Эльза Великолепная

Глава 1

Уважаемые читатели! «Эльза Великолепная» обещает быть очень интересным романом, но, если вам нравится стиль автора, начните, пожалуйста, с первой части истории, с романа «Крепостная Эльза». Он бесплатный и таким будет ещё некоторое время

https://litnet.com/shrt/PlfP

Глава 1

Судно равномерно покачивалось, тихо шуршали волны, расступаясь перед носом корабля. Я стояла на палубе и наблюдала за незнакомыми рыбами, которые то и дело выпрыгивали из воды. Длинные, узкие, с серебристыми спинками и острыми голубыми плавниками, рыбы всей стаей сопровождали корабль уже больше часа. Неужели не надоело?

- Надеюсь, ты не планируешь нырнуть за борт? – раздался за спиной мужской голос.

Капитан Моран. Наше с ним знакомство состоялось через день после отплытия.

Когда Вольтан ушёл, и мы с Акулькой остались вдвоём, на меня накатила жуткая депрессия. Кашу, которую принесла подруга, я есть не стала, а наутро только выпила несколько глотков воды.

Я не хотела есть, не хотела пить. Я даже плакать не хотела, потому что слёзы пересохли от горя и разочарования. Сколько я сделала, чтобы стать свободной, сколько всего пережила! Как радовалась, когда граф Пекан убрал с моей ладони рабскую печать, и как тряслась от страха, когда королевская экономка не поверила мне на слово и решила проверить её наличие. Но печати не было, что подтверждало мою свободу. Тогда я думала, что вот оно – счастье! Я в самом деле больше не крепостная.

В трактире Радика я работала, как каторжная. Не жалела себя, потому что знала – я строю своё счастливое будущее. Сытое, чистое, достойное будущее, в котором найдётся место моим близким людям.

Ещё немного – и я смогла бы уйти от Радика, открыть свой общепит или мини-гостиницу. Несколько месяцев – и я бы стала полноправной хозяйкой своего, пусть скромного, но личного бизнеса.

Всё рухнуло из-за той проклятой беседки, которую мы с Вольтаном нашли в конце королевского сада. Зачем, ну зачем я тогда с ним пошла? Сколько бед удалось бы избежать, не приди я в тот день во дворец, не встреть лорда, да просто откажись пойти с ним в сад.

Когда вечером я отказалась от ужина, в каюту пришёл капитан Моран. Высокий, бородатый, в лёгкой рубашке, под которой угадывались стальные мышцы, Моран был похож на опасного и грозного хищника. Акулька даже смотреть на него боялась, сразу сжималась и опускала голову.

- Если ты не будешь есть, то похудеешь и подурнеешь, - ровным, без всяких эмоций голосом, сказал капитан. – Я не смогу тебя выгодно продать, а значит, понесу убытки. Это плохо, понимаешь?

Я кивнула. Понимаю, ну и что? Какая мне разница, за сколько он меня продаст?

- Я советую тебе есть самой, иначе, поверь, я найду способ тебя накормить, - продолжал капитан. – Таких способов много, я выберу самый простой.

- Например? – усмехнулась я. – Зажмёте рот и заставите глотать?

Теперь усмехнулся Моран. Точнее – оскалился, как хищный зверь.

- Отдам твою служанку матросам. Ненадолго – она нужна живая, но, думаю, пары часов ей вполне хватит для новых впечатлений.

Акулька вздрогнула и затряслась. Угроза капитана пробила даже мою депрессию – да лучше я буду давиться их похлёбкой, чем подставлю под удар свою верную подругу.

И я давилась. Несколько дней я буквально силой запихивала в себя еду, обильно запивая водой. Но стресс и морская качка не способствуют усвоению пищи, поэтому у Морана были все шансы довести до рабского рынка бледное подобие меня.

Пока однажды ночью мы не попали в шторм.

Волны – огромные, чёрные, вздымались вверх и обрушивались всей массой на стонущее судно. Ветер выл и рвал привязанные к реям паруса, нос корабля то задирался вверх, и казалось, что сейчас мы встанем на корму, то опускался так низко, что волны накрывали большую половину судна.

Было страшно. Мы с Акулькой сидели на полу каюты и молились Сильнейшему. Когда очередная волна подхватывала и легко, словно пёрышко, швыряла судно из стороны в сторону, мы крепко держались за ножки кровати, благо, она оказалась прибитой к полу.

Один раз в каюту заглянул капитан. Кивнул удовлетворённо и сказал:

- Закройтесь на засов и никому, кроме меня, не открывайте! Поняли? Никому, если хотите жить!

Не сказать, что мы поняли – до сих пор изнутри нам закрываться не приходилось, потому что каюта запиралась снаружи. Но, кое-как, ползком, добрались до двери и задвинули тяжёлый ржавый засов.

Как оказалось – не зря. Пару раз в дверь каюты колотили и требовали открыть. Незнакомые мужские голоса пробивались сквозь шум бури и, проклиная всё на свете и нас с Акулькой в том числе, пугали и уговаривали открыть каюту. В противном случае нас обещали утопить, повесить и даже оторвать голову.

- Чего они от нас хотят? – испуганно скулила Акулька.

- Явно ничего хорошего, - сказала я. – Не подходи к двери, в каюте мы в безопасности.

Я не стала уточнять, что в относительной безопасности – как и все остальные, кто находился на судне.

К утру буря стихла. Тучи унесло ветром, маленькие шаловливые волны сверкали под солнечными лучами, словно и не было страшной ночи, когда море пыталось нас проглотить.

Первое, что сделал капитан Моран – приказал повесить на рее двух матросов.

Мы с Акулькой сидели в каюте и носа не показывали на палубу, но вопли матросов, умоляющих о пощаде, доносились даже сюда.

Я решилась выйти из каюты только во второй половине дня, и первое, что увидела за бортом – это летучих длинных рыб.

Капитан подошёл ближе, приложив ладонь козырьком, внимательно посмотрел в сторону горизонта.

- Погода может перемениться, - сказал он. – Как состояние? В чём-нибудь нуждаешься?

- Не поняла, - призналась я.

- После шторма могут быть травмы и различные недомогания. Несварение желудка, всяческие боли в животе – практически норма, ведь нас всю ночь кидало. Как ты себя чувствуешь?

- Хорошо.

Я в самом деле чувствовала себя хорошо, во всяком случае намного лучше, чем когда попала на корабль. Я опять хочу жить и опять хочу быть свободной и счастливой. Смогла же я один раз этого добиться? Значит, и второй смогу. Тем более, теперь я не одна, со мной Акулька, за которую я чувствую ответственность. Всё-таки подруга попала к пиратам по моей вине.

Глава 2

Моран опёрся о борт и подставил лицо солнечным лучам.

- Люблю солёный морской ветер, - заметил он. – Но тебе бы лучше надеть шляпу, или что там надо, чтобы укрыться от солнца. Там, куда мы плывём, мужчины любят белую кожу и светлые волосы.

Мне, в общем-то, совершенно наплевать, что любят мужчины, потому что первое, что мы сделаем с Акулькой – это попытаемся сбежать еще до прибытия на рабский рынок. Но сейчас надо вести себя хорошо и слушаться капитана.

- У меня нет никаких вещей, - ответила я.

- Посмотри в сундуках, там точно были женские тряпки после последнего набега.

- Вы специально берёте в плен женщин? Чтобы выгодно продать?

- Я не занимаюсь работорговлей.

Я удивлённо подняла брови и хмыкнула.

- Я пират и контрабандист, но не работорговец, - продолжил Моран. – И никогда не опущусь до такого низкого и недостойного благородного человека дела. Продавать людей выгодно, но ты не представляешь, как неприятно. Слёзы, вопли, стоны, проклятия, ужасный запах, который сопровождает судно. Одна-две перевозки, и от него уже никогда не избавиться, кажется, что зловоние впитывается в обшивку корабля. К тому же всегда есть опасность подцепить тяжёлую болезнь или завести в одежде насекомых. Нет уж, такой доход мне не нужен.

- Простите, капитан, это ничего, что мы двое едем в каюте на рабский рынок? – усмехнулась я.

Нашёлся благородный человек! То ещё у него благородство. Вольтан сам признался, что продал нас Морану.

- Твой случай – исключение, я не мог отказать.

- Очень дёшево продал? – спросила я.

- И это тоже. Но, видишь ли, мы с Вольтаном давно знакомы, и я должен ему одну услугу. Зато теперь мы квиты.

- Вы не боитесь вот так, запросто, сообщать мне о ваших делах? Вдруг я кому-нибудь расскажу?

Моран тихо засмеялся. Его лицо разгладилось, и сейчас капитан был похож на обычного моряка, который любит море и то, чем занимается. Если бы я не знала, что с утра он отдал приказ повесить двух матросов, приняла бы Морана за нормального человека.

- Кто будет тебя слушать, женщина? – хохотнул капитан. – Повезёт, если твой хозяин вообще разрешит тебе говорить. Но ты мне нравишься, поэтому вечером я приду разделить с тобой ужин.

Наверное, я побледнела, потому что капитан понимающе усмехнулся и добавил:

- Нет, это не то, о чём ты подумала. Погода хорошая, до ближайшего порта, куда мы зайдём за водой и провизией, ещё три дня. Зачем скучать в одиночестве, если можно поговорить с приятной собеседницей?

Я постаралась скрыть вздох облегчения. Надеюсь, он меня не обманет. Акулька тоже под угрозой – кто знает, не решит ли капитан, что для полного веселья неплохо будет развлечься со второй пленницей. Если уж первую он опасается испортить.

На ужин Акулька принесла из кухни густую рыбную похлёбку. Я поболтала ложкой в горшке и вздохнула. Рыба, мука, какие-то овощи, которые разварились до состояния пюре. Неужели корабельный повар не мог приготовить ничего лучше?

Моран пришёл не с пустыми руками. Капитан принёс нам с Акулькой по яблоку, себе – небольшую плоскую флягу. К фляге прилагалась плошка, по форме напоминающая пиалу.

- С сегодняшнего дня вас не будут запирать, но сами на ночь обязательно закрывайтесь.

- На нас могут напасть матросы? – спросила я.

- Ну, напасть – сильно сказано, - заметил капитан. – Но опасаться стоит.

- Это из-за того, что вы двоих казнили? Месть за погибших друзей?

Моран покачал головой и улыбнулся:

- Скажешь тоже! Месть! За нарушение приказа я могу сделать что угодно – выпороть, морить голодом, спустить на верёвке в море и тащить за кораблём. Сегодня пришлось быть особенно жёстким, но иначе дисциплину не сохранить. Я не придираюсь к мелочам, сквозь пальцы смотрю на несущественные нарушения и в каждом порту позволяю всем по очереди побывать на берегу. Но пойти против воли капитана в шторм – это перебор.

Моран плеснул себе отвара и добавил к пиалу несколько капель из фляжки. Я принюхалась – пахло можжевельником, немного перцем и ещё какими-то специями.

- Нравится аромат? – спросил Моран. – Настойку делает моя матушка, я всегда беру с собой несколько бутылок.

Матушка? О, Сильнейший, даже подумать невозможно, что у этого циничного убийцы есть мать!

Моран предупредил, что, хотя в пути на судне установлен сухой закон, надеяться на него не стоит. Есть множество укромных мест, и матросы, разумеется, время от времени будут прикладываться к горячительным напиткам. Тут ведь главное – не попасться на глаза капитану. А если ты отработал свою вахту и ушёл отдыхать, то зачем ты нужен капитану? Разве что случится нечто непредвиденное, но, судя по закату, ветра и грозы в ближайшие сутки не будет.

- Вольтан говорил, что ты была артисткой у его отца. Надеюсь, помнишь интересные пьесы и сможешь мне их рассказать?

- Не уверена, что вам понравится.

- Всё лучше, чем скучать в одиночестве, - ответил Моран.

С этого дня капитан приходил в нашу каюту каждый вечер, а я стала для них с Акулькой сказочницей-Шехерезадой. Моран устраивался поудобнее и внимательно слушал новую историю. Иногда уточнял или задавал вопросы.

- Зачем он её искать взялся? Дальняя дорога, столько времени! Денег, наверное, немало потратил? Свадьба же не закончилась, значит, не успел Руслан на своей Людмиле жениться. Что, последняя невеста была в тех краях, что ли?

- Он Людмилу любил, не нужна ему другая, - защищала я Руслана.

- Ой, любил-разлюбил, купил-отпустил, - пренебрежительно отмахнулся капитан. – Глупый мужчина! Женщин много, взял бы другую. Или он был бедный?

Я доказывала, что Руслан бедным не был и не мог позволить Черномору украсть его невесту. Моран смеялся над моей горячностью и предлагал рассказывать дальше.

Больше всего капитана поразила сказка о Забаве Путятишне.

- Слышал я, что бывают богатырки, но видеть не приходилось, - сказал он. Косы зря отрезала, плохо. Хоть мужа и спасла, а за косы он её всё равно накажет.

Глава 3

В большом сундуке, на котором спала Акулька, в самом деле оказались женские вещи. Но какие! Дама, которой принадлежал сундук, была крупных форм и свободных взглядов. К тому же она не слишком заморачивалась чистотой, и вещи в сундуке были не просто ношеные, но и не стиранные.

Я выбрала самое простое платье, встряхнула и брезгливо бросила назад в сундук:

- Не хочу это надевать, и перешивать не хочу, - сказала я.

Акулька покачала головой, достала платье, придирчиво осмотрела:

- Не в нашем с тобой положении, Эльза, разбрасываться этакими нарядами, - укоризненно заметила она. – Смотри, сколько ткани хорошей! И дорогой. Да из этой юбки я две сошью, и тебе и себе, вона какая она широченная. Делов-то: распороть да простирнуть. Из того вон, которое исподнее, можно кружавчики спороть и на рукава нашить, или на вырез – вот и будет красота.

Я посмотрела на широченную рубашку, украшенную довольно грубым кружевом. Брррр… Нет уж, не хочу я чужими рубахами украшаться, как-нибудь без этих кружавчиков обойдусь. Интересно, кого Моран грабанул, чтобы отобрать этот колоритный сундук? Явно же дорогой, украшение на крышке сразу выдаёт работу искусного мастера.

Я, конечно, не удержалась и спросила капитана.

- Как ты себе это представляешь? – развеселился Моран. – Я беру на абордаж корабль и, первое, что делаю – тащу к себе на палубу бабский сундук? Или, например, предлагаю купеческому судну сдаться, и они откупаются от меня женскими платьями?

- Я никак себе не представляю. Надеюсь, мне не придётся увидеть пиратский захват.

Моран кивнул:

- Не придётся, мы в водах Аврикии, здесь пиратством не побалуешь. В отличии от вашего ленивого короля, наш правитель умеет держать порядок и на земле, и на воде.

- Чем тебе не нравится наш король? – удивилась я.

Мне всегда казалось, что пираты далеки от политики. Ну какая разница капитану, что происходит на чужих землях?

Моран, вероятно, счёл меня вполне подходящим слушателем и рассказал много интересного. Оказывается, наш король считался самым неудачным правителем, который управлял когда-либо королевством. Он вводил всё новые и новые налоги, совершенно не интересовался жизнью простых людей и тратил деньги направо и налево. Например, на годовщину своей коронации Его Величество нанял магов-иллюзионистов из Куэско. Оплатил им дорогу, проживание и питание с королевского стола. В течении часа маги развлекали иллюзиями короля и его приближённых. За их услуги королевский казначей заплатил сумму, равную постройке одного вместительного судна.

- От его правления Интания совсем ослабла, - сказал капитан. – Не удивлюсь, если вскоре кто-нибудь из соседей начнёт отжимать у вас провинции. Герцоги, конечно, будут бороться, но государство без королевской власти всё равно рано или поздно падёт.

- Ты хочешь сказать, что Интании, моей Интании, вскоре не будет?

Мне вдруг стало страшно жалко свою страну. Пусть она погрязла в бюрократии, жадности, взятках и средневековье, пусть затолкала женщин в самых дальний и бесправный угол, но ведь там осталась моя семья и там, что ни говори – моя родина.

- Я не политик и не провидец, но, думаю, при таком короле долго вы не протянете, - капитан тряхнул головой, словно отгоняя ненужные мысли. – Ты на меня плохо действуешь, женщина! О чём я говорю! И с кем! Так, напомни, что ты от меня хотела вообще?

- Свободы, - вздохнула я.

- Решай с одеждой, или останешься на корабле и не увидишь берега. А там есть на что посмотреть, - отмахнулся капитан.

- Капитан! – решилась я. – Если вы продадите нас, то получите деньги только один раз. Но, дело в том, что я умею зарабатывать деньги. Вы даёте нам возможность осесть в Даланае или Куэско – любой из этих стран, на ваш выбор. Я открываю таверну, трактир, короче, там видно будет. И всю жизнь! Всю, господин Моран! Плачу вам процент, как соучредителю и партнёру. При этом вы не делаете вообще ничего – только получаете деньги два-три раза в году.

Моран вздохнул, задумался. Окинул меня оценивающим взглядом. Не верит в мою честность? Но ведь можно составить документ, где будут прописаны наши права и разделение доходов. Не верит, что я смогу развернуть бизнес? Что мешает в том же документе указать обязанности сторон? Сейчас я согласна на любые условия, выбора-то, по большому счёту, всё равно нет.

- Эльза, я обещал увезти тебя в столицу и продать вместе со служанкой.

- Подругой.

- Не важно. Однажды лорд Вольтан оказал мне услугу – помог избежать тюрьмы вашего королевства. Теперь он попросил от меня услугу, и, как ты понимаешь, я сдержу слово. Хотя скажу откровенно – твоё предложение крайне интересное, ничего подобного я раньше не слышал. Обычно богатые пленники просто откупаются, или их выкупают родственники.

- Сундуки на память себе оставляете? – усмехнулась я.

- Дался тебе этот сундук! Его парни притащили с захваченного «купца» (купеческого судна). До тряпок мне дела нет, а сам сундук отличный, одна ковка по углам чего стоит.

Надо же, он ещё и эстет! Я тоже обратила внимание на ажурные металлические накладки и красивую резьбу, но меня больше интересовало содержимое.

Первые два дня на берег никого не отпускали – вся команда занималась ремонтом. Потом капитан начал отпускать по несколько человек и, наконец, очередь дошла до нас.

Увидев наши скромные, практически монашеские одеяния, капитан хмыкнул и приказал:

- Хотите пойти со мной – живо завернитесь в покрывало. Да так, чтобы кроме глаз, ничего не было видно. Эльза, ты что, не знаешь, как одеты женщины в Аврикии?

- Откуда? – удивилась я, но приказ мы с Акулькой выполнили.

Притащили из каюты два самых тонких покрывала – всё-таки было жарко и париться в плотных тряпках нам не хотелось, и помогли замотаться друг другу, старательно закрепляя углы ткани булавками.

Перед трапом Моран достал из кармана тонкую цепь с браслетами. Надел по браслету мне и Акульке, свободный конец прикрепил к своему поясу.

Глава 4

С двух сторон нас прикрыли два пирата Морана – предусмотрительный капитан взял с собой охрану, наверное, мы с Акулькой были достаточно ценным грузом. Моран метнулся в сторону проулка и исчез в местных трущобах. Вернулся довольно быстро – никого не нашёл.

- Капитан, может быть, отведём их на судно? – спросил один из пиратов, кивая на нас.

- Ты хочешь сказать, что у нас троих, вооружённых и всегда готовых к бою, кто-то может вот так запросто отжать добычу? – Моран демонстративно приподнял брови.

Пират замялся, пробормотал что-то вроде извинения, и мы пошли дальше.

Если бы не положение пленницы, я бы сполна насладилась шумным и колоритным базаром. Особенно после того, как Моран позволил нам с Акулькой брать с подносов продавцов приглянувшиеся фрукты и сладости.

Капитан просто кивнул, давая добро, и, каждый раз, когда я или Акулька вопросительно показывали на румяную, истекающую маслом лепешку или сочное яблоко, доставал монетку и кидал её на прилавок.

Наверное, платил он щедро, потому что продавцы вслед громко и восторженно благодарили, предлагая попробовать остальной ассортимент.

После скудной походной пищи мы с Акулькой ни в чём себе не отказывали. Закусив сырной лепёшкой, я схватила горячий плоский пирожок, напоминающий наш чебурек. Ах, какое вкусное мясо было внутри! Сочное, пряное, нежное, с характерным привкусом специй и той свежайшей баранины, которую вырастили на зелёной траве.

Есть в покрывале было неудобно, сок то и дело стекал по пальцам, но мы с подругой и не думали открыть лица. Нет уж, лучше мы будем облизывать руки и похрюкивать, как довольные свинки, чем покажем свои, соблазнительные для местного криминала, светлые сероглазые лица.

В мясном ряду я почуяла знакомый запах и, сложив ладони в умоляющем жесте, показала Морану на суетящегося у тандыра местного повара.

Капитан кивнул, и нам с Акулькой перепало по большому ароматному куску.

Когда я в последний раз ела тандырное мясо? Сочную баранину, запечённую по особенному рецепту в тандыре? Очень давно, в прошлой жизни, когда ездила в гости в Узбекистан. Помню, мне так понравилась, что хороший шмат этого деликатеса я прихватила с собой. Продавец заботливо завернул его в марлю, и мясо отлично перенесло аж два перелёта, даже запах не изменился.

Сейчас, впиваясь зубами в нежный кусок, я подумала, что, может быть, всё не так и плохо складывается? Ну не получилось у меня договориться с капитаном, так можно же потом с новым хозяином попробовать. Женщин он и без нас найдёт, а вот таких, кто заработает ему денег в этой стране – нет. Здесь женщина, если у неё есть муж или отец, не имеет никаких личных доходов. Больше повезло вдовам – они считаются самодостаточными и могут ни перед кем не отчитываться. Если почивший супруг оставил какие-то деньги – тогда вообще хорошо, живи дальше в своё удовольствие и отбивайся время от времени от женихов.

А женихи будут – найдётся немало желающих попользоваться вдовушкиным добром.

Если денег нет – тогда опять же сама себе хозяйка и крутись, как хочешь. Иди в услужение, работай в поле или просись приживалкой к дальней родне.

После рядов с готовой едой капитан повёл нас закупаться продуктами. И тут блеснула знаниями моя Акулька, вот ведь умница!

- Плохая мука, - тихо шепнула она мне на ухо. – Видишь эти комочки? Давно лежит, отсырела. Внизу, наверное, ещё хуже – просто в мешок хорошей присыпали, чтобы не видно было.

Говорить напрямую капитану она стеснялась, сразу сжималась и втягивала голову в плечи.

- Как ты можешь с ним так смело разговаривать, Эльза? – поражалась подруга. – У меня от одного его взгляда сердце в пятки уходит!

Капитан не стал пренебрегать советами Акульки. При выборе круп она попробовала из каждого мешка, глубоко засунув руку вовнутрь. Кур тоже оценивала Акулька, она же подсказывала их недостатки, чтобы людям Морана было удобнее торговаться. Сам капитан теперь не отходил от нас ни на шаг, и то и дело цепко окидывал взглядом толпу. Да и мы не пытались отдалиться – всё-таки за широкой его спиной было значительно спокойнее.

Качество яиц проверяла я – старым способом из прошлой жизни. Набрала с десяток из каждой корзины и по одному опустила в плошку с водой. Яйца, все как один, опустились на дно, наглядно демонстрируя свежесть.

Мешки с провизией пометили – торговцы сами доставят их на корабль. К продуктам Моран закупил ещё несколько бочонков местных напитков.

В рядах мануфактуры милостиво, как добрый папенька попрошайкам-дочкам, капитан позволил нам купить несколько отрезов ткани. Наконец-то я смогу сшить себе нормальные трусы, а не буду перебиваться чужими панталонами, напоминающими чехол для тaнкa. И бюстик бы неплохо сшить. За последний год моё тело расцвело и приобрело все полагающиеся пышности и округлости, так что без хорошего белья просто не обойтись.

Когда все закупки были сделаны, он повёл нас в противоположную сторону базара.

- Сейчас начнётся аукцион, я хочу, чтобы вы знали, как это происходит, - туманно объяснил Моран.

Я пожала плечами – надо, значит, посмотрим.

Охраняемые с трёх сторон пиратами, мы вышли на широкую, залитую солнцем площадь. Капитан остановился, давая нам возможность осмотреться.

Рынок, где продавали людей, я видела впервые. В центре какой-то сарай и небольшой, на пару метров, пустой помост. Дальше, под палящим солнцем, одетые в лохмотья, ждали своей участи мужчины, женщины, дети. Они сидели и стояли на земле, низко опустив головы. Дети жались к матерям, те придерживали их за руки, что-то тихо шептали. Немного в стороне стояли две женщины и одна девочка лет десяти – у них, в отличии от остальных, лица были прикрыты. Одна женщина – высокая и крупная, была одета немного лучше второй – низенькой и хрупкой, плотно закутанной в линялое, когда-то зелёное, покрывало. На высокой тоже было покрывало, но из-под него было видно расшитый яркими цветами подол и тупоносые туфли с медными пряжками.

Глава 5

Девочка прижималась к высокой женщине, время от времени та наклонялась и, видимо, успокаивала ребёнка. Пожалуй, ей бы стоило поддержать и свою подругу по несчастью – хрупкая женщина всем своим видом излучала горе и отчаяние. Непонятно, как она вообще держится на ногах – такая худая, и, наверняка, голодная.

- Как так можно? – прошептала я.

- Что ты от него хочешь, - усмехнулся Моран. – Таким, как этот лентяй, наши боги не дают хороших женщин. Нет мозгов – нет денег, нет хорошего дома и хорошей женщины, нет удачи. Если ты живёшь в долг, зачем берёшь ещё одну жену? Странно, что ему кто-то её отдал замуж.

- Не отдал – от брата досталась, - заметил пират, который ходил поговорить.

- Брат умер – куда её девать?

То есть как? Вдовы же, вроде, сами по себе живут?

- А она не могла жить одна? – уточнила я.

- Могла. Но, видимо, негде было жить, вот и вспомнила старый обычай.

По древнему обычаю, которым давно мало кто пользуется, вдова может попроситься в дом брата мужа и стать ему законной женой. Отказывать не принято – это всё равно, что подтвердить свою несостоятельность как мужчины и кормильца.

- И везде так?

- Нет, конечно. Моя мать – уважаемая женщина, мой покойный отец её любил и баловал, после своей смерти он оставил дом и немного денег. Я вырос, и сейчас мать ни в чём не нуждается. Замуж, правда, больше не хочет.

Я думаю. Я бы тоже не хотела.

- Говорят, у правителя три любимых жены, уверен, он обращается с ними хорошо. Впрочем, с наложницами тоже – правитель мудр, а мудрый человек понимает, что сильных и умных сыновей может родить только довольная и счастливая женщина. Испуганная, несчастная и слабая женщина не родит достойных сыновей.

Ого! Целая философия у него, оказывается! А с виду бандит-бандитом: широкое загорелое лицо, прищуренный острый взгляд, нос, который явно знавал лучшие времена. Иначе как объяснить характерную горбинку, оставшуюся после перелома? Иссиня-чёрные волосы собраны в хвост. Моран был среднего роста, но при этом как-то умудрялся смотреть на всё свысока.

Назвать его красивым было сложно – слишком опасным был весь облик капитана. Интересно, тот, кто рискнул стащить с меня покрывало, понимал, что рискует жизнью?

Неожиданно рабы оживились, и даже две несчастные женщины – жена и вдова, повернули головы в сторону сарая.

- Смотрите туда, - сказал капитан. – Сейчас начнётся аукцион.

Аукцион? В этой части рынка? Они что, за людей торговаться собрались?

То, что мы увидели дальше, заставило нас с Акулькой испуганно прижаться к капитану.

На помост вывели закутанного по самую макушку человека. Я уже не сомневалась, что это женщина.

Под громкие возгласы толпы – хорошо, что я не понимаю, о чём они кричали, с девушки сняли первое покрывало. Теперь можно было увидеть её лицо.

Очень молодая и очень красивая, явно северянка – нежная, бело-розовая кожа, брови и ресницы точно подкрашены, потому что при таких, почти белых, с матовым отливом волосах, не может быть чёрных бровей и ресниц. Длинные волосы распущены и достают до середины бёдер. Точёный нос, полные яркие губы – местные развратники, наверное, уже слюной захлебнулись.

Девушка не плакала и не пыталась прикрыть голову покрывалами – их на ней осталось ещё достаточно. Стояла спокойно, опустив глаза и спрятав руки под тканью.

Пузатый продавец снял ещё одно покрывало, и мы увидели руки рабыни. Белые, тонкие, изящные – ей явно не приходилось заниматься тяжёлым трудом. Продавец что-то выкрикивал, в ответ то тут, то там, потенциальные покупатели называли цену. Насколько я смогла понять – не маленькую, ведь с каждым увеличением цены толпа восторженно ахала.

- Что он говорит? – спросила я капитана.

- Что всегда говорят торговцы, - ответил он и перевёл мне несколько слов. – Этот нежный цветок достоин украшать только самый дорогой гарем! Разве вы не видите, какую редкость я предлагаю? Кто из сильных и мудрых может позволить себе эту драгоценную вазу, полную неги и удовольствия?

- Какая пошлость, - вздохнула я.

Моран пожал плечами:

- Нормально расхваливает, не понимаю, что тебе кажется пошлым. Любой торговец хвалит свежесть, вкус и внешний вид товара.

Тем временем продавец потянул за край ещё одно покрывало – мы с Акулькой испуганно ахнули. К счастью, рабыня оказалась одетой, хоть и в полупрозрачный, но терпимый костюм – широкие яркие шаровары, кофта-размахайка, цветастый большой платок на плечах.

Громкий мужской голос из толпы выкрикнул очередную цену. Народ заахал, зацокал языками и одобрительно посмотрел в сторону будущего покупателя.

Торговец подождал несколько минут, не забывая расхваливать живой товар, потом ловко накинул на девушку плотное тёмное покрывало и повёл её в сарай. Туда же зашёл покупатель.

- Всё? Продано? – уточнила я.

- Да. Сейчас покупатель убедится, что нет скрытых изъянов и заплатит деньги. Недорого, кстати, всего-то сто монет.

- Это много или мало?

- Ну, как тебе сказать, - Моран поправил на поясе короткий меч и кивнул своим людям на выход. – На сто монет можно купить кусок земли – здесь не столица, земля значительно дешевле. Хорошего боевого коня – но без седла и уздечки – это отдельно. Три лошади для полевых работ – если поторговаться, например. Три-четыре коровы, думаю, тоже можно. Или боевое снаряжение – оно в Аврикии самого лучшего качества и стоит дорого. Здешних мастеров ещё никто не превзошёл.

- А за сколько он хочет продать своих женщин? – спросила я, взглядом показывая на местного торговца-должника.

- Двадцать за обеих и пять за девочку. Думаю, это не окончательная цена – на базаре принято торговаться, так что за двадцать он легко отдаст всех троих.

Я сделала глубокий вздох, задержала дыхание. Повторила ещё раз. Вроде отпустило, и натянутая в груди струна стала более свободной. Не буду паниковать. Не буду. Буду думать, как выйти из этого положения.

Глава 6

Может, поголодать перед продажей, чтобы не в гарем купили? Уж лучше куда-нибудь в служанки, оттуда и сбежать проще.

- Значит, сто монет – это всё-таки много, - заметила я. – Хорошо, что я не настолько красива.

Моран повернулся ко мне и удивлённо присвистнул:

- Эльза, ты серьёзно?

- Да. На фоне той девушки я просто бледная моль!

- Ты ничего не понимаешь в красоте и в мужских вкусах. Ты намного красивее даже сейчас, уставшая от дороги и качки. А уж что будет потом, когда тобой займутся профессиональные банщицы и специалистки по женским уловкам! Два-три месяца, и сто монет можно будет просить только за то, что на тебя дали посмотреть! То есть эта сумма будет начальной. А уж какая конечной – не знаю, но немалая, точно. Тем более, что я запрошу денег не только за твоё тело.

А за что ещё? Он по запчастям меня продавать собрался? Или сдавать в аренду?

Спросить я не успела – мы выходили с площади с другой стороны и, неожиданно для меня, оказались в овощных рядах. Но не в тех, где уже были – с картошкой и чем-то, похожим на кормовую брюкву, а в дорогих, куда заглядывали только состоятельные покупатели.

Мы с Акулькой дружно ломанулись к прилавкам. Аукцион оставил противное, хоть и предсказуемое впечатление, и нашли нежные девичьи души требовали моральной и продуктовой компенсации. Например, свежими и красивыми овощами.

Овощи в самом деле были хороши. Тёмно-бордовые, почти чёрные помидоры с мясистой нежной сердцевиной в разрезе, маленькие пупырчатые огурчики, с милыми сухими цветочками на попках, пузатые приплюснутые тыквы и нечто, напоминающее патиссоны. Ещё были вытянутые синие красавцы, которые я не сразу признала.

- Баклажаны! – всплеснула руками Акулька.

Действительно они, любименькие и родные синенькие, разве что цвет несколько светлее, зато сами значительно крупнее, чем в моём мире.

Я повернулась к капитану:
- Купи! – воскликнула я, забыв про субординацию.

Моран довольно рассмеялся:

- Ну, наконец-то, Эльза, ты ведёшь себя, совсем как нормальная женщина. Ещё бы бусики и колечки потребовала – и можно быть уверенным, что в голове у тебя не только мысли о побеге! Готовить-то умеешь, или на блестящие бока польстилась?

- Умею.

- Хорошо, значит, сегодня ужин с тебя. На меня тоже делай.

- Тогда мне надо ещё вот эти помидорки, чеснок, зелень. Много зелени! – обрадовалась я.

Жаль, не вижу здесь сладкого перца.

- Ещё растительное масло, только я должна его попробовать. Потом сыр, куриные грудки, немного молока и сливочное масло.

- Женщина, остановись! – веселился капитан. – Правильно сказал мудрец – позволь женщине отрезать пуговицу от твоего кафтана, и она оторвёт ещё и рукава.

- Капитан, я обещаю вам незабываемый ужин, - заявила я.

Глаза Морана опасно сверкнули.

- В смысле – гастрономически-незабываемый, - на всякий случай уточнила я.

Акулька дёрнула меня за рукав и глазами показала на прилавок с болгарским перцем. Я радостно взвизгнула, схватила сразу несколько штук. Хорошая и качественная еда была мне сегодня жизненно необходима, пока я окончательно не съехала с катушек от этих базарных впечатлений.

Моран купил всё, на что я показала пальцем, разве что сливочного масла взял совсем маленький кусочек, завёрнутый в какой-то лист, похожий на лопух. Я не стала настаивать – продукт скоропортящийся, куда его много. Можно, конечно, растопить и подсолить, но я и без того растрясла капитана на непредвиденные расходы.

На судно мы вернулись во второй половине дня. Капитан с помощником принимали и проверяли доставку с берега, а я, опять закутанная по самые пятки, в сопровождении матроса направилась в пищеблок.

- Без необходимости не выходи, - приказал капитан. – Камбуз, каюта, на корму по нужде – и всё. Я не хочу неприятностей.

- Откуда им взяться? – удивилась я.

- Потом объясню. Всё, иди, не отвлекай меня – надо спешить.

Я не понимала, зачем торопиться с погрузкой и размещением закупок, но спрашивать не стала. Потом, так потом.

На ужин я планировала приготовить котлеты из куриной грудки, картофельное пюре и, писк программы – баклажановый салат, который в рецепте моего прошлого мира назывался «Салат восточный».

Готовить его просто, но не слишком быстро. Сладкий перец и баклажаны моем и отправляем в духовку. В идеале хорошо бы запечь их на гриле, но и в духовке получается вкусно – проверено личным опытом. Готовые мягкие овощи очищаем от кожицы, а перец ещё и от семечек, и измельчаем, как получится.

В эту массу нарезаем несколько помидорок, мелко строгаем три-пять долек чеснока, чуточку острого перца и, самое главное, – свежую кинзу. Эту запашистую травку многие не любят за непривычный запах, но я-то знаю, с чем она сочетается. Кинза и горячее, именно горячее, мясо. Кинза и чеснок. Кинза и баклажаны. Так что в моём салате она раскроет все свои вкусовые и ароматные качества. Осталось посолить и добавить немного растительного масла. В рецепте предлагается оливковое, только я из тех редких людей, кто к нему равнодушен. Обычное подсолнечное масло нравится мне намного больше.

На котлеты я порубила несколько куриных грудок – куры здесь небольшие, одной даже нам с Акулькой не хватит. Сыр тоже пришлось мельчить на доске, до тёрки этот мир ещё не додумался. Добавила перец, соль, парочку яиц и оставила фарш отдыхать. Пусть немного постоит, пока я приготовлю пюре.

Пюре, традиционно, удалось. Как может быть невкусной свежая отварная картошка со сливочным маслом, горячим жирным молоком и одним сырым яйцом, для придания пюре пышности и стойкости формы? Я попробовала и с удовольствием облизала ложку. Одно меня всегда радует в новом мире – могу есть всё, что хочу, не задумываясь о холестерине и калориях. Этому молодому телу пока что ничего не страшно. А потом… Потом видно будет. Дожить бы.

Ужинали втроём. Морган придирчиво пробовал каждое блюдо, задумчиво жевал и облизывал губы, как профессиональный дегустатор. Кусочек котлеты он, прежде чем откусить, наколол на двузубую вилку и внимательно разглядел.

Глава 7

Капитан невозмутимо похлопал меня по спине, подал кружку с отваром. Я сделала несколько глотков. К тому, что в этом мире нет чая, я вроде как привыкла, но этот отвар был другой, непривычный. Что-то цитрусовое и фруктовое, надо посмотреть, из чего повар его делает.

- Кто-то очень сильно желает тебя заполучить, Эльза, - заметил Моран. – Когда я отказался, покупатель удвоил цену. А потом намекнул, что лучше бы мне продать тебя по-хорошему, если хочу избежать неприятностей.

- И что? – спросила я. – Уже продал? После ужина нам с Акулькой можно готовиться к новой жизни?

Моран улыбнулся:

- Какая ты, всё-таки, дерзкая! Не боишься, что накажу?

- Боюсь, - кивнула я. – Но надеюсь, что не в твоих правилах бить женщин.

- Разумеется – нет! – фыркнул капитан. – Я не воюю с теми, кто слабее меня, это глупо и недостойно. Конечно, я отказал покупателю. Поэтому, как только закончится погрузка, мы уходим в море.

- Не будем ждать до утра? – удивилась я.

Когда мы только заходили в порт, я слышала, как боцман предлагал отправить на берег лодку и нанять лоцмана. Мол, залив сложный, просто так его не пройдёшь, надо бы знающего человека.

Капитан тогда отмахнулся и сам давал команды. Но это было ранним утром, при хорошей видимости и отличной погоде. Сейчас ветрено, и, наверное, небезопасно.

- Не будем. Скорее всего сегодня ночью вас попытаются выкрасть, в порту мы как на ладони, с любой стороны можно забраться на судно. В море мы будем в безопасности, незаметно не подкрадёшься. Да и не думаю, что кому-то настолько приспичило заполучить светловолосую женщину, что нас побегут догонять. Никто не знает, что у меня в трюме, и не сможет понять, в какую сторону мы отправились. Море – не дорога, здесь легко разминуться.

Мы с Акулькой хотели постоять на борту и посмотреть, как судно будет выходить из залива, но капитан запретил.

- Если вдруг сядем на мель – корабль тряхнёт так, что вы упадёте в море. Никто вас не хватится в такой ситуации, так что лучше оставайтесь в каюте.

Пришлось наблюдать, прижавшись носами к маленькому окошку.

- Смотри! Наши! – выдохнула Акулька.

В порт заходил корабль со знакомым флагом нашего королевства.

Что делать? Выбежать из каюты, носиться по палубе и размахивать руками, привлекая к себе внимание? Но корабль нашего королевства далеко, нас просто не услышат. Броситься в воду и плыть ему навстречу? Умеет моё тело плавать? Даже если нет – я-то умею, в плотной морской воде точно быстро вспомню все навыки. Но ведь Акульке я их не передам, и, в случае беды, спасти её не смогу.

Нет, плохая идея, всё-таки первый вариант лучше.

За дверью раздался знакомый лязг, и я поняла, что мозговой штурм больше не нужен – нас заперли. Вероятно, именно для того, чтобы я ничего не предприняла.

Оставалось только сидеть у окна и наблюдать, как мимо проходит корабль, где мы могли бы стать свободными.

Залив наше судно покинуло без приключений. Весь следующий день мы с подругой провели за шитьём. Что из себя представляет местная мода, мы не знали, поэтому занялись самым необходимым для любой женщины – нижним бельём.

Капитан зашёл к нам в полдень, спросил, как самочувствие после вчерашнего базарного обжорства, но я демонстративно отвернулась.

- На что обиделась моя принцесса? – развеселился Моран.

От необычного обращения по спине побежали мурашки. Чего это пират, разбойник и продавец людей, сегодня такой весёлый и волнительный?

- Зачем вы нас заперли вчера? Чтобы мы не смогли привлечь к себе внимание королевского судна?

- Именно за этим. Территории моего корабля – моя территория. Понимаешь? Никто не поднимется на борт без приглашения, если, конечно, не хочет на меня напасть. Мои матросы бы просто затолкали вас в каюту. Но всё равно вы бы создали опасную обстановку: отвлекали бы меня от управления кораблём.

Я не стала спорить и объяснять, что создавать ему проблемы я имею полное морально право. Всё-таки я здесь не по своей воле.

В обед Акулька принесла мясную похлёбку с кусками плавающего отварного сала, толстой жирной плёнкой сверху и, как обычно, в хлам переваренными овощами. После того, как удалось поесть нормальной еды, пробовать этот кулинарный изыск особенно не хотелось.

- Капитан передал, что ты можешь сама приготовить ужин, - сказала Акулька. – Согласишься?

Подруга, болтая ложкой в миске, посмотрела на меня с надеждой.

- Куда я денусь, - вздохнула я.

Моран, конечно, не просто так предложил – сам он тоже рассчитывает угоститься нормальной едой хотя бы вечером, а не тем варевом, которое готовит повар. Хотя капитан говорил, что по их меркам, повар готовит вполне прилично и даже вкусно, главное, чтобы продукты были не подпорченные. Сохранить свежесть длительное время в местных условиях было очень сложно, поэтому основной едой оставались сухари, вяленое жёсткое мясо и рыба, которую удавалось поймать.

Кстати, о рыбе! Вот чего я хочу!

Ловить рыбу нам на ужин капитан отправил молоденького юнгу. Парнишка с удовольствием бросил мытьё палубы, достал грубые снасти, нацепил на крючок кусочек сырого мяса и перекинул его через корму.

Да уж… Пожалуй, не поем я сегодня рыбки. Что на такое грубое изобретение может клюнуть вообще? Крючок чуть ли не из гнутого гвоздя, толстая верёвка, которая дёргается на волнах, палка, изображающая из себя удочку. Мало того, время от времени парнишка тоже дёргал за палку, раскачивая её из стороны в сторону.

- Кого мы ловим? – усмехнулась я.

Парень пожал плечами:

- Как повезёт. Если капитан позволит, ночью можем гадов половить, говорят, благородные господа их кушать любят. А как по мне – так гады, они гады и есть. Жёсткие, безвкусные, разве что с голодухи жевать.

Я не стала уточнять, что он имеет ввиду. Пойду лучше, посмотрю на кухне каких-нибудь приличных продуктов на ужин. Есть баланду, которую сварил повар, я не стала, уж лучше немного потерпеть.

Глава 8

Я, разумеется, тоже. Матросы загомонили, я прищурилась, стараясь рассмотреть на горизонте тёмную точку. Корабль, что ли? И чего они так бурно обсуждают? Ещё один корабль на море? Нормальное, вроде бы, явление.

Я не ошиблась – к нам в самом деле приближался корабль. Больше нашего, он на всех парусах довольно быстро сокращал расстояние. Даже я увидела, как по палубе снуют люди и что-то блестит у них в руках. Oружие?

- Полный вперёд! – закричал Моран.

Матросы, как муравьи, быстро-быстро полезли к парусам.

Я стояла на палубе, крутила головой и ничего не понимала.

- Эльза, иди к себе, - приказал капитан.

- Мы убегаем, что ли? – перебила я. – Вы не будете на них нападать, потому что тот корабль больше?

- Должен признаться, что сейчас ситуация круто изменилась, - усмехнулся капитан. – Напасть хотят на нас. Они видят, что моё судно хорошо загружено и рассчитывают отлично поживиться, не зря же гонятся за нами уже несколько часов.

- Несколько часов? Так ты знал, что нам угрожает опасность?

- В море всегда и всем угрожает опасность, - отмахнулся Моран. – Пираты, волны, ливень, смерч – да мало ли что. Тот, кто боится опасности – не выходит в море.

- Если его не крадут и не запихивают в каюту, - вставила я.

- Тебе и Акульке ничего не угрожает при любом раскладе, - уверенно сказал Моран. – Им нужен наш груз.

- А что у вас за груз? Откуда они вообще знают, что он есть?

- По тому, как корабль держится на воде, любой моряк скажет тебе – пустой он или гружёный.

Оказывается, наш бравый капитан был не только пиратом, точнее, не совсем пиратом. Скорее вooрyжённым купцом с обученной командой, которая при необходимости могла дать отпор нападающим. Ну а потом, разумеется, захватить тех, кто пытался захватить его, и перенести их добычу к себе в трюм.

По меркам этого мира всё, что взято в бою, автоматически считалось твоим. Побеждённого врага без зазрения совести обирали до нитки. Дальше – в зависимости от желания. Моряков можно было попросту утопить, а можно – продать в рабство. Из моряков и вoинoв получались никудышные рабы, но всё-таки какие-то деньги за них выручить получалось. Корабль неприятеля в таком случае топили.

Ещё один вариант развития событий, который считался неоправданно гуманным, это тот, которым пользовался Моран. Капитан забирал ценный груз, оружие и, разумеется, драгметаллы. Оставлял на борту немного еды и воды и отпускал побеждённых в свободное плаванье.

- Наши боги не любят лишней жестокости, - сказал Моран. – А я не хочу возиться с рабами. Но, к сожалению, так мало кто поступает.

- Вы не будете с ним воевать? – я кивнула на ещё далёкое, но уже страшное для меня судно.

- Мы в худшем положении, и людей у него значительно больше. Мы загружены – это мешает манёврам. Попробуем убежать. До темноты осталось несколько часов, как только солнце сядет – я сменю курс и позабочусь, чтобы он больше нас не нашёл. Впрочем, он и искать не будет – просто дождётся другого корабля.

Наш разговор прервал юнга. Мальчишка, сияя от радости, еле тащил за собой большущую серую в чёрных пятнах рыбину. Она была ещё живая, извивалась и широко открывала рот, утыканный двумя рядами острых зубов.

- Брось, пока она тебе руку не откусила! – испугалась я.

Мальчишка вытащил из-за пояса здоровенный нож и ловко стукнул рыбину по голове.

- Молодец, - похвалил его Моран. – Почисти и отдай госпоже. Если надо, она покажет тебе, какими кусками порубить. Сегодня ты помогаешь ей готовить ужин для своего капитана.

Довольный юнга потащил монстра поближе к борту, зачерпнул привязанным к поручням ведром морской воды и взялся за разделку. Получалось довольно ловко, видно, мальчишке часто приходилось этим заниматься. Капитан взял меня за локоть, отвёл в сторону так, чтобы нас было не слышно.

- Эльза, если начнётся заварушка – ни в коем случае не выходите из каюты. Юнгу тоже можешь взять, чтобы не попался никому под горячую руку. И ничего не бойся. Даже если всё закончится плохо – вас не тронут.

Так, начинается, значит. Мало того, что украли и свободы лишили, теперь ещё кто-то победит вполне лояльного капитана и тогда неизвестно, чем для нас с Акулькой закончится это опасное путешествие. Тут уже не до свободы и справедливости, тут бы выжить как-нибудь!

- Уверен? – грустно усмехнулась я, неожиданно для себя перейдя на «ты».

Что могут сотворить очередные зaвоeвaтели с двумя девушками, обнаруженными в море? Боюсь, их фантазия разыграется настолько, что самым лучшим выбором для нас с подругой будет самим прыгнуть за борт.

- Уверен. Вы слишком ценный товар, чтобы его портить. Вас не тронут. Продадут, конечно, но в целом виде – такие вы значительно дороже, сама понимаешь. Главное – постарайся не умничать и не показывай характер. Это мне нравится твой неожиданный взгляд на очевидные вещи, вполне возможно, что кто-то другой решит проучить тебя за излишнюю разговорчивость. Поверь, можно наказать так, что гордость разорвут в клочья, но тело не пострадает.

Верю, даже не буду спрашивать, о чём он сейчас говорит – не хочу знать. И без того от страха похолодели кончики пальцев и адреналин хлынул в кровь.

Моран прав, сейчас надо заняться делом, всё равно я ничем не могу помочь команде, так хоть под ногами не буду мешаться. Потом будем с юнгой и Акулькой сидеть в каюте и ждать своей участи. Молиться, чтобы быстроходный корабль Морана смог уйти от преследования, потому что по недоговорённостям капитана не сложно понять – в бою у команды практически нет шансов, слишком неравны силы.

Мальчишка помог мне донести рыбу до камбуза. К счастью, повар уже ушёл, и пищеблок был полностью в моём распоряжении.

Я внимательно рассмотрела рыбину. Сейчас, без головы, она совсем не выглядела страшной, рыба как рыба, на зубатку похожа. Разве что очень толстая, так мне даже лучше – больше чистого мяса получится.

- Наш повар не любит, когда кто-то командует у него в хозяйстве, - осторожно заметил юнга.

Глава 9

Щедрой рукой я срезала с обеих сторон рыбное филе. Хорошее мяско, нежное, белое, плотное. Наверное, если просто сварить или пожарить, то будет суховато. Но я здесь не ищу лёгких путей!

Остатки мякоти с костями поставила варить в большой кастрюле, чем сильно удивила юнгу. Пожалуй, сегодня у команды будет выбор. Многовато еды, учитывая, что здесь нет холодильника. Ничего, до утра точно не испортится, а потом съедим все вместе. Если, конечно, нам суждено дожить до утра.

- Зачем кости-то варить? Обычно всё лишнее повар бросает в море, - сказал мальчишка.

- Это не лишнее, отличный навар будет. На костях столько мяса, просто его надо отобрать, когда будет готово.

- Зачем? – опять удивился юнга. – Будут есть – сами отберут.

Нет уж, дорогой мой помощник, выбирать кости придётся тебе. Заодно займёшься делом и перестанешь меня нервировать, постоянно выглядывая на палубу и наблюдая за солнцем.

Мы все ждём темноты, но надо же как-то держать себя в руках.

Акулька тоже пришла на кухню – не смогла сидеть и шить в одиночестве. Чтобы подруга не скучала и не мешалась, я пристроила её месить тесто. Тугое, плотное, на яйцах с небольшим добавлением воды, такое тесто кого угодно заставит отвлечься от проблем и приложить все силы. Тем более, что теста нам надо было много – на этот раз я решила накормить всю команду, раз уж парнишка умудрился на свою примитивную удочку поймать такого монстра.

Пока мои помощники выполняли задания, я порубила большим ножом рыбное филе. В ящике ещё было немного слабосолёного, розового, с нежными мясными прожилками, сала. Отрезала оттуда кусочек для фарша и тоже измельчила, как могла. Добавила яиц, соли, перца и какой-то специи, похожей на наш укроп. Влила чашку воды и хорошенько вымесила фарш для своих будущих рыбных котлет.

Лук, благо его было много и экономить не приходилось, я обжарила на сале. Часть выложила в котлетную массу, часть оставила для супа.

Пока я занималась рыбой, сварился бульон, и юнга, не желая ждать, пока рыба остынет, выбрал из остатков все кости. Благо, они оказались довольно крупными. Акулька хорошенько вымесила тесто и, под моим чутким руководством, раскатала его и нарезала длинной лапшой. Как я и ожидала, в отварном виде рыба оказалась суховатой, но маленькими кусками, да ещё в бульоне с яичной лапшой, она показалась нам троим очень вкусной.

А уж когда я начала жарить котлеты, юнга понял, что будет любить меня вечно. Во всяком случае до конца этого рейса – точно.

Первую готовую котлету я поделила на три части.

- Оооо, - простонал мальчишка, облизывая жирные губы. – Ты же дашь мне ещё, добрая госпожа?

- Кстати, почему ты меня так уважительно называешь? Не знаешь, что я пленница?

- Знаю. Но наш капитан беседует с тобой каждый вечер, иногда он даже ест рядом с тобой. Значит, ты не просто пленница, ты – госпожа. Когда, в первую же ночь, на тебя поспорили матросы, я понял, что буря – наказание от наших богов. Им не понравилось, что про тебя говорят, как про портовую девку, вот и наслали на корабль непогоду.

- А что про меня говори? На этом месте поподробнее? – заинтересовалась я.

Мальчишка смутился и покраснел. Глаза забегали, юнга виновато засопел, понимая, что сболтнул лишнего.

Вообще-то я примерно понимала, в чём была причина спора. Две юные пленницы и с ними в каюте капитан – о чём ещё могут думать скучающие без развлечений и женского внимания матросы? Вероятно, они заключили пари не на моё или Акулькино согласие, а на то, как долго Моран выдержит и не воспользуется своим правом сильного. Интересно, на что они спорили?

- Умоляю, только не говорите капитану! Матросы мне уши оторвут за длинный язык! – уговаривал меня юнга.

Язык длинный, а пострадают уши! За что, спрашивается?

- Скажи мне, на что они спорили, и я обещаю забыть наш разговор.

- Разделились на два лагеря. Одни были уверены, что капитан не продержится и пару дней – уж очень вы красивы и молоды. Вторые – что вы не просто пленницы, он купил вас у своего знакомого, и скорее всего для перепродажи. Значит, сам пользоваться не будет, - подтвердил мои догадки парнишка. – Спорили аж на целый бочонок рoма. Да не какого-нибудь, а настоящего, из Интании! Это же полновесный золотой стоит!

Понятно. Пожалуй, если сегодня нас не захватят, у половины команды будет повод и возможность хорошенько отпраздновать этот рейс. Рoм, который стоит золотой, должен быть очень хорошего качества. За такую-то цену!

Суп был готов, а я дожаривала котлеты, когда за тонкой стеной кухни раздался незнакомый свистящий звук.

- Что это? Кажется, наконец-то темнеет, - сказала Акулька и выглянула на палубу.

Вжик!

Только удивительная для такого пацана реакция спасла подруге жизнь – юнга успел дёрнуть Акульку за руку, стрела пролетела мимо и вонзилась в борт корабля.

Кто там говорил, что нам ничего не угрожает? Сейчас, когда мы оказались в зоне oбстрела, я не знала, что делать. Спрятаться здесь? Бежать к себе в каюту?

Акулька как раз собралась бежать и подхватила юбки.

- Стоять! – рявкнул, совсем как взрослый, юнга. – Лезьте под стол! И не вздумайте выйти – прошьют стрелой так быстро, что ахнуть не успеете.

Мы с подругой нырнули под большой дубовый стол. Так себе домик, и всё равно страшно, но мальчишка прав – на палубу сейчас нельзя.

А стрелы всё летели и летели. Кто-то недалеко от кухни закричал от боли, кто-то громко и хрипло заругался. Юнга ломанулся было на выход, но теперь я схватила его за ногу.

- Нет! Останься с нами!

- Я умею cтрeлять! Не так хорошо, как остальные, но умею! Отпустите меня, госпожа!

- Капитан поручил тебе приглядывать за нами! – на ходу придумала я. – Оставишь нас одних – Моран тебе голову оторвёт.

Мальчик сдулся и, подчиняясь мне, покорно забрался под стол. Вот так-то лучше, ещё не хватало, чтобы он попал под шальной выcтрел.

В раскрытую дверь было хорошо видно, как быстро закатывается за горизонт солнце. Ну! Ещё, ещё немного опустись! Пожалуйста! Поскорее! Преследователи совсем рядом, я слышу их возбуждённые голоса и крики. Пусть сейчас нас прикроет благословенная темнота, а уж дальше, утром, я как-нибудь разберусь, как буду жить дальше.

