Если меня не станет... Погибая - остаться

1 глава

Я неслась во весь опор через маковое поле, от липкого страха спотыкаясь и падая, но вновь поднимаясь и устремляясь вперед. Туда, где в полукилометре стоял старый деревянный дом. В начале лета меня предупредили, что ходить туда не стоит. Там живут сумасшедшая и ее муж алкоголик. Люди уже старые, и ждать хорошего и гостеприимного приема от них не стоит.

Но я летела туда так, будто там был рай, а я улепетывала из адовой клоаки. Из которой случайно удалось выбраться после двухмесячного пребывания. Даже не знала, что я умею так бегать. Голые пятки так и хлестали по ягодицам, а пальцы каждый раз утопали в мокрой земле, которая ошметками разлеталась по сторонам. Ночью был ливень.

Дыхания уже не хватало, горло сдавливало горячими спазмами, а грудь, казалось, сейчас лопнет. Но если хотела выжить, надо было спешить. И не важно кто там, в этом доме, главное, чтобы то чудовище, которое за мной гонится, осталось позади.

Я так резко сорвалась из дома, что только сейчас поняла, что до сих пор сжимаю в одной руке шприц, весь измазанный в крови, а во второй ложку. Чертыхнувшись, все это выкинула, как будто сжимала в руках гадюк.

А все эта наркоманка виновата, которая втянула меня во все. Благодаря ей я пытаюсь выжить, а изначально ехала в деревню на лето отдохнуть и помочь нашему другу семьи по хозяйству. Присмотреть за телятами, козами и помочь с огородом в 20 соток. Будь он неладен! Ненавижу урода!

Резкая, острая боль пронзила стопу, и я вновь рухнула, со всей силы ударившись ребром о корягу.

— Черт! — выругалась я и попыталась встать. Но не тут-то было. Из правой стопы торчал гвоздь. Застонала и снова выругалась. Только этого не хватало. Я лихорадочно завертела головой, соображая, где же находится Игорь, и опустила голову еще ниже, прячась в маках. Хорошо хоть, цветы уже выросли и распустились, прекрасно заслоняли меня. Но долго я тут не отсижусь, надо добежать до соседей.

Я вытащила гвоздь, уже не обращая никакого внимания на боль. Адреналин так и плескался во мне. Но знала, что потом мне будет очень больно. Это сейчас у меня шоковое состояние.

Вновь поднявшись и оглядевшись, побежала, превозмогая боль и стараясь не наступать на больную стопу. Мне казалось, что минуты растянулись в часы. Но через какое-то время я все-таки достигла порога этой хибары и, не задумываясь, почти вкатилась в нее кубарем, вновь спотыкаясь и падая.

— Э, ты куда несешься? — промычал сосед, который лежал в это время на железной сетчатой койке из 70-х годов.

В нос ударил затхлый запах плесени, мочи и рвоты, перемешанный с алкоголем.

В доме был полумрак, и только из небольшого окна справа падал свет. Меня бы вывернуло, если было чем. Я со вчерашнего дня еще не ела. А уже не меньше часа дня.

Комната была небольшая, примерно восемь на восемь метров. Походила больше на предбанник, а не на полноценную комнату. Деревянные, кое-где прогнившие полы были завалены бутылками из-под водки и пива, грязным шмотьем и разным мусором. Пока глаза привыкали к полумраку, сосед продолжал что-то неразборчиво мычать. Минуты две спустя, немного отдышавшись, я осмотрелась. В левом углу у окна стояла еще одна кровать, на ней мирно спала женщина. А может, была пьяна, кто ее знает. На вид около 75 лет, худощавое телосложение, седые косматые волосы, заостренные черты лица. Видимо, с продуктами в этой семье совсем плохо.

На ней была надета когда-то белая в цветочек хлопковая ночная рубашка, а сейчас больше напоминающая половую тряпку. В жирных пятнах, а кое-где в дырах с мохрящимися грязными нитками. Сквозь эти дыры было видно ее морщинистое старушечье тело, так же грязное и, уверена, пахнущее не лучше, чем в самой избе.

Я смотрела во все глаза и никак не могла поверить в происходящее. Такое просто не может происходить со мной. Вся эта грязь и мусор не вязались с моим образом. Я как белая ворона, случайно влетевшая в стаю черных, так сильно не вписывалась в окружающую обстановку.

Задвинув позади себя железный ржавый засов на двери, лихорадочно соображая, что делать дальше.

Боль в ноге напомнила о себе, и я глазами забегала по полу в поисках хоть небольшого количества недопитой водки. Нашла бутылку и даже чистую ткань в виде бинта.

— Не нальешь, а? — подал мерзкий голос старик, который продолжал валяться на своей койке.

Как же мерзко здесь пахло, а нос отчаянно не хотел привыкать к этому запаху.

Отвечать я не собиралась, мне срочно нужно промыть рану и перебинтовать.

— А, это моей старухи.

— Что? — не поняла я.

— Бинт, что у тебя в руке, — пояснил старик. — У нее шейка бедра сломана, и она уже вряд ли будет ходить, — уточнил он.

Я нашла табурет и, подстелив что-то более или менее чистое, водрузилась на него. На мне были короткие джинсовые шорты, поэтому я колебалась садиться в этой грязи на подстилку или нет. На вид она, вероятнее всего, не была такой чистой, как мне показалось сначала. Но чувство самосохранения перевесило и я все-таки села.

Положила ногу на ногу раной вверх и стала потихоньку лить воду из бутылки, которая стояла на столе. Отмыла ногу от грязи и увидела дырку. Я ведь даже обуться не успела. Да какой там, хорошо, вообще успела ноги унести.

Когда на тебя несутся с топором, там не подумаешь про обувь. Выбежишь в чем мать родила.

«Вот же гадина, — про себя ругалась я. — И как посмел?!»

Полив водку на рану, защипало так, думала, заору. Но подавила вопль и стала наматывать бинт. Закончив с перевязкой, наконец посмотрела на деда. То, что мне предстало перед глазами, теперь не забыть никогда. Семнадцать лет прошло, а я до сих пор содрогаюсь от воспоминаний.

Это было тело человека, которому глубоко за 70. Такое же худощавое телосложение, как и у женщины, я бы даже сказала истощенное. На меня смотрела пара когда-то серых глаз, а сейчас они больше напоминали жабьи, навыкате, с огромными мерзкими мешками под глазами. Белки красные — от вечных попоек. Кожа землистого цвета. Щеки ввалены, и скулы острыми углами торчали из-под глаз.

2 глава

10 июня 2000 года. За два месяца до этого…

— Мам, смотри, как красиво, — позвала я ее, кружась возле зеркала и смотря на свое выпускное платье слоновой кости. Девятый класс — бывает раз в жизни, и на выпускной у меня были серьезные планы.

Мама подошла ко мне сзади, уставившись на наши отражения.

— Микуся, какая ты у меня уже взрослая и красивая, — обняла она меня за плечи.

Мама по-разному склоняла мое имя. И кем я только не была. Оказывается, имя Малика, с ударением на второй слог, имеет очень много производных: Мика, Лика, Микуся, Ликуся, Куся, Ликушка и т. д.

Вы не подумайте, это не арабское имя. У меня совершенно православная семья и оба родителя русские. Хотя это имя, если ударение перенести на последний слог, как раз таки будет арабским. Со значением: «правительница» или «царица», что мне всегда нравилось больше. Но родители решили по-другому, и моё имя имеет совершенно славянское происхождение, что означает «маленькая» или «ангел». И что совсем мне не подходит. Характер у меня боевой, и я никогда не дам себя в обиду, как бы ни сбивала с толку моя миловидная внешность.

Мама с папой звали меня Микусей, или Мика, друзья Лика, и редко кто называл меня полным именем.

