Эльфик: Орочьи земли

Путник

часть 1 главы

Давным-давно в Древнем море не было такого Неистового шторма, во время которого из Тёмных глубин приплывал чудовищный сом Крикас, поедавший огромной пастью, словно клыкастый водоворот, утопавших путников и мореплавателей вместе с разрушенным ветром и волнами парусным кораблём, среди которых в ту ночь был маленький эльф по имени Илас, плывший на эльфийском паруснике Плавучий Месяц в обход Скверных Земель, в Эльфийские Земли Тихой Равнины, куда не осмеливались соваться даже орки и гоблины, чудовища, обитавшие в Прибрежных Землях и в скалистых Скверных Горах, где когда-то жили люди, истреблённые и изгнанные с побережья.

Разразившийся в ту ночь шторм был настолько сильным, что морские волны поднимались, качались, будто руки великана, выраставшие из воды и ударявшие по паруснику, который шёл сквозь бурю и разрушался, тонул под натиском стихии. Приплывший с глубины Крикас поедал утопавших эльфов, проглатывая их вместе с водой и древесиной от разрушившегося корабля.

Оказавшись в море, Илас ухватился руками за брёвнышко, отколовшееся от разрушенного парусника. Он вцепился руками в дерево, которое стало для него спасительным плотом.

Бушевавшее море и буйные ветра уносили юного эльфа в сторону скалистого берега, отдаляя от чудовищного чёрно-серого морского сома, который раз за разом выныривал из воды, плавая среди обломков парусника и проглатывая мореплавателей.

Илас со всей силы держался руками за брёвнышко, надеясь спастись и пережить тот сильнейший шторм. Чем дальше сильные ветра и штормовые волны уносили эльфика от места крушения корабля, тем меньше сил у него оставалось, чтобы держаться за плот.

Коротенькие руки его слабли, а тело из-за холодной воды и переживаний сильно дрожало. Он уже до косточек промёрз, наполовину долгое время находясь в воде. Он оказался в воде в одной тонкой рубашке и в штанишках, в которых лёг спать накануне шторма, в матроскую койку, в уютном трюме парусника, где было много путников.

Холодный штормовой ветер качал волны, унося брёвнышко с эльфом к берегу. Илас от нахлынувшего бессилия терял сознание, чуть не соскользнув с плота в морскую пучину. Веки его тяжелели от усиливавшейся усталости, из глаз накатывались слёзы, смывавшиеся морской водой, волнами, ударявшими в голову, в торс.

Если бы шторм не поутих с появлением первых лучей рассвета, то Илас бы соскользнул с брёвнышка в море и утонул, но буря утихомирилась. На рассвете буйные волны становились меньше и меньше, разгладившись на водной глади. Штормовые ветра улетели вдаль моря, скрывшись за горизонтом, озарившемся первыми солнечными лучами восхода.

У побережья задул лёгкий тёплый ветер. У берега около скал и над водой залетали птицы. Звёздный небосвод сменился ранним ясным небом.

Тихими волнами брёвнышко с юным эльфом выбросило на песчаный берег, усеянный самоцветными ракушками, сверкавшие как драгоценные камни. Илас чудом спасся, выбившись из сил и уснув от усталости на берегу возле высочайших скал.

часть 2 главы

Иласу снился сон о Тихой Равнине, о юных друзьях и мудрых родителях, с которыми он веселился под солнечным небом и играл в прятки в Безмятежном лесу, где росли Древа Жизни - так эльфы, жившие в смешанном лесу, называли древние деревья, возраст которых по поверьям эльфийских друидов превышал тысячелетия.

Добрый сон эльфику даже показался явью, но это было всего лишь сновидение об изобиловавшем жизнью родном крае, куда Илас не доплыл на паруснике, утонувшем во время шторма.

Внезапно сон прервался темнотой, словно в небе над Безмятежным лесом закружил гигантский ворон, затмивший чёрными крыльями солнечный свет. Илас через сон почувствовал, как будто кто-то постукивает его по голове, пытаясь выдрать волосы, проковырять кожу и череп, как зелёный дятел стучит клювом по древесному стволу.

Со стуком одновременно появилась усилившаяся боль, от которой Илас быстро проснулся и, лёжа на берегу, пятками и пальчиками ног почувствовал тихие волны, лёгким ветром накатывавшиеся на ракушечный пляж, где кроме него и птиц никого не было.

Юный эльф открыл глаза, увидев перед носом крылья берегового крупного ворона, спутника кровавого поля, усеянного мертвецами после брани. Ворон чуть поранил, сидя на его черноволосой голове, с каждым разом сильнее клевал чёрным клювом. Эльф отмахнулся левой рукой и, опираясь на правую руку, привстал, перекатился на спину, отогнал ворона, коснулся пальчиками головы, того места, где пощипало и капнуло кровью. Но ранка была совсем маленькой, ворон ещё не успел сильно расклевать ему голову.

— Прочь улетай, чёрный ворон! — Илас вскричал вздрогнувшим голосом, рукой в песке нащупав палку, которая оказалась вовсе и не палкой, а костяшкой. — Я ещё не мертвец, чтобы клевать мою плоть! — буркнул он, встав на ноги и распрямившись во весь маленький рост.

— Он не мертвец! К-кар! К-кар! Он не мертвец! — каркнул крупный ворон и, взмахнув крыльями, улетел к скалам, взмыл высоко-высоко к обрыву, улетел за вершину. — К-кар! К-кар!

— Ну вот... — подосадовал эльфик, коротенькими ножками пошагав по песчаному берегу к скале, к ручейкам, оставляя маленькие следы. — Ещё и говорящий ворон на пути повстречался... Эх... Наверное... Этого берегового ворона научил говорить орк...

— К-кар! К-кар! К-кар! — прокаркала пролетевшая стайка других чёрных воронов.

Эльф остановился, посмотрел вслед улетевших воронов. Илас взглянул на руку, на палку, которую он держал:

— Не нужна мне кость от мертвеца... — проронил он, с размаху бросив костяшку к острым камням, выпячивавшие из берега около воды. — Эх... Мне показалось, что это была палка... А это кость... — посетовал он, оглянул скалу и увидел ручейки, вытекавшие из расщеплены по крошечным руслам в песке, огибая ракушки, к воде. — Ручейки, ручейки! Пресная водица! И ракушечек драгоценных немножко из песка возьму, вдруг пригодятся... — чуть-чуть порадовался он, насобирав в кармашки разноцветных ракушек и поспешив попить и умыться, промыть волосы на голове после морской воды и песка.

Пещеры Прибрежной скалы

часть 1 главы

Вернувшись в пещеру, нетопырь подлетел к купольному своду, усеянному остроконечными камнями, которые подобно сосулькам свисали над неровным полом, пронизанным узкими трещинами, словно потрескавшийся лёд. В трещинах в полу валялись орочьи, людские и даже гномьи кости, оставшиеся после людоедской трапезы Когтопыря.

Махая широкими кожистыми крыльями, нетопырь завис над каменным узким двухметровым возвышением, куда сбросил пойманного эльфа. Илас упал на ноги, завалившись набок. Он сразу же оглянулся в темноватой пещере, слегка освещённой дневным светом, который проникал через узковатую штольню, световым пятном сверху вниз ложась на то место, где оказался эльф.

Когтопырь взмахнул крыльями и, подлетев к крупному сталактиту, вцепился лапами, повис кверху ногами, сложил крылья. Горный нетопырь оглянул логово, уставившись на эльфа, который метался из стороны в сторону, но так и не смог слезть с усечённого возвышения, возле которого, внизу Когтопырём были наставлены острые как шипы кости.

— Даже не надейся, что сумеешь выйти живым из моего логова, — сказал нетопырь, сидя на своде кверху ногами. — Из пещеры никто ещё не убегал, — поведал он.

Эльф шустро прополз на четвереньках возле обрывистого краешка каменного возвышения, посмотрев вниз и оглянув пещеру, где снизу, примерно в тридцати шажках заметил узкий карстовый колодец трещиноватой формы, углублявшийся под пещеру.

«Ох... И занесло меня в лапы чудовища... Ох... занесло в логово горного нетопыря...» — вздыхал Илас, не находя себе места.

— Я тебя, эльфик, попозже съем, когда недавно съеденный орк получше поуляжется в моём животе, — сказал Когтопырь рыгнув. — Тебя как зовут? — спросил он.

Оставив безудержные попытки хоть как-то слезть с возвышения, эльф остановился и сел посередине неровной узкой площадки:

— Я Илас, — грустно ответил он, взглянув вверх на нетопыря, который свисал со свода прямо над каменным холмиком, где сидел эльф. — Если бы я знал, что твоё логово находится в этой страшной скале, то никогда бы не потревожил тебя...

— Илас, ты, наоборот, обрадовал меня своим появлением, ха-хах... — чудовищно хихикнул нетопырь. — Ко мне в лапы давно уже не попадались эльфы...

— Отпусти меня, — жалостливо попросил эльф.

— Я сейчас тебя съем, как только орка переварю в своём брюхе... — рыкнул Когтопырь.

«Что же делать... Как же мне спастись? — думал эльф, оглядывая полутёмную пещеру. — Мои отец и матушка всегда мне говорили, что я смышлёный малыш... Что я шустрый и ловкий эльфик, который умеет прятаться не хуже, чем лесные зверьки из Безмятежного леса. Быть может, как-то перехитрить нетопыря? Протянуть время... И сбежать при первой же возможности, которая ведь непременно появится, когда бдительность нетопыря притупится... Да... я должен убежать из этой пещеры... Успеть спастись от чудовища до наступления темноты, когда пещерой завладеет кромешная тьма... Но куда мне бежать? Направляться к выходу из пещеры, через штольню вновь лезть на скалу? Нет... Я так не спасусь... Нетопырь меня настигнет на скале, опять поймает или сбросит с высоты на валуны... Хм... Надо обдумать свой побег, а сейчас попробую разговориться с нетопырём, чтобы хоть немножечко ещё потянуть время».

