Если боги всё же обжигают горшки?

Глава 1.

Резкий выход из состояния сна всегда немного дезориентирует и раздражает. Мало приятного в том, что бы тебя совершенно бесцеремонно начали будить, когда твой разум находится в крепких объятиях Морфея и совершенно не собирался переходить к стадии бодрствования. Можно конечно послать, куда подальше того, кто не дает тебе как следует выспаться, натянуть на голову одеяло и попытаться поспать ещё хотя бы часок. Однако, как можно послать голос, звучащий у тебя в голове, да ещё вдобавок не принадлежащий живому существу?

  - Доброе утро, курсант Меньшиков, - говорил приятный женский голос Алисы, искусственного интеллекта. – Шесть ноль-ноль по Московскому времени.

                От этого приятного голоса никуда не скроешься и замолчать не заставишь, поскольку он действительно звучал в голове. Конечно, если быть точным, он звучал от микроскопического коммуникатора, вживленного за правым ухом только вчера, но легче от этого не становилось.

                - Желаете ознакомится с Вашим расписанием на сегодня? – в интонации ИИ слышалась приторная доброжелательность и мягкость.

                Молодой человек, обладатель фамилии Меньшиков, еле разлепив веки, поднялся и сел на край кровати. Босые ноги он опустил на пол, ощутив неприятную холодность пластика, покрывающего все пространство его нового жилища.

                - Курсант Меньшиков, желаете прослушать расписание? – все так же доброжелательно, без капли требовательности произнес нежный голос Алисы.

                Юноша, наконец, вспомнил где он находится и что за голос звучит в его голове, подавил раздражение и потер двумя пальцами место укола за ухом. Ещё недавно этот голос звучал из наручного браслета, который было необходимо носить по Уставу на руке, а теперь всем вживляли коммуникатор под кожу. Медики выполняли новое распоряжение по флоту и армии, появившееся буквально перед отлетом Меньшикова на практику.

                - Валяй, - небрежно бросил он в пустоту своей каюты, отвечая ждущему искусственному интеллекту.

                - Курсант Меньшиков, будьте любезны отвечать согласно правил общения, принятым на военной службе, - все так же доброжелательно и нежно произнесла Алиса в его голове.

                Меньшиков тряхнул головой, поднялся и медленно поплелся к кабине личной гигиены, установленной в углу комнаты.

                - Прошу прощения Алиса. Ознакомь меня с расписанием, будь добра, - ответил он на замечание ИИ.

                - Вежливость и учтивость, одни из важных качеств будущего офицера флота, курсант Меньшиков,  даже в общении с искусственным интеллектом. Прошу Вас, не пренебрегайте этими правилами, - в голосе Алисы появилась некая назидательная интонация в дополнение неизменным доброжелательности и мягкости. – Так же я фиксирую некоторое раздражение в Вашем голосе, но не Вы один испытываете подобное чувство. Все, кому вживлен новый коммуникатор, поначалу чувствовали то же самое.

Трудно было не согласится с подобными заявлениями искусственного интеллекта и молодой человек даже кивнул, в подтверждение слов Алисы.

- Итак, в семь ноль-ноль, Вас ожидают на палубе «Б» в каюте номер три. Куратор Вашей практики, мичман Серов, после небольшой беседы проведет ознакомительную экскурсию по кораблю.

                Слушая расписание, Меньшиков стянул с себя единственный предмет одежды, а именно черные форменные хлопчатобумажные трусы, вошел в кабину личной гигиены и включил режим «УГП», который означал не что иное, как утренние гигиенические процедуры.

                - В девять ноль-ноль Вас ждут в кают-компании на палубе «А». Вы будете представлены командиру корабля, капитану второго ранга Евтушенко, где пройдет торжественный завтрак, по случаю начала вашей практики.  В десять ноль-ноль, на палубе «Б» в каюте номер три, состоится первое занятие. Тема занятия: «Совместные действия в стандартных ситуациях, для нового экипажа». Проведет занятие мичман Серов, будет присутствовать психолог Уланов.

                Кабинка личной гигиены пискнула, сообщая об окончании процесса, и открыла дверь, предлагая курсанту покинуть ее недра. Меньшиков сплюнул на пол горькую слюну, стараясь избавиться от противного привкуса той дряни, которая была предназначена для очистки зубов и полости рта и, по утверждению разработчиков, обладала нейтральным вкусом. Затем он посмотрел на себя в дверцу кабинки, которая всего секунду назад была куском матового пластика, а теперь, после легкого постукивания, превратилось в зеркало. На него смотрел высокий, спортивного сложения молодой человек, двадцати одного года, с голубыми глазами и темно-русыми волосами. Он был не только вымыт, хотя тут подошло бы слово «очищен», но и выбрит, подстрижен, а вместо утреннего бардака на голове была уложена прическа, соответствующая уставу флота.

                - В двенадцать ноль-ноль Вас ждут на обед, в кают-компании палубы «Б».

                Молодой человек поднял с пола трусы и, повертев их в руках для определения, как нужно правильно надеть, стал натягивать их на себя.

                - В тринадцать ноль-ноль Вас ждут на палубе «Б» в каюте номер три, где состоится второе занятие. Тема занятий: «Совместные действия в нестандартных ситуациях, для нового экипажа». Проведет занятие мичман Серов, будет присутствовать психолог Уланов.

                Меньшиков подошел к шкафчику и, распахнув его двери, обнаружил там форму. Это была стандартная форма курсантов, проходящих практику на действующем корабле военного флота. Черный китель, брюки, туфли и фуражка, а так же белоснежная рубашка. Форма была такого же кроя, как и форма любого из офицеров флота, но без погон и все знаки отличия были выполнены в виде вышивки, прямо по ткани кителя. Большая желтая буква «К», которая была призвана сообщить всем окружающим, что пред ними пока ещё не офицер, а всего лишь курсант, была вышита на левом предплечье, две маленькие на воротнике-стойке. На правом предплечье красовалась вышивка с гербом флота и надписью «ЕИВВКФРИ НИС Китяж». Кокарда с гербом флота так же была вышита на околыше фуражки. На правой груди кителя было вышито «Меньшиков А.Д.»

Глава 2.

