Эра Волка

Пролог

Вот уже несколько часов Слава пробирался по извилистым каменистым тропам и через бурьян. Он порядком заплутал, но старался не думать об этом досадном недоразумении, ведь причина, по которой Слава проявил такую беспечность - была, и весьма колоритная. Он преследовал странного, загадочного зверя.

Несколько часов назад он пришел сюда, чтобы проверить капканы, но на его удивление, все ловушки оказались пусты, а лес словно бы вымер – ни шороха в кустах, ни мерного постукивания дятлов, лишь шелест обеспокоенных ветром листьев нарушал тишину, а более ничего. Слава уже было подумал, что уйдет домой ни с чем, но как только эта мысль промелькнула в его голове, меж ветвей олешника алой вспышкой высверкнули две яркие звезды.

«Хищник, – пронеслась обнадёживающая мысль. – И не маленький».

Перехватив поудобней ружье, охотник приготовился к тому, что затаившийся в кустах зверь кинется на него. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, и с трудом сдерживал дрожь. И вот ветви раздвинулись, и Слава увидел исполинских размеров волка-альбиноса. Сглотнув подступивший к горлу ком, он посмотрел в горящие неким потусторонним огнём глаза зверя.

За всю свою жизнь Слава видел не мало диковинных животных, но этот волчара не шел с ними ни в какое сравнение. Жесткий, сосредоточенный, гипнотизирующий взгляд и странное сияние, исходящее будто бы изнутри. Животное прямо-таки светилось неведомым огнем, и свет этот притягивал, заставлял неотрывно смотреть на него.

Волк постоял с минуту, понаблюдал за оцепеневшим охотником, а потом резко повернулся и в два прыжка скрылся из виду.

Почему Слава кинулся за ним вслед, он и сам не знал, но поступить иначе просто не смог. Несколько часов он рыскал по этой глуши в поисках белого волка, рыскал, не в силах понять тайный смысл этого преследования. И только когда лесные чащи потонули в фиолетовых сумерках, а дорожки стали почти невидимыми, он услышал его вой - пронзительный, загробный, как будто призывающий кого-то.

Не разбирая дороги, Слава кинулся на звук и, наверное, достиг бы поляны, с которой доносился зов, если бы не чудовищной силы удар, сотрясший землю. В этот миг охотнику показалось, будто в тело планеты вонзился метеорит. А еще через несколько мгновений мрачный лес озарило нестерпимо ярким светом. Он распространялся волнами, словно хотел затопить все в округе, и был обжигающим и прекрасным одновременно. На секунду у Славы мелькнула мысль о том, что ядерный взрыв, поднимающийся в небо смертельным облаком, должно быть, так же прекрасен. И тут он снова услышал крик, но был он уже не волчьим, а человеческим.

Человек кричал, и сила света возрастала многократно, хотя казалось, такого быть не может никак и ни при каких обстоятельствах. Этакое свечение должно было выжечь все в округе. Но то, что происходило в лесу, было необъяснимым, попирающим все существующие законы физики, потому как нанесенный лесу урон был несоизмеримо мал по сравнению со Славиными ожиданиями. Выгорела лишь центральная часть поляны, да несколько деревьев вырвало с корнем, повалив в мягкий мох.

Одним из этих деревьев Славу придавило к земле. Он отчаянно пытался выбраться и не потерять самообладания, но мысли в его голове становились все путаннее и несуразней. Ситуацию усугубляло и то, что Слава не имел ни малейшего понятия о происходящем на поляне, потому как ударная волна отшвырнула его на несколько метров от театра действий.

Не без труда высвободившись из-под выкорчеванной осины, и превозмогая боль, он поднялся на ноги и огляделся. Свет затух, будто его и не было, лишь слабое подрагивание земли напоминало о случившемся, да мерцающая в воздухе серебряная пыль. С минуту помедлив, Слава вышел из круга высоких деревьев и замер на краю поляны. Там в самой ее сердцевине, на месте, где несколько минут назад призывал своих волчьих богов страшный зверь, стоял теперь дрожащий и источающий серебряное сияние человек. Стоял и тихонького подрагивал, обхватив себя руками за плечи.

Книга выходит в авторском оформлении.

Визуализация

Глава 1

Эксклюзивные права на полную версию книги со всеми изменениями в сюжете принадлежать Литнету.

Денис ждал Катерину на окраине северной части города, неподалёку от залива, там находилось место ее работы. Маленький особнячок начала двадцатого века, обнесенный металлическим забором и охраняемый типичным слугой порядка в черной униформе.

Вот уже три месяца он встречал ее здесь каждую пятницу. Катерина не скрывала, что работает в этом здании, но кем именно - держала в тайне. Поначалу Денис не приставал к ней с расспросами, но потом эта таинственность стала казаться ему неуместной.

Выяснить, что за деятельность велась в учреждении, где трудилась его девушка, для корреспондента криминальной хроники проблемой не было. В старинном особняке располагалась мини-лаборатория, принадлежащая частной фармацевтической компании, которая занималась изготовлением БАДов.

Зачем покупать под такие нужды полуразвалившийся особняк и реставрировать его, Денис не знал. Но видимо были у этой фирмы причины замаскировать лабораторию под обычный дом. Место на берегу финского залива было тихое, из ближайших соседей - лишь зажиточные горожане или счастливые наследники таких же старинных особняков, но в более плачевном состоянии.

Денис стоял в тени вяза, на узкой подъездной дороге, что вела к воротам, и ждал. Сзади его подпирал пролесок, впереди виднелось маленькое оконце охранной будки, откуда вырывались всполохи синего и белого света – охранник смотрел телевизор.

Сегодня Денис приехал чуть раньше обычного, и служащие еще не начали покидать свои посты. Металлические врата, скрывающие особняк, хранили тишину. Но вот, лязгнул засов, послышался скрежет полозьев, и на мгновенье Денис увидел узкую полоску света от прожектора во внутреннем дворе.

В этом ярком прямоугольнике он надеялся разглядеть ее лицо, бледное, обрамленное темным ореолом пушистых, всегда распущенных волос. Денис уже представлял, как она, завидев его, смущенно улыбнется, опустит густые, непомерно длинные ресницы и кокетливо поведет плечами. С тех пор, как они познакомились, она проделывала этот обязательный ритуал при каждой их встрече, трогая его своей причудой.

Яркий свет, брызнувший из недр таинственного особняка, на миг ослепил Дениса. В проеме показался силуэт, и парень непроизвольно сжал бархатную коробочку, что держал в руке. Силуэт качнулся вперед. Долговязая, дерганная женщина не имела никакого сходства с его Катериной.

Денис зашел за вяз, не желая мелькать перед Катиными коллегами и, погладив бархатную поверхность коробка, принялся терпеливо ждать.

Прошло с полчаса, почти все сотрудники лаборатории уже покинули особняк, а Катерины все не было. Денис набрал ее номер. Пошли гудки, но трубку Катя не сняла. Это не было странностью, потому как во время работы она вообще редко подходила к телефону.

Ожидания Дениса тяготили. Он достал сигареты, закурил и принялся мерить узкую дорожку вдоль и поперек, пока не привлек внимание охранника. Тот подозвал его размашистым жестом, и Денису ничего не оставалось, как подойти.

– Ты чё тут трёшься? – с вызовом спросил он.

– Девушку жду, – нехотя ответил Денис.

– Катерину Александровну? – ухмыльнулся страж порядка.

– Катерину Александровну, – подтвердил Денис, отметив, что охранник назвал его зазнобу по имени отчеству, а это означало, что она здесь далеко не последний человек.

– Я тебя помню, ты здесь уже не первый месяц трёшься.

– Это возбраняется? – холодно поинтересовался Денис, которого раздражала хамоватость работника охраны.

– Да не. То, что происходит за стенами конторы меня не касается. Но все-таки странно, что ты сегодня пришел.

– Почему странно? – удивился Денис.

Охранник смерил его недоверчивым взглядом, пожевал нижнюю губу, раздумывая, стоит ли откровенничать со случайным человеком, но потом все же сказал:

– Не появлялась она здесь с прошлой пятницы.

– То есть как не появлялась? В отпуске что ли?

– А мне почём знать? – буркнул охранник.

– Производство-то без нее не встало? – шутя спросил Денис, надеясь, что охранник ненароком выболтает ему что-нибудь ценное. Но тот лишь прищурил свои белесые, поросячьи глазки, да схмурил брови.

– Шел бы ты, парень, по своим делам, а-а, – угрожающе протянул он, привставая со стула.

Этот предупреждающий жест Дениса ничуть не напряг, но и лезть на рожон нужды не было. Если Катя в особняке не появлялась, а охранник больше сказанного не поведает, то и ему здесь делать нечего. Он молча кивнул напрягшемуся блюстителю порядка и, развернувшись на каблуках, пошел прочь.

Усевшись в машину, Денис швырнул бархатную коробочку в лобовое стекло. Та мягко ударилась, раскрылась, и на торпеду выпала связка ключей – маленьких железных пластинок, открывающих двери его квартиры.

Денис не был сторонником зефирных нежностей и клишированных признаний. И все же, последнюю неделю он готовился к сегодняшнему дню. Представлял, как протянет Кате меленький черный коробок, как она откроет его…

Согласится ли она съехаться с ним? Поменяет ли свою мрачную обитель в старом фонде, на его однокомнатную берлогу с низкими потолками? Не станет ли этот шаг началом конца в их не простых, порой загадочных, но отнюдь нетривиальных отношениях? Эти вопросы мучили Дениса долгие семь дней. И каков ответ!

Глава 2   

Денис не верил в существование Высших Сил, направляющих человека на его жизненном пути. По правде сказать, он и о самом пути-то не особо задумывался. Единственное, во что Денис верил и верил безоговорочно – это в самого себя. Ну может, еще в причинно-следственных связях и законе бумеранга ему сомневаться не приходилось, но вот разного рода мистику, под которой он подразумевал всё, что не могло быть препарировано острым скальпелем научного подхода, Денис воспринимал как спасательный круг для слабых духом. А поскольку себя он к таковым не относил, то и в сверхъестественной обманке не нуждался.

Как закоренелому атеисту, ему не приходилось ждать помощи, поддержки или хотя бы утешения в черной, истыканной равнодушными звездами пустоте. И все же, он предпочитал груз мрачного одиночества самообману. Бывали, правда, минуты, когда ему хотелось обрести веру. Денис видел, как она умножает силы людей, но также он наблюдал и обратную сторону – их нежелание вырастать. Он считал, что в большинстве своём люди просто хотят оставаться детьми, у которых есть всемогущий поводырь – тот, на кого можно переложить ответственность за свою жизнь.

И вот сегодня настал тот день, когда Денис вновь поддался искушению, дал слабину, пожелав затаиться под крылом сильного защитника, того, кто убережет его от необъяснимого кошмара, с которым он столкнулся. А виною всему была треклятущая псина.

Добравшись до дому и заперевшись на все замки, Денис пытался реконструировать в своей голове детали последней встречи с жутким во всех отношениях животным. Во-первых, его взгляд: собаки так не смотрят, даже если они дрессированные и довольно смышлёные. У пса было такое выражение, словно он своим инфракрасным взглядом способен считать все твои мысли, чувства и даже самые потаенные, неведомые порывы души. Во-вторых, скорость его реакций: когда Денис бежал по улице, вой пса доносился со двора, и он никак не мог выйти оттуда, обогнуть дом, и оказаться перед капотом его машины так быстро, да еще оставшись незамеченным.

Про то, что пес чудом остался жив, когда машина Дениса тронулась, думать вообще не хотелось. Парень совершенно точно видел перед собой два сверкающих во тьме глаза, когда давил на педаль. Он смотрел прямо в них не отрываясь, а потом миг - и они пропали, а пес как стоял посреди дороги, так и остался там стоять, только уже позади машины, а не впереди!

Всю свою жизнь Денис верил лишь тому, что видел собственными глазами, и пока они его не подводили – он видел только то, что мог разъяснить его острый, прагматичный ум. Но как быть с сегодняшним происшествием, он не знал. Верить своим глазам или сослаться на излишнюю перевозбуждённость?

Пожалуй, второй вариант более приемлемый, тем более, что волноваться было из-за чего. До встречи с Катей Дениса мало занимали любовные приключения. Его голова всегда была занята различными изысканиями, теориями, открытиями, да чем угодно, только не женщинами. Ясно-синие глаза с прищуром и тёмные, слегка вьющиеся волосы обеспечивали ему то количество женского внимания к своей персоне, которое он мог выдержать. Любые же попытки склонить жадного до свободы молодого человека к постоянной близости, претерпевали неудачу.

Но Катя – таинственная, вечно ускользающая, прекрасная собой, - сумела взволновать его сердце. Она обладала невероятной весенней красотой и легким смешливым нравом. Всегда воздушная, ароматная и ласковая, она пробуждала в нём чувства, не испытываемые прежде ни к одной девушке. Впервые в жизни Денис увлекся, увлекся настолько, что позабыл о своих холостяцких привычках. А она не явилась на встречу и не открыла дверь, даже не соизволила объяснить, в чем причина!

Соседка эта еще. Зачем она только вышла? С другой стороны, Денис теперь знает, что Катя жива, здорова, просто не желает его видеть.

«Что ж, утро вечера мудренее», – решил он, памятуя о том, что соседка посоветовала приходить завтра.

Попытавшись привести расшатанные нервы в порядок, Денис пообещал себе, что вынет из странной женщины все, что той известно, если Катя и завтра ему не откроет.

Не расстилая кровати, он повалился прямо на покрывало, растянулся, скинул ботинки, и постарался заснуть. Видел ли Денис сон в тот момент, когда перед ним вновь предстали гранатовые глазища белого пса, или же он путешествовал по неведомым ему параллельным Вселенным, осталось тайной, но события этого страшного видения стали предвестниками истории, в которой Денису суждено было сыграть очень важную роль.

Было раннее утро. Он стоял подле распахнутого настежь окна своей спальни и смотрел вдаль широко раскрытыми, немигающими глазами. Над крышами низеньких хрущевок занималось утро. Солнце облизывало обшарпанные крыши своим пламенеющим языком, золотя радостным светом нарождающийся день. Но Денис этого не видел. Перед внутренним взором молодого человека разворачивалась совсем иная картина – хищная, полная сумрачных красок и недобрых предчувствий.

В монохромной, дымчатой реальности, в которой Денису угораздило оказаться, происходило некое таинство. Изящным силуэтом белел на фоне угольной черноты женский стан. Он колыхался словно свеча на ветру, то таял, то становился чётче, и было в этом подрагивании что-то пугающее, неестественное, словно тьма, сгущающаяся вокруг девушки, старалась поглотить ее всю без остатка, а та сопротивлялась этому изо всех сил.

Но вот рядом с трепыхающейся девой возник еще один силуэт, и Денис непроизвольно дернулся, хоть и был всего лишь свидетелем, а не участником этой сцены. Светлым облаком вплыл этот персонаж в черно-белую картину, добавляя ей цвета, напоминающего кровь. А потом девичий силуэт задрожал еще сильнее, заметался по черному необъятному пространству, будто чего-то испугался. И вот тогда две кроваво-красные точки сверкнули звездами, и огромный силуэт белого пса накрыл собою тонкую, неспокойную фигуру девушки. В этот момент весь мокрый от ледяного пота Денис открыл глаза, осознав, что стоит посреди комнаты, обдуваемый осенним ветром.

Глава 3

Он сладко спал, без снов и тревог, словно его выключили и, наверное, проспал бы весь день, не зазвони под подушкой телефон.

– Алё, – прохрипел он, уткнувшись щекой в дисплей.

– Эй, Бойцов, – раздался в трубке раздражённый голос главного редактора, – где тебя черти носят?!

– Работаю, Игорь Аристархович, – нагло соврал Денис.

– Если ты работаешь, то почему я узнаю о последних происшествиях из теленовостей?! Все СМИ уже судачат о таинственном происшествии в доме генеральши, а я опять ни сном, ни духом! Завтра утром я сдаю номер в печать. Если через три часа на моем столе не будет статьи, – прогавкал начальник, – вылетишь с работы.

– Будет, будет, – увещевал Денис, вскакивая с постели и натягивая джинсы. – Дом генеральши, дом генеральши… – повторял он, пытаясь вспомнить, где именно слышал это народное название.

Память не подкинула ни одной подсказки. Тогда он решил прогуглить этот вопрос. Но на его беду начавшийся день был первым в месяце, а это означало, что интернет как в телефоне, так и в квартире отключен. Денис врубил компьютер, намереваясь взять отсрочку платежа, но его моноблок решил провести системное обновление именно в этот неподходящий час, а брать обещанный платеж у своего негуманного оператора, он уже давно зарекся, так как тот каждый раз умудрялся подключить какие-то нелепые опции, пожирающие весь бюджет. Делать было нечего, оставалось тащиться на Наличную к банкомату, иначе Игорь Аристархович его и правда когда-нибудь уволит.

Работа у Дениса была не ахти: небольшая колонка в третьесортной еженедельной газетенке. Но свободолюбивого парня она вполне устраивала – отнимала немного времени от прочих радостей жизни, на которые, правда, приходилось зарабатывать переводами и прочей писаниной.

Накинув куртку и наскоро зашнуровав ботинки, он выскочил из дому и дворами прошел к банкомату, купив по дороге кофе в пекарне. Как только он уладил все финансовые вопросы с оператором, сразу же полез в интернет, чтобы разузнать, что за напасть приключилась с генеральским домом, и почему главный редактор спустил всех собак именно на него.

Сначала страница долго не грузилась, но как только Денис увидел первую полосу новостей, то тут же поперхнулся свежезаваренным кофе. Во весь дисплей его новомодного телефона, красовался Катин дом, огороженный красно-белой лентой. Рядом с ее парадной стояли машины скорой, МЧС, ППС и пожарной.

Стало ясно недовольство начальника – от пресловутого дома Денис жил в 10 минутах езды. И конечно главный редактор был уверен, что его подчиненный в курсе утреннего происшествия.

Нетвердой рукой Денис набрал Катин номер. Электронная барышня сообщила ему, что Катерина вне зоны действия сети. Решив не нагнетать обстановку, Денис убедил себя, что она просто-напросто так и не включила телефон после его вчерашнего прихода, и пулей кинулся к машине, бросая стакан с недопитым кофе в ближайшую урну.

Стоило ему сесть в автомобиль и завести его, как утробное рычание мотора воскресило в душе утренние фантомные страхи. Денису сделалось не по себе, он впал в некую прострацию и даже не заметил, как выехал на проезжую часть, и повернул вправо, игнорируя красный свет и нервный сигнал клаксонов.

Всю дорогу он как заведенный набирал и набирал Катин номер, надеясь, что случится чудо, и она вдруг возьмет, да и снимет трубку. Но этого не произошло. Тогда он принялся названивать своему единственному другу Родиону Маслову. Тот служил водителем в шестидесятом отделении полиции и был в своем отделе на особом счету - знал больше прочих водил и был вхож туда, куда их обычно не пускают. Но Родик тоже не брал трубку, что было уж совсем странно.

Подъехав к 12 линии, Денис увидел, что дом все еще отцеплен. Повсюду ходили люди в форме. Журналисты обступили ограждения, в надежде, что удастся поживиться новостями. Машины разных ведомств сменяли одна другую, служащие проходили за ограждения уверенными, бодрыми шагами, скрывались за дверью нашумевшего дома, а через какое-то время выходили, подавленные и озадаченные. Одного немолодого, но на вид еще крепкого оперативника, вывели под руки и усадили в подъехавшую скорую. Развинченный вид этого бывалого мужчины окончательно сломил Дениса.

– Что же там, мать вашу, происходит, если славные работники доблестной полиции не выдерживают? – бормотал он, курсируя подле ограждений.

Журналистов, как он уже понял, за ограду не пускали, сведений никаких не сообщали, и вообще грозились применить силу, если те будут проявлять излишнее рвение.

Назревал скандал.

В надежде разжиться информацией у очевидцев случившегося, Денис поискал глазами жильцов дома, но их, судя по всему, куда-то попрятали.

Родик по-прежнему не брал трубку. Тогда Денис обошел дом, чтобы заглянуть в Катины окна. Но как только его взору предстали три зияющие чернотой дырищи, обрамленные остроконечными стеклянными осколками, у него вконец сдали нервы. Он кинулся к парадной и попытался пробиться в дом силой. Два крепких человека в форме перегородили ему путь.

– Это квартира моей девушки! – кричал он. – Я должен знать, что там произошло! Должен!

– Тебя пригласят, когда будет можно, – пообещали они, – жди.

Но ждать Денис не мог, его лихорадило. Требовались какие-то действия, не важно какие, лишь бы они могли развеять эту убийственную неопределенность.

Глава 4

В отделении полиции творилось что-то немыслимое – привычная неспешность, и даже некоторая вальяжность сотрудников сменилась рассеивающимся, словно газовое облако, возбуждением. Служители порядка бегали из кабинета в кабинет, неся в устах какую-то волнительную весть и кипы распечаток. Вся шестидесятка полнилась звуками открывающихся и закрывающихся дверей, шепотками и короткими, полными беспокойства возгласами.

Краем глаза Денис заметил уходящую Лизавету Петровну, несменную уборщицу шестидесятого отделения. Сердобольная тётушка знала его ещё студентом и всегда была к нему благосклонна.

– Здравствуйте, Лизавета Петровна, вы Родика не видели?

– Нет, Динечка, не видала.

– А о происшествии на 12 линии что-то знаете? – с надеждой спросил он.

– Ну что ты, Динечка, разве ж нам чего рассказывают? Серьёзное чей-то, видать, приключилось, с самого утра бегают. – Потом, понизив голос, все же добавила, – но слух у меня, слава богу, все еще острый, – заговорщически пробормотала она. – Не только работники, а уж и вся Васька об этом происшествии трещит.

– Что трещит-то? – нетерпеливо спросил Денис.

– Судачат, будто бы в доме генеральши дикая чертовщина приключилась. Жильцы утром услышали странный шум, словно ветер завывает, а потом дом задрожал, да не просто задрожал, а ходуном заходил. В общем, они решили, что это землетрясение, и на улицу все повыскакивали. Только никакое это не землетрясение было, потому как акромя дома ничё больше не тряслося. А потом в окнах на верхнем этаже свет белый вспыхнул, да такой яркий, что всех, кто на него смотрел, ослепило.

– А дом?

– А дом, как свет погас, трястись и перестал.

Лизавета Петровна говорила что-то еще, но Дениса отвлек звонок Родиона.

– Диня, – загробным голосом позвал его друг, – ты уже знаешь?

– Знаю, не тяни!

– Меня за тобой послали. Ты где сейчас?

– В шестидесятке. Что с Катей?

– Все очень неоднозначно, ты должен сам это увидеть. Вениаминыч хочет задать тебе вопросы, – будто бы извиняясь, проговорил Родик.

– Он сегодня дежурный?

– Да, не повезло старику. На пенсию уже собирался, а тут такое…

Дослушивать Денис не стал, кинул телефон в карман, даже не удосужившись прервать звонок, и со всех ног побежал к машине.

Катерине уже не звонил, просто летел обратно к ее дому на всех парах. Около парадной обнаружил служебную машину Родика, но его в ней не оказалось. Видимо, его друг, по своему обыкновению, потащился на место происшествия. Не любил он в машине отсиживаться, если этого не предписывала строгая инструкция, а следователи были не против. Родион хоть и был ярким представителем высокопримативной части населения, но отличался странной наблюдательностью, такое иногда замечал, на что обычный человек и внимания не обратит. Вот начальство и закрывало глаза на предписания, пользуясь талантом Родиона Маслова.

Здоровяки в форме вновь попытались его задержать, и Денис уже готов был вырубить одного из них апперкотом, но вовремя подоспел Родион, вышедший из парадной.

– Э-э, парни, тихо, тихо, без нервов, – обратился он ко всем сразу. – Его ждет Павел Вениаминович.

После этой кодовой фразы Дениса пропустили, и Родион повел его на четвертый этаж.

– Родя, что здесь произошло? Где Катя, она жива? – сыпал он вопросами.

– Ничего не знаю, друг, ничего, – отвечал ему Родик, – сейчас сам все увидишь.

Три этажа, которые нужно было преодолеть, чтобы попасть в Катину квартиру, показались Денису бесконечными. Сердце его бешено колотилось, разгоняя вскипающий в крови адреналин. Его словно бы распирало изнутри, и в то же время сковывало, придавливало, угнетало. За короткое время, что он бежал по ступеням, у него перед глазами пронеслось с десяток вариаций происходящего, одна хуже другой. Но увиденное позже превзошло все фантазии бывалого журналиста.

– Вот это надень, – угрюмо проговорил Родион, останавливаясь у Катиной двери и протягивая Денису защитную маску.

– Зачем?

– Не спрашивай, просто надевай и все, – ответил друг, натягивая такую же на свое лицо.

Денис не стал спорить и проделал то, о чём его просили. Он вошел в квартиру вслед за Родиком, и его тут же окутал тот самый страх, что терзал утром, после кошмарного сновидения. Густой и навязчивый, он словно вытеснял воздух из помещения. По мере продвижения по коридору дышать становилось всё трудней, ощущение страха становилось почти осязаемым. Дениса словно сгибала невидимая рука, он горбился, не в силах противостоять этому потустороннему давлению. Но давящее, неведомое чувство было не единственной странностью. Все пространство квартиры полнилось ещё чем-то помимо него, и оно было вполне осязаемым: тысячи крупинок серебристой пыльцы парили, словно в невесомости, сверкая и переливаясь. Денис зажал одну из них меж пальцев и ощутил тепло.

– Ты что?! – воскликнул Родик, ударяя его по рукам. – Первый раз на месте происшествия? Забыл, что мы не лапаем руками чёрти что?

Денис вытер посеребрённые пальцы о карман куртки, поймав осуждающий взгляд друга, и подошел к Катиной спальне, где ещё оставалась команда следователя: криминалисты и судмедэксперт.

Глава 5

Все арты являются авторскими рисунками. Так я вижу Дениса Бойцова. Если вы видите его иначе - это даже интересно. Поделитесь своими мыслями в комментариях, мне будет приятно)

Эксперты отошли в сторону, пропуская Дениса в центр большой просторной комнаты, где царил страшный разгром, и он увидел то, что заставило его сердце на миг остановиться. И были это не метафизические силы, а вполне реальный, совершенный, идеально копирующий хозяйку квартиры рисунок, сделанный пеплом.

Денис содрогнулся, взглянув на страшное изображение. Оно было слегка выпуклым и настолько реалистичным, что ему показалось, будто это и есть сама Катя. Кто-то явно сумасшедший изобразил её с раскинутыми руками и разметавшимися в разные стороны волосами, а затем раскидал немногочисленные вещи вокруг, словно их снесло порывом сильнейшего ветра.

Картина выходила жуткой, но сами мотивы и невероятная изощрённая изобретательность преступника страшили ещё больше. Кому понадобилось творить такое в доме его любимой? Чем могла Катя навлечь на себя этакую напасть, и где она сама?

Денис присел на корточки, и внимательно рассмотрел пепел. Вблизи оказалось, что он не однороден, где-то ткани выгорели до белого порошка, но местами попадались остатки чего-то плотного, похожего на кости. Все крупные фрагменты эксперты уже собрали, и на их месте зияли просветы, в которых наблюдалась одна примечательная и весьма странная деталь – горелый паркетный пол.

От изучения страшной картины Дениса отвлекли эксперты.

– Паш, мы тут все уже раз пятьсот проверили, материала больше чем собрали, вряд ли найдем.

– Да, идите, жду результатов.

Эксперты удалились, а Павел Вениаминович приблизился к Денису, по-отечески положил ему руку на плечо и спросил:

– Денис, где ты был с девяти вечера до пяти утра?

– В районе девяти был здесь, вы же знаете, а потом домой поехал.

– Подтвердить кто-нибудь может?

– Если только соседка с первого этажа, она видела, как я машину парковал.

– Вчера вечером?

– Да.

– Ты пойми Денис, дело довольно странное, и даже памятуя дружбу с твоим отцом, я вынужден буду задавать тебе неудобные вопросы.

– Понял уже, – буркнул Денис, убирая руку следователя. – Где Катя?

– А вот это большой вопрос. Возможно здесь, – он указал на ее портрет. – Но это предположение из разряда фантастики, хотя в нашем деле не следует исключать даже самые невероятные версии. А возможно, где-то скрывается или похищена, вариантов тьма, ты и сам не хуже меня знаешь. Криминальные новости – это ведь твой профиль?

– Ну мой, и что?! – кривясь ответил Денис.

– Я дам тебе прочесть кое-что, но обещай, что эта информация не выйдет за пределы комнаты, – проговорил следователь, протягивая тетрадный листок в клетку, исписанный аккуратным Катиным почерком.

– Обещаю, – заверил Денис, в нетерпении выдергивая лист.

«Если вы читаете это письмо, значит, меня уже нет. Во всём случившемся виню только себя. Настоятельно прошу не проводить никаких расследований, ибо призывать к ответу моих судий у вас нет прав, равно как и возможностей. Так же прошу не доискиваться причин, по которым я совершила поступок, обрекший меня на смерть», – гласила записка.

– Вы хотите сказать, она мертва?! – чуть слышно прошептал Денис.

– Утверждать я пока ничего не могу. Надо дождаться результатов экспертизы, – ответил ему Павел Вениаминович. – Но одно я знаю точно, да и ты думаю уже догадываешься – сама она это провернуть не могла. Он обвел комнату рукой, демонстрируя разгром и картину на полу. – Если Катя мертва, то ей явно кто-то помог. Есть мысли на этот счет?

– Место работы ее проверьте. Уж больно оно у неё подозрительное.

– Это мы с удовольствием, но вот загвоздка, официально она безработная. Трудовую мы нашли в квартире, и последняя запись в ней трехлетней давности.

– Есть местечко, но она там неделю не появлялась.

– Почему? – оживляясь, спросил следователь.

– Сам бы хотел узнать.

Денис замолчал на минуту, а потом, поймав нетерпеливый взгляд Павла Вениаминовича продолжил, поняв, что на данный момент единственный подозреваемый в этом деле – он. А разговаривают с ним по-хорошему лишь от того, что Павел Вениаминович армейский друг его отца и Дениса знает с пеленок.

– Катя трудилась в некой фармацевтической компании, адрес и все что по ней нарыл, скину по почте. Кем трудилась, не знаю, но место странное. Я ее после работы каждую пятницу встречал, а в эту ждал, ждал, да не дождался. Охранник сказал мне, что Катерина Александровна на работе последний раз была неделю назад. Всю эту неделю я с ней созванивался и списывался каждый день, но о том, что она работу бросила или отпуск взяла, не знал. Больше того, она не отменила встречу, и я как дурак притащился туда и ждал ее. Хотя утром мы говорили по телефону.

Глава 6

Он опустился на пол, обхватывая голову руками. Он больше не мог сдерживаться. Реальная тоска, его личная боль, а не безликая скорбь, мучавшая Дениса с утра, молотила по сердцу, кроша его вдребезги. Он попытался стянуть с себя маску, но Павел Вениаминович предостерёг его, подошёл, положил руку на плечо.

– Бойцов, я понимаю, она нравилась тебе и всё такое…

– Нравилась?! Я может предложение ей хотел сделать, – простонал Денис.

– Дружище, – позвал он, – я тебя с детства знаю, ты же всегда был как кремень. Ты не размяк, даже когда отца твоего убили. Помнишь, как решил поменять профиль на журналистике, дело его продолжать? Как своё собственное расследование вёл, как на убийц помог нам выйти?

– Помню, – отозвался Денис, поднимаясь, и направился к двери. – Только много воды с тех пор утекло.

– Погоди, – остановил его Павел Вениаминович. – Присмотрись хорошенько, может, пропало что из вещей?

– Не знаю я, что тут могло пропасть. Я сюда всего пару раз заходил, и, честно говоря, мне как-то не до интерьера тогда было.

– Понимаю, и всё же, – настаивал следователь.

Денис прошёлся по комнате, стараясь не смотреть на жуткую картину. Обратил внимание на засушенный букетик, который дарил на прошлой неделе, на осколки вазы, той, что он чуть было не свернул, когда впервые оказался здесь, на шёлковую сорочку с синими цветами. И тяжелой гирей воспоминания упали на его сердце, стало трудно дышать, а глаза заволокло влажным.

– Не представляю, что тут могло пропасть или измениться, ­– проговорил он, уставившись в окно. – Катерина предпочитала сама ко мне приходить, своё жилище она неохотно показывала, будто скрывала что-то. Я только сейчас начинаю понимать, что в действительности вообще ничего о ней не знал. Я видел в ней светлого розовощекого ангела, смешливого и лёгкого, а девушку, что написала эту страшную записку, я не знаю. Слог-то какой, – проговорил Денис, глядя на прощальное послание, – будто она в девятнадцатом веке жила. – Он развернулся и посмотрел на старинного отцовского друга погасшими глазами. – Всё здесь произошедшее, не про мою Катерину – не про ту девушку, что я полюбил.

– Неужели она была настолько скрытной, что ты за три месяца узнал о ней так мало, – поразился Павел Вениаминович.

И тут у Дениса перед внутренним взором пронеслось одно воспоминание. Это было в самом начале их романа. Он не мог дозвониться до Кати. Два дня, она была вне зоны, потом просто не брала трубку, и Денис решил всё прояснить, явившись к ней с утра пораньше.

Катерина ещё спала, как раз в этой вот сорочке, что теперь валялась на полу. Заспанная и нечёсаная, она открыла двери и, не сумев противостоять его настойчивости, впустила в квартиру. Денис тогда хотел было устроить ей разнос, потребовать объяснений, но вовремя опомнившись, понял, что ведёт себя как идиот. Он просто поцеловал её, а затем без лишних слов потащил в спальню, где чуть было не разбил вазу, стоявшую на прикроватном столике.

В то утро он остался у неё. Тогда то и произошел странный инцидент, о котором Денис предпочитал не вспоминать. После долгого и бурного восстановления их союза Катерина ушла на кухню, варить кофе, а своего любовника оставила в постели. Вернувшись в спальню с подносом, она застала его за пролистыванием маленького блокнотика с непонятными символами и схемами. Катя тогда жутко разозлилась. Никогда – ни до этого случая, ни после, он не видел её такой разъярённой, похожей на фурию. Она отобрала у него блокнот, и спрятала в тумбочку.

Что такого секретного было в записях, сделанных ровным, забористым почерком отличницы, Денис так и не понял, но счел Катину просьбу, не совать нос в чужие дела, позволительной. На тот момент, он был просто рад тому, что она не упорхнула из его жизни, что по-прежнему оставалась его Катериной. В конце концов, могут быть у человека, особенно если человек женщина, маленькие секреты?

Тогда Денис ещё не знал, что его Катерина – та Катерина, с которой он виделся пару раз на неделе, была не единственной, что существовала и другая Катя, которую кто-то за что-то наказал.

Была ли она преступницей или жертвой, Денис не ведал, он только понимал, что всё то, что до сегодняшнего дня считал истиной, было лишь крупицей правды.

Он подошел к перевёрнутой прикроватной тумбе, открыл её, и порыскал в шкафчике. Там лежали какие-то брошюры, пара книг по народной медицине и белая атласная лента. Блокнота не было.

– Ищешь что-то конкретное? – поинтересовался Павел Вениаминович.

– Нет, – соврал Денис, – просто подумал, может, если я узнаю, что она читала перед сном, пойму её лучше.

– Ты, правда, настолько хреново её знал? – решил уточнить Павел Вениаминович еще раз.

– Оглянитесь вокруг и подумайте, что можно сказать о хозяйке этой кельи?! Ни тебе няшных плюшевых мишек, ни рамочек с фотками, ни плакатов, ни горшков с фикусами. Ничего, за что мог бы зацепиться взгляд, и что поведало бы об увлечениях хозяйки. Просто крашеные стены, просто кровать с тумбой, просто платяной шкаф с однотипной одеждой, единственным украшением интерьера служила ваза, но теперь она разбита. Сама Катерина, кстати, такая же, как и её жилище – ни татуировок, ни украшений, ни вычурных нарядов, простое платье до колен, белое или синие, самые обычные балетки и всегда распущенные некрашеные волосы, лицо она тоже никогда не красила. Вот за что тут зацепишься? Знаете, – продолжил Денис после короткой паузы, – Катерина вообще мало походила на обычных девушек. Она никогда не таскала меня по магазинам, предпочитала проводить время в парке, кормя голубей, любила кататься на лодке и играть в бадминтон, очень мало говорила сама, но зато с охотой слушала меня, и много смеялась. Её веселило буквально всё, я даже завидовал ей иногда. Но теперь мне думается, что это всё было ложью. Почти пустая, необжитая квартира, в которую она неохотно меня приглашала, ненавязчивые уходы от ответов, когда я расспрашивал её о чем-то личном, нарочитая весёлость и неброский внешний вид. Я начинаю думать, что она намеренно что-то скрывала.

Глава 7

Денис мало знал о женщине, безраздельно завладевшей его сердцем. Она пленила его своей улыбкой и немногословностью. Иногда ему казалось, что вся смешливость и непринуждённость в ней напускные, что эта видимая легкость призвана скрыть какие-то беспредельные, таящиеся ото всех глубины. Но такие мысли он гнал от себя, предпочитая лелеять в сердце полюбившийся образ. И как показали события последних дней, совершенно напрасно.

– Что же с тобой стряслось, Катенька? – вопрошал он, мча по Малому проспекту в сторону дома. – Жива ли ты еще? Потому что если жива, я найду тебя, я тебя найду, так и знай!

Разъедающее сердце чувство утраты, с которым Денис покинул Катино жилище, постепенно сменяло окрас. Ему удалось убедить себя в том, что еще не все потеряно, что возможно Катя еще жива, и нуждается в помощи. Но разве может размякший и распустивший нюни сопляк, быть ей в эту минуту полезным? Ответ для Дениса был очевидным – нет!

Чтобы выйти из ступора, требовались решительные меры. Сидеть и ждать, когда Вениаминыч разберется в случившемся, он не мог. Не в его это было правилах отсиживаться в стороне. Поэтому в этот же день он вознамерился навестить особняк у залива.

Заскочив домой за липовой ксивой, которой пользовался исключительно в экстренных случаях, он поехал на север города. На его счастье сегодня была смена другого охранника, которого Денис еще не встречал, а значит и он его никогда не видел, поэтому лишних вопросов задавать не станет. Бодрым шагом служивого Денис подошел к маленькой будке, сунул в нее красную корочку со своей фотографией, где значилось, что он – Александр Иванов, является младшим следователем убойного отдела и скороговоркой проговорил:

– В связи с чрезвычайным происшествием, в доме вашей сотрудницы Екатерины Александровны, вынужден произвести опрос лиц, знавших ее лично.

– Что с Екатериной Александровной?! – воскликнул охранник, непроизвольно вскакивая с места и упираясь макушкой в потолок.

– Следствие не располагает точной информацией, но надеется, что вы сможете пролить немного света на эту темную историю.

– Это вряд ли, – протянул охранник, опускаясь на свой потрёпанный стул.

– И все же, припомните, не замечали ли вы ничего подозрительно в ее поведении за последнее время?

– Так она последнее время и на работе-то не показывалась.

– В отпуске была или может на больничном?

– Не знаю. Я охранник, а она начальник, думаете, она мне докладывала что-то? «Здрасьти», «до свидания», вот и все, что я от нее слышал.

– Ясно, – проговорил Денис задумчиво. – Ну а вообще, что вы можете о ней сказать?

– Да ничего особенного. Не разговорчивая она баба. Сменщик правда брехал, что ее парень какой-то каждую пятницу встречает, а так больше и сказать если честно, нечего. Вы расспросите лучше ее команду, они с ней все же больше контакта имели, – и ворота открыл, приглашая Дениса в маленький ухоженный двор.

Мельком осмотревшись, парень отметил две миниатюрные клумбочки с отцветающими бархатцами и металлическую дверь на первом этаже, запертую. Камер, помимо той, что на воротах у будки охраны висела, не было. Быстро взбежав по лесенке, он вошел в здание. На первом этаже был маленький холл с шкафчиком для одежды. Там же в холле располагались четыре двери – уборная и три кабинета. На одном висела табличка – Фиалкин Г. Б – директор, на втором– Земцова Е. А. – начальник лаборатории. Денис присвистнул и потянул ручку. Дверь оказалась заперта. На третьей табличке значилось – склад.

Денис открыл шкаф, прикинул на вскидку, сколько человек в здании - пять-шесть не больше.

– Да, не велика конторка.

Он постоял, подумал, с кого лучше начать опрос? В обход директора, соваться к персоналу как-то не вежливо, но ежели он в чем-то замешан…

«Нет, нет, начнем с ее подчиненных», – решил Денис, уверенно направляясь на второй этаж.

Там кабинетов не оказалось вовсе. За стеклянной стенкой располагалась нехитрая лаборатория во весь этаж. Три барышни в белых халатиках и матерчатых чепцах суетились с колбочками, двое парней, тоже в медформе, маркировали темные бутыли с БАДами.

Денис постучал в стекло, прикладывая к нему раскрытую ксиву. Одна барышня повернулась на стук и дернулась, роняя колбочку на пол, вслед за ней обернулись и остальные.

Высокая и худощава девушка, у которой на бейдже красовалась надпись – старший лаборант, подошла и посмотрела на развернутый документ. Что-то передала не в меру насторожившемуся парню, и тот Дениса удивил. Вскочил, кинулся к окну и прям туда, только подошвы кроссовок сверкнули. Денис не растерялся, сбежал вниз и бросился во двор, но парня и след простыл. Тогда он поспешил к охраннику.

– Где малой?

– Какой малой? – удивляясь, спросил тот.

– Выходил сейчас кто?

– Нет, – продолжая прибывать в недоумении, сообщил охранник.

– Спрятался паршивец! – констатировал Денис.

Глава 8

Денис обежал кругом особняк. Кроме входной и железной двери под амбарным замком, который продолжал висеть, как и весел, деться ему было не куда. Денис забежал внутрь, перешерстил шкаф, сунулся в маленький толчок, еще раз дернул ручку Катиного кабинета и, набрав побольше воздуха в грудь, постучал к директору. Ему не ответили, и он попробовал войти. Дверь была заперта. Тогда он снова поднялся наверх и, негодуя, забарабанил в стеклянную перегородку. Та задрожала, и перепуганные девицы попрятались за ширмы. Правда, оставшийся в лаборатории парень не растерялся, подошел и внимательно изучив ксиву, отворил дверь.

– Вам кого?

– Я и сам хотел бы это знать, – зло выплюнул Денис. – Как звать беглеца?

– Гриша, – на удивление спокойно ответил парень, – Гриша Макаров.

–Чего побежал?

– Да бог его знает. Поймайте, спросите.

Нахальный тон парнишки Денису не понравился, но он не забывал, что в любую минуту сюда могут нагрянуть реальные работники РУВД, и тогда уже ему придется сигать из окна. Он пришел расспросить о Катерине и решил, что о подозрительном парне подумает позже.

– Я собственно по поводу Екатерины Александровны, – заговорил он, проходя внутрь.

– К нам в верхней одежде нельзя! – запротестовали девушки.

– А я вот здесь в стороночке аккуратненько пастою, а вы мне пока про вашу начальницу расскажете.

– Что рассказывать-то? – лениво спросил парень.

– Каким она была сотрудником, каким человеком, в общем все.

– Почему была? – насторожилась старшая лаборантка.

– Но ведь она пропала, – вкрадчиво начал Денис, – на работе не появлялась уже давно, дома дверь не открывала. А там между прочем такое сегодня приключилось, прям жуть! – вещал Денис, входя в роль дознавателя. – Новости не смотрели?

– Смотрели, – нехотя признался парень.

– Так вот, это ее квартира была. Так что вы лучше мне сейчас расскажите, какие у вас по всему этому поводу есть соображения, а то не хочется мне повестки всем слать.

Одной из девушек, той, что первая заметила появление Дениса, сделалось не хорошо, она медленно сползла по стеночке, опадая на пол, как тряпичная кукла. Ее тут же подхватили и, усадив на стул, принялись приводить в чувства.

– А какие у нас по этому поводу могут быть соображения? – отозвался парень, нервно глядя на размякшую сотрудницу. – Мы с ней только на работе пересекались.

– Говори за себя, – посоветовал ему Денис.

– Артем прав, – вступила в разговор полненькая брюнеточка, подсовывающая обморочной нашатырь, – Екатерина Александровна в свою личную жизнь нас не посвящала. Дружбы с сотрудниками не заводила. Она даже на корпоративы, что Григорий Борисович устраивал, не ходила. Так что мы, если честно, в немалой растерянности прибывали, когда она на работу в понедельник не явилась. А потом еще больше удивились, когда узнали, что и директор не в курсах, где она пропадает.

– А в течение недели что-нибудь прояснилось?

– Без понятия, Григорий Борисович с ней, наверное, все же связался, потому что после двух дней истерии, он как-то поуспокоился и велел нам работать в обычном режиме.

– Истерика была связана с пропажей начальницы?

– Ну конечно! А вы бы не волновались, если бы у вас сотрудник на работу не вышел и трубку не брал при этом?

– Пожалуй, что да, – согласился Денис, памятуя как Катерина, его тоже раз так прокатывала. – А какой она была начальницей?

– Начальница, как начальница, – ответила брюнеточка, раздраженно.

– За косяки наказывала рублем, – добавил Артем.

– За какие?

– За опоздание, за срыв сроков, за плохую уборку.

– Строгая, – констатировал Денис. – А бывало, что палку перегибала? Ну там кого-то штрафанула на крупную сумму или за совсем уж мелочь какую наказала.

– Думаете среди нас есть кто-то, кто хотел ей гадость сделать? Нет, таких не было, а если бы и были, зачем сознаваться? – ухмыльнулась старшая лаборантка.

– Резонно, – согласился Денис, поняв, что соседей пойдет опрашивать не как представитель органов, а как страдающий от неизвестности влюбленный, коим он собственно и являлся, – Ладно, партизаны, придется мне все-таки вызывать вас в РУВД.

– Не надо в РУВД, – прошелестела обморочная. – Что вы хотите знать?

– Есть ли у нее враги или просто недоброжелатели, может соперницы? Катерина Александровна – девушка видная, может, кому дорогу перешла, жениха там увела или еще что?

Все разом усмехнулись.

– Не, это вряд ли, – улыбаясь, проговорил Артем. – Она… как бы вам сказать? Очень уж себя блюла. Мы ее даже монашкой меж собой прозвали. Ей директор полгода назад цветы таскал, так она его отчитала. Не гоже, говорит, начальству отдельных сотрудников отличать.

– И что?! – чересчур импульсивно спросил Денис.

– Ну, что-что, остался кобелина с носом, – брюнетка засмеялась. – С предыдущей-то начальницей у него таких проблем не было, а тут вот облом случился. Так он потом неделю мрачнее тучи ходил, премии нас всех лишил говнюк.

Глава 9

Пока ехал на Катину работу, пока вел разговоры с ее сотрудниками, еще держался, но стоило сесть в машину и закурить, как вновь накатили воспоминания о сегодняшнем утре. Перед глазами так и стоял пепельный образ Кати. И верно, Дениса поглотила бы хандра, продолжи он ворочать в голове мельчайшие подробности увиденного в ее квартире, но позвонил Игорь Аристархович и отвлек парня от гнетущих мыслей.

– Скажи мне честно, Бойцов, ты в конец охамел? – подозрительно тихим голосом начал главный редактор. – А может, работа в нашей газете стала тебе не к лицу?

На поставленные вопросы Денису отвечать не хотелось. Во-первых, они были риторическими, а во-вторых, ответы звучали бы положительно, поэтому он просто молчал, дожидаясь главного вопроса.

– Где статья, молчун? – задал его Игорь Аристархович.

– Ее нет, – просто и честно ответил Денис.

– Значит все-таки охамел, – процедил редактор.

Не вступая в спор с начальством, Денис продолжал молчать, решая в эту минуту некую нравственную задачу.

– Что за хрень с тобой творится, Бойцов? Твою физиономию видели сегодня у генеральского дома. Мне доложили, что ты единственный журналист, которому удалось пройти внутрь, и ты явно видел что-то особенное! Что ты молчишь, мать твою!

– Мать мою приплетать к этому делу резона нет, – бесстрастно ответил Денис. – А видел я действительно достаточно, чтобы не распространятся о случившемся.

– Что?!

– Я не намерен писать статью о генеральском доме, – пояснил Денис.

– То есть, как не намерен?! – негодовал редактор. – Ты журналист или кисейная барышня?! У тебя работа такая – вытаскивать на поверхность все тайное, и чем оно противоречивее и пикантнее, тем лучше. Так что не строй из себя девственницу в борделе и пиши давай статью, а не хочешь писать, просто изложи известные тебе фаты, Лена Шварм доделает остальную работу.

– Лена Шварм-то доделает, – усмехнулся Денис, представляя, что бы понаписала об этой истории его коллега, способная даже из похождений Вини Пуха сделать остросюжетный репортаж.

– Кончай шутки шутить, Денис, – раздражался Игорь Аристархович. – Время до сдачи материала в печать всего ничего, а у меня целая колонка пустует. Либо пиши сталью сам, либо передавай материалы Лене!

– Вы не внимательно меня слушали, Игорь Аристархович, я не намерен распространяться о случившемся в генеральском доме, ни от своего имени, ни от имени Лены Шварм, – проговорил Денис, и в голосе его звякнуло железом.

– Значит так, Бойцов, я даю тебе час на раздумья. Если по его прошествии я увижу материал по делу генеральского дома, мы забудем этот неприятный инцидент, а коли нет, будешь уволен.

– Второй вариант, – выбрал Денис меньшее из двух зол, и положил трубку.

Главного редактора такой ответ естественно не удовлетворил. На телефон Дениса посыпались сообщения с крупными (для еженедельной газетки) цифрами. Но послания эти Денис оставил без внимания.

Начальник Бойцова бы убежден, что информация, добытая его сотрудником, настолько ценная, что конкуренты подсуетились и переманили Дениса в свой стан. Но Игорь Аристархович не сдавался, в надежде заполучить щекотливые подробности нашумевшего происшествия, он пообещал Денису не просто колонку, а целый разворот, потом клялся, что поднимет зарплату вдвое. В общем, не унимался, полагая, что нет такой информации, которую нельзя было бы не купить у ее обладателя.

Но он ошибался, Денис не собирался продавать материалы. Во-первых, время раскрывать тайны еще не пришло, а во-вторых, писать о возлюбленной в газете было бы предательством.

Стараясь не думать о последствиях неприятного разговора с главным редактором, Денис направился в сторону Васильевского острова. Он собирался потолковать с жильцами нашумевшего дома, но опасался, что его признали аварийным, а квартирантов расселили по общагам. И это не было бы странно, потому что Денис собственными глазами видел, как разукрасило стены Катиной квартиры сеткой новых трещин. Но если жильцы все же вернулись в свои квартиры, то, скорее всего, сильно уставшими и не расположенными к беседам. С другой стороны, Денис не мог ждать, когда душевное состояние соседей придёт в норму. Кате нужна была помощь, а он даже не представлял, как ее оказать, и за что зацепиться, ведь за три месяца их отношений она не познакомила его ни с кем из своего окружения. Если оно у нее конечно было (отзывы ее сотрудников заставили Дениса сомневаться в этом).

Но как бы ни сложилась судьба дома и его жильцов, а наведаться туда все же следовало. В час, когда на город была наброшена сизая вуаль сумерек, машина Дениса подъехала к Катиной парадной, в нее вереницей шли владельцы и съемщики пострадавших квартир.

Денис вышел из машины и придержал дверь перед женщиной с лохматым шпицем на руках.

– Скажите, – обратился он к даме, заходя за ней в парадную, – я слышал, этот дом собираются расселять, его что, признали аварийным?

– Признали, но нас деть некуда, поэтому мы временно останемся в своих квартирах, – ответила обладательница несчастливой жилплощади.

По тону женщины Денис сразу понял, что быть знакомым Катерины крайне невыгодно.

– Вы не скажете мне, что здесь сегодня произошло? Я приехал к тётке, она на последнем этаже живет. Но мне не дозвониться до нее, не достучаться.

Глава 10

– Да, Родя, – проговорил Денис с надеждой. – Есть что новенькое?

– Нет, дружище, ничего, – устало отозвался тот. – Я думаю, что тебе не следует сегодня оставаться одному. Где ты сейчас, давай я прикачу?

– Я на 12 линии, но у меня тут еще есть дела.

– Мучаешь Катиных соседей расспросами?

– Мучаю, – признался Денис.

– Забей, – посоветовал Родион. – Я был сегодня с операми на нескольких опросах. Приеду и расскажу, что слышал, а завтра ты допросишь остальных. Идет?

– Идет, – согласился Денис. – Жду у себя.

На Беринга, в небольшой, но зато собственной и что немаловажно, отдельной квартире Дениса, Родион был уже через четверть часа. С бутылкой армянского в одной руке и золотистой птичкой в промасленном бумажном пакете в другой.

– Как насчёт анестезии? – спросил он, протягивая бутыль.

– Разве что по одной рюмке, – ответил Дени. – Завтра опять на 12 линию, не хотелось бы дышать на людей перегаром. Это знаешь ли не располагает их к общению.

– Что верно, то верно, – согласился Родион, но бутылочку все же откупорил, и рюмочки в шкафу нашел. – Я обещал поделиться тем, что сегодня слышал, – проговорил он, нацеживая по пятьдесят грамм в каждую посудинку. – Но предупреждаю сразу, всё, что я скажу, вызовет у тебя лишь скепсис.

– Дай угадаю, ты был свидетелем опроса достопочтенных бабуль, проживающих в генеральском доме?

– И бабуль тоже, – отозвался Родион, опрокидывая рюмку.

Денис обратил внимание, что его друг – любитель тостов, выпил без каких-либо предварительных «за».

– Ну что ж, я весь во внимании, постараюсь не ёрничать – пообещал Денис, пригубив коньяка.

– Помнишь, я говорил, мне в больницу надо? Так вот, это я оперев наших возил, чтобы как можно скорее свидетелей опросить, пока они, не дай бог, кони не двинули. В общем, они их послушали и взяли разрешение на осмотр жилища.

– И что свидетельницы поведали? – серьезно спорил Денис.

– Так значит, про сотрясания дома и свет в окнах ты, наверное, уже знаешь.

– Знаю.

– Угу, – удовлетворенно кивнул Родик. – На третьем этаже живет некая Татьяна Михайловна, ее квартира аккурат под Катиной находится. Так что ей досталось больше прочих. Помимо трещин на стенах и осыпавшейся штукатурки, на потолке ее спальни красуется черный силуэт женской фигуры, уж больно напоминающий тот самый рисунок, что ты сегодня уже наверняка видел. Татьяна Михайловна утверждает, будто бы не спала всю ночь, потому что слышала, как Катерина кого-то звала.

– Что, всю ночь звала?

– Говорит, да.

– Бред! Как можно слышать соседские разговоры в старом фонде? Да там стены с целое собрание Диккенса толщиной.

– Я ничего не выдумываю, за что купил, за то и продаю. Ну так вот, наша востроухая Татьяна Михайловна утверждает, будто перед тем, как дом ходуном заходил, Катерина замолчала и молчала до тех пор, пока из окон свет неземной не брызнул. Старушка утверждает, что как только дом затрясло, она на улицу поспешила, вместе с ней выбежала и Зоя – квартирантка с того же третьего этажа. Вместе они пошли на улицу и то ли из любопытства, то ли из чувства общественного долга, решили окна Катины проверить. Но на их беду, как раз в тот момент, когда они дом обогнули и взоры свои к четвертому этажу направили, – Родион деланно закатил глаза, – вспышка-то и произошла. Но сначала, буквально несколькими секундами ранее из разбитых окон донесся душераздирающий женский вопль. Слышали его обе: и старушка, и женщина.

– То есть в квартире все-таки кто-то был, а потом пропал?

– Или сгорел, – чуть слышно предположил Родион, – наливая еще по одной.

– Получается, когда дом трясся, из него почти все повыбегали, – начал размышлять Денис, игнорируя предположения друга о том, что пепел, находящийся в квартире, действительно может принадлежать Кате. – А это означает, что кто-то мог видеть устроителя.

– Кого?

– Ну, того, кто весь этот балаган с портретом и разгромом учинил, – пояснил Денис.

– Послушай, – вкрадчиво начал Родион, – тут как бы неувязочка получается. Давай по порядку, мог этот рисунок быть сделан перед тряской?

– Не-ет, – замирая, протяну Денис, поняв куда клонит друг. – Не мог, его просто разметало бы по комнате.

– Верно. Получается, что у преступника был один единственный шанс нарисовать Катю. После того, как погасла вспышка.

– Причем, он в этот момент должен был находиться не в самой квартире, а где-то рядом, – подхватил Денис, – иначе ослеп бы, как и наши свидетельницы.

– Да, – выдохнул Родион и залпом осушил рюмку.

Денис последовал его примеру и задумался.

– Что же это получается? Некто устроил адский переполох в квартире Кати, а потом принялся во всем этом бедламе рисовать?

– Да, и не забывай, что там повсюду какой-то серебристый порошок кружил, – напомнил Родя. – Сколько нужно времени, чтобы нарисовать фигуру человека, причем настолько похоже?

Глава 11

Утро для друзей наступило рано. В седьмом часу их разбудил оставленный в корриде телефон Родиона. Звонило начальство, срочно требовало машину. По опыту и Родик, и Денис уже знали, внеурочные звонки – вестники плохих новостей.

– Если это связано с Катей, я тебе отзвонюсь, – пообещал Родион, уходя.

Денис закрыл за ним дверь, послонялся по квартире, попробовал еще раз обдумать те факты, о которых узнал вчера. Но мысли его путались, словно свалявшиеся клубки шерсти в старом сундуке. Он посидел на кухне, покурил, бездумно таращась в окно и не заметил, как задремал.

Вздремнул Денис знатно – очнулся в полдень и очень удивился, что за все это время ему никто не звонил. Сварив кофе и наскоро умывшись, он набрал номер друга, но Родион был вне зоны. Тогда он позвонил Павлу Вениаминовичу, но и тот оказался не доступен. Рассудив, что следствие на очередном происшествии, Денис не стал мучить трубку, Родик обязательно позвонит, когда освободится, а ему пора заниматься делами.

Выпив кофе, он надел свежую футболку и даже воспользовался одеколоном, потом подошёл к зеркалу и небрежно тронул расческой свою волнистую шевелюру, как ни крути, а с благообразными людьми откровенничают гораздо охотнее. Завершив все приготовления, он поехал на 12 линию.

Паркуясь на Большом проспекте, Денис обратил внимание, что выбитые окна заклеены полиэтиленом, да и стекло с тротуара уже убрано. Он вышел из машины и, подойдя вплотную к дому, осмотрел фасад на предмет следов от ботинок, но ничего похожего не обнаружил.

Пока шел в парадную, думал, с какого этажа следует начать опрос и пришел к выводу, что со второго. На четвертом живет полоумная, а значит неплохо бы расспросить о ней, прежде чем соваться в ее логово. Жильцы третьего в больничке, первый вообще почти не пострадал, остается второй. Правда с одной жительницей этого этажа он уже разговаривал, но определить ее квартиру будет не сложно – собачья шерсть довольно приметна.

Поднявшись на нужную высоту, Денис без труда вычислил место обитания пушистой Манюнечки и, развернувшись, позвонил в противоположную дверь. Хозяином оказался мажорного вида парень, которого Денис вчера уже видел.

– О-о знакомая личность, – заявил он, обшаривая Дениса воспаленными глазами. – Мент?

– Нет, – ответил Денис, оценивая состояние парня, который, судя по виду, перебрал вчера с чем-то запрещённым.

– А кто тогда? – без особого, надо сказать, интереса, спросил хозяин квартиры.

– Парень той девушки, что на последнем этаже жила, – проговорил Денис, очень рассчитывая зацепить мажора.

Эффект превзошёл все ожидании. Хозяин квартиры присвистнул, и как-то по-иному взглянул на гостя.

– Ну проходи, если не шутишь, – пригласил он, пропуская незнакомца к себе.

Денис зашел.

– Чё, правда парень её? – недоверчиво переспросил мажор.

– Правда.

– И давно?

– Три месяца.

– Чёт я тя не видал ни разу.

– Я сюда редко приходил, мы в основном у меня встречались.

– Значит все-таки не лизбуха, – задумчиво пробурчал парень, кусая ногти.

– А с чего ты взял, что она может быть лесбиянкой?

– Да я подкатывал к ней не раз, – беззастенчиво признался мажор, проходя вглубь квартиры и приглашая за собой гостя. – И не я один кстати. Мы с парнями – друзьями моими даже поспорили раз на нее. Это года два назад было, еще до тебя, – пояснил он, ловя тяжелый взгляд Дениса. – Понравилась она мне, знаешь. Красивая деваха, только одевается как деревенщина, но шмотки не проблема, главное, что под ними, – он заговорщически подмигнул Денису.

– Но что под ними, ты так и не увидел, – догадался Денис.

– Увы, – мажор состроил капризную гримасу. – Ни я, ни приятели мои. А я помню, прям жестко тогда запал на нее. Цветы даже таскал, как школьник, у парадной вечером караулил, да только без толку все. Но потом остыл конечно. Че, баб красивых мало что ли?

– Нет, не мало, – согласился Денис, размышляя над тем, почему Катерина не отшила его, ведь прочим, судя по сплетням ее коллег, и рассказам этого малого не повезло, хотя они и проявляли настойчивость, в отличие от него самого.

– А как ты ее зацепил, если не секрет?

– Да сам не знаю, – честно признался Денис. – Просто подошел на улице, сказал, что такой красивой барышне не к лицу печаль, она мне очень грустной показалась. Я предложил ей пари - попросил свидание, если мне удастся ее развеселить, и пообещал выполнить любое ее желание, если не удастся.

– Удалось, судя по результату, – констатировал мажор. – Хотя, скорее всего она просто на морду лица твою клюнула.

– Не исключено. Я удовлетворил твое любопытство?

– Допустим.

– Удовлетвори и ты мое, если не сложно, – попросил Денис. – Расскажи о ней, все что знал.

– Да не знал я о ней ничего, как и все остальные соседи, я их расспрашивал, кода въехал, – кривясь признался парень. – Темная лошадка, твоя Катерина, ни друзей, ни родных, ни знакомых.

– Что совсем, совсем нечего сказать?

Глава 12

В Катином доме ему больше нечего было делать, все, кто мог, высказались, и у Дениса сложился вполне четкий портрет некой девушки совершенно не похожей на ту, что завладела его сердцем. Встречающаяся с Денисом Катя – белокожая, румяная и большеглазая красавица в скромных ситцевых платьицах, никак не могла быть мрачной и нелюдимой Екатериной Земцовой, проживавшей в этом злосчастном доме. Но по странному стечению обстоятельств она была именно ею.

Открывшиеся нюансы Катиной личности, так не вяжущиеся с её образом в Денисовой голове, рождали всё новые и новые вопросы, которыми это дело обрастало также, как обрастает корабль прилипчивыми мидиями.

Пытаясь увязать в голове два противоречащих друг другу образа, он воскрешал в памяти все дни, проведенные с нею, но не находил и намека на подсказку. Денис даже не представлял, что же на самом деле могло произойти в тот злосчастный день с его Катенькой. Все, кого он опросил, твердили одно и то же – дом ходил ходуном, как при землетрясении, стены трещали, штукатурка сыпалась, а потом из Катиных окон хлынул свет, ослепивший тех, кто выбежал на улицу.

В большинстве своём, люди не верили в то, что Катерина стала чьей-то жертвой. В неудобствах, свалившихся на их головы, они винили саму девушку. И это было неудивительно. По скудным сведениям, что Денису удалось добыть от жильцов, Катя представала угрюмой, нелюдимой барышней. С соседями она не общалась, если её и замечал кто, то одну, друзей она к себе не водила, а о существовании ухажёра никто конечно и не подозревал.

И все же к мнению опрошенных Денис не больно то и прислушивался, потому как ухажёр у Кати все-таки был (хоть и остался не замеченным), а значит, и друзья и родственники возможно имелись, просто соседи их не видели.

Выйдя из опостылевшего за один день и одно утро дома, он направился расспрашивать людей, что жили через дорогу. Жильцы здания напротив (не смотря на ранний час) вполне могли заметить карабкающегося по фасаду человека.

Три с лишним часа Денис убил на эти похождения, но они не дали никаких результатов, соседи по улице либо спали, либо ничего такого (ну кроме, вспышки конечно) не заметили.

Уставший, дьявольски проголодавшийся и почти потерявший какую-либо надежду найти реальную зацепу, Денис раздумывал, стоит ли тащиться в рядом стоящий дом или бросить это бесперспективное занятие. И тут ему, наконец, позвонил Родион.

– Привет, дружище, – как-то не радостно пробурчал он.

– Привет, – насторожившись, ответил Денис.

– Ты сейчас стоишь или сидишь?

– Давай без нежностей, Родь, просто говори, что там у тебя.

– В общем, – начал Родик, – я сегодня Вениаминыча возил в Волховский район на одно происшествие, – Родион говорил так медленно, что у Дениса начали сдавать нервы.

– Не томи! Говори быстрей, что там?!– не выдержал он.

– То же самое, что и в Катиной квартире. Землетрясение, вспышка света, пепельный рисунок и пыльца мерцающая, – скороговоркой выдал Родион и замолчал.

Денис ответил не сразу, ему потребовалось время, чтобы осознать услышанное.

–Ты место преступления сам видел? – наконец спросил он.

– Да, сам.

– Расскажи, как все было, – попросил Денис, кусая губы от нервного возбуждения.

– Ну значит, приехали мы с Вениаминычем, его позвали, потому как он Катино дело ведет, – пояснил Родион. – А там так же, как на 12 линии. Только на этот раз не в доме, а в лесу все случилось. Что там взорвалось не знаю, но ударная волна до избушки лесничего дошла. Ну, он шум и поднял, а когда лес стали прочесывать, нашли уже знакомую тебе живопись, прям посреди поляны. Деревья, что на расстоянии трех метров от останков росли, попереломало все.

– И кто на этот раз.

– Есть подозрения, что некий Виталий Кузьмин.

– Откуда такие подозрения?

– После того, как я Вениаминыча в город привез, выяснилось, что районное отделение купчаги штурмует Мария Кузьмина, утверждая, будто ее сын пропал аккурат после Катиной смерти. А сегодня ей в почтовый ящик кинули письмецо странного содержания. Угадай, что там было написано, а главное кем?

– Вот тебе и сериал. Родя, мне нужен адрес этой мадам!

– Точного адреса не знаю, спрашивай у Вениаминыча, если он, конечно, соизволит сказать.

– Ну как не знаешь-то, Родя, ты ж его возил? – разозлился Денис, догадываясь, что друг темнит.

– Я Вениаминыча довез до Турку и высадил на улице. Он сам так попросил, сто пудов хотел от тебя адрес утаить, потому что знал, я разболтаю. Так вот, я его высадил, а он во двор. А там знаешь сколько домов?

– А что записка, он тоже просил не искать своих судей?

– И записки я не видел, сам понимаешь, но в курсе, что смысл тот же, что и в послании, оставленном Катей. В общем, чертовщина какая-то.

– Ты еще скажи, некая нечистая сила наказывает особо праведных.

– Или адептов какой-то секты, – предположил Родя.

– Радик, да ты мозг! Только вот Катя сектанткой быть никак не могла.

– Да это Павел Вениаминович предположил, что некая секта орудует. Говорит, что вся эта галиматья на ритуальные жертвоприношения похожа. Ну, если Катя и Виталий этот реально мертвы, – быстро добавил Родик.

Глава 13

Утором следующего дня Денис просматривал новости, в надежде узнать еще какие-нибудь подробности о семействе погибшего Виталия, кроме тех, что сообщил ему Родик. Но ничего путного он в них не нашел. Видимо Павел Вениаминович подстраховался, не допустив утечки лишней информации.

Несколько часов бесплодного сидения за компом раздосадовали Дениса. Он все больше горячился, поминая упертого следователя нелестными словами.

– Что же такого могла сообщить вам, товарищ следователь, мать несчастного Виталика, что вы так рьяно охраняете доступ к этой инфе? – зло шептал он, мучая клавиатуру.

Если бы Денис просидел за компом еще с часок, то вероятнее всего отыскал бы нужную информацию, потому как его более удачливые коллеги не дремали и все же узнали кое-что занимательное. Но его отвлек короткий, звонкий сигнал, извещающий о новом письме на почте.

Открыв только что полученное сообщение, Денис быстро пробежал его глазами, потом изучил его еще раз, медленно и вдумчиво, но лишь после третьего прочтения до него дошел смысл написанного.

В тот же момент в его груди произошло резкое, болезненное движение, будто сжатая до этой минуты пружина распрямилась и вытолкнула на поверхность всю ту боль, что Денис упорно игнорировал с самой пятницы. Волна убийственной горечи, захлестнула его с головой. Он чуть было не захлебнулся в ее ядовитых водах, и лишь ярость, огненная ярость, вспыхнувшая в его груди, высушила своим неудержимым пламенем поток отчаяния. Ярость спасла Дениса от безумия, но сделала страшным. Лицо его исказилось, изрезалось глубокими, жесткими складками, а взгляд полыхал ненавистью.

Не пытаясь сопротивляться обуявшему его праведному гневу, он двинулся в шестидесятое отделение полиции, и вошел в его здание все с тем же перекошенным лицом. Даже не удосужившись посмотреть по сторонам, Денис направился в кабинет следователя. Кто-то из дежурных попытался его притормозить, но был отправлен в нокаут лишь одним ударом ладони в лоб. Больше Денису никто путь не преграждал. Ворвавшись к изучавшему бумаги Павлу Вениаминовичу, он навис над его столом и прорычал:

– Кто?

– Ты сядь, Денис, сядь, – засуетился следователь, видя, что перед ним стоит страшная машина для убийств, у которой напрочь поврежден головной компьютер.

То, что сын его сослуживца мог вырубить человека одним ударом, он не просто знал, но и видел собственными глазами. Павел Вениаминович не раз наблюдал за Денисом на тренировках по карате и даже звал работать в убойный отдел. Но парень отказывался, проявляя такое же рвение в работе с текстами, какое он демонстрировал на ковре.

– На-ка вот, выпей, – проговорил следователь, выуживая из сейфа бутыль беленькой и протягивая Денису граненый стакан.

– Не хочу! – прогремел он, сжимая кулаки и начиная метаться по кабинету, словно тигр в летке.

В этот момент распахнулись двери, и вбежал один из оперов.

– Павел Вениаминович, там Самохина побили!

Хозяин кабинета поднял глаза на Дениса и застонал.

– Иди, Карпов, иди, я сам разберусь.

Карпов бросил быстрый, жесткий взгляд на мечущегося Дениса и вышел.

– Ну что ты творишь? – простонал следователь, – Это же умышленное причинение вреда работнику полиции, да еще на его рабочем месте! Приди в себя, Денис, приди в себя! А то я тебя приведу… – уже тише добавил он.

– В обезьянник посадите? – зло выплюнул он.

– Да хоть бы и в обезьянник, пока ты кого-нибудь не убил! Ладно, сядь, – скомандовал Павел Вениаминович, немного смягчаясь. – Самохина придется задобрить, чтобы он и не думал писать заявление на тебя. А «кто» я не знаю. Интересный ты такой, два дня с момента убийства прошло. Я что тебе, Шерлок Холмс что ли?!

– Вы, Павел Вениаминович – следователь с двадцатилетним стажем, – с нажимом проговорил Денис.

– Денис, – начал отцовский друг как можно мягче. – Я не представляю, что там произошло, не представляю, кто и за что мог наказать твою девушку. И в этом деле вопросов больше, чем в сборнике по алгебре, но я тебе обещаю, мы во всем разберемся.

– Сами-то верите? – Денис устало уронил голову в ладони, и Павлу Вениаминовичу показалось, что он плачет.

Когда парень оторвал лицо от рук и встал, его глаза оказались сухими, но взгляд был страшным, пустым, будто в тот час, когда он осознал, что его Катерина мертва, в нем самом тоже что-то умерло.

– Нашлись у нее какие-то родственники? – чужим, загробным голосом спросил Денис.

Павел Вениаминович отрицательно покачал головой.

– Сообщите мне, когда можно будет забрать останки, возьму на себя организацию похорон.

– Я распоряжусь, – пообещал отцовский друг.

Денис чуть заметно поклонился и направился к двери, затем резким движением снял с шеи массивную золотую цепь, и положил ее на стол следователя.

– Передайте Самохину и скажите, что я сожалею о случившемся.

Дверь за Денисом закрылась на удивление тихо, в холле его отчего-то тоже никто не окликнул и не попытался задержать. Он шел через пространство шестидесятого отделения будто воплощенная месть, шел тихо и беспрепятственно.

Глава 14

Прошла неделя со дня Катиной смерти. Денис сидел у себя на кухне и глушил стаканами водку. Рядом, сжимая в руке рюмку, сидел Родион. Они неспешно беседовали.

– Знаешь, Родь, я всё же хочу докопаться до правды, – проговорил Денис, вертя в руках гранитную плитку, на которой значились даты (1995-2021гг.) и имя – Земцова Екатерина Александровна. – Кем же всё-таки была Катя, - той веселой девчонкой, которую я знал, или же совсем другим человеком?

– Я уже понял, дружище, что эта история не отпустит тебя, пока ты сам во всём не разберёшься, – отозвался Родя, икнув.

– Как думаешь, раскопают что-нибудь ваши нюхачи?

– Шутишь?! Они в полном шоке от этого дела пребывают. Секретарша начальника отдела отказывается на работу выходить, все время крестится и нечистую силу поминает. Отгулы затребовала!

– И что, дали? – горько усмехнулся Денис.

– Какой там, страх перед бесами у нас уважительной причиной не является.

– А ты в самом деле в бесов веришь?

– Ты же знаешь, шевеление мозгами - не мой конек. Но я все же одно к другому прикинул, и вот что думаю – без мистики тут явно не обошлось.

– Какая мистика, Родя?! – простонал Денис. – Какой-нибудь химик или маньяк-креативщик всё это сотворил - не иначе. Ну не станут обычные бандюганы жертву таким экзотическим способом мочить.

– Обычные не станут, – согласился Родик и почесал в затылке, уставившись в окно.

Взяв на себя устроительство похорон, Денис днем ходил по ритуальным конторам, оплачивал счета, выбирал урну, венки, кладбище, а с наступлением вечера, надирался как сапожник и засыпал, роняя голову на кухонный стол.

Родик поддерживал друга, как умел, а именно – напивался вместе с ним, а утром выуживал себя из болота алкогольного недомогания и тащился на работу. В конец обнаглевшего Родю не уволили только благодаря его несравненным водительским талантам и зоркому глазу, который не раз обращал внимание криминалистов туда, куда следует. Начальство отправило его в принудительный недельный отпуск за свой счет. Так Денис оказался под чутким и постоянным надзором лучшего друга.

Хлипкое суденышко Дининой жизни, выпущенное барахтаться по волнам, последнее время норовило перевернуться. Он словно бы плыл против течения, а борта его лодки облепляли надоедливые моллюски, создавая ещё большее сопротивление. Моллюсками он называл всех: работников ритуальных бюро, Игоря Аристарховича, который, не сумев найти ему замену, стал звать обратно в газету, Карпова, названивающего Денису и требующего прийти в участок, чтобы тот лично извинился перед изувеченным Самохиным, который ходил теперь с двумя фингалами, напоминающими очки.

Погрязнув в пучине всех этих удручающих ритуальных мероприятий и не имея уже возможности самоотстраниться, Денис испытал неведомые ему доселе материальные трудности. Переводов он не делал, курсовые за студентов (как прежде) не писал, единственным источником доходов осталась жалкая газетенка, приносившая скромные гроши (он все же накатал в нее невнятную статью про странное происшествие, правда не на 12 линии, а в Волховском лесу). Эти деньги Денис тратил на сигареты, кофе и выпивку, а как быть со всем прочим, он не знал.

– Отвлекись хоть ненадолго, – умолял его Родик, забивая холодильник друга пельменями. – Возьми халтурку.

– Да, да, – соглашался Денис и брал небольшую работу, только для того, чтобы отдать долг другу.

Но Родя денег не брал, а если и брал, то только для того, чтобы пропить их с Денисом же.

Родя был настоящий друг: и плечо подставит, и на помощь придёт, и ничего за это не попросит, бесхитростный, душа нараспашку – прямая противоположность Дениса.

Они дружили с детства, Родя его сам в товарищи выбрал, ходил за уверенным, бойким пацаном, который прогуливал занятия, вечно был увлечён всем и сразу и при этом с легкостью получал хорошие отметки, вообще не прилагая к этому никаких усилий. Дениса эта собачья преданность, в конце концов, покорила, и они с Родей стали походить на два рукава одного пальто – даже на расстоянии всегда помнили друг о друге, всегда были вместе.

Из них двоих Родик нуждался в Денисе больше. Диня был для него замочной скважиной, сквозь которую Родик подсматривал за содержательной жизнью мыслящего общества, сам при этом в ней не участвуя. И вот настал момент, когда Родион Маслов – недалекий водила, с трудом освоивший шахматы, чтобы хоть изредка вращаться в интеллектуальной орбите лучшего друга, стал для Дениса спасательным кругом. Он не давал ему сойти с ума, когда тот тужился продвинуть расследование. Он силился как мог, поддерживая изрядно пошатнувшееся душевное равновесие друга.

Глава 15

Настал день похорон. Денису выдали урну, с останками его возлюбленной, и он собрался на кладбище. Момент представлялся ему исключительно личным, поэтому он отправился туда один. После длительного запоя Денис неважно ощущал себя за рулем, ему вообще стало казаться, что его некогда крепкая связь с автомобилем распалась, что он больше не чувствует свой старенький Golf как продолжение самого себя, а разматывающаяся лента дороги не действует на него как прежде – успокаивающе.

Все менялось в лоскутном одеяле Дининого бытия, будто кто-то взял, да и подменил пестрые ромбики и квадраты на черно-белые фрагменты. Казалось, всей его жизни отныне суждено быть сумрачной и фрагментарной без понимания того, что же произошло с Катериной.

Неделя работы, не давшая никаких особенных результатов, показала, что как следователь – он ноль. Денис ехал на кладбище, чтобы просить Катю отпустить его, потому что понимал, как походит на осла, бегущего за хворостиной, подвешенной перед собственным носом. Хворостиной этой была разгадка её смерти, и он был обречен бежать за нею, не в силах настигнуть. Тогда еще Денис не осознавал, что погибшая Катерина не может освободить его от одержимости и от того пути, что он, не ведая, уже избрал для себя.

Пока Денис тащился до Волковского кладбища со скоростью сорок километров в час, утреннее солнце поели сизые, наливные тучи, готовые разродиться дождем и ждущие только одного – когда он выйдет из машины.

День был будний, не праздничный, по быстро намокающим кладбищенским дорожкам сиротливо брели немногочисленные посетители. Мимо Дениса, шагающего по центральной аллее, прогрохотала телега с мусорным контейнером, обрызгав его с ног до головы. Денис и без того чувствовал себя слабеньким, словно разбавленный коньячок, а после незапланированных водных процедур и вовсе сник.

В конторке он показал документы, квитанции и получил талон с номером участка. Нужное место он нашел не сразу, но подсуетившийся работник кладбища помог ему.

Как копали яму под урну, как укладывали табличку, Денис и не заметил, он витал где-то далеко от этого скорбного места. Он думал, что будет вспоминать о чем-то важном и значимом, стоя у могилы возлюбленной, но в действительности на сердце у него не было ни капли лирики. Все эти прощальные ритуалы лишь удручали, к тому же его терзало похмелье.

Заплатив низкорослому мужичонке с лопатой, Денис наконец остался один на один со своим горем, он положил букет белых роз на разрыхленную землю и, уронив непрошенную скупую слезу, побрел прочь.

Недалеко от Катиного места, у свежей могилы с перекошенным временным крестом, стояла девушка. Выходя на дорогу, Денис был вынужден пройти мимо нее, так как дальше тропинки еще не прокопали. Он посмотрел на девушку, потом мельком на табличку (что за странная причуда интересоваться именами на надгробиях чужих тебе людей?). От увиденного у него аж дыхание перехватило. На черном камне белело уже знакомое ему имя – Виталий Кузьмин.

Денис замер, словно напавший на след редкого зверя охотник, а в голове его тут же засуетились совершенно разные, в основном обнадеживающие мысли. Но тут девушка, что стояла все это время с прикрытыми глазами и тихонечко шмыгала вздёрнутым носиком, обернулась и, ахнув, потеряла равновесие. Упасть она не успела, - крепкая рука Дениса перехватила ее за талию. Одним рывком он поставил растерянную барышню на узкую тропку и представился:

– Денис, – он протянул ей руку, но девушка не спешила знакомиться.

В полном недоумении она разглядывала его, запрокинув маленькую, гладко причесанную головку, но потом все же молвила:

– Ты считаешь это весело – знакомиться с девушками на кладбище?

Ее голубые глаза отливали холодом, а капризный изгиб маленького рта ещё больше искривился в пренебрежительной полуулыбке. Только тогда Денис осознал, что сам он улыбается во весь рот, причем совершенно искренне. Но разве могла эта разбитая горем девчушка, что смотрела на Дениса снизу вверх, знать, кем предстала в его глазах. А он между тем уже окрестил ее лучом, который прольет хоть немного света на ревностно оберегаемые Павлом Вениаминовичем тайны.

– Извини, если оскорбил твои чувства, – как можно галантнее начал Денис, не собираясь упускать случая выведать у этой барышни все, что она могла знать о смерти несчастного Виталия. – Просто я увидел табличку и… – он сделал неопределенный жест рукой, пытаясь подобрать нужные слова. – Если этот человек был близок тебе, то мы в каком-то смысле друзья по несчастью.

– Никакие мы не друзья, – продолжая кривить рот, возразила девушка.

– Ну да, пока не друзья, – согласился Денис, чуть заметно улыбаясь. – Но могли бы ими стать. Я сегодня хоронил дорогого мне человека, точнее то, что от неё осталось, – с грустью пояснил Денис. – Она погибла так же, как этот парень, – он указал на каменную плиту.

– Катя была тебе близким человеком? – удивилась девушка, широко раскрыв глаза.

–Д-да, – запнулся Денис, нутром почуяв, что судьба свела его с этой девчушкой не спроста, она явно что-то знала о Кате, и что-то такое, что Дениса может удивить. – Ты была с нею знакома?

Девушка прикусила нежную губу и пристально посмотрела на Дениса. Он понял, что если не подружится с ней сейчас, шанс будет упущен, и возможно навсегда. Еще с юности Денис уяснил, - не бравость и самоуверенность располагают людей, а чувство превосходства над собеседником, поэтому он как можно смущеннее улыбнулся и, заерзав взглядом по своим ботинкам тихо, тихо проговорил:

Глава 16

Что именно началось в группе Святослава, Денис узнать не смог, потому как Света разрыдалась, прервав свой рассказ. Беднягу аж залихорадило, и Денис поспешил увести растроганную девушку с кладбища. Пока они шли по аллее, он участливо поглаживал ее по худенькому плечу, и Света постепенно приходила в себя. Когда же приблизились к воротам, девушка почти успокоилась, и Денис задал мучавший его вопрос:

– Свет, а ты что, одна брата хоронила?

Девушка кивнула, с трудом сдерживая новый приступ, а потом все же добавила:

– Мама в больнице, с сердцем плохо и когда поправится, не известно, так что мы решили не ждать.

– А отец?

– Ушел, когда мама мной забеременела.

Денис многозначительно вздохнул, не то что бы из жалости, просто надо же было как-то прокомментировать подлость родителя. К тому же расставаться со Светой он не спешил, она еще не рассказала ему самого главного.

– Ты на автобусе ехала? – спросил он, обратив внимание на забрызганные Светины джинсы.

– Ага, – вздохнула она.

– Я на машине, могу подвезти, – предложил Денис.

Света внимательно осмотрела его поджарую, высокую фигуру с уверенно расправленными широкими плечами, явно взвешивая риски, но трястись в общественном транспорте, ей, видимо, хотелось гораздо меньше, чем садиться в машину к незнакомцу. Утерев рукавом слезы и всё, сопутствующее рыданиям, она села в припаркованный у оградки Golf.

– Куда изволите? – для проформы спросил Денис, прекрасно зная, что путь ему предстоит не близкий.

– На Турку.

Он только присвистнул, делая вид, что не знает, где обитает семья Кузьминых.

– Скажи, ты про моего брата из новостей узнал, да? – девушка спрятала лицо в ладонях, борясь с очередным приступом рыдания.

Денис достал из бардачка бумажные салфетки и протянул их Свете.

– Я пытался вести свое расследование Катиной гибели, – проговорил он, усмехнувшись собственной несостоятельности. – И смог разузнать, что был ещё один схожий случай, но подробности мне не известны.

– Один?! – взвизгнула Света. – А четыре не хочешь?

– Так много? – удивился Денис, лихорадочно соображая, когда могли произойти другие происшествия, и почему он о них ничего не знает.

– Да, – подтвердила Света, трубя в салфетку. – Первыми были близнецы, Сима и Соня. Они никогда не расставались, вообще всё вместе делали, а однажды Сима пришел на собрание без Сони. Виталя рассказывал, что он тогда сам не свой был, всё твердил, что пойдет по стопам сестры. И, видимо, пошел-таки, потому что никто его больше не видел.

– А что эти собрания из себя представляют? – зацепился Денис за важное. Он вспомнил гипотезу Павла Вениаминовича, которая выросла не на пустом, как он теперь понимал, месте.

– Они встречаются примерно раз в неделю. Снимают помещение в школе или ещё где, набиваются туда человек по сто, за раз редко приходит больше. И давай трындеть о всяких глупостях.

– Ты бывала на этих собраниях?

– Нет, конечно! – оскорбилась Света, – Я Виталю пару раз забирала, он астматиком был, вот я и приезжала за ним, когда у него приступы прям на собрании случались. Мать с ним пыталась говорить, умоляла не ходить на заседания эти дурацкие, но какое там! Он всё твердил, что мы серая масса, плывущая по течению сточной канавы и не желающая выбраться на просторы океана жизни. Он хоть и старше меня был, а всё равно, что дитя – любой его задурачить мог. Всё светлое, доброе, вечное искал, нас в прожигании жизни обвинял. А мы с матерью, между прочим, его на своих спинах тянули. Мама – вот вообще на двух работах горбатилась, чтобы у нас всё было, а он только программки свои компьютерные писал, за которые никто платить не хотел, да Святослава этого слушал.

– А почему ты так уверена, что Сима с Соней тоже погибли?

– Я не то чтобы уверена, просто другого варианта вроде как нет. Виталя сболтнул, что за пару недель до Сониной пропажи, они с братом рассказывали, будто бы снизошли до нашей Земли грешной их древние Боги или ещё кто, не поняла, если честно. И будто бы этих Богов призвать можно, но ритуал опасный. А потом Сони возьми, да и не стань. Уясняешь?

– Вполне. Но почему об их смерти ничего неизвестно? Если они погибли так же, как Катя и твой брат, то это не могло остаться незамеченным.

– Видимо, они отъехали подальше Волхова. Соня с Симой были сиротами, как и твоя Катя, кстати, а все их друзья в секте этой. Станут они про такие дела во всеуслышание кричать, как думаешь?

– Вряд ли, – согласился Денис.

– Катя твоя, наверное, прознала про ритуал, а может, они там все поголовно этих духов уже призывают, не знаю я. Да только она не учла, что, помимо её смерти, ритуал ещё и чудовищные разрушения обеспечит. Зато братик мой учёл, потому и уехал в лес, дурень! – и Света снова залилась слезами.

На этот раз Денис понял, что салфетками не отделается. Заехал на первую попавшуюся заправку, взял кофе и попытался привести в чувства совершенно расстроившуюся девушку.

Сладкий, тягучий напиток подействовал не хуже живой воды – Света стала постепенно успокаиваться.

Глава 17

Как только за Светой закрылась дверь парадной, Денис набрал номер друга.

– У аппарата, – раздался в трубке хрипловатый голос Роди.

– Скажи-ка, друг, – начал Денис без приветствия. – Как давно ты знаешь о том, что Катя состояла в некой секте?

– Динь, откуда я мог об этом знать? – попытался съехать Родик.

– Оттуда, Родя, что ты обычно знаешь немного больше, чем простой водила. Я только что подвозил домой сестру погибшего Виталика, и она поведала мне столько интересного и полезного, что в карманах не унесёшь. Не говори пожалуйста, что Павел Вениаминович не обмолвился тебе о секте Святослава ни единым словом.

– Ну так, то ж Виталий Кузьмин, а про Катю мы не в курсе.

– Родя!

– Ну ладно, ладно, – сдался Родион, – рассказала следствию сестра этого самоубийцы, что он вместе с Катей в один клуб по интересам ходил. Да только я решил об этом умолчать, потому как такая инфа тебя сильно подкосила бы. Я же знаю, как ты к сектантам относишься, а тут Катерина твоя… – мямлил Родик, оправдываясь.

– Родь, я как придурок обивал пороги Катиного дома, чтобы отыскать хоть одну живую душу, знающую её лучше меня, а ты утаил людей, обладающих такой информацией.

– Блин, Диня, я же хотел как лучше.

– Родик, я пытаюсь понять, что за девушку любил, если не хочешь помогать, то хотя бы не мешай, ладно? Павлу Вениаминовичу тоже ты присоветовал мне ничего не говорить?

В трубке раздалось натужное сопение. Не дожидаясь ответа, Денис отключился.

На друга он, конечно, зла не держал, Денис был абсолютно уверен в том, что Родик искренне хотел уберечь его от лишних потрясений. А то, что без понимания ситуации Денис чувствовал себя тупым куском мяса в застывающем холодце событий, Родиону было невдомёк. Не умел он столь глубоко смотреть в суть вещей, не понимал, что для друга любая информация, пусть и самая убийственная, была спасительнее неведения.

Но теперь Денису было о чем подумать, наметился вектор, обрисовался некий, пока ещё смутный, но план действий. И, конечно, его подстегивал азарт, выводящий из заплесневелого уныния последних дней.

Правда, тот факт, что Катерина состояла в секте, действительно омрачал настроение Дениса. Родион слишком хорошо знал своего друга. Он догадывался, что подобная биографическая деталь Катиной жизни повергнет Диню в шок. И так оно поначалу и было. Но именно эта информация и вызвала в душе Дениса жгучее желание разузнать о своей возлюбленной буквально всё: чем жила, о чем мечтала, чего страшилась. Беда была в том, что желание это набрало нужную силу слишком поздно. Пока Катерина была рядом, Денис любил светлый, лучезарный образ, столь искусно воплощаемый ею. Он и не подозревал о масштабах лжи, он просто принимал то, что ему услужливо подносили, сервируя смехом, лаской и столь чарующей в женщине загадочностью. Кто же мог подумать, что в Катиной жизни и смерти окажутся такие тайны, от которых кровь в жилах застывает?

Хотя, если призадуматься, скрытность её была неслучайной. Она утаивала свою приверженность к секте неспроста. Денис сам обделил себя, лишив этого фрагмента Катиной жизни. А случилось это в день, когда они чуть было не поссорились. Они прогуливались по Обводному каналу и наткнулись на шествующих вдоль набережной кришнаитов, распевающих: «Хари Кришна, Хари Рама». Денис тогда нелестно отозвался о поющих, а Катя попыталась встать на их защиту. Но он снова обругал «разряженных горлопанов», и его возлюбленная замкнулась.

Удивительно, что она вообще продолжала с ним общаться, ведь понимала же – они абсолютно разные. Неужели Катерина воспринимала их роман как нечто мимолётное и незначительное? Ведь не могла же она думать, что сможет скрывать своё истинное мировоззрение вечно? А может она всерьёз была занята лишь духами, а всё прочее было суетой сует?

Что думала о нём Катя, и о чем шептало ей сердце в его объятиях, Денису уже не узнать. И это терзало его, потому что он все ещё любил так и не понятую им девушку, которой не стало.

Глава 18

Информация, свалившаяся на голову Дениса, требовала скорейшего осмысления, а сердце, которому становилось тесно в межрёберной клетке, жаждало поминания и покоя. Денис заехал в копицентр и распечатал те немногие фотографии Катерины, что хранил его телефон. Потом он зашёл в магазин и на последние деньги купил коньяк, встретив у прилавка подвального магазина своего одноклассника.

Встреча эта была странной, словно бы ему из далекого прошлого прислали привет, причем курьером выбрали самого неказистого из его старинных знакомых – Гошу Шаркина. Гоша так обрадовался случайной встрече с Денисом, что тут же подсел ему на уши и вылил с полтонны удручающих подробностей своей жизни.

Кое-как отделавшись от навязчивого одноклассника, Денис поспешил домой, где забравшись в кровать с коньяком и фотографиями, принялся перебирать их словно нечто самое драгоценное, что у него было на сегодняшний день.

Вот фото, сделанное на третьем их свидании – Катя в синем приталенном платье стоит, перевесившись через оградку Фонтанки, и кидает уткам остатки своего пирожного. Волосы её развеваются на ветру, а губы сложены в трубочку. Следующая фотография – Катя в Монрепо сидит на разрушенных ступеньках и выкладывает на земле сердечко из камушков. Опять Монрепо, какой-то случайный прохожий сфотографировал их вместе – Денис обнимает её обеими руками и целует в щёку, а Катя, смущаясь, подбирает плечи кверху и запрокидывает набок голову. А вот и его любимая фотография, о которой Катерина так и не узнала, он сделал этот снимок, когда она спала, такая обворожительная, с разметавшимися по подушке волосами и приоткрытыми губами.

Денис просидел весь остаток вечера за лицезрением их с Катей прошлого. Путешествие, совершаемое его сердцем, оказалось мучительным, но оно было необходимо – он прощался с Катей, пытался отпустить призрак возлюбленной, который уже не в силах был волочить за собой. Призрак цеплялся за его память, оживая на глянцевых карточках, махал с них рукой, посылал воздушные поцелуи, смеялся и манил, манил с такой силой, что сопротивляться было просто невозможно. Но даже в коньячном чаду Денис понимал – Кати больше нет!

Неожиданно его потянуло на экзистенциальные размышления, до зарезу понадобилось разобраться в вопросе загробной жизни. Есть ли она, и, если есть, то что приключается с человеком после смерти. До того ему не хотелось верить в то, что Катерина напрочь стерта с полотна этого мира, что он решил-таки признать существование души. Тем более что и ученые её, похоже, уже не отрицают, даже умудрись взвесить, не то 20, не то 21 грамм она, по их подсчётам, должна была весить. Мысль о том, что от Кати помимо пепла, осталось 20 грамм чего-то непонятого, давала сомнительное утешение.

Еще какое-то время разгоряченный коньком Денис продолжал мучить свой мозг, путаясь в лабиринте метафизических хитросплетений. Потом плюнув, он встал с постели, опрокинув уже почти пустую бутылку, и, выудив из тумбочки маркер, написал на стене то, что сумел на данный момент понять.

Всё суета сует,

И это – суета.

Ответов не было и нет,

А только маята.

Решив более не терзать себя вопросами о материях, столь неясных для его прагматичного ума, Денис отдался-таки спасительному сну.

Глава 19

Утро принесло Денису похмелье и какую-то неясную тоску. Отчего-то сделалось совестно за попытку подменить градус душевного напряжения алкогольным. Эта подмена не давала ни облегчения, ни понимания, вообще ничего не давала, лишь отбирала силы и способность аналитически мыслить.

Превозмогая головокружение, Денис выволок себя на улицу, в надежде на то, что свежий воздух хоть слегка разбавит его дурноту.

Охристо-пурпурный октябрь бодрил. Под ногами смачно шуршали навалившиеся густым слоем листья, от них шёл влажный, тоскливый запах перегноя и ещё чего-то такого особенного, осеннего. Денис жадно вдыхал эту чистоту и свежесть, пытаясь выместить остатки вчерашнего перепития. Выходило это у него вяленько, и тогда он побрел к Смоленке, той её части, что протекала между Смоленским и Военным кладбищами.

Ему хотелось движения, или хотя бы его видимости, сам он после длительного запоя становился всё более и более зыбким. Денису грезилось, будто под действием последних событий, он настолько уже истончился, что его самого, как яркие осенние листья, скоро оторвёт от основания, за которое он всегда держался, да и понесет неведомо куда. Он будто чувствовал, что происходит какое-то смещение его жизненной оси, координаты двигаются, искривляются, а всё то, что казалось плоским, начинает обретать форму, прежние же броские образы наоборот затуманиваются и меркнут.

Преображения пугали его, он не хотел терять той привычной, прочной почвы под ногами, той ментальной устойчивости, что удерживала его на плаву всю жизнь, но чувствовал – изменения неизбежны.

У речки оказалось прохладно, Денис спустился к воде, присел на остатки бетонной пристани и уставился на воду. Она текла, переливалась, журчала, - казалось движение её абсолютно инертно и не имеет смысла. Но он был, это Денис помнил ещё из школьных уроков по природоведению. Выходило, что и в его нестройных и неумелых движениях есть смысл, только он его отчего-то не может отыскать.

Тогда Денис ещё не понимал, что прежний его угол зрения не позволял видеть и половины желаемого, и что угол этот необходимо развернуть. Но он уже начинал чувствовать, что события последних недель – это не только крах его мечтаний, но и возможность, шанс понять что-то такое, что прежде чудилось недосягаемым. Он достал телефон и набрал номер следователя.

– Павел Вениаминович, здравствуйте, это Денис. Вы ничего не хотите мне рассказать?

– Здравствуй, Денис, – поприветствовал следователь сдавленным голосом. – К сожалению, мне тебя пока порадовать нечем.

– А огорчить?

– И огорчить тоже.

– Павел Вениаминович, я вчера разговаривал со Светланой Кузьминой… – проговорил Денис вкрадчиво и решил подождать, что ему на это ответит следователь.

– И?

– Вы уже вышли на этого Святослава Сергеевича? – без лишних предисловий поинтересовался Денис.

– Нет.

– А место, где будет проходить ближайшее заседание вам известно? – продолжал сыпать вопросы Денис.

– Тоже нет.

– Что же вы тогда сумели выяснить, Павел Вениаминович, ведь у вас было не так мало времени?

– На секту эту выйти не так-то просто, – начал следователь неохотно. – Ни в одной из соцсетей они не засветились, те два адреса, что нам указала Света, мы проверили. На оба приходили разные люди, то есть помещение снимает не сам куратор, а его подопечные и, видимо, по очереди. Паспортные данные у них, конечно, никто не спрашивал, а по составленному фотороботу мы никого не нашли пока.

– Как можно организовать посиделки в сотню человек и остаться незамеченными? – поразился Денис.

– Первый адрес оказался детским садиком. По словам заведующей, у неё попросили арендовать помещение на вечер, то есть на то время, когда там никого уже нет. Приятный господин неопределённого возраста сказал, что приезжий, что устраивает семинар по расстановкам, заплатил хорошие деньги, взял ключи, обязуясь вернуть в тот же день дворнику.

– И что, она вот так просто пустила на вверенную ей территорию незнакомца? – поразился Денис.

– Представь себе, да, – отчеканил Павел Вениаминович. – Второй адрес оказался вообще частной квартирой на Марата. Там хозяин сдаёт комнаты посуточно. У него есть одно помещеньице в семьдесят квадратов, вот его-то и арендовали на вечер наши болтуны. Договариваться приходила немолодая женщина, которую хозяин и описать-то толком не сумел.

­– Всё-то у них продумано, даже на переговоры ходят либо те, кому отказать сложно, либо такие, которых и в лицо не запомнишь.

– Вот-вот, – поддакнул Павел Вениаминович.

– Но можно же сейчас какие-то меры предпринять, ужесточить там правила сдачи помещений в наём и всё такое?

– Оно, конечно, можно, да только не все эти правила выполнять будут. И потом, я подозреваю, что они сейчас ещё осторожней, чем раньше сделаются – будут такие места искать, где вообще ни с кем не надо договариваться.

– Вы имеете в виду заброшенные стройки?

– Стройки, пустыри пригородные, чердаки или подвалы, леса на худой конец. Сейчас только октябрь, в лесочке пока ещё вполне тепло, и комары не кусают. Не можем же мы целыми днями все предполагаемые места встреч прочесывать, у нас кадров не хватит.

Глава 20

Встреча с Гошей уже не казалась Денису чистой случайностью. Если позволить себе поверить в судьбу и в то, что она может помогать человеку, подталкивая к нужному направлению, да посылая необходимых людей, то можно рискнуть и углядеть в обычной встрече одноклассников руку проведения.

По школьным годам Денис помнил, что Гоша был парень неплохой, незлобливый и даже отзывчивый, но бедолаге не повезло с родичами – почти все они были карманниками или вышибалами. А из вчерашнего рассказа одноклассника Денис узнал, что один только старший брат умудрился вылезти из этой клоаки, зацепившись за спортивную карьеру. Гоша одно время тоже спортом увлекался, но суровые кармические завихрения его семейства настигли парня в возрасте двадцати лет, переломав ему обе ноги. С тех пор он хромает, заваливаясь на правый бок, в основном от парадной до круглосуточного магазина, где пиво продают даже после 22.00.

Не вполне твердым, но быстрым шагом Денис шел в сторону Гошиного дома. Он надеялся застать старого знакомого на квартире, так как был ещё день, а Гоша грешил одно время тем, что зарабатывал на жизнь домушничеством, и работа эта, как известно, дневного света не любит. Но на удивление Дениса, Гоши дома не оказалось. Заспанная патлатая девка, которую Денис принял за его сожительницу, сообщила, что он на работе в утреннюю смену и вернётся не раньше четырёх.

– На работе? – переспросил Денис, уже полагая, что ошибся дверью.

– Ну да, он на заводе токарем работает, уже полгода как, – пояснила сожительница, нахально разглядывая Дениса озорными глазенками. Хотя, может это и не сожительница была вовсе?

– Ну, так я зайду… позже?

– Оставь свой номер, он позвонит, как вернётся, – предложила деваха, улыбаясь и демонстрируя обильную щербатость.

– У него есть, – соврал Денис. – Ну, так я позже загляну?

– Как знаешь, – пожала плечами девчонка.

С одной стороны, Дениса явно радовало, что его одноклассник не пожелал утопать в сквернах своего неблагополучного семейства и пытается жить как порядочный гражданин. Но ему-то от Гоши были нужны именно его нетрадиционные навыки, его, так сказать, особые таланты домушника, о которых Денис знал благодаря своей профессии журналиста.

Несмотря на хромоногость, Гоша умудрялся пройти незамеченным там, где этого не могла сделать и крыса. А своими «волшебными палочками», как он называл отмычки, отворял любой «Эльбор» и, что удивительно, затворял обратно. Так что обокраденные граждане и не сразу замечали, что у них побывали незваные гости. Гоша брал по мелочи, в основном деньги, драгоценности или антиквариат. С крупногабаритными предметами не связывался и, если попадал на облаву, всегда умудрялся сбросить краденное.

В общем, в своих кругах считался ювелирным мастером, при этом имея весьма обычную, неприглядную внешность. Видимо, по той причине, что казенные краснокирпичные стены ни разу не стесняли его передвижений. Вот его родители там бывали не раз и, конечно, несли на себе суровую и неизгладимую печать этих мест.

Прослонявшись до половины четвёртого по насыпным территориям, где когда-то был залив, омывающий гранитный парапет, Денис понастальгировал о детстве. Повспоминал, как они с Родиком гоняли здесь когда-то на резиновой моторке, что ему подарил отец, как все мальчишки им завидовали, а Марина и Ксюша – первые красавицы в школе, умоляли покатать их. Как Ксюша потом бегала за Родиком, а тот соглашался на встречи с нею только потому, что она приходила с Мариной. Как вчетвером ошивались они по Смоленскому кладбищу, разглядывая покосившиеся могилы и старые склепы, не осознавая по-настоящему, что смерть придет к каждому. Девочкам эта зловеще-готическая романтика нравилась, они вообще косили под «эмо», а Денису с Родиком было всё равно где шататься, лишь бы наматывать километры, вдыхая бодрящий воздух свободы.

Теперь-то Денис видел, как они были наивны, полагая, что убежав из дому до полуночи, обретали свободу. Но как они тогда были счастливы! Только в детстве и можно радоваться простым и незатейливым заблуждениям. Только в детстве ты ещё можешь думать, что свобода и независимость реальны.

Вслед за этими удручающими мыслями его нагнала ещё одна не менее тоскливая. Он вспомнил, что истратил вчера последние деньги на коньяк, а завалявшейся мелочи не хватало даже на сигареты.

Обругав себя последними словами и повздыхав над тем, что придется наступить на горло собственному самолюбию, он побрел в булочную, где работала Валентина – молоденькая продавщица, с которой он когда-то бывал ласков.

Валентина Диничку боготворила и была рада любому проявлению внимания с его стороны. Пухлая кареглазая шатеночка вот уже полгода убеждала себя, что если не станет давить на объект своей любви, то рано или поздно он поймёт – нет ничего блаженнее тихой семейной гавани и Пожарских котлет. О существовании Катерины бедняжка и вовсе не знала. Денис же не объявлял ей о том, что их странные взаимоотношения кончились, потому как он-то считал, что ничего толком и не начиналось.

И вот сейчас Валентина была единственной спасительной соломинкой, за которую Денис мог ухватиться. Главное, чтобы она оказалась на работе и смогла дать то, что ему позарез было нужно. Не идти же к вору-домушнику с пустыми карманами в самом деле? А если Гоша действительно завязал со старым, его ещё и умаслить надо будет.

Денису повезло, Валечка оказалась на рабочем месте. Вальяжно разгуливала вдоль прилавка с мягкой тряпочкой и от нечего делать натирала и без того чистые витрины. Любила Валентина чистоту, чуть ли не больше самого Дениса.

Глава 21

Пока Денис топтал башмаки у берегов Финского залива, да бегал к Валентине, Гоша успел не только до дому добраться, но и пообедать, а теперь ковылял своей выдающейся походочкой к пресловутому магазину, что для Дениса оказалось весьма кстати.

– Привет, дружище, – хлопнул он по плечу идущего навстречу Гошу.

Парень радостно улыбнулся, поднимая на одноклассника помутневшие глаза.

«Пьёт» – подумал про себя Денис, – «и пьёт не мало».

­– Клава сказала – ты сегодня уже заходил, – проговорил Гоша, подхрамывая к магазину.

– Заходил, Гош, заходил, – подтвердил Денис, растирая озябшие руки. – Может, пойдем, посидим где-нибудь, пивка в тепле выпьем. Дело у меня к тебе есть, а точнее даже просьба. Согласишься, очень меня выручишь.

Гоша был в курсе, что Денису известны некоторые не лестные подробности его биографии, ведь он пишет о криминальных новостях и по долгу службы имеет разного рода знакомства, в том числе и среди бывших Гошиных подельников, которые могли продать его с потрохами. Не заподозрить в просьбе одноклассника вполне определенный мотив было бы странно. Гоша напрягся.

– Я знаешь, это… – замямлил он, – со старым-то завязал. Мамка с отчимом опять на казённых харчах, сестра слярвилась совсем, один Жека как человек живет, ну это я тебе вчера рассказывал. Я тоже ведь нормально жить хочу.

– Это ты, Гоша, молодец, я даже за тебя порадовался, когда Клава сказала, что ты на завод устроился. Но дело в том, что моя просьба не вполне криминального характера, а, скорее, наоборот. Я веду журналистское расследование.

Гоша присвистнул.

–Ты всегда был крутым, – заискивающе сообщил он.

– Да брось, – отмахнулся Денис. – Ты бы тоже таким был, тебе с родней не повезло, а её, как ты знаешь, не выбирают.

Гоша только вздохнул.

– Ну что, пойдём, пропустим по стаканчику, – предложил Денис ещё раз. – Я не прошу тебя соглашаться прямо сейчас, я прошу только выслушать. Если решишься помочь, отблагодарю и век буду признателен. Если нет, значит, нет, я настаивать не буду.

Помутневшие глаза Гоши забегали, словно узрели скользящие мимо надежды прошлого. Он всегда хотел сойтись с легким и победительным Денисом, но у того была своя тесная компашка, и такой непутевый заморыш, как Гоша, его не интересовал.

На лице его сейчас отображалась вся противоречивость бытия. Нутром ворюги он ощущал, что его склоняют к чему-то незаконному, но желающая перемен душа тянулась к Денису. Не хотел он даже предполагать, что этот во всех отношениях великолепный парень может задумать нечто пакостное, и уж тем более втянуть другого человека в какую-нибудь труху.