— Не спеши съедать меня, а то поперхнёшься от обжорства... Когтопырь, ты ведь обмолвился, что недавно орком вкусил... Я тебе могу пригодиться, — Илас начал заговаривать клыки чудовищу, внимательно рассматривая пещеру, но украдкой, чтобы нетопырь ничего не заподозрил.

Когтопырь пофыркивал, вися кверху лапами:

— И в чём же ты мне можешь пригодиться, кроме еды? — вопросил тот.

Илас выпрямился во весь малый рост, положив короткие руки себе на пояс:

— От меня много пользы, когда я живой... Например, я могу обойти подножие скалы и насобирать вкусных ягод, которыми поделюсь с тобой, если ты меня отпустишь из пещеры, — ответил эльф дрожащим голосом, но уже увереннее и поспокойнее произнёс слова.

— Фу... какая гадость эти ягоды... — фыркнул нетопырь. — Я не ем ягоды...

— Тогда забудь о ягодах, — проронил эльф. — И подумай... Подумай...

— И над чем же мне подумать, кроме еды? — вопросил Когтопырь.

Эльф задумался и, чуть помолчав, ответил:

— Когтопырь, ты подумай о том, как я ловко проберусь в гномьи палаты, где наберу тебе вкусной еды и принесу в пещеру.. Но только если ты мне позволишь ненадолго сходить в гномьи залы, сокрытые в этой пещере...

Нетопырь аж вздрогнул, похлопав крыльями по шерстяному торсу, услыхав о гномах:

— Не дай тьма ещё раз повстречать гномов в Прибрежной скале! Я уже многие годы сторонюсь гномов, даже в ночи, когда охочусь! Давным-давно гномы меня чуть не убили! Они хитрые и алчные до такой степени, что преуспели в строительстве ловушек для горных нетопырей, когда здесь, у Костяного берега Древнего моря была Малая кузница гномьего короля Кайглика Прибрежного-Хмурого! И во славу мраку, охватившему заброшенные Скальные палаты короля, что гномы сгинули с этих земель, вместе с погибелью короля, призрак которого до сих пор блуждает в кузнице! — разразился Когтопырь, сильно замахав крыльями.

— Так, в этой скале находится гномья кузница... — узнал эльф.

— Будь ещё тысячу лун проклята эта Малая кузница Кайглика Прибрежного-Хмурого! — взвыл нетопырь. — Пора тебя съесть, эльф!

— Постой, постой! Не спеши меня съедать! — залопотал Илас. — Оставь меня на десерт!

Нетопырь поугомонился, вновь сложив крылья:

— Да, я оставлю тебя, маленький эльф, на десерт... Вот ты мне и пригодился, для десерта сгодился!

Эльф выдохнул, присел на каменную поверхность. Илас сумел потянуть время, узнав, что в скале сокрыта заброшенная кузница гномов.

часть 2 главы

Сытый нетопырь задремал, прищурив глаза. В полудрёме Когтопырь когтистой лапой выковырнул из пасти застрявшую между клыков костяшку, которая упала на каменный столб, около эльфа.

Кузница Кайглика Прибрежного-Хмурого

часть 1 главы

Тролли так увлеклись приготовлением украденного быка, что не заметили эльфа, подкравшегося к четырём оставшемся бочкам с сыром, оставленным около закрытых каменных ворот, на которые лился свет от горевшего костра. Илас спрятался за бочки, тайком поглядывая на здоровущих горных троллей.

Маленький эльф мог даже запросто спрятаться в одну из четырёх бочек, когда незаметно приоткрыл крышку и руками стащил кусок беловатого деревенского сыра.

Присев у бочки, в тени от костра, эльфик распробовал сыр, отломив и съев кусочек. Сыр словно растаял у него во рту, навеяв ароматом цветов, росших у горных ручьёв, запахом слегка сыроватого погреба, построенного в бревенчатом доме. Деревенский сыр был настолько вкусным, что эльф быстро съел отломанный кусочек и потянулся за добавкой, вновь незаметно залез в бочку, глянув на толстые спины троллей, которые уселись у костра, вращая вертел с быком и подбрасывая в огонь дровишек.

Костёр светом от языков пламени будто выхватывал из темноты, освещал вытесанные из камня величественные ворота, преграждавшие путь в Малый тронный зал гномьего короля, бюст которого был величаво вытесан вверху арочного прохода, на вершине арки.

На воротах, поделённые на равные две части, сомкнувшиеся посередине прохода, были вытесаны, грозным барельефом, изображения двоих гномов-стражников, укрывавшиеся каменными щитами и державшие мечи, направленные остриём вверх под свод арки.

Ворота сложным шестерёночным механизмом, цепями с противовесами давным-давно медленно отворялись наружу, в атриум, чтоб их сложнее было разрушить тараном, выстроганным из дубового дерева, усиленным железным или бронзовым наконечником.

Последний раз стенобитным бревном, которое раскачивала дюжина крепких воинов, эти ворота пытались разрушить орки, участвовавшие в Прибрежной битве, когда гномий король Кайглик Прибрежный-Хмурый был смертельно ранен крупной стрелой тролля.

Оркам тогда удалось слегка повредить ворота, отколов правый нижний уголок двери, но это было настолько не значительное повреждение, а орки прилагали непомерные усилия, и даже поменяли два тарана, что они оставили попытки проникнуть в кузничный зал, сокрытый за воротами, как за монолитной каменной стеной.

Но эта была не единственная причина, по которой орки ушли из атриума Малой кузницы короля, где после смерти Кайглика Прибрежного-Хмурого появился призрак, напугавший орков до смерти тем, что призрачный стражник кузницы был способен пронзать призрачным мечом живых троллей, гоблинов и орков.

С тех давних пор много зим и лет миновало, а о призраке заброшенной кузницы подзабыли даже тролли, и участвовавшие в Прибрежной битве орки старались не вспоминать о тех безуспешных днях, проведённых в атриуме кузницы, когда они так и не сумели дойти до тронного зала, бесславно сбежав и оставив таран, когда после смерти короля появился призрачный страж.

Таран на деревянных колёсах до сих пор стоит в атриуме, поодаль ворот, пылится уже долгие годы в темноте между высокими колоннами. И скелеты, одетые в гномьи и орочьи латы, тоже лежат в атриуме, опираясь спинами на каменные стены и подножия колонн.

часть 2 главы

«Какой сытный и вкусный сыр... М-м-м... И умеют же люди сыры готовить... Ещё незаметно наберу сыру в дорожку... Посижу у бочек... Чувствуется, как от бочек, от сыра приречными васильками веет... Эх... добраться бы сначала до деревеньки людей... Быть может, выменяю на ракушки одёжку и обувку... Если найду, где в этих землях люди живут... Со слов троллей, люди ещё остались в этих землях... И повозку с бочками они у старика украли... А где он? Они перемолвились, что он где-то связанный лежит... Где же он... Где? Вот же он, у колонны в тени лежит... Ох и досталось ему от троллей... Пойду посмотрю его, вдруг он ещё живой...» — Илас незаметно выглянул из-за бочек и, посмотрев на троллей, на цыпочках шустро отбежал от бочек, забежал за колонну, где спрятался, увидев, что тролль обернулся, глянул на бочки, как будто услышал тихие-тихие шажки. Илас затаился, прижавшись к каменной колонне.

Тролль привстал, оглянулся:

— Дорогая, ты добавила ли приправы к готовящемуся быку? — спросил Учугор, глянув на бочки.

— Добавила, посыпала растёртых камнем чёрных листьев шипокуста. И слегка горчинки подсыпала, как ты любишь.

— А посолила ли? — поинтересовался тролль, шагнув к бочкам.

— Ещё не солила... — ответила тролльчиха. — Вот только собираюсь щепотку соли добавить.

— Маллюква, ты почему бочку с сыром оставила открытой... — произнёс тролль, взяв указательным и большим пальцами бочку, в которую лазил эльф. — Тут в гномьем зале крысы водятся... И мыши иногда под ногами проползают...

— Я никакую крышку с бочки не сковыривала своим ножом... — сказала она и по вращала вертел, посолила готовящуюся еду.

«Ох... Я ведь забыл крышку от бочки на место положить... Какой же я растяпа... Меня ведь так заметят и поймают тролли... Что ж я как неосторожно стащил у них сыра...» — эльф прижался спиной к каменному подножию колонны, находясь в тени и собравшись побежать подальше от костра, в самую кромешную темноту зала, лишь бы его не поймали тролли.

— Что-то не припоминаю, чтоб я эту бочечку открывал... — сказал Учугор, оглянув атриум.

— А кто, если не ты... Тут никого нету, кроме нас... — сказала Маллюква, подойдя и посмотрев на бочку. — Сыр-то на месте... Из бочки ничего не пропало, — проверила она.

— С голодухи я мог и подзабыть, что крышку с бочки снял. Сколько же времени прошло, когда мы с тобой, любимая троллюшка, в последний раз пировали в этом тёмном зале сытным быком, — сказал тролль, вернувшись поближе к костру.

— Я скажу тебе, когда это было... Сейчас точно вспомню... — задумалась Маллюква, близко подойдя к костру. — Ровно двадцать девять дней прошло, когда мы с тобой, любимый троллюш, в этом же месте готовили украденную корову, которую мы своровали ночью со двора избы, где жили люди, — напомнила она.

Призрачный страж кузни

часть 1 главы

Илас лёгкими шажками отбежал от каменных ворот и, держа в руке факел, сиявший ярким огоньком, на секундочку остановился. Он вновь услышал просачивавшиеся через дверные щели хриплые злобные голоса троллей, рыскавших на противоположной стороне запертых ворот.

