Фальшивая невеста мажора

1

"Мы дали друг другу обещание не влюбляться, но потом все вышло из-под контроля…"

— Руслан, познакомься, это Ева. Моя невеста! — Марк крепко сжимает мою ладонь и притягивает меня к себе.

Мужчина в деловом и явно о-о-очень дорогом костюме лишь слегка склоняет голову в знак приветствия. Нервно улыбаюсь в ответ чисто по инерции, когда мои губы накрывает нахальный рот Валиева. Очень сложно не растерять самообладание, когда на тебя наваливается такое…

Валиев, с которым мы вот уже третий год как кошка с собакой. Мой нерадивый мажористый однокурсник с огромной короной на голове. Это какой-то прикол? В кустах с камерой сидит кто-то из его не менее пафосных дружков?

От такой наглости мои зрачки превращаются в монетки. Такие же огромные, круглые и блестящие. Я хлопаю ресницами в шоке наблюдая, как сменяются эмоции на лице Марка. Хочется подметить, что на красивом лице. У него ярко выраженные скулы, четкие, почти квадратные углы нижней челюсти и очень примечательная ямочка на подбородке.

Выбившийся из груди воздух закручивает вихрем слова, что слетают с моих губ. И вместо вопроса: «Что тут, черт возьми, происходит?» — я издаю лишь невнятное мычание.

— Мы вместе почти год. Ну, я тебе рассказывал, — продолжает Марк, вцепившись в мою руку с такой силой, что в нее вот-вот перестанет поступать кровь. Еще немного, и она посинеет и отвалится.

— Ты же знаешь, племяш, я не люблю знакомиться в спешке, — подтянутый, высокий мужчина с проступившей на висках сединой смотрит на часы. — Я сейчас тороплюсь. Приезжайте лучше к Илоне, там и познакомимся.

Я не спешу возобновить свою речь. Просто слушаю, потому что все происходящее кажется, не просто странным, но еще и интересным. Что Валиев придумал на этот раз?

Мужчина снова смеряет меня взглядом. Не знаю, замечает ли он, как посинела моя рука или задергался глаз, но внешне этого никак не выдает. Только хлопает своего племянничка по плечу и, развернувшись, садится в припаркованный у тротуара мерс. Видимо, действительно очень спешит.

— Чистилище! — шипит Марк, медленно разворачиваясь ко мне лицом. На его губах все еще красуется отпечаток моей розовой помады.

Морщусь, демонстративно высовываю язык и начинаю активно елозить по нему зубами, чтобы хоть как-то избавиться от последствий этого поцелуя.

— Что это было? — делаю попытку вырвать руку, но Марк продолжает удерживать меня рядом с собой, мельком наблюдая за кортежем из трех машин, в одну из которых сел его дядя.

— Так надо, Лейкина.

— Серьезно?

— Ага, — опустив мое недовольство, лениво растягивает свой ответ и наконец выпускает мою руку из захвата.

Машины уже скрылись из нашей видимости. Первая реакция моего тела, — бежать.

— Стоять.

Нахальная лапища снова перехватывает ладонь и резко тянет назад. Вот теперь в моей голове заседает другая мысль, наиболее правильная, исходя из того, что тут происходит.

Я маниакально хочу выцарапать этому гаду глаза и скормить уткам в парке. Если они, конечно, такое едят. Хотя, даже если и едят, его лупелками явно побрезгуют.

— Это Руслан, — Марк кивает за свою спину, будто машины все еще там, — брат моего отца. Он прилетел из Лондона на несколько недель. От его решения зависит… — медлит, будто прикидывает, стоит ли выдавать мне свои секретики. — Как скоро я смогу войти в бизнес моего покойного отца.

— Я тут при чем?

— Он двинутый старикан, помешанный на семейных ценностях.

— И?

— Че тупишь, Лейкина? — черные зрачки, обрамленные темно-коричневой радужкой, сужаются. — От меня он ждет того же самого. А ты у нас гордость факультета. Без силикона и гиалуронки. Не избалованная. Не тупая. Десять из десяти, короче. Все, что тебе нужно, это притвориться моей невестой, пока старикан не свалит в свою Англию. Я заплачу.

— Засунь себе свои деньги знаешь куда? Хотя я догадываюсь, что знаешь.

Марк снова впивается пальцами в мое запястье и тянет на себя. Мы оказываемся близко-близко. Мне кажется, я даже начинаю слышать его мысли.

— Лучше захлопни рот, Ева.

Он достает бумажник и вытаскивает оттуда много пятитысячных купюр.

— Мало?

— Пошел в задницу!

Я снова пытаюсь сбежать, но не выходит. Его пальцы замкнулись на моей руке стальным хватом.

— Говорят, эти летом ты хочешь слетать в Америку. Языковой лагерь, все дела.

Откуда он знает?

— Допустим.

— Я все оплачу, а ты, перестанешь дергаться и просто мне подыграешь. Я тебя ему уже представил.

— Спать я с тобой не буду, даже не надейся, — отшатываюсь в сторону.

Валиев смеется, смотрит оценивающе. Я бы сказала, с легким пренебрежением.

— Поверь, этого не понадобится. Ты не в моем вкусе, абсолютно, — последнее чеканит по слогам.

Фыркаю, задирая нос почти до небес.

2

На пару я опоздала, это случилось в четвертый раз за четыре года. Хотя если подумать, то одно опоздание в год не так уж и страшно.

В комнате заклинило замок, и нам пришлось ждать слесаря. Вроде бы десятиминутное дело, а затянулось на целый час. Я и так спешила. Бежала от метро, чуть притормозила у главного корпуса, чтобы отдышаться, а как только завернула за угол, вляпалась в Валиева, чтоб его!

Кто его вообще просил приходить в такую рань? Насколько я успела понять за эти три года, он раньше обеда тут не появляется. Так что сегодня не так? Лунный коридор? Магнитные бури?

Хотя я тоже хороша, зачем подошла? Может быть, не позови меня тот мужчина, а сам Марк, я бы проигнорировала, а так мелькнула мысль, что возможно это кто-то из ректората. Ха! Кому мы вместе могли понадобиться в ректорате, конечно, та еще загадка, но мой мозг сложил вот такой странный пазл. Ну а потом, потом начался весь этот абсурд.

Хотя он и сейчас продолжается. В моей сумке лежат чужие деньги, где-то на задних рядах я слышу смешки Валиева, который переговаривается со своим дружком, а подсознание до сих пор воспроизводит наш с ним уличный диалог.

У доски профессор экономики рассказывает, конечно, куда более интересные вещи, но я не могу сосредоточиться на его голосе, потому что моя голова вот-вот лопнет от мыслей. Эмоции, которые скапливаются внутри, распирают, еще немного, и они просто-напросто разворотят мне грудную клетку.

Хочется встать и закричать. Куда я вляпалась? Кто меня вообще просил в это лезть? Нужно было послать его и уйти. Просто уйти. Но нет же! Я, как всегда, сама лезу на рожон, а потом жалею. Потом вот так вот сижу и не знаю, что со всем этим делать.

Из-за свалившихся переживаний пара проходит в немых муках. Если бы только Ника была рядом, а не валялась дома с температурой, возможно, мне было бы легче. По крайней мере, я смогла бы поделиться с ней тем, куда впуталась. А так… так остается поправить рубашку, легким прикосновением пальцев проверить, застегнуты ли пуговицы у горла, и, перекинув сумку через локоть, выйти из аудитории, а к середине дня понять, что мне просто необходимо отмотать все назад.

Поэтому на третьей паре я не спешу занять свое место в аудитории, а подхожу к Марку. Он сидит в коридоре на подоконнике, в компании своих друзей и пары девчонок. Последние в этом кругу часто меняются.

— Нужно поговорить, — чуть крепче сдавливаю журнал, который необходимо отдать преподавателю. Священная обязанность старосты — таскать эту книжку за собой.

Валиев прищуривается, но мгновенно расплывается в нахальной улыбке.

— Ну все, Марк, сейчас наша заучка будет отчитывать за прогулы!

Не прослеживаю, кто это сказал, потому что неважно. Их смешки меня мало волнуют.

— Чего тебе? — он делает шаг в мою сторону, и я пячусь.

— Давай отойдем.

— Ну давай.

— Слушай, — начинаю сразу, как только мы заходим за угол длинного коридора, — я хотела… Вот, — быстро вытаскиваю из сумки деньги и протягиваю ему. — На карту ты еще не переводил, к счастью. Я хочу вернуть…

— Вернуть?

— Да.

Все что я там несла было на эмоциях. Он задел меня своими высказываниями. А на языковой лагерь я в состоянии накопить сама. Да придется не просто, но брать деньги у Валиева за сомнительную аферу, было самой глупой идеей, которая только могла прийти мне в голову.

Марк смотрит на купюры в моей руке и вопросительно вскидывает бровь.

— Вернуть?

— Да, — часто киваю, прикусывая нижнюю губу.

— С тебя пятерка.