– Соглашайся, Гош, – попросил Денис в последний раз, – У меня, знаешь, сейчас в жизни один шлак. Невеста погибла, работы толком нет, так хоть послушаю, как бывший одноклассник из дерьма умудрился вылезти, на работу человеческую устроиться.

– Да какая там работа, – ухмыльнулся Гоша. – Работяги пашут за три ссаных копейки, а начальство ворует килограммами, причём даже не особенно и скрываясь. Вот пойди и разберись, где она справедливость? – посетовал Гоша. – Получается, у обывателей тырить нельзя, за то посадить могут, и сажают, а у государства можно. Я те больше скажу – кто не тырит, того неудачником считают свои же, да и работяги тоже. Мол, на такой должности хлебной сидит и не воспользуется, значит, дурень. Есть у нас один праведник, Генадич мы его зовем. Зам начальника он, сам не ворует и за верхами приглядывает. Но его подсидеть хотят. Дело ясное – кому он такой нужен.

– Кругом хрень какая-то, верно, Гош? Мелкими-то когда были, экзамен по алгебре апокалипсисом казался, а отмена последнего урока лучшим подарком на двадцать третье февраля. А теперь? Гребешь эти авгиевы конюшни, а они чёта меньше не становятся.

– Чего гребёшь? – спросил малограмотный Гоша.

– Дерьмо, Гоша, дерьмо гребёшь, а оно не убывает, – вздохнул Денис. – Ну что, на Гаванскую, посидим как раньше?

Гоша-то с Денисом на Гаванской лишь раз сиживал. День рожденье Родика тогда было, и они с Диней уже изрядно подпитые шли по Наличной и встретили его – Гошу. Удивились, что он ещё жив-здоров, и потащили с собой, пиво пить и в шахматы резаться. Кончилось всё шашками и тиром, Родик тогда разошёлся, и чуть было дротиком бармену в глаз не запустил, когда его попросили орать «Сектор газа» потише.

– Пошли! – решился-таки Гоша, вспоминая весёлую попойку.

Пока они шли в пивную, Гоша рассказывал, как загребли его родичей за мелкое хулиганство, как опускается сестра (та самая Клава), несмотря на то, что он всячески старается ей помочь. Даже в колледж её пристроил, чтобы девка профессию нужную приобрела, но ей всё до фени. Один Женька у них молодец, но он от семьи отказался давно, и даже не наведывается.

– Это и не мудрено, кому такая семья нужна? Хомут на шее, а не семья, – оправдывал его Гоша.

Денис слушал печально-бытовую историю одноклассника и диву давался, как тот умудрялся при всех своих жизненных перипетиях человеком оставаться? Ведь мог бы, как Женька, уйти, откреститься от пропащих и на съемной квартире где-нибудь залечь, или даже бабенку какую найти. Так нет же, мыкается с ними на шестидесяти квадратах, передачки носит, в колледжи устраивает. С виду гопник гопником, а склонность к состраданию не увяла ещё.

Глава 22

Они просидели в баре до десяти, потом направились к Гоше.

– Ты выглядишь слишком примечательно, – сказал он. – В левисах и кожаных косухах на дело никто не ходит. Я тебя приодену, – пообещал он, и Денису сделалось не по себе.

Он уже представлял себя в драных засаленных трениках с вытянутыми коленками и в спортивной куртке «абибас», пока Гоша шебуршал в шкафу. Но замковых дел мастер его удивил – достал вполне себе чистенькие черные джинсы, тёмно-синюю водолазку и простую чёрную куртку, в каких ходит полгорода. В общем, надень всё это, и ты человек-невидимка. Сам Гоша тоже сменил штанцы-милитари и парку с многочисленными карманами, на такие же неприметные джинсы и тёмно-серую куртку, а в довершении образов нахлобучил им на головы по кепке.

– Ну, прям двое из ларца одинаковых с лица, – пошутил Денис, осматриваясь в зеркале.

Пока он любовался своим преображением, Гоша планомерно разбирал паркет в прихожей. Снимая дощечку за дощечкой, он открывал свой схрон, где три года назад припрятал связку отмычек, бережно завёрнутых в промасленную тряпочку.

Вышли, когда город уже поглотила кобальтовая ночь, только жёлтые зеньки фонарей следили за ними. Изредка прокатывали автомобили, встречались случайные прохожие, но никто не обращал внимания на подпитую парочку, небрежно шаркающую по мостовой и старательно смотрящую под ноги. Так никем и непризнанные, они добрались до места.

– Как думаешь, – спросил Денис шёпотом, когда они уже поднимались по лестнице на последний этаж, – нас кто-нибудь из жильцов заметил?

– Если кто и увидел, так это соседи твоей Кати по этажу, – прошептал в ответ Гоша. – Обратил внимание на свет в окне? Много их там живет?

– Да тут кроме одной полоумной тётки нет никого.

– А она часто выходит?

Денис задумался.

– Честно говоря, не знаю, но мне кажется, если мы шуметь не будем, то она и не выйдет. Соседи говорили, будто она глуховата, но мне так не показалось, когда я с ней разговаривал.

– Знаем мы этих глуховатых, – прошуршал Гоша, подкрадываясь к соседской двери и заклеивая глазок жвачкой. – Как дорогу в библиотеку подсказать, так они раз по сто переспросят, зато всегда услышат, если соседка к чужому мужу в три часа ночи за солью соберётся, – приговаривал он, доставая крохотную масленку и смазывая петли.

Он протянул Денису перчатки, и тот изумился, как преобразился его однокашник. Из хромоногого заморыша с поредевшими волосёнками, он вдруг сделался шустроглазым, проворным и предельно собранным. Его развалочная походка теперь придавала шарму, а легкий прищур загадочности.

«Как всё-таки раскрывается человек, когда видишь его за работой, какая бы она ни была», – подумал Денис, наблюдая, как Гоша подбирает отмычку.

– Что с печатью делать будем? – поинтересовался он, перебирая свои «волшебные палочки».

– Я думаю, леший с ней! Нас не видели, а если и приметил кто странную парочку, шастающую по парадникам в четыре часа утра, то лиц точно не разобрал. Менты, скорее всего, подумают на Святославову секту, в последнюю очередь – на меня и уж совсем не подумают на домушников, у Кати брать вообще нечего. К тому же, вы обычно по опечатанным квартирам не ходите, верно?

– Я вообще уже три года по квартирам не хожу, если что.

– Ясно, – пробубнил Денис, чувствуя укол совести.

С простецким замком Катиной двери Гоша справился быстро, хотя, конечно, это он для него был простеньким, Денис провозился бы с таким час, наделав при этом шума. С печатью Гоша тоже обошёлся бережно, почти не повредил.

– Свет не зажигаем, – на всякий случай предупредил Гоша, просачиваясь в квартиру и запирая за Денисом дверь. – Делаем всё быстро. Это хорошо, что этаж последний, сверху никто не спустится, но вот полоумная соседка меня смущает.

– Такая кого хочешь смутит. Видел бы ты её, бр-р-р, – Денис поморщился. – Ладно, что искать, понял? Маленький такой блокнот в твёрдой обложке, скорее всего, он в спальне, но я не уверен.

Они на ощупь прошли по коридору, заглянули в комнату, и Дениса тут же охватил неясный, почти осязаемый страх. Так же, как и в тот злосчастный день, когда он был здесь в последний раз. Крупицы пыльцы, витавшие тогда повсюду, теперь опустились, покрыв все предметы тонкой мерцающей в свете луны сеткой.

– Осторожно, тут повсюду какая-то звездная пыль, – предупредил Денис.

– Это плохо, обувь придется выбросить, да и одежду тоже.

– Я тебе всё возмещу, Гош, обещаю, давай только дневник найдём, – взмолился Денис.

– Да не парься ты так, – усмехнулся Гоша, – это ж издержки профессии. И потом я надеюсь, мне эта экипировка больше не понадобится. А та, что на тебе, отчиму принадлежала, а он, как ты знаешь, теперь на всём казенном. Скажи, где она блокнот свой раньше хранила?

– В тумбе этой вот, – Денис указал на перевёрнутую тумбочку, – в ящичке, но я там смотрел и ничего не нашёл.

– Так уж и ничего?

– Ну, того, что искал, не нашёл.

– Плохо искал. Такие вот шкафчики частенько бывают с двойным дном.

Тумба, и правда, была не какая-нибудь лапидарщина советская, а старинная, с потрескавшимся лаком и резьбой по краям. Денис подошел к ней, проклиная серебристый порошок, налипающий на ботинки, и аккуратно, стараясь касаться ручки там, где не было пыльцы, выдвинул ящик. Он оказался пуст. Следователь или криминалисты выпотрошили его подчистую.

Глава 23

– Сходи, посмотри, кто там, – шикнул Гоша.

И Денис на негнущихся ногах потащился в коридор, по дороге налетел на косяк, ушиб лоб, чуть было не выругался вслух, но вовремя прикусил язык.

Припадая к дверному глазку, он с трудом унял дрожь, а когда увидел Аграфену Стефановну, чуть было не обмяк. Та стояла со свечей в руках и осеняла Катину дверь какими-то знамениями, бормоча себе под нос не то молитву, не то проклятья.

Вид у неё был ещё страшней, чем прежде. Огромные базедовые глазища, подсвеченные снизу пламенем, казались стеклянными шарами, большой, вымазанный ярко-красным рот быстро двигался, творя некое заклинание, одежды свисали бесформенными обрывками, а волосы торчали во все стороны. Ни дать, ни взять – ведьма.

– Абвун д башмайя. Неткадаш шмах. Тэйтэй малкутах. Нехвей цевьянах айканна д башмайя аф б ар а! – прогремела вдруг она окрепшим голосом, и Денису показалась, что она вызывает дьявола.

Но тут соседка притихла, приложила ухо к двери и, ехидно хмыкнув, побрела к себе, продолжая бормотать на непонятном наречии.

Денис так и осел у двери и, наверное, отдал бы Богу душу прямо здесь, если бы не Гоша.

– Чё расселся? – цыкнул он, – Кто там?

– Полоумная, но теперь, я думаю, что она ведьма. Чёрт, ни в чем нельзя быть уверенным. Что за проклятый дом?

– Она ушла?

–Да.

– Отлично, и нам пора, – заявил Гоша.

– А ключ, ты нашёл ключ? – с надеждой спросил он.

– Нашёл, – обрадовал его Гоша. – Скажи спасибо, что криминалисты подслеповаты оказались, связка в расщелину между плашками паркета завалилась.

– И?

Гоша помахал маленьким, цветастым блокнотиком, и у Дениса словно открылось второе дыхание. Он резво подскочил, подбежал к Гоше и выхватил заветную книжонку.

– Он? – спросил Гоша.

– Он! – радостно воскликнул Денис.

– Отлично, поздравляю с удачным мероприятием, а теперь надо уносить ноги. Но перед этим неплохо бы подчистить за собой.

– Как именно? – спросил Денис, пряча дневник в нагрудный карман.

Гоша не стал объяснять, а просто прошёл по квартире и выпотрошил в ней всё, что только мог. Денис понял, что он, таким образом, хотел отвлечь внимание от пресловутой тумбочки, в которую сам Диня уже имел неосторожность залезть при следователе.

Наследив во всей квартире и окончательно вымазавшись в серебряной пыльце, ребята стали выбираться. Открыв дверь, Гоша достал из внутреннего кармана рогатку (обыкновенную такую рогатку) и вышиб камнем лампу на лестничной клетке. Затем отряхнулся, разулся и, закатав джинсы, выглянул из-за приоткрытой двери. Страшной тётки на площадке не было, и Денис, наконец, выдохнул.

В одних носках и с ботинками под мышкой Гоша шмыгнул к двери полоумной и отодрал жвачку с глазка, только тогда Денис последовал за ним, проделав со своей экипировкой то же самое.

– Погоди, надо закрыть дверь и попытаться прилепить печать, чтобы она в глаза не бросалась, – прошептал Гоша, протягивая Денису свои башмаки.

В темноте Денис не видел, удался Гошин маневр или нет, оставалось надеяться на его мастерство.

Из парадной они вышли, а точнее почти выбежали незамеченными, но отправились не домой.

– Надо идти к недостроенному дому на семнадцатой линии, – говорил Гоша, все ускоряясь. – У меня там нычка есть, если, конечно, шпана или бомжи не прибрали.

– Что за нычка?

– Шмотье старое, блох в нем, наверное, больше чем дыр, но оставлять дорожку прямиком к моему дому вообще не хочется, – Гоша потряс куртку, и асфальт засветился от звездной пыли. – Слишком уж у нас видок примечательный. Не часто увидишь в ночи светящихся мужиков без башмаков и с подвернутыми портками. А раздевшись, мы ещё больше внимания к себе привлечём.

– Не могу не согласиться, – отозвался Денис.

На семнадцатой линии ребят ждало разочарование - люди нычку не обнаружили, но вот крысы её исследовали со всех сторон. Зато блохи наверняка все повымерли, так как прогрызенный пакетик со шмотьём покрылся инеем. Брезгливо осмотрев то, что осталось от былой роскоши, Гоша переоделся.

– Жди меня здесь, я домой сбегаю, принесу для тебя одежду. Нечего со странным этим порошком по городу шляться.

Пока Гоша ходил за одеждой, Денис впотьмах пролистывал Катин дневник и думал о том, что не только тумбочка, но и сама Катерина оказалась с двойным дном. А ему даже не пришло в голову поискать его, он был так очарован её нежностью, что и представить не мог, какие демоны шептались в её голове. Он любил своё чувство к милому образу, а не саму Катерину, сейчас это становилось очевидно.

Ужасно хотелось закурить сигаретку, но Денис побаивался дымить. Ему казалось, что любое шевеление могло привлечь внимание случайного прохожего или неспящей бабули в доме напротив. Как любой прячущийся, он вдруг стал мнительным, подозревая в каждой тени и дуновении ветра разоблачителя.

Гоши не было около часа, Денис за это время успел околеть и мечтал уже не только о сладковатом дыме, но и о тёплой ванне. Он вертел в руках плотную маленькую книжечку и размышлял, стоила ли информация, хранящаяся в ней, такого риска? Денис ещё не знал, что эта история скоро будет казаться ему разогревом перед скачками. Что неровности и искривления жизненного пути сначала станут просто ухабистыми, а потом и вовсе превратятся в непроходимые топи. Что содержимое раздобытой книжонки укажет ему такое направление, которое сам бы он никогда не избрал. И что это направление полностью поменяет его жизнь, потому что навсегда изменит его самого.

Глава 24

Осень – лучшее время для ночных авантюристов и воров. Когда Гоша явился за Денисом и, переодев его в свои старые шмотки, отвел к себе, было уже около шести утра. В утреннем городе пробудилась жизнь. Трамваи и троллейбусы катили своих первых пассажиров на их рабочие места, пешеходы плелись к этим самым трамваям, даже не обращая внимания на шествующих по тротуару парней, и только таксисты мчали с привычной скоростью. Гоша довёл Дениса до своего дома без происшествий.

– А что мы со шмотками делать будем? – поинтересовался Денис, когда они поднимались на лифте.

– Сожжём.

– Не уверен, что это хорошая идея.

– Почему? – удивился Гоша.

– Видишь ли, – пояснил Денис, – есть предположение, что эта пыль образовалась как раз от возгорания. Сама она, скорее всего, не горит, но не 8известно, что за реакция может случиться, если мы её подожжем.

– Ну, тогда проверенный метод, – проговорил Гоша и довольно хихикнул.

– Какой такой проверенный метод?

– Ночью увидишь, – загадочно изрек он, открывая дверь своей квартиры. – Проходи.

– А Клава не будет возмущаться, что ты с утра пораньше гостей водишь?

– Клава вряд ли, она по ночам к хахалям своим шастает и вернется к обеду, не раньше. А вот начальство моё будет недовольно, если я опоздаю, так что ты извини, но через полчаса мне уже надо валить.

– Блин, Гоша, – протянул Денис извиняющимся тоном, – тебе ещё и на работу сегодня.

– Не парься, Динь, сон для слабаков, – утешил его Гоша, – Мне до трёх главное продержаться, а там уже и отдохну. А ночью мы с тобой опять встречаемся, от химии этой космической избавляться будем.

– А как именно?

– У тебя же машина есть, наверное?

– Ну, есть.

– Сгоняй в строительный, купи мешок цемента, ведро большое и перчаток, со всем этим добром прикатывай ко мне часов в двенадцать. Я как раз высплюсь, а Клава смотается к дружкам.

– Ок.

– Ну, чего стоишь? Переодевайся в своё и дуй домой, – скомандовал Гоша, обретя после ночной вылазки уверенность и не заискивая больше перед одноклассником.

– Есть, сэр! – отчеканил Денис, комично отдавая ему честь.

Заставлять Дениса поторапливаться было ни к чему – он и сам хотел, как можно скорее покинуть Гошино жилище. Несмотря на видимую чистоту, ощущалась какая-то убогость и безропотная тоска по чему-то лучшему. Старенькая, совковая ещё мебель в неплохом, правда, состоянии, была тщательно размазана по квадратным метрам. Её трагически не хватало, и голые стены с обшарпанными обоями прикрывались дешёвыми плакатами, не потому что эти плакаты нравились обитателям квартиры, а от желания заполнить неуютную пустотелость хоть чем-то.

«Странное дело, – подумалось Денису, – Вот у Кати тоже было мало мебели, да считай, что почти и не было, а её квартира унынием и безысходностью не дышала. В ней напротив, ощущался простор, свобода, лёгкость».

Видимо, жилище как проекция его обитателей, транслирует то, что внутри хозяина, можно сказать, отображает его внутренний мир.

Денис вспомнил обиталище Валентины – чистенькую, уютненькую кухоньку с массой кастрюлек, половничков, ложечек и чашечек, сковородочку с дымящимися котлетками и свисток на чайнике. Её цветастые занавесочки и бахрому на простынях. Валечка свою квартиру любила, называла гнёздышком, хотя у неё тоже вся мебель старая была, а телевизор ламповый ещё. Но его она, наверное, не смотрела, а так, для антуража держала.

«Интересно, как выглядит со стороны моя берлога», – подумал Денис, натягивая куртку. Он ещё раз поблагодарил Гошу за помощь и припустил домой – в своё совершенно обычное, как ему казалось жилище. А между тем, и у него была особенность - полное отсутствие цвета, за исключением, единственного яркого пята – огромной копии Кандинского над кроватью. Ванная, правда, у Дениса была интересненькая - на белом кафеле чернели стихи бессмертного Пушкина. Её Денис особенно любил, она осталась ещё от прошлых хозяев квартиры и была единственным помещением, которого не коснулись правило и шпателя строителей. Вот об этом-то прекрасном во всех отношениях месте и мечтал Денис последние два часа.

Придя домой, он наполнил большую чугунную лохань тёплой водой, напустил пенящегося шампуня и расслабился, с наслаждением закурив. Никогда прежде он не курил в ванной, всегда считая эту привычку отвратительной, но он и в чужие квартиры раньше не проникал под покровом ночи.

Невидимый, Богом направляемый стрелочник, уже взял в руки свой инструмент и стал потихоньку переводить Денисовы рельсы на другой маршрут. Ему и самому стало казаться, что до этого времени он стоял на запасных путях или ездил по кругу. Но теперь его паровоз стремлений выкатывается на новый многокилометровый участок, неведомый и странный, но невероятно притягательный.

Докурив, – словно совершив некий основополагающий ритуал, он, не вылезая из ванны, взял с полки свой трофей и открыл его.

Первым делом он заметил отсутствие той страницы, что привлекла его внимание, когда дневник впервые попал к нему в руки. Она была просто безжалостно выдрана. Но этот вандальный след в блокноте оказался не единственным – помимо заветной страницы, не хватало ещё пяти. Зато те, что остались, показались Денису весьма занятными. От одной из них у него даже пробежал холодок по спине, хотя вода в ванной была горячей.

глава 25

– С добрым утром, – пробубнил Дени, стирая со лба бусины пота.

За окном смеркалось, холодная сизость октября высасывала из пасмурного дня последние соки. Денис встал, чувствуя, как ломят кости, будто он, а не Катерина бежал по бескрайнему полю, будто это его сковывало радужное тело змея.

– Чертовщина какая-то, – выругался он, закуривая, и ставя на плиту чайник.

Тут Денис вспомнил, что ему ещё предстоят бетонные работы, а он так и не наведался в строительный магазин.

Наскоро докурив и заварив кофе прямо в чашке, он пошёл одеваться. Вчерашнюю одежду он ещё утром загрузил в машинку, опасаясь, что и на нее могла попасть «звездная пыль», а вот достать забыл. В джинсах недостатка у него не было, но тёплый свитер имелся всего один.

Повздыхав, Денис отыскал в шкафу водолазку и жилет, но облачиться во всё это не успел, где-то в районе ванной комнаты зазвонил телефон.

– Да иду уже, иду, – кричал он незримому звонившему, волоча за собой джинсы. – Алло!

– Диня, ну слава Богу! – раздался взволнованный голос Родика.

– Ты чего, Родион, в Бога уверовал?

– Да причем тут это! – раздраженно выкрикнул он, – Я до тебя с трёх часов дозвониться не могу.

– И ты, что же, подумал, раз я трубку не беру, так меня значит уже черти в ад тащат?

– Да ну тебя с твоими шутками, – обиделся Родя. – А ты чего, кстати, трубку не брал?

– В магазин ходил, телефон дома забыл.

– Три часа по магазинам ходил?

– Я чё-то не понял, Родь, ты меня допрашиваешь что ли? – возмутился Денис.

– Я нет, а вот Павел Вениаминович не прочь с тобой потолковать, – проговорил Родя, и судя по нескладной дикции, опять как в детстве жевал ногти.

Волнуется, понял Денис, зная старинную привычку друга.

– Ну, так пусть звонит, если ему есть что мне рассказать, – проговорил он вслух, деланно небрежным тоном.

– Беда в том, Динь, что он не рассказывать хотел, а расспрашивать, – заговорщически изрёк Родик.

– Ну не проблема, расскажу всё, что знаю, – пообещал Денис. – Только вот знаю-то я совсем немного.

– Ну-ну, – пробурчал Родя.

«В курсе уже, что квартирка вскрыта», – понял Денис.

– Ты, Родик, загадочный сегодня какой-то, случилось у вас что?

– Случилось, Диня, случилось, – сдавленным, не своим голосом проговорил Родя. – Но я думал, ты сам мне обо всём расскажешь, я те друг как-никак.

– Родя! – прикрикнул Денис, – ты это… голову-то мне не морочь, и скажи, что у вас стряслось. Потому как я твои ребусы решать сейчас не в состоянии – надрался я вчера опять. Каюсь, без тебя, но если ты за это на меня зол, так не обижайся, водяра палёная оказалась, до сих пор назад лезет.

– То есть ты реально вчера накидался в хламину? – с подозрением спросил Родик.

– Ну да! Но чувствую, что это уже перебор. Короче, решил я завязать! Не дело это, из-за бабы сопли распускать, какая бы она распрекрасная ни была. Сейчас халтурок подыщу, ленивыми студентами земля полнится, так что без работы не останусь. В общем, денег подзаработаю и на юг здоровье поправлять! Ты со мной?

– Не, – с тоской протянул Родик, – боюсь, меня в ближайшее время не отпустят. Сегодня ночью взломали квартиру Кати, а в десять утра у нас нарисовались ещё жертвы, – печально поведал Родя.

– Ни-и-и-и… чего себе! И кто на этот раз?

– Сразу двое. В районе Пятиярви на озерах нашли. Жители из деревни тревогу забили. Если Вениаминыч и его команда эти дела в ближайшее время не раскроют, их всех вздернут. Такие уже слухи в народе ходят, что офигеть можно. Кто про инопланетян, кто про второе пришествие басни сочиняет. В общем, распоясались фантазёры, а народ верит.

– Народ во все верит, даже в то, что земля на трёх китах стоит. Ты мне про Катину квартиру лучше расскажи, – попросил Денис.

– А чё рассказывать, мы и сами ничего не знаем. Свет на этаже вырубило, и соседка Катина в ЖЭК позвонила. Ну, эти пока приехали, пока лампу поменяли, несколько часов прошло. Мы в это время ещё на озерах были. К трём возвращаемся, а здесь такие дела. Работники ЖЭКа заметили, что печать сорвана, сообщили куда следует. В общем, квартира вся перевернута, хотя там и так всё вверх дном стояло, ну ты помнишь. Кто наведывался неизвестно, но ясно, что искали чего-то, нашли или нет, тоже непонятно. Павел Вениаминович думает, что злоумышленников было двое, и что приходили они ночью или ранним утром. Как назло, из жильцов никто ничего не видел, кроме тётки, что в ЖЭК звонила. Но она со странностями, и говорить отказывается.

– Что ж вы совсем из неё ничего вытянуть не смогли?! – изобразил Денис возмущение.

– Да нет, кое-что смогли, – усмехнулся Родик. – Она утверждает, что в их доме шастали бесовские прислужники.

– Может, она их и описать смогла?

– Смогла, – и Родик снова усмехнулся.

Денис приложился лбом к холодному кафелю, судорожно сжимая джинсы.

– И что, у них были рога и копыта? – выдавил он, нервно прикусывая губу.

Глава 26

Кофе остыл, сигареты кончились, деньги тоже. Денис постарался просто принять это, как временное неудобство, запив нарастающую горечь холодным варевом.

Ещё раз просмотрев содержимое блокнота, он задержал своё внимание на Катиных зарисовках. Она не являлась выдающимся художником, но сходство между двумя набросками было очевидно. А это означало, что персонаж в её дневнике, скорее всего, имеет вполне реальный прототип.

У Дениса созрел нехитрый план, но осуществить его самостоятельно он не мог, так как был под подозрением собственного друга. Поэтому он набрал Светин номер, в надежде, что девушка не откажет ему в просьбе.

Светлана трубку не взяла, но через минуту пришло сообщение:

«Я на совещании, перезвоню позже».

«Надо срочно встретиться, у меня есть серьезные зацепки. Нужна твоя помощь», – накатал в ответ Денис.

«Хорошо, давай в семь на Гостинке»

«Сегодня уже не успею. Завтра можешь?»

«Я завтра тоже работаю. Либо приходи в контору, либо также вечером».

«Буду ждать тебя вечером на Гостинке»

«Договорились». Света даже не поленилась поставить лучезарный смайлик, чем немного смутила Дениса – романтического окраса встречи он как раз-таки хотел избежать.

В ящике стола он отыскал давным-давно презентованную ему кредитную карту. Поняв, что ничего не остаётся, как в очередной раз переступить через себя, Денис решился её активировать, хотя и был ярым противником жизни в долг. Ну не идти же опять к Валентине, в самом деле?!

Выйдя на улицу и не без труда заведя свой старенький Golf, он отметил, что всё не так уж и плохо – бензина в баке было ещё предостаточно, а это означало, что ночное мероприятие вполне осуществимо.

Проделав все необходимые манипуляции с картой, Денис отправился в строительный. С точностью выполнил все Гошины указания и, совершенно не подумав о том, что за ним могут следить, направился к своему однокашнику.

Покупки он решил с собой не брать, а удостовериться сначала, что Гошина сестра ушла по своим амурным делам. Клава как раз собиралась, тщательно замазывая пудрой свеженький лиловый синяк на скуле, подводя припухшие глаза чёрным и напомаживаясь фуксией. Дениса аж передернуло от этого советского андеграундного макияжа, но он всё же галантно поприветствовал Клаву и нырнул на кухню, где Гоша ставил чайник.

Они сидели, распивая чаи с сушками, и болтали о том о сём, дожидаясь, когда уйдет Клава. Наконец, послышался звук закрывающейся двери. Гоша пошёл проверить.

– Ушла, – сообщил он. – Сейчас минут пятнадцать переждём и спустимся к машине. Ты все купил, что я просил?

– Большое ведро, мешок цемента и пять пар перчаток, – отрапортовал Денис, улыбаясь. – А, ещё миксер взял, – добавил он. – У тебя дрель есть?

– Должна быть, – проговорил Гоша, почесывая затылок.

Он встал и, скрывшись на балконе, долго гремел чем-то во встроенном шкафу. Вернулся он со старой ржавой тележкой для переноса тяжестей и не менее древним перфоратором.

«Хорошо, хоть не ручной», – подумал Денис, которого в очередной раз покоробило никчемное барахлишко Гоши.

– Антиквариат! – с достоинством заявил парень, потрясая старым прибором, из которого тут же вывалился патрон.

– Антиквариат, Гош – это то, что не выбросили твои дедушка с бабушкой, а то, что не выбросил ты – хлам.

Гоша как-то сник, и Денис упрекнул себя за неуместную грубость.

– Я сейчас денег подзаработаю и куплю тебе новую дрель, – постарался он сгладить ситуацию. – Если она тебе, конечно, нужна.

– Да нафиг мне дрель, я её раз в пять лет достаю, – отмахнулся Гоша. – У меня вон, чайник течёт.

– Окей, презентую тебе, значит, хороший чайник, согласен?

Гоша радостно улыбнулся, предвкушая момент презентации.

– Ну, лады, – Денис хлопнул по рукам, потирая ладони. – Идём вниз?

– Пошли.

Спустились, погрузили мешок цемента на старенькую тележку, - та жалобно лязгнула, но груз выдержала. Денис потащил её в дом, а Гоша прихватил все остальное добро.

Дома замесили раствор и залили его в большой пластиковый пакет, в него же погрузили пыльные шмотки. Подождали, когда раствор встанет, заволокли пакет в машину и покатили искать место для его дальнейшего пребывания.

– Как думаешь, Гош, на заброшенную стройку его подкинуть или на свалку городскую свезти? – поинтересовался мнением профессионала Денис.

– Вот еще заморачиваться, утопим в Карповке и всего делов, – уверенно заявил Гоша.

Так и сделали. До речки было рукой подать, в пять минут отыскали местечко побезлюдней и по-тихому внесли свою маленькую, но очень тяжелую лепту в загрязнение окружающей среды.

– Спасибо тебе, Гош, огромное, – не переставал благодарить Денис. – Ты даже не представляешь, как помог моему расследованию.

– Да ладно, – отмахивался Гоша, краснея, как школьница на первом свидании.

– Ну, за мною чайник? – проговорил Денис, когда они уже были во дворе.

Глава 27

Подчистив хвосты и немного расслабившись, Денис уже хотел было отправиться домой и снова погрузиться в исписанные аккуратным почерком страницы Катиного дневника, но неожиданно увидел Валентину, прогуливающуюся с мелкой лохматой собачонкой.

Иди он сейчас пешком, то, наверное, спрятался бы за каким-нибудь деревом, чтобы не попадаться своей кредиторше на глаза. Но он ехал на машине, поэтому свернув с Нахимова на Беринга, пулей метнулся во двор, припарковался, как попало, и чуть не бегом поднялся на третий этаж.

– Вот жешь, засада! – выругался он, приняв волевое решение не брать в руки дневник, пока не заработает денег на собственные нужды.

Талантам Дениса не было числа. Он мог сварганить квалификационную работу любой степени сложности и практически на любую тематику всего за несколько дней простым и надежным методом – «копипост». При нехитрой замене слов и знаков препинания, она даже могла пройти программу «антиплагиат». Также Денис в совершенстве владел немецким и делал неплохие переводы. Чиркал статейки для своей газетёнки и вообще мог обращать слова в поистине невероятное количество денежных знаков. Беда заключалась в том, что Денис никогда не был зажиточным и тратил всё, что зарабатывал, почти сразу. Поэтому даже примерно не мог представить, сколько ему нужно денег на жизнь.

Посидев с часок за компьютером, он отыскал-таки для себя приемлемый заказ, который по его подсчетам должен был занять минимум времени, а выхлопа с него хватило бы и на долги, и на несколько дней жизни.

Списавшись с заказчиком и получив аванс, он тут же приступил к работе, пообещав, что через пару дней она будет выполнена. Катин блокнот лежал у него на столе и буквально гипнотизировал своей красочной обложкой, отвлекая от писанины.

Никогда ещё выполнение заказа не давалось ему столь тягостно. Хотелось шуршать тонкими страничками дневника, вдыхать запах чернил, вникать в мысли Катерины, разгадывать, расшифровывать, подбираться к пониманию того, кем же была его возлюбленная. А нужно было писать о нержавеющей стали, тефлоновом и керамическом покрытии и о том, как вся эта байда использовалась в изготовлении посуды.

Когда Денис поймал себя на том, что печатает он одной рукой, а второй, поглаживает бархатистую обложку дневника, то жутко на себя разозлился.

Он встал и взял дневник с намерением спрятать его так основательно, чтобы в ближайшие два дня тот не попадался ему на глаза. Отыскав пакетик покрепче и кусок бечёвки, он открутил ножом решетку вентиляции и спустил дневник в вентканал, привязав мешок к решётке, которую прикрутил обратно.

– Вот так! – воскликнул он, потирая руки. – Теперь, чтобы тебя достать, мне опять придется откручивать решётку, а это дело не быстрое.

Довольный своей манипуляцией, он вернулся к компьютеру, но работал недолго – его сморил сон. Проснулся он от того, что дверной звонок сходил с ума, выдавая натужные трели – кто-то жал на него с явным остервенением.

– Иду, – крикнул Денис, поправляя на ходу халат.

За дверью стояли следователь и Родя. Второй воровато жался к стене, пытаясь спрятаться за сухопарым Павлом Вениаминовичем.

– Чем обязан? – поинтересовался Денис, натягивая улыбку.

– Пока не знаю, – протянул начальник Родиона, шаря глазами по Денисовой прихожей. – Войти можно?

– Заходите, – небрежно кинул Денис, пропуская гостей.

А в голове у него волчком крутилась только одна мысль, – «Сдал меня дружок, сдал как стеклотару. Да ещё, небось, к Гоше наведался».

– Чаю? – предложил он, стараясь придать визиту полицейских как можно меньше государственности.

– Нет, спасибо, – процедил следователь. – Мы ненадолго.

Денис посмотрел на жмущегося в дверях Родика. Откос был маловат для его обильного телосложения, но Родя упорно старался в него врасти.

– А ты-то что, как неродной в дверях трёшься? – спросил он друга, меряя его холодным взглядом.

Родик сдавленно заулыбался одним краешком рта, но в спальню вслед за Павлом Вениаминовичем всё же прошёл. Денис последовал за ними.

– Работаешь? – поинтересовался следователь, читая Денисов доклад о кастрюльках.

– А что, возбраняется?

– Нет, нет, что ты, работа – дело благородное. И давно ты за ум взялся?

– Да буквально сегодня, – ответил Денис, понимая, что Вениаминыч его всерьёз подозревает, и лучше рассказывать всё как было, а точнее почти всё. – Бухал я, если честно, жёстко бухал. А вчера вечером вообще так надрался, что и не помню, как домой вернулся. Одноклассника встретил, пропащий был человек, из неблагополучной семьи, думал, он уж это… того в общем. Ан нет, пощадила судьба бедолагу.

– Это ты про Гошу? – морщась, спросил Родик.

– Ага! – весело воскликнул Денис, стараясь делать вид, что не понимает, зачем они явились. – Ты прикинь, он сейчас на заводе работает токарем. Гоша – токарь! Ты такое вообще можешь представить?

– Нет, – отрезал Родик.

– Вот и я не мог, а оно так именно и есть, – заверил Денис друга. – Да ты чё, Родя?! Обиделся, что я не с тобой на Гаванскую ходил, а с Гошей? – продолжал Денис ломать комедию. – Так я вообще туда не собирался, я из булочной шёл, ну, где Валя работает. Валентину помнишь? – и он недвусмысленно улыбнулся. – Ну вот, значит, шёл я по Наличной, а навстречу Гоша. Слово за слово, я уж и не помню, как мы на Гаванской оказались, наверное, по привычке я его туда потащил, или он меня.

Глава 28

Весь день Денис упорно работал над заказом, а к вечеру собрался на встречу со Светланой. Извлёк из тайника дневник, отправился к метро и, сделав ксерокопии Катиных художеств, спустился в подземку. Наверное, следовало подкатить к даме на авто, но оно у Дениса было не самым респектабельным, к тому же на Невском негде парковаться.

Когда он подъехал к Гостинке, Света его уже ждала. Но Денис девушку не признал и проскочил мимо, чуть не наступив ей на ногу.

– Эй, Денис! – окликнула она его.

– Света? – искренне поразился он, уставившись на рыжеволосую красавицу в синем берете.

– Не узнал? – засмеялась она.

– Извини, нет, – честно признался он.

Да как вообще можно было углядеть в стройной, нарядно одетой девушке с малиновыми губками заплаканную страдалицу с кладбища?! Бесформенную спортивную куртку она сменила на облегающее пальто, джинсы – на платье, казалось, она даже само лицо поменяла, если это вообще было возможно. Хотя, Денис слышал что-то такое про девичье преображение посредством нарядов, но никак не подозревал, что оно может быть столь существенным.

Так или иначе, перед ним стояла Света – девушка, с помощью которой он хотел выведать информацию у полиции.

– Может, в кафе посидим, – предложил он. – Тут есть приличное местечко.

– Пойдём, – согласилась Света, улыбаясь.

Они вышли из метро и двинулись по Каналу Грибоедова в сторону кафе.

– Я люблю эклеры и корзиночки, – щебетала Светлана, уставившись на витрину с пирожными, – Бабуля такие готовила, когда мы с Виталей ещё мелкими были.

– Заказ принят, – отозвался Денис. – Пойди, займи место, а я возьму всё, что надо.

Светлана процокала каблучками в дальний угол кафе, чуть позже к ней присоединился и Денис, неся поднос, уставленный лакомствами.

Дождавшись, когда девушка продегустирует все кулинарные шедевры местного повара, Денис приступил к вербовке. Достал из внутреннего кармана ксерокопии рисунков и выложил их на столе.

– Тебе эта личность не кажется знакомой? – спросил он, когда девушка приблизила листки почти вплотную к носу.

– Нет, а должна?

– У меня есть подозрения, что это один из адептов известной тебе секты.

– С чего бы?

– Эти рисунки попали ко мне из рук одного человека, знающего Катю, – врал Денис. – А поскольку за пределами секты у нее почти не было знакомых, я предположил, что это один из её участников.

– Резонно, – проговорила Света, отламывая кусок от шоколадного маффина. – Надо отнести эти наброски в полицию, чего проще-то?

– Я, собственно, и хотел тебя об этом просить, – осторожно начал Денис.

– Почему сам не отнесёшь?

– Видишь ли, человек, отдавший мне эти распечатки, пожелал остаться в тени. Лично я ему доверяю и уважаю его желание, но как я это полиции объясню?

– Ну, так и объяснишь, – проговорила Света, прихлебывая чаёк из глубокой чашки, – так, мол, и так, презентовали мне эти вот рисуночки… – Светлана запнулась, отставляя посудину. – Да, ты прав, полиции нужны будут источники, они с тебя не слезут, пока не узнают, откуда ты это взял.

– То-то и оно.

– У тебя созрел коварный план, обвести их вокруг пальца и разузнать личность этого типа, оставаясь не при делах?

– Именно, – признался Денис, подливая даме чайку.

– А я тебе зачем? – она пристально посмотрела на него, сощурив свои удивительно голубые глаза. – Хочешь, чтобы в полицию пошла я, да?

– У меня нет никакого доступа к Катиным вещам, и следователь знает, что взяться уликам неоткуда. Представь, как он удивится, если я принесу рисунки, да ещё стану утверждать, будто бы этот человек имеет отношение к Святославовой секте. Мне начнут задавать вопросы, подозревать. А ты можешь просто сказать, что нашла это в комнате брата, например, за обоями, ну или под плинтусом, в грязном белье, в общем, придумаешь что-нибудь.

– А если этот человек преступник? – размышляла Светлана. – Тогда я брошу тень на Виталика.

– Ты меня извини, но он уже мёртв, – Денис поморщился. – И мы не знаем, сколько ещё людей может пострадать, пока полиция ищет реальные улики. А это зацепка! Да ещё какая! Может, это вообще сам куратор окажется, – добавил он уже шепотом.

Света колебалась, как тростинка на ветру – сидела, подложив руки под пятую точку, и раскачивалась на стуле, пока не послышался тихий, ничего хорошего не предвещающий хруст.

– Светлана, неужели же ты не хочешь остановить этот бардак, неужели не хочешь отыскать убийц брата? – Денис взял её руку в свою, переваливаясь через весь стол. – Кроме тебя мне пойти не к кому.

– Кем тебе была Катерина? – задала Света неожиданный вопрос.

– Другом, – слишком быстро ответил Денис, даже не успев понять, зачем соврал. – Мы познакомились на улице, она голубей кормила. Мне показалось, что это очень несчастная девушка, и я решил её развеселить. Сводил в цирк, она от души смеялась. Так мы и подружились. Но дружба наша продлилась недолго, исход ты знаешь.

Глава 29

Пока Света неторопливо одевалась, обстоятельно расправляя огромный воротник и повязывая шарф, Денис завороженно смотрел в окно. Прямо у витрины, уткнувшись розовым носом в стекло, стоял уже знакомый белый волк и как прежде пытался загипнотизировать Дениса своими пугающими глазами.

Люди обходили его стороной, нисколько не удивляясь тому, что зверь трётся возле кафе. Он тоже не обращал на них никакого внимания. Даже когда круглолиций пацанёнок протянул ему пачку чипсов, волк не польстился на угощение и не шелохнулся, он продолжал пялиться на Дениса своими красными глазищами.

От этого нарочитого внимания парень поежился, но взяв себя в руки, оторвал взгляд от животного и принялся рассматривать прохожих. Он пытался понять, кому могло принадлежать это зловещее создание.

Вокруг были обычные, спешащие по своим делам люди. Из праздношатающихся Денис заметил только подсчитывающего мелочь бомжа, да милующуюся у оградки канала парочку. А когда снова бросил взгляд туда, где стоял волк, его уже и след простыл.

Он поторопил Свету и выбежал на улицу, в надежде разглядеть человека, за которым ушёл его преследователь, но белое, красноглазое чудище словно испарилось.

– Ты кого-то ищешь? – настороженно спросила Света, выходя за Денисом и наблюдая, как он крутит башкой, лихорадочно посверкивая глазами.

– Да нет, нет, это я так, не обращай внимания, – проговорил Денис, хватая Свету под руку и уводя прочь с канала Грибоедова на шумный и многолюдный Невский.

Они прошатались по городу до одиннадцати. Света рассказывала о своём брате, о том, каким он чудным и талантливым мальчиком рос, как они с матерью были к нему привязаны, пока не появился Святослав со своей группой единомышленников. Он отнял у них Виталю, подменив каким-то самовлюблённым, заносчивым всезнайкой, презирающим своих недалеких и неглубоких, как он выражался, родственничков.

– Меня бы даже не удивило, если бы он, как и твоя Катерина, отписал всё своё имущество (будь оно у него), какой-нибудь школе, – сетовала Света.

– А у него совсем ничего не было?

– Нет, мы, когда квартиру приватизировали, он уже в этой секте погряз, и мама на всякий случай всё записала на себя. Я не стала претендовать на долю, чтобы брату обидно не было. Аргументировали мы такое решение тем, что налоги платить не придётся, мама-то пенсионер.

– А ты шаришь во всех этих финансовых ухищрениях?

– Я секретарем в налоговой работаю. Не могу сказать, что я большой специалист, но кое-что всё-таки знаю, – скромно сообщила Света.

Денис прокрутил в голове ценную информацию, и значимость Светланы сразу повысилась. Он ещё не знал, как именно, но чувствовал, что её профессия пригодится ему в деле с призраками.

– А почему ты думаешь, что Виталик поступил бы как Катерина? Я имею в виду завещание.

– Не только как Катерина, – Света покачала головой. – Ты по-прежнему новостями не интересуешься?

– Как-то не до этого было.

– Мужчина, тот, что после моего брата погиб, свою часть жилья тоже приюту оставил. Хотя он, в отличие от Кати, не один жил, а с матерью. Из-за его «благотворительности» пенсионерка будет вынуждена ютиться в коммуналке, вряд ли она сможет выкупить ту часть собственности, что сын завещал приюту.

– Ей что, же уже подселили кого-то?

– Пока нет, но через полгода точно подселят.

– Ну вот, а ты духи, духи! Да это ж чистой воды криминальная схема. Ты налоговик, неужели сама не видишь?

– Намекаешь, что кто-то подбивает адептов завещать всё детям и инвалидам, а сам состоит с этими организациями в тайном сговоре и имеет часть прибыли?

– Именно!

– Такая версия имеет право на существование, спорить не буду.

Они побродили ещё немного и опоздали-таки на метро. Денис вызвал даме такси, а сам, рассчитавшись с водителем, побрел домой пешком. Во-первых, денег от аванса оставалось не так много, а во-вторых, хотелось обмозговать сложившуюся ситуацию, а ходьба Денису всегда помогала сосредоточиться.

Кому-то хорошие идеи приходят в голову в душе, кому-то в вагонах метро, он же срывал бонусы во время пеших прогулок. Но то ли Денис был уже порядком вымотан, то ли просто во вселенской канцелярии, распределяющей здравые мысли, сегодня был выходной, но кроме мозолей эта прогулка ему ничего не принесла.

Ввалившись домой, он первым делом спрятал дневник, и только потом поплёлся в спальню, скидывая по дороге ботинки. Упав на постель, он успел подумать только об одном, прежде чем заснуть – пока Света узнаёт личность человека из дневника, надо заработать денег.

Драгоценные мои, подарите книге лайк и комментарий, если она вам интересна)). Вам не трудно, а мне приятно и стимулирует к написанию новых историй)). И обязательно подпишитесь на меня (кнопка "Отслеживать автора"), чтобы быть в курсе всех моих новостей и новинок!

Глава 30

Двое суток работы над докладом иссушили Дениса в конец. Ни кофе, ни пуэр его больше не бодрили, работа шла медленно и натужно, словно он не привычное дело делал, а вагоны с песком разгружал. Так удручала его необходимость тратить драгоценные часы на пустое занятие, что нервы оголялись, словно проводка. Казалось, позвони ему сейчас Родик, или зайди сосед за мелочью какой, и он вспыхнет, опаляя их пламенем.

Но Родик не звонил, а сосед по счастливой случайности уехал куда-то. Гоша тоже не давал о себе знать, а сам Денис к нему заходить остерегался. Нет, не за свою шкуру боялся, а на завязавшего с прошлым парня тень бросать не хотел.

Как только заказчик перевел Денису оставшийся гонорар за работу, он тут же пошёл отдавать долг Валентине. Купил шоколаду её любимого, тюльпанчиков и в магазин намылился. Но Валечка оказалась выходная. Щекастая продавщица в белом передничке, скептически смерив его взглядом, предложила дать её номер телефона, а когда узнала, что он у Дениса имеется, изумленно подняла брови, явно не веря в такую возможность. «Чтобы Валька и этот вот перчик, да ни в жизнь!» – читалось у неё на лице.

Делать было нечего, пришлось идти к Вале домой, не пропадать же, в самом деле, букету.

Валечка открыла не сразу, на счастье Дениса, у нее были гостьи. Всучив ей цветы, шоколад и долг, он удалился, сославшись на то, что не хочет нарушать атмосферу девичника. Потом он пошёл к метро – эпицентру торговли и выбрал для Гоши чайник. Вложил в него записку, в которой извинялся, что втянул его в эту историю и дал подробные указания, что и как говорить, если к нему вдруг наведается Родион. Подловил у метро шпанёнка и попросил за пару сотен отнести подарок. Тот запросил в два раза больше, аргументируя это тем, что на двести рублей сейчас даже пожрать толком не купишь. Денис пообещал добавить, когда тот принесет ответ в письменной форме. Шустрый малец взял коробку и припустил к Гоше, а Денис устроился в кафешке и стал ждать.

Не прошло и тридцати минут, как перед ним выросла запыхавшаяся личность курьера.

– Ну что, передал?

– Ага, – пропыхтел тот, протягивая сложенный вдвое тетрадный лист.

Денис взял листок и незаметно передал парнишке еще две сотни.

Записку он прочел уже дома, так как ему теперь везде мерещились соглядатаи.

«Родион приходил, но меня не было дома. Клава ему сказала, что я на заводе. Говорит, он не поверил. Если соседка и правда не видела наших лиц, то переживать, думаю, не о чем. Будь у них что-то, кроме подозрений, ко мне не водитель бы пришел, а сам следователь. Да и твою квартиру обшмонали бы по всей форме.

За чайник огромное спасибо, правильно сделал, что сам не пришел. Надеюсь, ещё увидимся, когда эта история уляжется», – прочитал Денис Гошино послание.

Только исполнив все данные обещания, заперев дверь на все замки и щеколду, он позволил себе вновь достать Катин дневник. Конечно, ему неплохо бы было подзаработать ещё деньжат, но тех крох, что остались от заказа, должно хватить дня на три, и этого Денису оказалось сейчас вполне достаточно.

Взобравшись на табуретку, он потянулся, словно удав за добычей, по телу уже разлилось знакомое тепло и трепет – вечные спутники напавшего на след охотника. Ему не терпелось узнать источник, из которого Катерина выписывала все эти непонятные стихи, и он, как всегда, надеялся на Google и свое умение работать с информацией.

Достав дневник, он стал набирать в поисковике строчки, написанные Катиной рукой, и, в конечном итоге, добился результата. Странные изречения о деяниях Сатанаила принадлежали некоему Иоану, который в своё время будто бы написал апокриф, названный «Тайной книгой». Апокриф этот повествовал о том, как Сатанаил сотворил свой собственный мир, населив его глиняными людьми и чудищами, пожирающими все творения невидимого Отца. Как опутал он сознание этих людей, внушив им то, что он их единственный Бог, которому они должны были поклоняться. Но учение его, да и сам сотворенный мир, были далеки от творений невидимого Отца, так как в Сатанаиле не было любви.

Казалось бы, ну что сложного для образованного человека разгадать сей ребус? Но, вот беда, строча для непутевых студентов ширпотребные курсовики и доклады, Денис отвык работать как истинный исследователь. Он без труда сообразил, о чем труд Ионана, но так и не приблизился к пониманию, зачем Катя выписывала эти откровения. Причем выбирала она не все, а лишь некоторые, а значит, они были для неё наиболее важными. Но почему именно они?

Он решил прочитать все остальные выписки, а потом уже строить предположения и догадки.

«2 (82) Тяжкие времена. . .
принесет поток Реки Времени»
«3 (83). Великая Ночь окутает Мидгард-Землю. . .
и Огонь Небесный
уничтожит многие края земли. . .»
«4 (84). Люди станут прятаться от дождей отравленных,
смерть несущих, в пещерах
и питаться начнут плотью животных,
ибо плоды древесные ядами наполнятся
и многие люди умрут,
отведав их в пищу. . .
Отравленные потоки воды принесут много смертей.»
«5 (85). И по совету Чужеземцев
люди станут лишать друг друга Жизни. . .
ради глотка свежей воды,
ради куска чистой пищи. . .
И начнут забывать они Древнюю Мудрость
и Законы Бога-Творца Единого. . .
Великая Разобщённость придет в Мир Мидгарда,
и только Жрецы
будут хранить чистоту Древнего Знания,
несмотря на лишения и смерть. . .»

Денис читал, всё больше и больше дурея от собственного бессилия, не мог он понять логику, по которой Катерина выбирала цитаты. Если поначалу он, грешным делом, хотел уже записать её в Сатанистки, то теперь и вовсе был сбит с толку. Его драгоценная увлекалась не только священными писаниями и христианскими апокрифами, но и учениями Инглистической церкви!

Глава 31

«11 (91). На семь Кругов Жизни окутает Тьма
земли Родов . . .
Многие люди погибнут от металла и огня. . .
Тяжкие настанут времена
для народов Мидгард-Земли,
брат восстанет на брата,
сын на отца,
кровь будет литься, как реки. . .
Матери будут убивать
своих нерождённых детей. . .
Голод и Духовная пустота
отуманят головы многих людей,
и потеряют Веру они в справедливость. . .»

Соответствия, вот что искала Катерина! Подтверждения некой мысли в различных религиозных источниках. И мысль эта была до безобразия проста! Она перелопатила тысячи страниц, изучала тексты разных конфессий, чтобы вычленить эту идею. И ей это неплохо удалось. Оставался один вопрос, зачем она это делала?

Хотя! Светлана говорила, что Святослав, убеждённый в неминуемых глобальных изменениях, о которых и читала его возлюбленная, организовал некий кружок по интересам, и интересы эти имели как раз-таки прямое отношение к древним преданиям и пророчествам. Этим, видимо, и должна была объясняться Катина одержимость различными религиозными учениями.

Денис продолжил читать.

«12 (92). Но не допустит Бог-Творец Единый
и Род Небесный гибели Расы. . .
Возрождение Расы Великой
и пробуждение Духа-покровителя
сынов Рода Небесного
принесет Белый Пёс,
посланный Богами на Святую землю».

Сразу после текста красовалось изображение того самого Пса, и Дениса снова передернуло. Если бы он не был убежденным материалистом, то, вероятнее всего, уже носился бы в панике по квартире и рвал в горячечном чаду волосы на голове, решив, что посланник славянских Богов и преследующий его волк – одно лицо (простите морда). Но Денис все еще оставался скептиком и усмотрел в столь маловероятном совпадении подсказку, еще больше убеждаясь, что и Вениаминыч, и он на правильном пути, и все ниточки ведут именно к секте.

Ну не хитро ли, накануне пресловутого 12 года организовать сообщество, где одурачивались доверчивые любители старинных сказаний? А все ради квадратных метров и прочего материального добра.

Но неужели же Катерина и правда верила в то, что Светлые Боги придут, или там Пса своего Белого пришлют на Землю, чтобы Рассу Великую спасти? Бред, да и только! Хотя, поставлено у них там и впрямь все на уровне. Пса (то есть волка) былого где-то раздобыли и подсовывали, судя по всему, несчастным жертвам.

Ну с «Псом-то» они допустим переборщили, правда нельзя не отметить, что и самого Дениса, он изрядно удивил. Не каждый день дрессированного волка-альбиноса на улицах города встретишь. Странно, что прохожие на него никак не реагировали, но с другой стороны, он же не им в глаза своими фонарями таращился.

Вот что должны были подумать жертвы, повстречав такое чудище? Из Катиных выписок становится очевидно, что адепты секты восприняли бы его появление как знак. Знак к чему? К тому, что пора призывать духов, но для начала завещание составить. А отписать все имущество лучше сирым и убогим, ибо дело это благородное и при соискании места в лучшем мире, сия жертва зачтется.

Денис повздыхал, поражаясь, насколько плохо знал объект своей привязанности, и пролистал дневник еще раз. Хотел убедиться, что не пропустил выписок из Каббалы, схему майянского или зороастрийского календаря и цитаты из книги Тота, но больше ничего не нашёл, кроме неровных краёв вырванных листков.

– Что же ты скрывала, Катенька? – снова обратился он к дневнику. – Ни описание ли обряда, призывающего некую Высшую Силу, хранили вырванные страницы?

Что-то подсказывало Денису, что отсутствовавшие листочки могли рассказать ему многое о Кате. Он задумчиво посмотрел в окно, затем взял из органайзера карандаш, расщепил деревянную оболочку, засадив в палец занозу, и аккуратно извлек грифель. Заштриховав его боковиной пустующую станицу, Денис различил невнятный силуэт. На последнем вырванном листке тоже был рисунок и, судя по контурам, набросок, подобный тем, что остались в блокноте. Правда, кто именно на нём изображался, Денис не разглядел, потому как на предыдущих вырванных листках, видимо, тоже были рисунки, их отпечатки наложились друг на друга, и все очертания смазались.

– Не густо, – изрёк Денис, закрывая блокнот. – Что мы имеем, – рассуждал он вслух, меряя комнату шагами. – Катя довольно серьёзно была увлечена идеями этого пройдохи Святослава. Не удивлюсь, кстати, если он себя меж адептов Белым Псом именует. Так эти идеи её завораживали, что она не поленилась изучить различные древние тексты, ища точки соприкосновения.

Надо отметить, что некоторые сходства поразили и самого Дениса. Он снова закурил, прикрыл глаза и представил, как бродит в сумрачном лабиринте.

Сознание его вдруг раздвоилось. Одна его часть видела себя самого сверху и могла разглядеть в кучно сбившихся линиях намек на портрет – тот самый карандашный набросок, что он отдал Свете. Но вот вторая – бродившая внизу, вдоль этих извилистых преград, не могла понять, что представляет собой лабиринт.

Денис встал, подошел к окну. На улице смеркалось, всё пребывало в невозмутимом спокойствии синего марева, будто картинку прогнали через ультрамариновый фильтр. Денису нравилось это время суток, оно было самым прекрасным, таинственным и чарующим, но и самым кратким. Каких-то тридцать, сорок минут и прозрачную органзу сумерек, подменят плотным бархатом ночи, и только желтоватые фонари будут светить одиноким путникам, не давая сбиться с дороги.

Денис смотрел на зажигающиеся фонари, на дорожки, свежевыбеленные небесным пухом – вестником приближающейся зимы, и размышлял о пути. Всю свою двадцатипятилетнюю жизнь он катился в волшебном вагончике желаний. Ему всё давалось легко и без затей: профессия, женская любовь, уважение друзей. Он не задумывался о завтрашнем дне, принимая всё, что ему подсовывала жизнь. Даже когда погиб отец, и вся умеренная жизнь семьи обернулась прахом, он не раскисал. Он воспринял этот удар судьбы как волшебный пинок, прыжок через пропасть с завязанными глазами, без которого невозможно стать мужчиной.

Глава 32

Ночь выдалась непростая – сон долго не шёл к Денису. Дорогу ему преграждали непутёвые, спутанные мысли о Кате, об отце, о его никчемной, в сущности, работе, о бесполезности всего, даже поисков Катиных убийц. А ранним утром, когда им только начала завладевать долгожданная дрёма, зазвонил телефон.

Звонила Света и звонила не из праздности, а по делу.

– Ты оказался прав, – пыхтела она в трубку. – Я только что вышла от следователя. Знал бы ты, какими правдами и неправдами я выуживала из него информацию.

– И? – в нетерпении воскликнул Денис.

– Интересующий тебя персонаж, не кто иной, как Святослав Сергеевич Кулаков. Ты подумай, он даже не удосужился имя сменить, а найти его не могли, потому как раньше кроме его имени отчества ничего известно не было. Представляешь, сколько у нас в городе Святославов Сергеевичей?

– Смутно.

– Ну, так вот, личность его теперь доподлинно установлена. Только в Питере его нет.

– А где же он?

– А это наша доблестная полиция пока не установила.

От такой удачи у Дениса аж голова закружилась. Радужным хороводом промчались надежды на приближение к развязке. А ещё он понял, что настал момент, когда Светина принадлежность к налоговой может ему пригодиться.

– Светочка, дорогая ты моя! – воскликнул он. – Ты же можешь выяснить, как у нашего героя обстоят дела с вашим учреждением? Является ли он добросовестным гражданином, или же он злостный неплательщик?

Света выдержала короткую паузу, и Денис уже подумал, что поспешил с просьбой, и его ранимая знакомая сейчас опять уличит его в нещадной эксплуатации. Но девушка всё же ответила.

– Я могу, конечно, пробить его по нашей базе, но сомневаюсь, что он делал серьёзные покупки на свое имя.

– А родственников его вы же тоже проверить можете?

– Надо посылать запрос на родственные связи, на это нужно время, – Света опять замолчала, на том конце провода раздался жалобный визг тормозов и гудок клаксона.

Связь оборвалась.

Денис попытался перезвонить, но электронная барышня известила его о том, что абонент недоступен.

Недолго думая, он вскочил с постели, оделся и выбежал на улицу. Прыгнул в машину и помчался к отделению полиции.

Ни следов аварии, ни даже маломальского ДТП он не обнаружил. Света по-прежнему была вне зоны. Тогда он развернулся и поехал на Турку в надежде, что опередит девушку, если та поехала домой.

Он выжимал из несчастного старого пипелаца все мощности, на которые тот был способен, один раз проскочил на красный, нарушил ещё с дюжину правил, и всё ради того, чтобы успеть. Не мог он потерять своего самого главного союзника в борьбе с неизвестностью. Света выступала припрятанным в рукаве козырем, его воплотившейся тенью. Сейчас она была нужна ему как его собственные руки, ибо ими и являлась.

Денис влетел во двор как раз в тот момент, когда девушка открывала дверь.

– Света! – крикнул он в открытое окно, распугивая шныряющих у поребрика голубей.

Девушка обернулась.

– Света, подожди, – снова заорал Денис, подъезжая прямо к парадной и вываливаясь из машины, даже не заглушив её.

Света вросла в асфальт, уставившись на Дениса заплаканными глазами.

– Ты что в соленой столб обратилась что ли? – спросил он, приобнимая её за плечо.

– Чего?

– Да не важно, – отмахнулся он. – Ты меня здорово напугала. Я уж было решил, что с тобой что-то серьёзное произошло. К отделению приехал, думал, там твои мозги с проезжей части соскребают, а когда понял, что никакого ДТП не было, помчался сюда.

– А разбитый телефон, порванные колготки и замаранное пальто происшествием не считается? – жалобно простонала Света, извлекая из сумочки остатки аппарата.

– Тоже мне беда! – засмеялся Денис. – Не дороже денег, сейчас пойдем и новый купим, а пальто в химчистку сдадим.

Светины глаза приняли форму блюдец, а капризное выражение лица медленно сменилось недоверчивым.

– Шутишь? – спросила она, щурясь.

– Да нет, я при дамах обычно не шучу.

– Почему?

– В моем арсенале исключительно скабрезный юмор. Ну так что, идём за телефоном?

– Да нет, не надо, он же дорого стоит, я с Виталиным похожу пока, а вот пальто, и правда, придется в чистку сдавать.

– Хорошо, давай я тебя до нее подброшу, а потом мы в магазин зайдём и купим дюжину колготок, чтобы на неделю хватило.

– Ты всем своим друзьям колготки покупаешь? – прищурившись, поинтересовалась Света.

– Не, Родик предпочитает джинсы, но он так не расстраивается, когда они рвутся или пачкаются, – еле сдерживая улыбку, ответил Денис.

– Я серьезно, Денис!

– Послушай, если я чересчур навязчив, то извини. Просто ты явно расстроена из-за этих пустяков, а мне ничего не стоит их устранить. Разве друзья нужны не для того, чтобы помогать в сложных ситуациях?

Глава 33

Придав лицу мрачное выражение, он молча забрал у Светы сумку, кинул её на заднее сиденье и сел в машину. Развернулся и, открыв пассажирскую дверь перед стоящей девушкой, пригласил сесть.

Пока Света с поразительным усердием разглядывала свои ногти, он поискал в Google ближайшие химчистки. На его радость нашлась даже такая контора, которая выполняла заказ немедленно. В неё Денис и повёз свою новую знакомую.

В розово-зефирном салоне смазливая дамочка посоветовала молодым выпить по чашечке чая, пока пальто приводят в порядок. К чаю подали печенье, аромат которого очень кстати вывел Свету из меланхоличной задумчивости.

– М-м-м, с миндалем, – приговаривала она, уплетая одну печеньку за другой и смачно прихлёбывая чайком.

А Денис в этот момент думал о том, что, кажется, нащупал кратчайший путь к манипуляции Светиным настроением. Стройная низкорослая Светлана была страстной поклонницей мучных сластей, и Денис искренне поразился, как она ещё не располнела из-за своей слабости.

Приговорив всё печенье и осушив три чашки чая, Света, наконец, заговорила.

– Я завтра отправлю запрос на родственников Корикова, ну чтобы не ждать, если это понадобится. А ты наберись терпения, потому как эти бюрократы, как правило, не особо торопятся с ответом.

– Спасибо, – коротко ответил Денис.

– Я делаю это, не только потому, что ты попросил, – гордо заявила девушка. – Я тоже хочу разобраться в смерти брата.

– Я надеюсь, эта и есть основная твоя мотивация, – мрачно проговорил Денис, прекрасно понимая, что это не так.

В подтверждение его догадки Света отвела взгляд и запила чуть было не вырвавшиеся слова чаем.

Пальто принесли через полчаса. Денис, как и обещал, свозил девушку в магазин, где она набрала целую стопку одинаковых чулок и гетры в придачу.

Обычно его такие променады забавляли, потому что он любил доставлять женщинам маленькие радости, но не в этот раз. Ощущение было такое, словно по сердцу чугунным утюгом прошлись. Денис прекрасно осознавал, что Света его помощь воспринимает либо как ухаживание, либо как подлизывание. Ни то, ни другое ему не льстило. Но он смирился, честно себе признаваясь, что в некотором роде, и правда, старается умаслить Свету. Только вот когда до барышни дойдёт, что Денис так ласков, не от того, что её скромные прелести покорили его, а по причине хорошего воспитания, у неё будет разрыв сердца, или, как минимум, маленькая трещинка. И уж тогда-то он выслушает в свой адрес массу «приятностей».

Но это настанет не сегодня и не завтра, утешал он себя, расплачиваясь на кассе кредиткой, потому как за срочность химчистки пришлось заплатить втридорога, а такая мелочь, как чулки, оказалась очень недешёвым товаром. По крайней мере, теперь Денис понимал, отчего девчонок так расстраивают затяжки и стрелки на капроне. Особо ловкие замазывали их лаком, штопали шёлковой ниткой, чтобы дорогая вещь не рвалась дальше.

Разглядывая огромную дырень на Светиных колготках, Денис всё думал, что ткань его жизни расползалась так же, как капрон, но не было такого клея, который смог бы приостановить это явление. Беспощадная стрела прошлась и вдоль его самоуважения. Обстоятельства принудили совершать поступки, за которые он прежде осудил бы даже друга.

Или это были не обстоятельства? Может, он сам, погружаясь в бездны своих стремлений, не заметил, как его порядочность убывает. Он понимал, что это погружение неизбежно, и что с каждым метром там, в потёмках его нового бытия, остаётся всё меньше и меньше места сомнениям. «Ты либо делаешь то, что должен, невзирая на праведность и честность поступков, либо отступаешь», – говорил он самому себе.

Отступать Денис не собирался, поэтому, вручая Свете красочный пакетик с её нехитрыми сокровищами, он натянул одну из своих обольстительных улыбок. Девушка порозовела вплоть до выреза на кофточке, а потом скороговоркой пробормотала:

– Мама все еще в больнице, ее только завтра выпишут, а я отпросилась с работы, поэтому у меня вечер свободный. Не хочешь зайти?

Больше всего Денису хотелось поехать домой и настрочить статей в свою газетёнку на месяц вперед, но разве мог он отказать?

– У тебя дома есть коллекция лютневой музыки шестнадцатого века? – спросил он, недвусмысленно улыбаясь.

Но Света юмора не поняла или просто не смотрела легендарную постановку квартета «И».

– Э-э-э-э, нет, лютневой музыки у меня нету, но есть потрясные кексы, вчера испекла.

– М-м да, предложение становится действительно заманчивым.

Кексы Дениса, конечно, не интересовали, а вот возможность узнать точный адрес Светланы его радовала.

Обиталище Кузьминых оказалось на редкость неординарным. Чего стоил один санузел, выложенный материнскими платами вместо кафеля. Вся квартира была напичкана какими-то малопонятными техническими приблудами, и Денис не мог уяснить, какую функцию несут эти штуковины – чисто декоративную или же функциональную. Люстра на кухне была собрана из дисков, но конструкция эта имела столь замысловатую форму, что Денис восхитился мастерством умельца, собравшего это дивное-диво. А в стеклянную столешницу художник вплавил провода всех цветов и оттенков так, что они образовывали странный спиралевидный узор. Денис уставился на изображение, словно бы там могло прятаться послание лично для него. Ему отчего-то показалось, что это не просто бездумная графика – это была некая схема или символ, и он требовал разгадки.

Глава 34

Родион ждал его на Гаванской, и был изрядно подпит к тому моменту, когда Денис до него добрался.

– О, дружище! – заорал он на всё заведение, когда Диня возник в дверях.

– Не ори ты так, – попросил Денис, садясь за стол.

– Злишься, – констатировал Родя. – Имеешь право. Да только не виноват я, это всё начальство! Оно Вениаминыча утюжит, а он на нас срывается. Главк его прям наизнанку выворачивает. Следствие и меня скоро подозревать начнёт.

– Ладно, проехали, – осадил друга Денис, заказывая сок. – Чего один пьёшь?

– Машка – лярва, – выдавил Родик, заглатывая полкружки пива одним махом.

– Ушла-таки? – понял Денис.

– Я сам её выслал! Она с центральными оказывается мутила, пока я баранку крутил.

Было ли расставание с Машей предлогом для восстановления их дружбы, Денис не знал, да и не имело это для него особого значения, потому как терять Родика он и сам не хотел. За долгие годы дружбы Денис прикипел к нему душой, и хоть Родик не разделял многих его увлечений, да и серьёзного разговора поддержать не мог, всё же стал Денису за вместо брата, о котором он когда-то мечтал.

Трагичная причина встречи не помешала старинным приятелям надраться и залихватски горланить «Гражданскую оборону» в уже закрывающемся кабаке (горланил-то, конечно, в основном Родик, Денису драть глотку в общественных местах, внутренняя интеллигенция не позволяла).

Выйдя из бара, они нестройными, но вполне уверенными шагами пошли в сторону Беринга. Не смотря на изменённое состояние сознания, Денис, в отличие от разошедшегося Родиона, не желал больше пить, так как не намеревался впадать в очередной запой. Но удержать его пьяного друга могло разве что цунами. Родя потащил его в магазин, понабрал там всякой стеклотары и, весело позвякивая ею, ввалился в берлогу Дениса.

– Ну-ка, мечи стаканы на стол! – скомандовал он, разгружая пакет.

Делать было нечего – Денис достал Родику стакан, а себе поставил чайник.

– Ты чего это, приятель? – возмутился Родион.

– Родь, я неделю бухал, если буду продолжать в том же духе, печень сгною.

Родион поник, словно сорванный ландыш, так как по опыту знал, уговаривать друга бесполезно, если он сказал нет – значит, нет.

Денис перелил ему пиво в большой бокал, а себе заварил чаю, и они просидели на кухне ещё с час, вспоминая детство, первые машины и первых девчонок, о последних меланхолично молчали.

Всё это время Денису не давала покоя одна навязчивая мысль, зародившаяся в его голове, когда Родик по совершенно нелепой причине прошмыгнул в его спальню и подозрительно долго там находился, пока сам он возился с чайником и пивом. Укорив себя за недоверие к другу, он уже было выкинул неприятное предположение из головы, но тут Родя встал и начал лениво бродить по кухне, ненароком касаясь разной утвари. То коробку чая возьмёт и давай её в руках вертеть, то тостер за провод потянет.

– А чё у тебя пожрать есть? – спросил он, открывая кухонные шкафчики, в которых Денис отродясь съестного не держал.

– В холодильнике есть картошка и селёдка, – машинально ответил Денис, думая совсем о другом.

Странно себя Родя вел, очень странно, будто подменил кто его лучшего друга, подсунув третьесортную копию.

Денис проводил взглядом кастрюлю с картошкой и банку селедки, перекочевавшие из холодильника на стол, зачем-то слопал кусок пряной рыбины, запив его чаем, а потом решил, что пора завязывать с балаганом.

– Всё, Родь, я спать, – сообщил он, поднимаясь из-за стола и направился в комнату.

– Уже? – воскликнул Родик, не слишком убедительно изобразив разочарование.

– Третий час, а я сегодня с утра на ногах, – так же неубедительно оправдался Денис, удаляясь, – Ты посиди ещё, если хочешь.

– Угу, – буркнул Родик, скребя вилкой по дну кастрюли.

Спать Денис, конечно, не собирался, он лежал и прислушивался к доносящимся с кухни звукам. Но кроме скрипящего стула и металлического скрежета посуды ничего не уловил. Правда, когда Родик, наевшись, соизволил пойти почивать, обратил внимание, что друг подозрительно долго потрошил шкаф, ища в нём второе одеяло, хотя оставался у Дениса много раз и за столько лет мог бы уже запомнить, где именно оно лежит.

Так или иначе, а уснуть Денису теперь вряд ли удалось бы. Он встал и под предлогом сушняка пошел на кухню проверять свой тайник.

Тонкая полоска жгута по-прежнему опоясывала одну из перекладин вентиляционной решетки, и неспокойное сердце Дениса приутихло. Правда, возникло дурацкое желание перепрятать своё сокровище куда-нибудь в более надежное место. И, наверное, паранойя взяла бы верх над здравым смыслом, не всхрапни за стеной Родя. Поняв, что становится жертвой собственных чертей, нашептывающих ему всякую ересь, Денис смачно выругался и побрёл в постель.

