Это лицей, детка!

Предисловие

Как и следовало ожидать от художественного произведения, все имена, фамилии, должности, названия и события выдуманы автором. Если вы, тем не менее, нашли какое-то сходство с реальностью, то это, согласитесь, ваши проблемы…

Глава 1. Говназия, или подул ветер перемен

Сегодня, 20 мая, председатель Городского Совета Алексей Коваленко вместе с заместителем Светланой Студенткиной и депутатом Ксенией Серовой провели объезд ушедших на капремонт школ. Отметим, что в городе на двухлетний цикл работ собираются закрыть 14 школ. Капремонт в 2024–2025 годах в рамках государственной программы «Образование» будут проводить в школах № 66, 119, 74, 59, 101, 111, 31, 24, 99, 11, 158, 92, 109, 199, в которых обучаются почти 12,5 тысячи детей.

Газета «Городской сплетник»

– А вы идёте в новую школу? – спросила Силкова Влада, светлая при том невысокая гражданка, черты лица которой определённо были восточными.

Хоть полилог и происходил на уроке английского, учитель никак не мешала, ибо у неё были «бумажные» дела.

– Я иду, – ответила темноволосая гражданка, звали её Катей, фамилия – Захарченко.

– И я иду, – ответила Алиса Перишина, она была отличницей. – Та школа будет с уклоном в математику и физику, а я на адвоката идти собираюсь.

– Отмажешь меня от сто двадцать четвёртой статьи? – спросил высокий нескладный, иногда картавящий, юноша. По паспорту – Петр Кириллов, для своих – просто Кириллов.

– Это что за статья? – осведомилась Алиса.

– Неоказание помощи больному без уважительных причин лицом, обязанным ее оказывать в соответствии с законом или со специальным правилом, если это повлекло по неосторожности к причинению средней тяжести вреда здоровью, – Кириллов, являясь обладателем плохого почерка, циничного характера и весьма острого ума, хотел идти в медицинский.

– Тут как карта ляжет, – усмехнулась она.

– А ты сам идёшь в новую школу? – спросила Захарченко. Новая школа располагалась в четырёхстах метрах от сто девятнадцатой школы, в стенах которой происходил данный разговор. Хотя школой её было называть некорректно, ибо уже десять месяцев (целых десять!) она называлась гимназией, но от гимназии было одно название.

– Да, – кратко ответил Кириллов.

– А ты идёшь в профильный класс или в обычный? – продолжала Катя. Вообще, речь шла об инженерном лицее. В нём планировалось два типа классов, первым типом были профильные классы. Там обещали учить лиц, ведающих в точных науках, чтобы туда попасть, нужно было сдать экзамен. Второй тип – обычные. Там будут учиться по прописке, поступит туда тот, кто первым подал заявление.

– Схема такая, – начал Кириллов, – сначала меня попытаются впихнуть в профильный класс, если не получится, то попытаются запихнуть в обычный класс, что для меня предпочтительнее.

– Ты же в мед поступать хочешь, зачем тебе профильный класс? – спросила она.

– Не поверишь, я тоже задавал этот вопрос, но получил, по сути, примерно такой ответ: «Закончишь ту школу и можешь валить хоть продавцом в «Шестёрочку».

– Понятно.

На уроке алгебре учитель и классный руководитель по совместительству Биневролова Светлана Александровна быстро и понятно объяснила решение таких уравнений. Она вызвала к доске одного гражданина, дабы тот решил простенькую систему уравнений, но тот пассажир очень сильно затупил, вплоть до откровенно неправильного упрощения предельно простого уравнения.

– Я так понимаю, вы все уже учитесь в лицее, да?! – Биневролова славилась тем, что заводилась с пол-оборота. Нет, заводиться с пол-оборота, конечно, полезное качество для автомобилей, самолётов или танков, но никак не для учителя. – Вы ещё документы не забрали, чтобы не подчиняться нам! – она очень плохо относилась к лицею.

– Если бы не было никакого лицея, то она бы сейчас говорила, мол, мы уже на каникулах, – Кириллов пододвинулся к Алисе, сидевшей на соседнем ряду.

– Именно, – согласилась она.

– А ты идёшь в новую школу? – спросил Берестяной Ярослав, сидевший за одной партой с Кирилловым.

– Да, – ответил он, про себя думая: «Да вы сговорились, что ли?».

– Будет классно, если мы в один класс попадём, – мечтательно сказал он.

– Ну да, – саркастически ответил Кириллов. Берестяной не распознал сарказма.

«Не дай бог с этим идиотом в одном классе учиться, – подумал Кириллов. – Учитывая, что здесь мы идём по обычной программе, которую он не тянет, там ему делать будет нечего,» – наш герой не любил лицемерия, но иногда деваться было некуда.

***

В понедельник состоялся урок «Важные разговоры» на тему «День пионерии».

– Как вы думаете, чем занимались пионеры? – спросила Биневролова.

– Хернёй, – тихо сказал Кириллов. Берестяной заржал, так как они сидели на последней парте, никто не увидел и не услышал этого.

Далее Биневролова показала видео, в котором было сказано, мол, раньше была пионерия, а сейчас – «РДДР» (организация выдумана, – прим. автора). «РДДР» – это движение, занимающиеся организацией досуга подростков и формированием мировоззрения.

– Я считаю, что пионерия и «РДДР» – вещи разные, – начала свой монолог Биневролова. – Вот в моё время, чтобы туда попасть, нужно было заучить устав, нужно было нормально учиться. Как-то пришла девочка на тренировку по волейболу, а ей сказали, мол, у тебя «тройка» по физике, иди исправляй, пока не исправишь – сюда можешь не приходить, – с улыбкой она окунулась в воспоминания. – А сейчас в «РДДР» и в «Детармию» (организация выдумана, – прим. автора) берут кого ни попадя. И ещё с уроков их отпрашивают, а раньше учёба – отдельно, пионерия – отдельно, – закончила Биневролова.

Кириллов был согласен со многими вещами из её монолога, сам он не любил абсолютно все детские объединения (не только современные). Он считал их глупыми и бесполезными для тех, кто участвует в них.

– Из нашей школы в профильные классы собираются уйти четыреста человек, но та школа – не резиновая, – следующим уроком была геометрия, но Биневролова уже настроилась поговорить об отвлечённых темах.

«Тогда почему туда хочет идти столько «резиновых» людей»?» – усмехнулся Кириллов.

– А мальчиков, которые считают, что с помощью знаний, которые были даны на уроках Сидарчука, смогут сдать вступительные в ту школу, я разочарую, вы не сдадите, – почему-то Биневролова не любила преподавателя информатики, что вёл у группы мальчиков.

«Чего он ей сделал?» – подумал Кириллов. Несмотря на всю свою ненависть к информатике, он считал информатика нормальным преподом, хоть он и шёл не совсем по программе, но преподавал вещи, которые по-хорошему должны преподаваться на информатике. Кстати, информатику Кириллов не любил, потому что ничего не понимал в языках программирования, и из-за этого пару раз он чуть не оставался с «тройкой» в триместре. А у девочек вела одна истеричка, которой Кириллов как-то разбил телефон… случайно.

– Вот наша школа раньше была на слуху, а сделали из неё говназию, иначе сказать не могу, и больше ничего про неё не слышно, – рассуждала Биневролова.

«А вот тут не врите! – усмехнулся Пётр. – про нашу гимназию говорят ... в новостных репортажах о закрытии на ремонт, но говорят же!»

С окончанием учебного года гимназия закрывалась на ремонт, а все учителя и ученики переезжали в Богом забытую школу, гордо носившую третий номер.

