Его три желания

Пролог

Пролог

‒ У меня всего лишь три желания в этой жизни! ‒ Марк кинул плоский камень в реку, не заботясь о том, чтобы он поскакал по воде. ‒ В десятки раз меньше, чем у тебя.

Он смерил меня красноречивым взглядом, встал и зашагал к байку. К моему байку, что уже несколько лет мне не принадлежит. Почему он у него? Как? Завел его, и хотел было опустить шлем на голову, но отчего-то не сделал этого.

‒ Надеюсь, сама догадываешься какие? ‒ на его вопрос я отрицательно мотнула головой. Мысли читать за эти три года я еще не научилась. ‒ Тогда прочти. Надеюсь, читать хоть не разучилась. Но могу и озвучить. Первое: забыть тебя навсегда. Второе: вырвать тебя из своей памяти и сердца. Третье… ‒ и он запнулся, прожигая меня своими глазами. ‒ Похоронить тебя. Навсегда. Лучше бы ты не возвращалась.

Сказано это было с такой горечью, что я поняла одно. Он действительно лучше бы похоронил меня.

Марк повернулся и достал из багажника блокнот и кинул его в мою сторону, даже не заботясь о том, поймаю я его или нет. Затем надел шлем и рванул с места, осыпав меня песком и мелкими камешками. Я же подняла то, что он с перекошенным лицом кинул в мою сторону.

Это был мой блокнот. С моими желаниями. Тридцать желаний были перечеркнуты, кроме троих. Мои тридцать три желания. Но было еще три желания, добавленные недавно. Чернила были свежими. И выведены они были с нажимом, неаккуратно, словно человек спешил или же писал под сильными эмоциями. Я склонна была ко второму. Прошлась по ним глазами и слезы градом покатились из глаз.

1.

Глава 1

Марк

− Дана! – вскакиваю на кровати, просыпаясь от своего же крика.

Черт, черт, черт!

Уже который раз вижу этот кошмар, что Дана уходит от меня. Прошло уже больше четырех лет, а я всё не могу успокоиться.

Дверь в мою спальню со скрипом открывается и на пороге жмется мой племянник. Оболтус, одним словом. Вырос ростом почти с меня.

− Опять? – Женя задал один единственный вопрос, но я не ответил. Он и сам понял без слов.

Такие кошмары снятся мне периодически. А я не могу отпустить Дану. Как бы не старался. После того, как я узнал о её болезни, был очень зол. Чуть не разнес палату, где она лежала. А она вместо того, чтобы принять мою помощь, прогнала. И пропала. Никто не мог мне объяснить, куда она делась. Уехала, переехала, может, её уже нет в живых…

О последнем не хотелось думать. Моё сердце и душа противились этому. Но время шло, и ситуация не разъяснялась. Только через два месяца я узнал, что Дана уехала за границу. Тогда же на глаза мне попалось объявление о продаже её байка. Выкупил. Сколько потом корил себя за этот порыв. Сколько раз пытался перепродать, просто бросить, утопить, но так и рука не поднялась.

Откинулся на подушки обратно, зарывшись в волосы. Сжал кулаки.

− Тебя там Мила зовёт, − Женя всё это время стоял на пороге, наблюдая за мной. – Она тоже проснулась от твоего крика.

Чёрт! Надо сделать звукоизоляцию. Иначе не будет покоя и детям. Встал и натянул на себя спортивные штаны. Моя комната находилась в конце коридора. Рядом с моей была комната моей принцессы Милы, еще дальше – Женина спальня. Если мне будут продолжать сниться кошмары, то Мила никогда не придёт в норму.

− Доброе утро, моя принцесса, − я улыбнулся и протянул руки в сторону девочки.

Мила тут же перестала хныкать и забралась ко мне на ручки. Вместе с ней потопал на кухню.

− Разбудил тебя я, да? Нехороший я какой, да? Нашей Миле спать не даю, − на мои слова она прижалась ко мне щекой и потерлась, безмолвно говоря мне о том, что я здесь ни причём и что она меня сильно любит. – А Мила, наверное, прекрасные сны видела. На пони каталась, сладкий-пресладкий леденец ела, да?

Моя принцесса на мои слова лишь кивала головой. Понадобилось всего пару минут, как она уже забыла про мой крик и что её разбудили раньше времени. И Мила потянула ручки к кухонным принадлежностям. Хотела помочь мне приготовить завтрак. Сунув ей в руки тарелку, куда разбил парочку яиц, и ложку, сам занялся кашей для неё, пока она размешивала смесь для омлета. Вскоре на кухне появился и Женя.

− Опять будешь пить сегодня? – на его вопрос послышался звук ложки, что выпала из рук Милы.

− Давай не при ней, − одернул я племянника.

− Она всё равно знает о каждом твоём таком вечере. Мила у нас умная девочка, − подмигнув своей сестре, Женя начал резать колбасу и сыр для бутербродов. – Ты всегда пьешь, когда видишь её во сне.

Дана

Я вернулась. В свой родной город. Домой. Прошло больше четырех лет, как я села в самолет и улетела в другую страну. Точнее, меня почти заставили это сделать. И я поддалась. Здесь меня больше ничего не держало.

В больнице я пролежала месяц. Под капельницами, под уколами и таблетками, сдавая бесконечные анализы и бегая на процедуры, которые сперва приносили облегчение, но…

Я таяла на глазах. Лечение не помогало. Как и раньше. И дело было даже не в болезни. Точнее, не только в болезни. Игорь Сергеевич назначил новые таблетки, но даже они не помогали. Я медленно, но верно угасала…

Вдохнула такой родной запах. Запах родины… Что бы ни говорил и как бы не ругал свою страну, но родной край − это родной край. Душа всё равно тянется туда, где твой дом, где твои родные и близкие… Правда, из родных и близких у меня остались лишь Жанна и Денис. Да, мы сумели подружиться с физруком и остаться друзьями. Свою симпатию ко мне он преодолел или так мне говорил, но, тем не менее, он женился и у него уже родилась дочь. Но мы всё равно продолжали общаться. Жанна же, не смотря на все трудности, всегда была со мной рядом. Если и не наяву, то словами поддержки. За все эти годы она несколько раз в год прилетала ко мне в чужую страну, привозя с собой еду, по которой я скучала. Да и просто поддержать. А наши телефонные разговоры не пересчитать…

И да, она тоже вышла замуж. Нашла себе какого-то бизнесмена, который взвалил её на плечо и сам потащил в загс. Но прежде поручился моим словом, что я ничего не имею против этого. Ведь Жанна хотела, чтобы её лучшая подруга в этот счастливый день была рядом с ней. А Виктор ждать не хотел. Поэтому они просто расписались. С детьми пока не торопились. Здесь опять моя подруга заартачилась. Хотела, чтобы я присутствовала рядом хотя бы при крестинах. Ведь в роли крестной мамы она хотела видеть только меня. Видимо, Жанна думала, что, хотя бы, это придаст мне стимул…

Пропустив мимо ушей слова таксистов, спокойно зашагала в сторону остановки. Ведь вещей у меня с собой было немного. Всего лишь одна маленькая сумка. Мне хотелось прокатиться на автобусе или маршрутке, почувствовать толкотню народа, чего была лишена все эти годы. И, наконец-то, услышать родную речь.

2.

Глава 2. 

Дана

Ну, здравствуй, новая жизнь!..

Про мой приезд знала только Жанна, даже Денису не говорила, когда именно я приезжаю, дабы не беспокоить. Он догадывался, но не приставал с вопросами, не устраивал допросов, в отличие от моей подруги. Слава Богу, я могла отбить место работы, поговорив с самим Виктором. Но он тоже оказался упертым, как и Жанна.

− Дана, для тебя место в моей компании будет всегда. Если даже не здесь, то мои друзья всегда готовы помочь мне в таком маленьком вопросе, − сидел в своём кресле и улыбался. – Можешь обращаться в любой момент.

На такой ноте мы и договорились, что сперва я попробую найти работу сама, после же, если ничего путного не найду, то обязательно позвоню Виктору. И Жанна на этом успокоилась.

Не выдержала я и один месяц без дела. В моей маленькой квартире особо делать было нечего, свой город я знала, как свои пять пальцев. Правда, за четыре с небольшим лет, пока меня не было, он немного изменился, но не так сильно, чтобы я могла месяц или другой с ним знакомиться заново. И я заскучала без работы.

Первым делом посетила своё прежнее место работы. Без детишек я скучала…

− Дана Владимировна, мы очень рады, что вы выздоровели и можете приступить к работе, но, − директор сидела и смотрела на меня так, словно я только что восстала из могилы. – Но… Понимаете, я не могу так снова рисковать. Родители не очень жалуют, когда учителя болеют, а тем более всё это видят их дети. Я бы с удовольствием взяла вас на работу, тем более, сами знаете, текучка в нашем деле привычное дело. А что если у вас опять наступит рецидив? И снова на глазах детей? С этим я рисковать не могу. Ведь потом мне снова придется искать замену вместо вас, − закончила она свой разговор.

И то, что я довела свой класс до окончания начальной школы, никого не волновало. Главное для них, что я больна, хоть и смогла победить болезнь.

Спорить с ней и что-то доказывать не стала. Молча попрощалась со своей старой жизнью и присела на скамейку возле школы, где на спортивной площадке носились дети. Рядом со мной оказались две мамы, что-то бурно обсуждающие. Пока следила за игрой ребят, невольно прислушалась. Хотя, они разговаривали так громко…

− Никто не хочет работать с такими детьми, − подытожила одна из них, чуть ли не фыркая от возмущения. – А нам что делать? Ника уже больше года ни слова не произносит. А специалистов не хватает. Директор центра только плечами пожимает. Мол, откуда я их найду. Всем подавай хорошую зарплату, но меньше работы. Молодежь совсем не хочет идти на такую работу. Неблагодарную…

Разговаривали и обсуждали они долго. Да и я никуда не торопилась. Дома меня никто не ждал. Всё прислушивалась к разговору, чтобы не пропустить момент, когда хотя бы одна из матерей произнесет название того самого центра. И наконец это случилось. Я чуть не воскликнула от радости, но взглянув на время, не стала торопиться. Схожу туда завтра. Вряд ли за один вечер они найдут работника. А пока решила сходить на набережную…

Что там случилось с тем местом, что я считала своим? Может, оно уже занято кем-то. Хотелось верить, что кто-то, похожий на меня, или даже не на меня, облюбовал его и «занял»… Тогда, скорее всего, я зря тороплюсь его. А о другом варианте, где фигурировал ОН, я и думать боялась. Старалась спрятать мысли об этом как можно глубже в себя. Вот только получалось не очень хорошо. Либо же старатель из меня так себе…

Доехала на общественном транспорте до набережной, дальше уже пришлось идти пешком. Байка у меня уже не было. Перед отъездом я его продала. Не сама лично, чтобы не знать кто его приобрел или приобрела. Теперь же о байке придется забыть. Копить на него придется долго. Пока у меня есть на что потратить, которые ещё даже не заработала. Устроиться бы сперва на работу…

Свернув с дороги к берегу, почти касаясь воды, шла всё вперед и вперёд. Смотрела лишь себе под ноги, не обращая внимания ни на кого. На берегу народу было много. Как никак лето на дворе. Поднять голову заставил лишь звук мотора. Как смогла его уловить среди шума волн и разговоров – сама не понимаю. По дороге прочь от пляжа мчался байк. Сердце ёкнуло. Он так был похож на мой… Да и за рулем, казалось, сидел парень, так похожий на НЕГО…

‒ Марк!.. – само собой вырвалось из моего горла.

Но это немыслимо! Такого быть не может! Надо прекращать думать о нём!..

Мотнула головой. Нет, нет!!! Не стоит, Дана, прекрати это! Надо прогнать все мысли и думы о нём. Нет, не стоит ворошить прошлое. Я упустила свою возможность. У меня своя жизнь, у него – своя… Мы теперь как два берега одной реки, что никогда не встретятся. Мы две параллельные, что больше никогда не пересечемся. Может, это и к лучшему.

Только вот сердце сопротивлялось. Оно и заставило меня замереть на месте. Снова повернула голову и заметила, что байк тоже стоит на одном месте. Хоть и хозяин всего великолепия не снял шлем, но он что-то выискивал среди толпы. Или кого-то. Я же чуть ли не просила его о том, чтобы он снял шлем. Мне так хотелось увидеть лицо незнакомца на байке, что и сама не заметила, как снова и снова повторяла его имя.

Марк. Марк! Марк…

Шли секунды, он вертел головой, но, видимо, так и не встретил глазами того, кого надеялся найти. Я же ждала, только мои ожидания не оправдались. После парень покачал головой, будто тоже прогонял непрошенные воспоминания и резко газанул, оглушив всю округу. Тут же послышались недовольные ворчания отдыхающих, правда, до ушей незнакомца они уже не дойдут.

3.

Глава 3. 

Марк

Неспешно позавтракав, мы вышли из дома. Усадил Милу на заднее сиденье и пристегнул, Женя же, как всегда, устроился впереди. Сперва мы провожали в школу племянника, затем я отвозил Милу в центр «Семья». Ей было уже четыре года, по после травмы она перестала разговаривать. В обычных садиках её не принимали, да и в частном отказали. И кто-то из знакомых посоветовал мне этот центр. Я немедленно туда обратился и не пожалел. Меня научили общаться со своей племянницей без слов и обещали помочь. Пока продвижений как таковых заметно не было, но главное, Мила с удовольствием туда ходила, не считая последние дни. Как сообщила нам, родителям, Татьяна Анатольевна, директор центра, в группе Милы уволилась воспитатель. В наши дни найти хорошего работника очень тяжело, особенно для работы с детьми. Надеюсь, уже в ближайшее время ситуация поменяется.

− Если сегодня опять собираешься уйти в прошлое, сообщи заранее, чтобы я знал, забирать мне Милу или сам, − с этими словами Женя попрощался с нами, захлопнул дверцу и зашагал в школу.

Я не сразу тронулся с парковки. Женины слова вновь заставили меня вернуться в те дни… Прошло уже больше четырех лет, а я всё не мог забыть её…

Встречался с другими девушками, но общение с ними не продолжал. Проводил одну единственную ночь и прощался. И в каждой из них искал её черты. В каждой из них старался видеть её движения, прочувствовать её запах. Не находил. И разочаровывался каждый раз. Затем уходил в загул. После давал себе слово, что больше такого не повториться, только нарушал его уже на другой вечер, направившись в бар или в клуб. И так по кругу, нескончаемому кругу. Даже Марина, моя сестра, не могла до меня достучаться. И только несчастье, посетившее нашу семью, заставило меня открыть глаза и взять себя в руки…

Вздрогнул от прикосновения к плечу. Посмотрел в зеркало заднего вида и встретился с обеспокоенными глазами Милы.

− Всё хорошо, моя девочка. Просто задумался, − и начал выезжать с парковки. – Вот никак не могу решиться, что тебе подарить.

На последних словах заметил, как загорелись её глаза. Мила любила подарки, даже маленькие, даже сделанные своими руками. Она была рада и листику дерева, подаренный мной или её братом Женей. От чужих людей Мила ничего не принимала, сторонилась их и не вступала в контакт. Чего нам стоило начать ходить в центр «Семья» и более-менее привыкнуть к воспитателю. Хорошо хоть, что к разным специалистам Мила ходила спокойно и занималась усердно.

Мила усердно начала махать руками и что-то мне показывать.

− Хочешь новый набор для рисования? – распознав знаки задал я ей вопрос. Племянница с довольной улыбкой кивнула мне. – Хорошо, я поищу самый большой набор, чтобы в нём были и краски, и карандаши, и фломастеры, и мелки.

Дальше до центра мы разговаривали на простые темы. Дорога была неблизкая. Доехав, припарковал машину, отстегнул Милу и взявшись за руку направились к входу. Но уже через пару шагов я замер.

