Этика греха

Пролог

Ева Александровна стояла у кафедры. Безупречная осанка и строгий взгляд заставляли студентов невольно подтягиваться. Белоснежный воротничок рубашки оттенял чуть загорелое лицо, а собранные в пучок волосы придавали образу дополнительную строгость. На шее поблескивала тонкая золотая цепочка с небольшим кулоном – единственное украшение, которое она позволяла себе в стенах университета.

– Сегодня мы поговорим о том, как эстетические представления влияют на формирование этических норм общества, – голос звучал холодно и чётко. – Возьмём, к примеру, современное искусство...

В этот момент дверь аудитории открылась нараспашку, и в помещение уверенно вошёл Влад Крицкий – атлетически сложенный шатен с пронзительным взглядом тёмно-карих глаз, в которых читалась смесь дерзости и затаённой угрозы. Его лицо, хоть и не соответствовало канонам классической красоты, обладало особым мужским шармом: квадратный подбородок, чуть вздёрнутые брови, насмешливо изогнутые губы. На нём была дизайнерская футболка, зауженные брюки и дорогие кроссовки из последней коллекции, а на плече висела чёрная кожаная куртка. От него веяло аурой опасности и достатка, что делало его магнитом для студенток, готовых пойти на что угодно ради его внимания, а цепкий взгляд заставлял замирать каждое женское сердце в аудитории.

Преподаватель как ни в чем не бывало продолжила:

– В последние десятилетия мы наблюдаем интересную трансформацию эстетических идеалов. Если раньше красота определялась чёткими канонами – гармоничные пропорции, симметрия, классические формы, – то сегодня понятие прекрасного стало гораздо более размытым.

Современное искусство часто бросает вызов традиционным представлениям. Инсталляции, перформансы, стрит-арт – всё это вызывает споры о том, что можно считать эстетичным, а что нет. Но важно понимать: эти изменения не случайны. Они отражают сдвиг в общественном сознании, переоценку ценностей.

Давайте рассмотрим конкретный пример...

– А что, если эти твои этические нормы просто инструмент контроля? – перебил Влад, едва добравшись до своего места. – В современном мире всё сводится к эффективности и прибыли. Посмотри на любой стартап – там главное результат, а не следование каким-то бабкиным принципам.

Ева Александровна на мгновение остановилась, её взгляд скользнул по фигуре студента. За три года многие преподаватели успели привыкнуть к его провокационной манере общения, как и к беспардонному «тыканью» в адрес каждого, но её вся эта мажорская мишура раздражала. Богатенький выскочка.

– Вы считаете, что материальные ценности важнее моральных принципов? – спросила она, начиная медленно прохаживаться вдоль кафедры, каблуки тихо постукивали по полу. Ходьба успокаивала, и желание оттаскать наглеца за ухо притуплялось.

– Не важнее, – возразил Влад, подавшись вперёд. – Просто они более практичны. Возьми любую успешную компанию – они мыслят категориями выгоды, а не абстрактными ценностями. Твои принципы хороши для учебников, но в реальной жизни всё иначе.

– Материальное благополучие не должно заменять духовные ценности, – парировала Ева Александровна, слегка приподняв бровь.

– А кто определяет, что является духовным, а что нет? – не унимался Крицкий, обводя взглядом аудиторию. – Может, это просто способ манипулировать людьми? Взять хотя бы благотворительность – часто это просто пиар-ход и возможность уйти от налогов.

По аудитории пробежал шёпоток. Большинство студентов с интересом следили за диалогом, затаив дыхание. Стендап Влада Крицкого, кто же пропустит такое шоу?

– Ваши взгляды довольно прагматичны, – признала Ева Александровна. – Но вы упускаете важный момент: этика – это не только про контроль, но и про гармонию в обществе. Без этических норм мы бы жили в постоянном конфликте интересов.

– Гармония? – усмехнулся Влад, откинувшись на спинку стула. – А как же конкуренция? Выживание сильнейшего? Это реальность, детка, а не книжные теории. Посмотри на животный мир – там выживает сильнейший. Почему в обществе должно быть иначе?

– Конкуренция не противоречит этике, – спокойно ответила Ева Александровна, пропустив мимо ушей хамоватое «детка». – Они могут сосуществовать, если соблюдать определённые правила игры.

– Правила, которые кто-то придумал для своей выгоды, – заметил Влад, его глаза блеснули вызовом. – И часто эти правила работают только в пользу тех, кто их устанавливает.

Ева Александровна лишь улыбнулась краешком губ:

– Правила, которые помогают обществу функционировать. Без них мы бы погрузились в хаос. Представьте себе мир без этических норм – это было бы похоже на джунгли, где правят только сила и деньги.

В аудитории повисла напряжённая тишина. Даже самые невнимательные студенты почувствовали особую атмосферу этого диалога. Кто-то достал телефон, чтобы записать особенно яркие моменты спора.

Ева Александровна, словно не замечая напряжения, продолжила рассказ.

– Давайте вернёмся к теме лекции. В начале XX века картина Пикассо шокировала публику. Его кубизм казался уродливым искажением реальности. Но сегодня мы воспринимаем его работы как вершину художественного гения. Это говорит о том, что наши этические представления тесно связаны с эстетическими.

Интересно проследить, как меняется восприятие красоты в разных культурах. То, что считается прекрасным в одном обществе, может быть неприемлемым в другом. Например, татуировки когда-то воспринимались как признак маргинальности, а сейчас стали элементом высокой моды.

Глава 1

Ева сидела за кухонным столом и проверяла эссе студентов третьего курса на тему: «Этика и эстетика в современном цифровом мире», и хотя она нарочно дала благодатную почву для развития авторской мысли, большинство лоботрясов не удосужились вложить даже минимальную частичку души в свой опус. Однообразные тезисы вроде «цифровая этика становится одним из важнейших направлений современной философии мысли» или «эстетическое восприятие в цифровую эпоху претерпевает существенные изменения» глаз не радовали. Скучно, пресно, безобразно. Она почти всем поставила «удовлетворительно» и намеревалась закончить с унылым чтивом, когда на глаза попалась работа такого содержания:

«Этика и эстетика в современном цифровом мире: взгляд циника

Предисловие от высокоинтеллектуального автора

Привет, детка! Сегодня я, твой покорный слуга и обладатель последней модели iPhone (да-да, той самой, с золотым напылением), решил поразмышлять о таких скучных вещах, как этика и эстетика. Ну что ж, давай погрузимся в эту демагогию, пока мой водитель не привёз новый роллс-ройс.

Основная часть, или Почему этика — для нищебродов

Знаешь, кошечка, в нашем прекрасном цифровом мире этика – это просто ещё один товар на рынке. Хочешь быть этичным? Плати! Хочешь, чтобы все считали тебя высоконравственным? Вложись в правильный PR-ход. А эстетика? Ха! Эстетика сейчас – это просто вопрос того, сколько ты можешь потратить на свой Instagram-профиль.

В наше время можно купить абсолютно всё: от диплома Гарварда до репутации святого. Цифровые технологии лишь упростили этот процесс. Теперь не нужно даже выходить из дома, чтобы казаться лучше, чем ты есть. Пара фильтров в фотошопе, немного денег на рекламу – и вуаля! Ты уже икона стиля и морали.

Эстетика по-новому, или Как продать свою душу подороже

Ева, давай начистоту: современная эстетика – это бизнес. Всё, что красиво, можно монетизировать. Каждая твоя эмоция, каждый лайк – это деньги. И чем больше у тебя подписчиков, тем дороже твоя душа.

В цифровом мире красота измеряется количеством лайков и комментариев. А этика? О, этика теперь – это инструмент для достижения целей. Хочешь что-то получить? Просто создай правильный имидж в социальных сетях. И неважно, что за этим стоит – главное, как это выглядит.

Заключение, или Философские размышления миллионера

В итоге, красивая моя, в современном цифровом мире этика и эстетика превратились в товар. И это, блядь, прекрасно! Ведь теперь всё можно купить, продать и перепродать. Главное – иметь достаточно средств.

Так что давай будем честными: в мире, где деньги правят бал, этика и эстетика – это просто ещё один способ показать, насколько ты крут. И если ты до сих пор веришь в какие-то там моральные принципы – ну что ж, это твой тупой выбор, которому я могу лишь посочувствовать. А я пока пойду обновлю свой профиль и закажу ещё одну яхту. Ведь в нашем мире главное – это цена, которую ты готов заплатить.

P.S. Если вдруг есть, что возразить, позвони. В любое время дня и ночи»

В конце сочинения от руки был приписан номер телефона. Чёрные чернила до того глубоко впечатались в бумагу, что их легко было прочесть на ощупь с обратной стороны, как шрифт Брайля.

Ева ещё раз пробежалась глазами по тексту, улыбнулась, вывела в углу листа короткое послание красной ручкой: «В корне с вами не согласна, но за вольнодумие 5 +».

В кухню вошёл Костя. Она тут же закрыла эссе Крицкого другой работой и принялась водить глазами по строчкам, а мысли тем временем кружили вокруг размышлений богатенького студента.

– Есть что-нибудь на ужин? – капризно спросил муж, таращась в светящееся нутро холодильника.

– Да, на плите, – не поднимая головы, ответила она.

– Что?

– Подними крышку и посмотри. Кось, я работаю.

Ей вдруг вспомнилось, как на днях Влад настойчиво приглашал разделить трапезу. Конечно, она не собиралась звонить ему или давать согласие на ужин, просто отметила сам факт: ей польстило его внимание. И тогда, и сейчас.

– Трудно ответить?

Она поднялась, обняла супруга за талию, поцеловала поджатые губы.

– Трудно поднять крышку? – спросила с улыбкой, заглядывая в его голубые глаза.

– Ладно, работай, – милостиво разрешил он, извернулся в её объятиях, взял вилку и нанизал котлету прямо со сковороды. Откусил добрую половину, принялся жевать.

Ева вернулась к оставшимся работам, бегло пробежалась по однотипным абзацам, а когда Костя ушёл в зал, не удержалась и вновь перечитала хулиганский текст. Затем добавила ещё один «плюс» к оценке и с чувством выполненного долга отправилась спать.

***

Ситуация повторилась спустя две недели, только теперь Ева сидела за столом в преподавательской и проверяла тесты всё того же третьего курса. Работа Крицкого бросалась в глаза с первой секунды яркостью красок. Это не был стандартный текст с вопросами и вариантами ответов. Страницу, подписанную именем студента, украшали четыре фотографии в виде скриншотов. Перед ней была весьма оживлённая переписка в мессенджере.

Глава 2

Следующие две недели пролетели в тумане бесконечного ожидания. Ева всё так же ходила на работу, возвращалась домой, встречалась с подругами, проводила вечера в обнимку с Костей и вздрагивала от каждого уведомления на телефоне.

Чат с Владом она удалила, как и любые следы порочащего видео. А стервец, меж тем, затаился. Либо готовил очередную пакость, либо окончательно расстался с бредовой идеей склонить её к отношениям.

Ночами, подолгу лежа в кровати в кромешной темноте спальни, прислушиваясь к тихому сопению мужа, она подолгу размышляла над тем, с чего вообще началась одержимость Влада. Она вела у них занятия почти два года, и всё это время он третировал её, как и других преподавателей, но на большее не посягал. Так почему сейчас активизировался? Проиграл некий спор? Наскучили студентки? Решил переключиться на взрослую львицу?

Костя всхрапнул, повернулся на бок, сгрёб её к себе и сонно пробормотал:

– Чего не спишь?

– Никак не могу избавиться от мыслей, – она с удовольствием прижалась к тёплой груди. – Продумываю заключительное занятие для третьего курса.

– Давай я помогу расслабиться, – шепнул на ухо, скользнул рукой под резинку пижамных шорт и действительно помог.

Спустя сорок минут Ева заснула с блаженной улыбкой и утром проснулась с ней же, будто знала наперёд, что в ближайшие дни навсегда разучится улыбаться.

На работу она выехала, как всегда, за час до начала пары. Вела автомобиль знакомым до каждой выбоины на асфальте маршрутом. В салоне тихо играло радио, бодрые голоса ведущих создавали настроение. Она не вслушивалась в суть разговора, но улыбалась, когда они перешучивались между собой и вдруг... Бах! На оживлённом перекрёстке бок её серебристой Mazda протаранил легковой автомобиль. К счастью, скорости у обоих были предельно снижены. От удара Ева никак не пострадала, даже подушка безопасности не сработала.

Она со всей возможной поспешностью вдавила педаль тормоза, дрожащими руками выставила рычаг коробки передач в положение «Парковка», отцепила ремень безопасности и выскочила на проезжую часть, чтобы осмотреть повреждения.

Левая пассажирская дверь почти наполовину ушла в салон. Крыло превратилось в причудливую металлическую гармошку. Задняя фара раскололась, словно яичная скорлупа, выпустив наружу обрывки проводков.

Она оглядела машину виновника, пронёсшегося на красный сигнал светофора. Передняя часть выглядела удручающе – капот получил заметную вмятину. Радиаторная решётка покосилась, но сохранила целостность. Фары остались на своих местах, хотя правая немного сдвинулась и теперь смотрела чуть в сторону. Бампер потерял былой лоск – на нём появились глубокие царапины и небольшая деформация в нижней части.

С водительской стороны выскочил высокий мужчина лет тридцати пяти. Его лицо исказилось от ярости и испуга, глаза бегали из стороны в сторону. Тёмные волосы были растрёпаны, словно он не раз проводил по ним рукой в панике.

– Да ты что, совсем с катушек съехала?! – заорал он, заметив, что девушка смотрит на него с укором. – Куда гнала, паскуда?!

Его голос дрожал, но не от гнева, а от страха. Руки тряслись, и он никак не мог их унять. Костюм, некогда дорогой и элегантный, теперь выглядел помятым и неопрятным.

– В школе не учили: зелёный едь, красный стой?! – продолжал он кричать. – Это ты виновата, я же видел!

Ева, сохраняя олимпийское спокойствие, достала телефон и начала снимать происходящее на камеру.

– Вы проехали на красный свет, – спокойно произнесла она. – Я ехала на зелёный. Давайте вызовем ГИБДД, они разберутся.

Мужчина побледнел, его лицо исказилось от злости и досады. Он понял, что попался.

– Да ты... да я... – забормотал он, не находя слов. – У меня важные встречи, а ты...

– У всех важные дела, – отрезала она. – Но правила для всех одни.

Он развернулся и, бормоча что-то невнятное, полез обратно в машину. Ева остановила запись видео, набрала номер экстренных служб, повернулась к своей машине и тут ощутила, как лицо сдавила чья-то рука. В мгновение ока её скрутил некто, подошедший из-за спины и затолкал на заднее сиденье черного седана виновника аварии.

Ева и опомниться не успела. Телефон выпал из рук где-то на подступах к машине. В салоне уже кто-то сидел. Она почувствовала рядом тепло чьего-то тела, потом такое же ощущение коснулось и другого бока – неизвестный похититель плюхнулся рядом с ней, ударил по плечу водителя-крикуна, автомобиль сорвался с места и рванул прочь.

– Доброе утро, Ева Александровна, – заговорил тот, что находился слева.

Она помертвела. Влад? Повернула голову, увидела перед собой ухмылку гадкого мальчишки и весь запас настроения улетучился.

– Ты?

– Я, – коротко согласился и крикнул водителю, – Серёг, гони за город. Прогуляем первую пару.

– У тебя опухоль мозга? – только и сумела выдавить из себя Ева.

Она с опаской посмотрела на бугая, что затащил её в салон, увидела квадратную челюсть, гладко выбритое лицо с крупными чертами и абсолютно лысую голову. Одет он был под стать водителю: в жаркий для такого погожего дня костюм и светлую рубашку.

– Скорее воспаление азарта, – ответил Крицкий. – Ты брыкаешься, и меня это заводит.

Глава 3

Нахимовская улица встретила Еву серой рябью панельных пятиэтажек. Грязные стены домов и разбитая дорога создавали гнетущую атмосферу. Но спортивный клуб «Вымпел» выглядел здесь чужеродным элементом – двухэтажное здание с массивными дверями и двумя громилами-охранниками.

Ева остановилась у входа, чувствуя, как колотится сердце. Охранники смотрели на неё с безразличием, словно она была пустым местом.

– Здравствуйте, – произнесла она, стараясь говорить уверенно, и протянула цветастый пригласительный.

Правый охранник, бугай с бритой головой и татуировками на руках, лишь кивнул и молча открыл дверь. Ева шагнула внутрь, чувствуя, как холодный воздух кондиционера обволакивает её.

Звуки ликования встретили с порога. Ева шла по коридору, ориентируясь на голоса и грохот аплодисментов. Наконец очутилась в огромном зале.

Толпа болельщиков кричала, свистела, топала ногами. В центре зала возвышался ринг, окружённый живой стеной людей. Ева замерла, наблюдая за происходящим.

– Давай, Вадька! Вмажь ему! – ревело людское скопище.

– Синемордый, ты куда? Лови момент!

На ринге двое бойцов кружили друг против друга. Парень в синих шортах и белой майке двигался легко и грациозно, словно танцор. Его противник – загорелый шатен в чёрной форме – был мощнее и увереннее.

Бойцы кружили между собой, словно хищники. Каждый их шаг, каждый удар сопровождался криками и аплодисментами. «Белая майка» провёл серию мощных ударов, но соперник, словно ртуть, ускользнул от них, ответив точной подсечкой.

– Эй, ты! – прорычал «синие трусы», его голос был низким и угрожающим. – Думаешь, можешь играть со мной?

– А почему бы и нет? – усмехнулся парень в чёрном, его глаза сверкали азартом. Ева с лёгким изумлением признала в задире Влада. Любопытно, что она теперь она узнавала его по голосу, хотя и не могла сказать, чем так запоминалась его манера речи. – Ты же сам напросился!

Внезапно синий боец рванулся вперёд, его движения были молниеносными. Серия хуков, джебов, апперкотов – всё слилось в единый поток. Влад блокировал удары, но пропустил коварную подсечку и рухнул на канвас [в контексте единоборств канвас – специальное покрытие, которым застилается ринг или площадка для проведения боёв и тренировок. Это прочное, износостойкое покрытие, которое обеспечивает хорошее сцепление с поверхностью и безопасность спортсменов].

– Вставай, не сдавайся! – кричали болельщики.

Крицкий поднялся, его лицо исказила гримаса ярости. Он ринулся в атаку, нанося тяжёлые удары. Бойцы сцепились в клинче [клинч – это специальная техника в единоборствах, при которой боец плотно прижимается к противнику и обхватывает его руками для сдерживания его действий], их тела сплелись в единый клубок.

– Так его! – ревела толпа. – Покажи, кто здесь главный!

Ева наблюдала за боем, чувствуя, как учащённо бьётся сердце. Она видела, как бойцы ломают друг другу технику, как читают движения противника, как работают на пределе возможностей.

В решающий момент Влад провёл сокрушительный удар правой, отправив соперника в нокаут. Зал взорвался аплодисментами, а Крицкий поднял руки в победном жесте.

Рефери объявил победителя и вздёрнул его за руку, болельщики взорвались овациями. Громче всех надрывались девушки, одна из них разорвала на себе майку и подскочила к канатам, тряся обнажёнными прелестями размера, наверное, третьего, которые украшала надпись чёрным маркером «Криз».

Крицкий по достоинству оценил выходку раскрепощённой девицы, ухмыльнулся и смял в ладонях упругие полушария. Девица закатила глаза от удовольствия, а Ева от нежелания понять, что она, преподаватель основ этико-эстетической культуры иркутского госуниверситета с десятилетним стажем, забыла в столь злачном месте.

И тут он поднял голову и как-то сразу выхватил её взглядом из толпы. Усмешка превратилась в оскал. Он поднырнул под канатами и, не обращая внимания на хлопки по спине и плечам, позабыв о своей подружке с разрисованной грудью, двинулся к Еве пружинистой походкой. Так, наверное, мог бы вышагивать лев по территории своего прайда. Грациозно и со знаем, что всё здесь принадлежит ему.

Она подавила желание скрестить руки на груди. От такого хотелось обороняться, но показывать этого не следовало.

– Привет, – он подошёл почти вплотную, в нос ударил крепкий запах пота и сигарет. Не самое приятное сочетание.

Ева отступила на шаг.

– Привет, – она мельком взглянула на его лицо и тут же отвела глаза. Ткнула себя пальцем в кончик брови. – У тебя кровь – вот здесь и здесь, – она показала на уголок губ.

– Значит, мне срочно нужна медицинская помощь, – он снова нарушил её личное пространство, – поиграем в больничку?

– Зачем я здесь? – она с трудом удержала себя на месте.

– Тебе не говорили, что отвечать вопросом на вопрос – невежливо?

– А шантажировать людей и пользоваться превосходством в физической силе – вежливо? Или у вас в мажорской школе так было принято?

Влад засмеялся, легко и непринуждённо. Резкие черты лица сгладились, обнажая всю прелесть юношеской природы. В который раз её посетила идея, не страдает ли он раздвоением личности. Слишком уж броскими казались контрасты его настроений.

Глава 4

Влад проснулся до звонка будильника, глянул на часы: 6:25. И мысли сами собой перекинулись на преподавателя этики и эстетики, как случалось теперь в каждую свободную минуту.

О чем свидетельствовала та скорость, с которой она вчера от него сбежала? Сорвалась с дивана, как ошпаренная, за три минуты приняла душ и, потупив взгляд в пол, мышью скользнула за дверь. Ни тебе «до свидания», ни позволения подвезти – вообще ничего, что говорило об одном. Он облажался, форсировал события, накинулся на неё там, где следовало аккуратно кружить и выжидать. Снова косяк. И всему виной неуёмный темперамент. Рядом с ней мозги вырубало, все стратегии рушились, продуманность на десять шагов вперёд летела к чертям.

Совсем как в тот раз с её разбитой машиной. Ведь просто хотел поговорить, воспользоваться эмоциональным раздраем, сыграть на удивлении, а всё пошло через жопу. Зачем-то стал запугивать, изнасилованием стращать – олух, что тут ещё скажешь. И тогда вроде выгорело, она поддалась, приняла на себя роль жертвы, которую домогается психически неуравновешенный маньяк. Красава, Влад, добился успеха у женщины.

Он встал, умылся, приготовил простецкий завтрак из яичницы с сосисками и попутно гадал, какой она будет сегодня. Вряд ли опять напялит шкуру невинной овечки, скорее врубит непреклонную стерву, которая искренне сожалеет о минутной слабости. А значит, ему вновь предстоит ломать глухую стену непорочности. Эта песня хороша, начинай сначала!

Ради эксперимента он отправил Еве сообщение:

«Поужинаешь сегодня со мной?»

В правом нижнем углу возникла одна серая галочка, что означало, что послание отправлено. Однако вторая рядом с ней не возникла, не говоря уже о смене окраски на синий цвет. Моралистка либо отключила на ночь телефон, либо добавила Влада в чёрный список, и он склонялся, как это не печально, ко второму варианту.

Утро потекло своим чередом. Сборы в универ, встреча с друзьями, первые лекции – он почти не отвлекался на банальные вещи и с нетерпением ждал пару, которую будет вести Ева Александровна.

В числе первых Влад вошёл в аудиторию, увидел её за столом и разулыбался как ребёнок в первый день нового года.

Она была воплощением той самой утончённой красоты, от которой захватывает дух.

Высокая, стройная, она держалась с такой грацией, что каждый её жест казался частью изысканного танца. Светлые, чуть вьющиеся волосы были собраны в безупречный пучок, открывая изящную линию шеи. Деловой костюм сидел на ней как вторая кожа, подчёркивая стройную фигуру, но не крича о достоинствах, а лишь намекая на них.

Её лицо было словно создано кистью мастера: тонкие черты, высокие скулы, губы, будто тронутые летним рассветом. Макияж был настолько искусен, что казался естественным продолжением её природной красоты. Приглушённые тона подчёркивали сияние кожи, а лёгкий румянец придавал облику толику очарования.

В её глазах читалась мудрость, приобретённая годами, и всё ещё не потухшая юношеская искра. Движения были плавными, уверенными, в них чувствовалась животная грация, от которой перехватывало дыхание. Она не старалась привлечь внимание – оно само притягивалось к ней, как железо к магниту.

В ней не было ни капли искусственности, ни намёка на вычурность. Лишь природная сексуальность, та, что рождается изнутри, когда душа и тело находятся в совершенной гармонии.

Эта женщина была воплощением красоты, которая не нуждается в громких словах и кричащих нарядах. Она была как драгоценный камень в простой оправе – безупречная, завораживающая, неповторимая.

Влад встал у неё за спиной, наклонился и положил перед ней распечатку листов с тем самым тестом, который должен был сдать несколько недель назад. Ева вся сжалась в тугую пружину, коснись и не поздоровится.

– Не избегай меня, – сказал едва слышно и вальяжной походкой направился к своему месту, бросил на стол сумку, развалился на стуле. Роль балованного богатенького бонвивана он усвоил назубок и давно сжился с ней. Люди всё равно не воспринимали его иначе. Когда твой отец – мэр города, ярлык мажора клеится по умолчанию. Никому ведь не объяснишь, что в той частной гимназии, где он учился до 14 лет, порядки были строже, чем на зоне. Подростковую блажь из него выбивали в суворовском училище, а после отец, жёсткий и беспринципный человек, прямо заявил: «Дальше ты, сынок, сам крутись. Вот тебе машина, квартира и деньги на первое время». Влад и устроился, как сумел.

Ева Александровна обвела студентов взглядом, при этом как-то умудрилась пропустить Крицкого, и завела:

– Сегодня мы поговорим о свободе – той самой, о которой многие горазды рассуждать, но мало кто по-настоящему понимает.

– Да чего тут понимать?! – Влад раздражённо закатил глаза. – Всё ясно как день – свобода закончилась, когда появились первые налоги!

– О, как красиво сказано! – заметила Ева как ни в чём не бывало. Лёгкая улыбка на губах, тех самых, которыми ласкала вчера его. Блядство, и зачем вспомнил? – Но позвольте не согласиться... Что для вас значит свобода, Влад? Только честно!

– Для меня свобода – это когда никто не указывает, что делать, – он пожал плечами. – Когда я волен сам выбирать, с кем быть, когда и где. Хочу – лежу на диване, хочу – летаю на частном самолёте! Хочу – гоню под двести кэмэ по городу!

В разговор вклинилась зубрилка Маша, её переполняло возмущение: