Эндоярус

Эндоярус

Вдоль заброшенных новостроек женщина в комбинезоне тащила за собой маленького мальчишку в рваной зимней куртке.

Щурясь и прикрывая лицо рукой, ребенок боролся с колючим снегопадом и без всякого желания семенил по скользкому асфальту, забавно фыркая от холода.

Когда мальчик начинал упираться и останавливался посреди дороги, Иллиак отвешивала ему крепкий подзатыльник. После чего ошарашенный ребенок сплёвывал несколько грязных матерных ругательств и, озадаченно насупившись, продолжал идти.

­— Эй, а почему в тех домах никто не живет?

За последние полчаса мальчишка успел надоесть своим любопытством, заваливая Иллиак глупыми вопросами, на большую часть которых она даже и не знала ответа.

«Почему не живут? Да, потому что живых в городе осталось не больше тысячи»

— Стой! А куда ты меня тащишь? — вместо ответа по улице разнесся голосящий вопль вьюги. — Я не хочу, чтобы меня разбирали на запчасти! Я домой хочу!

— Никто не спрашивает тебя, чего ты хочешь.

Холодный, бесчувственный голос Иллиак заставил ребенка поёжиться. После таких слов ветер, забивающий ноздри снегом, уже не казался главной проблемой.

— А что со мной будет? Потом? А? Ну, потом, когда разберут?

— Ничего не будет. От разобранных остаётся один только эндоскелет, который выбрасывают.

— Ууу! — неправдоподобно заскулил мальчишка. И снова стал вырываться. — Нет у меня никакого эмдосхелета! Нет! Отпусти! Мне руку больно!

Не выпуская ручонку ребенка, женщина остановилась, вздохнула и лениво замахнулась на него кулаком.

Мальчик зажмурился, ожидая расправы. Снежные бисеринки приземлялись на его грязных, замусоленных волосах, напоминавших жеваную бумагу.

Вместо наказания, Илл ухватила своего спутника за подбородок и повернула правой стороной лица к себе. Волнистая полоска ржавчины под глазом спускалась до краешка губы. Глаза черные, зрачки неестественно большой формы, и взгляд стеклянный.

— Не корчись. Почти добрались, — спокойно сказала женщина и потащила ребенка в арку между пятиэтажными домами.

Узкий проулок, в который они вышли из арки, освещался небольшой неоновой вывеской:

«Прием, скупка бионических деталей, нерабочих тел. Круглосуточно. Вход с обратной стороны»

На железной двери под вывеской табличка: «Внимание! Вход только для сотрудников»

Илл извлекла из кармана комбинезона звенящую связку ключей и принялась поочередно проверять каждый ключ, проворачивая его в замке.

Только сейчас женщина вспомнила о необходимости сообщать Шефу о «найдёнышах» ещё на месте их обнаружения. Как всегда, может не найтись свободной комнаты. Или все механики для разборки окажутся заняты.

— Ладно, посажу его в свой кабинет пока что, — чуть слышно пробормотала Илл, наконец, справившись с ключами и дверью.

Отопительная система померла на прошлой неделе, поэтому внутри, просочившись через щели и дыры в стенах, собрался весь уличный холод.

Мальчик, шлёпавший следом за Иллиак, кутался в воротник своей курточки, чтобы отогреть замерзшее лицо.

— Здесь ждать будешь, — Сказала Илл, запуская ребенка в тускло освещенную комнату с небольшим решетчатым окном, из которого открывался вид на центральную телебашню. Точнее, на обугленный металлический остов, оставшийся от нее.

Мальчик робко обошёл заваленный бумагами стол и залез с ногами на стул без спинки.

«Почему именно я, — подумала Илл. — Должна возиться с этими ржавятами?»

Пару месяцев назад кто-то из сослуживцев Иллиак в шутку назвал бионических кукол, запчасти с которых соскребала их контора, уменьшительно-ласкательным «ржавята». Почему-то дурацкое слово надолго засело в её голове, словно бы что-то значило.

***

Насвистывая импровизированную мелодию, Джира ампутировал конечности бракованных кукол, с которых в соседнем отделе цеха предварительно снимали кожу.

Справляться с такой работой, имея при себе только одну руку, было непросто, но за двадцать лет Джира неплохо приспособился управляться со своей культёй, не замечая инвалидности.

По его лицу медленно стекал пот, гладко выбритый подбородок и щеки покрывала мелко нарезанная металлическая стружка. Глаза защищали прозрачные поликарбонатные очки.

Перед разделочным столом располагались три пластмассовых контейнера: руки складывались в контейнер с красным рисунком, ноги — в контейнер с синим рисунком, голова и туловище — в последний контейнер.

Из громкоговорителей раздался раздражающий вой, информирующий об окончании смены. Джира отключил пилу, наблюдая, как режущий диск замедляется и засыпает. Сняв очки, мужчина вытер тыльной стороной ладони вспотевший лоб.

Он перебросил последнюю партию металлических рук и ног в соответствующие контейнеры. Затем подтащил контейнер без рисунка поближе к обезглавленному телу, обхватил безголовое туловище одной рукой, приподнял его, спустил со стола, собрался с последними силами, и забросил туловище в контейнер.

От подъема тяжестей у Джиры загудела спина. Мужчина выпрямился, выгнул ноющую спину, несколько раз потянулся вверх, привстав на носки.

Перед уходом, он взглянул в один из контейнеров, на дне которого около десятка искусственных голов таращили пустые стеклянные глаза. Пересчитав и сверив их количество с числом на информационном планшете, мужчина снял с себя рабочий халат.

Джира помассировал ладонь, на которой образовался прозрачный мозолистый пузырь.

Затем затолкал контейнеры с конечностями роботов на специальную транспортировочную тележку и покатил запчасти в сторону приемного пункта.

***

— Ладно, сиди тихо. Я скоро вернусь.

— Я кричать буду! — заявил ребенок, словно совсем не услышал слов женщины.

­— Рот заклею, — спокойно сказала Иллиак.

Но угроза не подействовала:

- Драться буду! Вопить буду!

В подтверждение своих слов мальчишка истошно закричал и заткнулся только, когда его прихлопнули папкой с бумагами.

Илл вытащила из-под стола проектор, включила его, направив объектив на стену. Лампочки светодиодов быстро разгорались: рядом с листом безопасности замерцало окно со списком видеофильмов.