Глава 35

В эту ночь сон его был удивительно чутким – он накрывал взволнованного Дениса не тяжелым ватным одеялом, как обычно, а тонкой махрушкой, сквозь которую проникали все звуки ночи: ветер, треплющий створки неприкрытого окна, сопение Родика, недвусмысленные крики соседей и утробное звериное рычание, доносившееся с улицы. Ранним утром, когда Денис уже был готов возненавидеть храп друга, тот проснулся от будильника.

– А, что? – пробасил он, вскакивая с постели и вырубая аппарат. – Извини, Динь, не хотел будить тебя так рано, – оправдывался Родик, видя недовольную физиономию друга. – Ты это, не вставай, я сам себе кофе заварю.

– Угу, – буркнул подорвавшийся Денис, заваливаясь обратно в постель.

Родя гремел на кухне туркой и чашками, а Денис лежал и думал только об одном – не обнаружен ли его тайник.

Как бы ни старался он настроить диапазон тревоги на меньшую частоту, ему это не удавалось. Когда же его душевные колебания стали невыносимы, он встал и, шаркая тапками, поплёлся на кухню.

– На меня кофе свари, – попросил он Родю, как бы ненароком заглядывая в кухню.

– Чего подорвался-то, ты же раньше полудня не встаешь? – удивился Родион, поднимаясь из-за стола и засыпая в турку еще одну порцию кофе.

– С работой не успеваю, – сочинил Денис и скрылся в ванной. – Сегодня вечером должен сдать доклад, а у меня ещё ни хрена не написано.

– Понятно, – пространно изрек Родя, помешивая варево.

В ванной Денис скептически осмотрел свое помятое лицо. По цвету оно напоминало топинамбур. Он вздохнул и попытался взбодрить себя гигиеническими процедурами, даже побрился, чтобы хоть как-то восстановить былую уверенность. Не помогло. Так и вышел на кухню, неся в себе чувство подавленности и разочарования.

– Решил соблазнить собственный монитор? – поинтересовался Родик, разглядывая идеально вылизанную физиономию друга.

– В смысле? – спросил Денис, наливая себе кофе и садясь за стол.

– Ты же работать собирался?

– Ну да, только когда на тебя с утра пораньше вместо привычной рожи кусок сморщенного овоща из зеркала сморит, не то чтобы работать, жить не хочется.

Родик раскатисто заржал.

– С твоими внешними данными вообще можно не париться, на тебя и так все девки вешаются.

– Я начинаю думать, что это не так уж и хорошо, – печально произнес Денис, изучая свой стакан.

– С жиру ты бесишься, вот что я тебе скажу.

– Может и так, – согласился Денис, наблюдая за направлением Родионова взгляда.

Замерев, словно удав, его друг неотрывно наблюдал за вентиляционной решёткой.

– Ты сам-то чего с утра пораньше подорвался? – спросил Денис, чтобы хоть как-то разрядить наэлектризованный воздух.

– Дежурство у меня, – ответил Родя, нехотя отводя взгляд от тайника.

– Ну, так я спешу тебе сообщить, что ты опаздываешь, – как можно веселее заявил Денис, показывая другу часы.

– Твою мать! – выругался Родион, а затем подорвался и бросился в коридор.

Денис обратил внимание, как друг бросил короткий взгляд на решетку, прежде чем вылететь из кухни.

– Может тебе отгул дадут, выглядишь неважно? – поинтересовался Денис как бы, между прочим.

– Не дадут, раньше надо было просить. Ну, лады, я пошел, а ты звони, не забывай друга.

– Тебя попробуй забудь, – посмеялся Денис. – Небось два дня башка болеть будет после вчерашних возлияний.

Родик в ответ только кивнул и скрылся за дверью, а Дениса охватило странное ощущение, будто он стоит рядом с вулканом, который вот-вот начнёт извергаться. Чувство это было всеобъемлющее – касающееся и самого Дениса, и всего, что его окружало. Скоро все затопит яростная, безжалостная и непобедимая лава ужаса – того самого ужаса, что витал в Катиной квартире, и что однажды ворвался в его сон.

Денис уже ощущал, как основание, на котором зиждилась вся его и Родикова жизнь, начинает вибрировать, и до ощутимых толчков, что высвободят нечто неизведанное, оставалось совсем немного времени. Он чувствовал, что должен как-то подготовить себя к этим стихийным переменам, к этому жизнекрушению, но что именно ему следовало предпринять, Денис не знал. Та жизнь, что готовилась развернуть пред ним свои врата, была неясной и от того жутко пугающей, но Денис уже отчетливо понимал – он либо шагнет в эту новую реальность, либо погибнет.

Отводилось ли в удивительном завтра место дружбе или любви, Денис не ведал. Знал он только одно – выбора у него всё равно нет, он примет всё, что это завтра ему предложит, потому как согласился на это, когда захотел узнать Катину тайну.

Череда подобных мысленных завихрений всё чаще и чаще выталкивала Дениса из действительности. Не первый раз он обнаруживал себя точкой в какой-нибудь незнакомой координате – стоящей, не понимающей, как вообще оказался здесь точкой. Вот и сейчас он очнулся, когда под ним накренился, готовясь упасть, табурет. Он стоял на нем и тянулся к вентиляционной решетке, чтобы достать Катин дневник. Как Денис на него залезал, как откручивал шурупы, орудуя ножом для масла, он вообще не помнил, очухался он от того, что чуть было не выронил своё сокровище в чёрную дырень.

Глава 36

Уже почти неделю Денис ждал ответа из налоговой, умело отлынивая от Светиных предложений встретиться. Все это время он работал, работал как заведенный, а поскольку почти не выходил из дому, гонорары не тратил. У него скопилась приличная сумма, благодаря которой он мог позволить себе заниматься расследованием, не отвлекаясь на мирские проблемы, вот только остановиться он уже не мог, понабрал столько заказов, что иной раз приходилось жертвовать сном. В один из таких вот загруженных дней настырная Светлана выбила-таки из него встречу.

Денис уже чувствовал себя куском масла, тонко размазанным по ломтю хлеба – его нервы истончились настолько, что, казалось, вот-вот порвутся. Сдав после обеда последний заказ, он даже не поверил, что расправился со всей набранной работой. Светлана позвонила как раз в тот момент, когда он – свободный человек, самозабвенно курил, уставившись в окно.

– Привет, Денис, – пролепетала она. – Как дела?

– Ничего, Свет, потихоньку. Вот, разделался, наконец, с работой, – без задней мысли сообщил он.

– Может, у тебя и время свободное появилось? – осторожно спросила она.

Время-то у Дениса, конечно, появилось, но не скажешь же назойливой девчонке, что потратить он его хотел бы на сон, а не на её капризы. В очередной раз упрекнув себя за корысть, определяющую его выбор, он уступил Свете. Девушка звала его к себе.

– Мамы не будет дома всю ночь, – говорила она, – приезжай, если хочешь.

Конечно, он не хотел, но рычаг, проливающий свет на это дело был сейчас в его руках, и выпускать его Денис не собирался.

Он приехал еще дотемна, Света радостно сообщила, что маман отбыла на дежурство и вернется лишь к десяти утра. Денис сник, перспектива находиться в Светином обществе столь долго его не радовала. Но выпущенный из пушки снаряд обратно не воротишь, настало время брать ответственность за однажды принятые решения.

Денис, как мог, тянул время, болтая со Светой о всяких пустяках, нахваливая её кексы и постоянно подливая себе чаю. Он даже потребовал подробного изучения семейного фотоархива, залипая на Светиных детских снимках. Но вот терпению девушки пришел конец.

– Может принести альбом моей бабушки? – спросила она. – Детских фоток, конечно, не обещаю, но для убивания времени сгодятся и те, что есть.

Денис сглотнул и посмотрел на Свету исподлобья. От повстречавшейся ему на кладбище несуразной замухрышки и плаксы ни осталось и следа. Его новая знакомая странным образом преобразилась за последние дни: щеки румянились, глаза блестели, а подкрашенные ресницы трепыхались, словно крылья. Облаченная в кружевное платье, Светлана походила на миниатюрную куколку, весьма привлекательную, но отчего-то совсем не волнующую Дениса.

Прежде он не был столь избирателен, ему нравились разные барышни: высокие и маленькие, стройные и пышные, блондинки и брюнетки, лишь бы они были веселыми и ненавязчивыми. Но потом в его жизни случилась Катерина. Она прошла вдоль его судьбы, разделяя всё на до и после встречи с нею. И как бы он не был зол на неё, как бы ни старался выкорчевать её образ из своего сердца, его глубоко вросшие корни постоянно давали новые ростки, воскрешая мечты о ней.

И сейчас, смотря на разрумянившуюся Светлану, он вспоминал Катю. Её скромное платье в полоску, её свежее не тронутое пошлой краской лицо, волосы и смех – тихий такой, с хрипотцой, невозможно волнующий. В один только этот смех можно было влюбиться. Он вдруг ощутил удушливую тоску по этому смеху, так ему захотелось ещё раз услышать его.

Но Денис не мог этого сделать. Всё, на что он был способен – это заставить девушку, которая ждала от него нежности, бежать с ним в одной упряжке, бежать за виновниками Катиной смерти.

Денис встал из-за кухонного стола, склонился над Светой и заключил её лицо в свои ладони.

– Ты уверенна, что хочешь именно этого? – спросил он без намека на нежность.

– Я хочу того же, чего и ты, – прошептала она, прикрывая глаза.

«Лжёшь, моя девочка, лжёшь сама себе, а всё потому, что ты думаешь привязать меня этим», – подумал про себя Денис, решив, что станет для Светы тем, кто разъяснит – близость телесная не всегда повод обрести духовное родство.

Резким движением он поднял Свету со стула и усадил на столешницу, выдернув из мечтательного оцепенения. Она захлопала своими длинными ресницами, будто опомнилась и хотела упорхнуть, но Денис уже настроился подарить ей желаемое.

Он жадно целовал её маленький неумелый рот, расшнуровывал завязки на платье и шарил по обнаженным бедрам, отчаянно ненавидя себя.

Его безудержно несло, несло куда-то в пропасть. Вместо подрагивающей в его объятьях Светланы, Денису уже виделась Катя. Их лики сменяли друг друга, чередуясь в какой-то неистовой пляске. Его кружило, бешеное коловращение засасывало в неведомые чувственные бездны. А попавшая в орбиту Денисова безумия Света овивала его ногами, скидывала со стола посуду и требовала ещё более отчаянных действий, протягивая руки к ремню на его джинсах.

– Не так быстро, – приговаривал он, отстраняя её.

Денис был не в себе. Он сознательно вышел из того привычного и когда-то уютного парня, но он всё ещё контролировал ситуацию и намеревался потомить Свету. То ли в отместку за то, что он потерял уважение к себе, то ли ему просто начинала нравиться эта дикая игра.

Глава 37

Тягучий скрип, хлопок и полиэтиленовое шуршание донеслось из прихожей, заглушая возглас Светиной матери.

– Света, ты дома? – проскрипела она. – Представляешь, совсем заработалась я видимо. Забыла, что за меня сегодня Татьяна Михайловна выходит, она мне смену должна была. Прихожу в котельную, а там…

Договорить Мария Кузьмина не смогла, потому как, ввалившись в кухню с тремя набитыми едой пакетами, застала жилище и свою дочь в довольно потрёпанном виде.

Пара разбитых чашек, свёрнутая с подоконника герань и размазанный по столу кекс были ещё половиной проблемы. Её дочь, успевшая лишь соскользнуть со стола и одернуть подол платья, не удосужилась завязать ленты и тем более припрятать валяющееся на полу бельё. Картина говорила сама за себя.

Мария Кузьмина багровела, как вершина заснеженной горы на закате, а Денис думал только о том, что впредь будет более внимателен к своей интуиции. Ведь чувствовал же он, что напрасно сдался Свете и приехал сегодня. Хорошо хоть сам он выглядел вполне приемлемо – одежда на месте, ни одна пуговица не пострадала.

Но как только он подумал о том, что всё обойдется, Светина мать открыла рот, и из него посыпались такие проклятия, каких Денис и не слыхивал за всю свою жизнь. Поначалу-то он, конечно, не понял, что их проклинают, потому как визжала мать Светы как пожарная сирена, и разобрать, о чём конкретно она вещала, не было никакой возможности. Но потом из нечленораздельных звуков стали выбиваться отдельные слова и выражения. Некоторые были ему вполне знакомы: шлюха, кобелина, горбачусь на трех работах, ещё не успело остыть тело брата и снова шлюха. Были и более крепкие высказывания, позволившие Денису понять, что Мария Кузьмина непомерно строга к дочери, и что этот вечер навсегда изменит жизнь девушки не в лучшую сторону.

– Чтобы через минуту ноги этого Дон Жуана в моём доме не было! – закончила свой монолог возмущённая женщина, хлопнув дверью в спальню.

Денис вдруг испытал неподдельное, совершенно неожиданное сострадание к этой маленькой, невероятно одинокой, в сущности, девчонке. Бедная Света была обделена любовью даже в кругу собственной семьи. Неудивительно, что она так прицепилась к Денису. Становилось совершенно ясно, почему она не могла воспринять его внимание как простое участие, ведь даже родные люди не давали ей того, что мог предложить расточительный парень с волшебно-синими глазами.

Денис посмотрел на Свету с высоты своего недюжего роста. Несчастную била дрожь. Он обнял её и со всей нежностью на какую был только способен, поцеловал в макушку.

Маленьким, беззащитным воробушком казалась ему сейчас эта девочка. Ужасно хотелось защитить её, как-то поддержать, не потому что ему была нужна её помощь, а от того, что она отчаянно нуждалась в нём.

– Твоя мать всегда так на ухажеров реагирует? – поинтересовался Денис, наигранно улыбаясь.

– Да какие там ухажеры? – тихо проговорила Света – Ты её слышал? Сначала нельзя было общаться с мальчиками, потому что они мешали учёбе, потом из-за того, что они не нравились ей. Мама считала, что каждый парень должен из кожи вон вылезти, чтобы приглянуться будущей тёще, а если он её в этом амплуа не рассматривает, то его и на порог пускать незачем. После смерти брата стало совсем плохо, мать в трауре и жутко зла на меня за то, что и я не ношу черное.

– Мрачное средневековье, – констатировал Денис, тяжело вздыхая.

– Ты даже не представляешь насколько. Извини за то, что тебе пришлось выслушивать всё это.

– Да я по большей части и не разобрал ни черта, так что не парься.

Света скривила рот в подобии улыбки, и неловко поправила съехавшее платье, отводя глаза.

– Поехали ко мне, – предложил Денис, понимая, что деться бедняжке некуда, а с безумной мамашей дома сидеть будет невыносимо.

– Да что ты! Если я сейчас уйду куда-нибудь, она меня точно из дома выгонит.

– Хочешь сказать, она на это способна? – поразился Денис.

– Ещё как, – заверила Света. – Завтра к врачу меня потащит, но её ждет разочарование. А так бы точно выставила, как пить дать.

Дениса ошеломила внезапная догадка. В современном мегаполисе не часто встретишь невинную барышню двадцати с лишком лет. Но одно дело, когда это сознательное решение, и совсем другое, кода тебя запугивают лишением крыши над головой.

– Ты хочешь сказать, что у тебя никогда не было мужчины? – решил убедиться в своем предположении Денис.

– Нет, – смущаясь, ответила Света. – Ближе, чем ты, ко мне никто никогда не подходил. И, если честно, я рискнула бы всем, чтобы испытать это ещё раз, но только не сейчас. У матери слабое сердце, если я уйду и оставлю её сегодня одну, это может плохо кончиться.

– Она гнобит тебя и не даёт устроить личную жизнь из-за каких-то своих предрассудков, а ты… – Денис не договорил, его затопила волна гнева.

– Всё верно, но она моя мать. Я уже потеряла брата, не хочу лишиться последнего члена семьи.

– Света, ты не можешь жить в постоянном страхе от того, что тебя вышвырнут из дому как прокаженную. Ты не построишь своё счастье, пока будешь идти на поводу у матери. Это дикость – потакать её капризам. Ты понимаешь, что можешь остаться совсем одна, состариться вместе с ней и встретить свою смерть, так и не узнав, что такое любовь?

Глава 38

Вечером следующего дня ему позвонила Света и попросила разрешения приехать.

– Мама на дежурстве, – пояснила она, – поэтому я могу позволить себе немного свободы.

Он встретил её у метро и повёл в ближайший ресторанчик, где они и просидели почти до полуночи. Денис читал в глазах девушки надежду на продолжение вечера, но чем откровеннее вырисовывалось в её взгляде желание, тем крепче становилась его уверенность в том, что иногда единственный способ оставаться джентльменом – это вести себя как черствый сухарь. Он сознательно игнорировал её намеки и недвусмысленные ужимки, решив для себя, что ни одна, даже самая великая миссия или мечта не может быть важнее чести, жизни – да, но не чести.

Скорлупа его устоявшегося мировоззрения надтреснулась уже давно, и в образовавшиеся щели постоянно просачивались всё новые и новые откровения. А после вчерашних событий откуда-то извне неожиданно пришло понимание, что честь действительно важнее всего, даже жизни. И это было особенно странно, если взять во внимание тот факт, что обыкновенно он не задумывался о таких вещах, особенно вступая во взаимоотношения со слабым полом.

На фоне его стоических убеждений, молящие взгляды Светы выглядели невозможно удручающе. Она была разбита, вчерашняя история просто сокрушила её, и перед Денисом снова сидела поникшая, затравленная замухрышка с опущенными плечами. Ни блеска в глазах, ни пунцового румянца, даже подкрашенные ресницы и модное платье не спасали положения. Ему было не просто жаль Свету, будь это так, он утешил бы бедняжку, Денис испытывал к ней сострадание – удивительное и новое для него чувство.

Он видел её жизнь как блокнот с фотографиями, он понимал, от чего ей так грустно и тяжело, к тому же осознавал, что её ждет ещё более мрачное будущее. Она не в состоянии была справиться с существующими трудностями, которые наслаивались друг на друга, образуя стену меж ней, и тем миром, в котором она хотела бы жить. Главная Светина беда заключалась в том, что она не верила в саму возможность сломать эту стену, поэтому та и продолжала расти, замуровывая несчастную девушку в камеру одиночника.

В сущности, людей подобных Свете, по Земле ходило несметное множество, они добровольно, а порой и с поразительным энтузиазмом возводили вокруг себя клетки, барьеры, и даже целые крепости, ограждающие их от счастья. Люди множили и полировали свои страхи, обиды, привязанности, не желая расставаться с этим грузом, потому как он был привычен и понятен.

Дениса такое положение вещей повергало в ужас. Сквозь увеличительную линзу вчерашних событий, он узрел всю абсурдность этих страхов и привязок. Конечно, он понимал, что для Светы съехать от матери и жить собственной головой – непосильная задача, и поэтому она приносит в жертву свободу. Но также он видел, что жертва эта гораздо увесистей тех лишений, которые она претерпела бы, уехав из родительского дома.

Все эти прозрения приоткрыли ему завесу и над его собственной жизнью. И то, что он увидел, пугало его, потому как на самом деле не отличался он от Светы ни на йоту. Он гонялся за призраками прошлого, воздвигал им памятники и нёс к их гранитным пьедесталам всё, что мог, включая достоинство, своё и чужое. Он был одержим идеей отмщения, отчего-то полагая, что она благородна, а значит, даёт ему право использовать других людей в борьбе за общечеловеческую справедливость.

Денис отчетливо увидел необходимость держать выбранную сторону, поэтому уже смирился с тем, что не получит от Светы помощи, когда она поймёт – он не тот, кто вырвет её из лап самодурки-матери, он не прекрасный принц, и конь у него ржавый.

Расплатившись за ужин, он предложил Свете вызвать такси, но не успел и номер оператора набрать, как девушку прорвало. Её слезы фонтаном брызнули на скатерть. Захлебываясь в рыданиях, Света выскочила из-за стола и убежала в дамскую.

– Вашей подруге не понравился десерт? – спросил не в меру любопытный официант, убирающий со стола.

– Скорее перспектива ехать домой, – удрученно ответил Денис.

– Из нашего ресторана часто не хотят уходить, но чтобы так…

Света не выходила из уборной долгих двадцать минут, Денис успел за это время выкурить четверть пачки и порядком разозлиться.

Он пробовал стучать, уговаривал её выйти, молил не ломать комедию, но Света не откликалась. Оставалось только одно – взломать дверь. В этот момент Денис вспомнил Гошу, и пожалел, что не взял у одноклассника пару уроков его мастерства. Пришлось прибегнуть к помощи официантов.

Благодаря нехитрым манипуляциям удалось сломать дешевый дверной замок, отворив уборную. Света лежала на кафельном полу вздрагивающим маленьким калачиком. Её лихорадило, и она даже не подняла головы, когда в её укрытие ворвались.

Не раздумывая ни секунды, Денис сунул администратору красненькую, подхватил Свету на руки и спешно покинул заведение.

Неся полуживую, всхлипывающую девушку домой, он размышлял о том, как попался на тот же крючок, что основательно держал Свету. Выбор между собственным благополучием и маминым здоровьем казался ей очевидным, так же, как и Денису теперь было ясно – оставь он её одну, и все может кончиться плохо, а он будет за это в ответе, как, впрочем, и за все остальное. Ведь, оттягивая тот час, когда Света окончательно поймет, что он ей не пара, Денис, возможно, ещё больше усугубляет ситуацию.

Внеся в дом уже притихшую девушку, он отправился прямиком в спальню. Уложил на кровать, разул и, оставив в платье, накрыл своим одеялом, а сам побрел в душ, надеясь смыть усталость горячей водой. Но ни утомленность, ни навязчивое чувство ответственности за истеричную подругу не смывались, как бы Денис не тёр себя жесткой мочалкой.

Глава 39

Завернувшись в одеяло, Денис устроился на кухонном диванчике с ноутбуком, пачкой сигарет и стаканом кофе. Он курил одну за одной, всё плотнее окутывая себя сизой пеленой табачного дыма, будто хотел отгородиться от доносящихся из спальни всхлипов. Света рыдала, не стесняясь, и делала она это довольно долго, не давая Денису возможности сосредоточиться на важном.

А сосредоточиться было необходимо, потому как, несмотря на пошатнувшуюся уверенность в правильном выборе пути, оставлять расследование Денис не собирался, а точнее уже не мог. Это дело стало для него краеугольным камнем, вектором его устремлений, и отказаться от него он не мог, даже потеряв такого союзника, как Света.

Часам к трём вымотанная истерикой девушка угомонилась и, судя по всему, заснула. Денис встал, прошелся по кухне, налил себе ещё кофе и скептически просмотрел на сделанные записи. Пока Света оплакивала несостоявшийся роман, он пытался связать воедино все выписки и цитаты из Катиного дневника. Очевидных совпадений было немного. Повествование о рае на востоке, созданном Сатанаилом, упоминалось как в священном писании, так и в апокрифе, и что-то подсказывало Денису, что восток этот имеет галактическое значение. Ещё в апокрифе Иоанна и в славянских ведах упоминалось вполне конкретное число – семь, это тоже вряд ли было совпадением. Тем более что и в том, и в другом случае семь эпох и семь кругов жизни подразумевали под собой тысячелетия. Имелись и другие пересечения – не такие однозначные, но от этого не менее важные.

Денис ещё раз пролистнул дневник, осознавая объём работы, который ему предстоит сделать, чтобы докопаться до истины, и сник. Бытие, Тора, славянские Веды, все существующие апокрифы и иже с ними необходимо просмотреть, чтобы понять, тяготела ли Катерина к какой-то конкретной религии или выписывала любые совпадения из тех источников, что успела просмотреть.

Кто знал, была ли её работа завершена, ведь в блокноте оставались ещё пустые страницы, не исключено, что на них могли появиться выписки из Типитаки или Корана. Так или иначе, на исследование всего этого материала уйдут недели, а может и месяцы, если Денис будет заниматься этим в одиночку.

Странная выходила закономерность – ни один шаг в этом деле не обходился без привлечения посторонних лиц. Денису это начинало надоедать, но поделать он ничего не мог, оттого и вынуждал себя идти на сотрудничество.

Однако долго он унынию не придавался. В закоулках его памяти возник почти забытый персонаж, встреча с которым Дениса не только не омрачила бы, но даже наоборот – порадовала.

Лелея в памяти теплые воспоминая о человеке, способном помочь отыскать разгадки, он позволил себе отдых. Подложив под голову куртку и завернувшись в одеяло, Денис заснул, а когда пробудился, солнце уже достигло своей наивысшей точки, бесцеремонно проникая своими тонкими, светоносными руками в его жилище. Они обшаривали подоконник, стол, полную хабариков пепельницу и стаканы со спитым кофе. Денис потянулся к одному из них и выцедил пару капель густой, горьковатой жижи, потом пошуршал в пачке сигарет, в ней, слава Катиным Богам, еще оставалось немного курительных палочек. Он с наслаждением затянулся, не вылезая из-под одеяла.

Вставать вообще не хотелось, видимо, от того, что в соседней комнате спала Света, а выяснять отношения с неуравновешенной, да ещё и несчастной девушкой у Дениса не было никакого желания. Новые лучи надежды освещали теперь его путь, у него нарисовался план, и был он до безобразия прост. Денис намеревался съездить в свой университет и отыскать на кафедре филологии старого профессора Трепыгина.

Альберт Гаврилович преподавал им философию. Но помимо своего основного предмета был страстным поклонником религиозных культов древних цивилизаций. Ещё при ученичестве Дениса, дедок периодически впадал в маразм, а может и в религиозный экстаз, и вместо философии вещал им об Атлантиде, Гиперборее и Мидгард-Земле.

Денис надеялся, что Альберт Гаврилович прольёт хоть какой-то свет на всю эту белиберду с призванием духов. Кто знает, может сейчас и впрямь по какому-нибудь календарю Майя положено нечто такое проделывать? Если Денис будет знать, где конкретно нужно копать, круг поиска необходимой информации существенно сузится.

Предвкушение занимательной беседы с профессором перевесило страх перед скандалом, который могла закатить Света. Выбравшись, наконец, из своего тряпичного укрытия, Денис осторожно заглянул в спальню. Солнечный день, предвещающий ему новые перспективы, окрасился в ещё более радужные цвета, когда он нашел свою постель пустой. Не было ни Светы, ни гневных записок, ни даже следов мелкого вандализма.

Не веря, что так легко отделался, Денис заглянул в окно, опасаясь увидеть свою машину на спущенных колесах или же с исцарапанной боковиной. Но Golf стоял целый и невредимый. Лишь цепочки звериных лап опоясывали его машину, словно паутина. Градус уважения к Свете у него резко подрос, и на радостях даже проснулся аппетит.

Заменив свой чемпионский завтрак – кофе и сигареты, на более калорийную яичницу, он с удовольствием (чего с ним давненько не случалось) всё съел и поехал в университет. Но двери когда-то родного учреждения никак не желали открываться. Его старый электронный пропуск размагнитился, а лысый охранник в лупах вместо очков никак не хотел впускать его по паспорту, норовя конфисковать неисправную проходку.

Глава 40

После пяти минут препирательств и нестройного рассказа о том, что Денис натурщик, которого ждут в шестом корпусе скульпторы, охранник всё же сдался и пустил бедолагу на святая святых – на территорию университета имени Герцена.

Эту старую уловку Денис совсем уже позабыл, она всплыла в его памяти так же неожиданно, как и имя старого профессора Трепыгина. Он припомнил худенькую курносую девчонку с двумя косичками, которая рассказала ему об этой хитрости. Она частенько сидела в парке и делала зарисовки обветшалого пятого корпуса. Денису нравилась её увлеченность и запах даммарного лака, исходивший от этюдника.

Эта девчонка была у него первой в этих стенах, а он, оказывается, почти позабыл о ней. Вот так и его имя стирается из памяти бывших зазноб, а вместе с именем и прочие воспоминания. Зачем же тогда всё это случается, если даже воспоминаний не остаётся?

Денис огляделся по сторонам. Давненько он здесь не бывал, но за годы его отсутствия почти ничего не поменялось. Скамеечки разве что новые поставили, да баннеры со старинными фотографиями герценовских залов установили. По косым дорожкам всё так же стайками курсировали шебутные студенты, две чёрные кошки по-прежнему ютились на лестнице центрального корпуса, а старые деревья как и раньше тянули свои пожелтевшие ветви к огромным окнам, в которых то и дело мелькали чьи-то фигуры.

Денису всегда нравились закоулки Герцена, территория университета была столь огромной, что многочисленные учащиеся терялись во дворах и арках. Старинные корпуса, церковь и памятники всегда стояли в безмолвии и каком-то особом отрешенном величии. Казалось, переступаешь за ограду универа и попадаешь в другой мир. На Невском и Казанской суета, шум машин, ветер, а тут особое пространство, где тихо, уютно и всё знакомо. Лишь изредка в замершие герценовские дворики врывается извне колокольный набат Казанского колокола, от которого сотрясается сам воздух.

Денис побрел на факультет филологии, где некогда протекали его студенческие дни и вечера. Но Трепыгина Альберта Гавриловича там не оказалось.

– Его сократили ещё в конце прошлого учебного года, – поведала ему лаборантка на кафедре, – А вы знали его лично?

– Да, приходилось, он вел у меня философию, – и Денис непроизвольно улыбнулся, вспоминая потрепанный серый пиджак профессора и его всегдашнюю привычку тереть руку о карман, приговаривая при этом: – «Так значит, о чем бишь-то я».

Девушка тоже улыбнулась, но как-то грустно, а потом встала, отошла к шкафчику и зашуршала бумагами.

– Да где же я его видела-то, – бубнила она себе под нос, ворочая папки. – А, вот! Вы знаете, что, – проговорила она, оборачиваясь к Денису, – позвоните ему, вот номер. Он после сокращения стал сильно сдавать. Ученики – это всё, что у него было, вы же помните, как он обожал рассказывать всякие небылицы, даже перемен студентов порой лишал. Не специально, конечно, просто он такой увлечённый был, как сядет на любимого конька, так его уже и не остановишь.

– Да, помню, – Денис рассмеялся. – Нас однажды Смолыхина полчаса искала, мы на её лекцию целым потоком не явились. Потом, конечно, сообразила в расписание посмотреть. Многих в прошлом году сократили?

– Нет, троих.

– И чем им Трепыгин не угодил?

– Да вот, за его неспособность следить за временем и, конечно, за то, что помимо основного предмета, посторонней информацией нам голову забивал.

– Да это же в его лекциях самое интересное и было!

– Вы это комиссии скажите, – с грустью произнесла девушка. – Хотя теперь уже конечно поздно. В общем, позвоните старику, не пожалейте времени, а то он без работы, подозреваю, долго не протянет.

– Обязательно, – пообещал Денис, – прям сейчас и наберу его. До свидания.

– До свидания, – послышалось уже за дверью.

Профессора Денису было жаль. Дедок он, действительно, как говорят, «с приветом», но невероятно обаятельный, а главное, рассказчик чудесный.

«Грустно всё это, – думал Денис, выходя на улицу. – Таких как Трепыгин только работа на этом свете и держит. Что с ним теперь стало и еще станет?»

Денис набрал номер, данный лаборанткой, но его ждало разочарование – абонент оказался заблокирован. Испугавшись, что лимит везения на сегодня уже исчерпан, Денис, не тратя времени, припустил обратно на кафедру. Если номер старый, а другого у лаборантки нет, то нужно раздобыть адрес. Но удача, судя по всему, действительно покинула Дениса – кафедра была закрыта. Среди нескольких развешанных на двери объявлений он разглядел обрывок тетрадного листа с телефоном, под ним мелким девичьим почерком было нацарапано – «лаборант Анна».

Денис набрал номер девушки, та сняла трубку не сразу.

– Алло, – раздался запыхавшийся голос Анны.

– Девушка, миленькая, это Денис – тот парень, которому вы только что телефон Трепыгина давали. Вы знаете, по-моему, он старый, нет ли у вас другого его номера, может домашнего?

– Его документы уже в архиве, но я постараюсь найти всё, что можно, – пообещала Аня.

– И, адрес, адрес пожалуйста разузнайте, – попросил Денис. – Это очень важно.

– Хорошо, но сегодня я занимаюсь организацией конкурса и уже не успею заехать на кафедру. Я буду в университете через два дня и могу сходить в отдел кадров, может, у них остались какие-то записи.

Глава 41

Промучившись от безделья весь день, он решил, что завтра снова сходит в универ и попробует раздобыть адрес Трепыгина самостоятельно. Но новый день сменил направление его мыслей. Произошло, наконец, то, чего Денис уже почти и не ждал – у него появилась информация о Святославе Кулакове.

Холодным осенним утром, когда он ещё валялся в постели, шурша страницами Катиного дневника, позвонила обиженная Светлана.

– Пришел запрос на Кулакова и его родственников, – сухо доложила она.

– Ну и что там, Светик?! – возбужденно спросил Денис, резко поднимаясь с кровати.

– У Кулакова ничего особенного, – пояснила Света, – обычная хрущёба в сорок семь квадратов на Ветеранов, шесть соток в садоводстве Метрострой, ещё от бабки достались. Машина правда дорогая, он её новую в салоне брал. Но я не думаю, что он стал бы так заморачиваться ради неё. Боюсь, с моей стороны к нему не подкопаешься.

– А что с родственниками? – без особой надежды спросил Денис.

– Вот здесь картина повеселее. Из родни у него только тетка одна осталась, и женщина она, надо сказать, преинтересная. Лет пять назад она у нас проходила по одному делу – уклонение от налогов. Она магазин бакалейный держала и зарплату рабочим в конверте выдавала. То ли не доплатила, то ли ещё как обидела она одну из товарок своих, в общем, подала та на неё жалобу, и не куда-нибудь, а сразу к нам. Но это дела минувших лет, что касается настоящего – гражданка Барыгина Вера Павловна 55 года рождения имеет из официальных доходов лишь пенсию в четырнадцать тысяч рублей, а новоприобретенного имущества на общую сумму в девять с половиной миллионов, из которых семь потрачены на загородный дом в Хийтола.

– Где, где? – переспросил Денис, прокручивая в голове возможные коррупционные механизмы, по которым мог работать Кулаков.

– Хийтола – это Республика Карелия, там моё ведомство бессильно, мы эту-то информацию чудом получили.

– А поконкретней что-нибудь, Светочка, – взмолился Денис, предвкушая разгром Кулаковской деятельности. – Адрес там, фотографии…

– Может тебя туда ещё и отвезти? – огрызнулась Света.

– Отвозить не надо, – так же грубо ответил Денис. – Я, слава немецкому автопрому, на колесах. А вот от более подробной информации о доме в Карелии и так же о жилище в Метрострое я не откажусь.

Света молчала.

– Если полиции об этих адресах ещё ничего неизвестно, то я могу предположить, что Кулаков скрывается именно там. Надеюсь, ты помнишь, от деятельности этого урода пострадала не только моя подруга, но и твой брат. Достань мне эти адреса, и я окажусь там раньше полиции.

– И что ты сделаешь, если отыщешь его? – усмехнулась Света. – Будешь допрашивать с пристрастием, пока не выведаешь, как он твою Катеньку убил?

– Нет, напрошусь к нему в адепты, – ответил Денис, игнорируя провокационные выпады Светы.

– Разведчика всея Руси из себя строишь, погеройствовать захотелось?

– Ну, кто-то же должен, – спокойно ответил Денис, ставя на плиту чайник.

– Ладно, Джеймс Бонд, скинь мне свою почту, и я вышлю тебе всё, что накопала.

– Хорошо.

– Что, даже спасибо не скажешь? – обиженно поинтересовалась Света. – Я ради тебя должностью рискую, между прочим.

– Спешу тебе напомнить, подруга, что соглашаясь помочь, ты утверждала, будто делаешь это не ради меня, а потому что хочешь разобраться в смерти брата.

– Так было до нашей близости, – тихо проговорила Света. – Теперь я делаю всё это только ради тебя, а ты ради памяти своей Катерины.

– Да не было у нас никакой близости, Света! – не выдержал Денис. – Я лишь шёл у тебя на поводу, но больше этого не повторится.

– Что значит у меня на поводу? – взвизгнула Света. – А как же… Ну, то, что на кухне было?

– Просто пообжимались и всё, дело обычное. Близость – это нечто иное, и я надеюсь, ты о ней когда-нибудь узнаешь не понаслышке.

– То есть не приди в тот вечер мама, ты просто воспользовался бы мной?!