Глава 10

Не иначе, местные боги услышали мои молитвы. Наверное, очень удивились, но решили помочь выжить одной уставшей от приключений попаданке. Темнота опустилась, накрыла нас плотным непроницаемым покрывалом. Корабль тихонечко двигался вперёд, и я не понимала, как капитан ориентируется в темноте. Сначала хоть немного светили звёзды, но небо быстро затянуло тяжёлыми мрачными тучами, в воздухе появился запах дождя, лёгкий ветерок усилился и стал значительно холоднее.

Преследование прекратилось, моряки тихо переговаривались, вглядываясь в чернильную темноту.

В сопровождении юнги мы с Акулькой, бочком-бочком, втянув головы в плечи, добрались до каюты. Вскоре пришёл капитан.

- Все целы? – спросил он.

- Да. Моран, мы от них оторвались? Всё хорошо?

- Ну, как сказать – относительно неплохо. Могло быть хуже. У нас трое рaненых и один yбитый. Готовить теперь некому, лекаря на судне больше нет – это дело у нас повар совмещал, а в целом мы в безопасности.

- Шторм будет? – пискнула из угла Акулька.

Моран отрицательно покачал головой;

- Думаю нет, не похоже. Тучи уже пролили свои воды, а ветер, хоть и холодный, но штормовым не пахнет. Немного покачает, и всё. Ладно, спите, пойду, надо что-то делать с ранеными.

Я встала, вытащила деревянный ящик, который раньше служил кому-то аптечкой. Ящик мы с Акулькой нашли на дне большущего сундука с женским барахлом. В нём было много ненужного, типа помад, притирок и пудр, но и вполне полезные вещи там тоже были. Тонкие полоски ткани, годные на бинты, ранозаживляющая мазь – её по запаху опознала Акулька, комковатый порошок из лечебного мха, которым присыпали ссадины. Порошок, кстати, узнала я – наверное, прошлая владелица тела им пользовалась, потому что в назначении и полезности серых комочков я не сомневалась.

- Пойдём, я помогу, - сказала я капитану.

- Ты? А в обморок сразу не упадёшь?

- Так сильно ранены?

- Сейчас сама увидишь.

Помочь корабельному повару я уже ничем не могла – стрела попала ему в голову. Раненому в живот тоже – в этом мире ранение в живот – верная смерть. Если с остальными частями тела ещё как-то, при определённом везении пострадавшего, справлялись, то с ранением в брюшную полость, исход мог быть только один. Но я всё равно, как смогла, тщательно обработала рану, приложила мазь и с помощью капитана сделала повязку.

- Госпожа, я умру? – тихо спросил раненый.

Я с жалостью посмотрела на мужчину. Молодой, симпатичный, с широким открытым лицом. Как я могу лишить его надежды?

- Разумеется, нет, - уверенно заявила я. – Но полежать придётся.

- Как только причалим – приглашу к тебе хорошего лекаря, - пообещал капитан. – Потерпи, до места осталось меньше недели.

Сзади кто-то тихо присвистнул. Ещё бы! У мужчины нет этой недели, как нет в этом мире антибиотиков и многих других необходимых лекарств.

- Надо бы ему камень нагреть, чтобы полегче было, - заметил кто-то из матросов.

Камень? Греть травмированный живот горячим камнем? Не удивительно, что при таком подходе лечение чаще всего оказывается бесполезным.

Конечно, у него не аппендицит, но то, что живот греть категорически нельзя, знала даже я, далёкая от медицины женщина.

- Давайте кипячёную воду, и больше ничего, - строго приказала я.

Двое других пострадавших, на мой взгляд, имели все шансы выздороветь. Одному стрела попала в руку, второму – в плечо. Плохо, но не смертельно. Стрелы умело вытащил Моран, мне осталось только обработать раны и перевязать.

Когда-то, в прошлой жизни, к нам в офис приехал с проверкой очень вредный ревизор по охране труда. Мало того, что он лично проверил все розетки, заземления и рамы на окнах, он проверил качество освещения, работу кондиционеров и устроил нам экзамен по оказанию первой помощи!

Такого ярого подхода мы ещё не видели, и, по старой памяти, хотели откупиться. То есть скинуться деньгами, сделать ревизору хороший подарок и все оптом получить зачёт. Не тут-то было! За недельный срок, который он нам дал, мы выучили тот минимальный набор знаний и навыков, который ревизор желал от нас услышать. Теперь я знаю, чем отличается венозная кровь от артериальной, как наложить жгут и шину, что делать при ожоге и обморожении.

Как перевязать рану, я тоже знаю, только не думала, что мне пригодится это умение.

После всего пережитого хотелось умыться и упасть в кровать, но, в отличии от меня, матросы всё ещё ждали ужин.

- Там много еды, - сказала я капитану. – Пусть сами разогреют.

- Когда ты успела?

- Я же не одна, Акулька помогала и юнга. Нам мы тоже приготовили, будешь?

- Конечно! Я не знаю, чего я больше хочу – спать или есть, так что начнём с еды, - ответил Моран.

Не знаю, как оценили новую еду матросы, но Моран засыпал нас с Акулькой комплиментами. Слушала я невнимательно – я слишком устала, и слишком много пережила сегодня.

Утро встретило нас отличной погодой, попутным ветром и хорошими новостями – раненым не стало хуже, и это радовало.

Погибшего повара у плиты заменили мы с Акулькой. Помогал нам юнга. Мальчишка ловил рыбу, чистил овощи, выносил грязную воду и приносил чистую. Акулька настряпала целую гору пышных оладий, и мальчишка уплетал их, пачкаясь маслом и мёдом, которые мы ему потихоньку выделили.

Оставшиеся до прибытия в порт дни прошли вполне спокойно, капитан даже ночную рыбалку нам устроил. На тех самых гадов, которых юнга объявил невкусными.

Как оказалось – ловили мы кальмаров. Для этого за борт опускали сеть, потом привязывали к верёвкам фонари и держали их над водой. Кальмаров привлекал свет, они поднимались на поверхность, а матросы, по весу определив наполненность сети, быстро тащили её наверх.

Для чистки кальмаров я потребовала помощников. Меня не волнует, как они относятся к женщинам – хотят есть, пусть трудятся вместе с нами. Тушки кальмаров были некрупные, как раз такие, чтобы приготовить качественное хе. Как снимать плёнки и удалять всё лишнее, я показала двум матросам. Удивительно, но они не возражали и не пытались отмазаться от неожиданной работы, разве что немного поворчали.

Глава 11

В подзорную трубу, которую дал мне капитан, я старалась разглядеть далёкий город. Нет, слишком далеко. К тому же солнце светило в нашу сторону, и от напряжения у меня начали слезиться глаза.

- Ты плачешь? – спросил капитан.

- Нет. Это солнце. И ветер.

И ещё неизвестность, которая ждёт нас впереди. Воспоминания о базаре слишком свежи в моей душе, чтобы я могла чувствовать себя более-менее спокойно и искать выход из ситуации. Какой тут может быть выход? Разве что прямо сейчас через борт прыгнуть.

- Знаешь, тот матрос, с пробитым животом, - начал Моран, удерживая паузу. – Пожалуй, ему не нужен больше лекарь.

- Умер? – ахнула я.

Ну вот… А мне казалось, что парень всё-таки дотянет, пусть и до средневековой, но медицины. Он пил воду и понемногу цедил бульон, который я варила специально для раненых – не слишком жирный, но наваристый.

- Ему лучше. Намного. Остальные тоже пошли на поправку. У тебя лёгкая рука, Эльза. Ко всем талантам, ты ещё и смогла помочь раненым.

- Я не сделала ничего особенного, ты видел. Просто им повезло, что не началось заражение.

Про то, как повезло первому, уверена, Моран и сам понимает.

- Ты же знаешь, что я хочу сказать? – капитан взял меня за плечи и повернул лицом к себе.

- Нет.

- Я не могу тебя отпустить, Эльза.

Он притянул меня к себе и обнял так, что моё лицо оказалось прижатым к его груди. От камзола пахло солью, морем и жарким ветром. Или это от капитана так обдавало жаром, что у меня подкосились ноги?

- Капитан! Ветер усиливается, позвольте прибавить скорость? – закричал высокий матрос.

Пока Моран отдавал команды, я быстренько сбежала в каюту к Акульке.

- Он в тебя сразу влюбился, - обрадовалась подруга. – Ой, Эльзочка, какое счастье-то! Нас же теперь не будут на базаре продавать, да?

Насчёт счастья я не была уверена. Моран мне нравился, но, чтобы как в романах – в груди всё замирает, руки трясутся, голова идёт кругом и так далее – этого нет.

Приходится признать, что с темпераментом я подкачала. Что в той, что в этой жизни я не теряла голову, не летела за любимым босиком по снегу и не готова была положить свою жизнь к его ногам. Нет, глупости я, конечно, делала, и много раз. Верила тогда, когда надо было сомневаться, закрывала глаза на то, на что надо было смотреть внимательно. Старалась быть терпимой и сгладить острую ситуацию, вместо того чтобы пойти на открытый конфликт. Короче, кто не без греха.

На берег мы выгрузились только к вечеру. За весь день я не нашла минутки, чтобы поговорить с капитаном, зато он озвучил мне свои планы, пока мы, в просторной и мягкой карете, ехали на другой конец города.

- Эльза, ты понимаешь, что я обязан выполнить обещание, данное лорду, и я его выполню.

- Это как? – бесцеремонно перебила я. – Сначала продашь, потом выкупишь?

- Нет, настолько опасный и ненадёжный мне не подходит. К чему эти перепродажи? Я продам вас обоих самому надёжному человеку.

Я тяжело вздохнула. Может ли в этом мире быть кто-то надёжный? Я, например, верила Генриху, но он хотел сделать из меня красивую игрушку. Вольтана я тоже считала вполне порядочным мужчиной, до тех пор, пока он не продал меня капитану. Теперь что? Опять двадцать пять? Танцы на граблях?

- И кто это? – без особого интереса уточнила я.

Всё равно никого здесь не знаю.

- Моя мать.

- Мать? – ахнула я. – Разве женщина может кого-то купить или продать?

- Эльза, моя мать не простая женщина! Не думаешь же ты, в самом деле, что я – обычный захирелый аристократ? Неужели мой профиль, форма носа и весь мой вид не говорит тебе о древности и благородстве рода?

Я открыла было рот, чтобы ответить, но, молчавшая, как обычно, Акулька, больно пихнула меня острым локтем в бок.

Хорошо, хорошо, промолчу!

Как, интересно, я должна была о благородстве рода догадаться? По каким признаком? По носу? Нос – внушительный, длинный, с горбинкой. Впечатляющий нос, но особо выдающимся я бы не назвала – видела я и покрупнее, между прочим. В прошлой жизни у нас на углу тетенька помидорами торговала – вот это да, увидишь – не забудешь.

Что ещё? Весь вид? Что не так с его видом? Про профиль тоже промолчу – точёным его не назвать, опасный – да, хищный – тоже да. Но разве этот признак как-то подчёркивает древность происхождения?

Кстати, никогда этой фишки не понимала, ни в том, ни в этом мире. Ах, она (или он) – такого древнего рода! А остальные что, неделю назад из яйца вылупились? Все мы древнего рода, у всех есть предки, и, я уверена, каждому есть чем гордиться. В моём мире люди пережили столько испытаний, что историю изучать страшно.

- Эльза! Что ты молчишь? – возмутился Моран.

- Я не понимаю, зачем ты это делаешь. Твоей матери нужны служанки?

- Не говори глупости. Ты не будешь служанкой, твоя подруга останется рядом с тобой. Я полностью выполню условия договора с лордом Вольтаном. Я обещал ему увезти вас в столицу и дорого продать. Вы в столице и я продам вас дорого. Кому – мы с лордом не договаривались, он тогда сказал, что ему всё равно. Значит, я ничего не нарушу.

- А потом? Что с нами будет?

Моран взял меня за руку и нежно погладил пальцы:

- Всё будет прекрасно, вот увидишь. Я найму лучших учителей, которые будут тебя обучать.

- Чему? – перебила я.

Капитан тяжело вздохнул, вероятно, делая скидку на мою усталость после долгого путешествия, да и вообще не слишком подходящее воспитание. Всё-таки я женщина, слабая и не слишком умная по умолчанию, я только сошла на берег, и вообще – что с меня взять.

- Истории, рисованию, игре на музыкальных инструментах. И всему, чему ты захочешь.

Ладно, неплохо. Хотя знаю я ваши танцы, более того – мне уже приходилось их исполнять в труппе у графа Пекана. Прозрачные блестящие одежды, звонкие пояса, распущенные волосы и с десяток браслетов на руках и ногах – вот и вся наука, крутить бёдрами и выгибаться в разные стороны много ума не надо. Нужна хорошая физическая форма и желание обратить на себя внимание мужчин.

Глава 12

Кованые ворота распахнулись, из дома вышли слуги, почтительно замерли перед крыльцом.

Женщина, пышная, полная, ещё вполне молодая и красивая, на ходу накидывая на голову цветное тонкое покрывало, выбежала навстречу.

- Моран! Сынок! – закричала она и распахнула объятия. – Я жду тебя почти месяц! Где ты задержался? Не представляешь, как я волновалась, ведь ты всегда возвращаешься домой значительно раньше. Сам же говорил, что в северных морях начинаются холодные бури, и лучше не терять время, а поскорее их покинуть.

Наверное, женщина бы говорила ещё долго, но Моран подхватил её под руку и развернул в нашу с Акулькой сторону. Акулька испуганно шагнула мне за спину. Спряталась, называется! Ничего, что она выше и значительно объёмнее?

- Смотри, мама, кого я привёз. Это самая необыкновенная девушка, которую ты когда-либо видела. Уверен – вы подружитесь.

Судя по лицу матери, уверенности капитана она не разделяла. Яркие пухлые губы скривились в полуулыбке, женщина вопросительно посмотрела на Морана.

Они так и собираются у крыльца общаться? Мне, в общем-то, всё равно, но я бы уже поужинала и отдохнула – очень насыщенным получилось это незапланированное путешествие.

Женщина кивнула пожилой служанке:

- Устрой их, - приказала она.

- Хорошо устрой, - с нажимом добавил капитан. – Они не должны ни в чём нуждаться, поняла?

Служанка торопливо закивала, и, то и дело кланяясь своей госпоже, жестами пригласила следовать за ней.

Нас с Акулькой отвели чистую маленькую комнату. Узкий и низкий стол. Две, довольно жёстких и узких кровати, тазик, несколько кусков ткани, вероятно в качестве полотенец.

Служанка кивнула на стол и скрылась за дверью.

- Эльза, может быть, я пойду за ней? – спросила подруга. – Всё -таки я – твоя служанка и, надеюсь, ею и останусь. Мне положено находиться со слугами, а не в покоях госпожи.

- Не смеши меня, мы обе со слугами, - сказала я. – И вообще, раз ты добровольно желаешь остаться моей служанкой, сиди со мной, нечего куда-то ходить.

Вскоре та же женщина заглянула в комнату и поманила за собой Акульку.

Пока я разбирала наши пожитки, выискивая, что почище, чтобы переодеться, обе вернулись. Акулька несла ведро тёплой воды, старая служанка – поднос с ужином.

Сыр, хлеб, отварные овощи, небольшой кусок мяса с толстыми прожилками и кувшин с водой. Еда холодная и неаппетитная, даже на корабле мы питались лучше, но выбирать не приходится.

Служанка ушла. Мы с Акулькой разделили скромный ужин, кое-как обтёрлись тёплой водой, умылись. Хорошо бы помыть голову, но на длинные волосы воды не хватит даже одной из нас.

Что-то мне категорически не нравится такой приём. Это называется «ни в чём не нуждаться»?

Утром та же служанка отвела нас в хозяйские покои. Мать Морана приветливо улыбнулась, кивком головы пригласила сесть.

- Девушки, мой сын, дай ему боги много лет жизни и процветания, оставляет вас у меня. Ты, Эльза, и ты, Акулька – теперь моя собственность. Но Моран хочет сделать из Эльзы прекрасный цветок, достойный самого роскошного сада, что есть под лазурным небом. И я позабочусь, чтобы так и было.

Мы с Акулькой переглянулись. Чего-чего хочет Моран?

- Сейчас вас проводят в другие комнаты, потом придёт твоя, Эльза, личная помощница. Она объяснит, что ты должна делать. Не благодари – я выполняю волю своего сына, да пребудет с ним милость богов и защита их.

Мда… Если она разговаривает так всегда – общаться нам будет крайне сложно. Вот что сейчас тётенька сказала, если в двух словах? И где, наконец, сам капитан?

Решив временно не наглеть, я присела в реверансе:

- Позвольте мне задать вопрос, госпожа?

- Не кланяйся так! – ахнула мамаша капитана. – Это неприлично! Встань прямо и поклонись, согнув спину!

Я покорно повторила. Можно сказать – поясной поклон изобразила. Нравится?

Мама капитана оценила, довольно кивнула и улыбнулась:

- Спрашивай.

- Могу я поговорить с Мораном?

- Можешь. Когда он сам сочтёт нужным с тобой говорить.

Даже так? Ну-ну, ладно, пока нас не продают и не обижают, буду вести себя паинькой. Но возможность побега всё-таки поищу.

- Ко мне надо обращаться – «госпожа хозяйка». Идите, вас уже ждут.

Всё? Аудиенция окончена? Даже имени не назвала, или здесь так принято? И что, хотела бы я знать, задумал капитан? Кому он пудрит мозги – мне, своей маме, или нам всем?

За дверью нас в самом деле ждала дородная высокая женщина с мощными руками и круглыми, румяными, как яблоки, щеками.

Увидев нас, она широко улыбнулась:

- Меня зовут Фаха. Пойдём, покажу комнаты и ту часть сада, где тебе позволено гулять.

- Чтобы не мешать госпоже хозяйке? – уточнила я.

- Нет, что ты! Как ты можешь ей помешать? Просто в саду есть место, где госпожа отдыхает с гостями, туда нет хода никому в доме. Разве что служанки принесут еду и напитки.

Фаха вела нас по дому и не замолкала ни на минуту. Она рассказывала, какая в этом году урожайная осень, как любит госпожа варенье из айвы, как в доме готовят вкусные сладости, для продажи и для себя.

- Как много ты знаешь, - заметила я. – Вчерашняя служанка не сказала ни одного слова.

- Такая пожилая, всё время глаза прячет? – догадалась Фаха. – Она немая, без языка.

- Как? – ахнула Акулька. – Ей что, язык отрезали?

- Давно, ещё в молодости, - как о чём-то обычном сообщила Фаха. – Она работала в другом доме, что-то не то сказала, и хозяин, в наказание, лишил её языка. Потом её наша госпожа купила. Хорошая же служанка и недорогая, чего не взять? А что молчит – так оно и лучше.

У меня по спине пробежали колючие ледяные мурашки. Куда мы попали? Ну и что, что нет крепостного права, кому от этого легче? Акулька вон, совсем сникла, семенит рядом, бледная, тихая, головы не поднимает.

- Здесь будете жить, - Фаха распахнула белую высокую дверь.

- Ах! – тихо пискнула Акулька.

