Этого достаточно

Предисловие

Посвящается тебе. Ты была, есть и

всегда будешь оставаться в моем сердце.

С раннего детства я очень любила фантазировать. Я часто представляла, как со мной происходит ситуация из тех самых волшебных историй со страниц книг или с экрана, при которой у тебя появляется уникальная возможность исполнить любое свое желание, а если повезет, то даже и три. Я тратила уйму времени, размышляя на тему того, что же именно я хочу осуществить. Мне казалось, что если когда-нибудь все же и поступит заманчивое предложение исполнить какие-то мои желания, то наверняка это произойдет неожиданно, поэтому их обязательно нужно сформулировать заранее. Сейчас я уже точно не помню, чего именно хотела маленькая версия меня, но я уверена в том, что в каждом возрасте мои мечты неизбежно менялись, а некоторые из них на удивление осуществлялись как-то сами собой.

Со временем стало понятно, что истинное волшебство есть только на страницах книг, да и то не всех, а также в мультиках и некоторых фильмах. В жизни я так до сих пор и не встретила ни одного волшебника, и со временем затея с таким легким осуществлением моих желаний пропала. Постепенно из той маленькой девочки формировалась уже вполне взрослая девушка, которая поступила в колледж, обрела новых друзей и подруг и даже организовала свою собственную рок-группу, как всегда и мечтала. Было здорово. Годы юности – это определенно самое прекрасное и особенное время.

Кстати, одним из моих желаний в детстве было получить способность возвращаться в самый лучший день и проживать его снова. Отличная идея, на мой взгляд. Думаю, в том возрасте я бы загадывала возвращаться в дни рождения свои или же друзей и всегда помнить о том, что в конце будет торт, и не забывать оставлять для него место в желудке. Конечно, было бы очень неразумно распорядиться таким образом столь ценной способностью. Что ж, время идет, а моя тяга к фантазиям по-прежнему не угасает. Хотя теперь я нашла ей достойное применение в виде профессии писателя. Но все же, если бы сейчас уже во взрослом возрасте мне выпала возможность вернуть один день из своей жизни, то я бы непременно загадала день именно из тех самых юношеских лет. Этот день.

Мы с моей лучшей подругой сидим на диване на ее огромном балконе, болтаем обо всем и очень громко смеемся. За окном жаркое лето, и внезапно начинается сильный ливень. Я и сейчас в деталях помню эти огромные капли, мокрые листья тополей, могу почувствовать эту немного жесткую подстилку, постеленную на мягкий диван, на котором сидела. Помню, как упиралась ногами в деревянную стенку и как не хотелось менять это удобное положение, когда моей подруге нужно было сходить в комнату. Она в шутку ворчала и убирала мои ноги силой. Я помню, как меня переполняло это невыразимое чувство легкости и спокойствия, которое я так до сих пор больше никогда, нигде и ни с кем не испытала. Это было, кажется, на третьем курсе. Все было просто, понятно и так хорошо.

Если бы меня спросили, какое самое прекрасное воспоминание в моей жизни, то я бы описала именно этот день. Это немного странно, ведь позже я увидела мир, жила на тропическом острове, отчаянно любила и исполняла свои самые заветные мечты. Но именно эти кадры всплывают в моей голове, как самые приятные.

Ну а если бы меня вдруг зачем-то спросили о том, какое самое ужасное мое воспоминание, то дело бы касалось тех же самых лет. Я, не задумываясь ни на одну секунду, описала бы именно эту ситуацию. Ту, что я никогда предпочитаю не вспоминать.

Я сжимаю в своей руке землю. Я до конца не понимаю зачем именно я это делаю, ведь на улице зима, а я без перчаток, и мне должно быть очень холодно, но я этого не чувствую. Я просто сжимаю эту ледяную, коричневую землю, которая, судя по всему, с примесью глины. Я не хочу выпускать ее из своей руки, хотя мне ведь так неприятно сжимать эти уже немного подтаявшие и вязкие комки. Я знаю, что если я выпущу их из руки, то мне будет хуже. Мне будет хуже оттого, что я осознаю зачем я это делаю. Но кажется, что времени больше нет, и моя рука вдруг разжимается. Я вижу, как эти комочки летят вниз и разбиваются об деревянную крышку. В этот момент я уже все знаю. Просто на минуту хотелось об этом забыть. Земля упала на крышку гроба, в котором было тело той самой девушки – моей подруги, с которой мы когда-то так беззаботно смеялись на балконе.

Если бы я верила в то, что существует ад, то, вероятно, боялась бы больше всего, что мне придется проживать этот момент снова и снова. К счастью, в ад я не верю. Но, к сожалению, убеждена, что настоящий ад есть на Земле и имя ему – наркотики. Все. Без исключения. Моя подруга никогда не пробовала тяжелые наркотики, но причина ее смерти была связана именно с этим. В то время была очень распространена зараза под названием «спайс» - курительные смеси, меняющие сознание, с каким-то чудовищно химическим составом. Никто из нас даже до конца не сможет никогда представить сколько от этого и от других видов запрещенных веществ погибло людей. И что самое страшное – продолжает погибать. Это горе остается со всеми родными и близкими еще очень долго, если не до конца жизни. И страдает от этого недуга куда больше людей, чем количество употребляющих.

Эта история посвящена этой теме. Тому, о чем не говорят. О том, что болезнь наркомании, как рак на самых ранних стадиях, практически никогда незаметна. Эта не те страшные истории о шприцах, иглах и притонах. Это то, что происходит прямо сейчас рядом с нами. Незаметно. Несерьезно. И очень просто.

ДИСКЛЕЙМЕР: В книге содержится упоминание, а также описание сцен употребления запрещенных веществ исключительно с той целью, чтобы наглядно показать, насколько на самом деле неявна и опасна наркомания в повседневной жизни и к каким ужасным и трагическим последствиям она приводит. Данное произведение не является пропагандой наркотиков.

Глава 1

Знаете, бывает такое, когда наркотики уже не нужны. Когда сознание начинает за них делать эту работу. Не самый лучший момент, хотя, признаться, мне это даже нравилось. Забавно, но я ведь действительно думала, что у меня дар и что я избранная. Уверена, не у одной меня проскакивали такие мысли, верно?

Меня зовут Викки, мне двадцать шесть лет, и я долбаная психопатка, по весьма субъективному мнению моих родителей. Хотя со стороны, может быть, все так и выглядит. Сейчас я вижусь со своим психотерапевтом намного чаще, чем со всеми остальными. В целом, меня это даже устраивает. Если бы я не знала, что она мозгоправ, то с удовольствием общалась бы с ней и без всяких там сеансов. Хотя я почти уверена, что она наслаждается нашими беседами как раз только потому, что они оплачиваются. Это все неважно, в любом случае у меня есть хороший и на данный момент единственный друг — Ирина Витальевна, психотерапевт. Она знает обо мне все и говорит, что я весьма интересный случай, с психологической точки зрения, разумеется.

Сегодня, в общем-то, обычный день, один из этих так называемых «прекрасных дней, чтобы умереть». Солнце в нашем городе — редкое явление, поэтому здесь его никто никогда даже и не ждет. Мне в этом случае везет, ведь мои галлюцинации заставляют меня всерьез поверить в то, что на улице солнечно. Проснулась я от ослепительных лучей, осветивших мой чердак. Так его называет моя мать, я же считаю его квартирой своей мечты, здесь чувствую себя как дома. Встаю со своего двуспального матраца и иду к окну. Темно-бордовые шторы плотно задернуты, я их резко открываю, и весь свет тут же пропадает. На улице питерская серость, и что-то мне подсказывает, что как раз эта картина вполне реальна.

На полу темный паркет с хаотичным рисунком, который измазан в краске, и я это заметила, только когда нечаянно в нее вляпалась. Желто-синие пальчики на ногах, понадеялась, что мне это кажется, но нет, на ощупь маслянисто-вязкая жижа. Ирина Витальевна объяснила мне: то, что можно потрогать и ощутить, скорее всего, не глюк.

Поглядела по сторонам, оказывается, не только моя нога в краске, на полу, стенах — кругом пятна. Видимо, вчера я словила нехилый трип. Ближе к ночи такое бывает, но сейчас уже реже. Хотя мне по-прежнему кажется, что именно в такой момент я способна воплотить в жизнь настоящий шедевр искусства. Картину, о которой узнают все. Картину, при виде которой люди будут визжать от восторга или стоять в ступоре и смотреть. Всеобщая истерия, этакий синдром Стендаля в массовом действии. Тогда даже у моих родителей язык не повернется сказать, что я сумасшедшая.

Около мольберта вижу много смятых в комок листов и стопку с новыми рисунками. Иду босиком по паркету, наступая в еще невысохшую краску. Начинаю разглядывать картины и, как ни странно, ничего в них не понимаю. На одной черное пятно с красиво размытым контуром, на второй синие, желтые ровные круги, а на остальных — просто беспорядочно намазанные кляксы разных цветов. Равнодушно откладываю их в сторону и иду в душ, чтобы отмыться от краски.

Вам нужно закрыть глаза и очень напрячь свое воображение, чтобы представить, что вы в том самом месте, о котором мечтаете. Мое же сознание делает это за меня. Вот вокруг уже не обшарпанные сиреневые стены, а слегка размытая дикая природа. Я стою под тем водопадом, в том самом месте, где все начиналось. Там, где я впервые почувствовала себя живой. Я знаю, о чем вы думаете — это же, наверное, круто, когда ты без особого труда можешь оказаться посреди джунглей, пусть даже ненастоящих. Нет, не круто. Я ведь абсолютно не контролирую эти видения, и далеко не всегда они приятные и понятные мне.

Если вы когда-нибудь употребляли психоделические вещества, то вы меня поймете. Это бывает страшно. Не столько чувствовать себя по-другому, сколько осознавать, что ты видишь собственными глазами то, чего на самом деле не существует — галлюцинации. Но самое страшное, когда все это приходит совсем неожиданно, порой в самый неподходящий момент, и ты практически уверен, хотя нет, ты точно это знаешь. Ты знаешь, что перед этим не употреблял никаких, нахрен, наркотиков. Поэтому сейчас я, как обычно, докуриваю сигарету вместо завтрака на своем любимом балконе и иду на очередной сеанс с моим единственным другом.

