F20. Балансировать на грани

Глава 1

Все события, герои, названия газет, фирм и больниц вымышлены. Любое совпадение с реальностью случайно.

I часть

- А где я могу найти кого-нибудь нормального? 
- Нигде, - ответил Кот, - нормальных не бывает. Ведь все такие разные и непохожие. И это, по-моему, нормально 
Л. Кэрролл 

  - Алла Константиновна, так что будем делать с последней версией СЭДа?

Я смотрю на черную, слегка побелевшую от тысяч касаний пальцев клавиатуру. Наблюдаю, как алая капля крови стекает с буквы «И» вниз, растекаясь под трапециями кнопок. Сердце учащенно колотится, каждый удар болью отдается в висках и затылке.

   - Алла Константиновна, вы понимаете, что еще одна подобная оплошность, и мне придется применить к вашей фирме штрафные санкции? - неумолимый голос бьет своей бескомпромиссностью по левому уху посредством телефонной трубки.

   - Я понимаю, - говорю очень вежливо, насколько возможно уважительно, - такого больше не повторится.

   На букву «Т» приземляется очередная капля, следом еще одна.

   - Тогда в понедельник мы ждем от вас новую версию СЭДа с уже исправленными ошибками?

   Салфетки, которыми я зажимаю нос, уже не сдерживают поток, быстро убираю их в сторону, беру новые, находящиеся в открытой пачке всегда под рукой. Собеседница говорит с улыбкой на губах, это чувствуется. Она любит издеваться надо мной, по полной программе пользуя правило: клиент всегда прав. Мой голос звучит несколько гнусаво:

   - Да, конечно, Вера Анатольевна. И я еще раз повторяю...

   Прерываюсь, так как вижу очередное красное пятно на клавиатуре.

   Попытки откинуть голову и прекратить водопад приводят к тому, что здоровенная капля катится от запястья к локтю, на полпути впитываясь в белоснежный три четверти рукав некогда любимой блузки.

   - Я еще раз повторяю, - беру новую салфетку и прижимаю к носу, - больше такого не повторится.

   - С вами приятно работать, Алла Константиновна. Хороших выходных.

   - И вам хороших.

   Трубку кладут прежде, чем я успеваю договорить. Тут же хватаю несколько салфеток, вытираю нос и клавиатуру, на которой уже образовалась лужица. Ножичком для бумаги отдираю заляпанные кнопки, чтобы тщательнее провести уборку.

   Давление, стрессы, бешеная гонка по карьерной лестнице держат в вечном напряжении. А ведь уже не остановиться. В сфере IT-технологий минута промедления отбрасывает на сотни шагов назад. Если ты (не дай Боже!) ушла в декрет, через три года можешь считать, что у тебя нет образования.

   В мире слишком много изобретателей. Катастрофически быстро развивается и совершенствуется программное обеспечение. Мы не имеем права отставать. Я не имею права уступить. Не смею даже заболеть гриппом.

   В следующем году мне исполнится тридцать два. Позади двенадцать лет работы в отделах аналитики, тестирования, развития, последние полтора - в должности руководителя направления разработки системы электронного документооборота, сокращенно СЭД. Когда меня брали на эту должность, говорили, что через месяц я освоюсь. Месяц миновал, и свято верящие в мои способности друзья убеждали, что через полгода станет легче. Через полгода безмерно гордящиеся родители твердили, что они счастливы иметь такую дочь, как я.

   Родным и знакомым всегда казалось и продолжает казаться, что мне все дается крайне легко: золотая медаль в школе, диплом с отличием в Университете, успехи в спорте. Наконец, должность руководителя большого отдела.

   Три раза в неделю у меня стабильно идет кровь из носа.

   Ответственность. Иногда мне чудится, что на шее постоянно сидит двадцатикилограммовый ребенок. Ужасно тяжело, но я не могу снять эту ношу. И никогда не смогу.

   К сожалению, у меня больше нет возможности вернуться в отдел аналитики или тестирования. Карьерная лестница, подобно эскалатору в торговом центре, движется исключительно вверх. Любая остановка либо перечеркивает все достижения, либо меняет направление движения на противоположное. В последнем случае придется всю жизнь бежать против течения, чтобы не свалиться в самое начало. Попытка сделать шаг назад в сфере IT подобна краху, грандиозному фиаско в жизни. Не справилась. Не оправдала надежд.

   Чувствую себя бойцом советской армии, слепо следующему приказу: «Ни шагу назад».

   Тщательно вытираю клавиатуру и нос, прежде чем ответить на звонок сотового.

   - Катя? Привет, дорогая, - говорю, одновременно набирая в скайпе сообщение главному разработчику: «Придется поработать в выходные».

   - Аля, я тебя не отвлекаю? Звоню напомнить про свой День Рождения в следующую пятницу. Ты же придешь ко мне домой?

   - Приду, - говорю. Сама пишу: «Я тоже выйду, не ты один. Нам кровь из носу... - стираю, - нам обязательно нужно исправить ошибки и отправить новую версию в понедельник».

   - Вот и славненько. Аль, а в твоей компании сейчас нет открытых вакансий?

Глава 2

Утро понедельника ничем не отличается от утра субботы или воскресенья, если ты работаешь в «Электронный документооборот точка ру». День недели имеет значение только для клиентов, для нас же стены офиса давно стали роднее и привычнее домашних.

   Планерка идет вяло. Разработчики, утомленные жаркими выходными, исподлобья таращатся на бодро вещающего директора, который регулярно несколько раз в месяц устраивает разносы во всех направлениях, начиная с нашего. Я стою в углу, разглядывая вчерашний маникюр и размышляя над тем, что случится раньше: меня уволят, или фирма получит первый штраф? Хотя, очередность этих событий не так уж важна. Что по-настоящему важно, так это их неизбежность.

   Затянувшаяся на час речь Сергея, наконец, обрывается телефонным звонком его жены, во время разговора с которой он всегда выходит из переговорной, а мы через другую дверь успешно разбегаемся по кабинетам. Я, которая должна подавать пример подчиненным, настолько сильно устала за выходные, что стартую первой. Впрочем, пример все-таки подаю, правда, не тот, который следует. Стук моих каблуков эхом отдается в пустом коридоре. Шаги быстрые, широкие, несмотря на сковывающую движения узкую юбку-карандаш.

   - Аля, я, конечно, все понимаю, ты устала, на тебе держится целая компания, но...

   - Что случилось? - стараясь не сбавлять темп, поворачиваю голову к еле поспевающей за мной Нине, нашему секретарю.

   - Совсем с катушек съехала? Ты вообще читала резюме, которое мне отправила?

   - Эмм, какое резюме? - Вероятно, Сергей захочет продолжить разговор уже в моем кабинете, тогда нужно успеть подготовиться хотя бы морально. Надеюсь, сегодняшняя версия Вере Анатольевне понравится, иначе, если мне позвонят при Сергее, я окажусь в крайне неприятной ситуации. Может, на время его визита выключить телефон?

   - Олега Баля! На должность сисадмина.

   - Баля? - Понимаю, что Нина все еще идет рядом. Обдумываю ее вопрос. Девичья фамилия подруги помогает, наконец, понять, чего от меня хотят.

   - Аля, ну ты даешь! - продолжает возмущаться Нина. - Ты вчера мне на почту отправила резюме с пометкой, что кандидат лично от тебя.

   - Да-да, точно. Вспомнила. У меня сейчас, вероятно, разговор с Сергеем, а потом со «Свежими продуктами», все мысли там.

   - Полагаю, Дмитрий сможет подождать полминуты.

   - Вера Анатольевна, - поправляю, вздыхая.

   - Аля, ты хотя бы читала это резюме?

   - Разумеется, - лгу, не задумываясь.

   - Он врач! У него медицинское образование. Даже курсов нет в нашей области!

   - Да? Может, он самоучка.

   - Он три месяца назад вышел из психушки!

   - Что? - замираю, поворачиваясь к Нине. Полноватая, но очень симпатичная девушка ниже меня на полторы головы, и когда мы обе, как сегодня, приходим в офис на каблуках, то приходится наклоняться, чтобы смотреть ей в глаза. Пару раз моргаю, пытаясь понять по лицу собеседницы, говорит она правду, или же пытается привлечь мое рассеянное внимание. - Он - что?

   - Не знаю, где ты его откопала, но держись от Баля подальше. Я навела кое-какие справки. Этот парень сам учился на психиатра, но потом у него поехала крыша, - покрутила у виска. - И он, - понизила голос, - укокошил свою женушку. После чего его кое-как отмазали от тюрьмы, отправив лечиться в «Курчатовку», пока ее не закрыли, затем переводили туда-сюда, и совсем недавно отпустили на свободу.

   - Думаешь, он может быть опасен?

   - Пф, даже не сомневаюсь! Сейчас у него якобы период ремиссии, он находится под наблюдением, но... у него было две попытки суицида! В общем, я настоятельно не рекомендую рассматривать эту кандидатуру в качестве сотрудника нашей успешной компании.

   - Да, конечно... признаюсь, я даже не смотрела резюме. Спасибо, что пробила информацию, - оторопело говорю, потом замираю, увидев в конце коридора Дмитрия. Что он здесь делает? Сердце сжимается. Чувствую, как розовеют щеки - обычная реакция на внезапный визит этого мужчины в наш офис. Неужели версия настолько ужасна, что директор «Свежих продуктов» решил лично сообщить о штрафе? - Отправь Балю вежливый отказ, напиши, место уже занято. Не мне тебя учить. А сейчас иди, у меня встреча. И...Нина, принеси нам кофе.

   Ну, Катя, ну дает! Мало того, что у нее, оказывается, есть младший братик, так он еще сумасшедший убийца! Вопрос только один: она специально умолчала об этих милых деталях или просто забыла?

   - Алечка, душа моя!

   С Дмитрием у нас всегда были странные отношения. Странные - в самом худшем понимании этого слова. Правда, именно благодаря им наша фирма выиграла конкурс и теперь пишет СЭД для сети супермаркетов «Свежие продукты».

   Даже не сомневаюсь, что по-джентельменски открывая дверь и пропуская вперед, Дмитрий многозначительно смотрит на мою пятую точку. В подтверждение догадки он, недолго думая, легко шлепает по ней и самодовольно улыбается.

   - Ты же знаешь, - говорит, прикрывая за собой дверь, - как на меня действуют эти обтягивающие юбки.

   - А ты должен уже понять, что у нас исключительно деловые отношения, когда мы в этом офисе.

Глава 3

Тридцать восемь - это, допустим, не юбилей, но также отличный повод собрать друзей и знакомых вместе, выпить хорошего вина, послушать отличную музыку и вдоволь пообщаться. Оглядываюсь, переступив порог Катиного дома, и подмечаю абсолютно всех друзей и знакомых.

   - Слушай, дорогая, да ты имеешь успех! - восклицаю я, обнимая подругу, после произнесения подготовленных заранее слов поздравления и вручения подарка в виде конверта с некоторой суммой. – Скольких же ты позвала?

   - И не говори, – отмахивается Катя, делая вид, что не польщена комплиментом. - На мою первую свадьбу пришло меньше народа. - Заливисто смеется. Ей очень идет смелое бирюзовое платье с красивым овальным вырезом, оголяющим плечи, и высокая сложная прическа. Жаль, я не успела забежать в салон, как была - с работы - помчалась в гости, сменила только туфли да топ в машине. - Большая удача собраться вместе. Так редко это удается сейчас, когда у всех семьи, работа. Конечно, пришлось в спешке дозаказывать еду. Сама понимаешь, я не рассчитывала на такую толпу. Надо было, может, ресторан выкупить. Проходи, раздевайся, садись за стол.

   Михаил, муж Кати, оказывается столь любезным, что помогает снять пальто, убирает его в шкаф.

   - А Димы сегодня не будет? - спрашивает он, поддерживая разговор.

   - Возможно, он заберет меня позже, но заходить не будет точно.

   - Вы не очень ладите в последнее время?

   - Боюсь, что мы совсем перестали ладить.

   Дом Трифоновых без труда вместил полсотни гостей, не считая детей. В обширной столовой, выполненной в бежевых тонах с темно-серой плиткой на полу, прямо напротив настоящего камина, тепло от которого чувствуется даже при входе в помещение, поставили огромный стол, заставленный всевозможными блюдами и напитками. Играет медленная музыка, многие пары уже танцуют, прижимаются друг к другу, пользуясь специально приглушенным освещением. Очень хорошо, я пришла вовремя. Обычно я специально опаздываю на вечеринки, друзья давно перестали удивляться этому, да и обижаться тоже. Терпеть не могу период, когда гости подтягиваются, произносят длинные тосты, неловко молчат. Зачастую, как и сегодня, предпочитаю приходить чуть позднее середины веселья.

   Присаживаюсь за стол.

   Нанятая официантка тут же позаботилась о столовом приборе, рассказала о холодных закусках и горячих блюдах, посоветовала пару деликатесов и вино.

   - Привет, дорогая! - слышу позади себя и тут же чувствую, как мне закрывают глаза.

   С Машей, как и Катей, мы познакомились на прошлой работе. Три года просидели в банке плечом к плечу, или скорее, столом к столу, пока Катя не ушла в ресторан, а я - в «ЭД точка ру», но с тех пор продолжаем дружить и часто видимся.

   - Привет! Смотрю, домашние посиделки в стиле «посплетничаем с девочками» превратились в вечеринку года? - посмеиваюсь я, отпивая из бокала вино, отмечая его элитный терпкий вкус. Во сколько же им встал праздник с такими-то напитками? Страшно подумать.

   - Да ты что, не знаешь? Вернулся Олег Баль, брат Катьки! Вот, смотри! - кивает на противоположную сторону стола.

   Старательно щурюсь, вглядываясь в лица гостей, сидящих в указанном направлении и весело смеющихся. Всех этих людей я знаю давно, это одноклассники Кати. Они присутствуют на каждом ее Дне Рождения, правда, мы никогда особо не общаемся. Разные интересы.

   - Да нет же. Ты не туда смотришь, - указывает пальцем на мужчину в молочно-белом свитере. Незнакомец полулежит в большом, на вид очень уютном кресле у камина, вальяжно раскинув ноги. Как раз в это момент он, словно почувствовав к себе внимание, поворачивает голову, слегка улыбается, фокусируя взгляд на направленном точно на него указательном пальце девушки, снова отворачивается к огню. Мимолетно отмечаю, в руках он держит глубокую вазочку, кажется, с сухофруктами, но не ест.

   - Маш, с ума сошла? Пальцем показываешь! Мы же не на рынке, - приходится грубо одернуть подругу.

   - Ну, извини, - говорит значительно тише, продолжая поглядывать на мужчину. - Он прикончил свою жену, после чего...

   - После чего лечился в психбольнице, я уже в курсе, - киваю подруге, рассматривая молодого человека. Около тридцати лет на вид. Конечно, сложно судить, когда он сидит в кресле, но на первый взгляд - ростом выше среднего. Светлые, с пепельным оттенком прямые волосы острижены на уровне подбородка и спадают на лицо, закрывая практически весь профиль. Нос у мужчины прямой, выдающийся вперед на уровне подбородка, поросшего светлой щетиной. Одет брат Кати, у которой гардеробная занимает полспальни, в простые светло-голубые джинсы, свободный непримечательный свитер и черные кеды.

   - Брат Кати - блондин? - решаю поддержать разговор, замечая, что подруга начинает обижаться на мое молчание.

   - Тоже удивилась, - радуется моему вопросу та. - Он такой странный! Ну, еще бы, после психушки. Весь вечер молчит, глаз не сводит с камина, словно видит там что-то особенное, - закатывает глаза. - И очень много ест, - испуганно округляет их следом, - особенно орехи. Катя только успевает ему тарелки таскать.