− Дана… − и сам не заметил, как чуть не с силой сжал маленькую ладошку племянницы. Пришёл в себя лишь тогда, когда Мила ущипнула меня за руку, требуя ослабить хватку. Чертыхнулся про себя, проклиная ЕЁ на чем свет стоит. Думал, что меня начало отпускать, что я «освободился» от неё, но ночной кошмар и видение её в другом человеке, говорило об обратном.

Присел перед Милой на корточки.

− Прости меня, моя принцесса. Подумал, что увидел свою знакомую, которую не видел много лет. Но, видимо, я просто ошибся. Прости, что сделал тебе больно, − на мои слова Мила обняла меня крепко-крепко.

Проводив племянницу до группы, переодел её и попрощался, обещав, что очень сильно постараюсь, чтобы за ней пришел не Женя, а я. Даже до несчастного случая она была очень привязана ко мне, сейчас же весь её мир заключался во мне и в старшем брате.

На выходе меня окликнула Татьяна Анатольевна.

− Марк Борисович! – я повернулся на звук её голоса. – Не хотелось бы заглядывать вперед, но надеюсь, что теперь в вашей группе будет постоянный воспитатель. Правда, она только сегодня приступила к работе, но вселяет надежду, что с нами останется надолго.

− Спасибо за хорошую новость. Когда состоится знакомство с родителями?

− Пускай она сперва познакомиться с детьми, подружиться с ними, и если всё будет хорошо, то, думаю, через неделю-другую, мы устроим встречу, − пообещала директор центра. – Главное для нас, чтобы она нашла общий язык с детьми и помогла им решить их проблемы. Понимаю, что постоянная смена работников для детей − это стресс, но я не в силах что-то поменять. Не все могут и хотят работать с такими детьми. В них нужно вкладывать многое, и в основном, душу.

Ещё немного поговорив с Татьяной Анатольевной, уточнив некоторые детали, а главное, вдохновившись хорошей новостью, попрощался с ней и направился на работу. Был уверен, что сегодня я сам заберу Милу из центра…

− Что-то ты сегодня слишком радостный, − услышал я от Виктора, как только устроился в его кабинете в кресле, что напротив него. – Только не говори, что еще не протрезвел со вчерашнего вечера? – и мужчина покачал головой.

−  Я уже целый месяц ни капли в рот, − решил я обрадовать друга.

С Виктором мы познакомились случайно. Я, как всегда, «топил» своё горе по ней в очередном баре. И так случилось, что сцепился с парой ребят. Они «пригласили» меня на разговор тет-а-тет на улице. Только вот их надеждам преподать мне пьяному урок не увенчался успехом. Вмешался Виктор со своими ребятами. Он заметил, что пятеро на одного несправедливо, и решил вмешаться. В тот вечер он забрал меня к себе домой.

4.

Глава 4.

Дана

Перед глазами всё плыло.

Косолапова Мила. Впиваюсь глазами в дату её рождения. Девочке почти четыре года. Надеюсь, что это просто совпадение. Молюсь одними губами, чтобы мои подозрения не подтвердились. Личное дело девочки открываю с закрытыми глазами. Итак…

Матери нет, отца лишили прав. Есть старший брат, Евгений…

На знакомом имени сердце ёкает. Этого просто не может быть!

Глаза вновь возвращаются к документам. Но строчки бегают, расплываются, и я кое-как сосредотачиваюсь. Опекун девочки Глеб Княжин…

Личные дела детей выпадают из моих рук и рассыпаются по ковру с детскими рисунками. Я судорожно пытаюсь их собрать, но ничего не получается. За этим занятием и застает меня Татьяна Анатольевна.

− Дана Владимировна, с вами всё в порядке? – вместе с ней мы собираем все листки бумаги и кладем их стопкой на стол.

Директор смотрит на меня настороженно. Думаю, но и уверена, что она не могла не заметить моего бледного лица.

− Извините, но думаю, я не подхожу вам. Простите, что так вышло, − мне очень жаль терять работу, когда я только её нашла, но думаю так будет лучше. Не надо нам снова пересекаться. И я, и он уже перелистнули страницы прошлой жизни и живем дальше. Не стоит снова начинать…

− Так, пойдемте в мой кабинет и поговорим, − она буквально берет меня под локоть и чуть ли не силой тащит на первый этаж.

Успокаивает лишь одно, что дети на занятиях и из-за этого мы никого из сотрудников не встречаем. Секретарша в приемной смотрит на нас с удивлением, что через секунду сменяется на явный интерес, но ничего не говорит.

− Катя, нам черный крепкий кофе, − и ведет меня дальше. Отпускает меня лишь за порогом. – Крепкий, − с нажимом повторяет ещё раз, после занимает одно из кресел вокруг журнального столика, игнорируя рабочий стол.

− Я уже сообщила родителям, что в группе их детей появился новый воспитатель. Думала, да что думала, была уверена, что тебе работа так необходима. И надеялась, что ты нас не бросишь, несмотря на трудности. Так что слушаю, − и директор смотрит на меня таким взглядом, что я понимаю, пока не расскажу всё под чистую, меня отсюда не выпустят.

Но не успеваю и слова молвить, как в кабинет заходит Катя. Неспешно расставляет чашки с кофе перед нами и не слишком торопиться уходить.

− Катя, можешь идти, − Татьяна Анатольевна понимает её любопытство, поэтому быстрее выпроваживает подчиненную.

− Простите, мне действительно очень нужна эта работа. Была нужна, но, − я сглатываю, не зная, как сообщить о близких отношениях с опекуном одной из детей. – Но у меня близкие отношения с родителем одного из детей. Точнее, были отношения.

И я прячу глаза. Такое не поощряется, какой бы век не был на дворе. Работники, относящиеся к образовательному процессу, должны быть безупречны во всём. Как роботы. Не иначе…

В кабинете наступает оглушительная тишина, что давит на виски. Мне хочется зажать уши руками, я еле сдерживаю рвущиеся наружу слезы, но, тем не менее, нахожу силы поднять глаза.

− Кхм… Я даже не знаю, что сказать, − Татьяна Анатольевна обескуражена моим признанием. Даже можно сказать – шокирована.

И до меня только доходит, в чём я призналась. Я впопыхах стараюсь объясниться более точно, что раньше этот «родитель» был не иначе как родной добрый дядя, что, возможно, баловал племянницу подарками, да и только. Плечи директрисы опускаются, и она облегченно выдыхает.

− Фух! Ну ты и напугала меня, − она отпивает кофе. – Сама знаешь, у нас не любят тех, кто влезает в семью. Даже презирают. В начале я так и подумала. Ну раз всё это было так давно, я думаю, что уже не имеет значения. Или я ошибаюсь?

Татьяна Анатольевна смотрит на меня в упор, ожидая ответа. Только какого?

Я и самой себе не могла ответить на этот вопрос. По факту, у нас всё закончилось. Но остыли ли чувства? Окончания всего добилась я своими собственными руками. Во-первых, не сказала ему о болезни, скрывала за всё время нашего с ним знакомства и общения. Во-вторых, запретила всем впускать Марка ко мне в палату, когда я оказалась в больнице после приступа, и тогда же он узнал о моей болезни. Огородилась от него. В-третьих, уехала на лечение в другую страну, не предупредив его. Не попрощавшись и не объяснившись ни в чем. Разве так поступают с любимыми людьми?

Там, на чужбине, среди незнакомых мне людей, между четырёх белых стен, я старалась не думать о нём. Мне было чем заняться. Чтобы общаться с персоналом, я учила их язык. Первое время мне помогала девушка переводчик, со временем начала справляться сама. Да и времени не было на страдания или на обдумывание своих ошибок. Меня всё время звали и водили на процедуры, также меня выворачивало и от боли, как и от таблеток. В эти моменты не думала ни о чём. Да что там думать, я в такие моменты мечтала лишь об одном, чтобы не чувствовать эту чёртову боль. В те минуты мне и дела не было до Марка. Да и вообще до никого и ничего.  Я мучилась. И чуть ли не проклинала тех, кто настоял на моём лечении… Я понимала, что они хотели, как лучше, но боль лишала трезвого ума и разума…

− Кхм… Дана Владимировна? – директор центра выдернула меня из грустных воспоминаний.

