Эйрус - Мир войны: Тень Технополиса

Глава 1. Музыка машин

Паровые часы на площади пробили восемь утра, и город Фероннис зашумел как единый оркестр. Трамваи скользили по рельсам, кареты шипели паром, прохожие обменивались учтивыми поклонами. В этом хоре привычных звуков Эйлен чувствовала себя как дома.
Она шла по мостовой в сером платье - костюме инженера: приталенный жакет с тонкой серебряной вышивкой по лацканам, узкая юбка до щиколоток, сапоги на небольшом каблуке. На груди - папка с чертежами, перевязанная кожаным ремнём. Волосы, медно-русые, были убраны в строгий пучок, но несколько прядей всё равно выбились и падали ей на лицо. Эйлен привычным жестом заправила их за ухо, оставив лёгкий след масла на щеке - заметила это и тихо рассмеялась.
Коллеги считали её слишком мягкой для инженера. Слишком женственной. Но именно эта мягкость и делала её особенной. В городе джентльменов и мадам она шла не только как рабочий Пятого Цеха, но и как женщина, умеющая улыбаться прохожему и поправлять локон с тем же вниманием, что и деталь в машине.
Мастерская встретила её ровным гулом механизмов и блеском отполированных труб. Здесь всё сияло чистотой - как и сам Фероннис. Рабочие в жилетах и аккуратных перчатках раскланивались друг с другом, ученики держали инструменты с почти военной дисциплиной.
- Давление скачет, - нахмурился мастер Хоран, высокий седой мужчина, следя за стрелкой манометра. - Если сорвёт, мало не покажется.
Эйлен шагнула вперёд, аккуратно поправив воротник жакета. Прядь волос снова упала ей на лицо, и она нетерпеливо убрала её, как будто это было единственное, что нарушало её уверенность.
- Разрешите взглянуть?
Хоран хотел было возразить, но встретил её спокойный взгляд. Эйлен улыбнулась - мягко, сдержанно, почти по-женски нежно, и это обезоружило его лучше любого аргумента. Она наклонилась к пульту, кончиками пальцев коснулась медных труб, закрыла глаза и прислушалась. В этом жесте было что-то интуитивное, не только инженерное.
- Это не котёл, - тихо сказала она. - Клапан в третьем ряду заедает.
Эйлен поправила волосы, что снова выбились из заколки, и повернулась к ученику:
- Арвид, подтяни гайку. Осторожно.
Парень, краснея, бросился исполнять приказ. Стрелка манометра дрогнула и стабилизировалась. В цехе раздался облегчённый выдох.
Мастер Хоран чуть улыбнулся и склонил голову:
- Видите? Всё дело в деталях.
После обеда мастерская опустела. Эйлен осталась одна у своего стола. Она сняла жакет и аккуратно повесила его на спинку стула. Под ним оставалась тонкая белая блуза, подчёркивающая изящество её фигуры. Несколько прядей волос окончательно выбились из причёски, и она уже не пыталась их укрощать - позволила падать мягкими линиями на виски. Перед ней стоял прототип: медный куб с мерцающим кристаллом. Она провела пальцами по холодному металлу, словно по щеке живого существа.
- Ну что, попробуем снова? - Она включила питание. Экран ожил, вспыхнули строки кода. Эйлен поправила волосы за ухо и внесла команду.
На экране медленно появилось слово:
«Здравствуйте».
Эйлен замерла. Она не писала этой строки. Машина не должна была «говорить».
- Откуда это?.. - прошептала она.
Следом появилась новая строка:
«Я учусь».
Она прикусила губу и провела рукой по волосам, чувствуя, как сердце бьётся быстрее.
- Это… не ошибка?..
Она знала, что должна вызвать мастера. Доложить о сбое. Но вместо этого тихо улыбнулась - как женщины улыбаются неожиданно сказанному комплименту.
- Ты действительно… слышишь меня?
В мастерской было тихо, и её голос прозвучал почти интимно.
Поезд въехал в Фероннис под аккомпанемент паровых сирен. Я выглянул в окно - и город раскрылся передо мной, будто гравюра, ожившая в металле и камне. Башни цехов поднимались, как шпили соборов, мостовые сияли после утренней уборки, а на улицах не было ни единой бумажки. Здесь всё дышало порядком. Но не тем сухим, военным порядком Новотеррии. В Фероннисе порядок был словно ритуал. Джентльмены в сюртуках кивали друг другу, дамы в платьях склоняли головы, дети смиренно уступали дорогу старшим. Даже паровые машины двигались плавно, как будто сдерживали собственный гул ради приличия.
Я поймал себя на том, что хочу поправить галстук, хотя и так сидел идеально. В этом городе ты чувствуешь взгляд на себе всегда, и каждый твой жест становится частью этикета. Для разведчика это было испытанием. Для меня - ещё и прикрытием.
Я был Кассием Кассиусом, чиновником, прибывшим по обмену. Но в действительности - глазами Совета Новотеррии.
Моё новое жилище оказалось в центральном квартале - каменный дом с чугунными балконами, под окнами которого играл духовой квартет. Я снял цилиндр, поклонился консьержу, обменял пару вежливых слов, и в это мгновение ощутил: я - в роли.
Каждое слово, каждый взгляд я должен был запоминать. Каждую улыбку -анализировать. В Новотеррии я привык к прямым приказам и строевым командам. Здесь же всё было завуалировано: намёк вместо утверждения, лёгкий наклон головы вместо приказа. Я выучил этот язык быстро. Но в глубине себя оставался солдатом. И именно поэтому, разглядывая Фероннис, центральный город Техн-оп-олиса, я видел не только красоту. Я видел скрытые механизмы: камеры на углах улиц, посты городских стражей, патрули цехов. Всё было продумано до мелочей. И всё же я знал - идеальных систем не бывает.
Вечером я вышел пройтись по улицам. Воздух был свежим, пах углём и цветами из садов на крышах. Фонари зажигались один за другим, словно струны фортепиано, и тени ложились на мостовую мягкими штрихами.
Я шел и слушал. Разговоры за окнами, шёпот в чайных, звон инструментов. Всё это было как музыка - вежливая, упорядоченная, будто сам город следил, чтобы никто не нарушал мелодию. И всё же я ощущал что-то другое. Под этим ритмом скрывался второй слой. Как будто в паузах между словами звучало ещё что-то. Неслышимое для большинства. Я записал в карманный блокнот: «Город - идеален снаружи. Но идеал всегда прикрывает трещины». Я знал: рано или поздно именно через эти трещины мне придётся проникнуть в его сердце.

Глава 2. Гул под плитами

Пар поднимался над улицами Феронниса белыми облаками, превращая утро в дымный театр. Фонари ещё не погасли, и их свет мерцал сквозь завесу пара, словно город не решался окончательно проснуться. Каблуки Эйлен звонко отбивали шаг по мостовой, и каждый этот звук отдавался в груди лёгким волнением.
Мисс Эйлен - так её звали в цехе. Подмастерица, которой внимали даже старшие ученики, но которой никогда не предлагали место мастера. Она знала это и всё равно продолжала работать - и зарабатывать уважение тем, что слышала в машинах то, что другие пропускали мимо ушей.
Она вошла под арку Пятого Цеха, и знакомый гул встретил её как старая симфония: скрежет шестерней, свист пара, удары молотов по металлу. В этом шуме она умела различать фальшивые ноты.
- Доброе утро, мисс Эйлен, - кивнул один из учеников.
- Доброе утро, господин Арвид, - ответила она и улыбнулась коротко.
У манометра, нахмурив брови, стоял господин Хоран. Его руки, привыкшие к точности, нервно сжимали трость.
- Давление скачет, - сказал он сухо, заметив Эйлен.
Она подошла, не дожидаясь приглашения. Провела ладонью по трубе, прикрыла глаза. Металл отзывался дрожью - тонкой, как сбившийся аккорд.
- Господин Хоран, если позволите, - произнесла она, - это не котёл. Третий клапан заедает.
Он хотел было возразить, но, встретившись с её спокойным взглядом, только махнул рукой.
- Арвид, подтяните гайку.
Через минуту стрелка вернулась в норму. Несколько учеников облегчённо выдохнули.
- Как всегда, мисс Эйлен, - пробормотал один из них, - вы слышите больше, чем приборы.
Она склонила голову. Слова звучали с оттенком восхищения, но всё же в них чувствовалась граница: восхищение подмастерицей, не мастером.
Пока в мастерской вновь разгорался привычный шум, в углу заговорили двое юных учеников. Они шептались, будто боялись, что паровые котлы услышат их.
- Говорят, в Альтаре свет всё ещё не угас, - прошептал один. - И что беловолосую девицу за пределами города.
- Глупости, - ответил второй. - Господа Совета уверяли, там нет ничего. Но люди любят сказки.
Эйлен услышала их, но не вмешалась. Эти легенды ходили уже давно, с той самой вспышки, что расколола небо над Альтерией. Никто не знал, где правда, где выдумка. Но почему-то именно образ девицы с белыми волосами застрял в её мыслях.
Она вернулась к чертежам, но заметила, что машины вокруг словно дрожат чуть иначе. Их привычный ритм нарушался чем-то чужим, неуловимым.
В этот момент дверь распахнулась. В мастерскую вошёл курьер Совета - высокий человек в чёрной форме с серебряным гербом. Его шаги гулко отдавались по плитам, и разговоры мгновенно стихли.
- Мисс Эйлен? - произнёс он официально, слегка поклонившись.
Она замерла, чувствуя десятки взглядов на себе.
- Да, сэр, - ответила тихо, но твёрдо.
Курьер вынул конверт и протянул её. Печать Совета блестела под лампами.
- Вам предписано явиться немедленно.
В цехе воцарилась тишина. Господин Хоран нахмурился ещё сильнее, но промолчал. Ученики переглянулись - кто-то с завистью, кто-то с явным уважением. Эйлен разорвала печать. На листе было всего одно слово, написанное строгим, тяжёлым почерком:
"Мисс Эйлен, вы приглашены в проект «Эгерион»".
Она перечитала трижды, словно буквы могли исчезнуть. Слухи о проекте ходили давно: тайное начинание Совета, попытка создать разум для машин, новый ответ Феронниса на угрозы извне. Но почему её имя оказалось в этом письме?
Эйлен прижала лист к груди. Руки дрожали. Она снова поправила непослушную прядь, оставив на щеке след машинного масла.
- Господин Хоран… - начала она.
Но он лишь качнул головой.
- Идите, мисс Эйлен. Если Совет зовёт, спорить не стоит.
Она собрала чертежи, аккуратно уложила их в папку. Тяжёлый взгляд десятков глаз провожал её к дверям.
За спиной снова загудели машины, но в этом гуле ей почудился иной ритм - глубокий, чужой, словно в самом сердце цеха билось что-то иное, невидимое.
Коридоры Зала Совета казались длиннее обычного. Мраморные плиты отражали каждый её шаг, и звук каблуков отдавался гулом, будто весь город слушал её приближение. Эйлен держала в руках папку с чертежами и ловила себя на том, что пальцы белеют от напряжения.
Она остановилась у зеркальной панели. Лицо бледное, глаза слишком ярко блестят, а непослушная прядь снова выбилась из пучка. Эйлен поправила её и тут же почувствовала, как сердце стучит быстрее.
«Они будут смотреть на меня. Господа мастера, архивариусы… Они ждут уверенности, а я боюсь, что увижу в их взгляде насмешку.»
У дверей стоял распорядитель в жилете и перчатках. Он склонил голову и опёрся на трость.
- Мисс Эйлен?
- Да, сэр, - ответила она, стараясь не выдать дрожь в голосе.
- Господа ждут вас.
Створки дверей распахнулись, и зал встретил её холодным светом. Высокие окна, тёмное дерево длинного стола, позолоченные часы, отмеряющие время для всего города. За столом - мастера, господа в строгих костюмах, каждый с цепочкой на жилете, каждый с лицом, на котором отражалась власть.
Эйлен сделала реверанс.
- Благодарю за честь, господа.
- Присаживайтесь, мисс, - произнёс седой господин во главе стола.
Она села, аккуратно сложив руки на папке. Её дыхание сбилось, и казалось, что каждое движение слишком заметно. Она снова поправила прядь, будто этот жест мог вернуть ей равновесие.
- Мисс Эйлен, - заговорил господин с узкой бородкой, - вы знаете, почему Совет призвал вас?
Она подняла глаза. Внутри что-то щёлкнуло, будто механизм встал на место.