   - Он давно вернулся?

   - Пару месяцев назад. Говорят, у него целая куча справок. Врачи утверждают, что он не опасен, но лично я не понимаю по какой причине, ведь он уже однажды убил! Кроме того, ему запрещено водить автомобиль. Не представляю, как Катя не боится спать с ним в одном доме. У нее же дети.

Глава 4

Он вновь смотрит на меня. Хмыкает. Тушит сигарету в пепельнице, которую осторожно поставил на пол у своих ног. Лезет в задний карман джинсов, откуда достает черный потертый портмоне, раскрывает. Расстегивает молнию внутреннего кармана, вынимает сложенный вчетверо и запечатанный в файл лист бумаги. Аккуратно разворачивает и протягивает мне. Все это молча.

   Беру из его рук документ, с минуту изучаю заключение врача о диагнозе: «F20. Шизофрения». Громко сглатываю, так как ни разу в жизни не видела подобных документов и, Бог свидетель, видеть не хотела. Возвращаю ему бумагу. Он кивает, также аккуратно, можно даже сказать трепетно складывает справку вчетверо и убирает в портмоне, который прячет в задний карман джинсов. Достает из другого кармана пачку сигарет, наклоняется за пепельницей.

   Видимо, он решил, что наше знакомство закончилось. Я еще раз нервно сглотнула, поежившись.

   - Можно попросить у тебя сигарету? - робко произношу, рассматривая собеседника. Как и обычно, я оказалась права - Олег довольно высок, не ниже метра восьмидесяти. Он широкоплеч и вообще неплохо сложен, хотя несколько килограмм набрать не мешало бы, чтобы одежда смотрелась менее мешковато. Мои семисантиметровые шпильки не спасают, приходится смотреть на мужчину снизу вверх. Его длинные пальцы со слишком коротко, до красноты подстриженными ногтями замирают, открывая пачку. Олег в недоумении смотрит на меня, словно не веря, что я все еще стою рядом.

   - Ты же не куришь, - совершенно искренне удивляется он.

   - Почему? - не меньше него удивляюсь такому ответу. - Курю.

   - В любом случае, я в этом не участвую. - Затягивается и выдает на одном дыхании: - Бесплодие, рак, бронхит, эмфизема, ишемическая болезнь сердца, невриты, инсульт и прочее, прочее. Хочешь себе все это? Ради Бога! Но без моего участия.

   Столь необычный отказ на пару мгновений лишает дара речи.

   - На самом деле я не курю, - решаю признаться, оторопело хлопая ресницами, не в силах сдержать потребность оправдаться.

   - Знаю, - кивает мужчина, вновь затягиваясь.

   Через минуту поворачивает голову ко мне. Его прямые, немного спутанные волосы падают на лицо, наверное, сильно мешая, например, есть. Хочется убрать их за уши, хотя длины, скорее всего, не хватило бы, и они вскоре вновь оказались бы на глазах и губах.

   - Что-то еще? Хочешь сфотографировать справку? - спрашивает он ровным голосом. Большие, широко-раскрытые серо-голубые глаза смотрят в ожидании ответа. Быстрым привычным жестом, словно прочитав мои мысли, Олег убирает волосы с лица, позволяя убедиться, что он очень симпатичный. Правильные, приятные черты лица не создают впечатления женской, мягкой красоты, которая сейчас в моде. Ресницы, незаметные издалека, вблизи кажутся огромными, светлая, такая же, как волосы, щетина покрывает скулы и подбородок, огибая четко очерченные одинаковые по ширине бледные губы. Он пару раз моргнул, пока я его изучала.

   - Я просто хотела извиниться. Недавно вы получили отказ в работе от нашей компании.

   Олег непонимающе прищуривается.

   - «Электронный документооборот точка ру», - напоминаю я.

   - А, ясно. За последние недели я получил столько отказов, что всех и не упомню. А почему ты перешла на «вы»?

   - Привычка. Всегда, когда начинаю говорить о работе, перехожу на «вы». Надеюсь, ты не обиделся.

   - Мне все равно. Хотя, на «ты» привычнее. Почему ты решила извиниться?

   Кажется, получилось его заинтересовать, потому что Олег развернулся ко мне, опираясь локтем на перила, и теперь рассматривает с нескрываемым любопытством от кончиков пальцев на ногах, виднеющихся в капельке выреза туфель, до самой макушки и обратно. Крайне неуютно от столь открыто продемонстрированной заинтересованности.

   - Просто вижу, что сегодня ты звезда вечера. Мне стало не по себе, что невольно стала участницей этого цирка.

   Он натянуто улыбается, стряхивая пепел в пепельницу.

   - Наш мир представляет собой госпиталь святой Марии Вифлеемской, проще говоря, Бедлам. С единственной разницей, что там устраивали шоу по большим праздникам, в моем же случае - каждый день сплошное шоу. С другой стороны... - рассуждает он, - с другой стороны я считаю, что в тринадцатом веке смотреть на умалишенных было куда интереснее. По крайней мере, их заковывали в цепи, и они сидели в клетках.

   По лицу непонятно, шутит он или нет. Олег снова отворачивается, затягиваясь, и выдыхает дым в другую сторону от той, где стою я. Поворачивается.

   - Я не думаю, что ты умалишенный.

   - Тебе еще раз справку показать? - ухмыляется.

   - Зачем ты так? Я хотела поговорить по-хорошему.

   Серые глаза впиваются в мои. Кажется, они стали еще больше. Затем Олег резко прищуривается:

   - М-м-м. У парочки сегодняшних гостей - и да, я имею в виду и мужчин, и женщин - я заметил некоторые сексуальные расстройства и склонность к мазохизму. Допустим, почему я на их взгляд подхожу на роль садиста, понять можно, но зачем это надо тебе - пока постигнуть не получается.

   - Спасибо, я предпочитаю скучный, нудный, но традиционный секс. – Помолчала некоторое время. - Я так поняла, что ты уже всем тут умудрился поставить диагнозы?

Глава 5

Олег

   Сегодня я как никогда горжусь собой. За шесть часов «выставки» всего лишь второй раз прячусь в ванной комнате.

   Поворачиваю ручку крана и умываю лицо холодной водой, намочив при этом кончики упавших на лицо волос, которые тут же прилипли к щекам. Тру глаза. Определенно, если бы меня заковали в цепи, зрелище бы понравилось гостям намного больше. Ну, хотя бы одели в смирительную рубашку. Жаль, что они уже запрещены. Хм, многие врачи в нашей стране согласились бы с этой мыслью, свое согласие они периодически подкрепляли незаконными действиями.

   Засекаю время на часах. Меня должны хватиться минут через десять, не раньше. Целых десять минут тишины и одиночества. Счастье.

   Опустив крышку унитаза и сев сверху, я принимаюсь разминать плечи. Мой «доктор» - а я всегда выделяю это слово голосом и интонацией так, словно сам факт обращения таким образом к ЭТОМУ человеку можно считать шуткой. Если бы я был младше, то сгибал бы указательные и безымянные пальцы при упоминании имени своего врача. Так вот, мой «доктор» считает, что я нуждаюсь в адаптации к обществу. Что мне нужно чаще говорить с людьми, найти работу, завести девушку.

   Телефон пискнул, сигнализируя о времени приема таблеток. Я достаю из портмоне прозрачную упаковку зелененьких крошечных капсул, вытаскиваю оттуда две штуки и держу над унитазом. Произнося «упс», растопыриваю пальцы. Булькает. Хорошенько смываю.

   Вырвавшийся изо рта смешок получается нервным. Кто бы мог подумать, но я никогда не был столь популярным, в том числе и у противоположного пола, до того, как стал «психом». Ирония судьбы, мне никогда не было до этого так мало дела, как теперь, когда я стал «психом».

   Резко стало тихо, я даже вздрогнул от неожиданности. Кто-то выключил музыку. Затем, послышались крики, топот, грохот и снова крики. Женский визг. Вскакиваю с края ванны, на котором сидел, я спешу в коридор, прислушиваясь к звукам истерики. Возле бассейна полукругом рассредоточилась куча народа, каждый кричит что-то нечленораздельное с общим смыслом: кто-нибудь, сделайте же что-нибудь!

   Протиснувшись вперед, я вижу бледную, как простыня, девочку лет восьми, неподвижно лежащую на земле. Над ребенком сидит мужчина и пытается делать массаж сердца, а точнее - неистово давит на грудь, отчего детские хрупкие ребра должны вот-вот треснуть.

   - Легкие очищали? - кричу я. Никто не отвечает. Спрашиваю еще раз и еще. Люди либо в панике ничего не соображают, либо специально игнорируют меня. Вероятнее всего второе. В толпе вижу ту самую девушку, которая так неуклюже пыталась извиниться за все наше общество. Быстро подхожу к ней.

   - Легкие очищали? – выпаливаю на одном дыхании. Видя, что она не понимает, добавляю: - На живот ребенка переворачивали?

   - Нет, кажется, нет, сразу...

   В следующую секунду я уже рядом с девочкой.

   - Я врач, - уверенным, не терпящим возражения голосом сообщаю свой статус, отстраняя недоспасателя. И тот, хоть и прекрасно знает «врача», слушается командного голоса. - Все замолчите! - кричу, проверяя пульс. В такие моменты я перестаю себя контролировать. Включаются рефлексы, выработанные за годы учебы, а точнее: спасти жизнь, чего бы это ни стоило. Переворачиваю ребенка на живот, открываю рот и пытаюсь вызвать рвоту. Несколько надавливаний на грудную клетку, и еще раз. Вытекает только вода. Чёрт! Никаких изменений. Возвращаюсь к массажу сердца и искусственному дыханию.

   Так тихо. Кажется, люди перестали дышать, а может, это я ничего не замечаю, преследуя единственную цель. Девочка не шевелится, пульса нет. Стараюсь работать так быстро, как только умею. К счастью, руки помнят, что и как нужно делать. Если бы я не знал анатомию, сказал бы, что команды мозга не требуются. Автоматом одно за другим проделываю действия необходимой первой помощи утонувшему. Делаю то, чему когда-то собирался посвятить свою жизнь - помогаю.

   - Бесполезно, - кто-то обреченно вздыхает минут через десять.

   - Где ее мать?!

   - Утонула девочка.

   Но еле различимый, медленный пульс появился, и я не собираюсь отступать. Еще через десять минут девочка закашливается, ее начинает тошнить, и это прекрасный результат. Кажется, я впервые за последние полчаса выдохнул.

   - Кто-нибудь вызвал «скорую»? - тут же спрашиваю, понимая, что прошло слишком много времени, карета должна давно прибыть.

   - Я вызвала сразу же, - отзывается та самая девушка, на мой взгляд, самая адекватная из всей толпы.

   - Тогда где она? – рявкаю. - Дайте одеяло или куртку, что-нибудь! Ребенка нужно согреть.

   - Евочка! - раздается истошный вопль женщины, бегущей через двор к месту чуть было не случившейся трагедии. Следом доносятся звуки сирены.

   Я кутал ребенка в одеяло, растирая посиневшую кожу, когда почувствовал, что меня грубо дернули за кофту и попытались отпихнуть:

   - Что ты делаешь с моим ребенком, шизофреник?! Отойди от нее немедленно! Сумасшедший! - кричит женщина, наверняка, мать этой девочки.

   Еще раз взглянув на ребенка, убедившись, что она дышит, что я сделал все, что мог, примирительно поднимаю ладони над головой, показывая, что руки на виду, и я уже ничего не делаю. Начинаю отходить. Мамаша кидается обнимать дочь, крича в мою сторону оскорбления, в значения которых вникать не хочется.

Глава 6

Нейролептики крайне медленно растворяются в воде. Жаль. Мне бы хотелось наблюдать, как они шипят, раздуваются, пенятся. Я мог бы представить, как все это происходит в моем желудке. Как дрянь впитывается в кровь и за несколько секунд разносится по всему организму, наконец, попадает в мозг, где и происходит самое интересное. Нейролептики снижают передачу нервных импульсов в тех системах мозга, где передатчиком этих самых импульсов является дофамин, вызывая при этом такие побочные эффекты, как паркинсонизм, тризм челюстей, слюнотечение... нарушения менструального цикла - ну хотя бы это мне не грозит, половые дисфункции, депрессию, развитие онкологической патологии, бесплодия... Я мог бы говорить о побочных эффектах часами. Ну, это все потом, а сначала...

   Сначала ты перестаешь быть. Тебя словно нет. Зато есть судороги, скованность, тики, непонятные ощущения в области солнечного сплетения, сон с открытыми глазами, ощущение придавленности к земле. И это только самое начало. А потом ты медленно тупеешь.

   Наблюдая, как вода в унитазе уносит в канализацию отраву, я думаю о том, что мысль о побеге в первые месяцы заключения была единственной. Правда, потом я перестал понимать, зачем хочу убежать. И когда один раз об этом спросили, я растерялся и полез через забор обратно. Это была моя единственная возможность унести оттуда ноги, больше меня не оставляли одного на свежем воздухе.

      И все-таки, жаль, что они не пенятся, не раздуваются, не шипят.

   Утром мне позвонили и пригласили на собеседование в ту самую компанию, за которую так отчаянно извинялась Аля. Наверное, ей очень понравился Эмиль. Хм, еще бы, Эмиль всем нравится.

   К огромному бизнес-центру со странным названием «Flower», видимо, хозяин очень любит природу, прибыл на тридцать минут раньше, чем необходимо. Наверное, это из-за огромного желания получить эту работу, - объясняю я себе, закуривая сигарету и втягивая в себя воздух через медленно тлеющий табак. Часть продуктов горения всасывается в кровь, часть же оседает в альвеолах, легочных пузырях, но второе неважно. Для меня имеет значение та самая часть, которая несется с кровью в мозг, затем воздействует на рецепторы, высвобождая дофамин - вещество, вызывающее чувство удовлетворения. И вот они, мгновения счастья.

   Курящие врачи обладают огромной силой воли и отвагой. Они посекундно знают, как гробится их организм, и какие будут последствия, но продолжают это делать. Настоящие отморозки.

   Внутреннее убранство здания - по крайней мере первого этажа - полностью соответствует названию самого бизнес-центра. Пять, шесть, семь... восемь! Восемь цветочных магазинов. Буйство красок режет глаза, дурманящий запах сбивает с ног. Наверное, это выглядит очень красиво и радует глаз работников двенадцатиэтажной свечки каждое утро и каждый вечер, не считая выхода из здания в течение дня, например, на обед.

   Надеюсь, ни у кого из них нет аллергии.

   Лифт звонко сообщает о прибытии на восьмой этаж, и я сразу оказываюсь в приемной.

   Что ж, если сестренка хочет меня спихнуть, устроив на работу, тем самым избавляя себя от угрызений совести, что выставила на улицу бездомного, безработного, душевнобольного родственника, - я сделаю все, чтобы помочь ей. Угрызения совести - это плохо. От них хорошо помогает ударная доза глицина, которая входит в состав моих замечательных зелененьких нейролептиков. Похлопав себя по карману, словно отмечая, что они всегда со мной, я подхожу к девушке, видимо, секретарю.

Глава 7

Аля

   - Он совершенно ничего не понимает в технике! - кричат наперебой Эдик и его начальник Александр. - Максимум, что он делал - это качал фильмы с торрентов! Он ничего не знает ни о сетях, ни о безопасности. Аля, он переспросил, что такое «роутер»!

   - Эмм, Саша, пожалуйста, дай ему шанс. - Очень хочется, чтобы наш любимый системный администратор, наконец, замолчал и исчез куда-нибудь, прихватив помощника. Например, они оба могли бы начать вводить в курс дела новичка.

   - Аля, ты хочешь доверить безопасность компании чайнику?!

   - Так обучи его. Эдик будет помогать еще целый месяц.

   - Всего месяц! Я этому учился несколько лет! Тут миллион тонкостей и деталей. Алечка, дорогая, одумайся, прошу тебя, - взмолился этот самый Эдик.

   Стоило ожидать, что помощник системного администратора планировал в течение стажировки новичка повесить на парня, пардон, никакой дискриминации в IT компании, на нового работника все свои обязанности, а самому свалить в отпуск по уходу раньше срока, но не тут-то было. Помимо основной работы, бедняге, придется учить админить пользователя практически с нуля.

   Все мы способны на подвиги. Не думая о людях лучше, чем они есть на самом деле, мы лишаем их возможности стать лучше.

   Следующую неделю Олег ведет себя тихо. Он по пятам ходит за своим новым, пребывающим в отвратительном настроении гуру и следит за его работой, часто отмечая что-то в блокноте.

Что мне в Олеге понравилось сразу, так это колоссальное желание работать. Я видела его в деле, видела, каким самоотверженным доктором он чуть было не стал, я решила помочь, понимая, что никто не возьмет на работу мужчину двадцати семи лет без опыта работы и со справкой от психиатра. Я дала Олегу возможность, и он начал использовать ее на всю катушку. Этот парень был единственным, кто уходил после меня с работы. Он смотрел веб-семинары, читал профлитературу. Он действительно хотел разобраться в новой для него отрасли, и только за старания заслуживал десять из десяти.

   Голову он мыл не каждый день. Его белые сосульки иногда жутко раздражали, как и неизменные бесцветные растянутые свитера да выцветшие джинсы. Он словно специально хотел походить на странного. Даже не зацикленные на внешнем виде разработчики посмеивались над парнем. Разумеется, я запретила Нине кому бы то ни было рассказывать о прошлом Олега, но к концу первого дня работы все могли говорить только о том, что «Аля взяла на работу шизофреника».

   К нему приглядывались, над ним потешались, на его ошибки, которые вполне мог бы допустить любой человек, реагировали с особенным остервенением.

   Не знаю, как он это выносил. С каждым днем он все больше удивлял меня. Либо Олег действительно сумасшедший, и я полная дура, так как отдала пароли крупной компании психу, либо он шикарный актер. В первое верить не хотелось, во второе не получалось. Я, как и все, присматривалась к новому сотруднику, ожидая от него всего, что угодно, частенько лично перепроверяя за ним сделанное.

   А ему нужна была эта работа. Боже, как же ему нужна была эта работа! Он терпел все. Никто никогда не слышал от него дерзости, не видел ни единой вспышки агрессии, хотя, провоцировали на нее многие. Ведь безумно интересно посмотреть, как блондина, «любимчика директорши» увезут в смирительной рубашке санитары.

   Однажды, проходя по коридору мимо кабинета разработчиков, я увидела ситуацию, над которой потом смеялась целый вечер:

  Олег сидел рядом со Светой, настраивал ей что-то на компьютере. Света, одна из наших ведущих разработчиков, а так же единственная девушка-кодер в компании, откинулась на стуле, скрестив ноги в лодыжках и руки на груди. Ее квадратное, не знакомое с макияжем и щипчиками для бровей лицо выражало крайнее презрение к действиям сисадмина. Однозначно, она знала больше него, но, по причинам, известным только ей, никогда не выполняла работу, за которую ей не платили, даже если приходилось полдня ждать помощи. Ее короткие светло-русые волосы, собранные на затылке нелепым пучком, нервно дрожали от приступов смеха, которые она давила в себе, следя за попытками Олега реанимировать ее компьютер. Парни, то и дело прыскали в клавиатуры, наблюдая за высокомерным выражением лица девушки, меняющим гримасы. Она никогда не поможет, будет час вот так сидеть, наблюдать, но не подскажет.

   - Олег, мне работать надо, ты скоро? - якобы скучающим тоном сказала программистка, кокетливо поджимая губы. Демонстративно зевнула в полный рот.

   - Еще пару минут, что-то не могу разобраться. - Олег хмурился, вглядываясь в экран. Он будто не замечает смешков, доносившихся со всех сторон.

   - Может, это... - Света наклоняет голову вперед и смотрит на парня исподлобья. Я понимаю, что наша Света задумала что-то ужасное и жестокое. Приготовилась защищать нового работника.

   - Что? - спрашивает Олег, не отрывая глаз от монитора.

   - Спросишь у голосов, которые постоянно слышишь? А то так до весны просидеть можно.

   Я сжимаю косяк, на который опираюсь, пораженно прикрывая глаза. Хамка. Никакого чувства такта. В кабинете становится тихо. Все смотрят на Олега, а тот, медленно повернув к ней лицо, начинает хмуриться. Склонил голову набок, морщит лоб, словно от боли. Потом берется за виски и качает головой, сжимает губы, напрягаясь. Кажется, что у него вот-вот начнется припадок или истерика. Я распахиваю глаза и захожу в кабинет, Света опасливо откатывается на своем кресле. И тут случается это. Олег, оторвав ладони от головы, раздраженно взмахнул ими перед собой и воскликнул, громко, на весь кабинет:

Глава 8

Олег

Новая работа пугает меня до чертиков. Кстати, о чертиках.

   В университете ходила байка про психиатра, который «изгонял» бесов из шизофреников. То есть, если человек обращался к нему за помощью, врач, разумеется по большому секрету, говорил, что того захватили бесы, и всего за несколько тысяч долларов он поможет несчастному вернуть сон, аппетит, хорошее настроение, и... что-то еще... Ах да! И изгонит бесов.

   В действительности это печальный случай из практики, позднее превратившийся в местный прикол. Как-то раз в клинике, когда мне удалось несколько дней отлынивать от нейролептиков, меня посетила мысль, казавшаяся в тот момент безумно веселой. Я прыгал по кроватям и кричал, что мне срочно нужен экзорцист, что мою бессмертную душу терзают демоны. Я честно пытался зависнуть в воздухе, но раз на десятый понял, что мои бесы летать не умеют. Тогда решил залезть по стене, подобно пауку, но тут меня поймали, что-то вкололи и доказали, что смирительные рубашки, хоть и запрещены в нашей необъятной стране, продолжают активно использоваться.

   Бесов из меня тогда, кстати, так и не выгнали. Еще пару дней я пытался кричать, произнося это слово, правда, уже не понимал зачем. Просто последняя мысль перед началом действия дряни была: я нуждаюсь в экзорцисте. Зациклило меня тогда.

      Мне нравится здание, просторные светлые кабинеты, а также суетящиеся в их стенах люди. Практически каждому я мог бы поставить диагноз, причем половине - с первого взгляда. Особенно этой девушке-парню Свете. Не знаю, почему она меня так невзлюбила поначалу, сейчас, кажется, относится спокойнее, хотя к ее грубой манере разговаривать привыкнуть сложно. Слегка теряюсь каждый раз, когда она выражается матерно. Видимо, женщинам приходится омужичиваться, когда они сутками находятся в мужском коллективе. Самое печальное, что ей очень нравится один из разработчиков, но того, судя по порносайтам, которые он часто посещает прямо на рабочем месте, интересуют именно девушки: женственные, стройные, с пышными формами, в основном блондинки.

   С другой стороны, моя начальница Алла Константиновна не омужичилась же! Красивая девушка, живая, настоящая, сильная и хрупкая одновременно. Особенно мне нравится, когда она зачесывает волосы наверх. У нее очень красивая тонкая шея.

   С тех пор, как я смирился с тем, что шизофреник, я стал совершенно иначе относиться к желаниям. Если бы подобные мысли посетили мою голову раньше, я бы их быстро отогнал и забыл как о страшном сне. Теперь все иначе.

   Знаю, что мне уже двадцать семь лет, слава Богу, давно не подросток, но единственное, о чем могу думать, глядя на тонкий изгиб ее шейки - я безумно хочу поставить на ней засос. Самый настоящий, красный, если повезет, синеватый кровоподтек, разрыв подкожных сосудов. Бесы, захватившие мою голову, на ее светлой коже мой засос смотрелся бы восхитительно! В следующий раз, пожалуй, скажу об этом Але, когда появится возможность. Разумеется, я не собираюсь ее смущать при всех. Хотя, скорее всего, бедная девушка и так начнет шарахаться от меня после нашего недавнего короткого разговора у лифта.

   Я снимаю квартиру недалеко от работы, быстрым шагом дохожу минут за тридцать. Это очень хорошо, потому что не люблю ездить на автобусах, а машину мне водить нельзя. Сестра обещала, что будет приходить и помогать убираться, готовить, за почти полгода она была у меня два раза - в первую и во вторую неделю. Впрочем, меня это устраивает. Еженедельные походы к «доктору» отменно компенсируют недостаток презрения со стороны родственников, так что все в норме.

   Скоро год, как я не ем дрянь. Какие положительные моменты? Я стал намного лучше мыслить. Перестал забывать какое сегодня число и что мне необходимо сделать. Определенно, это хороший знак. Правда, на работе я по-прежнему абсолютно все записываю в ежедневник, так как это не то место, где ошибки сойдут с рук, потому что ты неполноценный. Там, наоборот, приходится из кожи вон лезть, чтобы доказать свою полноценность.

   Нельзя не отметить улучшение сообразительности. Если раньше мне приходилось пересматривать вебинар или урок по моей новой специальности как минимум четыре раза, часто останавливая запись, давая себе время понять речь говорившего, запомнить суть, сейчас хватает одного-двух. Я снова начал читать, причем мне легко удается запомнить сюжеты новых книг. Если честно, чтобы не расстраиваться слишком сильно, я начал с книг, которые в свое время произвели на меня колоссальное впечатление: «Мастер и Маргарита», «Над пропастью во ржи», «Средний пол» и прочее. Сюжеты этих историй я помнил до мелочей, поэтому, если забывал, на чем остановился, особо не расстраивался, открывал первую попавшуюся страницу и продолжал чтение. На той неделе я домучил первую за последние почти четыре года новую для меня художественную книгу: «Гарри Поттер и что-то там», а потом сел и написал изложение. Мой «доктор» сказал, что суть я передал без ошибок.

   А еще практически каждый новый день со мной встречает утренний стояк. Бесы в голове, я подобно тринадцатилетнему мальчишке разговариваю со своим членом по утрам, подбадривая и здороваясь. Скажу честно, даже если у меня нет возможности заняться сексом, понимание того, что я бы смог, радует и придает смелости.

   Как такового своего личного стола у меня пока нет. В моем распоряжении - ноутбук, который всегда при мне, и стол в приемной, где я периодически слушаю через гарнитуру уроки или читаю по специальности. Нина, выполняющая одновременно работу секретаря Али и целого отдела кадров нашего направления, благо, фирма не такая большая, обычно пьет мятный зеленый чай из огромной кружки с надписью «Pussycat». Вероятно, она имела в виду себя, покупая эту кружку, но я бы с ней не согласился. Скорее «Pussy hippopotamus», хотя, должно быть, это слово слишком длинное, чтобы печатать его на посуде, а мне все еще безразлично на женщин, раз после нескольких лет воздержания, глядя на выпирающую из огромного выреза черного платья грудь, я думаю о гиппопотамах.

Глава 9

Аля

Годовщину наших отношений с Димой мы всегда отмечали в «Розовом фламинго». Это красивый, уютный и жутко дорогой ресторан. Там мы с Димой и познакомились на одной из деловых встреч. Я тогда еще работала в банке, а он собирался сделать крупное вложение. Мы понравились друг другу с первого взгляда, но в тот вечер говорили исключительно о работе. Впрочем, как и в следующие пару месяцев, пока я не уволилась и не перешла аналитиком в компанию, отделом разработки которой сейчас руковожу. На следующий день после моего увольнения Дима приехал с цветами и предложил поужинать вместе, но уже не официально.

   Он никогда не смешивал бизнес и отношения. Теперь-то я понимаю, что он вовсе не пренебрег своими принципами, помогая мне выиграть в конкурсе. К сожалению, тогда его уступка воспринялась как проявление любви. С высоты своего жизненного опыта, после избавления от розовых очков при помощи нового сисадмина, я поняла, что Диме был жизненно необходим этот контракт. Ради договора ему пришлось пожертвовать нашей связью.

   Дима всегда слишком много времени уделял работе. И я уважала его за это. Правда, иногда становилось обидно, когда он предпочитал моему обществу посидеть за компьютером, но, став начальницей, я начала понимать его лучше. Наши отношения были похожи на визиты к очень дорогой проститутке. С единственной разницей: он никогда не платил за секс, не делал дорогих подарков, не помогал с оплатой кредитов, не покупал машин. Это все я. Я готовила тонны изысканной еды, каждый раз покупала новое белье, ходила на ужасно болезненные выравнивающие кожу массажи, тратила на свое тело уйму денег и пожизненно сидела на диетах, чтобы ему нравиться. Чтобы выглядеть моложе.

   Я написала ему смс сегодня утром, он не ответил. Мы не разговаривали с того самого раза, как он подвез меня до дома.

   Из кабинета слышались голоса. Я ускорила шаг. Ненавижу, когда кто-то использует мой кабинет для своих целей. Если это опять Нина разместила гостей там, то, клянусь, я лишу ее премии! Просила же никого ко мне не пускать.

   Открываю дверь и вижу, как за моим столом сидит Олег и напряженно хмурится. Увидел меня:

   - Добрый день, Алла Константиновна, - как всегда вежливо здоровается он.

   - Добрый день, Олег Николаевич. Могу я узнать, что ты делаешь за моей машиной?

   - Да хотел тебе обновить антивирус, приехал специально пораньше. Но до твоего прихода не успел. Подождешь пару минут?

   - Конечно, не торопись. Я действительно приехала на полчаса раньше.

   Сажусь в кресло, закидываю ногу на ногу. Достаю планшет, решив проверить почту.

   - Подожди, - вдруг вспомнила. - А с кем ты разговаривал?

   - Как с кем? - удивляется Олег, - с Эмелиной.

   Он переводит абсолютно серьезный взгляд на пустой стул.

   - Кстати, она с тобой поздоровалась, но ты не ответила.

   Я тоже смотрю на пустой стул, вновь на Олега - его лицо непроницаемо.

   - Ты сейчас шутишь? - наконец, спрашиваю.

   - Нет, - удивленно отзывается он. - Если ты против того, чтобы Эмелина здесь находилась, я ее выгоню прямо сейчас, хотя уверяю, что она никому ничего не скажет. Она, - наклоняется вперед, быстро смотрит на пустое кресло, кивает, и совершенно искренне глядит в глаза: - она могила, - многозначительно приподнимает брови.

   От странности и чужеродности ситуации я вспотела. Ерзаю на стуле, затем выпрямляюсь.

   - И как у тебя дела, Эмелина? - спрашиваю.

   - Эм не говорит по-русски, только по-испански. Ты не против, если я буду отвечать за нее?

   - Нет, не против.

   - Эм говорит, что у нее все хорошо. Благодарит, что ты интересуешься, - бросает на меня быстрый взгляд исподлобья. - Спрашивает, как у тебя?

   - Тоже все хорошо, - медленно отвечаю.

   - Эм рада. Она говорит, что ты сегодня потрясающе выглядишь, тебе безумно идет это платье. Правда, Эм не уверена, что в нем стоит ходить на работу.

   - Почему?

   - Говорит, у мужчин только одни мысли на уме, когда они смотрят на тебя в таком платье.

   Поправляю подол своего темно-синего трикотажного платьица, пытаясь дотянуть его до колен, не выходит. Кажется, я, как школьница, начинаю краснеть.

   - Олег, у тебя тоже только такие мысли на уме? - спрашиваю, вглядываясь в его лицо, не понимая, зачем он издевается, пытаюсь разгадать правила этой игры.

   - Думаю, мне не следует отвечать на этот вопрос. С одной стороны, я хочу сделать приятное красивой женщине, с другой - не хочу оскорбить ее профессиональные качества, - не отрывая глаз от монитора.

   - Готово. Мы с Эм пойдем. Хорошего дня, - он выходит, пропуская невидимую девушку вперед, а я осторожно присаживаюсь на стул с прямой, как спица, спиной и еще пару минут удивленно моргаю, рассматривая дверь.

   Никаких сомнений, он издевается, иначе... да как иначе он мог бы жить среди нормальных людей? А если и нет? Я на девяносто девять процентов уверена, что он подшучивает надо мной, но продолжаю это терпеть и, чтоб меня, подыгрывать ему!

Глава 10

Олег

Работа по-прежнему меня пугает, особенно после того, как я несколько раз крупно облажался.

   В первый раз, когда взломали ключ от нашего вай-фая и целый месяц за счет фирмы качали информацию, а во второй... В общем, я случайно отключил не тот сервер, а у Али в это время была какая-то крупная презентация. Но Аля меня, кажется, простила, и обещала, что на заработной плате эти неудачи не отразятся, что несказанно радовало, так как женщина, у которой я снимаю квартиру, каким-то образом узнала, что я шизик, и увеличила в полтора раза квартплату.

   «Доктор» сказал, что мне нужно обязательно посещать корпоративы. Новогодний я благополучно проболел, вернее, проимитировал грипп, не желая показывать всем, что мы с моими испанцами не особо помним как это - отрываться и веселиться.

   Приближался март, а вместе с ним и международный женский день.

   Егор из отдела разработки собрал со всех по две тысячи рублей, чтобы купить девушкам цветы и сертификаты в какой-то салон красоты, кажется, принадлежащий его сестре.

   Сама же компания выделила кучу денег и сняла ресторан с видом на Неву, в котором всем дружным работникам «Электронный документооборот точка ру» предстояло потратить несколько часов счастливого выходного. Я не хотел показаться асоциальным, поэтому действительно собирался посетить это сборище.

   В первые пять минут пребывания в ресторане по количеству коньяка и вина на столах я понимаю, что вечеринка будет долгой. Вся наша большая компания в составе трех направлений и общей сумме восьмидесяти четырех человек разместилась за столами. Я нахожу себе местечко в самом конце зала рядом с веселой разговорчивой молодой девушкой, которая меня боится до заиканий, причем настолько искренне, что молчит весь вечер, не отрываясь от тарелки. Я помогаю ей укрепиться в ее страхах, периодически отмахиваясь от несуществующих мух и объедая мясо с пустой вилки, запивая вином из пустого стакана. Нет, разумеется, я ем. После больницы, где кормили редко и крайне скудно, я никогда не отказываюсь от возможности перекусить, хотя от некоторых продуктов, таких как сладости, корейская морковка и сыр, благодаря нейролептикам, мне теперь не дано получить удовольствия. Я не чувствую их вкуса. Совсем.

   Через час после того, как все желающие поздравили всех желающих, организаторы праздника приглушили свет, и заиграла живая музыка. На сцену выбежали молодые парень с девушкой, затянули песни по заказу, народ веселился.

   Я молча наблюдаю за пьяными коллегами, обдумывая, как сильно меняет людей алкоголь.

   Принятый внутрь спирт хорошо всасывается слизистой оболочкой желудка и тонкого кишечника. Особенно быстро натощак. Уже через пять минут он обнаруживается в крови, а через тридцать его концентрация становится максимальной. Через кровь спирт проникает в головной мозг и печень, где его содержание остается наибольшим.

   Разглядывая диковато двигающихся в танце людей, я думаю о том, что происходит у них в головах, представляю себе, как алкоголь разрушает их мозг. Одними из первых умирают клетки, отвечающие за память. Не сомневаюсь, многие завтра утром не вспомнят о том, что творили. Далее - клетки мозжечка, который отвечает за координацию. Словно в подтверждение моих мыслей, наша бухгалтерша чуть не упала, благо вовремя подскочил слегка ошалевший и раскрасневшийся от коньяка водитель. Кстати, судя по цвету его лица, пить ему уже хватит, а лучше бы вообще показаться доктору.

   Скоро всем этим людям захочется пить. Сильная, нестерпимая жажда оттеснит остальные проблемы на десятый план. Для того чтобы головной мозг не начал гнить, организм заливает в него воду, вымывая умершие клетки. «Уборка», несомненно, вызовет головную боль следующим утром. Вообще, конечно, очень забавно все происходит: человек, напившийся сегодня, завтра будет мочиться собственными мозгами. 

   Мне скучно. Подобного рода вечеринки не для таких зануд, как я, не имеющих возможности разрушать мозг по причине приема... ну ладно, спуска в унитаз таблеток от глюков на общую стоимость в тысячу долларов в месяц.

   Направляясь к выходу, я старательно обхожу танцпол, наблюдая за тем, как коллеги двигаются в медленном танце, напившийся Павел обнимает счастливую Светку, бухгалтерша, которая замужем и счастлива в браке, позволяет трогать свой зад раздухарившемуся неожиданным вниманием к своей неприметной персоне водителю.

   - Олег, привет! Потанцуй со мной! - неожиданно появившаяся рядом Аля обнимает меня за шею и притягивает к себе. Хочу отстраниться, так как не уверен, что смогу танцевать, но этот ее запах и открытая шея... Черт, мечта экзорциста, о чем ты думаешь!

   - Хм, меня Эм и Эмиль ждут на улице, - пробую все-таки сбежать.

   - Подождут, сегодня тепло.

   Аля прижимается ко мне, обнимая за шею:

   - Мне нравится твоя одежда, - говорит мне.

   Действительно, ради сегодняшнего вечера пришлось съездить в торговый центр. На самом деле ничего особенного не купил - пару рубашек, в одну из которых я и одет, да черные джинсы.

   - А мне нравится твоя, - с удовольствием провожу руками по мягкой черной ткани платья, облегающего стройное тело. Мне хочется проверить, так ли упруга ее попка, как кажется на вид, но я, делающий успехи в скорости соображения, понимаю, что этого делать не стоит. Вдыхаю ее аромат и понимаю, что хочу ее.

Глава 11

Аля

- Во-первых, он меня младше.

   - Ах, вот что оказывается, во-первых. - Нина пьет противный как на вкус, так и на запах мятный чай из своего ведра с надписью «Pussycat». Почему это «Pussy»? Почему не «Dick»? О Боже, ну и мысли!

   - Я думала, что, во-первых, - выделяет голосом, - он прибил свою жену.

   - Не думаю, что он сделал это умышленно. Его бы тогда не отпустили на свободу.

   - Не бывает дыма без огня, подруга. Он пристукнул свою теперь уже бывшую женушку, потому что, во-вторых, он шизофреник, живущий на таблетках.

   - Если бы он был опасен, его бы не выпустили из психбольницы, - упрямо повторяю я.

   - Он учился на психиатра! Знаешь ли, психи притягивают психов. Научился маскироваться. Заметь, никто из профессоров, обучавших его, не понял, что он опасен. Маньяки всегда выглядят как обычные люди.

   Кто-кто, а Олег точно не стремится выглядеть обычным человеком.

   - Я не верю, что он убийца. Скорее, он, наоборот.

   - Что?

   - Странный, и от этого ранимый.

   - У тебя что, материнский инстинкт проснулся?

   - Добрый день, - восклицает Олег, заходя в приемную. - Обо мне говорите? - улыбается он, но, увидев наши понурые лица, как-то сразу тоже грустнеет.

   - Привет, Олег. Привет, Эм. Привет, Эмиль, - равнодушно цедит Нина, не глядя в его сторону.

   - А я сегодня один, - склоняет голову на бок, как будто поражаясь глупости Нины.

   - Тогда передавай им приветы, - ни малейшего шуточного оттенка в ее голосе. Если бы этот разговор услышал кто-то со стороны, точно вызвал бы «скорую» нам всем.

   - Олег, привет. Как выходные? – решаюсь и я подать голос, опускаю глаза, машинально теребя высокий воротник водолазки, от которого, кстати, ужасно чешется кожа.

   К слову сказать, засос получился знатный, на полшеи. Красный, яркий фонарь на бледной коже. Олег пару мгновений смотрит на мой воротник, на то место, куда касались его губы. От воспоминаний снова становится не по себе. Его влажный язык, сильные руки на моих бедрах, мягкая светлая щетина, щекочущая кожу, - запомнилась каждая мелочь.

   - Мы теперь будем делать вид, что ты не позволяла мне целовать твою шею, а я от этого не кончил? - будничным тоном, в котором слышится вызов. Ну, или мне хочется услышать в его интонациях вызов.

   Даже спокойная, не удивляющаяся ничему Нина, погруженная в свои мысли, вздрагивает и поднимает на сисадмина выпученные глаза. Потом быстро оглядывается, не слышал ли его слов еще кто. Олег смотрит прямо в глаза, ожидает ответ. Не моргает.

   Не имея никакого понятия, что он там себе навыдумывал, я поежилась на стуле:

   - Думаю, что сначала следует все-таки здороваться, а потом уже обсуждать, как и в каких условиях ты можешь испытать оргазм, - спокойно произношу я. Он не шевелится. Продолжает смотреть. Он не услышал ответ на свой вопрос, а я и не знаю, что сказать. А что на это, в принципе, можно ответить?

   - Ладной, делаем вид, что ничего не было, - он кивает и проходит по коридору в сторону кабинета разработчиков.

   - Ну, так что? - спрашивает Нина. - Ты будешь его увольнять?

   - А надо? - я сжалась в кресле в ожидании ответа от своей подчиненной. Веду себя, как дурочка, а ведь он меня младше!

   - Да мне-то что, тебя же при всех облизал шизофреник. Только имей в виду, слухи поползут. Они уже появились, когда ты вдруг взяла на работу бывшего врача, да еще и со справкой. А теперь-то вообще.

   - О Боже.

   Сначала из-за этого клоуна с толпой невидимых испанцев разрушились мои отношения с Димой, которые длились в течение пяти лет! Потом сгорела, словно ведьма на жертвенном костре, моя репутация. Под конец, он же на меня еще и обиделся, потому что я не успела прийти в себя после случившегося и продумать поведение.

   А почему я позволила ему так вести себя на корпоративе? Потому что угораздило меня заехать в «Розовый фламинго» перед вечеринкой, чтобы утрясти детали завтрашнего обеда со спонсорами, и увидеть там моего Димочку, ужинающего с девочкой из банка, которую взяли на мое место. Пару минут я стояла, как громом пораженная, и наблюдала, как он гладит ее по руке, как она кокетничает, прижимает локти к груди, демонстрируя аппетитную ложбинку. Молоденькая, тридцати точно нет. Быстро же он нашел мне замену, не стал заморачиваться над переходом наших с ним отношений на новый уровень. В тот момент я окончательно поняла, как прав был Олег. Дима никогда не собирался на мне жениться. Ему не нужна семья, жена. Он просто использовал меня, пока это было удобно. А ведь я могла это понять еще только через пять лет, или через десять. А мне бы тогда было уже... Мама дорогая!

   Стало дурно, подобно пуле после соприкосновения с ударником, я вылетела из ресторана, затем замерла, сдерживая подступившие слезы. Обида, злость, беспомощность душили, крепче любой удавки. А ведь я до сих пор ждала, что он одумается, что будет добиваться меня!

   Во что я превратила свою жизнь? Мне скоро тридцать два, а у меня есть только работа, которая не то, что не приносит удовольствия, ежедневно убивает, подталкивая к инфаркту или инсульту. Я чувствовала холод, тоску и одиночество. И благодарность.

Глава 12

Олег

- Неужели ты что-то понимаешь в компьютерах? - спрашивает меня отец, когда мы всей нашей дружной семьей уселись за большим столом в гостиной Кати. Родители редко приезжают, буквально раз в два-три месяца, и это хорошо. Мы всегда встречаемся у Кати дома, что тоже хорошо, так как в квартире, которую я снимаю, не хотелось бы принимать гостей. Особенно родителей.

   - Вроде справляюсь, - отвечаю, елозя вилкой кусок огурца по тарелке.

   Когда тебя привязывают к кровати, ты вырываешься. Всегда вырываешься, потому что обездвиживание - это очень страшно. Ты пытаешься объяснить, что в порядке, будешь везти себя смирно и делать все, что скажут. Но сначала ты пытаешься вырваться. Ну, для того, чтобы все это им рассказать.

   - И много платят?

   Пожимаю плечами.

   И чем сильнее ты вырываешься, тем крепче тебя вяжут, а чем крепче вяжут, тем сильнее вырываешься. Замкнутый круг.

   Я давно уже понял, что нужно расслабиться и... получать удовольствие. Потому что некоторые вещи неизбежны.

   Если ты не можешь изменить обстоятельства, нужно изменить отношения к ним, не так ли?

   - Как так получилось, что тебя взяли на столь ответственную должность с высокой заработной платой и полным рабочим днем?

   Пожимаю плечами. Чем сильнее барахтаешься, тем туже вяжут.

   - Я, надеюсь, эта работа действительно существует, и ты не занимаешься чем-нибудь незаконным?

   - Директор фирмы - близкая подруга Кати - Алла Константиновна, - смотрю на Катю в ожидании кивка - дожидаюсь.

   - Я попросила ее взять Олега на работу. Дать парню шанс и, - произносит с гордостью и улыбкой, - кажется, все прошло успешно. Аля часто хвалит его.

   - Катерина, ты отдаешь себе отчет, что так нельзя поступать? Ты бессовестно играешь на чувствах друзей.

   Понимаю, что уже не хочу огурец. «Чем сильнее барахтаешься, тем крепче привязывают. Расслабиться и плыть по течению», - повторяю про себя как мантру. Кажется, я слегка покачиваюсь вперед-назад.

   - Вот ей было неудобно тебе отказать и... – отец вдруг замолкает, подбирая слова.

   - ...И пришлось взять на работу душевнобольного, - заканчиваю я за него.

   На самом деле, в нашей стране, как и в любой другой стране, дискриминация таких шизиков, как я, весьма развита. В мире, в котором я живу, не принято слушать шизиков, не принято разговаривать с ними, не принято брать их на работу и отстаивать их права в суде. Не принято смиряться, что один из них - твой сын.

   Смотрю перед собой, фокусируясь на скором возвращении к своим испанским друзьям, которые ждут в моей квартире, на Алиной тонкой шейке, на ее восхитительном и безумно возбуждающем запахе. В последнее время я остро воспринимаю запахи, наверное, это компенсация за ухудшившиеся зрение и вкусовые качества. А пахнет она действительно умопомрачительно, очень женственно. Вообще-то, я теперь каждый день мастурбирую на свои воспоминания. В том, чтобы быть психом есть свои плюсы - можно признаваться себе и окружающим в низких вещах и не чувствовать при этом вины или смущения.

   Я бы сказал о своих мыслях вслух, но за столом сидит мать, а при ней я всегда буду смущаться, насколько сумасшедшим бы ни был.

   Я редко слышу, как мама разговаривает, еще реже - когда обращается ко мне. Просто, в некоторых случаях дети не достойны материнской любви. Это нормально.

   - А почему бы нам всем не сходить, например, в кино сегодня вечером? Позовем Алю с собой. Заодно я расспрошу ее про нашего Олега.

   Идея отца кажется восхитительной, поддерживают ее все, особенно дети. Разумеется, фильм выбирается мультипликационный. К слову сказать, та самая едва не утонувшая девочка выжила, мне очень повезло, что на моей совести в глазах окружающих осталась по-прежнему только одна смерть.