5.

 Глава 5. 

Марк

− Ты тоже это видишь? – Женя упёрся на косяк двери и задал мне вопрос, глядя на свою младшую сестру с нежной улыбкой.

Мы собирались на вечеринку к Виктору. Даже Мила, которая не очень любила выходить из дома, тем более такие сборища людей, незнакомых, задорно выбирала наряд для себя. Мы с Женей наблюдали за девочкой приподняв брови. За последние дни наша девочка заметно изменилась. Она активно пыталась с нами общаться, правда, всё ещё жестами. Но это уже прогресс, если раньше она после центра развития сразу уходила в свою комнату и играла там одна. Сейчас же Мила больше улыбается, что-то пытается всё время нам донести новыми для нас жестами.

Прошло две недели, как директор центра Татьяна Анатольевна сообщила о том, что у Милы, и не только у неё, теперь новая воспитательница. Надеюсь, постоянная. Они менялись быстро, как погода весной. На новую воспитательницу были все надежды, что она с нашими детьми надолго. Ну хотя бы на пару лет, пока Мила не покинет этот центр. С новым работником изменения в племяннице были на лицо. Она всё чаще была веселой, посещала со мной магазины, выбирала продукты с полок. Раньше отсиживалась в машине вместе с Женей. И чтобы она посетила какое-нибудь мероприятие, да хоть детское день рождения, даже речи не было. Она сразу хваталась за мою ногу и пряталась, как и сторонилась новых людей, когда с ней пытались познакомиться.

Сегодня же она активно собиралась в гости. Даже открыла свой девичий чемоданчик с детской косметикой, которую я подарил ей сам лично, и активно размахивала кисточками перед лицом. Что скажешь, настоящую женщину видно с детства. Также Мила кривлялась, смотрясь в зеркало, улыбалась сама себе, не замечая нас.

− Думаю, дело в новой воспитательнице. Надо будет зайти и поблагодарить её. Если и дальше так продолжиться, то надежда на то, что Мила скоро заговорит, оправдается, − высказал я мысли вслух.

Идея, кстати, хорошая. Надо будет поинтересоваться у директора центра, когда состоится собрание родителей. Татьяна Анатольевна хоть и обещала, что скоро познакомит нас с новой воспитательницей, да только вот видимо забыла. В понедельник, думаю, стоит напомнить.

По дороге к Виктору за город, где он с недавних пор обосновался с женой в ожидании первенца, я наблюдал за племянницей. После несчастного случая, где Мила и Женя потеряли мать, самым важным в моей жизни были дети… И пока я следил за дорогой, а изредка посматривал на Милу, слушал, как они переговариваются с Женей. Племянник слишком быстро и слишком рано вырос. Он души не чаял в своей сестре и помогал мне во всём как мог. И я не хотел их разочаровывать. Но иногда у меня случались срывы из-за…

Отгоняя мысли о прошлом, завернул к воротам. Которые сразу же открылись, пропуская нас во двор. Мила отстегнулась сама и я не успел открыть дверь, как она уже стремительно неслась кому-то навстречу. Что не только удивило меня, но и насторожило.

− Мила! – я попытался окликнуть племянницу, но плодов это не принесло. Она уже повисла у кого-то на шее и размахивала руками, что-то активно объясняя собеседнику. Точнее, собеседнице.

Не успел я подойти и узнать с кем Мила так душевно общается, ко мне навстречу спешил Виктор.

− Вижу, вы уже знаете подругу моей жены, − кивнул он в сторону незнакомой девушки, протягивая мне руку. – И Мила её не сторонится.

Вот это и было странно. Здесь мы никого не знали, да и у Виктора с детьми я был впервые.

− В том то и дело, что не знаем. Видимо, только я не знаю. Мила-то вон как ей рада, − я зорко следил за общением своей племянницы с девушкой. − Это в честь неё вечеринка? Познакомишь?

И с каждым шагом, пока мы приближались к незнакомой девушке, моё сердце начало учащенно биться. Шаг. Тук! Шаг. Тук-тук! Ещё шаг. Тук-тук-тук…

Это невозможно! Быть такого не может! Это что, превратности судьбы или такая подлянка от Бога?!

− ТЫ?!! Убери от неё руки! – гаркнул я, резко и грубо хватая Милу и одергивая её на себя. – И не смей её трогать! Никогда!

От моих слов всё вокруг замерло. Казалось, даже природа была немного в шоке и не знала, что делать. Ветер спрятался в листве распустившихся листьев, птицы перестали петь, даже солнце спряталось за облако. Мила тоже испугалась и, прижимаясь ко мне, крепко ухватилась за мою ногу, как и задрала голову, пытаясь отыскать мой взгляд. Она не понимала, почему я злюсь.

Я же и сам не заметил, как с силой сжал её за плечо, пока она не начала издавать всхлипывающие звуки. Все эти секунды не сводил глаз с одного человека, на которого до этого дня молился Богу, чтобы больше никогда не встретить в своей жизни. Зажмурился и погладил племянницу по голове.

Девушка, что сидела перед Милой на корточках, встала и несмело развернулась в нашу сторону.

− Привет, Марк… − тихо проговорила она, глядя мне в глаза.

Я сжал кулаки. Во мне же всё больше разгоралось желание разнести тут до щепки.

− Вы знакомы? – рука Виктора, что легла мне на плечо, немного остудил мой пыл.

− К несчастью да, − ответил я и взяв на руки Милу, развернулся к ней спиной. – Мы уезжаем домой!

И мой стальной голос говорил о том, что возражения не принимаются.

6.

Глава 6. 

Дана

Вслед за расставанием обязательно бывает встреча.

Михаил Елизаров.

 Стараться забыть кого-то — значит

все время о нём помнить.

Эрих Мария Ремарк.

− Жанна, ну зачем? – чуть ли не стону я, когда она сообщила мне новость про вечеринку в честь моего приезда. Ну и выздоровления, конечно же.

− Вообще-то, я хочу веселья, праздника хоть какого-нибудь. Хотя бы ты не лишай меня этого, − надула губки подруга. – Виктор за каждым чихом моим следит. Когда предложила отметить твой приезд и заодно победу над болезнью, он как-то сразу согласился. Ни разу не возразил. Я думала, что придется с боем вырывать эту вечеринку, а оказалось проще простого. Знаешь, даже предложил позвать его друга. Я этого парня не видела ещё ни разу, но Виктор частенько о нём говорит. С теплотой, заметь.

− Ну Жанна! – воскликнула я. – Только вот сватовства мне не хватало.

Чертыхнулась про себя и спрятала лицо в подушку. Высказать всё Жанне прямо в лицо, что я думаю об этой вечеринке, не решилась. Всё-таки ей уже рожать скоро. Расстраивать её и заставить волноваться не хотелось бы. Да и Виктор меня съест в живьем, если с его супругой что-то случится, да ещё и по моей вине. Застонала. Ведь Жанна от своего не откажется. В мыслях сразу возник образ Марка. После того, как я узнала, что он является опекуном Милы, хотелось ему чем-то помочь. Но ничего путного на ум не приходило, кроме как помочь девочке разговориться. Радовало ещё и то, что общий язык мы с ней нашли очень быстро. Мила очень открытая и солнечная девочка, просто общаться с ней приходилось жестами и задавать множество вопросов, чтобы понять, что она хочет сказать. В первое время было тяжело, но через недельку уже привыкла с ней общаться. Чтобы помочь девочке, подходила к специалистам в центре, узнавала, что и как делать. После работы по вечерам дома зачитывалась специальной литературой, по интернету заказывала пособия. Пусть Марк и не узнает, кто им помог в их горе. Татьяна Анатольевна после долгих раздумий обещала мне, что она как можно дольше постарается оттянуть момент знакомства с родителями.