Он же шутит? Кожа покрывается мурашками, а лопатки становятся влажными. Я начинаю нервничать и решаю переспросить, вдруг мне послышалось.

— Сколько?

— Пять.

— Но за что?

— Проценты.

— Ты совсем? Какие проценты?

— Обычные. Обещание ты выполнять не собираешься, значит, брала в долг. Так что все верно. Пять. Ровно по счетчику. А здесь всего сотка…

Самодовольная улыбка на его лице становится еще шире.

— Я все расскажу твоему…

— Дяде? Давай. Долго искать будешь. Деньги жду завтра. Это можешь оставить себе, — собирает мои пальцы в кулак, зажимая в нем купюры. — Вдруг передумаешь.

— Не передумаю. И пойду в полицию.

— Иди.

— Я скажу им, что ты вымогаешь у меня…

— Расписка, Ева, — он лениво перекатывается с пяток на мыски, убирая руки в карманы джинсов. — Ты должна мне пятерку.

— Я же…

— Ты подошла к этому несерьезно и написала одно предложение. Что выполнишь все условия, за которые получила пять тысяч. Условия ты игнорируешь, деньги тоже возвращать не хочешь. Как так?

— Ты дал мне только это, — снова пытаюсь сунуть ему деньги, но он не шевелится. Просто стоит и смотрит на меня как на полную дуру. Хотя я такая и есть.

— Где доказательства? Там четко написано: пять.

3

Как, оказывается, сложно быть умной и принимать правильные решения в реальной жизни. Пока применение моего оцененного по достоинству ума ограничивается исключительно стенами университета. Поучаствовать в олимпиаде или взять победу в конкурсе куда проще, чем решать взрослые и не всегда адекватные вопросы.

— Чай, девочки, — деловито сообщает Марина и распечатывает пачку печенья. — С шоколадной крошкой.

— Спасибо, — крепко сжимаю в руках кружку и дую на горячий напиток.

Говорить больше не хочется. Меня все еще немного потряхивает от содеянного, но я силюсь взять себя в руки. Почему-то мысль о том, что это просто глупая шутка, кажется вполне логичной и даже рациональной.

Валиев привык над всеми издеваться, вот теперь, кажется, очередь дошла и до меня.

— Слу-у-ушай, — подает голос Марина, — а может, тебе все же согласиться?

Видимо, она замечает мои огромные глаза и добавляет:

— До июня ты не накопишь нужную сумму на лагерь.

— Значит, не судьба, — пожимаю плечами и делаю еще один глоток чая.

— Марин, отстань от нее, — предупреждает Даша. 

— А что я такого сказала? Всем так будет проще. Он от нее не отстанет теперь. Вот увидишь.

— Почему? — поднимаю глаза на соседку.

— Потому что ты уже попалась, вступила в игру. Теперь каждое твое действие он расценивает как вышедший на охоту хищник. Ты для него добыча, и он сделает все, чтобы тебя загнать.

— Боже, Маринка, откуда этот бред? — Дашка смеется и толкает меня локтем в бок. Мол, совсем девка поехала.

— В одной статье прочитала. Это самый обычный прием в психологии.

— И когда ты у нас только успела стать психологиней, а? Вроде ж только вчера программистом была.

— Иди ты, Водолеева, — фыркает Мариша.

Пока они пререкаются, я прихожу к выводу, что Марина права. Если я буду и дальше продолжать брать нахрапом, сама заведу себя в ловушку. Нужно мягче, аккуратнее.

Нужно нормально с ним поговорить. По-человечески. Именно завтра это и сделаю.

Сроднившись с этой мыслью, мою за собой чашку и сажусь за учебники. Стрелка часов отмеряет час, потом еще один и еще.

Из-за стола я выползаю в начале десятого. За окном уже давно смеркалось, а девчонки утопали в соседнюю комнату смотреть какой-то ужастик.

Потянув позвоночник после долгого сидения, выхожу в коридор и, перекинув полотенце через плечо, иду умываться.

Намазав лицо кремом, юркаю под одеяло, оставляя горящим только ночник у Дашкиной кровати.

Я настолько вымоталась за этот день, что мгновенно проваливаюсь в сон, который в скором времени прерывает треньканье телефона. Тянусь под подушку и, вытащив смартфон, еще немного прищуренными глазами читаю сообщение от незнакомого номера.

 «Собирайся, через час за тобой заеду».

Пару раз бегло прохожусь по тексту, не сразу соображая, кто и что от меня хочет. Но, вот когда доходит, отрываюсь от подушки и, крепко сжав телефон в ладонях, шевелю губами. Перечитываю послание в третий раз.

«Зачем?» — печатаю ответ и замираю в ожидании.

«Съездим в одно место».

«Я никуда не поеду. Уже поздно».

Отправляю и зажмуриваюсь.

«Нашла деньги?»

«Ты сказал, у меня есть время до завтра»

«Я передумал. Сегодня. Либо сегодня возвращаешь все, либо завтра советую остаться дома и не приходить в универ. Вообще не приходить».

«Что ты сделаешь?»

«Обнародую твою расписку. Спать за деньги плохо, Ева».

Что? Как он может? Это же, это…

«Это ложь, Марк».

«А ты докажи».

Смотрю на подмигивающий смайлик, что он оставил в конце, и начинаю подвывать. Сейчас самое время взять подушку и хорошенько проораться.

Гад. Какой же он…

Нет! Швыряю телефон на одеяло, куда-то в ноги и складываюсь пополам. Воздуха катастрофически не хватает. В висках пульсирует. Меня явно штормит от нервов и полученной информации. В голове просто не укладывается, а в глазах слегка темнеет. Так бывает, когда резко подскакивает внутричерепное давление.

Мне же просто не дадут прохода в универе. А если все это дойдет до деканата, то… Это как-то отразится на моей учебе? Стипендии? Или так бывает только в фильмах?

«Приезжай».

Печатаю и сразу отправляю, чтобы не передумать.

Нет, конечно, я никуда с ним не поеду. Просто попробую поговорить. Нормально. С глазу на глаз. Без агрессии.

Поэтому, я быстренько вылезла из-под одеяла. Нужно немного привести себя в порядок, причесаться и переодеть пижаму. Пока я копалась в шкафу, телефон снова пиликнул, но я решила проигнорировать. Если это Валиев уже притащился, пусть ждет.

4

Практически перебежками добираюсь до комнаты, в которой творится что-то невообразимое.

Дашка с тапкой в руках возвышается над Надькой, которая забилась в угол кровати.

— Руки бы тебе оторвать, курица! — орет Водолеева и швыряет в Надю тапку.

— Я не знала. Я же не знала, — рыдает Голубцова, бросая на меня умоляющий взгляд.

— Даш, хватит, — повышаю голос, и подружка делает пару шагов назад.

— Ты из-за нее сто штук про…

— Успокойся, — прикладываю пальцы к губам. — Вернуть она все равно не вернет. Так что бить ее тапками необходимости нет, это не по-мо-же-т, — выдыхаю и сажусь на стул. — Она сама вам, что ли, рассказала? — спрашиваю Марину, потому что она пребывает в спокойствии.

— Ага. Мы из четыреста пятнадцатой пришли, а тут она, рыдает над своими склянками. Слово за слово, все и разболтала. Ну Дашка сразу в бой, если бы я ей тапок не подсунула, она б ее точно чем-нибудь потяжелее отлупила, — с опаской косится на сковороду. — А ты откуда вообще?

— С Валиевым виделась.

— Что сказал?

— Ничего нового. Короче, кажется, придется согласиться. Отдать ему деньги из своих накоплений я не могу. Точнее, могу, но…

— Да понятно, — вмешивается Даша. — Я тут подумала, надо к коменде сходить. Рассказать. Вдруг найдут того, кто спер.

Надя всхлипывает, и Дашка сразу удостаивает ее вниманием.

— А может, это ты? Припрятала, а теперь спектакль разыгрываешь?

— Я ничего не брала. Не брала. Ева, я правда не брала, — бормочет, обращаясь ко мне. — Честно.

Отвечать ей не хочется.

Я видеть эту дуру не могу. Кто ее просил? Это надо только додуматься — вышвырнуть чужую сумку в окно!

Вряд ли комендант нам поможет. Камер там нет. С повинной никто не придет. Можно написать заявление в полицию, но сумка-то на улице валялась. Фактически у меня ее никто не крал. Но сходить к ним, конечно, попробовать стоит. А вдруг.

— Ладно, давайте спать. У меня сейчас голова лопнет, — снимаю пальто и, повесив его на плечики, плетусь к кровати.

Девчонки быстренько готовятся ко сну и минут через десять вырубают свет.

Засыпаю я на удивление быстро, несмотря на то, что в голове настоящий кавардак. Мысли отравляют. Но, видимо, я так вымоталась за день, что мозг решает взять паузу.

Утром откладываю будильник в третий раз за последние двадцать минут и накрываю голову подушкой. Девчонки уже завтракают и оживленно о чем-то болтают.

