Если ты меня не любишь, то я тоже нет

Пролог

Все события, герои, названия организаций, заведений и иных объектов являются вымышленными. Любое совпадение с реально существующими людьми или местами — случайность.

В тексте присутствуют откровенные сцены, эмоциональные моменты и нецензурная брань.

Автор подчеркивает, что произведение является художественным вымыслом.

Телефон вибрирует, и экран загорается незнакомым номером. Лампа в прихожей отбрасывает мягкую желтую тень на стены, а я с трудом собираюсь с мыслями. Сначала не придаю этому значения, но затем открываю сообщение и вижу фотографию, от которой все внутри моментально рушится. Костя… Снова. С очередной девушкой, которая смотрит на него влюбленно, как когда-то смотрела я.

Чтобы хоть как-то успокоить дрожащие руки, я подхожу к барной стойке, беру бокал полусухого красного вина. Легкий терпкий аромат винограда и специй ударяет в ноздри, и я делаю глубоко глоток — тепло расплывается по груди, придавая сил.

Сжимая телефон в руке, я иду проверить малышку в колыбельке. Моя маленькая Алиса безмятежно спит, ее пухлые губки раскрыты, а в воздухе стоит стойкий запах детского крема и свежевыстиранного белья. Я касаюсь ее нежной кожи убеждаясь, что с ней все в порядке.

Снова открываю сообщение. Фото ясно показывает все то, что Костя так старательно скрывал в последнее время. В груди боль и обида сплетаются в один горячий комок. Я провожу взглядом по гладкой поверхности винного бокала, на котором играют блики уличного фонаря.

Подхожу к окну. Вот он, подъезжает, спокойно паркуется. Идет, будто ничего не случилось. Будто и не было предательства.

Я почти инстинктивно слышу его шаги по лестнице, щелчок замка, скрип двери — и сердце колотится в бешеном ритме.

— Привет, — Костя сразу идет ко мне, пытается обнять.

Я резко отворачиваюсь и молча показываю экран телефона. Он вздрагивает, не сразу понимая, что я ему показываю, а потом взгляд его меняется.

— Просто уходи… Я устала.

— Кир… Я оступился. Люди могут ошибаться и…

— Могут, — я киваю и поворачиваюсь, смотря ему прямо в глаза. Голос чуть дрожит, но я держусь. Внутри все поджимается и тлеет. С одной стороны, я безумно люблю его, но с другой… душа горит болью от очередного предательства. — Но в третий раз это не “оступился”. Это осознанно.

— Прости меня в последний раз…

— Нет. Если ты меня не любишь… То и я не люблю…

Он хватает мою руку, сжимает, умоляюще смотрит в глаза. Боже, за эти голубые глаза я его и…

Господи…

— Дай мне последний шанс, Кир. Ради нас… Ради дочки…

— Нет «нас», Костя. — Я освобождаю руку из его хватки, делаю глубокий вдох, чувствуя, как вены стынут от всего этого. — Но я готова наступить на свою гордость, чтобы Алиса росла с отцом. Ты будешь видеть ее. Но не меня.

Я резко отступаю назад, сдерживая слезы, и разворачиваюсь. На губах все еще теплится привкус красного вина, а в ушах — эхо его умоляющих слов. Впервые за долгое время чувствую себя свободной. Свободной от него и от боли, которую он причиняет.

Это нужно было сделать давно. И он понял, что больше я так не могу. И больше его слова о великой любви просто не помогут.

Я больше не верю.

Слышу, как захлопывается дверь. В пустой квартире наступает звенящая тишина.

Пора учиться жить заново. Пора еще когда он переспал с моей давней подругой. А потом с секретаршей. Давно пора расставить все точки.

Но без него.

Визуал

Отвлечемся на визуал наших ггшек?)

Кирочка:

И наш красивый мудак Костя:

1 глава

— Вот так, моя бусинка… Вот так, моя девочка, — я целую масенькую стопу и улыбаюсь на заливистый смех малышки. Она боится щекотки и я люблю ее дразнить.

Вибрирует телефон. Я выкидываю влажную салфетку и беру трубку. Мама.

Морально я почти уговариваю себя вытерпеть все, что она скажет.

— Привет, — она, на удивление, начинает медленно. И сдержанно. — Как ты?

— Нормально… Мы проснулись. Алиса вот сейчас покушала и мы будем… Спатки. Да, моя девочка? — я улыбаюсь дочке.

— Я не о том. Костя приходил? Или он все еще где-то блудит? — м, ясно. Рано обрадовалась. Моя мама не мама, если не уколит побольнее.

— Нет, не приходил. А что?

— Если хочешь, можешь приехать к нам. На свежем воздухе погуляешь с Алисой, придешь в себя. Видно, тебе плохо после всего, что этот кабель натворил… А я говорила…

— Мам, тебе это доставляет удовольствие? Если да, то пока. Я не хочу об этом говорить.

— Хорошо, не будем. Просто ты взрослая и довольно умная девочка. Подумай, хочешь ли ты быть матерью-одиночкой. Подумай хорошенько.

Ясно. Я отключаюсь. Мама у меня считает, что лучше терпеть измены, чем быть матерью-одиночкой. Я ее не могу осуждать, ведь она всю жизнь хотела для меня только лучшего. Однако… Я точно думаю иначе.

Выдыхаю, глядя в зеркало в прихожей, и поправляю легкую летнюю кофту. Слишком долго сидеть дома и погружаться в самобичевание вредно для душевного равновесия. Беру коляску, укладываю в нее Алису и выхожу на улицу.

На дворе настоящее лето: яркое солнце приятно греет кожу, в воздухе витает аромат цветущей липы и только что скошенной травы. Птицы перекликаются друг с другом, и я хотя бы на миг отвлекаюсь от своих мыслей.

Медленно прохожу по аллее к небольшому озеру возле нашего дома. Вода манит прохладой, отражая в себе небо с редкими перистыми облаками. Я останавливаюсь на берегу, позволяя легкому ветру играть с моими волосами. Алиса, кажется, тоже чувствует эту легкость — она просыпается, смотрит на меня сонными глазами и улыбается так, будто в ее мире все идеально.

Это так. Несмотря ни на что, у нее все будет идеально.

Клянусь.

Невольно улыбаюсь в ответ, забываясь, но зудящие слова мамы снова закрадываются в голове, напоминая о своей горькой правоте. Может, и правда стоит все-таки уехать? Обдумать… Не рубить с горяча?

Но тут телефон снова вибрирует, отвлекая от неприятных раздумий. Несколько сообщений от Игоря — дальнего знакомого, с которым мы почти не общаемся. Удивительно, как люди иногда возникают так вовремя, в самые странные моменты жизни. Я не отвечаю, просто блокирую телефон.

И тут уже звонок. Костя. Сердце пропускает удар. Не хочется брать трубку, но я делаю это автоматически.

— Привет, — голос его тихий, осторожный. — Как дела? Как там Алиса?

— Хорошо все, — я стараюсь говорить ровно, будто его прогулка с другой не вспыхивает перед глазами снова и снова. — Мы гуляем у озера.

— Отлично, — он немного мнется. — Кир, сегодня же день рождения Кристины… Ты ведь помнишь? Нужно обязательно поехать.

— Я… — на секунду теряюсь, сжимая руку на ручке коляски. Как я могла забыть? Кристина не просто его сестра — она моя лучшая подруга. — Помню, конечно.

— Тогда я заеду за вами через часа три. Пожалуйста, пока никому ничего не говори… Не нужно портить ей праздник.

— Ладно, не буду, — голос срывается, и я ненавижу себя за эту слабость. — Приезжай.

Он молчит, явно не желая продолжать разговор. И я молчу, чувствуя, как вновь накатывает горечь от невозможности отказаться. Я знаю точно, что не хочу ехать, что мне будет неловко изображать счастливую семью, но выбора нет. И я не могу лишить Кристину радости видеть рядом близких.

Заканчиваю разговор и убираю телефон. Озеро снова становится притягательным, а спокойная гладь воды немного убаюкивает мое израненное сердце.

Снова… Снова я должна это пройти. Снова он будет обходительным, а я просто… Просто буду улыбаться, делая вид, что он самый идеальный и лучший муж на Земле.

Или…

Можете полоскать Костю) А в Сладком был такой буська, да?)))

Я буду очень рада, если вы поддержите мою новинку своими звездочками, комментариями и подпишитесь на меня: https://litnet.com/shrt/Pkrg !

А так же, проверьте, что книга у вас в библиотеке, чтобы не пропустить новые главы!

2 глава

Я смотрю на часы и выдыхаю. Времени не так уж много, а мне еще нужно привести в порядок Алису и самой собраться. Ощущение тревоги и беспокойства внутри перемешивается с раздражением на саму себя за согласие поехать на этот праздник.

Подхожу к колыбельке и вижу, как малышка потягивается после сна. Ее пухленькие щечки розовеют, когда она замечает меня и улыбается своей крохотной беззубой улыбкой. Сердце сжимается от нежности.

— Привет, моя принцесса, — тихо шепчу я, целуя ее мягкий лобик. — Нам пора наряжаться.

Я беру малышку на руки, ощущая тепло ее маленького тельца. Ее пальчики мгновенно цепляются за мое платье, словно опасаясь, что я куда-то исчезну. Ощутив сладковатый запах детской кожи, чувствую, как внутри становится теплее и спокойнее. Все-таки она мое самое большое сокровище.

Сажусь на диван и аккуратно переодеваю Алису, ласково разговаривая и улыбаясь ей. Достаю ее любимые розовенькие брендовые ползунки, которые Кристина подарила еще до ее рождения. Мягкий трикотаж приятно ложится на крошечное тельце, и я ловлю себя на мысли, что, несмотря ни на что, именно сейчас я чувствую настоящее счастье. Счастье от простых мгновений, когда моя дочь рядом, здорова и довольна.

Проверяю тщательно коляску. Чистая, свежая, уютная, одеяло аккуратно расправлено. Вставляю в кармашек бутылочку с водой и любимую игрушку Алисы — плюшевого зайчика с длинными ушами, которого она так любит обнимать. Все готово.

Наступает очередь собраться самой. Я захожу в спальню и открываю шкаф. На глаза попадается черное платье с глубоким вырезом и аккуратным разрезом на бедре. Подчеркивающее талию, оно придает мне уверенности, которой мне так не хватает сегодня. Надеваю его, поправляю ремешок и самокритично смотрю в зеркало.

Отражение говорит, что внешне я абсолютно спокойна и уверена в себе. Но глаза выдают внутреннее напряжение. Я поправляю длинные светлые волосы, которые волнами ниспадают по плечам и спине. Слегка касаюсь кончиками пальцев губ, поправляя помаду естественного оттенка. Пытаюсь улыбнуться себе, но улыбка выходит натянутой.

Медленно вдыхаю и выдыхаю, чтобы хоть немного успокоить сердце.

«Ты справишься, Кира. Ты сильная»

Мысленно повторяю я, хотя голос внутри подсказывает, что это самообман.

Нежный аромат духов я вдыхаю часто и глубоко, создавая внутри странный коктейль, от которого слегка кружится голова. Делаю шаг назад, еще раз окидываю себя взглядом. Все идеально. По крайней мере, со стороны.

Звонок в дверь заставляет меня резко вздрогнуть. Сердце подскакивает к горлу. Снова глубокий вдох, я бросаю последний взгляд в зеркало и иду к двери.

Открываю, и передо мной стоит Костя. В его взгляде смущение и напряжение. Он выглядит так, будто тоже провел эти три часа в мучительных раздумьях. В его руках небольшой букет белых роз.

— Привет, — говорит он тихо, протягивая цветы. — Ты прекрасно выглядишь, Кир.

Я молча принимаю букет, не отрывая взгляда от его глаз, в которых прячется смущение и сожаление.

— Спасибо, — отвечаю ровно, но внутри все снова начинает дрожать. Почему даже после всего, что он сделал, его присутствие вызывает у меня такую бурю чувств?

Он нерешительно переступает порог, и я отступаю назад, давая ему пройти.

— Алиса готова? — осторожно спрашивает он.

— Да, конечно, — отвечаю я и снова ловлю себя на ощущении, что голос звучит чужим.

Мы оба замолкаем. Возникает напряженная пауза, в которой слышно, как где-то тикают часы. В его взгляде — сожаление и грусть, и мне приходится отвернуться, чтобы не сломаться прямо сейчас.

— Кир… — снова начинает он, но я резко обрываю его, повернувшись лицом к нему.

— Не надо. Просто не сегодня.

Он кивает, отступает на шаг назад и смотрит в сторону, избегая моего взгляда.

Я беру коляску, аккуратно устраиваю Алису, укрывая ее одеяльцем. Сердце бешено стучит, но я стараюсь дышать ровно. Все это кажется мне каким-то сном, от которого я никак не могу проснуться.

Мы выходим из квартиры молча. И уже спускаясь по лестнице, я ловлю себя на мысли, что впереди нас ждет вечер, который станет настоящим испытанием на прочность для нас обоих. Но я выдержу. Ради Кристины и ради Алисы. Потому что должна.

Если будет много комментариев, до обеда будет еще одна прода)

3 глава

Мы медленно спускаемся вниз. Костя идет впереди, неся коляску. Я замечаю, как напрягаются мышцы его рук, пока он аккуратно преодолевает ступени. Вроде бы мелочь, но сердце неприятно екает от воспоминаний. Когда-то я любовалась его силой, чувствуя себя рядом с ним защищенной. Сейчас это кажется каким-то жестоким издевательством.

Подходим к машине, и Костя привычным движением отстегивает люльку, осторожно помещая ее на заднее сиденье в пазы. Он всегда был таким внимательным и аккуратным с Алисой, словно чувствовал всю ее хрупкость и беззащитность. Наблюдая за ним сейчас, я чувствую, как внутри меня что-то болезненно сжимается. Стараюсь не смотреть на его лицо слишком долго, чтобы не запомнить эту тревожную мягкость во взгляде.

— Все готово, — говорит он тихо, не поворачиваясь ко мне. Я киваю, молча открывая дверь и садясь на заднее сиденье рядом с дочкой. Едва устраиваюсь, как сразу же беру телефон, демонстративно погружаясь в него, стараясь всеми силами показать, что не хочу никаких разговоров.

Автомобиль трогается с места, и тишина внутри салона становится тяжелой и давящей. Взглядом я цепляюсь за экран телефона, открывая непрочитанные сообщения. Это снова он — Игорь, мамин знакомый, которого она так отчаянно пыталась сосватать мне еще до того, как я вышла замуж за Костю. Он, конечно, не плохой парень: обеспеченный, вежливый, очень добрый. Но меня всегда отталкивала его странная манера разговаривать и внешность — слишком худой, слишком высокий, немного сутулый.

И, конечно, слишком правильный.

Он всегда бесил Костю.

«Привет, Кирочка. Как твои дела? Мама твоя сказала, что ты чем-то расстроена. Могу чем-нибудь помочь?»

Невольно вздыхаю. Мама уже все решила за меня, снова вмешивается, снова устраивает мою жизнь без моего согласия. Но сейчас, после очередного предательства Кости, даже нелепые ухаживания Игоря кажутся мне отвлечением от тягостных мыслей. Я не уверенно набираю ответ:

«Привет, Игорь. Спасибо, все хорошо. Собираюсь разводиться, а так все отлично».

Едва отправив сообщение, я тут же жалею об этом. Ну зачем я рассказала ему? Зачем так просто открыла дверь в свой мир постороннему человеку? Игорь моментально читает, и уже через секунду вижу новый вопрос:

«Развод? Почему? Ты в порядке? Хочешь, встретимся, поговорим?»

Грызу нижнюю губу. Встречаться с Игорем — это точно не самая хорошая идея, особенно сейчас, когда рядом сидит Костя, хоть и молчащий, но все еще мой муж. Однако упрямство и раздражение на него заставляют меня принять глупое решение:

«Хорошо. Давай встретимся на неделе. Напишу позже.»

Сразу убираю телефон, чувствуя, как краска заливает щеки. Сердце начинает бешено колотиться от стыда и непонимания, зачем я это сделала. Ведь прекрасно понимаю, что ничего хорошего из этой встречи не выйдет.

Смотрю в окно, пытаясь отвлечься. За стеклом мелькают зеленые пейзажи, аккуратные домики, окруженные густыми садами. И вскоре машина замедляется, въезжая на территорию загородного комплекса, который семья забронировала на выходные. Роскошный особняк с огромной террасой окружен цветущими кустами и ровно подстриженными газонами. Знакомое место, наполненное счастливыми воспоминаниями, которые теперь кажутся чем-то далеким и чужим.

Костя останавливает машину и выходит первым. Я не спешу, наблюдая через стекло, как он открывает дверь, протягивая руку, чтобы помочь мне выйти. Я не принимаю ее, выбираюсь сама, но взглядом ловлю его обиду. Он молчит, лишь открывает заднюю дверь и бережно достает часть коляски. После достает люльку.

На несколько секунд он задерживает взгляд на дочке, и я замечаю, как мягче становятся его черты, как трогательно смотрит он на ее сонное личико. Видеть это так больно, что внутри меня буквально все переворачивается. Я отвожу глаза, заставляя себя дышать ровно и глубоко.

— Идем, — произносит Костя тихо, словно боится разрушить эту зыбкую тишину между нами. Я иду следом, смотря на его широкие плечи, чувствуя, как во мне борются гнев и сожаление. Почему я вообще согласилась на это? Почему не смогла отказать? Все из-за Кристины. Из-за Алисы ещё. Из-за того, что несмотря ни на что, мы все еще семья.

Мы медленно подходим ко входу, откуда уже доносится смех и веселые голоса родных. В глубине души понимаю: этот вечер будет пыткой. Пыткой, в которой мне снова придется надевать маску и изображать счастливую жену и мать. Пыткой, после которой придется окончательно решить, как жить дальше.

Костя останавливается у двери, поворачивается ко мне и внимательно смотрит в глаза:

— Кир, если будет сложно, просто скажи. Мы уедем. Обещаю.

Я вздыхаю, глядя ему прямо в глаза. И сейчас, глядя на его лицо, на мгновение хочется простить все. Но тут же вспоминаю фотографию и обида поднимается новой волной, смывая любые слабости.

— Я справлюсь, — отвечаю резко и уверенно, хотя уверенности внутри нет совсем.

Он молча кивает, чуть опустив взгляд, и открывает дверь. Шум праздника встречает нас, и я надеваю улыбку, словно маску, переступая порог. Алиса просыпается, слегка капризничая, и Костя тут же нежно склоняется к ней, пытаясь успокоить.

А я стою рядом и мысленно кричу себе самой: потерпи, Кира, только один вечер. Всего один вечер. Но уже сейчас понимаю, что это будет совсем не просто.

4 глава

Мы проходим в ресторан, и мое сердце мгновенно наполняется теплом и шумом знакомых голосов. Атмосфера праздника витает в воздухе, смешиваясь с приятным ароматом цветов и легким ароматом изысканной еды. Кристина замечает нас первой, и ее глаза, блестящие и уверенные, загораются радостью. Она подходит к нам легкой походкой, подчеркивающей ее красивую фигуру. Брюнетка с глубокими карими глазами и дерзкой улыбкой — сестра Кости всегда умела привлекать к себе взгляды.

— Кирочка, дорогая! — она обнимает меня крепко и искренне, принимая из моих рук букет и подарочную коробочку, приготовленную специально для нее. — Спасибо, любимые мои!

Костя целует ее в щеку и улыбается, скрывая напряжение за показным весельем.

— С днем рождения, Крис, — говорит он ласково, приобнимая сестру.

Дальше мы проходим по ресторану, приветствуя остальных родственников и друзей. В глубине зала я замечаю Никиту и Сашу, мужей Кристины, которые о чем-то смеются и оживленно переговариваются. Ник, мой сводный брат, бросает на нас веселый взгляд и машет рукой. Он всегда был яркой частью нашей жизни, полным энергии и доброты. Саша же сдержаннее, серьезный и внимательный, улыбается мягко и тепло. Именно он первым замечает мое напряжение, слегка нахмурившись.

Но я быстро отвожу взгляд.

Я наклоняюсь к детскому столику, целуя в макушку старшего сына Кристины, Стаса, который тут же бросается ко мне обниматься. Потом прижимаю к себе ее маленькую дочурку Леночку, которая стеснительно улыбается и тут же прячет личико в мои волосы.

— Мои хорошие, как же вы выросли! — шепчу им, наслаждаясь чистой детской нежностью, которая немного облегчает мое напряжение.

— Кир, — мягко говорит Крис, склоняясь ко мне ближе и шепча на ухо, — мы сегодня нянь наняли, так что расслабься, выпей вина и наслаждайся вечером, ладно?

Я лишь благодарно киваю, пытаясь расслабиться. Беру предложенный бокал вина и делаю небольшой глоток, чувствуя, как алкоголь приятно обволакивает и помогает справиться с беспокойством.

За столом царит непринужденная атмосфера. Друзья семьи — приятные, веселые ребята, все улыбаются, шумно общаются и шутят. Я улыбаюсь тоже, стараясь казаться счастливой, хотя внутри все еще остается эта ноющая пустота. Костя рядом держится напряженно, иногда бросая на меня тревожные взгляды.

В какой-то момент Саша, отставив бокал, переводит взгляд с меня на Костю и обратно, задумчиво качая головой:

— Ребят, что-то вы сегодня совсем тихие, будто поссорились? Все в порядке?

Костя неловко смеется, отмахиваясь, и притягивает меня ближе к себе, словно демонстрируя окружающим, что все нормально.

— Да все хорошо, Саш. Просто устали оба, — спокойно отвечает он, слегка сжимая мое плечо.

Я вздрагиваю от его прикосновения и внезапно чувствую, как внутри нарастает раздражение. Может, вино придает смелости, а может, накопившаяся обида вдруг требует выхода наружу.

— Да ладно тебе, Кость, — неожиданно резко отвечаю я, выпутываясь из его рук и чуть отстраняясь. — Почему бы не сказать, как есть? Мы разводимся. Потому что он мне изменил.

Повисает гробовая тишина. Все взгляды устремляются на нас, удивленные и растерянные. Саша в замешательстве откидывается на спинку стула, Кристина прикрывает рот ладонью, в глазах шок. Никита подскакивает с места, и в его глазах загорается гнев:

— Что?! Кость, ты серьезно? Ты совсем?

Костя пытается сохранить спокойствие, но голос его слегка дрожит:

— Ник, не начинай, пожалуйста. Не все так просто. В этот раз я даже не назвал бы это изменой...

Меня словно окатывают холодной водой. Перед глазами снова появляется фотография, боль сжимает горло. Я резко встаю со стула, со слезами на глазах глядя прямо в лицо Косте:

— Может, в этот раз и не измена, но я устала. Я больше не могу прощать. Если ты меня не любишь, то и я тебя нет, ясно?

Ник ошеломленно смотрит на нас, едва переводя дыхание, и наконец с недоверием переспрашивает:

— Кир, погоди... Что значит, в этот раз может и нет?

Меня накрывает волной отчаяния, и я уже не могу сдерживать слезы. Отворачиваюсь, ощущая, как все тело мелко дрожит.

— Значит, я устала от оправданий, Ник. От лжи и постоянного ожидания, что что-то изменится. Не изменится уже ничего, понимаешь?

Я резко разворачиваюсь, не дожидаясь реакции, и бросаюсь прочь из ресторана, не оглядываясь. Слезы застилают глаза, сердце бьется болезненно и тяжело, словно пытаясь вырваться из груди. Я бегу по коридору, спотыкаюсь на лестнице и останавливаюсь лишь на улице, глубоко вдыхая прохладный вечерний воздух.

Где-то внутри громко стучит одна мысль: зачем я это сказала? Зачем все испортила именно сейчас, здесь, на празднике, среди близких людей? Но горечь правды не дает возможности солгать самой себе. Я устала молчать, устала носить маски и притворяться, что все хорошо.

Откидываю голову назад, пытаясь остановить слезы и восстановить дыхание. В груди боль, и эта боль сильнее, чем я ожидала. Боль от утраченных надежд, несбывшихся обещаний и любви, которая оказалась такой ненастоящей.

За спиной слышу быстрые шаги и понимаю, что это кто-то из близких. Но мне уже все равно. Сейчас мне нужно только одно — немного воздуха, немного времени, чтобы вновь научиться дышать и жить без него. Без того, кто так и не смог меня полюбить.

***

Мои дорогие, я хочу вас позвать в книгу нашего литмоба, где будут тоже чувства на разрыв и к тому же, это наша с вами любимая молодежка!

5 глава

Холод ночи окутывает меня так стремительно, словно пытается остудить горящее внутри сердце. Я глубоко вдыхаю прохладный воздух, стараясь унять бешеный ритм сердца и остановить поток слез. Закрываю глаза, прислоняюсь спиной к холодной стене ресторана, чувствуя, как ее прохлада медленно просачивается сквозь тонкую ткань платья, смешиваясь с горячей дрожью моего тела.

Шаги за моей спиной приближаются. Я уже знаю, кто это, и мне не хочется поворачиваться, но нежное прикосновение теплой руки к плечу заставляет меня вздрогнуть.

— Кир… — голос Кристины звучит тихо, с болезненной заботой. — Как так произошло? Почему ты раньше ничего не сказала?

Я медленно оборачиваюсь и встречаю ее темные глаза, наполненные тревогой и теплотой. Глубоко вздыхаю и с трудом удерживаю новый поток слез, которые подступают все ближе. Почему-то сейчас вспоминаю ее с зелеными волосами. Когда-то именно я ее успокаивала. Вообще мы познакомились сумбурно и обе недолюбливая моего популярного сводного брата. Тогда она злилась и вываливала на меня все что чувствует. Наверное, моя очередь…

Пожаловаться на ее брата…

— Крис… — мой голос дрожит, срываясь на полуслове. — Мне просто… просто больше ненавистна мысль это скрывать.

Кристина осторожно берет мои руки, слегка сжимая, словно пытается дать мне понять, что она рядом и готова слушать. Я делаю глубокий вдох и выдыхаю, решаясь наконец выпустить наружу все, что копилось во мне несколько лет:

— Я устала, понимаешь? Устала от лжи, от постоянных оправданий, от того, что приходится делать вид, будто все хорошо, когда внутри… — я замолкаю на мгновение, сглатывая ком в горле, — внутри все разваливается на части.

Кристина смотрит на меня внимательно, не перебивая, только тепло кивает, давая понять, что она слышит каждое мое слово.

— Ты знаешь, когда все это началось впервые? — я закрываю глаза, и воспоминания, словно горькая волна, нахлынывают снова. — Когда он переспал с моей лучшей подругой… Боже, Крис, я думала, умру тогда. Думала, что сердце не выдержит такой боли. Но он умолял меня, клялся, что это была ошибка, что он просто оступился… И я поверила, как последняя дура.

Мои руки дрожат, а дыхание становится тяжелым и прерывистым. Крис осторожно гладит мои ладони, ее прикосновения становятся опорой, удерживающей меня здесь, в реальности.

— А второй раз… — я почти шепчу, голос тонет в хриплом горле. — Второй раз был с его секретаршей. И опять оправдания, мольбы, слезы… И снова я дала шанс, потому что думала, что любовь сильнее всего этого. Но знаешь, Крис… — я смотрю ей прямо в глаза, и в моем взгляде, кажется, отражается весь мир, полный отчаяния и боли, — оказывается, что любовь не всесильна. Ее можно растоптать. Даже самую сильную.

Кристина выдыхает, ее глаза мерцают влажным блеском. Она ничего не говорит, но в ее взгляде я вижу поддержку и сострадание. Вижу, что она понимает меня, как никто другой.

— А позавчера… — продолжая, я пытаюсь сохранить хоть крупицу самообладания. — Позавчера я получила фото от какого-то незнакомого номера. Он с какой-то девушкой. В третий раз, Крис. И даже если в этот раз он и не переспал с ней, даже если это была просто встреча… это уже не важно. Он уже думал о другой… Я больше не могу. Не могу простить, не могу поверить.

Кристина обнимает меня, и ее тепло, ее близость действуют как катализатор: я снова начинаю плакать, уткнувшись ей в плечо.

— Почему я должна каждый раз собирать себя по кусочкам и снова притворяться счастливой женой? Почему я должна забывать и прощать, когда он так легко забывает обо мне? — мой голос срывается в рыдания. — Я ведь тоже человек, Крис… Я тоже хочу быть любимой… быть единственной. Не одной из многих, не запасным вариантом…

Она молча гладит меня по спине, давая возможность выплеснуть все накопившиеся слезы. Я чувствую, как боль медленно, мучительно вытекает из меня, оставляя после себя пустоту и изнеможение.

— Кир, послушай меня, — ее голос мягкий, но решительный. — Ты заслуживаешь лучшего. Заслуживаешь любви, которая не заставляет страдать. И если Костя не способен дать тебе это, то ты не обязана себя мучить и ждать, пока он научится. Ты уже сделала достаточно. Ты сделала больше, чем могла бы любая другая. Ты простила его.

Я отстраняюсь, смотрю в ее уверенные глаза и вдруг понимаю, что она права. Я слишком долго терпела, слишком долго ждала, слишком долго верила обещаниям, которые никогда не выполнялись.

— Но как быть с Алисой? — шепчу я с тревогой. — Она ведь так мала, ей нужен отец…

— Отец ей нужен, — уверенно кивает Кристина. — Но не такой, который разрушает ее мать. Он может быть отцом. Но не быть твоим мужем. Пойми, Кир, лучше пусть Алиса видит своих родителей отдельно, чем вырастет в атмосфере постоянной лжи и недоверия. Ты должна быть счастлива. Ради себя и ради нее.

Ее слова проникают глубоко в мое сознание, обволакивая теплом и уверенностью. Я снова делаю глубокий вдох и выдыхаю, чувствуя, как с каждым выдохом уходит часть моей боли.

— Я не знаю, как жить дальше, — признаюсь я тихо. — Без него… Это так страшно, Крис.

— Я знаю, — она слегка улыбается, обнимая меня снова. — Но ты справишься. Я буду рядом, Ник будет рядом, Саша, наши дети… Ты не одна. Ты больше никогда не будешь одна.

Я цепляюсь за ее слова, словно за спасательный круг. Мои слезы медленно высыхают на щеках, а дыхание становится ровнее и спокойнее. Мы стоим так несколько минут, слушая тихий шелест ночи и далекие голоса гостей.

— Ты готова вернуться? — спрашивает Кристина осторожно.

— Пока нет, — признаюсь я, слегка качая головой. — Мне нужно еще немного времени.

— Хорошо, — мягко соглашается она. — Но помни, что бы ты ни решила, я всегда на твоей стороне.

— Это твой брат… Ты всегда будешь на его стороне…

— Я всегда буду любить вас обоих. Но сейчас я на твоей стороне. Потому что ему следовало бы всыпать еще в первый раз.

— Разве это бы помогло?

6 глава

Я медленно поднимаюсь по лестнице в номер, слыша, как за спиной стихает гул праздника. Дверь закрывается с легким щелчком, отсекая меня от внешнего мира и всех его ожиданий. Опираясь спиной о гладкую поверхность двери, я выдыхаю и закрываю глаза. Мне нужно немного тишины, чтобы привести в порядок мысли.

Прохожу к окну, выглядывая в темноту. Вокруг уже полностью стемнело, а огни на территории отеля выглядят тусклыми и далекими. Прислоняюсь лбом к холодному стеклу, чувствуя, как прохлада медленно успокаивает внутренний огонь.

Звук открывающейся двери заставляет меня вздрогнуть. Оборачиваюсь резко, видя перед собой Костю. Он стоит, слегка напряженный, взгляд тяжелый и полный раскаяния. Сердце болезненно сжимается, будто кто-то в него медленно вонзает иглы.

Пф, кто-то… Он.

— Что тебе нужно? — голос звучит холоднее, чем я планировала.

Он медленно закрывает за собой дверь и делает шаг навстречу.

— Кир… я просто хочу поговорить. Прошу…

Его голос тихий, проникновенный, словно он действительно хочет починить все то, что уже давно сломано.

— Что еще говорить, Кость? Я устала. Я больше не могу это слушать, — я отступаю на шаг, чувствуя, как по телу пробегает дрожь от его приближения.

Но он подходит ближе, и в его взгляде появляется такая тоска, такая боль, что мое сердце невольно замирает. Я смотрю на него, и все во мне кричит, что нужно отвернуться, уйти, убежать, но тело почему-то не слушается.

— Прости меня… — шепчет он, касаясь кончиками пальцев моего лица, заставляя дыхание сбиться и сердце стучать сильнее. — Я знаю, что не заслуживаю этого… не заслуживаю тебя. Но я не могу без тебя, Кир.

Я хочу сказать ему, чтобы он прекратил, но его прикосновения обжигают меня так сильно, что слова теряются где-то глубоко внутри. Вместо этого я чувствую, как мои губы сами собой приоткрываются, а дыхание становится прерывистым и горячим.

Его руки медленно спускаются к моей талии, притягивая ближе. Я чувствую жар его тела, ощущаю, как он тяжело дышит рядом со мной, словно борется с самим собой. И я тоже борюсь, но с каждым мгновением проигрываю этой борьбе.

Костя наклоняется, его губы мягко и осторожно касаются моих, будто он боится спугнуть меня. Но нежность быстро сменяется неистовой страстью, от которой все внутри переворачивается и начинает плавиться. Его поцелуй становится глубоким, требовательным, и я отвечаю, забывая о том, что было, и о том, что будет после.

Его руки скользят по моей спине, гладя кожу, и я почти болезненно чувствую каждое его прикосновение. Платье кажется вдруг нестерпимо тесным, и я сама не замечаю, как начинаю тянуть его рубашку, пытаясь оказаться ближе. Намного ближе.

Он отрывается от моих губ лишь на мгновение, чтобы прошептать, горячо касаясь кожи на моей шее:

— Я люблю тебя, Кир… я правда тебя люблю. Моя девочка… Моя малышка… Боже… — Он обжигает меня своим дыханием. — Моя нежная… Ласковая… Моя… Моя…

Его слова болезненно отражаются эхом внутри меня, и я хочу верить ему. Хочу снова поверить в эту сладкую ложь, хотя знаю, чем это у нас заканчивается. Его губы снова находят мои, он подхватывает меня и аккуратно укладывает на широкую кровать, не отрывая взгляда от моего лица.

Наши тела прижимаются друг к другу с отчаянной жаждой, и я чувствую, как вся моя решимость тает под его жаркими прикосновениями. Его дыхание становится тяжелым, прерывистым, а взгляд — затуманенным страстью, такой знакомой и такой опасной для нас обоих.

Он осторожно, но уверенно проводит рукой по моей ноге, от края разреза на платье и выше, заставляя меня тихо застонать от нестерпимого желания. Мое тело больше не слушается разума, оно поддается ему, тает, становится податливым и готовым ко всему, что он сейчас захочет сделать со мной.

Его губы скользят вниз по шее, по плечу, обжигая кожу, оставляя следы, которые будут гореть еще очень долго. Он дразнит меня, мучает своей лаской, заставляя меня полностью забыть о том, почему мы здесь и что нас привело к этому моменту.

Но внезапно в голове всплывает та фотография, те бесконечные оправдания, та боль, которую он причинил мне так много раз. Сердце снова болезненно сжимается, и я, вздрогнув, резко отталкиваю его от себя, словно очнувшись от сна.

— Нет… — шепчу я, задыхаясь и пытаясь восстановить дыхание. — Нет, Кость. Хватит… я не могу так больше.

Он смотрит на меня растерянно, его глаза наполнены вопросами, болью, непониманием. Но я уже вскакиваю с кровати, чувствуя, как ноги дрожат и едва держат меня.

— Кир… — пытается он что-то сказать, но я не слушаю.

Я дура… Дура! Дура! Дура!

Резко разворачиваюсь и убегаю в ванную, запирая дверь. Прислоняюсь к ней спиной и медленно сползаю на холодный кафельный пол, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Слезы снова текут по щекам, смешиваясь с дыханием, которое все еще тяжело вырывается из груди.

Дура!

Я ненавижу себя за эту слабость. Ненавижу за то, что снова чуть не поверила ему, за то, что мое тело так легко отреагировало на его близость. За то, что снова позволила себе почти забыть боль, причиненную им столько раз.

В ванной тихо, только мое сбивчивое дыхание нарушает тишину. Я понимаю, что это должно прекратиться. Сейчас и навсегда. Я не могу больше позволять себе забывать обо всем, как только он касается меня. Не могу давать ему шанс снова и снова причинять мне боль.

Я закрываю глаза, глубоко дыша, пытаясь взять себя в руки. Больше никаких оправданий. Никаких слабостей. Никаких шагов назад. И пусть сейчас это кажется невозможным, но я должна наконец найти в себе силы отпустить его окончательно.

Потому что я заслуживаю большего, чем бесконечная игра в прощение и измены. Я заслуживаю настоящей любви. Той, которая не будет разбивать меня на куски при каждом прикосновении.

Девочки, скидки 50%!

Сладкое на ночь - вредно!: https://litnet.com/shrt/PTq6

7 глава

Я не возвращаюсь в спальню, где остался Костя. Я иду в соседний номер, где няни укладывают малышню, тихо переговариваясь между собой. Алиса уже спит, ее крохотное тело умиротворенно вытянуто на кроватке, одна рука сжата в кулачок, а щечка прижата к плюшевому зайцу.

— Кирочка, все хорошо? — спрашивает одна из постоянных Кристининых нянь, молодая светловолосая девушка.

Я киваю, прикладывая палец к губам.

— Можно я тут останусь с ней? — шепчу, и женщина понимающе улыбается.

— Конечно. Можете полежать с ней, мы проследим за остальными.

Я забираюсь под одеяло, прижимаясь к дочке. Ее теплое дыхание, ее запах детской кожи — это единственное, что дает мне ощущение уюта.

Без предательств. Без боли.

Алиса — мой стимул не сдаться и жить дальше. Она никогда не будет думать, что ее отец — мудак. Потому что он мудак как мужчина, но не как папа.

Я засыпаю урывками. То проваливаюсь в вязкий, крепкий сон, то резко просыпаюсь от странного звона в голове — как будто меня снова что-то тянет туда, в ту спальню, где чуть все снова не случилось, где я чуть снова не простила его. Но я не иду. Не открываю дверь. Не позволяю себе больше шагов назад.

Утро приходит медленно, с серым светом, просачивающимся сквозь плотные шторы. Алиса еще спит, уткнувшись в мою грудь, а я осторожно приподнимаюсь, целую ее в висок и выскальзываю из постели. Умываюсь, завязываю волосы в пучок, накидываю кофту и решаю выйти. Просто подышать.

Не думать.

В ресторане почти пусто. Только персонал подготавливает столы к завтраку. Я прошу чашку кофе и сажусь у окна. За стеклом раскинулась зеленая лужайка, и я вдруг ловлю себя на мысли, что эта тишина мне сейчас нужна больше всего.

В руке — телефон. Я верчу его, не решаясь. Но потом все-таки открываю контакты и нахожу Игоря. Да, это глупо. Но сейчас мне нужно просто выбраться отсюда.

— Привет, — говорю, когда он берет трубку. — Ты можешь… можешь приехать за мной?

— Конечно, Кир. Все в порядке? — в голосе забота, но не навязчивая. Честная.

— Нет, — губы становятся сухими. — Забери нас. Меня и Алису. Комплекс «Лесная гавань», южный въезд. Я не могу тут больше находиться.

— Я уже выезжаю. Буду через полтора часа.

Он не задает лишних вопросов. Сказал, что будет через полтора часа, и я чувствую… облегчение? Возможно. Или, скорее, возможность сбежать, пока еще могу.

Костя такой же. Когда бы его не попросила бы о помощи или услуге, сделает все в лучшем виде. Он всегда мне помогал во всем.

И Игорь, видимо, тоже готов мне помочь.

Когда я возвращаюсь в номер, Алиса уже бодрствует. Ее щечки розовеют от сна, а в глазах — полное незнание того, как хрупок этот мир. Я беру ее на руки, прижимаю к себе, чувствую, как она трется носом о мою шею.

— Мы скоро уедем, милая. Все будет хорошо.

Я собираю вещи молча, автоматически. Словно внутри все выключилось. Нет ни слез, ни злости. Просто пустота, в которой легко прятаться от любых чувств.

Прежде чем выйти, я захожу к Кристине. Она уже все знает — я вижу по ее глазам. Она обнимает меня крепко. Целует меня, малую.

Она понимает все без слов.

— Прости, что испортила тебе праздник, — шепчу я ей в шею.

— Не говори глупостей. Ты сделала то, что должна была. Я горжусь тобой. А мои все равно сделали все, чтобы я не вспомнила о плохом до рассвета, — Крис смотрит на меня горящим взглядом. Такие же глаза были у меня до предательств Кости…

Мы обе улыбаемся через слезы. Потом я целую Леночку и Стасика, обнимаю няню, и выхожу с Алисой на руках.

На парковке стоит черная машина. Представительский класс. Стильная и большая, затемненные окна. Игорь выходит из нее, открывает заднюю дверь и берет у меня сумку.

— Спасибо, — говорю я тихо, опуская Алису в автолюльку.

— Пожалуйста, — так же тихо отвечает он. — Надеюсь, я взял ту автолюльку, не было времени выбирать… Поехали?

Но прежде чем я успеваю сесть, сзади слышится голос, который я не спутаю ни с чем. Ни с кем.

— Кира!

Я оборачиваюсь. Костя идет быстро, взгляд настойчивый, губы сжаты.

— Почему ты уезжаешь? — он останавливается рядом, дыхание сбито. — Останься, пусть малышка погуляет по свежему воздуху, я могу с ней… Почему?..

Я выпрямляюсь, смотрю ему в глаза и, насколько могу, спокойно отвечаю:

— Подумай сам, Костя. Хотя бы раз.

Он бросает взгляд на Игоря, и в его лице появляется раздражение. Челюсть напрягается, руки сжимаются в кулаки.

— Серьезно? Этот?.. — он выдыхает зло. — Ты просто сбегаешь? От меня?

— Нет. Я просто выбираю себя. — И, сделав паузу, добавляю с горечью: — Впервые за долгое время.

Он ничего не говорит. Просто стоит, глядя, как я открываю дверь и сажусь в машину. Он не делает ни шага. Только смотрит. И в глазах у него стоит — боль. Та, что, возможно, впервые настоящая. Но мне уже не легче.

Машина трогается. Мы едем.

Я практически позорно сбегаю с праздника.

Игорь ведет машину плавно. Иногда поглядывает на меня, хочет что-то спросить. Несколько раз открывает рот — и закрывает. В конце концов, решается:

— Кир, ты хочешь поговорить?..

— Нет. Просто… отвези меня домой.

Он кивает и больше ничего не говорит.

Мы едем молча, пока Алиса спит. Я смотрю в окно. Мимо мелькают деревья, поля, небольшие деревушки.

На душе такой раздрай, что меня впервые в жизни укачивает в машине.

***

Мои дорогие, я продолжаю вас приглашать в новинки нашего предательски-горячего литмоба!

Твоя в долг. Ирина Романовская

— Твой долг теперь мой.

Четыре слова. И мир подо мной треснул. Руслан смотрит так, будто год моего отсутствия был лишь прелюдией к этому моменту. Моменту моего полного краха.

— Я тебя не просила…

— Ты всегда только сбегаешь, Мила.

Я сбежала от женатого мужчины, которого любила до дрожи. А теперь стою перед ним, униженная и сломленная из-за дурацкой аварии. Бежать больше некуда.

8 глава

Машина Игоря останавливается возле моего дома, и я какое-то время просто сижу, не двигаясь, глядя в окно. Сама мысль о том, что сейчас снова придется заходить в эту квартиру, давит на меня тяжелой волной.

Но я не хочу ее менять. Одна мысль о съеме давит еще больше. И к маме и так называемому отчиму не хочу.

Игорь молча выходит, открывает заднюю дверь, помогая мне достать Алису. Я слегка неловко принимаю от него малышку, и он, не говоря ни слова, уже вытаскивает из багажника коляску. Молчаливый, спокойный, слишком вежливый. Меня начинает раздражать его подчеркнутое молчание, и я решаю хоть как-то нарушить эту невыносимую паузу.

— Спасибо, что приехал, — говорю я тихо, поправляя на руках Алису.

— Не за что, — он слегка улыбается и тут же снова замолкает. Мне неловко. Я даже не знаю, что еще сказать. В голове прокручивается утренний эпизод с Костей, его глаза, его обида.

Черт, зачем я вообще вспоминаю об этом?

Мы заходим в подъезд, и Игорь без просьбы помогает мне поднять коляску на этаж. Его фигура, худощавая, сутуловатая, так странно выглядит рядом с небольшой детской коляской. Я слегка усмехаюсь про себя от этой мысли, а потом резко одергиваю себя.

Ну не будь ты такой злой, Кира.

Он буквально спас тебя от сообщества бывшего и нежеланных разговоров!

У дверей квартиры я останавливаюсь и оборачиваюсь к Игорю. Он стоит, смотрит спокойно, но чуть напряженно.

— Может… зайдешь на чай? — спрашиваю я неожиданно для себя самой. Честно говоря, я не очень-то хотела это говорить, но не могу просто так его отпустить после всей этой помощи.

— С удовольствием, — отвечает он так быстро, будто только этого и ждал.

Внутри снова становится неловко, но я открываю дверь и пропускаю его вперед. Игорь, осматриваясь по сторонам, аккуратно ставит коляску у входа. Его взгляд цепляется за детские игрушки, разбросанные по полу, и он слегка улыбается.

— Извини за беспорядок, — я пытаюсь шутить, чтобы сгладить напряжение. — Малышка немного хаоса вносит в мою жизнь.

Он снова молча улыбается и садится за кухонный стол. Я ставлю чайник, достаю чашки, и пока готовлю чай, он почти не разговаривает, только тихо благодарит, когда я ставлю перед ним кружку с чаем.

Пока я кормлю Алису, Игорь молчит и пьет чай маленькими глотками. Его молчание странно успокаивает, и я почти забываю, что он вообще здесь.

— Тебе, наверное, уже пора, — говорю я мягко, заметив, как Алиса начинает засыпать.

Он поднимает на меня глаза, и вдруг в его взгляде появляется тревога.

— Кир, я могу остаться сегодня у тебя. На всякий случай. Чтобы Костя вдруг не приехал и не начал тебя доставать. Я не доверяю людям, которые могут так просто изменить.

Мое сердце резко сжимается от этих слов. Откуда он знает?

— Ты… ты знаешь, почему мы разводимся? Откуда? — спрашиваю я, чувствуя, как кровь приливает к лицу.

Игорь слегка бледнеет, и я вижу, как он неловко ерзает на стуле.

— Я просто предположил… Я хотел сказать… — он пытается выкрутиться, но его заминка и взгляд говорят куда больше слов.

— Кто тебе рассказал? — мой голос становится тверже, а в груди нарастает раздражение.

— Кира, прости, я просто услышал случайно, я не хотел…

— Кто тебе рассказал? — уже требовательно повторяю я.

Он виновато вздыхает:

— Твоя мама.

Я резко отставляю чашку и встаю, беря Алису на руки.

— Уходи.

Он поднимается со стула, растерянный, но я уже не хочу ничего слушать.

— Уходи, пожалуйста.

— Прости, Кир…

Он выходит, а я захлопываю за ним дверь и прислоняюсь спиной, пытаясь успокоить дыхание. Голова кружится, в глазах мелькают темные пятна.

Через минуту я уже беру телефон и набираю номер подруги. Дергать сейчас Кристину совсем не могу. У нее и так по моей вине не праздник был, а черте что.

— Лен, срочно нужен номер адвоката.

— Кира, что случилось? — она встревожена, и я выдыхаю, пытаясь не расплакаться прямо сейчас.

— Приезжай ко мне. Я все расскажу. И номер привези.

Она приезжает через полчаса, тревожная и немного сонная. Я рассказываю ей обо всем, и пока она охает и сочувственно ругает Костю, набираю номер, который давно хранится в памяти ее телефона.

Следователь берет трубку почти сразу. Номера адвокатов у нее не оказалось, а мне нужен был хоть один человек, который хоть немного проконсультирует меня по вопросам развода. Так что выбирать не пришлось.

— Андрей Сергеевич Пусько слушает.

— Добрый день, Андрей Сергеевич, меня зовут Кира, ваш телефон дала мне подруга… — я невольно сглатываю, — у меня не совсем обычная просьба…

— Слушаю, Кира, что случилось? — голос становится внимательным.

— Мне нужен совет… как лучше развестись. Так, чтобы наверняка и без последствий для меня и для дочери. Вы ведь точно знаете, как сделать это быстро и безболезненно? Просто посоветоваться, как со знакомым. Вы Елене Михайловой, помню, жизнь спасли, — учитывая, что для нее ее цветочный бизнес — и есть жизнь, я не преувеличиваю.

На том конце повисает молчание, а потом Пусько негромко смеется:

— Кира, вы единственная, кто додумался обратиться за семейной консультацией к следователю уголовного розыска.

— Ну, вы же специалист по наказаниям, — улыбаюсь я невольно, хотя настроение на нуле.

— Логично, — снова усмехается он. — Что ж, знаете как поступим? Приезжайте завтра в кофейню рядом с набережной. Я сейчас вышлю точный адрес. Расскажете, как там у вас все обстоит, и я вам скажу куда обратиться.

— Спасибо, Андрей Сергеевич, — облегченно выдыхаю я.

Отключаюсь, и Ленка смотрит на меня с выпученными глазами:

— Ты что, серьезно? Следаку позвонила по поводу развода? Я думала, ты шутишь!

— А кто еще лучше разбирается в том, как наказать человека по заслугам? — усмехаюсь я, чувствуя себя почти что победительницей.

Ленка смеется в голос и хлопает ладонью по столу:

9 глава

Утро тянется вязко и медленно, словно карамель. Я долго смотрю на экран телефона, набирая и стирая сообщение несколько раз подряд. Наконец, решаюсь и пишу просто и коротко:

«Нам надо встретиться. Поговорить. Это очень важно»

Ответ приходит сразу, словно Костя ждал его всю ночь:

«Давай позавтракаем. Буду ждать в кафе у реки»

Сердце болезненно екает, но я молча собираюсь, стараясь не думать о том, как сложно будет выдержать эту встречу. Одевшись в легкое платье, я беру Алису и выхожу из квартиры.

Кафе уютно расположилось прямо на берегу реки, окруженное цветущими деревьями и аккуратными клумбами с фиалками и розами. Утреннее солнце ласково касается воды, создавая волшебную игру бликов и отражений. Воздух наполнен ароматами свежего кофе и выпечки, пробуждая мой аппетит и притупляя тревогу.

Костя уже здесь. Я узнаю его машину на парковке, прохожу мимо, решив, что он уже внутри, раз не вышел из салона едва я приблизилась к ней. В ресторане я замечаю его еще издали: в светлых джинсах, белой рубашке, он сидит за столиком на террасе, небрежно облокотившись на спинку кресла. Солнечные лучи ловят его густые светло-каштановые волосы, и я невольно любуюсь, как красиво он выглядит со стороны.

Он замечает нас и поднимается навстречу с улыбкой, такой теплой и непринужденной, словно мы не на пороге развода, а на обычном свидании.

— Привет, моя хорошая, — тихо говорит он и бережно целует Алису в макушку, аккуратно принимая ее у меня из слинга. Я решила, что коляску брать не хочу, она еще маленькая и я могу ее поносить так. Пусть ощущает маму. Его пальцы невзначай касаются моих, и по коже проходит дрожь. Он наклоняется, будто собираясь поцеловать и меня, но я невольно отстраняюсь.

— Привет, — говорю тихо, чуть сбито дыша от этой ненужной и откровенно сбивающей близости.

— Ты великолепно выглядишь, — его глаза сияют неподдельной теплотой, от которой у меня перехватывает дыхание.

Он садит Алису на колени и начинает с ней играться, тихо напевая ей что-то смешное. Она хохочет, дергая его за серебряный браслет, а он позволяет ей делать все, что угодно, терпеливо улыбаясь и ласково поглаживая ее по щечке.

Заказав завтрак, Костя выбирает все, что я люблю: горячие круассаны с малиновым джемом, сырники с клубничным соусом, большой капучино с корицей себе — американо. Он отлично помнит мои вкусы, и от этого внутри становится еще сложнее.

— Ну, как ты? — спрашивает он с искренней заботой, подвигая мне тарелку с круассаном.

Я выдыхаю, собирая всю силу воли в кулак:

— Кость, я не поэтому хотела встретиться. Нам нужно поговорить о разводе.

Его улыбка застывает, в глазах на мгновение мелькает непонимание. Он смотрит на меня так искренне растерянно, словно я говорю на другом языке.

— О чем ты? — его голос дрожит от неуверенности. Алиса продолжает играться его браслетом, а он словно совсем забыл о ней. Его пальцы слегка вздрагивают.

— О разводе, Кость, — повторяю я тверже. — Я больше не могу. Мы уже все обсудили.

Он медленно покачивает головой, смотря на меня так потерянно, что в груди возникает боль. Я знаю этот взгляд: он пытается выглядеть невинным, но глаза выдают правду.

— Кир… Неужели мы не можем хотя бы попробовать снова? Ради Алисы? Ради нас?

Его голос тихий, проникновенный, и материнское сердце болезненно сжимается. Я снова почти поддаюсь на его искренность, но… заставляю себя, вспоминаю те фото, ту боль, что он мне причинял столько раз.

И заставляю себя быть сильной.

— Кость, я устала от твоих измен. Я устала быть удобной и молча терпеть все, что ты делаешь.

Он вздрагивает от моих слов, словно от удара, и Алиса в его руках тоже напрягается, замечая перемену в его настроении.

— Кир, я уже сказал, что это была ошибка. Я люблю только тебя, — его голос почти умоляющий, взгляд горит тревогой и болью.

Я закрываю глаза, заставляя себя не смотреть на него. Мои руки дрожат, но я продолжаю твердо:

— Ошибка, повторенная трижды, становится выбором, Костя. Я больше не верю твоим словам.

Он замолкает, будто ему нечего ответить, лишь слегка покачивает Алису, пытаясь скрыть растерянность. Его лицо теперь похоже на лицо ребенка, которого вдруг лишили чего-то важного.

Алиса внезапно снова начинает смеяться и дергать его за руку, и он, словно очнувшись, заставляет себя улыбнуться малышке. Его пальцы мягко перебирают ее светлые кудряшки, он наклоняется и целует ее в лобик с такой нежностью, что у меня внутри снова все разрывается.

— Кир, прошу тебя, подумай, — тихо произносит он, не глядя на меня, словно не решаясь встретиться взглядом. — Алиса заслуживает полной семьи.

— Заслуживает, — киваю я, и в глазах невольно появляются слезы. — Но она не заслуживает видеть, как ее отец постоянно предает ее мать.

Костя замирает, будто только сейчас осознав тяжесть моих слов. Он осторожно передает мне Алису, и я прижимаю ее к себе, словно защищая от боли, что сейчас чувствую сама.

Он сидит молча, задумчиво смотря на воду реки, лицо его становится холодным и отчужденным, каким я привыкла видеть его в последние месяцы.

— Хорошо, Кир, — наконец произносит он глухо. — Если ты хочешь… Я подпишу все, что нужно.

Его слова звучат, словно приговор, хотя я сама добивалась именно этого. В груди становится пусто и холодно, и даже солнце теперь не способно согреть меня.

Я поднимаюсь с места, осторожно держу Алису, и он тоже встает, смотрит на меня таким взглядом, словно хочет что-то сказать, но не может.

— Береги себя и маленькую, — тихо произносит он, и я лишь киваю, не в силах произнести ни слова.

Уходя из кафе, я ощущаю, как по щекам катятся слезы, но это слезы не слабости, а облегчения. Я приняла решение. Тяжелое, болезненное, но единственно верное.

Теперь моя жизнь начинается заново. Без него. Без боли. Без постоянного ожидания очередного удара в спину.

Надо только что-то решить со своей любовью…

10 глава

Мы подаем на развод в тот же день, как Алисе исполнилось три месяца. Я сижу в кабинете ЗАГСа, сжимаю в ладонях свой паспорт и не могу понять — то ли это дрожат руки, то ли я просто устала. Костя рядом — в белой футболке, свежевыбритый, спокойный. Словно подает заявление не на расторжение брака, а на кредит…

Женщина за столом изучает бумаги, кивает и поднимает на нас глаза:

— Вам известно, что если ребенку меньше одного года, развода очень сложно добиться?

Костя хмурится, а я слабо киваю. Мне известно.

Мать мне все уши прожужжала. Все эти несколько недель.

— Кроме того, — продолжает она, — если ребенку еще нет шести месяцев, суд может отложить слушание. Чтобы не навредить младенцу. Особенно, если мать в послеродовом периоде.

Костя открывает рот, но я опережаю его:

— Я не против. Пусть рассмотрят позже. Главное — чтобы начали процесс.

Мы выходим на улицу молча. Ветер шевелит мне волосы, и я чувствую, как тошнотворно пахнет уличной шаурмой с ларька неподалеку. Мир живет и идет своим чередом — кто-то спешит с кофе, кто-то смеется, разговаривая по телефону, а я стою, поддерживая ребенка в слинге и ловлю себя на том, что будто смотрю на все издалека.

Костя открывает дверь машины и помогает мне сесть. Заводит двигатель и молчит минуту. Потом поворачивается:

— Я буду помогать. Полностью. И тебя, и Алису обеспечу. Не нужно работать, чтобы обеспечить вас и терять время с малышкой. Все, что нужно — скажи. Или напиши список. Продукты, детские вещи, что-то из крупного. Я или водитель привезем из гипермаркета.

Я не могу сдержаться. Хмыкаю.

— А твоя новая пассия не будет против? Или у вас там раздельный бюджет?

Он резко смотрит на меня. В его глазах — досада и что-то… почти искреннее. Болючее

— У меня никого нет.

Снова хмыкаю. Только тише.

— Конечно.

Он не отвечает. Довозит меня до дома, тормозит у подъезда. Я открываю дверь — и тут замечаю машину, припаркованную чуть в стороне.

Игорь.

Я еще не выхожу, как он появляется из салона, будто почувствовал. В руках букет. Белые розы. Неловко улыбается и делает пару шагов в нашу сторону.

— Привет… Я хотел…

— Это мне? — я улыбаюсь на цветы.

— Да, малышка…

— Приятно… — выдыхаю я, поднимаясь с сиденья.

— Да. Я подумал, может, это поднимет тебе настроение…

Костя тоже выходит из машины, пока я закрываю дверцу и улыбаюсь натянуто Игорю. Я чувствую Костин тяжелый взгляд у себя в спине. Подходит ближе, чуть прижимает руку к моей спине. Словно хочет показать, кто тут главнее и важнее. Смотрит на Игоря чуть свысока:

— В выходные хочу забрать дочку. Провести с ней день. И… все же. Напиши, что нужно, я все куплю. Или сам, или водитель завезет.

В голосе сталь, уверенность, почти вызов. Я отвожу взгляд. Игорь напрягается, чуть хмурится.

Костя еще секунду смотрит, потом резко разворачивается, садится в машину и уезжает. Я слышу, как скрипят шины — едва заметно, но вместе с моими нервами.

— Он часто так… появляется? — осторожно спрашивает Игорь.

Я беру цветы, держу их аккуратно, как хрупкий хрусталь. Пахнут сладко. Может, даже слишком.

— Не лезь в это, не трать силы, — говорю спокойно. — Если он хочет помогать, пусть помогает. Ради Алисы. Это не касается ни меня, ни тем более тебя. И на наши отношения не повлияет.

— Не касается? — его голос становится тише. — У нас… вообще есть отношения?

Я поднимаю на него взгляд. Четкий, чистый, почти прозрачный. Мне нечего скрывать.

— Если ты хочешь, будут.

Он молчит. Потом делает шаг ко мне. Не касается — просто стоит рядом. Очень близко. Я слышу, как он дышит. Неуверенно. Часто. Как будто этот момент для него — на вес золота.

— Я просто… Я волнуюсь за тебя. Я вижу, как он хочет вернуть тебя. Он слишком… — Игорь сглатывает. — Он как болезнь. Вроде вылечился, а потом — рецидив.

Я прикрываю глаза.

— Наверное, ты прав. Только, пожалуйста, не пытайся лечить меня.

— А если я просто хочу быть рядом?

— Тогда не задавай вопросов, на которые сам боишься услышать ответ.

Он кивает. Медленно. Опускает взгляд.

***

Девчонки, у меня сумасшедшие скидки на горячие романы!

Ангел для Демонов: https://litnet.com/shrt/PCfI

Мои ночные кошмары: https://litnet.com/shrt/PCbI

Отец моего парня. Я тебя хочу!: https://litnet.com/shrt/PCqI

Развод. Одержимость Шахова: https://litnet.com/shrt/PCDI

Измена. Ты меня (не) забудешь: https://litnet.com/shrt/PCoI

Двойное соблазнение малышки: https://litnet.com/shrt/PC8I

Сладкий соблазн для сводной: https://litnet.com/shrt/PCrI

Не идеальная жена для предателя: https://litnet.com/shrt/PClI

Все равно будешь нашей: https://litnet.com/shrt/PCiI

Два босса для матери-одиночки: https://litnet.com/shrt/PCSI

Сталкеры для невинной: https://litnet.com/shrt/PCyI

11 глава

Понедельник начинается как всегда — с яростного вопля будильника и мгновенного осознания, что спать я больше не лягу. Глубоко вздыхаю и поднимаюсь с кровати, понимая, что мой день расписан до последней минуты. Мамские будни, знаете ли, не дают расслабиться ни на секунду.

Пока я стою перед зеркалом, разглядывая отражение, Алиса уже издает первые звуки пробуждения. Идеальные локоны и макияж — это уже не про меня. Сейчас мой максимум — это собрать волосы в неряшливый пучок и кое-как накрасить ресницы, чтобы не выглядеть уж совсем уставшей мамой-одиночкой.

После опускаю стенку кроватки и беру малышку на руки.

— Доброе утро, моя бусинка, — шепчу, целуя ее в макушку. Алиса лепечет в ответ что-то неразборчивое, но абсолютно милое.

Наш завтрак проходит в суматохе. Алиса ест смесь, улюлюкая и пуская иногда смесь со слюнями со рта, я пытаюсь выпить кофе и одновременно ответить на сообщения мамы, которая уже с утра пишет бесконечные советы по воспитанию крошки.

После завтрака начинаются стандартные дела: прогулка в парке, беготня по магазинам, стирка, уборка, снова кормление, снова прогулка, снова укладывание на дневной сон. Моя жизнь превратилась в бесконечный круговорот домашних обязанностей, и временами кажется, что я начинаю сходить с ума от монотонности.

Потом приезжает доставка продуктов и меня поражает, насколько все свежее и вкусное. Для Алисы ее папа будет самым лучшим, без сомнений.

Я постараюсь тоже сделать для этого все.

И тут, как раз в момент полного отчаяния, вспоминаю, что сегодня вечером меня ждет ужин с Игорем. Да, с тем самым Игорем, правильным и чуть нелепым “другом” моей мамы. Но почему-то сегодня эта мысль меня уже не раздражает, а наоборот, приятно волнует. Может, это всего лишь возможность сбежать от повседневности, почувствовать себя снова живой женщиной, а не только мамой.

К вечеру я оставила Алису маме. Та смотрит на меня подозрительно довольным взглядом, явно зная что-то такое, чего я не знаю.

— Мам, ты опять что-то наплела Игорю про меня? — спрашиваю, натягивая вечернее платье.

Она пожимает плечами, хитро улыбается и говорит:

— Я просто подсказала, какие цветы ты любишь.

— О боже, мам! Зачем?

— Он хороший вариант для тебя, дорогая! Не будь такой категоричной!

В ресторане Игорь уже ждет меня за столиком. Он поднимается, и я вижу его растерянную улыбку, взгляд, наполненный робкой надеждой и каким-то странным восхищением. Он одет в светлую рубашку, которая делает его чуть менее неуклюжим, а букет белых роз в руках выглядит трогательно и мило.

— Привет, Кира, — тихо произносит он, вручая мне цветы.

— Привет, — улыбаюсь я, принимая букет и садясь напротив.

За ужином мы начинаем разговор осторожно, почти формально. Но постепенно что-то в его голосе, в его взгляде, в его невероятной внимательности заставляет меня расслабиться и почувствовать себя прежней Кирой. Той самой, которая до Кости была уверенной и притягательной, которая с легкостью могла флиртовать и нравиться.

— Твоя мама говорила, что ты очень любишь мидии в сливочном соусе, — вдруг тихо произносит Игорь, заказывая блюдо, о котором я даже не успела подумать.

Я вздрагиваю:

— Она тебе и это рассказала?

— Да, — признается он и слегка краснеет, отводя взгляд. — Она хочет, чтобы тебе было хорошо…

Я улыбаюсь, ловя себя на мысли, что мне действительно хорошо. Я снова чувствую себя живой, снова ловлю мужские взгляды из-за соседних столиков, и это ощущение приятно кружит голову. Что мне мешало раньше?

Ответ приходит быстро и больно: Костя.

Конечно…

Мы сумасшедше начали.

С дикого секса в его номере, в загородном комплексе когда-то. Это до сих пор одна из лучших ночей в моей жизни… Хотя и после было…

Тоже…

Он стал моим якорем, моей болью и слабостью. А я ведь всегда была той, на кого парни смотрели с восхищением и интересом. Почему я забыла об этом? Почему позволила себе думать, что после Кости я стала никем?

Точнее просто замужем… Девушкой, что всегда была за мужем…

Мой взгляд становится дерзким и игривым, я улыбаюсь Игорю совершенно иначе, замечая, как он теряется и растекается лужицей под этим моим новым настроением. Я слегка наклоняюсь вперед, касаясь его руки кончиками пальцев, наслаждаясь тем, как его дыхание сбивается.

— Игорь, а почему ты такой правильный и такой тихий? — шепчу я с кокетством, которого сама от себя не ожидала.

Он с трудом сглатывает, смотрит на меня расширенными глазами:

— Я… не знаю. Наверное, всегда боялся испортить впечатление о себе.

— А сейчас не боишься? — я смотрю прямо в его глаза, дразняще облизывая губы.

— Сейчас я уже ничего не боюсь, — тихо признается он, улыбаясь с какой-то искренней беспечностью.

Ну-у… С ним можно попробовать… Почему только Косте можно сейчас кутить с другими? Почему ему было можно и раньше?

Его слова вдруг становятся важными для меня. Может быть, это и есть то самое чувство — почувствовать себя женщиной, способной снова кружить головы, быть легкой, дерзкой и свободной?

Вечер пролетает незаметно, и я чувствую, как во мне растет какое-то новое, незнакомое, но невероятно приятное чувство уверенности. На прощание Игорь бережно берет мою руку и слегка сжимает пальцы.

— Кир, ты сегодня… такая… не знаю, невероятная. Ты снова стала такой… живой и яркой. Пожалуйста, не забывай, какая ты на самом деле.

Я улыбаюсь, благодарно целую его в щеку, ощущая, как он замирает от этого простого жеста.

Как же он будет реагировать если мы зайдем дальше?

Вас все еще смущает Игорь?)

Хочу вас дальше знакомить с книгами литмоба, и вот книга Рошаль Шантье “Предательству вопреки”

12 глава

Я смотрю на экран телефона и снова ловлю себя на том, что перечитываю старые сообщения от Игоря. В груди приятно щекочет. Странно. Раньше мне казалось, что его скучное благородство и робкие ухаживания могут вызвать разве что раздражение. А сейчас… сейчас я ловлю себя на том, что хочу еще немного поиграть, подразнить его, почувствовать себя снова желанной.

— Алиса, мама твоя совсем с ума сходит, — улыбаюсь я малышке, осторожно застегивая пуговички на ее светло-розовом платьице. Маленькие ладошки Алисы цепляются за мои волосы, и она тихо смеется, словно понимает, о чем я говорю.

Сегодня мы втроем с Костей и Алисой отправляемся на прогулку. Он заберет нас через полчаса, и мне почему-то нервно. После недавнего ужина с Игорем я чувствую себя какой-то новой, непривычно свободной и чуть-чуть опасной. И от этой мысли становится странно и необычно.

Раздается звонок в дверь, и я невольно вздрагиваю, поправляя волосы. Открываю, ожидая увидеть спокойное и сдержанное лицо Кости, но вместо этого встречаюсь с его внимательным, чуть встревоженным взглядом.

— Привет, — говорит он чуть тише обычного, будто не уверен в себе. Его глаза пробегают по моему лицу и замедляются на губах. На мгновение я ловлю его взгляд и улыбаюсь, слегка наклонив голову. Он словно проверяет меня…

На предмет чего, интересно?

— Привет, — отвечаю я мягко, нарочно позволяя своему голосу звучать чуть теплее, чем он ожидал. — Мы готовы.

Он кивает, подходит к Алисе и нежно целует ее в макушку. Когда он берет ее на руки, его глаза наполняются теплотой, от которой я снова чувствую болезненный укол сожаления. Он мог быть идеальным отцом. Да и был им, если честно. Да и есть… Только вот идеальным мужем — увы, нет.

— Ты прекрасно выглядишь, Кир, — он вдруг говорит тихо, и я снова вздрагиваю. От этих простых слов внутри становится тревожно. Его глаза снова встречаются с моими, в них смущение и непонятная нежность, словно мы вернулись на несколько месяцев назад.

Но нет.

Точно нет.

— Спасибо, — отвечаю я почти шепотом и первой отвожу взгляд.

Когда мы выходим на улицу, погода радует теплым летним солнцем. Алиса сразу же засыпает в своей коляске, уютно прижавшись щекой к маленькому плюшевому зайцу. Я чувствую себя странно легко, и это настораживает. Костя молчит, ведя коляску одной рукой, а второй поправляя солнечные очки.

— Ты сегодня такой задумчивый, — вдруг говорю я, и он вздрагивает, словно не ожидал, что я первая начну разговор.

— Да, есть о чем задуматься, — тихо отвечает он, чуть ускоряя шаг. Он смотрит куда-то в сторону, словно боится снова встретиться со мной взглядом.

— Надеюсь, это не связано с очередной любовницей, пока ты гуляешь с дочкой, — бросаю я полу-шутя, полу-угрожающе, наблюдая за его реакцией.

Он резко останавливается и поворачивается ко мне. На его лице мелькает боль, смешанная с раздражением.

— Кир, перестань, пожалуйста, — его голос звучит неожиданно твердо, почти грубо. — Ты же знаешь, что все не так.

— Я ничего не знаю, Кость, — отвечаю я тихо, но без прежней злости. Просто констатирую факт. — Я больше не знаю тебя так, как раньше.

Мы снова замолкаем. Костя идет медленнее, погруженный в свои мысли. Затем он неожиданно произносит:

— Ты ходила на свидание с этим... Игорем?

Я чуть удивленно улыбаюсь, чувствуя, как его ревность вдруг приятно задевает мои нервы.

— А ты следишь за мной?

— Нет, просто... мама твоя не умеет держать язык за зубами, — вздыхает он раздраженно. — И как прошло?

— Хорошо, — говорю я неопределенно, не отрывая от него взгляда. — Игорь — настоящий джентльмен.

— Понятно, — его губы сжимаются в тонкую линию, взгляд становится жестким. — Вы спали?

В этих словах звучит какая-то странная горечь. Я не могу понять, он злится, ревнует или наоборот — принимает все это слишком легко.

— Ты что, ревнуешь? — бросаю я вызов, слегка улыбаясь.

Он резко останавливается и внимательно смотрит на меня, пытаясь понять, шучу я или говорю серьезно. Я вижу, как его губы едва заметно дрожат от напряжения.

— Ты прекрасно знаешь ответ, Кир, — произносит он наконец, чуть понизив голос. — Конечно, ревную.

Я чуть сбиваюсь с шага от неожиданности, сердце начинает бешено колотиться. Это слишком честно, слишком прямо. Слишком Костя.

— Ты потерял право на ревность, — говорю я тихо и твердо, но внутри снова все дрожит. — А еще ты не можешь меня винить в том, что я тоже интересна другим мужчинам. Как и ты — своим любовницам.

— Кир… Я знаю, что виноват. Но…

— А я слишком долго молчала, забывала и прощала. Теперь могу сказать, что я тоже заслужила на внимание и свое счастье.

Он кивает, соглашаясь, и снова отворачивается. Остаток прогулки проходит в молчании, которое кажется громче любых слов.

Когда мы возвращаемся домой, он провожает нас до квартиры и неловко останавливается у двери.

— Это тебе, — вдруг произносит он, протягивая небольшую коробочку. Я удивленно принимаю подарок, чувствуя, как внутри что-то странно дрожит.

— Что это? — спрашиваю тихо, открывая коробку.

Внутри лежит тонкий серебряный браслет с небольшим кулоном в форме сердца. Нежный, красивый, абсолютно мой стиль. Я чувствую, как внутри все замерло от неожиданности.

— Кость, зачем ты это делаешь? — мой голос становится чуть дрожащим.

— Просто хотел порадовать тебя, — говорит он искренне и грустно. — И я не прошу за это ничего. Просто носи его иногда. Пусть будет память о хорошем…

Я молчу, перебирая пальцами нежную цепочку. Внутри тепло и больно одновременно.

— Спасибо, — шепчу наконец, глядя ему в глаза, где отражается грусть и сожаление.

— Приятного аппетита, моя маленькая, — он целует дочь в щечку, и выравнивается, смотрит на меня. — Спокойного вечера… Кира. Если что, звони пожалуйста, — произносит он тихо и быстро отворачивается, уходит вниз по лестнице, не оглядываясь.

13 глава

Мама встречает нас на крыльце загородного дома с таким видом, будто ждала годами, хотя не виделись мы всего пару дней. В ее улыбке явно читается привычная смесь тревоги и непрошеных советов.

— Кирочка, ну наконец-то! — она подхватывает Алису, целуя ее в мягкую щечку. — Как же я соскучилась по своей внучке!

Я натянуто улыбаюсь, смотря на отчима, который тихо машет мне рукой из глубины гостиной. Наши отношения всегда были ровными, но натянутыми — оба избегаем излишней близости, сохраняя дистанцию.

Здесь, за городом, воздух кажется другим: чище, легче. Мне сразу хочется сбежать к озеру, забыть о неприятных разговорах и просто побыть наедине со своими мыслями. Мама же, конечно, думает иначе.

— А Игорь не с вами приехал? — неожиданно спрашивает она, уже следуя за мной в гостиную. Голос нарочито беспечный, но взгляд изучающий.

— Нет, мама, — сдержанно отвечаю я. — Мы сюда отдыхать приехали, а не сватовством заниматься.

Она картинно вздыхает, качая головой.

— Кир, я просто волнуюсь за тебя. Игорь — очень хороший человек, воспитанный, надежный. Он был бы замечательным мужем и отцом для Алисы. Зачем тебе тянуть?

Во мне начинает нарастать раздражение. Опять двадцать пять.

— Мам, я тебя уже просила, хватит! Если мне нужно будет принять решение о моей личной жизни, я сделаю это сама, без твоей помощи!

— Да уж, видели мы, как ты сама решила, — ее тон становится колким. — Вышла замуж за Костю, по любви, а он стал тебе изменять направо и налево.

Я резко поворачиваюсь к ней, чувствуя, как кровь приливает к лицу.

— Зато это было мое решение! И за последствия я сама несу ответственность, ясно? Игорь мне нравится, но это не значит, что я собираюсь немедленно выходить за него замуж по твоему приказу!

— Я просто не хочу, чтобы ты осталась одна с ребенком, — мама почти шепчет, но голос ее твердый. — Раз простить Костю не можешь, то хотя бы подумай о будущем. Ты не можешь всю жизнь просидеть в одиночестве.

— Я не просижу, мама, — говорю я медленно, подчеркивая каждое слово. — И я сама выберу, с кем и когда мне быть. Не ты.

Наш спор прерывает шум подъезжающей машины. Я удивленно смотрю в окно и чувствую, как сердце неприятно екает.

Игорь. А с ним… его мама.

— Ты пригласила их? — спрашиваю я с укором, уже зная ответ.

— Да, пригласила, — мама не выглядит смущенной. — Я думала, тебе будет приятно.

Стиснув зубы, я выхожу на крыльцо, натянув на лицо самую дежурную улыбку из всех возможных.

— Привет, Кир, — Игорь подходит ближе, тепло улыбаясь, но во взгляде читается легкое беспокойство.

— Привет, — отвечаю я негромко, нарочито увлекаясь Алисой, чтобы не смотреть на него.

Мама Игоря подходит, оглядывая меня с плохо скрываемым неодобрением. Ее тонкие губы плотно сжаты, глаза острые, словно у хищной птицы.

— Здравствуй, Кира. Как подросла малышка, — говорит она без особого тепла, оглядывая Алису, словно оценивая ее на предмет пригодности. — А отец девочки что, совсем не хочет с ней жить?

Я медленно поднимаю глаза, чувствуя, как внутри вспыхивает злость.

— Алиса еще маленькая, — отвечаю я ровным тоном, стараясь не сорваться. — Мы с Костей обо всем договорились. Думаю, это наше личное дело.

— Конечно, ваше, — холодно произносит женщина, слабо улыбаясь. — Просто мужчине без детей всегда проще создать новую семью, ты же понимаешь… Не то что нам, женщинам… ты же понимаешь…

Мне хочется кричать. Вместо этого я беру коляску и, не дожидаясь никаких комментариев, резко разворачиваюсь и направляюсь к озеру.

Оставляя за спиной чужие разговоры, я постепенно успокаиваюсь, шагая по тропинке, усеянной мелкими белыми цветами. Ветер тихо шелестит листьями, словно пытается заглушить неприятные мысли. Алиса сонно моргает, выглядывая из-под своего мягкого одеяла, и ее спокойствие понемногу передается мне.

Когда мы наконец оказываемся на берегу озера, я останавливаюсь, глубоко вдыхая прохладный воздух. Здесь тихо и спокойно, и я закрываю глаза, пытаясь избавиться от ощущения, что все вокруг пытаются решать за меня мою жизнь.

Я стою еще несколько минут, смотря, как Алиса сладко спит в своей коляске. Она заслуживает маму, которая будет счастлива. И я обещаю себе, что найду это счастье, но только тогда, когда буду готова сама. Без подсказок и без лишних советов. Игорь ли это будет или кто-то другой — я решу сама. Но точно не сегодня.

Прошу прощения за задержку!
Вас ждет еще 1 глава, листайте:)

14 глава

Я медленно покачиваю коляску, прислушиваясь к мягкому дыханию Алисы. Ее реснички дрожат во сне, пухлые губки едва заметно шевелятся, словно она видит что-то приятное и светлое. Я улыбаюсь ей, но сердце почему-то ноет тоскливой и тяжелой грустью. Мама с гостями ушла в дом, оставив меня в саду, и я наконец могу расслабиться и позволить воспоминаниям тихо ворваться в мое одиночество.

Сколько раз я говорила себе не думать о Косте… Сколько раз запрещала вспоминать тот вечер, когда впервые его увидела. Но память, упрямая и безжалостная, сама возвращает меня туда, где все начиналось.

…Тогда я была совсем другой. Молодой, свободной, уверенной в себе. Назначение на должность управляющей загородным комплексом было моей первой серьезной работой. Я до сих пор помню свое волнение перед открытием, запах свежевыструганного дерева, из которого были построены уютные домики, окруженные зеленью и цветами. Горы, гордо возвышающиеся на горизонте, казались мне символом моей новой, красивой жизни.

Праздник был роскошный. Гости ходили с бокалами шампанского, на лицах светились улыбки, в воздухе витала атмосфера чего-то нового и многообещающего. Я тогда казалась себе частью этой сказки, яркой и красивой, такой же, как сам праздник.

Именно тогда я заметила его впервые. Костя стоял чуть в стороне, держа в руке бокал, и смотрел на меня таким взглядом, от которого у меня мгновенно перехватило дыхание. Высокий, красивый, с уверенной улыбкой и пронзительными глазами, он словно сразу выделился из толпы. Мои щеки загорелись, и я постаралась отвернуться, но он уже направлялся ко мне, и я поняла, что пропала.

— Поздравляю, вы создали здесь что-то волшебное, — произнес он негромко. Его голос был хриплым и сладким, что патокой мягко разлился внутри меня. Так, словно он имел на меня все права, хотя мы только познакомились.

— Спасибо, — ответила я и улыбнулась, чувствуя, как в груди что-то щекочет от его пристального взгляда.

— Не хотите прогуляться? — спросил он так легко, будто мы знали друг друга вечность.

И я согласилась. Это было самым безрассудным решением в моей жизни, но и самым лучшим.

Мы гуляли по освещенным дорожкам маленькими желтыми фонариками, и он рассказывал мне что-то смешное, отчего я громко смеялась. Он был просто восхитителен. А потом, совершенно неожиданно, мы оказались возле небольшого домика на окраине комплекса, и Костя, почти не глядя на меня, произнес:

— Это мой дом на эти выходные. Хочешь зайти?

Я замерла, а он улыбнулся, словно бросая мне вызов. И я вошла.

Внутри пахло деревом, свежими простынями и чем-то терпким, мужественным. Он подошел ближе, его пальцы коснулись моей щеки, глаза пристально смотрели в мои, и в ту секунду я поняла, что назад дороги нет.

Наш первый поцелуй был таким жгучим и настойчивым, что я почти потеряла сознание от удовольствия. Его руки крепко обнимали меня, и я чувствовала его тело, горячее и требовательное. Он любил меня той ночью так, словно у нас впереди не одна жизнь, а всего один шанс, который нельзя упустить. Я растворилась в нем, в его силе, его нежности, его властности. Мы были одним целым, и казалось, что так будет всегда…

Слеза скатывается по щеке, и я быстро смахиваю ее, возвращаясь из сладкой и одновременно мучительной памяти в настоящее. Алиса тихо вздыхает во сне, и я снова качаю коляску, прогоняя воспоминания.

Шорох шагов заставляет меня поднять голову, и я вижу, как через садовую дорожку ко мне идет Игорь. Его походка чуть неловкая, будто он не совсем уверен, стоит ли подходить. Но он идет. Я вздыхаю и улыбаюсь ему, стараясь скрыть свою тоску.

— Кир, прости, если мама что-то сказала… Она иногда бывает резкой, но она правда не хотела обидеть, — говорит он, садясь рядом со мной на скамейку.

— Я знаю, — тихо отвечаю я, сдержанно улыбаясь. — Она просто мама. Всегда хочет как лучше, не задумываясь, нужно ли это «лучше» мне. Или тебе…

— Ты не должна на нее злиться, — осторожно продолжает он, глядя в сторону, словно боится моего взгляда. — Я… Я просто хотел сказать, что ты не одна. Я рядом, если тебе это нужно.

Его слова просты и искренни, и я понимаю, что должна ответить что-то хорошее, ободряющее, но вдруг понимаю, что не могу больше притворяться сильной.

— Спасибо, — шепчу я, а потом неожиданно для себя склоняюсь и прижимаюсь к его груди, делая вид, что безумно влюблена, хотя внутри меня пустота. Я просто хочу хоть на миг почувствовать тепло, просто хочу забыть Костю, который, возможно, никогда меня не любил так, как я его.

Игорь замирает от удивления, затем осторожно обнимает меня. Его дыхание сбивается, и я слышу, как сильно стучит его сердце. Мне почему-то становится жаль его. Жаль за то, что он не знает — все это лишь моя попытка забыть прошлое, забыть боль, причиненную другим человеком.

Я закрываю глаза, и на мгновение мне кажется, что я действительно могу быть счастливой с другим мужчиной, что я способна забыть Костю и двигаться дальше. Игорь хороший, надежный, добрый…

Но сердце мое все еще там, с ним. С тем, от мыслей о котором все еще я дрожу. С которым мне хорошо. Оно все еще с человеком, который забрал мою душу и не смог сберечь.

«Если ты меня не любишь, то и я однажды забуду тебя…» — мысленно говорю я самой себе, сговариваясь поверить в эту простую ложь.

Нужно только время. Просто время.

Кира вспоминала тот самый праздник из этой короткой истории: https://litnet.com/shrt/rx0m

Тут нет Кости и Киры в основном, только несколько раз упоминаются, но тут очень вкусно) Сладко на 1 ночь)

Люблю, когда пазлы складываются, наконец)

15 глава

Я слегка улыбаюсь, поправляя сережку. В ушах — капли с прозрачными камнями, почти невесомые. Волосы собраны в высокий хвост, губы — вишневая помада, платье — алое, облегающее, струящееся, дерзкое. Без белья. Ткань будто бы скользит по телу.

Второе свидание с Игорем все же будет. Он предложил при мамах и я не отказала. Зачем? Ведь так наши мамы будут довольны, да и сам Игорь засветился, услышав мой положительный ответ. В конечном итоге, именно он и организовал уже второе свидание и дал мне возможность побыть с ним просто девушкой…

Я не знаю, почему от него я ощущаю что-то, от чего бы мне держаться от него подальше. Но…

Я знаю, чего хочу сегодня. И не хочу ничего стыдиться потом.

Игорь ждет у подъезда, в своей черной машине. Сидит с открытым окном, и когда я выхожу, он чуть наклоняется вперед, будто хочет разглядеть получше. Я вижу, как его кадык дергается, и он быстро отводит взгляд, но в уголках его губ появляется эта его неловкая, почти мальчишеская улыбка.

— Привет, — говорит он, открывая дверь. — Ты... красивая. Очень.

— Спасибо, — я скольжу в салон, чувствуя, как платье подтягивается вверх по бедрам, и ловлю его взгляд в зеркале. Он не смеет смотреть открыто. И это делает его еще милее.

Он везет меня в ресторан на крыше. Я даже не знала, что у нас есть такое место — уединенное, с видом на огни ночного города. Ветер играет с моими волосами, и я позволяю себе забыть, сколько боли было в моем сердце. И есть…

— Я хотел, чтобы ты чувствовала себя особенной, — говорит он, накрывая мою руку своей. — Хотя знаю, что ты и есть такая. Для меня так точно…

Он не говорит громких слов, не жонглирует комплиментами. Но в его молчании — уверенность. Он слушает меня и говорит сам, он идеальный.

Слишком.

Слишком.

Слишком.

Ну и пусть.

Я пью белое вино маленькими глотками, смотрю на мерцающий город и впервые за долгое время чувствую, как меня видят. Он рассматривает меня, замирает взглядом на груди, гладит мою руку и улыбается так, словно готов мне предложить весь мир…

После ужина мы не едем домой. Мы гоняем по улочкам. Город будто иной ночью: улицы пустые, но все равно живые. Я смотрю в окно, а он кладет руку мне на колено. Сначала осторожно. Я не отстраняюсь. Даже наоборот — чуть сдвигаю ноги, позволяя его пальцам скользнуть по капрону выше.

Его дыхание становится тяжелее.

Я отворачиваюсь, не показывая довольную улыбку.

Он не спрашивает, он просто заходит дальше, по чуть-чуть. Я позволяю это ему.

Пальцы забираются под край юбки, и я кусаю губу, не глядя на него. Грудь вздымается чаще. Игорь чуть замедляет скорость, но руку не убирает. Она нежно, почти трепетно скользит вверх, и я вдруг ловлю себя на том, что… мне это нравится. Правда нравится.

Внизу живота разливается тяжесть, и ноги инстинктивно расслабляются. Я ощущаю себя желанной и нужной ему.

Машина останавливается. Мы стоим на возвышении, откуда видно центр города — будто игрушечный, на ладони, в желтых огнях и мягких тенях. Игорь поворачивается ко мне. Смотрит прямо. Глаза блестят.

— Можно? — шепчет, и я чувствую, как сердце пропускает удар.

Я не отвечаю. Просто тянусь сама. Губы касаются губ — мягко, неспешно. Он будто не верит, что я это позволила. А потом осторожно берет мое лицо в ладони и целует глубже.

Я отвечаю. Сначала сдержанно. Но через мгновение — совсем иначе.

Потому что вижу перед собой… Костю.

Черт…

Вдруг все меняется: губы, дыхание, даже прикосновения. Я будто снова с ним — в его объятиях, в его власти. Он впивается пальцами мне в ногу, запускает другую руку мне в волосы…Я вжимаюсь в Игоря, но в голове — Костя. Его руки, его вкус, его голос. Я целую жадно, грубо, будто хочу выпить это чувство до конца. Игорь едва успевает подхватить, как я почти навалилась на него.

Он ошеломлен. Возбужден. Заводится.

И в какой-то момент просто пересаживает меня к себе на колени.

Машина большая, сиденья кожаные. Я сижу на нем, обхватив его лицо ладонями. Мои пальцы в его волосах. Его руки на моей талии. Я дышу ему в губы, и чувствую, как он дрожит. Его губы вновь ищут мои, и я уже не знаю, кого целую.

Кого хочу наказать. Кому мщу.

Но потом... он отстраняется.

И это оказывается все миражом…

Игорь дышит рвано и смотрит жадно на меня.

— Кира... — шепчет, едва дыша. — Подожди. Пожалуйста. Я не хочу вот так. Не сейчас. Не здесь.

Я замираю. Губы дрожат. Грудь вздымается. Сердце колотится, как будто я только что пробежала марафон.

— Прости, — говорит он, — ты слишком важна для меня, чтобы сорваться вот так. Я... я хочу тебя. Но не так.

И вот тут...

Я хнычу.

Прямо по-настоящему. Не из-за него. Из-за себя. Из-за того, что он — не Костя. Из-за того, что я думала, смогу. А не смогла. Из-за того, что снова вижу не того. Чувствую не того. И даже слезы — не для него. Не по нему

— Прости... — я прячу лицо в его шею. — Я дура. Я просто дура.

Он обнимает. Сильно. Молча.

А я тихо тону в этом объятии, не зная, хочу ли спастись…

Я просто умираю… И мне хочется снова ничего не знать. Так, как все было до первого раза. Когда он просто был моим…

***

Девочки, приглашаю вас в нашу новинку с Адалин Черно!

Опасная для Босса

Чтобы закрыть сессию, и пройти стажировку в крутой компании — я соблазнила босса. Харизматичного, успешного, чертовски привлекательного. План был простой: получить стажировку по быстрому и чтобы он избавился от меня, чтобы я не спалила его перед его невестой.

16 глава

Прошло полгода...

Я просыпаюсь от того особенного утреннего покоя, когда сквозь сон слышишь, как на кухне тихо шипит кофемашина, а едва открыв глаза, видишь, как солнечный луч пробивается сквозь белую тюлевую занавеску, рисуя теплые блики на стене.

Игорь уже встал — он всегда крадется по утрам на цыпочках, стараясь не скрипнуть половицей, чтобы я подольше поспала. На прикроватной тумбочке лежит сиреневая записка его аккуратным почерком: «Кофе с овсяным молоком тебя ждет. Сегодня примерка! Волнуюсь дико, ведь это предпоследняя примерка и совсем скоро все случится…».

Рядом — тюбик моего любимого блеска для губ, нежно-розового оттенка. Он запомнил. Это так трогательно, что хочется сфотографировать и сохранить момент.

Из детской доносится довольное бормотание — Алиса проснулась и ведет оживленную беседу со своим плюшевым авокадо. Ей девять месяцев, и она уже научилась восторженно хлопать в пухлые ладошки под песенку про невесту — бабушка две недели пела ее и репетировала с ней это.

Пока я хотела бы оглохнуть от одного этого слова.

«Невеста».

Быстрый душ с ароматом лаванды, волосы собираю в небрежный пучок, натягиваю мягкий кремовый свитер и любимые джинсы — сегодня мне нужна максимально расслабленная версия себя.

Мы живем у Игоря уже три месяца: просторная квартира с панорамными окнами, умный дом, который включает теплый свет по хлопку, и огромный кухонный остров из белого мрамора. Игорь — перфекционист, который сортирует носки по оттенкам серого и выравнивает кружки в кухонном шкафу по высоте. Сначала это дико раздражало, теперь странным образом успокаивает.

Нет… Мне стало просто все равно.

Жизнь стала предсказуемой.

И пока мне так лучше.

А моей малышке безопаснее.

— Мои девочки готовы? — Игорь заглядывает в комнату с Алисой на руках. На нем идеально выглаженная белая рубашка, волосы чуть влажные после душа, и выглядит он как с обложки глянцевого журнала.

Вот что не отнять, так это то, что он просто идеальный. Не просто внешне, но и так же идеально ко мне относится. Да, я знаю, что ничего идеального в мире не существует, потому и не питаю ложных надежд. Но… Хочется верить, что он не врет и относится к нам так, как относится, на самом деле.

— Готовы-готовы, — отвечаю я, подхватывая свою сумку. Алиса в автокресле энергично болтает пухлыми ножками в полосатых носочках и что-то увлеченно рассказывает на своем птичьем языке.

Свадебный салон встречает нас ароматом дорогих тканей и едва уловимым запахом шампанского. Везде огромные зеркала в золоченых рамах, мягкий рассеянный свет льется с потолка, консультанты в черном порхают между манекенами с булавками за ушами. Кристина уже там — сияет ярче хрустальной люстры, кружится между вешалками с платьями, как ребенок в кондитерской.

— Кира-а-а! — Она бросается ко мне, обнимает, звонко чмокает в обе щеки. — Я сейчас умру от восторга! У меня есть три идеальных варианта: «русалка», «принцесса» и «минимализм».

— Минимализм? Звучит как название модного кафе с твоей любимой матча-латте, — смеюсь я.

— Не докапывайся, — важно заявляет Кристина, театрально взмахивая рукой. После чмокает свою племяшку и улюлюкает с ней.

В дверях появляется Алинка с бумажным пакетом из пекарни и картонными стаканчиками кофе. У нее новая стрижка — короткое каре с челкой — и тот особенный взгляд человека, который знает все твои секреты и любит тебя вопреки им.

Они приняли меня даже когда я переехала к Игорю. И ничего не спрашивали, пока я не вывалила сама, как сильно хочу показать ему, что могу быть без него счастливой.

— Подружки невесты в полном сборе! — торжественно объявляет она, вручая мне стакан с капучино. — И сразу предупреждаю: выбирай что-то, в чем сможешь нормально дышать и двигаться. Я не позволю тебе голодать на собственной свадьбе ради идеальных фото.

— Алин, да брось ты, — отмахиваюсь я, делая глоток горячего кофе. — Игорь нанял фотографа с сумасшедшим портфолио. Нужно соответствовать.

— Красивые фото — это прекрасно, — серьезно кивает Кристина. — Но Алинка права. Нужен баланс между «вау-эффектом» и возможностью нормально потанцевать и вообще двигаться.

Меня уводят в просторную примерочную с бархатными портьерами. Первое платье — та самая «русалка»: атласное, облегающее каждый изгиб, с длинным шлейфом. Выхожу к девочкам, чувствуя на себе их взгляды.

— О боже мой! — Кристина прижимает ладонь к сердцу с таким драматизмом, что хочется аплодировать. — Это просто незаконно! Слишком шикарно!

— Ага, — Алинка медленно обходит меня по кругу, прищурившись. — Красиво, спору нет. Но через полчаса в этом захочется незаметно расстегнуть молнию. А когда подадут горячее, будешь мечтать о любимой пижаме.

— Господи, Алин, ты прямо как моя мама, — закатываю глаза. — Только мама переживала не про горячее, а про свадебный торт. А еще говорила, что именно такое платье сделает мои бедра округлее и я буду выглядеть толще…

— А есть хоть одно платье иксэс, в котором можно выглядеть толстой? — Кристина хмурится. — Малышка… Не слушай…

— Я обычно отдаю ей ее любимую внучку и ее рот закрывается, — усмехнулась я. Я свою маму дико люблю. Но она слишком часто лезет не туда, куда нужно.

Крис смеется, осторожно трогает гладкую ткань.

— Я переживаю как подруга. Давай смотреть следующее.

Платье номер два: пышная юбка из нескольких слоев тюля, расшитый жемчугом корсет. Делаю пробный шаг — ткань мягко шуршит. Безумно приятно.

— Вот это да! — Кристина восторженно хлопает в ладоши. — В этом можно и вальс станцевать, и поесть нормально, и выглядеть как с картинки.

— И сумочку подобрать к нему! — Алинка заговорщицки подмигивает. — Для телефона, помады и запасных салфеток.

— Игорь попросил обойтись без телефонов на церемонии, — говорю я и чувствую, как внутри что-то неприятно екает. Он хочет «живую свадьбу без гаджетов», «настоящие эмоции без фильтров». Хочет, чтобы все было идеально не только на фото, но и в реальности.

17 глава

Вопрос Кристины бьет под дых, и я замираю перед зеркалом. В отражении — девушка с острыми ключицами и идеальным силуэтом, только вот пальцы предательски дрожат.

— Ты его любишь?

Перед глазами проносятся картинки: Игорь укачивает Алису, напевая мелодию из мультиков. Игорь встает в шесть утра, чтобы приготовить мне завтрак с семенами чиа и правильным соотношением белков и углеводов. Игорь деликатно меняет тему, когда разговор случайно сворачивает к моему прошлому.

И другое — как он незаметно что-то набирает в телефоне, пока я рассказываю очередную историю про Алису. Как смотрит на меня с обожанием пополам с... чем-то еще.

Он меня любит. Безумно, отчаянно любит. А разве не за это выходят замуж? Не за человека, который дышит тобой?

— Очень, — выдаю я вместе с фирменной улыбкой. Той самой, что не раз выручала в неловких ситуациях.

Кристина смотрит так, будто видит меня насквозь. Потом медленно кивает — и в этом жесте все: понимание, принятие, обещание не лезть с расспросами.

Мы мгновенно переключаемся на детали, делая вид, что ничего не было. Финальная примерка через неделю. Туфли телесного цвета на устойчивом каблуке. Минималистичная вуаль с едва заметной золотой вышивкой.

Кристина превращается в свадебного генерала: сверяет тайминг, названивает флористу, высчитывает идеальные ракурсы для групповых фото. Алинка с видом секретного агента составляет список «безопасных для талии невесты» закусок. Мы ведем подготовку уже из ресторана, куда приехали пообедать.

— Мини-бургеры с индейкой, — бормочет она, яростно тыкая в телефон. — И запасное платье обязательно. На всякий пожарный.

— А я голосую за утреннюю съемку, — мечтательно тянет Кристина. — Ты в его рубашке, босиком, с кружкой кофе. Растрепанная и настоящая.

«Его» — теперь это всегда Игорь. Костя исчез из ее словаря, аккуратно вычеркнут, как неудачный дубль. Он теперь исключительно брат Кристины и не более… Я благодарна за это молчаливое милосердие больше, чем могу выразить словами.

Вскоре мы заканчиваем и выходим. На улице пахнет прелыми листьями и кофе из соседней кофейни. Игорь ждет у машины с бирюзовой коробочкой в руках.

— Сюрприз? — спрашиваю, узнав упаковку.

— Не совсем. — Он слегка смущается. — Заколочки для Алисы. С жемчужинками. В тон твоему платью.

— Господи, Игорь! — Алинка театрально хватается за сердце. — Ты же идеальный жених! Это нечестно по отношению к остальным мужчинам планеты!

Он краснеет. Я сплетаю наши пальцы — его рука теплая, надежная. И все равно где-то глубоко внутри что-то вибрирует…

В машине девчонки строят планы на вечер: просекко, корейские маски, составление убойного свадебного плейлиста, когда закончится основная часть. Я смотрю в окно — город мелькает размытыми огнями. На секунду в отражении мерещится другая я — та, у которой в руках не свадебный букет, а что-то недосказанное, как фраза, оборванная на полуслове.

Но машина поворачивает, видение исчезает. Остается только сегодня — распланированное, отфильтрованное, безопасное.

— Определилась? — Игорь ловит мой взгляд в зеркале заднего вида.

— Да. Минималистичное. Чтобы выглядеть рядом с тобой… такой же элегантной.

Он смеется — искренне, заразительно. Мне становится чуть легче дышать.

— И еще, — добавляю я. — Хочу утреннюю съемку. В твоей рубашке.

— Отлично. Только без гаджетов и выставления постов, договорились? Хочу честные, живые кадры.

— Договорились.

«Честные» — это в моем случае про попытку начать с нуля, без призраков прошлого.

Рисую пальцем сердечко на запотевшем стекле. «Да», говорю себе. Да платью. Да планам. Да человеку рядом, который так старается сделать меня счастливой.

18 глава

Я просыпаюсь от нежной щекотки на щеке — теплое дыхание Алисы обдает мою кожу, когда она зарывается в меня своим маленьким носиком. Ее улыбка — глупая, беззаботная, абсолютно счастливая — разливается по личику. Сердце сжимается от нежности и страха одновременно. Она понятия не имеет, что у ее мамы сегодня день, от которого зависит слишком многое.

— Доброе утро, моя бусинка, — шепчу я, голос дрожит от невыплаканных слез. Обнимаю ее крепче, чем обычно, прячу нос в ее шелковых волосиках, вдыхаю запах детского шампуня и чего-то неуловимо родного. Моя девочка. Моя единственная малышка, ради которой я готова на многое…

На кухне уже шумит Игорь — кофемашина урчит привычно, почти успокаивающе. По характерному шипению пара понимаю — он делает свой привычный утренний капучино с корицей. Для себя. Для меня же американо, без сахара. Как я люблю. Горечь в горло комом встает — он заботлив. Он всегда заботлив. Даже слишком. И от этой заботы хочется кричать, потому что она душит сильнее любых упреков.

Мне стыдно даже, что я не могу ответить искренне на его слова о любви. Он словно неосознанно душит меня своей любовью.

Свадебная суета накатывает волной, сметая остатки утренней тишины. Фата развевается на спинке стула, заколки рассыпаны по столу. Бокалы с шампанским иногда заставляют вздрогнуть, когда кто-то в очередной раз пьет за наше счастье.

Кристина мечется по дому босиком, волосы скручены в небрежный пучок, белая рубашка на два размера больше делает ее похожей на подростка, играющего во взрослую жизнь. В одной руке — измятый список гостей, в другой — паника от того, что мы можем чего-то не успеть.

Алинка вхрем носится по дому с подносом, на котором опасно покачиваются стаканы. Старается, чтобы у всех сегодня было хорошее настроение.

Они так стараются…

Хоть и подозревают, насколько мне сегодня плохо…

А мамы... Боже, мамы. Свекровь — ледяная статуя, ее взгляд сканирует пространство, фиксируя каждую деталь. От нее веет холодом и неодобрением, которое она научилась прятать за вежливой улыбкой. Но я чувствую, как она не довольна. В частности, тем, что у меня уже есть ребенок. Она явно старой закалки и потому ее это сильно смущает.

Моя мама — сплошной комок нервов, руки дрожат, когда она в сотый раз поправляет мне прядь волос. Она прижимает к себе Алису, постоянно уверяя, что она сегодня присмотрит за ней.

А я… Улыбаюсь механически, насилу растягивая губы в нужных местах. Киваю, как заводная игрушка. Молчу, потому что если открою рот — закричу от бессилия. Шампанское обжигает горло. Пузырьки лопаются на языке.

Внутри — вакуум. Черная дыра, которая поглотила все эмоции, оставив только оболочку. Это не моя свадьба. Это спектакль, где я — хорошо оплаченная актриса в роли счастливой невесты.

Но сердце... Проклятое сердце все еще… Оно ждет. Чуда или катастрофы — уже все равно. Лишь бы что-то разорвало эту удушающую пелену правильности.

Мне почти что противно от… От всего этого.

Мне до тошноты противно оттого, насколько светится мама. Она рада, что я выхожу замуж за сына ее подруги. И хоть подруге не нравится моя дочь, я сама ей нравлюсь.

Или же ей нравится, как светится от счастья Игорь рядом со мной.

— Дорогая, я за Алисой посмотрю, иди быстренько в туалет на дорожку, и будем выезжать, — мамин голос возвращает в реальность. Она уносит мою девочку, и я киваю. Автоматически. Внутри все кричит. Но я молчу. Привычно вру себе, что все в порядке.

Мочевой пузырь напоминает о себе. Или это просто само тело нашло предлог сбежать?

В комнате воцаряется тишина. Оглушающая. Я стою перед зеркалом — босая невеста в халате. Не хватает только платья.

В ванной прохладно. Дверь закрывается с тихим щелчком, отрезая от мира. Телефон сжимаю в руках. Просто хочу убить пару минут. Просто не думать.

Экран вспыхивает. Сердце замирает.

Новое сообщение.

От него.

От Кости.

Мир рушится и собирается заново за долю секунды. Он не писал две недели, только посылал каждую неделю деньги на карту для Алисы.

Он ничего не писал… Четырнадцать дней, триста тридцать шесть часов.

Пальцы дрожат, когда открываю сообщение:

«Ты сегодня выходишь замуж. Поздравляю и желаю тебе быть самой счастливой. Прости меня, малышка. Я несколько раз оступился и теперь сожалею об этом.»

Малышка. Это слово пронзает насквозь, оставляя дыру внутри размером со вселенную. Он всегда звал меня так. В счастливые времена. В несчастные. Когда любил. Когда предавал.

Ноги подкашиваются. Я медленно оседаю на крышку туалета, холод обжигает кожу сквозь тонкую ткань. Спина прислоняется к стене. Телефон в руках весит тонну. Или это тяжесть невысказанных слов?

«Я несколько раз оступился...»

Горький смех рвется из горла. Оступился? Нет, Костя. Ты не оступался. Ты методично строил мосты к другим женщинам, пока я ждала тебя дома с нашей дочерью. Пока я верила. Пока любила.

Все еще люблю.

Эта мысль обрушивается лавиной. Сметает тщательно выстроенные баррикады. Я закрываю глаза, но это не помогает — память услужливо подбрасывает картинки. Первый поцелуй — и как губы дрожали от волнения. Его руки в моих волосах. Алиса в его объятиях — крошечная, только родившаяся. Его взгляд — я была центром его вселенной.

Или мне так казалось.

Пальцы зависают над клавиатурой. Внутри — буря. Я хочу закричать. Сбежать.

Ненавижу себя. За слабость. За то, что даже сейчас, в день своей свадьбы, думаю не о том, за кого выхожу замуж, кого вроде бы как выбрала… а о том, кто несколько раз выбирал не меня.

За то, что сердце все еще принадлежит ему.

Смотрю в зеркало. Вижу женщину на грани. И медленно, буква за буквой, набираю три слова, которые изменят сейчас все:

«Я люблю тебя.»

Палец замирает над кнопкой "отправить". Секунда. Две.

Отправить.

Воздух со свистом вырывается из легких. Сделано. Точка невозврата пройдена. Я не знаю, что будет дальше. Может, я только что разрушила все — свою свадьбу, будущее Алисы, надежды близких.

19 глава

Вода из крана бежит холодными струями, обжигая запястья. Я смотрю на свое отражение в зеркале — и не узнаю себя. Глаза блестят лихорадочно, почти безумно. Не от слез — те давно высохли. От адреналина. От страха. От восторга собственной смелости. От трех слов, которые только что изменили все.

«Я люблю тебя».

Оказывается, это очень просто.

Экран гаснет под дрожащими пальцами. Прячу телефон. Как будто эти слова вырваны из параллельной вселенной, где я все еще жива та Кира. До предательства. До компромиссов.

До этого белого платья, которое душит сильнее петли.

Стук в дверь. Я вздрагиваю.

— Кирочка, все в порядке? — Кристина. Голос натянут, как струна. Она чувствует. Все чувствуют, что что-то не так.

— Да, выхожу, — мой голос звучит чужим. Ледяная вода бьет по шее, смывая остатки безумия. Или загоняя его глубже.

В моих мыслях сейчас танцуют черти. И я безумно хочу к Косте…

Комната встречает меня оглушающей суетой.

Стилист с кистями наготове. Алинка жонглирует заколками, ее руки порхают, как бабочки. Флорист бережно держит микробутоны — крошечные белые розы. У Крис влажные глаза, она пытается что-то спросить взглядом.

Боже, еще и наши мамы смотрят на меня, как на хрустальную святыню, которую боятся разбить неосторожным вздохом.

Все белое. Стерильное. Как в операционной. Или морге.

Меня усаживают и начинается магия, от которой мне сейчас только блевануть хочется. Пудра ложится на кожу, маскируя бледность. Кисти скользят по лицу. Волосы укладывают локон к локону — идеальная прическа для идеальной невесты. Я не шевелюсь. Даже не моргаю. Боюсь, что если вдохну слишком глубоко — маска треснет, и все увидят правду.

— Все готово, — чей-то шепот режет тишину.

— Платье! — командует Кристина.

А я едва поняла, что она имела в виду…

Я поднимаю руки механически. Белый нежный шелк скользит по коже. Застежки щелкают одна за другой — щелчок, щелчок, щелчок — отсчитывая секунды до точки невозврата.

— Боже, ты как с обложки глянца, — Алинка выдыхает восхищенно.

Поворачиваюсь к зеркалу. Это да… Невеста из гламурного, модного журнала. Безупречная. Сияющая. Мертвая внутри. Я смотрю в ее глаза и вижу бездну.

Спускаемся вниз. Вспышки камер слепят, кто-то снимает на телефон. Мамы плачут. Свекровь — сдержанно, одна слезинка. Моя — рекой, размазывая тушь. Подружки визжат от восторга и нахваливают меня. Даже Алиса в своем кружевном бодике улыбается ангельски, не понимая, что ее мама сейчас умирает и рождается заново.

Только ради нее я сейчас и тяну губы в улыбке…

Пальцы дрожат так сильно, что букет ходит ходуном. Белые розы дрожат.

Игорь замечает. Конечно, замечает — он всегда внимателен к деталям. Его рука накрывает мою. Она теплая и надежная.

Но удушающая.

— Не бойся, все пройдет идеально. Я с тобой. Все будет так, как ты мечтала.

Горький смех застревает в горле. Он думает, я боюсь церемонии. Он не понимает, что я боюсь проснуться через двадцать лет и осознать, что прожила чужую жизнь.

С ним…

Киваю. Улыбаюсь. Прячу предательские руки в складках юбки. Машина ждет. Белый гребанный катафалк. Алиса уже пристегнута в автокресле.

Между нами.

Сажусь рядом. Игорь — с другой стороны. Его рука снова ищет мою. Сжимает. Я не чувствую ничего, кроме желания вырваться.

Телефон вибрирует в сумочке.

Сердце пропускает удар. Потом два. Потом начинает биться как сумасшедшее. Наклоняюсь к Алисе — материнский жест, поправить ленточку. Но на самом деле — прикрыть экран ее маленьким телом.

«А я тебя. Вас с дочкой… Малышка, скажи мне — и я буду сегодня рядом с тобой. Я понимаю, как между нами все… Но одно твое слово — и я буду рядом.»

Мир взрывается и собирается заново. Машина трогается, но я уже не здесь.

Господи…

Я не могу простить Костю. Не должна его прощать. Не могу и не хочу!

Но…

Это чертово “но” меня убивает.

Игорь что-то говорит — слова долетают как сквозь вату. Тайминг. Церемония. Благословение. Клятвы…

А я смотрю на три строчки, которые предлагают мне прыжок без парашюта.

Одно слово — и он будет рядом.

Мое тело знает ответ раньше разума. Пальцы уже набирают. Одна буква. Две.

«Да.»

Отправить.

В момент, когда сообщение отправлено, что-то внутри меня ломается. Или, наоборот, срастается. Свадьба, которую планировали месяцами… Платье за безумные деньги. Игорь с его правильной любовью. Ожидания родных. Все это вдруг становится декорациями чужого спектакля.

Я не знаю, зачем я это делаю.

Но я знаю, что хочу так.

20 глава

Я стою под аркой из живых белых роз — тысячи лепестков дрожат на легком ветру, словно бабочки, готовые вот-вот взлететь. Воздух густой от аромата цветов, терпкого парфюма гостей и едва уловимого запаха свежескошенной травы. Шелк моего платья скользит по коже при каждом движении. Открытая спина ловит солнечные лучи, и я чувствую, как их тепло согревает меня.

Скрипка выводит что-то нежное, почти невесомое. Все еще ощущаю пузырьки шампанского на языке, привкус мяты и чего-то горького, что я не могу никак проглотить…

Игорь держит мою руку. Обручальное кольцо на его безымянном пальце поблескивает. Он сжимает мою ладонь чуть сильнее, чем нужно, словно боится, что я растаю, испарюсь, превращусь в туман.

Я сама этого… Хочу.

Гости встают. Десятки глаз устремлены на нас — блестящие от слез, улыбающиеся, восхищенные. Камеры щелкают, вспышки слепят. Пожилая тетушка Игоря промокает глаза кружевным платочком. Молодая пара родственников в последнем ряду переплетает пальцы, глядя на нас с надеждой — вот она, настоящая любовь, вот оно, счастье…

Никто не видит, как мое сердце бьется неровно, пропуская удары. Никто не слышит единственное имя, которое пульсирует в висках: он придет, он обещал, он будет здесь…

Кристина наклоняется ко мне, ее дыхание щекочет ухо:

— Все идеально, Кир. Ты вся светишься… Я так за тебя рада…

Я качаю головой, и тщательно уложенный локон выскальзывает из прически, падает на плечо. Парикмахер потратила три часа на эту конструкцию из кудрей и невидимок.

А может, это я разваливаюсь — по швам, по краям, изнутри?

Алинка ловит мой взгляд, подмигивает — в ее глазах виднеются слезы:

— Готова?

— Всегда готова, — выдыхаю я. Ложь царапает горло. Выходит хрипло.

Слова клятвы звучат механически. Губы двигаются сами собой, повторяя за ведущим заученные фразы. Игорь смотрит на меня так, словно я — его спасение, его последний шанс на счастье. В его глазах — бушует страсть и любовь.

— ...в болезни и здравии, в богатстве и бедности, пока смерть не разлучит нас, — его голос дрожит на последних словах.

— Да, — говорю я.

И тогда воздух меняется.

Я целую Игоря. Вкладываю в поцелуй всю страсть, на которую способна. Его губы мягкие, податливые, приятные на вкус. Гости аплодируют, кто-то свистит, кто-то кричит "Горько!".

А я чувствую только взгляд совершенно чужих тут глаз, прожигающий меня насквозь.

Банкетный зал утопает в золотистом свете свечей. Скатерти цвета топленого молока струятся по столам. Хрусталь переливается радугой, серебро приборов холодно блестит. У каждой тарелки — веточка оливы, перевязанная атласной лентой.

Кристина всхлипывает в платочек, размазывая тушь. Мама сияет, принимая поздравления. Алинка незаметно стягивает кусочки камамбера с сырной тарелки, пока никто не видит. Маленькая Алиса хохочет в руках моей мамы, тянется пухлыми ручками к блестящим сережкам.

Игорь помогает мне сесть, он осторожен и нежен со мной. Садится рядом и дарит улыбку.

Все идет по плану. По идеальному, выверенному до секунды сценарию счастливой свадьбы.

Тосты сменяют друг друга. Бокалы звенят. Смех перекатывается по залу волнами. Игорь ведет меня в первом танце — бережно, словно я хрустальная. Шепчет в ухо что-то про то, как долго ждал этого дня, как любит меня и Алису, как мы будем счастливы.

Я улыбаюсь. Киваю. Делаю глотки шампанского, но оно по прежнему горчит на языке.

— Мне нужно отлучиться, — шепчу я Игорю между танцами.

Он понимающе кивает — платье, шлейф, прическа, нужно все поправить, отдышаться. Все понимают. Только Крис смотрит слишком пристально.

Дамская комната встречает прохладой и тишиной. Она на одного, но очень просторная и большая. Мрамор холодит босые ступни — я скинула туфли сразу же. Закрываю дверь, прислоняюсь к ней спиной.

Тишина.

А потом — скрип двери.

— Привет, малышка.

Голос обволакивает, как теплый плед. Тот самый голос, который шептал мне столько лет слова, что задевали за душу. Так, как не сможет Игорь.

Тот, что знает все мои секреты.

Я не могу пошевелиться. Только смотрю, как он проходит — медленно, словно дает мне время сбежать.

Шаг.

Еще один.

Еще.

Он останавливается в метре от меня. Взгляд скользит по платью — оценивающий, внимательный.

— Платье на нашей свадьбе было красивее, — уголок его рта приподнимается.

Сердце пропускает удар. Два. Три.

— Все было лучше на нашей свадьбе, — его голос становится ниже, глуше. — Потому что ты тогда еще не врала. Ни мне. Ни себе.

И я ломаюсь.

Бросаюсь к нему — платье шуршит, фата цепляется за что-то, но мне все равно. Руки сами обвивают его шею, пальцы зарываются в волосы — жесткие, знакомые, родные. Он пахнет цитрусом и сандалом.

Он пахнет моим…

Костя обнимает меня с такой силой, что становится трудно дышать. Или это слезы душат? Его руки дрожат на моей обнаженной спине.

— Ты с ума сошел? — шепчу я в его шею, чувствуя, как бьется пульс под тонкой кожей. — Зачем ты пришел?

— Да, — его дыхание обжигает ухо. — С ума. По тебе. Давно. Окончательно и бесповоротно. И мне нужно было потерять тебя, чтобы понять это… моя… моя… моя…

Он сумасшедше бормочет мне это между поцелуями, сжимая мое тело. А я впервые за гребанные месяцы ощущаю, что жива…

21 глава

Я не думаю. Мысли растворились оставив только сладость момента. Не анализирую — зачем, когда каждая клеточка тела уже знает ответ? Не делаю вдохи на счет, не вспоминаю обещания, данные себе холодными ночами.

Я просто тянусь к нему.

К знакомому запаху его кожи — терпкому, с нотками кедра. К теплу ладоней, которые помнят каждый изгиб моего тела. К голосу, что звучит изнутри…

Костя ловит меня уверенно. Словно только этого и хотел. Подхватывает прямо из воздуха, из этого хрупкого пространства между "было" и "будет". И первый поцелуй… о, этот первый поцелуй… разрезает тишину комнаты. Вспышка. Озарение. Возвращение домой.

Сладко, с привкусом кислинки — как первая клубника в июне. Опасно — как танец на краю обрыва. До легкого головокружения, когда мир шатается, но его руки удерживают меня от падения.

— Моя девочка, — шепчет он, и это "моя" не клеймо собственника, а признание в любви. Оно ложится на сердце — невесомо, трепетно, с такой нежностью, что я почти теряю равновесие. — Скучал так, что жить перестал… Ты — моя… моя самая-самая...

Слова обрываются, тонут в новом поцелуе. Я не пытаюсь их понять — какой смысл? Не ищу подвоха, как делала раньше. Не взвешиваю на весах недоверия — правда это или нет. Я просто беру то, что так давно хотела, впитываю кожей, как долгожданный стакан воды посреди пустыни.

Его губы снова находят мои — мягко, но с той настойчивостью, что говорит без слов…

Никуда больше не отпущу.

С каждым вдохом поцелуй углубляется, становится гуще, слаще. Мы ныряем — ниже, ниже, в те глубины, где уже не различить, где заканчиваюсь я и начинается он. Где дыхание становится общим, а сердца бьются в унисон.

Пальцы Кости — эти умелые, помнящие пальцы — расходятся в моих волосах, как в шелковых волнах. Заколки сдаются одна за другой, и парочка прядей срывается из прически. Они щекочут шею, лоб, скулы. Я улыбаюсь прямо в его губы.

Мои руки обретают собственную волю. Тянутся к верхним пуговицам его рубашки — черная, стильная, нежная на ощупь. Одна пуговица… Другая…

Кожа. Горячая, живая, грудь вздрагивает под моими прикосновениями. Я чувствую, как напряжены мышцы — не от страха, а от едва сдерживаемого нетерпения. Как бьется пульс в ложбинке у основания горла. Как дыхание становится рваным, когда мои ладони скользят по груди.

— Кир, — он произносит мое имя так, будто это молитва. Будто эти три буквы — священное заклинание, способное удержать момент. — Мое сердце… Моя девочка… Скажи, что слышишь меня. Скажи, что это не сон… Господи… — он трется щекой, царапая свежей щетиной, действительно сходя с ума.

Я киваю. Простое движение головы. И снова — никаких разборов полетов, никакого препарирования чувств. Только тепло его ладони на моей талии — она обхватывает меня так бережно, будто я сделана из фарфора.

Я могу сейчас снова сделать ошибку.

А могу быть просто его. Смотря, как к этому отнестись…

Без оговорок — "а что если". Без оглядок — "а что было". Без страхов — "а вдруг снова". Просто быть — здесь, сейчас, в эту секунду, в его руках…

Он касается губами линии ключицы, не медля. И я всем телом, выгибаюсь навстречу.

Он пятится, не выпуская меня из объятий — мы движемся в странном, интимном танце. Почти невесомо отступаем к зеркалу.

В отражении — две тени, сплетенные в одну. И сотня огней под кожей — маленькие искры, вспыхивающие там, где он касается меня. Костя стоит за моей спиной, обнимая, прижимаясь щекой к щеке.

— Моя малышка… — Шея вспыхивает под его губами.

С жадностью смотрю на наше отражение. Как быстро вздымается грудь — дыхание сбилось, стало поверхностным, жадным. Как беспокойно дрожат ресницы. Как медленно, мучительно медленно скользит его ладонь по моему боку — от ребер к бедру и обратно, чертя невидимые узоры.

— Смотри, — шепчет Костя, и в его голосе та самая бархатистая хрипотца, от которой у меня подкашиваются колени. Низкий тембр вибрирует где-то в солнечном сплетении, растекается теплом по венам. — Какая ты красивая…

Верю ли я себе? Сейчас — да. Впервые за долгое время — да.

Я завожу назад ладонь под его расстегнутую рубашку, кожа к коже. Я поворачиваюсь к нему снова. Подушечки пальцев чертят горячие линии по его плече — исследуют рельеф мышц, находят старые знакомые места. Вот здесь — маленький шрам от детской драки с Крис в детстве. А здесь — родинка в форме полумесяца.

Я слышу, как меняется его дыхание. Становится тяжелее, глубже, срывается на короткие судорожные вздохи, когда мои ногти легко царапают кожу. Власть — пьянящая, головокружительная власть — знать, что я могу сделать это с ним. Что мои прикосновения разрушают его самоконтроль по кирпичику…

Он целует мочку уха. Зубы прихватывают нежную кожу, и мир перетекает в чистую, сладкую нетерпимость. Электрический разряд пробегает по позвоночнику, взрывается фейерверком где-то внизу живота. Я прикусываю его нижнюю губу в ответ — не больно, дразня. И он стонет. Тихо, низко, опасно. Звук вибрирует у меня в груди, отзывается эхом.

Мне хорошо. Просто, понятно, телесно хорошо. Как бывает хорошо в теплой ванне после долгого дня. Как бывает хорошо в своей постели после путешествия. Но это — глубже, сильнее, настоящее…

Чуть запрокидываю голову — инстинктивный жест доверия, обнажающий горло. И Костя тут же ловит ее. Накрывает поцелуями горло — влажными, горячими, оставляющими невидимые метки. Подбородок целует — нежно, почти невесомо. Линию под ухом — там, где бьется пульс, выдавая мое волнение.

На грани дозволенного. На той тонкой, вибрирующей грани, где еще можно остановиться, но уже не хочется. Где каждое прикосновение — искушение. Где воздух становится густым, как мед, а время тягучим, как карамель.

Ощутимый ток пробегает по позвоночнику — от затылка до копчика. Сворачивается тугим, пульсирующим клубком где-то внизу живота. Там, где живет древнее, первобытное желание…

Я смеюсь коротко — от нежности, от невозможности сдержать это счастье, поднимающееся из груди. И прижимаюсь плотнее, ища больше контакта, больше тепла, больше…