− Дана, вставай давай. Хватит мертвого из себя изображать. Мы тебя вылечили не для этого. Пусть старушка про нас и думать забудет пока. Для нашего сыночка нужна будет крестная, тебе придется его и в армию провожать, и в поисках хорошей невесты помогать, − причитала Жанна, дёргая меня за руку. – Поехали давай. Как вечеринка в честь тебя может состояться без тебя.

Пришлось встать. Ведь Жанна не отступиться.

− Да что ты так переживаешь? Народу не будет. Кроме нас и друга Виктора. Считай, это просто посиделки в кругу семьи. Кстати, забыла предупредить, что друг то с детьми будет.

Эта новость меня немного вдохновила. Вряд ли мужчина с детьми будет интересоваться мной. Скорее всего он ещё не отошел от потери своей половинки, а отказать Виктору, как и я Жанне, он не смог.

С такими вдохновляющими мыслями я прогуливалась по зеленой траве босиком, не задумываясь о том, что земля ещё не прогрелась и я вполне могу и заболеть. Но мне так нравилось эта свобода. Жанне моя помощь не требовалась. Она управляла специально нанятыми людьми, указывая им что и куда ставить. Другой гость ещё не подъехал. Да и Виктор был занят делами, клятвенно обещав жене, что как только приедет его друг, он выключит не только ноутбук, но и телефон, который трезвонил чуть ли каждые пять минут. Поэтому я была предоставлена самой себе. На предложение искупаться в бассейне, ответила отказом. Лучше прогуляюсь.

Когда делала десятый круг по их участку, ворота открылись и во двор заехала машина. И не успела я обуться, чтобы предстать перед гостем не босиком, ко мне на встречу бежала Мила. Я опомниться не успела, как она уже обнимала меня за ногу. Присела перед ней на корточки, и девочка обняла меня за шею, перед этим показав мне жест, что соскучилась по мне. Пока мы общались с девочкой, к нам подошел тот человек, которого я так жаждала увидеть хотя бы одним глазком, и также боялась встречи с ним.

− ТЫ?!! Убери от неё руки! – голос, которым можно резать металл, раздался надо мной, и девочку тут же грубо и жёстко отбирают от меня. – И не смей её трогать! Никогда!

Я чуть ли дёргаюсь головой, словно мне дали пощечину. И не абы какую, а такую, от которой можно свалиться на землю. Но я всё ещё стою на ногах, только вот внутри словно всё замерзает. Даже природа казалось, что боится подать лишний звук. Вокруг нас оглушительная тишина. Девочка же не понимала, что тут происходит, и смотрела на своего опекуна полными слез глазами. Он причинял ей боль. Хотела сказать ему об этом, но он опомнился сам и погладил Милу по голове, успокаивая её.

Поднялась с корточек, чтобы хоть как-то сравнять наши взгляды.

− Привет, Марк… − как можно тихо проговорила я. Хотелось ещё добавить вот мы и встретились, но эти слова были не к месту.

Мужчина напротив меня застыл, сжимая кулаки. Будь на то божья воля, то от ударов меня ничего бы не спасло. Но ситуацию спас Виктор.

− Вы знакомы? – и он положил руку на плечо Марка. И мужчина опомнился, выныривая из плена своих эмоций.

− К несчастью да, − ответил он и, взяв на руки девочку, развернулся ко мне спиной. – Мы уезжаем домой!

7.

Глава 7. 

Дана

Марк…

Зная, что это именно он стоял на берегу, я всё же направилась в его сторону. Страшно, боязно, но ноги сами делали шаги навстречу к нему. Меня словно тянуло к парню магнитом, и в то же время отталкивало, будто поменяли полюса. Но не сегодня. Словно тянули именно ту нить. Что нас когда-то связывало нас с ним. Наверное, пришло то время, чтобы поговорить. У нас как никак общие друзья и мы всё равно будем пересекаться. И довольно часто. Поэтому уверенно делали шаги вперед.

− Марк? – но на мой голос он даже голову в мою сторону не повернул. Ожидал этой самой встречи? Как знать… − Поговорим? – я первая сделала тот самый первый шаг, зная, что могу в ответ получить полное игнорирование или же чего похуже и похлеще.

Он молчал. Лишь звук кротких волн разбавлял тишину между нами. Я уже подумала развернуться и уйти.

− А стоит? – отозвался он и кинул камень в воду. Голос звучал глухо, с грустью, излучая боль. – Не думаешь, что уже поздно? – он так и не посмотрел в мою сторону, лишь засунул руки в карманы брюк.

Он был прав. Поздно. Я чертовски сильно опоздала со своими разговорами лет на пять. Это надо было сделать ещё в начале наших отношений, которые и не стоило тогда начинать. Но в то время он дал то, чего мне не хватала всю жизнь. И мне так хотелось…

− Я знаю, что виноват перед тобой, − и сглотнула. – Но, пожалуйста, выслушай меня.

Марк снова промолчал на мои слова. И я приняла это как его согласие.

− Мне стоило признаться тебе во всём ещё тогда. Но у меня не хватило сил. Постарайся понять. Что чувствует человек, который примерно знает сколько дней ему осталось? А как воспримут эту новость окружающие? Родные и близкие? Начнут причитать, как несправедлива жизнь? А потом? Потом начнут жалеть и смотреть на тебя так, словно меня не будет уже завтра. Я насмотрелась на такие взгляды и не хотела, чтобы и на меня глазели так. Не хотела, чтобы меня жалели. Не хотела, чтобы мне при каждой встрече задавали одни и те же глупые вопросы про моё здоровье и состояние. Не хотела, чтобы говорили одни и те же слова поддержки. Тебе итак не легко, и вместо того, чтобы не напоминать о болезни или ещё лучше промолчать, ты изо дня в день выслушиваешь одно и тоже, − выговаривалась я. – И как бы поступил ты, узнав мою страшную тайну? Бросил бы? Оставил бы одну? Нет! Начал бы искать средства, чтобы помочь мне во что бы то ни стало. Бегал бы по врачам, потом по друзьям и знакомым, выпрашивая помощь. Помощь для меня. А поинтересоваться, нужна ли она мне, никто бы не стал. Мне же просто хотелось жить. Прожить те считанные дни красиво, чтобы не жалеть ни о чём. Одной у меня это получалось из рук вон плохо. А с тобой… Ты дал мне именно то, чего мне и не хватало в этой жизни.

И замолчала, словно из меня вышибли весь воздух.

− Ты могла бы всё рассказать, объяснить, попросить в конце концов, а не поступать так! – воскликнул он. – Ты даже своему физруку всё рассказала, а мне не могла довериться? А потом так вообще исчезла с радаров. Без единого слова.  Разве так поступают люди, у которых есть друг к друг чувства? – прогремел он, так и не посмотрев в мою сторону.

− Я не рассказала тебе только по одной причине, чтобы не видеть в твоих глазах жалость ко мне. От тебя этого я не смогла бы выдержать. Мне полностью хватало того, что ты для меня делал тогда, − призналась я.

− Тебе надо было. Тебе. А обо мне ты не подумала? – в его голосе была горечь. – Ты эгоистка, для которой важно только одно: ты сама! Об окружающих ты и не думала. А я дурак, так сильно тебя лю…

Он не договорил. Напрягся и сжал кулаки, заскрежетал зубами. Затем наклонился и взял камень. Бросил его в воду так, что тот поскакал по поверхности. И он, и я следили за ним. После Марк заговорил.

‒ У тебя было столько желаний, жаль, что не успели их все воплотить в жизнь. И список не успели заполнить. Надеюсь, что ты не в обиде, что за тебя его заполнил я, − и только сейчас он повернул голову в мою сторону. – И у меня всего лишь три желания в этой жизни, ‒ Марк отвернулся и снова кинул плоский камень в реку, не заботясь о том, чтобы он поскакал по воде. ‒ А это в десятки раз меньше, чем было у меня… ‒ Надеюсь, сама догадываешься какие? ‒ на его вопрос я отрицательно мотнула головой. Мысли читать за эти четыре года я еще не научилась. ‒ Тогда прочти. Надеюсь, читать хоть не разучилась. Но могу и озвучить. Первое: забыть тебя навсегда. Второе: вырвать тебя из своей памяти и сердца. Третье… ‒ и он запнулся, прожигая меня своими глазами. ‒ Похоронить тебя. Навсегда. Лучше бы ты не возвращалась.

