в карман.Не знаю зачем. Просто... хочется оставить.

Разогреваю кофе. Сажусь у окна. Город просыпается. Машины ползут по дорогам. Люди спешат на работу.

А я здесь. В золотой клетке. С мыслями о мужчине, который держит меня в ней. И самое страшное — я уже не хочу на свободу. Хочу, чтобы он вернулся. Хочу снова увидеть его взгляд. Услышать голос. Почувствовать прикосновение.

Хочу его.

И не знаю, что с этим делать.

День тянется бесконечно. Света приходит, готовит обед. Я ем без аппетита.Пытаюсь читать — не могу сосредоточиться. Включаю телевизор — не интересно. Брожу по квартире, как тигр в клетке. К вечеру сажусь у окна. Жду.

Когда он вернётся? Что скажет? Как посмотрит? И главное — что я сделаю?

Часы показывают восемь. Девять. Десять.

Его всё нет.

Света уходит к себе:

— Не жди его, дорогая. Сказал, что поздно будет. Ложись спать.

Киваю. Но не ложусь. Сижу в гостиной, в темноте, и смотрю в окно. Жду.

В половине двенадцатого слышу звук открывающейся двери. Он вернулся. Я не встаю. Не выхожу. Просто сижу.

Слышу шаги. Он идёт на кухню. Звон посуды — наливает себе что-то. Потом шаги приближаются. Он входит в гостиную. Видит меня.

Останавливается:

— Не спишь?

— Нет.

— Почему?

Хороший вопрос.

— Не знаю, — честно говорю.

Он подходит. Садится рядом на диван. Не близко, но я чувствую тепло его тела.

— Скучала? — спрашивает, и в голосе слышна насмешка.

Хочу сказать "нет". Хочу соврать. Но не могу.

— Может быть, — шепчу.

Он поворачивается. Смотрит на меня. Долго. Изучающе.

Потом протягивает руку, касается моей щеки:

— Опасная игра, Машенька.

— Какая?

— Та, в которую ты играешь. Со мной. И с собой.

— Я не играю...

— Играешь, — перебивает он. — И проигрываешь.

Его рука скользит к моему затылку. Пальцы зарываются в волосы.

— Я могу закончить это прямо сейчас, — шепчет он. — Прямо здесь. Ты ведь хочешь?

Я не дышу.

Да. Хочу.

Господи помоги мне, но я хочу.

Он видит ответ в моих глазах. Усмехается:

— Но не сегодня.

Убирает руку. Встаёт.

— Иди спать, малышка. Спокойной ночи.

Уходит. А я сижу в темноте, вся дрожу, и не знаю — плакать мне или кричать от злости.

Он снова остановился. Снова отступил. И я начинаю понимать: он будет делать это до тех пор, пока я не сломаюсь окончательно.

Пока не приду к нему сама.

И самое страшное — я почти готова это сделать.

Глава 18

Рустам

Я едва дошёл до своей комнаты вчера ночью.

Ещё немного — и я бы сорвался. Взял бы её прямо там, на диване. В темноте. Под звуки ночного города за окном.

Она смотрела на меня так... так, что все мои принципы чуть не полетели к чертям.

Хотела. Явно хотела.

Я видел в её глазах. Чувствовал, как дрожит под моими пальцами.

Ещё один миг — и она бы сама притянула меня к себе.

Но я остановился.

Потому что спешить незачем. Она уже почти моя. Вопрос времени. И я хочу насладиться процессом — как она борется, сдаётся, снова борется.

Это... сладко. Слишком сладко, чтобы заканчивать быстро.

Утром просыпаюсь с каменным стояком. Снились сны — она подо мной, стонет, выгибается. Как тогда, под завалами, когда я ласкал её языком. Помню её вкус. Её реакцию. Как она кончила, сжав мои волосы в кулаках.

Хочу повторить. Хочу больше.

Но не сегодня. Сегодня — дела.

Сижу в офисе, смотрю в экран ноутбука — документы, схемы, отчёты по Краснову.

Виктор напротив, докладывает:

— Он активизировался. Закупил оружие. Много. Готовится к чему-то серьёзному.

— К атаке, — киваю я. — Понятно. Когда?

— Неделя. Может, две. Ждёт подходящего момента.

— Значит, у нас есть время, — откидываюсь на спинку кресла. — Нужно ударить первыми.

— Рискованно, — хмурится Виктор. — У него сейчас людей больше. Если что пойдёт не так...

— Не пойдёт, — обрываю я. — Потому что мы умнее. И потому что я не собираюсь ждать, пока он придёт за мной.

— Или за девчонкой, — добавляет Виктор.

Я сжимаю кулак. Да. Или за ней.

Краснов не идиот. Рано или поздно узнает, что она у меня. И попытается использовать. Надавить. Или просто убрать — назло.

Этого я не допущу.

— Найди способ убрать Краснова, — говорю жёстко. — Быстро и чисто. Чтобы никаких следов. И чтобы его люди разбежались сами.

— Принято, — Виктор встаёт. Потом, уже у двери, спрашивает: — Что насчёт девчонки? Когда отпустишь?

Усмехаюсь:

— Когда надоест.

Он качает головой:

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Всегда знаю, — отвечаю.

Он уходит.

Я остаюсь один.

Возвращаюсь к столу. Беру телефон. Открываю фотографию — ту самую, что Света прислала вчера.

Маша в примерочной. В чёрном платье.

Красивая. Будет ещё красивее, когда я это платье с неё стащу.

Убираю фото. Возвращаюсь к работе.

День тянется бесконечно долго. Встречи, звонки, переговоры о поставках.