Каюта номер три палубы «Б» была довольно просторным помещением с пятью рядами кресел на десять человек каждый и небольшой сценой, приподнятой от пола на один локоть. На сцене стояла кафедра с микрофоном и гербом флота, а чуть левее стояло кресло, обтянутое черной рогожей. Стены, пол и потолок, как и в остальных каютах, в коридоре, да и, наверное, по всей палубе, были покрыты шероховатым пластиком бежевого цвета. Освещение, тоже было стандартным - светился сам потолок.

                Войдя в каюту, Меньшиков встретил там всего четверых человек, трех парней и одну девушку. Таких же курсантов, как и он сам. Все четверо были ему не знакомы, но это и не удивительно, поскольку сюда могли попасть курсанты из других училищ. Форма парней ничем не отличалась от его собственной, китель, брюки, туфли и фуражка. У девушки вместо брюк была узкая юбка, чуть выше колена, вместо фуражки была пилотка с гербом на правой стороне и туфли лодочки на низком каблуке. Они сидели на последнем ряду кресел и о чем-то тихонько шептались. Заметив Меньшикова и определив его, как такого же курсанта, как и они сами, троица не стала вставать, а лишь вежливо кивнули. Кивнув им в ответ, он решил сесть на первый ряд, на среднее место, прямо напротив кафедры. Некоторое время он затылком чувствовал взгляды, устремленные на него, даже ощутил ауру подозрительности, но потом это чувство исчезло, и с заднего ряда опять послышался тихий шепот.

                В течении пятнадцати минут в каюта наполнилась курсантами, и, к сожалению Меньшикова, не было ни одного знакомого лица. Некоторые приходили парами, но большая часть, как и он сам поодиночке. По гендерному признаку преобладали юноши, из пятидесяти курсантов он насчитал всего семнадцать девушек. Все входившие в каюту молча кивали присутствующим и старались сесть подальше от сцены, и лишь последним пришедшим пришлось занимать свободные места на первом ряду. Когда, наконец, последнее место было занято, в дверях показался офицер с погонами мичмана, будто он ждал где-то неподалеку, пока соберутся все курсанты. Хотя вполне возможно так и было. Заметив его, курсанты подскочили со своих мест и вытянулись по стойке смирно, уставившись перед собой. Мичман, молча осмотрев присутствующих, прошествовал на сцену. Следом за ним в каюту вошел человек в штатском, и так же пошел к сцене. Офицер занял место за кафедрой, а штатский сел в кресло.

                - Приветствую вас товарищи курсанты на Его Императорского Величества научно-исследовательском судне «Китяж», - четко и громко произнес мичман. – Я, руководитель вашей практики, мичман Поликарп Павлович Серов.

                - Здравия желаем Ваше Благородие! – грянул стройный хор в ответ.

                - Так же, прошу любить и жаловать, коллежский секретарь Михаил Игнатьевич Уланов, - мичман указал на сидящего в кресле человека в штатском. – Психолог и второй куратор вашей практики.

                - Здравия желаем Ваше Благородие!

                -Вольно. Прошу присаживайтесь, товарищи курсанты, - продолжил Серов.

                «Поликарп Павлович Серов. Значит, будет По-Па-Сер. Попасер, отлично!» Эту манеру сокращать имена, отчества и фамилии, Меньшиков перенял из какой-то очень старинной книги, которую читал ещё в школе. В ней описывалась жизнь подростков в заведении, очень напоминающем училище. Там учились только мальчики, которые по какой-то причине остались без крова. Руководителя этого учебного заведения звали Виктор Николаевич Сорока и из-за этого ученики называли его Викниксор. Такая манера сокращать имена очень понравилась Меньшикову и с тех самых пор, все люди, имена которых нужно было запомнить, он сокращал таким же способом.

                «Михаил Игнатьевич Уланов», - продолжал будущий офицер сокращать в уме имена. – «Ми-Иг-Ул. Мигул. Тоже легко запомнить».

                - Итак, товарищи курсанты, - продолжал тем временем мичман, совершенно не подозревая, что его нарекли Попасером. – Как всем Вам должно быть известно, вчера, в двадцать три ноль-ноль, наше судно отчалило от орбитального порта «Кронштадт-3» и следует курсом к научно-исследовательской станции «Ладога-36» на орбите Оберона, второго по величине спутника Урана. Во время этого полета, который продлится семьдесят девять дней, мы с Вами, товарищи курсанты, пройдем полный курс практических занятий по управлению…

                Дальнейшая речь Попасера для Меньшикова ушла на второй план. Семьдесят девять дней в одну сторону! Он прекрасно знал, что из себя представляет практика на «Китяже». Очень многие молодые офицеры, курсанты выпускники, рассказывали о том, чем они занимались не только на «Китяже», но и на подобных ему, научных судах. Скукотища и рутина. Ничего такого, чему они не смогли бы научиться на Земле с помощью виртуальных полетов. Единственная задача подобных практических занятий, это собрать новый экипаж и, так сказать, «обкатать» его в реальном полете, поскольку ни один виртуальный не дает той камерной атмосферы настоящего корабля. Жизнь в этих замкнутых пространствах, вдали от родной планеты, без возможности увидеть голубое небо, давала необходимый эффект. По окончанию экспедиции, «Китяж» вернет на борт орбитального порта «Кронштадт-3» не пятьдесят курсантов, а от восьми до двенадцати экипажей Его Императорского Величества военно-космического флота Российской Империи. Однако полет к Оберону и обратно это почти полгода! О такой длинной практике Меньшикову слышать не доводилось.

                - …вернемся обратно на Землю. Тем, кто справится с практикой, на торжественных выпускных, в родных учебных заведениях  вручат офицерские патенты. После, эти новые экипажи будут приписаны к судам флота Его Императорского Величества в дополнение к основным экипажам, в качестве резервного, для наработки опыта, - продолжал тем временем мичман Серов.

Глава 3.