И он шагнул за спину. Развернулась тоже. Он достал из багажника некогда моего байка и вытащил оттуда тетрадь, протянул в мою сторону.

− И к Миле чтобы не приближалась. Я переведу её в другую группу, − и сев на байк, уехал.

Я так и осталась стоять с протянутой рукой, в которой был скорее всего мой блокнот, куда были записаны мои тридцать три желания. И Марк тридцать из них воплотил в жизнь, не успел только последние три.

С дрожащими руками открываю страницы, которые уже порядком истрепаны, но в темноте ничего не могу разобрать. Закрываю страницами лицо и рыдаю в голос, не боясь того, что меня может услышать кто-нибудь. А звук байка уноситься всё дальше и дальше, оставляя меня совсем одну, наедине со своими мыслями. И с разбитым сердцем, которое уже не восстановить никак…

8.

Глава 8. 

Марк

... И целый мир возненавидел,
Чтобы тебя любить сильней.

М. Ю. Лермонтов.

Ушла…

Ну и слава богу. Правда, какая-то часть меня воспротивилась этому факту, но я сразу прогнал их, затолкав в самый дальний уголок. Да и после ухода Даны, я тоже стал собираться. Дети словно только этого и ждали, взялись за руки и чуть ли не вприпрыжку побежали к машине. Даже прощаться не стали, вместо них пришлось сделать это самому.

Одно её появление всё перевернуло верх дном. Да так, что самому хотелось крушить всё вокруг. Внутри я был похож на разъярённого быка, у которого перед глазами махали красной тряпкой. В голове билась лишь одна мысль: зачем она снова появилась в моей жизни. Зачем? Для чего?

В машине по дороге домой все молчали. Сколько бы раз не смотрел в зеркало заднего вида, Мила отворачивалась, изучая всё, что мелькало за окном. Женя тоже не разговаривал со мной, уткнувшись в свой телефон. Что происходит? Это они устроили против меня своего рода бойкот? Да за что? В чём я провинился перед ними на этот раз?

− В честь чего молчание? – первым всё-таки не выдержал я. – Может хоть скажете прямо, чтобы я не гадал?

Я не привык ездить вот так в молчании? Мила всегда без умолку «щебетала» либо со мной, либо с братом, ведь с другими она не общалась. До этого дня, как оказалось. Женя интересовался разными вопросами, с которыми встречался не то в школе, не то в интернете, где тусовался почти всё своё свободное время. Поэтому сегодняшняя тишина меня немного напрягала. Да и причину «бойкота» стоит бы выяснить.

− Ну, ребят? Я же не умею читать ваши мысли? – Мила первая повернула голову, глядя в зеркало и встречаясь с моими глазами. – Каждый заслуживает второго шанса.

Брат с сестрой переглянулись между с собой. И Женя же продолжил делать вид, что не слышит. Толкнул локтем, чтобы мальчик взглянул в мою сторону.

− Женёк, даже смертнику дают последнее слово, − да что с ними происходит?

− Дома поговорим, − проворчал подросток, немного сползая по сидению. – Лучше следи за дорогой.

Так и доехали до дома. В тишине и в молчании. Непривычно и даже немного напряжённо. Я никак не мог понять, с чего они вдруг ополчились на меня. В голову ничего путного не приходило, кроме как вопрос о Дане. Не из-за неё же. Ладно Женя. Она была его первой учительницей. И он, может, прикипел к ней душой. Как говорила моя сестра, классным руководителем Дана была весьма неплохим. И остальные родители были ей довольны. Только вот прошло уже почти пять лет. Всё должно было позабыться. Должно было…

А Мила-то куда? Она же её вообще не знала, пока эта змея не устроилась к ней в центр. Как только прознала про неё… Племяшка на что обиделась то? За то, что повысил на Дану голос? Я бы не только голос повысил…

Дома никто не разбежался по своим комнатам, все втроём дружно собрались на кухне. Мила с Женей между с собой опять о чём-то переговаривались, и глазами, и жестами.  Я же встал напротив них и скрестил руки на груди.

− Я готов слушать ваши обвинения, − мне было интересно узнать какие.

Мила активно начала жестикулировать руками, при этом глаза её горели.

− Я не должен был кричать на Дану? – она кивнула головой. – Почему же? Потому что она хорошая? И всё? За это ты обиделся на дядю Марка? – снова кивок.

Выдохнул и отвернулся, хватаясь за столешницу. Досчитал до десяти и развернулся к детям обратно.

− Милая, моя маленькая принцесса, ты не знаешь всей истории, что между нами с Даной случилось. Я злюсь на неё не просто так. Нет, простить не могу, − ответил на её немой вопрос. – Она очень-очень сильно обидела меня. Вот немного подрастёшь, и я расскажу тебе.

Мила не по-детски фыркнула. В кого только она растёт.

− Ну а теперь слушаю тебя, − посмотрел на Женю, который всё это время молчал.

− Мне нечего говорить, − насупился он.

− Даже так? – я видел, что его распирало изнутри, ему надо было выговориться. – Мила, иди поиграй в своей комнате. Я сейчас поговорю с твоим братом и приду к тебе, и мы вместе порисуем.

Племяшка согласно кивнула головой, слезла с высокого стула и побежала в свою комнату. Теперь нам никто не мешал поговорить с племянником по-мужски и по-взрослому.

− Давай говори уже, не то тебя сейчас разорвёт от эмоций, − присел я рядом с ним.

− С появлением Даны Владимировны ты опять начнёшь всё по новой? Ночные гулянки, алкоголь и ты почти в бессознательном состоянии? И снова кошмары? – чуть ли выкрикивал он слова дрожащими губами. И его состояние я понимал.

Женя боялся. Боялся, что снова всё повторится. Ведь ему самому приходилось делать многое, в особенности ухаживать за Милой, вместо того, чтобы носиться со своими сверстниками во дворе за мячом либо же гулять с понравившейся девочкой. Да мало ли у мальчиков своих забот и дел. Вместо этого ему пришлось повзрослеть и стать для своей сестренки всем, пока я…

Обнял племянника, хоть тот и сопротивлялся. Я понимал, как ему сейчас тяжело. И страшно. Такой взрослый на деле, но такой маленький в душе…

9.

Глава 9. 

Дана

В понедельник на работу я шла словно на каторгу. Я не знала, что предпримет Марк после того, как он узнал обо мне. Особенно о том факте, что я работала в центре. И непосредственно с Милой. Его глаза, которые готовы были сжечь меня там же, не сулили мне ничего хорошего. Они теперь мне в кошмарах будут сниться. Наверное…

В центр я зашла с опаской, но никто меня не встречал, размахивая трудовой книжкой. Лишь охранник кивнул в знак приветствия и пропустил меня через турникет. Пока поднималась на второй этаж, всё оборачивалась. Казалось, что прямо сейчас Татьяна Анатольевна позовёт к себе, и мне придется распрощаться с этой работой. А она мне нравилась.

Я очень любила работать с детьми. Их в группе было мало, вели они себя тихо, не как в обычных садиках, где ты должна будешь вести больше двадцати детей. Ещё и с родителями работать, периодически. Как вспомню школьные будни, аж мурашки по коже. Тут же мы с родителями детей общаемся, но редко. Главное, нам надо помочь детям преодолеть их недуг, тот барьер, что не дает им разговориться. В моей группе все дети были такие. Они перестали разговаривать после несчастных случаев. И мне надо помочь им пересилить свой страх.

− Дана Владимировна! – окликнул меня кто-то, отчего я еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть, но со стула подскочила. – Занятие проведу чуть позже, директор к себе вызвала. Займи детей пока, хорошо? – предупредила меня психолог центра.

Кивнула, после чего Наталья Игоревна поспешно удалилась, а я выдохнула. Но день только начался…

Дети начали заходить в группу почти сразу после её ухода. Я же, задержав дыхание, ждала прихода Милы. Марк добьётся моего увольнения или же он заберёт из центра девочку? Эти вопросы не давали мне покоя всю ночь и утро. Других вариантов не было. Он точно не оставит меня в покое, тем более, чтобы я здесь работала, да ещё и с его племянницей.