Выходя со школы, Кириллов удивился, что не заметил того, что всё на улице позеленело. Он почувствовал, что вокруг – весна. Удивившись тому, как изменился мир, Кириллов позволил себе отойти в сторону и задержаться на минуточку, дабы оглядеться по сторонам. Действительно, уже вовсю была весна. Солнце начало не только светить, но и греть, воздух наполнился свежестью, и в толпе, спешащей на автобус, то тут, то там мелькали девушки в ярких сарафанах.

– Школа у нас собирается переезжать, – Кириллов с порога обратился к матери. – В следующую пятницу вызывают в спортивной одежде, будем парты таскать. Ты меня отмажешь?

– Почему я должна тебя отмазывать? – удивилась та.

– Потому что я не сяду за те парты, если будут обстоятельства, благоприятные для тебя, – он всё ещё не хотел учиться в лицее.

– Почему «для меня»?

– Потому что я не хочу садиться за новые парты, на которых нет похабных надписей и рисунков, – Кириллову хотелось, чтобы его устоявшаяся жизнь оставалась такой же устоявшейся.

– Всё в твоих руках, – вырвалось у матери Кириллова.

По странному стечению обстоятельств в тот же день тётка Кириллова отмечала День рождения, отчего наш герой должен был отсидеть за праздничным столом, делая вид, что он очень рад присутствовать на этом празднике жизни.

– В эту школу берут каких-то гениев, – начала возмущаться тётка. – Там льготой считаются, лишь призовые места в олимпиадах не ниже городских. А у многодетных никаких преимуществ!

– Ну да, – соглашалась мать Кириллова.

Пётр считал правильным многодетным не давать таких льгот, ибо тот факт, что в семье трое и более детей – ответственность и проблемы родителей этих детей. Вот в том же Китае долгое время была формула «Одна семья – один ребенок». Зачем это сделали? Чтобы не перегружать земельные, водные и энергетические ресурсы страны. Потом, правда, они перешли к формуле «Нас двое – нам двоих». Потом разрешили иметь не более трёх детей, но это лучше, чем ситуация, когда семья большая, детей много, а кормить их нечем. Чего стоят персонажи с передачи «Мужицкое/Бабищенское» (название выдумано, – прим. автора)!

– Я проезжал около третьей школы, – начал дед Кириллова. В той школе учились отец и дядька Петра, – на ней была реклама, что в школе открыты секции по единоборствам, думаю: «Как поднялась «тройка»!». Потом решил через интернет посмотреть подробнее, выяснилось, что нет там никаких секций, а реклама много лет уже неактуальна. В этой школе, тоже не будет таких секций.

– Будет, – начал Кириллов, – через несколько лет, когда весь пафос стихнет.

– Откуда его столько? – спросил дед.

– Там всё сделано при поддержке «Горавиата» (организация выдумана, – прим. автора) и «Горкосмоса» (организация выдумана, – прим. автора), – ответила тётка.

– Плевать я на них хотел. Школа ничем не известна, кроме того, что туда тяжело попасть! – тут не обошлось без влияния коньяка.

Кириллов был согласен с дедом, он считал, что «Горавиат» и «Горкосмом» прикладывали свои ресурсы, лишь для того, чтобы заполучить на свои предприятия кадры, то есть они в своём лицее учат детей по своей программе, водят их на практику на свои предприятия, а потом филигранно подводят детей к тому, чтобы они шли учиться в колледж или ещё в какое «своё» заведение. Плохо это? Как посмотреть. Скорее «нет», чем «да». Дети, а потом молодые люди получают денежную работу, но правильно было бы пустить хотя бы на один урок или классный час представителей других ВУЗов пришли: налили в уши рассказали о своём заведении, ушли. Для баланса.

***

***

Настал день сдачи вступительных экзаменов. Сдача проходила в колледже, который имел отношение к «Горавиату». Там Кириллов прошёл регистрацию, то есть предъявил документы, и его отметили в каком-то списке. Что ожидаемо, он встретил много своих одноклассников. С Перишиной и ещё одним гражданином по фамилии Кузнечиков он сидел в одной аудитории.

В качестве наблюдателей было двое: женщина пятидесяти лет и молодая студентка. Женщина, раздав работы, занималась своими делами, а студентка приходила на пять минут и уходила минут на тридцать.

Первым предметом была математика. Кириллов решил все задания, кроме двух. В одном нужно было найти K в графике функций Y=KX-B, он не догадался подставить числа, представленные в условии. А также Кириллов не решил задачу на логику.

На физике Кириллов не смог решить половину заданий. Какие-то темы он не проходил, какие-то были крайне непонятными. Также стоит учесть, что в работе было девятнадцать заданий, и были они немаленькими, а на написание физики выделялось сорок минут.

Третьим предметом была информатика. Две трети заданий Кириллов решил сам, а ещё одну треть ему помог решить Кузнечиков, но они оба не решили одно задание, так как этого никто не проходил.

– Мне в большей степени не хватило знаний, чем времени, – ответил Кириллов, когда преподаватель спросила, мол, вам хватило времени.

Позже выяснится, что никто из класса Кириллова не пройдёт в профильный класс. Кириллов, не являясь отличником, написал суммарно на 23 балла. Математика написана на 4 балла, физика – на 9, информатика – на10. Кириллов шёл по грани, но не сдал. Захарченко обогнала Кириллова на чуть-чуть, Перишина написала работу чуть лучше Кириллова, причём математику она написала также, обогнала она его лишь по физике. По иронии судьбы Кириллов сдал лишь информатику, а Перишина, которая училась у мымры, которая вела у девочек, благополучно не прошла по баллам.

«Ай да «Горавиат», ай да молодец!» – с сарказмом подумал Кириллов, когда понял, что в восьмой класс экзамен сдавало шестьдесят человек, из них прошло лишь десять процентов, 6 человек! А в десятый класс прошло два человека.

«У всех обучающихся, не преодолевших пороговый балл по каждому предмету в рамках конкурсных испытаний (МАТ – 7, ФИЗ – 10, ИНФ – 9), но набравших суммарный балл по трем предметам 20 и более будут рассмотрены табели успеваемости и портфолио достижений с составлением рейтинга на зачисление (баллы испытаний + баллы успеваемости + баллы за портфолио).».

Сайт Инженерного лицея «Горавиат»

Через неделю Кириллов ознакомился с документом, в котором был написан состав инженерного класса. Согласно ему, в инженерный класс прошло двадцать человек, у лучшего было 114 баллов, у худшего – 30 баллов, кстати, худшей оказалась Перишина, а Кириллов обогнал её на 2 балла. Также из тех, кто учился с Кирилловым, прошли три одноклассницы. Кузнечикову не хватило одного балла. Впрочем, у всех непоступивших был ещё один шанс. В августе планировался ещё один экзамен в ту школу.

Глава 2. Каникулы

Первый месяц лета обещает быть дождливым и прохладным. Дожди будут лить каждый день до 15 июня. Температура воздуха в дневные часы не превысит +22°C. Ночью воздух прогреется до +14°C.

Газета «Городской сплетник»

Пётр сидел в дачном доме под кондиционером и смотрел «ящик». В дом вошел невысокий белобрысый гражданин лет шести от роду, звали его Андреем, так случилось, что был братом Кириллова.

Наш герой презрительно к нему относился, ибо Андрей весьма туп, при том воспитывался не так, как Кириллов. У Андрея с малых лет был доступ к гаджетам, к интернету. Кириллов неоднократно пытался раскрыть родителям глаза на пробелы, что были в воспитании Андрея, но они делали вид, что всё нормально.

Андрей сказал, что Петра зовёт мать. Он вышел на улицу, мать сказала, чтобы Кириллов починил велосипед Андрея. Пётр вытащил велосипед, попытался проехать, но в силу своего роста, а также поломки, которую он ещё не обнаружил, у него не получилось. Пётр сел на велосипед, дабы подумать, что могло сломаться, направив взор вниз, он увидел, что слетела цепь, вернув её на место, Кириллов вернул велосипед брату, тот покатался и сказал, что «то едет, то не едет».

– Дим, смотри, едешь, переключаешь, едешь, переключаешь, понял? – Пётр обратился к среднему, который был на пару лет младше.

– Понял, – ответил он. – Всё нормально, – проехав метров сто, ответил Дмитрий.

– Забирай велосипед, – со злостью Пётр отдал велосипед Андрею.

«Как же ты меня достал, паскуда!» – читалось на лице Кириллова.

– Надо объяснить Андрею, как ехать, а не ходить с лицом, словно тебя все достали, – сделала замечание мать, сидевшая в беседке.

– Почему я ему что-то должен объяснять? – удивился Пётр.

– Он же твой брат… – началась проповедь.

Кириллов мысленно переиначил Багрова, а сам сказал:

– Неисправность была? Была. Я её исправил? Исправил. А что-то объяснять я не должен.

– Если ты так считаешь, то пусть с тобой папа разговаривает! – мать Кириллова, когда в рамках спора была «загнана в угол», всегда говорила, мол, пусть с тобой папа разбирается. Кириллова это всегда раздражало, так как пытаться уйти в полемику с отцом – дело безнадёжное, вне зависимости от того, прав ты или нет.

– Вот он твой брат, он маленький... – продолжила мать.

«Драть мой лысый череп! Семь лет – это маленький, настолько маленький, что полтора года уже как катается,» – подумал Кириллов, имевший весьма короткую стрижку, но лысым он не был.

– ... Он не понимает, как кататься.

«Всё он понимает. Просто сволочь,» – подумал Кириллов.

– Я ему ничего не должен, – еле сдерживаясь от того, чтобы перейти на крик, сказал Пётр. – Я починил велосипед? Починил. Какие ко мне могут быть вопросы?

Пётр зашёл в дом закрылся в туалете и начал рассуждать: «Он выпал оттуда же, откуда и я, лишь из-за этого, а также из-за разницы в семь лет я ему что-то должен! «Ты должен относиться к нему по-особому,» – говорят они. С какой радости?! Я отношусь к людям так, как они заслуживают, а этот урод не заслуживает ничего! – Кириллов был красным не столько от злости, сколько от бессилия. – Ещё они считают, что если я старший, то я магическим образом превращаюсь в няньку для всех, кого ни попадя!» – он помнил, как к ним приехали друзья семьи в компании двух детей. Старшей было семь, младшему – два. «Пётр, погуляй с мальчиком,» – Пётр погулял, а куда ему деться?

Кириллов любил свою семью, но не полностью: родителей своих он любил и бесконечно уважал, на среднего брата ему было глубоко плевать, равно как и среднему на Петра, а вот к младшему Кириллов питал презрение и ненависть.

***

– Андрея не взяли, – сказала мать Кириллову.

– Бывает, – ответил он, а сам мысленно обрадовался этому.

Кириллов не хотел учиться с родственниками в одной школе, так как он однажды вкусил это. Когда он ходил в третий класс, его заставляли водить туда Дмитрия, который отличался исключительной медлительностью.

Система приёма в первый класс была такой: условного четвёртого числа, в четверг, в четыре с четвертью часа все родители, желающие отправить своих отпрысков в первый класс лицея «Горавиат», должны были либо через «Горуслуги» (название выдумано, – прим. автора), либо через МФЦ подать заявление. Принимали тех, кто первым подал заявление, исключение составляли льготники, их брали вне очереди.

– Не понимаю, что все такого нашли в этом лицее? – словно про себя спросил Кириллов. – Есть другие заведения или сто девятнадцатая, к которой Андрей относится по прописке.

– Они по документам будут учиться в сто девятнадцатой, а на самом деле в сто тридцать пятой! – возмутилась мать. Начальная школа переезжала в сто тридцать пятую, находившуюся в одной остановке от сто девятнадцатой.

– И что? – Кириллову было всё равно, где будет учиться Андрей, лишь бы не в лицее.

– Ты хочешь, чтобы Андрей с наркоманами учился?! – воскликнула мать.

– У меня есть знакомый из сто тридцать пятой, там никаких наркоманов нет, – даже если бы они были; наркоманы, пьющие, курящие были во всех учебных заведения.

– Надо будет какую-нибудь «тележечку» написать, – сказала она.

«Какого чёрта?! – подумал Кириллов. – Они принимают сто четыре человека, если ты поздно подала заявление, то это целиком твоя проблема! Мест на всех не напасёшься!».

В тот же день, когда огласили результаты приёма в первый класс, было написано множество жалоб во все инстанции, кроме ООН. А также был создан чат для всех, кто не попал в первый класс. Кириллов не понял цель создания чата, что там делать?

Впрочем, на сайте лицея появилось следующие бумагомарание:

«Уважаемые родители!

В связи с большим количеством поданных обращений по зачислению в 1 класс администрация Инженерного лицея «Горавиат», по согласованию с Министерством образования области, в целях реализации права на доступное образование для детей, у которых это право еще не реализовано, объявляет об открытии дополнительного первого класса. Таким образом в параллели 1-х классов будет открыто 5 классов общей численность 140 обучающихся вместо планируемых 104.

Зачисление на дополнительные 36 мест будет осуществлено в порядке поступивших в апреле-июне 2024 года заявлений на зачисление в 1-е классы посредством портала ЕГГГГУ и нарочным способом. Список детей, зачисленных в списочный состав 1-х классов Инженерного лицея «Горавиат» будет обновлен на сайте и стенде образовательной организации не позднее 05 июля 2024 года.».

«На этом «Горавиате» свет клином сошёлся? – узнав это, Кириллов очень долго изъяснялся матом. – Все мои знакомые с этого района решили податься в этот лицей! А все не попавшие, настрочили кляуз в чёртов «Горпросвет» (организация выдумана, – прим. автора) и прокуратуру! Все хотят в лицей «Горавиата»! Вот некоторые родители говорят, мол, мы работаем и нам тяжело возить детей куда-то в школу. А я отвечу таким: можно выделить один день на то, чтобы показать оболтусу, где находится остановка, на чём ездить и так далее. И зачем, спрашивается, инженер Белл телефон придумал? Чтобы в него играть? У детей телефоны с ссаного детства! Вот почему если я не попал бы в лицей, я бы ездил себе в «трёшку», которая «стодевятнашка», и меня бы всё устраивало?!» – возмущался Кириллов.

Глава 3. На собрании

Глава 3. На собрании

Власти области продолжают готовить к запуску инженерный лицей «Горавиат».
Газета «Городской сплетник»

В лицее планировалось собрание для тех, кто будет участвовать во втором туре отбора. Кириллову хотелось посмотреть на лицей изнутри, отчего он напросился на собрание. Отец Кириллова сказал, что нутро школы ещё успеет его достать, но праздный интерес брал верх.

В тот день Кириллов должен был встретиться с Валерией, двоюродной сестрой, переходившей в одиннадцатый класс сто девятнадцатой.

– Слушай, парень, – к Кириллову, ожидавшему сестру, подошёл какой-то мужчина, – ты не знаешь, где находится вход в эту хабазу?

– Вон там, на углу, ворота открыты, там вход, – объяснил Кириллов.