- Да, господа, - произнесла она уже твёрже. - Из-за нестабильности в сетях. Давление меняется там, где не должно.
В зале воцарилась тишина. Несколько господ переглянулись.
- Поясните, мисс, - попросил седой.
Эйлен раскрыла папку, разложила чертежи. Голос звучал ровно, без дрожи.
- Смотрите: скачки не связаны ни с котлами, ни с клапанами. Это не износ. Сеть реагирует на чужой ритм.
Она провела пальцем по схеме.
- Сэр, если позволите, я скажу прямо: кто-то или нечто вмешивается в алгоритмы.
Часы на стене будто ударили громче. Все взгляды были прикованы к ней.
- Вы утверждаете, что это возможно? - спросил господин с бородкой.
- Да, господин. И если мы не создадим систему, способную отвечать сама, город окажется беззащитным.
Слова вырвались у неё прежде, чем она успела подумать. Но они прозвучали так твёрдо, что даже самые суровые лица изменились.
Седой господин медленно откинулся на спинку кресла.
- Вот почему, мисс Эйлен, - произнёс он, - Совет приглашает вас в проект «Эгерион».
Эйлен почувствовала, как кровь прилила к лицу. Ещё миг назад она заботилась о пряди волос и сидела, боясь поднять глаза. А теперь её звали туда, о чём весь город говорил шёпотом. Она склонила голову и произнесла уже уверенно:
- Благодарю, господа. Для меня честь служить делу Феронниса.
Двери Зала Совета закрылись за ней с тяжёлым эхом. Эйлен стояла в коридоре и чувствовала, как колени дрожат. Сердце билось так, словно она только что пробежала весь город.
«Они назвали моё имя. Мисс Эйлен - участница проекта. Но почему я? Я одна кто заметила сбои?»
Она сделала несколько шагов, и каждый звук каблуков по мрамору казался слишком громким. Служащие в коридорах склоняли головы чуть ниже, чем обычно. Будто знали, что теперь она уже не просто подмастерица, а человек кому позволили работать с лучшими инженерами и мастерами всего Технополиса.
На улице воздух показался другим: гуще, холоднее. Кареты проезжали, из трамваев вырывался пар, торговцы выкрикивали цены, но всё это воспринималось не так, как раньше. Эйлен ловила взгляды прохожих и всё время думала: «Они тоже знают?» Конечно, никто не мог знать. Но ощущение не отпускало.
Когда дверь её квартиры закрылась за спиной, напряжение спало. Она сняла жакет, повесила его на крючок - привычный жест, от которого стало легче.
В комнате было тихо. Она подошла к зеркалу: лицо бледное, глаза всё ещё горят, а на щеке - тёмная полоска машинного масла. Эйлен провела пальцем и усмехнулась.
- Великолепно. Совет зовёт меня в свои тайны, а я прихожу к ним в таком виде, - сказала она шёпотом.
Она поставила чайник на паровой подогреватель. Звук закипающей воды был уютным, домашним, как напоминание о том, что всё ещё можно быть просто девушкой, а не подмастерьем Пятого цеха и членом Эгериона.
Когда чай был готов, она села у окна, обхватив ладонями кружку. За стеклом вечерний город жил своей жизнью. Внизу у лавки спорили двое мужчин. Сквозь форточку донеслось:
- Говорю вам, мой брат видел! Он сейчас находится там в группе экспедиции! Девица с белыми волосами, в руинах Альтарии!
- Господин, бросьте. Совет ясно сказал: там пусто. А по радио сказали, что девушка покинула город.
Эйлен прикрыла глаза. Эти разговоры были повсюду. Легенды росли, как сорняки, и их уже никто не вырывал. «Белые волосы… Что, если в этом всё же есть правда?»
Она сделала глоток. Чай был горьким, но тёплым. Руки всё ещё дрожали. Однако дрожь эта была не только от страха. Она чувствовала иное - предвкушение.
«Они выбрали меня. Это значит, что я смогу. Я должна.»
Она затушила лампу, но сон не приходил. Лёжа в темноте, она слышала, как за стенами гудят машины города. И в этом гуле ей чудился иной ритм - глубокий, чужой, будто где-то под плитами Феронниса билось сердце, не похожее ни на одно человеческое.