Эльф оглянулся вокруг себя, высоко над головой подняв факел. Язычок пламени, колыхавшийся над факельной рукояткой, отгонял кромешную темноту. Илас оказался на каменном ровном мосту, вытесанном под высоким сводом над пропастью, где урчали подземные ручьи.

Каменный широкий мост длинным переходом соединял ворота и каменную круглую площадь, где величественно возвышалась серая статуя гному-кузнецу, ковавшему меч на высокой наковальне.

Эльф пошагал, любуясь заброшенной гномьей кузницей, где уже давно Дыханием дракона в печах не плавили металл, растекавшийся пламенными красно-жёлтыми реками по кузничным каменным залам, наполняя малые и огромные изложницы.

Прошагав мост, эльф вздрогнул от внезапного грохота, покатившегося будящим эхом по кузнице. Тролль Учугор, находясь на противоположной стороне ворот, попытался, сильнейшими ударами молота, разломать каменные двери кузницы, но ворота, запечатанные магией и прочным замочным механизмом, были неприступны даже для троллей, как неподвижная скала.

«Какие же эти тролли — неугомонные крушители! Так и норовят сломать каменные ворота... Хоть бы у них ничегошеньки не вышло. И грохотом они только гоблинов потревожат! Или ещё кого-нибудь пострашнее разбудят... В этих заброшенных гномьих чертогах кто угодно мог завестись... Тут даже огромные пауки с многоножками водятся... А тролль так шумит своим молотом... Но вроде бы Учугор поугомонился... Да... Кажется, тролль перестал колотить молотом по воротам... Ладно... Пойду я через гномью кузницу пробираться, буду искать выход на поверхность... Назад к троллям я точно не вернусь!» — Илас перешёл мост, вышел на площадь, подошёл к высокой статуе, посмотрев на каменного гнома-кузнеца, который ростом был сделан повыше тех горный троллей.

Светя факелом, эльф оглянулся на тёмно-синей площади, которая была вытесана гномами на вершине подземного утёса, изобиловавшего залежами железа. Вокруг главной статуи возвышались каменные колонны-статуи, почтенно воздвигнутые гномам-стражникам кузницы, державшие в левой руке огромные кованые факелы, а в правой руке у них были посталенные на пол каменные щиты, вытесанные в форме перевёрнутых ворот крепостной стены. Статуи-стражники стояли по краям площади, смотря на кузницу, на ворота, как будто защищая каменного кузнеца, ковавшего меч.

Давным-давно, когда кузница согревала в студёную пору жаром раскалённых печей и плавленого металла, гномы набивали эти кованые факелы в статуях сухими пеньками, перевязанные канатной верёвкой, хорошо пропитанной живицей, купленной у здешних людей, которую собирали смолу в горных долинах, аккуратно соскабливая ножами с древних дубовых деревьев. Факелы в руках статуй долго горели, озаряя Малую кузницу Кайглика Прибрежного-Хмурого и навевая дуновение дубового леса, который так нравился гномьему королю.

Эльф оглянул площадь, от которой во все стороны кузничного подземелья тянулись длинные ступенчатые тропки, вытесанные из камня. Каменные тропы утопали в глубину кузницы и возвышались под самый свод гигантской пещеры.

От площади тропы вели во все стороны света, были проложены по всем ярусам кузницы, выводя к литейным печам, котлам, к наковальням и к тронному залу, где, восседая на каменном троне, пылился скелет гномьего короля, одетый в королевские доспехи, покрытые паутиной и пронзённые крупной стрелой тролля.

Кайглик Прибрежный-Хмурый будучи смертельно ранен чёрной стрелой, когда орки пытались завладеть кузницей, магическим свитком запечатал каменные ворота, вслух прочтя древнее заклинание.

Запечатав магией вход в кузницу, истекавший кровью гномий король, опираясь на крепкое плечо друга, прошагал в тронный зал, где изрёк свою последнюю при жизни волю, повиливая уцелевшим гномам отступить в Великую кузницу Кайглика, покинуть Малый чертог, а его тело оставить на троне до тех пор, когда орки будут изгнаны из Прибрежных земель, и только тогда, обретя покой, он повелел похоронить его в королевской усыпальнице, в подземелье гномов, под лучом света, падавшем на погребальную плиту гномьего саркофага. Такова была последняя воля короля.

часть 2 главы

Илас походил по площади, посмотрел на статуи, и на многочисленные каменные тропы, тянувшиеся от подземного утёса во все стороны гигантской пещеры.

«Куда же идти? По какой каменной лестнице мне подниматься или спускаться? И понастроили же гномы в пещере над пропастью запутанных дорожек... Хотя... Чему я удивляюсь... Тут ведь гномы жили... Любят они в подземельях города строить!» — Илас пошагал к длинной каменной тропе, возвышавшейся ступенчатой лестницей далеко в ввысь, под высочайший свод пещеры, охваченный кромешной темнотой.

