Это был Сильвер

Пролог. Место преступления.

Гробовой тишине пришел неизбежный конец, когда часы на городской площади звонко пробили пять утра. Пожилой мужчина, неспешно передвигающийся по пустым улицам, вздрогнул и повыше натянул шарф, пряча за ним нижнюю половину лица. Черная пушистая собака поистине дьявольских размеров рядом с ним единожды залаяла и бросилась вперед. Старик не предпринял попытки ее остановить — передвигался он с трудом, изнеможенно и под гнетом времени скрючившись к земле.

В желтом свете фонарей блестел асфальт. Мокрый из-за ночных дождей и грязный из-за гниющих листьев, он вынуждал пожилого мужчину плутать по дороге в поисках самого чистого пути. Пёс же беззаботно пачкал в слякоти лапы, резво убегая от хозяина вдоль улицы до самого ее конца и верно возвращаясь обратно к ногам старика, подгоняя его. Как цвет шерсти позволял псу сливаться с утренним сумраком, так и темное пальто давало пожилому мужчине преимущество — он не бросался в глаза, передвигаясь от одного дома к другому.

У семейного поместья Шанте-Демонт старик остановился и, натужно кряхтя, поднял голову наверх, впервые получив возможность утолить любопытство и оценить чужое богатство вблизи. Готический особняк одиноко возвышался на фоне предрассветного неба. От дымчато-серых кирпичных стен веяло холодом, прочный камень хранил в себе отпечаток величия давно минувших эпох. Три башни с остроконечными крышами, обвитые темным плющом, торчали ввысь. Несчитанное количество витражных окон, узких и прямоугольных, располагались на всех этажах особняка. Свет был потушен почти в каждом из них, кроме одного-единственного на самой верхушке центральной башни.

Металлическая калитка открылась со скрипом, и пожилой мужчина ступил на территорию. Сад, летом цветущий плодовитыми кустами красных роз, осенью представлял собой изувеченное ранними холодами зрелище — полуголые ветки с коричневыми, едва живыми листьями на них. Земля под ногами старика была сырой и сохранила на себе следы их с псом недолгого путешествия от железной калитки до входной двери.

— Ну наконец-то, — произнес охрипший женский голос.

Из темноты коридора выскользнула высокая и худая тень. В руках она держала зажженный фонарь, в сумраке освещающий ее лицо и небольшое количество окружающего пространства. Статная, молодо выглядящая женщина смерила гостя острым, как нож, взглядом. Она казалась спокойной и держалась уверенно, однако ее волнение выдавали дрожащие руки… испачканные в крови.

Старик отшатнулся. Теперь он отчетливо ощущал в воздухе тошнотворный запах железа. Несмотря на то, что за прошедшие годы жизни он сталкивался с многими вещами, в подобных обстоятельствах он оказался впервые. И все же сделал шаг вперед, заходя внутрь и стряхивая грязь с ботинок, чтобы не оставить за собой следов.

— Она наверху, — продолжила женщина, протягивая ему фонарь.

Изнутри особняк оказался еще более мрачным, чем снаружи. Готическое убранство не оставляло места для уюта. Холодный мраморный пол, кипенно-белые стены и безжизненные портреты нынешних и предыдущих наследников и наследниц Шанте-Демонт говорили о благосостоянии владельца больше, чем их кошельки. Старик выставил фонарь на расстояние вытянутой руки, разглядывая изображенную на картине женщину, что была ему знакома.

Агнесс Шанте-Демонт. Портрет был написан, пока та была еще молодой. Черные, как ночь, волосы, уложенные в крупные кудри. Темно-карие глаза, смотрящие прямо в душу с немым укором. Тонкая, едва заметная линия губ. И крупное украшение в районе декольте, что старик подарил ей много лет назад в знак огромной благодарности. Ему вдруг показалось, как дрогнули тени, и она с пугающей хладнокровностью ему подмигнула. Пожилой мужчина задрожал, немедленно отворачиваясь и не желая ворошить прошлое. Уже ничего не изменить, совершенные ошибки не исправить.

— Быстрее, — поторопила его молодая женщина, что с возрастом стала точной копией дамы с портрета. — Будь тише.

Те же знакомые черты, тот же взгляд, только еще более сложный характер. Она просила о помощи, хоть и не знала слова «пожалуйста».

— К чему такие хлопоты, — заворчал старик. С годами, когда большая часть его друзей ушла из жизни, он сделался более черствым. — Разве мертвецам есть куда спешить?

Пёс за его спиной жалобно заскулил, не желая переступать порог большого страшного дома и становиться свидетелем преступления. Старик поманил его рукой и оставил у двери, охранять вход от нежелательных гостей.

— Зачем ты притащил с собой собаку? — брезгливо скривилась женщина, разумно отходя от большого черного пса подальше.

