Это (не) твой ребенок

Глава 1

Марина взволнованно ходила по коридору в ожидании заключения консилиума. Ужасно надоели бесконечные анализы, пробы, процедуры. Но желание родить ребенка было неизбывным. Поэтому она продолжала бегать по разным клиникам, кабинетам и знаменитостям.

Лаврецкий Григорий был ее последней надеждой. О нем рассказывали невероятные истории. Этот чудо-гинеколог обладал исключительным даром в постановке диагноза и дарил надежду в самых безнадежных случаях.

У Марины был именно такой случай. Совершенно безнадежный, с не единожды подтвержденным диагнозом – бесплодие, не подлежащее коррекции.

В ожидании вердикта женщина буквально не находила себе места. В висках стучал молот, отбивая два коротких слова с противоположным значением: «да» - «нет», «да», «нет». И так без конца.

Павел, прогуливаясь по коридору, тоже волновался. Его волнение было двояко: с одной стороны, тот же вопрос, что и у жены, с другой – как она перенесет отрицательный ответ?

Нервы Марины были на пределе. Спасалась сильнодействующими успокоительными. Но с приближением назначенного для обследования срока они не помогали. Павел с тревогой наблюдал за женой, чувствуя свою вину за происходящее.

***

Он был старше Марины на десять лет. Уже успев жениться и развестись в свои двадцать восемь, Павел был наповал сражен новым чувством, обрушившимся на него с такой силой, что не было никакой возможности владеть собой.

Маринка, юная и беспечная, еще не закончившая школу, поразила его с первого взгляда. Бездонные, словно голубые озера, глаза смотрели на Павла доверчиво и с восхищением, когда он появился в кабинете ее старшего брата, Бориса. Она забежала сюда по дороге из школы и с нескрываемым любопытством разглядывала интерьер офиса. Но с еще большим интересом - и его самого, как часть этого самого интерьера. Все было ново и интересно.

А он стоял, как громом пораженный этими наивными глазами. Этой, не до конца оформившейся, точеной фигуркой. Этими смешными рыжими, как само солнце, веснушками, рассыпавшимися по белоснежной коже ее лица.

- Твоя девушка?!

- Да нет. Это моя сестренка.

- На работу устраиваться? - вопрос уже был обращен к Марине.

- Какая работа! Школу надо заканчивать, - брат говорил о ней с нескрываемой гордостью. У него было на это право. Борис самостоятельно вырастил сестру.

Сложно было отстоять у органов опеки нежелание отдавать Маринку в детский дом. После трагической гибели родителей 18-летний Борис и Марина, которой едва исполнилось восемь, остались совершенно одни. Органы опеки и слышать ничего не хотели: только интернат.

О Борисе речь не заходила. Он был совершеннолетний. Правда, без средств к существованию.

Помогла бабушка Катя. Общими усилиями они добились, чтобы опекуном Маринки официально была назначена Екатерина Львовна. Фактически всю заботу о сестре взял на себя Борис. Кроме учебы в университете на заочном отделении, он брался за любую работу, чтобы Маняша, как он ласково называл ее, ни в чем не нуждалась.

Она, в свою очередь, как умела, заботилась о брате. Стирка, уборка, готовка – все было на ней. Но в силу жизнерадостности своего характера Маринка не унывала. Она выросла открытой, любознательной, отзывчивой девушкой, горячо любящей брата.

Бабушке было не до них. Она в меру помогала материально, но ни на минуту не желала расставаться со своим третьим мужем, за которого вышла замуж почти под семьдесят. Любовь, что поделаешь.

И вот новая любовь. Только на этот раз уже Маняша по-взрослому влюбилась в шефа и по совместительству друга Бориса. Влюбилась с первого взгляда. Это по всему было видно.

По лицу девушки разлился густой румянец. Она то во все глаза смотрела на взрослого парня, то стыдливо опускала веки, то дерзко, почти с вызовом вспыхивала кокетством.

Павел, не в силах оторвать взгляд от этого рыжеволосого и конопатого чуда, понимал, что его пристальное рассматривание девчушки становится просто неприличным. Пробормотав какую-то чушь, он быстро вышел из кабинета.

- Это кто? – вполне естественный вопрос насторожил Бориса.

- Мой непосредственный начальник. А почему ты спрашиваешь?

- Симпатичный… Правда, взрослый очень.

- Ну да, не мальчишка.

А в другом кабинете этот «не мальчишка» ругал себя на чем свет стоит:

- Идиот! Что за новости?! Она еще ребенок. А ты разглядывал ее, как девку на панели.

О, черт! Что за мысли в голову лезут! Борис меня убьет.

Дитя. Но эти глаза, этот взгляд. Кстати, уже кокетливый.

Надо заняться предстоящими переговорами.

Павел Красницкий, молодой и достаточно успешный бизнесмен, руководитель крупной компании, единожды уже обжегся в отношениях с женщиной. С Ольгой у них не сложилось из-за ее неумеренных аппетитов к деньгам, излишней амбициозности супруги и ее пристрастия к веселой жизни. Бесконечные клубы и рестораны с подругами и, конечно же, друзьями разрушили их семейный очаг достаточно быстро. Павел не стал удерживать жену, когда она заявила, что любит другого.

Обида и недоверие к женщинам глубоко и надолго поселились в его душе. Осталось только представление о том, что все они меркантильны и ветрены. Главное – не способны любить.

С этим, сложившимся после первого опыта серьезных отношений, стереотипом Павел решил, что женщинам доверять нельзя. Он с головой ушел в работу, раз и навсегда решив, что любовь и семья не для него.

С Борисом его связывала общая работа. К тому же, оба были убежденные холостяки, практически не интересующиеся прекрасной половиной человечества. Правда, у Бориса холостяцкий образ жизни был связан с отсутствием свободного времени, которое он целиком посвящал сестре.

Маняша всю дорогу домой думала о шефе своего брата. Он представлялся ей красивым, мужественным и просто необыкновенным. Ее юное воображение дорисовывало образ увиденного воочию, превращая обычного молодого мужчину в эталон красоты и мужественности.

Глава 2

Последнее время, входя в кабинет Бориса, Павел надеялся увидеть Марину у брата. Но шла пора выпускных экзаменов, и девушке было не до этого. Хотя ее тоже одолевало непреодолимое желание хоть мельком взглянуть на своего принца.

- Что-то ты допоздна сегодня засиделся, - обратился Павел к другу, чтобы начать разговор и в надежде услышать хоть что-то о девушке.

- Пытаюсь разрулить все срочные дела. Надо высвободить себе два-три денька на хлопоты.

- Что за проблемы?

- Проблема в Маринке. У нее скоро выпускной бал, надо бы наряд купить и так по мелочам – женские штучки. Салон красоты, бижутерия и тому подобное.

- Может, деньги нужны?

- Надеюсь, хватит сбережений. Готовился заранее.

- Зайди в бухгалтерию. Премия тебе причитается, - Павел обрадовался случаю помочь другу.

- Ну что ты… - начал было отказываться Борис.

- Считаешь, не заслужил? Я и так пользуюсь твоей неуемной трудоспособностью за вполне умеренную оплату. И не возражай. Кроме наряда выпускнице, тебе самому надо выглядеть на все сто. Не каждый день сестренка школу оканчивает.

Павел мысленно представил себя на месте Бориса и рядом милое создание, до которого можно дотронуться и ощутить прелесть ее чистоты и наивности. Он позавидовал другу и вместе с тем порадовался, что у Бориса будет возможность не экономить на расходах.

Он бы сам уже помчался по модным бутикам в поиске самого восхитительного наряда для Маняши. Но как глупо это выглядело бы со стороны. Поэтому Павел сделал распоряжение о выдаче Борису кругленькой суммы, надеясь, что тот не обидит сестренку.

ххх

Выспросив как бы между прочим время и место торжества, Павел припарковал машину невдалеке, надеясь издали полюбоваться на Марину. Ему казалось, что она выделялась среди всех выпускниц. Платье цвета нежной лаванды подчеркивало все прелести ее девичьей фигуры, ниспадая легкими волнами до восхитительно тонких щиколоток.

Легкий макияж слегка скрадывал ее милые веснушки, от чего лицо выглядело несколько взрослее, чем при их знакомстве. Аккуратно уложенные волосы, тоже добавляли год-два. И вся она была такая серьезная и взрослая от переполнявшего волнения, что Павел даже вздохнул с облегчением:

– Не такой уж она и ребенок. Вполне взрослая девушка. Это дает мне надежду на возможность общения. Но Борис! Он не допустит, чтобы к его сестре подбирался такой старпер, как я.

Торжественная часть шла по давно заведенному протоколу. Вот к директору школы за аттестатом подошла Марина. Взяв документ, она победно подняла вверх руку, объявляя себя вольной птицей, готовой вылететь из стен школы и отправиться в свободный полет бушующей жизни.

Но тут сучилось непредвиденное. Прекрасное платье, плотно облегающее ее стан, начиная от подмышки с гордо поднятой рукой, стало расходиться по шву! Девушка обомлела. Директор школы, женщина, обняла девушку, пытаясь скрыть от окружающих возникшую катастрофу.

Борис, не выдержав, выбежал из толпы родителей, и уже был около Маринки. В руках он держал огромный букет нежно-розовых роз, которые предназначались для сестры. И теперь он не знал, что делать – то ли вручать их Маняше, то ли прикрывать ее от посторонних взглядов.

В сердцах он хотел было бросить букет. Но сработало внутреннее благоразумие. И он, вручив розы директрисе, обнял сестренку и увлек ее в здание школы.

Осознав в полной мере случившееся, Марина разразилась потоком горьких слез. Унять их было невозможно. Борис ласково успокаивал сестру, понимая, что никакие слова не доходят до ее сознания.

Ситуация была критическая. Вручение аттестатов шло своим чередом. Все были счастливы. Одна Маринка чувствовала себя раздавленной и несчастной. Впереди выпускной бал, которого она ждала с нетерпением. А теперь все накрылось медным тазом! Ни тебе радости, что школа осталась позади, ни тебе веселья до утра, ни тебе встречи рассвета…

- Даже ни разу не сфоткалась в этом чертовом платье! – горько причитала она. Косметика потекла, прическа растрепалась. Конечно же, в таком виде присутствовать на торжестве было невозможно. Борис пребывал в полной растерянности. Не было ни одной мысли о том, как спасти положение.

Появление Павла вывело обоих из состояния аффекта. Борис, не понимая, откуда он взялся, уставился на него с немым вопросом. А Маняша уже вытирала слезы, пытаясь предстать перед своим героем в мало-мальски пристойном виде. Удавалось с трудом.

Не вдаваясь в подробности, Павел обратился к Борису:

- Поехали. Надо выручать девочку. Машина у крыльца. – Он подталкивал ничего не понимающих брата с сестрой к выходу, в двух метрах от которого стоял его красавец – брутальный черный джип, краса и гордость настоящего мужчины.

Девчонки-выпускницы, вначале прятавшие свои далеко не самые добрые улыбки, потешаясь в душе над горем одноклассницы, при виде происходящего не могли скрыть откровенной зависти. Простушка Маняша в окружении двух красавцев-мужчин садилась в престижную машину, пусть и зареванная, но вызывающая восхищение.

Павел припарковал машину у дорогого магазина, в котором Маняша никогда не была, зная, какие там цены. Девушка очень смущалась. Ее брат вопросительно посмотрел на друга. Взгляд красноречиво свидетельствовал о его несостоятельности.

Красницкий жестом успокоил обоих. Он уверенно подошел к девушкам, обслуживающим клиентов, что-то нашептал им. Одна из них понимающе кивнула и подошла к Марине. Вместе они удалились в примерочную, куда вторая девушка уже несла ворох прекраснейших платьев.

Маринка задохнулась от их количества и великолепия. Боясь дотронуться до этих дорогущих нарядов, она застыла в нерешительности.

- Смелее! Выбирайте, что Вам нравится, - подбодрила ее менеджер. Она прикладывала к растерявшейся выпускнице одно за другим платье, а та только неуверенно смотрела на эту роскошь, с ужасом думая о том, что брат и без того потратил уйму денег на ее выпускной.

Продавщица, видя ее растерянность и понимая, что девочка находится в затруднительном положении, предложила примерить один из нарядов. Все еще продолжая судорожно всхлипывать, Маринка с величайшей осторожностью переоделась. Слезки постепенно просыхали на ее взволнованном лице.

Глава 3

Красницкий ехал домой в глубокой задумчивости. Он был печален. Настроение было вызвано опять-таки самобичеванием. Он понимал, что порыв благотворительности еще больше отодвигает его от возможности общения с Мариной.

- Я точно потерял разум! Желание помочь может быть воспринято Борисом, как взятка. Но я далек от такой подлости.

Прекрасно понимаю, что он и мысли не допускает о том, чтобы я стал ухаживать за сестрой.

А что если?

Надо выбросить эти мысли из головы.

Что-то я заигрался. К тому же, почему-то больше думаю о том, как Борис отнесется к моим чувствам.

А как же Маняша? Знать бы, что она думает обо мне? Наверняка, воспринимает меня как старого дурака. Правда, глазками на меня постреливает. Какая милая и непосредственная девочка. Хочется обнять ее, приласкать и тетешкать, как малое дитя.

Может быть, у меня к ней отцовские чувства? Ерунда! Откуда бы им взяться?

Да и вообще, разве в моих мыслях только нежное любование этой малышкой.

Глядя на Маняшу, мне всякий раз хочется прикоснуться к ее нежной коже. Ощутить вкус ее губ. Ее стан манит своей хрустальностью. Однако при всей его хрупкости хочется сжать его в своих объятиях, почувствовать тепло ее тела.

Услышать биение ее сердца. Понять, что оно бьется в унисон с моим.

Если не кривить душой, я хочу ее. Всю. Без остатка.

Как же я мерзок! Она ведь еще наивный ребенок… Хотя, Борис как-то упоминал в разговоре, что недавно они отпраздновали ее 18-летие. А выглядит совсем девчонкой.

Павел опять почувствовал прилив небывалой нежности и умиления. Он на секунду закрыл глаза, пытаясь восстановить в памяти ее искрящиеся радостью глаза, когда она вновь и вновь переодевалась и демонстрировала им наряды…

Визг тормозов – единственное, что он мог вспомнить, когда пришел в себя в палате. Оказывается, задумавшись, он утратил контроль над ситуацией. В результате чуть не поплатился жизнью за мечтательность. К тому же, серьезно повредил чужой автомобиль.

К счастью, все обошлось без серьезных жертв. Небольшое сотрясение у виновника ДТП, то есть самого Павла, и ушиб предплечья у второго участника дорожного происшествия. Конечно же, его ожидали неприятности. Главное, все остались живы и почти здоровы. Оставалось договориться с пострадавшим.

Приходилось ждать своей участи на больничной койке. Но во всей этой истории Павел находил положительные моменты. В больнице его навестили Борис и Марина. Он был счастлив, видя сострадание в глазах девушки. Что касается ее брата, то вместо участия тот выразил возмущение по поводу рассеянности шефа. Правда, заверил, что на производстве все хорошо. Одним словом, разрешил поболеть.

Отлеживаться в больничной палате не хотелось. Павел, пообещав лечащему врачу строгое соблюдение постельного режима, продолжил лечение дома. Марина вызвалась ухаживать за болящим. Борис не возражал, зная, что она и приготовить шефу сумеет, и прибраться, и проследить, чтобы тот не нарушал предписания врача.

Павел всякий раз радовался приходу девушки. Глаза его были полны благодарности. А Маринке казалось, что он смотрит на нее как-то странно. В нем же бушевал вулкан.

Сложно было скрывать обуревавшие его чувства. Каждое прикосновение ее нежных ручек вызывало в нем взрыв гормонов. Доходило до того, что порой ему приходилось резко поворачиваться на бок, чтобы скрыть от ее невинных глазок свои похотливые ощущения, приподнимающие плед.

Они беседовали на самые разные темы. Он читал ей Блока и Есенина. Поражался ее свежим и необычным толкованиям таких авторов, как Достоевский, Булгаков, Бунин.

Откуда в этой девочке такой аналитический ум? Как по-взрослому она относится к Сонечке Мармеладовой. Насколько точно оценивает состояние Раскольникова.

За время болезни они привыкли друг к другу. Павел скучал, когда ее долго не было. А она, наскоро справившись по дому, мчалась в его холостяцкую квартиру.

Красницкому нелегко было сдерживать себя. В нем бушевали страсти, а он тихо и спокойно, стараясь не выдавать себя, обсуждал с ней, куда пойти учиться. С одной стороны, это была пытка. Но с другой – пытка приятная, которую не хотелось прекращать.

Однажды, не сдержавшись, Павел дотронулся до ее руки, когда она принесла поднос с чаем. Девушка вздрогнула и отпрянула от него, словно ее обожгло огнем. Смутившись, она выскочила на кухню. Прислонилась к стене, пытаясь привести в норму дыхание.

- А что собственно произошло, - лихорадочно билась мысль. - Это случайное прикосновение. У него и в мыслях нет ничего по отношению ко мне. Зря я себе внушила, что он ко мне неравнодушен. Для него я – всего лишь помощница в сложившейся ситуации!

У Маняши от этого случайного прикосновения в бешенном ритме забилось сердечко, вздымая бугорки девичьей груди. Кипяток, заливший густым румянцем ее щеки, опускался все ниже, вызывая удивительные ощущения. Словно бесчисленное множество мотыльков запорхали в ее животе, отозвавшись горячим приливом в самом его низу.

Ей стало страшно от греховности ощущений. Она ругала себя, обзывая самыми грязными словами, какие только были ей известны. Но в то же время хотелось подольше удержать это удивительное тепло, расплескавшееся не только по всему телу, но и докатившееся до святая святых девической чести.

***

- Что я творю, - отчитывал себя Павел. – Ну вот, напугал девчонку. Теперь не станет возиться со мной. Еще чего доброго, брату пожалуется.

Этот инцидент надолго отдалил их друг от друга.

Доктор разрешил Красницкому вставать, и в присутствии Марины отпала необходимость.

Так прошло лето. Маринка поступила на факультет журналистики.

Павел погрузился в производственные вопросы.

Казалось их обоюдный интерес друг к другу постепенно затухает. Они, так и не открывшись в своих чувствах, бережно хранили глубоко в сердце минуты общения. И с трепетом вспоминали единственное соприкосновение рук, вылившееся не в бурное развитие отношений, а ставшее причиной их отчуждения.

Глава 4

Павел, привыкший к одиночеству и холостяцкому образу жизни, редко отдыхал вне дома. Но однажды Борис буквально вытащил его в клуб.

- Хватит по-стариковски отсиживаться. Мы с тобой и так надолго застряли в беспросветной тоске. Ну я понятно, по семейным обстоятельствам – Маняшу надо было растить. А ты?

- А я уже вдоволь насытился семейными прелестями. Больше как-то не хочется, - Павел, говоря это, смотрел в сторону. Не хотел, чтоб друг заметил ностальгические нотки в его словах. На самом деле заветная мечта Павла была связана с Маринкой и вполне закономерным желанием создания с ней семьи. Девушка безраздельно владела его сердцем, сама того не ведая. Но ее брату не следовало знать об истинных чувствах друга.

Вяло переговариваясь, они наблюдали за происходящим на танцполе. Юные прелестницы двигались в такт музыке, приковывая к себе взгляды присутствующих. Парни лениво топтались рядом.

Световые эффекты не давали разглядеть лица танцующих. Однако Павлу вдруг показалось, что среди них мелькнуло знакомое лицо. Он подумал, что ошибается. Но, тронув за локоть Бориса, он кивнул в сторону зажигающих в танце девушек.

- Марина? – его вопрос заставил Бориса вздрогнуть.

- Не может быть. Ты ошибся. Она отправилась к подружке. – Борис стал пристально вглядываться в толпу девушек. В приглушенном свете мигающих ламп они выглядели как разноцветные мотыльки, мелькающие перед взором. Наконец он выхватил родное лицо. Да, одной из девушек была его Маняша. Сестренка, которую он все еще считал малышкой.

Борис резко встал и направился на танцпол. Его появление вызвало у Марины шок. Она никак не ожидала увидеть брата здесь.

Он взял ее за локоть и резко развернул к себе. Павел, уже стоявший рядом, отвел его руку, шепнув другу на ухо:

- Не позорь сестру. Она уже выросла.

Борис сверкнул на него испепеляющим взглядом. Однако вместо гневной тирады, приглушенным голосом попросил Марину отойти в сторону. У подружек засветились любопытством глаза: «Ой, что будет!». Но, контролируемый Павлом, Борис постепенно остывал, приходя в себя от охватившего его бешенства.

Марина, потупив глаза, ждала бури. Испытывала чувство вины скорее не за появление в вечернем клубе, а за то, что скрыла приход сюда от брата. Еще стыдно было перед Павлом, ставшим невольным свидетелем унизительной для нее сцены.

- Как ты посмела… - почти прошипел Борис.

- Прости меня, - едва вымолвила Маняша.

- Давайте выйдем на свежий воздух, - предложил Павел, изо всех сил пытающийся предотвратить развитие неприятной ситуации.

Едва сдерживая возмущение, Борис согласился с предложением друга: не стоит при знакомых отчитывать сестренку. Но едва оказавшись вдали от посторонних глаз, он схватил ее за плечи, и угрожающе проскрипел:

- Это еще что за новости! Запру дома. Нечего шататься по клубам!

- Угомонись. Ты не прав, - Павел пытался успокоить разбушевавшегося друга. Маринка стояла со слезами на глазах и боялась дышать.

- Отстань, защитничек. Тебе-то что за дело?!

- Я люблю ее, - твердо заявил Павел и, убирая цепкие руки Бориса с хрупких плечиков Маняши, он продолжил: - и не позволю так обращаться с ней.

Повисло молчание. Все трое буквально опешили от произнесенного вслух признания.

Борис не верил своим ушам. Павел, его друг, его шеф, никогда словом не обмолвившийся о сестре, вдруг выдал такое!

Павел, смущенный своим признанием, испугался, что может обидеть Марину вырвавшимися вдруг словами. Но на Бориса он смотрел смело, что остановило разбушевавшегося брата.

Марина не могла произнести ни слова. От признания Павла перехватило дыхание. Стало жарко. Земля поплыла под ногами. Она была близка к обмороку.

Павел, уже глядя прямо ей в глаза, виновато произнес:

- Прости, малыш, я не сдержался, - и добавил: Его же по-другому не остановить.

Она, обуреваемая шквалом эмоций, смотрела на него изумленными глазами. Они были полны благодарности, обожания и едва улавливаемой страстности.

- Значит вы того, давно … хаетесь у меня за спиной.

- Опомнись! Ты с ума сошел. Твоя сестра – чистейший кристалл. Не смей оскорблять ее грязными предположениями.

- Пошли, дома разберемся! – со все возрастающим гневом рявкнул Борис.

Павел обнял девушку за плечи и тихо, но решительно произнес:

- Она не пойдет с тобой, пока ты не придешь в себя. И… не извинишься.

- Да пошли вы! – Борис круто развернулся и уже останавливал такси.

Маняша дрожала в объятиях Павла. Это была нервная дрожь – от страха перед взбесившимся братом, каким она никогда его не видела, и от нахлынувшего восторга, вызванного неожиданным признанием Красницкого.

Сам он до конца не осознавал, что делать дальше.

Это чудо с распахнутыми глазами и ее разгневанный брат поставили его в положение человека, который вынужден принимать решительные шаги.

- Ничего не бойся. Побудешь у меня, пока он не успокоится.

Борис, уже садясь в такси, бросил Красницкому:

- Я тебе этого не прощу, - он захлопнул дверцу машины, не оставив другу возможности возразить…

Глава 5

Прошло уже более полугода со дня безобразной сцены, послужившей поводом для ссоры. Оставив Марину в своей квартире и обеспечив ей безбедное существование, Павел уехал жить на дачу. Это было не совсем удобно, так как добираться до работы приходилось минут 30. Но смущать девушку своим присутствием не хотел.

Между ними наладились простые дружеские отношения. Павел никак не мог переступить барьер в виде десятилетней разницы в возрасте. А Марина видела в нем защитника, но никак не обожателя. Хотя в своих мечтах она все же представляла, что когда-нибудь Красницкий обратит на нее внимание и заметит, что он ей очень нравится.

Борис не шел на контакт ни с Павлом, ни с сестрой. Он на следующий же день после инцидента в ночном клубе уволился с предприятия друга. Всяческие попытки Марины помириться с братом оканчивались очередным выбросом браных слов в ее адрес.

Любящий брат оказался деспотом, скрывающим под маской нежности и заботы черты ревнивого собственника. По сути он ничем не отличался от ревнивца-отца, безумно любящего дочь и не допускающего мысли, что к его чаду прикоснется какой-то мужчина. Единственное, чего он еще не выплеснул в адрес сестренки, это зловещее «Прокляну!».

Павел со своей стороны несколько раз пытался поговорить с Борисом. Он не узнавал друга. Вместо покладистого и общительного человека он превратился в тупого и агрессивного мужлана, не желающего ничего слышать.

Чтобы не становиться причиной еще большего раздора между братом и сестрой, Красницкий отступился. Пусть все идет своим чередом. Правда, старался как можно реже бывать у Марины. Ему было тяжело видеть, как она страдает.

Отчасти Павел считал себя виновником ссоры. Не вступившись тогда за Маняшу, он бы не вызвал вспышку гнева у Бориса. И, как знать, наверняка, они бы быстро помирились.

Борису было нелегко смириться со случившимся. Но принять и отпустить ситуацию он не мог. Слишком больно было осознавать двойное предательство. Мучили сомнения в правильности своего поведения. Однако и пойти на попятный считал ниже своего достоинства.

Все разрешилось неожиданно.

Маринка поздно вечером возвращалась от подружки. Вместе готовились к сессии. Хотелось одного – завалиться поскорее в постельку и отдохнуть от постоянной зубрежки.

Неожиданно девушка почувствовала сильный толчок в спину. Пробегающий парень на ходу выхватил у нее сумочку. Марина даже охнуть не успела. Поднимаясь, она с ужасом увидела второго бегущего мужчину. На ходу он хрипло бросил: «Все в порядке?». И пронесся мимо, стараясь догнать налетчика. Что-то слишком знакомое было в его широких плечах. Хриплый голос также был удивительно родным.

- Боря! – преследователь не оглянулся. Он настиг-таки хулигана, и уже схватил его за грудки. Это был мальчишка лет шестнадцати. Рука преследователя, размахнувшаяся для жесткого удара, застыла в воздухе.

- Сумку! – прохрипел Борис. Это был он. Получив похищенную сумочку, он толкнул паренька: - Благодари Бога, что мал. А то бы… Не договорив, резко развернулся и подошел к ошарашенной Марине.

- Почему одна так поздно? – вопрос прозвучал грубо, но с теплыми нотками заботы. – Что ж твой-то не оберегает? Или бросил уже?

- Боря… о чем ты? Как ты здесь? – мелькнула догадка, что встреча не совсем случайна. - Неужели следит? Конечно, иначе и быть не могло. Это не случайность.

- Да так, мимо шел, - небрежно бросил он. – Пойдем, провожу. Павел-то дома? – В скупых фразах было все: и забота о младшей сестре, и ревность к Павлу, и желание преодолеть бездну отчуждения.

Маринка схватила брата за руку:

- Боря, выслушай меня. Мы не живем вместе! И никогда не жили. Как ты мог подумать? Павел заботится обо мне по-братски… как ты. И не думай ничего дурного. Он видит во мне только обиженную брошенную девчонку.

- Правда? – все еще хмуро спросил Борис. Темнота скрывала наполнившиеся слезами глаза. Он нежно обнял сестренку: - Прости меня, дурака. Я уж думал…

- Если бы ты думал, - уже назидательно вычитывала Маняша, - то заметил бы, что Павел серьезный, мудрый и благородный человек. К тому же, – твой друг.

- Бывший, - прозвучало с признаком глубокого сожаления.

- Только ты сам во всем виноват. И я… тоже. А знаешь, пойдем я тебя чаем напою.

- А Павел?

- Так ведь он на дачу сразу переехал. Здесь бывает редко. Продуктами снабжает и так, если что надо.

- Ты ничего не скрываешь? – недоверие не отступало.

- Скрываю. Я … люблю его. Только он этого не замечает.

- Но его слова. Там, в клубе?

- Он просто испугался, что ты меня обидишь. Вам бы помириться.

- И как ты это себе представляешь?

- Да очень просто. Признайся в своей несдержанности и… прости, но глупости.

- Ладно, пойдем чаевничать. Видно будет. У тебя все хорошо? Как в университете?

- Все нормально. Вот только ссора наша затянулась. Это было мучительно для всех нас.

Уже сидя за чаем с пирожными, которые Борис купил по пути, он осторожно спросил:

- Маняша, ты правда его любишь?

Она вздохнула:

- Да, но безответно.

- Значит, страдаешь?

- Некогда мне страдать. Сессия, - Маняша грустно улыбнулась. Не стоит рассказывать даже брату, такому родному и близкому, сколько бессонных ночей провела она из-за своих страданий. Да и чем он может помочь?

- Помиритесь, Боря. Я тебя очень прошу. Хотя бы в благодарность за то, что он взял на себя ответственность за мое существование… без тебя. – Маринка заглянула в глаза брату. Устоять перед этим милым и родным существом не было никаких сил:

- Я попробую. Ради тебя.

- Только, пожалуйста, без упоминания обо мне. Ладно?

- Не беспокойся. Поздно уже. Тебе отдохнуть надо. Я, пожалуй, пойду. Может, ты со мной?

- Боренька, это будет выглядеть, как бегство. Я так не могу. Объяснись с Павлом. Потом я вернусь домой.

- Ты права. Взрослая совсем стала, рассудительная, - в глазах любовь и гордость за сестренку.

Глава 6

Весна была в полном разгаре. Вовсю зеленели деревья в скверах. Молодая трава поблескивала капельками изумрудной влаги, сохранившейся после упавшей ночью росы. Море тюльпанов, запах черемухи, нежность солнечного утра – все радовало молодую девушку, бодро и весело шагающую по аллее.

Сегодня ее день. Это для нее цветут и благоухают цветы. Это для нее ярко светит солнце. Это для нее весь мир наполнился ощущением счастья и радости. Причина довольно банальная – у нее сегодня день рождения.

Отсюда и ожидание чуда, и предчувствие счастья, и просто прекрасное настроение.

Свой девятнадцатый день рождения Маринка решила отпраздновать с подружками по группе в кафе. Столик заказан заранее. Осталось только маленькое препятствие – три пары, которые надо высидеть. Пропускать лекции Маринка не привыкла. Не хочется потом отрабатывать, догонять, списывать конспекты. Учеба – святое. А праздник – вот он: на ее лице, в ее глазах, в ее летящей походке.

Она легко и весело вошла в аудиторию. И застыла от восторга. Подружки умудрились натащить массу цветов, поэтому аудитория буквально благоухала. Визг, поцелуи, поздравления были настолько бурными, что в дверь заглянула Сталина Аркадьевна.

Ее дежурная фраза: «Что здесь происходит?» утонула в восторженном «Поздра-а-а-а-вля-я-ем!».

Марина стояла взволнованная, смущенная и счастливая:

- Девчонки, тортик с шампусиком за мной, - шепнула Маринка самым близким подругам – Насте, Даше и Кате.

- Ура-а! Кайфуем, - тоже шепотом воскликнули те.

Бурные восторги были прерваны появлением преподавателя. Но перешептывания и поздравления не прекращались еще долго.

Девушки весело щебетали за столиком в кафе, когда к ним подошли два достаточно взрослых парня. В руках у каждого был букет. Маринка обомлела. День, начавшийся так прекрасно, продолжал радовать. Перед ней стояли улыбающиеся Борис и Павел. Она бросилась в объятия брата, одарив благодарным взглядом Павла. А девчонки, с недоумением поглядывавшие друг на дружку, с восторгом и завистью наблюдали эту сцену.

- Мы не помешали? Вот решили поздравить тебя, – сказал Борис.

- Ваше перемирие – самый лучший подарок для меня, - наконец проговорила Маняша. Может, присядете с нами?

- Спасибо, - ответил брат. Только у меня другое предложение. Давайте перенесем праздник к нам домой.

- Но… - Маняша замялась.

- Не беспокойся. Я позаботился обо всем. Дома накрыт шикарный стол. Надеюсь, всем понравится.

Павел, все это время остававшийся в сторонке, добавил:

- Моя машина и такси ждут. Поехали?

Девушки неуверенно переглядывались. Маняша тоже была в замешательстве. Она, как истинная представительница женского рода, переживала, прибрано ли в квартире, на самом ли деле их ждет праздничный стол? Не будет ли стыдно перед девчонками? Борис уловил ее встревоженный взгляд и подмигнул:

- Все о,кей, сестренка. Забирай подружек, и поехали!

Это, действительно, был самый лучший день рождения. Маняша была счастлива, что наконец-то Борис с Павлом помирились. Немного грустно было от мысли, что редкие встречи с Павлом, когда он приезжал проведать ее и узнать, все ли у нее в порядке, прекратятся.

Маринка помнила, что обещала брату вернуться домой после примирения друзей. Поэтому изредка с тоской поглядывала на Павла, стараясь делать это незаметно.

Павел был молчалив и задумчив. Его буквально переполняло желание проявить особые знаки внимания имениннице. Но он никак не решался в присутствии Бориса открыто поговорить с Маняшей.

- Как ужасно, что она его сестра. И долго я буду молчать о своих чувствах? Ей уже девятнадцать. Взрослая совсем. Чего я боюсь? Ее отказа или очередного взрыва эмоций у друга?

- Трус! – это заговорил внутренний голос. – Посмотри на нее. Она ловит каждый твой взгляд. Неужели не понимаешь, что ты ей тоже нравишься.

- Да нет, не может быть. Это просто обычное праздничное волнение.

- Ну смотри, она ведь и впрямь совсем взрослая. Пока будешь выжидать, уведут.

В комнате звучала тихая музыка. И он решился:

- Можно мне пригласить именинницу на танец?

Маняша зарделась. Вскинула глаза сначала на Павла, потом – на брата, не забыла и про подружек, словно у всех спрашивала разрешения. Борис только молча опустил глаза. Она поняла, что это согласие. Девчонки с восторгом закивали головами.

Павел легонько дотронулся до ее локтя и, поддерживая, вывел на середину комнаты. Рука его, теплая и такая нежная, обняла ее тонкий стан. Марина вложила свою чуть подрагивающую руку в его крепкую ладонь, вторую с трепетом положила на плечо. Казалось, земля уплывает под ногами, ватными и непослушными.

Борис, понимая волнение сестренки, подошел к ее подружкам и увлек их всех в танец, стараясь хоть как-то поддержать Маняшу.

А она буквально растворилась в осторожных объятиях Павла. Словно во сне она двигалась, направляемая его уверенными движениями. Казалось, отпусти он ее в эти мгновения, и она оплывет, как свеча от тепла и нежности, исходящих от его рук, ставших вдруг горячими.

Мелодия закончилась. До сознания Маняши с трудом доходило, что пора освободиться из сладкого плена рук Павла. Он осторожно усадил ее на стул, галантно поклонился, поблагодарив за танец, и направился к выходу.

Он больше не мог скрывать своих чувств. Ставить в неловкое положение девушку тоже не хотелось. Пора было заканчивать эту муку. Оставалось только два варианта: признание или побег.

Борис вышел из комнаты вслед за Павлом:

- Ты уходишь?

- Да, пора и честь знать… Борис! – Павел неожиданно решился: - Я безумно люблю Маняшу! Ты мне веришь? С первого дня, как только увидел. Тогда не решился признаться. Боялся твоего гнева. Боюсь, что и сейчас ты меня прогонишь навсегда. Но скрывать больше нет сил.

Борис выслушал друга молча. Затем произнес:

- Я думаю, ты должен эти слова сказать сестре, а не мне. Это ей решать, принимать твою любовь или отвергнуть. Она уже взрослая девушка, и я не вправе мешать ее счастью.

Глава 7

А наутро сказка продолжилась. Первое, что увидела Марина, выйдя из подъезда, был Павел с охапкой милых тюльпанов.

- Ты? – удивилась девушка.

- Я давно жду тебя. Марина, нам надо объясниться, - в голосе волнение, которое невозможно скрыть. Он протянул руку с букетом, с надеждой глядя в распахнутые глаза Маняши.

- Но… - Марина нервно сглотнула подступивший к горлу комок и отяжелевшими от волнения руками приняла цветы. – Мне пора на лекции.

- Они, надеюсь, когда-нибудь заканчиваются? – улыбка, осторожная, просительная, застыла на его лице.

- Конечно, - улыбнулась в ответ Маняша.

- Может, посидим в кафе после занятий? Во сколько ты освобождаешься? – голос хриплый, срывающийся.

- В четыре, - глаза в пол, щеки цвета алых тюльпанов в трепетных руках. – Только мне еще вещи надо перевезти. – Взмах пушистых ресниц и робкий мимолетный взгляд на Павла.

- Так я помогу. А потом сразу в кафе. Ты согласна?

Робко пожала плечами, слегка склонив на бок голову в знак согласия.

- Можно тебя подвезти? Машина рядом.

Ответить нет сил. Дыхание перекрыто волнением, язык онемел.

До университета 10 минут езды. Разговор поддерживается усилиями Павла. В ответ – только кивки и короткие «да – нет». Глаза с напряжением уставились в лобовое стекло, будто там – лекарство от смущения и дрожи в коленках. Мысли – вразлет:

- Откуда такое волнение? Я ведь не первый раз в его машине. Тогда другое. Тогда еще не было этого танца. И разговора с девчонками. Господи, зачем я согласилась. Теперь все увидят меня с ним.

И тут же:

- Ну и пусть! Мне нечего стесняться. Катя меня замучает вопросами.

И еще:

- С утра с мужчиной в машине. Да после дня рождения! О-о-о! Мне конец.

Красницкий искоса то и дело поглядывал на милую спутницу. Ее смущение доводило до взрыва. Хотелось бросить руль, схватить это милое создание в объятия и больше никуда не отпускать.

- Я болван, тупица. Надо рассказать ей о своих чувствах. Но она словно боится меня. Я что, такой старый? Может, ей стыдно перед ровесниками за мои почти тридцать? – он сбавил скорость: - Тебя где высадить, прямо около университета или…

- Лучше сейчас, - дрогнувшим голосом произносит Маринка. И Павел с сожалением констатирует правоту своей догадки о разнице в возрасте. Он выруливает к обочине. Останавливает машину.

Марина, словно боясь, что он остановит ее, чуть ли не на ходу выскакивает из салона. Бросает скупое вежливое «спасибо» и уже готова мчаться без оглядки.

- Так я подъеду к четырем? – уже вдогонку летит вопрос Павла.

- Да, конечно.

Красницкий с умилением смотрит ей вслед.

Катерина встречает Марину вопросом:

- Цветы? С утра? И кто же этот пылкий влюбленный? Красницкий!

Маринка смущенно кивает. Щеки ее все еще заливает нежный румянец. Она еще не пришла в себя после поездки.

- Так он что, ночевал у тебя?! – голос Кати снижается до шепота.

- С ума сошла? Отстань, - пытается прекратить разговор Маняша. Ей и без того не по себе. - Действительно, заявилась с утра пораньше с букетом. Что подумают?!

Но к Кате уже подошли Даша с Настей. Вопросы посыпались с трех сторон:

- Манька, да это ты с ума сошла! Все было?

- Маринка, тебя же брат убьет!

- За что?

- Как за что? А цветы после пробуждения? – вопрос Даши заставил девушку покраснеть до корней волос.

- Девчонки! Вы что, спятили? Если бы после пробуждения, то на кой бы я таскала этот букет сюда? Он встретил меня у подъезда. Подвез к универу. И все!

- Н-да-а-а, - протянула Катерина, - аргумент железный. Однако. Ты хоть целовалась с ним?

- И как он, первый-то поцелуй?!

Девчонки уже явно подначивали подружку. Они знали, что Маринка еще ни с кем не встречалась. И в свои полные девятнадцать лет ни разу не изведала прелесть поцелуя.

Глаза девушки наполнились слезами, готовыми вот-вот пролиться бурным потоком.

- Все! Пошутили, и хватит, - командным тоном заключила Катерина. – Довели девчонку! Успокойся, - она обняла Маняшу, показав за спиной угрожающий кулак подружкам.

Маринка была очень признательна ей за избавление от пытки. Она не умела и не хотела выставлять свои чувства на всеобщее обсуждение. Это были только ее переживания. Это было только ее волнение. Это было слишком личное.

Выросшая без матери, не умеющая делиться ни с кем своими мыслями, тем более такого характера, Маняша бережно прятала все самое сокровенное в себе. От этого порой было очень тяжело. Но по-другому она не могла.

Это были самые длинные лекции. Казалось, они никогда не закончатся. Но когда они все-таки подошли к концу, Марина словно приросла к стулу.

- Ты чего? Пойдем, - позвала Катя.

- Вы идите, я сейчас, - она перекладывала конспекты в сумке, словно разыскивала что-то. С ужасом думала, что сейчас девчонки увидят Павла с машиной. Он ведь обещал заехать за ней. – Что я им скажу? Зачем я согласилась?!

С этими мыслями она, наконец, вышла на крыльцо. Тревожно оглядевшись по сторонам в поисках знакомой машины, Марина медленно пошла по переходу, постоянно высматривая Павла. Но ни машины, ни его нигде не было.

Девушка уныло брела домой. Нервы были на пределе. Вдруг сзади послышался шелест тормозов. Она оглянулась. К ней спешил Павел:

- Маняша, прости меня за опоздание. Понимаешь,.. непредвиденные обстоятельства. Я не смогу тебе помочь… И кафе тоже отменяется. Извини, я все объясню… потом. - Он резко повернулся и быстрыми шагами направился к машине.

Марина, опешив от неожиданности, смотрела вслед Павлу, словно согнувшемуся под тяжестью каких-то неприятностей.

Мотор взревел. Джип промчался мимо девушки, в растерянности застывшей на тротуаре. В довершение своего ужасного состояния она разглядела на заднем сидении машины белокурую женщину.

Сердце, забившееся в бешенном ритме, ухнуло вниз. Задохнувшись от ужасной догадки, Маняша с трудом выдохнула воздух.