Платье мы выбирали вместе с мамой, обойдя не один магазин. Мама очень серьезно подошла к этому вопросу, начав за месяц планировать, какую прическу она мне сделает и какой макияж нанесет. Она даже босоножки на каблуке мне купила в цвет платья и заставляла меня каждый вечер щеголять в них дома, потому что я до сегодняшнего дня ни разу такие не надевала. Хотя многие девчонки в школе уже класса с восьмого начали ходить на каблуках и платформе, я всегда придерживалась мнения, что обувь должна быть удобной.

Я занимаюсь разными видами спорта, от волейбола до конного спорта, и там никак не предполагается иметь каблук. А остальное время я провожу либо дома за рисованием, либо с друзьями, где тоже совершенно не нужны каблуки.

Платье было из тонкого атласа, длинное, почти до щиколотки. Впереди по всей длине до самого низа тянулся ряд маленьких выпуклых пуговиц. Вверх через плечи было перекинуто несколько шлевок, перекрещивающихся на лопатках и открывая половину спины. Откровенно немного, но мама настояла. Фигура у меня красивая, почему бы и нет.

— Мик, а что с серьгами?

— Мне Наташа обещала дать. У нее отец по командировкам ездит, зарабатывает хорошо, вот и побрякушек у нее каких только нет. Так что не переживай, что-нибудь выберу. А какие сюда лучше, как думаешь?

— Не знаю, может, что-то зеленое, длинное или коричневый с золотом?

— Думаю, коричневый — самое то. Покопаюсь у нее там в ларчике, — хитро улыбнулась я маме в зеркало.

Она опять обняла меня, а потом отстранилась и подняла мои волосы кверху:

— Надо будет их вверх поднять и выпустить пряди спереди, как у богинь в Древней Греции, а?

— Будет здорово, — подтвердила я. — Только мороки, мне кажется, будет много. Волосы-то не короткие и к тому же очень густые.

Мама выпустила волосы, и они волнами упали по спине, достав почти до ягодиц.

— Ничего, пару десятков шпилек, и все будет отлично. Ладно, давай переодевайся, скоро отец с работы придет. Помоги мне на стол накрыть.

Я проковыляла на каблуках в свою комнату и с нескрываемым удовольствием сняла босоножки. Все-таки я еще неуверенно на них держалась. Хорошо, что времени было в запасе, две недели — научусь.

Переоделась в свои любимые джинсовые шорты, которые еще недавно были моими любимыми джинсами, а сверху футболку с отрезанными рукавами и прошествовала на кухню. Футболка была папина, но я ее выиграла у него в честном бою, поспорив, что подам волейбольную подачу и мяч улетит дальше, чем у него. Так и произошло, а папа остался не у дел. Я забрала его футболку, отрезала ей рукава и завязала узел на уровне пупка. Папа был в шоке от такого варварства, но говорить ничего не стал.

Мы хлопотали на кухне, когда хлопнула входная дверь. Я побежала встречать отца, кинувшись ему на шею. Как и Арни — наша собака, — который тоже норовил подпрыгнуть к отцу на уровень головы и облизать его. Вилял хвостом и лаял.

— Привет, привет, мой хороший, — наклонился отец к Арни и потрепал его за гриву. Арни — пудель, любимый всем семейством. Еще немного он повертелся у отца в ногах и потрусил обратно в кухню.

Отца я очень любила, но редко видела его дома. Он инженер и часто уезжает, когда я еще сплю, и приезжает, когда я уже сплю. У него много строящихся объектов, которые он обязан объезжать и следить за всеми работами.

Сегодняшний день был один из немногих, когда он приехал, как все, вовремя. И мы могли поужинать вместе.

— М-м-м, как вкусно пахнет, — обнимая и целуя маму в щеку, произнес папа. — А что у нас тут? — открыв крышку, заглядывает в кастрюлю. — Котлеты, мои любимые. А на гарнир пюре?

— Да, пап. Еле упросила маму. Так что это моя заслуга, у нас сегодня еще и борщ. Классно, да?

— Ладно, давайте садиться за стол. Руки все мыли? — строго спросила мама.

Мы с папой покосились друг на друга и, не сговариваясь, поплелись в ванную.

— Как день прошел, Андрей? Расскажи.

— Ох, как и всегда, в суете и беготне. Палыч опять орет про сроки, что до 10 июля объект сдать надо, а у нас ничего не готово. А я виноват, что мы заказ инструментов заранее делаем, а они привозят его через неделю, да еще и к ночи, когда ребята уже с ног валятся. Я им предлагал сделать две смены, дневную и ночную, но это же дополнительно оплачивать надо. А денег, как всегда — шиш. Все же на верхушках остается.

— Ну ладно тебе, пап, не кипятись. У вас всегда так, сначала не успеваете, а потом сдаете объект и шампанское пьете, отмечая сие событие.

— Действительно, Андрей, не переживай, — поддержала, меня мама. — У вас всегда там бардак, а потом все получается в последний момент.

— Ну, так хочется же, чтобы все в сроки, без торопежки.

3 глава

В понедельник 12 июня, ровно в восемь, мы с родителями стояли с большой сумкой у подъезда. Игорь опаздывал. Но мы не беспокоились. Утро выдалось прохладным, и я немного ежилась на ветру. Папа скинул с себя толстовку и накинул мне на плечи.

Неподалеку носился Арни. Он всегда был с нами, всех провожал и встречал. И это он считал своей святой обязанностью. Как это — напоследок не лизнуть мне лицо?!

Из-за угла дома появилась Игорева «волга» серого цвета. Мы оживились, папа подхватил сумку. Мама позвала Арни.

— Ну что, все в сборе? — пошутил Игорь, подъехав вплотную к ступенькам.

— Конечно, это самое волнительное событие, как будто меня замуж выдают, — пошутила я, и все рассмеялись.

— Ты завтракала? — спросил меня он.

— Да, перекусила.

— Ну и хорошо, а то обед не скоро и в дорогу я ничего не брал.

— Не беспокойся, мама собрала на двоих. Так что пообедаем полноценно.

— Саша, да зачем суетилась? Мы бы и в придорожном кафе поели.

— Да знаю я, как бы вы поели. Сухомятку одну. А я вам в термосе чай сделала с лимоном и бутерброды.

— Спасибо тебе, — перехватывая у отца сумку и кладя ее в багажник, ответил Игорь.

Мы обнялись с родителями и попрощались.

— Пиши нам, хорошо? — сказала мама.

— Конечно, приеду, сразу напишу. Все, пока-пока.

И мы уехали.

Но выехав на главную дорогу и проехав пару километров, Игорь свернул в кварталы. Через пару-тройку трамвайных остановок мы вдруг свернули в кварталы.

Я завертела головой, не понимая, куда это мы направились.

— Ты забыл что-то в магазине? — спросила я, уже почему-то зная, что мы не в магазин.

— Мы сейчас заедем кое за кем. Ты посиди в машине, хорошо?

Я ничего не ответила. Понимая, что мое согласие и не нужно.

Через десять минут после того, как он ушел в зеленый подъезд девятиэтажного дома, оттуда появилась девушка лет 18: маленького роста, с каштановыми волосами до плеч и ровной густой челкой, закрывающей брови. А за ней почти бежал Игорь с небольшой коричневой сумкой.

— Лена, садись назад, — запричитал Игорь, прыгая у нее за спиной.

Она не сразу меня увидела, потому сначала задала вопрос «почему», а потом, еле сдержав эмоции, чтобы не скривиться, открыла заднюю дверь.

«Так, что-то мне это не нравится. Мы же вдвоем должны были поехать. А тут девчонка какая-то, еще и настроена она как-то не очень дружелюбно. Почему Игорь соврал отцу и кто эта деваха?!» — неслись вопросы у меня.

Молчание затягивалось, Игорь возился с сумкой, укладывая ее в багажник, а я, как хорошо воспитанный человек, решила поздороваться первой.

— Привет, я Лика, — повернулась я к ней.

На поездку я настроилась, и портить ее себе из-за какой-то девчонки не собиралась. Мало ли, Игорь решил ее подвезти к родне в соседний город. А я буду буку из себя строить.

— Привет, — переплюнула она через губу и только что рот не скривила, — Лена.

Надо же, все-таки воспитание есть, раз представилась. Я отвернулась и решила, что больше с ней разговаривать не буду.

Через минуту в машину села еще одна девчонка. Ее я не заметила до этого, потому даже сказать, как она выглядит, не могла.

— О, Юлек, ты что так долго? — спросила ту Лена.

— Да, блин, сумка порвалась. Пришлось за новой на рынок бежать с утра. О, а это кто? — спросила она у Лены, как будто меня в салоне не было.

Я повернулась и, улыбнувшись, снова представилась:

— Лика, если ты обо мне.

— Привет, — улыбнулась она мне, — Юлька. Ты что, тоже из наших, я тебя раньше тут не видела?!

Я не нашлась, что на это ответить, и молчала. Но в этот момент в машину вернулся Игорь и спас ситуацию.

Что значит «из наших»? В смысле с нашего района или, может, со школы? Не знаю, что она имела в виду, но мне она «понравилась» так же, как и Лена. Эта была выше Лены, белые волнистые волосы, свои, между прочим, и какие-то рыбьи глаза, в которых и зрачка-то не было видно. Это тогда я не поняла, почему у нее взгляд такой странный, а сейчас я наркомана за версту вижу. И не только по глазам. Тогда она как раз вмазалась. Так это звучит на их языке.

— Лик, познакомься, это Лена, — указал он на брюнетку, — а это Юля, подруга Ленина. Девчонки поедут с нами. И тебе веселее будет, и помощь как-никак.

— Познамились уже, спасибо.

— Ну, тогда поехали?

Я лихорадочно соображала, а не погорячилась ли я с поездкой? Может, стоит сейчас отказаться и вернуться домой. Всего-то пару остановок на трамвае, вспомнив, что у меня скоро выпускной и я на него не иду. «Или все-таки попробовать? — засомневалась я. — Ну чего они мне сделают? Я туда еду на пленэры и на помощь Игорю. А что они там делать будут, мне должно быть все равно».

— Поехали, — уже более подавленно сказала я.

Дорога оказалась не трудной. Я смотрела в окно и по сторонам на голубое небо и просторы нашей прекрасной родины. Бескрайние зеленые поля, подсолнуховые и ромашковые. Все вокруг цвело и наполняло воздух ароматным запахом лета. Я любила этот период времени, когда солнышко согревало своими лучами птиц и они всячески благодарили его, напевая ему свои песенки. Лето — это единственное время года, когда можно загорать и купаться. И я с предвкушением ждала нашего приезда в деревню, где можно будет искупаться в пруду. А потом полежать на песке и позагорать. Люблю лето еще и потому, что можно гонять в мяч, играть в волейбол на свежем воздухе и проводить долгие вечера с друзьями, так как темнеет поздно. Мне нравится любоваться летними закатами. Они по-своему необычны, а ночами на небе как будто Ван Гог разбрызгивает звезды.

Все бы ничего, но часа через три Юля стала ныть и проситься обратно. И этому не было бы конца и края, но Игорь сдался и, сделав остановку в пригороде, взял ей билет на ближайший поезд до нашего города и отправил восвояси. Было видно, что Лена расстроена и как бы ни пыталась уговорить подругу поехать с ней, та так и не согласилась. А Лена явно приуныла, теперь у нее нет поддержки, и всё говорит о том, что нам придется налаживать контакт.

4 глава

Проснулась я от жуткого крика. Подскочила так, что ударилась о потолок машины. Ухватившись за макушку, увидела в окно, как Игорь сжимает Ленку в крепких объятиях, а та кричит как ненормальная и брыкается. Картина, если честно, не из приятных. Она такая кроха по сравнению с ним, и вырваться совершенно бесполезно. Ее ноги так и ходили ходуном, ударяясь о его коленки, зубами она пыталась вцепиться в его руки, но не доставала. А в правой руке она держала шприц и всячески пыталась не дать возможности Игорю забрать его.

Я вышла из машины и уже отчетливо слышала слова:

— Ты обещал, обещал, — верещала она, — держи слово.

— Лена, не кричи, пожалуйста, не кричи. Успокойся и поговорим.

— Не хочу я с тобой разговаривать, свинюга.

Опа, а Лена, оказывается, читала «Лолиту». Это меня почти потрясло, и я на секунды выпала из реальности. Никак не клеился у меня ее образ с книгой на диване вечером. Надо будет ее потом расспросить о книгах. Неужели она, как и я, читать любит?

— Ты не держишь своих слов. Отпусти меня, урод проклятый, — она верещала так, что у меня уши закладывало. Я обернулась на дорогу в опасении, что сейчас обязательно кто-нибудь остановится. А это нам совершенно ни к чему. Я стояла и смотрела на открывшуюся ситуацию и никак не могла решить, вмешиваться или нет.

— Лен, ну давай хотя бы не все сразу, ты же целую дозу зарядила, а мы уже по половине колем.

Так вот в чем дело, догадалась я. Видимо, она проснулась, когда все спали, и у нее как раз было состояние, предшествующее ломке. Вот она и решилась стащить наркоту у Игоря и уколоться. Только дозу она, конечно же, взяла полную.

— Лен, ну послушай меня. Ты же тоже обещала. Сама же говорила, что хочешь слезть с этой дряни.

Лена явно немного успокоилась, и Игорь разжал хватку, а она неожиданно все-таки укусила его за руку. Да так сильно, что выступила кровь. Тут Игорь не выдержал и полился такой мат, что я заткнула уши. А когда открыла, Ленка смеялась рядом с ним, схватившись за живот, выдавливая из себя:

— Сам виноват, нехер было меня обездвиживать.

— Баян дай сюда, проконтролирую, чтобы ты не все вколола.

Я думала, она будет сопротивляться опять, но к моему большому удивлению, она отдала шприц Игорю.

Игорь вколол ей ровно половину, и она заметно успокоилась и больше не разговаривала. Мы заехали в придорожное кафе и позавтракали. На этот раз Ленка не просилась на переднее сиденье, а улеглась на заднем и опять уснула.

— Она часто такая? — задала я Игорю вопрос.

— Нет, все зависит от промежутка времени. А так как мы сейчас слазим с этого дерьма, прости за выражение, то колоть придется чаще, но помалу. Постепенно уменьшая дозу. Но так у нее хотя бы не будет сильных ломок.

— А что это?

— Ломка?

— Ага.

— Сам я не колюсь, ты ж знаешь, и не испытывал такого никогда, но наркоманы боятся этого больше даже, чем заразиться СПИДом или сифилисом. Это очень больно. Лена говорила, это как будто тебе выкручивают сразу все кости. Даже если наркомана предупреждать, что игла заражена больной кровью, он об этом думать не будет, главное — уколоться и избежать ломки.

— А сколько ей сейчас времени нужно между уколами, чтобы не было таких срывов?

— Вообще, у нее уже приличный стаж, раньше она кололась каждые пять-шесть часов, сейчас иногда справляется и по восемь часов не требует дозы. Я хочу увеличить это время до 10–12 и потом совсем убирать наркотик из ее рациона.

— Но ломка все равно будет, да?

— Очень надеюсь избежать этого с помощью препаратов, которые я взял с собой.

— Таблетки?

— Да. Там чего только нет: и успокоительные, и снотворное. Наркоманы все очень плохо спят. Где-то придется и с алкоголем.

— Она что, пить будет? — опешила и не поверила я. — Ей же всего 23 года!

— Лик, она проституткой почти шесть лет работает, а ты говоришь про выпивку. Конечно, она пьет иногда и курит. Я понимаю, что для тебя это очень дико, но я надеюсь, что ты с ней подружишься. Она неплохой человек. Конечно, я не требую от тебя ничего, не имею на это права, но все-таки надеяться я могу.

Я постараюсь, чтобы ты меньше видела, буду контролировать, чтобы она не на глазах у тебя все это делала. И может, у вас получится пообщаться, как подружкам. Ты ж почти такого же возраста, как ее сестра, а ее она очень любит.

