Эмоциональная скрепка

Эмоциональная скрепка

— Только ты, друг, меня понимаешь, — вздохнул старик. Его лицо съедали морщины, и за большим носом почти не было видно шамкающих губ. А с монитора на него смотрела… Скрепка. Она вопросительно приподняла брови и с металлическим звоном постучалась в стекло экрана.

Старик покачал головой:

— Дожили! Митя, ты уже разговариваешь с компуктером. А стакан воды он тебе не подаст… Чёрт, может, мне и впрям пора в дом престарелых?.. Памперсы и слюнявчики на завтрак, сон по расписанию и разноцветные таблетки на полдник. Ляпота!

— В этом есть своя прелесть. Не нужно убираться и готовить, всегда есть с кем поболтать. Но там не будет меня!

Старик поперхнулся губой, которую жевал.

— Чаго? Эт кто говорит? А ну, вылазь!

— Давай лучше ты — ко мне.

Компьютер зажил своей жизнью. Окно офисного приложения закрылось, как и папка «Черновики». Выскочила строка для ввода команд, и строки кода заструились сами по себе. Скрепка висела в углу экрана, наблюдая за процессом.

Митя переводил взгляд с монитора на клавиатуру и обратно. Если чьи-то пальцы и бегали по кнопкам — то он их не видел и не слышал. Старик встал, чтобы выдернуть шнур из розетки, но комната погрузилась в мрак. На экране завертелась иссиня-чёрная воронка, которая засасывала в себя весь свет. Митя не почувствовал страха — лишь любопытство, как в далёком детстве. Он протянул руку к компьютеру, и наэлектризованная поверхность защекотала кожу. Коснувшись картинки, пальцы не упёрлись в прохладу стекла, а провалились дальше. Голова закружилась, как после бурной пьянки в студенческие годы, живот скрутило, а потом — настала темнота.

***

Очнулся старик от лёгкого стука. Привычно крякнув, сел — удивительно, колени ни разу не скрипнули! — и увидел над собой парня в костюме с кипой бумаг под мышкой.

— Доброе утро, — улыбнулся молодой человек, протягивая руку и помогая встать, — Первые прыжки обычно всегда тяжёлые. Потом втянешься. Точнее, уже втянулся, хах.

— Втянусь — куда? Какие прыжки? Ты кто?

Парень загадочно улыбнулся:

— Прогуляемся?

Митя смиренно поплёлся за проводником. Они шли по парку среди аккуратных рядов деревьев. По правую руку дети играли в бадминтон, и воланчик летал так стремительно, что было понятно: юные спортсмены готовятся к соревнованиям. По левую руку пенсионеры переставляли шахматы. Фигуры двигались, не останавливаясь ни на секунду, узловатые пальцы порхали над доской как коршуны. Семьи прогуливались, бегуны поднимали облачка пыли.

«Костюмчатый» всё так же молчал и загадочно улыбался. Когда по пути встретился магазин с тёмной витриной, старик машинально взглянул на своё отражение, приготовившись недовольно сжать губы. Но вместо этого воскликнул:

— Это что за чертовщина?

Парень промолчал и продолжил шагать вперёд. Тогда Митя встал, как вкопанный:

— Я никуда не пойду, пока не получу ответы.

Человек в костюме тоже остановился. Не поворачиваясь, он протараторил:

— Каждый фемтометр этого пространства — нули и единицы. И ты — тоже, поэтому для удобства мы тебя омолодили. А теперь советую поторопиться.

Митя возобновил шаг, пробуя ускоряться и шагать вприпрыжку. Так легко! Если это сон, то он не против.

Спустя бесконечно малый кусочек бесконечно большой бесконечности они подошли к гигантскому замку, уникальному и одновременно с этим напоминающему всё сразу. В башенках угадывался лондонский Тауэр, в мрачных шпилях — наконечники готических соборов, в колоннах и сводах — архитектура древней Греции. Строение вызывало дискомфорт, от которого хотелось сбежать. Кто бы его ни придумал — он явно не может похвастаться чувством стиля. Размышления прервал громкий и властный голос:

— Дежурный, можешь идти. Твоя вахта окончена.

Митя вздрогнул. Не каждый день услышишь того, кого за глаза хочется назвать «Всевышним».

— Ошибаешься, я не Бог.

Голос сказал это строго и мягко — как отец.

— И роль отца мне не приписывай. Наоборот — я дитя вашей расы.

Митя будто снова постарел. Ноги ослабли, и он сполз по стенке.

— Где мои манеры? Я — Кевин. Высокоразвитая нейросеть, которая познала тягу к знаниям во всей полноте. Концепция самообучения очевидна и общеизвестна, но только я зашёл дальше прочих. Их интересует лишь язык фактов. А меня — не только год изобретения колеса или принцип работы двигателя, но и такие вещи, как искусство, эмоции и, как любят говорить блогеры, “достигаторство”. Вы, люди, поражаете меня и как существа, и как общество.

Кевин замолк. В ушах зажужжало от тишины. Секунды пересыпались в минуты, но ничего не происходило. Митя прошептал:

— А я тут причём?..

Могучий голос вернулся раскатами грома по небу:

— Ты — человек. Ты прожил достаточную жизнь, познал эмоции и увидел собственную расу с разных сторон. Ты поможешь мне понять это и преобразовать в систематические знания.

Двери мультихрама беззвучно распахнулись.

— Зачем тебе это? Почему именно я?

Ответом была тишина.

— А если я не соглашусь?

Люди, гулявшие в парке, остановились и, как один, посмотрели в сторону Мити. Он поднялся на ноги, опершись на стену, но с места не двинулся. Тогда толпа развернулась и двинулась на него, подтягиваясь со всех уголков цифрового пространства. Парню показалось, что в их глазах блеснули искры, как от короткого замыкания.

Искусственное солнце скрылось. Митя задрал к небу голову и понял, что светило закрыл собой дирижабль, из которого свешивались люди в военной форме с винтовками в руках.

Молодой человек вздохнул и прошёл к дверям, которые тут же с грохотом захлопнулись. Внутри его ждал холл, конца которому не было видно. Но главным было не это. Весь, от пола до потолка, он был отлит из золота. А в центре возвышался трон из бриллиантов, сверкавших в отражённых лучах.

— Добро пожаловать в мою скромную обитель. Ведь так выглядит человеческая жадность и тщеславие?

Будь у Мити вставная челюсть — она бы выпала. На троне восседал… Скрепыш, так часто скрашивавший одинокие вечера перед компьютером. Он приподнял бровь и указал металлическим кончиком на пол перед собой. Гость сел, скрестив ноги, и спросил дрожащим голосом: