Фартлек. Игра со скоростью

Глава 1.

Андрей

Каждый раз, проходя по этому задымленному темному коридору, мое подсознание подкидывает картинки шестилетней давности, где прямо на этом месте я получил неслабо по морде, о чем всё это время не дает забыть постоянно заложенный нос. С тех пор моё жизнеобеспечение поддерживается с помощью сосудосуживающих капель, распиханных по карманам моих шмоток (1).

Толкаю дверь мужского сортира, оказываясь в небольшом тускло освещенном помещении, хорошо изолированном от повышенных децибелов, но не спасающем от звона в ушах. Еще каких-то пару лет назад я кайфовал от этого состояния, сейчас… наверное, я старею.

–— Да… да! Еще!

Умоляющие женские стоны и ритмичные удары дверцы туалетной кабинки отражаются от стен, попадают мне в кровь и стремительно несутся вниз, заставляя джинсы в области паха неприлично натянуться.

–— А-а! Черт! — проникновенно стонет девчонка под глухой мужской рык.

Усмехаюсь и поправляю брюки.

Быстрый перепих в клубном туалете – меня мало удивляет. В бурной молодости я сам ни раз этим грешил, но то, что мое тело среагировало на вопли стонущей девки, пугает меня самого, никогда до этого не замечающего за собой сексуальной девиации.

Вхожу в соседнюю кабинку, забыв, для чего вообще сюда притащился и, как извращенец, подслушиваю то, что творится через тонкую перегородку.

— Руки! — шипит деваха. – Я сказала: «Без рук!».

Аккомпанемент шлепков ускоряется, их стоны учащаются, а затем резко всё смолкает.

Я замираю тоже. Жду, когда братцы-кролики покинут туалет, чтобы не стать их случайным свидетелем.

Слышу какое-то копошение, а потом в помещение врывается клубная музыка, но тут же стихает.

Ушли.

Делаю свои дела и выхожу из кабинки.

Я хочу помыть руки, но замедляю шаг, потому что у раковин стоят неприлично длинные ноги. Они настолько длинные и оголенные, что мне приходится скользить по ним вверх несколько томительных секунд.

Тонкие щиколотки, прокаченные, но изящные икры и манящие бедра, наполовину прикрытые черной тканью платья, оттопыренная задница и голая спина — напоминают, что я — мужик и, что секса у меня не было с тех пор, как мы расстались с Тоней около трех месяцев назад.

Медленно веду глазами вдоль ровного позвоночника и зрительно касаюсь завязки на шее. Оголенные плечи и спина не оставляют шанса фантазиям, потому что её вид вызывающе вопит, что девушка без верхней части белья. И я был бы не прочь узнать, есть ли на ней его нижняя часть.

Подхожу и встаю рядом, занимая соседнюю раковину. Включаю кран и мою руки.

Она стоит, слегка наклонив корпус вперед. Смотрит в зеркальную гладь и указательным пальцем правой руки размазывает что-то блестящее и сладкое по губам. Она не может не чувствовать, что я на нее смотрю, но старательно игнорирует мое присутствие.

В том, что в кабинке стонала она — меня не смущает. Обескураживает то, как нагло и дерзко эта шлюшка ведет себя в мужском царстве членов. Это я себя чувствую здесь непрошенным гостем, а ее, кажется, устраивает всё.

— В женском ремонт, — она поворачивается всем корпусом с легким прищуром и хитрой улыбкой на лице. Томно ведет обнаженным плечом и бросает в мизерную сумочку розовый тюбик.

Мне хватает секунды, чтобы в тусклом освещении сортира разглядеть её лицо, обрамлённое прямыми тёмными волосами чуть ниже плеч, разделенные ровным пробором. У неё тонкая нижняя губа, но очень чувственная объемная верхняя, по которой она манко проводит кончиком языка. Выразительные глаза, цвет которых разглядеть в темноте не удается, настолько большие, что кажутся непропорциональными к ее худому маленькому лицу. Она похожа на сову.

Девушка даже не пытается разглядеть в ответ меня, лукаво подмигивает, разворачивается на своих нереальных каблуках и, не спеша, идет к двери.

Я провожаю ее бесконечные ноги и сглатываю слюни, которыми заливаю глянец полов.

И только когда за ней закрывается дверь, я отмираю.

Ну и что это было?

Впал в анабиоз, как потливый подросток при виде голой женщины. Не пойму, почему меня торкнуло, когда уже давно особи, подобные ей, меня не привлекают. Лет пять назад — да: я бы потащился за ней и сделал так, чтобы ее длинные ноги этой ночью были на моих плечах, даже зная о том, что пятью минутами раньше её имел другой мужик. В сегодняшней реальности — я за перспективные отношения, а не за одноразовое удовольствие, поэтому завязываю яйца в узел и выхожу из туалета.

Иду вдоль черных стен, когда из женской уборной высыпаются хохочущие девчонки. Пропускаю девушек вперед и иду следом.

«В женском ремонт»…

Усмехнувшись, вхожу в клубное месиво. Басы вновь оглушают, отдаваясь пульсирующими битами в висках. Перемещаюсь между столами, задевая плечом лысого кабана, прущего, как локомотив без тормозов. Лысый стремительно включает бычка, будто весь вечер ждал, кому можно сегодня втащить, но выбитого однажды в этом клубе зуба и сломанного носа мне хватило, поэтому, извинившись, протискиваюсь к друзьям.

— Я уже собирался на твои поиски, — Макс Филатов (2) перекрикивает музыку и делает глоток коньяка, сощуренно прослеживая за моими потугами перескочить выставленные в узкий проход, между столом и диванчиком, колени надравшегося Вадима.

Глава 2.

Алиса

Смотрю в тонированный визор (1), оценивая свой внешний вид. Приглаживаю разбушевавшиеся, после скоростной езды, волосы и устраиваю мотошлем на сгибе локтя.

Знаю, что выгляжу бомбически: черные латексные лосины, облепившие мое тело, как вторая кожа, черное укороченное бандо, плотно обтягивающее грудь, и чопперы (2) на толстенных протекторах, в которых мне дико жарко. Мои ноги вспотели и адски чешутся, но безопасность моих офигенных щиколоток превыше временного дискомфорта. Я не хочу, чтобы моя кожа сварилась при случайном соприкосновении с раскаленными цилиндрами движка.

Смотрю на электронные часы на запястье, убеждаясь, что ожидаю некоего Филатова Максима уже целых десять минут. Целых десять долгих минут…

Терпение и самоконтроль — в моем процессоре не заложены. Поэтому я начинаю метаться из угла в угол, решая, что через минуту свалю отсюда к чертям.

Здесь пахнет хлоркой и очень влажно. Шея под волосами начинает потеть, и я искренне радуюсь, что мой топ без рукавов.

Он входит в приемную, куда определила меня девушка-администратор, разговаривая по телефону. Я понимаю, что это тот самый Максим Филатов, ведь он в точности подходит под описания внешности, которыми мой отец поделился сегодняшним утром: красавчик-брюнет с грузным взглядом и мужской неповторимой харизмой. Обожаю таких. Хищник, с пронзительным прищуром.

Вай. Я уже предвкушаю наши индивидуальные занятия.

В горизонтальной плоскости.

Филатов проходится по мне незаинтересованным взглядом и отводит трубку в сторону:

— Секунду, — кивает мне.

Какого черта? Але, малыш?

Передергиваю плечами и смотрю на свое декольте. Ну норм, мои девочки на месте, так какого хрена?

— Понял. Саш, успокойся. Я сам заберу сегодня Юлю из сада и поговорю с родителями этого Макара. Давай. Я тебя тоже, — отключает звонок и обращает внимание на меня. — Добрый день.

Здрасте.

Я чет не поняла, а почему в характеристике отца не было такой малю-ю-юсенькой детали, что этот самец уже кем-то оприходован?

— Привет. Я к Максиму Филатову. Это вы?

Кивнув, подходит к закрытой двери с табличкой «Администрация Водного Комплекса» и вставляет ключ.

— Алиса Коваль? — спрашивает, слегка обернувшись. Получив мой ответный кивок, открывает дверь, — проходите.

Вхожу в просторный кабинет, в котором наконец-то не пахнет хлоркой, а тяжелым мужским парфюмом.

Черт. Мне даже этот запах нравится…ну почему он не свободен?!

Мои плечи покрываются мелкими мурашками, потому что на контрасте с приемной, в кабинете холодно.

То ли Максим слишком внимателен, то ли ему самому некомфортно в таком морозильнике, я понять не могу, но парень берет пульт от сплит-системы и прибавляет температуру воздуха.

— Прошу, — указывает на кресло напротив него.

Он садится, расслабленно складывая руки в замок на столе. Крепкие руки и прокаченный трицепс овладевают моим вниманием. Обожаю. Просто тащусь от таких мужиков.

— Спасибо. Максим, я так понимаю, раз вы назвали мое имя, значит вам про меня говорили?

Снова кивает. А он немногословен, однако.

— Утром звонил отец. Которому, в свою очередь, звонил ваш отец.

Так и есть. Наши с Филатовым предки — компаньоны и работают в одном бизнесе.

— Давай на ты? — ненавижу это наигранную фамильярность. Тем более тогда, когда я хочу с ним переспать. Очень хочу.

