Фальшивая вдова или Наследство на двоих

Глава 1

Мокрая рубашка липла к мускулистому телу, подчеркивая рельефные мышцы пресса под тонкой белой тканью. Он нависал надо мной, словно неприступная скала, медленно, но неотвратимо сокращая расстояние, между нами. Сильная рука уперлась ладонью в шершавый ствол дерева, а второй он нетерпеливо потянул за шнурок моего плаща. Тяжелая ткань, пропитанная дождем, соскользнула с моих плеч, унося с собой холодные капли.

- Что… что вы делаете? — мой голос дрогнул, выдав прерывистый шепот. Я попыталась вырваться, но его объятия сжались лишь сильнее, лишая меня всякой надежды на свободу.

- Не двигайся, — его горячее дыхание опалило мои губы, а тело словно пригвоздило меня к дереву, лишая воли к сопротивлению.

- Как вы смеете! — я в отчаянии стукнула кулачками по его груди. — Немедленно отпустите…

Небо расколола ослепительная молния, за которой последовал оглушительный раскат грома, сотрясший, казалось, саму землю. Электрический разряд с шипением ударил в мой плащ, что бесформенной мокрой тряпкой лежал на траве. Молнии били снова и снова, озаряя окрестности призрачным синим светом, от которого мир вокруг казался нереальным.

- Что… что происходит? — мой голос дрожал, выдавая смятение.

- Хотел бы я сам знать, — ответил он, не ослабляя хватки. Его голос был низким, с легкой хрипотцой, но я уже почти не сопротивлялась. Колени подкосились, ноги дрожали — то ли от страха, то ли от чего-то иного, что я не могла себе объяснить.

Если бы мне еще недавно сказали, что завещание покойного супруга приведет меня в смертельную опасность, я бы ни за что не поверила! Впрочем, для меня и новость о том, что я вдова, стала шоком. По той простой причине, что я никогда не была замужем.

Но обо всем по порядку.

В тот день все пошло слегка не по плану. С утра как говорится ничего не предвещало, ждали жениха с визитом. Ну как жениха…виконт де Абедьён только собирался сделать мне предложение, видимо его ослепил блеск моих глаз или заложенных драгоценностей моей маменьки, что сияли на моей шее. Мама, не моргнув глазом подписала векселя, дабы собрать меня к Первому бальному сезону как подобает. В эту весну она впервые не жалела средств на мои наряды, дабы завлечь богатого жениха. Надежды родителей сбылись в первый же бал сезона, я получила с десяток корзин с цветами, а уже после второго бала нам сообщили что ожидается визит самой леди Абедьён с сыном, разумеется.

- Викон! -победоносно воскликнула маменька.- Я буду тещей виконта. Ты слышал Стюард?

Папенька согласно кивал, меланхолично перелистывая утреннюю газету.

- Если он нравится Аннабель, значит достойный молодой человек, - одобрил папенька.

А действительно, нравится ли он мне. Нет, безусловно он, красив обходителен, но мы так мало времени провели вместе и готова ли я выйти замуж?

- Он из почтенной семьи, хорошо воспитан и он..

- Виконт, - устало закончила я за маму фразу.

- Вот именно! -засияла родительница. - Ты молодец, милая, такого жениха в сети завлекла. Ух, моя порода. Представительницы нашей семьи всегда заслуженно пользовались большим успехом у противоположного пола.

- Угу, особенно моя кузина Летти,- хмыкнула я.

Летисия была дочерью старшей сестры моей матушки и слыла в семействе белой вороной. Как шушукались сплетницы – пошла на наклонной дорожке, едва ей исполнилось восемнадцать лет сбежала из дома с каким-то сомнительным типом, представившимся полковником, а на деле оказавшимся аферистом.

- Мы давно не общались, как она сейчас? - спросила я.

- Знать же желаю! - фыркнула мама. – Распутница. Из-за нее мы все эти годы находимся в тени позора. А вдруг леди Абедьён подумает, что ты не пара ее сыну? Ох…

- Ну что ты, дорогая, - подал голос папа. – Уверен, виконт влюблён в нашу дорогу Аннабель по уши и не будет слушать досужих сплетен.

- То виконта, а то его многоуважаемая матушка, - скептически протянула мама. - Но ты прав милый, наша дочурка умница, все сделала как надо, чтобы завлечь его своими чарами. Так ведь?

А что я? Я, собственно, ничего особенного не сделала — лишь протянула руку для поцелуя да пару раз улыбнулась над шутками виконта. Надо признать, весьма посредственными. Чувство юмора у него, мягко говоря, хромало. Но разве это главное в браке? И что, собственно, нужно для счастливого союза? Если общество супруга не раздражает, это уже неплохо… наверное.

Дом с утра бурлил: служанка натирала полы до блеска, а я меньше всего думала о судьбоносном визите просителей моей руки. Мои мысли занимали… скажем так, небольшие неприятности. Точнее, в неприятности вляпался мистер Остин, владелец парфюмерной фабрики, посмевший меня обмануть. А всё потому, что он украл мою формулу Фиалкового крема!

С детства я питала слабость не к вышиванию или акварелям, как другие барышни, а к алхимии. Пока мои сверстницы музицировали, а я с упоением экспериментировала в старой кладовой, превращённой в мою личную лабораторию. После целого года опытов я создала эликсир, убирающий веснушки за одну ночь. Воодушевлённая успехом, я заложила часть своего приданного - фамильную брошь, оставленную бабушкой, и отправилась к мистеру Остину, чтобы заказать пробную партию. Я уже мечтала о триумфе, подсчитывала прибыль, грезя о том, как выкуплю папенькину закладную на дом и оплачу маменьке поездку на лечебные воды. Но, как говорится, всё пошло не по плану.

Глава 2

Гробовую тишину, последовавшую за моими словами, разорвал леденящий душу, высокий звук — нечто среднее между свистом парового котла и криком раненой птицы. Это оказался голос леди Абедьён.

- Она…эта…эта… замужем?! – прошипела виконтесса, вскакивая с такой стремительностью, что подол ее платья захлестнул чашку, стоящую на столе. Та с грохотом покатилась по полу, оставляя за собой лужу на ковре. – Мой сын… мой единственный наследник… чуть не сделал предложения… чужой жене?

- Леди Абедьён, умоляю вас, успокойтесь! – маменька, которую папа кое-как привел в чувство, метнулась к аристократке, протягивая дрожащие руки. – Это чудовищное недоразумение! Вы же слышали, этот господин сказал — муж… то есть, этот лорд… он… скончался! Аннабель свободна! Она девица! Ну, почти девица! Теоретически!

Казалось, эти слова не успокоили виконтессу, а подлили масла в огонь. Ее лицо из бледного стало землистым, а глаза сверкали стальным блеском.

- Теоретически?! – презрительно фыркнула она. – Ваша дочь, сударыня, либо аферистка мирового масштаба, либо… я даже не могу подобрать слов, приличных для светской беседы! Льюис! Немедленно! Мы покидаем этот вертеп!

Она бросила на нас уничтожающий взгляд, обводя им всю семью.

- Вы… – ее палец, указующий на маменьку, дрожал от ярости, – отчаянная выскочка, готовая на все ради титула! Вы… – взгляд перешел на папеньку, который снова уставился в камин, будто надеясь провалиться в него, – безвольная тень, позволяющей жене вертеть собой! А ваша дочь… – ее глаза остановились на мне, полные холодного презрения, – либо беспринципная интриганка, либо бестолковая дурочка, не способная уследить даже за собственными любовными похождениями. В любом случае, она не пара моему сыну! Никогда!

С этими словами она, величественно вздернув подбородок, направилась к выходу, не глядя по сторонам.

Льюис замер посреди гостиной, бледный, как полотно. В его бессильно опущенной руке всё ещё была зажата бархатная коробочка с кольцом. Он выглядел потерянным, словно ребёнок, у которого отняли только что подаренную игрушку, объявив её краденой. Его взгляд скользнул по мне, но не встретился с моими глазами — в нём читались стыд и растерянность, но не обида. Не сказав ни слова, он повернулся и, сутулясь, поплёлся вслед за грозной матушкой. Нераскрытая коробочка так и осталась в его ладони — немой символ рухнувших надежд и несостоявшегося предложения.

Дверь захлопнулась с таким звуком, который поставил жирную точку не только на сегодняшнем дне, но и, казалось, на всем будущем семьи Уинтер.

В наступившей тишине был слышен лишь тяжелый, прерывистый вздох маменьки, которую папенька безуспешно вновь пытался привести в чувство, обмахивая ее газетой, и мерное тиканье часов. Казалось, сама атмосфера в доме стала густой и удушливой от позора и разочарования.

Мистер Грэйсон, стоявший все это время в стороне с видом человека, видавшего и не такие сцены, вежливо кашлянул.

- Мисс… то есть, леди Стилнайт, – поправился он, – позвольте вручить вам документы. Покойный лорд Виктор оставил вам в наследство свое родовое имение, Блэкхилл-холл. Все необходимые бумаги здесь. – Он аккуратно положил потертую папку на столик рядом с чайным сервизом. – Примите еще раз мои соболезнования. Если потребуется, я буду в городе до послезавтра в гостинице «Корона». Мое дело сделано. Откланиваюсь.

Мистер Грэйсон так же тихо и незаметно исчез, как и появился, оставив нас наедине с нашим рухнувшим миром.

Как только дверь закрылась за ним, маменька чудесным образом пришла в себя. Не было больше ни блаженных улыбок, ни заискивающих интонаций. Ее лицо исказила гримаса ярости.

- Как?! – выдохнула она, поднимаясь с пола с помощью папеньки. – КАК ты могла, Аннабель?! Когда ты успела? С кем? Этот… Стилнайт! Кто он вообще такой? Ты что, тайком бегала на свидания? Опозорила нас!

- Доченька, почему ты нам не рассказала? Он воспользовался твоей слабостью и сбежал, как ухажер матушкиной племянницы Летисии?- подал голос папенька, заставив маму на секунду замолчать и одарить его пламенным взглядом.

- Нет уж, дорогой, - рявкнула она. — Это все твое воспитание, моя родня тут не причем! Ты слишком много позволял Аннабель, разрешил оборудовать лабораторию в кладовке, чем она там занималась? Кто знает…

- Она дяде Роберту мазь от подагры сварила, отличная мазь…-виновато промямлил папа, жалея, что вмешался в разговор.

- Ты запятнала честь семьи навсегда! -продолжила кричать мама. - Леди Абедьён раструбит эту историю по всему свету! О каком замужестве теперь может идти речь? Ни один приличный человек не посмотрит в твою сторону! Ты поставила крест не только на себе, но и на нас! Мы разорены, ты понимаешь? РА-ЗО-РЕ-НЫ! И все благодаря твоему безрассудству! – Она рыдала, но это были злые, беспомощные рыдания. – Как ты могла нас так разочаровать!

Я пыталась оправдаться, взывала к логике, что это абсурд, что я впервые слышу это имя, что это какая-то чудовищная ошибка. Но мои слова разбивались о каменную стену их горя и гнева. Папенька смотрел на меня с немым укором, и это было хуже всех истеричных воплей маменьки. Они не верили мне. Ни на секунду. В их глазах я была либо обманщицей, либо безумной.

Ночь была долгой и беспросветной. Я не сомкнула глаз, ворочаясь в постели. Обида стояла в горле колючим комом. Они не поверили мне. Самые близкие люди решили, что я способна на глупость или сумасбродство. Все их мечты о блестящей партии разбились вдребезги, и виноватой в этом оказалась я — не незваный гость из магистрата, не нелепая ошибка в документах, а я.

Глава 3

Женщина, тяжело вздохнув, решительно протянула руку к моему саквояжу.

- Давайте уж, — буркнула она без всяких любезностей.

- Не стоит беспокоиться, он совсем не тяжелый, — попыталась я возразить, инстинктивно прижимая свои пожитки к себе.

Она лишь фыркнула — короткий, выразительный звук, полный скепсиса, — и почти выхватила саквояж из моих рук. Развернувшись, она двинулась к тяжелой дубовой двери, давая мне понять, что разговоры окончены. Мне ничего не оставалось, как последовать за ней, чувствуя себя непрошеным гостем.

Как только я переступила порог, то застыла на месте, осознав, как было обманчиво первое впечатление. Дом не был заброшенным. Нет. Здесь царила почти стерильная, суровая чистота. На темном резном дереве столов и консолей не было и намека на пыль, каменные плиты пола были выскоблены до блеска. Но от этого становилось только тревожнее. Потому что сквозь эту чистоту проступало безжалостное дыхание запустения — не от грязи, а от бедности. На стенах, обитых когда-то дорогими тканями, а ныне поблекшими и потертыми, зияли призрачные прямоугольники и овалы — следы от снятых картин и гобеленов. Взгляд невольно скользнул вверх, к потолку, от которого расходились замысловатые трещины, словно паутина. Там, несомненно, когда-то висела массивная хрустальная люстра, осыпавшая холл алмазной россыпью света. Теперь же ее заменял одинокий, дешевый канделябр с оплывшими свечами, чей тусклый свет лишь подчеркивал мрак, копившийся в углах.

Это было не жилище, а тень былого величия. Призрак богатства и знатности, давно покинувший эти стены и оставивший после себя лишь стойкое, горькое послевкусие упадка.

Пока я пыталась осмыслить открывшуюся мне картину, в холл впорхнула Джоди. Она бесцеремонно ухватилась за складки моего платья и, закинув голову, уставилась на меня своими бездонными глазами.

- Так вы правда вдова? — без всякого предисловия выпалила она. — Мой папуля тоже одинок. Было бы неплохо вас познакомить! — на ее лице расцвела довольная улыбка, будто она нашла решение самой сложной головоломки. — У вас много общего, оба похоронили супругов. Только представьте – романтические прогулки по кладбищу! — продолжила она с воодушевлением. — Можно устраивать там совместные семейные пикники.

Ее слова, произнесенные таким звонким, невинным голоском, повисли в напряженном воздухе холла. Пожилая женщина, ставившая мой саквояж, застыла на полпути и, сжав переносицу, тихо, с болью прошептала:

- Мисс Джоди, ради всего святого...

Цок-цок-цок! – в холл, отряхивая лапы, забежал петух. Он деловито ткнул клювом протертый ковер, оставив на нем комочек земли, и направился к корзине с яблоками.

- Ах ты, нечисть ходячая! – взвизгнула дама и отчаянно замахнулась на него передником. – Мисс Джоди, умоляю, уведите это чудище! Немедленно!

Берти, нимало не смущенный, вдруг взлетел с сухим шелестом крыльев на плетеную ручку корзины и с этой высоты попытался схватить клювом самое румяное яблоко.

- Берти хороший! – закапризничала Джоди, подбегая и сгребая птицу в охапку. – Он просто проголодался!

- Он же неживой! – взмолилась женщина, сжимая в руках свой передник. – Я слыхала, зомби на людей нападают и мозги пожирают!

- Вовсе Бертольд не такой! – возразила девочка, прижимая к себе петуха, который беспомощно свесил голову. – Он, конечно, негодник, и почтальона один раз клюнул в задницу, но тот его шлепнул газетой. Ладно уж, пойду, пока няня не хватилась, а то вечером опять нажалуется на меня папуле, а я не люблю, когда он сердится. Мы потом вместе на чай придем, к леди Аннабель!

С этими словами девочка, неловко неся впереди себя дергающегося петуха, выпорхнула из холла. Женщина тут же подскочила к двери, захлопнула ее на засов и, прислонившись лбом к прохладному дереву, тяжело выдохнула.

- Ух, чтоб этого петуха! Суп варить – поздно, прикопать вечерком от греха подальше, с осиновым колом в груди, и ладно.

- Осиновый кол... это вроде от вампиров, – робко подала я голос, чувствуя себя абсолютно растерянной.

- Да какая разница! – крякнула дама, отходя от двери. – Нежить она и есть нежить. Я вам в господской спальне постелю.

- Спасибо, – кивнула я, пытаясь вернуть разговору хоть какую-то форму вежливости. – Простите, вы не представились. Как к вам обращаться?

Она остановилась и медленно повернулась ко мне. На ее усталом лице появилось выражение глубочайшего, почти театрального изумления.

- Так... миссис Хиггинс, я. Элис Хиггинс. Горничная, экономка, повариха... по обстоятельствам. Неужто запамятовали? – произнесла она с такой ледяной вежливостью, что стало ясно: никакая я здесь не «леди», а досадная помеха, с которой приходится мириться. Пока что.

- Да, наверно, забыла, простите, – осторожно, подбирая слова, проговорила я. – Не напомните, когда мы с вами виделись в последний раз?

Миссис Хиггинс фыркнула и принялась вытирать уже идеально чистую поверхность консоли краем фартука.

- Еще бы не забыть, – проворчала она себе под нос, но так, чтобы я непременно расслышала. – Когда голова ерундой разной забита, то не то, что прислугу, мужа родного позабудешь. В последний-то раз виделись в ваш медовый месяц, как же. Когда покойный лорд Виктор привел вас в этот дом. Ненадолго, правда, заскочили. Да ладно, что уж попусту болтать, – она резко развернулась. – Пойду ужин ставить готовиться, а уж потом за яблоки примусь. Дел-то невпроворот, не то, что у некоторых.

Глава 4

В связи с тем, что моя прежняя комната частично лишилась жилого вида, мне отвели новое пристанище. Оно располагалось в дальнем крыле особняка и было еще менее уютным, чем прежнее. Словно сама тьма и сырость нашли здесь себе постоянный приют.

Воздух был спертым и казалось, что лет пятьдесят здесь не только никто не жил, но и не смел нарушить гнетущую тишину. Держу пари, экономка нарочно выбрала самую мрачную и темную комнату. Старомодная мебель, покрытая призрачным слоем забвения, стояла в неподвижной скорби. Но главным властелином этого загробного царства была огромная кровать с пышным балдахином, увенчанным резными деревянными горгульями. Их искаженные гримасой лики, словно следили за мной из полумрака, навевая неприятные мурашки.

Оставаться здесь на ночь одной было не просто страшно — это было сродни добровольному заточению в склепе, где само время застыло в ожидании чего-то недоброго.

Ужинала я в полном одиночестве за громадным дубовым столом, способным усадить два десятка гостей. Призрачная тишина зала нарушалась лишь потрескиванием веток в камине и тихим звоном приборов. Таинственный маг, к моему глубочайшему облегчению, не почтил трапезу своим присутствием. Я даже позволила себе надежду, что он насовсем ушел из этого дома, воспользовавшись своим порталом, затерялся где-то между мирами и приземлился прямиком в раскаленных песках пустыни, где сейчас и корчится, изнывая от жажды под палящим солнцем.

В тусклом свете одинокого канделябра ужин, вопреки моим мрачным ожиданиям, оказался отменным: сочный стейк с розмарином и томленые овощи.

- Благодаря его светлости, лорду Дереку, с провизией у нас проблем не бывает, – пояснила миссис Хиггинс, расставляя тарелки. – Он и мое жалование исправно оплачивает. Покойный лорд Виктор, царство ему небесное, вечно задерживал расчет на несколько месяцев, да и платил куда как скромнее. Не будь его светлости, кто знает, что сталось бы с этим домом…

В ее голосе прозвучала неподдельная преданность.

- Скажите, миссис Хиггинс, почему вы обращались к нему «ваша светлость»? – спросила я, откладывая нож.

Экономка на мгновение застыла с подносом в руках, глядя на меня с немым изумлением, будто я поинтересовалась, почему небо – голубое.

- Так ведь как же еще величать герцога, миледи? – наконец выдохнула она, пожимая плечами. – По чину, как положено. Он – Его Светлость, герцог Дерек Стилнайт.

Вот как? Значит герцог. И как же мне разобраться в хитросплетениях их родственных отношений с покойным хозяином дома?

- А лорд Виктор ему приходится…эээ …напомните кем?

- Так кузен он его, сын младшего брата покойного герцога. Эх нельзя так про господ говорить, но характер у старика был мерзейший. Это же надо учудить, родного сына, то бишь отца лорда Дерека лишить наследства, правда титула лишить не удалось по закону он все равно переходит к старшему сыну.

Хм…любопытно…

Услышанное меня озадачило, но я промолчала, сделав вид, что продолжаю есть с аппетитом. Признаться я обдумывала мысль: а что, если довериться этому магу? Выложить всю абсурдную правду — что я стала пешкой в чужой игре, что меня подставили, и я не имею ни малейшего отношения к его семье? Но разум рисовал куда более вероятный исход. Герцог с его ледяным взором и суровым нравом в лучшем случае великодушно вышвырнет меня за порог, оставив на произвол судьбы. В худшем — передаст властям как мошенницу. Помочь восстановить репутацию? Навряд ли человек, с первой же минуты видящий в тебе врага, станет тратить на это силы.

Нет, благоразумнее будет затаиться. Притвориться той, за кого меня принимают, и потихоньку самой разузнать, в какую же паутину я угодила.

Взгляд упал на руку миссис Хиггинс, запястье было перевязано белой тканью, на которой выступила сукровица.

- Вы поранились? — вежливо поинтересовалась я.

- Пустяки, миледи, — отмахнулась она, но по тому, как она бережно прикоснулась к повязке, было видно — пустяками это не назовешь. — Давно уж, а все не заживает. Знахарка отвар давала, да толку мало, а к доктору идти показывать — дорогое удовольствие.

Я моментально оживилась.

- Элис, у меня есть хорошая мазь, я сама ее сварила. Она вам вмиг поможет.

Экономка скептически хмыкнула, но, когда прозвучали слова «сама сварила», она сделала шаг назад, и на ее лице застыла неподдельная, почти комичная гримаса ужаса.

- Благодарю покорно, леди Аннабель, — произнесла она, снова отступая к двери, будто я предложила ей скорпиона в меду. — Но уж как-нибудь само заживет. Не извольте беспокоиться.

После ужина, вынув из шкатулки небольшой флакончик с мазью, я отправилась на поиски комнат прислуги. Гостиная и столовая располагались, как я успела заметить, на первом этаже, а вот дальние крылья дома погружались в зловещий полумрак. Длинный коридор, освещенный лишь одной коптящей лампой, уходил в непроглядную тьму. Оттуда тянуло сыростью и пылью.

Я шла почти на ощупь, прислушиваясь к каждому шороху. И мне почудилось, будто из глубины коридора доносятся приглушенные шаги, а следом — тихий, серебристый девичий смех. Я замерла, сердце заколотилось где-то в горле.

Сделав еще несколько неуверенных шагов, я вдруг столкнулась с чьей-то фигурой. Глухой вскрик вырвался у нас одновременно. Передо мной, с круглыми от ужаса глазами, стояла миссис Хиггинс, прижимающая к груди огарок свечи.