Эрик в зимнем городе

Пролог

Цепь гор, стремившаяся к самому небу, уходила за горизонт. По припорошенной снегом горной тропе двигался маленький отряд на прекрасных тонконогих лошадях. Разгулявшийся ветер бросал тяжелые хлопья снега прямо в лицо, слепил глаза, но путешественники не останавливались. Их фигуры были скрыты за плотными длинными плащами, которые несколько смягчали яростный натиск зимнего ветра.

Всадник во главе группы правил уверенно, и его лошадь, вздумавшая было волноваться, теперь неспешно ступала по проторенному пути. За ним, не отставая, следовали ещё два путника. Их странствие продолжалось не один день, и сейчас они приближались к своей цели, оттого непогода лишь усиливала желание поскорее её достичь. Они не спешили останавливаться на привал, недавно завидев показавшиеся очертания заветной страны. С высоты она выглядела совсем миниатюрной, однако среди игрушечных строений четко проступало центральное – сердце самой страны. Вскоре они окажутся под её защитой, с честью выдержав опасности пути.

Внезапно их окружили пешие чёрные фигуры, со свистом и громкими окриками рассыпавшиеся по тропе. Лошади вздумали было понести, однако пока одни из разбойников висли на поводьях, другие целились камнями и стрелами в путешественников.

- Остановитесь! – раздался громкий повелительный крик первого всадника. Он возвысился над шумом борьбы и улюлюканьем нападавших.

В установившееся мгновение тишины путешественник демонстративно поднял вверх руки и произнес:

- Вы напали на мирных людей! Кроме меня здесь лишь женщина и ребёнок.

Разбойники загоготали, заулюликали, некоторые начали показывать непристойные жесты, запрыгали в буйном танце.

Однако их веселье прервал другой голос, грубый и гортанный, исходивший будто из жерла вулкана:

- Закройте рты! Женщина и ребёнок твои?

- Да.

- Снимите плащи. Сами, - и вожак окриком остановил засуетившихся разбойников.

Мужчина посмотрел на вырывающиеся фигуры путников, проговорил своим что-то успокоительное на тягучем мелодичном наречии.

- Эй, заканчивай со своей нездешней тарабарщиной!

- По-другому им не понять.

Женщина первой сняла плащ и осталась в одном дорожном платье. Потом под гомон протянула дрожащие руки к застывшей третей фигуре путника и скинула его плащ. Мальчик-подросток серьезно смотрел на разбойников, от напряжения сжав кулаки.

Теперь все трое предстали перед окружившими их разбойниками. Их непохожесть на прочих настолько бросалась в глаза, что легко была понятна злобная ненависть, тут же исторгшаяся у последних.

- Нелюди! Черти!

- Отчего же! Я поэт. Возможно, моё имя доходило и до здешних мест.

- Плевать мы хотели на твоё имя! Что с вашей кожей? Запеклась на солнце? Или в самом огне преисподней?

Путешественники обладали смуглой золотистого цвета кожей, что так контрастировала с окружающими их снегами и бледными обветренными лицами разбойников.

Женщина была невыразимо прекрасна, и теперь, когда улеглось первое волнение, она гордо держалась перед разбойниками, больше не опуская головы.

Тех злило заносчивое поведение иноземцев, выражение их лиц не оставляло попавшим в беду ни единого шанса. Лишь лицо предводителя было непроницаемым: сейчас покрытое глубокими шрамами, когда-то оно привлекало взгляды своим мужеством и благородными чертами. Его взгляд цепко с головы до ног осматривал странников, потом он произнес:

- Что при вас?

Незнакомец ответил:

- Мы налегке. Сборы были недолгими.

И впрямь, лошади не были навьючены поклажей. Лишь одна сума свисала с бока первой лошади. Вожак дал отмашку разбойникам:

- Проверьте!

Прочие, будто только и ждавшие этого сигнала, сдернули груз. Остатки провианта, бурдюки с водой, нательная одежда рассыпались по снегу, последними ветер закружил и унёс листы бумаги, испещрённые записями. При виде кружащихся, свободно уносимых ветром листов, у мальчика вырвался приглушённый стон. Мужчина и женщина остались безучастны.

- Это самое ценное покинуло нас?

- Можно и так сказать. Я поэт, и вы могли бы выручить неплохие деньги.

Вожак взревел:

- Во время войны вздумал прельщать своими виршами?! Кому они сейчас нужны? Они не накормят. Где ценности?

- Лишились на постоялом дворе во время последнего ночлега. Добрые люди забрали на пропитание.

Уловив насмешку, предводитель разбойников нахмурил брови, приказал:

- Раздевайтесь до белья и перчатки снимайте.

Женщина обеспокоенно взглянула на мужчину, но под его пристальным взглядом начала расстёгивать и скидывать одежду слой за слоем, пока не осталась в тонкой белой сорочке. Пронизывающий зимний ветер нещадно хлестал её привыкшую к жаркому южному солнцу кожу, но она старалась держаться прямо, едва поддаваясь снежной буре. Мужчина и мальчик сняли с себя всё вплоть до нижних рубах. Их стройные загорелые тела чуждо смотрелись под порывами ветра, и это рассмешило разбойников:

- Смотри, как трусятся! Даже слой золота не спасает этих мягкотелых!

Часть I. Глава 1

Над Страной Вечной Молодости сгустились тучи. Королева Гвендолин роняла крупные слёзы на вышивку, натянутую на большие круглые пяльцы. Волшебный яркий пейзаж, над которым порхала иголка с ниткой в её изящных пальчиках, затуманился и поблек. Королева вдруг неловким движением уколола палец и вскрикнула. Она уронила голову в ладони и расплакалась не на шутку.

Вдали послышались раскаты грома.

Плечи её сотрясались, когда в покои королевы вбежал бородатый волшебник с сидящими на самом кончике носа круглыми очками. Высокий колпак едва ли не с него ростом вторил его движениям, просторное одеяния фиолетового цвета закрывало всю фигуру, лишь длинные кончики загнутых вверх туфель решительно выглядывали из-под мантии.

- Дорогая королева, как Вы могли так безрассудно расстроиться? Я очень торопился, но не успел. Теперь страну ждут затяжные дожди, - сказал он укоризненно.

- Ну и пусть. Я страдаю и имею на это полное право, - вскричала королева и сплеснула руками.

- Да будет Вам. Ведь долину затопит, как в прошлый раз. А там пасутся стада овец и коров, в траве живут жучки, летают бабочки, птички. Только успели вылупиться и вот опять.

- Прекратите, - королева подняла заплаканное лицо от ладоней, её яркие синие глаза гневно сверкнули. – Я запрещаю Вам, Клаус, ещё больше изводить свою королеву. Запрещаю! Я решительно не могу сдержать слёзы из-за этого негодника.

Королева поднялась с массивного деревянного кресла, украшенного резьбой в виде затейливого орнамента из сплетённых растений и обложенного гобеленовыми подушками. Вышивка скользнула по её длинному, синему, под цвет глаз, платью, и с резким звуком пяльцы брякнулись об пол.

Гром грохнул уже поблизости, мелькнула молния.

Высокая стройная фигура королевы величественно возвышалась посреди просторного зала, который вдруг лишился света, потемнел. Густые светло-русые волосы свободно спускались по спине королевы, овальное лицо украшали большие выразительные глаза. Королева была прекрасна и выглядела юной девушкой. Сколько лет ей на самом деле – кто знает, здесь годы не считают. В Стране Вечной Молодости встречались, в большинстве своём, люди в самой прекрасной своей поре. Те же из мужчин, кто желал придать себе солидный вид, отращивали бороды и соответствующе одевались.

Вот и с бородатого лица мага Клауса глядели на королеву Гвендолин любопытные с хитринкой глаза.

Она ненадолго выдержала паузу, а затем устремилась к волшебнику, который был значительно ниже неё и старался почтительно выдерживать дистанцию.

- Эрик прожигает жизнь вместо того, чтобы помочь своей матери, своей семье, своей стране! Где, я спрашиваю, его обещания?! Он совсем позабыл о них!

- Дорогая королева, прошло всего три года с тех пор, как Вы взяли с него обещание. Мальчик растерян на пороге такого ответственно шага. Что с него взять?

- Что взять? - гневно сказала она, и нависла над низкорослым магом, как коршун над добычей. Ослепительное декольте, на котором покоилось ожерелье из множества прекраснейших жемчужин, почти уткнулось Клаусу в лицо, и он тактично отступил.

- Этому оболтусу давно пора жениться. Вот что взять! Это прямая обязанность королевских наследников. Нам с королём Гаральдом сколько можно нести всё на своих плечах? Король заботится о сохранности границ, а сын проводит время в бесконечных увеселениях. Вот взгляни, чем он сейчас занят!

- Но как можно…

- Взгляни, если просит королева! За другими ты без стеснения приглядываешь, незримо наставляешь на правильный путь, помогаешь обеспечивать порядок в стране. А его, видишь ли, как можно?!