Выхожу на улицу — неприятно сыро и прохладно, ветер пробирает насквозь. Проклятая осень. От такой погоды мое самочувствие явно не улучшится. Мой внешний вид под стать окружающей обстановке: черное пальто, больше похожее на мешок, и шапка вместо зонта. Не люблю зонты.

Спускаюсь в метро, стараюсь не смотреть на людей и уж тем более с ними не разговаривать. Благо в наше время это не так уж и сложно, ведь людей больше интересует происходящее в телефоне, нежели твое спонтанное безумство. Да, именно поэтому я и не завожу никаких знакомств. Я просто не знаю, чего от себя ожидать. Людям трудно объяснить то, что со мной происходит. Если они заметят хоть что-то странное, выходящее за рамки их нормы, то обязательно захотят определить меня в психушку. Но я точно не чокнутая, я ведь в состоянии все это осознавать. Мне просто бывает иногда мерещатся разные вещи, возможно, от переизбытка творчества во мне или вследствие употребления огромного количества наркоты. В конце концов, этого эффекта я когда-то и добивалась.

Пять станций на метро, и я на месте. Захожу в здание, поднимаюсь на лифте, в нем меня по традиции накрывает. Да уж, галлюцинации прямо перед посещением психотерапевта. Это жутко меня подставляет, ведь я сажусь на этот уже так хорошо знакомый мне черный диванчик, и первым делом она с искренней улыбкой и, надо полагать, с не менее искренней надеждой спрашивает:

— Ну как ты сегодня, Ви? Тебе стало лучше?

Глава 2

Зима. Какая разница, что происходит в это время года? Все равно все мертвое, вокруг и в тебе. Люди на улице очень спешат, пытаются сильно не замерзнуть и хотят только одного — побыстрей вернуться домой. Грезят о весне, отсчитывают на календаре дни и ждут, когда же эти, казалось бы, уже вечные ледники все-таки растают. Я терпеть не могла зиму, но всегда считала, что она нужна нам. Это время, чтобы подумать, потерпеть. Кто еще нас может научить терпению лучше, чем она? Сука зима.

Январские преимущественно темные дни протекали чудовищно медленно, особенно после каникул. Мне было двадцать три, и я находилась еще в самом начале своего длинного и интересного пути. Вероятно, в юном возрасте так считает абсолютно каждый. Гормоны, что тут поделаешь, главные стимуляторы для самых широких и порой даже невообразимых амбиций. Слабоумие и отвага — та самая суперсила, воспользоваться которой возможно только в молодости.

Отметка температуры за окном впервые за эту зиму дошла до минус пятнадцати, и, на первый взгляд, это была единственная для меня проблема. Казалось бы, у меня имелось все для беззаботной жизни. Мне могли позавидовать многие сверстники, ведь я родилась в обеспеченной семье, училась в престижном месте на специальность, которую сама выбрала, была талантлива и недурна собой. В общем-то, счастлива, вот только почему-то улыбалась редко.

Мои родители — люди из так называемого высшего общества: папа — крупный бизнесмен, мама работала с фондами, занималась открытой благотворительностью и прочей псевдоблагородной ерундой, помогающей им сохранять престижное место в этом самом обществе. Быть предметом постоянных обсуждений — это все, что им было нужно. Чужая зависть — вот что их интересовало больше всего. Только вызывая ее, они получали истинное наслаждение. И в окружении таких вот людей я жила всю свою жизнь. Что такое для меня родительская любовь? Это деньги. Все еще завидуете мне?

Итак, все, что я была обязана делать — это не опозорить семью Полонских. А также, стараться изо всех сил прилежно учиться, чтобы им можно было похвастаться грандиозными успехами их дочери перед всякими там богатенькими «ценителями искусства».

После школы, я, как и планировала, поступила в Санкт-Петербургский институт живописи. Обучение там совсем недешевое, но мои родители же меня любили. Настолько любили, что не упускали ни одной возможности рассказать о моих достижениях на своих светских вечеринках и обязательно показать там мои работы. Я все время думала, а нравились ли они им самим, мои картины? Нравилось ли им вообще хоть что-нибудь, связанное со мной? Надеюсь, что да, просто открыто демонстрировать или, впрочем, даже слегка намекать на это своей дочери, было значительно ниже их достоинства.

В субботу, как обычно, родителей не было дома. Мне они уже давно не сообщали о том, что задержатся или вообще не приедут. Я была уже взрослая, к чему мне эти подробности, думали они, и это было действительно так. Они меня интересовали ровно столько же, сколько и я их. Нисколько.

Торчать дома в выходные, все равно что добровольно волонтерить в доме престарелых — скука смертная. В субботу всегда можно было попасть на тусовку к некоторым из наших студентов. В чем плюс подобных посиделок? Тебе там всегда будут рады. Тебя там никто не ждет, но они непременно обрадуются тому, что ты пришел. Ну или сделают вид. Я в этом, как вы поняли, плохо разбиралась.

Вызвала машину и подошла к зеркалу. Синий цвет глаз становился еще выразительней, если слегка переборщить с черным карандашом. В сочетании с длинными русыми волосами, собранными в хвост, и пухлыми губами, покрытыми прозрачным блеском, выглядело весьма эффектно. Хотя все же на фоне всех этих разноцветных волос, обилия пирсинга и татуировок, что являлось уже чем-то естественным и даже характерным для нашего города, стремиться выделиться было глупо. Кстати, я до сих пор не могла понять: нравится ли мне самой подобные кардинальные изменения внешности? Всегда хотела попробовать что-то подобное на себе, но статус, сами понимаете. На самом деле мать бы меня просто убила.

Короткий сигнал на телефоне отвлек меня от очередных бесполезных размышлений. Пришло сообщение от Таи — моей одногруппницы.

«Сегодня большая тусовка у Зика, ты идешь?»

«Да, я в курсе, уже выезжаю»

«Подожди меня у его дома, вместе зайдем»

«Зачем?» — недоумевающе прозвучал риторический вопрос в моей голове, а руки отписали привычное «ок». Разбираться в чужих странностях сейчас не было совершенно никакого желания.

Снова сигнал на телефоне — такси подъехало.

Ехать куда-то, смотреть в окно и слушать музыку — это определенно особый вид удовольствия. Какая-то разновидность медитации, когда ты не отключаешься от мыслей, а, наоборот, можешь побыть с ними наедине. Подумать о важном, помечтать или что-то вспомнить. Дорога занимала минут тридцать, поэтому я надела наушники и на время ушла в себя.

Что у меня было в голове? Только мечты. Мечты, что когда-нибудь все изменится и я уеду из этого холода снаружи и внутри меня. Буду заниматься любимым делом, жить без запретов и бесконечных упреков. Размышляла о том, куда отправлюсь, когда закончу учебу. Даже не верилось, что прошло шесть лет. За эти годы я многому научилась, нарисовала немало хороших картин, но, если подумать, ничего по-настоящему интересного в моей жизни так и не произошло. Конечно, это совсем не соответствовало образу питерской девушки с большими амбициями и творческим потенциалом. Для такого клише моя жизнь была слишком скучна и однообразна. Почему? Не знаю, возможно, хоть я и осуждала своих родителей, но от их влияния все равно было никуда не деться. Таких, как я, называли «сухарь». Я не проявляла никаких эмоций, не вела пустые разговоры, а большинство сверстников считала глупыми и легкомысленными. Вот как раз одна из таких уже показалась из моего окна. Это хорошо, не нужно будет ее ждать и мерзнуть. Тая помахала и улыбнулась, я показала в ответ свою фирменную ухмылку.

Глава 3

Прошел месяц, а я все никак не могла перестать думать об этом человеке и об этом необычном месте, которое его спасло. Именно это меня и привлекло в истории Зика, ведь все, чего я хотела — это найти свое пристанище. Почувствовать хоть что-нибудь. Убежать от этой реальности. Раньше у меня не было на примете никаких конкретных мест, куда можно было отправиться, а теперь я, кажется, определилась. Я как будто всем своим нутром чувствовала, что это и было то самое место, о котором я мечтала.

Меня постоянно тянуло искать в интернете новую информацию об этом Гоа, но, кроме того, что это весьма бюджетный курорт, на который каждый сезон съезжались йоги и наркоманы, узнать ничего больше не удавалось. Разумеется, я не занималась никакой йогой, да и наркотики меня не особо интересовали. Мне просто хотелось найти ответы на все мои вопросы и испытать настоящие эмоции. Конечно, о чем-то особенном в сети писать бы не стали. И на что я только надеялась? Нужно было ехать туда самой, чтобы все узнать и увидеть собственными глазами.

За последнее время моя голова уже до краев забилась мыслями об отъезде, а на носу были экзамены и дипломная работа, которую я все никак не могла начать рисовать. Я даже не представляла, что это будет за картина. Не возникало абсолютно никаких идей. Сейчас очень важно было отбросить все лишнее и полностью сосредоточиться на учебе, хоть и за шесть лет все это порядком мне надоело: постоянные зачеты, требования и рамки. А ведь творчество — это самая настоящая свобода. Свобода, которой мне так не хватало.

Мои родители еще не знали, какие у меня были планы. Да они и не спрашивали — привыкли все решать за меня. Но на этот раз все по-другому, ведь у нас был уговор, что после универа я сама смогу сделать свой выбор. Естественно, в рамках их «престижа». Поэтому мой переезд в другую страну, как мне казалось, был бы для них только на руку. В новостях среди их окружения не появится ничего дурного об их дочери. Меня просто здесь не будет.

Существует масса способов насилия, которые мы применяем почти каждый день. На себе. Покажите мне хоть одного человека, который искренне был бы рад проснуться в семь утра. Думаю, что таких не существует, по крайней мере, зимой точно. Кто вообще придумал начинать день так рано? Вам никогда не приходило в голову, что кому-то очень даже выгодно, чтобы большинство людей оставались сонными? Кому нужны бодрые и счастливые работники системы? Ни в коем случае нельзя позволять человеку высыпаться, а то вдруг он осознает, что его энергия принадлежит только ему и перестанет быть дешевой рабочей силой. Лунатиками же куда проще управлять…

Небольшая зарисовка: я и моя утренняя паранойя. Примерно с таких дурацких мыслей начинался каждый мой будний день. Даже не думайте брать это в голову.

Не проснуться, но встать — обычное состояние перед зачетом. Первые полчаса на автопилоте, очнулась, только когда заглянула в холодильник — энергетиков на полках не оказалось, а жаль. Если бы можно было давать себе совет из будущего, я бы сказала: подумай о завтрашнем дне. Продумай все до мелочей. Но я явно не умела этого делать и даже завидовала тем, кому так легко удавалось все планировать, и у них всегда был порядок. Наверное, что-то со мной было не так. Или все-таки с ними?

Без малейшего на то желания, я достала из рюкзака тетради и открыла лекции, чтобы хоть немного повторить материал. Попытка заменить банку энергетика крепким кофе оказалась весьма успешна, ведь я начала видеть и даже читать слова. Хотя радоваться было особо нечему, добрых пятнадцать минут я искренне пыталась вникнуть в материал, и знаете что? У меня нихрена не получилось, а все потому, что в долбаные семь тридцать утра мой мозг еще спал.

Похоже, что дела мои были плохи. Преподавательница — редкостная стерва. Мне кажется, такие как она — это неудавшиеся политики, именно те из них, что со временем все больше и больше наслаждаются своей властью. И если людям подобного склада ума и характера не удалось занять желанное кресло чиновника, то они уж, как могли, отрывались на своих студентах.

Всю дорогу до универа, как обычно перед зачетом, не находила себе места и очень боялась опоздать. Как только доехала, пулей вылетела из машины и уже на бегу увидела расплывающуюся, но очень знакомую фигуру ­— это была Тая. Она стояла, облокотившись о стену, спокойно докуривала сигарету и, судя по всему, никуда не спешила.

— Привет! Ты чего тут стоишь? Уже десять минут девятого, зачет, наверное, начался! – запыхавшись, спросила я.

— Привет, — ответила она спокойным и даже немного уставшим голосом. — Да ты прикинь, преподша позвонила в деканат, сказала, что сильно задержится, то ли труба у нее протекла, то ли соседи затопили, непонятно. Карма, что тут скажешь. Странно, что она вообще там не потонула с ее то характером.

— И что теперь делать?

— Ждать, что еще. Уходить нельзя, кто знает, может, через час она придет, а может, через три. Я, пожалуй, пока посплю на пуфиках, была бурная ночка, позже расскажу.

— Понятно, я тогда повторю пока лекции. Ты учила?

Тая отрицательно помотала головой и ушла в конец коридора. Там было темно и тихо, ей это подходило. Я села у кабинета рядом с другими одногруппниками и продолжила читать свои не совсем разборчивые записи. Сначала я даже немного обрадовалась, что появилось дополнительное время, чтобы повторить материал, но, когда часы показывали уже двенадцать дня, подумала: да какого черта? Почему я вставала ни свет ни заря, боялась опоздать и так усердно старалась запомнить какую-то бесполезную для меня чушь? Да и какая, собственно, польза от этих надменных допросов преподавателей? Для чего я должна здесь находиться? До сих пор мне было непонятно. Наверняка все эти великие художники никогда не терпели ничего подобного.

Глава 4

Я назвала ее «Молчание». Скорее всего, глядя на эту картину, вы не испытали бы никаких положительных эмоций. Радость, веселье, смех — здесь этого нет. Довольно долго у меня не появлялось никаких идей, но на одной из лекций нам сказали: не знаете, что изобразить — рисуйте себя. Себя внутри. Да, отличный совет, только по ощущениям внутри у меня была одна пустота, ничего, кроме каких-то невообразимых и пока, что таких далеких планов. Мне не хотелось рисовать свои мечты, ведь я совсем не знала, каково там на самом деле. И раз отсутствие каких-либо эмоций я нарисовать не могла, ведь белый лист вряд ли бы приняла комиссия, я изобразила то, в чем неплохо разбиралась — это молчание. Пустые разговоры, бессмысленный треп об еще более бессмысленных вещах и действиях — это явно было не про меня. Мне нравилось ценить каждое слово и по возможности расставаться с ним только по делу.

Это была девушка, обмотанная в легкую, развевающуюся на ветру ткань. Она стояла на крыше небольшого двухэтажного дома и смотрела вперед. На ее лице не было ни страха, ни боли. Она чистый лист, поэтому ей не о чем говорить. Картина черно-белая, выполненная в определенной технике. Никаких красок, она должна молчать.

Последний месяц я была увлечена только учебой и этой картиной. Не ходила на тусовки, только до института и обратно к работе. Тая была уверена, что у меня поехала крыша, а мне казалось, что это она не в себе. Я месяц непрерывно работала над этой картиной, еще больше думала над идеей. Такие серьезные проекты просто невозможно нарисовать за несколько дней, но Таисия была явно другого мнения. Один раз на тусовке она приняла какие-то колеса, и ее накрыло самой сильной волной. Когда ей удалось добраться дома, то она взяла кисть, подошла к мольберту и обрисовала все, что происходило у нее внутри. И как, думаете, называется эта картина? Угадали — конечно же, «любовь».