Глава 13

Что потрясло меня больше всего – мы пошли в господскую мыльню. Потому что никак не могла эта роскошь быть доступной для слуг.

Белые, тёплые и влажные каменные стены, ванна, выдолбленная из цельного куска скалы, стол для массажа и сколько угодно горячей воды.

Вот только Акульку сюда не пустят, а это мне не нравится. Ладно, в следующий заход заявлю, что никак не могу обойтись в мыльне без личной служанки. Мол, надо же меня кому-то мыть?

Я и представить себе не могла, что мыть меня придут аж две женщины.

В широких длинных платьях, с туго затянутыми на голове платками, они, под руководством Фахи, скоренько меня раздели и засунули в ванну.

Я блаженно вытянулась в воде, надеясь, что дадут полежать хотя бы несколько минут.

Какие минуты! Когда мои волосы начали намыливать третий раз, я поняла, что мытьё растянется на часы. Впрочем, я не возражала.

После волос в ванну добавили горячей воды и, в четыре руки, растёрли меня жёсткими мочалками. Я попыталась было возражать, но Фаха пресекла прения в зародыше.

- Эльза, ты должна быть чистой, понимаешь? Очень чистой! – строго сказала она.

- Надеюсь, ты не варить меня собираешься, - усмехнулась я.

Фаха испуганно охнула:

- Откуда господин тебя привёз? Что за страшные вещи ты говоришь? Слышала я, что за морем людям тяжело живётся, но, оказывается, всё ещё хуже.

Ага, конечно. Пусть я неудачно пошутила, но, между прочим, глядя на старую служанку, не скажешь, что это королевство гуманнее нашего.

После мытья меня водрузили на массажный стол, и всю, с ног до головы, намазали какой-то липкой пастой, которая оказалась кремом-депилятором. Не сказать, чтобы процедура мне понравилась, но спасибо хоть выщипыванием не занялись. Боюсь, что моего согласия не требовалось – при желании три сильных женщины справились бы со мной без труда. Одна Фаха чего стоит – большущее ведро воды, литров на пятнадцать, она на меня перевернула без всяких усилий.

Потом меня опять мыли, сушили, смазывали приятно пахнущим маслом, которое на удивление быстро впиталось в кожу. Наконец, завернули в простыню, положили на тёплый топчан и оставили в покое.

Я бы обязательно уснула, но Фаха не позволила.

- Скоро портниха придёт, надо тебе нормальную одежду сшить. Да и служанке твоей не помешает приличное платье. К госпоже хозяйке приходят уважаемые и знатные люди, мало ли кому она попадётся на глаза. В порядочном доме слуги в обносках не ходят.

Угу. Без языков зато ходят хорошо. Бррр, долго теперь этот ужас не забуду.

После портнихи пришла ещё одна женщина. На этот раз – учитель. Я должна была познакомиться с историей страны, с тем, как заняла престол правящая династия, запомнить множество имён царственных родственников.

Кроме того, меня будут учить основам географии, чтобы я не путалась в названиях провинций и имела представление, что где производят и продают.

А после обеда Фаха проводила меня в светлый, со множеством окон, зал.

- Посмотри внимательно, Эльза, что ты из этого ты умеешь, - сказала она. – Все мы заняты нужной работой, тебе и твоей служанке тоже найдётся дело.

Вот как? То есть половину для я у вас – барышня, а вторую половину – крестьянка. Хозяйка хоть и выполняет просьбу сына (или приказ, не знаю, какие у них отношения), но использовать рабочую силу желает по полной программе.

Что же, я не возражаю. Тем более вторую половину дня надо занять чем-то полезным, и, желательно, не скучным.

Нас с Акулькой теперь прилично кормят, то есть кормят меня, но я прошу себе еды побольше и делюсь с подругой. Меня, похоже, хотят изрядно откормить, потому что отказа ещё не было.

Ну а мы с удовольствием хомячим вкусное мясо, истекающие мёдом и маслом булочки, спелые сладкие фрукты и жирное густое молоко.

Одно непонятно – как долго этот санаторий будет продолжаться? И где шляется капитан?

В производственном зале каждый занимался своим делом. Женщины шили, вышивали, плели циновки из разноцветных тонких верёвок, в углу, отделённом от остальных, несколько девушек, сидя на коленях, кропотливо ткали ковёр. На большой его, уже готовой части, можно было рассмотреть рисунок: яркий, красивый и сложный. Растительный орнамент органично оплетал края и переходил в центр, растекался волшебными цветами и удивительной красоты узорами. Не ковёр, а произведение искусства.

- Если вы обе ничего не умеете, можете попробовать, - кивнула Фаха на мастериц у ковра. – Вас быстро научат. Самую сложную работу, конечно, сразу не доверят, но пальцы у вас достаточно тонкие, так что плетение освоите.

Что? Спаси меня Сильнейший от такой чести! И Акульку тоже – не чужая же. Сидеть часами на каменном полу, поджав под себя ноги, и портить зрение, всматриваясь в узор. Ещё и узелки вязать, ровные, одинаковые, чтобы ничем не отличались и не выделялись. Не надо такого счастья!

Кстати! Я не вижу здесь никого со спицами! Вязальщица из меня так себе, но всё лучше, чем на коленях у ковра стоять.

- Фаха, мне нужны спицы.

- Покажешь, что это такое – и будут, - кивнула та. – Но учти – от твоей работы должна быть польза.

- Я поняла.

Пожалуй, как только я научу Акульку вязать, мы переберёмся в общий зал. Сейчас женщины, каждая молча и сосредоточенно, делают своё дело. Но ведь стоит нам с Фахой выйти – и начнутся разговоры. Сидя в комнате, я ничего не смогу узнать, зато здесь – кладезь сплетен и новостей.

Капитан появился только через две недели. За это время я успела отдохнуть, поправиться, обследовать ту часть сада, куда нам позволяли заходить, и связать пару носков.

- Где ты был так долго? – накинулась я на довольно ухмыляющегося Морана.

- Эльза, ты сейчас ведёшь себя, как ревнивая жена, - засмеялся он. – Я был занят, женщина!

- Можно подумать, ваши женщины имеют право голоса, - усмехнулась я. – Вечером выскажешься – утром на рынке продадут, да ещё и со скидкой.

- Ты всё про тех, у которых муж в матросы собирался уйти? – догадался Моран. – Эльза, всё несколько иначе, чем тебе представляется. Ты можешь поговорить об этом с Фахой, она объяснит. Вижу, тебе хорошо в моём доме, ты стала ещё красивее. Кстати, парни до сих пор вспоминают твою еду. Говорят, ничего вкуснее они в жизни не ели. Мол, будь ты даже страшна и коварна, как лейя, всё равно они бы были рады оставить тебя на корабле.

Глава 14

Кажется, сегодня капитан был расположен основательно меня просветить. Во всяком случае, в морской мифологии – точно.

Лейя – нечто общее между человеком, злым монстром и русалкой. Лейи живут только в море, их не найти в реке, ручье или озере. Появляются в шторм и могут запросто утащить зазевавшегося моряка в бушующие волны. Моряки считают, что именно для этой цели лейи и выныривают из морских глубин. Пожелать в сердцах человеку, чтобы его утащила лейя, считается тяжёлым оскорблением. За такое можно и кулаком в лицо получить.

Иногда, крайне редко, лейю видят в спокойных водах, но в этом случае отличить её от рыбы сложно, разве что она подплывёт близко к кораблю. У лейи обтекаемое блестящее тело, длинные сине-серебристые волосы, короткие руки с перепонками и рыбий хвост. Говорят, она умеет меняться в лице – очевидцы утверждали, что сначала из воды на вас может смотреть красивая девушка, а через несколько секунд лицо превращается в хищную и злобную маску. Огромный рот пугает треугольными, как у хищной рыбы, зубами, а на тонких пальцах вырастают кривые острые когти.

- Описания зависят от того, в каком состоянии её увидели, - засмеялась я. – До рома или после! И не перепутали ли лейю с хищной рыбой? Той самой, которую мы и вся команда с удовольствием съели.

- Не веришь? – догнался капитан. – А я верю, хотя самому видеть не доводилась. Море таит в себе много секретов. Ладно, лучше скажи, зачем ты хотела сбежать? Тебя кто-то обидел, или ты решила покинуть меня насовсем?

Я? Никуда я не сбегала, даже в мыслях не было. Как побежишь без денег и подготовки? И куда? Я девушка ответственная и продуманная, с бухты-барахты в бега не пускаюсь. Относятся к нам с Акулькой здесь хорошо, хотя слуги, конечно, косятся. Могу их понять – две девицы находятся в нестандартном и непонятном положении, вроде и рабыни, но живут так, словно они гости госпожи хозяйки.

Мы с подругой, хоть и выполняли поручения старшей служанки, но всё равно находились на особом положении.

Тем более, чего уж скрывать от самой себя – капитан мне нравился. Было что-то очень привлекательное в его грубоватой манере разговаривать, в его откровенности, в том, каким мужским и собственническим взглядом он на меня смотрел.

- Фаха два раза ловила тебя, говорит – ты искала выход, - напомнил Моран.

Вот оно что! Ловила меня Фаха, как же! Ах ты, старая трясогузка! В глаза смотрит, учит, советы правильные даёт, а сама потихоньку за мной шпионит! Когда только успевает? По моим прикидкам Фаха появляется в нашем доме не чаще двух-трёх раз в неделю, и то ненадолго. Пришла, проконтролировала меня, пообщалась с хозяйкой и опять исчезла. То на два дня, то на три. Во всяком случае, точно могу сказать – здесь она не живёт и не ночует. Я, конечно, попыталась выяснить напрямую, но Фаха, не обращая внимания на мою настойчивость, быстро перевела разговор на другую тему.

Всё, что нам с Акулькой удалось узнать – Фаха в доме не чужая. Матери капитана она доводится родственницей, и та, в случае нужды, не приказывает ей, как всем, а вежливо простит. Иногда, тёплыми вечерами, госпожа хозяйка и Фаха пьют чай в саду и долго беседуют. Госпожа любит эти посиделки, на чайный стол заказывает всякие местные вкусности и сласти.

А теперь, оказывается, она ещё и за мной приглядывать успевает! Как так-то?

Или за мной следит кто-то из слуг, а Фаха просто вовремя оказывается в нужном месте?

Первый раз в мыльне, когда я осталась одна и решила поискать зеркало. Хочется же рассмотреть себя целиком, с головы до ног! Быть не может, чтобы в хозяйской шикарной помывочной не было нормального зеркала.

В комнате, где мы с Акулькой жили, на столе, в ажурной раме, стояло маленькое зеркальце, размером с кофейное блюдце. Вот как в него себя рассматривать? Щёку отдельно, ногу отдельно? Расстройство одно, короче.

Спросила у Фахи, но та сказала, что ничего подобного в мыльне нет. Я не поверила и, когда она зачем-то вышла, завернулась в простыню и пошла искать сама. Нашла ещё несколько помещений, комнату, в которой, вероятно, хозяйка пила чай, и чулан со всякими банными принадлежностями. А потом меня нашла Фаха, и долго и нудно ругала за самостоятельность.

- Моран, куда бы я из мыльни делась? Стекла в водосточный слив? А она так разоралась, словно я в самом деле собралась в простыне на улицу выйти. И зеркало нормальное всё равно не показала.

- Его нет, - сказал Моран. – Смотреться в зеркало не запрещено, но, чем меньше женщина этим занимается, тем она считается чище и достойнее. Не проводит время в праздности, любуясь своей красотой, а занимается домом и семьёй.

Да уж, конечно-конечно. То-то маменька твоя вся в доме и в семье прямо погрязла. Утонула по самую голову! То гости, то портнихи, то на базар, то в гамаке отдыхает – не знаю, от какой усталости. Ещё очень любит танцорок позвать и певиц, так сказать – концерт на дому. А наряды ты её видел? Да там не одно зеркало нужно!

Нет, не верю я, что мама капитана, та ещё любительница тряпок и косметики, не любуется собой в большое зеркало. Просто прячет его где-то, и всё.

- А второй? Когда я по саду гуляла?

- Да.

Угу, вот прям сбежала бы на все четыре стороны! Бросила бы Акульку, которая в это время отрабатывала на кухне очередное поручение старшей служанки, а сама бы перелезла через высоченный кованый забор и, как говорится – была такова!

Вероятно, именно так подумала Фаха (принесла её нелёгкая в этот день!), когда я подёргала за ручку маленькую калитку. Я её вообще случайно нашла – так хорошо она замаскирована в кустах. Просто я полезла сорвать цветущую ветку, неудачно поставила ногу на бордюр, и свалилась в кусты, прямо под забор. Поднимаю глаза – а там калитка! Конечно, я её толкнула. Только всё равно она была на замок закрыта.

Фаха появилась быстро – я тогда ещё подумала, не следит ли она за мной. Оказывается – следит. Буду знать. Надо предупредить Акульку и разговаривать между собой осторожнее – не удивлюсь, если нас ещё и подслушивают для подстраховки. Хотя зачем? Мы ничего плохого не планируем, даже о побеге пока речи нет.

Глава 15

Мы с капитаном вышли в сад. Хорошо в саду, тихо, шелестит в кронах деревьев ветер, покачиваются, словно кланяются в знак приветствия, цветочные головки. Моран придерживал меня за локоть, а я чинно семенила по дорожке, ожидая, какие новости он мне сообщит.

- Я поеду в дальнюю провинцию, на свои земли. Сейчас там командует управляющий, надёжный человек и старый друг нашей семьи, но он давно просит найти себе замену. Кто лучше распорядится поместьем, чем хозяин? Знаешь, пожалуй, я уже слишком стар, чтобы ходить в море, пора осесть на берегу.

- Ты стар? – поразилась я.

- Удивилась? Но я вдруг понял, что не хочу больше рисковать. Пожалуй, пришла пора поменять свои взгляды на жизненные ценности.

О как! Ну что же, человеку свойственно набираться опыта, хотя, по моим наблюдениям, опыт прилипает не ко всем. Кто-то с каждым годом развивается и учится на своих и чужих ошибках, а кто-то подпрыгивает на граблях, и, с маниакальным упорством, достойным лучшего применения, находит приключения на своё мягкое место.

- Что хочу жить на одном месте, хочу видеть, как растут мои дети, много детей, - продолжал капитан.

А жён? Жён тоже предполагается много? Мне вдруг стало обидно. Я тут, понимаешь ли, о нём думаю, вспоминаю наши опасные приключения, а он мечтает о тихой семейной жизни. Вместо того, чтобы мечтать обо мне!

- И на ком ты собираешься жениться? – ревниво спросила я.

- Не скажу! – развеселился капитан. – Эльза, пообещай мне, что будешь спокойно меня ждать, вести себя так же хорошо, как сейчас, и не попытаешься сбежать. Я должен быть уверен, что с тобой ничего не случится.

Я честно дала клятву, что никуда не денусь. Какие сейчас побеги, в самом деле? К тому же мне вполне комфортно здесь живётся, а домашняя работа и вязание, которому я обучила Акульку, даже доставляют моральное удовольствие. Я не чувствую себя нахлебницей, да и рабыней вроде не чувствую – обращаются со мной вежливо, никто не пытается обидеть.

Даже Фаха, хоть и бывает часто грубовата, не задевает мою душу. Ну, подумаешь, любит тётка побухтеть, вставить обидное слово и поиронизировать. Пусть, мне с ней детей не крестить.

- А с тобой поехать нельзя? – на всякий случай спросила я. – Ты на корабле?

- Нет, я по суше. Возьму небольшой отряд – заодно и порядок наведу, а то управляющий написал, что на дорогах появились лихие люди.

Как же хочется посмотреть страну! Хотя бы из окна кареты.

- Я обещаю слушаться и не мешать.

- Эльза, если придётся вступить в бой – с тобой в карете у меня будут связаны руки. И в погоню я не смогу – как я тебя оставлю? К тому же, кому-то всегда надо быть рядом и охранять карету. Нет, Эльза, хоть я и сам бы хотел, чтобы ты меня сопровождала , но ты всё равно останешься.

Я не стала спорить. Моран прав – в случае нападения разбойников от меня одни неудобства.

- Как долго тебя не будет?

- Три-четыре недели. Время пройдёт быстро.

Пришлось согласиться. Время в самом деле летело неумолимо быстро. В этих местах осень начиналась резко, а зима была похожа на затяжную дождливую осень. Длилась она всего пару месяцев, потом опять становилось тепло и довольно сухо.

- Смотри, что я тебе принёс, - Моран достал из кармана и надел мне на руку ажурный, тонкой работы, браслет. – Носи, потом я тебе к нему ещё кое-что подарю.

Это ухаживание, да? Я покрутила на руке браслет – красивый и явно дорогой.

Моран молча погладил меня по кончикам пальцев, поправил локон, упавший на щёку. Я замерла, но, видимо, процесс ухаживания уже завершился. Или ухаживание в этом королевстве вообще не принято? Я уже ничему не удивлюсь.

- Подари мне что-нибудь, - тихо попросил Моран. – Что-то, что всегда будет напоминать мне о тебе. Эта вещь будет охранять меня в пути и согревать моё сердце.

- У меня ничего нет. Даже платье, которое надето на мне – мне не принадлежит.

- Что угодно, Эльза. Безделушку, мелочь, - Моран подцепит пальцем шнурок на моей шее и потянул. – Хоть этот речной камень.

Я растерянно взяла в руку куриного бога. С тех пор, как Малика, моя мама, передала его мне, я не снимала кулон с шеи. Хотя какой это кулон – просто серый, с белыми вкраплениями, небольшой камень. Зачем он? Приносит удачу, защищает от бед, непогоды и людской подлости? Точно нет. Только один раз мне показалось, что камень потеплел – когда граф Пекан снял с меня рабскую печать. Но, возможно, мне просто показалось.

- Позволь, я возьму его? – спросил Моран.

Отдать? Жалко мне или нет? Отдать жалко – у меня больше нет ничего из той прошлой жизни, где была мать, сестра и братья. И пусть это не мои родственники – будучи попаданкой, я их нагло присвоила, как и новое тело, но всё равно они были мне близки. Заботились обо мне, любили меня.

Увижу ли я их когда-нибудь? Скорее всего нет, из этой страны не так-то легко будет выбраться. Но попробовать стоит, я не готова сдаваться.

- Эльза? – напомнил о своей просьбе Моран.

Я сняла с шеи кулон. Моран наклонился, и я надела на него тонкий кожаный шнурок с куриным богом. Камень ни разу не принял участия в моей жизни, может быть, Морану повезёт больше.

По алее к нам спешила, почти бежала, молоденькая служанка. Остановилась, почтительно поклонилась капитану:

- Простите, господин, но ваша матушка ждёт вас в восточной гостиной, - сказала она.

- Иду, - кивнул он. – Эльза, мне пора. Мать сегодня устраивает какой-то приём, гости придут с минуты на минуту, надо проявить уважение.

Капитан пошёл проявлять уважение и встречать гостей, а я отправилась в наш, как я его называла, производственный цех. Вязать и слушать интересные сплетни.