Я отвернулась в окно и только сейчас поняла, почему Игорь соврал отцу. Он ее любит. У них такая огромная разница, а он ее любит. Я пока не знала, как относиться к этой ситуации, она меня больше пугала, чем радовала. Как бы он ни любил и как бы себе ни врал, но насколько я знала, бывших наркоманов не бывает, так же как и ментов. Так говорил мой отец.

Мне вдруг вспомнилась жена Игоря. Интересно, как она отнеслась бы к этому, если была жива? Или, если видит нас с небес, что думает она по этому поводу?

Я ее любила, и она мне была как родная тетя. Она часто приходила к нам в гости одна и реже с Игорем. Но всегда со сладостями и подарками. Не знаю почему, но когда я была маленькая, я любила ложиться ей на живот. Они лежали с мамой на диване и болтали о своем о женском, а я пристраивалась к Алене на живот. Почему не к маме? Наверное, потому что Алена разрешала мне все. Я как ураган проносилась у них по квартире, разбирая все ящики с обувью и доставая все, что в них еще лежало. А потом мы с мамой перед уходом все это собирали обратно. Алена разрешала мне все. А для ребенка это всегда очень много значит.

Я мало помню то время, когда ее не стало. Мама говорила сначала, что она уехала в дальние края, а потом решилась и сказала, что Алена на небе. Я плакала, помню, что плакала, но недолго. Я приняла эту новость, как все дети — отчужденно. В таком возрасте не понимаешь всей глубины и боли утраты. Не знаешь, что такое смерть.

— Лик, ты где? — тронул меня за плечо Игорь.

— А, что? — не поняла я.

— Да я тебя зову-зову, а ты где-то не здесь, похоже. О чем думаешь?

5 глава

Мы уже две недели живем в деревне. Почти обустроились и наладили быт, распределили обязанности. Убираемся неделя через неделю. Сначала я, потом Лена.

Музыку слушаем каждый свою, один день я, другой она. Мадам слушает Nirvana и Дельфина, а я Петлюру, Децла и все, что полегче. Мы очень разные с ней, и это сказывается практически на всем. От предпочтений в еде до музыки.

Хотя, если учесть, что кассет я взяла немного, а точнее сказать, только Петлюру, то и слушаю либо его песни, либо радио. Ленка сначала не разделяла моего пристрастия, плевалась и чертыхалась насчет репертуара Юры, а потом она стала воспринимать и даже подпевать некоторым песням. Но честно признаться, я тоже сначала в штыки принимала Nirvana, не понимая, как под такую тяжесть можно хоть как-то соображать. А потом не заметила, как и мне понравилось. Убираться было весело.

Особо полюбились Lithium, Stay Away и, конечно же, Hello. Лично я считаю их самыми классными. Вообще, у Кобейна шикарный голос, который я, кстати, оценила тогда, а с годами стала любить еще больше. Жаль только, ушел так рано. Мне Ленка всю его биографию рассказала, со всеми подробностями и нюансами личной жизни. Она хоть и взрослая, но влюблена в него как девчонка. И тоже сокрушалась о его преждевременной кончине, а так как Курт Кобейн тоже был наркоманом, она видела большую схожесть с его судьбой, только что она не пела.

С Игорем мы съездили за телятами. Теперь у нас их было шесть и одна коза с маленьким козленком, которого мы все подкармливаем. А он целыми днями ходит за нами хвостиком.

Воды в баню Игорь натаскал, дрова наколол, так что мы даже в баню уже раза три сходили. Единственная трудность — когда в огороде напашешься, приходится либо холодной мыться, либо ждать два часа, пока баня растопится. Но вариантов нет.

Дом у нас был небольшой, деревянный, двухэтажный, разделенный на две половины сквозным коридором. Справа от которого была одноэтажная жилая комната, где мы и жили, а слева погреб, выполняющий роль холодильника в теплое время.

За этим помещением был курятник, но чтобы в него попасть, нужно было выйти на улицу и сразу за крыльцом повернуть налево. Зеленая деревянная дверь запускала в курятник.

На втором этаже Игорь хранил сено на зиму, и как раз на него можно попасть через курятник, поднявшись по лестнице.

Туалет был за домом, с той стороны входа, который выходил во внутренний двор и где располагались огород, яблоневый сад и маковое поле. Баня была справа от огорода, в углу.

Ограды не было, границей была река, на которой вечером распускались кувшинки, а за ней начинались болота и дорога. Границы никто не расставлял и заборы не выстраивал, ограждая свою территорию, это было и ни к чему, в деревне всего четыре дома, включая наш. Земли очень много, только работать на ней никто не хотел. Все уже давно устремились в города. И если бы мы залезли на территорию соседа, никто бы не выбежал на тебя с палкой, ругаясь, что ты на чужой территории.

Обоими входами мы пользовались с одинаковой частотой. Когда нужно было в лес за грибами, то выходили с главного к загону с телятами и за ним метрах в ста начинался березовый лес, а за ним сосновый бор, а вторым — к яблоневому саду и уже посажанной картошке, когда нужно было в баню или на реку воды натаскать.

Игорь научил меня различать грибы, и теперь я вставала рано, чтобы сходить в лес по грибы. Мне нравились прогулки в одиночестве, никогда не испытывала недостатка в общении. Если сложилось, что я одна, маяться от безделья не буду и всегда найду чем заняться, а если есть компания, всегда найду общий язык со всеми. Так что прогулки по лесу иногда затягивались часа на три-четыре. Бояться мне некого, бандитов тут не водилось. Грибы собирала ведрами и только успевала их засаливать. Готовила закрутки для мамы с папой. Игорь сказал, что к концу лета еще созреют многие ягоды, которые тоже можно будет собрать и закрутить на зиму варенье.

Родителям моим мы тоже отзвонились, когда ездили за телятами и заезжали в Смоленск. Сообщила, что все хорошо, и обещала написать письмо. Про Ленку тактично умолчала, не стала Игоря подставлять. Да и с Ленкой мы вроде подружились. Так что я решила, что напишу обо всем в письме.

Ленка почти при мне не кололась, потому я начала воспринимать ее как обычную девчонку, у которой есть свои пристрастия и пороки. Как будто у нее есть некая неизлечимая болезнь и с ней нужно просто смириться. Что я и сделала, приняв неизбежное. Лучше жить в спокойной обстановке, чем на ножах.

Она все-таки выбила разрешение у Игоря на курение, потому периодически сидя с ней вечерами на крыльце, я видела, как она наслаждается, выпуская дым. Сама я никогда не курила. Да и не понимала я этого увлечения, особенно не видела в этом ничего прикольного, когда мои одноклассницы прятались по подъездам после занятий и курили.

По приезде я также помогла с посадкой картошки. В четыре руки с Игорем мы управились за день. Земли было много, потому он не жадничал, и мы засадили почти четыре сотки. «Обожремся», — подумала я, когда наконец закончили с посадкой.

Ленка от земледельческих работ держалась подальше, говорила, что не умеет этого делать и это не ее, да и дачи у них никогда не было. Как-то ради приличия решилась мне помочь в прополке, но и десяти минут не выдержала. Ее укусило какое-то насекомое, после чего она взревела как раненый зверь и сбежала с огорода. Сказав, что к траве больше не прикоснется.

Ну да, как кушать, так она, наверное, первая в очереди будет. А как сажать и полоть — ну что ты! Этого она не может. Королева, блин!

«Тьфу ты! — плюнула я в сердцах. — Поди ее разбери, эту Ленку. То буду, то не буду». Иногда она притаскивала плед, бутылку с водой, сигареты и магнитофон. И пока я полола, она развлекала меня разными байками из своей жизни под музыку Nirvana или просто включая радио.

Телевизора у нас не было, если, конечно, не считать ту убогую маленькую коробочку 15 на 15 сантиметров, которая показывала черно-белым, а торчавшая из нее антенна периодически западала назад, и коробка начинала шипеть.

6 глава

— А знаешь, надо будет найти там озеро, куда можно будет ходить купаться, ты купальник же взяла? — спросила меня Лена.