Шаги контр-адмирала отдавались гулким эхом по коридору станции. Острожский Богдан Петрович, в явно дурном расположении духа, на что прямо указывала его походка, шел по вызову человека, который уже два месяца сидел у командира станции «Ладога-36» настоящей занозой в заднице. Ещё совсем недавно он был царь и господь бог в этом краю солнечной системы, а теперь,  этот свалившийся на его голову чудик, имя которому профессор Елизаров, был причиной постоянного нервоза. Тот самый профессор Елизаров, отец, дед и прадед которого служили императорам личными советниками и на счету которых немало открытий, приведших Российскую Империю к её нынешнему величию. Поговаривают даже, что именно прадед, Николай Николаевич Елизаров и стоял у истоков Империи. Не зря же весь их род получил наследственный титул светлейших князей. К слову сказать, Николаи Николаевичи, Елизаровы были все, и прадед, и дед, и отец, как и сам нынешний профессор, который так же, как и его предки, тоже был личным советником императора. На счету этой славной фамилии много громких открытий. Самыми видными стали: генератор поля искусственной тяжести, установка, преобразующая углекислый газ в кислород и глюкозу, а так же обуздание термоядерной энергии. Именно эти три изобретения прославленной семьи Елизаровых дали сильнейший толчок к освоению солнечной системы.

                Восемь месяцев назад Богдан Петрович получил высочайшее распоряжение начать постройку корвета нового типа, с соблюдением всех мер секретности, подписанное самим Его Величеством. К его станции, которая только на бумаге считалась научно-исследовательской, стали чаще приходить суда, привозя специалистов, необходимое оборудование и компоненты нового корабля. Работа ладилась, и через полгода на верфи станции стоял уже почти готовый корвет. Хотя корветом его можно было назвать с натяжкой. Очень большой натяжкой. Он был меньше обычного корвета вдвое. Имел минимум орудий и ракетных установок. Экипаж обычного корвета состоял из тридцати офицеров и матросов, а судя по каютам расположенным внутри нового корабля, там могли разместиться от силы человек десять. Когда же прибыл материал для обшивки, Острожский удивился пуще прежнего. К концу монтажа, весь корпус корабля был покрыт материалом, похожим на керамические осколки черного матового цвета и у него напрочь отсутствовали дюзы, вообще не было даже намека на что-либо похожее на них. По форме корабль повторял контуры обычных корветов, но это неровное черное покрытие придавало ему какой-то зловещий вид жука без лап. К концу работы над обшивкой и прибыл Елизаров с письмом от Императора с высочайшей просьбой о полном содействии вышеупомянутому профессору. Конечно же, формально Острожский оставался главным на станции, поскольку она принадлежала флоту, но Елизаров быстро занял его кабинет и стал раздавать поручения направо и налево, включая и самого контр-адмирала. Спустя пару дней, на новом корвете началась установка нового двигателя, привезенного Елизаровым. Если это и был двигатель, то очень уж странной конструкции и Богдан Петрович, бывалый офицер флота и опытный инженер, таких ещё не видал. Поскольку монтировался этот странный двигатель не в корме, а в центре корабля и сопел не имел совсем. На поверхность Оберона была отправлена горнодобывающая бригада, с новым оборудованием, прибывшая вместе с профессором, а Елизаров постоянно требовал людей, на выполнение уж совсем непонятных вещей. Например, он поставил двух матросов в отсеке с двигателем нового корвета и заставил их в течении получаса хлопать в ладоши. В другой раз, группа матросов два часа таскала ведра с водой из нового корабля на станцию и обратно, при этом воду они никуда не выливали, а просто ходили туда-сюда. Вчера один из матросов целый час водил лучом прожектора, освещая странную обшивку корабля, а второй ходил по всему ангару, стуча в барабан, и ещё много чего подобного, больше похожего на бред, чем на работу великого ученого. Самое раздражающее, что Елизаров всегда был весел, улыбался и много шутил, зачастую невпопад и не к месту, а на все вопросы контр-адмирала не давал ни одного вразумительного ответа. Зато поручения самой разной степени идиотизма сыпались, как из рога изобилия каждый день.

                Вот и сегодня утром, буквально десять минут назад он получил, из своего наручного коммуникатора, сообщение от Алисы о том, что его срочно вызывает к себе профессор Елизаров.

                - Что на этот раз, выстроить моих подчиненных в шахматном порядке и заставить танцевать? – гневно бросил в пустоту своей каюты Острожский.

                - Прошу прощения, Богдан Петрович, но о причине своего вызова, Николай Николаевич не уточнил, - произнесла Алиса своим елейным голосом из коммуникатора.

                Контр-адмирал удивленно уставился на маленький черный пластиковый браслет у себя на левом запястье.

                - Прости, Алиса. Это был риторический вопрос, - Острожский вздохнул, а потом проверил на ощупь, все ли пуговицы его кителя застегнуты. Поправил золотую полоску с двуглавым орлом на правой стороне груди, означающую, что именно он всё ещё командует этой станцией.  – Где он, Алиса?

                - Он ждет Вас в боевом командном центре, Богдан Петрович.

                Контр-адмирал почувствовал приближение сильного приступа гнева, ещё бы, ведь доступ к боевому командному центру был только у него! Да и попасть он туда мог лишь тогда, когда станция переходила на боевой режим. Острожский чертыхнулся и поспешил на встречу с профессором.

                Елизаров стоял у огромного, во всю стену, иллюминатора и молча взирал на планету, на геостационарной орбите которой находилась станция «Ладога-36». Собственно иллюминатор на самом деле был всего лишь искусной имитацией, большим экраном, поскольку боевой командный центр находился глубоко в недрах станции, недалеко от её сердца, реакторного отсека и от его мозга, отсека с центральным процессором искусственного интеллекта. Да и сами иллюминаторы уже давно отсутствовали как на самой станции, так и на любом другом корабле флота Империи. Там, где то внизу, в кратере «Марк Антоний», уже закончили свою работу и готовились к возвращению шахтеры, отправленные туда два месяца назад. Они выполнили поставленную перед ними задачу, и теперь все зависело от того, насколько быстро они смогут привезти то, зачем их отправили на поверхность этой планеты, цвета засохшей крови.

Глава 4.

Учебный экипаж номер три, в полном составе, ожидали в конференц-зале станции «Ладога-36» и все заметно нервничали, за исключением сирийки, которая с невозмутимым видом, почти неподвижно сидела на краешке кресла. Остальные курсанты постоянно совершали какие-то движения, то почесывались, то смахивали несуществующую пылинку с кителя, ерзали в кресле, поправляли головные уборы. Меньшиков тоже нервничал, но старался не подавать виду, хотя ему, наверное, было тяжелее всех в этой комнате, поскольку в дополнение к собственным переживаниям на него давили эмоции всего экипажа. Казалось, что от всеобщей напряженности в воздухе скоро начнут вспыхивать электрические разряды, и было из-за чего.