Глава 16

Сплетни, кстати, давали нам с Акулькой много нужной информации. Кроме вариантов – кто женился, разженился, родился или умер, – женщины обсуждали ткани, цены, недвижимость и прочие бытовые новости. Отношения в семьях тоже обсуждали.

Так я узнала, что положение невестки напрямую зависит от того, как к ней относится и какое положение в обществе занимает её прежняя семья. Теперь я догадывалась, почему тогда на базаре мужчина продавал жён. Но всё равно решила уточнить.

В цеху, неторопливо перебирая спицами, мы с Акулькой начали вспоминать тот случай. Две мастерицы рядом с нами явно прислушивались к разговору, да я и не пыталась говорить тихо.

- Не понимаю, почему он так жестоко с ними поступил? – возмущалась я. – А дочь? Продать собственного ребёнка!

- Так ведь дочь же, - не удержалась от комментария одна из мастериц, та, что постарше. – Зачем она ему? Расходы одни.

Втянуть женщин в разговор оказалось несложно.

Оказывается, девочка изначально не приносила в родную семью никакого дохода. Её надо было вырастить, а потом отдать замуж. При передаче невесты требовалось собрать приданое, минимальный набор которого наизусть знала каждая.

- Постелей три штуки, отрезов пять штук, два платья праздничных и два на каждый день, рубашек полдюжины и столько же чулок. Платков по три штуки, тёплых и холодных, чугун большой один и два средних, - перечисляла мне молодая мастерица.

Список дополняли ещё какие-то плошки и тряпки, я не пыталась запомнить.

Минимальный набор матери девочек собирали с раннего детства, не надеясь на помощь отцов. Хотя, если чего-то недоставало, то перед свадьбой отцы вытаскивали кошельки и докупали – чтобы не позориться перед соседями и будущими родственниками.

Но были и другие родители, которые давали за дочерями телеги, кареты, коней и даже недвижимость – всё зависело от отношений в семье и достатка.

- За тех-то бедолаг, которых муж на продажу привёл, некому, видно, было заступиться, - пояснила пожилая служанка, которая плела циновку. – Если бы у них семьи были сильные да богатые, муж бы такого не сотворил. А то ведь вернулся бы домой, а там тёща пришла, дочку хочет увидеть и внучку. Узнает, что продал – побежит к своему мужу, отцу жены – жаловаться. Тот, мало того, что зятю по шее накостыляет, ещё и искать отправит свою кровиночку.

Вот оно как. Получается, у женщины нет прав, но, если за её спиной стоит сколько-нибудь влиятельная и, что самое важное – любящая семья, то обращаться с ней плохо муж не будет – опасно для здоровья. Но если её просто спихнули замуж, то с этого момента он владеет женщиной и может делать всё, что угодно.

С девочкой, которую отец привёл на рынок вместе с её мамой, тоже всё понятно. Я ещё в прошлой жизни знала, что мужчина любит ребёнка в том случае, если любит его мать. Как только мать становится мужчине неинтересна, он теряет интерес к детям. Более того – он вполне искренне будет заботиться о чужих ему детях той женщины, которую теперь считает своей половиной. Бывали, правда, исключения, но уж очень редкие, как раз такие, которые подтверждали правило.

В этом королевстве, как самодостаточная единица, ценились только мальчики. Но я никогда не понимала, как можно любить одного своего ребёнка и не любить другого.

Вечером мы с Акулькой пробрались поближе к гостевой беседке – поглазеть, кого там принимает госпожа хозяйка. Этим развлечением грешили все слуги, и я уверена, что и Моран, и его мать об этом знали. Подслушать гостей было невозможно, но наблюдать издалека и разглядывать – вполне.

Сегодня к госпоже хозяйке пришли несколько женщин. Я заметила, что больше всего хозяйского внимания досталось одной молодой женщине, низкорослой, полной и ярко накрашенной. Женщина громко смеялась, от чего тяжёлое на вид ожерелье на её могучей груди тихо звенело, а мать Морана не уставал потчевать её сладостями и деликатесами.

Смотреть на гостей быстро надоело, и мы с Акулькой пошли спать. Завтра, как всегда, будет много дел, а я ещё наделась встретиться с капитаном.

Попрощаться нам не удалось – с раннего утра старшая служанка гоняла меня по разным поручениям. То надо было срочно собирать в саду последние поздние фрукты, потом меня засадили в угол кухни их чистить, а потом и вовсе отправили с двумя другими служанками в лавку на другой конец города.

Зачем нам понадобилось тащиться в такую даль за продуктами, которые можно купить значительно ближе, я поняла только днём – Моран уехал.

По каким-то причинам его мать не хотела, чтобы мы встретились. Не могу понять, что на неё нашло.

Для вязания мне выделили несколько мотков хорошей мягкой пряжи. Носки госпоже хозяйке понравились, и я решила проявить инициативу – связать для неё колготки. Всё-таки холода здесь бывают, а подвязывать чулки чуть выше колена неудобно и вредно для сосудов.

Вязать решила в своей комнате, вечерами. Когда закончу работу, сделаю хозяйке сюрприз, всё-таки надо отдать ей должное – обращались со мной очень хорошо.

Оставалось узнать размер бёдер и высчитать количество петель. Для этого я пошла в хозяйскую гардеробную.

Специальная комната для одежды примыкала к спальне госпожи хозяйки и имела второй вход – чтобы служанки, уносящие и приносящие вещи, не беспокоили госпожу. Зайти туда не считалось криминалом – никому и в голову не приходило, что кто-то из слуг может украсть личные вещи хозяйки или попробовать их примерить. Дверь в гардеробную не закрывалась на замок, впрочем, остальные двери в доме тоже. Разве что кабинет Морана запирался, ну и, может быть, ещё пара комнат в личных покоях капитана.

Я достала с полки тонкие шаровары, обмеряла специально припасённой верёвочкой их ширину и уже собралась выйти, как из спальни послышались голоса.

Я бы не стала подслушивать и тихо вышла, если бы меня не привлекла громко сказанная хозяйкой фраза:

- В том-то и дело, что он не хочет жениться!

Приказав своему хорошему воспитанию и морали, принесённой из прошлой жизни, немедленно заткнуться, я на цыпочках пробралась ко второй двери. Она была закрыта неплотно – как раз так, чтобы услышать, о чём говорят Фаха и госпожа хозяйка.

Глава 17

В узкую щель мне было ничего не видно, зато слышно хорошо. Я замерла и старалась не шевелиться – хоть они и заняты важным разговором, всё равно есть опасность быть пойманной. Как бы ко мне здесь не относились, наказания будет не избежать, а уж позорить за такую наглость на каждом шагу будут. Но уйти и не подслушивать я не смогла – уж очень интересную тему развивали за тонкой дверью.

- Чем она ему нехороша? Не старая, детей нет, а какое состояние покойный муж оставил! Один дом чего стоит. Пахотная земля у реки, кусок земли у моря, в хорошем для причала месте. Ещё и денег получила, не успел же покойный в сыновей вложиться. Да на неё уже половина женихов смотрит и облизывается. Надо же, как ей в жизни повезло! – соловьём заливалась мать капитана.

- Да, боги к ней ласковы, - согласилась Фаха. – Остаться богатой вдовой и даже наследство ни с кем не делить! Кто мог знать, что оба сына её старого мужа не вернуться из морского похода? Он ведь надеялся состояние детям отдать.

- Хоть старый, но здоровый был, - тяжело вздохнула госпожа хозяйка. – Жил бы ещё и жил, если бы с коня не свалился. Угораздило того копытом в яму попасть.

- Все мы под властью наших богов, - вздохнула Фаха. – Я вчера заметила, как вдовушка на господина Морана смотрела – явно для себя его приглядывала.

- Она сама мне намекнула, что не откажет, если Моран пошлёт сватов. – Только он ни в какую! Нет – и всё, даже слушать меня не стал.

По тяжёлым частым шагам я поняла, что Фаха заходила по комнате – была у неё такая привычка. Волнуясь, она начинала мерять помещение шагами, расхаживая туда-сюда.

- Вы бы, моя дорогая, не спешили переживать, - посоветовала Фаха. – Поторопился господин Моран, или не в то настроение вы слово сказали. Знаете же, как с мужчинами – не спеша надо, медленно, но настойчиво. Вода камень точит. Вдовушка, хоть и не молода, пусть немного подождёт.

- Чего это она не молода? Тридцать лет всего! – возмутилась хозяйка.

- Так не пятнадцать же, - усмехнулась Фаха. – Просто надо объяснить господину, что стать женой и детей родить она вполне сгодится, а для услады может наложницу взять, вон, хоть ту же Эльзу. Не зря он ей особенные условия создал, живёт в вашем доме, словно она и не рабыня вовсе, а сама благородная госпожа.

- Эльзу? – взвизгнула хозяйка.

Что-то с грохотом упало, потом раздался звук рвущейся ткани. Судя по звукам, хозяйка резко встала с одного из низеньких диванов и наступила себе на подол. Такое с ней бывало не раз. Любительница пышных платьев с многочисленными складками и оборками, мать Морана частенько сама эти оборки и обрывала – то наступит, то зацепится в саду за колючие розовые кусты. Иногда она теряла равновесие и падала, но всегда удачно, без серьёзных последствий.

- Вы не ушиблись? Всё хорошо? Я помогу подняться, - причитала Фаха.

- Кликни служанку, пусть принесёт другое платье, - распорядилась мать капитана.

Судя по бодрому голосу, она не пострадала. Да и сложно было что-то повредить, скатившись с низкого дивана на мягкий ковёр.

Я торопливо выскользнула из гардеробной и поспешила по коридору в другую часть здания. Лучше не попадаться никому на глаза, чтобы даже мысли не возникло, откуда я иду.

Но что же она хотела сказать? Что выбило хозяйку из колеи настолько, что она, пытаясь вскочить, на ногах не удержалась? Или всё произошло случайно? Возможно, только вот её возмущённый вопль меня сильно напряг.

Я не заметила, чтобы она на меня злилась или была недовольна, тогда откуда такие резкие эмоции?

Сама хочет женить Морана на богатой вдовушке, а на меня злится!

А Фаха-то хороша! Всё за всех решила! Капитан женится на деньгах, а я остаюсь при нём наложницей. Какой, интересно? Первой, или он потом ещё парочку приобретёт?

Иметь наложницу не считалось чем-то зазорным, в этом королевстве узаконенные любовницы, не всегда добровольные, были у многих. Потому так и назывались. Наложница, то есть та, которая на ложе. Бедные наложницы-накроватницы часто жили в страхе, потому что их успех у главы семейства раздражал законный жён. Даже если жена делала вид, что посторонние девки в доме её не интересуют, всё равно наложницы жили в выделенном им помещении, часто деля его с такими же подругами по несчастью.

Работали они наравне со слугами, хотя бывали случаи, когда наложница содержалась лучше, чем сама госпожа. Всё зависело от того, к кому нынче благоволит господин и повелитель.

Кстати, о настоящем повелителе, мудрейшем из мудрых и сильнейшим из сильных, как называли здесь местного правителя. В его гареме сто семьдесят женщин. Три официальные жены – одна старшая и две младших, и сто шестьдесят семь «накроватниц». Несмотря на то, что повелитель был немолод, места четвёртой и пятой жён (боги разрешали иметь не более пяти, но, думаю, для повелителя они бы сделали исключение) оставались вакантными.

Несколько дней Фаха не появлялась. Погода испортилась, гулять в саду было нельзя, и то свободное время, которое оставалось, мы с Акулькой проводили у себя в комнате. Разговаривали, строили планы на будущее, рукодельничали.

Понимая, что вечно так продолжаться не может, я хотела попытаться договориться с госпожой хозяйкой. Нет, я не собиралась бежать, но если от моего предложения выкупить себя и Акульку самостоятельно Моран отказался, то, вполне возможно, его мать будет более сговорчивой.

Мне нравится Моран, но я плохо его знаю и боюсь возлагать слишком большие надежды. Всё-таки он – продукт своего времени и своего королевства, и, как ни старайся, вряд ли я когда-нибудь удостоюсь встать с ним на одну ступень социальной лестницы, даже если об этом будет известно только нам двоим. А стоять ниже я не хочу.

Фаха появилась через несколько дней, ранним утром.

- Вставайте, засони! – закричала она, бесцеремонно стягивая с меня одеяло. – Только бы спали! В порт сейчас зайдёт корабль с тканями, лучшими тканями из самого Куэско! Мы должны быть первыми и купить самые ценные сразу, пока не набежали купцы и перекупщики.

Глава 18

Фаха повернулась к кучеру:

- Ждать не надо, - сказала она.

Я только сейчас заметила, что с наружной стороны кареты дощечка на окне зафиксирована щеколдой. То есть её не заело, она была закрыта, чтобы мы не смотрели в окно? Нас не собирались везти в порт, но хотели, чтобы мы ехали спокойно и по собственному желанию. Куда?

Я тихо выдохнула, сцепила на животе руки и постаралась выглядеть спокойной. Фаха, как ни в чём не бывало, кивнула нам с Акулькой, приглашая следовать за ней, и торопливо пошла за угол здания.

- Фаха! Фаха! Да подожди же, - я догнала женщину и схватила за рукав. – Что происходит? Куда ты нас привезла?

- Эльза, не кричи, и вообще, не повышай голос, - сказала Фаха. – Сейчас всё узнаешь, идите за мной, не отставайте.

Некоторое время мы шли молча. Акулька оглядывалась по сторонам, я тоже пыталась понять, где мы? Судя по всему, Фаха привезла нас на задний двор особняка какого-то важного и богатого аристократа. Дом, конечно, впечатляет размерами, но непонятно, зачем вокруг раскиданы другие, отдельные постройки. Тоже с претензией на роскошь, но намного меньше размером.

Территорию пересекали выложенные камнем узкие дорожки. Вся свободная земля была засажена цветами. Ярко, красиво, но сейчас мне было не до этого.

Мы вошли в довольно скромное одноэтажное здание. Хотя нет, не просто скромное – аскетичное, я бы сказала. На фоне вычурной роскоши серые стены и полы, от которых тянуло сыростью и холодом, вызывали недоумение.

- Пошли, - приказал нам Фаха.

Если бы я чувствовала за собой хоть какую-нибудь вину, то решила бы, что нас привели в тюpьму – никаких других ассоциаций это знание и тесная узкая комната, куда мы вошли, не вызывали. Голые каменные стены, под потолком – маленькое окно, узкая кровать с соломенным матрацем, в углу ведро и таз.

Я посмотрела на Фаху, ожидая объяснений.

- С этого дня вы обе принадлежите гарему повелителя. Надеюсь, вы понимаете, какая вам выпала честь. Жить в гареме великого и славного нашего повелителя – да прибудет с ним милость богов, и пусть дни его длятся тысячу лет, – великое счастье и большая ответственность. Смирение, послушание, точное выполнение всех распоряжений, моих или моей помощницы. Вам придётся ещё многому научиться, и в первую очередь – хорошим манерам. С Акулькой будет проще, она своё место знает. А вот ты, Эльза, до сих пор даже ходить правильно не научилась.

- Я? Как я хожу?

- Неприлично! Как должна идти женщина? Голова наклонена, глаза в пол. А ты? Головой крутишь, глазами туда-сюда водишь! Ещё и разговариваешь без разрешения, вообще – позорище. Всё тебе надо знать!

Да, с этим у меня проблемы. В здешнем обществе женщине вообще рот не рекомендуется открывать, если её не спрашивают, а уж чтобы сама с вопросами к старшим или к мужчине обращалась – верх неприличия.

Хотя двойная мораль, как и везде, присутствовала. Это я, бесправная девка, должна помалкивать, а аристократкам многое позволялось. Та же мать Морана вела себя с сыном и другими мужчинами довольно свободно. Её можно понять – богатая женщина, да ещё и вдова, то есть сама себе хозяйка.

- Фаха!

Женщина вдруг сделала шаг вперёд и ударила меня по щеке.

Пощёчина получилась не очень болезненной, но неожиданной и обидной.

- Урок первый, Эльза! Госпожа Фаха! Госпожа – и никак иначе. Я смотрительница в гареме, не главная, но очень важный человек. Ты могла со мной фамильярничать в доме моей сестры, там ты не знала, кто я. Тут – знаешь и будешь соблюдать положенную дистанцию.

- Вы – смотрительница в гареме? В гареме повелителя? – ахнула я.

- А как же! Думаешь, как мне удалось устроить вашу покупку? Пришлось, конечно, заплатить главному евнуху хорошие деньги, но я понимаю сестру – чего не сделаешь ради родного сына. Зато теперь, когда она продала вас сюда, Моран никогда тебя не увидит.

- Акульку-то за что?

- На кой она нужна? Чтобы рассказала моему племяннику, как ты пропала? Моран упрям, смог бы вытрясти подробности из слуг, а потом бы узнал правду. А так – сбежали обе, когда ходили на рынок. Он, конечно, поищет, но ведь не найдёт всё равно.

- Найдёт, - всхлипнула я.

Плакать хотелось неимоверно, но я сдерживала слёзы. В отличии от Акульки, по щекам которой крупными каплями текли прозрачные горошины. Бедная моя подруга, опять ей из-за меня досталось.

- Нет, не найдёт. Ни одному мужчине нет хода в гарем. А ты выйдешь из этих ворот только один раз – когда тебя повезут хоронить. И, если не будешь вести себя правильно, это произойдёт очень быстро. А уж о том, чтобы понравиться повелителю, и думать забудь – он тебя не увидит. Если увидит – не заметит. Женщины, которых он удостоил своим вниманием, прекрасны, как утренняя заря, и нежны, как первый лепесток розового бутона. На тебя, бледную ночную моль, он и не посмотрит.

Что это она так распинается? На всякий случай, вдруг нас подслушивают? Вполне возможно.

На «ночную моль» я не отреагировала – желание сказать гадость у Фахи и раньше было. То отметит, что я выгляжу, как протухшая на солнце сметана, то спросит, почему у меня такие светлые волосы. Мол, может они ненастоящие, или с них смылась краска?

Могучая смотрительница всего лишь завидовала моему стройному молодому телу и упругой коже. А уж волосы мои вообще выше всяких похвал, такие светлые, с медовым оттенком косы, ещё поискать.

- Моран всё равно узнает, - упрямо сказала я.

- Так и знала, что с тобой будут проблемы, - заметила Фаха. – Думаешь, вскружила голову капитану, теперь он твой навеки? Не надейся, мы с его матерью всё предусмотрели.

- Я не кружила ему голову.

- Правда? А чего же он тогда на тебе жениться собрался?

- Он не собирался, - осторожно перебила я.

Надо бы получить побольше информации, но совсем не хочется ещё раз огрести по лицу.

- Ты ему голову заморочила! Отказался от прекрасной невесты – богатой, красивой, и заявил, что женится на тебе. Где это видано, чтобы приличные люди на рабынях женились?

Глава 19

В заточении я провела три дня. Утром и вечером мне приносили большой кусок хлеба, горсть мелких, подгнивших фруктов, похожих на сливы, и кувшин воды. Вода была тёплая, невкусная, но я пила, опасаясь обезвоживания.