Я сама виновата, что сейчас он так себя ведет со мной. Не нужно было рубить с плеча и пропадать вот так, не поговорив и не простившись, не попрощавшись. И теперь у меня остается лишь крошечная надежда, которая блекнет под моими страхами.

Все дети в группе пришли, кроме Милы. Всё-таки уйдут сами, значит. Это плохо. Ведь весь путь, что они прошли здесь, им придется начать сначала. Отчасти, по моей вине. Но не успела я про это подумать, как дверь со скрипом открылась. Не могла же Наталья Игоревна так быстро вернутся.

Развернулась и встретилась с двумя парами детских глаз. Милу привёл Женя. Девочка мне грустно улыбнулась. А вот мой бывший ученик хмуро пробормотал слова приветствия и отвернулся, встав ко мне спиной.

− Я помогу, − проговорила я, но тут же была остановлена Женей.

− Мы сами справимся, − отчеканил он. А голос-то уже как у взрослого…

Встала в сторонке у открытой двери в группу, чтобы подождать девочку. Движения Жени были резкими, но Мила молчала, украдкой смотря в мою сторону.

− Лучше бы вы не возвращались, − пробормотал Женя, и Мила тут же дёрнула его за руку и что-то отжестикулировала брату. – Он опять уйдёт в …

Подросток не договорил, Мила не дала. Маленькая девочка строго посмотрела на брата, на что он шумно выдохнул. И Женя ушёл, не попрощавшись. Я же протянула руку девочке. Мила немного с виноватой улыбкой на лице приняла её. Пока я раздавала детям мелкие задания, девочка не отходила от меня. После она устроилась за столом напротив меня и задала мне вопрос.

− Как мы познакомились с твоим дядей? – после некоторых неточностей всё-таки удалось узнать её вопрос.

Втянула в себя воздух, щёки вспыхнули. Придётся немного приукрасить историю нашего знакомства…

− А дядя Марк сам не рассказывал? – поинтересовалась я, дабы знать его версию нашего знакомства. Вдруг он уже говорил обо мне. Хотя, вряд ли…

Мила отрицательно покачала головой, затем активно замахала руками.

− Ты не знала обо мне? – Утвердительный кивок девочки. – Даже моего имени никто не упоминал? – Кивок. – И Женя молчал? – Снова кивок.

Что ж, этого и стоило ожидать.

− Мы познакомились с твоим дядей пять лет назад. Как многие знакомятся, на прогулке. Я дышала свежим воздухом на берегу, когда он подошел ко мне. Разговорились и понравились друг другу. Потом уже начали встречаться. И через некоторое время узнали, что была учителем твоего брата. Но когда Женя закончил четвертый класс, со мной случилась беда. И нам пришлось расстаться, из-за меня. Поэтому и твой брат, и дядя Марк на меня немножко обижены, и злятся, что я так внезапно вернулась. Тебе они ничего не рассказывали, потому что прошло столько лет, и это было уже неважным, − на что Мила задумчиво на меня глянула, не моргая. – А я поступила нехорошо. Уехала далеко, лечиться, ни с кем из них не попрощавшись.

Девочка вопросительно на меня взглянула. А любопытности и настырности ей не занимать…

«А ты мне нравишься», − прочитала я по жестам Милы и улыбнулась девочке.

Мы лепили из пластилина, когда они вернулись от специалистов. Она (лепка) отлично развивала мелкую моторику. Ведь ученые давно доказали, что речевой центр и центр, что отвечает за движения пальцем, находятся непосредственной близости. И дети, играя с мелкими предметами, не только пластилином, а разными видами бусинок, мозаикой или конструктором, также Лего, занимаясь лепкой, стимулируют тот самый отдел, что отвечает за речь. Кроме того, что лепка способствует развитию и улучшению речи, также считается хорошим антистрессом. А нам всем нужно успокоиться, особенно мне. Хоть день и тянулся к вечеру, руки всё равно до сих пор тряслись, и я вздрагивала каждый раз, когда к нам в группу заходил кто-то из сотрудников.

10.

Глава 10. 

Марк

Сегодня был выходной. О, как я их ненавидел. Хотелось выспаться, отдохнуть, или хотя бы просто поваляться в постели. Но, как назло, Мила вскочила чуть ли ни свет, ни заря. Её не разбудить, когда надо ехать в центр, а тут сама. Ещё и блинчики потребовала, вместо каши. Их я научился варить не хуже ресторанного. Пришлось попросить помощи у пожилой соседки. Иначе дети питались бы одними хлопьями с молоком. А сегодня ей блинчики подавай. Ладно хоть не фуагра просят…

Пришлось «подчиниться» маленькой принцессе. Достал всё необходимое из холодильника, даже передник на себя нацепил, чем вызвал смех у племянницы. Мила закрывала рот ладошкой и тихонько смеялась.

− Вот приведу домой девушку и женюсь на ней. Будете тогда знать, как рано с утра требовать с меня блинчики. Распоясались, смотри-ка. Управы на вас нет. Будете есть то, что она приготовит. Даже овсянку! – пригрозил я Миле половником, на что та только прыснула.

Следом на кухню пришёл Женя, сонный и взлохмаченный, но с телефоном в руке. Словно вся его жизнь была в этом гаджете, он не выпускал его из рук. То всё время что-то писал, то читал и улыбался. Девушка что ли появилась? Обычно, когда чувства распирают, мы становимся такими, да и с глуповатым выражением лица ходим. Поинтересоваться что ли ненавязчиво или спугну? Может, кое-какой совет ему подбросить надо? Хотя, если уж так необходимо будет моё мнение, то и сам, надеюсь, подойдет с вопросами. В своё время он всегда обращался ко мне за помощью. Только ко мне и обращался…

− Что за шум, а драки нету? – спросил племянник, протирая глаза.

Как бы я не любил своих племянников, да и детей в общем, но выходные ненавидел. Надо было рано вставать, готовить для них. Если в будни мы обходились доставкой еды, так как за целый день они питались в школе и центре, то ужин я заранее заказывал в ресторанах или в кафе. После работы не хотелось торчать возле плиты. Теперь я понимаю женщин, которые не любят готовить или не хотят, оправдываясь своей нелюбовью. Я бы тоже также поступил, и пусть правильные семьянины сколько угодно кричат, что в семейных отношениях главное честность. Нет, главное, когда все счастливы и довольны, а не выполняют из-под палки то, что они, якобы, должны.

Может, нанять кого-нибудь? А что, идея неплохая. Думаю, многие не будут против дополнительного заработка в выходные. Надо будет дать объявление или спросить у Виктора. У него же целый штат этих работников, может одного и позаимствует мне на выходные или посоветует кого, может, агентство.

− Горит! – услышал я крик Жени и немного растерялся, оглядываясь по сторонам и выискивая очаг возгорания. Лишь спустя пару секунд до меня дошло, что подгорает блинчик на сковороде.

Не сдержавшись, выругался.

− Так, Мила, закрой ушки. Это слово не для тебя, милая, − выбрасывая почти весь черный блинчик с одной стороны, проговорил я. – А то начнешь ещё ругаться, как сапожник, и мне придётся за тебя краснеть в центре.

Может, научить её пару плохих слов? Слышал, что дети намного быстрее начинают разговаривать, когда чуть ли не первыми словами в их обиходе становятся вот такие вот словечки. Правда, всё это на уровне слухов. Никто же из ученых не дал этому подтверждение. Но испробовать всё-таки стоит. А что, попытка не пытка. В нашем случае все средства хороши. Не получится, ну и черт с ним. Если Мила не заговорит, то и эти слова ей не запомнятся. Ничего страшного и не случится.

Достав другую сковородку-блинницу, ждал, пока она нагреется, чтобы начать процесс приготовления завтрака заново. Нервно постукивал пальцами по столешнице. Мне ещё убираться на кухне потом, горы посуды перемыть. За спиной слышу стук и разворачиваюсь. Дома Милу приучили дозваться до нас таким способом. Если мы на неё не смотрели или по какой-то причине она находилась вне зоны нашей видимости, она стучала, пока мы к ней не подходили.

Смотрю на неё вопросительно. Долго не могу расшифровать её движения, но Мила настойчиво пытается до меня донести что-то, упорно продолжая рисовать в воздухе знаки.

− Да что ты не понимаешь то? Она спрашивает у тебя про Дану Владимировну, − не выдерживает Женя, видя мои мучения. – Её интересует как вы с ней познакомились. Как и меня. Хотя, уже и неважно.

Я от такого вопроса опешил даже. Зачем Миле знать про неё? Она когда-нибудь исчезнет из нашей жизни? Вообще не хочу слышать про неё, вот совсем, даже намёка. Неужели так трудно не напоминать мне о ней. Я кое-как согласился на то, чтобы она работала с Милой. Татьяна Анатольевна уговорила, донеся до меня все плюсы и минусы. Разговор получился долгим и спорным. Но плюсов почему-то оказалось больше, и я согласился, скрепя зубами. Ради Милы. Как только она заговорит, мы уйдем из этого центра в либо государственный садик, либо в частный. Но в этом центре ноги нашей больше не будет. Глаза б мои её не видели!.. Но все разговоры так и крутятся возле неё. Даже Виктор пару раз пытался заговорить со мной о ней, но увидев мой взгляд, забросил это дело. А детям всё неймется.

− Слушайте, а как вы смотрите на то, чтобы сходить в парк аттракционов? – решил я сменить тему, заворачивая очередной блинчик.

У Милы загорелись глаза, и она захлопала в ладоши. Женя лишь молча кивнул, снова что-то набирая в телефоне. Вечером точно придется поговорить с ним, выяснить, что у него происходит в жизни. Может, с девушкой своей познакомит. В том, что она у него есть, я уже не сомневался. Лишь бы у него не вышло так, как у нас с Даной.

11.

Глава 11. 

Дана

Я снова взглянула на часы. Время, когда родители забирали детей домой, давно прошло. Да и моё рабочее время тоже закончилось. Только вот за Милой так и никто не пришёл. Ни Женя, в последние дни только он и приводил её, и забирал, ни Марк, которого я не видела ни разу с того злополучного дня встречи.

Опять мой взгляд на стрелки часов. Они уже приближались к восьми часам вечера, а за Милой так и никто не приходил. Я присела перед девочкой и сжала её ладошки. В её глазах плескалась грусть и страх. Девочка тоже не понимала, почему всех остальных детей забрали, а она всё ещё здесь. Видимо, такое случилось впервые, иначе эта ситуация была бы для неё привычной. Мила же боится, но пока держится. Старается показать, что всё хорошо. Она сидела притихшая за столом и делала вид, что собирает пазлы. Такая маленькая, но в то же время такая взрослая. Ей ведь только чуть больше четырёх лет…

− Ты помнишь дорогу домой? – хотя я её адрес уже посмотрела в личном деле. Так, на всякий случай. И этот случай сегодня как раз и настал.

Мила кивнула и грустно улыбнулась.

− Пригласишь меня к себе в гости? А по дороге мы позвоним твоему брату или дяде Марку, – девочка закивала головой и вскочила на ноги, потащив меня за руку в прихожую, к шкафчикам.

Мила так обрадовалась то ли моему предложению проводить её до дома, то ли тому, что наконец-то уйдет из центра, одевалась со скоростью ветра. Я же переоделась неспешно. Может, всё-таки кто-то из них вспомнит про Милу и прибежит впопыхах? В коридорах везде уже было темно, в центре оставался лишь охранник. И мы. Попрощавшись с дядей Витей, с Милой вышли на улицу. Летний теплый ветер подул нам в лицо. Путь наш лежал в сторону остановки, машины у меня не было, а жили они на другом конце города. Придется добираться автобусом.

Девочка с интересом озиралась по сторонам. Видимо, она ещё ни разу не ездила в общественном транспорте. Я же вытащила телефон и набрала номер Жени. Марку отчего-то звонить не хотелось. Но брат Милы был недоступен. Хочется мне или нет, придется звонить дяде, который услышав мой голос в трубке, думаю, сразу отключится. Но моим страхам не суждено было сбыться. Его телефон точно также был недоступен, как и у Жени.

Что же у них случилось? Я начинала нервничать. И Мила, скорее всего, это чувствовала. Девочка коснулась моей руки и взглянула на меня вопросительно.

− Не могу дозвониться, извини. Видимо, у меня на телефоне деньги закончились, − улыбнулась я ей.

Ну не говорить же девочке, что оба человека, которых она любит, недоступны. Зачем пугать зазря. Может, один из них дома сидит перед телевизором, а другой… Мне самой хотелось в это верить, но в голову лезли всякие мысли, что с ними могло случиться что-то такое… Но я гоняла их как могла, стараясь не показывать Миле свой страх. Улыбалась и временами показывала на здания города или места, где мне нравилось бывать. Но дорога когда-нибудь заканчивается, и нам тоже пришлось выйти на нужной нам остановке.

Мила была в восторге от поездки. Она активно рисовала в воздухе фигуры, из чего я поняла, что она хочет повторить такую поездку ещё раз.

− Не обещаю, но постараюсь. Если, конечно же, твой дядя разрешит. Хорошо? – девочка кивает и тянет меня в сторону их дома.

Мои ноги еле передвигаются, они не хотят идти туда. Сердце навязчиво подбадривает, но мозг думает иначе. Мне будут там не рады. Только вот не бросать же девочку одну на улице. Как бы мне не хотелось встретиться с Марком, Милу я обязана довести до дома. Был, конечно, другой вариант, но мне за него Марк не только начнет ненавидеть ещё сильнее, а просто прибьёт.

Если детей никто не забирал или же нас родители не предупреждали о задержке, мы должны были оповестить об инциденте начальству, а там уже в соответствующие инстанции. И клубок проверок распутывался бы до бесконечности. У многих вылезали на поверхность такое, что бывало детей забирали… А к другим постоянно приходили домой с неожиданными проверками.  

Думаю, такому «подарку» от меня Марк будет ой как не рад. Да и я сама не хочу доставлять ему проблем. В своё время итак сделала ему больно. Поэтому и поднимаюсь вместе с Милой на лифте на нужный этаж. Но сколько бы я не нажимала на звонок, дверь нам никто не открывает. После долгих уговоров Милы, стучимся к соседям. Пожилая женщина передает мне в руки запасной ключ от квартиры Марка, после того, как я объясняю ей всю ситуацию.

Руки у меня дрожат так сильно, что я попадаю в замочную скважину только с третьей попытки. Как только дверь открывается, Мила в обуви же бежит по всем комнатам и выходит ко мне обратно с разочарованным взглядом. Я же всё ещё стою в прихожей на коврике, не рискуя пройти внутрь. Снова набираю и Женю, и Марка, но оба они до сих пор недоступны. А стрелки часов стремительно приближались к девяти часам вечера. Кто же будет укладывать Милу? Да и покормить её надо бы.

− Будь что будет, − разуваюсь я и прохожу на кухню.

Мила хоть и печальна, но довольно улыбается, когда я начинаю готовить для неё ужин и приобщаю к этому делу её. Пока всё приготовилось, пока Мила поужинала и пока она уснула, время приблизилось к одиннадцати вечера. Усаживаюсь на диван в гостиной и снова набираю номера, которые запомнила наизусть. Но в ответ снова слышу дежурную фразу, что абонент недоступен. Я даже боюсь думать о том, что могло с ними случиться. Ладно Марк, он взрослый и может быть где угодно. Да хоть у своей пассии. Правда, эта мысль болью отдается в моём сердце. А Женя? Ему же завтра в школу, а его до сих пор нет дома. Где его то носит в такой поздний час? Марк совсем не следит за детьми? Только на первый взгляд он показался мне ответственным? Если к утру никто не появится, придется доложить Татьяне Анатольевне…