«Вдалеке из-за темноты ничего не видать, — Илас остановился у статуи-стражника, огляделся. — Я должен попривыкнуть к темноте подземного гномьего города... Всё-таки я эльф. Лесной маленький эльф! И в тёмную ночь в лесу я хорошо видел... Но над лесом ночью светили луна и звёзды... А тут ни лунного, ни звёздного света нету... Это подземелье поглощено мраком... Впрочем, как и другие подземные жилища гномов... Мне так матушка с отцом рассказывали... Надеюсь, что мой факел не потухнет в темноте... И я как-нибудь успею выбраться на поверхность до того, как факельный огонёк угаснет... Только вот куда идти? В какую сторону? Тут столько много каменных тропинок, которые во все стороны тянутся от этой площади... А из-за кромешной темноты вдалеке не видать, где заканчиваются те длинные тропы».

Внезапно вновь послышался удар молота по воротам, что аж эльф вздрогнул и посмотрел в сторону моста, на каменные ворота, до которых уже еле-еле дотягивался свет от горевшего факела.

Бум! Бам! Бум! Бам! — вновь загрохотал молот, ударявшийся в каменную дверь закрытых ворот. Тролль Учугор не останавливался, а с каждым разом всё сильнее и сильнее бил в ворота, затеяв проломать дыру, чтоб пройти в кузню, нагнать убежавшего эльфа.

Гоблины

часть 1 главы

Илас передохнул в кузне, поспав у родника, в тронном зале, на поеденной молью бархатной мантии, которую дал призрачный Кайглик, чтоб эльф не простудился на одноместном ложе, где давным-давно около подземного ручейка иногда читал рукописи и дремал гномий король, когда был жив.

У ложе, которое было искусно вытесано и отшлифовано гномьими инструментами, превращено из крупного тёмно-зелёного минерала в кровать, на полу лежал полупризрачный малый меч, ещё не остывший от призрачного огня, которым раскалялся чистый металл, а также у ложе лежала кольчужная рубашка, самая коротенькая, которую удалось найти в оружейной, где ещё оставались гномьи доспехи. И к ложе перед сном Илас приставил ножны, подобранные гномом всё в той же оружейной, для выкованного им меча, который был сопоставим в размерах с длинным кинжалом, если бы этим мечом владел взрослый воин.

Сидя на камне около ложе, призрачный Кайглик порассказал засыпавшему эльфу о давних временах, о жизни в Прибрежных землях, когда этот край расцветал, а орков не было видно.

Когда эльф заснул на кровати, то гном встал с камня и обошёл, даже облетел всю кузню, он перепроверил каждую лестницу и каждый тоннель, оглядел все залы, пещеры и даже в атриум он сходил, пройдя сквозь каменные ворота как призрак. Король проверил все каменные двери, запертые прочным замочным механизмом и запечатанные магическим свитком, который в правой руке держал скелет короля, восседавший на каменном троне, в тронном полукруглом зале, в котором перед сном с позволения короля побывал Илас, но близко он не подходил к трону, к скелету короля, одетого в латы, в те же, что были одеты на призраке. Эльф увидел ту троллью чёрную стрелу, которая глубоко осела в грудной клетке скелета, пробив прочную кирасу с левой стороны, около сердца.

Но даже мёртвый, став скелетом, одетым в королевские латы, покрывшись пылью и паутиной, король Кайглик Прибрежный-Хмурый властно, гордо и не сломлено восседал на троне. Время от времени и призрак короля усаживался на каменный трон, очерчивая и подсвечивая призрачным свечением, словно белым туманным образом, давно каменевший скелет, хранивший в костяной кисти магический свиток.

Ночью вблизи подземной кузницы сновали гоблины, которые в последние полгода зачастили в пещеры, в подземные ходы, находившиеся около чертога, но гоблины остерегались попыток прокрасться в кузницу, не забывая о призраке, которого давненько уже не видали, что среди гоблинов породило слухи о том, что призрачный страж наконец-то навсегда исчез.

Гоблины приходили в пещеры, поднимались на поверхность из подземного селения Костотыга, появившееся во времена ухода гномов из Малой кузни, но не сразу гоблины приметили пещеры поблизости с кузней. Призрак короля поначалу шугал гоблинов, когда те всё ближе и ближе появлялись у заброшенной кузни, пытаясь проникнуть внутрь чертога и чего-нибудь украсть, что ещё осталось. Гоблины не знали, что многое ценное добро гномы прихватили с собой, по воле умиравшего короля перевезли в Великую Кузню, чтобы врагам не досталось.

Восемь лет назад впервые появились постоянные жилища гоблинов, построенные неподалёку от подземных ходов и пещер, примыкавшие к границам подземной кузни. Среди первых гоблинов, которые облюбовали здешние пещеры, был старый толстобрюхий гоблин по имени Прохощюп Властный, совершивший так много нападений на людей, ещё в бытность короля Пяти Башен, что позавидовали бы даже тролли Учугор и Маллюква, слыхавшие о гоблине-разбойнике.