Их, ставший уже родным домом, корабль «Китяж» приближаясь к станции «Ладога-36» по плану полета должен был развернуться на сто восемьдесят градусов и начать торможение, но вместо этого был остановлен маршевый двигатель и корабль продолжал движение по инерции к спутнику Урана, слегка теряя скорость и поддерживая курс маневровыми двигателями. На жизни курсантов это никоим образом не отразилось, все учебные экипажи продолжали свои занятия, но в неформальной обстановке все только и говорили о том, что «Китяж» не собирается причаливать к станции, а скорее всего обогнет Оберон по параболе и ляжет на обратный курс к Земле. С одной стороны это было небольшим радостным событием, поскольку, и так растянутая практика, сократится почти на две недели. С другой стороны возникали вопросы о причинах столь кардинальных изменений плана полета, но из-за недостатка информации всем курсантам оставалось лишь строить теории. Меньшиков был, наверное, единственным курсантом который не придавал особого значения изменениям происходившим вокруг. Ведь его экипаж вышел в тройку лидеров в общекомандном зачете по практическим заданиям, однако был только на втором месте. Этого зачета и не было бы, но к удивлению все экипажи были сформированы для управления боевыми судами, значит, будет отработка боевых ситуаций. Скучная практика превращалась в серьёзную работу. В связи с этим, мичман Серов, предложил будущим капитанам небольшое соревнование, главным призом в котором было рекомендательное письмо капитана Евтушенко в штаб военно-космических сил для экипажа, занявшего первое место. Такие письма были весьма ценны и давали хорошее преимущество для продвижения карьеры, удостоенные подобной чести экипажи чаще всего сразу получали звания лейтенантов, минуя младших. Поскольку приз стоил того, что бы за него сражаться, то все экипажи с радостью включились в борьбу. К середине срока  практики, уже на подходе к Оберону, на первом месте был экипаж, которым командовал серб Йованович, а сзади не отставал экипаж грека Ясониди, но Меньшиков не унывал. Александр был абсолютно уверен, что его команда обязательно выйдет в лидеры и по возвращению на Землю они оставят соперников далеко позади. На чем основывалась такая уверенность? Все очень просто, в начале практики, когда экипажи отрабатывали миссии по патрулированию, спасению, сопровождению, охранные, дипломатические, по решению мелких приграничных конфликтов без применения вооружения, оборонительным действиям, его команда была где-то в середине турнирной таблицы. Все изменилось две недели назад, когда начались боевые мисси. Одиночные сражения, в составе ордера, в составе флота, команда Меньшикова уверенно одерживала победу за победой, что буквально вчера передвинуло их на второе место в общекомандном зачете. Сегодня планировалось провести так называемое безнадежное сражение, в котором силы противника будут превосходить по численности, как минимум в пять раз и обычно исход боя заканчивался поражением. Задача данной симуляции была не победа, задача была сковать малыми силами наступление крупного соединения флота противника для того, что бы основные силы смогли перегруппироваться. Конечно же, существовала легенда, что однажды одной команде курсантов удалось победить в этой симуляции, но Меньшиков точно знал, что это всего лишь курсантская байка. На это сражение у него были грандиозные планы, он разрабатывал стратегию всю ночь и был полностью уверен, что сегодня к вечеру его экипаж будет занимать первое место в соревновании.

Александр пришел в рубку своего «Николая угодника», как они окрестили свой виртуальный крейсер, первым сразу после завтрака. Сидя в кресле с закрытыми глазами, молодой человек проигрывал всевозможные варианты предстоящего сражения у себя в голове. Как жаль, что ночью он должен был находиться в своей каюте, а не тут, в рубке, где он чувствовал себя как рыба в воде. В кресле капитана, среди пультов управления, среди тактических экранов, искусственных иллюминаторов, всё обретало ясность. Он чётче представлял, как должен поступить в той или иной ситуации, что бы выполнить поставленную боевую задачу. Вот и сейчас, всё, что было придумано за ночь, обретало конкретные формы, добавлялись мелкие штрихи, детали. Первое место обязательно будет за ним и это благодаря не только его умению разрабатывать планы операций и мгновенно находить нестандартные решения прямо в бою, а это ещё заслуга его экипажа, которые работали как отлаженный механизм. Зачастую их советы были тем фундаментом, на котором Меньшиков выстраивал свои решения. Да, ему очень повезло с командой. Старпом, не смотря на первоначальные натянутые отношения, впоследствии оценил командирские качества  Александра и теперь всецело доверял его приказам. В неформальной же обстановке, Таранец оказался очень дружелюбным человеком, с которым было приятно провести время, общаясь и выпивая в кают-компании разрешенное безалкогольное пиво. Больше всего на свете Слава любил девушек, и наличие в экипаже Поли, как попросила называть себя Котова вне учебной каюты, принимал как дар небес и, не стесняясь, всячески оказывал ей знаки внимания. Сама офицер связи снисходительно принимала ухаживания, но больше чем томный взгляд или лучезарная улыбка старпом от неё не получал. Грек Спанидис был прекрасным инженером, отличным специалистом, но совсем не компанейским человеком. Нет, он не избегал общения, даже учувствовал в нескольких посиделках, но всё же больше предпочитал две вещи, спорт и чтение. Занятия в спортзале досугового центра и книги, которые он поглощал в неимоверных количествах. При чём, Никиас не делал предпочтения какому-либо жанру, он мог читать всё, детективы, стихи, техническую литературу, заметки по кулинарии, исторические хроники, а однажды Меньшиков лично видел на его планшете любовный роман. Откуда такая страсть к архаичному развлечению даже сам грек не знал, а уж остальные члены экипажа, которые предпочитали смотреть виртуальные шоу, и подавно. Сеня и Олег тоже, как и грек, были отличными мастерами своего дела и пока находились в рубке «Николая угодника» им не было равных. Придумать идею Меньшикову ничего не стоило, а вот воплотить её в реальности и провести корабль два миллиона миль по поясу Койпера, не получить ни одного повреждения от астероидов, вынырнуть на мгновение, дать ракетный залп по цели со сто процентным попаданием и вернуться обратно, это виртуозно проделали они, на последней симуляции. За эту миссию его экипажу аплодировали все курсанты, за исключением экипажа Ясониди, которых они отодвинули на третье место. Однако стоило этим двоим покинуть пределы учебной каюты, как они тут же вляпывались в какую-нибудь дурацкую историю. Дело в том, что эта парочка просто обожала розыгрыши и шутки, от которых страдали окружающие. Только вот иногда у них всё шло наперекосяк, от чего страдали они сами и тогда в дело вступал Аркаша. Медику часто приходилось лечить ссадины и ушибы, накладывать швы на раны, полученные, либо от тех над кем они шутили, либо полученных по собственной глупости. Однажды ему даже пришлось отклеивать этих двоих друг от друга. Они хотели пошутить над Попасером, достали где-то клей для заделывания пробоин, но испачкались сами и приклеились друг к другу. Что они хотели сделать с куратором практики не известно, они так и не сознались, но хорошо то, что они склеились и по тихому прибежали к Бернштейну, иначе мичман объявил бы выговор всему экипажу и прощай победа в соревновании. Аркаша молча пропустил их в свою каюту, поколдовал два часа, выставил этих балбесов за дверь, а потом доложил Меньшикову, который незамедлительно вставил пистона этим сиамским близнецам. К слову сказать, Александр больше всего сдружился именно с Бернштейном. Ему импонировал этот флегматичный молодой человек, который если надо мог поговорить и «за жизнь», и «за лялечек», то есть за красивых девушек. Нет, Аркаша изъяснялся вполне нормальным языком, но иногда в его речи проскакивали одесские фразы, с тем самым неповторимым говором, который пронесли одесситы сквозь века. Коронной была фраза медика: «Таки не порите горячку, обожите, иначе нам взглянет в глаза глубокий тухес», что примерно переводилось как: «Надо остановиться и хорошенько все обдумать, что бы избежать проблем в будущем».

Глава 5.

Полет от «Китяжа», уходящего по траектории разворота с использованием гравитации Оберона, прошел в полной тишине, поскольку все курсанты мирно спали. Пилотов спросить они не могли, доступ в кабину шаттла был закрыт, а спрашивать друг у друга о причинах столь круто изменивших их судьбу не имело никакого смысла. Было понятно, что случилось что-то из ряда вон и теперь неизвестно когда еще удастся выспаться.  То, что станция не научная они поняли, когда покинули челнок и вошли в стыковочный шлюз, на стене которого висела картина, изображающая станцию, парящую на орбите Оберона. Спанидис тут же шепнул капитану, что картина не имитация, а самая настоящая, написанная масляными красками на холсте. Судя по картине, «Ладога-36» больше походила на боевую станцию, однако имела несколько крупных блоков, одним из которых, несомненно, была малая верфь. Ещё два блока были похожи на научный и инженерный. Орудийные и ракетные блоки присутствовали в таком количестве, что их огневая мощь превосходила тяжелый крейсер. Остальные блоки были стандартными для любых станций, жилые, служебные, технические и складские.

Дверь в стыковочный шлюз открылась и, цокая каблуками на неуставных туфлях с высокой шпилькой, вошла женщина с погонами капитан-лейтенанта. Все курсанты повернулись к вошедшему офицеру и вытянулись по стойке смирно.

- Здравствуйте, товарищи курсанты. Я, дежурный офицер станции капитан-лейтенант Манукян Рипсиме Ваграмовна. Добро пожаловать на «Ладогу-36».

- Здравия желаем ваше благородие! – дружно ответили курсанты накрепко вбитой в голову с первого курса фразой.

- Вольно, товарищи курсанты. Следуйте за мной.

Преодолев несколько коридоров, лифт и ещё один коридор капитан-лейтенант впустила их в конференц-зал, приказала присесть и со словами «Ждите здесь» удалилась. После этого время потянулось очень медленно и сначала скучавший экипаж начал нервничать. Первым, спустя час, не выдержал Беспалов.

- Как думаете, зачем нас сюда вызвали? – глядя на Меньшикова спросил он.

Прежде чем ответить капитан сначала пристально осмотрел всех членов своего экипажа.

- Сеня, раз приказали, значит, мы нужны именно тут, а зачем, - Александр сделал паузу. -  Думаю, скоро мы получим ответ на интересующий не только тебя одного вопрос.

- Да уж, скоро. Мы тут уже час сидим, и пока к нам что-то никто не спешит, - поддержал Беспалова Лановой.

- Мы все переживаем, Олег – пришел на помощь капитану Таранец. – Все в равных условиях. Приказали ждать, ждём. Вы же не на гражданке, товарищи будущие офицеры, так что не разводите демагогию.

Штурман что-то пробурчал себе под нос, но успокоился. В этот момент со своего места встала Далия.

- Капитан, разрешите на два слова?

Меньшиков удивился, но встал. Сирийка взяла его за локоть и отвела от остальных на пару шагов, затем почти незаметным движением сунула что-то Александру в руку. Капитан опустил глаза и увидел небольшой клочок бумаги. Он вопросительно посмотрел на Далию, но ничего не увидел в её взгляде. Вернув взор на врученный ему кусочек белой бумаги, Меньшиков увидел всего два слова, написанные мелким ровным почерком. «Камеры включены». Он мог поклясться, что Даля ничего не писала, сидя в кресле, но каким-то непостижимым образом она умудрилась написать эту записку и вручить ему, но больше удивляло другое, как она смогла понять, что за ними наблюдают? Видимо в Дамаске их учили и таким вот фокусам. Александр скатал из клочка бумаги шарик и положил его в карман кителя.

- Давно? – спросил он у своего офицера по безопасности.

- Сразу, - коротко ответила она.

Меньшиков кивнул и жестом предложил вернуться на свои места. Когда он повернулся, то встретился с вопросительным взглядом Славы. Видимо его лицо подсказало старпому, что происходит нечто странное. Александр отрицательно покачал головой, давая понять Таранцу, что пока не готов что-либо сообщать всем. Это нужно обдумать и опустившись обратно в кресло, капитан сам не на шутку разволновался. Все происходящее выходило за все рамки нормального хода событий, однако Меньшиков славился именно тем, что умело анализировал имеющиеся данные и находил очень верные решения. Нужно успокоиться и хорошенько всё обдумать, сопоставить факты. И так, во-первых «Китяж» не стал останавливаться у станции, а сразу начал разворот вокруг Оберона, следовательно, ему нельзя задерживаться возле станции. Во-вторых, по пути в конференц-зал они не встретили ни одного человека, а на такой станции должно быть очень много людей и некоторые должны быть свободны от дежурств. Однако коридоры были пусты. Из этих двух фактов можно сделать вывод,  станция готовится к чему-то, что не предназначено для глаз экипажа и курсантов с научного судна и видимо, введен режим, приближенный к боевому, раз все на своих постах. Если добавить тот факт, что у станции имеется малая верфь, то вывод напрашивается сам собой, тут должны пройти секретные испытания корабля. Остается вопрос, зачем их сняли с учебного судна, для чего нужен экипаж курсантов без опыта? От возникшей догадки Меньшиков подскочил с кресла и тихо переговаривавшиеся члены его экипажа удивленно уставились на своего капитана. Не обращая внимания на их взгляды, Александр пошел по направлению к экрану, который должен имитировать иллюминатор, но сейчас был выключен. Неужели они нужны как мартышки?! Экипаж, который не жалко? Нет, не может быть, подобные вещи остались в далёком, тёмном прошлом, в котором никто не слышал про компьютерную симуляцию. Сегодня, любые опасные испытания проводились без участия экипажа, так что же поменялось? Что заставило командование флота вернуться к старым методам?

Глава 6.

Известие о приближающейся ракете вызвало настоящий переполох на «Ладоге». Если всего пару часов назад Меньшиков видел лишь пустые коридоры, то теперь станция напоминала разворошенный муравейник. Офицеры, матросы, техники и прочий персонал станции сновали туда-сюда, готовясь к эвакуации. Пока они шли на верфь, где был пристыкован их корабль в сопровождении всё того же офицера Манукян, они встретили огромное количество людей и Александр вдруг осознал, насколько велика станция. Конечно, она не шла ни в какое сравнение с орбитальным портом «Кронштадт-3», где им вообще не пришлось бы ходить пешком на такие расстояния, поехали бы на транспортной капсуле по специальным транспортным трубопроводам. Другие станции ему не приходилось посещать, но и эта всё же была довольно огромным сооружением. Времени, которое они затратили на то, что бы добраться к верфи, с лихвой хватило бы, что бы пройти от полубака до кормы «Китяжа» и обратно раза два и с каждым шагом всё яснее в голове звучал вопрос: как «Исидор» и «Двенадцать апостолов» смогут принять на борт такое количество людей? А если и смогут то, как будут обеспечивать их весь полет едой и питьём, ведь ближайшая крупная станция, способная без труда принять такое количество людей, находится на поверхности Европы, спутнике Юпитера? Мысли в его голове были прерваны сообщением искусственного интеллекта.

- Поздравляю, Александр Данилович с присвоением Вам звания старшего лейтенанта Его Императорского Величества военно-космического флота Российской Империи.

Меньшиков чуть не споткнулся на ровном месте.

- Ух ты, меня только что лейтенантом сделали, - ошарашено произнес Слава.

- Мазл тов, меня тоже, - от волнения у Аркаши слегка дрожал голос. – Правда, младшим.

 «И меня», «И меня младшим», «Я тоже младшего получил», донеслось от остальных членов экипажа. Александр вопросительно посмотрел на молчавшую Далию.

- Лейтенант, - коротко ответила сирийка.

Все устремили взоры на Меньшикова, и ему стало даже как то неудобно.

- Старший лейтенант.

Таранец приблизился к командиру и пожал ему руку.

- Поздравляю, и это, поверь мне, от всего сердца и заслужено.

- И я Вас всех поздравляю, - ответил Меньшиков и, щелкнув каблуками, приложил руку к козырьку.

- Служу Его Императорскому Величеству! – в один голос ответили его друзья, вытянувшись по стойке «смирно».

- Азох-н-вей, - грустно изрек  медик после небольшой паузы.

- Что не так, Аркаша? – спросила Котова. Уже весь экипаж понемногу стал понимать периодически используемый Бернштейном язык.

- Как-то совсем не торжественно и сдается мне, отпразднуем не скоро, если вообще отпразднуем.

После слов медика до Александра, наконец,  дошло то, о чем он даже не подумал. Желание стать первым покорителем вселенной и все сопутствующие этому событию восторженные чувства перекрыли осознание того факта, что они покидают солнечную систему с немалым шансом не вернуться назад.

- Товарищи офицеры, - прервала наступившую тишину сопровождавшая их Рипсиме Ваграмовна. – Поздравляю Вас конечно, но нам необходимо продолжить путь, тем более мы почти на месте.

С этими словами капитан-лейтенант развернулась и, цокая каблуками, направилась к ближайшей двери. Стряхнув с себя тяжкий груз нахлынувших мыслей, новоиспеченные офицеры устремились вслед за ней. Меньшикова же не отпускала другая идея, только что возникшая в его голове, которая начала сверлить его разум, словно алмазный бур. Они действительно покидают солнечную систему, возможно навсегда, возможно они больше не встретят ни одного человека. Его экипаж и вся вселенная. Восемь человек и миллионы световых лет космической пустоты вокруг. Как то незаметно Меньшиков отстал от остальных, а переступив порог верфи и вовсе остановился. Идея, возникшая в голове, приобрела чёткие очертания, как и всегда, он уже ясно знал, что необходимо сделать и как. В полной уверенности о правильно принятом решении он поспешил догнать своих друзей. Уже все вместе они остановились возле герметичной двери шлюза.

- Прошу прощения, товарищ капитан-лейтенант, разрешите обратиться? – не дожидаясь пока сработает шлюзовое оборудование, спросил Александр.

- Разрешаю, старший лейтенант Меньшиков, - ответила Манукян, сопроводив свой ответ коротким кивком.

- У меня два вопроса, - немного волнуясь, продолжал Александр.

- Да спрашивайте уже, - в голосе дежурного офицера появился оттенок раздражения.

- Когда мы стартуем?

Рипсиме Ваграмовна нахмурилась и проверила данные в своем планшете.

- Пока данных о времени старта «Юрия Гагарина» в базе данных полетов нет, - она подняла взгляд на Меньшикова. – Второй вопрос?

- Могу я встретиться со священником, приписанным к станции, до того как мы стартуем и он эвакуируется? – Меньшиков слегка замялся. – Вернее не только я…

Александр сделал пару шагов, оказавшись рядом с Далией, взял её за руку и посмотрел ей в глаза. Затем, повернувшись к дежурному офицеру добавил:

- Мы, хотели бы встретиться со священником.

Меньшиков впервые в жизни достаточно чётко уловил мысль другого человека, Рипсиме Вграмовны, как будто она была произнесена вслух. Звучала она коротко и просто: «Нашли время!». Остальные присутствующие выражали свои эмоции по поводу новости не мысленно, а очень даже громко, некоторые даже со свистом, но в общей массе всё было близко по смыслу к фразе «Вот это да!». Правда, Таранец использовал для произнесения диалект, за который тут же получил предупреждение от Алисы. Бернштейн же опять перешел на одесский говор.

Глава 7.

Вторая дверь коридора вела в просторный тренажерный зал, заполненный всевозможным спортивным инвентарем на любой вкус. Ничего нового и удивительного экипаж тут не нашел и почти не задерживаясь двинулся дальне. Последняя дверь, так же как и на палубе «А» скрывала за собой туалетную комнату. Следующие отсеки они проскочили очень быстро, поскольку везде не нашлось почти ничего, что могло бы задержать их внимание. Первым встретился отсек полостью занятый центральным процессором искусственного интеллекта и генератором червоточин, который был скрыт под толстым панцирем из полипласта. Разглядеть его внешний вид под такой защитой не представлялось возможным и, по словам Алисы, его конструкция была секретной даже для членов экипажа. Во втором отсеке находился реактор, атмосферный преобразователь, генератор силы тяжести и новый двигатель. Тут Спанидис задал несколько вопросов Алисе, но вскоре пришел к выводу, что без терминала виртуальной реальности с его технической частью он не разберется. Следом был коридор с двумя дверьми, за одной из которых находилась оружейная, а вторая дверь была заперта и Алиса, упрямо ссылаясь всё на ту же секретность, не хотела сообщать экипажу, что за ней находится. Поняв, что ответа и тут получить не удастся, офицеры проследовали в последний отсек, расположенный в корме. Это был ангар, в котором хранились десять скафандров и в стыковочных шлюзах покоились два малых шаттла.

Поднявшись по лестнице, так же расположенной в ангаре они вернулись в коридор с личными каютами.

- Попрошу всех Вас проследовать в каюты, товарищи офицеры, - произнес искусственный интеллект. – Ваше обмундирование изготовлено и ждет Вас в шкафах. Прошу переодеться и отправить Вашу курсантскую форму на переработку в левый ящик под кроватью.

Когда они встретились в следующий раз, то на них красовались настоящие кокарды, погоны и значки, соответствующие их званиям и должностям. Сама форма осталась прежней.

Пообедав в столовой, экипаж «Гагарина» расположился в комнате отдыха. Лановой, Беспалов и Спанидис сидели на диване, и пили безалкогольное пиво. Таранец и Котова отошли в уголок и о чём-то тихо шептались, при этом Слава держал её за руку, размашисто жестикулируя свободной рукой, а Поля, прикрывая ладонью рот, тихо хихикала. Бернштейн усадил с собою за стол Далю, вызвал голографические нарды, и они молча играли партию. Меньшиков стал напротив портрета Юрия Алексеевича Гагарина и, разглядывая лицо этого древнего героя, теребил золотую полоску с двуглавым орлом у себя на груди, которая означала, что именно он является капитаном этого судна.

- Капитан, Его высокопревосходительство светлейший князь Елизаров поднялся на борт, - сообщила Алиса.

Меньшиков развернулся.

- Товарищи офицеры, все к столу, у нас гости.

Когда открылась дверь комнаты отдыха, и Николай Николаевич вошел, все стояли вокруг стола по стойке «смирно».

- Вольно товарищи офицеры, присаживайтесь.

Елизаров сел в ближайшее кресло и окинув взглядом комнату спросил:

- Ну как Вам «Гагарин»?

- Выше всяких похвал, Ваше высокопревосходительство, - вскочив и вытянувшись по струнке, ответил Меньшиков.

- Александр Данилович, да сядьте Вы, - нахмурился профессор. – Мы же вроде бы договорились без чинов общаться.

- Прошу прощения, Николай Николаевич, - извиняющимся тоном произнес Александр садясь. – Пять лет учебы не отбросишь в один день.

Елизаров вздохнул и покивал головой.

- Мда. Согласен, пять лет вам вбивали в голову, как положено вести себя с высшими чинами, а тут какой-то старик просит забыть это всё, - профессор махнул рукой. – Ну, да ладно. Давайте начнем.

Привычным движением Елизаров извлек из внутреннего кармана пиджака фляжку, отвинтил пробку и глотнул горячительного напитка. Восемь пар глаз следили за его возлияниями в полной тишине. Под этими взглядами Елизаров несколько смутился и, ограничившись всего одним глотком, закрыв крышку, спрятал напиток обратно в пиджак.

                - Теперь времени у нас предостаточно и я более подробно могу вам поведать о том, на каком корабле вы отправитесь в своё путешествие, - профессор встал. За ним следом вскочили все остальные.

                - Присядьте и пожалуйста, больше не вставайте, - как-то устало произнес Елизаров. – И не перебивайте. Вопросы потом. И так…

Профессор стал прохаживаться туда-сюда, как лектор в учебном заведении.

                - Перво-наперво хочу рассказать Вам, в общих чертах, что из себя представляет этот корабль. Вся его уникальность не сосредоточена в чём-то одном. Новый двигатель, генератор червоточин и маскировочная система, это все единый комплекс. Важным элементом является его покрытие. Когда вы шли по телескопическому шлюзу, вы вероятно обратили внимание, что поверхность корабля не гладкая, а сплошь состоит из малых фрагментов разной формы, размера и расположенных под случайными углами друг к другу. Каждая эта поверхность является как приемником, так и передатчиком. Что они принимают и передают, спросите Вы? Отвечу. Они принимают и передают всё. Космос полон всякого рода волн и излучений: радио, звуковые, магнитные, электрические, гравитационные, световые, рентгеновские и тепловые. Эта поверхность способна как поглощать, так и транслировать почти все известные человечеству излучения. На этом основан принцип маскировки. Вот, например оптическая. Человек фиксирует свет, попадающий на фоторецепторы в глазу, и если между источником света и глазом появится препятствие, то человек его тут же заметит. Это по-простому. Теперь представьте, что это самое препятствие не прерывает поток солнечного света, а пропускает его сквозь себя, словно стекло, тогда и человеческий глаз не увидит этот объект.