– Кто кого попользовал бы, это ещё большой вопрос, – тихо проговорил Денис. – Ладно, Свет, когда придёшь в себя и поймешь, наконец, что я тебе не пара, а лишь друг по несчастью и партнер в поисках разгадок, звони.

Денис не стал дожидаться нового приступа истерики и положил трубку раньше, чем Света успела что-нибудь ответить. Перед его мысленным взором уже ворочались схемы и комбинации. Словно в чётко слаженном механизме закрутились подшипники и шестерёнки – машина, генерирующая идеи, наконец, пришла в движение.

Где-то в облачной дали мелькнуло утреннее намерение идти в университет, но тут же было поглощено сизым туманом необязательности. Этот вопрос разрешится и без его участия. Через пару дней Анна раздобудет ему контакты профессора, он позвонит ему и, возможно, обойдется без личной встречи. А вот поиски Кулакова Денис никому доверить не мог, это было то дело, которое он должен провернуть сам.

Неожиданно пришла в голову абстрактная мысль о том, что в этой партии он вовсе и не пешка. А даже если и был ею в самом начале пути, то на сегодняшний день значение фигур сильно поменялось. Он прошёл в дамки, и сейчас настал его черёд делать решительный удар.

Глава 42

Ближе к обеду Света соизволила-таки отправить все нужные файлы. Просмотрев их, Денис понял, что в конуре, оставленной Кулакову бабкой, он вряд ли будет отсиживаться. Судя по приложенным фотографиям, состояние этого дома было на редкость плачевным. А вот коттедж в Карелии, напротив, оказался бы весьма кстати беглому мессии. В двухэтажном домине, отстроенном в небольшом отдалении от самой деревеньки, имелся гараж и, судя по всему, ни один выход. К тому же задней стеной он практически подпирал наступающий хвойный лес, в котором можно и самому укрыться и квадроцикл на случай побега припрятать. В общем, пути отхода там были превосходные и для сектантских заседаний места вполне хватило бы.

Маршрут Денисова путешествия нарисовался сам собою. Забронировав в приглянувшемся жёлтом домике местной турбазы комнату, и совершив все необходимые приготовления, он выехал навстречу своей судьбе.

Денис мчал по кольцевой на бешеной скорости, его стремление как можно скорее приблизиться к развязке заставляло необдуманно резво маневрировать на подмерзшей дороге.

Богатая на краски осень, обосновавшаяся в пригородах Питера, стала постепенно таять. Чем меньше оставалось километров до Карелии, тем отчётливее наблюдались первые признаки надвигающейся зимы. Он летел по трассе, словно обгоняя время – деревья, что обрамляли серую ленту дороги, постепенно сбрасывали листья, пока практически не оголились.

Денис любовался меркнущим осенним пейзажем, пока он не растворился в сошедших на дорогу сумерках. Высвеченные белым светом фар графичные силуэты деревьев то и дело проносились перед глазами, словно маятники гипнотизёра. Его начало клонить в сон. Ещё в начале своего пути он выбрал старую серпантинную дорогу, именно для того, чтобы не задремать на прямой, недавно проложенной трассе, но этот выбор чуть было не стоил ему жизни. Он не учёл, что Хийтола севернее Питера на двести с лишком километров и не переобул своего Буцефала, поэтому, когда на лихо закрученных поворотах извилистой дороги прямо перед ним неожиданно выросла отвесная скала, он просто не смог оттормозиться.

Его старенький Golf с хрустом убрался прямо в гранитного гиганта. Чудо, что ни машина, ни он сам сильно не пострадали. Придя в себя от потрясения, Денис кое-как вырулил обратно на трассу, и нервно позвякивая еле державшимся бампером, двинулся дальше, стараясь не гнать больше шестидесяти, так как фар у него тоже поубавилось.

Изнеженный в кулуарах ковровой Северной столицы Денис был поражен суровой величественностью Карелии. Этот северный край, дикий и опасный в своей непредсказуемости должен был прятать ответы на его многочисленные вопросы. Но как их отыскать, если всё здесь странно и чуждо? В ночных землях, по которым блуждал Денис, все выглядело пугающим и неясным, а столкновение со скалой казалось теперь предупреждением.

В завораживающем краю хвойных гигантов, завывающих ветров и невозмутимо-равнодушных скал таилась угроза для невнимательного, не умеющего слышать и видеть горожанина. Денис смог убедиться в этом ещё раз, когда прямо перед его капотом замер огромный рогатый лось. Сохатый степенно переходил дорогу, пока машина медленно выплывала из-за поворота, и если бы не малая скорость, зверь пал бы под колесами Golfa.

Денису пришлось оттормозиться, пропуская рогатого, и лишь эта вынужденная остановка позволила заметить, что его провожают. Два красных глаза светились меж припорошенных елей, внимательно наблюдая за его манипуляциями. Денису это сильно не понравилось. Либо этот альбинос был двойником его питерского преследователя, либо же волк гнал за ним от самого города. Но зачем?

Не успел парень состряпать ни одной догадки, как белый волк зыркнул на него в последний раз и припустил вперед, скрывшись в лесу.

Денис нервно завертел головой, ожидая увидеть остановившуюся за ним машину (ведь хозяин волка не на своих двоих за ним бежал). Но дорога была пуста, лишь грохочущая буханка промчалась мимо него и растворилась в ночи.

Решив, что передвигаться впотьмах на машине с одной единственной противотуманкой не безопасно, Денис припарковался на ближайшей отвилке и постарался вздремнуть. Но уже через полчаса продрог почти до костей, поняв, что, собираясь на север, не взял самого необходимого – тёплых вещей.

Делать было нечего, буквально в шестидесяти километрах от его местонахождения стоял уютный жёлтенький домик, в котором одна из комнат ожидала своего постояльца. Денис решился продолжить путешествие, тащась на предельно медленной скорости, и эта вынужденная неторопливость раздражала его. Его – человека стремительного и порывистого, обстоятельства вынуждали сбросить обороты. Но Денис уже догадывался, что в этом снежном царстве ему ещё и не тем придется поступиться, чтобы получить желаемое.

Снова и снова жизнь пыталась его прогнуть, словно проверяя на прочность силу его стремлений. Но Карелия была не маленькой, плаксивой девчонкой, способной раздобыть нужную информацию, она была больше, много больше самого Дениса и его дурацких детективных приключений. Он почтительно склонялся перед её древними непреложными законами: теми законами, что в каменных мешках сосредоточия суеты быстро забываются.

Уже глубокой ночью он добрался до турбазы. Маленькая уютная комната была ему наградой, и даже удобства на улице не казались теперь трудностью. Каких-то двести с лишним километров стали для Дениса словно испытательным билетом в чуждый мир царственного спокойствия и невыразимой тишины строгих красот.

Не разбирая вещей, он повалился на заправленную кровать прямо в одежде, да так и заснул.

Глава 43

Рано утром Дениса разбудило на удивление яркое солнце. Оно гладило его по предплечью, скользило по лицу, а когда его свет стал раздражать глаза, Денис встал-таки с кровати и заглянул в окно. То, что он увидел, поразило его, промелькнула даже такая мысль, будто он проспал не одну ночь, а как минимум месяц: вместо потрепанных деревьев с оголившимися ветвями в окне белели припорошенные снегом ели. Бело-зелёные полосатые лесенки красовались вдали, а перед ними распростерлось поле, оно сверкало на солнце миллиардами брильянтов. То же драгоценное крошево роилось и в морозном небе, всё искрилось, переливалось и звенело новой песней зимы.

Денис выбежал на улицу и растёр лицо первым жестковатым снежком. Какая-то детская, не замутнённая невзгодами восторженность накрыла его. Захотелось бежать по этому полю, катиться с горы, строить крепость. Он сорвался с места и припустил в манящую белоснежную даль, но почти сразу угодил ногой в яму и, споткнувшись, упал. Загадочный снежный край напомнил Денису, что опасности его здесь поджидают не только в тёмное время суток, но и при свете дня. В мнимой очевидности стоит она – прекрасная и аскетичная Карелия, но её красота таит в себе угрозы, и ямы - наименьшие среди них.

Напомнив себе, что прибыл в Хийтола по делу, не терпящему ребячества, Денис побрел к администратору турбазы. Повреждённая машина нуждалась в починке, и только местные могли подсказать, где искать ремонтную мастерскую.

С сервисом здесь оказалось туго, но, по словам Людмилы, администратора базы, Васёк с соседней улицы мог «подмандить Денисов тарантас» не хуже сервисменов.

Денис отправился искать Васька, и по наводке Людмилы вышел прямиком к гаражу, что светился внутри гологенкой и являл собой настоящую пещеру сокровищ. На забитых доверху гаражных полках хранилось столько ржавого хлама, сколько Денис за свою жизнь ни разу не видел, а в довершении композиции, посреди всего этого изобилия красовался ЗИЛовский мотор, занимающий почти всё свободное место. За его починкой Денис и застал Васька.

– Утро доброе, – поприветствовал он трудягу.

– Это для кого как, – буркнул мужик. – Чего тебе?

– Бампер повредил, подкрутить сможете?

– Смогу, – коротко ответил Васек. – Тебе когда?

– Мне бы сейчас, – попросил Денис.

– Всем сейчас надо, а ещё лучше вчера, – пожаловался мужик. – Ладно, подгони к гаражу и иди красотами любуйся, только в лес не ходи, там прикормка кабанья, нарвёшься на секача, хана тебе.

– А долго гулять-то?

– Пару часов.

Денис подумал про себя, что за пару часов можно всю подвеску перебрать, но спорить не стал. Васек, не смотря на прозвище, выглядел довольно авторитетно, и пререкаться с ним у Дениса не возникало никакого желания.

Пригнав мастеру своего подранка, он решил пойти перекусить. Меню в кафе при базе было небогатое, но радовало исключительной колоритностью. Заказав себе уху из леща и драники со сметаной Денис ни разу не пожалел, что выбрал именно это место для ночлега. Такого великолепного обеда у него не было, пожалуй, уже лет пять, именно столько он жил отдельно от любящей матери, которая в детстве баловала его чем-то подобным, только лещи были не из Ладоги, а из местного магазина, перемороженные и вяленькие.

Денис наслаждался, хрустя поджаренным драничком так, что у него аж за ушами трещало, и думал, что не будь он коренным петербуржцем, переехал бы в этот гастрономический рай, хотя бы ради рыбки и сметаны. Когда же ему принесли целый чайник зверобоя, иван-чая, душицы и еще каких-то волшебных трав на меду, он окончательно поплыл, растворяясь в ароматах и пару.

После такой трапезы у Дениса промелькнула мысль остаться здесь на денёк, насладиться пейзажем, вкусной едой и звенящим прохладным воздухом. Но выйдя на террасу с сигареткой, он взбодрился и решил, что в самой деревне найдет какую-нибудь старушонку, у которой будут не менее лакомые драники и сметана, а может даже и творог с молоком, настоящим, парным, а не той химозой, что их в городе травят.

Так и произошло. Добравшись до самого поселка, стоявшего на речке с труднопроизносимым названием Кокколанйоки, Денис помыкался по домам в поисках гостеприимных хозяев, да и нашел маленькую, сухонькую старушонку, пустившую случайного гостя в свой дом.

На вид этой сморщенной, будто печёное яблоко, бабуле было лет двести не меньше, но бегала она по дому как заведённая, а за шустрыми руками, накрывающими на стол, Денис вообще следить не успевал. Пока он снимал в сенях верхнюю одежду, расторопная хозяйка уже и горшок с картошкой из печи вынула, и банку солёных грибков из кладовки приволокла, и кваску нацедила.

– Вон там умойся, – велела она, указывая на рукомойник. – И за стол садись, пока не простыло всё.

Признаться, что не голоден, Денис как-то постеснялся и, ополоснув руки, уселся на маленькую, сколоченную из коряг табуретку. Вдохнул сладковатый пар, идущий от печёной картошечки.

«Что-что, а еда в деревне не в пример лучше городской, если она, конечно, своя», – подумалось Денису. А у бабки Хельмы, судя по убранству домишки, всё было свое. Над плитой висели венички с сушёными травами и кореньями, мебель была вырезана или сколочена из дерева вручную, а посуда оказалась вся глиняная, включая ложки.

– Ну что, Дениска, – спросила бабуля, накладывая ему целую миску дымящейся еды, – этногрофировать к нам приехал, али как?

Глава 44

Мягкая пуховая перина приняла его как руки матери, одеяло укрыло от всех бед. Денис заснул, и снился ему престранный сон: будто он молодой юноша, служащий в религиозном братстве и будто бы братство это готовится к чему-то страшному, неумолимо на них надвигающемуся. Он, как самый молодой и неопытный член ордена, выполнял разного рода работу, но ему отчего-то не объясняли, зачем он её делает. Одно из заданий его особенно потрясло, потому как мудрый учитель приказал свезти в казематы старинной крепости все хранящиеся в библиотеках фолианты и свёртки. Денис грузил эти сокровища на телегу и стаскивал в подвал, где его старый настоятель сжигал их.

– Учитель, – не выдержав, спросил Денис, – зачем мы уничтожаем тайные знания нашего народа?

– Грядёт великая ночь, – ответил старец. – Мрак поглотит наши земли.

– Давайте просто получше перепрячем наши реликвии и поставим охранные печати. Зачем всё сжигать?

– Затем, мой друг, что мы не сможем скрывать их на протяжении нескольких тысячелетий. Ночь будет долгой и страшной, ибо с тёмной восточной стороны уже пришла угроза. Дети чужеземцев прибыли на наши территории и сокрылись в пещерах. Они ждут часа, когда рукав нашей галактики будет проходить через пространства, подвластные силам из Тёмных Миров. В это время Светлые Боги не смогут посещать нас.

– Но почему? Разве могут наши Боги отвернуться от нас?!

– Они не отвернутся, но по древнему соглашению не посмеют нарушить границ, что отделяют их бесконечные миры Света от нижних миров Тьмы. Так уж сложилось, что границей является наша галактика, и когда мы в своём коловращении одним из четырёх рукавов захватываем пространства нижних миров, Светлые Боги утрачивают доступ к своим детям.

Совсем скоро посланники Тьмы обретут силу, потому что их Бог сможет ступить на Землю. Они принесут во все дома войны, разрушения, а главное, хитростью и коварством подменят наши ценности своими законами, разграбят земли, а нас превратят в жалких рабов.

– У нас великая армия, лучшие воины – потомки древних Богов! Отчего вы думаете, что мы не одолеем их?

– От того, что на их стороне время и Черные Боги. Мы же будем совсем одни. Они поработят нас через те народы, которым мы позволили прийти и поселиться в приграничных землях. Они посеют свое семя там, а когда каждый второй ребенок тех мест будет их отродьем, то двинутся и на нас. К тому моменту пройдут столетия, разум наш уснёт крепким сном, и мы уже не сможем отличить их детей от своих. Поэтому мы должны спасти самое необходимое, а остальное уничтожить, иначе наше знание, попав в руки этих неразумных, алчущих лишь власти существ, станет страшным оружием.

– Неужели ничего нельзя сделать?

– Нет, мой друг, – с грустью проговорил старик, бросая последний фолиант в огонь. – Колесо времени крутится, но после ночи всегда наступает утро. Так было, и так будет снова, ибо это закон, по которому живёт наша галактика. Всё изменится, когда она пройдет все круги развития, и как любая материя распадётся, дав жизнь новым Звездам.

Старик похлопал убитого горем подмастерье по плечу и протянул ему кожаный свёрток.

– Что это? – спросил он.

– Карта. По всей земле разбросаны тайные хранилища наиболее важных реликвий нашего рода. В них мы спрячем самое необходимое, то что может понадобиться для сохранения памяти о том, кто мы есть, на тысячелетия. У нас не стоит задачи сберечь сами реликвии, лишь знания и тех, кто мог бы передавать их из поколения в поколение, пока не наступит рассвет, и сознание людей не станет пробуждаться самостоятельно.

Глава 45

Наутро Денис помнил, что ему всю ночь снились странные, колдовские сны, но никакой конкретики, как водится, не сохранилось в его памяти. Навязчиво жужжала лишь идея о долгой ночи и неких чужеземцах, тесно перекликающаяся с выписками из Катиного дневника.

Мысли о снах Денис бесцеремонно выбросил из головы, напомнив себе, что после такого приема, какой ему устроила Хельма, и не такое могло привидеться. Странная бабуля должна была бы насторожить его, но неверящий в колдовство Денис решил, что она либо выжившая из ума, либо не в меру осведомлённая в интересующем его деле. А то что он вчера ещё и глюки ловил, так это тоже не мудрено: старуха, небось, помимо беленьких, ещё и поганками балуется. Знал Денис, что пресловутые ЛСД именно в Карелии и произрастают, так что видениям своим совсем не удивился.

Выходило, что финка, приютившая его, совсем не так проста, как казалась в начале, и Денис уже пожалел, что сболтнул ей лишнего. Но он совершенно точно помнил, что Хельма странным образом вызывала абсолютное доверие. Хотя, что уж тут странного, под кайфом тебе и Дракула гимназисткой румяной почудится.

Удивительные все-таки ему бабули попадались, сначала Аграфена Стефановна – потомственная гадалка с прибабахом, теперь вот финка эта – растоман из глубинки. Хотя сама-то она грибки карельские, положим, не употребляет (не дожила б до таких почтенных седин), а вот гостей потчует и не стесняется.

«Может она специально комнату для приезжих держит, чтобы было кому зелья ее дегустировать? – подумалось Денису. – Да нет, глупости конечно, но в таком аутентичном месте и не то в голову прийти может».

Денис тихонько поднялся с постели и, прихватив свою небольшую сумку с вещами, понадеялся слинять. Но не тут-то было. Хельма уж шебуршала на кухне, помешивая на сковородке скворчащее сальцо и заливая его яйцами, жёлтенькими такими, как майское солнышко.

– А-а-а, – протянула она, – долго спите, молодой человек, петухи уже час назад как пропели.

Знала бы она, во сколько Денис обычно встает, диву бы далась. Но Хельма, судя по всему, и не предполагала, что люди могут дрыхнуть до полудня, а ложиться тогда, когда петухи петь начинают.

– Иди умывайся, милок, да поживее, – поторопила его Хельма. – Завтрак простынет.

Денис нехотя ополоснул лицо, поелозил щёткой по зубам и уселся за стол, поглядывая на суетливую старушонку.

«Какая же она старуха? – размышлял он. – Вон как ловко скачет и всё делает».

– Кофе нету, не пью, – проговорила она, ставя перед ним сковороду с яичницей и крынку молока. – И тебе, кстати, не советую.

«Откуда она знает, что я пью кофе», – с подозрением подумал Денис.

– О-о-о-о, – недовольно протянула финка, мельком взглянув в окно. – Ешь быстрее, сейчас Барсук придет, баснями будет мучить, пока всё не расскажет, из-за стола не выпустит.

– Какой еще барсук?

– Слепой ты что ль? – подивилась старуха. – Вон мужик из лесу идёт с ружьём наперевес. Барсуком его кличут, дюже нудный, так что ешь и беги по своим делам.

Как Денис не приглядывался, а мужика не примечал, только когда от его завтрака осталась половина, он заметил мерное покачивание приближающийся точки, присмотрелся и правда мужик, но с ружьём или нет, не понять – далеко больно.

Не без мистического ужаса Денис отметил, что и зрение у Хельмы лучше, чем у него, причем в разы.

Потом, пораскинув мозгами, он пришел к выводу, что она его разыгрывает, и, наверное, этот охотник выходит из лесу примерно в одно и то же время, а потом наведывается к ней и травит свои скучные байки.

Денис расслабился и решил спокойно доесть завтрак, а если доведётся, то и познакомиться с ещё одним местным. Лишние глаза и уши ему не помешают, тем более, если учесть, что бабуля, и правда, с придурью.

Когда Денис допивал молоко, в дверь громко постучали.

– Оберег мой надел? – торопливо спросила старуха.

– При всем уважении, баба Хельма…

Договорить Денису не дали. С поразительным проворством финка метнулась в его спаленку и, притащив оттуда куриную лапу, ловко навесила её на шею парня, не позабыв спрятать под футболку.

Гость же, не дожидаясь ответа хозяйки, с грохотом ввалился в сени и, сгрузив там ружьё, вошёл в кухню.

– Ну, здравствуй, Хельма, – пробасил он, уставившись при этом не на старуху, а на её постояльца.

– Меня, вообще-то, Денисом звать.

– Приятно, очень приятно. Барсук, – представился он, протягивая Денису руку. – Что занесло городского молодца в наши края?

– Он историей увлекается, – вставила Хельма, не дав Денису возможности ответить. – Будет научную статью о нашей деревне писать. Задание у него в институте такое.

– Не слишком ли он взрослый для студента?

– Аспирантуру заканчивает, – проявила совсем уж потрясающие знания об образовательной системе старуха.

– А-а-а, ну это дело хорошее. Так чего сидеть в доме, надо по окрестностям пройтись, людей порасспрашивать. Вот я, например, тебе много чего интересного для твоей статьи могу насказать и показать.

– Мальчик с дороги только, – опять встряла Хельма. – Устал, дай ему оклематься.

Глава 46

– Вы её давно знаете? – поинтересовался Денис, когда они с Барсуком отошли от дома старухи метров на триста.

Этот вопрос он хотел задать ещё раньше, но остерегался, что слух у ведьмы такой же, как и зрение – феноменальный. Дурость конечно, но в этом поселке с поистине богатой историей Денис был готов поверить в то, во что отродясь не веровал. Как бы подтверждая его суеверие, Барсук, рассказывающий ему о Кокколанйоки, или как её называли местные – Хиитоланйоки, берущей верхнее течение в Финляндии, а нижнее на – территории Лахденпохского района, назидательно приложил палец к Денисовым губам.

– Ну, так вот, – громче нужного пробасил его спутник. – По реке нашей можно, значит, прямиком в Финку попасть, вот так-то.

Пройдя ещё метров пятьсот и рассказав Денису о том, что впервые селение Гитола упоминалось ещё в летописях 1471 года, и принадлежало польскому королю Казимиру IV, Барсук неожиданно оборвал свой рассказ и шёпотом добавил:

– Я в этих краях не вполне местный, лет пять живу, – зашептал мужик. – Но про Хельму могу сказать тебе только одно: будь на чеку, мальчик, странная она. Я за годы, что тут прожил, половину зубов уже потерял и полысел совсем, а она как бабкой старой была, так ни на грамм и не изменилась.

– Да куда ж там ещё старее-то быть, она и так лет на двести выглядит, – посмеялся Денис. – Только вот зрение у неё, пожалуй, для старухи больно хорошее.

– Не только зрение, мальчик, не только зрение, – заговорщически прошептал Барсук. – Местные её уважают, за травами и примочками ходят, говорят, она любую хворь излечить может. Хельма, по нашим меркам, богато живет, дом, как говорится – полная чаша. Это её так селяне балуют: кто кусок сала, кто дровишек, кто маслица презентует, парни местные воду носят, девки огород поливают и веники для неё собирают, а она их знахарству учит. Я спрашивал самую старую бабку Розу, что ещё русско-финскую войну помнит, давно ли Хельма здесь поселилась, она говорит, что сколько себя помнит, та всегда здесь жила.

– Сколько же ей лет? – поразился Денис.

– То-то и оно! – восклицал Барсук, – Роза говорит, что когда была ещё маленькой, баба Хельма её от ветрянки вылечила.

– Так и говорит «баба Хельма»? – переспросил Денис.

– Так и говорит, а ей самой между прочим уже девяносто три.

Совсем не суеверного Дениса вдруг вновь обуял мистический ужас. Ему перестало казаться, что он - вышедшая в дамки пешка. Теперь он ощущал себя щепкой, отлетевшей от острого топора дровосека, мелкой такой деревяхой, оторванной от родного и привычного мира.

Денис представил, сколько Хельме могло быть лет, если она почти век назад уже старухой звалась, и непроизвольно затряс головой, будто пытался отогнать жутковатую догадку.

– Да нет, – подумал он вслух, – это просто какой-нибудь местный феномен, типа разряженного воздуха или ещё чего-то. В Японии есть одна деревня, там люди по сто с лишним лет живут, особенности климата позволяют.

– Мы не в Японии, друг мой, мы в Хийтола, и окромя этой старой финки здесь так долго никто не задерживался. Я, знаешь, вообще не удивлюсь, если она ещё Казимира IV помнит, – совершенно серьезно заявил Барсук.

Денис брел по заснеженным тропкам к реке, и размышлял о том, как меняется мироощущение людей, если выехать из шумного мегаполиса в глухомань. Каких-то двести километров и тебя словно через временной портал в средневековье перебросили. От навязчивого шума в большом городе ты стараешься абстрагироваться, здесь же пытаешься в лае собак и поскрипывании половицы прочесть тайные послания духов. Город давит на тебя чугунным информационным прессом, и ты затыкаешь порой уши, чтобы тебе не влили в них очередную новость о сбитом Боинге или о том, как бабушка съела дедушку. В заснеженном безмолвии и мнимой неподвижности этих мест ты чувствуешь острую необходимость в каких-нибудь событиях, каких угодно, лишь бы не эта немота и анемия. Ты начинаешь прислушиваться, приглядываться, воображать. И вот здесь-то и кроится настоящая опасность для непривыкшего к тишине и покою человека – он может начать видеть и слышать то, чего нет и быть не может.

Видимо, с Барсуком, приехавшим в эти края из Москвы, что-то такое и произошло. Теперь несчастный во всём углядывает нечистую или, по меньшей мере, колдовство. Денис подумал, что и его уже настигает та же хворь, и что кудесница Хельма от неё не спасет.

Барсук рассказывал ему об истории этого края, и сказ его был довольно интересен, правда, одетый не по погоде Денис порядком подмёрз и уже не ощущал больших пальцев на ногах. Но он был готов к аскезе, потому как знал, Барсук ведёт его к реке.

Наконец парень завидел на другом берегу большой двухэтажный особняк, подпирающий густой лес.

– Ого! – присвистнул Денис, изображая восхищение. – Вот это домина! Кто же это в таких хоромах обосновался, неужто местные на картошке поднялись?

– Нет, – нехотя проговорил Барсук. – Это дом одной бабы из Питера, она с местными не особо контактирует.

– Даже с тобой дружбы не завела? – улыбаясь, спросил Денис.

Но Барсук неожиданно похмурнел и после короткой паузы мотнул головой. Расспрашивать Денис не стал, побоялся выдать свой прямой интерес, да и что ему мог рассказать Барсук, у которого дружбы с приезжей не сложилось. Главное, что он теперь знает, где этот дом, но вот как к нему пробраться, не ясно. Лодку искать слишком опасно, а ждать, пока река встанет, времени нет.

Глава 47

Вернувшись в сруб Хельмы, он обнаружил там гостя: посреди кухни расселся здоровенный мужик с закатанными до колен штанами. Знахарка выуживала распаренные в чугунке лопухи, смазывала их пахучей мазью и накладывала ему на колени, а тот кряхтел, словно рассохшийся пень.

– Не ной, Захар, – причитала старуха. – Сколько раз тебе говорено было – пропускать компрессы нельзя, иначе твоя застарелая подагра тебя в постель раньше времени сведёт.

– Да приболел я и дойти не мог, не гонять же тебя через всё село.

– Ни чё, не сахарная, сходила б, – продолжала ворчать Хельма. – У меня подагры нет.

– Это тебя Бог за твои благодеяния бережёт, а меня вот за грехи наказал, – сетовал мужик.

– Это я сама себя берегу, а тебя не Бог наказал, а сам ты себя чуть не угробил! Все бы вам на Бога сваливать, чуть что не так, Отец небесный у них сразу виноват.

– Ладно, Хельма, не бранись, при госте неудобно как-то.

Тут до Дениса дошло, что он застыл в дверях и смотрит на происходящее, словно ему пьесу показывают.

– Здрасьте, – пробубнил он, выдергивая себя из закулисного состояния и приобщаясь к настоящему.

– На плите щи стоят, – обратилась к нему Хельма. – Хлеб на столе. Сядь, поешь и быстро на печь греться, а то у тебя шнобель аж посинел.

Денис потрогал свой отмёрзший нос, будто проверяя, на месте ли он, и, убедившись в его наличии, послушно налил себе похлебки.

Пока он ел, Хельма и Захар обсуждали деревенские новости. Денис прислушивался в надежде уловить что-нибудь ценное. Но ни про Питерскую бабу из особняка за рекой, ни про её племянника они не говорили. Зато в самом конце разговора, когда Хельма уже снимала компрессы, он услышал весьма интересную просьбу.

– Лодку мне свою одолжи, Захар, – попросила Хельма. – Чага мне нужна. Вот парнишку за реку пошлю. Да, и тулуп с обувкой какой, если есть, а то на него смотреть больно, он же там в землю вморозится, – и Хельма засмеялась звонко так, заливисто, как девчонка.

Мужик зыркнул на раскрасневшегося Дениса, улыбнулся.

– Лодка на берегу, я её покрасил недавно, она теперь ярко-синяя, а тулуп Ольга принесет.

Хельма довольно улыбнулась и кивнула ему, а у Дениса промелькнула мысль, что они что-то не договаривают, промеж себя совсем не о том думают, тулуп – это так, для отвода глаз поминается, важное в другом, а именно, в лодке.

Денис боязливо посмотрел на Хельму и её гостя, вспомнив наказ Барсука – быть начеку. Слишком складно всё как-то выходило: про несчастные случаи бабуля эта знает, про то, что он Кулакова в смерти Кати винит - тоже, а теперь вот про то, что лодка ему нужна, чтобы на берег тот перебраться, как-то прознала.

У Дениса сложилось впечатление, будто его ведут как слепого щенка и, возможно, что началось это ещё задолго до его прибытия сюда. Сначала Катина смерть, подвигнувшая его ввязаться в этот блудень, затем дневник её, потом информация о Кулакове, которую Света преподнесла. Света тоже, кстати, как-то уж больно странно ему повстречалась, гротескно даже. Надо ж было такому случиться, чтобы они в один день, да еще на одном и том же кладбище близких своих хоронили. Совпадение?

Денис почувствовал себя героем мистического триллера, стало казаться, что все, кроме него, знают сюжет и, возможно, даже развязку. Случайные люди, пересекающие тропу его исканий направляют, заманивают, заволакивают его в круговорот последовательных событий. Его жизнь стала подобна снежному кому, катящемуся с горы на бешеной скорости. Оттормозиться не было никакой возможности, все что он мог – это продолжать свой спуск, ускоряясь всё больше и больше, повинуясь инертной силе, толкающей его к развязке.

–Ты ложку то пошустрей ворочай, – приговаривала она, стоя над душой. – И чему вас там, в институтах ваших, учат?

Тому, что Хельма распознала в нём человека образованного, Денис даже не удивился. Такая бабуля могла читать людей, как раскрытые книги, в этом он был абсолютно уверен, как и в том, что местные её здесь, и правда, уважают или, по крайней мере, боятся.

Каково же было удивление Дениса, когда баба Хельма расплылась в подобострастной улыбке, стоило на её пороге появиться Ольге – девушке на первый взгляд ничем не примечательной.

Она негромко постучала и, не дожидаясь ответа, вошла в дом.

– Оленька, – пропела Хельма, побросав все свои дела и принимая у гостьи тулуп. – Чайку с вареньицем?

– Нет, баб Хельма, спасибо, – проговорила девушка ровным, тоненьким голосом.

– Ну, хоть бруснички мочёной с собой возьми, – упрашивала хозяйка, протягивая баночку с ягодами.

– Спасибо, – проговорила Ольга, машинально принимая угощение.

– Как Захар? – спросила Хельма.

– Бегает, – отозвалась девушка, беззастенчиво разглядывая Дениса.

Поначалу она показалась ему совершенно обычной, даже неприглядной какой-то, блёклой, но под её прямым заинтересованным взглядом ему вдруг стало не по себе. Его нельзя было назвать колдовским, как Хельмин, но при этом он казался глубже, проникновеннее. Денису почудилось, что её спокойные серые глаза словно разоблачают его, они как бы снимали одну личину за другой, открывая самую его суть, самый корень.

Глава 48

Утро для Дениса опять началось непривычно рано. Причём самое чудное было то, что его никто не поднимал, не будил нарочитым, не в меру громким шебуршанием, он просто открыл глаза чуть засветло и понял, что выспался, что готов к новому дню и новым подвигам. В тело его словно бы внедрили дополнительный аккумулятор, небывалая бодрость и звенящая, вибрирующая энергия циркулировала в его жилах, требуя применения.

– Баб Хельма, вы меня случайно транквилизаторами не пичкаете? – поинтересовался Денис у своей хозяйки, когда та почивала его пшённой кашкой на молоке.

– Чистый воздух, да здоровая еда, – отвечала та, подливая ему чаю. – Вот тебе и все транквилизаторы, дурень.

– Ладно, баб Хельма, спасибо за завтрак, мой прилив энергии меня разорвёт, если я просижу в доме ещё сколько-нибудь. Где там, говорите, ваши поганки-то растут?

– Чага, дурья твоя башка, ча-га.

– Пускай будет чага, – согласился Денис, натягивая свитер.

– Значит, переплывёшь реку, и пойдёшь по тропе, что справа от одинокого дома стоит… – начала Хельма.

– «Одинокого дома»? – переспросил Денис.

– Не перебивай! Он же там один – значит одинокий, – пояснила она. – В общем, в лес ступишь и по тропке так и иди не сворачивая, пока к выкорчёванной сосне не придёшь. Слева от неё березки, на них чага и растет. На корзину, – Хельма протянула Денису большой плетеный короб с ремнями. – Нож есть?

– Нет.

– Что за мужики пошли, даже ножа своего нет!

– Я же городской, у нас как-то не принято с холодным оружием по улицам шастать.

Хельма спорить не стала, протянула ему свой нож, старинный, судя по резьбе, ещё довоенный.

– Смотри, не потеряй, – наказала она, выпроваживая парня.

Облачившись в берцы и тулуп, что ему принесла вчера Ольга, Денис вышел на улицу. Чувствовал он себя в чужой одежде непривычно, зато не мёрз и довольно быстро спустился к реке.

Отыскав синюю лодку, он беспрепятственно перебрался на противоположный берег, где в гордом уединении стоял барыгинский дом. Печально посмотрев в неживые окна, Денис утешил себя тем, что обязательно наведается туда, как только соберет взбалмошной бабке грибов.

Он без труда нашел выкорчёванную сосну, а недалеко от неё и березки с черными, сморщенными наростами, но не приметил табличку, установленную у самого берега. А всё потому, что Хельма нарочно отправила его по правой тропе, откуда предупреждающих надписей видно не было.

Когда его корзина была наполовину набита древесными грибами, и он уже представлял, как обходит одинокий дом, как прислушивается и присматривается к доносящимся из его окон звукам, из лесу вышла немолодая баба в пуховике. Женщина уставилась на него, уперев руки в бока.

– Здрасьте, – поприветствовал её Денис.

Тётка ничего не ответила, лишь продолжала вколачивать в него недоумевающий взгляд.

– Вам чего? – спросил Денис, чувствуя, что происходит что-то неладное.

– Тот же вопрос могу задать и тебе, – отозвалась баба. – Ты в курсе, что это частная территория?

– Нет, я не местный.

– Я так и поняла, – проговорила тётка, смягчаясь. – Читать, ты, видимо, тоже не умеешь.

– Смотря на каком языке.

– Русским по белому же написано у самого дома, что участок леса вплоть до просеки взят в аренду и является частной территорией. Мне что, забор ставить прикажешь?

– Не надо забор, – понуро проговорил Денис, кляня про себя ушлую финку. – Я уже ухожу.

Тётка покивала, чему-то нехорошо так ухмыляясь, и Денису показалось, будто она прекрасно знает, кто и зачем отправил его – дурака приезжего, в её лес чагу тырить.

Водрузив на плечи плетёный короб, он поплёлся обратно к лодке. Проходя барыгинский дом, Денис на мгновение замер, увидев, как в окне мелькнула высокая мужская фигура. Он обернулся и понял, что тётка следит за ним – ждёт, когда он уберётся с её территории.

За кружевом тюли Денис не мог разглядеть лица мужчины, но его одержимость той идеей, что Кулаков скрывается именно здесь, сыграла свою роль. В увиденном силуэте он, конечно, признал своего врага, сличая в воображении портреты из Катиного дневника и незнакомца за тюлью.

