Экзамен на отцовство. Семья для Лютика

Пролог

Пролог

– Я ухожу от Гены и подаю на развод. Больше так продолжаться не может, – набравшись храбрости, заявляю свекрови по телефону.

– Погоди, как это уходишь? Что за ерунда, Мальвина? Генка мне звонил. Но я думала шутит. В своей привычной манере, – резко обрывает меня свекровь. – Ну, подумаешь, играет мальчик в компьютере. Зато не гуляет…

«Хорошо играет и кушает. Как ребенок в детском саду. Еще не хватало, чтобы гулял», – прикусываю губу. Только бы не расплакаться. Свекровь все равно не поймет. В ее мире все должно быть идеально.

– Он даже ничего не сказал, что я ушла, – вздыхаю горько.

– Вот и хорошо, – радуется мать моего мужа. – Вернешься домой. Обедик приготовишь. Покормишь мальчика. Геночка и простит.

– Нет, Татьяна Федоровна, – заявляю порывисто. – У меня свой мальчик. И Гене я точно не мама. Я ушла. Уезжаю к тете в Саратов. Там же подам на развод.

– Ты с ума сошла, – завывает свекровь. – Нашла повод разводиться! Мы с отцом вас и так обеспечиваем. На годы вперед хватит. Да еще и внукам останется! Прекрати немедленно, Мальвина. Возвращайся домой, я сказала, – заявляет непререкаемым тоном.

– А если не вернусь? – интересуюсь устало.

– Тогда я сейчас звоню отцу. Миша тебя быстро за шкварник домой притащит. Сейчас план-перехват объявят и с поезда тебя снимут, дуру бестолковую. Быстро домой!

– До свидания, Татьяна Федоровна, – прощаюсь поспешно. Блокирую ее и свекра. Иначе нахамлю обоим.

Смотрю на елки за окном, на широкий проспект, по которому, словно муравьи, ползут машины. А снег валит, будто кто-то там наверху перину трусит. Прячу телефон в карман медицинского халата и подмигиваю сыну, играющему в старом потертом кресле.

– Мишутка, сейчас мама к тетенькам сходит в палаты, а ты пока тут поиграй, – целую малыша в щеку. – А потом на поезде поедем к бабушке Вере и будем у нее Новый год встречать. Идет?

– Да, – печально кивает сын. – Только как же нас Дед Мороз найдет, мамочка? – отвлекается он от игры.

– Он к бабушке Вере приедет. Ты же себя целый год хорошо вел, – придумываю на ходу.

– Конечно, мамочка! – радостно восклицает Мишутка. Верит в чудеса. А мне нужно еще придумать, как ему новый подарок купить. Тот, что я приготовила, остался в нашей с Геной квартире. Но мне от него ничего не нужно. Взяла самое необходимое и ушла.

Сыночек пыхтит как паровоз. Крутит в руках бетономешалку. Водит ей по спинке кресла.

– Оль, присмотришь? – прошу подругу, сидящую на диванчике в сестринской.

– Да, конечно, – машет рукой она. – Не беспокойся. Только до десяти вернись. У меня выписка…

– Кто? – спрашиваю уже в дверях.

– Да фифа эта из ВИП-палаты, – морщится Олька. – Прикинь, от ребенка отказалась. Даже нотариуса вызвала.

– Вот же дрянь. Мальчишечка такой хорошенький. А отец?

– Еще не знает. Бедный мужик… Хотя у бедных мужиков бабы в люксе не лежат, – добавляет она задумчиво.

Но я уже не слушаю. Иду по палатам, старательно обходя люкс. Неприятная там особа лежит. Выгнала меня взашей, а ребенку велела смесь давать. Хотя свое молоко было. Вот же гадина.

Бегу по отделению. Снова выглядываю в окно и в ужасе отступаю назад. Прямо под окнами роддома останавливается минивэн. Из него выходят парни в брониках и шлемах, с любопытством оглядывают здание.

По мою душу. Свекор расстарался. Даже часа не прошло.

Со всех ног несусь к главному врачу. Она у нас тетка хорошая.

– Ирина Семеновна, – не выдерживаю я. Реву белугой от отчаяния. – Что делать? Я от Гены ушла. А меня тут засекли.

– А, это по твою душу? – усмехается горько главный врач. – Сюда они, положим, не ворвутся. Сиди в отделении, Мальвина. И перестать плакать. А то рожениц нам тут всех распугаешь.

– Как сидеть? – утираю я глаза. – У меня поезд через два часа.

– Ну как? Все равно выйти нельзя, – вздыхает она. – А тут, не выходя, год жить можно. Питание есть, работа, поспать – всегда койка найдется. Даже с Мишей можешь во двор выйти погулять, – улыбается она. – А им, – кивает на окно, – когда-нибудь надоест тут ошиваться. Или начальство вызовет. Поэтому выдыхай. Занимайся делом. Самое лучшее лекарство от всех невзгод…

– Какое? – не понимаю я.

– Работать, милая. Работа лечит.

И я снова иду по палатам. Терпеливо объясняю новеньким роженицам основные правила грудного вскармливания. Помогаю наладить процесс.

То и дело выглядываю в окно. Из палат, из процедурки, из коридора и даже из туалета. Но собровцы стоят на месте и никуда не думают уезжать.

Вот это я попала! Не надо было все выкладывать свекрови. Потом бы из поезда набрала. Все моя порядочность дурацкая.

Возвращаюсь в сестринскую.

– Миша, ты сырничек будешь? – достаю из холодильника судок.

– Нет, пока не хочу, – капризно тянет сын.