Глава 8.

Спустя час отец Михаил покинул борт «Юрия Гагарина», а весь экипаж, выпив за здоровье новобрачных по бокалу шампанского, приказом светлейшего князя отправлен спать. В комнате отдыха ещё висел аромат ладана и свечного воска и Меньшиков попросил Алису не включать очистку воздуха, чтобы ещё ненадолго продлить атмосферу самого счастливейшего события в своей жизни. Сидя в кресле, он с восторгом смотрел на правую руку, на полоску желтого металла, опоясывавшую безымянный палец.

- Александр Данилович, поздравляю ещё раз, знаменательное событие, но давайте вернёмся в действительность, - Елизаров сидел на диване в расслабленной позе, но взор профессора был ясен, не смотря на то, что Николай Николаевич опустошил вторую фляжку с коньяком. Капитан поднял глаза на профессора и кивнул.

- Собственно проблема у нас одна, приближающаяся ракета, - Елизаров встал и подошел к Меньшикову. – Ах, как бы мне хотелось изучить Ваши способности, Александр Данилович, но, увы, времени катастрофически мало. Эвакуация «Ладоги» должна закончиться через семь часов, значит «Гагарин» стартует через шесть. Однако я надеюсь, когда всё это кончится, мы с Вами обязательно исследуем все Ваши возможности.

- Как Вам будет угодно, Николай Николаевич.

Профессор положил руку на плечо Александру.

- Ступайте спать, ведь Вас ждет молодая супруга, но всё же мой Вам совет, выспитесь хорошенько, завтра трудный день.

Меньшиков встал и, бросив ещё один взгляд на кольцо, вздохнул.

- Сегодняшнюю ночь Далия спит в каюте с Котовой, мы договорились, что она переедет завтра, - Александр грустно улыбнулся. – Мы ещё наверстаем своё, Николай Николаевич, а пока, позвольте Вас проводить.

Как только дверь за ними закрылась, Алиса включила вентиляцию и выпустила из-за стеновой панели под портретом Юрия Гагарина бота уборщика, навести порядок. Одновременно с этим из списка членов экипажа был удален офицер службы безопасности Далия Рабах и внесено имя офицера Далии Меньшиковой. Установив обратный таймер на пять часов, искусственный интеллект корабля перешел в режим ожидания.

На мостике «Гагарина» стояла полнейшая, непривычная тишина. Обычно, экипаж корабля слышал гул работающего двигателя и шум системы жизнеобеспеченья, но новый двигатель не издавал никакого фонового шума, а система вентиляции работала так тихо, что её не было слышно. От этой тишины все чувствовали себя неуютно и слегка нервничали. Меньшиков, сидя в капитанском кресле, наблюдал, как медленно накапливается энергия в генераторе червоточин, цифры на виртуальном мониторе казалось, не спешат сменить одна другую. По словам профессора, который находился в боевом командном центре станции «Ладога-36», это процесс занимал не больше пятнадцати минут, но то ли тишина действовала так, то ли осознание того, что корабль скоро отправится в неизведанные уголки галактики, а скорее всего и то и другое, но время тянулось очень медленно. Что бы хоть как-то скоротать время, Александр по очереди переключался между членами экипажа и молча наблюдал за их лицами. Таранец был спокоен внешне и, как чувствовал капитан, внутренне, хотя легкая нервозность всё же проскакивала. Похоже, что Слава вошел в состояние своеобразного транса, где не было места переживаниям, а существовала лишь цель, и необходимо было спокойно приближаться к её достижению, но на него, как и на всех давила тишина. Даля как всегда была невозмутима и даже немного скучала, хотя это были лишь внешние проявления. Понять, что чувствует жена, Александр всё ещё не мог, но он мог поклясться, что за внешним спокойствием скрывается общая для всех тревога. Да, эта девушка теперь его жена, всего шесть часов, но мысль об этом отозвалась приятной волной удовлетворения по всему телу. Однако долго отвлекаться капитан не стал и следующим объектом для наблюдения стал Спанидис. На греке сейчас была главная ответственность, и он сосредоточено наблюдал за показаниями, поступающими от реактора и от генератора червоточин. Утром в столовой на его планшете уже находилась необходимая документация и пока все обсуждали вчерашнюю свадьбу, Никиас совмещал работу со своим любимым занятием,  чтением. Теперь он знал, за какими показателями нужно следить особо, а какими можно пока пренебречь. Лишь легкое постукивание по подлокотнику выдавало эмоциональную напряженность бортмеханика. Котова сидела вжавшись в кресло и до Александра доносились отзвуки её переживаний. Заняться Пелагее пока было нечем, а не занятый работой разум то и дело крутился вокруг размышлений по поводу предстоящего путешествия. Беспалов и Лановой, так же как и Котова, бездельничали, и если Олег напряженно следил за увеличивающимися процентами, то Сеня от волнения покрылся легким румянцем и постоянно крутил головой, разглядывая своих товарищей.

- Алиса, будь добра, включи в общих динамиках имитацию стандартного для кораблей данного класса фонового шума, - голос Бернштейна донесся из-за спины Меньшикова, Аркадий сидел на диване, слева от лестницы.

- Аркадий Борисович, зачем, поясните? – голос звучал Елизарова из динамиков.

- Исключительно для морального успокоения, Николай Николаевич. Тишина давит, а угнетённое состояние экипажа сейчас ни к чему.

Подумав, профессор согласился с доводами Бернштейна и из динамиков полился ровный гул работающего ионного двигателя.

- Внимание, мощность генератора девяносто процентов, - сообщила Алиса.

- Олег Михайлович, как только раскроется червоточина, у тебя будет четыре минуты и двадцать одна секунда на то, что бы корабль полностью прошел сквозь неё. Готовься, - скомандовал Меньшиков.