Когда из подъезда вышла брюнетка с глазами ворожеи и очками-нулёвками, они направились в лицей. К сожалению Кириллова, в здание впускали через запасный выход. Они поднялись по лестнице на первый или второй этаж, Кириллов так и не понял, так как то помещение, через которое они заходили, больше походило на полуподвал. Затем всех вошедших встречала женщина с бланком. Она спрашивала о том, в какой класс ребёнок поступал. Кириллов назвал шестой (класс своего брата). Женщина перенаправила наших героев к другой женщине, которая стояла дальше.

– Вы прошли в общеобразовательный класс? По микроучастку? В профильный собираетесь? – завалила вопросами она.

На всё это Кириллов ответил утвердительно лишь для того, чтобы его пропустили на собрание. Ему стало непонятно, зачем спрашивать про микроучасток? Ведь иначе в общеобразовательный класс не попасть.

Сев в начале второго ряда, наши герои обратили внимание на то, что на потолке типа «Армстронг» кое-где не было панелей, Кириллов списал это на то, что лицей ещё не сдали.

Через несколько минут на сцену вышел директор с фамилией Воскресенский. Кириллову показалось, что тот был чем-то похож на Серёгу из «Жмурок».

Собрание началось с того, что директор говорил о том, что «это – лицей при колледже». Сам Воскресенский был ещё и замом кого-то там в «Горавиате». Потом он перешёл к партнёрам лицея. «ОМХЗ» (организация выдумана, – прим. автора) – фирма, чьим основным видом деятельности являлась разработка проектной документации для ресурсоперерабатывающих заводов. Директор обещал, что те, кто будут учиться в профиле, созданном по программе «ОМХЗ», получат «полное погружение». У того профиля основными предметами будут физика и химия, с оговоркой, что химия будет преподаваться не для поступления в медицинский университет. Кириллов слышал про «ОМХЗ» от Вебер Влада, вместе с которым занимался биатлоном. Влад шёл в десятый класс этого лицея. Он достаточно подробно рассказывал про то, как числился в каком-то элитном проектном подразделении «ОМХЗ» и даже что-то делал, а когда разработал что-то стоящее, руководитель проекта начал валить его, а Влад забил и ушёл. Также он рассказывал, что, когда он там работал, он должен был четыре часа отработать, а потом заниматься проектной деятельностью, фактически тоже работать. При этом Владу, как человеку, который полноценной смены не отрабатывал, конечно, платили меньше. При том в других организациях, которые занимались примерно тем же, платили в полтора раза больше, но там не было проектной деятельности, то есть платили за четыре часа работы.

Также по теории шести рукопожатий наш герой был знаком с генеральным директором «ОМХЗ». В две тысячи хромом году тот признал дипломную работу студента Кириллова лучшей в потоке и даже звал к себе в фирму, но студент Кириллов отказался. До чего же мир тесен!

Потом Воскресенский перешёл к аэрокосмическим классам, которые созданы при тесном сотрудничестве с «Горкосмосом». Когда директор упомянул тесное сотрудничество, Кириллов усмехнулся, подумав про вазелин. Директор говорил о том, что в аэрокосмических классах будут организованны внеурочные занятия такие как: спутникостроение, робототехника, управление БПЛА, 3D моделирование.

Затем он перешёл к инженерным классам, в один из которых попал Кириллов. Директор заявил, что там будут усиленно преподавать информатику, алгебру, геометрию. В инженерном классе тоже будет реализована внеурочная деятельность.

Кириллов был против внеурочной деятельности, потому что она «съедала» много времени, при этом полезного из неё можно было получить ощутимо меньше, чем на уроках.

Также директор заявил, что во всех классах будет проектная деятельность, Кириллову вновь вспомнился Влад.

Потом директор перешёл к тем грамотам и дипломам, наличие которых добавляло баллы при поступлении в лицей.

– Да, ребёнок стреляет, бегает, танцует – это хорошо, но нам это не нужно, – сказал директор.

Пётр и Валерия переглянулись и улыбнулись, услышав про стрельбу и бег. Кириллов был биатлонистом средней паршивости.

На Кириллова упала капля конденсата из кондиционера, располагавшегося на потолке, он пожалел, что сел туда. Кстати, актовый зал был рассчитан на пятьсот пятьдесят человек. В нём был «полный фарш»: и проектор, и большая сцена, и кресла для гостей не хуже, чем кресла в лучшем театре города.

Далее директор заявил, что при рассмотрении табеля успеваемости будут рассматриваться конкретные предметы. В восьмой класс – алгебра, геометрия, ВиС (вероятность и статистика. – прим. автора), физика и информатика. «А ещё хотя бы какая-нибудь грамота». На моменте про «какую-нибудь грамоту» Кириллов мысленно послал директора по адресу, который является самым популярным в нашей стране, но при том не отмечен ни на одной карте. «Переварив» информацию про предметы, Кириллов стал подозревать, что его одноклассница Аня Акишкина поступила на «платное отделение», ибо, по подтверждённым сведениям, у неё были невероятно богатые родители и весьма скудный интеллект, при том у неё оказалось сорок восемь баллов и совершенно никаких грамот.

– Ну ты козёл! – тихо сказал Кириллов, когда директор заявил о том, что будет шестидневки.

Глава 4. Осень

Первые лица региона приехали на торжественную линейку в инженерный лицей «Горавиат» на Астрономическом проспекте. Школа впервые распахнула свои двери для учеников. Во время строительства шефство над новой школой взял «Горкосмос». Лицей стал структурным подразделением Авиационного колледжа.

Газета «Городской сплетник»

Несмотря на дату в календаре, осень начала заявлять о себе ещё в августе. Двадцатого числа жёлтая листва начала опадать с некоторых деревьев, на некоторых она ещё держалась, но всё кричало о том, что скоро осень.

В один не сказать, что замечательный день проходила торжественная линейка. На неё приехали журналисты с телеканала «ХРЕН-ТВ», а также шушера из различных инстанций, но они приехали посмотреть на линейку первых и одиннадцатых классов, а остальные остались без их внимания.

На школьном дворе Кириллов встретил одноклассницу Арину Сутяжкину, девчонку среднего роста, с весьма длинными волосами. Они учились вместе с самого первого класса. Одно время наши герои достаточно тесно общались, но потом в силу некоторых ошибок, допущенных Кирилловым, общение стало сходить на нет, но иногда по старой, так сказать, памяти они могли посидеть вместе урок-два, шутейками обменяться, но не более.

Их классным руководителем была Наталья Михайловна Семченко, учитель русского языка и литературы, тихая старушка, была она из двадцать шестого лицея, выпустила девять медалистов и вела у старшей сестры Сутяжкиной, утверждавшей, что Семченко была с нехилым «приветом», но Кириллов в таких случаях говорил: «Все мы с « приветом «, и у каждого он свой». Ему Семченко понравилась.

На линейке Кириллов увидел своих бывших одноклассников, которые никак не могли попасть туда, ибо в лицее был дресс-код – без мозгов нельзя. Проанализировав состав общеобразовательных классов, Кириллов вспомнил Надю Савотееву, невысокую девчушку, с которой он занимался биатлоном. Была она медалисткой, отлично сдала ОГЭ, но её не взяли в десятый класс. Суть в чём: Савотеевы собирались на отдых, а заявление на поступление в десятый класс нужно было подавать в тот день, когда они уже должны были вариться в поезде до Севастополя, но родители Нади через свою родственницу договорились, чтобы ей «зарезервировали» место, чтобы потом Надя написала заявление, и всё. Но когда она вернулась, выяснилось, что мест нет, несмотря на договорённости. В итоге они всем семейством свалили в гимназию, где им, метафорически выражаясь, постелили красную дорожку. Надю приняли, а Алла, ровесница Кириллова, должна была написать вступительный тест, но ей сказали, что тест — формальность. Младшую, Ульяну, тоже приняли без проблем.

