Елка

Елка

- Деда, дед-а-а-а, - канючил тихонько Колька.

- Ну, чего тебе? - сурово ответил дед.

- А расскажи сказку?

- А не велик ли ты уже для сказок-то, - ответил дед, открывая заслонку печки и шевеля огненные угли кочергой, так, что всполохи искр вылетали наружу и освещали комнату магическим красноватым светом.

- Ну, д-ю-ю-ю, - знал маленький Колька слабое место. Назовешь огромного деда, дюдей, он и смягчится, улыбнется себе в усы, да пойдет на поводу у любимого внука.

- Да-а-а-а, великоват ты уже для сказок-то...- так и вышло, размяк Федор Андреевич, - поэтому, расскажу тебе быль, - достал папироску, проворно помял ее в руках, это чтобы лежалый табак распределился внутри бумажной трубочки, да вставил в мундштук.

- Только ты поближе садись, чтобы все слышно тебе было, да чтоб бабу Катю не разбудить, - продолжил дедуля.

Колька быстро выпростался из-под тяжелого лоскутного одеяла, сунул ножки в валенки. Приволок, пыхтя и корчась из кухни маленький стульчик. Очень старался не шуметь, чтобы не разбудить бабку. Она же если проснется, то не поздоровиться никому. Дед, кажется, ее слегка побаивался, несмотря на свой могучий рост. Баба Катя ему едва до груди доходила в высоте - то. А, вот, видите, как бывает, хоть и маленькая, а двухметровый мужик ее остерегается.

- Ну! Пришел ли?- спросил дед.

- Да, - Колька тяжко дышал, но покорно уселся на стульчик, сложил ручки на коленках, готовый слушать какую-то неведомую "быль".

- О-о-о, голожопая братия, - усмехнулся Федор Андреевич, накинул на мальца свой овчинный тулуп, так, что мальчика скрыло с головы до ног. Установил пОлами на пол, словно вигвам, только голова торчит, остальное в домике.

- Сейчас докурю только...,- дед тихонько дымил в открытую печку. Клубы дыма подхватывал невидимый горячий ветер и затягивал внутрь горящего зева, - слушай...

- Когда-то, давным-давно, когда мой дед был еще совсем маленький, приключилась с ним вот такая история, - начал неторопливо Федор Андреевич.

Ивану, то, предку нашему, около десяти лет в то время было. Была такая же крепкая зима, как и сейчас. Снега навалило видимо-невидимо, так, что и заборов не видно было, вот сколько снега. Морозы стояли трескучие, ночи ясные, в общем - то, к новому году дело шло. Сестер да братьев у Ивана было целых пять. Три сестренки, да два братишки. Ванька самый старший среди них был, он же за ними всеми присматривал, кормил, поил, пеленал, развлекал, пока отец на работе был, а мать с самым маленьким занималась. Нелегкое это занятие, детей-то растить, скажу я тебе... Да только ничего не поделаешь, так принято было. Тот, кто старше - отвечает за тех, кто помладше. Раньше-то детей много рожали, не то, что нынче... Пришлось как-то Ивану самому обучаться всем премудростям, что женскими теперь считаются. С другой стороны, вроде и на баловство какое времени нет, когда столько работы.

- Ты вот, давеча, почто на чердак-то полез? Это хорошо, что не свалился, да шею себе не свернул! - отвлекся дед, даже осерчал немного, - а Ивану нашему по чердакам некогда было лазать, у него глаз да глаз за малыми.

Ну, значит, так, чего там я... А-а-а... Дело к новому году шло. Морозы стояли трескучие, лишний раз на улицу носа не покажешь. Говорят, в такую погоду, хозяин и собаку на улицу не выпустит... Да тут вот несчастье приключилось. Отец занемог. Второй день на работы не идет. Лежит, кашляет, словно филин, сам сырой весь. Выходит, что Ванька покамест за старшего в доме, из мужиков-то. И приготовить, и печь истопить, и дров наколоть, и с малыми посидеть, да дорожку к колодцу расчистить, да корову напоить... Много дел - то в избе, сам видишь. Приметил он, что дрова под конец идут. Обычно отец приносил. А тут вот незадача - заболел. Отец - то у Ивана углежогом был, заготавливал уголь для фабрик. Раньше же на угле все было, это сейчас электричество... Вот и Иван ходил иногда с отцом, перенимал науку, да с дровишками помогал.

- Аленка, беги до соседки, скажи, что отцу плохо, - наказала мать младшей сестре, видя, что старший занят.

Девчонка хоть и маленькая еще, но шустрая, помогает по хозяйству. И бегает быстро. Вот и к тетке Нюре она скорехонько побежала, благо через забор живет. Спустя какое-то время липового цвету принесла, зверобою, еще каких-то травок душистых, а следом за Аленкой и сама тетка Нюра пришла.

- Ну что, как вы тут? - из холодных сеней клубы морозного воздуха заползли в дом да спрятались по углам. Тетя Нюра была женщина дородная, за девчонкой не поспевала, но такой доброты человек, вот какого она сама была размера, столько и доброты внутри у нее жило. Эта-то нутрянка и заставляла ее людям помогать по возможности.

- Да, ничего, справляемся потихоньку, - ответил Иван.

- Давай-ка, Ваня, чугунок мне, горячей воды надо, - сказала тетка, да принялась хлопотать вокруг хозяина. Антонина (жена) подошла наперевес с малышом.

- Поди отсюда Тоня, дитя заразишь еще, чего доброго. Горячка у него... Сама я тут разберусь, - соседка-травница, поговаривали по деревне, не только травами могла лечить, ну я-то думаю, что это все бабкины сказки.

Антонина послушно развернулась и скрылась в бабьем углу, туда же нырнула сестренка. Свои у них там дела за шторкой. Ивану, отцу, да другим мужчинам негоже туда шастать.

Так и сяк думал Иван, что делать, как быть. Да решил с утра идти в лес, отец за одну ночь не выздоровеет, а дрова уже завтра нужны, иначе пропасть недолго в такие морозы. Лютует Зюзя, не жалеет сил, деревянная изба без печного тепла за пару часов выстудится. Мать предупредил с вечера. А как ясная зорька поднялась, собрался, взял салазки, веревку, топор, да надел снегоступы, чтобы не проваливаться, и двинулся в лес.

Тишь да гладь кругом белоснежная, сияет вокруг все на солнышке, ни птичка не чирикнет, ни зверя не слыхать. Только хруст от Ванькиных шагов по всему лесу раздается. Далеко забрел он, последнее время углежоги все дальше в лес уходили, но раз делянка дана, значит надо работать. Однако не было следов на снегу ни людских, ни от полозьев. Да и стук топора обычно далеко разлетается по лесу, а тут тишина. Только ели стоят, уперев руки-ветки в землю, с накинутыми на плечи шалями их сугробов.