— Это «Улика». Умная девочка. Нашел ее в лесу пару дней назад. Теперь она твоя. Будет защищать тебя.

— Издеваешься? — женщина ядовито прищурилась, и, если бы взглядом можно было убить, то он сейчас упал бы замертво.

Пожилой мужчина разумно промолчал. Его грязные ботинки, несмотря на попытки очистить их о входной коврик, все же оставили едва заметные следы на черном мраморе в коридоре, на дорогом старинном ковре в гостиной и дубовой лестнице, что вела в самую загадочную комнату на самом высоком этаже особняка — в кабинет Агнесс Шанте-Демонт.

— Сделай все быстро и уходи через заднюю дверь, — напоследок дала указания женщина. — Я пока приберусь за тобой.

Кабинет был поглощен ярким, вынуждающим щуриться светом. После того, как зрение адаптировалось, в глаза бросилось большое круглое окно, открытое, благодаря чему в кабинет задувал шальной ветер, заставляя занавеску безумно качаться в разные стороны. За столом, склонившись лицом вниз, безжизненно склонилась женщина с седыми волосами.

— Не учи меня делать мою работу, — проворчал старик себе под нос, заходя внутрь. В нос ударил запах свежей выпечки и корицы, и он раздраженно чихнул. Повернулся и посмотрел в сторону собеседницы с укором. — Или ты забыла, что я оказываю тебе услугу?

— Просто сделай, что должно. Поторопись, — жестко настояла на своем женщина. Переступить порог кабинета вновь она так и не решилась, замерев у входа и, в попытке унять дрожь, скрестила руки на груди. — Чем дольше ты медлишь, тем больше шансов наткнуться на… нежелательных гостей.

Пункт 1. Втереться в доверие

Во всем был виноват Сильвер Рэйвенвуд.

До его появления в их маленьком городишке дела были до странного нормальные. Никаких пугающих происшествий, низкая смертность, и та — от естественных причин. Все были до такой степени законопослушны, что отдел по борьбе с преступностью распустили из-за отсутствия работы, а шерифа отправили на пенсию в тридцать. Жители Сумрака холмов знали друг друга от рождения до самой смерти и вовсе не хранили друг от друга тайн. И тем более — не замышляли убийство.

— Ну и что ты тут забыла? — Сильвер нервно заправил длинную прядь волос за ухо и скрестил руки на груди, словно защищаясь от чего-то. Или кого-то. Луна могла быть устрашающей, когда любыми способами добивалась своего. — Двери библиотеки открыты для тебя в любое время. Проваливай.

В пятницу 13-го ноября прошлого года его желтый «Форд» выехал на одинокий холм и припарковался под красным кленом. Яркий цвет машины на фоне прочих, исключительно серых автомобилей сразу привлек внимание местных жителей. Те, кто шел по улице — остановились и повернули головы ему вслед; кто был дома — любопытно высунулись из окон и проводили машину взглядом. Луна же оказалась к месту событий ближе всех. Ей было достаточно поднять глаза от книги, чтобы увидеть, как из «Форда» вышел молодой мужчина с длинными светлыми волосами. В руке у него была связка ключей от старой библиотеки, а в багажнике — несколько внушительных и тяжелых коробок.

— Я здесь потому, что хочу устроиться на работу, — сказала Луна из настоящего, всеми силами стараясь выглядеть убедительно, пока бесстыже лгала. Все это время она вкалывала пять дней в неделю в качестве кондитера и не нуждалась ни в деньгах, ни в новой работе, но собеседник не обладал этой информацией. — Видела объявление в газете.

Книжный бизнес у Сильвера не задался. У людей в их городишке либо были собственные библиотеки, либо они не хотели читать вовсе. А те единственные души, что случайно заглядывали на верхушку холма на окраине, были настолько впечатлены недружелюбием Сильвера, что не возвращались снова. Так что бизнес у него был убыточным, но это не помешало ему продолжать работать с упорством и пополнять коллекцию редких книг. Он был, как свирепый дракон, охраняющий свою неприступную крепость с сокровищами.

— Мы вам обязательно перезвоним. Пока-пока, — Сильвер махнул рукой в белой атласной перчатке и развернулся, намереваясь скрыться в подсобке. Луна решительно проскользнула за ним и остановила его между стеллажами со старой и ну очень уж старой литературой. Аллергия на пыль не заставила себя ждать — тут же проявилась в смешном «апчхи» под нос и была встречена брезгливым взглядом собеседника.

— Разве тебе не нужна лишняя пара рук? — Луна испытывала свои навыки переубеждения на прочность. Не боялась показаться навязчивой. Она не собиралась уходить, пока не получит желаемое. — Я очень люблю читать. Разбираюсь в разных жанрах литературы. Знаю несколько языков и могу работать с текстами.

Сильвер смотрел на нее с таким выражением, будто разглядывал грязь у себя под ногами. Луна мысленно сравнила его с «Наполеоном». Это был популярный десерт, имеющий легендарную историю, но не представляющий собой ничего больше, чем несколько коржей теста и заварной крем. Настолько простой рецепт, что справился бы даже ребенок. Однако все равно «Наполеон» считал себя самым главным главным кондитерским блюдом, который, без сомнений, должен быть у каждого и стоять в центре стола.

Так и Сильвер. Не имея за душой огромного состояния и не являясь частью высшего класса, порой он вел себя так, словно имел аристократические привилегии. В первую очередь, общаясь с людьми не на равных, а будучи на голову выше их по праву своего происхождения. Это было несправедливо высокомерно от человека, который работал библиотекарем и самостоятельно выполнял всю пыльную работу.

— Проваливай, — повторил Сильвер, больше не пытаясь скрыть враждебность. Он собирался отпугнуть ее любым возможным способом, но не понимал, что ни один из них на ней не сработает. — Завтра же повешу на двери табличку «Делануи вход воспрещен».

Тех, кто носил такую фамилию, в их городишке было скромное количество: лишь Луна и ее старший брат, за ненадобностью бывший шериф. Так что у девушки немедленно закрались подозрения, что особенно недружелюбное поведение Сильвера было обусловлено последним человеком в этом списке, и Луна тут даже не причем.

«Твою ж тыкву!», — мысленно выругалась девушка, блуждая между желанием как следует стукнуть брата за то, что тот усложнял ей работу, и необходимостью сохранить лицо. Астерион Делануи был ответственным за порядок, даже сложив свои полномочия, и Сильвера, с самого первого его появления, он от всей своей души возненавидел. Сказать, что на это у него не было причин, означало бы покривить душой. Но разве он не должен был действовать с ней заодно, а не мешать ее планам?

— Значит, сегодня у меня еще есть шанс, — сообразила Луна, несколько секунд потратив на поиски в чужих словах лазейки. — И я не уйду, пока ты меня не возьмешь.

Сильвер с раздражением выругался себе под нос. Сейчас он не походил на древнегреческую статую, холодную и отстраненную, какой был обычно. Рэйвенвуд стал самым что ни на есть живым, скорчив лицо и выдавая нелицеприятный монолог высоким голосом:

— Какое забавное совпадение. Вначале врывается твой брат с новостью о том, что подозревает меня в убийстве. Затем, не проходит и часа, как появляешься ты и говоришь, что тебе нужна работа. Астерион послал тебя, чтобы что? Собрать доказательства и улики? Что бы он не сказал тебе, ты не найдешь здесь ничего. Я. И пальцем. Не тронул. Агнесс Шанте-Демонт.

Итак, факты: Астер отошел от плана и начал действовать единолично у нее за спиной, не удосужившись предупредить о своих дальнейших планах. Сильвер напуган и вот-вот готов сбежать от сулящих ему неприятностей. Но если преступник исчезнет, то Агнесс не упокоится с миром, а детективное приключение Луны не получит статус «завершено».

Пункт 2. Разоблачение злодея

Туманное дождливое утро достало Луну даже в помещении — в комнате от деревянного окна запахло сыростью, ноги продрогли, несмотря на теплое одеяло, а нежелание вылезать из кровати сопровождалось ощущением потери во времени и пространстве. Неудивительно, что при таких обстоятельствах будильник она пропустила мимо ушей и вскочила на ноги значительно позже необходимого.

Ей снова снилась мама. Это были частично стертые воспоминания вперемешку с детскими наивными фантазиями. Во сне мама заботливо держала Луну за обе руки, крепко обняв и помогая выдавить из кондитерского мешка крем для безе. Немного круглой массы с острой шапочкой помещались на пергаментную бумагу через небольшое расстояние друг от друга. Пирожное за пирожным, каждое последующее безе выходило симпатичнее предыдущего. Через два часа они уже пробовали легкий и воздушный десерт на вкус, наслаждаясь мягкой тягучей начинкой внутри и хрустящей корочкой снаружи.

Мама счастливо улыбалась и пританцовывала в такт известной только ей мелодии. Розовые, почти одинаковые платья, белая кружевная скатерть и букет пышных роз в центре стола создавали в душе настоящий праздник. Луна чувствовала давно забытую детскую радость, сидя за высоким стулом и болтая ногами в воздухе. Она была счастлива и находилась по-настоящему дома, в безопасности. В отличие от реальности, когда она проснулась в одиночестве в холодной постели и вспомнила, чем сегодня ей предстоит заниматься.

И с кем предстоит иметь дело.

— Ты опоздала на пятнадцать минут, — отчитал ее Сильвер, когда Луна, сонная и растрепанная, влетела в библиотеку под звон колокольчика, по инерции с силой распахивая дверь и чудом не снося хрупкие книжные полки у себя на пути.

Ну разумеется, Сильвер Рэйвенвуд был душным и пунктуальным до мозга костей. Его строгие требования к дисциплине и порядку, как Луна успела заметить, относились не только к другим людям, но и к самому себе. Может, это были черты личности, свойственные всем убийцам? Требовательность, перерастающая в одержимость. Невыносимое желание контроля и подчинения. Ненависть к людям и ко всему миру.

— Пропустила будильник, — отчиталась Луна беспечным тоном, снимая пальто и развязывая шарф.

Она хотела поскорее сменить тему и отвлечь внимание от своей «ошибки», так как не считала случившееся трагедией. Не желая злить своего «начальника», она послушно опустила взгляд в пол, что всегда работало с Астером. Но Сильвер не купился — он с раздражением постукивал стопой по полу и не двигался с места, заставляя Луну как следует осознать свою «вину».

«Твою ж тыкву!» — мысленно выругалась она. Если Сильвер был главным подозреваемым по делу об убийстве, а работа в библиотеке являлась лишь прикрытием для поиска доказательств его вины, Луна должна была стать двойным агентом. Это означало, что ей было необходимо притворяться, что она на стороне Сильвера, и защищать его перед братом и остальными жителями, а самое главное — ни на секунду не выходить из этой роли.

— Опоздаешь еще раз, и я тебя уволю, — предупредил Сильвер, и по его лицу она поняла, что он ни капельки не шутит.

«Зануда. Кретин. Сущий дьявол», — Луна мысленно перебрала, что в действительности думала о Сильвере, но на лице изобразила лишь виноватую улыбку. Глаза все еще прятала в пол, чтобы они не выдали ее истинных намерений. Немного терпения сейчас, и в будущем собеседнику воздастся по заслугам. — «Когда твою вину докажут, ты больше не сможешь работать в библиотеке. Это я тебя уволю, придурок. А затем займу твое место и буду работать здесь, в тишине и спокойствии читая книги и выдумывая новые рецепты для десертов».

— Извини. Завтра приду даже раньше, чем ты проснешься, — шуточно пообещала Луна.

Но чувства юмора у Сильвера явно не доставало. C лицом человека, не понимающего, на каком языке они вообще разговаривали последние пять минут, он нахмурил брови и с недоумением уточнил:

— Завтра воскресенье. Выходной.

— Но библиотека работает завтра, — напомнила Луна, потому что раньше часто заглядывала за новыми книгами именно в этот день недели.

— Но ты — нет, — сказал, как отрезал, Сильвер. — Мне нужно побыть в одиночестве. К тому же, ты разве не собираешься на похороны?

Обычно в воскресенье не работали ни продуктовые магазины, ни кафе, ни даже больницы. Все жители Сумрака холмов законно отдыхали от тяжелой недели в своих домах, собирались с семьей у камина за чашечкой горячего чая или пропадали в гостях. Улицы оставались полупустыми от заката до рассвета, и лишь дождь ежечасно заглядывал к жителям в окна.

Но день похорон Агнесс Шанте-Демонт стал исключением. Разительные перемены нагнали их еще вчера вечером — мадам мэр позвала Астериона к себе, чтобы вручить значок шерифа обратно, и официально попросила взяться за это дело. Далее текущее воскресенье объявили днем траура, а церкви было поручено подготовиться и с почетом сопроводить покойную в последний путь. На похороны собирались прийти все или почти все жители. В противном случае, неявка считалась подозрительной. А бросать на себя тень подозрений не хотел никто. Кроме Сильвера, которому, по всей видимости, было плевать на чужое мнение, а на уме у него было непонятно что.

Когда загадки и тайны соприкасались рука об руку со страшной трагедией — стоило ждать беды.

— Я пойду. Но почему ты хочешь остаться тут?

Сильвер отвернулся, внезапно заинтересовавшись полкой с художественной литературой больше, чем разговором. Его глаза стремительно забегали от одной книги к другой, а руки беспокойно начали двигаться в попытке навести порядок там, где и так все стояло идеально ровно. «Может, его мучает совесть?» — поверила Луна самому первому, что пришло в голову, наблюдая за этой картиной. — «Жаль, что этого не хватит для доказательств его вины».

— Не вижу смысла появляться там, где мне не рады, — проговорил Сильвер наконец, и Луне показалось, что она услышала глубокую обиду в том, что пытались выдать за равнодушие.

Что-то темное в глубине его души рвалось на свободу. Он сжал сухие губы в ровную полоску и громко выдохнул.