А Надю Кириллов вспомнил, потому что, рассказывая ту историю, она обмолвилась о том, что все места заняли троечники, которые пришли подавать заявления чуть ли не в шесть утра. Кириллов считал, что даже при поступлении в общеобразовательные классы нужно проводить хоть какую-нибудь проверку, хотя бы проверить табель успеваемости: «Есть «тройки» в четвертях? Всего недоброго!». Кириллов сам одно время был троечником, то есть у него была «тройка» в четверти, но надо понимать, что троечники бывают разные: есть те, которые просто не понимают предмет, не смотря на все старания, но, в целом, человек пользуется мозгом. Кто-то от природы глуп. А кто-то не хочет учиться... совсем. Кириллов относился к первому типу. Важно понимать, что это было с учительницей, которая не только была воспитана по старым заветам, то есть советской системе, но и работала по ним же, это означало, что на контрольной не получится смухлевать, во время урока не получиться блаженно ничего не делать. А потом сменился классный руководитель, появилась Биневролова, чему Кириллов был несказанно рад, потому что контроль был не такой сильный, то есть можно было в течение месяца не делать домашнее задание, а потом, когда прижмёт, завести новую тетрадь, где сделать одну домашнюю работу, и тебе никто не задаст вопросов, а при той учительнице они каждый урок сдавали тетради с домашним заданием. Биневролова материал давала хуже, но никто этого не замечал. При старой учительнице, Кириллов хоть и был троечником, но у него был развит мозг, он был умнее многих хорошистов, с ним советовались все, даже отличники, а когда «сменилась власть» в классе, то стало свободней, но качество даваемых знаний стало хуже. Но с тех событий прошло два года, за это время, как показалось Кириллову, программу сильно упростили, и троечниками стали в основном тупорезы. У одного гражданина из общеобразовательного класса за контрольные по основным предметам стоят одни «двойки», как его можно брать в лицей?! А его берут, потому что его мать первая подала заявление, а какой-то умный тип, который хотел в общеобразовательный класс туда не попадает. Таков отбор!

Ведущими на линейки были Перишина и Захарченко. Директор со своей вступительной речью повеселил Кириллова, ибо она очень смахивала на прошлогоднюю речь директрисы из сто девятнадцатой. Потом под песню с космической тематикой танцевали чирлидерши, Кириллов узнал их руководителя, женщину с запоминающимися чертами лица, где бы Вы думали, она вела чирлидинг? Правильно, в 119-ой! После исполнения гимна наши персонажи зашли в здание, перед ними предстал холл, полный людей, Кириллову стало интересно, часов в восемь утра будет примерно такая же толпа? Там было несколько длинных пуфов, но нашему герою казалось, что холл будет больше.

Лицей имел сложную планировку: много лестниц, много коридоров. Это не сто девятнадцатая, где три этажа и три лестницы, а на каждый этаж приходилось два коридора, в лицее был конкретный лабиринт.

Они вошли в класс, гордо носивший номер 3-12 (третий этаж, двенадцатый кабинет). Стены класса были белыми, но с синими полосами. Парты были добротные, стулья – пластмассовые, но с металлическими ножками. В классе были лица, учившиеся у Семченко в двадцать шестом, она попросила их настроить интерактивную доску, чтобы посмотреть обращение Самого Его, но им нужен был пароль от интернета, которого Семченко не имела, потому посмотреть обращение Самого Его не получилось.

Глава 5. Первый день

Синоптики обещают плавный переход от лета к осени. Серьёзного похолодания не предвидеться. Самый тёплый день будет 5 сентября, ожидается +20°C. Самым холодным днём первого месяца осени станет 22 сентября, ожидается всего лишь +4°C днём. Ниже нуля температура воздуха в сентябре не упадёт, но и особой жары ждать не приходится.

Газета «Городской сплетник»

В первый учебный день обещалось четыре урока. Первым была история, её вёл лысый мужчина двадцати двух лет. Он представился, сказал, что закончил местный педагогический университет и промышляет археологией.

После историк попросил каждого назвать своё имя, а также увлечение.

– Значится, я – Пётр Кириллов, промышляю биатлоном, – Кириллов сидел в гордом одиночестве за последней партой третьего ряда.

После учитель рассказывал про причинно-следственные связи:

– Вот, например, – он нарисовал две точки, – установите причину своего появления.

Кириллова так и подмывало пошутить про плохую контрацепцию, но приходилось сдерживаться.

Класс состоял из двух условных групп, первая группа – лица из сто девятнадцатой. Вторая группа – лица из двадцать шестого лицея. Были также лица из других школ и лицеев, но из-за немногочисленности, они прибились к первым двум группам. Из-за немногочисленности пацанов Кириллов общался с двумя группами. Поначалу группы общались слабо, но с течением времени всё выровнялось.

Перед английским наши герои засели около кабинета.

– Вы в «Главном» занимаетесь? – к Кириллову подошла одноклассница, которую он раньше где-то видел, но он не помнил где. О чём говорить, если он секунд пятнадцать вспоминал, как её зовут.

– Да, в «Главном», – обычно наши герои занимались в «Парке культуры имени 50-летия КПСС», но на лето они переезжали в «Главный» парк, ибо там проходили все соревнования.

– Я скоро тоже начну ходить на биатлон, – сказала Даша Щепкина, относительно невысокая светлая дама, почти всегда ходила в голубом свитере. Светлый, манкий взгляд, родинка справа над губой, на носу еле заметные веснушки. Кириллов сразу её приметил. Ему, вообще, нравились симпатичные и умные девушки. Некрасивых и глупых Кириллов презирал. Некрасивых и умных – не встречал. Красивых и глупых – старался игнорировать. Знаете, «ой, какая дурочка!» с годами превращается в старую дуру.

– А ты у кого занимаешься? – Кириллов подумал, что она могла увидеть его на каких-нибудь.

– В смысле «у кого»?! У Владимира Сергеевича! А-а-а, ты меня не узнал? – улыбнулась она.

– Начинаю узнавать, – Кириллов наконец-то понял, кто это.

Даша два года занималась биатлоном, съездила на сбор, а потом пропала со всех радаров. В те времена она, по мнению Кириллова, была неадекватной. Спустя три года он изменил своё мнение.

На уроках английского языка наши персонажи были разделены на две группы. У группы Кириллова вела Шольц Ольга Сергеевна. Она показалась Петру вполне адекватной.

– Кто из сто девятнадцатой школы? Поднимите руки, – спросила Шольц, –учились по учебникам «Спотфайт» (Название выдумано, – прим. автора), верно?

– Верно, – ответили они.

– Хорошо, кто из двадцать шестого? – Шольц сама вела в двадцать шестом, но потом ушла в декрет, а выходить собиралась в сто девятнадцатую, мол, к дому ближе, но потом построился лицей. – Тоже учились по «Спотфайту»?

– Да, – ответили они.

– Из других школ есть люди?

Несколько человек подняли руки.

– Все по «Спотфайту» учились?

– Нет, у нас был «RabbitEnglish» (название выдумано, – прим. автора), – сказал Илья.

– Все 7 лет? – спросила Шольц.

– Да.

– Разве с прошлого года вы не должны были перейти на «Спотфайт» по указу президента? – удивилась она.

– Наша школа не закупала новые учебники.

– Ладно, – продолжила Шольц, – нам сказали работать по этому учебнику, мы не можем его обсуждать.

«Перевожу, учебник – говно,» – подумал Кириллов.

Пока на уроках ничего информативного не было, что неудивительно, первый день всё-таки.