Максим улыбается, и я замечаю незатейливые ямочки на его щеках. Ну нет! Серьезно? Ты не можешь быть таким милым, черт тебя подери. Теперь я хочу тебя еще больше!

— Хорошо. Давай, — смеется.

— Круто. Максим, рассказывать причину моего здесь присутствия нужно? Или тебя просветили?

— Всё, что мне известно, так это то, что ты хочешь научиться плавать, — выгибает бровь. И делает он это так, что мне становится стремно. Мне, бесстрашной и отбитой, Алисе Коваль стремно, черт возьми.

Но да, в своей жизни я не обладаю одной единственной способностью — я не умею плавать.

— Да. Всё верно. Но с уточнением, — подаюсь корпусом вперед. — Я хочу научиться не только плавать, но и нырять, и плыть под водой.

В середине августа мы всей своей мото-семьей собираемся в трип на байках в Турцию. Я не должна оплошать. «Мото-Лиса» не имеет на это право.

— Я тебя понял. И ты хочешь, чтобы тебя тренировал в индивидуальном порядке я?

— Хочу. Отец рассказывал, что ты лучший.

Опять эти бесячие ямочки. Угомонись, красавчик, я уже твоя!

— Мне приятно, конечно, но в этом Комплексе все тренеры лучшие.

Ох, ну начинается. Мужская скромность меня не заводит.

— Я хочу тебя, — растягиваю губы в улыбке. Я знаю, что мои губы именно в этой улыбке выглядят сексуальнее обычного. И как бы двузначно это не прозвучало, я хочу его смутить!

Глава 3.

Андрей

Со мной кто-то здоровается, пока я несусь по длинному, узкому коридору к Филатову. Машинально отвечаю, не разобрав, кто это был вообще, потому что в моей крови кипит раскаленная лава.

Держать эмоциональный баланс под контролем — не проблема. Я по жизни бесконфликтный и уравновешенный человек, а всю отрицательную энергию, получаемую извне, легко сублимирую в достижение спортивных результатов моих ребят.

Меня, в принципе, сложно вывести из себя, в редких случаях на это способны всего лишь два субъекта — мужские костюмы, носить которые я ненавижу, и Макс Филатов, к которому я мчусь, сметая всё на своем пути.

Резко распахиваю дверь в кабинет друга, в чем я уже не уверен. После сегодняшней подставы от Макса наша дружба, проверенная годами, финансовыми обязательствами и общим бизнесом, трещит по швам всего лишь из-за одной стервы, которую мой лучший дружок мне благородно подогнал.

Филатов замирает с лейкой в руках и сканирует мой фейс, который в таком амплуа бывает раз в пятилетку.

— Спокойно, — ставит лейку, которой поливал единственный в этом кабинете цветок, которому его жена Саша, с мольбами и истериками Макса, отбила здесь место на подоконнике. Друг плевался и орал, чтобы этого «дерьма» не было в его кабинете, а сейчас сам пылинки с него сдувает.

— Я тебя убью, — подхожу к столу, врезаясь кулаками в лакированную поверхность.

— У меня дети, — усмехается Филатов, отодвигая гребаный горшок от прямого попадания солнечных лучей.

— Когда они вырастут, я расскажу им, какой козел был их папаша, — фыркаю я. — Они меня поймут.

— Обоснуй, — сощуривается Макс и подходит к своему креслу.

— Ты кого мне впарил, Филатов? Когда ты слезно умолял меня взять в личку твою хорошую знакомую, ты не уточнил, что твоя хорошая знакомая — наглая стерва.

Последнее, сказанное мной выражение, друга не удивляет, отсюда делаю вывод, что я попал точно в яблочко. Ну спасибо, дружище.

— Так она все-таки пришла? — удивляется Макс и являет мне свои долбанные ямочки. — Девчонка уходила с таким лицом, что я был уверен — она не придет.

— К моему сожалению, она пришла.

Максим смотрит на стену, на которой висят огромные флагманские часы.

— У вас сейчас должно проходить занятие, — заключает Филатов.

— Должно, — подтверждаю я. — Я, как раз, с него.

— А где Алиса?

Алиса? Так эту шлюшку еще и Алисой зовут?!

— Эта стерва сейчас в раздевалке. Я отправил ее переодеваться.

— Не понял, — округляет глаза Филатов. Не замечал за другом тупизма. Идиотизм - да, а с мозгами вроде всё в порядке было.

— Ты знаешь в чем она заявилась на занятие?

— Удиви меня, — Макс разваливается в кресле и складывает руки на груди, будто собирается прослушать забавную историю из моего детства.

— Эта идиотка притащилась в бассейн в купальнике, не прикрывающем НИЧЕГО. Ничего! Слышишь, Филатов? В бассейне уровень воды поднялся из-за того, что на соседней дорожке мои тренирующиеся пацаны слюнями давились.

Макс ржет так, что мне хочется ему втащить. От души втащить.

— Ну а ты успел заценить?

— Макс, ты придурок? Я вышвырнул ее из бассейна.

— Слушай, Андрюх…

— Мне плевать, — перебиваю друга. Пусть, что угодно мне заливает. Это его проблемы, что он там кому-то обещал. Эту стерву я тренировать не буду. — Либо ищи кого-нибудь другого, либо на следующем занятии я её утоплю.

— Тебя посадят.

— Значит останешься единоличным правителем Комплекса.

Не оставляю другу шанса меня задержать и попытаться договориться. Не прокатит.

Вылетаю из его кабинета, от души шарахнув дверью.

Степень моей ярости стремится к своему максимуму. Это я еще не пересказал Филатову наш со стервой разговор, от которого мои уши до сих пор свернуты в трубочку.

Огромными шагами преодолеваю небольшой переход, оказываясь в секторе раздевалок. Иду к своим пацанам и натыкаюсь на разъяренный смерч, прущий прямиком на меня. Пути отхода нет, поэтому гордо встречаю стихию лицом к лицу.

Первое, за что я зрительно цепляюсь — мотоциклетный шлем, висящий на сгибе локтя.

Интересно.

Стерва на байке — звучит страшнее, чем выражение «атомная война».

— Я напишу на вас жалобу руководству, — выплевывает в лицо эта стерва и проходит мимо, задевая своим худым плечом мою руку. А она мелкая, оказывается. Там, в клубе, я этого не заметил. И на ней были каблуки.

— Пишите. На моё имя.

Она останавливается и оборачивается.

— В каком смысле?

— Я и есть руководство.

— А…— мешкает злючка.

— А на следующее занятие, — не даю вставить ни слова, — жду вас в слитном спортивном купальнике с рукавом и плавательной шапочке.

Глава 4.

Алиса

Забравшись с ногами на старый, проваленный диван, чекаю интернет-магазины спорттоваров. В открытые настежь гаражные ворота залетает раскаленный воздух, поглощая кислород. На улице жарко настолько, что плавятся покрышки на байке. Здесь, на первом этаже кирпичного дома, обустроенном под мото-мастерскую, пахнет сыростью и плесенью, но хотя бы можно дышать. Я собрала волосы в высокую гульку, но по шее все равно струится пот, убегающий под белую майку-алкоголичку.

— А-а, черт. Зараза, — вскидываю глаза на Саню. Мой лучший друг и хозяин этого места смотрит на палец, а потом обтирает его о грязные рабочие шаровары, оставляя кровавые следы.

— Порезался? — морщусь.

— Да, черт. Не пойму, почему не идет. Вроде с размером угадали, — разглядываю голый торс друга, поблескивающий от пота. Сашка смотрит задумчиво на мой Кавасаки и вертит в руках новую светодиодную лампу для фары.

— Не смотри на меня так, — швыряет в меня выпачканную в масле тряпку.

— Как? — хохотнув, ловлю двумя пальцами и бросаю обратно.

— Как на всех мужиков, с которыми ты еще не успела переспать.

Это правда.

Когда мы познакомились с Саней три года назад, мы одновременно почувствовали какую-то родственную связь. Нам было хорошо и хайпово вместе, и мы чуть было не переспали. Но вовремя поняли, что, если перейдем эту черту, дружбы между нами больше не будет, а она — единственная настоящая и дорогая вещь в моей жизни.

За три года мы стали друг другу, как брат и сестра. Но периодически меня прикалывает подтрунивать над другом, предлагая ему со мной разок перепихнуться!

— Фу, Сань, заткнись! Ты же семья, а в семье не место инцестам.

— Помни об этом, — наставляет на меня указательный палец. — Так, давай попробуем еще разок.

Саша вновь склоняется над моим Кавасаки, пытаясь установить долбанную фару.

Полный апгрейд моего спортбайка — дело Сашкиных рук. А они у него золотые, смазанные моторным маслом. До него мой японец был куском железа, сейчас — это офигенный прокаченный монстр.

В этом гараже, являющимся родным пристанищем большинству байкеров, апгрейдились самые крутые спортбайки нашего города. Этим Саня и зарабатывает на жизнь. В его гараже мы и познакомились, когда мне посоветовали супер мастера по ремонту и обслуживанию мотоциклов.

— В субботу встречаемся у Храма. Покатаемся, потом ко мне, — напоминает мой друг.

Тусовки у Сани бывают чаще, чем количество выходных дней в неделе.

— Я помню. Сань?

— М-м? — пыхтит друг и поднимает на меня глаза. Хорош, гаденыш. Эти ресницы его длиннющие сводят с ума.

— Попробуем вили? (1) — умоляюще хлопаю веками.

— Алис, нет, — жестко обрубает друг. — Не проси. Отлегло от задницы и забылось?

— Зануда ты, Малеев, — фыркаю и обиженно складываю руки на груди.

— Я не собираюсь собирать твои кости по асфальту, — рявкает Саня. — В последний раз мало было?

Вообще - то нет. У меня только недавно отцвёл синяк на заднице.

— И что, я теперь никогда не научусь делать вилли, папочка? — ехидничаю.

— Когда я точно буду уверен в тебе, тогда попробуем. Сейчас же в тебе полно амбиций и необоснованной самоуверенности. Байк не прощает ошибок, ты ведь помнишь?

Корчу другу рожу и показываю средний палец. Философ хренов. Наш мото-отец в мото-семье.

— Лучше расскажи, как твои успехи в плавании? — друг вытирает руки о грязную тряпку и подходит к маленькой самодельной раковине, над которой висит пластиковый резервуар с водой.

— Успехи? — вспоминаю о сайте, на котором в корзине остались неоплаченные товары. — У меня еще ни одного занятия не было, — огрызаюсь.

Мой мозг подкидывает фигуру неотёсанного грубияна, похожего на огромного дикого гризли. Мои скулы сводит гневом, когда вспоминаю наглую рожу, выкинувшую меня из бассейна, как водоросль.

Друг вопросительно выгибает бровь зная, что, как минимум, одно у меня должно было быть.

— Ага! Тренер мне придурочный достался.

Ну ничего. Завтра я принципиально приду на чертовы занятия. И даже не для того, чтобы научиться держаться на воде, а чтобы позлить этого мужлана.

Нажимаю «оплатить покупки» и мерзко улыбаюсь.

Вы хотели видеть меня в плавательной шапочке, Андрей Валерьевич?

Тогда готовьте спасательный круг, Алиса Коваль объявляет морской бой!

(1) Вили — это трюк, заключающийся в езде на мотоцикле на одном заднем колесе.

Глава 5.

Андрей

Этот воротник форменного поло раздражает кожу на шее, пропитанную хлоркой. Провожу ладонью по затылку, стирая влажные капли пота. Меня душит этот воротник, но правила Комплекса, которые были разработаны совместно со мной, обязывают ношение форменного спортивного костюма: эластановые шорты или трико и белая футболка-поло с логотипом Комплекса.

Вхожу в бассейн, выхватывая своих пацанов, дуркующих у стартовой тумбы. Это самая старшая группа пловцов и самая проблемная. Подростковый возраст, когда гормоны диктуют тебе забить на спорт и вкусить прелести молодости или, наконец, определиться с тем, что тренировка — твоя единственная и любимая подружка. А помочь разобраться в себе и в своем хочу-не хочу ребятам помогает жена Макса, Александра, наш штатный психолог.

— Андрей Валерьевич, здравия желаем! — смеясь, выпрямляются парни, когда замечают меня.

— Вольно. Здорова пацаны. А где Пряхин? — прохожусь по лицам ребят.

— У него отит, — хохотнув, сообщает Рогозин.

— Сегодня отит. А на прошлой неделе что было? Понос? — смотрю каждому в глаза.

Пацаны ржут, а мне не до смеха. Это как раз то, о чем я говорил. Илья Пряхин, толковый перспективный парень, рубит свое спортивное будущее на корню. В последний месяц он переболел всем придуманным говном, каким только можно. У него родственница в поликлинике работает и спонсирует его справками. Придётся снова в гости наведаться. К Саше он принципиально не ходит, типа западло реальному пацану, чтобы в его башке копались.

— Так. Ясно. Кистевые лопатки (1) берем, — киваю в сторону открытого стенда с профессиональным снаряжением.

— У-у-у… — гудят мои оглоеды. — Фартлек? (2)

— Он самый. Тёмыч, че стоим, кого ждем? — рявкаю на пацана. Нервозность зашкаливает. То ли долбанный воротник так упорно раздражает, то ли стрелка часов, приближающая время занятия со стервой. Даю руку на отсечение: она не придет, но откуда-то изнутри я ловлю себя на мысли, что хочу, чтобы она пришла. Черт его знает, что за метаморфозы такие.

— Какие брать? — бурчит Артем, скосив недовольную физиономию. Вот еще один пример подросткового протеста. — Колобашка нужна? (3)

— Тема, у тебя какие-то проблемы? Самые маленькие берите. Без поплавка сегодня.

— Нет у меня никаких проблем, — бубнит себе под нос.

— А че сопим тогда? Резче давайте, — хватаю свисток, болтающийся на пупке, и даю команду.

— Пацаны, слушай сюда. Сегодня работаем 1600 метров. Да, Тём, да, — перевожу внимание на растущего бунтаря, замечая его очередное недовольство, — но, если тебя что-то не устраивает, здесь никто никого не держит, — показываю в сторону двери. Пацаны замолкают и смотрят на меня с удивлением. Обычно Андрей Валерьевич — добрый папа, жестить у нас по части Филатова. Но сегодня, кажется, проблемы с самоконтролем у меня, что нехило напрягает. Снова смотрю на время. Без одной минуты. — Итак, 1600 метров кролем. Начинаем со свободной сотки, следующую — раскатываем. Интервал отдыха плывем ниже критической скорости. Всё понятно?

Когда получаю утвердительные кивки, даю гудок:

— Тогда работаем.

В тренировках со старшей группой есть свои плюшки: не нужно вдаваться в технику, ты тупо отрабатываешь с пацанами навыки и, сидя на банкетке, разносишь за косяки.

Пацаны расходятся по тумбам.

Принимают стойку.

Свисток.

Но парни не торопятся нырять, забив на мою команду старта.

— Я не понял, барышни. Особое приглашение нужно? Что встали? — оглядываю ребят с отвисшими челюстями. С хрена ли происходит?

Оборачиваюсь в сторону направленных взглядов и прифигеваю сам. Свисток выпадает изо рта, и я нервно обхватываю ладонью шею сзади.

ОНО стоит в черном гидрокостюме, полнолицевой маске для снорклинга (4) с дыхательной трубкой, а на ногах этого пришельца километровые ласты.

Что за нафиг?

Шлепая по мокрому кафелю, водолаз подходит ближе и с трудом стягивает маску. Даже длинные ноги, упакованные в неопрен (5), не подсказали, что их владелец — стерва с приветом.

— Здравствуйте, Андрей Валерьевич, — гидрокостюм стянул её лицо, сделав микроскопическим.

— Ничего не перепутали? — прохожусь по прикиду сверху вниз и обратно. — Здесь спортивный комплекс, а не костюмированная вечеринка.

— А что не так? — подмигивает моим офигевшим пацанам. — В прошлый раз вы вышвырнули меня за чрезмерное количество участков открытого тела. Сегодня на мне ни миллиметра.

Справедливо, че.

Мне очень сложно держать рожу кирпичом, когда губы разъезжаются в усмешке. Но я старательно использую всё своё выдрессированное годами самообладание.

— Всё так, — поджимаю губы. — Команда старта была дана, — оборачиваюсь к пацанам. — У вас групповая проблема со слухом? Работаем, черти!

Парни стартуют, а я вновь перевожу внимание на стервозину, прожигающую меня убийственным взглядом.

— А вам… — пробегаюсь по ней, придумывая ответочку, — … тридцать приседаний… в ластах и двадцать круговых вращений бедрами. Приступайте.

Глава 6.

Андрей

Даю пацанам указания и выхожу из помещения бассейна. Я уверяю себя, что иду следом за ней, не потому что меня распирает чертово любопытство, а потому что чувствую ответственность и имею здравый рассудок. Из нас двоих — я старше, и играть в «кто-кого», как минимум глупо. Если нам все-таки удастся поговорить, как взрослым людям, и прояснить возникшее напряжение между нами, возможно, мы сможем распрощаться друг с другом дипломатично.

Надеюсь, что стерва еще не успела свинтить. Вряд ли у нее получится так быстро снять гидрокостюм. Вспомнив её комический вид, улыбаюсь.

Уже на подходе к сектору раздевалок я различаю женский визг и ругательства.

— Чего вылупилась? Смешно тебе? Сейчас посмеёмся вместе, — орет Алиса.

Ну конечно! Кто же ещё!

Ускоряюсь и подхожу к раскрытой нараспашку двери, останавливаюсь в проеме, пытаясь оценить обстановку и степень того пиздеца, который происходит.

— Уберите её! Помогите! Сумасшедшая! — вопит девчонка, стараясь оторвать вцепившуюся в её волосы заразу.

Фитнес-тренер Володя бросается к двум курицам, чтобы разнять женскую возню.

Я стою и не двигаюсь.

Сказать, что я удивлен?

Нет. Вполне себе ожидаемо от такой выдры, как Алиса Коваль.

— Девушки, ну что же вы, — причитает Володя, случайно выхватывая приличного леща от стервы.

— Идиотка! Я тебе все пакли твои повыдергиваю, еще раз посмотришь на меня! — отпрыгивает от несчастной. Наполовину стянутый гидрокостюм болтается на уровне живота, оголяя грудь в миниатюрном купальнике. Зависаю на смелой двоечке, которая относительно ее стройного тела, выглядит на полную тройку.

— Дура больная! — кричит девчонка, выдергивая меня из созерцания упругих сфер.

— Что ты там тявкнула? — Коваль вновь бросается к жертве, но тут уже срываюсь на встречу ей я, загораживая несчастную от психопатки.

— Всё, дамы, брейк, — выставляю ладони вперед, тормозя злюку. Она похожа на потрепанную сову. Волосы разметались, а на лице проступили розовые пятна. Бешеная стерва выглядит сексуальнее, чем стерва на байке. Она смотрит на меня с такой яростью, что уверен — сейчас отхвачу за компанию. — Здесь приличное место, — смотрю ей в глаза. — А вы девушки, — улыбаюсь. — Милые, женственные создания.

Я сам нефига не верю в то, что говорю. Потому что это исчадие ада, поднявшееся прямо из преисподней, по всей вероятности которое не смогли вытерпеть даже там, далеко не милое творение.

Стерва пыхтит, как паровоз, и отворачивается.

Облегченно выдыхаю.

Получилось.

— Я буду жаловаться на ваш Комплекс, — оборачиваюсь на девчонку, хватающую свой спортивный рюкзак. В двери толпится народ, требующий зрелища. Всё, господа, кина не будет! Расходимся! — Справки от психиатра нужно требовать, когда принимаете чокнутых, — напоследок выплёвывает посетительница и вылетает из раздевалки.

Неплохая идея, кстати. К анализу на яйцеглист стоит добавить осмотр психотерапевта. Нужно подумать об этом.

— Вот с себя и начни, курица драная, — бросает ей в след стерва, но слава всем святым, не бросается следом сама.

Коваль остервенело дергает прилипший гидрокостюм, оттопырив пятую точку.

Когда слышу за спиной хриплое покашливание, вспоминаю, что в раздевалке мы не одни.

Оборачиваюсь и смотрю на Володю, на щеке которого зреет синяк. Фитнес-тренер, не моргая, пялится на задницу стервы, а у меня рука сжимается в кулак, чтобы обеспечить симметрию на его второй щеке.

— Володя, спасибо за помощь.

— А? — не обращает на меня внимания.

— Тебя посетители ждут, — резче выговариваю я непонятливому. — И что-нибудь холодное приложи к щеке.

— А. Да. Хорошо.

С вселенской досадой Володя выходит из раздевалки, а я прикрываю за ним дверь, не впуская девушек:

— Минуту подождите, пожалуйста. Вышло недоразумение.

Облокотившись спиной к двери, разглядываю аккуратную попку с тонкой полоской от бикини посередине.

Электричество, которое исходит от нее, передается мне, и меня накрывает. Накрывает так, что шорты становятся узкими.

Коваль заносит руки за спину и дергает завязки купальника.

Сглатываю.

Скольжу по обнаженной спине с выпуклыми позвонками. Считаю каждый.

На девятом меня припечатывает битой, потому что стерва поворачивается ко мне лицом.

Понимаю, что сейчас должен смотреть ей в глаза, но я не могу.

Не могу поднять взгляд выше.

Я же не слепой.

Я не инвалид и не импотент.

Я здоровый мужик.

И даже то, что передо мной стоит дьявол, меня не спасает от возбуждения, потому что у этого дьявола охрененная грудь.

— Я здесь. Чуть выше возьми направление, — щелкает пальцами, привлекая мое съехавшее внимание.

Стерва на байке, бешенная стерва, стерва без комплексов. Черт, но я, кажется, влюбился.

Глава 7.

Алиса

— Держи, — Саня передает мне бумажный стаканчик с кофе. Благодарно подмигиваю и делаю глоток, прикрывая вожделенно глаза. Малеев передергивает плечами, потому что знает, что в моем капучино сахара столько, что запросто можно словить повышение инсулина в крови. Но мне плевать. Я обожаю сладкое. Мой личный разрешенный допинг.

Покачиваю головой в такт музыки, доносящейся из колонки, установленной на красно-черном матовом нейкеде (1).

Ловлю на себе взгляды проходящих мимо парней и салютую им стаканчиком. Наша мото-семья испокон веков тусуется здесь, на Центральной набережной у пирса. Это наше негласное пристанище.

Около тридцати байков разных видов, выставленных в ряд, всегда привлекают внимание прогуливающихся вдоль Набережной людей. Да и не заметить нас сложно, когда на полную катушку орет музыка или кто-то рисуется своей новой банкой (2). Мы ведем себя шумно, раскованно и, возможно, кому-то даже покажется, что вызывающе. Но мотобратство — особый кластер, пользующийся привилегиями у местной администрации.

На улице стемнело, но от того не стало прохладнее. Даже ветерок, долетающий с пирса, не спасает от духоты.

Сейчас от зноя спасет лишь скорость.

— Лисичка, ну-ка привстань, — сзади подходит наш закоренелый бывалый и обхватывает меня за плечи. Юра — самый старший по возрасту в нашем братстве. Он тот самый прототип байкера, которое рисует наше стереотипное воображение: коренастый мужик с длинной бородой, в кожаной жилетке на голое тело и в кожаных брюках на брутальном низкопосаженном чоппере. Я сижу на его монстре, развалившись на неудобном для меня сидении. Юра ловко приподнимает меня, чтобы добраться в кофр (3). — Видел тебя сегодня на пустыре, — мягко улыбается.

Почему-то у многих людей создаётся стереотип, что такие брутальные дяденьки на мотах — грубые, неотесанные мужланы. Но это не так! Для многих из ребят мотоциклы — это проявление своего альтер-эго. Вот, дядь Юра в обыденной жизни — врач-педиатр, которого обожает малышня, а когда он с нами, можно подумать, что на его счету несколько десятков загубленных душ!

— Правда? — воодушевленно оборачиваюсь и вскакиваю с чоппера. — Что скажешь, дядь Юр? — мне очень важно знать мнение нашего старца.

— Неплохо, лисичка, — надевает кожаные митенки (4). — Но, когда выжимаешь передний тормоз, делай это плавнее. Прочувствуй момент, когда мотоцикл уходит в стопор передним колесом, — наглядно показывает правой рукой.

— Спасибо, дядь Юр, — прижимаюсь к мокрой груди старца, пахнущей паленой кожей. — Жаль, что я не видела тебя на пустыре. Подошла бы.

Пустырем мы называем недостроенную дорогу на выезде из города. Там мото-братство устраивает заезды, гонки и обучается мото-трюкам.

Юра целует меня в макушку и заводит рокочущий двигатель. Его благородное пыханье ни с чем не спутаешь, и я прикрываю глаза, чтобы насладиться этим урчанием.

Провожаю взглядом Юру. Выбрасываю стаканчик в урну и направляюсь к организованному ребятами танцполу.

Кто-то врубил «Медведицу» Мумий Тролль.

Сбрасываю завязанную на бедрах рубашку и врываюсь в эпицентр под свист парней. Они знают, Алиса Коваль — звезда, и сейчас я буду звездить так, как мне нравится:

В слезах парнишка, ему соврала я немножко.

Сдала подружка, должно быть ей сейчас так стыдно.

А мне что делать, и мне теперь не оправдаться.

Найду другого, чтобы не плакал и не обижался.

Ору во всё горло, вращая бедрами. Сексуально прикусываю нижнюю губу и пальцем маню к себе парнишку, которого приметила еще с пустыря. Новенький.

Он не теряется и замедленным шагом подходит ко мне. Поворачиваюсь к нему спиной и начинаю вырисовывать восьмерки ягодицами, задевая его пах.

Когда чувствую на заднице его ладони, резко оборачиваюсь и, под всеобщий ор, пою вместе со всеми:

Мерещится! То ли большая, то ли малая Медведица.

Мерещится! То ли большая, то ли малая Медведица.

Прыгаю на месте, подняв руки вверх. Паренек мрачнеет и старается меня ухватить.

Играюсь с ним, драконю то подзывая, то ускользая.

Парни по периметру смеются, присвистывая, и гудят, когда новенький неудачно хватает воздух вместо меня.

Пыхтит и смотрит.

Бесится.

Какой нервный!

Хочешь так просто? Нет, красавчик, Алису Коваль надо заслужить! Я сама выбираю с кем и как.

Не ожидаю, как грубые руки обхватывают мою шею и припечатывают к телу. Мудак сжимает горло и касается свободной ладонью бедра. В его глазах ураган вперемешку с черной яростью:

— Руки убрал, — выплевываю в лицо. Но он сжимает сильнее. Периферийным зрением замечаю дернувшегося в нашу сторону Саню.

— Ты сама меня позвала. Решила выставить посмешищем? — его лицо очень близко к моему, а рука сжимает грубо бедро. Ненавижу чужие руки на своем теле. Меня штормит от чужеродных прикосновений.

Глава 8.

Андрей

Захлопываю крышку ноутбука, досмотрев субботний влог Мото-Лисы. Эта девчонка ненормальная. Творить то, что исполняет она, может либо двинутая на всю голову, либо… А, впрочем, других вариантов и нет.

Двадцать три года жить без башки — это ведь жесть.

Смотрю на время: скоро у нас с ней занятие. В груди долбит предвкушение. Это похоже на то чувство из прошлого, когда ты мелким просыпаешься утром первого января и несешься под елку за подарком, хотя знаешь, что найдешь там шелестящий прозрачный пакет с конфетами, грецкими орехами и одной мандаринкой. Так и сейчас: я знаю её дерьмовую начинку, но как наивный пацан лечу за эмоциями.

Она придет. Я чувствую.

Стягиваю душащее поло и надеваю черный лонгслив. Знаю, что это противоречит нашим правилам, но я здесь не пустое место и имею право на льготы.

Сегодня треним с Филатовым вместе у старшей группы. И если Лисица придет, я переключусь на нее, оставив пацанов на Макса.

Выхожу из кабинета и двигаюсь вдоль длинного освещенного коридора. В фойе — большие зеркала, и я, к собственному удивлению, притормаживаю и бросаю на себя взгляд. Поигрываю мышцей плеча и напрягаю пресс. Я не то, чтобы заморачиваюсь на внешнем виде, мне в принципе насрать, как я выгляжу, но сегодня я загоняю.

— Красавчик, — неслабо хлопает по спине Макс, незаметно подкравшись.

— Пошел ты! — резко выбрасываю руку, но Филатов успевает блокировать удар. — Изящно, твою мать.

— А то, — ухмыляется друг. — У меня дочь каратистка. Больше всех огребаю в семье.

Это факт. Юля Филатова — мелкая бандитка, уже имеет какой-то там пояс по карате.

Мы ржем и ударяемся кулаками.

Идем в бассейн. Макс тоже сегодня не по форме, поэтому всё гуд.

— Пряхин в строю? — интересуется Филатов, толкая дверь в помещение.

— А черт его знает. На прошлом занятии отсутствовал. С отитом свалился, — усмехаюсь я.

— Скоро он с позором свалится, — рычит Филатов. — Отчислю, нахрен.

Злой батя. Он может. Не терпит прогулов и отмазок. А я?

А я даю шанс. Я добрый папка.

Входим в помещение бассейна. Парни, как обычно, кучкуются на бортике. Они знают, что без тренера в воде находиться нельзя.

Вылавливаю глазами Илью Пряхина, сидящего на стартовой тумбе. Нежданчик, однако.

— Какие люди, — Макс останавливается и наигранно весело разводит руки в стороны. Уф, сегодня кто-то отхватит. — Илюша, а ты чего вдруг? Решил почтить нас своим присутствием?

Пацаны ржут, пока Пряхин скалится и бросает в нас взгляды с дерьмом.

— Здравствуйте, — бубнит себе под нос прогульщик.

— ЗдорОва! Поправился? Точно ничего не болит? А то сходи в медпункт, может чего не углядел, — прикалывается Филатов.

Бесшумно угораю, прикрывая кулаком рот.

— Поправился, — фыркает пацан.

— Ну тогда упал-отжался. Пятьдесят раз с широкой постановкой рук и трубкой. Вперед, — кивает на маску со шноркелем. (1)

Пряхин неохотно волочится к стеллажу с плавательной атрибутикой.

Раздаем остальным парням план тренировки, когда грохает дверь в бассейн.

Оборачиваемся с Филатовым одновременно.

В проеме две женские фигуры.

Рыжая Саша, придерживая дверь, пропускает вперед Королевну.

Девушки осматривают друг друга: Филатова своим профессиональным заинтересованным прищуром, Коваль — высокомерно-заносчивым.

— Твоя пришла, — хохотнув, пихает меня локтем Филатов. Смотрю на него с угрозой. Дебил.

— И твоя, — возвращаю в ответ.

Александра плывет к нам размеренно, аккуратно ступая по мокрому кафелю. Как себя вести в стенах бассейна, она осведомлена. Стерва же прет напролом, скрипя резиновыми сланцами с огромными цветками.

Сегодня на ней спортивный купальник с коротким рукавом ультрамаринового оттенка «вырви глаз» с принтом надкусанного пончика на груди и такая же ядовитая шапочка. Но поражает не это. В руках у задиры красуется детский розовый плавательный круг с лисьими мордами. Оригинально, черт возьми.

Саша косится на диковинный объект и улыбается. Выдра же расчленяет меня на куски, и давит из себя улыбку, схожую с волчьим оскалом.

— Здравствуйте, — Коваль встаёт напротив. Улыбается так, что я залипаю на её верхней губе. Она аппетитно-яркая.

— Привет. Сегодня на пляж? — сложив руки на груди, указываю на круг.

— Ах, это? — лукаво щурится. — Я боюсь быть утопленной.

Слышу смешки, доносящиеся правее от нас. Смотрю на друзей, которые не пытаясь скрываться, вовсю пялятся на нас.

— Привет, — машет мне Саша.

— Салют, — отвечаю я.

— Ну так что? Начнем? — забирает мой взгляд Коваль, переключая на себя. Высокомерная стерва. Не любишь быть вне центра внимания?

Глава 9.

Алиса

С шумом въезжаю на парковку Водного комплекса. Люблю ловить на себе взгляды.

Меня слышно, и это не остается незамеченным для посетителей спортивного центра.

Кроме него…

Щелкнув брелоком сигнализации, идет от машины к входу, опустив руки в карманы. Смотрю на развалюху, на которой он ездит — старый серебристый пикап Toyota Tundra с ржавыми крыльями. Но как бы смешно это не звучало, толстолобому Медведю этот гигант определенно подходит.

Чертов Юдин!

Его спортивную задницу скрывают бежевые чиносы, а из-под короткого рукава однотонной серой футболки проступают мышцы, за которые я при любой удачной возможности стараюсь ухватиться.

Черт, но мне нравится их мощь. Мне не нравится этот мужлан Юдин, но мне нравятся крепкие руки, а он, так не справедливо, является счастливым обладателем этой части мужского тела.

Сегодняшнее наше занятие третье по счету на этой неделе. И в целом, если мы оба молчим, то неплохо взаимодействуем в одном водном пространстве.

Я научилась держаться на воде и уже не испытываю такого поглощающего чувства страха перед стихией. У меня стабильно выходят «поплавок» и «звездочка», но больше всего меня плющит от «молотьбы». Это вид упражнения, когда я держусь руками за бортик лицом к нему и вытягиваюсь струной. Под бедра Гризли укладывает мне плавательную доску, отчего моя попа оттопыривается кверху. Мне нравится дразнить Юдина, потому что знаю — он стоит рядом и смотрит. Тогда я прогибаюсь в спине сильнее, чем это требуется, но лишить себя его прикосновений к ягодицам, — я не могу.

Еще раз повторяю, он мне не нравится. Мне нравятся его руки и их неласковые прикосновения, которые меня не раздражают, как чьи-то другие.

Рычу ему в спину, не слабо выжимая ручку газа. Но этот Медведь даже не пытается обернуться.

Мудак.

Да и черт с тобой!

Выворачиваю руль влево и паркуюсь на свободном месте.

Ставлю подножку, глушу двигатель и прямо в шлеме устремляюсь в сторону входа, пока этот Гризли не скрылся в дверях.

— Добрый день, Андрей Валерьевич, — поднимаю визор и натянуто улыбаюсь.

Как же он бесит своим спокойствием. Юдин заглядывает в шлем и усмехается. Открывает дверь и пропускает меня вперед.

Чертов джентльмен!

— Привет. Не жарко? — кивает на мой черный шлем.

Звездец, как жарко, по шее стекает соленый водопад.

— В самый раз, — вхожу в прохладное помещение. О, да-а-а…

Снимаю шлем и чувствую, как мою задницу в джинсах-скинни щиплет. Да, да, Юдин, я сама от неё балдею!

— Почему катаешься без номеров? — долетает в спину.

Оборачиваюсь и изгибаю удивленно бровь. Так ты все-таки успел прогуляться по мне, раз заметил такую неочевидную малость?

— А зачем? — пожимаю плечами. — Я и так их наизусть знаю.

Юдин тихо матерится себе под нос и качает головой. А что такого? По-моему, неплохая шутка получилась.

На самом деле я потеряла задний номер. Не знаю, когда и как это получилось, но меня особо эта утрата не волнует. Скоро будет новый! Еще эффектнее!

— Переодевайся, — сухо бросает и скрывается из вида.

В раздевалке сегодня очень людно. Возможно, все эти бабоньки из одной группы фитнес-программы. Они активно кудахчут между собой, делая ставки на то, за какой период им удастся похудеть. Закатываю глаза. Идиотки. Просто жрите меньше.

Решаю потешить свое самолюбие и побесить жирных куриц.

Стаскиваю с себя всю немногочисленную одежду, оставаясь абсолютно голой. Не прикрываясь ничем, подхожу к большому зеркалу.

Женская раздевалка затихает, а в отражении зеркальной поверхности я вижу, с какой токсичностью, ненавистью и призрением эти бабы смотрят на мое тело.

Обхватываю руками грудь, сооружая сексуальную ложбинку между ними. Сжимаю, а потом большими пальцами вывожу узоры на острых сосках.

Оборачиваюсь, когда слышу шепотки и копошение. Монашки одна за другой вылетают из раздевалки, костеря меня бранью.

Когда за последней захлопывается дверь, складываюсь пополам и ржу, как не в себе!

Лайфхак, как быстро ликвидировать того, кто в немилость.

Надеваю купальник и натягиваю долбанную плавательную шапочку, выглядящую на мне, как обтянутая презервативом головка члена.

Жесть просто.

Заправляю под нее волосы и обуваюсь в резиновые шлепки.

Готова.

У самой двери оборачиваюсь. Поразмыслив, возвращаюсь к сумке и достаю водостойкий карандаш для губ. Обвожу контур, придавая особой чувственности верхней губе.

Я делаю это для себя.

И к Медведю это никакого отношения не имеет.

***

Неужели сложно надеть хотя бы майку?

Меня отвлекают капли воды, скользящие по его рельефному торсу.

Глава 10.

Алиса

Официально — гонки на пустыре не легальны. Но о них знают все, и однажды сам губернатор приезжал посмотреть на шоу. Мы не гоняем за деньги, мы катаемся в удовольствие. Именно поэтому нас еще не разогнали.

Сухой воздух с песком оседает на зубах и неприятно скрипит.

Пустырь — открытое место, поцелованное ветрами. Мото-трасса, проходящая между холмами, закипает под раскаленным солнцем, создавая колеблющиеся в воздухе миражи. Степной ветродуй сегодня так некстати разбушевался и гонит песок с вершин барханов, засыпая глаза и ноздри. Такое ощущение, что песок везде: в ушах, в волосах и в чашке лифчика.

Еду медленно, глотая пыль от проносящихся мимо байков.

Я ищу Саню, но из-за пыльной бури нормально никого разглядеть не могу.

В стороне грохочет тяжелый рок, перебиваемый ревом моторов.

— Лисичка, привет, — со мной кто-то здоровается. Меня не спасают солнцезащитные очки, поэтому щурюсь и сооружаю из ладони козырек. Приветствую в ответ и кручу головой по сторонам.

— Коваль, сюда! — Сашкин голос, как маяк, на который я следую на минималках по наитию.

Первыми замечаю хромированные золотые катки (1) синей Ямахи Малеева. При виде этого байка у меня инстинктивно начинают капать слюни. Я ни разу не сидела за рулем легендарного мотоцикла друга. Санька мне его не дает, и я даже не представляю, что должно произойти, чтобы Малеев разрешил прокатиться на своей железяке.

Его синяя Ямаха прекрасна. Икона, поражающая воображение! От острой щучьей морды до вздёрнутого вверх хвоста — эта машина создана для трека.

— Привет! А где шлем? — хмурится друг. Закатываю глаза и киваю себе за спину.

Я еле втиснула его в рюкзак, но двигаться в нем в такое пекло сродни с самоубийством. На мне и так полная экипировка. Под черепахой (2) я истекаю потом, как в бане. И даже воздухопроницаемая куртка не вентилирует мою кожу.

— Ну и пекло, — стягиваю с головы белую бейсболку с логотипом отцовской строительной фирмы и обмахиваюсь ею. — Есть вода?

Обычно, когда ребята устраивают такие заезды, они предусматривают всё: закупают снеки, воду, топливо, мото-запчасти и медицинские средства первой помощи.

Сашка ныряет в огромную сумку-холодильник и достает оттуда бутилированную воду:

— Лови, — бросает, а я ловко ловлю.

Огромными жадными глотками пью спасительный напиток.

— Кайф. Теперь жить можно. Какие результаты? — опустошив половину, закрываю бутылку.

— Пятый круг. Четыре из пяти у Дориана, — кратко информирует Малеев.

— Я пойду на шестой, — сообщаю, подбрасывая бутылку в руках.

— Через мой труп, — моментально мой друг становится свирепым быком, вставая в позу.

— Значит, через него, — ехидно улыбаюсь и посылаю Санечке воздушный поцелуй.

— Коваль, ты совсем рехнулась? Капец, ты ненормальная, — друг пинает переднее колесо моего японца. — Черта с два я тебя пущу, — угрожающе наставляет на меня указательный палец.

— А я не спрашиваю, папочка, — раздражаюсь в ответ. Мне надоело, что Малеев постоянно указывает мне что и как делать? Я бесспорно уважаю и люблю друга, прислушиваюсь к его советам, но принимаю решения я самостоятельно.

— Алиса, — Сашка подлетает настолько близко к моему лицу, что я на себе чувствую веяние его длиннющих ресниц. — Ты видела, какие сегодня пыльные бури? Видимость — никакая. Куда тебя несет, сумасшедшая?

— Ребята пять кругов отмотали — все нормально, — взрываюсь я. — Почему со мной обязательно что-то должно случиться? Блин, да я ждала этого дня, как явление Христа народу. Из-за гонок я занятия по плаванию отменила, Малеев. А теперь ты считаешь, что какой-то ветер сможет меня остановить?

— Ну зашибись, ты больная. У парней опыт более твоего, дура, — ругается Сашка. — И мозги у них на месте.

— Ну спасибо, дорогой друг. Такого, значит, ты обо мне мнения? — завожу двигатель, гневно бросая в Малеева взгляд полный обиды.

Пусть катится к черту со своей заботой.

Еще и дурой безмозговой считает.

— Алиса, стой, — орет чертов папочка, хватаясь за руль. — Включи мозги!

— Руки убери. И не нужно мне приказывать.

— Алис, я прошу, остановись, — Саня отпускает, но идет рядом, всё ещё взвывая к моему рассудку. — Пожалуйста.

Сашка смотрит такими глазами, что мое сердце чуть вздрагивает. Черт. Ненавижу ругаться с другом. Но… я принимаю решения сама. И точка.

— Встретимся на финише, — подмигнув, выкручиваю газ.

— Идиотка!

Возможно.

Но я делаю то, что хочу! Это моя жизнь! И если мне суждено разбиться насмерть на байке в дюнах, то пусть это будет красиво!

Просидеть всю свою жизнь офисным планктоном от звонка до звонка — не для меня. Бояться, что тебе на голову упадёт кирпич или огромная снежная глыба с крыши — тоже мимо. Ходить в магазин за хлебом и стоять в очереди в регистратуру, чтобы записаться на прием к проктологу, потому что от офисной сидячки вылез геморрой в заднице, меня не устраивает.

Глава 11.

Андрей

Это крыло Комплекса практически пустое. В вечернее время у нас функционируют только групповые занятия и тренажёрный зал. До закрытия остаётся полтора часа, которые я планирую посвятить занятию с Коваль. Я освободился еще в два дня, но не поленился вернуться сюда обратно. Пусть стерва не считает, что я играю только по ее условиям.

Выходку с номером телефона я схавал. Но это не значит, что забыл.

Я отправил время занятия ей в мессенджере, которое было прочитано, но слишком упрямая Коваль не посчитала нужным что-либо ответить.

Не уверен, что она придет. В ее крови слишком много бунтарского яда, лишающего возможности предугадать ее действия.

За окном моего кабинета начинает смеркаться, погружая офис в полумрак. Стучу пальцами по столу и бросаю взгляд на часы. Семь минут от начала занятия должно хватить, чтобы стерва уяснила — я тоже умею быть принципиальным.

Ударяю ладонями о поверхность стола и резко поднимаюсь.

Иду по темному коридору, потому что охрана уже погасила освещение этой части спорткомплекса.

Я попросил оставить лишь второстепенный свет в бассейне, подсвечивающий воду и периметр помещения. И сделал я это не в качестве радеющего за экономию электричества.

Мой внутренний движок ускоряется с каждым приближающимся шагом. Это волнение мне нравится и пугает одновременно. Меня радует, что после Тони я еще могу чувствовать к кому-то влечение, но пугает, что это влечение направлено в сторону девушки, с которой в принципе у нас ничего не может случиться. Коваль — очевидно не мой формат. Я не потяну её. И ни сколько в материальном плане, сколько в моральном.

Мне за тридцать и, когда все твои друзья уже давно переженились и нарожали целый палисадник детей, то ты единственный в компании кажешься бракованным и ни к месту. Наши дружеские встречи сводятся к семейным вечерам, где в большинстве случаев обсуждаются зеленые какашки и прочая детская херотень.

Не скажу, что я страдаю от своей холостяцкой жизни. Но всё чаще я стал ловить себя на мысли, что не прочь с мужиками обсудить долбанные поделки в детский сад.

Мы расстались с Антониной чуть больше трех месяцев назад как раз из-за этого. Я хотел семью, а она — меня. Без обязательств, совместного проживания и общего бюджета. Карьера, деньги, путешествия, секс — это всё, что ей было необходимо.

Не понимаю, откуда в моей голове появилась раздражающая щепка в виде Алисы Коваль, мешающая другим мыслям и занявшая слишком много места собой.

Она еще хуже, чем Тоня. Коваль — тот тип женщин, с которыми находиться рядом сродни с пробежкой по минному полю: рванет так, что свою душу ты будешь собирать по частицам, разбросанным на сотни километров. Но дело в том, что телу и сердцу плевать, они выбрали её.

Толкаю дверь и вхожу в бассейн. Оглядываю помещение на присутствие одной заразы.

Аромат её духов подавляет резкий запах хлорки. И если это не помешательство, то она должна быть здесь.

Но на бортах никого нет и на тумбах тоже.