В руках мага материализовался хрустальный шар, и он нехотя водворил его на стол, поводил над ним руками, бормоча заклинание, потом вгляделся, как следует. Королева – тут же, не отставала, пристально смотрела, стоя едва ли не вровень с магом.

На прозрачной поверхности немедленно показалось изображение маленькой комнатки, заваленной вещами. В самом центре – широкая кровать, на которой на смятых простынях виднеются обнажённые тела двух любовников, после долгой ночи всё ещё сжимающие друг друга в объятиях. Высокий юноша блаженно раскинул свое сильное, мускулистое тело рядом с подругой, чья смуглая лоснящаяся кожа и густые чёрные волосы, разметавшиеся по подушке, так и взывали к ласке. Юноша и не собирается упускать своё, протягивает руку к её обнажённому мягкому бедру, губами ласкает пышную грудь, девушка стонет и выгибается, готовая его принять.

- Прекрати это, - взвизгивает королева.

- Но как можно, - шепчет маг.

- Немедленно отправь эту девку тому, кто в ней нуждается сильнее. Быстро, - торопит она, так как пара вот-вот сольется воедино.

Маг делает едва заметное движение рукой – и девушка в тот же миг исчезает из объятий ошарашенного юноши. Он в недоумении хватает пустое пространство руками, садится, моргает, и вскоре к нему приходит понимание.

В бешенстве он вскакивает с кровати, в чём мать родила бегает по комнате, рыча и беснуясь, в пространство выкрикивает:

- Клаус, это твои проделки. Погоди у меня!

В груде снятой наспех одежды он выуживает сначала женское платье, чертыхается, ещё раз пошарив рукой, находит свои штаны, путается в них, и всё время орёт:

Глава 2

Теперь придворный маг Клаус решился выйти из-за спины своей королевы и сказал ей:

- Дорогая Гвендолин, хоть я Ваш приближённый и друг детства. Хоть мы вместе учились магии и успешно её усвоили, и каждый выбрал себе то, в чём оказался силён, умоляю, не заставляйте меня становиться врагом в глазах Ваших ближних. Я хочу им только добра, как и Вам, и этого не вынесу.

- Клаус, никто так и не думает, а то, что сказал этот мальчишка – сам знаешь, сгоряча. Он так не думает, он хорошо помнит твою доброту и умеет быть благодарным. Дай мне пожать твои дружеские руки, мне порой так не хватает искренности в этом дворце, - и королева первая протянула обе руки, на которых поблескивали перстни с крупными кристаллами.

Маг мягко пожал их, краем глаза заметив, что погода и впрямь улучшилась, тучи рассеялись и показались первые робкие лучи солнца.

Королева Гвендолин сжала руки чуть покрепче:

-Мне нужно посмотреть, чем занят король Гарольд! Кажется, я становлюсь подозрительной. А от сомнений следует избавляться тотчас же.

Маг лишь тяжело вздохнул, и в его руках вновь оказался хрустальный шар. На его поверхности тут же проступило изображение статного мужчины в плаще красного цвета с золотом, подбитого мехом. Густые темные волосы спускались до плеч, на голове красовался золотой обод с большим рубином в центре.

Король склонился над письмом, лежащем на массивном деревянным столе тёмного дерева. Изредка он ронял чернильные кляксы на бумагу и тогда с досадой рвал её, брал новый лист и принимался выводить слова крупным неровным почерком. Смятые комки бумаги усеивали пол – король Гаральд не был любителем марать бумагу письменами.

Вдруг он поднял голову, осмотрел комнату внимательными тёмными глазами, будто почуял неладное. Королева напряглась, а Клаус вжал голову в плечи.

Короля Гаральда любили и уважали, а также знали его крутой нрав. Узнай он о тайной слежке, им обоим несдобровать – серьезный разговор гарантирован. Королева хотела уже дать отмашку магу, чтобы он прекращал наблюдение, но тут же увидела, как в комнату к королю впорхнула молодая девица, одетая в простой костюм служанки. Свежее румяное лицо с яркими пухлыми губами, длинные светлые волосы, заплетённые в косу – прелестная, будто свежеиспечённая булочка.

Глаза мага, кажется, расширились, королева сама чуть было не залюбовалась этой юной служанкой, однако быстро спохватилась, и щёки её зарумянились. Клаус приготовился к новому приказу королевы перенести девушку с глаз долой, и последующему гневу короля, но королева быстро взяла себя в руки, приосанилась, и лишь нервно сжатые губы выдавали её волнение. Острым взглядом она вперилась в поверхность шара.

