Фармакон

Часть 1. Актриса

Лучами яркого софита,

Проложен путь её земной.

Ступая словно Афродита,

Она играет свою роль.

Воительница, дева, бабка,

Кикимора, Яга, княжна.

У лицедейки много масок,

И каждая из них важна.

Убийца, ангел и богиня,

Мещанка, монстр, балерина.

Монахиня и кроманьонка,

И просто юная девчонка.

Под светом яркого софита,

Она играет свою роль.

Но примеряя снова маску,

Мечтает быть сама собой...

Глава 1. Слежка

Аккуратно ступая, поддерживая длинный подол платья, перекатываясь с пятки на носок, Фредерика продолжала свою слежку. Конечно сложно незаметно преследовать человека, когда на тебе платье в пол, да еще и алого цвета. Да и прошедший намедни дождь тоже не облегчал задачи, девушке то и дело приходилось опускать голову вниз, чтобы не угодить в грязь или того хуже – в лужу. Но мисс Арне не собиралась сдаваться, она была не из той категории людей. То и дело подхватывая подол юбки поднимая его повыше, девушка ловко перепрыгивала через лужи затем непременно высоко вскидывала голову вверх ища глазами свой предмет наблюдения.

К счастью Эйнар Ульф отличался поистине высоким ростом и видным телосложением, выцепить его голову, а за ней и всё остальное в толпе прохожих было не сложно. Ещё одним несказанным плюсом было то, что мужчина продолжал идти прямо, никуда не сворачивая.

Когда-то этот мужчина с тяжёлым взглядом и насмешливой улыбкой был для Фредерики чуть ли не кумиром. Ещё бы! Стать самым известным и выдающимся детективом в двадцать лет это тебе не веночки с могилки тырить! Его любили и им восхищались, каждый зазывал к себе в гости и считал чуть ли не родным сыном, а потом…

Потом что-то пошло не так, вектор его пути сбился. Эйнар пропал на целый год, запёршись в своём поместье. Никуда не выходил сам и никого не принимал у себя. Начали поговаривать, что его сразила неведомая хворь, как было на самом деле вряд ли кто теперь узнает. Спустя год своего добровольного заключения Эйнар Ульф вернулся к своей нормальной жизни и как! Из любимца народа, честного и непредвзятого детектива он переквалифицировался в адвоката! И не какого-то там, а в адвоката дьявола, не меньше! Его клиентами были самые закоренелые преступники и отбросы общества.

Но самым ужасным было даже не это, а то что за какое дело Ульф не взялся бы он непременно выигрывал его. Преступник чьё место было в тюрьме, а ещё лучше на виселице оказывался на свободе.

Что стало причиной такой метаморфозы в жизни молодого мужчины Фредерика не знала, но готова была отдать многое, чтобы приоткрыть завесу этой тайны. Любопытство было именно тем грехом, что могло её сгубить.

Встав на носочки и чуть ли, не подпрыгивая на месте девушка вытянула шею вверх так высоко, как только могла, сейчас ей смело можно было надеть на неё металлические обручи, как у женщин племени падаунг.

Боясь потерять адвоката из виду, Фредерика всё меньше и меньше смотрела себе под ноги. А когда он вошёл в толпу, разрезая её словно ледокол она и вовсе позабыла обо всём на свете. Сейчас ей важно было не упустить в бурлящем потоке человеческой жизни, поглотившем его, темноволосую голову с небрежной причёской.

Это было ошибкой.

Перехватив поудобнее подол платья, она ускорила шаг и тут же ступила ногой в огромную лужу. От неожиданности Фредерика «ойкнула» и совершила вторую большую ошибку за сегодняшнее утро – разжала пальцы, удерживающие подол длинной юбки платья. Струящаяся по ногам девушки ткань упала вниз, теперь не только туфли, но и подол платья был мокрым.

- Просто… прекрасно! – процедила она сквозь зубы.

Выйдя из лужи, девушка нагнулась быстро, отжимая низ платья, а затем вылив из туфель грязную воду по привычке вскинула голову вверх ища свой предмет наблюдения, но чем отчаяннее и тщательнее были её поиски, тем яснее становилось – она упустила его. Адвокат не стал дожидаться пока Фредерика решит свои проблемы. Воспользовавшись таким удачным случаем, он скрылся в неизвестном направлении.

- Да что б тебя! – девушка пнула со злости валявшийся под ногами небольшой булыжник и тут же схватилась за ногу, потирая отбитые носки пальцев ноги. Камень ударившись о стену отпружинил обратно как попрыгунчик и пролетел рядом с Фредерикой, за малым, не попав в неё. Бросив недовольный взгляд на стену, она увидела висевший на ней плакат самопровозглашённого губернатора их города – Эймса Каммингса. Высунув язык, девушка показала его ему. – И тебя тоже!

Вообще-то Эймс Каммингс был не так уж плох. Когда людей накрыла паника после устроенного низшими слоями населения электромагнитного импульса, в попытке добиться справедливости и равенства для всех именно Эймс первым сообразил, что нужно делать, чтобы остановить всеобщую панику и хоть как-то поддержать иллюзию порядка и нормальной жизни.

Конечно некоторые его методы и суждения были очень спорными. Под его руководством больше не было никаких президентов, королей и царей. Был просто человек из народа, действующий в его интересах – губернатор.

Однако стоит заметить, что на его власть и продвигаемые им реформы этот более низший статус никак не отражался, скорее это был просто более затёртый фантик или менее броский скрывающий под собой всю ту же вкусную конфетку.

Фредерика понимала и даже пыталась искренне поддерживать во всём политику их нового вождя, ведь многие города, окружающие их Ирк-Сен, вообще исчезли с лица земли: дефицит продуктов и прочих вещей первой необходимости, не понимание как жить дальше, и разгулявшаяся преступность разграбили города и превратили их в нежилые руины похлеще любой войны, но откровенно говоря выходило не всегда. Далеко не всегда.

Многие из реформ Каммингса были просто абсурдны! Этот выдающийся и внешними данными, и моральными устоями мужчина отбросил прогрессирующую жизнь их города на века назад. Например, он усмотрел в постигшем их несчастье и развращённости молодёжи прямую связь. Отныне всем женщинам запрещалось носить короткие юбки, шорты, слишком открытые блузки и кофточки, и даже джинсы и спортивные штаны! Женщин обязали, как и пару столетий назад облачаться лишь в длинные платья в пол или подобного фасона юбки, хорошо хоть корсет не узаконили, а оставили на усмотрение модниц.

Туалет мужчин претерпел не сильные изменения. Предпочтение отдавалось брюкам и рубашкам, но и джинсы тоже были не запрещены. Как после такого не начать говорить о мужском шовинизме мисс Арне не знала. Тем более сейчас, когда она испытывала особое раздражение из-за того, что из-за этого дурацкого длинного платья её слежка провалилась.

Глава 2. Грязные методы

Серые грязные стены, отсутствие окон, удушливый воздух. Запах плесени и мочи переплетался с металлическим ароматом крови и представлял такой амбре, что ежесекундно приходилось подавлять спазмы рвоты. При каждом сглатывании слюны, которой во рту из-за рвотных позывов собиралось чуть ли не океан, пекло желудок, на языке чувствовался горький привкус желчи. Чтобы перебить его Эйнар достал из кармана пачку сигарет. Стукнув пальцем по дну пачки он, подцепив губами сигарету подкурил её глубоко затягиваясь. Выпуская облачко дыма дорогих сигарет, он надеялся, что не сделал хуже хоть и казалось, что хуже уже некуда. Ароматизированный запах вишни смешался с воздухом в подвале, добавляя стоящей в нём композиции новый зловонный оттенок.

Как Ульф и предполагал он опоздал на сеанс узаконенной пытки, приглашение на которую ему любезно прислал Хардгер Бьёрн. Это казалось абсолютно тупым поступком. Какой полицейский будучи в своём уме пригласит адвоката подсудимого поучаствовать в его допросе, где этот самый полицейский явно превышает свои полномочия? Если говорить попросту тупо пытается выколотить признание из преступника силой. Такое было не приемлемо даже для кардинально изменившейся жизни Ирк-Сена.

Но Хардгер пригласил Эйнара. И какого бы мнения Ульф не был об этом твердолобом дубине, он точно знал, дебилом тот не был. Вся эта показная мизансцена была разыграна для Эйнара в целях запугать его. Показать адвокату, что комиссар не гнушается любыми методами, чтобы добиться справедливости и посадить виновного за решётку. Каждый удар полицейского рукой, затянутой в чёрную перчатку по физиономии Билли, именно по физиономии от лица там ничего уже не осталось, как будто бы говорил: «Посмотри на него, если будет нужно я сделаю тоже самое и с тобой!».

С одной стороны, эта показуха веселила адвоката, это как же нужно было отчаяться и досрочно признать своё поражение, чтобы опуститься до таких методов? Открыто запугивать не просто адвоката, но и в прошлом детектива. Человека, который знает всю эту подноготную, как свои пять пальцев. Человека, которому разбить кому-то лицо приятнее, чем ласкать сидящую у него на коленях проститутку. Вы серьёзно, ребята?

С другой – жутко раздражала. Эйнару не нравилось то, что происходило в маленькой бетонной комнатке подвала комиссариата. Двое здоровых мужиков избивали закованного в наручники коротышку с по-детски не развитым телосложением. Это же всё равно, что, если Ульф сейчас пошёл и поколотил бы десятилетнего мальчишку. И это называется – взрослые мужчины! Стражи порядка! Господи, как же его тошнило от них. Как же он сейчас их ненавидел!

Нет, не за то, что они избивали Билли. Билли Лейн сам был ещё тем куском дерьма и занимался по жизни ровно тем же, чем сейчас комиссар Бьёрн с напарником – избивал людей. Этот маленький, на первый взгляд безобидный мужичок развернул такой рэкет в северном районе, что мама не горюй! Телами пострадавших от руки Лейна можно было проложить мост через реку Явь.

И даже не за то, что этот верзила блондин, именующий себя супер полицейским посмел так открыто угрожать ему. Чихать он хотел на потуги Хардгера строить из себя крутого парня. Да у Ульфа варёные яйца в холодильнике и то по круче будут!

Эйнар ненавидел их за то, что ему приходилось на это смотреть.

Громкий звук очередной затрещины и стул опрокинулся. Билли не смог выдержать и завалился на бок. Может так было даже лучше у него будет маленькая передышка перед тем, как его пытки возобновятся снова. Совсем крошечная, так как Хардгер и его подручный тут же быстро подхватив Лейна усадили его обратно на стул.

Воспользовавшись этой короткой паузой, коротышка отыскал в темной комнате Эйнара, их взгляды встретились. В глазах Билли горела мольба. Отчаянная и не прикрытая, позорная. Если бы руки Бьёрна не поддерживали его сейчас он сполз бы на пол и пополз в сторону адвоката, а как дополз принялся бы скуля, тереться об его ноги, как верный, побитый пёс, прося защиты.

Вынув из кармана пачку сигарет Ульф проделал ту же махинацию, что и пятью минутами ранее: ударил пальцем по дну пачки, подцепил чувственными губами сигарету, глубоко затянулся подкуривая. Выпуская вишнёвое облако никотина, он рассматривал, как жернова правосудия перемололи его клиента. Некогда лоснящееся сытое лицо сейчас представляло из себя кровавое месиво, губы потрескались и распухли, нос был перебит в переносице, две тоненькие струйки кровавой речки, вытекающие из него, смешивались в уголках губ с кровью из них и с той что, струилась изо рта заливая подбородок, лишённый всякой мужественности. Крови было много, очень много, её металлический аромат забивал ноздри Эйнара погружая сознание адвоката в сладкую истому, в ощущение невероятного блаженства, похоже Билли прикусил себе ещё и язык.

Одежда на нём была потрёпанной и разорванной местами. Тело под ней, Эйнар не сомневался, представляет собой одну сплошную гематому. В области паха выделялось мокрое пятно, расползающееся вниз по штанине. Должно быть Билли не выдержал и обмочился.

Гроза северного района, «мясник» Билли Лейн сейчас выглядел жалко. Ульф не сомневался, что он давно уже сдался бы и рассказал выбивающему из него дух Хардгеру всё, что тот хотел знать, если бы не одно, но! Лейн был не самой крупной рыбой в своём озере, его подельники и партнёры были намного более значимыми и крупными фигурами и за одну мысль выдать их полицейскому они сначала отрезали бы Билли его яйца, а затем нафаршировав их его же дерьмом заставили бы их съесть. Билли Лейн давно бы выдал все явки и пороли, если бы не боялся своих же больше этого громилы комиссара, больше боли и даже больше собственной смерти! И если бы у Бьёрна были мозги он сам бы всё давно понял.

Умоляющий взгляд рэкетира сорвался на крик, немой и такой оглушающий одновременно. Он боялся новой порции ударов от Хардгера, боялся больше не вынести этого, боялся умереть. Эйнар глубоко затянувшись подался вперёд сидя на своём стуле как бы говоря Билли: «Всё хорошо. Не бойся. Я вытащу тебя из этого дерьма. Ты выдержишь, Билли! Ты выдержишь!»

Глава 3. Заложники эмоций

При каждом коротком, незначительном вдохе отменно развитые легкие словно слипались от нехватки воздуха. Их объём был настолько большим, что те крохи, поступающего в них кислорода, делали этот жизненно важный для нормальной, полноценной жизни орган похожим на сдутый воздушный шарик.

Скрючившись, прижимая большую, широкую, как лопата, ладонь к груди Хардгер растирая кожу, покрытую шрамами, попутно отчаянно пытался сделать глубокий вдох. Как будто эта манипуляция могла ему помочь. Словно его лёгкие были мотором, завести которые можно было поглаживаниями по грудной клетке. Не сразу, но мужчине всё же удалось обеспечить горящие огнём лёгкие нужным количеством кислорода.

Распрямившись, сделав ещё пару тройку глубоких вдохов, словно он был астматик или пытался остановить паническую атаку Бьёрн бросив гневный взгляд на своего напарника набросился на него:

- Какого чёрта, Стиви?! Почему ты позволил этому ублюдку уйти?! Почему не задержал его?!

Стив Маерс, который за последние пару минут пережил встречу с одним из самых пугающих людей в своей жизни попятился назад. Впереди его ждало ещё одно неприятное потрясение. Его начальник, обладавший взрывным, несдержанным характером явно заводился, а это точно не сулило ему ничего хорошего. Хардгера вообще сложно было назвать хорошим человеком. Грубый, беспощадный, бесчестный. Не брезгующий ничем. Никого не боящийся и ни с кем не считающийся. Прикрывающий собственную приступную тягу к насилию служению букве закона.

Выбивание показаний из подозреваемых было его самой любимой забавой – словно получить подарок на Рождество, а видеть слёзы своих жертв, как бальзам на душу. Их крик был для него звучанием небесной музыки. А если парню случалось наделать в штаны Бьёрн открыто наслаждался этим, пару раз Стив замечал у него даже возникновение эрекции.

- Я тебя спрашиваю, сукин ты сын! Какого чёрта ты позволил этому адвокатишке уйти?!

Маерс молчал, знал, что стоит ему только открыть свой рот, пускаясь в объяснения и он сделает только хуже. Любые слова, сейчас прозвучавшие в этой серой, пропахшей насквозь следами человеческих испражнений комнате только настропалят Бьёрна против Стиви еще больше. Не веря в бога, он молился про себя, продолжая медленно пятиться к двери.

От Хардгера, хоть он и был на взводе не укрылось ничего: ни трясущаяся нижняя губа Стивена, ни то как боязливо бегали его глазки, и уж точно не было никаких шансов, что он не заметит, как этот громадина пытался незаметно пятиться к двери в попытке сбежать от гнева Бьёрна.

Этот здоровенный засранец, природа которого щедро наградила не только огромным ростом, но и богатырским телосложением лишь только на вскидку мог называться мужиком. В душе этот громила был маленькой, трусливой девочкой.

Комиссар сделал шаг в его сторону, оскалившись как дикий зверь почуявший лёгкую добычу. Маерс же заметив это, как и подобает жертве настороженно вскинув голову, замер, время словно остановилось, превращая короткие секунды в бесконечно долго тянувшиеся минуты.

Стивен неотрывно следил за Хардгером, но всё равно не смог распознать мгновения, когда тот оставив игры двинулся в атаку. За два больших шага комиссар преодолел расстояние что было между ними оказываясь прямо перед Стиви. Повалив его на пол Бьёрн принялся осыпать его тело тяжелыми ударами ног. Хардгеру очень хотелось расквасить рожу своему напарнику, но он отлично понимал, что не может этого сделать. Увидев следы побоев на лице этого труса появятся лишние вопросы. А вот они-то горячему на руку и славящемуся своей несдержанностью комиссару ни к чему. Придётся ограничится его тушей. Следы побоев можно оставлять только там, где их будет не видно – это правило Бьёрн освоил очень рано, ещё до работы в полиции.

Бил от всей души. Без передышки. Не щадя ни себя, ни своего напарника. В понимании самого комиссара это значило выкладываться по полной. То, что он легко мог забить Стиви до смерти его мало волновало, когда его охватывала ярость мозг словно отключался, а её уровень неизменно рос при каждом ударе и следующем сразу за ним болезненном стоне.

Удары прекратились лишь тогда, когда Хардгер выбился из сил. Брезгливо сплюнув на корчившегося на бетонном полу Маерса он направился на выход. Дойдя до двери обернулся через плечо, посмотрев на завалившееся на стуле тело Билли Лейна, должно быть тот отключился ещё до того, как Бьёрн решил провести разъяснительно-воспитательную беседу со своим подчинённым. Ещё раз сплюнув, но уже себе под ноги он произнёс:

- Приведи себя и этот кусок дерьма в порядок, и тащи его к машине, повезём его в северный район. Я буду ждать на улице.

Когда дверь отделяющая подвал пыточной от лестницы, ведущей в общий коридор за комиссаром закрылась они оба испытали облегчение. Стивен был рад, что его мучения закончились, а Хардгер что ему не нужно больше смотреть на это дерьмо, зовущееся человеком.

Нужно было проветрить голову, иначе велика вероятность того, что они не довезут Билли, Бьёрн свернёт ему шею по дороге. Минуя поворот, ведущий к кабинетам, он направился в сторону выхода из комиссариата. Завидев у выхода Фредерику, комиссар быстро осмотрел себя на предмет наличия пятен крови. Вроде бы всё чисто, Хардгер профессионал, он умеет работать, не оставляя следов.

Эта женщина была его подругой. Единственное светлое, чистое пятно в его биографии. Конечно до невероятно-ослепительных красавиц она не дотягивала, зато не была дурой, что было очень важно. А вот вздорный, мятежный характер был проблемой, и комиссар всерьёз собирался заняться им сразу же после свадьбы, объяснив своевольной красотке, как не стоит себя вести, разумеется в привычной ему манере. Изменять своим привычкам он не намерен.

- Фреди, что ты здесь делаешь? – нацепив на лицо маску безмятежного спокойствия спросил он, подходя к девушке мило беседовавшей с дежурным.

- Да вот, решила заскочить к своему жениху, чтобы лично пригласить в театр на постановку «Трои» и заодно вручить билет.

Глава 4. Время сумерек

На город опускались сумерки, словно раскинутый купол циркового шатра они укрывали город погружая в мистически-таинственную атмосферу приближающейся ночи. Времени любовных излияний, сладострастных стонов и самых жестоких убийств. Когда сама вселенная выступает пособником и сообщником во всём, пряча нарушителей правил укутав в тёмный бархат с вкраплением ярких светил на нём. Светил, что должны были не обличить преступника, обрисовав его силуэт для слоняющихся без дела зевак или уличного отрепья, ставших случайными свидетелями сего деяния, а лишь служили маяком указывая путь для побега.

Он сидел у камина и равнодушным взглядом смотрел в окно на то, как сгущается туман. Он был таким белёсым и не естественным, а его скопления плотными и стремительно растекающимися по земле, устремляющимися к безбрежной речной глади, прозрачной словно зеркало злой королевы и в тоже время тёмной и непроглядной, что казалось это не туман вовсе, а плотный дым разожжённого кем-то костра или последствия возникшего пожара.

Непроницаемый и холодный он захватывал морскую владычицу вместе с охраняющими её богатырями, раскинувшимися вдоль дальних берегов – многовековыми соснами и елями – в свои липкие, молочные объятья.

Ему казалось достаточно только склониться над этим глянцем задавая вопрос, и ты тут же, непременно получишь предсказание своей дальнейшей судьбы. Ну что ж, доля правды в этом была сегодня кое-кто действительно услышит смертельный вердикт от хладнокровной реки в чьём русле словно по артериям бежит равнодушие. Она доставит чудовищное послание, выступив сообщником преступления.

- Всё готово, они доставили коротышку на границу северного района. Дальше ему предстоит проделать путь самому, - рядом с ним возник невысокого роста человечек.

Сидящий в глубоком кресле мужчина с бокалом дорогого виски даже не обернулся на голос, что докладывал ему о том, что он и так знал. Туман стал непроглядным, а значит время пришло. Сделав глубокий глоток янтарной жидкости он, прикрыв глаза откинул голову назад, на упругую обивку любимого кресла. По его вискам градом стекал пот от адской духоты что стояла в комнате из-за разожжённого в столь не подходящий для этого тёплый весенний день камина, но несмотря на это тело мужчины бил озноб. Невысокий человечек знал, что мужчина всегда жутко мёрз в «такие» дни.

- Нужно идти, - повторил он более твёрдо.

С тяжёлым вздохом сидящий в кресле мужчина поднялся на ноги, возвышаясь над своим посланником почти на голову он, тяжело пошатываясь, еле держась на ногах с глубочайшим смирением на лице приняв из чужих рук маску и длинный чёрный плащ с глубоким капюшоном, надев всё на себя, последовал следом за ним.

Ему не нравились «эти» дни. Он понимал их неизбежность и необходимость для себя, но в тоже время ненавидел всей душой. Ему тяжело было отдать контроль над своей жизнью кому-то, а именно это и произойдёт через каких-то жалких пол часа. Следуя за невысоким человечком в чёрных очках по пятам, как слепой, спускаясь ближе к преисподней он полностью полагался на него, несмотря на то, что из них двоих он был единственным кто видит.

Перед тем, как шагнуть в адовы коридоры он иронично произнёс:

- Сегодня чертовски не правильный день.

На его плечо упала натруженная ладонь, с въевшимися мозолями, дружески сжимая.

- Ничего чертяга, если что я подстрахую.

Сегодня был чертовски не правильный день! С этим утверждением была согласна как никто другой мисс Арне. Уж у кого-кого, а у неё что говориться с утра не задалось. Сначала начатая за Эйнаром Ульфом слежка с треском провалилась, да ещё и в добавок закончилась тем, что она измазала подол последнего чистого платья и заслужила порицающие взгляды от прохожих.

Потом её не впустили в таком виде в театр, сказав, что для неё репетиция начнётся только тогда, когда она переоденется во что-то более привлекательное, а главное чистое. «Одежда актрисы – это лицо театра!» - вещал художественный руководитель. А она то наивная всегда считала, что лицо театра – это игра актёров. Их мастерство и талант. А оно вон как выходит.

Имея по природе своей стойкий, упрямый характер Фредерика решила во чтобы то ни стало не позволить неприятностям утра испортить её день. Именно поэтому наплевав на репетицию, взяв в кассе бесплатный билет на ближайшее выступление, где ей была отведена роль жены Гектора Андромахи она направилась в полицейский участок, к своему жениху Хардгеру Бьёрну. Они были не так давно вместе, и этот полицейский с крутым нравом ещё ни разу не посещал представления, что ставили в их театре. Мисс Арне была решительно намерена исправить это досадное недоразумение.

Но и тут её ждало разочарование. Сначала она столкнулась в дверях с Эйнаром, который решил разыграть перед ней представление, очевидно считая её полной идиоткой! А потом и дорогой женишок подложил свинью – отозвавшись не лестно о игре артистов в целом и её, Фредерики в частности.

А это его обращение к ней «Фреди»? Чего ей стоило вытерпеть это! Она и так была не в восторге от своего имени, но Фреди, это было уже слишком. Каждый раз, когда Хардгер произносил её имя на такой манер своим грубым, хриплым голосом имеющим резкие, на окончании слова срывающиеся интонации девушке хотелось заехать ему между ног. В такие минуты она представляла себя не молодой женщиной, талантливой актрисой, а грязным, пьяным мужиком, работающим в порту.

Бьёрн не знал, что ходит на волосок от скандала, не закатывала который девушка только по причине данного самой себе слова. Ничто не должно испортить ей сегодняшний день! Ничто!

Это не помогло окровавленный вид Билли Лейна словно надорвал последнюю ниточку удерживающую плотину негодования и гнева. Она сорвалась. Методы Хардгера были даже не спорными, они были недопустимыми, а то что он прибегнул к ним только для того чтобы выпендриться перед Ульфом глубоко унизило её.

Понимая, что ни до чего хорошего они не договорятся Фредерика, решила не портить отношения с женихом и выплеснуть всё накопившееся на душе на Эйнара Ульфа. Ведь в конце концов он был первым и главным виновником обуревавшей её ярости. Стремительной, не позволительной для приличной женщины походкой она направилась в сторону его особняка, плохо представляя, как попадёт внутрь. Вряд ли адвокат добровольно выйдет к ней, и уж тем более, ещё более маловероятно то, что пригласит её войти в дом. Он был закоренелым отшельником и мизантропом.

Глава 5. Кровавое послание

Северный район раскинулся вдоль порта в водную акваторию которого входило быстрое русло реки. Реки, что сначала провела убийцу незаметно в один из самых опасных районов города, а после раскаявшись, словно заботливая мать укачивая младенца в своих объятьях, вынесла тело несчастного поближе к берегу с жилыми домами, чтобы близкие могли найти его и оплакать.

Билли сам пошёл на встречу своей смерти, добровольно и без единого опасения. Он сразу узнал голос окликнувший его несмотря на то, что его владелец был укрыт в длинный чёрный плащ с глубоким капюшоном, а лицо гостя было дополнительно сокрыто маской от случайных любопытных взглядов. В свете луны она зловеще поблескивала, но Лейн не усмотрел в этом ничего странного и тем более опасного, просто пришедший поговорить с ним не хочет, чтобы кто-то об этом знал. Взяв в расчёт то, кем являлся по жизни Билли это было обычное дело.

Тяжело переставляя ноги, с трудом волоча их, держась за бок, болезненно кряхтя и пошатываясь он двигался на встречу собственной смерти с таким упорством и терпением, что знай коротышка об этом то, наверное, единственный раз в собственной жизни возгордился бы собой. При условии конечно, что он не поступил бы так как поступал всегда – постарался бы сбежать.

Но он не знал и преодолевал расстояние отделяющее его от человека в плаще с распростёртыми объятьями и карикатурной улыбкой на распухших, едва начавших заживать губах. Тонкая кожа губ не выдержала и болезненную улыбку окропила свежая кровь, хлынувшая из только-только затянувшейся ранки.

Этой кровью и той, что пойдёт у Билли чуть позже из носа и глаз незадачливому рэкетиру предстояло вывести на стене кровавое послание, последнее в жизни коротышки. Адресованное всем в этом городе и в тоже время никому. Послание, что словно суровый приговор не подлежащий обжалованию надорвёт трусливое, мечущееся словно загнанное животное сердце Лейна до того момента, как он останется совсем один на ветру. Плывущим по течению реки в которой загубил не мало невинных жизней.

Реки, которая уже через пол часа прибьёт его тело к берегу и ночную прохладу тишины разрежет звук полицейских сирен, женского плача и отборного мата комиссара.

Хардгер склонился над трупом критически осматривая его, водящаяся в реке рыба и раки ещё не успели поработать над телом, но всё же твёрдой уверенности, что это был именно Билли Лейн у комиссара не было. Просто потому что это был не тот Билли Лейн, которого они вместе со Стиви доставили к границе северного района час назад.

Ещё час назад тридцатилетний мужчина с тёмными, как творимые им делишки волосами и глазами цвета его прогнившей души был молод и не смотря на следы недавней встречи с кулаками Бьёрна довольно свеж, сейчас же он представлял собой жалкое зрелище: седые, поредевшие волосы, испещрённое глубокими, как русло реки, из которой его выловили морщинами лицом, сгнившими поредевшими зубами и выцветшими глазами, в которых застыл немой ужас. Должно быть именно так выглядит квинтэссенция нечеловеческого страха.

Поднявшись на ноги Хардгер смачно сплюнул, совсем не заботясь о том, что мог попасть на труп Билли. Его вообще мало волновал Лейн и то, что с ним произошло, если это конечно был действительно он. Мерзкий коротышка интересовал его только тогда, когда, находясь в душном подвале допросной, один на один с комиссаром мочился под себя трясясь от страха или тогда, когда Бьёрн выколачивал из него показания, но ещё больше тогда, когда он был уже готов начать говорить.

- Кто-нибудь опознал это пугало? – комиссар достал из кармана сигареты и закурил. Тонкая, удушливая струйка заполнила пространство рядом с ним запахом дешёвого табака и смолы. Немного отойдя в сторону, чтобы позволить судебно-медицинским экспертам беспрепятственно делать свою работу, он поинтересовался: – Это точно засранец Билли или мои глаза меня обманывают, выдавая желаемое за действительное рассмотрев в этом дряхлом старике Лейна?

- Да, его опознала жена, - участковый из северного района указал головой на женщину, стоящую рядом с ним и не сводящую скорбного взгляда с тела выловленного из реки, - она же его и нашла.

Посмотрев на вдову Хардгер нарвался на ненавидящий, осуждающий взгляд. Давно ему в жизни не приходилось принимать такой вызов, тем более от женщины. Эта дамочка настоящий волк в овечьей шкуре! Вот к кому нельзя поворачиваться спиной, настоящим мужиков в их семье был вовсе не Билли.

- Проявили бы вы комиссар уважение к убитому, здесь всё-таки не центр, у нас правят свои законы, ксивой и оружием здесь никого не напугать, - она процедила это сквозь зубы словно ведьма, проклинающая своего врага, обрекая его на долгую и мучительную смерть.

Бьёрн усмехнулся. Смерив эту маленькую, тучную женщину фигурой смахивающую на бочонок с натруженными руками и проступающими, как у тяжелоатлетов мышцами рук он, приблизившись к ней вплотную наклонился к её лицу. Их взгляды скрестились словно шпаги двух дуэлянтов. Растянув свои губы в жестокую улыбку, он грубо осадил её:

- Ваш муж был огромным куском человеческих экскрементов, тот кто его убил сделал неоценимую услугу нашему обществу. Я буду искать его убийцу только потому что это мой долг, но миндальничать с вами я не намерен!

Хардгер вёл себя вызывающе и бесцеремонно, так как обычно поступал общаясь с преступниками. Глядя на всё это со стороны Эйнар искренне забавлялся. Комиссар уже второй раз за день давал представление перед ним. Вклиниваться, отстаивая честь и достоинство жены Билли он не собирался, этой ночью у него была другая миссия – выжидать и наблюдать, и лишь в случае крайне острой необходимости – вмешаться.

Но Ульф был не единственным кто занял наблюдательную позицию, с широко распахнутыми от ужаса глазами Фредерика не мигая следила за всем тем, что сейчас происходило, и девушка не знала, что подвергало её в больший шок то, что стало с Билли, поведение её жениха или нескрываемое веселье Ульфа на месте убийства его клиента. Хотя может последнее ей просто показалось? Мисс Арне пригляделась внимательнее, пытаясь как можно лучше рассмотреть адвоката под тусклым светом фонаря и заволочённой тучами луны.

Глава 6. Дела сердечные

Мощный кулак Бьёрна с силой обрушился на видавший виды письменный стол, от чего тот издал жалобный вопль и как будто немного просел. Несмотря на своё отстранение бравый комиссар не поехал домой, а вернулся вместе с остальной группой выехавшей на место преступления на службу. К этому времени уже рассвело, но нормальный сон и отдых давно перестали быть жизненно необходимой потребностью Хардгера. Намного важнее для него было оставаться в этом деле. Особенно когда его так нагло и бесцеремонно попросили с вещами на выход.

Перечитывая скудные показания сотый раз подряд мужчина каждый раз со всего размаха ударял в гневе по столу и отпускал пару ругательств. От ведения расследования его отстранили, но позволили остаться на службе и даже изучать письменную сторону проблемы. Вот только эта поблажка совсем не радовала Бьёрна и на это у него было две причины: во-первых, изучать особо было нечего и во-вторых комиссар был эффективен в физических штурмах, а не мозговых. Идти по следу преступника ползая на брюхе, обнюхивая каждый куст выслеживая его, сутками на пролёт, без еды, сна и питья. Вот что было ему близко, это были его методы. Перебирать бумажки строя теории и ища зацепки мужчине представлялось очень скучным. Уже через час бумажной волокиты ему всё опостылело.

Хардгеру казалось, что клеточки серого вещества, которые несомненно имелись у него в голове слипались вместе с веками. Мозг при перечитывании одного и того же погружался в летаргический сон в то время, как всё тело комиссара продолжало бодрствовать. Предприняв последнюю попытку выудить из минимума, хоть каплю пользы, заранее зная, что толку от этого будет как с быка молока, Бьёрн зачитал вслух листочек, который не выпускал из рук битый час:

- «Из показаний свидетелей: мы шли вдоль стены порта стараясь постоянно держаться в тени, чтобы нас не заметили. У нас не было конкретной цели, мы слонялись в поисках призрачной надежды поживиться. Иногда, не часто, но всё же в наш район забредают господа. Всех интересует порт и то, что с его помощью тайно можно переправить сюда или отсюда, кто-то тайно ведёт дела с местными приступными группировками. Но несмотря на деловые связи люди из центрального и иных районов здесь не имеют покровительства, даже от тех, с кем сотрудничают. Законы северного района просты – каждый выживает как может! Ограбив господина нам не грозило наказание. Ни один глава местных приступных сообществ не стал бы нас разыскивать, чтобы пустить кровь.

Выйдя к центральным воротам, мы заметили Билли Лейна или как его ещё называют здесь «мясник» Билли. Нет, мы не сразу поняли, что это он, в темноте и с такого расстояния – мы были в метрах трёхстах от него – в безвольном, как тряпичная кукла, волочённом за руки человеке вообще сложно узнать кого-то конкретного. Единственное, что мы поняли сразу, это был мужчина.

То существо, тащило труп Билли к реке. Оно было босое и одето в какие-то бесформенные белые лохмотья, словно приведение. Роста невысокого. Костлявое. С вытянутыми передними конечностями – пальцы рук, вывернутые в суставах, казались невероятно длинными из-за когтей, почти таких же как у Фредди Крюгера, только ещё длиннее. Волосы тоже были длинными, жёлтые, доходили до босых стоп и закрывали лицо и всё тело словно покрывало. Они были не естественного цвета и из-за них создавалось впечатление, что всё тело этого существа покрыто шерстью.

Затащив Билли в реку, оно нырнуло под воду и исчезло. Мы решили не рисковать и остаться на какое-то время в нашем укрытии, дабы убедиться, что оно точно ушло и нам ничего не угрожает. Вышли только тогда, когда увидели идущую в нашу сторону молодую девушку. Убивать мы её не собирались, просто хотели ограбить».

- Работаешь с показаниями свидетелей Хардгер? Ну что ж вполне похвально, тем более после того, что ты устроил ночью на месте преступления! – погружённый в чтение комиссар не заметил, как их в кабинете стало уже трое. Помимо его и Стиви, теперь там находился их начальник Матс Форс, недовольно сверля мужчину взглядом.

- Если бы не этот чёртов адвокат и губернатор тупица, с которого всё и началось, то ничего бы и не было! Ни моего отстранения, ни убийства этого куска дерьма! – нисколько не стушевавшись под взглядом начальства грозно рявкнул Бьёрн. – Какого чёрта Эймс Камминг прислал бумажонку об освобождении Билли? Нужно было подтереть ей задницу, наплевав на всё!

- Ну-ну, полегче парень! – Форс успокаивающе похлопал Хардгера по плечу, крутой нрав подчинённого и то, как он мог отдаваться делу ему нравилось, а на остальное можно было время от времени закрыть глаза. В конечном итоге важен результат, а не то сколько поломанных людей будет по пути к этому результату. – Ты сам виноват, так подставиться. На кой ляд тебе понадобилось тащить с собой подружку на место преступления? Если ты хотел рисануться перед ней, то выбрал для этого самое не подходящее время! Ты сам предоставил этому адвокату рычаг для давления!

- Да ничего я не хотел! – взревел комиссар и знающий, чем обычно заканчиваются такие вспышки гнева Хардгера Стивен вжался в свой стул, словно комнатный цветок вросшийся в горшок. – Я понятие не имею как она там оказалась!

Матс провёл рукой по седому ёжику волос. Его внимательные каре-зелёные глаза излучали задумчивость и спокойствие. Он думал, как преподнести Хардгеру следующую новость. Нет, этот коренастый, невысокий мужчина не испытывал перед горячим на руку Бьёрном никакого страха. Когда-то у него самого репутация была не лучше. Он даже был бы рад схлестнуться с молодым комиссаром, любые проявления жестокости вселяли в него блаженную негу.

- Это ещё хуже, - начал из далека Форс. – Не знать где бывает и что делает твоя будущая супруга весьма опасно, можно в один прекрасный день в дверь не пройти, - мужчина изобразил свободной рукой ветвистые рога, в другой он держал газету, - или ещё хуже не знать, что у тебя под носом находится шпион.

- Да какой шпион? – не дал закончить начальнику мысль Бьёрн. – Фредерика актриса и то, наверняка весьма посредственная.

Глава 7. Представление на сцене и за её пределами

Сидя перед гримёрным зеркалом Фредерика, не отводя взгляда внимательно наблюдала через него за Лу́ной Роуз, двум ведущим актрисам приходилось делить гримёрку. Сама мисс Арне ничего не имела против этого, она давно научилась сосуществовать с кем-то в маленьком пространстве. Что до миссис Роуз, так она вела себя напыщенно-безразлично и каждый раз оказываясь в комнате с Фредерикой делала вид, что той там попросту нет! О том, чтобы переброситься парой фраз перед спектаклем речи не шло.

Девушка не понимала, как приме их театра это удаётся. Как можно настолько абстрагироваться от внешнего мира, чтобы не замечать никого и ничего? Тем более, когда тебе никогда не приходилось ранее делить с кем-то площадь, да ещё и такую маленькую, пожалуй, её даже можно было бы назвать сиротской.

Лу́на утверждала, что всю свою жизнь до приезда в Ирк-Сен провела в небольшом соседском городке -–Скаэльс, что она единственная дочь своих родителей и до своего замужества с губернатором у неё дома была своя личная комната. Но что-то не похоже, чтобы это было правдой. Фредерика тоже была единственным ребёнком в семье, как и Лиззи. Обе девушки начав жить вместе максимально старались быть незаметными друг для друга дабы не мешать лишний раз, но сколько не старайся присутствие ещё одного человека в комнате всегда заметно!

Запудривая и без того бледную и идеально ровную кожу лица миссис Роуз придирчиво осматривала себя. Её огромные, василькового цвета глаза так и выискивали малейший изъян чтобы с помощью подручного грима устранить его. Разумеется, безуспешно, нельзя найти того, чего нет.

Глядя на внешнюю идеальность примы: на тонкость её чёрт, на выразительность глаз и скул, на идеальный тон молочной кожи, на шёлковое полотно светлых локонов Фредерика не могла не признать, что роль Елены Прекрасной ей подходит как никому иному! Тут даже не стоило заикаться о возможном блате. Молодая женщина была не позволительно прекрасна! Она была идеальна, как и персонаж что ей предстояло воплотить на сцене в ближайшее время.

Завидовала ли мисс Арне? Нет. Обе женщины, - и Лу́на Роуз и Елена Прекрасная, - были из категории -–за обладание такой и войну можно разжечь и уничтожить целое государство. Сама же Фредерика никогда не хотела быть такой женщиной. Ну посудите сами, чего хорошего в том, что из-за тебя начнутся военные действия? Пострадают ни в чём не повинные люди? Погибнут дети? Исчезнет государство, что ранее было процветающим? А ничего хорошего в этом нет! Как бы люди не романтизировали такие истории! Загубить всё из-за хорошенького личика и стройной фигурки, тьфу!

Вдоволь насмотревшись на идеал женской красоты, толи женщину, а толи видение, мисс Арне сфокусировала взгляд на своём лице. Ну что, не идеал конечно, но могло быть и хуже. Взяв в руки пуховку она, заранее зная, что это по большому счёту бесполезно принялась запудривать не идеальную кожу щёк и скул, на которых проступали небольшие покраснения и неровности. Фредерика никогда не могла похвастаться идеально чистой и ровной кожей, небольшая проблема в этом плане у неё присутствовала. Что было причиной сказать сложно, но не особо сбалансированное питание, небольшая пищевая аллергия на некоторые продукты, что актриса всё равно позволяла себе есть и профессиональный грим не способствовали решению данной проблемы в положительную сторону.

- Девочки через пять минут начинаем! – на пороге гримёрки показался Лойд Баркли – художественный руководитель театра. – Полная боевая готовность!

Величаво встав со своего места Лу́на последний раз посмотрела в зеркало, окинув весь свой образ внимательным взглядом, но было в нём что-то ещё помимо желания выглядеть идеально. И этим чем-то была тревога, явно выдающая приму слегка подрагивающими руками, не обычное свойственное всем артистам перед выступлением волнение, нет это было чем-то другим и Фредерика смогла это уловить. Тем более, что раньше миссис Роуз это было не свойственно.

«Интересно чем вызвана эта нервозность?» - размышляла она, двигаясь за кулисами в сторону сцены за другими актёрами, что тоже высыпали из своих гримёрок.

Развить хоть какую-то мысль из своего наблюдения она не успела, стоило ей ступить на сцену, как потребность строить предположения по этому поводу растворилась, как песочный замок, поглощённый морской волной. У неё помимо необходимости играть свою роль проклюнулась своя собственная проблема и как итог повод для тревоги.

Ещё пару часов назад раздражающим фактором для девушки выступил бы наглый адвокат, сидящий в первом ряду рядом со своей безупречной невестой и не сводящий глаз с игры Фредерики. Актриса искренне сокрушалась бы какого чёрта он пришёл на представление, да ещё и уселся в первом ряду, да ещё и так на неё смотрит?! А его невеста? Не слишком ли много идеальных людей в последнее время находятся в радиусе мисс Арне?

Но сейчас, как бы не старался Эйнар провоцировать взглядом девушку беспокоил её совсем другой человек. Человек нанёсший глубокую обиду Лиззи и ей самой, и сейчас, в этот самый момент восседавший в первом ряду с огромным букетом лилий рядом с мисс Перол. Фредерика чувствовала кожей, как некомфортно сейчас Лиз. Сидя рядом с Хардгером она осунулась, и вся сжалась, стремясь стать незаметной. У девушки ёкнуло сердце за подругу, но сейчас она ничего не могла сделать, оставалось сосредоточиться на роли Андромахи и ждать антракта, дабы расставить все точки над «i». Провалить выступление на сцене было никак нельзя, увольнение из театра это последнее, что ей сейчас нужно.

Демонстрируя весь свойственный ей профессионализм Фредерика старалась ровняться на Лу́ну, вот уж кто-кто, а эта дамочка на сцене словно забывает обо всех своих проблемах, робот, а не человек! Так отключать все посторонние эмоции на раз не каждому под силу. Если бы мисс Арне знала, что не только она ровняется на старшую подругу в стремлении подавить не нужное волнение и отыграть как надо, но и миссис Роуз поступает точно также, ровняясь на неё, то девушка не удержалась и рассмеялась бы прямо на сцене посреди спектакля. Это же надо было до такого докатиться! Прима театра, несравненная дива пытается соответствовать обычной, рядовой актрисе! Смех, да и только!

Глава 8. Эрос и Танатос

Он шёл за ней от самого комиссариата, держа необходимую дистанцию, словно тень такой же не отделимый и незаметный. Ему нужно было убедиться, что вышагивающая впереди него мужеподобная женщина, с коротко остриженными рыжими волосами, окажется в нужном ему месте в нужное время.

Резко сгущающиеся сумерки, - как будто кто-то набросил на светильник с абажуром покрывало, - и дающийся в местном театре спектакль помогли ему остаться незамеченным в центре города в субботу, на самых оживленных улицах. Не важно, что людям приходилось переживать после электромагнитного импульса, в выходной день они непременно отправятся на светское мероприятие. Человечество не переделать, даже конец света бессилен изменить их. Народ требует хлеба и зрелищ.

Он знал, как она выглядит только с чужих слов и благодаря своим обострившимся чувствам и инстинктам. Когда ты лишаешься чего-то организм перестраивается, ища решение проблемы, внося новые предложения, как итог в качестве компенсации он делает остальные твои органы чувств более восприимчивыми к окружающему тебя миру.

Картинка, что он создал в своей голове, полностью соответствовала реальности, он это знал наверняка. Об этом ему говорил тяжёлый, лишённый природной женской грации шаг, выраженная одышка и отчётливый, кислый запах пота, что выступил на теле тучной женщины, не утруждающей обычно себя долгой, быстрой ходьбой.

Она никогда не покидала своего района, в этом не было никакой нужды и логики. Зачем совать свой нос в более цивилизованные, чистые районы, когда твой бизнес держится и процветает только благодаря грязи и мерзости в которой произрастает? Там, в восточном районе, она была чуть ли не господом богом разврата, здесь – чудовищем в женском обличье распространяющим аморальность и несчастья.

Ей было чуждо сострадание и понятие чистоты, порядочности. Должно быть что-то в её голове функционировало не так как нужно. Возможно имелось психическое расстройство, скорее всего ни одно. Лесли Грин, а именно так и звали эту нескладную женщину, получившую от клиентов прозвище «Если» за то, что перед тем, как наказать провинившегося или попросту того, кто не желал ей подчиняться она начинала экзекуцию со слов: «Если ты этого не сделаешь, то…», заканчивалась угроза всегда по-разному. У Грин была богатейшая фантазия на наказания.

Лесли давно поняла про себя, что её не прельщает нежность и взаимность в близости с противоположным полом, не давала она этого ощутить и другим. Моральное удовлетворение садистских наклонностей ещё никто не отменял!

А вот в зверином чутье и тяги к жизни ей было не отказать. Она то и дело воровато оглядывалась, то ускоряя, то замедляя шаг. Выходила на сильно освещаемые участки и снова скрывалась в тени пытаясь обнаружить есть ли за ней слежка. Она чувствовала нависшую над ней опасность и не собиралась сдаваться без боя.

Мужчина идущий по её пятам нисколько не волновался на этот счёт, он знал она не сможет обнаружить исходящую от него угрозу, даже если будет смотреть на него в упор. Он мог выскочить прямо перед её лицом и начать размахивать ножом, а она сочла бы его скорее жалким нежели опасным.

Так что идя за ней следом он ничем не рисковал. Эта женщина умрёт ещё до того, как закончится представление в театре. Ситуация была полностью под контролем, как и всегда.

***

Когда стихла последняя волна аплодисментов и артисты отправились за кулисы Лиззи порывисто вскочив со своего места двинулась следом за явно спешившем покинуть театр Эйнаром. Адвокат выглядел слегка бледным, а желваки на его лице подрагивали. Должно быть давала о себе знать его болезнь, что и сделала из мужчины затворника. Никто не знал ничего наверняка, Эйнар не распространялся на этот счёт – не подтверждал и не опровергал свои проблемы со здоровьем, - но это и не требовалось, сейчас всё было написано на его лице. Отлучившись во время второго акта на пол часа, он вернулся бледный, с влажными волосами и с бутылкой воды в руках, к которой постоянно прикладывался.

Ещё одним поводом для спешки мужчины была жажда отделаться от своего сопровождения. Ульф был по природе своей наблюдательным человеком, но и мисс Перол тоже. От девушки не укрылось, что мужчина тяготился присутствием своей молодой невесты. Она была ему безразлична и не интересна. Особенно явственно это проявлялось среди большого скопления людей, на фоне завистливых мужских взглядов, направленных в его сторону и восхищённых в сторону мисс Риз, равнодушный взгляд Эйнара был, как красное пятно посреди белой простыни.

Девушка держалась на почтительном расстоянии от адвоката не особо понимая, что ей сделать чтобы добиться внимания мужчины. Ульф был из той категории людей про которых говорят: «Он сам себе на уме». С одной стороны, это было неплохо, был, пусть и мизерный, но шанс что адвокат не откажется с ней поговорить. С другой – если он не захочет выслушать Лиз, то возможности его заинтересовать у девушки не будет совсем.

Пробираясь к выходу Лиззи прикидывала, что можно предпринять чтобы завладеть его вниманием. Сейчас главное было подступиться к нему, а вывести в дальнейшем разговор в нужное ей русло пара пустяков.

«Может использовать смерть его клиента, Билли Лейна? А что? Почему бы и нет? Скажу, что мне необходимо поговорить с ним для статьи в газете. Узнать его мнение на счёт убийства Билли. Кто это мог сделать? Зачем? Он же бывший детектив, эти вопросы не должны показаться ему странными или вызвать подозрения…».

Девушка сделала ещё один шаг сокращая расстояние между ней и мужчиной.

«А что, если он сочтет всё же эти вопросы подозрительными? – навязчивая и такая ненужная мысль всплыла из ниоткуда в голове Лиз в тот самый момент, когда она уже собиралась идти на сближение с адвокатом. – На спектакле я сидела рядом с Хардгером и он теперь знает, что я подруга Фредерики, что если он подумает, что я задаю ему вопросы касательно смерти Билли только для того, чтобы потом пересказать их Бьёрну? Да, он знает о том, что комиссар меня терпеть не может, но он вполне может предположить, что так я пытаюсь найти общий язык с Хардгером, чтобы он позволил нам с Фредерикой и дальше общаться. Или меня об этом попросила сама Рика, чтобы помочь своему жениху выйти из опалы, в которою его загнал Ульф. – она задумалась. – Это полнейший бред. Может быть так? Да запросто! Чаще всего в нашей жизни и разыгрывается именно абсурдный сценарий! Что же делать?».

Глава 9. Новое убийство, как повод для реформы

Что бы не произошло в жизни человека, как бы он не убеждал себя, что ему нет никакого дела до окружающего его мира с его проблемами, как бы он сам не мечтал огородиться от всех и вся – ничего не выйдет. Человек существо социальное и сам того, не осознавая он тянется навстречу всему тому, что якобы призирает и от чего хочет обособиться. Именно он идёт навстречу миру с его пороками и горестями, с соблазнами и обманами, а не наоборот.

Люди могут говорить что угодно, но правда такова стоит чему-то случиться, и ты уже бежишь обмусолить эту новость со своей соседкой по комнате или коллегами по работе, продавцом в местном магазине, а бывает даже со случайным знакомым. Когда случается что-то важное потребность обсудить это с кем бы то ни было становится такой же необходимостью, как поесть или сходить в туалет. Человек просто не может принять того факта, что мир может не узнать о его точке зрения. Конечно же единственно верной.

Убийство Лесли Грин, великой и ужасной «Если» всколыхнуло общественность так словно очнувшись рано утром люди узнали не об убийстве сутенёрши из восточного района, а то что весь тот пятилетний ужас, спровоцированный маленьким концом света был просто дурным сном.

Никогда раньше на улицах Ирк-Сена от мала до велика не вели разговоры только на одну единственную тему. Сначала робко, с едва заметным облегчением, оглядываясь по сторонам проверяя не заметил ли кто напрочь отсутствующего сочувствия, а после, когда накал этого известия достиг своего предела – не скрывая радости. Улыбаясь в полный рот люди, словно дикари праздновали факт убийства точно такого же человека, одной из них. Ещё одна жизнь была загублена безвозвратно, пусть и порочная, но всё же жизнь, а им не было даже жаль.

В день похорон «Если» хозяева питейных заведений по всему городу словно сговорившись выкатили на улицу бочки с вином. Откупорив их, они угощали бесплатно каждого желающего выпить за убийство Грин, осыпая убитую всевозможной бранью, а её убийцу пожеланиями здоровья и долголетия. Но это было только начало. Дальше творящееся на улице безумие только набирало обороты.

Послышались звуки живой музыки и изрядно подвыпивший народ пустился в пляс, паровозиком двигаясь с одной улицы к другой, затягивая в свои кощунственные объятья простой, неизощрённый народ, озлобленный страхом перед той, кого больше не было. Юные девицы, что ещё пару дней назад одевались как монашки и боялись ходить вечером одни, особенно там, где не было должного освещения в страхе попасть в лапы к сутенёрше, сейчас без какого-либо стыда задрав юбки отплясывали, бесстыже демонстрируя свои прелести. Всё это напоминало вакханалию, пляски ведьм в Вальпургиеву ночь на чёртовой горе, но никак не поминки.

А потом взорвалась бомба! Кто-то выкрикнул:

- Почему эту мразь должны хоронить рядом с нами? Почему эта тварь должна после смерти лежать рядом с честными гражданами и тревожить их покой? Неужели недостаточно они все натерпелись от неё при жизни?

В пьяном угаре, разгорячённые вином и словами поддержки товарищей, беснующиеся и совсем не контролирующие себя они толпой двинулись в сторону траурной процессии, что была устроена властями города. Люди превратились в стадо. С залитыми кровью глазами и пеной у рта они требовали справедливости. Такой какой сами её видели. Они хотели растерзать тело Грин, разорвать его в клочья, чтобы не осталось ни единой жилы, ни единого хряща или сустава, ни одной косточки. Ничего…

Участникам траурной процессии с трудом удалось отбиться. Хоть они и приняли все меры предосторожности, маршрут последнего пути Грин был проложен через окраину города с последующем сворачиванием на улицу, ведущую непосредственно к задним воротам кладбища. Но донести тело сутенёрши до её могилы им не удалось, они скинули её в старую, заполненную почти доверху всяким мусором и хламом, выгребную яму на краю города и быстро засыпали землёй. Это была вынужденная мера. Так им удалось остановить расправу над Лесли, а вот избежать плясок на её могиле они были бессильны. Так же, как и остановить это безумие. Опасаясь, что гнев людской может перекинуться на них, они постыдно сбежали. Но можно ли их винить за это?

Не известно во что всё это могло выльется дальше, но, когда накал страстей грозил перерасти в экстаз, с последующими последствиями всех срочно собрали в актовом зале, губернатор своей твёрдой рукой собирался пресечь творящиеся в его городе беспорядки и заодно сообщить о новом законе.

Бывший оперный театр, а ныне актовый зал или просто арена для обращения губернатора к своим гражданам было единственным зданием, которое подвергли ремонту и полной реконструкции с последующей реставрацией места сцены. Все ложа для любителей высокого искусства снесли, балконы постигла та же участь. Вместо этого неуместного по словам Эймса Каммингса изыска в зоне зрителей поставили обычные деревянные скамьи, яркий свет софитов сменили энергоэкономичные лампочки, которые во время выступлений губернатора включали через одну и не на полную мощность создавая таинственный полумрак. Только над трибуной за которой стоял Эймс свет горел в полную мощь освещая весь силуэт мужчины словно небесные лучи миссию. Создавалось впечатление, что ты находишься не на собрании, а в католической церкви на проповеди священника, для полного антуража не хватало только запаха воска и ладана.

- Сограждане! – Зычный голос губернатора отталкиваясь от отштукатуренных, покрашенных стен прошёлся по залу звуковой волной создавая эффект затянутости и повтора, на конец сказанной фразы эхом накладывалась её середина. Это было похоже на морские волны, когда одна накатывалась на другую и вместе они достигали берега исчезая в его песках. Присутствующим приходилось прислушиваться, чтобы разобрать послание, прежде чем оно исчезнет безвозвратно. Хардгер не сомневался, что плохая акустика зала была не случайностью, а грамотно рассчитанным ходом. Стоящий на трибуне тучный мужчина с маленькими чёрными глазками, укрытыми за очками и вторым подбородком, что при каждом сказанном им слове подпрыгивал вверх словно зоб у пеликана, точно знал какого результата он хотел получить от своих выступлений и кем стремился казаться. Вот только в том, что он был не миссией, а грамотно всё рассчитавшим шарлатаном, стремящимся к власти комиссару, подсказывала его профессиональная интуиция. – Сегодня произошла беспрецедентная ситуация! Смерть преступницы Лесли Грин словно чума заразила разум каждого из нас недопустимым, возмутительным, не достойным звания законопослушного, порядочного человека поведением! – «Ага, смерть! – отметил про себя Бьёрн. – Как ловко он избегает темы её убийства и того, что преступник может быть сейчас даже в этом зале, одним из нас. Сидеть и слушать его бредни. Ну конечно, Эймс прекрасно понимает, стоит ему заикнуться об убийце, и он потеряет их внимание. У народа появится новый герой, не словами, а делом отстаивающий их безопасность!» – Эта женщина была чудовищем в женском обличье, настоящий демон из преисподней, и я прекрасно понимаю каждого из вас, но уподобиться ей мы с вами не имеем никакого права! Разве можно назвать нормальным поведением танцы на могиле?