Эхо нашей любви

Глава 1.

Заявление об увольнении

Я, Климова Варвара Николаевна, прошу уволить меня по собственному желанию...

Перечитав электронный документ, Варя нажала заветное «отправить», и заявление тут же оказалось на столе ее работодателя. Очередной камень упал с души, принеся с собой толику облегчения. Неисчислимое количество раз она мечтала это сделать, но каждый из них ее что-то останавливало: деньги, карьера, мнение других... Теперь она смогла вздохнуть полной грудью – больше никаких препятствий на ее пути.

Два дня назад старые сваи, на которых держалась ее серая, скучная жизнь, рухнули окончательно. Скандал с начальством разрушил хрупкую карьерную лестницу, а измена жениха – столь же хрупкую личную жизнь. И когда все это в одночасье исчезло, она позволила себе взглянуть на жизнь без розовых очков и сказочных ожиданий: дрянная работа, где ее не ценили, потратила пять лет жизни, еще два года украл самовлюбленный эгоист, живший на ее зарплату. Порой мы не даем себе права быть взаправду счастливыми, живя в страшном мире слова «надо»: надо работать, надо создать семью, надо перетерпеть, надо подождать... Упускаем свое драгоценное время. Варя не заметила, как из восемнадцатилетней девчонки превратилась во взрослую женщину, скованную лишь обязанностями – ту, которой так отчаянно не хотела стать. Поэтому, когда мир слова «надо» ударил слишком сильно – она без сожаления вырвалась наружу, впервые за несколько лет сделав глоток свежего воздуха. Она бросила жениха и свое обещание стать его женой, уволилась с работы, покинула съемную квартиру и была готова пойти, куда глаза глядят, если бы не извещение нотариуса о неожиданном наследстве.

Образ прабабушки Марфы, которая умерла больше семи лет назад, нечетким силуэтом отложился в памяти Вари. Она видела ее всего несколько раз за жизнь, и те в далеком детстве. Поэтому терялась в догадках, зачем бабушка оставила ей свой дом в маленькой, глухой деревеньке Малиновка.

Дорогу до нее с трудом проложил даже навигатор в телефоне. Три часа на электричке, пару на автобусе, и снова на электричке, а после и вовсе пешком. Не раздумывая, она купила все необходимые билеты и отправилась в путь. Может ли быть хуже, чем уже есть? Разве смена обстановки и отсутствие связи более пагубно повлияют на ее жизнь, чем все то, что происходило до сих пор?

Последняя электричка почти достигла старенького, полуразрушенного перрона. Конец июля выдался особенно жарким, форточки не справлялись, запуская в пустой вагон горячий, сухой ветер. Обмахивая себя рукой, Варя смотрела в окно, словно завороженная. Мимо пролетали обширные поля, засеянные золотой пшеницей. Она не помнила этих мест, но почему-то на душе сразу стало спокойнее, несмотря на то, что ее телефон всю дорогу, пока была связь, разрывался от звонков. Влад, теперь уже бывший, словно в биполярном расстройстве то жалобно просил прощения и молил, чтобы она вернулась, то обзывался последними словами, обвиняя ее во всем, что случилось. Варя не отвечала.

Вагоны остановились один за другим, и ей пришлось самостоятельно спускать тяжелый чемодан с вещами на запыленную асфальтированную площадку. Никаких такси или попуток не было и в помине. Связь едва держалась, поэтому Варя сделала скриншот навигатора и отправилась в путь по заросшей, проселочной дороге.

– Черт, жарит как в Ташкенте... – пробормотала она, стирая пот с лица, – Да где же эта Малиновка?..

Переоценив свои силы, Варя несколько раз останавливалась на обочине, успела допить воду в единственной бутылке, купленной на вокзале, и начала сомневаться в правильности дороги. Она то сужалась, то расширялась, пока не вывела ее на холм, с которого открылся вид на маленькую деревушку в три десятка домов. Один взгляд на нее заставил Варю вспомнить детские годы. Кажется, бабушкин дом был на второй улице, а вон там, в перелеске, когда-то висела самодельная качеля.

Собрав на себя все внимание местных жителей, Варя добралась до старенького, но все еще добротного дома № 17. Зеленые ворота, покосившийся палисадник и резные наличники с облупившейся краской навеяли воспоминания - они накатывали, словно морские волны на берег. Но подъехали первые проблемы... Двери оказались закрыты, однако она все никак не могла найти замочную скважину или подходящий ключ на большой связке, отданной ей нотариусом.

– Да что за... Как их открыть?!.. – бурчала Варя, нервно притоптывая ногой.

– Помочь? – послышался голос за спиной.

К ней подошла старая женщина в домашнем халате и косынке, посмеиваясь над ее потугами.

– Было бы очень кстати, я не могу сообразить, как они... – незнакомка в два счета отодвинула палку через отверстие в воротах, и дверь сама распахнулась, – ... открываются.

– Делов-то! – женщина окинула ее взглядом, – А ты кто у нас будешь-то? Наташка?

Натальей звали ее мать.

– Нет, я... Варя.

– Да ну?! Варька? – она взмахнула руками, – Сколько лет прошло, вымахала как... Я ведь тебя вот такую малявку еще видела. Ты меня еще Тетаней звала, не помнишь? Не могла выговорить "тетя Таня".

Разумеется, Варя этого не помнила, как и саму тетю Таню, но история показалась ей очень забавной. Она посмеялась вместе с соседкой.

– Да уж...

– А ты какими судьбами у нас здесь? Поди продавать бабкин дом надумали? – не отставала соседка.

– Нет, он мне в наследство достался, я... Хочу здесь пожить какое-то время.

– Правильно, нельзя оставлять родные гнезда... Ну, давай, залетай, наводи порядки! Приходи ко мне вечерком, чаю попьем. Вон тот дом, с синими воротами.

– Спасибо, обязательно зайду.

Варя не сомневалась, что к вечеру вся Малиновка будет знать каждое слово, что она сказала тете Тане. Таков принцип маленькой деревеньки - новости здесь нечасто бывают, а столичные правнучки пожить вообще не приезжают. Но это ее мало волновало.

Закатив чемодан во двор и кое-как закрыв ворота обратно на палку, Варя зашла на крылечко, устланное вязаным половиком. Замок на двери открылся с первой попытки, и она попала в сенки, а через них - сразу в кухню. Маленькую, со старым гарнитуром и круглым столом, но невозможно родную. Варя не могла объяснить свои ощущения. Она не так часто бывала в доме бабы Марфы, так отчего же такая ностальгия?