— Ты думаешь, Игорь отпустит нас так часто куда-то ходить?

— Да ты вон как пашешь! Он просто обязан.

— Не знаю, — протянула я, — это тебе 23, ты у нас взрослая, а не я.

— Ну так под мою ответственность.

— Надо попробовать, главное сейчас — отправить письма, купить сладостей и хлеб, а там и озеро найдем.

Ленка как-то хитро ухмыльнулась. Я уже привыкла, что если она что-то задумала, то ни за что не скажет, пока это уже не свершится. Ну вот и сейчас — что она хотела сказать этой ухмылкой, я не поняла, но надеялась, что ничего криминального. Учитывая, что она мне периодически рассказывает, я иногда побаиваюсь ее мыслей.

— Да купим мы сладости, не переживай. А потом прогуляемся по деревне, не против?

— А что там смотреть-то, свиней и тех же кур? — рассмеялась я.

Ленка тоже прыснула:

— Но там же не только зверье живет, там вообще-то люди еще обитают.

— Ладно, прогуляемся, — согласилась я, когда из-за опушки леса показался погост. Жуткое зрелище, если честно: пошарпанные надгробия и сухая трава по пояс вперемешку с новой, зеленой. Кое-где надгробия и памятники были деревянные, подгнившие, а кое-где кованые и каменные. Но крестов нигде не было видно.

— Пойдем сходим туда, — потянула меня Ленка за руку.

— Э, не-е, я туда на пушечный выстрел не подойду. Иди без меня, я тебя тут подожду.

Мы стояли на тропинке, слева и справа были поляны с одуванчиками, а за ними так же с обеих сторон густой сосновый лес. И хоть светило яркое солнышко, по спине побежали мурашки, не нравилось мне это место. Лес был настолько густой, что уже за первой линией деревьев ничего не было видно. Место, где мы стояли, и за нашими спинами все было в тени, а погост, находившийся на возвышенности, заливало яркое солнце. И, казалось бы, ну что здесь такого, а я вот наотрез отказалась туда идти.

— Ну и трусиха ты. Там же наверняка есть древние могилы, неужели тебе не интересно?

— Нет, мне очень интересно, но я туда не пойду. Ты хоть один крест видишь?

— Нет, а что это значит?

— Не знаю. Может, там самоубийцы лежат, — предположила я. — Кажется, им крестов не ставят.

— А может, это мусульманское кладбище, — решила поспорить она. — И чего ты боишься? День-деньской, светит солнце.

— Не пойду, — сказала как отрезала я. И Лена потопала туда одна. Вот же любопытная, и ведь совсем не страшно ей, ни мурашек тебе, ни паники.

— Ага, мусульманское, — передразнила я тихонько. — А где тогда полумесяцы?

У меня с детства очень глубоко развито предчувствие. Первый раз увидев человека, сразу понимала, буду я с ним общаться или нет. Сколько таких ситуаций уже было, когда моя Наташа пыталась меня познакомить с ее подругами, и с кем-то я с первых минут находила общий язык, а с кем-то мы не сходились сразу же, и я переставала выходить на прогулки, если Натаха брала с собой ту девчонку, с которой у меня не заладилось. И все бы ничего, но позже оказывалось, что как раз эта девчонка и оказалась предательницей, сплетницей и подставляла Наташку так, что та потом еще долго расхлебывала. Сейчас Наташа уже прислушивается к моему мнению, и мы, как-то не сговариваясь, обе к этому пришли одновременно. Я стала советовать, а она присматриваться к подругам и знакомым.

Такая же ситуация обстояла и с местами. Приходя к кому-нибудь в гости, я тут же понимала, комфортно мне там или нет. Как-то случай был, мы с Риткой, еще одной моей подругой, поехали в город на концерт. Там встретились с ее хорошей знакомой Галей, и вместе отплясывали на концерте, а после него пошли гулять по берегу Волги. Не заметив, как пролетело время, я поняла, что на маршрутку мы уже не успеваем. Потому Галя пригласила нас к ней в гости, так что мы, недолго думая, согласились и пошли ночевать к ней. Родителям мы с Ритой позвонили сразу же, как пришли, а после решили приготовить все вместе ужин. Все было вроде хорошо, мы смеялись и обсуждали концерт, поужинали все вместе, и тут во мне что-то щелкнуло: не останусь я тут, и все. По спине бежали знакомые мурашки и струился пот. Такой знак ничего хорошего не предвещал. Это как стоять посредине пляжа в солнечный день и чувствовать озноб по спине. Я засобиралась, и как бы они меня вдвоем ни уговаривали, я позвонила отцу, и он приехал за мной на такси через час.

И, кстати, он не был удивлен нисколько, он знал мою особенность, потому приехал очень быстро. Так как я оставаться не стала, Рита тоже засобиралась. Мы извинились перед Галей и покинули квартиру.

— Чего ты смылась-то? — задала мне Ритка вопрос, когда мы уже сидели на заднем сиденье такси.

— Рит, вот не знаю, честно, но мне там не понравилось.

Она улыбнулась, как бы говоря, что все это бред. А я еще долго не могла отойти от свой «вспышки».

А несколько дней спустя Рита мне сказала, что в тот вечер, когда уже все спали, в дом пролезли воры. Галиного отца хоронили всем двором. Рита ездила на похороны.

Папа, услышав от меня эту историю, присвистнул, а мама поежилась. Больше в нашей семье ни у кого не оставалось сомнений, что моим предчувствиям надо доверять.

Вот и сейчас я стояла на тропинке и ежилась, как в холодный осенний день, хотя на улице жара и +25.

— Лик! — орала мне вовсю Ленка и махала руками. — Иди скорее сюда, тут могилы даже XVI века есть. Очень интересно.

Она кружила по кладбищу как коршун, склоняясь то к одной могиле, то к другой. Я никак не отреагировала на ее призыв и продолжала стоять на тропинке, ковыряя носком кроссовки песок, подкидывая его вверх.

— Эх, вот же трусиха, — вернулась она ко мне. — Там же столько интересного! Знаешь, что заметила, там в основном все очень молодые лежат. Прямо лет до 25, за редким исключением старше 40. И что с ними могло случиться, тебе не интересно?

— Нет, — соврала я, хотя саму распирало от любопытства. Я не понимала своей реакции, и, конечно же, мне хотелось узнать ответ на свое предчувствие.

7 глава

На следующий день меня часов в шесть разбудила Ленка и шепотом позвала за грибами.

Сказать, что я была в шоке, ничего не сказать. Ленка — и за грибами, это что-то новенькое.

— Тихо, а то Игоря разбудишь, — шептала она мне в ухо и, прикладывая палец к губам: — Быстренько собирайся и пошли, у нас еще есть время.

— Что так рано-то? — таким же шепотом спросила я.

— Собирайся, все потом расскажу. Только захвати свои краски и че там еще у тебя.

«Ненормальная», — про себя подумала я. Это же надо подорваться в такую рань. Я вообще по натуре сова, и рано встать для меня равносильно убийству. Но Ленка была непреклонна и все-таки вытащила меня на свежий воздух. Поёжившись, я оделась и вышла на улицу чистить зубы. Остановившись на крыльце, подумала, что надо бы и куртку прихватить. Туман, опустившийся ночью, еще не отошел и сейчас, как жуткая мгла, струился по полям сквозь березовую рощу и уходил щупальцами в сосновый бор.

— Ленка, я в такой туман не пойду в лес, там же волки могут быть. И мольберт с красками сама не утащу.

— А я в лес тебя и не тащу, — почти ядовито ответила она, а я не поняла смены ее настроения. — Давай сюда краски, воду и кисти, так уж и быть, помогу, а ты мольберт свой тащи.

Нормально, она подняла меня ни свет ни заря и тащит на пленэр, совсем уже…

— Мы хоть не погост идем рисовать? — уточнила я, а то с нее станется тащить меня именно туда.

— Дура, что ль? — обиделась та.