Один из поставщиков решил схитрить с ценой. Приходится объяснять — коротко, жёстко. Он быстро соображает, что ошибся.

К вечеру Виктор присылает сообщение:

"Есть зацепка по Краснову. Один из его людей готов слить инфу. За цену."

Пишу:

"Встречайся. Плати сколько просит. Мне нужны детали."

Краснов планирует что-то крупное. Нужно знать что именно. И опередить.

К десяти вечера заканчиваю. Еду домой.

По дороге думаю — что она сейчас делает? Спит? Или ждёт?

Открываю дверь квартиры. Тихо. Полумрак — только одна лампа в гостиной.

Иду на кухню. Наливаю виски. Делаю глоток. И слышу — она здесь. В гостиной.

Усмехаюсь. Иду туда.

Она на диване. В пижаме — шёлковой, короткой. Ноги поджаты, смотрит в окно.

— Не спишь? — спрашиваю.

Она вздрагивает:

— Нет.

— Почему?

Молчит. Не знает, что ответить.

Подхожу, сажусь рядом:

— Скучала?

— Может быть, — шепчет она.

Ставлю стакан. Протягиваю руку, касаюсь её щеки. Она замирает.

— Опасная игра, Машенька, — говорю тихо.

— Какая?

— Та, в которую ты играешь. Со мной. С собой.

— Я не играю...

— Играешь, — перебиваю. — И проигрываешь.

Моя рука скользит к её затылку. Зарывается в волосы. Она дрожит.

— Я могу закончить это прямо сейчас, — шепчу. — Прямо здесь. Ты ведь хочешь?

Она не дышит. Смотрит на меня широко распахнутыми глазами.

Да. Хочет.

Но я помню, как она кончала под моим языком в темноте завала. Как стонала, как дрожала. Как потом смотрела на меня — растерянно, испуганно, возбуждённо.

Когда я возьму её полностью — я хочу видеть это снова. Всё. При свете. В моей постели.

— Но не сегодня, — говорю и убираю руку.

Встаю.

— Иди спать, малышка. Спокойной ночи.

Ухожу, не оглядываясь. Слышу, как она тихо ахает — от разочарования, злости. Хорошо. Пусть злится. Пусть хочет. Завтра продолжу.

Иду к себе. Раздеваюсь. Ложусь на кровать.

Достаю телефон. Пишу Виктору:

"Усиль охрану квартиры. Краснов может попытаться выяснить, где я живу. Если попытается приблизиться — стрелять на поражение."

Ответ приходит быстро:

"Принято. Уже организовываю."

Убираю телефон. Закрываю глаза. Она в соседней комнате. В нескольких метрах. Злая, возбуждённая, растерянная.

Моя.

Почти моя.

Ещё немного — и она сдастся окончательно.

А пока... пока я наслаждаюсь охотой. Потому что когда добыча поймана — интерес пропадает.

Так было всегда. Так будет и с ней. Рано или поздно надоест. Просто... пока не надоела.

И не похоже, что надоест скоро.

Глава 19

Я не сплю всю ночь.

Лежу, уставившись в потолок, и прокручиваю в голове вчерашний вечер.

Как он коснулся меня. Как его пальцы зарылись в мои волосы. Как его голос — низкий, хриплый — спросил: "Ты ведь хочешь?"

И как он просто... ушёл.

Опять.

Я зла. Так зла, что хочется что-то швырнуть. Разбить. Крикнуть ему в лицо. Но ещё больше я зла на саму себя, потому что я правда хотела. Хотела так сильно, что едва дышала. И если бы он не остановился...

Я бы не остановила его.

Переворачиваюсь на бок, зарываюсь лицом в подушку. Что со мной происходит?Месяц назад я была обычной девушкой. Работала курьером. Мечтала поступить в университет. Жила с пьющей мамой в убогой квартире.

А теперь...

Теперь я в пентхаусе криминального босса. Ношу дорогую одежду, которую он купил. Ем еду, которую он оплатил. И хочу его так, что готова забыть о гордости.

Кто я?

Не узнаю себя.

Утром встаю поздно. Голова раскалывается — не выспалась.

Иду на кухню. Света уже здесь, как обычно весёлая:

— Доброе утро, дорогая! Как спалось?

— Плохо, — честно говорю.

Она смотрит на меня внимательно:

— Поссорились с хозяином?

— Нет. Мы не... мы вообще не... — не могу подобрать слов.

— Понятно, — усмехается она. — Ничего. Всё образуется.

Ставит передо мной тарелку с омлетом. Я ковыряю вилкой, не ем.

— Маша, — говорит Света мягко. — Ты ешь. Совсем исхудала.

— Не хочется.

— Хозяин расстроится.

— Пусть, — бормочу я.

Она вздыхает, но не настаивает. Я допиваю чай, ухожу к себе. Весь день брожу по квартире, как тигр в клетке. Пытаюсь читать — не могу. Включаю телевизор — не интересно. Мысли только об одном. О нём.

Когда он вернётся? Что скажет? Что сделает?

И главное — что я сделаю?

К вечеру не выдерживаю. Решаю принять душ — горячий, долгий. Может, поможет расслабиться. Раздеваюсь, включаю воду. Стою под струями, закрыв глаза.

Но мысли не уходят. Вспоминаю, как он касался меня. Как смотрел. Как почти...

Чёрт.

Я зла на него. И на себя. И на эту ситуацию. Выхожу из душа. Вытираюсь. Заворачиваюсь в полотенце. Выхожу из ванной — и замираю.

Он стоит в моей комнате спиной ко мне, смотрит в окно.

— Что ты здесь делаешь?! — выпаливаю я.

Он оборачивается. Взгляд скользит по мне — по мокрым волосам, по плечам, по полотенцу, едва прикрывающему тело.

— Пришёл проверить, как ты, — говорит спокойно. — Света сказала, ты не ешь.

— И что? — сжимаю полотенце крепче. — Это не твоё дело!

— Моё, — возражает он, делая шаг ближе. — Пока ты здесь — всё, что с тобой происходит, моё дело.

— Я не твоя собственность!

— Нет? — усмехается. — Тогда почему ты здесь? В моём доме? В одежде, которую я купил?

— Потому что ты меня заставил!

— Заставил? — он подходит ближе. Ещё ближе. — Маша, если бы я хотел тебя заставить, ты бы уже давно лежала в моей постели. И не жаловалась.

Лицо горит. От злости. От стыда. От... возбуждения.

— Ты... ты невыносим!

— Знаю, — кивает он. — Но ты всё равно хочешь меня.

— Нет!

— Да, — он уже в шаге от меня. — Хочешь. И ты злишься, что хочешь. Злишься, что не можешь контролировать это.

Его рука поднимается, касается моего плеча. Я дрожу.

— Знаешь, что самое забавное? — шепчет он. И продолжает, не дожидаясь ответа. — Я тоже хочу тебя. Так сильно, что едва сдерживаюсь.

— Тогда почему... — голос срывается.

— Почему не беру? — он усмехается. — Потому что мне нравится смотреть, как ты сходишь с ума. Как борешься с собой. Как злишься и хочешь одновременно.

Его пальцы скользят выше, к шее, к подбородку. Поднимает моё лицо, заставляет посмотреть на него:

— Когда ты сдашься окончательно — я возьму тебя. Всю. Без остатка. И ты будешь умолять о большем.

— Я не сдамся, — шепчу упрямо.

— Сдашься, — уверенно говорит он. — Вопрос времени.

Он наклоняется. Губы почти касаются моих. Ещё миллиметр — и…

Глава 20

Но он отстраняется.

— Одевайся. Ужин через двадцать минут.

Разворачивается, уходит. Дверь закрывается. Я стою, всё ещё сжимая полотенце, и дрожу.

От злости. От желания. От этого проклятого смешения чувств.

Он играет со мной. Дразнит. Доводит до грани — и отступает. И я ненавижу его за это.

Но ещё больше ненавижу себя. Потому что хочу, чтобы он не останавливался.

Одеваюсь быстро. Джинсы, футболка. Ничего вызывающего. Иду на кухню. Он уже там, сидит за столом. Света подаёт ужин. Сажусь напротив. Не смотрю на него.

Едим молча. Я чувствую его взгляд, но не поднимаю глаз.

— Маша, — произносит он.

— Что? — резко.

— Ешь. Всё, что на тарелке.

— Не хочу.

— Я не просил твоего мнения, — говорит жёстко. — Ешь.

Я сжимаю вилку, но подчиняюсь. Беру кусок, жую. Он наблюдает.

— Хорошая девочка, — одобряет он.

Я чуть не давлюсь. Словно зверушка какая-то. Но почему мне так сильно хочется, чтобы он похвалил ещё? И в то же время хочется делать всё наперекор, чтобы побесить его.

Доедаем молча. Света убирает посуду. Я встаю, собираюсь уйти.

— Останься, — говорит он.

— Зачем?

— Потому что я так сказал.

Я разворачиваюсь к нему:

— Ты не можешь всё время приказывать мне!

— Могу, — пожимает плечами. — И буду.

— Почему?!

— Потому что ты здесь благодаря мне. Потому что я защищаю тебя. И потому что... — он встаёт, подходит. Медленно, словно взвешивая каждый шаг. Или испытывая моё терпение. И продолжает тихо: — ...мне нравится, когда ты злишься.

— Ты... ты псих! — выпаливаю, чтобы скрыть удивление от его слов. Я ведь чувствую то же самое!

Он смеётся — низко, довольно:

— Возможно. Но тебе нравится, и этим ты ещё больше подтверждаешь, что ты моя.

— Я не твоя!

— Ещё нет, — соглашается он. — Но скоро будешь.

Он касается моей щеки, проводит большим пальцем по нижней губе. Я замираю. Боюсь вдохнуть, чтобы не выдать себя громким вздохом после.

— Очень скоро, малышка, — шепчет то ли обещание, то ли угрозу.

И уходит в свой кабинет.

Я остаюсь на кухне одна. Сажусь на пол, прижимаюсь спиной к стене. Обхватываю голову руками.

Я сдаюсь. Господи, я сдаюсь. Не знаю, сколько ещё продержусь. День? Два? Но рано или поздно я приду к нему сама.

И это пугает больше всего. Потому что я не знаю, что будет дальше. Когда он получит то, что хочет — что тогда?

Отпустит? Выкинет? Или... или останется?

Не знаю.

И это пугает ещё сильнее, чем само желание.

Ночью просыпаюсь от звука. Голоса. Его голос — жёсткий, злой. Встаю, тихо подхожу к двери. Приоткрываю.

Он в гостиной, говорит по телефону:

— Мне плевать, сколько у него людей. Найди способ. Я хочу знать всё — где живёт, куда ходит, с кем встречается... Да, Краснов. Кто ещё?

Пауза.

— Если он попытается приблизиться к моему дому — стреляйте без предупреждения. Понял? Без предупреждения.

Ещё пауза.

— И усильте охрану. Круглосуточно. Никого не пускать без моего разрешения.