На перемене все хлынули в столовую, но там им сказали, что восьмые классы питаются на цокольном этаже, класс Кириллова во главе с Семченко спустился на цокольный этаж. Перед ними предстали голые стены и незалитый пол, кое-где была складирована мебель. Никакой столовой там не было. Потом выяснилось, что приём пищи перенесли на следующую перемену.

Физру вёл Форточкин Роман Сергеевич, он был тренером тхэквондо и членом какой-то федерации. Весь урок был потрачен на чтение инструкций, коих было пятьдесят две.

Спустившись на первый этаж, наши герои влились в огромный поток людей, который доставил их на цокольный этаж через другую лестницу. Цокольный этаж выглядел вполне прилично, большей своей частью он был отдан под кафедру. Поев, Кириллов встретил Вебер Влада.

– Привет, – они пожали руки.

– Как лицей? – спросил Влад.

– Привыкать ко всему надо. Хотя обстоятельства обнадеживают: место приличное, начальство вменяемое, да и уродов не больше, чем в той же «стодевтнашке». Все хорошо, и будет еще лучше.

Наши герои пошли на ВиС, этот предмет вела Передрочук Наталья Алексеевна. В сто девятнадцатой она вела физику и была классным руководителем десятого «А», который считался лучшим классом на параллели, но с появлением лицея класс успешно написал вступительные экзамены и переманили за собой Передрочук. Хотя в сто девятнадцатой утверждают, что это именно она забрала с собой самый сильный класс.

Наталья Алексеевна вошла в кабинет и сразу начала с требований: сколько тетрадей нужно взять, что полагается иметь на её уроках... Потом она начала твердить, что «математика – это гимнастика для глаз». Написав на доске какое-то монструозное выражение, она поведала занимательную историю о том, что одному пацану хватило десяти секунд на его решение, ибо тот «всё решал глазами», то есть ничего не писал, а раскладывал на простые множители и «искал одинаковое».

Глава 6. ТрудоВыебудни

Самая высокая температура воздуха за всю историю наблюдений в городе составила +40,5 °С, а самая низкая — −46,0 °С.

Интересный факт

– Здравствуйте, – сказал Пётр географу и директору, стоявшим на проходной.

– Это что за «Фантомас»? – возмутился географ, указывая на бейдж Кириллова. В лицее было предписано носить бейджи хотя бы первый месяц, а Кириллов на обратной стороне бейджа написал «Фантомас», потому что это было веселее, чем «Кириллов Пётр». – И как зовут Фантомаса? – спросил он.

– Пётр Кириллов, – переворачивая бейдж, сказал Пётр.

Было семь уроков, Кириллов считал, что это слишком много для субботы. Пять дней из шести стояло семь уроков, то есть в школе они проводили шесть часов. Большое количество уроков не могло положительно сказаться на получении знаний, потому что почти выходной день, холода всё ещё не могли устаканиться, солнечно, тянет гулять, а вместо этого нужно сидеть и заниматься интеллектуальным изнасилованием, сами понимаете, никто, конечно, не работал.

Первым шёл русский.

В каком-то упражнении нужно было найти и исправить неправильные фразеологизмы, пока они это делали, Наталью Михайловну потянуло на интересные факты.

– Есть у англичан пословица: «Живущим в стеклянном доме камнями бросаться не следует». Что это значит?

– Нехер ссать против ветра, – Кириллов обратился к Сутяжкиной. Они дружно рассмеялись.

В конце урока нужно либо сдать, либо показать тетрадь с классной работой. Кириллову было скучно, а ещё он понимал, что бесполезно оттягивать момент, когда учительница узнает о его почерке, потому он пошёл сдаваться.

– Ну что это такое? – спросила Наталья Михайловна, указывая на слово «артиллерия» в кирилловском написании. Почерк у него был самым что ни на есть «врачебным».

– «Артиллерия», – ответил Кириллов.

Далее Наталья Михайловна разглагольствовала о том, что это слово связано с латинским «арс» – «искусство» и с «артиллум» – «снаряд». А потом она сказала, что Кириллов может изменить почерк, потому что «он – мужчина».

«Это она ещё не знает, что я собираюсь поступать в мед,» – усмехнулся Кириллов.

Черчение вела женщина с интересным отчеством – Фаина Леопольдовна Таренко. Предмет Кириллову нравился – сидишь себе, чертишь какую-нибудь деталь, никто не мешает, царит тишина. Одно слово – прелесть. Таренко была из сто девятнадцатой, в течение года вела у класса Кириллова черчение, в течение трёх лет – ИЗО.

Ученики были разделены на две группы – у первой группы никогда не было черчения, а у второй оно хотя бы год, но было. Во второй группе царила слегка расслабленная обстановка, можно негромко разговаривать с соседом по парте, в это время Таренко занималась первой группой, редко поглядывая на вторую.

– А как ты эту проекцию чертить будешь? – Таренко указала Сутяжкиной на ошибку.

– На соседней странице, – ответила Арина, начавшая чертить одну из трёх проекций в конце страницы, а две другие, по её замыслу, должны были расположиться на соседней странице, но так делать неправильно.

– Так неправильно, перечерчивай, – отрезала Таренко. – Кто решил перенести проекцию на соседнюю страницу – перечерчивайте, нужно, чтобы чертёж был как в учебнике, – на весь класс сказала она.

– Взяла, пристала на ровном месте, – пожаловалась Сутяжкина. – Кто её сюда взял?

– Она отучилась на инженера, а потом стала преподавать... – начал объяснять Кириллов.

– Да мне по фигу, на кого она отучилась! – перебила Сутяжкина.

– Суть в том, что для инженерного лицея её кандидатура идеальна, – Кириллов поставил ударение на слово «инженерного».

– Да мне по фигу, – «Да мне по фигу» – фраза, разрушающая все факты, аргументы и логические доводы. Все, кроме фразы «И чё?».

– Давайте жить дружно, – с сарказмом предложил Кириллов. Через мгновение они уже смеялись.

Потом была биология. Её вела женщина тридцати пяти лет, лицом похожая на какаду, вменяемая. Примерно четверть её урока занимали «интересные факты» про различную живность, полезного в них мало, а времени они сжигали много.

В субботу школа была заполнена лишь четырнадцатью классами. Не все учителя работали по субботам, на переменах царила тишина, лицей выглядел опустевшим, но что-то в этом было, если не брать во внимание семь уроков.

Далее шла физика, но кабинет оказался закрыт, а учитель не появился.

– Пить хочу, – непонятно кому сказала Сутяжкина. – Даша, пойдёшь со мной к фонтанчику?

– Чего, захлебнуться боишься? – с усмешкой спросил Кириллов.

– Ага, – саркастически согласилась Арина.

Учитель так и не объявился, но сорок минут отдыха – дело полезное.

На алгебре была самостоятельная. Вообще, Передрочук любила давать «маленькие» самостоятельные, занимавшие четверть тетрадного листа. Обычно ничего сложного не было, а если и было, то хорошую оценку можно было получить за половину решения, как она сама объяснила: «Я ставлю оценку за идею».

На геометрии речь шла о чём-то малопонятном. К двадцатой минуте Кириллов решил не пытаться разобраться в решении какой-то задачи на доказательство, ибо мозг медленно начинал вскипать.

– Внимание, пожарная тревога, срочно всем покинуть помещение! – раздался неприятный женский голос из всех динамиков лицея.

Сначала Передрочук попыталась выяснить, писал ли директор что-нибудь по этому поводу, но ничего не обнаружив, она повела класс на улицу.

Наши персонажи сидели на четвёртом этаже, на котором было лишь два учителя, следовательно, два класса, потому покинуть четвёртый этаж оказалось не проблемой, а вот спуститься на первый – задачка «со звёздочкой», ибо классов-то четырнадцать, но они все были сосредоточенны на втором и третьем этажах, потому на лестничных маршах образовалась знатная давка, что называется «ни родить, ни залезть».

Через пять минут наши герои выбрались на улицу. Класс, у которого была физра, бегал вокруг лицея, кто-то просто стоял, кто-то подтягивался прямо в школьной форме. Пётр же стоял и ждал дальнейшего развития событий, а на улице было около двенадцати градусов выше нуля, Кириллову-то было всё равно, у него пиджак и пять лет биатлона, а это – ни хухры-мухры, а вот девочки, у которых были тонкие блузки и рубашки, начали замерзать, да и лицей находился в глуби микрорайона так, что ветер на его территории казался особенно холодным. Сутяжкина и Захарченко пошли за куртками к первой домой. По указу Передрочук наши герои начали играть в «Ручеёк», помогало слабо. Через пять минут они решили играть во что-то ещё, а Кириллов пошёл подтянуться, потом он увидел свою одноклассницу Вику Чижик, та буквально дрожала от холода. Кириллов снял пиджак и дал его, она дрожащим голосом сказала «спасибо». Дрожащий голос Кириллов объяснил холодом, но потом понял, что он и в обычных условиях примерно такой же.

***

Во вторник в лицее появилось стабильное расписание, что радовало. Первым стоял русский. В начале урока Семченко любила побеседовать о чём-то стороннем, не относящемся к уроку. В этот раз она решила поговорить про олимпиады.

– Вот идём мы с Натальей Алексеевной от остановки, она рассказала о том, что на олимпиаду по астрономии среди восьмых классов записалось сто шесть человек…

«В лицее четыре восьмых класса, если допустить, что в каждом классе тридцать человек (на самом деле их меньше), то в ходе простых вычислений можно понять, что в восьмых классах сто двадцать человек, отсюда следует, что лишь четырнадцать человек не участвует,» – подумал Кириллова. Он не собирался участвовать в олимпиаде по астрономии, потому что в шестом классе у него был такой предмет, его вела как раз-таки Передрочук. Если вкратце описать, что такое «астрономия», то это огромные числа, какие-то аккреции, законы Кеплера, космические единицы… Чтобы участвовать в той олимпиаде, это нужно было знать. Кириллов, слабо владевший математикой, не понимал ничего, но имел пятёрку в году, потому что рядом с ним сидели умные люди.

Вторым уроком шёл английский. Кабинет английского располагался на четвёртом этаже, в тупике. Около входа Кириллов встретил бывшую одноклассницу Аню Фомченко. Та не была наделена большим интеллектом, но со второго раза, когда понизили проходной балл, она прошла 8 «Б», который тоже был с уклоном в математику.

– Вы писали контрольную? – спросила она.

– Да, – ответил Кириллов. – А вы?

– Мы писали, у нас в группе почти у всех «двойки».

– Дай угадаю, вы все списывали? – проявил чудеса проницательности он.

– Да. На что вы написали? – спросила она.

– Сегодня должны сказать, – ответил Кириллов.

На прошлом уроке класс Кириллова писал первую контрольную. Сидели они по одному человеку за партой, слева от Кириллова сидела Сутяжкина, впереди – Макс. Было двадцать вопросов, своей головой Кириллов ответил лишь на четыре. Перед началом работы учитель предупредила о том, что в интернете ответы неправильные, потому из интернета Кириллов списывал неактивно, ответить на большую часть вопросов ему помогла Арина, на оставшуюся – Макс.

На текущем уроке к Кириллову села Даша, перед ними расположились Перишина и Сутяжкина. В начале урока были оглашены оценки, итог таков: у группы Кириллова одна «двойка», три «тройки», две четвёрки, одна не писала, шесть «пятёрок». У Кириллова «четыре.

Далее они разбирали описание внешности, после перевода слов, учитель описывала кого-то из присутствующих на английском языке, а наши герои должны догадаться, о ком речь.

– She wears glasses, – сказала учитель.

– Речь идёт о какой-то бабе, – констатировал Кириллов, он не смог перевести всё остальное.

– She's not tall, – эту фразу Кириллов не понял. – She has blue locks.

– Вон та баба, – Пётр указал на некую Веру, лишь она имела синие локоны.

– Это Вера, – подсказала Даша.

– Я не знаю, кто такая Вера. Вон та баба, – ответил Кириллов, смутно помнивший, как зовут одноклассников.

На этом замечательном моменте прозвенел звонок. По дороге в кабинет Кириллов встретил Влада:

– О, привет, – поздоровался Влад. – У вас не было такого, что Передрочук не пускала в кабинет, пока вы ей теорему не расскажите?

– Нет, но обещала что-то подобное, – ответил Кириллов.

– А ты в каких олимпиадах участвуешь? – спросил Влад.

– Ни в каких, – ответил Пётр, он не хотел участвовать в олимпиадах, потому что в знаниях он сильно ограничен, геморроя много, а выгоды не так, чтобы. Да, если ты умный чувак, пожалуйста, участвуй, а так...

– А у вас есть те, кто во всех олимпиадах участвует? – спросил Влад.

– Была такая... башковитая... как её? – Кириллов обратился к Сутяжкиной, стоявшей рядом.

– Чижик, – подсказала она.

– Точно!

– Ты видел, как она на алгебре сидит? – Сутяжкина выпучила глаза, пытаясь спародировать Чижик.

– Есть люди, хорошо разбирающиеся в некоторых предметах. Есть люди, не разбирающиеся ни в каких предметах. А есть такие люди, которые разбираются во всех предметах, например, Вика, – Кириллова «потянуло в высокие материи», он в хорошем смысле завидовал Вике, ибо у той на борту были знания, о которых он мог только мечтать, она отлично разбиралась почти во всех предметах, но за это платила здоровьем, у неё были серьёзные проблемы с сердцем.

С истории наших героев забрали на медосмотр. Их завели в блок начальной школы, а оттуда – в медпункт, о существовании которого Кириллов не догадывался. Около входа в сам кабинет сидел восьмой «Б» в полном составе. Врачи сказали, чтобы девочки заходили в первую очередь, уже на этом моменте Кириллов догадывался, что пацанов ждал более расширенный осмотр. Девочек осмотрели весьма быстро. Кириллов стоял вторым, первым был Макс. Сначала Максу осмотрели ротовую полость, а потом врачи начали передвигать ширмы, создавая кабинет в кабинете, Кириллов помог им передвинуть стол. Петру на скорую руку заглянули в рот, потом отправили в соседний «кабинет», там был пожилой мужчина, работавший хирургом, Кирилову пришлось «расчехляться». После он вышел туда, где сидел восьмой «Б».

***

Кириллов вошёл в гардероб, представлявший собой длинный коридор, в котором были «клетки» или секции, в секциях были крючки для одежды и скамья.

– Привет, – в гардеробе Кириллов встретил Сутяжкину.

– Тебе не холодно так ходить? – спросила она. Кириллов пришёл в одном костюме, ибо за бортом было десять градусов.

– Нет, – ответил он.

– Скучно тут, – пресно пожаловалась Сутяжкина.

– Может, скучно, но я получил, что хотел – тихую и скучную жизнь, – выходя, сказал Кириллов.

Первым уроком шла литература. Внесу контекст: днём ранее Семченко сказала, мол, у меня нет первого урока, кто живёт рядом, пожалуйста, подойдите к первому уроку и помогите убрать кабинет. А прийти на уроки нужно было к четвёртому, сами понимаете, никто не пришёл.