Я больше ничего не спрашивала. Молча почистила зубы, надела носки и резиновые сапоги, все-таки выпала росса, и шагать в сандалиях по мокрой траве меня не прельщало. Накинула куртку, а Ленке захватила игоревскую, и мы молча двинулись к лесу, но, не доходя до него метров 20, свернули влево и вышли на огромную круглую поляну, всю покрытую одуванчиками.

— Вот это красота, — не удержалась я от эмоций, — ты как ее нашла?

— Да с Игорем тут вчера были, только не на самой поляне, а там, в лесу, — выдала мне она.

— В смысле? — не поняла я. — Вы же телят пошли кормить, разве нет?

— Ну да, телят Игорь покормил, а потом пошли сюда.

Лена как-то неохотно отвечала, и я решила не лезть в душу. Захочет, сама расскажет, но я, если честно, никак не могла понять, что они тут забыли. Может, Игорь так за ней ухаживает? Полянка-то красивая, и вид прекрасный, но тогда почему она невеселая?

— Вот, подумала, тебе обязательно понравится, и решила тебя сюда привести. Мы вчера, когда вернулись, ты уже спала, а я случайно увидела твои работы, зайдя в погреб.

Я там мольберт оставляла, чтобы не складывать его каждый раз. А вчера рисовала почти до темноты и, уставшая, оставила мольберт, не снимая картины с него.

— Я даже и не знала, что ты так красиво рисуешь. Подаришь мне тот закат? — вдруг спросила Лена и расплакалась.

Я побросала все пакеты и бросилась к ней.

— Эй, ну ты чего ревешь-то? Никто ж не умер. Подарю, конечно, и подпишу тебе на память. Будешь потом вспоминать меня.

— Если доживу, — вдруг выпалила она…

— Лен, ты еще молодая, и все у тебя будет хорошо. Если слезешь с этой дряни, то и жизнь другая будет. Чего ты разревелась-то, ну? — успокаивала я, обнимая ее за плечи, а она ревела как белуга:

— Не могу так больше жить, не хочу с ним…

— С кем, с Игорем, что ли? — не поняла я.

— Да, — выдавила она из себя. — Я и так столько лет проституткой проработала, и никогда, чувствую, мне от этого не избавиться, — исказилось ее кукольное лицо в гримасе боли и отчаяния.

Так вот оно в чем дело, поняла наконец я. Он ее сюда с определенной целью приводил. Вот же, блин, мой подростковый мозг уже закипал, ведь мало еще, что знала об этом, и все же я догадалась. На Игоря с этого момента я уже смотрела под другим углом, благодаря Лене я во многом стала открывать его с другой стороны. Что меня где-то радовало, а где-то было даже страшно. Во что же я все-таки вляпалась?

— Посмотри, какое утро, смотри, красота какая, одуванчики. Воздух чистый, ну, где ты еще такое увидишь? — постаралась отвлечь ее я. — Попробуй воспринимать свой приезд сюда как отпуск. Ну да, есть, конечно, моменты, которые тебя огорчают, но ты поставь себе цель, я всегда так делаю. Если мне что-то не нравится, я стараюсь придумать оправдание, ради чего я терплю все. И получается.

— Хм, маленькая ты еще, и мысли у тебя еще такие чистые. Мне иногда даже стыдно становится рядом с тобой.

— Почему?

Лена отвлеклась и даже плакать перестала. Чему я была очень рада.

— Ну, ты не намного младше, а еще такая неискушенная, такая чистая. Смотрю на тебя иногда и хочу вернуть свои 15 лет, то беззаботное детство. Не затуманенные наркотой мысли. Первые мальчишки и поцелуи, первые свидания, не тронутые всей этой мерзостью.

Ого, вот это откровенность, не ожидала от нее такого.

— Ты целоваться-то умеешь? — вдруг спросила Ленка, чем очень меня смутила. — Все понятно, — констатировала она. — Твои щеки уже все за тебя сказали, — улыбнулась она мне.

— Что, так заметно?

Неужели я для нее как открытая книга? Надо бы поработать над своими эмоциями.

— Да уж, — продолжала улыбаться она, — если что, пробуй на помидоре, я на нем училась, — рассмеялась она, и я ее поддержала.

— Ладно, раскладывай свои причиндалы для рисования, хоть посмотрю, как это делается.

Я не спеша стала раскладывать мольберт, обратив его в сторону березовой рощи. Туман еще не рассеялся, и я хотела успеть запечатлеть его на своей картине. Прикрепила кнопками ватман и достала из пакета небольшую переносную треногу, положила туда немного гуаши, посередине поставила банку с водой и взялась за кисть.

Ленка расстелила позади меня покрывало и устроилась на нем, развалившись звездой и подставляя лицо только вставшему солнышку.

— Лен, а Игорь не будет беспокоиться, мы ж его не предупредили?

— Я записку оставила, что мы пошли на пленэр, ведь так это называется?

8 глава

С ребятами мы встретились, как и договаривались, на опушке — так, чтобы это место не проглядывалось из нашего дома. Я, как могла, настраивала себя на хороший лад, но что-то мне подсказывало, что Рыжий мне проходу не даст.

Лена с Женей чуть выбились вперед и щебетали так, как будто уже тысячу лет знали друг друга. А у нас с Рыжим разговор не клеился. Я смущалась и не умела нормально общаться с парнями. Очень злилась на Ленку, которая меня бросила. У нее махом получалось завести разговор на любую тему, а я даже не представляла, о чем можно поговорить с 20-летним деревенским парнем.

— Лик, а у тебя парень в городе есть? — с места в карьер прыгнул Рыжий.

— Ты для чего интересуешься, прощупываешь конкуренцию?

— Ну, может, и так, а что?

— Рыжий, мне 15, я в школе учусь. Только что перешла в десятый класс. Я не знаю, как другие, а мне не до парней.

— Да ладно тебе, у такой красотки, как у тебя, не может не быть парня.

Меня почти перекосило от слова «красотка», сразу представив Джулию Робертс. Вот уж точно не про меня. После его слов я поняла, что ему вряд ли можно что-то объяснить, он упертый баран и слышит только себя.

— Представь себе, — через силу улыбнулась я и прибавила в шаге, догоняя Лену с Женей. Рыжий, естественно, припустил следом, пытаясь взять меня за руку.

Фу, мерзость. Ненавидела, когда ко мне прикасались малознакомые люди мужского пола, пытаясь нарушить мое личное пространство. Почувствовав его потную ладошку, обхватывающую мое запястье, я одернула руку, как будто обожглась. Чем дальше в лес, тем меньше мне нравился Рыжий. Слишком приставучий. Но и это были еще цветочки. Когда мы добрались до пляжа, я даже не успела насладиться всей открывшейся красотой, как настроение омрачили ребята, вытащив из сумки бутылку самогона.

У меня все оборвалось. Блин, надеюсь, Ленка пить не будет. В отличие от меня, Ленка чувствовала себя очень раскованно, тут же помогла ребятам накрыть импровизированный стол и разложить покрывало. Тут же появились огурцы, помидоры, лук и стопки.

Я сильнее напряглась, мне в первый раз стало страшно. А если они напьются, что делать?! А если Ленка выпьет, Игорь обязательно учует запах и нам конец. Я даже искупаться не успела, а уже была натянута как струна. Заметив, что стопок четыре, сразу решила расставить все точки над i.

— Пить я не буду, и на меня не рассчитывайте. Лена, тебе тоже не советую, — решила все-таки хоть как-то повлиять на нее. Ведь подставит она не только себя, но и меня.

— Лик, да ладно тебе, давай с нами, — почему-то развеселился Рыжий.

— Не буду, — сказала как отрезала. — Лена? — вопросительно посмотрела я на нее.

— Я только стопочку, не переживай.

Деревня есть деревня. Тут про шампанское и вино, наверное, вообще не слышали. Я даже в свои 15 понимала, что предлагать девушкам самогон — это как минимум неприлично. Но какие уж тут приличия, если на закуску они взяли лук? Я опять поморщилась: придется терпеть. Без Ленки я домой пойти не могла, хотя уже так и подмывало сорваться.

— Лик, да ты садись, в ногах правды нет, — предложил Женька.

Мне он нравился, в отличие от Рыжего. Может, и нравился, потому что не лип ко мне как муха на мед. Женька старше нас всех, ему 25, и ко мне стал относиться как к младшей сестре.

Я присела на край покрывала, взяв стакан лимонада, который все-таки догадались купить ребята. Если бы не лимонад, я бы мучилась от жажды. Вот же заранее спросили, что с собой взять. Я бы бутылку воды взяла и бутерброды — расстроилась я. Хорошо хоть после пленэра мы с Леной позавтракали плотно.

— Ну, за знакомство! — поднял стопку Женя. Они чокнулись и выпили. Я немного пригубила лимонад, так как в горле стоял ком. Рюмки тут же обновили, а Женя предложил искупаться. Сидевшая до этого в шортах и майке Лена встала и начала раздеваться. Когда она сняла шорты, я чуть не упала в обморок. На ней были простые черные стринги, а верх от купальника — обычный черный бюстгальтер с поролоном. Караул, позорище какое. Хорошо, что на пляже больше, кроме нас, никого не было.

Я посмотрела на ребят и поняла, что у тех уже слюни потекли. А Ленка, ничуть не смущаясь, уже спускалась по обрыву вниз к реке. Женька побежал за ней, а я вообще передумала раздеваться. На мне хоть и был слитный купальник, но купаться уже не хотелось. Я смотрела на Ленку, плескающуюся в воде и открыто заигрывающую с Женей, и не понимала, что происходит. Она же с Игорем. Ну ладно, она его не любит, но приехала же сюда по своей воле, он ей помогает, а она открыто заигрывает с другим.

Я настолько была увлечена играми Ленки и Жени, что не заметила, как за моей спиной материализовался Рыжий и, сев за моей спиной, сграбастал меня за талию, привлекая к себе. «Вот черт!» — выругалась я про себя.

— Лик, ну чего ты, сидишь вся такая напряженная, давай я тебя тоже приласкаю.

— Руки убери от меня немедленно! — рявкнула я. — Ударю! — предупредила его.

— Ой, ты, когда злишься, такая милая, — потянулся он к моему уху, а я почувствовала запах алкоголя, который на дух не переношу. Я попыталась вырваться, но его сильные руки только сильнее сжали меня в объятьях. Лена и Женя в этот момент как раз заплыли под обрыв, и я потеряла их из вида.

— Рыжий, пусти меня, — уже не на шутку испугалась я и начала брыкаться в его объятьях, — пожалуйста, пусти.

Он развернул меня к себе и потянулся к моим губам. Я, как могла, выворачивалась из его рук, но он был очень сильный.

— Перестань, перестань, пожалуйста, — уже почти ревела я.

В этот момент как раз поднимались Женя с Леной и, увидев такую картину, припустили во весь опор.

— Эй, ты что себе позволяешь? — вырвал меня Жека из его объятий. — Ты сесть хочешь, дебил? — орал Жека.

— Лик, — кинулась ко мне Ленка, наконец оценив происходящее, — ты в порядке?

Меня бил озноб, я реально очень испугалась и хотела домой. Тут Ленка выпустила меня из объятий и резко рванулась к Рыжему, с ходу залепив ему увесистую оплеуху.

9 глава

Все утро лил дождь, и я не смогла сходить за грибами, но зато картошка полита, а новые сорняки еще не выросли. За грибами схожу завтра. После дождя их будет много. Хоть это радует.

Пол-утра я просидела на крыльце с мольбертом и рисовала, Лена и Игорь еще раньше уехали в город, потому я была предоставлена сама себе. Пейзаж получился печальный, как и сама погода. Мыслей в голове вообще никаких не было, хотя я с замиранием сердца ждала вечера и очень надеялась, что дождь все-таки перестанет. Я нарисовала две картины и на этом посчитала свой долг выполненным. Собрала краски, кисти и затащила все в дом. Чем еще себя занять, я не знала, и решила убраться. А позже на глаза попалась Ленкина книга, какая-то фантастика, и я углубилась в нее, чтобы не думать о Камиле и предстоящем вечере.

Часов в 12 дождь наконец перестал, а еще часа через три приехали Лена с Игорем. Я уж не знаю, куда они там ездили, но Игорь был в прекрасном настроении и только что не светился, как лампа. Напевая что-то себе под нос, он стал выгружать из багажника крупы и все, что они купили к чаю.

— Лик, помоги, — попросил он.

Я надела резиновые сапоги и поплелась доставать съестное из машины.

— Мы конфет купили и сушки, — сообщила мне Лена. — А ты чем занималась?

— Я пол-утра рисовала, потом убралась в доме и читала.

— Так моя ж очередь на этой неделе, — удивилась Ленка.

— Мне все равно заняться было нечем. Из дома не выйдешь, а книг я с собой не брала. Вот только недавно увидела твою книгу на шифоньере и решилась почитать. Интересная, кстати.

— Что за книга? — не поняла меня она.

— Ну, фантастика, про мужика, который на другую планету попал.

— А, так это не моя. Это Игоря.

— Игоря? — не поверила я. — И ты такое читаешь? — спросила у него.

— Нет, на самом деле она тут была еще до меня. И я не знаю, чья она. Читай, если хочешь.

В этот день мы напекли пирогов, Игорь научил, потому как ни я, ни Ленка готовить не умели. Это то, что касается пирогов. Готовить я умела, конечно, мама научила. Не все, конечно, но суп варила быстро и вкусно. Но знать об этом всем не обязательно. А то еще и это на меня повесят.

Потом я еще почитала. Погода улучшилась, и даже солнышко выглянуло, подсушив траву и лужи. А ближе к семи Ленка вдруг завела разговор, что хочет пойти со мной погулять тут рядышком. Игорь ничего не заподозрил и отпустил, но попросил далеко в лес не заходить.

Мы не собирались, не красились и в чем были выдвинулись к той поляне, на которой нас будет ждать Камиль.

— Лен, а одежда, ты же говорила заранее ее спрячешь там.

— А я и спрятала, пока вы спали.

— Да ладно, утром, что ль? А как же мы шума не услышали?

— Нет, ночью.

— Ого, и не страшно тебе было? А вдруг волки?

— Страшно, конечно, но я фонарь взяла, чтобы испугать, если что. Да и нож прихватила.

— Ну ты даешь! А что ты мне из одежды взяла?

Хорошо, что у нас с Ленкой один размер, даже обуви.

— Я тебе юбку розовую взяла и майку белую. Но каблуки надену я, потому как ростом не выдалась.

— Да без проблем, я и ходить-то на них не умею.

— У нас еще есть время, так что успеем переодеться, а после пойдем на встречу с Камом.

Меня царапнуло, что она его так назвала, но говорить я ей ничего не стала. В молчании мы дошли до места в лесу, где Лена спрятала одежду, и, не долго думая, стали переодеваться. Себе она взяла серую короткую юбку и такую же майку, а пока я переодевалась, она успела накраситься. Теперь она была не только выше из-за надетых каблуков, но и выглядела старше из-за косметики. Ярко подведённые глаза, черные стрелки и килограммы туши. Когда я увидела, чем она намазюкала ресницы, чуть со смеху не упала. Помните, раньше наши мамы и бабушки покупали такие маленькие коробочки, на которых было написано: «Тушь для бровей и ресниц», с такой маленькой кисточкой во втором отделе? Так вот она держала в руках именно такую.

— Ты где откопала этот раритет? — смеялась я.

— Дура ты, ничего не понимаешь, она намного лучше, чем нынешнее заграничное дерьмо. Понабивали в магазины и на рынки, ее накрасишь, а она через час вся осыпается. А эта, как ты говоришь — раритет, держится целый день и никогда не осыпается.