Тревожное ощущение сковывает мышцы. Тихие рваные всплески воды заставляют ускориться и рвануть к воде. Сохранившиеся на подкорке воспоминания пробиваются сквозь толщу пыльных пластинок, сложенных в нейронах мозга, и отправляют меня в детство, где шестилетним пацаном в деревне у родственников я в одночасье понял, кем стану в будущем.

Я бегал в трусах по берегу и выл от ужаса, когда на моих глазах тонул соседский мальчишка. Мне 31 год, но я до сих пор помню тот страх перед неизбежностью. Когда проклятая воронка затягивает беспомощное детское тельце и, все твои деревенские товарищи без оглядки бросаются на помощь к утопающему, а ты единственный городской стоишь по щиколотку в противном иле и винишь себя за то, что до сих пор не научился плавать. Ты, как трус, топчешься на берегу и ревёшь от того, что не можешь ничего сделать.

В то лето я окончательно решил, что буду спасателем. Вернувшись домой в город, я уговорил родителей отдать меня в спортивную школу по плаванию, где спасателя из меня не сделали, но воспитали неплохого спортсмена…

Вот и сейчас, спустя двадцать пять лет, приближаясь к воде, я чувствую страх…

На второй дорожке вижу бултыхание и хаотичные взмахи рук. Когда голова Коваль скрывается под водой, я прямо в обуви бросаюсь в бассейн не задумываясь, что это может быть очередным организованным представлением для меня.

Ныряю под водную гладь и за считанные секунды оказываюсь рядом с Алисой, выталкивая девчонку из воды. Я держу её голову на поверхности, давая возможность набраться глотков необходимого воздуха. Меня трясет так, что зубы ударяются друг о друга. Алиса кашляет, отплевывая воду, и судорожно дышит.

— Всё хорошо. Алиса, дыши. Ровно. Я здесь. Всё позади, слышишь? — срываю с неё стягивающую голову резинку. Волосы каскадом рассыпаются по воде и тут же намокают.

Глажу по мокрым волосам, успокаивая. Алиса впивается ногтями мне в плечи, но я не чувствую этой боли, я чувствую иную. Только сейчас осознание того, что я мог не успеть, закатывает меня в бетон.

Коваль кашляет, задыхаясь. В моих руках ее хрупкое тело вибрирует и сотрясается крупной дрожью. Ее глаза беспомощно бегают по мне и кафельным стенам помещения. В них страх и паника. Подбородок дрожит, а спрятанные под водой ноги бездумно мечутся, будто она до сих пор борется со стихией.

Глава 12.

Андрей

— Куда ты меня тащишь?

Алиса останавливается и выдергивает ладонь из моей руки. Смотрит так, будто видит меня впервые. Грудь часто вздымается, а к щекам начинает приливать кровь.

— Здесь полно камер, — отвечаю я. Напрягаюсь. Мне не нравится её тон, он не сулит мне ничего хорошего, о чем я мечтаю последние пять минут. — Я решил, что…

— Ты решил не теряться и поиметь меня за входной дверью? — Коваль срывает с себя полотенце и бросает его на пол. — Я, по-твоему, похожа на шлюху?

— Ты первая ко мне полезла, — охреневаю я.

— Я была в шоке, — орет ненормальная, вскидывая руки. — А ты решил воспользоваться моим состоянием.

Её слова острее наточенного ножа. От них мне становится мерзко. И хоть я мечтаю об этом с первой нашей встречи в мужском туалете клуба, но я бы никогда не смог использовать её в качестве удовлетворения своих похотливых желаний.

— А я в постоянном шоке! От тебя. С самого первого занятия. И раз на то пошло, может это ты решила воспользоваться мной в качестве антистресса?

Уверен, у охраны выдался занятный вечерок — наблюдать за нами в экран и слушать, как мы орем друг на друга.

— Не льсти себе, Юдин. Для этой цели я бы нашла кого-нибудь получше, — выплевывает Коваль и проносится вихрем мимо меня.

Зажмуриваюсь от удара дверью.

Это, черт возьми, что сейчас было?

Я, конечно, не питаю надежд и рационально оцениваю, что до Аполлона я не дотягиваю, но какого-то фига ее слова метко бьют по самолюбию.

Ну и стерва ты, чертова Коваль.

Поднимаю с кафеля её полотенце и иду за ней следом.

У меня желание отпороть нахалку этим полотенцем, как представлю, что по Комплексу она разгуливает в разорванном мною купальнике. В груди начинает неимоверно печь от воспоминаний, как моя рука касалась изящной груди и ласкала нежнейшую кожу.

Врываюсь в женскую раздевалку, не заботясь о том, что в ней может кто-нибудь находиться. Но, к счастью, в помещении никого, кроме заразы, нет. Коваль вздрагивает и испуганной лисой смотрит на меня. Она успела стащить порванный купальник, и сейчас на ней из одежды — только микроскопические трусики.

— Не смей на меня пялиться!

Коваль наклоняется и стягивает с себя резиновый шлепанец с цветком и с яростью бросает его в меня. Легко ловлю, блокируя встречу со лбом.

— Тогда прикройся, — в ответ швыряю в нее полотенце, прихваченное в бассейне.

Алиса уворачивается, и тряпка пролетает мимо.

— Идиот! Свалил отсюда!

Я смотрю, как Коваль начинает беспорядочно доставать свое барахло из шкафчика и бросать его на банкетку. Ее движения рваные и неосознанные: надевает джинсы прямо на мокрые ноги. Оголенная грудь подпрыгивает вместе с ней, когда Алиса пытается натянуть прилипшие к коже брюки.

— Какого черта ты без меня полезла в бассейн? — я стою у двери, не решаясь пройти дальше. От нее исходят такие разрушительные искры, что часть долетает сюда. — Я на первом занятии проводил инструктаж, чтобы без инструктора в воду ни ногой. Алиса? — рявкаю, когда замечаю, что девчонке фиолетово, о чем я здесь ей толкую.

— Засунь себе в одно место свой инструктаж, Юдин. Понял?

Зараза забрасывает в спортивный рюкзак поочередно свое барахло и пыхтит как обиженный бычок.

— Ты ненормальная. Тебе об этом когда-нибудь говорили? Ты понимаешь, что, если бы я пришел на пару секунд позже, ты бы утонула? — Алиса на последнем слове вздрагивает, но по-прежнему старается меня и игнорировать. — Если ты считаешь, что смогла укротить скорость, то всё остальное тебе тоже подвластно?

— Ты меня утомил, Юдин. Разве мужчинам не запрещено находиться в женской раздевалке?

— Точно так же, как и женщинам в мужском туалете, — уверен, что она даже не понимает, о чем я говорю, но уколоть стерву считаю необходимым.

— Что? — щурится Коваль и завязывает волосы на затылке.

— Ничего. Чтобы в следующий раз думала своей бестолковой головой и не лезла без меня в бассейн. Ты меня поняла?

Алиса закидывает рюкзак на одно плечо, хватает мотоциклетный шлем и пинает ногой дверцу шкафчика.

Дрянная девчонка.

Подходит ко мне и задирает голову:

— Следующего раза не будет. Я больше не приду, — пихает меня в сторону и выдергивает из моих рук свой шлепанец. — Отдай. Не твой размер, Юдин.

Точно. Коваль в целом не мой размер. И я это понимаю, но из меня не вышел бы успешный спортсмен и тренер, если бы я не умел бороться. Я с детства привык не сдаваться, а значит попробую.

Но дьяволица оказывается упрямее, чем я ожидаю: она не приходит ни на следующее занятие, ни через неделю.

Я писал ей сообщения, а вчера проглотил свою гордость и позвонил Алисе. Мои сообщения и звонок остались не отвеченными. Стоит признать, что во время ожидания, находясь в бассейне, я дергался от каждого шороха. Я ждал Алису. Как чертов сталкер я выжидал субботний влог и пас ее в соцсетях, где она тоже всю неделю не появлялась. И только сегодня, в пятничный вечер, история в профиле Мото-лисы подсказала, где мне искать пропажу. Я отключил мозги, иначе, если бы я думал, хрен бы я оказался у какого-то сомнительного гаража на первом этаже и с жилыми окнами на втором.

Глава 13.

Алиса

Смотрю ему в спину.

Он такой крупный, а ступает бесшумно и мягко. Под моими же ногами скрипят мелкие камешки с песком.

Слева у соседского гаража, заросшего густой высокой травой, стрекочут громкие цикады, а через дорогу в камышах перекрикиваются лягушки.

Юдин сегодня в светлых джинсах, которые удачно облепили его зад, и в синей футболке. Я давно заметила, что он не заморачивается с выбором одежды, но этот пофигистский стиль ему удивительно подходит.

Не дойдя до фонарного столба пару метров, Андрей останавливается и оборачивается ко мне. Складывает руки на груди, отчего мышцы на предплечье напрягаются и цепляют мое внимание. Я знаю, какие они твердые на ощупь, но принципиально гоню из головы мысли о том, что между принятием душа и сном я думала о наглом медведе.

Всё остальное время я старалась вытравить воспоминания о том вечере, прозябая целыми днями на шезлонге под палящим солнцем. И спасибо отцу, в нашем доме нет бассейна, поэтому мне легко удалось абстрагироваться на неделю от всех, в том числе пропасть из соцсетей и потеряться даже для Сани.

Когда я была маленькой, со стрессом мне помогало справляться полное одиночество. Первый раз об этом я узнала в двенадцать лет, когда потеряла маму. После совершеннолетия отстранённость я заменила сексом и скоростью, которые стали моей постоянной зависимостью. Я считала, что в этой жизни меня больше ничто не сможет напугать, но тот вечер разрушил мои стойкие уверования. Не помню, про какой инструктаж говорил Юдин, но на первом занятии я делала всё, что угодно, кроме попыток вникнуть в то, о чем толковал ненавистный тренер.

Я хотела над ним подшутить, притвориться, что тону, и повеселиться. Но сама не поняла, когда мои шутливые барахтанья вышли из-под контроля, и всё стало происходить на самом деле. Это как в страшном сне: вроде ты участник происходящего, но смотришь на себя будто со стороны и знаешь, что в любой момент сможешь проснуться, и ничего плохого с тобой не будет.

И так было тогда: я жива и видела себя, только проснуться никак не получалось, как бы не старалась. И мне было не страшно. Я просто пыталась выжить инстинктивно, на генетическом уровне, заложенном природой.

А когда всё закончилось, пришел он — всепоглощающий ужас…

Я не собиралась трах…ся с Юдиным. Мне просто нужно было забыться. И да, он, черт возьми, прав, когда сказал, что я хотела им воспользоваться как антистрессом, но тогда какого дьявола он меня не остановил?

Да потому что Юдин такой же похотливый мудак, как все мужики в этой жизни.

— Ну, говори. Я весь внимание, — смотрит на меня сверху вниз. — Ты, наверное, хотела лично меня отблагодарить за спасение? — наклоняется близко к лицу, задевая горячим шепотом. Его слова — чистой воды сарказм, но меня они колют острой иглой — я действительно этого не сделала.

— Я… — стискиваю крепко кулаки и запинаюсь. Черт. Я не могу выдавить из себя благодарственных слов. Вот такая сука Алиса Коваль.

— Что? — наигранно прикладывает руку к уху. — Не расслышал. Что ты говоришь? Я преблагодарна вам, Андрей Валерьевич? — кланяется придурок. Он издевается? — Если бы не вы, то сейчас бы мои дружки не в гараже кальяном баловались, а на поминках моих страдали.

Смотрим друг другу в глаза. Это не смешно. И я понимаю, что чертов медведь прав. Но…

— И что, теперь будешь считать себя героем? — раздраженно бросаю я.

— Это вряд ли. Скорее еретиком, — усмехается он. Я непонимающе морщу лоб. — За то, что спас ведьму, — поясняет.

— Очень смешно, — фыркаю я. Юморист недоделанный.

Молчим.

Стрекот кузнечиков заглушает наше дыхание. Я смотрю куда угодно, только не на него, а он смотрит на меня.

— Значит, благодарностей я сегодня не услышу. Тогда, как на счет извинений?

Поворачиваюсь к нему ошарашенно.

— Каких извинений?

— За слова в бассейне и раздевалке, — отвечает.

— Не много ли хочешь, Юдин? — хмыкаю. — Мне извиняться перед тобой не за что.

— Понял. Тогда зачем мы здесь?

— Ты первый приперся, — злюсь я.

— Я твой тренер. И я пришел тебя вразумить. Не нужно бросать занятия.

— Вразумить? — вспыхиваю. — Что ты несешь? Юдин, ты реально считаешь, что после того, что произошло, мы сможем продолжать заниматься?

— А что произошло? — вскидывает брови.

— Ты ко мне приставал.

— Я? Это ты меня чуть не изнасиловала! Я перепугался до…

— До стоячего состояния? — перебиваю его.

— Ну знаешь, когда в твоих трусах орудует женская рука, сложно оставаться равнодушным.

Ну конечно, кобель он и в Гондурасе кобель.

И снова это молчание.

Только теперь я смотрю на упрямый подбородок, который Юдин демонстрирует мне задранной кверху головой.

— Летний треугольник, — мечтательно произносит медведь.

— Что? — не понимаю я.

— Смотри, — он наклоняется ко мне и указывает правой рукой куда-то в небо. — Вон, Альтаир, — я поднимаю голову и замираю, — там Вега, а это Денеб. Они образуют треугольник, видишь?

Глава 14.

Алиса

Я никогда никого не катала. Для меня это тоже в первый раз. Чувствовать опору и то, как его длинные ноги крепко прижимаются к моим бедрам — волнительно. Его ладони покоятся у меня на животе и напряжение, с которым он сжимает меня, передается и мне. Я нервничаю будто везу хрустальную вазу. Не гоню, а хочу показать ему, что байк — это моя стихия точно так же, как вода — его. Хочу, чтобы он расслабился и получал удовольствие, поэтому веду плавно, без рывков и резких движений.

Отвлекаюсь от дороги ощущая, как Юдин убирает одну руку с талии. Я мгновенно теряю состояние защищенности, но получаю стук по шлему. Слегка повернув голову влево, вижу, как медведь сигнализирует мне рукой, показывая на летний вагончик с кофе.

Предложение в силе, да, тренер? А я думала, что от страха запамятовал.

Перестроившись в левый ряд, делаю разворот и паркуюсь в кармашке. Ставлю байк на подножку и глушу двигатель.

Юдин медленно сползает с байка и неустойчиво встает на землю, взъерошивая волосы.

Снимаю шлем и, встряхнув гривой, спрашиваю:

— Ну как, тренер? Живой? — улыбаюсь.

— Не уверен, — дышит глубоко.

Слабак!

— Это тебе не звезды считать! Но для первого раза ты был неплох, — подмигиваю.

— Ты так считаешь? — улыбается Юдин.

Смотрю на его лицо: оно такое сейчас по-мальчишески озорное и наивное.

— Ну-у, — прохожусь по нему оценивающим взглядом, останавливаясь в области паха, — джинсы сухие, не истерил, в обмороки не падал, на меня не лез. Держался вполне достойно.

— Я спортсмен. Мы привыкли терпеть и бороться до конца. Как на счет тебя? — Юдин смотрит так, что я чувствую себя проигравшей. Это выглядит спекуляцией, но меня не проймешь.

— А я не спортсменка, — смотрю твердо в глаза. — Мне капучино.

Он хотел угостить меня кофе? Пусть угощает. А брать меня на понт не прокатит.

Ничего не сказав, Юдин идет к вагончику.

Делаю несколько глубоких вдохов.

Черт возьми, почему так трудно дышать?

Мне сложно с ним разговаривать, и я каждый раз выискиваю запасы своего яда в беседе с ним. С любым другим дерьмо из меня льется ведрами. С Юдиным мне приходится подбирать слова и бороться с собой. Потому что тело и мой рот противятся, а привычка работает исправно.

Поднимаю голову кверху и выискиваю ту самую летнюю троицу. Как он там сказал: Вега, Альтаир и?

Черт бы тебя побрал, Юдин!

Забираю у него стаканчик и с яростью делаю глоток. Он меня бесит своей правильностью и сдержанностью. Весь такой милый. А я стерва, да. Но у него получается. Черт возьми, у него получается добиваться своего и при этом доказывать мне, какая я стерва.

Смотрю на свой стаканчик с кофе, потом на Юдина, делающего глоток.

— Я разве говорила, что пью сладкий кофе?

— Нет.

— Тогда откуда узнал?

Мой кофе приторно сахарный. На столько, на сколько я обожаю.

Но Андрей вместо ответа протягивает мне свой кивая, чтобы попробовала. Не отпуская его взгляда, делаю глоток из его стаканчика. Облизываю сладкую пенку губами. Я делаю это нарочито медленно и сексуально. Его глаза слизывают с моих губ капельки точно такого же приторного напитка.

— Я пью сладкий кофе. Очень сладкий кофе, — он говорит это так, что низ моего живота скручивается в узел. Да что ты творишь, медведь?

— А…

И да, я не знаю, что ему сказать. Просто возвращаю стакан хозяину и большими глотками допиваю свой кофе, унимая сухость во рту.

Комкаю бумажную тару и выбрасываю в урну. Надеваю шлем и хочу быстрее убраться отсюда. Меня не волнует, как он будет добираться дальше. Больше меня волнует моя реакция на него, с которой считаться я не планирую.

— Подкинешь до дома?

Нет.

Нервно дергаю застёжку на шлеме. Пальцы не слушаются. Волосы мешают, а узел на футболке неприятно врезается в кожу. Меня раздражает всё. И даже то, что Юдин подходит непозволительно близко, убирает мои руки, а я позволяю.

Позволяю ему застегнуть свой шлем.

Позволяю утонуть в запахе сладкого капучино, перемешанного с выдыхаемым им воздухом.

— Вошел во вкус? — отстраняюсь от него.

Пожимает плечами.

— Может, просто не хочу отпускать тебя.

Да чтоб тебя, Юдин.

Я не знаю о чем он, но в любом случае эта фраза выбивает почву из-под ног.

Демон-хранитель за моей спиной во всю вопит: «Милый! Он такой ми-иилый. Не порть его, Коваль. Просто уезжай нахрен!».

И я готова так сделать, но…

— Куда тебя? — не смотрю на него. Мне безразлично. Пусть думает, что мне безразлично.

— Домой.

Черт с тобой.