Во времена правления короля Пяти Башен на Прохощюпа велась охота, когда люди властвовали в Прибрежных землях. Рыцари короля, наёмники и даже простолюдины, желавшие отомстить Прохощюпу за смерть близких, пытались найти и убить его, но каждый раз гоблин ускользал, уходил глубоко под землю, где таился в пещерах, пережидал некоторое время, а после он вновь возвращался и совершал кражи и убийства, обрастая сторонниками, как колючий куст шипами, на котором зрели ядовитые ягоды.

Годы шли, власть людей в Прибрежных землях стремительно угасла, как угли прогоревшего костра, а на смену им править стали орки, захватившие Прибрежные земли.

Состарившему Прохощюпу на руку было появление орков в этих землях, и о гномьей кузнице он давно знал и не забывал. Прохощюп всегда присматривался к гномьим скромным береговым владениям, мечтая когда-нибудь завладеть чертогами Кайглика, не в битве сразить гномов, это было не по силам гоблинам, а когда кузня останется без присмотра, чтоб по-гоблински прикарманить её, объявив пред другими гоблинами своими якобы законными владениями. Но планам гоблина не суждено было сбыться, и орки бы не позволили Прохощюпу властвовать в кузне, если бы не призрак, который словно костью в горле стал помехой и непреодолимой преградой на пути к ключам от ворот кузни.

часть 2 главы

У ложе горел факел, вставленный в кованный держатель на стене. На рассвете Кайглик вернулся к подземному роднику, к одноместной лежанке. Король тихонько разбудил эльфа, как договаривались. Илас проснулся и, зевнув, потянувшись, чихнув разок, встал с ложе, подошёл к умывальному камню, где омыл глаза, лоб, щёки и подбородок, ладошками поплескав на себя родниковую воду, которую и попил.

Сходив в уборную комнату, вытесанную длиннющим узким коридором в стене пещеры, почистившись, эльф вернулся к ложе, где поверх рубашки надел кольчугу, сплетённую из наилегчайшего и прочнейшего благородного металла - легендар, который заметно темнел в ночи, и становился светлее при дневном свете.

Король предупредил эльфа, что кольчуга будет переливаться цветом, в зависимости от времени суток, что ночью кольчужные волокна станут почти чёрного цвета, а днём кольчуга будет серебриться, это была отличительная черта легендара, из которого гномы из кузни Кайглика обычно изготавливали лёгкие прочные рубашки под одежду, так как добыть большое количество легендара, чтоб хватило на полноценный комплект латных доспехов, было опасным и невероятно сложным промыслом, ведь по древней легенде, этот благородный металл - легендар падал с неба один раз в тысячу лет, во время Тысячелетнего метеоритного дождя. И гномы поговаривали, что у драконов был отменный нюх на легендар, которым они, если верить мифам, быстро исцелялись, буквально за ночь вылечивали пораненные, сколотые стрелами или копьями чешуи, положив найденный кусок легендара на туловище, на то местечко, где была рана, куда дракон вполсилы выдыхал огонь, расплавлявший кусок редчайшего метала, который быстро заживлял, исцелял рану. Но это был гномий миф, достоверность которого не могли подтвердить ни люди, ни эльфы, и даже сами гномы, от которых и появился этот миф, и тем более орки и нежить, которые тоже слыхали о легендаре.

Подземелье гоблинов

часть 1 главы

Отдаляясь от висячего мостка, который здешние обитатели подземелья называли Старой тропой, трое гоблинов вели пойманного эльфа по запутанному подземному маршруту в гоблинское селение, где глубоко под землёй уже проживало четыреста восемьдесят семь жителей.

Гоблины с пойманным эльфом прошагали Три висячих моста, построенные из брёвен, канатов, кольев и досок, которые удалось найти или украсть на поверхности, у людей, но даже и орков гоблины иногда обворовывали, а если разрасталась шумиха по поводу какой-нибудь кражи, то гоблины всё сваливали на людей, когда орки наведывались с обвинениями. Но такое редко случалось, обычно гоблины из Костотыги старались не связываться с орками. Да, они могли объединиться в одно войско, чтоб выступить против людей, гномов или эльфов, но последний раз такое случалось во времена Прибрежной битвы, а было это давным-давно.

У тех трёх мостов, по которым прошли гоблины и эльф, тоже были названия, впрочем, как и у каждой тропы, лаза, перехода и подземного маршрута, где жили гоблины, чтоб лучше ориентироваться в подземелье. Пройдя Давний, Серединный и Костяной мосты, гоблины и эльф вышли к винтовому спуску, к Пещеровороту, по которому они долго спускались, пройдя Верхние пещеры Костотыги и выйдя в Серединные пещеры селения, на Северную окраину Подземной Пустоты, которая была гигантской сферичной пещерой, где и находилось селение гоблинов, среди которых ходил миф о том, что эта исполинская пещера в Древние времена была логовом дракона.

Подземная Пустота, которую гоблины между собой чаще называли Драконьей Пещерой, условно делилась на три жилых яруса: Верхний этаж, Серединный этаж и Нижний этаж. Внутри Подземной Пустоты посередине находилась, возвышалась высочайшая тонкая гора Жердь, скалистыми краями напоминавшая цилиндрический стержень, разветвлявшийся многочисленными понастроенными деревянными мостами и природными каменными тропками, тянувшимися во все стороны на каждом ярусе.

Стержневая гора Драконьей Пещеры словно была высочайшей разветвлённой опорой, на которую опирались сферичные гигантские каменные стены и свод, а так же исполинской жёрдочкой, которую размашистыми крыльями, длинной шеей и огромными лапами, хвостом мог бы обнять огромный дракон, свободно разместившись по середине гигантской пещеры, расположенной глубоко-глубоко под землёй.

В Серединном ярусе, в горе Жердь, жил гоблин Прохощюп, главенствовавший в селении Костотыга, как почтенный гоблин среди гоблинов, нашедший Подземную Пустоту, о которой даже гномы из Малой кузни Кайглика не знали, когда жили в прибрежных землях.

Путь до Костотыги был долог, пройденный маршрут через запутанные подземные ходы занял целых пять с половиной часов, а гоблины шли и шли, спускались всё глубже и глубже, продвигаясь без привала, но даже привыкшие к таким подземным маршрутам гоблины заметно подустали без отдыха, как и юный эльф, у которого уже отяжелевшие от усталости ноги начали заплетаться сами собой, запинаясь об пятки.

Выйдя из темноты пещерного прохода и остановившись на каменном уступе, в глухом местечке Северной части Драконьей Пещеры, гоблины расселись на камнях, а Илас уселся на ровной каменной поверхности, у самого края обрывистого уступа, с которого уже хорошо просматривалось оживлённое гоблинское селение, усеянное факелами, которые светили на всех ярусах горы Жердь, подсвечивая многочисленные хижины, деревянные мосты, лестницы, тропки и каменные дорожки, по которым сновали безоружные и вооружённые мечами и луками со стрелами гоблины. По деревянным мостам, по каменным дорожкам гоблины толкали сколоченные из досок тележки на деревянных колёсах, доверху гружённые разной едой и бочонками с бражкой, которые были припасены для празднества в честь столетия вожака. Селение гоблинов готовилось к празднику, украшая Драконью Пещеру разными безделушками, сделанные из косточек, черепков, блестяшек и самодельных колокольчиков.

Трое гоблинов, которым попался Илас, насобирали полную корзину яиц из кладки диады как раз для праздника, как и многие другие гоблины из селения, занимавшиеся собирательством поганок, грибов, растений, корней, ягод и яиц из кладок разных крупных насекомых, которые в избытке можно было найти в подземелье. Помимо собирательства, гоблины в течение минувшей недели усердно поохотились в подземелье, добыв огромных пауков, многоножек, червей и даже громадных ночных мотыльков, поймав украденными рыбацкими сетями. И пойманные, накануне пира в честь столетия Прохощюпа, люди тоже пополнили гоблинские деревянные клетки, которые обычно находились под присмотром гоблинов-стражников на Нижнем ярусе, куда трое гоблинов и намеревались отвести пойманного Иласа, но сперва они хотели показать его вожаку, чтобы Прохощюп глянул на кольчугу и меч юнца.

— Истязатели подземные, дайте мне хоть глоток воды сделать из вашей фляжки... — проронил уставший Илас и, сидя на уступе, оглянулся на гоблинов, которые перекусили яйцами из кладки и попили воды из фляжки.

— Хм... Ну ты и сказал... Истязатели... — пробурчал полноватый гоблин Грязнек, присматривая за ножнами с полупризрачным мечом и достав когтистой рукой из снятой корзины ещё одно яйцо, которое сразу съел и запил водой из фляги, сделанной из паучьего брюшка. — Никакие мы не истязатели... Мы подземные собиратели! — возразил он.

— И теперь мы ещё и пойматели лазутчика! — умничая добавил жилистый гоблин Плюмфик, сидя на камне. — Ха-ха, — усмехнулся он, глянув на Иласа, который чуть в стороне сидел на уступе.

— Пусть сделает глоток из фляги, — сказал коренастый гоблин Скузабаз, перекладывая рукоять своего меча из руки в руку.

— Ладно, Илас... Сделай один глоток воды... — нехотя сказал Грязнек, вытянув руку с фляжкой.

Эльфик сразу же встал на ноги и быстрым шагом подошёл к чёрному камню, где сидел полноватый гоблин.

— Одним глотком я не утолю жажду... — проронил Илас. — Можно хотя бы два глоточка воды сделать из фляжки? — спросил он, потянувшись руками к фляге, которую одной рукой за длинную горловину держал гоблин.