Его захлестнул инстинкт охотника, заслышавшего шебуршание в кустах. Невероятным усилием воли он заставил себя пройти мимо дома не замедляя шаг, ведь баба в пуховике следила за ним и более всего её интересовала реакция Дениса на мужчину в окне.

Неприятная мысль вкручивалась в его сознание ржавым шурупом: все, абсолютно все знают, что здесь происходит, догадываются, зачем приехал к ним в село питерец, и намеренно дразнят его, играют как с глупой, загнанной в клетку мышью.

Дениса раздражала роль марионетки, да ещё в руках селян, но его вели очень умело, постоянно подогревая интерес, показывая ровно столько, сколько необходимо, чтобы он не мог остановить поиски. Даже жители деревни знали, кому какая роль отведена в этом спектакле. Лишь он один шёл по помосту с завязанными глазами и, руководствуясь интуицией, проходил по краю суфлёрской ямы, откуда незримый голос подавал ему команды, не позволяя свалиться вниз. Дениса всерьёз уже начинало интересовать, что же это за могущественный кукловод такой, и имеет ли он реальный человеческий облик?

глава 49

– Что, баба Хельма, решили дурачка питерского попользовать? – выдал он с порога, кидая перед ней корзину с грибами. – Местные-то в барыгинский лес не пойдут. У вас что, чага больше нигде ни растёт, зачем вы меня туда отправили?

– Вот за ней родимой и отправила, – отозвалась старуха, склоняясь над корзиной. – Ой, да это ж не чага, а трутовик, дурья твоя башка, Ты чего мне притащил? Вот горожане, чагу от трутовика отличить не могут. Еще пару веков в своих клетушках посидите, забудете, чем елка от сосны отличается.

– Вы мне зубы не заговаривайте! То, что территория, на которой грибки ваши произрастают частная, вы мне сообщить забыли или, скажете, не знали?

– Не знала, – спокойно заявила финка.

– Хельма, вам ведомы мысли и болячки каждого человека в этом селе, но вы не в курсе, что лес вплоть до просеки взят в аренду? – недоумевал Денис.

– Болячки, это да, а чужие имущественные вопросы меня не касаются.

– Не глумите мне голову, бабуля! – выходил из себя Денис.

– Я тебе, кажется, уже говорила – старая я по лесам шататься. Все, что мне надобно, местные или как ты вон – приезжие, носят.

– Ага, и поэтому вы не знали, что Барыгина взяла в аренду добрый кусок ваших земель и серчает, когда по ним шастают? Хельма, я видел в одиноком доме Кулакова, и у меня создается впечатление, что все в этой деревне про всё знают и покрывают преступника. Я не удивлюсь, если где-нибудь в глубине леса он отстроил сарай для своих тайных встреч с адептами, которые умирают ради его бредовых тайн, оставляя ему квартиры, дома и прочее имущество.

– Это серьёзное заявление. У тебя есть доказательства, что всё имущество погибших переходит ему?

– Косвенные.

– Понятно.

– Разве вы не понимаете, – чуть не плача увещевал Денис, – что покрывая Кулакова, становитесь соучастниками его преступлений?!

– Лично я никого не покрываю. Окромя Веры я в одиноком доме никого и не видела, – заявила Хельма.

– Как же вы могли видеть, если дальше дома нос не кажете? – язвительно спросил Денис.

– Послушай, милок, – начала Хельма успокоительным, мягким голосом, – ты гоняешься за химерами, принимая желаемое за действительное. Неужели ты думаешь, что эти смерти можно объяснить настолько легко? Неужто веришь, что один человек может сотворить такое?

– Я - нет, но вы сами, мне кажется, верите.

– Неважно, во что верю я, важно, чем руководствовался ты, убедив себя в правильности своих догадок.

– У меня есть сведения из надежных источников, что скрывающийся Кулаков из родственников имеет лишь тётку, которая умудрилась прикупить дом за семь миллионов, живя при этом на пенсию в четырнадцать тысяч рублей. Скажете мне, что это совпадение?

– Скорее всего, воровство. Но какое это имеет отношение к её племяннику?

– Самое прямое! Погибшие были членами его секты, и все они оставляли после себя завещание, отписывая имущество детдомам и школам там разным. Один мужик даже свою половину квартиры завещал интернату, и теперь его мать будет жить в коммуналке.

– Это тебе тоже достоверный источник сообщил?

– Да!

– А имя у него есть? – спросила бабуля, лукаво щуря глаза.

– На что вы намекаете? – огрызнулся Денис.

– Да так, ни на что, – улыбаясь, ответила Хельма, доставая из печи пирог. – Лучше успокойся и пирожка вон отведай с грибами.

– Да не хочу я ваших грибов, у меня от них глюки! – закричал Денис, хватаясь за голову.

– Это у тебя не глюки, милок, а наслоения, – стала успокаивать его Хельма, усаживая за стол. – Ты раньше видел только то, чего хотел, упорно не желая замечать всех граней реальности. Но в моем доме все слепые котята рано или поздно становятся зрячими, так что считай – тебе повезло. Когда-нибудь прозреешь настолько, что будешь видеть так же хорошо, как я. Хотя это, конечно, вряд ли, – добавила она тише.

Голос её вновь обрел мягкость материнских нот, а глаза зазеленились, но Дениса это уже не пугало, он устал сопротивляться наступающим со всех сторон чудесам.

– Расскажите мне о тех смертях, что произошли у вас, – попросил он, смиряясь с сумасшедшей обстановкой.

– Это можно, – промурлыкала Хельма, подставляя ему пирог и чашку с чаем. – Началось это давненько – лет пять назад.

У Дениса округлились глаза, а в горле застрял немой вопрос.

– Да, да, – покивала Хельма, продолжая рассказ. – Первая была девочка лет десяти, в Элисенвааре она жила. Пошла с матерью за ягодами раз, и не вернулась. Её нашли выгоревшую, а мать метрах в пяти бездыханную. Видимо, в зону действия ударной волны попала. Трое других погибли двумя годами позже, одного обнаружили в Ильме, а двоих – в Ихале, это всё недалеко от нас. В Ильме местная девушка погибла, в Ихале скалолазы приезжие. А в прошлом году в Куликово ещё один помер, это совсем рядом с нами – соседний посёлок. Меня тогда Захар возил на останки посмотреть. Когда в прошлом году у нас один заезжий казачёк из Сортавалы так же преставился, я сразу поняла, что к чему.

– И к чему же?

Глава 50

Полдня он изучал Катин дневник, вновь и вновь просматривая уже заученные наизусть выписки, потом просто пялился в маленькое оконце, выходившее на соседний огород. В деревне было тихо, как в склепе, и если б не периодические собачьи склоки, Денис и впрямь подумал бы, что он на кладбище.

– Понятно, от чего в селах так процветает сплетничество, – разговаривал он сам с собою. – За весь день ни одного события.

Но как только он это сказал, из дома на противоположной улице вылетел полуголый мужик, а сразу за ним и баба, размахивающая кочергой. Денис припал лбом к стеклу и стал с интересом наблюдать за семейными разборками местных.

Баба погнала мужика со двора, крича ему что-то вдогонку. Денису стало интересно, в чем провинился её муж, что она гоняется за ним с таким устрашающим оружием. Но пока он отворял форточку, в надежде услышать её брань, семейная пара скрылась из виду, правда ненадолго. Обогнув дом, они побежали к Хельминому срубу, вот только первой теперь неслась растрёпанная баба, а её муж ковылял за нею с топором, выкрикивая вдогонку ругательства.

– Вот, шельма! – орал он. – Вот, паскуда! Я её кормлю, пою, а она все за реку смотрит! Ещё раз увижу тебя в одиноком доме, сгною суку! В сарае со свиньями жить будешь!

Обывательский интерес Дениса к местным разборкам сменился профессиональным. Баба-то выходила не простая и, возможно, даже полезная. Денис вскочил с постели, но не успел добежать до кухни, как заслышал стук – это отчаявшаяся женщина колотила в Хельмину дверь, как в набат, и старуха уже спешила ей отворить. Денис решил не выдавать своей заинтересованности происходящим раньше времени, а прислушаться к разговору старухи и беглянки.

– Хельма! – послышалось из сеней. – Хельма, выручай, прибьет же чёрт и глазом не моргнёт.

– Сколько раз тебе говорила – не дразни кабана, – проворчала бабка, впуская женщину в дом.

– Да, я виновата, – плакалась вошедшая. – Но сил моих больше нет, он же как скотина живет! В нем ни капли страха перед Богом нет!

– Бога не боятся, дура, Бога любят, – ответила Хельма.

– Верно, Хельма, всё верно, – соглашалась женщина. – И Святослав так говорит. А я что, я ж ни чё, просто хочу, чтобы он в храм ходил, пить бросил, мы б как люди тогда зажили, – плакалась баба.

– У каждого своя дорога, Зоя, но все мы кому-то, да служим, хотим того, или нет. Просто кто-то делает это добровольно и с радостью, а кто-то неосознанно, и от того частенько страдает.

– А я не хочу, чтобы он страдал!

– Ишь ты, какая благодетельница. И что ты для этого делаешь, носом его тычешь, показывая, что он кругом обделался?

– А как ещё объяснить, если он и слушать ничего не хочет?

– Никак. Ему твоя духовка, гуманка и нетленка и даром не сдалась. Он ещё не готов, и, если честно, я не уверена, что будет. Ах, Зоя, Зоя, ты ведь не учишь своего ребёнка десятичным дробям, не объяснив правил сложения и вычитания?

– Ну, нет, конечно!

– А чего же ты тогда пытаешься проделать это со своим мужем?

– Но он же не ребёнок.

– Да он хуже, он свою восприимчивость давно профукал, у него вместо мозгов тормозная жидкость в черепушке! Ты не можешь заставить мужа прыгнуть выше головы, но в твоих силах не осуждать его самого и путь, по которому он идёт. У тебя своя дорога, у него своя, так и должно быть!

Только Денис подумал, что ему представился превосходный шанс познакомиться с явной адепткой Кулакова, как в дверь заколотили, да с такой силой, что ему показалось, будто дом под землю уйдёт.

– Хельма, отворяй! – орал разгорячённый муж. – Отворяй, кому говорю, иначе вышибу дверь!

– Ну, рискни, – спокойно ответила старуха, и шум прекратился.

– Не отдавай меня ему, Хельма, пока он не проспится. Пожалуйста, – умоляла Зоя.

– Ну, что мне с вами делать? – вопрошала старуха. – Ладно, поспишь в кухне на печи.

– Спасибо, спасибо, – запричитала непрошеная гостья.

А Денис, поняв, что больше не может отсиживаться в своей коморке, потому как его заподозрят в подслушивании, вышел к женщинам, потягиваясь и наигранно зевая.

– Что у вас тут случилось? – спросил он, прикрывая ладонью рот.

– Проснулся, касатик? – спросила Хельма, щурясь.

– Да этакий грохот и мертвого подымет, – отозвался парень, усаживаясь за стол.

– Это муж мой, – встряла в разговор Зоя, – как напьётся, так дебоширит.

– Бывает, – равнодушно заявил Денис, зачерпывая из ведра воды.

– Весь день продрых, – обратилась к нему Хельма, – что ночью делать будешь?

– Пойду, прогуляюсь, наверное.

– Темно уже, а по селу Иван с топором бродит.

– Я же не его жена, чё ему на меня кидаться? – отозвался Денис улыбаясь.

– Да он, когда пьяный, ему всё равно, на кого кидаться, – попыталась стращать его Зоя.

– Не бойтесь, мадам, у меня чёрный пояс по карате, как-нибудь разберусь с вашим Отелло.

Глава 51

– Шпионишь, – прошипел он, хватая девчонку за тощий локоток.

– Можно и так сказать, – равнодушно призналась она.

– Зачем?

– Мне кажется, ты человек неплохой в отличие от него, – девушка едва заметным движением головы указала в сторону.

Приглядевшись, Денис заметил, как от дерева метнулась тень к сараю, и хотел было уже пуститься вдогонку, но неожиданно крепкая рука перехватила его, и он едва не прорыл носом землю.

– Не ходи за ним, – посоветовала Ольга. – Не догонишь.

– Кто там был?! – спросил Денис предательски дрогнувшим голосом.

– Не важно.

– Что тут, мать вашу, творится?!

– То же, что и везде, скоро сам всё поймешь, а сейчас тебе пора уходить.

Ольга подтолкнула его вперед, и Денис пошёл к лодке. Его буквально разрывало желание поведать девчонке о том, что он знает о её связи с Кориковым, но парень подумал, что сейчас он в меньшинстве, и лучше припрятать пока свои козыри в рукавах.

Ольга шла позади него молча, и Дениса напрягало это холодное, равнодушное пренебрежение. По опыту он знал, такое спокойствие врага не предвещает ничего хорошего.

– Зачем ты шпионила за мной? – решился спросить он.

Ольга не ответила. Тогда Денис обернулся и чуть было не задохнулся от удивления - ещё пару секунд назад он слышал её шаги за своей спиной, а теперь там было пусто. Ольга исчезла! Как сквозь землю провалилась!

Плюнув на безопасность и конспирацию, он включил фонарь на телефоне и бегом помчался к лодке. Грёб Денис как заправский спортсмен, потом так же лихо бежал к срубу Хельмы, и только укрывшись за его деревянной, обитой ватином дверью, шумно выдохнул.

– Ну что, милок, набегался? – язвительно полюбопытствовала старуха, выглядывая в сени.

– Ага, – задыхаясь, буркнул Денис.

– Ну, теперь-то ты поешь?

– Поем, баба Хельма, поем, – ответил парень, вваливаясь в кухню.

Он сейчас согласился бы на что угодно, лишь бы тот суеверный ужас, охвативший его в лесу, отступил. Денис даже спросил, какие у Хельмы есть самые забористые грибы, чтобы нажраться и забыться, но был обруган и послан в кладовку за солониной.

– У меня складывается впечатление, что все городские приезжают к нам за ЛСД, – послышалось Денису из кладовой, брюзжание Зои. – Не ровен час крупные фирмы наркотуры начнут организовывать.

– Да нет, он нормальный парень, – принялась выгораживать его Хельма. – Чудной только немного. Приехал сюда учителя искать, не твоего ли Славу, кстати?

– Откуда он про него знает? – настороженно спросила Зоя.

– Как откуда? Он же из Питера, как и гуру твой новоявленный.

– Зря вы так скептически о Святославе, – обиженно промямлила женщина. – Он знаете какой…

– Знаю, знаю, – посмеялась Хельма. – Денис, кончай подслушивать и тащи солонину, да луку прихвати, – гаркнула она неожиданно, и парень поспешил вернуться в кухню.

Стол уже был накрыт, женщины ждали только его возвращения. Денис выложил принесённое мясо и принялся нарезать его тонкими ломтиками, пока Зоя раскладывала по мискам гречу. Она по-новому вдумчиво разглядывала его, пытаясь, видимо, выискать в чрезмерно красивом лице приезжего стремление к духовной жизни: то самое, что она старалась взрастить в пьющем муже.

Ели они молча, а когда закончили, Хельма заявила, что у неё важные дела, требующие уединения. Она пожелала всем спокойной ночи и, прихватив пару сушёных веников, да банку бараньего жира, скрылась во второй половине дома, где у неё было что-то вроде химической лаборатории.

Денис мельком взглянул на печь и застеленную на ней перину, вспомнив о намерении расположить к себе адептку Кулакова.

– Я сплю в гостевой комнате, там кровать, и она удобнее, чем печь, а в тумбе я видел свежее бельё, – начал Денис.

– И что? – перебила его Зоя.

– Уступаю свои хоромы даме, – протянул он, целомудренно улыбаясь.

– Будешь спать здесь? – недоверчиво переспросила женщина.

– Именно.

– Экзотики захотелось, горожанин, – усмехнулась Зоя.

– Нет, – заверил её Денис. – На перине, конечно, классно, но кровать в моей спальне намного круче, поэтому я и предлагаю её тебе.

– Ты чё Дюма перечитал в детстве?

– Нет, Дюма никогда не любил, просто меня отец учил уступать дамам. Но если тебе самой нравится спать на печке, то милости прошу.

– По правде сказать, не очень, – призналась растроганная Зоя. – Я как-то в детстве упала с такой, с тех пор не могу на них заснуть.

– Вот и договорились, – промурлыкал Денис, растягивая губы в подобии улыбки. – Я только возьму кое-какие нужные вещи, и можешь располагаться.

Когда он вышел из спальни с Катиным блокнотом и ноутбуком, Зоя, поколебавшись, спросила у него:

– Ты, правда, приехал к нам из-за Святослава Сергеевича?

Глава 52

Мысли о завтрашнем знакомстве с ненавистным куратором не давали Денису заснуть. Он то и дело представлял их встречу, разыгрывая в своем воображении пародию на бондиану. Ближе к утру Денис всё же отключился, как отключается севший аккумулятор. Но сон его не был отдохновением, разум одолевали тягостные, мучительные видения. Наутро Денис, конечно, не вспомнил ни одного из них, но липкое предчувствие фиаско пристало, как смола.

Ощущение, что время для знакомства с Кулаковым он выбрал самое неблагоприятное, было столь мучительным, что Денису делалось не по себе. Он даже хотел попросить Зою отложить мероприятие на другой день, но, как выяснилось, она ушла ещё засветло. Хельма, разбудившая его рано утром, протянула оставленную записку, в ней женщина обещала зайти после обеда, чтобы отвести его к Святославу.

Прочитав написанное, Денис скомкал листок и кинул к поленьям, что валялись у печи, а потом перевернулся на другой бок и продрых до двенадцати, не взирая на топочущую по кухне хозяйку.

– Я прям диву даюсь, – изрекла финка, когда Денис соизволил, наконец, сползти с печи. – Уж думала, ты весь день продрыхнешь.

– Не знаю, как вы на печах спите, – пожаловался Денис. – Духота такая, что голову невозможно от подушки оторвать.

– Дело привычки, – отозвалась старуха, ставя на стол варёные яйца с луком. – Садись завтракать.

Не успел Денис покончить с едой, в двери постучали.

– Собирайся, – коротко сказала Хельма, – это за тобой.

Так и не оправившись от поганеньких сновидений, Денис торопливо натянул свитер. На пороге возникла Зоя в куртке и высоких дутых сапогах.

– Одевайся теплее, там приморозило, – посоветовала она.

– Как муж? – поинтересовался Денис из вежливости.

– Спит, – сухо отозвалась Зоя, и парень понял, что ей не хочется вдаваться в подробности своих семейных неурядиц.

Надев на себя всё тёплое, что у него было, включая шерстяные носки, Денис вышел на улицу. Стрелка приколоченного на веранде термометра упала за отметку ниже нуля, голенькие берёзки, окружающие Хельмин дом, облачились в хрустальные, сверкающие на солнце коконы, а небо было невероятно чистым, лазуревым. Денис зажмурился, такой красоты он давно не видел, день потрясал бликами, свежестью и ощущением волшебства. Ему даже на минуту показалось, что он в сказку попал. Но это чудесное переживание быстро развеялось, на него снова нахлынуло ощущение удушливого страха, безжалостно вытесняющего все прочие чувства. Он огляделся, словно хотел проверить, не пришёл ли тот откуда-то извне, и заметил, как за соседскими кустами шиповника кто-то прячется.

– У вас тут принято шпионить за приезжими что ли? – буркнул он себе под нос.

– Чё? – переспросила Зоя.

– Там в кустах кто-то есть, или мне кажется?

Женщина без колебаний подошла к соседнему участку и, пошуршав в шиповнике, сообщила, что Денис фантазирует.

– Стащил-таки у бабки Хельмы пару сушеных грибков, студент? – посмеялась она.

– Я совершенно точно видел там кого-то, – уверял её Денис.

– Кошку, наверное, – отмахнулась Зоя. – Пошли.

Денис скорее поверил бы в галлюциноз, чем в то, что это была кошка. Придавленный гнетущим страхом и чувством безысходности, он поплёлся за своей провожатой к одинокому дому.

Зоя вела его не той тропой, что он знал. Оказалось, в трёхстах метрах, за крутым изгибом реки, имелся мост, правда, проход запирался, но у адептки Кулакова имелся ключ. Только когда они переправились через реку, самообладание вернулось к Денису, и он, вздохнув полной грудью, вступил за ограду Барыгинского дома.

Открыла им сама хозяйка. Дернула подбородком и недобро уставилась на пришедших.

– Чего тебе? – обратилась она к Зое.

– Мне бы повидаться со Святославом Сергеевичем, – попросила та.

– Собрание через три дня, – напомнила ей Вера, обнаружив осведомлённость в делах племянника.

– Я знаю, но это очень важно! Пожалуйста… – взмолилась Зоя, складывая ладошки на груди.

– Я спрошу у него, – недовольно пробурчала Барыгина. – Подождите здесь.

Хозяйка удалилась, хлопнув перед «гостями» массивной кованой решёткой на дверях.

Денис с Зоей прождали минут десять, после чего им снова отворили дверь и предложили пройти в гостиную. Там, на большом кожаном диване, устроившись подле камина, и дожидался их Святослав Сергеевич.

– Учитель, – с подобострастием обратилась к нему Зоя, – прости, что я нарушаю все правила, но этому человеку нужна твоя помощь.

Куратор многозначительно посмотрел на гостей. Покрутил ус, задержав взгляд на Денисе, а затем поднялся с кресла и подошел к гостям.

– Давно ты знаешь его, Зоя? – поинтересовался он.

– Нет, но этот мальчик так искренен в своем горе, – зашептала она в самое ухо Кулакова. – Он хочет найти ответы на такие вопросы, которые понятны лишь тебе.

– Не сомневаюсь, – проговорил куратор, уставившись на Дениса с таким выражением, будто тот был полёвкой, предоставленной хищнику на обед.

Глава 53

– Вы действительно хотите вступить в нашу группу? – ещё раз спросил Святослав Сергеевич.

– Да, – твердо ответил Денис.

– А как вы о нас узнали?

– Одна знакомая рассказала, когда я делился с нею своими соображениями относительно конца света.

– Что за знакомая, как звать?

– Лена, – ляпнул Денис первое попавшееся имя.

– Просто Лена и всё? – усмехнулся куратор. – Как выглядит, где познакомились?

– Такая… среднего роста, светленькая… да ничего особенно, на работе пару раз пересекались. Это так важно?

– Нет, Денис, неважно, потому что среди моих учениц нет светловолосой Лены, – усмехнулся Кулаков, и усмешка эта была нехорошая.

– Ну, может, не Лена, может, Даша или там Маша, не помню я точно, – бормотал Денис, пытаясь припомнить, когда его успели представить хозяину.

– Вы со всеми малозапоминающимися барышнями конец света обсуждаете?

– Да нет, просто тогда как-то в тему пришлось, – сочинял Денис. – Мы по телику новостное сообщение увидели о мужчине, который на 39 километре пол поселка света лишил, потому-что духов каких-то призывал, ну и разговорились.

– Ясно.

Святослав Сергеевич чиркнул спичкой и закурил. Денис сейчас не мало бы отдал, чтобы сделать то же самое, но чувствовал – ситуация таких вольностей не позволяет. Он с жадностью втягивал сладкий дым «Captain Black», в надежде унять сердцебиение.

– Кого ещё из погибших вы обсуждали с той девушкой?

– Да больше никого.

– Но вы ведь в курсе, что были и другие жертвы, правда? – заговорщически прошипел куратор. – Одну из них вы даже видели после… Ну вы меня поняли, – Кулаков скривил губы, и от этой его ухмылочки Денису сделалось жарко, захотелось срочно окунуть голову в сугроб.

А куратор тем временем откинулся на спинку кресла и протяжно затянулся, гипнотизируя Дениса своими тёмными, жуткими глазами коршуна.

Это был тот самый момент, где Дениса ждало напророченное во сне фиаско. Он ощутил его так же остро, как и вонзавшийся в него взгляд куратора.

Отпираться не было смысла, зловещая ухмылочка и победительно-расслабленная поза хозяина дома говорила о том, что Денис раскрыт. Его ждали и не просто ждали, а планомерно заманивали, вероятнее всего, чтобы заставить отказаться от расследования.

– Я знал, что ты придёшь, – заговорил Кулаков откровенно, и Денису эта его откровенность очень не понравилась. – Я догадался, что этой встречи мне не избежать, когда увидел, как ты рыщешь по лесу моей тётки.

Он замолчал, и повисшая пауза ввергла Дениса в оцепенение. Он отчаянно сопротивлялся этой немоте, сковавшей не только его тело, но и разум, а Святослав Сергеевич тем временем, разглядывал его, как разглядывают экран, на котором разворачивается занятная картина.

– Ты даже не отпираешься, – улыбаясь, проговорил он. – И это правильно, не надо попусту тратить моё время, у меня его не так много осталось. Хоть и чуть больше чем у тебя, – тихо добавил он.

– На что вы намекаете? – протянул Денис, борясь с паникой.

Кулаков поднялся с кресла и подошел к окну, уткнулся лбом в стекло и через минуту заговорил:

– Я предупреждал Катеньку, что ты ей не пара. Она была моей лучшей ученицей, моей любимицей, – признался он дрожащим голосом. – А ты отнял её у меня!

– Что!?

Кулаков резко развернулся, и Денис увидел, как исказила гримаса боли его немолодое лицо сильного, уверенного в себе мужчины. Он заелозил руками по домашнему халату и, нащупав что-то в нагрудном кармане, вынул это.

Сперва Денис не понял, что происходит, но потом куратор подошел к нему и протянул сложенные листы бумаги, такие же, как в Катином дневнике. Дрожащими руками парень развернул их и увидел портреты – свои портреты, нарисованные рукой любимой.

Словно посланием с того света, будто запоздалым признанием в любви были эти наброски, выполненные с такой нежностью и таким вниманием к деталям, что Денису показалось, будто они в эту минуту более живые и настоящие, нежели он сам.

– Откуда они у вас? – спросил он слабым голосом.

– Вырвал из её книжонки. Я старался оградить её от этого иллюзорного мира страстей, от всего грязного и напускного, всего того, что могло помешать её соединению с высшими силами. Я дал ей больше знаний, чем кому-либо ещё, я хотел сделать её своей преемницей. Но она выбрала дешёвую любовь смертной.

– И поэтому вы убили её?

– Я убил?! Ты в своем уме, парень?! – воскликнул Кулаков. – Я любил её, как одно из самых чистых созданий, а она предала наше дело и наш круг, поэтому и погибла!

– Угу, ещё скажите, поплатилась за грехи, – с желчью выдавил Денис, поднимаясь и наступая на куратора.

– Ты даже не представляешь, во что ввязываешься, молокосос. Тебе не вообразить той мощи и того величия, на которые претендовали мои ученики!

– Мёртвые ученики, – поправил Денис.

– Не все кончили плохо, некоторые остались в живых, – ухмыльнулся куратор.

Глава 54

Когда он очнулся, то обнаружил, что валяется на полу под надзором двух громил, приставленных явно не для того, чтобы чайку ему подать, когда очухается. Денис бросил короткий взгляд на равнодушных мужиков и обомлел. Один был ему не знаком, но вот второй, очень даже.

– Барсук? – простонал Денис, пытаясь сесть.

Охотник бросил на него пренебрежительный взгляд, даже не удостоив ответом. Денис хотел подняться, посмотреть этому двуличному уроду в глаза, но в тот момент, когда он подтянул ноги к груди, ему показалось, что земля ускорила своё вращение, и он снова провалился в бессознательное состояние.

Денис не знал, сколько пролежал в отключке, но, судя по ругани Барыгиной, недолго. Её срывающийся на визг голос доносился сначала как бы издалека, но потом, подобно набирающему скорость бейсбольному мячу он влетел в его несчастную голову, разбиваясь на тысячи острых, режущих осколков.

– Я предупреждала тебя, Слава, я предупреждала! – орала женщина. – Из-за твоих идиотских игр моя безопасность поставлена под удар. Как этот щенок на меня вышел? Откуда он мог узнать про наши дела, и что у него на самом деле на нас есть?

– Не нервничай, Верочка, – послышался спокойный немолодой голос, и Денис рискнул открыть глаза, чтобы взглянуть на говорившего.

У зашторенного окна стоял мужчина с феноменально хитрыми глазами. От него исходила опасность, и в то же время он странным образом располагал к себе. Увидев, что Денис очнулся, он улыбнулся ему так, будто парень пришел на приём к психоаналитику, а тот уже в курсе его проблем и даже нашел решение.

– Наш гость, наверняка, что-то напутал, – сказал он Вере, смотря при этом на Дениса. – Вот мы с ним сейчас потолкуем и проясним все недоразумения.

Говоривший жестом указал на кресло, и Барсук без особых церемоний усадил в него Дениса. Резкий подъём привёл в движение некие шестерёнки в организме парня, ему стало казаться, что вся солнечная система взяла его в оборот и раскручивает на невероятной скорости.

– Мне хотелось бы понять, – начал незнакомец, подходя к усаженному Денису, – о каких таких махинациях идёт речь? Если вы говорите о тех деньгах, что моя жена взяла в долг на покупку дома, так это…

Договорить незнакомец не успел, развинченный до предела Денис не мог больше сдерживаться и вывалил на его ботинки свой завтрак.

Брезгливо осмотрев испачканную обувь, мужчина махнул рукой в сторону выхода, и Барсук вместе со своим напарником снова подняли Дениса. Его потащили вниз на цокольный этаж.

Как его спускали, заводили в комнату и укладывали на груду тряпья, он не помнил. Его мутило со страшной силой и думал он только о том, чтобы не вытошнить все внутренности. Но когда надсмотрщики оставили его одного, закрыв за собой дверь, он отдышался и, растянувшись на куче с бельём, попытался привести себя в чувства.

За дверью переговаривались его охранники.

– Пойду спрошу у хозяина, что с гостем делать, – расслышал он басистый голос Барсука.

– Давай, – ответил ему напарник.

Денис напряг слух, но до него донеслись лишь обрывки разговора хозяев. Кулаков орал про утраченное доверие, Вера проклинала его за неосторожность, а её муж отчитывал Барсука за то, что тот не рассчитал удар.

– Ты же ему череп раскроил, придурок! – гаркнул он, когда тот вошёл в гостиную, чтобы получить дальнейшие инструкции.

Денис потрогал свои слипшиеся на затылке волосы и понял, что приложили-то его действительно по-взрослому. Кровь уже не шла, но кто знает, сколько он её потерял. Осознание того, что вся эта история принимает весьма криминальный характер, неожиданно взбодрило Дениса. Он вдруг отчётливо уяснил, что терять ему абсолютно нечего, как собственно и ждать, поэтому надо идти ва-банк и прямо сейчас.

Шатаясь, он поднялся на ноги и огляделся. Его стащили в хозяйственную комнату, здесь была стиральная машина, корзины с бельём, сушилки и гладильная доска. Он поискал взглядом небольшой, но тяжёлый предмет и почти сразу нашёл его. В углу у самой розетки стоял утюг. Денис воткнул в неё шнур и включил прибор на полную мощность. Не прошло и минуты, как он нагрелся. Сжимая ослабевшей рукой своё оружие, он встал около двери и застонал в надежде, что его надсмотрщик отреагирует и войдёт. Охранник медлил. Тогда Денис опрокинул сушилку, а следом за ней и гладильную доску. Надзиратель не выдержал, открыл дверь и получил раскаленным утюгом по морде.

Прежде чем Денис вырубил его, он успел изрядно нашуметь, и теперь переживал, что о его побеге узнали.

Как выяснилось, нервничал он напрасно. На первом этаже разразился настоящий скандал, муж с женой орали так, что вряд ли могли слышать хоть что-то, кроме своих криков. Барсука куда-то отослали – его скрывающуюся в лесу фигуру Денис мельком увидел в окно. Только Кулакова не было видно, и это беглецу не нравилось.

Здравый смысл подсказывал Денису, что надо делать ноги, пока они у него есть, но азарт всё же оказался сильнее. Сейчас он был как никогда близок к развязке и не мог просто взять и сбежать.

Глава 55

Осторожно вынув из кармана джинс треснувший телефон, Денис включил диктофон и подкрался прямо к гостиной, в которой ругались Барыгины.

– Нам придётся отпустить его. Парень поселился у Хельмы, а она станет искать своего постояльца и если расскажет Ольге, что мы были последними, кто его видел, нам конец, – истерично орала Вера.

– Не мели чушь, она всего лишь девчонка.

– Я в этом сомневаюсь. Но даже если и так, ты не знаешь Хельму. Ты живёшь здесь без году неделя, а я уже почти год! Я про эту ведьму такое слышала…

– На пенсии уже, а всё в сказки веришь. Ничего нам эта старуха не сделает, а вот парень не так прост, как кажется. И если у него действительно есть на тебя хотя бы косвенные улики – это проблема, потому что где косвенные, там и реальные. Думай, Вера, думай, – гаркнул на неё незнакомец, – где он мог разжиться такой информацией.

– Я догадываюсь, откуда ветер дует, – сообщила Вера. – Всегда недолюбливала этого сопляка, который грозился подставить меня через свою сестрёнку. Черт его дернул счастье своё попытать, сиди он на заду ровно, был бы жив.

– Его сестра тоже в вашей секте?

– Не вашей, – огрызнулась Барыгина, – а Славиной, моя роль маленькая, сам знаешь.

– Маленькая, да удаленькая, – усмехнулся её муж. – Где сестру искать?

– В Питере. Она не наша, но некоторых членов видела, когда припадочного своего забирала. Она мне ещё тогда не понравилась. Я у Виталика порасспросила, кто она, чем живет, почему с ним на собрания не ходит и выяснила, что сестричка его в налоговой секретарём работает.

– В налоговой, ты серьезно!? – взревел её муж. – И ты молчала?

– Она всего лишь секретарша. И потом, она поверила, что смерть ее братца – это несчастный случай. За ней наблюдали, и она не проявляла никакого рвения к расследованию.

– Пока не познакомилась с нашим Коломбо, – тоскливо произнес незнакомец.

– У меня не так много людей, чтобы следить за каждым.

– Ты сняла наблюдение, и она с ним познакомилась. Одному Богу известно, чего эта девка на нас нарыла! Про эти хоромы можешь забыть, мы снимаемся с места сегодня же.

– Но…

– Никаких «но»! Поедем вслед за твоим племянником.

Денису ужасно хотелось знать, куда именно они отправятся, но он смекнул, что настал момент убираться и осторожно прокрался к дверям. Как только он оказался в прихожей, послышались шаги в соединяющем комнаты коридоре – чета Барыгиных шла проведать пленника.

Денис ощутил очередной приступ слабости, голова вновь закружилась, и уже не думая о последствиях, он просто вырвался на улицу, падая на крыльцо. Хватая ртом свежий, морозный воздух, он пополз к воде.

Искать лодку не было времени, но на его удачу реку сковало льдом. Не разбирая дороги, он поспешил к противоположному берегу, а когда оказался на реке, сообразил, что это не лёд вовсе, а так – первая, тонкая и совершенно не надежная корочка.

Из дома донесся грохот и ругань, Денис понял, что хозяева добрались до постирочной, где посреди тряпок лежит их бугай с обожжённой физиономией. Делать было нечего, и он попытал счастье. По-пластунски, изображая ящера, он пополз по хрустящему льду. Денис уже был готов поверить в успех своей авантюры, когда непрочное основание раскрошилось и стало стремительно уходить под воду вместе с ним.

Ледяная река обожгла тело, он падал, воображая, как тысячи острых кинжалов, вонзаются в его плоть. Денис терял самообладание и силы, а когда сознание практически покинуло его, где-то на периферии небытия и реальности он услышал голос.

– Руку мою держи, – кричал ему кто-то, стараясь ухватить и вытащить на берег.

Из последних сил Денис сжал пальцы вокруг шершавого, волосатого запястья, и его с силой дернули.

– Живой? – спросил Захар, ощупывая рану на голове Дениса.

– Пока да, – прохрипел тот, хватаясь за него, чтобы подняться на ноги.

– Быстро в машину, – приказал его спаситель, открывая пассажирскую дверь.

Денис с трудом вполз на потёртое сиденье старенькой Нивы, и только тогда позволил себе оглянуться. Хозяева выбежали из дома и истошно орали:

– Барсук, заводи квадрик!

Денис понял, что будет погоня, не мог он уяснить только одного – зачем Захар помогает ему, ведь он видел его у Барыгиных, слышал, как тот предупреждал их о чем-то. Выходило, что это не заговор, и местные не покрывают приезжих.