– Я так понимаю, – начала Семченко, – мы не понимаем друг друга. Чтобы кто-то кого-то понимал, нужно желание, у вас его нет, вот никто и не пришёл вчера. Ладно, завтра субботник, участвует весь лицей. Нужно убрать на улице, а потом в кабинете и в том коридоре, где диваны; их нужно отодвинуть, они лёгкие, потом под диванами нужно будет протереть пыль. А если бы вы пришли вчера, мы бы просто должны были убраться на улице...

«Где логика? – подумал Кириллов. – То есть если бы мы пришли вчера, убрались бы только в кабинете, то нам не нужно было бы мести коридор? Пахнет обманом».

– ... Приказ Министерства об общественно полезном труде в школе, – сказала Семченко.

«Да клал я на Министерство с прицепом! – подумал Кириллов. – Я срулю с этого мероприятия, идите в жопу со своими субботниками! С какого болта вместо того, чтобы сидеть дома, я должен идти и мести двор и школу?! У меня и других дел по горло. А на общественность и пользу ей же я кладу восемьсот пятьдесят раз, – Кириллов презрительно относился к речёвкам типа «Не приносишь пользу обществу – трутень». – И отдельно, с большим наслажденьем я кладу на «РДДР». Если им нравится мести территорию и заниматься общественно полезным трудом, пусть идут, а остальных не трогают. Развели тут. «Трудовое воспитание,» – говорили Они, срать я на него хотел. Свалю с субботника, и всё».

Потом Семченко перешла к «Капитанской дочке». На текущий день было задано прочесть первую главу.

Семченко «прыгала» по произведению, то есть она начала допрос с первой главы, класс отвечал неактивно, она пришла к выводу, что класс не читал, а читало лишь три человека – Аня Орлова, Чижик и Кириллов, прочитавший лишь первую главу

– Уважаемые коллеги, в 12:20 в кабинете директора состоится совещание, – раздалось из динамиков, развешенных по всему лицею. В 12:20 заканчивалось ОБЖ.

Когда наши герои вошли в класс, они увидели, что вместо трёх рядов парт, было два длинных ряда. Выяснилось, что так будет ближайшие шесть недель, ибо начинается строевая подготовка. Но на этом уроке было психологическое тестирование. Пришла школьный психолог, раздала пароли от аккаунтов на одном сайте и сказала, мол, решайте вдумчиво.

Тестирование включало в себя сто тридцать вопросов. После сайт выдал Кириллову бодягу о том, что он прагматик (что и так было понятно).

Кабинет английского оказался закрыт, отчего наши герои всю перемену просидели в коридоре.

– Настоящие результаты у них в компьютере, мы их не увидим, – сказал Кириллов.

– Наверное, – ответил Илья.

– Я это точно знаю, – Кириллов проходил подобный тест в седьмом классе, просто тогда его проводила учитель технологии, которая была ещё и психологом, и она дала посмотреть правдивые результаты.

– А потом всем классом будем ходить к психологу, – усмехнулась Сутяжкина.

– Я считаю, что все мы с «приветом», и у каждого он свой, – Кириллова опять потянуло в «высокие материи».

– Вот ты точно с «приветом», – сказала Сутяжкина.

– Я – с «приветом» Ты – с «приветом», – Кириллов указал на Арину. – И ты – с «приветом». – Кириллов указал на молчавшую Перишину, по которой было видно, что все её симпатии были на стороне Арины.

«Весь мир – больница, а люди в нём – больные,» – про себя перефразировал классика Кириллов.

– Вот в чём наш «привет»? – спросила Перишина.

– Я этого не вижу, но готов ставить деньги, что у вас он есть, – ответил Кириллов.

– Попросим просто посидеть, – прозвенел звонок, но учитель не появился.

– Дык они же на совещании, – ответил Кириллов Арине.

Через десять минут появилась Шольц. В течение урока наши герои разбирали упражнения. В одном из них была некая Ким, которая была очень ленивой.

– Анекдот, – Кириллов обратился к Даше, сидевшей рядом. – «Ребята, а подарите мне собаку?». «Кимчик, мы каждый год дарим тебе собак. Где они?». «Не знаю. Честное корейское».

Сказав бранное слово, Даша рассмеялась. Она материлась очень много. Хотя Кириллову нравилось, что хоть кто-то из девочек матерится, а то все такие приличные, даже шутейкой не с кем обменяться.

Внешне Даша была невинным созданием, хотя материлась так, что даже такому пошляку и матерщиннику, как Кириллов, становилось завидно, ибо он так не умел.

***

Утро среды. На борту около восемнадцати градусов, в квартире тишина, ни звука. в связи с тем, что Кириллову нужно было прийти к четвёртому уроку, он спал до половины десятого. Выйдя из комнаты, его поразила идеальная тишина. Он обошёл квартиру – никого. Кириллов выяснил, что мать уехала в магазин, а с остальными всё ясно. «Вот бы каждый день так!» – подумал он. Далее он почистил зубы, после чего залил в себя кружку крепчайшего кофе, потом он направился в лицей. Ночью за бортом было минус два градуса, Кириллова это радовало, чего не сказать о прогнозе на следующую неделю, ибо обещали до двадцати градусов.

В лицей Кириллов вошёл как-то необычно... энергично, что ли. Он оставил вещи в раздевалке.

– Классный ник! – на проходной к Кириллову пристала бабулька лет шестидесяти, говорящая прокуренным таким голосом и выглядящая как карикатурный байкер, она была завучем по воспитательной работе. Её интересовал бейдж Петра.

– Сейчас, – он перевернул бейдж.

– Так-то лучше.

Первым уроком шла литература, на ней наши герои лениво побеседовали про творчество Пушкина, в учебники было написано, что он имел друзей-либералов. После они побеседовали о том, что нужны дежурные по классу, мол, распределитесь двойками, каждая двойка дежурит по неделе, Кириллову было глубоко всё равно.

Следующим уроком были основы инженерной деятельности, его вела Таренко. Это было тоже, что и черчение, только чертить нужно на обратной стороне тетради по черчению, наши герои должны были за несколько уроков вылепить робота, но в силу того, что большая часть людей не знала, как чертить развёртки, весь класс их чертил, Кириллова вполне это устраивало. Хотя хотелось в «свободное плавание». Знаете, почему ему хотелось работать врачом на «Скорой»? Потому что начальство (заведующий подстанцией и старший врач) он видел бы лишь на пятиминутках, конечно, линейный контроль лютует в последнее время, но вот такого начальства, которое здесь и сейчас устроит нервотрёпку – нет.

Далее шла биология. На ней оглашали оценки за контрольную. Кириллов не без помощи Сутяжкиной списал работу подчистую и получил за неё «четвёрку», его это вполне устраивало. Сутяжкина получило «пятёрку». Более интересно вышло с Чижик, она получила «тройку». «Даже гении иногда ошибаются,» – любил говорить Кириллов в подобных случаях.

– Что-то случилось? – учитель спросила у Чижик. Кириллову показалось, что у Вики лицо стало слишком грустным. Кириллов судил по себе: «Эта контрольная не так, чтобы важна в плане оценок, её с лёгкостью можно исправить, чего париться?»

В классе было примерно четыре человека, получивших «двойку», отчего они должны были переписать работу и получить за неё «тройку». После началась рубрика «интересные факты». На ней оказался дождевой червь в разрезе.

После шёл ангельский. На нём Кириллов должен был прочитать одно предложение.

– Какое у тебя произношение! – похвалила Шольц. – Тебе бы учебники озвучивать.

– А ты поёшь? – к Кириллову повернулась Сутяжкина.

– Знаешь, как я Розенбаума в душе ору, – ответил Кириллов.

Когда Кириллов приходил домой с тренировки, а дома никого не было, он заваливался в душ и орал песни Розенбаума или какой-нибудь рокешник.