Его последняя надежда

Пролог

— Сожалею, но мы сделали всё возможное, — не знаю, о чём точно лепечет этот человек, но, судя по его ничего не выражающей физиономии, говорит он о вещах обыденных.

— Ясно! Как она? — крепкой хваткой цепляюсь за его стерильный халат.

Моими чувствами главенствует тревога, не смогу найти себе места, пока не увижу её ясный взгляд. Только тогда я смогу успокоиться. Только тогда я приду в себя.

— Где она? Я могу увидеться с ней? Отведите меня к ней. Сейчас же!

— Ваша жена не выжила, — слова выходят острыми, они ядовитой стрелой пронзают насквозь мою и без того израненную душу. — Примите мои соболезнования.

Разум заволокло густым туманом. Ощущение беспомощности и собственной никчёмности обостряются так, что и думать больше ни о чём не могу.

Потерян, раздавлен, я убит. Как же так?

Не уверен, что правильно понимаю смысл, а если и понимаю, то отчаянно желаю, чтобы это был сон. Дурной сон. Абсолютно ничего незначащий.

— Но я же могу с ней поговорить? — с обезумевшим взглядом я сильнее сжимаю его локоть. Врач корчится от боли, пытается одёрнуть мою руку, но всё без толку. — Скажите, что с ней всё в порядке!?

Терпение моё на исходе. Я не выдерживаю, хватаю бедного мужика за грудки и трясу в разные стороны. На его лбу выступает испарина, зрачки бегают туда-сюда, но во взгляде его нет ни единого намёка на гнев. Он не желает дать мне сдачи, а надо бы. Вмазал бы мне кулаком по роже. Может, тогда бы я пришёл в чувство.

— Максим Яковлевич, ваша жена скончалась! Мы не смогли её спасти! — его слова эхом отзываются в моей голове.

Я вдруг замираю. Смотрю на врача и не позволяю себе даже моргнуть. Усердно пытаюсь прочесть его эмоции на лице и наконец замечаю в них раскаяние, на которое не хотел обращать внимания. Оно где-то глубоко внутри, но теперь я вижу его так же ясно и как самого мужчину перед собой.

Отшатнувшись от него, я пячусь, пока не вжимаюсь спиной в стену.

— Умерла? Моя жена... умерла? — беззвучно бурчу, ногами врастая в пол. — Как же так? Этого ведь не может быть.

Что это? Что это такое?

Это слёзы наворачиваются на глаза. Они собираются в уголках, и словно кислота разъедают роговицу. Во мне внезапно умирает всё живое. Всё безвозвратно погибает, оставляя в сердце один только пепел. Прах моих несбывшихся надежд.

— Соболезную, — повторяет.

— А ребёнок? Ребёнок выжил?

Подойдя ко мне, мужик кивает и хлопает меня по плечу. Приободряет, так сказать. Но не нужно мне это. Верните жену!

В отчаянии я скатываюсь по стене и приземляюсь на пол, зарывшись лицом в своих ладонях. Хочу укрыться от реальности. Желаю провалиться в ад и никогда не найти дороги обратно. Не хочу возвращаться в то место, где каждый предмет, каждый угол, каждый аромат будет напоминать мне о ней.

— Да, малышку, к счастью, удалось спасти. Сейчас она находится в реанимации. Совсем скоро вы сможете с ней повидаться.

К счастью...

Что он несет?

Она отняла у меня самое дорогое, что было в моей жизни. Безжалостно украла у меня Вселенную! Варварски разорвала сердце на куски и беспощадно размазали их по полу больницы.

И как после этого я смогу спокойно смотреть на неё? Смотреть ей в глаза и не испытывать при этом ненависть, выжигающую внутренности дотла. Из-за неё моя жена умерла. Именно из-за неё я потерял любовь всей своей жизни.

Я отговаривал Марину, настаивал на суррогатном материнстве, зная о её проблемах со здоровьем и слабом иммунитете, но нет. Эту упрямую женщину невозможно было переубедить. Она уверяла меня, что всё пройдёт гладко.

И что в итоге?

А итог таков — я всей душой возненавидел этого ребёнка. Ненавидел его ещё до рождения. Ещё тогда, когда мой лучик света был так счастлив при жизни.

А теперь?

Боюсь, сейчас ничего не изменилось. Я всё так же ненавижу, но, если раньше во мне была хоть капля надежды на счастливый итог, то теперь только ненависть глубоко оседает во мне. Только неприязнь доминирует над всеми чувствами, стоит только подумать об этом ребёнке.

Так я думал изначально...

Но как же всё-таки крупно я ошибался...

Глава 1. Максим

Пять лет спустя

— Осторожно! Берегите голову! — сверху раздаётся звонкий голос, режущий слух.

Задираю голову, не обращая внимания на предостережения, и встречаюсь лицом с громоздким сумарём.

— Эй, аккуратней нужно быть! — рявкнув, я потираю расплюснутый нос ладонью.

Из-за громадной сумки внезапно высовывается сначала копна медных волос, а затем миленькая физиономия незнакомки: курносый нос с россыпью бледных веснушек, глаза огромные. С извиняющимся видом она замирает на месте, держа над моей головой сумку размером больше, чем она сама.

— Я же сказала, берегите голову, а вы её нарочно выставили! Что, смотрите? Лучше бы помогли, но нет же. Мужчины нынче обмельчали...

И как таких ещё пропускают в бизнес-класс?

Ах, да...

Совсем забыл. Я же сегодня по "счастливой случайности" лечу в экономе.

Угораздило же так не вовремя посеять свой телефон, а наличности с собой, как назло, кот наплакал.

— Может, хотя бы ноги втяните? — говорит она, стоя в проходе и указывая своим пальцем, который отродясь не видел маникюра, на мои вполне прилично расставленные ноги. — Как мне на свое место, по-вашему, пробираться? Вы тут не один вообще-то!

Чую, эти три часа полёта будут самыми весёленькими в моей жизни.

Что ж. Пристегните ремни и дышите.

— Я опоздала? Блевотные пакетики уже раздавали? — с серьёзным видом обращается ко мне, беспардонно пихнув локтем в плечо.

А у меня вдруг глаз задёргался от постановки данной фразы.

Несколько секунд ещё перевариваю, правильно ли её понял. Но, ещё раз глянув на девушку, из уст которой, вполне вероятно может и не такое вылететь, всё же молча передаю ей свой бумажный пакетик.

— А вы куда будете в случае чего? Себе в карман, что ли? — девушка заливается громким смехом, привлекая внимание пассажиров по соседству.

— Мне он не понадобится, — отрезаю я, сгорая от испанского стыда.

Демонстративно беру журнал из кармана, закреплённого на спинке сиденья, чтобы абстрагироваться за чтением о... О народных средствах для потенции.

Класс!

— Что? Неужели всё так плохо? — имея наглости, заглядывает она в журнал. — Сочувствую, а с виду и не скажешь совсем. Такой молодой, — тяжело вздохнув, она с прискорбием качает своей головой, мол, тяжёлый случай. — Мой дед до сих пор "отстреливает" бабулю, а тут. Городские, что с вас взять?! Экология, вредная пища, беспорядочные связи, а ещё...

Скрывать раздражение, стараться всеми силами сдерживать его в себе у меня уже не получается. Я резко отшвыриваю от себя журнал и суетливо озираюсь по сторонам в поисках стюардессы. На счастье, она как раз проходит мимо.

— Извините, а у вас не найдётся свободных мест? Я хорошо доплачу по прилёту, — шёпотом проговариваю, глазами стреляя в свою неугомонную соседку. — У меня тут... Как бы вам сказать...

У стюардессы с символичным именем Жанна загорается алчный взгляд, я уже готов рвануть в бизнес-класс, однако она категорично мотает своей головой.

— Извините, так нельзя. Места отводятся строго по купленным билетам.

Слева от меня раздаётся оглушительный смех, а следом по плечу прилетает нехилый хлопок.

— Сидеть вам со мной и думать о своей потенции до конца полёта, уважаемый, — продолжает похлопывать меня по плечу.

— Так, дамочка! — одёргиваю её руку и передёргиваю плечами, строго проговаривая: — Либо вы прекращаете вести себя как в курятнике, либо я буду вынужден доложить экипажу самолёта, что вы пронесли бомбу в салон.

Девушка цепенеет и тотчас стирает с лица глуповатую ухмылку.

— Ладно, расслабьте ягодичные! Уже и пошутить с городскими нельзя, — впервые за десять минут слышу из её рта что-то дельное.

— Ваши шуточки настолько плоские, что окружающие воспринимают их всерьёз! С незнакомыми людьми нужно вести себя как-то сдержанней, не находите?

Девица протягивает мне ладонь, а я брезгливо поглядываю на неё.

— Меня Надя зовут, — гордо говорит. — А вас?

Я молчу, смотря пристально в её большие глаза цвета янтаря. На их радужке вырисовывается необычайно интересный узор. Подобно беспорядочной россыпи тёмных вкраплений внутри драгоценных камней. Меня аж передёргивает оттого, насколько это знакомо мне.

— Максим, — прочищаю горло от сухого кома, который мешает мне не только говорить, но и дышать, и даже думать. — Меня зовут Максим.

— Макс, значит? — растягивает застенчивую улыбку, хлопая длинными ресницами.

— Максим, — через губу повторяю, стараясь больше не смотреть на неё, поскольку меня начало затягивать в пучину воспоминаний.

— Что, Максим, едете покорять столицу Сибири? — спрашивает новая "знакомая".

Я только открываю рот, чтобы ответить, но...

— Я вот впервые буду в Новосибирске! В таком большом городе я ещё никогда не была, но без меня они там не справляются совсем.

Глава 2. Максим

Настроение со знаком минус, силы на исходе, в карманах гуляет пустота. Ещё и новость сегодня малоприятная до меня дошла. Не день, а дребедень. Повод для радости только один... Но до него ещё нужно постараться добраться.

На паспортном контроле меня обуревают мысли о чашечке крепкого кофе, а лучше чего-нибудь покрепче. Вовремя вспоминаю, что мне ещё следует садиться за руль. Я уже подумываю остановиться в кофейне, расположенной в самом аэропорту, но в мозгах моих лязгает отвратительный звук мелочи, стоит вспомнить, что денег у меня нет даже на жалкий глоток эспрессо. Да и Тамара Александровна, наверное, уже с ума дома сходит. С утра же я дал ей обещание созвониться с ней перед посадкой. А тут такое...

В мыслях я уже принимаю душ, а по факту лишь подхожу к раздвижным дверям главного выхода, ведущему в город. Я практически сумел выбраться из аэропорта без происшествий. Практически!

Да чтоб мне на месте провалиться.

Уже знакомая девушка вихрем подлетает ко мне и чуть ли не опрокидывает с ног, набросившись на меня с удушающими объятиями.

— Максимка, как хорошо, что я вас встретила! — оглушает меня визгом в ухо, пока я постепенно выбираюсь из ступора. — Почему в этом городе все какие-то недоброжелательные? Я поняла, что без вас совсем не справлюсь. Один только вы у меня здесь, — задыхается она от потока собственных слов, а сама жизнерадостная, аж бесит. Подобно энергетическому вампиру, она выкачивает из людей позитивные эмоции и безжалостно присваивает их себе.

— Эм-м... — слова застревают в глотке от наглости дамочки. — Мы разве знакомы? — авось прокатит.

Надя кривит лицо, будто я оскорбил её чем-то, а затем уголки её губ медленно ползут вверх и вот — она уже расплывается в хитрющей улыбке.

— Не прокатит, — закатывая глаза, отвечает она на мой немой вопрос. — Максимка, помогите мне, прошу вас. Просто подскажите как мне добраться до моей съёмной квартиры. Мне объяснял тот мужик, который сдаёт комнату, но у меня по жизни топографический кретинизм, я даже выход отсюда найти не могу.

— Так вот же он, — махнув рукой, резким жестом указываю на дверь, над которой красуется весьма информативная табличка со словом "выход", причем на двух языках сразу.

— Ой, — глянув на табличку, краснеет она. — Я не обратила внимание, извините. Что ж, — виновато склонив голову к груди и насупившись, она цепляется за ручки своей сумки и нетвёрдым шагом направляется к той самой двери.

В который раз за сегодня проклинаю впервые проявленную мной невнимательность.

Ну что я в самом деле.. Не будь ты таким козлом!

— Слушай, тут такое дело..., — неуверенно бросаю ей вслед.

Развернув голову, Надя смотрит на меня из-за плеча. С надеждой в глазах. Для неё я — спасительная соломинка.

— Мне нужно позвонить кое-кому, у тебя случайно...

— Конечно-конечно, — она перебивает меня, в суете вынимая свой телефон из заднего кармана джинсов. С широкой улыбкой на лице подбегает ко мне и передаёт трубку. — Всё, что угодно вашей душе!

Ну хоть какая-то от этой девушки польза.

— Спасибо, — скривив рот в подобии улыбки, искренне благодарю я. — Но мой совет: ничего не носи в заднем кармане, иначе останешься без всего, как и я сегодня.

Я отхожу к газетному прилавку и с трудом отыскиваю в памяти номер телефона своей тёщи, оставив Надю одиноко сидеть на своей сумке едва ли не в проходе.

— Алло, я вас слушаю, — женщина отвечает официальным тоном.

— Тамара Александровна, это я.

— Ох, Максим, я тут уже с ума схожу, — подтверждает мои догадки. — Ждали с Васькой твоего звонка ещё пять часов назад.

— Да тут ЧП кое-какое произошло, но всё уже в порядке. Вася как?

— Хорошо, спит уже. Кое-как уложила, — удаётся ей слегка унять мои нервы.

— Отлично! — смотрю на наручные часы, чтобы понять какая сейчас загруженность на дорогах. — Если повезёт, через час уже буду дома.

— Ну слава тебе господи, — с облегчением проговаривает и вдруг осекается: — И это, Максим, мне нужно будет...

Но звонок прерывается и я вынужден вернуться к скучающей девушке.

— Большое спасибо, выручила, — возвращаю ей телефон. — Но, кажется, на нём закончились деньги. Наверное, роуминг сожрал.

— Нестрашно, — звонко пищит, отмахиваясь. — Если покажете, где здесь остановка или стоянка таксопарка, то вам простительно.

"Да тут только слепой же её не найдёт", — хочу ответить ей, но вместо этого вынужденно киваю.

Мой лимит слов, отведённый для этой девушки, закончен. Развернувшись, я следую к выходу и стараюсь не обращать на неё внимания, но на её пыхтения сложно просто так не реагировать.

Я резко торможу, а она, естественно, врезается в мою спину. Надя неуклюже потирает нос свободной рукой, желает что-то сказать мне, вероятно, что-то из своего репертуара "ведьмы" или "змеюки подколодной". Сощурив глаза и демонстрируя зловещий оскал, я пресекаю эту попытку.

По одному только взгляду она уже понимает, что не стоит докучать человеку, терпение которого семимильными шагами близится к нулю.

Глава 3. Надя

Я в чужом городе. Еду сейчас в машине совершенно незнакомого человека по незнакомым улицам в сторону незнакомого дома, где живут такие же незнакомые мне люди.

Но за каких-то пару часов Максим как родной уже стал, хоть мне и не удалось узнать его получше, только имя и всё.

По внешнему виду мало что можно сказать. Не представляю кто может скрываться за дорогим костюмом и безукоризненным внешним видом. Даже возраст сложно определить. Ему может и тридцати ещё нет, а, может быть, и все сорок. Странный экземплярчик.

Мужчин с привлекательной наружностью, да чтоб ещё и с богатырским сложением в моём посёлке редко можно встретить. Разве что Алёшка может с ним сравниться, но Максим совсем не похож на моего жениха. Алёшка у меня хороший, добрый и смешной, а этот же...

Сразу видно, что он привык ставить себя выше остальных. Однако стоило попасть в непростую ситуацию, как мы оказались с ним на одной ступени в одинаково равных условиях.

Мне нисколько не жалко тех денег, что я ему дала. Я даже не надеюсь, что он их вернёт мне. Просто я выросла в такой семье, где каждый придёт на помощь, независимо от того, в какую передрягу ты попал.

Перед отъездом мама наставляла мне не ввязываться в разговоры с незнакомцами, а отец предупреждал, чтобы я сторонилась городских мужчин, но в самолете я в первую же минуту напрочь позабыла обо всех наставлениях.

Ну прилетело ему разок сумкой по голове, но зачем было так орать на меня. Вот и вырвалось в ответ, но я же старалась загладить свою вину, а он уже успел сформировать обо мне мнение, и оно вразрез отличается от действительности. Я же невиновата, что из-за сильнейшего стресса мой рот не затыкался весь полёт. Не удивлюсь, если он счёл меня на голову больной. Многие считают меня странной, даже в родном посёлке.

Обидненько.

— Ты точно сняла комнату в этом доме? — спрашивает голубоглазый демон, состроив брезгливую гримасу.

Голубоглазый демон. Так я называю Максима в своих мыслях.

— Я видела только комнату по фотографии в интернете, — поглядываю в окно на трёхэтажную халупу напротив. — Она приличная, — развернувшись, заостряю внимание на его дорогущих наручных часах, а потом вспоминаю, в какой навороченной машине я сейчас сижу, — Ну, по моим меркам она очень даже приличная.

Максим паркуется у единственного подъезда дома, больше смахивающего на малосемейку или общежитие. Это нисколько не пугает меня. Как-то я даже мечтала пожить в университетской общаге, но в университет так и не поступила. Я не хотела бросать свой ансамбль, а тут как-то само вышло. Ансамбль распрощался со мной, отдав во временное пользование большому городу.

— Проверь адрес, а то мало ли, — говорит Максим. Настойчиво как мне кажется, а в глазах я наблюдаю одно холодное безразличие.

Я смотрю в телефон, сверяюсь с адресом.

— Да, он родименький.

Повисает молчание. Максим сосредоточенно смотрит в окно. Нетрудно догадаться, что ему неприятно моё общество. Я спешу избавить его от себя и не придумываю ничего иного, кроме как протянуть ему ладонь для рукопожатия, да распрощаться.

— Ну, спасибо на добром слове. Рада была с вами познакомиться.

Максим крепко пожимает мою ладонь. Чересчур, но я стойко терплю. Ещё раз поблагодарив его, выскакиваю из машины, подхожу к подъезду и задираю голову вверх, чтобы глянуть на окна третьего этажа. Где-то там окно моей будущей комнаты. Я даже предоплату уже внесла. Алёшка тоже одобрил моё новое жилище. Мама, конечно, против того, что мы будем жить вместе, но я уже достаточно взрослая, чтобы самой решать с кем и где мне жить.

— Эй, веснушка, а концертные наряды тебе уже не нужны? — раздаётся за спиной ироничная усмешка.

— Ох, блин! — возбуждённо реагирую я.

Впопыхах возвращаюсь к машине. У багажника возвышается Максим, в руках он держит моё сокровище. Я даже наблюдаю на его лице доброжелательную улыбку. Не думала, что он умеет улыбаться.

— Чуть не забыла! Спасибо!

— Да не за что.

Точно улыбается. И улыбка ему идёт больше, чем внешняя угрюмость и хищный оскал.

— Пойдём, я помогу тебе. Какая квартира? — он уже заходит в подъезд, а я так и стою, врастая в асфальт и находясь в лёгком шоке от такой внезапной любезности. — Веснушка, ты чего застыла? Какой номер, спрашиваю, — ему приходится пригнуть голову, дабы не стукнуться лбом о дверной косяк, до того он высоченный.

— Так это... тринадцатая, — промямлив, я плетусь за ним следом.

— М-да. Ничего хорошего это точно не предвещает!

Я думала, он просто суеверный, но, как оказалось, так он отозвался о самом подъезде. На лестничных пролётах повсюду валяются окурки, на стенах изображены жутчайшие надписи, а в воздухе витает затхлый запах, но ничего. Главное — чтобы в моей комнате было чистенько. На остальное я закрою глаза. В конце концов, выйду как-нибудь в свой выходной, да приберусь здесь с соседями. Делов-то!

Добравшись до нужной квартиры, Максим передаёт мне сумку, достаёт из кармана брюк чёрную глянцевую карточку.

— Визитка, на ней мой номер. Позвони мне завтра, я перечислю тебе деньги на карту, — совсем неожиданно он всовывает её в моё скромное декольте, и я чувствую как вся от пяток до корней волос начинаю полыхать румянцем. — Там же ты держишь всё самое важное, ведь так?

Глава 4. Надя

Стараюсь лишний раз не обращать внимания на раздражительность человека, сидевшего рядом со мной, но скрежетание его зубов невозможно оставить без внимания. Его плотно сжатые губы, нахмуренный лоб и в целом напряжённый вид, заставляют меня вцепиться в подлокотники сиденья, втянуть голову в плечи и не ждать ничего хорошего.

Сижу и помалкиваю. Понимаю, что ситуация с моим пьянющим соседом вывела его из себя, но я же не просила Максима вступаться за меня. Знаю, что рыцари давно уже вымерли. Но нет же, проявил благородство и отвагу на свою голову. А теперь вместо того, чтобы преспокойно ехать к себе домой, вынужден решать проблемы незнакомой деревенской девчонки.

Ох, и нервирую же я его. Уже подумываю о бегстве, но Максим резко стартует с места и теперь я могу только дрожать как заячий хвост.

Пытаюсь хоть как-то успокоиться и закрываю глаза, чтобы не видеть, с какой немыслимой скоростью мы несёмся по шоссе. Минуты кажутся мне часами, километры — вечностью. Пейзажи стремительно меняются за окном, и как только мы въезжаем в город, я надеюсь, что он сбавит скорость или хотя бы попытается подстроиться под поток других машин. Мы лавируем из ряда в ряд, обгоняя каждую встречающуюся на его пути машину.

— А помедленнее никак нельзя? — моё сердце безудержно колотится от запредельных цифр на спидометре.

— Что я просил? Сидеть и помалкивать! — рявкает.

— Тогда можете хотя бы сказать, куда мы так несёмся? Вас на том свете заждались, что ли?

— Сплюнь! Мы уже почти приехали!

Как раз в этот момент машина сбавляет скорость и въезжает внутрь большого здания. Припарковавшись, он выходит из салона, а я не решаюсь последовать его примеру. Чёрт знает, что это за место.

— Ты собираешься выходить? Или тебе нужно особое приглашение?

— А где мы? Вы можете мне объяснить? — заторможенно отвечаю, осматриваясь. — Что за подземельное царство?

— Это подземная парковка дома, в котором я живу. Ещё вопросы будут? Если да, то огласи весь список, пожалуйста, пока мы не вошли в квартиру!

— Зачем вы привезли меня к себе домой? — удивлённо таращусь на него, выбираясь из машины.

— А-а-а! Так ты предпочитаешь ночевать на улице? Что ж ты сразу не сказала? Так и быть, скатертью дорога! — отсалютовав, он блокирует машину и подходит к лифту.

— Эй, а мои вещи! Они остались в машине! — бросаю сердито вслед.

— Нафига тебе концертные наряды в моей квартире? Перед сном ритуальный обряд собралась проводить? — хмыкает он, почёсывая щетину на челюсти. — А я ещё думал, кого ты мне напоминаешь?! Так ведьму, как же я сразу не догадался.

Вот и приехали. Я уже ведьмой стала. Эволюционирую не по дням, а по часам.

— Если бы я была ведьмой, уже давно улетела бы от вас на своей метле, — бурчу себе под нос, когда тот отворачивается от меня.

— Ты что-то сказала, веснушка?

— Ничего. Слушайте, спасибо, конечно, за приглашение, но если так вы хотите показаться гостеприимным, у вас не выйдет, как ни старайтесь. Я могла бы поехать в гостиницу, раз уж я вызываю у вас раздражение и зуд в одном месте, и коль уж из вашего рта не выходит ничего стоящего, кроме язвительных словечек!

Максим разворачивается ко мне лицом и с презрительным прищуром прожигает во мне дыру, поджидая у лифта.

— Ладно. В трехстах метрах отсюда есть неплохой хостел, — его спокойный тон совсем не соответствует внешней черствости. — Можешь переночевать там, раз тебя не устраивают мои словечки и гостеприимность.

— Хостел? А не подскажете, где именно он находится? Может, адрес?

— Навигатор есть в телефоне? — спрашивает, я поджимаю губы и отрицательно мотаю головой. — Ну и как тогда ты собралась его искать?

— Пройдусь пешком! Избавлю вас от нервного срыва!

Двери лифта открываются, он заходит внутрь и нажимает на верхнюю кнопку.

— В хостеле тебя ждут не менее гостеприимные люди и не менее раздражительные соседи по койке, — ехидно проговаривает, жестом изображая кавычки. — Так что за мной, Надя, пока я не передумал. Если будешь вести себя тихо, ты мне нисколько не помешаешь. Ты даже больше не услышишь от меня ни единого язвительного слова.

Ночевать у человека, которого знаешь от силы час — не совсем радужная перспектива. Велика вероятность, что ничем хорошим это не закончится. Я ведь даже не знаю один он живёт или с кем-то.

Отбросив сомнения, я успеваю войти в лифт, пока створки его не закрылись. Мы молча поднимаемся на самый верхний этаж. Выйдя из лифта, проходим по просторному коридору и оказываемся у двери, ведущей в его квартиру.

— Тихо, поняла? — предостерегает Максим, вставляя ключ в замок.

Значит, точно кто-то дома есть.

Может, жена? Вот это прикол будет, если так оно и окажется.

Мы заходим в тёмный холл, где в нос бьёт приятный цитрусовый аромат. Максим включает верхний свет и я нисколько не удивилась бы лицезреть такой ремонт, какие обычно видела только в передаче "квартирный вопрос", но тут ещё шикарней.

Повсюду красивая мебель, под ногами блестящий мраморный пол, вылизанный до такой степени, что с него можно есть. Да мои ноги отродясь не ступали на такие дорогие породы. Я тут же разуваюсь, ставлю свои пыльные балетки у порога, а Максим снова оказывает давление тем, что лупит на меня недоумевающие глазища.

Глава 5. Надя

В семь часов утра я уже как штык готова к труду и обороне. Правда, трудиться пока негде, да и обороняться особо не от кого. В этом доме никто не привык просыпаться с петухами, а мне это только на руку. Должна же я как-то отблагодарить Максима за то, что выручил меня и приютил у себя.

А что с утра может быть лучше сырничков со сметанкой?

Без спроса на свой страх и риск я нахожу в этой необъятной квартире кухню таких же необъятных размеров.

Да это и не кухня вовсе. Это целый лабиринт!

Но с горем пополам я нахожу и всё необходимое для приготовления сырников, а вот с навороченной техникой мне приходится попотеть. Если бы на помощь мне не пришёл интернет, не разобралась бы даже как включить эту ультрасовременную плиту. В результате старания прошли не зря. Я довольна, что успела приготовить пышные и румяные сырники до пробуждения Максима.

Завершающий штрих — сметанка. И для этого я едва ли не по пояс ныряю в бескрайние просторы холодильника. Стою кверху попой, а в этот самый момент слышу как кто-то неестественно прочищает горло.

— Доброе утро, веснушка! Ты там что, мозги остужаешь? — говорит Максим так громко, что я бьюсь головой об полку, так и не разыскав сметану.

Высовываюсь и ширю глуповатую улыбку, заливаясь краской до самых корней волос. Максим-то совсем бесстыжим оказался. Стоит тут, светит своим натренированным телом.

Хоть бы майку надел что ли, да штанишки так и просят, чтоб их подтянули. Из душа небось только вышел. Тёмные волосы, вьющиеся на концах, ещё влажные, а лицо уже гладко выбрито. Голубоглазый демон внешне бодр и свеж, чего не скажешь обо мне.

— Это не то, что вы подумали, — отчитываюсь в суете, резко захлопнув холодильник.

Максим прыскает со смеху и огибает кухонный островок, стремительно надвигаясь на меня. Я сильнее вжимаюсь в металлическую дверцу холодильника, опасаясь, что мне сейчас прилетит за своеволие.

— А что, по-твоему, я подумал? — встаёт напротив и вскидывает бровь в притворном удивлении. — Что ты решила вынести все мои продукты из холодильника пока я сплю?

— Я всего лишь искала сметанку к сырникам, — махнув рукой, указываю на тарелку с аккуратной творожной пирамидкой.

— И? — продолжает пристально смотреть на меня. — К холодильнику пустишь или мне нужно в упорной борьбе взламывать твою оборону?

— Моя оборона тебе не по зубам, — выпаливаю, не подумав, в горле наступает засуха, но я спешу исправиться: — Проходите, конечно. Это же ваш холодильник.

Я сторонюсь, Максим вынимает с полки бутылку воды, а заодно и сметану. Он передаёт её мне и направляется за стаканом.

— Блин, забыл. Передай кубики, пожалуйста, — обращается ко мне, наливая воду. — Они снизу.

Какие ещё кубики ему понадобились?

"У тебя этих кубиков на прессе полно, куда тебе ещё?" — рой опошленных мыслей атаковал мой разум на простую просьбу.

Сообразив о каких кубиках велась речь, я достаю из морозильника лёд и передаю ему вместе с формочкой.

— Присаживайтесь за стол и зовите свою невесту на завтрак. Я тут всем наготовила, — не переставая улыбаться, накладываю в миску сметану.

Максим полностью осушает стакан, бросает ленивый взгляд на тарелку с сырниками и морщит нос.

— Извини, я на белковой диете. Жирное и жареное не ем на сушке, — как гром среди ясного неба.

Одна фраза стёрла с моего лица улыбка, да и вообще испортила всё настроение.

Я тут для кого старалась, спрашивается?

— Они же из... обезжиренного творога, — говорю с трудом из-за подступившего кома к горлу.

— Фу! Это чем так воняет? — морщится Милана, материализовавшись из ниоткуда.

Нарисовалась — не сотрёшь. Ещё утро на дворе, а она уже при параде. Пёрышки начищены, павлиний хвост распушен, клюв разукрашен. Я же на её фоне — белая ворона. Аж как-то стыдно стало за то, что даже кудри свои не расчесала.

— Так это... сырники, — дрожит мой голос от нарастающей в душе обиды. — Будете? Они очень вкусные. Попробуйте, — ещё на что-то надеюсь, смотря на её брезгливую физиономию.

Милана деланно тычет своим наманикюренным пальцем в мои старания и кривит рот.

— Сколько же в них холестерина! Да моя фигура мне этого не простит. Ешь сама, — фыркает она и достаёт из холодильника связку бананов.

— Не хочу. Что-то аппетит пропал, — стою, подпираю собой стеночку и смотрю в пол, мечтая скрыться от них.

Я же хотела как лучше. Хотя бы притворились, что им приятно.

— Надь, а ты ведь права! — вдруг слышу Максима, поднимаю вдохновенный взгляд и вижу, как он трескает мои сырники, да ещё с таким аппетитом, за обе щёки. — Кстати, ни че они не жирные. В самый раз. Мил, попробуй.

Милану огорчил тот факт, что Максим пошёл против правил. Но как же меня он воодушевил, ведь что-то подсказывает, пошёл он против правил, чтобы не обижать меня. Спасибо и на том.

— Как-нибудь в другой раз, дорогой! — вздёрнув нос, снова фыркает Милана. — Будь готов! Через час нам нужно ехать на примерку! — надкусывает банан, и пулей выметается из кухни, скрываясь в какой-то комнате.

Глава 6. Максим

— Любимый, ты будешь в восторге оттого, какие платья Клаудия сшила для нашей свадьбы! Я уже видела эскизы. Они обалденные, — с долей пафоса говорит Милана, нанося десятый слой помады на губы и глядя в зеркало солнцезащитного козырька. — Мадемуазель Пьерри готовила платье для самой Анны Росси! Ты можешь себе это представить?

— Кто все эти люди? — не разделяю я ликований Миланы, с кислой миной выруливая к нужному зданию.

— Анна Росси! Ты что? — округлив глаза, вскидывает руки, будто всё это время говорила об очевидном. — Это самая востребованная актриса во Франции, — укоряющим взглядом она готова укокошить меня прямо здесь и сейчас. Я бы мог списать её чрезмерную возбудимость на "эти" дни, но... — Теперь понимаешь, как нам повезло, что Клаудия согласилась приехать в это захолустье?

— Вот это да! Какая редкая удача! Фортуна не перестаёт нам улыбаться, — иронии в моём тоне не занимать, я даже не пытаюсь скрыть это, за что в ответ получаю порцию молчаливого порицания. — Дорогая, я даже не представляю, что бы мы с тобой делали без этой Клавы? В захолустье-то?

Я до сих пор зол на неё за тот некрасивый поступок с Надиными туфлями. Она хоть и пыталась оправдать себя, списав всё на свою педантичную натуру, но что-то подсказывает, это было неискренне.

— Она Клаудия! Кла-у-ди-я! Ну что ты в самом деле? Ты сам не свой с тех пор, как вернулся с этого вашего хоккейного собрания всех шишек! Тебе сейчас нужно очистить разум и избавить себя от негативной энергии, — она приподнимается с сиденья, тянется ко мне и забрасывает руки на плечи. Милана оставляет липкий след помады на моей щеке. — Вдох-выдох, вдох-выдох. Мысли позитивно. Сделай это ради меня.

Остановившись у "Свадебного Дома Мадемуазель Пьерри", Милана в который раз поправляет макияж и с бьющим через край энтузиазмом выходит из машины. Для неё всё, что связано с подготовкой к свадьбе не что иное, как приятные хлопоты, а для меня же — каторжный труд. К великому сожалению, её подруги обосновались в столице, и именно по этой причине я вынужден таскаться с ней на все предсвадебные мероприятия.

Долгое время Милана казалась обычной избалованной девицей, какие на моём пути встречались нередко. Да, в некоторых моментах она просто невыносимая эгоистка, и в быту абсолютно никудышная. Но вчера я понял, что плохо знаю эту девушку.

Три месяца назад я познакомился с ней на одной светской вечеринке в Москве. На тот момент я не знал, с кем имею дело, но, если бы я имел хотя бы малейшее представление о том, к каким слоям она относится, то жил бы я сейчас в спокойствии.

Ещё месяц назад я хотел расстаться с Миланой. Уже подготовил прощальную речь, но в итоге не смог этого сделать.

Так вышло, что наши отношения перешли определённую черту, когда назад дороги уже нет, а если и есть, то по этой скользкой дорожке мне далеко не уехать.

А вчера я узнал, что её отец — мой самый главный босс.

Гаврилов Степан Аркадьевич является президентом хоккейной Федерации, однако Милана почему-то ни разу не упоминала об этом, даже когда я расспрашивал её о родителях. А у меня и в мыслях не было. Не думал, что за Роор Миланой Степановной может стоять мой босс.

И вчера при личной встрече с будущим тестем я не только принимал поздравления о грядущей свадьбе, но и различил в его напутственных словах скрытую угрозу.

И надо было видеть, в каком шоке я находился первые минут пять. Столько вопросов пришло в голову. И самый важный: по какой причине Милана сменила фамилию своего отца. Пока для меня это остаётся загадкой. Сегодня я не хочу затрагивать эту тему. Хватит с меня новостей.

Сам же я являюсь тренером хоккейной команды. В прошлом был хоккеистом, но как только завершил карьеру, стал самым молодым главным тренером в хоккейной истории нашей страны.

Даже не хочу думать, чем могло бы обернуться расставание с Миланой...

О карьере мне точно можно было забыть. Зная Степана Аркадьевича, он позаботился бы об этом. И я всё потерял бы, если бы не одно неожиданное "но"...

— Ты идешь? — спрашивает она, наблюдая моё бездействие.

— Да, я тебя догоню, — сбросив задумчивость, отвечаю. — Мне нужно кое-кому позвонить.

Вижу подозрительность во взгляде, но Милана лишь хмыкает и оставляет все подозрения при себе. Знает, что я могу передумать и всё сорвать.

— Давай бегом. У Клаудии всё расписано по минутам. Не думаю, что она будет нас ждать, а о переносе встречи можно будет только мечтать.

— Непременно, — натягиваю на лицо улыбку. — Я буду через минуту, только дай мне сделать один звонок.

Как только Милана скрывается в помещении, я нахожу в контактах номер Тамары Александровны.

— Максим, доброе утро. Что-то стряслось? — бывшая тёща как всегда взволнована, когда я сам звоню ей.

— Нет, почему же сразу стряслось?

— Не знаю, просто ты звонишь с самого утра, вот я и подумала. С Васей всё хорошо?

— Да, Вася уже в садике, — при упоминании дочери на лице рисуется улыбка, но тотчас стирается. — Тамара Александровна, а что вчера вы хотели мне сказать до того, как связь оборвалась?

— Так это... хотела предупредить, что пришла твоя ведьм...., — неестественно прочищает горло, — твоя невеста, прости-хоспадя.

Глава 7. Надя

— Девушка, постарайтесь восстановить в памяти момент грабежа. Может быть, вы запомнили хотя бы во что был одет грабитель? Поймите, так мы гораздо быстрее выйдем на преступника.

В третий раз подряд говорит капитан полиции Скворцов, не переставая клацать по клавиатуре. Хотя такое ощущение, будто он всего лишь делает видимость работы.

— Нет, всё произошло так быстро. Я запомнила только его руки. Они были покрыты какими-то ужасными наколками, — всхлипываю, вытирая салфеткой слезы.

— Ситуацию слегка усугубляет то, что на момент грабежа вы находились в слепой зоне. Мы, конечно, попробуем отследить по камерам, установленных на выходе, но на это потребуется время.

— Хорошо. Я готова ждать сколько угодно, только, прошу вас, — говорю заплетающимся языком, смотря в добрые глаза полицейского. — Найдите мои вещи. Я вас умоляю, у меня же там вся жизнь.

— Постараемся сделать всё, что в наших силах, — кивает капитан, не внушая особого доверия.

В дверь неожиданно стучат. Капитан громогласно просит войти, и в проёме показывается мой спаситель. Если бы за поиски пропавших вещей взялся он, а не наша доблестная полиция, у меня было бы куда больше шансов на положительный исход. Не знаю, почему. Этот мужчина с первых минут нашего знакомства внушает доверие. Наверное, про таких обычно говорят: за ним, как за каменной стеной.

Что-то я раскатала губу.

— Максимка, — улыбаюсь со слезами на глазах при виде его взлохмаченных волос.

— Надь, у тебя всё хорошо? Тебя не обидели? — слишком возбуждён, даже немного приятно, что переживает за меня.

— Гражданка Синичкина, вы можете быть свободны. Мы с вами свяжемся как только у нас появится что-нибудь на преступника, — отчитывается полицейский, откладывая моё заявление в сторонку.

— Огромное спасибо! Но только связывайтесь не со мной, а с ним, — приподнимаясь со стула, указываю на Максима, по-прежнему стоявшего в дверях. — Телефон-то у меня тоже свистнули!

— Да, звоните мне если что, — Максим добродушно обращается к полицейскому. — Ты дала им мой номер? — спрашивает он и я быстро киваю. — Хорошо, тогда погнали. По дороге расскажешь мне всё, что там с тобой приключилось.

Какой-то он чересчур снисходительный. Даже не орёт и не упрекает за то, что я отвлекла его от важных дел. Насколько помню, у него должна была быть какая-то там примерка. Уж не знаю, что они с Миланой собрались примерять, но, видать, ничего серьёзного, раз он примчался ко мне спустя десять минут после звонка.

Мы располагаемся в его машине, я в мельчайших подробностях рассказываю Максиму как оказалась на вокзале, что со мной успело произойти за каких-то пару минут пребывания в нём, и первое, что получаю в ответ — возмутительное недовольство.

— Да как так-то? Ну как? Как, чёрт возьми, можно быть такой растяпой? — нравоучительным тоном говорит, пристёгивая ремень безопасности. Отчитывает меня, как маленького ребёнка.

— Ну а что? Я была расстроена! Видел бы ты, как прохожие тыкали пальцем на мои сапожки! Они смеялись, шушукались, — снова начинаю лить крокодильи слёзы, совершенно не беспокоясь за свой внешний вид. Должно быть, лицо сейчас взбухло, а глаза заплыли от слёз, но мне всё равно. — Мне стало обидно. А потом этот козёл спёр у меня самое ценное, пока я отвлеклась на табло с расписанием поездов.