Нехотя поднимаюсь с кровати и плетусь в душ. Приходится минут пятнадцать посидеть в очереди, прежде чем юркнуть в накуренное после вышедших отсюда девчонок помещение. Наспех ополаскиваюсь, мою голову и накручиваю на нее полотенце. С небольшим усилием натягиваю на еще немного влажное и липкое тело махровый халат и возвращаюсь в комнату, где меня уже ждет брат.

— Блин, ты же сказала, пойдем вместе, — бурчит Савва, поедая бутерброды.

— И пойдем. Десять минут мне дай.

Девчонки уже разбежались кто на работу, кто на учебу в корпус, который нам не по пути.

— Сейчас волосы просушу, оденусь, и все.

— Ну-ну. Десять минут. Конечно.

Савва громко вздыхает и достает из кармана телефон.

Брат поступил в универ только в этом году. Первокурсник-программист. И если я прошла сюда на бюджет без экзаменов по результатам всероссийской математической олимпиады, то за Савву родителям предстоит платить кругленькую сумму ежегодно.

Изначально его хотели поселить в другую общагу, но мама договорилась, чтоб Савку отправили сюда, мне под бок. Ему, кстати, такой расклад вообще не понравился. Мало кто захочет быть под присмотром старшей сестры, когда вот-вот оказался на свободе без родительской опеки.

— Все, — застегиваю свой любимый клетчатый пиджак прямого кроя, длиной чуть ниже попы, и оттягиваю брючины шорт. — Пошли, — перекидываю пальто через локоть и беру курс на остановку.

Брат нехотя плетется следом, пару раз поправляя лямки соскальзывающего по плечам рюкзака.

— Чего такой кислый?

— Сегодня тестирование.

— Не подготовился?

— Да нет. Знаю вроде. Говорят, в прошлом году препод жестил.

— Не бойся, все напишешь, — поддерживаю брата между делом, пока загружаю в инсту историю. Обычное пожелание доброго утра подписчикам. Я уже третий год веду страничку про стиль. Рекламой ни разу не пользовалась. Вся моя аудитория в тридцать тысяч человек пришла сама собой. Но это, конечно, больше для души, денег от этого сильно много в кармане не становится.

Автобус тормозит на нашей остановке, и брат галантно пропускает меня вперед.

Уже во дворе универа я замечаю Валиева в кругу некоторых наших сокурсников тире его друзей.

Вик, Арс, Антон и… Эля. Последняя мнит себя первой красавицей университета.

Поддев брата под локоть, прохожу мимо этого квартета без слов.

5

Марк

— Спасибо, что встретил, Марк. Но все же не стоило.

Руслан оглянулся на своего охранника, стоящего у машины, и, чуть прищурившись, перевел взгляд за мою спину.

Я не сразу понял, что происходит, а когда повернулся, мысленно сжал руки на тонкой девичьей шее. Как по заказу, блин!

Лейкина вырулила из-за угла абсолютно не вовремя. До первой пары всего десять минут. Она вечно приходит раньше всех. Что ее сегодня-то остановило?

Руслан потер подбородок и снова посмотрел на меня. Он ее узнал. Особенно если учесть тот факт, что, описывая Руслану свою «невесту», я мысленно срисовывал ее с Евы. Да, я даже имя другое не удосужился придумать. Ляпнул первое, что пришло в голову.

Эта выскочка-отличница вечно крутилась перед глазами в группе, да и в универе в целом, выбор правильной девочки с не менее правильным именем был очевиден.

 Мне кажется, не было ни одного мероприятия без ее участия. Все конкурсы, олимпиады и прочая чушь. Везде она. То у доски, то на сцене.

Если бы я представил такую невесту Русу в реальной жизни, он бы явно одобрил кандидатуру. Зная, насколько скептично он относится к девушкам моего круга, Лейкина идеально вписалась в роль такой вот «невесты».

— Это же Ева?

Руслан задал вопрос, на который я кивнул.

Кивнул! Вместо того, чтобы сказать нет. Он же ее в глаза не видел. Блондинка и блондинка. Но действовать пришлось на опережение. Целовать, пока она ничего не сообразила и не открыла рот. Потому что, не дай бог, эта зазнайка ляпнет лишнего, собственными руками придушу!

Хотя, похоже, этими же руками я все это дерьмо и заварил…

Когда моего отца не стало, созданный им холдинг должен был перейти ко мне в управление, но временно ушел под управление Руслана. 

Папа, словно насмехаясь и припоминая мне свои вечные упреки в несерьезности, поставил условие.

Только Руслан решит, когда я буду готов занять это место.

А зная старшего брата моего покойного отца — нескоро. Потому что в одно из его понятий «серьезно относиться к жизни» входила женитьба.

В его устаревших скрепах человек без семьи просто никак не мог встать у руля созданной его же отцом компании. Потому что тогда он не умеет и не имеет понятия, что такое брать на себя ответственность за других. Что непременно придется делать в холдинге на тысячи рабочих мест.

Жениться я, конечно, не собирался. Нужно было лишь умело разыграть перед ним спектакль удаленно.

Но нет! Рус решил приехать лично. Познакомиться с будущей родственницей. Чтоб его!

Десять лет в России не был, уже давно и крепко обосновался в Лондоне, а теперь приперся. Моралист.

Как итог я втянул в свою авантюру девчонку, которая меня на дух не переносит.

Честно говоря, я это уже давно просек, но так и не понял, что ей сделал. Не в моих принципах унижать или обижать кого-то, но с ней, похоже, все работало как-то иначе.

Она иногда так смотрела, будто я ее периодически убиваю.

Вот как сейчас. Хотя ладно, сейчас ее реакция понятна.

Забежала в аудиторию вся в мыле, но сумку на стол поставила особенно аккуратно, можно сказать, бесшумно. Перекинулась парой фраз с Гавриловым и зыркнула на меня, точно посылая пару мысленных проклятий, прежде чем откинуть увесистую русую косу за спину.

Хотя, как оказалось, нашей праведнице вполне знакомо такое понятие, как корысть. Пять штук баксов, конечно, не та сумма, о которой я буду париться, но все же от Лейкиной такой запрос был неожиданным.

Пока препод рассказывает о плане лекции, Ева, как староста группы, делает пометки в журнале.

Ева Лейкина. Ее родители, конечно, те еще тролли. Кто вообще додумался найти ей настолько «созвучное» с фамилией имя?

Положив руки на стол, упираюсь лбом в тыльные стороны ладоней и прикрываю глаза.

Я не планировал ближайшую неделю появляться в универе, но с приездом Руслана планы пришлось кардинально изменить. Он не поймет того, что по большому счету ничему толковому нас здесь не научат. Как зарабатывать деньги, уж точно. Но непременно отметит, что на пары я забиваю, а значит — разгильдяйство все еще мой стиль жизни.

Вся эта ситуация с наследством не напрягала до тех пор, пока Руслан не начал открыто игнорировать мою аналитику, искренне считая, что я еще не дорос до того, чтобы играть в большой бизнес даже с его поддержкой. Паршиво, когда тебя ни во что не ставят, ссылаясь даже не на возраст.

А потом все закрутилось само собой, сам не понял, как оказался с Евой так близко, еще и в одних шортах. Хотел подраконить, специально подсунул ей этот купальник, который бы ничего не скрыл. Не знаю, на что надеялся. На ярость в глазах и протесты в голосе?

Это удалось на раз-два. Она ощетинилась моментально. С яростью дикой кошки кинулась отстаивать свою честь. Чем совсем не удивила, скорее, напротив, позабавила и подбросила к небу и так прекрасное настроение.

Все эти недоперепалки мне очень даже нравились. Это гораздо интереснее, чем когда тебе тупо заглядывают в рот.

Пока длилась сессия, Лейкина то и дело старалась отойти от меня подальше. Но Ал удачно возвращал ее на место словами. И там, честно говоря, было что возвращать, фигура у Евы — огонь. Много нюансов, которые не разглядишь за ее вечными пиджаками ниже задницы. Раньше я этого не замечал. Ну мелькает и мелькает.

6

***

Макс втягивает меня в коридор третьего этажа и тащит в сторону своей комнаты.

— Может, объяснишь, что это было?

— Макс! — пытаюсь притормозить, упираясь пятками в бетонный пол, но Одинцов непреклонен. Эта махина просто тащит меня за собой, даже не вынуждая перебирать ногами.

Я просто скольжу по вполне гладкой поверхности, стараясь изо всех сил отстоять свое личное пространство.

— Пусти, да пусти же! — повышаю голос, пытаясь до него достучаться.

Одинцов слегка притормаживает и, выпустив мои руки из захвата, несколько раз трет ладонью свою короткостриженую голову.

— Как ты с ним оказалась?

— Что за необоснованная ревность? — тоже встаю в позу. Полностью его копирую, воинственно глядя в глаза и уперев руки в боки.

Губы Макса подергиваются в намечающейся улыбке, но он мгновенно берет себя в руки, продолжая транслировать свое раздражение.

— Так что ты делала в его машине?

— Он просто подвез. К Синегузову ехал. Ты сам видел.

— Васек мне ничего не говорил.

— А он должен был отчитываться?

— Даже не заикнулся.

— Ладно, — выдыхаю и кошусь на дверь комнаты, до которой мы почти добрались. — Давай зайдем, я все объясню.

Максим кивает и, открыв замок, пропускает меня вперед.

Оказавшись в уже привычной обстановке узкого продолговатого помещения со всегда занавешенными неплотными желтыми шторами, я слегка расслабляюсь. Снимаю обувь и расстегиваю пару пуговиц на пальто.

— И?

— Прекрати это, — морщусь, потому что терпеть не могу, когда на меня давят.

Прохожу вглубь комнаты и усаживаюсь на стул рядом с кроватью Макса.

— Присядь, — киваю на скрученное в калач одеяло. Наводить порядок в этой комнате даже не пытаются.

— Сел.

Одинцов послушно усаживается напротив, и я мгновенно сжимаю его ладошки своими.

— В общем, у нас с Валиевым договоренность.

— Какая?

— Я притворюсь его невестой.

— Чего?

— Всего на один вечер, — немного привираю. — Познакомлюсь с его дядей, и все.

— Что за бред?

— Ну вот так. А он за это…

Мои мысли бегают туда-сюда, потому что я пытаюсь в кратчайшие сроки придумать, зачем я на это согласилась. Говорить про деньги не стоит. Про то, что я их потеряла, тем более. Максим устроит войну не на жизнь, а на смерть.

К тому же, с его ревнивым нравом, деньги он сразу сопоставит с изменой.

Игра в невесту покажется ему слишком маленькой платой за такую сумму.

— …его мать имеет связи в нашем универе. Если я ему помогу, она поможет мне попасть на языковую практику бесплатно, по вузовской программе, — выдаю на одном дыхании.

— Зачем ему это?

— Там что-то с наследством.

— Почему он попросил тебя?

— Это вышло случайно. Я просто подошла к нему после пар, а его дядя принял меня за его невесту.

Вру и, конечно же, умалчиваю о поцелуе.

Этом гадком, противном и ни капельки не вкусном поцелуе.

— Ева, — Максим отводит взгляд, — почему ты мне сразу не сказала?

— Я хотела. Сегодня и хотела, это же все буквально час назад произошло.

Снова вру. Стараясь не отводить взгляд. Иначе Макс точно что-то заподозрит.

— Мне кажется, тебе лучше отказаться. Денег ты и так больше половины накопила. Еще почти год, если что, я помогу.

Шарманка с помощью на меня не подействовала бы и в любой другой ситуации. Потому что из уст Максима это лишь слова. Он хороший парень, добрый, красивый. Накачанный. Чисто внешне он Валиеву вообще не уступает.

Нет, Одинцов не жадный. Просто копит на взнос по ипотеке.

Мы одногодки, а у него уже есть хороший доход от создания сайтов, машина, которую он купил не в кредит, и большие амбиции.

Я пока по всем этим пунктам ему уступаю. Хотя тоже не дура.

В общем, Максим может сколько угодно разглагольствовать о материальной помощи, причем иногда это может звучать даже пафосно. Но на деле это еще ни разу в жизни не зашло дальше его слов. А встречаемся, мы к слову, чуть больше трех месяцев. Как то завертелось после летней практики, я оставалась в городе на половину лета. С того момента и стали общаться. Сначала просто по дружески, а потом, как-то закрутилось. Я честно гвооря и сама не поняла как. Весь август перпеписывались, Макс даже ко мне в городе приезжал. С родителями познакомился...

— Я знаю, — улыбаюсь, только подкрепляя его ложь, — но если есть возможность вообще не платить, а просто посидеть за столом в богатом доме…

7

Ну и что ему может быть нужно?

Слегка насторожившись и оглядевшись, выхожу в коридор. Не хочется давать девчонкам пищу для подколок и обсуждений. А они будут. Девки весь мозг склюют этим своим: «Расскажи да расскажи».

Задержав дыхание буквально на пару секундочек, подношу смартфон к уху. Динамики мгновенно взрывает клубный бас, но он быстро сменяется более приглушенной музыкальной долбежкой.

Кажется, Валиев зашел в какое-то помещение или просто вышел из клуба.

— Чего тебе надо? — стискиваю пальцы свободной руки в кулак.

— И тебе привет, Лейкина. Не спишь еще?

— Время десять.

— Ну откуда я знаю, может, ты сразу после «Спокойной ночи, малыши» спать сваливаешься.

— Очень смешно, — закатываю глаза и забираюсь на подоконник в конце коридора. — Чего хотел?

— Приезжай в «Тридцать третий элемент». Такси я тебе вызову.

— С какого чуда я должна переться куда-то посреди ночи?

В трубке повисает пауза, а когда Марк воспроизводит речь, звучит она уже менее дружелюбно:

— Я тебя жду.

С этими словами он просто вешает трубку, а через пару минут на мессенджер падает сообщение с номером и маркой такси. Время, ко скольким оно подъедет, там тоже указано.

Он снова решил надо мной поиздеваться. Снова.

«Если не приедешь, я приеду сам. Твой парень точно не обрадуется моему появлению».

Это содержательное сообщение приходит следом.

Козел!

Упырь!

Ненавижу!

Спрыгиваю с подоконника и несусь в комнату. Девчонки с интересом наблюдают за моими хаотичными передвижениями, но ничего не говорят.

Хотя Дашка сдается первой, отбрасывает учебник в сторону и, подперев кулаком подбородок, смотрит с немым вопросом.

— Все у меня нормально, — бормочу, открывая шкаф.

— А чего тогда бегаешь?

— Нужно уехать.

— Куда?

— Да какая разница?!

Так, до двенадцати еще два часа, за это время я вполне успею смотаться туда и обратно.

Нарочно натягиваю широченный, практически безразмерный спортивный костюм хвойно-зеленого цвета. Есть шанс, что в таком виде меня не пропустят, и я спокойно вернусь обратно, даже не встречаясь с Валиевым лицом к лицу.

— Нам стоит волноваться? — продолжает наседать Водолеева.

— Нет. Я еду… еду в клуб, — вздыхаю и сажусь за стол, за которым они делают задания.

— И нас даже не зовет, ты посмотри, Маринка! Совсем девка от рук отбилась, — хохмит Дашка.

— Не начинай, — почти скулю. — Этот Валиев, чтоб его… Он сегодня при Максе знаешь что заявил? «До завтра, Ева, я позвоню», — пытаюсь спародировать этого упыря. — А теперь вообще решил заявиться сюда сам, если я не поеду в клуб. Спросил, понравится ли его появление моему парню. Чистилище!

Последнее брякаю взамен матерных слов и вздрагиваю. Валиев недавно точно так же выразился. Все, приехали, Ева. Ты начала перенимать его словечки.

— Значит, езжай. Перед Максом мы тебя прикроем, если припрется.

— Как?

— Скажем, что ты… М-м-м, о, к Нике поехала.

— Он в курсе, что Ника болеет.

— Типа выздоровела. Да ладно, что-нибудь придумаем. К тому же он в бар поперся, может, вообще у кого из дружков останется.

— Спасибо.

— Иди уже, — вздыхает Даша и возвращается к учебнику.

 ***

В клубе, на самом входе меня почти сразу подлавливает Вик с сигаретой в руке.

— О, Ева, и ты тут, пошли к нам, — выбрасывает окурок себе под ноги.

Он тут специально ошивается по просьбе своего дружка или это чисто совпадение?

— Тебя Марк попросил?

— Чего?

Домин непонимающе сводит брови, а мы уже стоим напротив амбала с бейджиком «Охрана».

— Это со мной, Дим, — хлопает секьюрити по плечу и протаскивает меня внутрь под недовольный вой стоящих позади девчонок, которых, видимо, по каким-то причинам не пустили дальше стеклянного козырька клуба. — При чем тут Марк? — продолжает Виктор, — Вы мутите, что ли?

— Не дай бог.

— Мы там, — кивает вглубь зала, — сидим. Пошли.

Пока Домин расталкивает толпу перед нами, мне пару раз наступают на ногу. Шиплю от раздражающей боли и ускоряю шаг, начиная активно размахивать локтем свободной руки, чтобы не подпускать к себе никого ближе чем на полметра.

Оказавшись у нужного столика, я почти сразу нарываюсь на Голубцову. Вот это плохо, потому что эта дрянь не упустит возможности разболтать о моем походе в клуб Максу.

8

К счастью, той злополучной ночью я успеваю вернуться в общагу до двенадцати, а Макс, как я и предполагала, не появляется до утра, оставаясь ночевать у своего друга.

С того момента прошло уже несколько дней. Сегодня как раз пятница.

Та самая пятница, в которую должен состояться ужин.

Я немного нервничаю, потому что все это кажется абсурдным. Настолько, что уложить данную цепочку действий в голове просто невозможно.

Дешевая мыльная опера, не иначе.

Хотя один радостный факт все же есть. После клуба Валиева я больше не видела. Он просто исчез из моего поля зрения. На учебе не появлялся, не звонил, чем позволил мне окончательно расслабиться.

Карточку, которую он мне сунул, я обналичила, а деньги положила на счет к уже накопленным. Так, по крайней мере, их никто не украдет. Речи о том, чтобы тратить, даже не шло, пока вся эта афера не закончится.

Но, к своему сожалению, расслаблялась я рано.

Именно в пятницу Марк появился в универе. Приперся с Виком к третьей паре и нагло расселся рядом со мной. Домин же прошел дальше, к Тоше и Эльке.

А я в миллионный раз за эту неделю вспомнила о Нике, которая до сих пор продолжала болеть.

— И тебе привет.

Голос сбоку раздражал. Но игнорировать его сегодня я не могла. Чертова пятница.

— Привет, — кивнула и уставилась на доску.

Преподаватель уже минуту писал условие задачи. 

— Надеюсь, ты помнишь про ужин?

— У меня нет проблем с памятью. Я все помню, Марк, — все же набралась сил, чтобы повернуться и посмотреть ему в лицо.

Валиев чуть прищурился.

— Отлично. Заеду за тобой к шести.

Он встал и даже сделал шаг вверх по лестнице. Из-за чего, чтобы не орать, мне пришлось схватить его за руку. Кожу обдало жаром, а по венкам распределился легкий электрический разряд.

Я пару раз удивленно моргнула, не сразу сообразив, что произошло. Но, судя по тому, как Валиев на меня пялился, выглядела я довольно странно.

— Ты только к общаге не подъезжай. Я скину геолокацию куда, — подала голос, прочистив горло, потому что язык неожиданно прирос к небу.

— Ладно.

Марк кивнул и продолжил путь к «своим».

Я же нервно дернула рукой и уткнулась в тетрадь. Черт-те что!

***

Вечером, как я и просила, Марк забрал меня за две остановки от общаги. Конечно, было довольно прохладно топать полтора километра в пальто, под которым было надето легкое платье, но это явно того стоило. Валиеву вообще лучше не появляться у нашего общежития и не пересекаться больше там ни с Максом, ни с кем-либо другим.

Марк припарковал машину на другой стороне дороги, поэтому пришлось померзнуть минутой дольше, ожидая, когда светофор загорится зеленым.

Быстренько перебежав зебру, я заскочила в его машину как к себе домой, чуть подгибая пальчики на ногах. Сегодня с самого утра температура опустилась до плюс пяти, поэтому бегать по улице в полусапожках и капроновых колготках на двадцать ден удовольствие сомнительное.

В машине меня обдает волной теплого воздуха, а щеки начинают гореть от резкой смены температуры.

Тишина, в которой мы едем, угнетает.

Я постоянно ерзаю на сиденье, потому что изначально ожидала услышать от Марка какие-нибудь инструкции, но за все время он не произнес ни слова.

— Может, ты расскажешь…

— Просто веди себя так, как всегда. Разве что без подколок и дурацких пререканий.

— Ладно, — киваю и отворачиваюсь к окну.

Машина плавно скользит по освещенным улочкам и вскоре выезжает за город.

Небольшой пригородный поселок в часе езды от моего общежития встречает нас пунктом охраны. Шлагбаум поднимается почти сразу.

Современный двухэтажный особняк выглядит очень стильно. Я не успеваю хорошо рассмотреть окружающую обстановку, потому что Марк очень быстро утягивает меня внутрь дома, где нас сразу встречает высокая, стройная темноволосая женщина.

Лишь когда она целует Марка в щеку и, погладив по плечу, называет «сынок», я понимаю, что передо мной его мать.

Статная женщина, абсолютно не выглядящая родительницей такого взрослого сына.

— Ева, — ее теплые ладони незамедлительно тянутся ко мне. — Как давно я тебя не видела, совсем не заглядываешь, — щебечет нарочито громко, расплываясь в довольно правдоподобной улыбке.

На секунды мне даже кажется, что это не показная игра, а искренность.

Глупо так думать. Но актерские способности этой женщины явно на высоте.

— Здравствуйте, — бормочу с улыбкой в ответ.

— Илона Альбертовна, — слышу тихую подсказку на самое ухо.

— …Илона Альбертовна, дипломный год, очень много занятий, — нахожусь с ответом. — Вот и не заезжала.

9

Чувствую себя Алисой в Зазеркалье, что ни новость, то абсурд.

Хочется вскочить из-за стола и просто уйти. Вызвать такси и уехать подальше от этого дома.

В мыслях я именно так и поступила. Встала, откинула волосы назад и под непонимающим взглядом Марка удалилась в ночь. Блистательно, походкой от бедра!

В реальности моя задница все еще плотно прижата к стулу, а в груди скопилось сожаление о том, что я вляпалась в это дерьмо, да еще и эту дурацкую историю трехлетней давности рассказала. Будто кто-то меня за язык тянул.

Не стоило этого делать. Совсем.

Он меня вспомнил, и это плохо. Очень и очень плохо. Тот вечер и так больше нескольких месяцев после не выходил у меня из головы. К чему нужно было ворошить собственные же воспоминания?

Тупица ты, Ева!

— Ева, — Илона Альбертовна касается моего плеча очень неожиданно. Я даже вздрагиваю. — Чай будешь?

— Спасибо, не хочется.

Пытаюсь не скривить губы в отвратительной улыбке, переполненной сарказмом. Выходит вроде неплохо.

— Я тоже не буду, — отзывается Марк на один лишь материнский взгляд, — мы спать пошли. Да, Ева?

На этих словах он хватает меня за руку и тянет к лестнице. Я даже воспротивиться не успеваю. Глупо киваю и плетусь за ним следом, мельком замечая глупые улыбки на лицах присутствующих.

Все, что здесь происходит, мне не нравится. Ни Марк, ни его семья не внушают доверия, скорее наоборот. Этот дом похож на мышеловку. А я на ту самую глупую мышку, которая сначала имела смелость потянуться за сыром, а теперь жалеет.

Оказаться в комнате Марка — это последнее, чего бы мне хотелось. Стены этой просторной обители с довольно темным интерьером давят. Если до этого дом сиял белизной, то сейчас я словно попала в склеп.

— Я здесь не живу последние четыре года, — подает голос Марк. — Мать ничего не переделывала с тех пор.

— Подростковое «буйство» красок, — еще раз окидываю комнату взглядом, но теперь по-новому. У кого-то в семнадцать лет явно была депрессия и желание всех поубивать. Судя по интерьерчику.

Валиев пожимает плечами и, стянув с себя футболку, заваливается на кровать поверх покрывала.

Это действие меня смущает, но не настолько, чтобы раскраснеться и начать прятать взгляд.

Я знаю, для чего он это делает: хочет меня смутить. Не дождется.

Напротив, я внимательно, даже с вызовом рассматриваю ухмыляющееся лицо Марка, спускаясь чуть ниже к ключицам. Бегло прохожусь по торсу, отмечая татуировку из цифр на груди с левой стороны. В студии мое волнение зашкаливало, и я не заострила на этом внимание.

Больше я в эту ловушку не попаду. Обойдется.

Правда, один вопрос меня все же волнует. Где я буду спать или где будет спать он? Надеюсь, не здесь.

— Ты же уйдешь?

Спрашиваю, вернувшись к его глазам. Темные радужки слегка поблескивают на свету, а Валиев лениво ведет плечом, запрокидывая голову лицом к потолку. Так, что становится видно его четкий профиль. Выточенные скулы и немного выпирающие углы нижней челюсти.

— С чего ты так решила?

— Я не собираюсь спать с тобой на одной кровати.

Марк приподнимает бровь, но никак не комментирует мои слова. Типа, не хочешь, не спи.

— Ты меня слышишь?

— Слышу. Без проблем.

Он ухмыляется и расстегивает ремень на джинсах.

Звон пряжки напрягает, и я резко отворачиваюсь к стене. Не собираюсь смотреть, как он раздевается. Вся моя смелость улетучивается от его дурацких действий. Вот что за человек?!

— Покажи мне другую комнату, — бормочу, разглядывая выкрашенную стену.

— Нет других комнат. Гостевые заняты Русом и его женой. Они спят раздельно.

— Ты серьезно?

— Более чем, так что раздевайся, Лейкина. Заценим твое бельишко. Естественно, черное.

С каждой буквой его голос становится ближе, и вскоре теплое дыхание обдает мою кожу на затылке.

Валиев поддевает небольшой вырез моего платья со спины пальцем и резко отпускает. Соприкосновение ткани с кожей создает щелчок.

 Вздрагиваю и стискиваю пальцы в кулаки.

Сама не замечаю, как издаю тихое шипение.

Вот-вот кинусь на него с кулаками.

— Убери руки. Не трогай меня! Что ты меня вечно лапаешь?

Передергиваю плечами, чтобы сбросить его руки, и в запале поворачиваюсь к нему лицом. Хотя лучше мне этого не делать.

Когда сталкиваюсь с озорным взглядом и уже ставшей привычной усмешкой, моя растерянность достигает пика. Хочется взвыть. Я начинаю терять лицо. Мускул на щеке подрагивает, и мою идеальную улыбку начинает перекашивать. Да даже взгляд, я уверена, становится не таким едким, как бы мне хотелось.

Играть стервозную леди без чувств все сложнее. Потому как играть вот в такую дамочку на протяжении пары часов не составляет труда, но когда впереди еще вся ночь…

10

Что он только что сказал?

Пока мой мозг обрабатывает сказанное, я продолжаю сидеть в кресле. Марк же возвышается рядом.

В комнате полумрак, но свет из окна позволяет видеть все происходящее очень четко. Например, его лицо. Точнее, безэмоциональную маску и чуть поблескивающий взгляд. Такой, уже привычный. Не вызывающий вопросов.

Его длинные ресницы отбрасывают легкую тень под глазами, а волосы, идеально уложенные во время ужина, сейчас растрепаны. Так, будто он сделал это нарочно.

Кожа в том месте, где Марк водил пальцами, зудит. Я до сих пор ощущаю эти прикосновения, но взбить волосы, чтобы сбросить это оцепенение, не решаюсь, иначе он точно догадается, что я не спала и в здравом уме позволила себя потрогать.

Поджав губы, закутываюсь в одеяло и, стараясь не коснуться Марка, выпрямляюсь.

Это получается немного спонтанно, а потому неуклюже. Вроде нужно всего лишь встать, но в этом неповоротливом коконе из одеяла я переваливаюсь с ноги на ногу, чуть отклоняясь в сторону.

Как только меня начинает вести вправо, где-то в области локтя, спрятанного под плотной тканью, оказывается рука Марка.

Он не дает мне эпично потерять равновесие и завалиться на бочок.

— Спасибо, — бормочу, а сама нервно посматриваю в сторону кровати.

«Пусти. Просто отпусти меня!» — вопит внутренний голос, язык же прилип к небу.

Делаю маленький шажочек влево, и Марк отступает.

Чувствую, что он смотрит мне в спину. Смотрит и молчит.

Плечи, да и все тело обтянуло напряжением, оно острое, почти болезненное. Еще шаг, и я забираюсь на кровать. Быстро накрываюсь одеялом, теперь уже в полный рост, и прячу лицо в подушку.

Марк шевелится где-то в другом конце комнаты, что-то достает из шкафа. Я лежу не двигаясь и прислушиваюсь к каждому шороху. Вскоре шум стихает. Валиев укладывается на матрац в паре шагов от кровати, а образовавшаяся в комнате тишина становится звенящей.

Гул крови и собственное прерывистое дыхание теперь кажутся невыносимо громкими.

Пытаюсь сосредоточиться на тишине, чтобы заснуть, но у меня не получается. Постоянно кажется, что вот-вот что-то произойдет. Что это галантный жест, очередная провокация и зря я вообще решила согласиться. Но время проходит, а вокруг ничего не меняется.

Марк, кажется, уже спит. И только я ворочаюсь с боку на бок, пытаясь отпустить эту ситуацию и хоть немного расслабиться.

— Ты перестанешь уже ерзать?!

Резко замираю и вдавливаюсь затылком в подушку.

— Теперь я очень разделяю твою идею поспать где-то в другом месте.

Валиев снова подает голос, и потолок в этот момент подсвечивается от экрана телефона.

— Кровать неудобная, — поджимаю губы и даже зажмуриваюсь.

— У тебя всегда есть возможность поспать на полу, в кресле или на улице.

— Обойдусь, — бормочу еле слышно и снова переворачиваюсь на другой бок. — Спи уже. Вообще, если такой чувствительный на звуки, купи беруши. 

Марк оставляет мою реплику без ответа и, судя по тому, что потолок все еще слегка подсвечивается, продолжает залипать в смартфон.

Я же подтягиваю колени к груди и невольно начинаю думать о той блондинке, с которой он уехал из клуба. Какова вероятность, что он сейчас может переписываться с ней? Ну или с какой-то другой?

Стоп!

С каких пор это меня вообще волнует?

Облизываю губы и, просунув руку под подушку, закрываю глаза. 

А утром на меня сразу сваливается понимание, что этот день будоражит хлеще прошедшей ночи.

Слишком много эмоций я пережила за эти долгие часы ожидания. Поспать так и не удалось. Ночь тянулась как в замедленной съемке, и больше половины я провела настороже.

Настолько себя накрутила, потому что на полном серьезе была готова ко всему.

Высунувшись из-под одеяла, долго прислушиваюсь к нависшей тишине. Кажется, я тут одна. Стоит немного подползти к краю кровати и взглянуть на пол. Матрац, на котором спал Марк, исчез, как и он сам. Счастье!

Под утро все-таки уснула. Крепко. Не услышала даже, как Валиев ушел.

Вынырнув из кровати, перебежками направляюсь в душ. Умываюсь, расчесываю волосы и напяливаю платье. Немного разгладив синтетический материал ладонями вдоль бедер, поправляю врезавшуюся в талию резинку колготок и выхожу из комнаты.

Валиев как раз идет мне навстречу.

Я жду от него какой-то издевки, но он даже в глаза не смотрит. Его взгляд устремлен поверх моей макушки и снова пресыщен безразличием.

— Пошли вниз, там все собираются завтракать.

Кивнув, плетусь за ним следом, а на лестнице, когда его ладонь крепко сжимает мою с предупреждающим взглядом: «Только попробуй взбрыкнуть», я заливаюсь румянцем.

Из моей головы совсем вылетело, что теперь снова нужно играть. Выдохнуть и войти в роль.

11

 На крыльце общежития, как назло, сталкиваюсь с Васькой. Он приветливо машет мне рукой, а я, лишь буркнув грубое «привет», забегаю внутрь.

— Здрасьте, теть Люда, — здороваюсь с вахтовичкой и поднимаюсь на свой этаж.

Девчонки, стоит мне попасть в комнату, оживают.

Маринка суетится у шкафчика, где мы храним всякие сладости, и щелкает кнопку на чайнике.

— Ну, рассказывай, — наседает Дашка, толком не дав мне раздеться, — я думала, что ночевать ты вернешься.

— Я тоже так думала, — снимаю бюстгальтер и напяливаю светлую хлопковую майку. Чуть потуже затягиваю веревочку на шортах и забираюсь на стул, подогнув под себя ноги.

— И? Что-то было?

Это уже Марина блещет интеллектом.

— Ты совсем? Не было и быть не может!

Девчонки, в отличие от моей Ники, не в курсе моего конфуза трехлетней давности. Поэтому мои высокопарные фразы прозвучат для них убедительно. Для Ники — вряд ли, да и для меня самой…

Боже, все это кажется настолько ужасным и неправильным. Я ведь обманываю Максима. Намеренно обманываю. Веду себя как какая-то…

— …ну и дурочка, — выдает Маринка и сразу получает тычок в бок от Дашки. — А что? Я разве не права?

— У нее Макс есть.

— Где Валиев, и где тот Макс, пфф, не смеши. Я бы на твоем месте подсуетилась, пока есть возможность. Причем он и сам в тебе явно заинтересован.

— Вот что ты несешь?

Не выдержав, хватаю со стола кружку и, крутанувшись на пятках, трусливо сбегаю на свою кровать.

— Очевидные вещи!

Маринка не унимается и идет за мной следом.

— Нет, ты только подумай, замутить с местным чуваком с пропиской и при деньгах. Да еще и со связями. Тебя после универа и домом, и работой, всем обеспечат.

— При чем тут это?

— А при том. Ты правда думаешь, что мы после учебы кому-то сильно нужны будем? Сколько придется за копейки работать? Ты только подумай. Без связей максимум, что тебе светит, это офис средней руки на должности подай-принеси. Будешь до ночи там помирать и отчеты за всех стряпать.

— Марин, остановись, — сверлю ее взглядом, и уже совсем недобрым.

Нет, какая-то логика в ее словах присутствует, про работу точно. Мало у кого получается все и сразу… Но то, что она предлагает вывезти все эти трудности на плечах мужика… Нет уж. Спасибо!

— Даш, да скажи ты ей. Ну правда, шли ты своего Макса, Ева, на три буквы. К тому же он явно от тебя налево ходит.

После последнего бурного Маринкиного высказывания в комнате повисает тишина.

— Что?

— А что? Он три дня из семи на неделе постоянно где-то ночует. Тебя, может, это и устраивает, потому что, как я понимаю, спать ты с ним не хочешь, но… Не нужно быть сыщиком, чтобы догадаться.

— Даш? — кошусь на Водолееву в поисках поддержки.

— Ев… мы говорить не хотели, — мнется та, — что еще в понедельник его в городе с девкой видели. Рыжая такая. Они под ручку гуляли…

— Это его двоюродная сестра! — выпаливаю яростно, потому что так оно и есть. Рыжая девка — это Анжелика, двоюродная сестра Максима. В этом году поступила в пед и переехала сюда. Родители ей квартиру на Парке Победы снимают. Он нас с ней знакомил.

Все это я, конечно, не говорю. Оправдываться не вижу смысла. Просто так тошно становится. От этих догадок, ложных обвинений… А еще закрадываются мысли, что меня они между собой тоже обсуждают. И меня, и Валиева.

Я, может, не самый хороший человек, но…

И ладно. Пусть что хотят, то и думают.

Прячу телефон в карман шорт и, покрепче сжав в руках кружку, иду на кухню. Вымою эту бедную, почти доверху наполненную чаем посудину и немного проветрюсь.

Но даже здесь покой мне не светит, потому что, как только я заворачиваю в кухню, за спиной появляется Савва.

Брат садится на стол у мойки с довольной улыбкой.

— Что? — кошусь на него, усердно натирая бочок кружки губкой.

— Смотри.

Савка протягивает мне свой телефон, на котором высвечиваются штрих-коды.

— И?

— Проходки. Ну, помнишь, я тебе рэпчик скидывал? Сэван. Вот у него сегодня концерт в клубе Вика.

— Откуда?

— Марк дал.

— Чего?

— Ну это еще вчера было, я просто тебе не успел рассказать. После пар мы с пацанами в кафе рядом с уником шли, а Валиев там с Виком на набережной были. Из наших кто-то у Вика про концерт спросил, это ж в его клубе будет. Он их послал. А я когда домой пришел, мне на ватцап сообщение упало, а там два файла. Я сначала не понял, от кого, потом по фотке только догадался. Короче, Марк скинул.

Савва закрывает файл и показывает сообщение:

12

На своем этаже замедляю шаг и пытаюсь восстановить дыхание. А если бы Иван зашел на пять минут позже?

Гадство.

Толкаю дверь в комнату и сразу закрываю ее на ключ изнутри.

Сердце все еще разрывает грудную клетку своей учащенной сотней ударов, а воздух кажется слишком густым. Так хочется сделать глубокий вдох, но получаются лишь отрывистые всхлипы.

Тело все еще протестует против мужских прикосновений. Эта перемена пугает. Я никак не могу разобраться в себе и уяснить, что же не так?!

Максим всегда был таким, сглаживал все конфликты близостью, и раньше меня это устраивало. Но сейчас…

— Ты чего такая красная? — спрашивает Даша.

Ее голос сливается со скрипом кровати. Она поднимается на ноги, быстро пересекая половину комнаты, чтобы оказаться рядом со мной.

— Так, недоразумение.

Отвожу собранные в замок руки от груди и разглаживаю джинсовую ткань на бедрах. Делаю это исключительно для того, чтобы заполнить повисшие в воздухе вопросы. Она явно хочет знать подробности, но после Савкиных слов откровенничать с девчонками мне больше не хочется.

— Ну ладно… Все нормально же?

— Да, Даш, все хорошо, — киваю и, обогнув ее, спешу на свою кровать. Очень хочется завернуться в плед и упереться взглядом в стену, чтобы подумать.

— Мы, кстати, сегодня в клуб идем.

— Хорошо.

—  В клуб Домина.

— И вы туда же, - хмурюсь и наконец-таки забираюсь под плед.

— В смысле?

— Савка тоже туда собирался. Там же рэпер какой-то будет.

Делаю акцент на прошедшем времени, потому что фиг он у меня куда пойдет. Чертов предатель.

— Да-да. Мы еще три недели назад билеты покупали, жаль, что в гримерку не попадем. Хотя, — Дашка многозначительно улыбается. — А, ну и ночевать, естественно, не придем.

— Ага.

Обстановка и Дашкино дыхание где-то позади давят. Успокоиться не получается. Засовываю руку под подушку и начинаю гипнотизировать взглядом бежевые обои. Не знаю, в какой момент я засыпаю, но, когда снова открываю глаза, свет в комнате не горит.

Темнота обволакивает тело и только усугубляет пробуждение. Хочется снова повернуться на бочок и не просыпаться уже до утра.

Но засунутый под кровать телефон рушит такой на первый взгляд прекрасный план и начинает тихо жужжать. На звонок Максима я отвечаю не сразу. Почему-то медлю и злюсь. Злюсь на себя и свои дурацкие предрассудки.

Будто бы раньше Одинцов никогда не подкидывал мне дурных идей?! Подкидывал, и все до одной я просто игнорировала. Сейчас нужно сделать точно так же, а не проваливаться в обиду, которую я по факту даже не выразила.

Нужно. Но отчего-то не получается так, как раньше, с легкостью списать его «оригинальные» предложения на то, что вот такой он человек…

— Привет, — прикладываю телефон к уху.

— Привет. Ев, мы в бар, сегодня хоккей. Пойдешь со мной?

— А во сколько?

— Минут через двадцать.

— А ты раньше предупредить не мог?

Наверное, мой вопрос звучит резковато, потому что Одинцов на пару секунд замолкает.

— Да ты всегда отказывалась…

— Ну да, и поэтому ты позвонил мне, чтобы заведомо услышать этот отказ. Позвать для галочки, правильно?

— Что с тобой такое сегодня?

Макс начинает психовать, я прекрасно это слышу. Голос становится скрипучим и слегка приглушенным. Он будто выдавливает все это через силу сквозь зубы. Да еще так, чтобы друзья не услышали.

— Нормально со мной все. Иди ты куда хочешь.

— Ев...

— Что?

Мне так хочется, чтобы он остался со мной. Не потащился ни в какой бар, забыл о своих вездесущих друзьях хоть раз, но озвучивать свое желание я трушу.

Не хочу в итоге выглядеть дурой, которой откажут. Да еще и приправят соусом, вроде — ты хочешь заставить меня выбирать между тобой и друзьями?

Хочу. Очень хочу. Потому что эти вечные посиделки в баре, сальные шуточки и тупые разговоры стоят мне поперек горла.

Впрочем, я и есть дура. То что сегодня произошло…слова Максима - они слишком сильно резанули по сердцу. Он на полном серьезе предлагал мне просить у Марка деньги. 

— Что, Максим?

Если до этого я повышала голос, то сейчас спрашиваю спокойно.

— У тебя эти дни, да?

Раздражение застывает на моем лице маской, но вместе с ним приходит внутреннее успокоение. Становится просто все равно. Насколько же это тупо — вечно списывать мое настроение либо на ПМС, либо на КД.

— Да, — киваю в такт своим словам.

— Давай завтра в кино сходим или в парк?

— Посмотрим.

13

Марк

— Ты куда?

Сидящая рядом девчонка с красными волосами смотрит на меня оленьими глазами, в которых читается искреннее удивление. И правда, куда я могу свалить от девки, которая затащилась в гримерку Сэвана с подружкой, зная, что станет не больше чем развлечением на одну ночь?

Удерживаюсь от скептической усмешки и без слов выхожу на улицу через пустую кухню. Тащиться сквозь веселящуюся толпу просто лень.

Бегло осматриваю скопившихся на входе людей и, убрав руки в карманы, направляюсь в сторону Евы. Нетрудно найти стоящую поодаль от всех блондинку, пялящуюся в экран телефона и нервно притопывающую ногой в тех самых кроссовках, которые вызвали жуткий интерес у фейсконтрольщика Коли.

— Здравствуй, Ева.

Лейкина вздрагивает, роняет на асфальт смартфон и резко поворачивает голову в мою сторону. Гамма и так не самых позитивных эмоций на ее лице лишь усугубляется.

— Прости, — пожав плечами, наклоняюсь за ее телефоном, как бы между делом ощупывая взглядом стройные ноги. — Кажется, твое.

— Спасибо, — выхватывает из моей руки смартфон и быстро прячет его в карман. — И что вышел, тоже… Мне… В общем, тут мой брат, общага скоро закроется и…

Она продолжает что-то тараторить, но я не слушаю. Не потому, что намеренно игнорирую, напротив, мне бы очень хотелось четко слышать и соображать, что она там болтает. Но мозг вырубает эту функцию, заставляя заострять взгляд, да и внимание в целом на ее шевелящихся губах.

Чтоб тебя, Лейкина!

Хочется протяжно вздохнуть и прикрыть глаза, вдруг ты просто испаришься?

Но нет, она все еще передо мной, хлопает своими серыми глазами, заняв выжидательную позицию.

Как я и предполагал, Руслан остался доволен, можно сказать, под впечатлением вот от этих самых серых глаз. Еще и мать с утра прицепилась, мол, точно ли у нас с Евой все по договоренности, а то такая милая девочка…

Милая девочка, чтоб ее.

Если бы я с самого начала знал, что та девка с вечеринки в костюме Круэллы и есть Лейкина… То что тогда?

Черт его знает. Просто до сих пор в башке не укладывается, как та улыбчивая болтушка может быть Евой. Не то чтобы я тогда запал, но девчонка мне явно приглянулась. Только потом как сквозь землю провалилась, и никто, блин, был не в курсе, кто она такая.

Сказали, пришла уже в разгар тусовки, уходила одна. За вечер почти ни с кем не общалась, держалась особняком. Хотя, зная Еву, теперь то ее поведение неудивительно. Она мне тогда ни имени не сказала, ни откуда она. Чистый лист.

Да, возможно, мой косяк, что я ее не узнал. Да как ее узнать? Я с ней до той ночи в жизни не общался.

Хотя какая теперь разница? 

Теперь уже абсолютно никакой.

— Марк?!

Лейкина неожиданно подает голос, видимо, мое молчание затянулось до какой-то неприличной отметки по шкале вежливости.

— Пошли, — киваю на Колю, того самого охранника, что оставил Лейкину тусоваться у клуба.

Ева кивает и, посмотрев на смарт-часы, торопливо идет вперед. На входе опасливо косится на охранника и даже оборачивается на меня.

— Иди уже, — подталкиваю ее, едва коснувшись пальцами спины, и мы сразу погружаемся в полутьму, которую разбивают вспышки стробоскопов.

Глубокий бас в очередной раз разрывает толпу. Промаринованное в тусовке тело со стеклянным взглядом на сверхскорости летит прямо на Еву. Отдергиваю ее в сторону на рефлексе. И вероятно, на этом же рефлексе прижимаю к себе.

Она снова в моих руках.

Прикосновения обжигают ладони. Снова.

Мне кажется, я до сих пор не отошел от вчерашнего ужина. Думал, что, если отдам ей деньги, все встанет на свои места. Превратится в настоящую сделку. Выполняй договоренности, и вот тебе за это вознаграждение. Деловые отношения, завязанные на материальной основе, самая прагматичная вещь в мире. Но… Ничего подобного.

Как перетряхивало, когда Ева крутится поблизости, так и продолжает. Сейчас даже сильнее. Мне кажется, я ей за вчерашний вечер дыру в голове прожег, столько пялился. Особенно после этого маленького рассказа о нашем с ней знакомстве.

После осознания и, что главное, — принятия, что это была она, внутри все стянуло и доверху заполнилось раскаленной бурлящей жидкостью, думал, весь ливер выплюну от собственной злости, но сдержался.

Вываливать на нее свои эмоции уже нет никакого смысла, слишком много времени прошло. А потом, как назло, она открыла рот.

Лучше бы молчала.

Пока Ева рассуждала, где и как она спать НЕ будет, моя злость медленно трансформировалась в наглость. Границы начали стираться. Выходка с платьем тому прямое подтверждение. Слишком самоуверенной она была, хотелось приземлить.

Приземлил. Но Ева была бы не Ева, если б не вышла из душа с гордо задранной башкой.

Сам до сих пор не могу понять, почему ушел из комнаты. Хотел дать ей уснуть и больше не видеть этих горящих ненавистью глаз. Наглость сменилась благородством. Мнимым. Никому не нужным благородством. Все навалилось и как-то разом смешалось. Слишком быстро. Когда не хватает времени на расстановку приоритетов.

Потому что вот сейчас я ее не перевариваю, а минутами позже буду чувствовать, как покалывает пальцы от воспоминаний. Нежная, бархатистая кожа, и всего три секунды контакта. Легкое прикосновение. Звук ее дыхания. Запах. Безумное наваждение.

Оно до сих пор здесь. Со мной.

И теперь по издевке судьбы я жду повторения этих прикосновений с небывалым энтузиазмом.

Музыка превращается в фоновый шум. Чувствую, как ее горячие ладони упираются в мою грудь, а потом Ева запрокидывает голову.

Один-единственный пересекшийся взгляд в определенной точке. Отрезок времени, рассыпавшийся на секунды, в одну из которых серые радужки миндалевидных глаз блеснули под яркой вспышкой.

Всего секунда.

Пушистое обрамление ресниц. Хлопок. Снова вспышка. Чуть расширившиеся в темноте зрачки, мгновенно сузившиеся от яркого света, и оглушающая тишина. Моя личная тишина.

14

На лице Евы застывает маска недоверия.

— Идем?

Чуть выгибаю бровь, словно беру ее на слабо, и резковато отодвигаю стул к барной стойке.

— И кто там?

— Так, пару человек. Некоторые тебе даже знакомы.

Ева медлит. Я вижу, как она пытается найти решение, анализирует происходящее, но в конечном итоге еле заметно кивает.

Отлично. Вытягиваю руку в направлении лестницы и пропускаю ее вперед. Пока мы поднимаемся, Ева снимает куртку и перекидывает ее через локоть. Мой взгляд устремлен в район ее шеи, через тонкую кожу которой виднеются выступающие позвонки.

Толкаю дверь, мельком замечая, как приподнимаются девичьи плечи. Сейчас смелость Евы явно поутихла. Я бы даже сказал, вообще исчезла. Значит, на новой территории мы чувствуем себя не самым лучшим образом. Хотя в моем доме Лейкина вела себя достойно, не зажималась и не строила из себя вселенскую скромность.

Но там дом, все чинно и благородно, здесь же она явно предполагает всякое…

Меня и раньше напрягала эта невидимая стена, которую однокурсники сами же выстраивают в общении со мной, Доминым или Шумаковым. Предвзято и поверхностно судят о человеке и его характере лишь по счету в банке, что, конечно, печально. 

Сгоняю с дивана, на котором до этого сидел, этих непонятных девок одним взглядом и, выдернув у Евы куртку, бросаю ее на спинку.

— Присаживайся.

Она взмахивает рукой, заметив взгляд Вика, и тот расплывается в улыбке.

— Какие люди, Ева! — Домин выгибает бровь и приподнимает свой бокал в воздух. — Выпьешь?

— Разве что сок.

— Без проблем. Кать, организуй, — просит забирающую со стола пустые тарелки официантку.

— Вам какой?

Девушка в черной форме поворачивается к Еве.

— Апельсиновый.

— Сейчас принесу.

— Спасибо.

Лейкина садится на диван, плотно сжимая колени, и совершенно обыкновенным движением руки откидывает волосы за спину. Вроде ничего необычного, можно сказать, даже непримечательно, но именно это заставляет меня снова посмотреть ей в глаза.

Ева отвечает прямым взглядом, чуть вызывающим. Правда, недолгим. Просидев так пару секунд, она начинает рассматривать мой пустой бокал, стоящий на стеклянном столе.

Откидываюсь на спинку дивана, чувствуя запах ее духов. Сегодня гораздо острее. Что-то свежее, совсем не сладкое. Провокационное и очень ей подходящее. Зефирные, приторные запахи точно не для нее. Они никогда не раскроют сути. А здесь все как на ладони.

Дерзость столкнувшаяся с обаянием.

Горло сдавливает невнятным спазмом то ли от перенасыщенности запахом, то ли от бурлящих внутри меня эмоций. Там, на первом этаже, мозг впал в ступор, а по телу разлилась агония. Такое удушающее чувство вперемешку с каким-то несоизмеримым желанием оставаться рядом. Рядом с ней как можно дольше.

В нашей компании новые женские лица — обыденность. Всем абсолютно плевать, кто и с кем пришел, но, судя по тому, как напряжены Евины плечи, она явно считает по-другому. Даже забавно, как четко она выверяет сейчас каждое свое движение.

— Это же тот рэпер?!

— Что?

Поворачиваюсь на ее голос и сразу сталкиваюсь с Евой взглядами. Обрамленные длинными ресницами глаза кажутся сейчас еще больше.

— Он, — кивает в сторону Сэвана.

— Ага. Мот давно дружит с Доминым.

— Да уж, Савка за такую картинку продал бы душу.

Она улыбается и, чуть задев мой локоть своим, отодвигается подальше.

— Я не кусаюсь, — насмешливо наблюдаю за каждым ее движением, но вместо ответа получаю прищуренный, стреляющий молниями взгляд. — Да ладно, мы с тобой почти в одной кровати спали.

От собственных же слов пальцы начинают гореть, а перед глазами мелькают картинки этой чертовой ночи. Рассеянный по комнате уличный свет. Полутьма, в которой виднеются лишь силуэты. Обостренный слух, который улавливает малейшие звуки. Тяжесть ее сонного дыхания — будто этот день был самым ужасным в ее жизни…

— Как занимательно у тебя устанавливается степень близости с людьми.

— Обращайся.

— Обойдусь.

Она снова отворачивается и теперь уже благодарит официантку за принесенный сок. Подносит стакан к губам, делает глоток и так забавно морщит нос, когда замечает, как та самая красноволосая девчонка наклоняется к Арсу, намеренно демонстрируя свое внушительное декольте.

Видимо почувствовав мой взгляд, Ева поворачивается.

— Что?

Качаю головой, зацикливаясь на ее блестящих губах, которые она тут же вытирает салфеткой.

— Не смотри на меня так.

— Как?

Это даже интересно. О чем она думает?

— Как удав на кролика. Подавишься.