Он сбрасывает. Я тихо закрываю дверь. Возвращаюсь на кровать. Сердце колотится, как сумасшедшее.

Краснов. Стрелять без предупреждения. Охрана. Это... это серьёзно. Опасно. И я в самом центре этого.

Закрываю глаза, пытаюсь уснуть. Но сон не идёт.Потому что я понимаю: игры закончились. Началось что-то реальное. Страшное. И я не знаю, чем это закончится.

Глава 21

Рустам

Просыпаюсь рано. Шесть утра. За окном ещё темно.

Иду в душ. Холодная вода помогает проснуться, но не помогает забыть о том, что произошло вчера вечером.

Как она стояла передо мной. В одном полотенце. Мокрая, дрожащая, злая.

Красивая.

Чёрт, как же она красива, когда злится.

И как же сложно было не сорваться. Не сорвать это проклятое полотенце и не взять её прямо там, у стены.

Но я сдержался. Потому что когда я возьму её — она должна быть готова полностью. Хотеть этого каждой клеткой.

А она почти готова. Ещё немного — и сдастся.

Одеваюсь. Костюм, рубашка. Сегодня важная встреча. Выхожу из комнаты тихо. Её дверь закрыта. Спит. Хорошо. Пусть спит. Сил ей понадобится.

Еду в офис. По дороге звонит Виктор:

— Рустам. Встреча в девять. Парень готов говорить.

— Который из людей Краснова?

— Он самый. Говорит, знает детали операции.

— Хорошо. Буду, — сбрасываю.

К девяти добираюсь до офиса. Виктор уже там, в переговорной. С ним — парень лет двадцати пяти. Худой, нервный. Дёргается.

— Рустам Игоревич, — Виктор кивает.

Сажусь напротив парня. Смотрю. Молчу.

Он бледнеет, отводит взгляд.

— Так, — говорю спокойно. — Ты хотел поговорить.

— Да, я... у меня информация. О Краснове.

— Слушаю.

Он сглатывает:

— Он планирует атаку. Большую. На ваши склады. Хочет уничтожить весь товар.

— Когда?

— Через неделю. Может, раньше. Собирает людей. Много людей.

— Откуда информация?

— Я... я был на планёрке. Слышал всё.

Смотрю на Виктора. Он кивает — проверяли, парень правда из команды Краснова.

— Что ещё? — спрашиваю.

— Он... он знает про вашу квартиру. Пытается выяснить, кто там с вами живёт.

Внутри всё холодеет.

— Откуда?

— Следил. Или кто-то из его людей. Я точно не знаю. Но он говорил, что если там кто-то важный — использует как рычаг.

Сжимаю кулак под столом. Маша. Он выходит на Машу.

— Хорошо, — говорю ровно. — Что ещё?

— Всё. Больше не знаю. Я... я просто хочу выйти из этого. Он псих. Убьёт всех.

— Понятно, — киваю Виктору. — Заплати ему. И помоги спрятаться, пока всё не закончится.

Парень выдыхает с облегчением:

— Спасибо. Спасибо, Рустам Игоревич...

— Не благодари, — обрываю. — Просто исчезни. И если соврал хоть слово — пожалеешь.

Он бледнеет, кивает. Виктор уводит его.Я остаюсь один. Сжимаю кулаки.

Краснов знает про квартиру. Пытается выяснить, кто там. Значит, времени мало. Нужно действовать быстро.

Виктор возвращается:

— Верить ему?

— Проверь. Но похоже на правду, — встаю. — Усиль охрану квартиры. Вдвое. И поставь людей снаружи здания. Круглосуточно.

— Уже делаю.

— Хорошо. Теперь нужен план, — подхожу к окну. — Склады — наживка. Пусть думает, что мы не в курсе. Соберёт людей, придёт туда — и мы накроем всех.

— Рискованно, — хмурится Виктор. — Если что-то пойдёт не так...

— Не пойдёт, — поворачиваюсь к нему. — Потому что мы будем готовы. Организуй. Хочу знать всё — кто, когда, откуда. И оружие. Много оружия.

— Принято.

Он уходит.

Я сажусь за стол. Открываю ноутбук. Работаю — планы, схемы, распределение людей.

Но мысли возвращаются к ней.

К Маше.

Если Краснов узнает, что она у меня — использует. Обязательно использует.

Этого я не допущу.

Глава 22

Рустам

Работаю весь день. К вечеру устал — физически, морально. Хочу домой. К ней.

Еду через город. Пробки, как всегда. Звонит телефон — незнакомый номер.

Беру трубку:

— Слушаю.

— Рустам Юсупов? — мужской голос. Знакомый.

Краснов.

— Говори, — бросаю холодно.

— Слышал, ты девочку завёл, — усмехается он. — Молоденькую. Хорошенькую. Прячешь от всех.

Сжимаю руль так, что пальцы белеют:

— К чему ты клонишь?

— Да так, — тянет он. — Просто интересно. Кто она такая, что ты её так бережёшь? Может, стоит познакомиться?

— Попробуй, — говорю тихо, но в голосе сталь. — И это будет последнее, что ты сделаешь в жизни.

Он смеётся:

— Ого, как нервно. Значит, правда важная. Ну ничего. Скоро узнаю. Всё узнаю.

Сбрасывает. Я еду дальше, сжав челюсти. Он знает. Не всё, но знает. Нужно закрывать эту тему. Быстро.

Добираюсь до дома к девяти вечера. Поднимаюсь в лифте. Вхожу в квартиру. Тихо. Света уже ушла.

Иду на кухню. Наливаю виски. Пью залпом. Наливаю ещё. Слышу шаги. Она выходит из своей комнаты. В пижаме — шёлковой, короткой. Волосы распущены. Лицо без косметики.

Красивая. Чёрт, до невозможности красивая.

— Ты вернулся, — говорит она тихо.

— Как видишь.

Она подходит ближе. Останавливается в паре метров:

— Ты... выглядишь уставшим.

— Тяжёлый день.

— Хочешь поговорить?

Неожиданно. Усмехаюсь:

— О чём?

— Не знаю, — пожимает плечами. — Может, станет легче.

Смотрю на неё. Она искренне хочет помочь. Заботится.

Это... непривычно.

— Иди сюда, — говорю.

Она замирает:

— Зачем?

— Потому что я так сказал.

Она медленно подходит. Останавливается перед мной.

Я ставлю стакан, беру её за талию, притягиваю к себе. Она ахает, упирается руками в мою грудь.

— Что ты делаешь? — шепчет.

— То, что хотел сделать весь день, — говорю хрипло.

Наклоняюсь, зарываюсь лицом в её шею. Вдыхаю запах — чистый, свежий, её.

Она дрожит в моих руках.

— Рустам...

— Тихо, — обрываю. — Просто... побудь здесь. Минуту.

Она замирает. Потом медленно расслабляется. Руки скользят с моей груди на плечи. Стоим так. Обнявшись. В тишине. И это... странно. Я не привык к таким моментам. Не нуждался в них. Но сейчас... сейчас это нужно.

Отстраняюсь. Смотрю на неё:

— Иди спать.

— Но...

— Иди, Маша, — повторяю жёстче. — Пока я могу тебя отпустить.

Она смотрит на меня долгим взглядом. И словно понимает, о чём я. Кивает и поспешно уходит. Я остаюсь на кухне один, допиваю виски. Смотрю в окно, думаю.

Краснов вышел на неё. Это плохо. Нужно заканчивать, причём быстро, иначе она пострадает. А этого я не допущу, даже если придётся запачкать руки ещё сильнее.

Глава 23

Маша

Ухожу к себе, но не сплю. Лежу на кровати, смотрю в потолок и пытаюсь понять, что только что произошло.

Он обнял меня. Не поцеловал. Не попытался затащить в постель. Просто... обнял. Зарылся лицом в мою шею и попросил побыть рядом.

Это... это не похоже на него. На того Рустама, который дразнит, играет, контролирует. Это было что-то другое. Он выглядел уставшим. Измотанным. Словно на его плечах — весь мир.

И он пришёл ко мне. Не к кому-то другому. Ко мне.

Переворачиваюсь на бок, обнимаю подушку. Вспоминаю, как его руки обхватили мою талию. Как он дышал — тяжело, надломленно. Как его тело было напряжённым, словно струна.

И как он отпустил меня. Снова. Но в этот раз я не злюсь. В этот раз мне... жаль?

Нет. Не жаль. Я не хочу его жалеть. Он сильный, опасный, властный. Таких не жалеют.

Но что-то изменилось. Я начинаю видеть его по-другому. Не только хищника. Но и человека под маской.

Утром просыпаюсь поздно. Голова тяжёлая — опять плохо спала.Выхожу на кухню. Света уже там.

— Доброе утро, дорогая! — улыбается она. — Хозяин рано уехал. Оставил записку.

Она протягивает мне листок.

Эта странная привычка писать записки в то время как можно просто передать через прислугу или написать сообщение…

Читаю: "Сегодня не выходи из квартиры. Даже с охраной. Вернусь, когда смогу. Р."

Я хмурюсь:

— Почему нельзя выходить?

Света пожимает плечами:

— Не знаю, дорогая. Хозяин не объяснял. Но если сказал — значит, есть причина.

— Какая?

Она молчит. Отворачивается к плите.

— Света, — настаиваю я. — Что происходит?

Она вздыхает:

— Маша, я правда не знаю деталей. Но... — понижает голос, — ...у хозяина проблемы. Серьёзные. С одним человеком.

— С Красновым? — вырывается у меня.

Света смотрит на меня удивлённо:

— Откуда ты знаешь?

— Слышала... случайно, — признаюсь, понимая, что увиливать нет смысла. — Когда он говорил по телефону.

Она качает головой:

— Не лезь в это, дорогая. Это опасные дела. Не для тебя.

— Но я уже в этом! — повышаю голос. — Я здесь, в его квартире, по его приказу. Я имею право знать!

— Права тут ни при чём, — мягко говорит Света. — Есть вещи, которые лучше не знать. Поверь мне.

Я замолкаю. Понимаю, что от неё больше ничего не добьюсь. Беру чашку чая, иду в гостиную. Сажусь у окна. Смотрю на город внизу.

Краснов. Кто он? Почему хочет навредить Рустаму? И при чём здесь я?

Вспоминаю обрывок разговора, который подслушала:

"Если там кто-то важный — использует как рычаг."

Меня? Неужели он говорил обо мне? Кто-то хочет использовать меня против Рустама.

И поэтому я не могу выходить…

Мне становится холодно. Обхватываю себя руками. Я — мишень. Не просто пленница в золотой клетке. Мишень.

День тянется мучительно медленно. Я брожу по квартире, как зверь в клетке. Читать не могу — буквы расплываются. Телевизор раздражает. Даже музыка не помогает. Думаю только об одном.

О нём. О ситуации. О том, что может случиться. К вечеру не выдерживаю. Мне нужно хотя бы намёк на то, что жизнь продолжается. Хотя бы иллюзия того, что всё так же, как раньше.

Достаю телефон, набираю номер Лины.

— Алло? — её голос звучит удивлённо. — Машка? Ты жива вообще?

— Жива, — говорю тихо.

— Где пропадаешь? Я тебе писала сто раз!

— Я... занята была.

— Занята? — хмыкает она. — Чем таким? Нашла богатенького папика?

Молчу. Шутки у неё, конечно, совсем не смешные. Это она всегда мечтала найти себе “папика”. А я просто работала, на учёбу собирала, хотела жизнь свою устроить. Вот, устроила…

— Машка? — её голос меняется. — Ты чего молчишь? Случилось что-то?

— Нет. Всё нормально.

— Врёшь. Слышу по голосу. Давай, колись.

Закрываю глаза:

— Лин, я не могу. Правда. Просто... скажи, у тебя всё хорошо?

— У меня-то да. А у тебя?

— Разберусь, — говорю и сбрасываю.

Сижу, сжимая телефон.

Хотелось рассказать. Выговориться. Но как объяснить всё это? Взрыв, завалы, его руки на моём теле, эту квартиру, эту жизнь?

Не поймёт. Решит, что я сошла с ума.

А может, так и есть.

Глава 24

Маша

К девяти вечера слышу звук открывающейся двери. Он вернулся. Вскакиваю с дивана. Сердце колотится.

Он входит в гостиную. Выглядит ещё хуже, чем вчера. Мешки под глазами, лицо напряжённое, движения резкие.

— Привет, — говорю тихо.

— Привет, — бросает он, проходя мимо на кухню.

Слышу звон стекла — наливает себе что-то. Иду следом. Стою в дверях, смотрю на него. Он стоит у окна, пьёт виски. Смотрит на город.

— Тяжёлый день? — спрашиваю осторожно.

— Да.

— Хочешь... поговорить?

Он усмехается, но не оборачивается:

— Опять?

— Вчера помогло, — говорю тихо. И тут же добавляю несмело. — Мне так показалось…

Он молчит. Потом:

— Не твоё дело, Маша. Мои проблемы — это только мои проблемы. Ты сюда не лезь.

— Но я уже...

— Не лезь, — повторяет жёстче и бросает на меня взгляд тёмных глаз. — Понятно?

Я замолкаю. Обида обжигает.

Вчера он обнял меня. Искал близости. А сегодня — отталкивает.

Типичный Рустам. Приближается — отступает. Только кажется, что нормальный человек, с которым можно нормально общаться, как показывает, кто он на самом деле.

И правильно. Это хорошо, что он мне напомнил, с кем я имею дело.

— Хорошо, — говорю холодно. — Не буду лезть. Спокойной ночи.

Разворачиваюсь, иду к выходу из гостинной, желая поскорее закрыться в своей комнате.

— Маша, — его голос останавливает меня.

Замираю как по команде. Усилием воли заставляю себя сохранять хладнокровие. Спрашиваю не оборачиваясь:

— Что?

Тишина. Я уже хочу обернуться, чтобы понять в чём причина паузы, когда слышу:

— Ничего. Иди.

Раздражение плещет через край, так что я не просто иду, я буквально убегаю. Закрываюсь в своей комнате. Сажусь на кровать.

Злюсь.

На него. На себя. На всё это. Он невыносим. Невозможен.

И я всё равно хочу его. Даже сейчас, когда он оттолкнул меня.

Что со мной не так?

Ночью просыпаюсь от кошмара. Снилось что-то страшное — взрыв, темнота, чьи-то руки, хватающие меня. И голос — чужой, злой — шепчет: "Рычаг. Ты просто рычаг."

Сажусь на кровати, тяжело дышу. Сердце колотится. Во рту сухо. Встаю, иду на кухню. Хочу воды. В квартире темно. Тихо. Открываю холодильник, достаю бутылку. Пью жадно.

— Не спишь?

Я вздрагиваю, роняю бутылку. Вода разливается по полу. Он стоит в дверях. В одних спортивных штанах, сидящих настолько низко, что ещё чуть-чуть — и будет видна дорожка волос, ведущих к самому… интересному.

Я замираю, глядя на него. Господи. Я видела его раньше — в рубашках, в футболках. Но так… Широкие плечи. Мускулистая грудь. Рельефный пресс. На боку — шрам, длинный, белёсый.

Он красивый. Опасный. Как хищник.

И как хищник, тихо, плавно, незаметно ко мне подкрадывается.

— Я... я... — не могу говорить.

Он усмехается:

— Нравится то, что видишь?

Вот чёрт! Отвожу взгляд:

— Нет.

— Врёшь, — подходит ближе. — Ты вся покраснела.

— Просто... неожиданно.

— Что неожиданно? Что я хожу по своей квартире без футболки?

Он уже рядом. Смотрит на меня сверху вниз.

— Маша, — говорит тихо. — Посмотри на меня.

Не хочу. Но поднимаю глаза, чтобы он не понял, насколько мне на самом деле тяжело устоять перед ним. Он смотрит — тёмно, голодно.

— Почему ты не спишь? — спрашивает.

— Кошмар приснился.

— Какой?

— Не помню, — вру.

Он усмехается:

— Врёшь. Но ладно. Не буду давить.

Его рука поднимается, касается моей щеки. Я дрожу.

— Ты боишься, — констатирует он.

— Нет.

— Боишься, — повторяет, смотрит на меня, прищурившись. — Но не меня. Чего-то другого.

Молчу. Он прав. Я боюсь не его. Боюсь того, что чувствую. Боюсь того, что может случиться. Боюсь быть использованной — им, кем-то другим.

— Иди сюда, — говорит он, оставляя возможность сделать последний шаг самой.

И я иду. Шагаю к нему, прижимаюсь. Его руки обнимают меня. Стоим так. В темноте. На кухне. Он голый по пояс, я в пижаме. Чувствую тепло его тела. Слышу стук его сердца.

— Я не дам тебя в обиду, — говорит он тихо. — Никому.

— Почему? — шепчу.

— Потому что ты моя.

Я замираю:

— Я не...

— Моя, — повторяет он жёстко. — И чем быстрее примешь это, тем проще будет нам обоим.

Он отстраняется. Смотрит на меня:

— Иди спать. И не выходи из квартиры. Ни при каких обстоятельствах.

— Что происходит, Рустам? — делаю ещё одну попытку.

Он молчит. Потом произносит:

— Скоро всё закончится. Потерпи.

Вот так просто. Никакой конкретики.

Он уходит, а я остаюсь на кухне, стоя в луже воды. Ну и чёрт с ней. Мысли заняты другим.

"Ты моя."

Эти слова звучат в голове снова и снова. И самое страшное — я начинаю верить. Начинаю хотеть, чтобы это было правдой.

Глава 25

Ухожу от неё и еле добираю до своей комнаты. Член как камень. Всё тело напряжено, требует разрядки.

Она стояла передо мной в этой своей шёлковой пижаме — тонкой, почти прозрачной. Я видел контуры её тела сквозь ткань. Видел, как твердеют соски, когда я коснулся её щеки.

Она хотела. Я хотел. Ещё немного — и я бы взял её прямо там, на кухонном столе.

Но нет. Не сейчас. Не когда вокруг столько дерьма. Не когда Краснов на тропе войны.

Иду в душ, но холодная вода не помогает. Упираюсь руками в стену, стою под струями и проклинаю всё на свете. Её. Себя. Краснова. Эту ситуацию.

Но больше всего — себя. За то, что не могу просто взять и закончить это. За то, что тяну, откладываю. За то, что она начала значить больше, чем должна была.

Утром просыпаюсь в шесть. Не выспался — всю ночь ворочался, думал о ней. Одеваюсь быстро. Костюм, рубашка. Сегодня решающий день. Выхожу из комнаты тихо. Её дверь закрыта. Спит. Хорошо.

Оставляю сообщение Свете:

"Следи за ней. Никуда не выпускай. Если что-то подозрительное — сразу звони."

Спускаюсь вниз. Сажусь в машину. Еду в офис.

По дороге звонит Виктор:

— Рустам. У нас движуха.

— Какая?

— Краснов собирает людей. Сегодня вечером. Склад на окраине — тот самый, который планировал атаковать.

— Раньше, чем ожидали.

— Да. Видимо, решил ускориться. Боится, что мы узнаем.

— Мы и узнали, — усмехаюсь. — Готовься. Сегодня закрываем эту тему.

— Оружие?

— Всё, что есть. Людей — максимум. Хочу, чтобы никто не ушёл.

— Принято. Во сколько выдвигаемся?

— В восемь вечера. Встретимся там.

Сбрасываю.

Еду дальше, сжав руль.

Сегодня всё закончится. Краснов — либо мёртв, либо сдастся. Третьего не дано.

И тогда я смогу закончить то, что начал с Машей.

День проходит в подготовке. Звоню людям, проверяю оружие, составляю план. Виктор рядом, помогает координировать.

— Ты уверен? — спрашивает он в какой-то момент.

— В чём?

— Что стоит рисковать так. Ради девчонки.

Смотрю на него долго:

— Это не только ради неё. Краснов давно перешёл черту. Пора его убрать.

— Но она — катализатор, — настаивает он. — Раньше ты бы просто переждал. Дал ему сделать ошибку. А сейчас идёшь напролом.

Он прав. Чёрт, он прав. Раньше я бы не рисковал так. Выждал бы. Просчитал все варианты. Но сейчас каждая минута промедления — это минута, когда она в опасности. И я не хочу ждать.

— Делай, что говорю, — обрываю я.

Виктор вздыхает, но не спорит.

К вечеру всё готово. Люди на местах. Оружие проверено. План составлен. Еду на место встречи. Это заброшенный склад на окраине города. Виктор уже там. С ним ещё человек пятнадцать моих людей.

— Краснов приедет через час, — докладывает Виктор. — С двадцатью, может, двадцатью пятью людьми.

— Хорошо. Мы готовы.

Расставляю людей. По периметру, на крыше, внутри склада.

Ждём.

Темнеет. Напряжение растёт. В половине девятого слышим машины. Несколько джипов подъезжают к складу. Из них выходят люди — вооружённые, осторожные.

Краснов среди них. Высокий, широкоплечий. В кожаной куртке. Он оглядывается, что-то говорит своим людям.

Я даю знак. Мои люди выходят из укрытий. Окружают. Краснов замирает. Смотрит по сторонам. Понимает.

— Рустам! — кричит он. — Ты здесь?

Выхожу из тени:

— Здесь.

Он усмехается:

— Умный. Подготовился.

— А ты думал, я не узнаю?

— Надеялся, — пожимает плечами. — Видимо, зря.

Его люди нервничают. Руки на оружии. Мои — тоже. Напряжение как натянутая струна.

— Убирайся, Краснов, — говорю спокойно. — Пока можешь. Забирай своих людей и уезжай из города. Насовсем.

— Или? — усмехается он.

— Или закопаем тебя здесь. Вместе со всеми твоими.

Он смотрит на меня долго. Оценивает. Просчитывает шансы.

Потом смеётся:

— Знаешь, Рустам, ты изменился. Раньше бы не пошёл на такой риск. Что-то тебя подстегнуло. Или кто-то.

Я молчу.

— Девчонка, да? — продолжает он. — Та самая, что у тебя в квартире. Интересно, она знает, с кем связалась? Знает, сколько людей ты убил? Сколько жизней разрушил?

— Заткнись, — рычу я.

— Или что? — он наслаждается моментом. — Ты меня пристрелишь? Давай. Но знай — я не один. У меня есть люди. И если со мной что-то случится — они знают, что делать. И первое — найти твою девочку.

Внутри всё леденеет.

— Ты блефуешь.

— Проверь, — усмехается он. — Я уже знаю, где она. Знаю её имя. Машенька, кажется? Милое имя. Будет жаль, если с ней что-то случится.

Я делаю шаг вперёд. Виктор хватает меня за плечо:

— Рустам. Не сейчас.

Краснов смеётся:

— Вот и славно. Значит, договорились. Ты меня не трогаешь — я её не трогаю. Но если что... ну ты понял.

Разворачивается, идёт к машине.

— Стоять! — кричу я.

Он останавливается, оборачивается:

— Что?

Достаю пистолет. Направляю на него.

— Ты не уйдёшь.

— Рустам, — рычит Виктор предупреждающе.

Но я не слушаю. Нажимаю на курок.

И в то же время слышу выстрелы со всех сторон. А после — острая боль.

И наступает темнота.

Глава 26

Маша

Я просыпаюсь от звонка телефона.

Резкий, пронзительный. Он врывается в сон, как нож в масло.

Хватаю трубку, ещё не открыв глаза. На экране — незнакомый номер.

— Алло?

— Мария Королёва? — мужской голос. Знакомый. Виктор.

Сердце пропускает удар.

— Да. Что случилось?

Пауза. Слишком долгая. У меня внутри всё обрывается.

— Рустам ранен.

Мир замирает. Звуки исчезают. Остаётся только стук крови в ушах.

— Что? — шепчу я. — Как?

— Перестрелка. С Красновым. Рустам попал под огонь. Сейчас в больнице. Операция.

Я сажусь на кровати. Руки дрожат так сильно, что телефон едва не выпадает.

— Он... он выживет?

— Врачи работают. Пока не знаю.

— Я хочу к нему!

— Нет, — голос Виктора жёсткий. — Ты остаёшься в квартире. Краснов... его люди ещё на свободе. Если доберутся до тебя — используют.

— Мне плевать!

— А Рустаму — нет, — обрывает он. — Он рисковал жизнью, чтобы тебя защитить. Не делай его жертву бессмысленной. Сиди и жди. Никому не открывай. Я сообщу, когда что-то изменится.

Он сбрасывает. Я сижу в темноте, сжимая телефон, и не могу дышать.

Рустам ранен. Возможно, умирает. Прямо сейчас.

А я здесь. Заперта. Бесполезна.

Вскакиваю с кровати. Бегу на кухню. Включаю свет — глаза режет, но мне плевать. Наливаю воду, пью жадно. Руки трясутся, половина выливается на футболку.

Господи. Господи, пожалуйста. Я не знаю, кому молюсь. Не знаю, верю ли вообще. Но сейчас готова молиться кому угодно. Только бы он выжил.

Сажусь на пол, прижимаюсь спиной к холодильнику. Обхватываю колени руками. Дрожу.

Вспоминаю.

Как он смотрел на меня. Как касался. Как его голос — низкий, хриплый — произносил моё имя.

«Ты моя.»

И я злилась. Сопротивлялась. Не хотела принимать. А теперь...

Теперь он может умереть. И я никогда не скажу ему...

Что? Что я хочу сказать?

Что влюбилась? В криминального босса, который держал меня взаперти? Который контролировал каждый мой шаг?

Это безумие.

Но это правда.

Я влюбилась. Как последняя дура. В мужчину, который пугает и притягивает одновременно. Который дразнил меня до безумия и отступал в последний момент. Который обнял меня на кухне, когда ему было плохо, — просто обнял, ничего не требуя взамен.

И теперь он может умереть.

Слёзы текут по щекам. Я даже не пытаюсь их вытирать. Сижу так час. Может, два. Время тянется, как резина. Телефон молчит. Виктор не звонит.

Это хорошо или плохо?

Если бы Рустам умер — сообщили бы сразу? Или нет?

Не могу больше ждать. Не могу сидеть здесь и сходить с ума. Встаю. Иду к двери. Может, охрана что-то знает? Может...

Дверь открывается раньше, чем я до неё добираюсь. На пороге — двое мужчин. Не те, что обычно стоят у входа. Другие. Чужие. И взгляды у них... холодные. Оценивающие.

— Мария Королёва? — спрашивает один.

Я отступаю:

— Кто вы?

— Друзья. Рустама, — усмехается второй. — Он просил тебя забрать. В больницу.

Врут. Чувствую — врут. Виктор сказал сидеть и ждать. Если бы Рустам хотел меня видеть — позвонил бы Виктор.

— Мне... мне нужно одеться, — говорю, отступая ещё на шаг.

— Некогда, — первый делает шаг вперёд. — Поехали.

Я разворачиваюсь и бегу. Успеваю сделать три шага, прежде чем чужие руки хватают меня за талию, рывком поднимают в воздух.

Кричу. Вырываюсь. Бью локтями, ногами — куда попадаю.

— Тихо, сука! — рычит голос над ухом.

Что-то острое впивается в шею. Укол. Мир начинает расплываться.

Последняя мысль — о нём.

Рустам...

И темнота.