Все три дня я пролежала на жёсткой койке. Матрац пришлось снять – прелая солома ужасно пахла, к тому же я боялась насекомых, которые со здоровым любопытством полезли изо всех многочисленных дыр в наматраснике. Стряхнув несколько штук, я поняла, что уж лучше лежать на голых досках – хоть кусать никто не будет.

Первый день я проплакала. Да нет – прорыдала. Громко, с завываниями и стонами. Надо было как-то выплеснуть боль и разочарование, обиду, страх и понимание того, что всё можно было бы изменить, прояви я настойчивость.

Ну что мне стоило не отпустить тогда капитана, схватиться за него мёртвой хваткой и заявить, что я не хочу остаться без него? Ни на час, ни на день!

Взял бы он нас с Акулькой с собой? Да конечно, взял бы!

И сейчас я бы не ревела белугой на занозистых грязных досках, а моя бедная подруга не работала бы на каком-нибудь самом тяжёлом в гареме месте.

На второй день меня накрыла апатия. Не хотелось думать, шевелиться, вставать. Я лежала в полудреме, с закрытыми глазами и, не знаю почему, вспоминала свою прошлую жизнь. Ту, что была до попаданства. В каком месте конкретно я накосячила, что меня закинуло сюда? Я же не злая была и не жадная, не обижала слабых, не мусорила на улице. Тогда почему я не попала в тело богатой аристократки, или, на худой конец, вдовушки-купчихи? За что мне сразу столько проблем прилетело? Сначала крепостная, теперь… Теперь тоже, практически, крепостная.

На третий день мне не принесли еду. Я постучала в дверь, покричала, требуя свою законную пайку, но ответа не получила.

На голодный желудок, то есть совершенно голодный и пустой, я поняла, что жить-то очень хочется. Я молода, здорова – что немаловажно, и красивая. С какой стати сдаваться? Ну гарем, и что? Всяко лучше, чем рабский рынок, куда запросто могла бы отвести меня маменька капитана. Ну подожди, госпожа хозяйка, я тебе припомню. Пока в списке моих должников был только лорд Вольтан, теперь туда добавилась госпожа хозяйка.

А Моран-то хорош! Ну чего было сразу не сказать, что хочет на мне жениться? Я бы рассмотрела его предложение, между прочим. Зачем наводить тень на плетень, намекать, дарить браслет и оставлять меня, совершенно беззащитную, одну? Вот и верь после этого мужчинам. Вольтан продал, Моран просмотрел. Как говорится: спасение утопающих – дело рук самих утопающих. А то, пока ждёшь помощь, успеешь на дно прилечь.

Я опять постучалась в дверь.

- Эй! Кто-нибудь! Дайте мне еды! – закричала я.

Лязгнул засов, дверь распахнулась. Я, на всякий случай, отскочила в сторону – кто их знает, как бы мне за крики опять по лицу не прилетело.

- Боишься? – довольно усмехнулась Фаха. – Правильно делаешь. Молодец, я знала, что ты девка неглупая. Пошли.

- Куда теперь?

- Для начала, так и быть, на кухню – поешь. Забыла я про тебя, закрутилась с делами, вот и не дала распоряжения. Раз я не сказала тебя сегодня кормить – тебя и не кормят.

- Фаха! Ой, госпожа Фаха! За что вы меня наказываете? В чём я провинилась?

Фаха удивлённо подняла брови и громко фыркнула:

- Наказываю? Какое же это наказание? Я дала тебе время подумать, как ты будешь здесь жить. Всё просто: хочешь жить – значит живёшь по правилам. Не хочешь – не живёшь вообще. Про наказания ты ещё узнаешь, кто-нибудь расскажет.

Что-то мне не хочется ничего узнавать – уже страшно.

Фаха привела меня на кухню. При виде смотрителницы женщины почтительно поклонились и замерли, видимо, ожидая распоряжений.

- Не отвлекайтесь, - отмахнулась Фаха. – Покормите её и проводите в сад – там нужны помощники.

Мне дали миску вкусного густого супа с кусочками разваренного мяса, кружку ягодного, очень сладкого, компота и кусок пирога. Из ещё тёплого пирога тонкой струйкой вытекало масло. Начинка – мясо, лук и специи, таяла во рту. Интересно, какое сочетание специй даёт настолько насыщенный пряный вкус? Кажется, никогда я не ела такого вкусного пирога. Или это после двух дней на хлебе и воде мне всё кажется нереально вкусным?

Я с сожалением доела последний кусок. Можно было бы попросить ещё, но побоялась за свой желудок. Как бы плохо не стало.

Если здесь так кормят, то за пару месяцев я буду как кубышка! Или они нарочно раскармливают новеньких, чтобы повелитель уж точно не обратил на них внимания? Тогда я не против – лучше уж лишние килограммы, чем сомнительная любовь повелителя.

В саду мне дали грабли и показали фронт работ. Я послушно сгребала сухую траву, прислушиваясь к разговору других женщин. Они, кстати, приняли меня вполне приветливо. Одна, пожилая, с весёлыми добрыми глазами, явно обрадовалась новому человеку.

- Я Ивушка, - сказала она. – Ты, новенькая, иди попроси у госпожи Фахи нормальный платок, чтобы побольше лицо закрыть. Такая белокожая, да на солнце – к вечеру обгоришь, лоб шелушится будет, и щёки испортишь.

- Вроде не жарко, - удивилась я.

- Не жарко, но солнце коварное, - уточнила Ивушка.

Платок мне дали без Фахи – принесла, после просьбы, служанка. Я замоталась, как крестьянка в поле – по самые глаза. Работать пристроилась к Ивушке. Ей интересно поговорить, а мне – послушать. Тем более, нам поручили самую простую работу: собрать скошенную траву, подрезать сухие ветки у кустов, сгрести уже опавшие листья. Шевелись и ни о чём не думай. Интересный климат здесь, и природа удивительная. На одних, высоких и колючих кустах, листья пожелтели и опали, а на других, низкорослых, пушистых, изумрудно-зелёных, расцвели маленькие красные цветочки. Пахли цветочки медово-сладко, чем, конечно, привлекали насекомых. Осы так и кружили рядом, их даже прохладный воздух не смущал.

- У одних растений лето, а у других уже осень, - удивилась я.

- Сразу видно, что ты чужачка, простых вещей не знаешь. Ничего, привыкнешь и поймёшь, как тебе повезло, - активно махая граблями, заявила Ивушка.

Глава 20

Общалась Ивушка с удовольствием.

- Хочешь, про себя расскажу? Интересно? – спросила она.

- Очень, - честно сказала я.

Ивушка выросла в большой семье купца средней руки. У отца было две жены и три наложницы. Детей, в общей сложности, восемнадцать, вместе с Ивушкой. Каждая женщина считала своим долгом как можно чаще радовать мужа и господина очередным киндep-сюрпризом. Что уж там было в генетике купца – неизвестно, но боги раз за разом награждали его мальчиками. Девочек было всего три, Ивушка – самая старшая.

Несмотря на то, что семья не нуждалась, никто не сидел сложа руки. Купец торговал всем понемногу, в том числе недорогими женскими украшениями. Эти украшения делали его жёны – обтачивали собранные на берегу моря ракушки, полировали привезённые купцом полудрагоценные красивые камушки, собирали из них и покупных бусин налобные повязки, бусы, ожерелья, наборные пояса и прочие женские радости.

Трое наложниц не без оснований считали, что тоже могли бы стать законными жёнами, поэтому обстановка в коллективе всегда была несколько накалена.

- Жёны вместе старались держаться, хоть и ссорились часто, а наложницы – каждая сама по себе. Ой, бывало, как начнут все ругаться – уши закладывает от криков. Малыши ревут, старшие мальчишки ногами топают, потому что злятся, мамаши их орут и чуть ли не дерутся, - с содроганием вспоминала Ивушка.

- Ещё и дрались?

- Запросто! Привыкай, в гареме, хоть за это и наказывают, но тоже бывает. Если сдачи дать не можешь – лучше убегай сразу.

Повзрослевшая Ивушка выросла в настоящую красавицу, что, конечно, не могло остаться без последствий.

- Стали меня сватать. Я, как узнаю, от кого нынче сваты приходили, так в чулан заберусь и реву. За что мне так-то? То вдовец – лысый, пузатый, на носу бородавка и детей малых полный дом, то злой – первых двух жён колотит почём зря, теперь вот – третья понадобилась. То старый такой, что и непонятно – на кой ляд ему жена-девчонка?

- А на кой? – уточнила я, которая тоже плохо улавливала логику.

- Для красоты, и чтобы похвастаться, - вздохнула Ивушка. – Пустить по саду погулять, и чтобы соседи видели, какая молодая и красивая у него жена – может себе позволить. Всё у человека есть, живой игрушки захотелось.

- Так, может – и неплохо? – осторожно спросила я. – Если старый, то есть все шансы вскоре остаться вдовой и стать свободной.

- Если он – раньше. А если – я?

- Ты-то почему?

- А вдруг сына рожу? Старый-старый, но ведь и такое бывает. Зачем его сыновьям новый наследник? Зачем его старым жёнам юная девушка во дворе? Напоминать своей молодостью об их морщинах и отвислых животах? Нет, в такой дом ещё страшнее. Тем более он уже вторую молодушку искал – первая-то утонула. Пошла в пруду купаться, запуталась в купальной рубахе и, вроде как, головой о корягу ударилась.

- Сама? – уточнила я.

- Кто же будет разбираться? – усмехнулась Ивушка, ловко складывая траву в аккуратную кучу. – Сказали – сама.

Да уж, чем больше узнаю – тем больше хочу вернуться в родное королевство. Есть, правда, ещё вариант – стать богатой вдовой, но теперь он для меня неосуществим. Даже если повелитель помрёт, вряд ли мне перепадёт хоть какая-то сумма.

- Ивушка, а повелитель – он какой? Старый? – спросила я.

Глаза Ивушки, и без того большие, округлились крупными чёрными сливами. Пухлые губы дёрнулись, женщина испуганно оглянулась, схватила меня за рукав и потащила вглубь кустов.

- Ты чего говоришь, дурочка? Ты в гареме! Здесь есть уши у каждого куста, у каждой стены и у каждого сундука. Про повелителя, кроме преклонения и пожелания ему всего наилучшего, вообще не вспоминай. А лучше и не говори о нём, а то ляпнешь ненароком что-то обидное. Хорошо, если без языка останешься, а можешь и без головы.

Во рту пересохло так, словно я не пила несколько дней. Сердце в груди забилось часто-часто, к горлу подступила тошнота. Мамочки мои, куда я опять попала?

- Ты же рассказываешь про свою жизнь, - прошептала я.

- Так я про свою! Тут нет ничего предосудительного. Эльза, ты уж лучше помалкивай, пока не освоишься. Вот поживёшь здесь годик-другой, тогда поймёшь, где сказать, где промолчать, а где сделать вид, что не видишь и не слышишь.

- Ты говорила, что нам повезло, - напомнила я.

Ивушка весело, легко рассмеялась:

- Конечно повезло! Под рукой повелителя – да продлятся его дни и каждый будет наполнен солнцем и золотом, это как рядом с богами. Тепло, под защитой, с заботой.

Ивушке, как оказалось, было около шестидесяти. Для этих реалий, хотя продолжительность жизни была значительно больше той, что в моём мире, Ивушка была почтенной и очень пожилой дамой, которой если и можно о чём-то думать, то только о душе. Что украшать себя, а уж тем более ухаживать за собой уже не стоит, всё равно молодость прошла. Это в моём мире в её возрасте женщины жили полной жизнью, наслаждались общением, природой, путешествовали. Здесь «бабий век» был гораздо короче.

После двадцати пяти, если повелитель не заметил гаремную девушку, её уже и не показывали. Куда великому и мудрейшему из мудрых такая старушенция? Красавица продолжала жить и работать в гареме, но гаремной наложницей больше не считалась – на её место купят или примут в подарок других, посвежее.

Я, кстати, тоже не была ценным товаром из-за издержек воспитания, а точнее, из-за своего попаданского характера.

Думаю, именно поэтому маменька Морана дала взятку главному евнуху. Не стал бы он иначе покупать задиристую рабыню, хоть и красавицу. Чего-чего, а красавиц на подворье повелителя без меня полно.

- А тебя не могут продать, Ивушка?

- Меня? Нет, конечно. Пусть я уже не наложница, а просто служанка во дворце повелителя, но я – свободная женщина. Буду жить тут до старости, в тепле и сытости.

- И уйти можешь? – удивилась я.

- Могу. Но зачем?

То есть, при самом плохом раскладе, через четыре года я, если хоть немного повезёт, смогу покинуть гарем?

Глава 21

Но должен же быть какой-то выход? Или придётся, как Ивушка, заставить себя радоваться тому, что есть?

- Здесь я на своём месте, выполняю, что прикажут, и не надо ни о чём переживать. Дома же не знала, кому угодить – всем должна, все помощи ждут. Знаешь, как отцовские женщины хотели, чтобы я осталась?

Представляю, жалко отдавать такую работницу – бесплатная нянька, которой, при случае, можно и подзатыльник дать. Мать Ивушки тоже ценила только сыновей, а на дочь не обращала внимания.

- А ты была на ложе повелителя? – осторожно спросила я.

- Да, - гордо сообщила Ивушка. – Два раза!

И всё? Два раза за всё время? Хотя, учитывая сколько в гареме женщин, плюс ещё три жены, наверное, два раза – это приличное количество свиданий. Как бы ни силён был повелитель, каким бы гигантом он не оказался, сто с лишним дам – перебор для кого угодно.

Чем отличается повелитель от других мужчин, мне было неинтересно. Хотя бы потому, что я и так знала – ничем. Но взглянуть на того, кому я теперь принадлежу, всё-таки надо.

- А я не смогу видеть повелителя? – спросила я и, на всякий случай, добавила. – Великого, мудрого и прекрасного?

- Сможешь. Он часто гуляет в саду, может зайти в любой уголок. Мы, конечно, сразу опустимся на землю и накроемся покрывалами, в знак почтения и покорности, но всё равно увидеть успеешь. Скажу тебе по секрету – из-под покрывала можно немного подглядывать, главное, не носи с собой очень плотное.

- А если заметит?

- Повелитель велик в своей доброте и милости, он простит женское любопытство.

Угу, а если нет? Потом подвесят за ноги, на всю жизнь любопытство отобьют.

- Он щедр? Если бы ты ушла, тебе бы дали какие-нибудь деньги?

- Он самый щедрый из щедрых и добрый из добрых. Он строг с мужчинами, но ласков с женщинами. Лучи его милости простираются на нас, как горячее согревающее солнце на недостойные его внимания сорняки! А мы, нижайшие и неразумные, встретив его, падаем ниц и целуем землю, на которую ступала нога великолепного властелина.

Ивушка продолжала заливаться соловьём, а я, как будто случайно, уронила ножницы, которыми подрезала ветки, и, нагнувшись, огляделась вокруг. Так и есть – нас подслушивали.

Одна из женщин, с граблями в руках, стояла за толстым стволом дерева и думала, что её не видно. Какая, однако, у Ивушки реакция! Вроде ни о чём запретном не говорили, но она всё равно быстренько перешла на хвалебные песни. Есть чему поучиться – так велеречиво и забористо льстить я не умею.

Когда женщина ушла, мы продолжили разговор.

- Повелитель мудр и добр. Когда пришёл срок, я могла бы вернуться в родной дом, или попросить его выдать меня замуж.

- Так можно?

- Да. Иногда повелитель, в качестве награды, дарит тому, кто отличился на его службе, свою наложницу. Это большая честь. Повелитель может выбрать сам, а может дать выбрать тому, кого хочет осчастливить. Так я смогла бы стать женой. Но я не хочу.

Я думаю. Ещё неизвестно, кому тебя, от щедрости душевной, подарят в жёны. Хорошо если муж будет адекватным, а если нет? Ивушке вполне хватило в юности сватовства, чтобы больше никогда не захотеть замуж. В родной дом тоже не вариант. Жить бедной родственницей и опять нянчить детей, на этот раз своих племянников. Или стать невестой. После жизни в гареме рейтинг невесты значительно повышается. Считается, что раз на девушку обратил внимание сам повелитель, то она, безусловно, этого достойна. Скорее всего отец отдал бы Ивушку замуж, не слишком интересуясь её мнением.

- Ты чего приуныла? Не грусти, лучше расскажи о себе.

В отличии от Ивушки, откровенничать мне не хотелось. Я коротко поведала, как меня, свободную и вполне устроенную в жизни, украли и привезли в дом капитана. И о том, как мать капитана продала меня сюда, чтобы я не стала её невесткой.

- Никому больше не рассказывай, - строго посоветовала Ивушка. – Говори всем, что тебя купили на рынке. Мол, на аукционе ты не стояла, продали сразу с корабля.

- Зачем врать?

- Ты же понимаешь, что старовата? А уж болтлива – просто сил нет! И взгляд – ну кто так смотрит, Эльза? Словно ты аристократка! Не должны были тебя покупать. Или хочешь иметь дело с главным евнухом? Поверь, имея врагом главного евнуха, в гареме ты не задержишься. Здесь много опасностей для тех, кто слишком много говорит. Можно упасть с балкона, споткнуться, утонуть в пруду. Или ядовитая змея заползёт в постель, или паук, маленький такой, но жутко ядовитый, заберётся в обувь.

Да поняла я, поняла, хватит меня пугать! Буду тихоней и молчаливой паинькой, со мной вообще никаких подстав и интриг не надо ожидать. Сейчас я должна прийти в себя от шока, найти Акульку и подумать, как жить дальше. Так что некоторое время я точно не буду строить планов побега.

- Долго плыли на корабле? Матросы не приставали? Откуда ты?

- Долго, но, слава Сильнейшему, в отдельной каюте, ещё и на засов могли закрыться. Из Лонарии плыли, там мой дом.

- Так ты из Лонарии? – воскликнула Ивушка. – Когда закончим работу, я отведу тебя на задний двор – там есть женщина, её недавно купили. Она тоже из Лонарии.

Акулька! Кого ещё из Лонарии могли недавно купить! От радости я едва сдержалась, чтобы расцеловать Ивушку. Я увижу Акульку, какое счастье!

Работу мы закончили вечером. Я хотела сразу побежать к Акульке, но Ивушка убедила меня сначала сходить на ужин.

- Пропустишь – будешь голодной до завтра. У меня сладости есть, угощу, но разве это еда?

Ивушка, как свободная служанка, могла выходить за пределы дворца. Навестить родных и старых подруг, пройтись по лавкам. С момента, как она стала служанкой, ей платили небольшую зарплату. Несколько монет, но, учитывая, что кормили и одевали её в гареме, вполне хватало на небольшие радости и удовольствия.

Как я успела понять, гарем – это своеобразное государство в государстве. Отдельный мирок, для одних совершенно закрытый, для других – с небольшими поблажками. На верхней ступени были, разумеется, законные жёны. Они жили во дворце каждая в своих покоях, у каждой были свои слуги, няни и приближённые.

Глава 22

Оказалось – сегодня.

- Один день в месяце боги смотрят, как мы их хвалим и что делаем. Пусть они видят, что едим и работаем мы хорошо, что всем довольны и просим их только об одном – хранить нашего господина и повелителя, - объяснила Ивушка.

Мясо оказалось мягким, овощи – чистыми и спелыми. В отдельной большой миске было что-то, по виду похожее на кашу из кукурузы. Желающие подходили и добавляли её в свои тарелки. Больше всего меня порадовало, что здесь у каждой была своя посуда, которую женщины приносили на завтрак, обед и ужин. Хорошо, что не придётся есть из общего котла.

После еды мы пошли искать мою землячку из Лонарии.

- Вот она! – обрадовалась Ивушка.

К нам повернулась пожилая маленькая хрупкая женщина с уставшим лицом.

Я не сдержала стон разочарования. Где моя Акулька?

- Я рада поговорить с вами, но ещё не закончила своё задание, - сказала женщина. - Меня накажут, если не успею до захода солнца. А в темноте я ничего не увижу.

Я посмотрела на её работу – женщина сшивала какие-то детали, одно целое из множества кусочков.

- Вы швея?

- Да. Потому и выжила, когда пираты напали, что шить умею хорошо. Жаль, я здесь ненадолго, меня купила вторая жена повелителя и вскоре отправит в поместье своих родителей.

Жаль, что не останется именно здесь? Впрочем, что я знаю о местных реалиях. Возможно, в гареме как раз самое спокойное и безопасное место.

- Давайте я помогу, просто сшивать детали я умею. А мы пока поговорим.

Мне очень хотелось пообщаться с кем-то, кто недавно был в моём родном королевстве.

Женщина посмотрела недоверчиво, но подала мне две детали и нитку с иголкой.

Внимательно проследила, как я делаю первые проколы на ткани и протягиваю нитку, удовлетворённо кивнула:

- Хорошо получается. Почему не скажешь о своих навыках? В мастерской, где работают швеи, тепло и спокойно.

Ага. Ещё пыльно, наверняка недостаточно света, вокруг одни уставшие от однообразия и исколотых пальцев бабы. Нет уж, мне пока и в саду неплохо.

- Как вы оказались на корабле? Путешествовали?

- Нет, искала лучшей жизни. Купила билет и поплыла в Куэско. Там лучшие ткани, портнихи и швеи там в цене. Но по пути напали пираты, и я оказалась здесь. Слава Сильнейшему, что не утопили, как лишний груз.

- В Лонарии для вас не было работы?

- Ты, девочка, давно дома не была?

- Давно, несколько месяцев.

- Вот и не знаешь ничего. Всё хуже людям и хуже, совсем отчаялись. А уж как тем, кто крепостным живёт! Свободные – и те не знают, где кусок хлеба добыть. У меня, милочка, своя швейка была, пусть небольшая, помощниц я только на крупные заказы нанимала, но на сытую жизнь и красивое платье хватало всегда. Потом хуже и хуже, а уж нынче – совсем беда.

Сельскохозяйственный сезон в Лонарии оказался на редкость плохим. В южной части королевства всё высушило, а в северной – залило. Цены взлетели до небес. Люди подтянули пояса, стараясь выжить, просто выжить до нового урожая, ждать которого целый год.

Надеялись, конечно, на короля. Не позволит же его величество народу голодать? Но величество словно и не видел, что происходит в королевстве. После осеннего бала была охота по первому снегу, потом королевские соревнования бегунов, соколиная охота и охота на зайцев. Фаворитка короля решила построить себе отдельный дворец, а сам король планировал большой пир на праздник Зимних снегов.

Словно и не было голодного народа!

Налоги и подати не стали меньше – наоборот, их увеличили, мотивируя тем, что из-за неурожая у короля увеличились расходы.

Люди ждали, что его величество закупит зерна, овощей и мяса, но, как оказалось – зря надеялись.

Если в селе ещё как-то перебивались тем, что с трудом удалось вырастить на огородах, то в городе не было и этого.

- Кому нужно новое платье, когда дети не кормлены? – вздохнула швея.

Пару месяцев она продержалась на своих накоплениях, продержалась бы и дольше, но надо было помочь дочери, у которой росли и просили кушать маленькие дети.

- Вот и отправилась я на заработки. Заработала, называется. Одно утешает – дом я свой продала, деньги ей оставила, на них, дай помощи Сильнейший, до нового урожая продержатся.

- А вы как же?

- Что я? Мне хоть тут, хоть в Лонарии работать. Климат-то тут хороший, вон и спину у меня отпустило, и кости не болят. Накормят, что-нито надеть дадут, а работать мне не привыкать, - вздохнула швея.

Если ей, мастерице со своим малым бизнесом, не заработать на еду, что уж говорить о тех, кто и раньше перебивался с хлеба на воду?

Как моя семья? Как матушка моя Малика, как сестра Палишка, как братья? Палишка замужем, есть ли работа у её мужа? Матушке и раньше было нелегко всех прокормить, а сейчас? Надеюсь, граф Пекан поможет своим крепостным. Понятно, что заботиться о чужих людях граф не станет, но хоть своих бы накормил. Ведь это они сажают ему поля, привозят на его подворье зерно, мясо, яйца, молоко и овощи. Кто привезёт графу мёд, если бортник, пусть и крепостной, и обязанный своему господину по жизни, не переживёт суровую зиму?

До темноты мы со швеёй управились.

- Приходи ещё, Эльза, - попросила она. – Я словно с доченькой своей поговорила, так полегчало на душе. Как думаешь, выживут они?

- Обязательно, - уверенно сказала я. – Вы их, можно сказать, спасли.

- Хвала Сильнейшему! О них его только и молю.

Спать меня отправили в общий зал. Хмурая тётка, которая в этом средневековом общежитии занимала должность кастелянши, выдала мне довольно чистый, хоть и тонкий матрац, тощую, как блин, подушку и тёплое одеяло.

- Пошли, устроишься рядом со мной, - пригласила Ивушка.

Чтобы я без неё делала? Акульки рядом нет, даже поговорить не с кем.

Постель Ивушки была побогаче. Две мягких пышных подушки, покрывало, украшенное затейливой вышивкой и толстый, набитый шерстью, матрац.

- Это всё моё, личное. Сама покупала, - объяснила Ивушка.

Глава 23

На следующий день меня отправили на кухню. От радости я летела туда, как на крыльях – Акулька, дорогая моя Акулька, наверняка была там. Она же много чему от меня научилась, должна блеснуть талантами!

Кухня при дворце была огромной и состояла из трёх залов. В первом, чистом и большом, готовили для повелителя и его приближённых. Я с удивлением узнала, что придворных во дворце не кормили – где и что они будут есть, оставалось их заботой. Жёны тоже не садились с повелителем за один стол, кроме тех случаев, когда он приглашал кого-нибудь из них разделить с ним ужин. Это было большой честью и к выдающемуся событию счастливица начинала готовиться с самого утра.

Во второй части, тоже большой и довольно чистой, готовили слугам и тем наложницам, которые либо ещё не были у повелителя, но их предлагают его вниманию, либо уже были и по разным причинам вышли в тираж. Собственно, в этом положении они переходили в разряд свободных слуг, если изначально были свободными.

В третьей части кухни готовили для рабов. Ну, как готовили – варили по принципу «горячее сырое не бывает» и «всё полезно, что в рот полезло». Сюда же шло всё то, что не применили в первых двух кухнях. Кости, жилы, рыбьи головы и прочие малосъедобные остатки.

Не сложно догадаться, куда попала я.

Работа оказалась тяжёлая. Целый день я мыла и чистила овощи. Вялые, часто с гнилью, овощи противно пахли и плохо чистились. Когда я попыталась присесть и отдохнуть, седая лохматая бабка, которая была здесь руководительницей работ, строго на меня прикрикнула.

- Чего расселась? Делать нечего? Будешь медленно работать – есть останешься тут же!

То есть меня не отпустят на обед в гаремный зал, и придётся хлебать это варево? Я не хочу такой еды!

Пришлось терпеть и покорно перебирать гнильё дальше. Спорить со старухой я побоялась.

В обед я надеялась увидеть Ивушку, но не нашла её в нашей столовой.

- Ивушку не видали? – спросила я у женщин, сидящих рядом.

- Она у портних. Ты её не жди, она и поест там же, - сказал они.

К вечеру я шаталась от усталости. Ивушка, которая вернулась только когда стало совсем темно, чувствовала себя не лучше.

- Очень я устала, - вздохнула она.

На третий день пахоты на «рабской» кухне, я решила, что с меня хватит. Пора брать инициативу в свои руки, иначе они у меня тут скоро до колен вытянутся. Хоть я и не планировала соблазнять повелителя, но потерять красоту и здоровье у горячей плиты и гнилой морковки всё равно не желала.

К тому же, сидя здесь, я никогда не найду Акульку. А на «рабскую» кухню она явно не заходит.

В этот раз я не пошла на обед в гаремную столовую, а пристроилась перекусить со стряпухами на второй кухне. О том, чтобы войти в святая святых, кухню для повелителя, не могло быть и речи, но мне, для начала, и эта подойдёт.

Обстановка за столом сложилась дружеская. Все устали, все были голодны, настроены хоть немного отдохнуть и не настроены ругаться. Обсуждали предстоящее важное событие, к которому готовился весь дворец.

- Извините, а что за праздник? – осторожно спросила я.

- Не знаешь? – удивилась краснощёкая стряпуха. – А, да ты же новенькая! Большое торжество будет – повелитель, да осветят боги каждый его вздох и каждый шаг, выдаёт замуж свою любимую дочь.

Дочерей у повелителя было несколько, и все назывались любимыми.

- За кого?

- За своего военачальника. Это великий человек, верный слуга и сильный воин. Как повезло принцессе стать невестой такого мудрого и славного господина.

- Ещё и снова первой женой берёт, - завистливо заметила пожилая пышнотелая кухарка. – Вот ведь где счастье!

- Уж и не знаю, счастье или нет, - поджала тонкие губы та, что сидела напротив. – Первые-то две уж больно рано умерли, как по заказу!

Дальше стало интереснее. Народ разделился на два спорящих лагеря. Одни уверяли, что две первые жены вояки умерли вполне естественно. Одна слегла и недолго пролежала, вторая, через пару лет, выпала из окна. Было жарко, она сидела на подоконнике и, по всей вероятности, почувствовала себя плохо и потеряла сознание.

- Не потому ли сознание потеряла, что до этого на конюшне потеряла кое-что другое? – заметила тонкогубая. – Всякое про неё говорят!

Лагерь защиты чести и достоинства возмущённо загудел. Ещё бы! Как можно повторять, а уж тем более верить, в грязные слухи?

Второй лагерь сильно сомневался в везучести принцессы, в естественной смерти второй жены (с первой, почему-то, сомнений не было) и в том, что слухи о прелюбодеянии на конюшне сильно преувеличены.

Главный повар, понимая, что спор становится опасным и может закончиться для спорщиков серьёзным наказанием, сменил тему.

- Говорят, на праздничном столе будут невиданные десерты, - заметил он. – Я видел, как разгружали целые корзины незнакомых оранжевых фруктов.

- А какие они? Кто-нибудь пробовал? Или хотя бы понюхал? Они кислые или сладкие? – дружно заинтересовался народ.

О еде здесь любили поговорить не меньше, чем о своих господах.

Заморские фрукты, вероятно, были апельсинами. Я немного послушала об их удивительной мякоти, разделенной на дольки, и сказала:

- А я умею делать мороженное. Это самое вкусное лакомство!

- Мороженое? Что это? – живо откликнулись коллеги.

- О, это очень вкусно! Оно холодное, немного сладкое, пышное и может быть разноцветное, - расхваливала я. – Никто не умеет его делать, только я.

- И как ты научилась? – с подозрением в голосе спросил повар.

Ответ я приготовила заранее. Рассказала короткую историю о странствующем монахе, который как-то остановился в нашем доме. Он был болен и пролежал почти месяц. Все взрослые работали в поле, а я, тогда ещё подросток, ухаживала за ним. Вот он и научил меня делать удивительно вкусный десерт, о котором никто не знает.

В том, что мороженого здесь не было, я не сомневалась – выяснила заранее, ещё когда жила в доме капитана и верила в доброе сердце его матери. Хотела приготовить и угостить, сюрприз ей сделать, так же, как и тёплые колготки. Придушить бы её этими колготками! Пусть теперь сидит, как дурочка, без колготок и без мороженого!

Глава 24

Первая партия мороженого не удалась. Сливки, хоть я и увеличила им жирность сливочным маслом, не хотели взбиваться. Никак не получалась однородная эмульсия, которую, в принципе, я и начинала взбивать. Второй вариант – с крахмалом, мне не понравился. Оставался рецепт с яйцами, но его я раньше, в своём мире, никогда не пробовала, и боялась, что испорчу продукты.

Хорошо хоть Главный повар, посмотрев на мои мучения, великодушно кивнул:

- Продолжай. Ты знаешь, что делаешь и не соврала – я вижу. Вспоминай, наверняка есть какие-то тонкости, которые ты упустила.

Самым сложным было сбивание, но здесь мне неожиданно подсказали выход кухарки.

- Говоришь – нельзя останавливаться? Так чего ты мучаешься? Возьми парочку рабынь и пусть они взбивают.

Угу. Возьми. Учитывая, что я сама здесь рабыня, как бы меня кто не взял!

Но наутро возле кухни меня ждали две крепких девочки лет пятнадцати.

Дальше пошло быстрее. Девчонки лихо болтали деревянными лопатками в миске со сливками, по очереди останавливаясь передохнуть. Я делала вид, что не замечаю, как время от времени они окунают в сливки палец и быстренько его облизывают, а они старались изо всех сил.

После каждой пробы личики девчонок расплывались в блаженных улыбках, и дело шло ещё веселее.

За гигиену я не волновалась, потому что лично проверила и руки, и ногти. Хотя, возможно, зря переживаю – не скажу, чтобы здесь сильно заморачивались санитарией. Во всех трёх кухнях, даже в «рабской», было довольно чисто, но до требований моего мира далеко. Возможно, здесь меньше болезнетворных микробов? Нет, скорее всего люди более здоровые и еда без консервантов и прочей химии, понижающей иммунитет.

Готовое мороженое Главный повар оценил. Особенно его обрадовало, что приготовить можно впрок. Сложить на ледник и достать, когда надо.

- Можно разноцветное сделать, с орехами, сухофруктами, ягодами, - предложила я.

- Делай! – обрадовался повар.

Под его доброту я оставила рядом с собой обеих девчонок. Сердобольные кухарки подкидывали им обрезки лепёшек и хлебов, и теперь рабыням стало совсем вкусно.

Теперь, когда Главный повар дал мне официальное разрешение, «рабской» кухни я больше не боялась. И старухи тоже.

Расслабиться хоть немного не давали мысли об Акульке, и я обратилась к своему главному источнику информации – к Ивушке.

- Где подруга твоя? Да где угодно! Одно могу точно сказать – на ложе повелителя её нет и не было. Я бы знала.

- Откуда? Он тебе отчитывается?

- Эльза, напомни мне про длинный язык – расскажу. Если бы у повелителя появилась новая фаворитки – знали бы все. Уже утром бы знали. И в каждом уголке дворца это бы тихонько обсуждали. Как же, новая звезда на небосклоне прекрасного дворца, в котором живёт и мудро правит лучший из правителей всех королевств.

- Все времён и народов, - усмехнулась я.

Был такой в моём мире. Столько своего народа уничтожил – историю читать страшно.

Ивушка предположила, что Акулька может быть в любой из мастерских, которых на территории дворца несколько. Там она работает, там же ест и спит. Ещё её могли отправить за город, на фермы. В них, специально для стола повелителя, растили птицу и скот.

При таком раскладе я никогда подругу не найду! Рано или поздно я всё равно убегу, не могу же я её бросить!

- Рассказывай про длинный язык, - вздохнула я.

Мы с Ивушкой как раз укладывались спать, но время поболтать ещё было.

- Хм, на ночь глядя? – уточнила она. – Давай уж завтра.

Но я, заинтригованная, теперь точно не хотела ждать.

Историю несчастной наложницы в самом деле не стоило слушать на ночь.

- Красивая она была – глаз не отвести, - рассказывала Ивушка. – Здесь красавицами никого не удивишь, но в ней что-то ещё было, уж не знаю, как сказать.

Думаю, это аристократизм и врождённая уверенность в себе.

Девушку привез купец – наткнулся в море на потерпевшее крушение судно. На плаву оно ещё держалось, но полностью потеряло управление. Купец не побрезговал всем, что осталось после жестокого шторма, а осталось прилично – родовитую красавицу с вещами и приданым везли к жениху, когда началась буря. Беспомощный корабль течением унесло в другую сторону, еда и вода почти закончились, и купец был для пострадавших спасителем, посланным богами.

Купец, хоть и не занимался пиратством (в чём я лично далеко не уверена), по прибытию в порт всех спасённых продал на рынке. А почему нет? Перед людьми другой веры купец не нёс никакой ответственности. Красавицу-аристократку купили для повелителя.

Она сразу покорила его сердце. Повелитель засыпал девушку драгоценностями и дорогими тканями, она получала милостей даже больше, чем каждая из его жён. Все во дворце ожидали, что повелитель сделает её своей женой сразу, как только фаворитка родит сына. Но однажды он ворвался в её покои, рыча от гнева.

- Понимаешь, когда мужчина теряет голову от страсти, его на многое можно уговорить. Потом, конечно, любая фаворитка приестся, но сначала к ней, с поклонами и подарками, потянется ручеёк просителей, - объяснила Ивушка.

Одни хотят, чтобы повелителю напомнили об их просьбе. Другие просят подсказать, когда у мудрейшего будет хорошее настроение. Кто-то ждёт при дворе тёплого места и надеется, что с подачи фаворитки выбор падёт именно на него.

- Красавица, наверное, не понимала, что её успеху рада только она, - вздохнула Ивушка. – Однажды на какую-то просьбу она ответила: «Как я скажу – так и будет». Девочка забыла, что она не дома, и что каждое её слово может дойти до повелителя.

А я думаю, что несчастная фаворитка не до конца понимала – куда она попала. Там, где она выросла, у женщин были какие-то права и возможность высказывать своё мнение. Там их не продавали и не покупали, не считали чем-то немного лучше ослика. Заваленная милостями и подарками, она потеряла осторожность.

- Повелитель приказал увести её в темницу, а она, глупышка, стала сопротивляться и даже пыталась убежать. Ей бы кинуться в ноги и ползти, умоляя его о прощении. Возможно, обошлось бы поркой, и повелитель простил бы ей дерзкие слова. Но в страхе мы теряем разум. Она ударила вазой по голове стражника, который схватил её за руки. Представляешь? Ударила мужчину! Который исполнял волю повелителя!