Таких познаний в косметике у меня не было, я никогда не красилась, но у мамы видела как раз вот то «заграничное дерьмо» и считала, что моя мама плохим пользоваться не будет. Хотя что я говорю, у мамы и такая вот коробочка имелась, это я знала точно. И я перестала смеяться.

— Давай тебе хоть ресницы накрасим, а то вон бледная какая.

— Лен, я априори бледной не могу быть, у меня волосы рыжие, которые хорошо выделяют мое лицо.

— Ну давай хоть губы тебе губнушкой немного накрасим — розовой.

— Не надо, я и так себе нравлюсь. Пошли.

Громко вздохнув на мою упёртость, Ленка не выдержала и зашагала по направлению к поляне.

— Как ты идешь на таких кулачищах, еще и по траве?

— Годы практики, — лишь ответила она.

— Я бы уже все ноги себе переломала, — прыснула я, и Ленка тоже улыбнулась.

Выходя из леса, я начала вертеть головой в поисках Камиля.

— Да не пались ты так, — рыкнула Ленка.

— Что? — не поняла я.

— Ну ты же девочка, веди себя так, как будто тебе он безразличен.

— Да как? — не поверила я, что это вообще возможно.

— Не верти головой, будь сдержаннее.

Лена была права, и мне стало не по себе. Я приуныла. Черт, я совсем не умею скрывать эмоций. Надо над этим поработать.

Но через пару минут я увидела Камиля. Он сидел в траве и все это время наблюдал, как мы приближаемся. Хорошо, что Ленка сказала мне не вертеться, не хотелось перед ним показаться такой наивной. Во рту у него была зажата травинка, и озорной взгляд говорил о том, что он рад нас видеть.

— Привет, — вставая из травы, поздоровался он.

— Привет, — ответили мы хором.

10 глава

Уже ровно неделя, как мы никуда не выходим. Только огород, сад и за грибами. Тюрьма строгого режима. Ни дать ни взять.

Сказать, что Игорь был зол, не сказать ничего. Когда мы доехали до дома, нас ждал такой скандал и крики, что я думала, конца этому не будет. Игорь клял нас на чем свет стоит вплоть до полуночи. Когда он сказал, что завтра же поедет звонить моим родителям, купит билет на поезд и отправит меня первым же поездом домой, мы с Ленкой кинулись к нему, моля, чтобы он передумал.

В этот момент я поняла, что влюблена в Камиля и не смогу уехать домой, еще раз его не увидев, а Ленка поняла, что не сможет без меня, да и Жека ей тоже очень понравился. За эту неделю мы с Ленкой чаще стали проводить время вместе. Но и это было недолго.

С того самого момента, когда мы отправились на дискотеку, жизнь начала отсчитывать последние минуты спокойной жизни, и вспышка Игоря по поводу нашего побега была только началом. В это время Ленка как раз полностью слезла с наркоты и стала по-черному бухать. И если раньше после принятой дозы с ней можно было пообщаться, позже смеяться и шутить, то теперь по вечерам в доме находиться стало невыносимо. С пьяным телом диалог не построишь.

Я старалась встать пораньше, чтобы уйти за грибами и немного побыть одной. Потому как целый день проводила с Леной, которая вечно с похмелья, и Игорем, который носился с ней как черт с торбой писаной, а ее это, похоже, очень раздражало.

Оставшееся утро, после грибов, я проводила за рисованием, а днем уходила к соседям, с которыми не так давно меня познакомил Игорь. Наверное, чтобы иногда днем оставляла их вдвоем. Только он заранее предупредил, чтобы не болтала лишнего. Сплетни тут любят, и это выйдет в соседние деревни, а это совсем ни к чему.

Так я стала иногда проводить время у тети Гали и ее сына Саши, который прошел авганскую войну и был контужен. Это, кстати, у них собаки, про которых говорил Игорь. И я с ними сразу же подружилась. Как-то даже пришла к ним с мольбертом и попыталась их нарисовать, но вышло плохо, так как я еще не привыкла к подвижной натуре. Но поставила себе цель приходить к ним через день и делать наброски собак.

Саша мне нравился, хотя Игорь его недолюбливал. Он был добрый и очень общительный мужчина, пока не пил, а пил он редко, мама его контролировала. Саше было около 40 или чуть больше, худощавого телосложения. Волосы прямые, почти черные, всегда лежали в беспорядке, потрепанные ветром. Карие глаза и прямой очень длинный нос. Саша выглядел старше своих лет, но это из-за алкоголя. Он говорит, после войны не пьют только мертвые. Остальные либо спились, либо продолжают работать в этой сфере военными.

Тете Гале чуть за 60, жизнерадостная и очень говорливая женщина. Очень любила, когда я ей рассказывала о своем детстве, родителях, всегда много задавала вопросов и рассказывала сама. Они жили в этой деревне, сколько она себя помнила. Тут жили ее родители, а потом они с мужем, который умер восемь лет назад от рака. Так тетя Галя с сыном остались одни и наладили здесь неплохое хозяйство. «Жаль только, что людей становится все меньше и меньше», — сетовала часто она.

— Скоро, — говорила Галя, — не останется совсем никого.

Я приходила к ним после покоса, на который Игорь совсем недавно стал брать меня с собой. Я помогала ему после покоса погрузить траву в багажник и утолкать клевер на заднее сиденье машины. А после мы мчались вдоль леса, он высаживал меня возле Галиного дома, и я бежала в гости. Иногда помогала Гале с Сашей перебрать и чистить стручковый чеснок, его запах я обожала с детства. Руки после чистки я некоторое время не мыла и прикладывала пальцы к носу. Ленку жутко бесил этот запах, а с похмелья, как она говорила, она его слишком хорошо слышала, потому я перестала и после гостей заходить домой. Если только не срочные дела. И иногда на обед.

Так постепенно и воду в баню стала носить я, и бычков кормить, а потом и дойка козы тоже легла на мои плечи, но об этом потом, не хочу забегать вперед.

Теперь после Гали с Сашей я шла к еще одной нашей соседке, тете Рае. Это у нее дочь жила в Питере, и скоро должны были приехать ее внучки Катя — младшая, которой так же, как и мне, 15, и Маша — старшая, которой почти 19, и она учится в художественной академии и недавно закончила второй курс. Если честно, я ждала их приезда, потому что запрет на выход в соседние деревни меня уже порядком достал, и я была рада любому общению.

Но все планы спутал случай, который и перевернул всю последующую жизнь в деревне.

Как-то вечером, когда за окном уже стемнело, я сидела в доме и чистила грибы, а Ленка, как и всегда, глушила самогон. Речь ее еще была в полном порядке, так как она только начала, но язык уже порядком развязался, и она болтала без умолку.

И вдруг в окно постучали, я подпрыгнула от неожиданности, а у Ленки аж глаза загорелись. Игорь нехотя встал с кровати и поплелся открывать.

— Кого там в такой час принесло? — бурчал он под нос.

Мы с Ленкой как по команде выстроились у двери и навострили уши.

— Здрасьте, — послышалось из-за закрытой двери, и я узнала Жекин голос. — А Лику с Леной можно?

— Елы-палы, Лика, они пришли, — заметалась Ленка по комнате в поисках, что бы такого на себя надеть.

— Как я выгляжу? — спросила она.

— Лен, ты выглядишь нормально, но не ряби. А то сдашь себя с потрохами. Сделай лицо непринужденное, а то Игорь все поймет. И заешь чем-нибудь самогон, — давала я ей советы.

А она металась по комнате и не знала, за что хвататься.

В итоге минут через пять зашел Игорь и сказал:

— Лик, там к тебе пришли. Иди, только недолго и только у дома.

Ленка аж в лице переменилась, а я только сейчас поняла, что там, возможно, и Камиль, а я в домашних шортах и футболке.

Ай, ладно, была не была:

— Я без Лены не пойду, — выпалила я. — Мне поддержка нужна.

— Идите, — почему-то разрешил Игорь, чем безмерно меня удивил.

Ленка уже переоделась и, стараясь все делать медленно, пошла к выходу, шепнув мне на ухо: