Эвакуация

ИНТРО

— Ты насильно женился на мне и теперь нашёл на другом конце Вселенной, чтобы убить?
— Я могу придумать кое-что похуже.
— Я и этого не боюсь. Знаешь, почему меня взяли в Corpus Nexus? Потому что ни в одной симуляции не смогли вызвать у меня страх. Ты просто уничтожил во мне саму возможность его испытывать.
— Так и было задумано.

После целых пяти лет службы на Луне, дорога к долгожданному отпуску закончилась катастрофой. Через разрыв пространства, нас вышвырнуло на другой конец Вселенной. А внезапное чудесное спасение таинственными даатами стало настоящим адом. И больше всех — для меня.
Ведь их предводитель-психопат решил, что я должна принадлежать ему.

В тексте есть:
✧ дарк-романтика в космосе
✧ нежная внутри, но твердая снаружи героиня
✧ властный герой-психопат с нечеловеческой логикой
Предупреждение: действительно психопат.
Спойлер: героиня выдержит - она уже была замужем.
✧ никаких любовных треугольников,
✧ секс и брак по принуждению (но все останутся довольны) потому что…
✧ хэппи-энд как всегда
18+. Очень откровенно

ИНТРО

Я снова был в космосе. Моё любимое место. Темная материя, такая же, из которой был соткан и я. Я приходил каждый день. Стоял на крыше «Ахнатора», чтобы в медитации слиться с вечностью, с мраком, и с тишиной.

Я делал это всегда и всегда был здесь на своём месте. Абсолютно один.

Пока однажды, из разрыва ПВ-континуума на нашу колонию не вылетела белая разваливающаяся в полёте посудина.

Наверное, нормальному существу нужно было удивиться: какова вероятность, что спонтанная червоточина откроется прямо перед носом «Ахнатора»? Но удивление ожидаемо не пришло.

Через трещины корпуса вываливались люди — кто-то был в скафандрах. Кто-то нет. Мне было не жаль тех, кто умирал. Я не радовался за тех, кто выжил. Но и не желал им смерти. Мне было все равно.

Я равнодушно наблюдал, как выброшенных в космос людей затягивают наши силовые лучи. Конечно, Вораг дал команду присвоить этих людей — после недавней аварии нам были нужны рабочие. Или товар.

Корабль и скафандры были странными. Никогда таких не видел. Впрочем, не важно. У них были две руки, две ноги, голова и зачатки интеллекта, чтобы построить то, что летает в космосе. Значит, пригодятся для чего-то.

Для решения этих задач существует Вораг. Я бы не прервал свою медитацию, чтобы эвакуировать их из космоса. Как не хочу прерывать её и сейчас. Я вновь закрыл глаза, погружаясь сознанием вглубь плывущей передо мной пустоты. Сливаясь и растворяясь в ней сознанием. Пока в темноте и тишине не стал различать пути, миры, событийные потоки и коридоры развития нашей вселенной. В этих медитациях мне открывалось абсолютно всё. Я не бы к ним причастен, но такое наблюдение меня развлекало.

Ровно до тех пор, пока в мой корпус на всей скорости не врезалась нечто и не повисло, вцепившись в мои плечи огромными перчатками. Я медленно повернулся и стал равнодушно отдирать от себя назойливое существо. Палец за пальцем, медленно и методично убирал с себя эти руки в перчатках, сдирал комок отчаяния, вмешавшийся своими эмоциями в мою тишину и покой.

Мне было все равно, умру я прямо сейчас или нет. Даже если за гранью смерти ничего не было. Я был готов. Мне было все равно. Так почему же этому жалкому существу — нет?

Когда я оторву от себя последние два пальца, оно пролетит вдоль корпуса «Ахнатора», и попадёт в зону нейтронных двигателей, где мгновенно сгорит. А если нет — сканеры эвакуаторов не заметят его в той зоне, и оно навсегда останется в космосе.

Я посмотрел в окно его шлема. Это была женская особь. Очень похожая на нас. О, да. Она была в ужасе. Щупальца этого ужаса буквально протянулись ко мне, забравшись прямо под скафандр. После медитации я был открыт для этих оглушительных эмоций.

Обычно я испытывал спокойный восторг, созерцая потоки событий. Сейчас — восторг нашёл меня в другом облике. Её ужас. Внезапно он обрушился в сознание словно нектар. Я часто доводил до ужаса и подданных и пришлых. Хотя никогда к этому не стремился. Просто одним своим существованием. Я привык к их страху. Ощущал его, но ничего не чувствовал.

Но её ужас был другим. Во мне проснулось давно забытое ощущение — желание. Желание повторить этот восторг. Я хотел ощущать этот страх снова и снова. Эти огромные глаза, наполненные слезами и черным, как мой космос, пронзительным отчаянием.

Я хотел видеть в них этот ужас ещё и ещё.

И тогда — я схватил её за руку. Сегодня ты не умрешь. Мне нужно выжать из тебя всю твою боль и отчаяние. Ведь я, наконец, почувствовал что-то другое.

Глава 1

Наверное, именно самых наивных и мечтательных девушек жизнь однажды делает самыми жесткими и безэмоциональными. Работа, смены, деньги. Это всё, что меня интересовало последние два года.

Мне двадцать четыре. Позывной: «Рио». Ну, как позывной? Я работаю вовсе не в спецназе. Всего лишь техник на станции Апсара-1. Лунной станции, которую построили Айны после своего прибытия. Сюда прекрасно садились тяжелые корабли, не приспособленные для входа в атмосферу Земли.

Позывной был вовсе не для красоты. Линейный техник магистральных коммуникаций, внешнего контура и радиаторов — вся моя жизнь проходила в кабельных галереях и опорных фермах. Поэтому в ухе у меня всегда был приемник для связи, на руке — браслет с Печенькой — моим ИИ-помощником, а вокруг — несколько нано-дронов, ставших моими глазами.

Хотя я и закончила технический колледж — в наше время его заканчивали все, кто не знал, куда податься в жизни — я никогда не мечтала стать техником. Я мечтала стать моделью. С пяти лет. С тех пор, когда впервые увидела, как эти красивые воздушные создания парят по подиуму, в перьях и стразах. Я наблюдала за ними с открытым ртом и мечтала, что однажды буду такой же.

Не то, чтобы я была суперкрасавицей, как айны. Карие глаза, длинные кудрявые волосы и далеко не белоснежная кожа, но мама всегда говорила, что я красивая. Мы жили в маленьком городке, и чтобы добраться до ближайшего центра мировой моды и хоть как-то там начать нужно было целое состояние. Поэтому я работала с двенадцати лет, и мы вместе с родителями понемногу откладывали мне деньги на переезд столько, сколько могли. И за то, что они так искренне поддерживали мои мечты я обожала их ещё больше, чем это было возможно.

Когда мне было четырнадцать случился первый контакт, и на Землю прибыли айны. Я помню первую модель-айна, вышедшую на подиум. Ллирадайналин Норри её имя. Полный восторг! Она была настолько красивой, что когда я смотрела её выходы, на глаза наворачивались слезы.

А через два года, в шестнадцать, стала плакать уже по-другому поводу. Тогда впервые начала рассылать свои портфолио в агентства, и везде получала один ответ: простите, но сейчас нам нужен другой типаж. Да уж, ни симпатичная физиономия, ни грудь третьего размера, ни округлые бедра при узкой талии и весе в сорок пять килограмм, никак не компенсировали мой средиземноморский типаж. Я абсолютно выпала из современных стандартов. Ещё и ростом не дотянула, и к шестнадцати годам была всего сто шестьдесят семь сантиметров. На первом же кастинге, среди девушек-айнов, меня чуть не затоптали.

Тогда я взяла таймаут и поступила в колледж, который должна была закончить в девятнадцать. Зато уже с корочкой о первой ступени технического образования.

Мама подбадривала меня, обнадеживая, что я ещё могу подрасти, или, что через пару лет этот бизнес вернется к идее разнообразия. В первое, я конечно, не верила, но это была моя мама! Она делала и говорила, что угодно, лишь бы её Лани не грустила.

И когда ещё через год все они: мама, папа и старший брат, погибли в автомобильной аварии, — я пожалела, что не села тогда вместе с ними в ту машину. В колледже я взяла академ и два месяца просто пялилась в стену, несмотря на бешеное количество антидепрессантов, которые почти заменили мне кровь в венах.

Но меня не бросили. Ко мне домой внезапно не стали ходить учителя из колледжа. Каждый из них был ко мне слишком добр. Каждый вытягивал как мог. Не было равнодушных. И в конечном счете их доброта и настойчивость вернули меня в учебу и в жизнь.

А ещё, по возвращении, в колледж там обнаружилась новая звезда — Коннор Икэда. На один курс старше. Он только перевелся, и за два месяца стал капитаном команды по баскетболу. Первые полгода даже не видел меня. Но я и не желала этого. Просто пялилась на него за компанию со своими подругами, выглядывая из-под неизменного капюшона неизменного черного худи. К тому же, чуть ли не на второй день пребывания, он уже обзавелся девушкой.

Мне же было достаточно того, что я погрузилась в учебу, как проклятая нагоняя пропущенное, чтобы не возвращаться мыслями снова и снова в тот день, когда я умерла вместе со своей семьей.

И всё-таки, он увидел. Когда однажды забрел в женскую раздевалку за забытой его девушкой вещью. Замер с открытым ртом, вперившись глуповатым взглядом в мою одинокую фигуру в одном нижнем белье. Я специально пошла в душ после всех, устав от шума на последнем уроке физкультуры. Неспешно помыла голову, наслаждаясь каждой каплей. В колледже мне это позволялось, потому что дома горячая вода была на вес золота. Счета за дом я теперь оплачивала сама.

— Черт, — услышала я, когда сняла с головы полотенце, и мокрые волосы рассыпались до самой попы.

Он так и остался стоять, рассматривая меня, будто я была новым видом пришельца. Первую минуту я так оторопела от неожиданности, что забыла прикрыться. Тем более, что белье мало чем отличалось от обычного черного купальника, и стесняться было нечего. И только потом мне хватило сил прервать эту немую сцену.

— Так и будешь пялиться, Икэда? — свирепо выдала я. — Твоя девушка этого не одобрит.

— Ты знаешь моё имя? — Боже, он что и правда такой скромняга? Думает, что его кто-то может здесь не знать?

— Выйди! — только и смогла рявкнуть я, нахмурившись и спешно влезая в джинсы.

На следующий день по школе пошёл слух, что Коннор Икэда теперь свободен. Но почему и отчего — оставалось загадкой. Ко мне подходить он не спешил. И только моя спина в черном худи теперь каждый раз горела под его долгими и тяжелыми взглядами: в столовой, на спорте, в коридорах, где теперь я видела его каждый раз, когда выходила с занятий.

Это стало для меня каким-то странным якорем. Маяком. Теперь все мысли сместились на эти глупые гляделки. А потом у меня на пороге стали появляться цветы, маленькие подарочки, и однажды он вступил со мной в переписку. Но при этом не заговаривал, когда мы встречались в колледже. Только улыбался. Он практически извел меня этой игрой в милого персонального сталкера, и об этом знал уже весь колледж. Правда над Конором смеяться никогда даже не смел.

Визуализации

Сразу покажу своих героев! Чтобы поймать атмосферу!
Тем более такие красивые получились))))

Видно на сайте в браузере. Из приложения не видно 👀
Также есть в моём VK или TG. Канал называется DeepSpaceEmpires. Всем добро пожаловать!

Иллария "Рио" Лон. (Икэда)

Конор Икэда.


И их счастливые три года на Станции:

Глава 2

В отличие от меня Конор с детства увлекался не только спортом, но и техникой. Когда мы начали общаться, я заходила к нему домой, и он показывал свою мастерскую в гараже. Улыбался как мальчишка, который хвастается коллекцией игрушечных машинок. Только вместо машинок были провода, волокна и контуры. А я засматривалась на его широкие скулы и ямочки, когда он улыбался. Так постепенно, даже вопреки своему интересу, я тоже начала втягиваться.

Почти сразу после свадьбы, он признался, что оказывается, был талантлив не только в спорте, но и в инженерии устойчивости, интеграции и жизнеобеспечении энергосетей и тепловых контуров. Причем на космических объектах. Не знала, что три года в колледже он посвятил углубленному изучению именно этой темы. Я совершенно оторопела, но тогда влюбилась в своего мужа ещё больше.

Хорошие новости были в том, что он не стал слишком долго жалеть себя после потери спортивной карьеры. Разослал своё резюме с проектами, и ему тут же предложили работу одновременно с обучением — на Луне, на станции Апсара.

Для понимания: из десятков тысяч конкурса мой муж вошёл в десятку наиболее вероятных претендентов возрастом до двадцати пяти лет и без опыта работы. Станция Апсара была главным достижением космической интеграции Земли и империи Сайграхара.

Плохие новости: смены на Апсаре длились не менее полугода, а начальный контракт на стажировку вообще нужно было заключить на два года сразу. И туда нельзя было ездить на работу каждое утро как на автобусе — шаттлы были не тем удовольствием, которое мог себе позволить молодой технический персонал, чтобы кататься на них слишком часто. Хотя деньги, которые нам предложили, в нашем понимании были огромными.

И тогда он позвал меня с собой. Вернее, поставил перед фактом, что если я не полечу с ним, он тоже никуда не поедет и не оставит «свою девочку» одну.

Но при этом смотрел так, что было понятно: где его возможности, и где мои… призрачная и далекая карьера модели? Я должна была выбирать: или подиум, или живой человек. Или моя мечта, или мой муж. Да, он сказал, что без меня не поедет. Но простил бы он меня за это? Не думаю.

Помню свою дикую растерянность. Я взяла целую неделю на то, чтобы подумать. Он обиделся, но делал вид, что это не так, улыбаясь мне через силу. И несколько ночей даже не прикасался. Хотя до этого: каждую ночь и каждое утро. Днем он отлавливал меня везде и всюду, где было можно, неистово, ненасытно, горячо и бесконечно страстно ублажая «свою Лани».

Я млела и растекалась от его сильного, жаркого тела, вжимающего меня в абсолютно все поверхности моего дома. Оглядываясь по сторонам, не могла найти ни одного места: ванная, все стены, столы, стулья и тем более диваны, - где он бы меня не любил.

Поэтому его резкая отстраненность в сочетании с вежливой улыбкой мученика ввергли меня в легкую форму шока. Я вдруг почувствовала дикий страх: снова остаться одной. Даже если я заставлю его остаться на Земле, а он вот так отстранится от меня? Это ведь все равно, что остаться одной?

Ко мне вернулись ночные кошмары об аварии, которую я даже не видела своими глазами, но которую мозг исправно воспроизводил каждую ночь. На некоторое время эти сны прошли. После свадьбы, когда каждую ночь страсть Конора лишала меня абсолютно всех сил, я спала у него на плече без снов и сновидений.

А в ту неделю, всё вернулось снова. Уже не знаю, почему, но я восприняла это как знак. И согласилась поехать с ним ещё до конца взятой на раздумья недели. Он дико обрадовался, стал таким же как прежде, а весь первый аванс истратил на жутко дорогой кулон с бриллиантом в два карата. Все наши деньги. Совсем чокнутый.

На Апсаре он серьезно взялся за меня. Мне не слишком нравилось, но оказалось, что у меня прирожденный талант, о котором никогда не подозревала: я на лету читала схемы питания и связи, находила, где садится напряжение или глохнет оптика, быстро снимала ИК‑картинку, ловила «горячие» пятна и мало того, у меня ещё и получалось всё это прекрасно чинить.

Мелкие пальцы, высокая скорость, хорошая адаптивность, интуитивное чувствование системы и даже творческий подход к решению экстренных задач.

Все это продвинуло меня в нашей бригаде очень быстро. И уже по окончании стажировки Конора мне тоже предложили контракт младшего техника в его бригаде. Он дико мной гордился.

Казалось, целых три года всё шло просто отлично. Пока я не узнала, что…

Эта. Скотина. Мне. Изменяет.

Мне было двадцать два года. Новый контракт на следующие два года только что был заключен, а на следующий день я узнала об этом. На развод подала незамедлительно. Но самое гнусное — улететь сейчас просто не могла. Неустойка была такой, что в случае внезапного отъезда мне пришлось бы отдать всё то, что я заработала за эти долгие три года. А я теперь снова осталась одна. И деньги были мне очень нужны.

— Я люблю свою работу, я люблю свою работу, я люблю свою работу, — в тысячный раз повторяла я, грустно, ковыряясь в сверхпроводящей шине.

Да, у меня получалось. Да, я стала хорошим высокооплачиваем специалистом. Но теперь, после развода, наконец, вспомнила, что мечтала не об этом. Ни о космосе, ни о Луне. Ни о том, чтобы постоянно ползать по магистралям в замаслянном комбезе в компании дронов и ИИ-Печеньки. Я мечтала летать по подиуму, с красивыми накладными ангельскими крылышками.

Самое смешное: с Мией — девушкой из нашей бригады, с которой он долгое время мне изменял, он перестал спать в тот же день, когда мне стало об этом известно.

Испугался до чертиков. Бегал за мной по всей станции. Унижался, просил прощения и выпрашивал, нет, на коленях умолял дать ему еще хотя бы один шанс.

Не понимаю, если я так была ему нужна, зачем он делал это с ней? Причем далеко не один раз.

Самое противное: я видела, как он это делает. Не лично. Но добрая знакомая из системы безопасности, жалостливо глядя на то, каким счастливым взглядом я провожаю спину своего мужа однажды выдала:

Глава 3.

Итак мой потенциальный ухажер-айтишник сломал обе руки — свои непосредственные рабочие инструменты. На Луне с её низким притяжением — это нужно было постараться очень сильно, но ему удалось. На камеры это не попало, так как произошло в слепой зоне, а сам он ничего связного не говорил.

Его, конечно, положили в регенератор, но я его почему-то больше не видела. Контракт у него закончился, и он улетел. Исчезла и Мия, с которой Конор мне изменял, — её вообще таинственно уволили до истечения контракта без права восстановления.

Пару раз в баре ко мне кто-то ещё подходил, но второго свидания у меня никогда не было, даже если мужчины и были мне симпатичны. Они просто переставали со мной общаться, и испуганно озирались и отворачивались, когда я обращалась к ним или просто улыбалась. Так же, как тогда в колледже.

— Какого черта, Икэда? — зашипела я, врываясь в каюту Конора. С обучаемостью у меня было не плохо, и на второй раз я уже догадалась, к кому нужно идти за разъяснениями.

— Ты пришла, — счастливо улыбнулся он, вставая навстречу и тотчас заполняя собой всё пространство каюты. Его чистый мужской запах, который всегда так мне нравился, на этот раз не произвел никакого впечатления.

— Не обольщайся! Почему со мной никто не ходит на вторые свидания, Кон? Твоих рук дело?

Его настроение сменилось мгновенно, и он мрачно уставился на меня.

— А что? Так не терпится потрахаться? Могу предоставить свои услуги, — зло рявкнул он, делая пару шагов вперед, так что теперь мне пришлось сильно задрать голову вверх, чтобы продолжать свирепо смотреть ему в глаза.

— Нет спасибо, я брезгую после твоих шлюх, — ляпнула я, а он только зло уставился на меня.

— Так ты поэтому теперь везде ходишь с голым животом? Снимаешь мужиков, которыми не побрезгуешь? Или ищешь девственника?

Его взгляд переместился на мой голый живот, от которого он сходил с ума и каждый раз покрывал бесконечными поцелуями.

— Что?

Я тоже ошалело посмотрела вниз. Ну, да. Раньше он не разрешал мне носить открытые футболки. Но проблема в том, что в контурах, где я обитала по большей части в компании дронов, иногда стояла тропическая, нет, адская жара. Настолько, что когда я потела, на животе и под грудью высыпало раздражение. Да, к вечеру проходило, но зачем мне вообще было это терпеть?

Но Конор и слушать не хотел о том, чтобы я посмела передвигаться по станции в неполностью закрытой футболке. Говорил, что всё это — только его, и смотреть на «грудь и животик, которые принадлежат ему», тоже может только он. До определенного момента я таяла от его тихой и, как мне тогда казалось, милой ревности. Но теперь он переходил все мыслимые границы!

Да, я, наконец, стала носить удобную мне одежду. И не видела ничего зазорного в том, чтобы носить комбез с футболками, больше напоминающими спортивные бюстгалтеры. Черт возьми, середина двадцать первого века! И если кого-то ещё смущает мой живот, пусть не смотрят. Даже Иисус что-то такое, кажется, говорил.

А грудь — да, и это тоже. Бог сотворил меня женщиной, и стесняться этого я не буду. Пусть все идут лесом, а мне жарко на работе!

— Малыш, — он сделал шаг ко мне, переведя потяжелевший взгляд с живота на мои приоткрытые от растерянности губы, — пожалуйста. Я клянусь, что больше никогда не посмотрю ни на кого… Мы обо всем поговорим, пойдем к психологу. Я разберусь со своей темной стороной, пожалуйста…

— Прекращай, Конор! — я отшатнулась, вжавшись спиной в дверь. — Я к тебе не вернусь, ясно? Даже за сексом.

— Вернешься, ты просто ещё об этом не знаешь, — зло перебил он меня.

— Конор, один вопрос: а как бы ты поступил, если бы я тебе изменила?

Он замер, и его лицо исказилось гримасой боли. Я видела, как ему стало тяжело дышать только от того, что я задала этот вопрос, и со странным наслаждением наблюдала за тем, какая мука проступает на его лице.

Через некоторое время он сжал челюсть и посмотрел прямо на меня из-под своей густой челки. Этот темный, манящий взгляд сводил с ума всех женщин на Станции, я знала.

— Я бы никогда этого не забыл. Может быть даже не простил, Лани, — я раскрыла ладони, довольно улыбнувшись. Ну, вот. Так что он от меня хочет? Как вдруг он продолжил: — Но я бы тебя никогда не отпустил. Запер бы в комнате, наказывал бы каждую ночь, трахал так, что ты бы теряла сознание, — Конор шипел сквозь зубы со сжатыми зубами. — Но… Я бы Никогда. Тебя. Не. Отпустил.

Я испугалась. Вжалась в дверь ещё сильнее, нащупывая кнопку. Зря я вообще пришла. Но он никогда не применял ко мне силу. И сейчас отступил, приходя в себя.

Я с жалостью смотрела на него. Как можно было разрушить всё, что было между нами в один момент? Вернее. У него как раз таких моментов с Мией было очень даже много. «Я думал, ты не узнаешь». И всё объяснение.

— Я больше тебя не люблю, Конор! Дело не в том, что я обижена. Больше нет. Хватит просить прощения. Дело в том, что ты собственноручно, вернее будет сказать, собственночленно? убил мои чувства к тебе! Они умерли, понимаешь? Поэтому, иди к черту! И дай мне воздух, наконец! Перестань вести себя так, будто я всё ещё твоя жена!

— Ты всегда моя… — услышала я, когда уже вышла в коридор.

На этом мы больше не возвращались к этой теме, продолжили говорить только по работе. Но поклонников у меня всё равно не прибавилось. И честно говоря, мне вдруг самой стало не интересно. Я просто ушла в себя и в какой-то момент мне стало там очень хорошо.

За полгода до окончания этого контракта мне предложили подписать новый. И пока я никак не давала ответ, Конор постоянно пытался выяснить, что я решила. Контракт заканчивался у всей его бригады в одно время. И, кажется, он ждал моего ответа: видимо, его решение зависело от моего. Я знала, что он тоже медлит, хотя начальство настаивало на том, чтобы он продолжил. И даже подняло ему зарплату на четверть.

Уже заработанных денег хватило бы на то, чтобы обосноваться на Земле. Не шикарно, но вполне неплохо. С другой стороны: нужны там кому-нибудь мои навыки? Или мне открыть маленький бизнес? С этим тоже были проблемы. Маленькие бизнесы возникали и исчезали, как грибы. Поэтому существовал огромный риск вложиться и остаться на пенсии без всего. А моё место на Апсаре быстро займет другой молодой специалист.

Глава 4

Конор просто как липучка. Девушки-айны бросили на него взгляд и игриво захихикали. Ну, да. Посмотреть было на что. Метр восемьдесят восемь. Обалденный рельеф мускулов. Сейчас, правда, он слегка потерял в массе. Луна. Другая работа. Хотя он не вылезал из тренажерки в свободное время, особенно после развода, но это было не совсем то, что с земной гравитацией.

В отдалении я услышала их тихий шёпот:

«Космос Великий, я готова прямо здесь и сейчас лечь и раздвинуть перед ним ноги. Пусть хотя бы просто дотронется. Я уже кончу».

Послышались тихие смешки.

«И где его прятали раньше! Мы были на этой чертовой станции пять дней, и все эти ночи я могла развлекаться с этим совершенством!»

Я тихо хихикнула. Они правда думали, что их не слышно? Проблема была в том, что у нас с Конором — профессионально натренированный за пять лет слух, улавливающий малейшие изменения в трассах: по тонкому писку блоков питания, по тому, как гул насосов охлаждения уходит на полтона ниже, по щелчкам реле в распределительных шкафах, — мы с ним на слух узнавали о сбое, который сеть ещё только планировала устроить. Так что Конор тоже их услышал, но только закатил глаза.

— У тебя уже куча поклонниц. Там есть из кого выбрать, можешь завалить любую, — беззлобно пошутила я.

— Ты знаешь, что мне никто, кроме тебя не нужен, Лани. Я уже два года имею дело только с нашими домашними видео и своей правой рукой. Я оступился, но у меня было время, чтобы измениться.

— Рио, — поправила я его, оставляя без внимания всё остальное, хотя уши внезапно начали гореть, когда я представила Конора за этим занятием.

Но быстро себя одернула. Кто сказал, что я вообще могу в это верить? Так. Стоп. Зачем мне в это верить или не верить? Я окинула взглядом Конора и ещё раз убедилась, что между ног не поднялось той прежней волны жара, который я чувствовала все четыре года нашего брака. Каждый день. Не-а. Ноль.

Может, просто Луна сделала меня фригидной? Ну, там, слабое притяжение, отсутствие магнитосферы Земли и влияния этой самой Луны на мой женский цикл, как следствие, сбитый ритм и пониженный эстроген? Я нахмурилась. Надо будет с этим разобраться. Я давно не была в медотсеке.

А ещё меня каждый раз дергало, когда он обращался ко мне «Лани». «Лани» меня называли только самые любимые люди: мама, папа, брат. И подруги. А Конор сейчас не был моим любимым человеком. Но это говорило только о том, что безразличие к тому, что он говорит или делает было ещё не стопроцентным. И это только моя зона работы над эмоциями.

— Ты приняла решение? — он не обратил внимание на мое раздражение. — Только ответь нормально. Хотя бы раз…

— Икэда…

Я приготовилась снова ощериться и дать ему отповедь, а потом выдохнула. Да, черт возьми, и самой надоело быть стервозной злюкой. Если я действительно хочу ещё поработать над своими эмоциями, начинать нужно прямо сейчас. Если я не могу нормально и ровно с ним общаться, значит и про безразличие сама себе вру.

В принципе, я часто одергивала себя и занималась саморефлексией. Но это сложно, когда постоянно ловишь на себе его то щенячий, то виноватый, то сальный, то откровенно похотливый или ревнивый взгляд. Два года прошло! А он вёл себя всё так же.

— Если честно, я склоняюсь к тому, чтобы отдохнуть пару месяцев и вернуться, — начала я вполне профессионально. — Не хочу рисковать и вкладывать все деньги в какой-то бизнес. И боюсь, что здесь быстро займут моё место. А ты?

Я даже нашла силы поинтересоваться его планами.

— Я такого же мнения. Мы чертовски хороши в том, что мы делаем. Зачем менять то, что классно работает? Пять лет мы не платили за еду, за жилье, за коммунальные услуги. Не тратили почти ни кредита на себя. Ты же знаешь, сколько сейчас там стоит жилье.

— Да, знаю, — сказала я, кивая. Вспоминая оставшийся от родителей дом.

Я сдавала его, у меня капали деньги. И пока я так и не сказала жильцам, что планирую вернуться. Потому что ещё сама не знала, хочу ли.

А вот у Конора крыши над головой не было. И ему пришлось бы что-то покупать. Не жить же с родителями. Но он мог себе позволить, зарабатывал в два раза больше меня. И дело было не только в его умениях — он был идеальный кризисный менеджер, и в экстренных ситуациях почти незаменим. Такие личные качества могли однажды довести его до начальника всей Станции.

Двигатели взревели, и я вцепилась в подлокотники. Черт возьми.

— Все еще боишься летать? — усмехнулся он.

— Я боюсь входа в атмосферу, ты же знаешь. Самое мерзкое, что можно придумать, это посадка на планету с атмосферой, — сказала я таким тоном, как будто бы высаживалась на еще какие-то планеты.

— Ну, до входа в атмосферу еще несколько часов, так что можешь пока расслабиться, трусиха.

Почему-то мы оба засмеялись, и моё напряжение как-то сразу слегка ослабло. Неужели мы всё-таки сможем однажды общаться по-дружески? Возможно. Ещё через несколько лет.

Шаттл развернулся и направился к Земле. Только отсюда было видно новое защитное кольцо Земли. Огромная, похожая на парящий на орбите коллайдер, станция Апсара-2 Веда-2 и её слабые всполохи энергии, окружавшие Землю новым силовым щитом. В народе это прозвали Великий Барьер.

Каждому, кто вылетал с Земли, или влетал на неё, для пересечения Великого барьера вживляли специальный чип. Для прохождения кораблем Барьера, на нём должен быть хотя бы один чипированый землянин или другое существо. Любые другие корабли и объекты, в том числе, беспилотные, тормозились Высоким силовым полем Апсары-2 в ста тысячах километров от Луны.

По какой-то причине мне сейчас казалось, что он мерцает чуть более интенсивно, чем обычно. И по мере нашего приближения, мерцание усиливалось, учащалось. Я нервно вжалась в кресло.

— Конор, что-то не так с Барьером.

Он посмотрел в иллюминатор и пожал плечами, перекинувшись через меня, и я уловила запах его духов. Он всегда пользовался одними и теми же. Именно они, в сочетании с его теплым мужским запахом, окончательно вскружили мне голову на выпускном вечере, когда он сделал мне предложение. Я согласилась, и той же ночью отдала ему свою девственность. А через месяц стала его женой.