Посмотреть и впрямь было на что. Девушка несла в руках поднос, заставленный королевскими яствами. Поднос был явно тяжёлый, и было видно, с какими усилиями девушка старается сохранить равновесие. Тем не менее, поднос был торжественно поставлен на стол и девушка сказала:

- Ваше Величество, прошу Ваш завтрак!

Королева уловила едва заметное движение девушки. Момент – и на пол летит салфетница. Девушка опускается вниз около самых ног короля, и её грудь едва не выскальзывает из глубокого выреза платья. Она старательно подбирает салфетки под пристальным взглядом короля, когда же поднимается, будто неловким, а на самом деле, тщательно выверенным движением захватывает подол платья, и на столе оказываются не только салфетки, но и приоткрытое белоснежное бедро девицы.

- Простите, Ваше Величество, - произносит она.

В комнате устанавливается тишина, с обеих сторон повисло напряжённое ожидание.

Король, как ни в чём не бывало, произносит:

- Не беда, случаются оплошности. Твоей матушке уже лучше, выздоравливает?

Девушка таким же ловким движением одергивает юбку, отвечает, потупив глаза:

- Да, вскоре приступит к своим обязанностям. Благодарю Ваше Величество за беспокойство.

Она покидает комнату, захлопывает дверь. Король же, разражается хохотом, да таким, что слёзы из глаз. Отсмеявшись, он протирает ладонями глаза и произносит:

- Всё против этой занудной обязанности написать очередное письма кузену. И собираюсь долго, и мысли путаются, и девицы веселить приходят. Однако же, надо, обещал.

Но королеве не до веселья. После того, как поверхность на хрустальном шаре потухает, она себя не сдерживает:

- Одни шлюхи вокруг, куда не посмотри! Эта откуда взялась на мою голову?

- Это Сара, дочь Мадлен, вашей преданной служанки. На днях та изрядно поранила палец и, дабы не смущать Ваши Величества, уговорила на время взять её дочь.

- Хорошо же она воспитывала свою доченьку! Или эти мерзавки обе подстроили?

- Но как можно обвинять преданную Мадлен…

- Опять ты за свое. Как можно да как можно? Ты своими глазами видел, как вела себя с королём эта бесстыдница. Если бы не его чувства приличия и безусловная любовь ко мне, мы бы увидели ещё одну сцену!

- Все знают, что король Гаральд – мудрейший правитель и нежно любит Вас.

- Да, он так долго меня добивался, что сейчас был бы последним ослом, путаясь с девками и изменяя своей королеве. Мой дорогой Гаральд!

Глава 3

Однако сейчас же она уселась за изящное бюро, достала свою книжицу и продолжила записи мелким изящным почерком, то и дело окуная перо в чернильницу. Изложение своих чувств и мыслей на бумаге ей давалось гораздо легче, чем королю, который тщательно выверял каждое слово.

«Эрик совсем запутался, - писала королева. - И если мы его немедленно не наставим на правильный путь, он увязнет в этих своих пустых чувствах. Нам же нужно продолжить род.

После Ужасной Войны множество людей погибло, земли опустели, в беспощадной борьбе королевства лишались своих правителей. Наше не исключения – нашу ветвь уничтожили, чудом спаслись лишь мы с Гарольдом и его троюродная сестра.

Она покинула нас и сбежала в Мир Людей. И там, непутёвая, спуталась с человеком того мира и родила от него дочь. Что из ряда вон! Но дальше она вспомнила про силу, которую ей даровала Страна Вечной Молодости и принадлежность к роду Правящих. Или почувствовала, как та сила вновь пробуждается в ней.

Оставила своею малютку у порога общего дома для детей. Кажется, так это у них называется. А сама двинулась в отдаленные земли Мира Людей для просветления.

Там высокие горы, чистое небо и помыслы, - такую весть она мне дала. Ещё сказала, что нашла себе учителя, там они называются гуру, и готова впасть в состояние вечного блаженства и слияния со всем сущим. Просила о ней не беспокоиться, мол, она нашла себя.

С бритым лысым черепом, лишившаяся своих роскошных волос, она вела со мной речи о просветлении голосом умалишённой. И ни разу точно не отозвалась на мой вопрос о том, где же её дочь. Сказала, что в том общем детском доме девочке будет прекрасно с другими детьми, и она приобщиться к миру людей.

Я настойчиво выспрашивала сведения о том ребенке, ведь в ней течёт кровь матери, и она наш шанс, но эта лысая блаженная, по всей видимости, тут же впала в эту свою нирвану и до сих пор не выходила из неё. Думается, и не выйдет. А ещё она поставила защиту на себя, чтобы мы не могли её видеть и достучаться до неё. Вот ведь подлая тварь…эта женщина.

Но чтобы спасти своё королевство я готова на всё: и мы с Клаусом стали поочередно просматривать все эти общие дома для детей, зная возраст и типаж, доставшийся той от матери. Мы занимались этим долгие годы, пока, три года назад не опознали в худенькой бледной воспитаннице дочь своей матери. Но, маги, до чего они похожи с той беспутной, что закрылась навечно в горной пещере.

И вот он, наш шанс, наша девочка с текущей в ней королевской кровью. Дело за Эриком – но этот повеса лишь тянет время! На что это похоже? Когда мной проделано столько усилий, и когда мы дошли до результата – он артачится и придумывает отговорки!»

Королева Гвендолин сначала выдохнула, потом вдохнула полной грудью, так что корсаж на её платье затрещал по швам. Налила родниковой воды из искусно расписанного кувшина в хрустальный стакан и залпом выпила.

Дверь распахнулась, и вошел король Гаральд. Он двигался стремительно, на ходу распахивая руки, и королева тут же в них впорхнула доверчивой птицей. Страстные поцелуи, сброшенные ненужные роскошные одеяния, и вот два обнажённых тела сплелись воедино.

Погода, конечно, была прекрасная. На небе сияла яркая радуга.

Глава 4

Придворный маг Клаус приближался по вымощенной светлым гравием дорожке к своему домику на возвышенности. Словно признавая склонность мага не только к уединению, но и уюту, он стоял в отдалении от прочих домов, но так, что был виден из окон королевского дворца, и королева по вечерам могла видеть неяркий свет из его окон.

Стоило магу ступить на дорожку, его широкое лицо приобрело благодушное выражение. Но улыбка погасла и сменилась если не смущением, то сдержанностью, когда он увидел девушку с длинными тёмными волосами, закутанную в странный серый балахон.

Вообще-то все женщины их страны были ужасными модницами, и в их гардеробе имелось не одно платье, и ходили они всегда нарядными, когда бы не вышли из дома. А эта будто мешок вокруг себя обмотала.

Тут маг едва не ударил себя ладонью по лбу. Не далее, как пару часов назад он по приказу королевы закинул несчастную любовницу принца Эрика к тому, кто в ней действительно нуждается. Неужели в этой красавице действительно нуждался распоследний житель этого королевства? Кто бы это мог быть? Маг дал себе слово позже выяснить все обстоятельства. Было бы бесчестно отдавать эту статуэтку с будто бы подсвеченной изнутри бронзовой кожей и миндалевидными чёрными глазами какому-то мужлану.

Ему показалось, или сейчас эти дивные глаза взглянули на него едва ли не с ненавистью?

Однако маг давно убедился в особенном даре королевы делать добрые дела даже в гневе. Королева была поистине справедливой правительницей, хоть и излишне чувствительной и своенравной иногда.

Прекрасная девушка, конечно, не решилась и слова сказать придворному магу, который пользовался особым почётом в стране, и дерзкий взгляд свой опустила. Но забыть сегодняшнее унижение ей скоро не удастся.

Нагишом прямо из собственной постели с лежащим рядом принцем она плюхнулась к беднейшему из бедных. Парню, который каждую неделю привозил овощи из собственного огорода на ярмарку в город. Она часто ловила на себе его будто зачарованный взгляд и однажды даже решилась сделать у него покупку: тыкву, из которой была мастерицей вырезать фигурки.

Эсме обратилась к юноше:

- Продай мне эту тыкву.

И ткнула на неё пальчиком. Парень ловко выудил нужную из множества и протянул её девушке. Она приняла пузатую тыкву, обхватила руками, прижала к себе. Спросила, глядя на него:

- Сколько же?

А в ответ услышала:

- Д…д…д…

Парень силился что-то сказать, потом неловко выставил два пальца.

-Две монеты? – догадалась девушка и полезла в кошель, который висел у неё на поясе.

Когда же Эсме протянула ладонь с лежащими на ней мелкими монетами, парень замотал головой и сделал руками жест, мол, не надо. Она поближе поднесла ладонь к нему, и он отпрянул, будто чёрт от ладана. Тогда она отступила: видно же, он хочет сделать ей подарок. Или, всё же, боится дотронуться?

Она не улыбнулась ему, скорее, насмешливо хмыкнула. До того странно он себя вёл. Глаз не сводит, а дотронуться боится.

Ладно его, своих дел полно. Эсме уже несколько лет как жила сиротой, сама справлялась по дому, сама вела хозяйство, мастерила поделки. Право сказать, ей это довольно легко удавалось. Помощников и покупателей, особенно из мужчин, хоть отбавляй.

Считалось, что поделки Эсме приносят удачу, лёгкая у неё рука. Слухи быстро поползли по стране. И в её домик кто только не наведывался за покупками. Наследный принц забрёл из интереса, скорее не к её игрушкам, а к красоте, о которой тоже шли разговоры. Один раз забрёл, а после его уж сложно стало отвадить. Она и не хотела, сколько ей нотаций не читали. Он ей по нраву: высокий, белокожий, беззаботный и веселый. Так и говорила, что пока принц Эрик будет заходить, так она и будет его встречать, не откажет.

Этот немой парень тоже один раз к ней забрёл, осмотрел полки с товаром, походил по её лавке. Но когда она предложила ему поделки, поднесла поближе, он вновь умчался, убежал, как от огня.

Нет, Эсме в такие игры не играла. Всё должно быть по порядку и ясно. А парень этот, помимо того, что немой и шугается её, ведёт себя с ней странно, так ещё и буквально нищий.

Но было то, что притягивало её как магнитом к нему: юноша был под стать ей, красив её же бронзовой светящейся красотой, и вместе они будто слеплены из одного теста, дети самого солнца. Будто созданы друг для друга.

И сегодня она рухнула обнаженной прямо к нему на узкий топчан. И в этот раз бронзовый бог не устоял, распахнул свои объятия.

Пока Эрик сыпал проклятьями у неё в доме, не было ничего прекраснее слияния двоих, созданных друг для друга, на убогом ложе. Он покрывал её тело лёгкими поцелуями, и не было ничего нежнее этой ласки. Эсме таяла в руках юноши, и ни на что не променяла бы это время. С удивлением и радостью она открывала, что легко подстраивается под его движения, вторит его ласкам, будто они и впрямь две половинки одного целого.

Они смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Эсме лежала подле него и лишь гладила его смуглое тело, покрывшееся испариной, губами находила его губы и вновь прижималась всё плотнее. Ей не хотелось разрушать очарование.

Не хотелось отвлекаться на убогую обстановку. Не хотелось, чтобы он пытался заговорить с ней. Она знала, что тут же неизбежно наступит разочарование.

Глава 5

Дом Клауса приветливо распахнул низкие деревянные ворота. Растения, растущие вдоль выложенной камнем узкой дорожки, помахивали листвой, то ли от лёгкого ветерка, то ли при виде мага. Около входной двери яркого изумрудного цвета дремал большой дымчато-чёрный кот, его треугольные уши с кисточками по краям подрагивали, усы воинственно топорщились, во сне он выпускал острые когти, которые сделали бы честь любому хищнику и яростно лупил хвостом.

Чёрный котище по прозвищу Бард выполнял в доме роль и охранника, и фамильяра. Он неизменно сопровождал Клауса, оставаясь дома лишь по его указке.

Вот и сегодня Бард вначале привычно обошёл весь дом, проверяя его на наличие мышей. Их не было, и он громким «мяу» дал знать об этом большой ушастой сове Уух, сдернув ткань с её домика. Она потаращилась на него круглыми жёлтыми глазами и отвернула голову: что ж, полетит в лес на охоту. А сейчас Уух будет спать.

Бард обошёл садик мага, наполненный благоуханием целебных растений, за которыми тот любовно ухаживал. Лишь немного он успел полежать под утренними лучами солнца, потом погода испортилась, полил дождь, и встревоженный хозяин убежал во дворец.

Кот силился сопроводить его, плутая по дорожке вслед за Клаусом, то и дело пригибаясь к земле от падающих на него тяжёлых капель дождя. Но маг сделал отмашку: мол, сегодня дома. И Бард с тайным довольством побежал в укрытие.

Дома было тепло и уютно. Под привычный сухой запах растений Бард блаженно пережидал непогоду, разгулявшуюся снаружи.

Сейчас же, едва заслышав приближавшиеся по гравию шаги хозяина, кот поднялся на ноги, потянулся всем телом и с приветливым мяуканьем пошёл навстречу хозяину. Поравнявшись с ним, он подставил голову под мягкие ладони хозяина. Кот был едва ли не по пояс магу, но безусловно служил ему.

Мягкая, но грозная сила Барда не раз спасала жизнь обоим в прошлом. Сейчас, глядя на них, мирно ступающих под долгожданными лучами солнца к дому, сложно было догадаться, что за плечами обоих - множество преодолённых опасностей. Маг Клаус и его верный кот Бард ныне наслаждались заслуженной спокойной жизнью в Стране Вечной Молодости.

Внутри дома сохранилась полутьма, ставни с утра не открывались. Магу было не до этого, а коту и так хорошо. Но сейчас Клаус заставил их открыться, и они, недовольно поскрипывая, отворились, и внутрь хлынул яркий свет, освещая пространство.

Посмотреть было на что: полки, загруженные толстенными фолиантами, свертками рукописей, пучки подвешенных для просушки растений, тяжёлая приземистая мебель, в центре – стол с разложенными магическими предметами: камнями, свечами, колодами карт и свитками.

С верхушки одного из шкафов таращилась спасенная и вылеченная магом сова Уух. Бард, вопреки своей натуре хищника, когда-то в лесу отбил выпавшего из гнезда, обессилевшего птенца ушастой совы из лап лисицы и в пасти приволок его домой. С тех пор ручная сова была под его опекой и даже ночью охотилась в сопровождении Барда.

Маг тут же на маленькой кухоньке загремел утварью, наскоро разложил снедь: хлеб, сыр и зелень. Квас довершил дело. Сова слетела сверху, уселась ему на плечо, кот тёрся рядом. Привычная жизнь после проливного дождя налаживалась.

Растения дождь не успел сильно побить, и, пройдя по саду, маг любовно расправлял склонившиеся под тяжёлыми каплями дождя головки цветов, ворошил пригнувшиеся ветки и приникшие к земле нежные ростки. Солнце их быстро высушит - и они нальются ещё большей силой. Клаус лишний раз не применял личную магию, полагаясь на естественную магию природы. Но всё же, обернувшись, щелчком пальцев он нагнал лёгкий ветерок, чтобы тот побыстрее помог делу.

Довольный, с посвежевшим видом и ясной головой, он вошёл в дом и принялся раздумывать над поручением королевы Гвендолин. Он потёр переносицу, прохаживаясь вдоль полок с книгами, остановился около маленького окошка, вновь окинул взглядом свой садик, удовлетворённо хмыкнул и достал огромный фолиант. Он занял едва ли не половину стола, и маг тут же склонился над его страницами. Перелистывая их, маг пробегал глазами строки и что-то шептал про себя. Наконец, ближе к концу книги, его лицо стало настолько сумрачным, что ни Бард, прилёгший поближе к двери, ни Уух не решались к нему подходить.

Но на предпоследней странице явилось чудо, и Клаус издал победоносный вопль. Бард и Уух с опаской покосились на него со своих мест.

Да, он был чересчур эмоционален и добросердечен, а дома и вовсе не сдерживал себя. Но животные прощали ему эти его минутные слабости: чуть всплеск эмоций, после виноватый взгляд в их сторону, и вновь мир и покой в их уютном домике.

Сейчас маг довольно потирал руки, в возбуждении бормотал себе под нос приглушённые восклицания. Очки сползли на кончик носа, из-под колпака мага показалась прядь волос. А потом Клаус стремительно поднялся с места, так, что его остроконечный колпак сначала накренился, а потом совсем слетел на пол. Стоит ли говорить, что попал он точно на Барда.

Кот, словно ожидавший подвоха, поднялся, перешёл на безопасное расстояние и вновь улёгся. Клаус же даже не обратил внимание на отсутствующий на голове колпак, водил пальцем по последней странице магического справочника.

Оттуда на него воззрилось простоватое лицо гнома. Триггви – так была озаглавлена страница.

- Триггви, ты-то мне и нужен. Триггви!

И Клаус попытался даже сделать пируэт. Его плотное тело крутанулось вокруг своей оси, но по завершении манёвра зашаталось, задело стол и чуть было не плюхнулось наземь, что было совсем не к лицу придворному магу.

Часть II. Глава 1

Снег мягкими хлопьями ложился на землю. Ещё вчера ничего не указывало на то, что вообще-то идёт второй месяц зимы: было пасмурно и грязно, шёл ленивый мелкий дождь. Обычный Новый год для родного города. Но ближе к ночи лужи схватились льдинками, а утром прохожие скользили, чертыхались, добрым словом вспоминали городские службы, которые не слишком-то торопились исправить ситуацию. А после пошёл снег – и наконец-то подарил рождественскую сказку заждавшимся жителям города.

Особенно его ждала Инна, и сейчас, склонившись над заваленном эскизами столом в оформительской Драматического театра, она то и дело поглядывала на падающий за окном снег. Значит, сегодня вечером она отправится к Кафедральному собору. Сердце стремительно забилось в груди, но она постаралась его унять.

Как художник-оформитель она работала здесь чуть больше года, и успела полюбить суматошную театральную жизнь. Сейчас она ушла с головой в эскизы костюмов к спектаклю «Принцесса на горошине». Прелестная принцесса, одетая в пышное платье, казалось, была вполне довольна, и в её глазах плескалась радость. Измазанные краской пальцы Инны были того же цвета, что и платье принцессы: сочного розового. Нет, просто так их не отмоешь, но Инна была привычна и почти не обращала внимание на въевшуюся под ногти краску и не совсем лестные взгляды на её руки. Да и ладно их.

Открылась дверь, и в комнату стремительно вошёл Пашка: на голове шапка кудрявых волос, на носу круглые очки, одет в растянутый свитер и потёртые джинсы. Обычный милый Пашка, художник-оформитель, её коллега и друг. Просто друг, безнадёжно влюблённый в актрису театра Зарину Аркадьеву. Только ею и живет, посещает все-все её спектакли, а она едва ли пару раз взглянула на него своими чёрными глазами из-за надменно изогнутых бровей. Куда там, её каждый день забирает пожилой господин в машине представительского класса. Зарина проскальзывает в машину, оставляя Пашку с поруганными чувствами и разбитым сердцем. За спиной он прячет букет роз, который покупает каждый раз и каждый раз не решается подарить прекрасной приме. Розы в который раз достаются ей, Инне. Она принимает и фыркает: не то, чтобы ревновала – это же просто Пашка, но обидно за него, такого робкого и расстроенного.

Но сейчас он оживлён, в руках ворох зарисовок. Он оформитель сцены и подходит к делу всегда ответственно. Бывало, что они спорили до хрипоты, отстаивая каждый свою точку зрения. Сейчас он заглядывает за плечо Инны, одобрительно бросает:

- Это пойдёт. Как раз планирую сделать её в пепельно-розовых тонах. И диваны будут со светло-серой обивкой и подушки перламутрово-серые. Принцессой, знаешь, кто будет?

- Нет. Но точно не Зарина. Её амплуа – светские девушки. В сказках разве что Снежная королева ей подойдёт.

Пашка обиженно молчит, но не вступается за Зарину. Понимает, какая из неё Принцесса на горошине?

«Какой же он всё-таки неловкий», - думает Инна. И тут же говорит:

- Паша, ты же помнишь, как я говорила, что как только выпадет первый зимний снег, я пойду вечером к Кафедральному собору. Ползимы уже прошло. Так долго ждала! Помнишь?

- Да знаю я, знаю. С тобой хоть можно?

- Ну Пашечка, родной мой, - Инна молитвенно сложила руки.

- И это нельзя, - вздохнул Паша.

А ведь год назад именно с него всё началось. Пашка притащил из дома старую толстенную книгу, на обложке которой значилось «Легенды старого города». Часто он по памяти рассказывал истории из неё, и Инна зачарованно слушала, как Пашка старательно, понизив голос, рассказывает о старом лесе, о ведьмах, запросто живущих в старых кирпичных домиках, а по ночам выскальзывающих по своим тёмным делам, о фамильярах, о феях, сиренах, о рыцарях и прекрасных дамах, о гномах…

Стоп! На этом слове глаза Инны загорелись, она очнулась от очередной завораживающей истории.

- Пашечка, я точно видела одного такого. Правда высоко, на крыше Кафедрального собора. Дело было вечером, когда только-только выпал первый снег, и я подумала, что ребёнок так высоко взобрался, и вот-вот упадёт. Я крикнула ему, чтобы стоял смирно, а сама окрикнула прохожих. Они задрали головы вверх, смотрели, целая толпа собралась. Но никто не увидел маленькую фигурку. А я видела, говорила: «Вот же он, стоит у самого края, ещё и рукой нам машет». Меня высмеяли, пальцем у виска крутили, хотели проводить до дома и передать в руки родственников. Позорище, одним словом! Паша, но я точно видела маленького человечка на крыше.

У Инны зарделись щёки от воспоминания, она пальцами помассировала виски. Потом добавила ошарашенному Пашке:

- Загляни в свою книгу, может, найдёшь что-то такое.

Ему и не надо было заглядывать. Он знал эту легенду почти наизусть, но всё же в установившейся тишине открыл книгу на нужной странице. И тут же на развороте Инна увидела и Кафедральный собор, и гнома, приветливо размахивающего рукой прохожему. А тот тоже видел его и ответно приветствовал.

Паша начал читать:

- На флюгерах Кафедрального собора жили гномики – символ удачи. Жители города приветствовали друг друга фразой: «Здравствуй, ну как, гномов видел?». Ответ «Да» означал, что у собеседника хорошее настроение.

- А мне не поверили. Выходит, правда.