Вслед за негодованием Максим наградил меня сочувствующим взглядом.

— Извини, это моя вина, — он кладёт ладонь на моё колено, но вмиг одёргивает её и возвращает на руль. — Нужно было сразу рассказать Милане правду, а не выдумывать историю про троюродную сестру. Она у меня жутко ревнивая.

— Тоже верно, — отвечаю его же фразой, уголки его губ дрогнули, но он так и не соизволил улыбнуться. — Да и вообще, было бы к кому ревновать. Я ей точно не конкурентка!

Заводя мотор, он неотрывно смотрит на меня глубоким взглядом, проникающим прямо в самую душу. На его устах будто бы застыл вопрос, но почему-то он решил не озвучивать его. Моргнув, он сбрасывает пелену задумчивости и сосредотачивается на дороге.

— Ладно, горе ты луковое. Отвезу тебя в одно место, а там обсудим, как дальше быть с твоим паспортом.

— Вовсе необязательно! Я могу поехать автостопом, там, у себя и восстановлю его, — тяжело вздыхаю, глядя в окно.

— Совсем уже рехнулась? — внезапно прикрикивает он, чем заставляет меня вжаться в кресло. — Хочешь не только вещей лишиться, но ещё и жизни? Наслышан я о таких историях! Ничем хорошим обычно они не заканчиваются! Да и незачем тебе уезжать так скоро! Ты же хотела куда-то поступать или уже передумала?

— Поступать? — прыскаю я.

— Ну зачем-то же тебе понадобились концертные наряды, над которыми ты так трясешься.

— Нет! Что ты? Я всего лишь выступаю в ансамбле "Казачок", — гордо произношу, выпрямляя свои плечи. — У директора нашего Дома Культуры есть старший брат. Тот живёт в Новосибирске и тоже является директором местного ДК. Так вот, у них уволился преподаватель, а кто пойдёт на такую сомнительную должность? Платят-то за эту работу гроши, вот я и вызвалась на помощь, пока они не найдут кого получше. А наряды на тот случай, если я захочу выступить со своими учениками.

— Вот оно что! Тогда тем более! Воспитанники рассчитывают на тебя. Наверное, ещё дети совсем, а ты сдалась в первый же день! Эх, ты! — качает он головой, усомнившись в моих силах. — Решила просто сбежать, никого не поставив в известность.

Глава 8. Надя/ Максим

— Надюш, я думал, трубить тревогу! Хотел уже сдавать билеты и брать новые на ближайший поезд, чтобы ехать тебя искать, — задыхается Алёшка от потока собственных слов. — Как ты? Почему так долго не звонила? У тебя закончились деньги на телефоне?

— Ой, не! — хихикаю, не переставая. — Со мной всё в полном порядке. Как ты? Как там мама с папой?

— Хорошо! Вчера как тебя проводили ещё посидели немного за столом, а сегодня я их ещё не видел. Но, думаю, ничего не изменилось, всё так же переживают за тебя.

— Блин, надо будет им позвонить, только вот.., — ухожу в недолгие раздумья, нервно жуя губу.

Рассказывать ли им всё то, что со мной приключилось за прошедшие сутки?

— А что это за номер? Откуда ты звонишь? — перебивает поток моих сбивчивых мыслей голосом, в котором я различаю малейшее проявление настороженности.

Теперь я задаюсь другим вопросом: стоит ли говорить ему правду? Почему нет? Между нами никогда не было недомолвок, да и скрывать мне нечего. Разве только...

— Та квартира, что мы с тобой выбрали... в общем, как бы тебе сказать... — запинаюсь языком о собственные зубы, пытаясь подобрать подходящие намёки. — Она оказалась совсем не такой, как мы себе представляли...

— И....?

— Я долго искала приличное жильё и в итоге мне помог один хороший человек. Сейчас я временно остановилась у него, — как раз в этот момент я беру с комода рамку с фотографией и смотрю на Максима, изображённого на ней.

— Так, — протягивает Лёша. — И что за человек? Ну, это я к тому, чтобы знать к кому мне приезжать...

— Не думаю, что мы останемся у него, когда ты приедешь. Этот мужчина согласился пристроить меня у себя только потому, что меня обокрали.

— Чего-чего? Тебя обокрали? — басисто переспрашивает. — Подожди, а кто этот мужчина? Чё за дела, Надюш?

— Нормальные дела и нормальный мужчина! — я начинаю злиться на него за такой внезапный наезд. Ставлю фотографию на комод и плюхаюсь на диван. — Тебя больше волнует кем является этот человек или то, что я сейчас в целости и сохранности, в тепле и безопасности?

— Конечно же, меня интересуешь только ты! — после затянувшейся беззвучной паузы заверяет, как мне кажется весьма убедительно. — Надюш, можно я чуть позже тебе позвоню?

— Я думала, мы с тобой ещё немного поболтаем. Лёш, я же соскучилась.

— Я тоже! Тоже, моя Искорка, очень по тебе соскучился, — слышу как он чмокает воздух, чем заставляет меня залиться краской, — Давай я перед сном тебе наберу? Договорились? Просто тут кое-какое дело нарисовалось в автомастерской. Хочу подзаработать перед поездкой. Всё ради тебя, — припеваючи говорит он и я расплываюсь в улыбке, уткнувшись носом в подушку.

— Договорились, так и быть! Перед сном, так перед сном. Буду ждать звонка!

Не сказала бы, что наши отношения настолько серьёзные, чтобы требовать от него ощутимо больше внимания к себе. Хотя, признаюсь, порой я испытываю нехватку чуткости со стороны Лёши, но обхожусь тем, что есть. Я ведь сама не подпускаю его слишком близко к себе, довольствуясь лишь ухаживаниями, невинными поцелуями и милыми полуночными эсэмэсками.

Общаемся мы сколько я себя помню, однако ребята из нашей компании в шутку окрестили нас женихом и невестой ещё года четыре назад.

Когда нам было по шестнадцать, мы жутко друг друга ненавидели. Не упускали возможности подколоть, бросить язвительные замечания или пустить слухи друг о друге... В общем, вели мы себя как самые настоящие дети, пока не поняли, что таится за всей этой ненавистью.

Наверное, у многих так бывало в подростковом возрасте: тебе нравится мальчик и ты готова пойти на всё, что угодно, чтобы он обратил на тебя внимание, даже сломать ему руку в двух местах... со смещением... Случайно, разумеется.

С этого и началась наша дружба и дальше по нарастающей, но следующий шаг в развитии наших отношений я не осмеливалась делать, пока не зашла речь о моём переезде. Алёшка сам вызвался поехать со мной. Якобы, проверить наши отношения в быту, испытать стрессовыми ситуациями вдали от родителей и знакомых, которые вечно мельтешат перед глазами и бдят.

Я согласилась. Почему бы и нет? Может быть, по итогу окажется, что мы совершенно не подходим друг другу.

А пока я не требую от него многого, так же и он вслух не настаивает о большем, ограничиваясь лишь туманными намёками.

Во время нашего разговора мне показалось, что Лёша приревновал меня к Максиму. До сцен ревности, конечно, не дошло, но это вызвало у меня двоякие ощущения. Мне вроде и приятно, но в то же время непривычно, поскольку подобное произошло впервые за столько времени нашего общения. Просто раньше я не давала поводов. Я всегда находилась у него на виду.

Родители тоже до недавнего времени контролировали каждый мой шаг. Если бы не ежедневные уговоры и подзуживания на протяжении всего месяца, если бы я не пригрозила им скорой свадьбой с Лёшей, они так и держали бы меня на коротком поводке до конца моих дней. Их не колышет, что я уже взрослая и вольна делать всё, что вздумается. Им всё равно, что из-за их круглосуточной гиперопеки, я до сих пор ощущаю себя наивной школьницей, не имеющей личного мнения.

Проблема в том, что я единственный и долгожданный ребёнок в семье, отсюда столько родительской заботы и повышенной тревожности.

Глава 9. Максим

— Надь, слушай, извини... Просто.., — подбирая подходящие слова, сминаю в руках пижаму и протягиваю ей. — Переодевайся и постарайся успокоиться. Куда ты сейчас пойдёшь? Ночь же на дворе.

— А мне всё равно! Я тебе не кукла какая-нибудь, чтобы играть в переодевания, когда тебе заблагорассудится, — брезгливо глянув на вещи, она горделиво вздёргивает нос. — У меня уже развивается непереносимость тебя и твоих противоречивых мыслей, поэтому я лучше пойду.

— Непереносимость, значит? Хм... Ладно! — демонстративно вставляю ключ в замок, прокручиваю несколько раз, а затем прячу его в карман своих джинсов. — Уходи, но через дверь не получится. Высоты не боишься? Если нет, можешь выйти через окно.

Надя от такой наглости вспыхивает как зарево пожара, я деланно огибаю её, разуваюсь и прохожу в гостиную, оставив её стоять у двери наедине с разрастающимся остервенением. Не удивлюсь, если своей выходкой я сделал только хуже, и она сейчас учудит мне такой же скандал, от которого не так давно мне удалось сбежать.

Надя яростно дёргает за ручку двери, осматривает замок и что-то бормочет себе под нос. Явно проклятья в мою сторону, но проклятьями я сыт по горло. На них у меня с недавних пор выработался иммунитет.

— Зачем ты запер нас? — неистовствует, появившись в гостиной. Руки в бока, локти широко расставлены. — Что ты задумал?

— Ничего! Посижу здесь, пока ты не успокоишься, — отвечаю, развалившись на диване.

— Прошу заметить, я была спокойна! Это ты разорался на меня как базарная баба!

— Я был не прав, но я же извинился.

— Отличная отговорка! Только мне от таких твоих извинений ни холодно, ни жарко, знаешь ли, — сложив руки на груди, она валится в кресло. Красная, злая, недовольная. Сдувает непослушную курчавую прядь волос с лица.

Когда Надя злится, плотно поджав губы, то выглядит гораздо младше своего возраста. С запоздалым раскаянием вспоминаю, что даже не уточнил сколько ей на самом деле лет. Должно быть, она совсем ещё зелёная, но очень милая... когда молчит.

А вдруг она ещё несовершеннолетняя, а я силой удерживаю её в своей квартире?

Нет, вряд ли. У неё уже есть жених, да и работа в местном ДК маячит где-то на горизонте.

По телеку показывают "Красотку", но мне совершенно неинтересно, что творится на экране. В данный момент цепкий взгляд не сходит с лица Нади, которое я пристально изучаю. Могу себе позволить, раз уж она с головой погружена в мысли, уставившись на то, как, облачившаяся в белый халат Джулия Робертс, соблазнительным образом воспрепятствовала Ричарду Гиру виртуозной игре на рояле.

— Я чувствую твой взгляд на себе, — говорит она, практически не шевеля губами и не отрываясь от экрана.

Кожа на Надином лице и шее рдеет то ли от волнующей сцены в фильме, то ли и впрямь от того, как я откровенно пялюсь на неё.

— Извини, — прочищаю горло и с титаническим усилием перевожу внимание на экран.

Мой телефон подает сигнал, вибрируя в кармане.

— Невестушка, наверное, тебя потеряла, — язвительно бросает Надя.

Думая, что так оно и есть, я вынимаю телефон и с облегчением выдыхаю.

— Тамара Александровна, у вас всё хорошо? — отвечаю на звонок, приподнимаясь с дивана.

Надя внимательно отслеживает каждый мой шаг, пока я не сворачиваю за угол и не скрываюсь в кухне.

— У нас всё нормально. Я хотела узнать, когда ты вернёшься?

— Так сейчас уже, — смотрю на часы, встроенные в микроволновку, убеждаясь, что время близится к полуночи, а бедная женщина до сих пор не спит из-за меня. — Как раз сейчас планирую выезжать, минут через десять буду дома!

— Максим, ты же у себя? — шёпотом спрашивает женщина, на что я просто угукаю. — Вот там и оставайся на ночь, а за Васю не волнуйся. Тебе надо бы отдохнуть от влияния этой ведьмы. Она тебе уже все нервы вымотала своими каждодневными истериками.

Как верно подмечено, что грех с этим не согласиться....

— Да что вы? Я не могу отсутствовать всю ночь! Вдруг...

— Нет! — настойчиво перебивает. — Оставайся у себя! Может, тогда Милана усвоит урок, глядишь, хоть спокойней станет.

Заманчивое предложение, конечно, но Тамара Александровна ведь не догадывается, что в квартире я сейчас не один. Как бы она отреагировала, если бы я признался, что заперся у себя с посторонней девушкой? Со стороны все выглядит не совсем прилично, и это точно не красит меня, как без пяти минут женатого мужчину, но ведь только со стороны. Ничем противоправным я не собираюсь здесь с Надей заниматься.

— Ладно, уговорили! Утром буду дома! Только звоните на домашний, если я вдруг понадоблюсь. Батарея скоро сдохнет.

— Да что может случиться? Отдыхай! Добрых снов!

Какое-то время я ещё стою у окна и как заговоренный смотрю во двор, лбом упираясь в прохладное стекло. Это двор такой же пустой, как и вся моя нынешняя жизнь. Только дочка заставляет меня двигаться дальше, только моя маленькая принцесса не даёт мне опустить руки.

На протяжении пяти лет со всех сторон меня обступает одна лишь бескрайняя пустота, вокруг такие же пустые люди, но всё меняется, стоит мне взглянуть на Василису. Она так похожа на Марину, за исключением характера и глаз. Глаза у неё мои, а жаль...