Если вам вдруг показалось, что я не верю в любовь, считаю, что это какая-то ерунда и вымысел, то вы все правильно поняли. Я верю только в то, что вижу и в то, что чувствую. Я понимаю, людям свойственно хотеть, чтобы этот мир был хоть немного сказочнее. Им нравится придумывать разных сверхъестественных существ, смотреть про них фильмы и ждать, что когда-то чудо произойдет и с ними. Они давно уже, конечно, убедились в том, что на самом-то деле никаких суперспособностей и волшебства здесь нет и не было в помине, но вот любовь такая штука — и увидеть нельзя, и чувствует не каждый. Не подкопаешься, а значит, и доказать, что это миф, невозможно. Но ведь это же так глупо и даже жалко, что испокон веков человеку всегда так отчаянно хотелось верить в то, чего на самом деле никогда не существовало. Поклоняться богам. Приносить кого-то в жертву. Стучать по дереву или плевать через плечо. Сжигать на кострах ведьм. Смывать грехи в ледяной воде. Любить.

Пока я была сосредоточена на своей работе, время пролетело очень быстро. Экзамен был уже на носу. За преградой в несколько дней меня ожидала так долгожданная свобода. Что я чувствовала? Предвкушение и, наверное… страх. Я всегда хотела, чтобы моя жизнь изменилась, но, честно говоря, очень боялась перемен. Меня пугало то, что мои надежды не оправдаются. Боялась разочарования. А еще страшно было отправляться в неизвестность совсем одной. За лето можно было бы подыскать себе компанию или даже позвать с собой Таю.

Родители уже пригласили всех на вечеринку в честь окончания института. Экзамен был послезавтра, диплом я должна была получить только через две недели, а они все запланировали уже на эти выходные. Так им не терпелось рассказать о моем главном достижении своему окружению. Что ж, в этот раз я была даже не против. Там-то я и планировала сообщить им об отъезде. При гостях они точно не скажут ни слова против, скорее всего, даже сделают вид, что были в курсе. Будут глупо улыбаться, а когда мы встретимся взглядом, четко дадут понять, что мне не жить, но уже будет поздно. Для них сказанное на людях — это договор, подписанный кровью, не иначе. В общем, в конце концов, они убедят себя в том, что это вовсе не моя, а их идея, так что план железный, можно было в этом даже не сомневаться.

Последние штрихи и картина готова. Теперь можно было немного отдохнуть. На улице уже стояла прекрасная погода, а я еще даже ни разу не гуляла. Планы на завтра — ничего не делать и просто слоняться по городу. Я это заслужила.

Удивительно, конечно, как мы, люди, считаем себя главными на этой планете. Ходим здесь, как цари, устанавливаем свои правила. Каждый думает: все должно быть по-моему, и никак иначе. Любая природная катастрофа — это всего лишь напоминание нам о том, насколько сильно мы заблуждаемся. Погода любит ставить нас на место, особенно в нашем городе.

Проснулась я ближе к обеду, но подумала, что было еще раннее утро. Свет практически отсутствовал, и когда я подошла к окну, поняла, что мои планы на сегодня отменились. Когда была такая погода, мне всегда казалось, что это самый серый день в моей жизни. Серее просто не может быть. Этот противный моросящий дождь окрашивал все в этот цвет. Все дома, улицы, небо — казалось, что мы жили в каком-то черно-белом фильме.

Именно сегодня. Уверена, если бы природа имела человеческое обличие, она смеялась бы сейчас до слез. Сегодня только ненормальный покинул бы по своей воле стены родного дома, поэтому я наготовила себе бутербродов, укуталась в теплый плед и принялась читать книгу. Вот где нужно было искать что-то волшебное. Здесь человеческая фантазия была как раз к месту.

Пролетело несколько часов, а я и не заметила. От чтения меня отвлек крик с первого этажа.

— Вика! Ты дома? Ты, что там еще спишь? Вика! Спускайся! — надрывалась она.

Глава 5

Проснулась я от будильника с книгой в обнимку. Сегодня предстоял важный и ответственный день, поэтому я быстро соскочила с кровати и стала собираться. Волнение не слабо бодрило.

Свернула картину и аккуратно затолкала в тубус. Надела белую рубашку и черные брюки. Практически залпом выпила кофе и дрожащей рукой поставила кружку на стол. Машина уже ожидала, а я все никак не могла сдвинуться с места. Нужно было настроиться.

В такси всю дорогу потрясывало. Наверное, это было нормально для заключительного испытания. Машина остановилась, но я не спешила выходить. Да что это со мной? Минута, мне нужна еще одна минута. Глубокий вдох, выдох. От парковки до универа дорога как в тумане. У кабинета уже ожидали все одногруппники, но Таи еще не было и от этого почему-то становилось только тревожнее.

Открылась дверь, вышла одна из председателей комиссии и объявила, что можно заходить первой пятерке. Я уткнулась в пол до тех пор, пока не набралось нужное количество добровольцев. Они зашли, дверь закрылась, я выдохнула.

Тая светилась как солнце в этом темном коридоре. Она подошла и вдруг крепко меня обняла, от этого волнение стало потихоньку испаряться, точно воздух из шарика. На моем лице даже появилась легкая улыбка.

Она, как обычно, самым непринужденным образом начала рассказывать о своих похождениях, и сейчас мне казалось, что вся эта уже так привычная моему уху информация, пожалуй, единственное, что было способно как-то меня отвлечь и хоть немного успокоить. Примерно через час нас попросили зайти, и к этому времени я уже окончательно настроилась. Раскрыла свою картину и начала о ней говорить, сначала слегка неуверенно, а потом просто воспроизводила все, что приходило в голову. Слова лились рекой. Члены комиссии только одобрительно кивали.

Результатов долго ждать не пришлось, после меня оставалось всего несколько человек. Отзывы были хорошие, нас даже похвалили, Таю и меня. Я порадовалась за нас обеих. Она улыбнулась и прошептала мне на ухо:

— Мы просто обязаны это отметить.

— Я только за.

Облегчение и вполне оправданная гордость полностью сменили волнение, и я была бесконечно рада тому, что наконец-то все позади. На самом деле все это просто иллюзия, и беспокоиться было совершенно не о чем. Это ведь и правда всего лишь какой-то экзамен. Искусственная выработка волнения. Куда страшнее была реальность — наша будущая неопределенная жизнь.

Оказывается, родители Таи куда-то уехали, и она уже назвала к вечеру кучу народа. У нее был огромный дом, будто бы специально предназначенный для тусовок. Сегодня мы были просто обречены на веселье. Шесть лет. Шесть гребанных лет. По моим ощущениям прошла целая вечность. К счастью, что ключевое здесь все-таки слово — прошла.

Вечеринка была запланирована на вечер, но нам уже не терпелось начать. Мы устроились на балконном диване и начали курить травку. После нескольких затяжек уже невозможно было сдерживать слова.

— Ну что, Ви, ты счастлива? — спросила Тая.

— Эм… думаю, да, — задумчиво ответила я. — Чем теперь планируешь заняться?

— Даже не знаю, наверное, продолжу тусить! Мы же еще так молоды! — сказала она с улыбкой, размахивая руками.

— А я хочу уехать.

— Что? Куда? Тебе, что здесь не нравится?

— Нравится, но я хочу чего-нибудь другого, понимаешь?

— Ну не знаю… А чего именно ты хочешь? — заинтересовалась она и подсела ближе.

— Я хочу уехать туда, где смогу почувствовать себя… живой, что ли.

— А разве ты не чувствуешь этого здесь? — с удивлением спросила Тая.

— Не совсем. Просто у меня почему-то есть такое ощущение, что я должна быть в другом месте.

— Где, например?

— Где-нибудь, где постоянно тепло и всегда ощущаешь свободу. Например, Гоа.

— Гоа? И что там такого, что позволит тебе чувствовать эту свободу? Наркоты ведь и здесь навалом.

— Не знаю, наркотики здесь ни при чем, мне просто кажется, что это то самое место. Надо попробовать туда съездить и понять, так ли это. Хочешь со мной? — с опасением спросила я.

— А почему нет? Ты же знаешь, я за любую движуху…

Раздался звонок — гости пришли. Тая открыла дверь, и дом тут же наполнился толпой знакомых и не очень лиц. Спустя несколько минут диджей подключил аппаратуру, и наш праздник начался. Наркотики, алкоголь и сигареты — самые вредные вещи на этом свете, но почему-то именно они способны делать людей такими счастливыми и совершенно беззаботными. Хотя бы на один вечер.

Дикие танцы, громкий смех и бесконечные разговоры. Только сейчас поняла, что совершенно выпала из тусовки. Последние полгода я трудилась не покладая рук и почти не позволяла себе расслабиться. Нет, сегодня для меня точно не существовало никакого контроля.

Шот за шотом, и улыбки уже не сходили с наших лиц. Мы буквально растворялись в музыке, забывая обо всем на свете. Сегодня был только наш день. Я хотела, чтобы эта ночь никогда не заканчивалась, и уверена, что Тая чувствовала то же самое. Хотя рискну предположить, что она ощущала это каждую неделю, на любой тусовке. Ей, в отличие от меня, каким-то образом удавалось совмещать безудержное веселье и учебу.

Глава 6

Можете себе представить, я никогда не чувствовала себя паршиво наутро после вечеринки. То есть, конечно, у меня было похмелье, и раскалывалась голова, но чувства стыда и сожаления не возникало. Никогда без веской причины. А сейчас ее вроде как не было… Ну, перебрала немного, с кем не бывает? Как же все-таки было трудно разбираться в новых непонятных ощущениях с больной головой и сушняком. Но похоже, что я просто физически ни о чем другом не могла больше думать. Казалось невозможным спокойно встать с кровати, сходить в душ и как ни в чем не бывало начать заниматься своими делами. Все, на что я была способна — это неподвижно лежать, анализировать свое вчерашнее поведение и непрерывно терзаться угрызениями совести.

Как же все-таки хорошо, что природа настолько позаботилась о нас, что позволила стирать память, когда нам не нужно было чего-то помнить. Например, когда мы сильно напиваемся и начинаем делать глупости, бываем жестоки, грубы, но чаще ведем себя просто нелепо. Такие моменты не очень-то хочется хранить у себя в голове, и наутро человек действительно не может вспомнить никакие подробности вчерашнего вечера. Если, конечно, он так же, как и мы, не додумался смешать алкоголь с какими-нибудь наркотиками, разгоняющими активность серого вещества на максимум, и не обманул таким образом природу. Черт, в моем сознании сохранилось все. Я отчетливо помнила каждую гребанную мелочь, произошедшую за этот вечер, даже самую незначительную. Единственное, чего я не могла вспомнить — это то, как оказалась на кровати в своей комнате.

С первого этажа доносились крики родителей. Они сильно ругались, и что-то мне подсказывало, что причиной тому был мой вчерашний загул. Вот еще почему я не высовывалась: как только они увидят, что я проснулась, орать станут уже на меня. И только я об этом подумала, как в комнату ворвалась мать с криком:

— Ну что, проснулась, неблагодарная?! Как ты смеешь так подставлять нас с отцом?

— А что такого произошло? Подумаешь, отметила экзамен, я уже не маленькая девочка и могу позволить себе немного повеселиться, — ответила я почти шепотом.

— Немного повеселиться? Да ты бы видела, в каком состоянии тебя вчера привезли! Да ты хоть знаешь, чей сын тебя привез? — продолжала она, страшно выпучивая глаза.

— Чей? — настороженно спросила я.

— Возжаевых! Его отец — очень важный человек, ты даже представить себе не можешь насколько! И он с женой завтра тоже приглашены. Ты только подумай, какой будет позор, если он все им расскажет! Это же обязательно завтра всплывет! Дочь Полонских — умница, красавица, а еще законченная пьяница и наркоманка! — разорялась она, ходя по комнате из стороны в сторону.

Заметно было, что она действительно нервничала, а не просто так срывала на мне свою злость. Я начала чувствовать то же самое. Мое внутреннее состояние стало в разы хуже. Но я понимала, что должна была взять себя в руки, чтобы успокоить мать, пока ситуация полностью не вышла из-под контроля.

— Не думаю, что он станет что-то рассказывать. Ему это не нужно. Он не такой, — сказала я и сама не поверила в то, что произнесла это.

— Что значит «не такой»? У вас что-то вчера было? А я всегда тебе говорила, что не надо верить всем подряд! — продолжала заводиться она.

— Да не было у нас ничего! Он просто помог мне добраться до дома. Просто так! Ты, наверное, даже не допускаешь мысли, как делать что-то, не ожидая ничего взамен. Представь себе, есть еще на свете такие люди, — не выдержала я и ушла в ванную.

— Виктория! Вернись! Как ты разговариваешь с матерью?! Лучше бы извинилась за свое отвратительное поведение! — кричала она мне вслед.

Я закрыла дверь и выдохнула. Мне и так с головой хватало на сегодня переживаний. В такие моменты сбежать или уехать хотелось еще больше. Вечные претензии от родителей, а тут еще и это непрекращающееся чувство стыда.

Вообще, если честно, мне было чего стыдиться. После того как Влад сказал, что не будет со мной спать, я как будто взбесилась. Мы сели в машину, и лучше бы меня сразу вырубило. Видимо, в моей пьяной голове никак не укладывалась мысль о том, что кто-то может мне отказывать, и я пустилась во все тяжкие. Начала соблазнять его всеми, как мне казалось на тот момент, действенными способами. Что я только не делала. И говорила томным голосом, как в какой-нибудь службе «секс по телефону». Лезла целоваться и трогала его буквально везде. Раздевалась сама и пыталась раздеть его. Отвратительно, да? Видимо, вчера мне так не казалось. Хуже всего, что ничего из этого не сработало. Он делал все, чтобы меня успокоить, продолжал вести машину и даже улыбался. В конце концов, я психанула, послала его, отвернулась и в это же мгновение уснула, жаль, конечно, что не двадцатью минутами ранее. А он, судя по всему, довез меня, затащил в дом, да еще и от родителей, возможно, наслушался. Господи, как же все-таки стыдно. Надеюсь, он завтра не собирается к нам вместе со своими родителями.

Вот уже третий час я валялась на кровати и совершенно ничего не делала. Просто не могла ничем заняться. В творческом плане я была опустошена. Читать или смотреть фильмы не было настроения, гулять по городу тем более. Даже из комнаты выходить не хотелось, в доме полным ходом шла подготовка к завтрашнему торжеству, да и родители еще не остыли, не стоило рисковать и попадаться им на глаза.

Пережить сегодняшний день. Пережить завтрашний день.

Вы замечали, что самый нежеланный для нас момент почему-то всегда наступал очень быстро? Вчера я так и не встала с кровати и пока размышляла о своих проблемах, отрубилась. Когда открыла глаза, на улице только рассветало, все еще спали. Я даже не стала пытаться снова заснуть, а сразу пошла в душ, чтобы хоть как-то настроиться на этот явно непростой для меня день. Даже и не заметила, как пролетело время, пока я гоняла по кругу все те же мысли, что и вчера, от чего меня вдруг отвлек стук в дверь.