Его по праву крови

Пролог

Колтон

Тёмная арка старого корпуса. Её мрачный силуэт, как вход в пасть хищника, вызывает нервный смех у студентов. Но те, кто знает правду, понимают: здесь начинается путь, ломающий людей и превращающий их в оружие.

Я должен был пройти этот путь, но было уже слишком поздно, чтобы помочь Айле.

Иногда я словно слышу её смех. Еле уловимый, как звон хрусталя. Но затем передо мной всплывает другое. Холодный кафельный пол. Вывернутые пальцы. Узоры на коже от уколов. Наркотик, разрушивший её изнутри. Тот, кто принёс его в нашу стаю. Тот, кого здесь считают неприкосновенным. Имя его произносят шёпотом.

И тот, до кого я не смог добраться.

В тот момент я был никем. Только злость и ярость — мои единственные ресурсы. Я был альфа-самцом без стаи. Сильным парнем, который умел наносить удары, но не мог дотянуться до тех, кто находился на вершине.

Теперь — другое дело.

Теперь я студент университета, которым правит Орден.

Скрытая элита, чьи решения меняют чужие жизни быстрее, чем щелчок пальцев. Люди, для которых законы мира — декорация. Для которых мы все — набор фигур на доске.

И именно они приведут меня к тому, кто убил мою сестру.

Здесь, в Ордене, у всех свои причины. Но у всех одно происхождение.

Каждый альфа и бета, кто ступает под эти своды, — сын тех, кто уже служит Ордену.

Кто держит этот город за горло. Сюда не попасть с улицы.

Здесь нет «талантливых новичков». Нет шансов для тех, у кого нет фамилии, влияния и крови нужного цвета.

Орден — закрытая элита. Наследники. Династии. Каждый, кто стоит у ворот, уже отметил себя с рождения. Мы — продолжение их власти. Их инструмент. Их будущие исполнители, их новые хищники.

Кто-то идёт, потому что так велит семья. Кто-то — потому что хочет вырасти выше отца.

Кто-то мечтает о контроле, который делает не просто богами — монстрами в человеческой коже.

А я?

Я — единственный, кто пришёл ради мести.

Сегодня — посвящение первокурсников.

Нас согнали в огромный холл — потолки под тридцать футов, стены пропитаны криками, а запах крови въелся в камень. Мы стоим плечом к плечу, мокрые от пота, с израненными кулаками и горящим адреналином.

Бой только что закончился. И мы все на пределе. Именно этого они добивались.

Наш куратор, высокий бета с каменным лицом, медленно идёт вдоль ряда. Он словно выбирает, кого проверить первым. Его взгляд скользит по всем, оценивая: кто дрогнет, кто опустит глаза, кто начнёт дышать быстрее.

Он хочет увидеть слабость. Он хочет увидеть покорность.

Мы измотаны, обессилены, на грани обморока. Но именно в таком состоянии Орден нас проверяет.

— Вы все прошли первый этап, — говорит Колин Харрис, куратор. Его голос заставляет кожу покрыться мурашками.

Он стоит на возвышении, заложив руки за спину, будто уже знает, кто уйдёт добровольно, а кого придётся нести.

— На сегодня остался последний.

Зал погружается в тишину. Кто-то рядом тяжело дышит. Воздух наполняется запахом страха.

— От того, как вы его пройдёте, зависит ваше будущее.

Пауза. Тяжёлая. Та, что давит на психику.

— Кто пойдёт первым?

Я не жду. Делаю шаг вперёд, чувствуя, как на мне сходится десяток внимательных взглядов.

— Я готов.

Колин чуть склоняет голову, будто оценивает степень моего безумия.

— Отлично, Ривз, — произносит он. — Тогда слушай.

Он щёлкает пальцами, и двое старших альф с четвёртого курса выталкивают на середину холла парня. Молодой, перепуганный, с порванной майкой. От него пахнет потом, кровью и отчаянием. Сразу видно — отказник. Тот, кто попытался сбежать с тренировки. Тот, кто ослушался приказа.

— Орден существует на крови дисциплины, — говорит Харрис спокойно, почти устало. — И на верности. Верности, которую мы не просим. Мы её требуем.

Он смотрит прямо на меня:

— Накажи по законам братства.

В холле кто-то выдыхает, кто-то шепчет:

— Жестоко.

Я ощущаю, как внутри поднимается зверь — тёмный, хищный, довольный.

— Он предал вас, — говорит Харрис. — Предал всех нас. Он не наш брат. Он — пустая оболочка.

Харрис делает шаг ко мне:

— Обрати его в ничто. Покажи Ордену, что твоя преданность превыше жалости

Я не задаю вопросов. Не прошу подтверждений. Не ищу моральных обходных путей — Орден их не любит.

Подхожу к парню, который уже почти сложился пополам от страха.

Он дрожит так сильно, что пол под ним будто вибрирует. Дышит слишком шумно. Взгляд выражает страдание. Он уже мёртвый. Я лишь ускоряю неизбежное.

— Встань, — говорю тихо.

Он поднимается, едва удерживаясь на ногах. Смотрит на меня снизу вверх, пытаясь найти во мне хоть каплю жалости.

Глупец.

Мой зверь в груди хлопает хвостом по рёбрам — ему нравится запах страха.

Я встаю за его спиной. Одной рукой хватаю его за подбородок. Второй — за затылок.

Он успевает выдохнуть только одно:

— Пожалуйста....

Хруст.

Мои пальцы легко ломают его шею, словно перелистывая страницу книги. Тело сразу же обмякает, и он, как выброшенная игрушка, падает на пол. Тишина в холле становится другой — более уважительной, более тяжёлой.

Харрис медленно кивает:

— Молодец

Я выпрямляюсь, убираю руки, чувствуя, как тепло крови ещё пульсирует под кожей.

Первый урок Ордена:

Слабость — это не про нас.

Впереди три года обучения и два испытания, которые проверят мою преданность Ордену. Я готов к этому.

Глава 1 Колтон

Полгода после первого задания — и я снова иду туда, куда нормальные люди не сунутся.

Второй этап испытаний. На этот раз мне не нужно убивать. Всего лишь… намекнуть.

Орден обожает эти игры: переиграть, исказить, подменить смысл, не оставив следов. Всё должно быть точно, холодно и аккуратно, иначе — конец.

Ричард Хейл

Альфа с деньгами и связями, но с языком, который порой слишком длинный. Он задает слишком много вопросов и проявляет чрезмерный интерес к людям, которым лучше не встречаться взглядом.

Мне дали его имя утром. Локацию — вечером. И приказ: Дай понять, что Орден недоволен.

Я нахожу его быстро. В центре города, за стеклянной стеной, скрывается элитный ресторан. Вино, свечи и тихая музыка создают изысканный фасад. Но в углу, где сидит Хейл, витает совсем другая атмосфера. Воздух пропитан страхом и деньгами.

Хейл окружён такими же избалованными альфами. Они богаты и считают себя неприкасаемыми.

Я наблюдаю недолго.

У Хейла есть определённые привычки: когда он собирается солгать, его взгляд уходит вправо.

Когда он боится, он облизывает губы. Сейчас он совершает оба эти действия.

Заказываю стакан минералки и создаю видимость, что просто провожу время. На самом деле я внимательно наблюдаю.

Ричард не щенок и не студент. Он полноценный член Ордена. Но он вызывает недовольство, значит, его можно задеть.

Он сидит с богатыми мужчинами в дорогих часах. Эти люди думают, что держат мир в руках. Разговоры о политике, бизнесе, реставрации старого здания. Скучный взрослый клуб.

Хейл продолжает вести себя высокомерно. Мимо него проходит молодая стройная официантка.

И он чуть поворачивает голову, оценивая её взглядом, который должен был бы быть под запретом для женатого мужчины.

Тёмная метка на его пальце делает всё ещё грязнее. А ведь у него есть жена, дом, дети и статус главы одного из комитетов.

Но все это он не берёт в расчёт. Орден не любит неподконтрольных альф.

Особенно таких, кто начинает считать себя выше правил.

Когда Хейл встаёт из-за стола и направляется в сторону уборных, я поднимаюсь почти сразу.

Он не видит меня — поглощён чужими ароматами и своим эго. В туалете никого нет. Он стоит перед зеркалом, поправляя галстук. Строгий, чёрный, с серебристой полосой — знак его статуса. Я закрываю дверь, щелчок эхом раздаётся по плитке. Он медленно оборачивается.

— Ты кто такой? — холодно, с нажимом, будто я нарушил его личное пространство.

Хищник внутри меня торжествует. Он не знает, кто я. И это мне на руку. Я медленно приближаюсь, сокращая расстояние между нами.

— Я тот, кто выполняет задание.

Он выпрямляется, прищуривается — видно, как в голове перебирает фамилии, лица, сынков знакомых семей. Пытается понять, чей я. Куда меня приткнуть. Откуда взялся.

Но не находит совпадений. И это его цепляет.

— Не советую играть со мной, мальчик.

Я загоняю его ближе к раковине, сокращая расстояние до минимума.

Он старше, сильнее физически, но он не понимает главного — я не здесь, чтобы драться.

Я говорю спокойно, почти отстранённо — тоном человека, который передает чужую волю.

— Орден недоволен тобой, Хейл.

Он замирает на вдохе. Лёгкое движение — прикусывает внутреннюю сторону щеки. Почти незаметно.

— С чего бы это? — спрашивает он.

— Ты слишком часто смотришь в ту сторону, куда не следует.

Мой взгляд непроизвольно устремляется к двери, где проходит омега-официантка.

Он сразу всё понимает без лишних слов. Его взгляд становится ледяным.

— Это не твоё дело.

Я наклоняюсь ближе.

Так, что его дыхание сбивается.

— Моё дело — передать предупреждение. Твоё — услышать. Ещё один шаг в сторону, и тебя сотрут. Быстро. Бесшумно. Даже твоя семья не успеет задаться вопросом, где ты.

Ричард глубоко и резко вдохнул. Этот вдох был непроизвольным. Он почувствовал запах страха. Чистый, острый, легко узнаваемый.

Я понижаю голос — мягче, чем требуется в такой ситуации, и от этого слова режут сильнее:

— Орден не держит при себе слабых. И тем более не прощает тех, кто забывает, кому обязан своей жизнью.

Молчание. Хейл пытается успокоить дыхание, но безуспешно. Его взгляд мечется, плечи слегка опущены. Теперь он не выглядит влиятельным мужчиной, а как зверь, который внезапно осознал, что клетка была вокруг него всегда.

Я выпрямляюсь.

— Вернись к столу. Улыбнись. Сделай вид, что всё в порядке. Пока.

Я оставляю его у зеркала: бледного, с дрожащей рукой и расширенными зрачками. Он только что осознал простую, но смертельную истину: его судьба решает не в кабинетах на заседаниях, а вот так — в узкой уборной, где первокурсник без кольца может одним словом разрушить его мир.

Он стоит, будто забыл, как ходят ноги. Я — нет.

Ещё одно задание выполнено. Тихо, без крови, но с нужным эффектом.

На парковке меня встречает холодный ночной воздух. Открываю дверь машины, бросаю взгляд на ресторан. За стеклом всё ещё кипит жизнь, но Хейл уже не вернётся прежним.

Двигатель рычит, когда я нажимаю на газ. Дорога легко ложится под колёса — маршрут слишком хорошо знаком. Полчаса — и тёмные силуэты кампуса встают передо мной.

Здание Братства высится чуть в стороне от основного кампуса. Это трёхэтажная старая постройка из чёрного кирпича. Для студентов — закрытый клуб, для избранных — дом, а для нас — тренировочный лагерь, тюрьма и храм одновременно. Выхожу из машины, хлопаю дверью и поднимаюсь по каменным ступеням. Тяжёлые двери открыты наполовину — знак, что кто-то из старших вернулся раньше меня.

Внутри пахнет металлом, потом, старым деревом и зверем.

Все парни здесь — альфы и беты с инстинктами, которые приходится держать под контролем так же жёстко, как и приказы Ордена. Никто не расслабляется. Никто не забывает, кто мы.

В этом здании нет друзей. Нет равных. Есть только те, кто поднимется — и те, кого утопят.