Фаворитка

1.

Главная площадь города превратилась в настоящий зимний базар. Здесь можно купить глинтвейн, ароматные пряники, новогодние сувениры – всё, что душе угодно. В украшенных под избушки Деда Мороза и Бабы-яги киосках продавались ёлочные игрушки ручной работы, новогодние украшения и сладости.

Люди гуляли и наслаждались атмосферой, делая покупки в предвкушении приближающегося праздника. Дети катались на каруселях и ледяных горках. В центре площади возвышалась огромная ель, украшенная тысячью огоньков. Как только совсем стемнеет, здесь начнутся концерты и представления.

Из магазинчика, чьи витрины украшены в общем праздничном стиле, выпорхнула Мария. За её спиной маячил её парень, Илья. Оба приветственно замахали Анне.

– Привет, – с улыбкой приветствовал Илья.

– Ты чего такая хмурая? – обняла Машка подругу.

– Да вот препод «автомат» не поставил и придётся теперь все праздники готовиться к сессии.

– Ерунда! – отмахнулась Машка. – Выбрось из головы. Ты всё равно самая умная на курсе – легко всё сдашь.

– Вот именно потому, что я самая умная на курсе, я и надеялась на «автомат». Но старый зануда – просто шовинист. Димке он «автомат» поставил. Просто за то, что он мальчик, а мне – нет, – сокрушалась Анна.

– Выбрось из головы! Есть занятия поинтереснее. У нас для тебя сюрприз!

Анна насторожилась. Она не любила сюрпризы. Каждый норовит причинить счастье по собственному рецепту, а тебе из вежливости приходится изображать восторг. Что особенно неприятно, когда его не испытываешь.

– Сюрприз? – переспросила Анна.

Машка улыбалась с самым счастливым видом:

– Я знаю, тебе понравится!

В прошлый раз, когда Машка устраивала Анне сюрприз, последняя упала с пони прямо в лошадиный навоз. С чего подруга вдруг решила, что покататься на лошадях – это то, о чём Анна больше всего мечтает, самой Анне невдомёк. То, что сама Анна в роли наездницы себя представляла слабо, никого не остановило и результат был плакуч и вонюч.

А в позапрошлый раз они летали на воздушном шаре. Что-то пошло не так. Летать пришлось до тех пор, пока в газовом баллоне полностью не закончился газ. И им ещё очень повезло, что посадка не закончилась взрывом.

А в поза-поза… прошлый они заблудились в лесу… и проблуждали там до ночи.

Анна сникла и сжалась:

– Что же это за сюрприз? А то я к вечеру обещала маме быть дома.

– Будешь, – твёрдо пообещала Машка. – Это недолгий сюрприз. Не делай такого лица! Мы с Илюшкой уже взяли билет.

– Куда?

– На квест. Я же знаю, как ты любишь квесты?

– Да не так уж сильно я люблю.

– Квест совсем новый, – не слушала её Машка. – Говорят, там всё очень круто сделано. Ну, давай! Улыбнись! Тебе нужно развеселиться. Отличная игра получится. Квест средневековый. С драконами!

– С драконами? – вымученно улыбнулась Анна. – Ну, вроде как, звучит интересно?..

Илья добавил с видом знатока и тонкого ценителя:

- Там обещают полное погружение. Говорят, декорации просто улёт! Потрясно. Ну, что? Идём?

Аня вздохнула:

– И сколько стоит эта прелесть?

– Для тебя – нисколько. Это наш тебе подарок на Новый год!

– Маша! Ну, я же просила тебя не дарить мне дорогих подарков?

– Он вышел с приличной скидкой. А я… мне это только в радость. Ну, идём уже? Идём!

– Ладно, – сдаётся Аня, прикидывая в уме, что ей теперь нужно успеть подкупить подруге «под ёлочку», чтобы выровнять счёт. – Надо же проверить, насколько точно эти, наверняка криворукенькие» шоумены, передают атмосферу средневековья?

– Не будь занудой, – хмыкает Илья. – Просто получай удовольствие.

– Я не могу получать удовольствие от криво сделанных вещей.

– Но вдруг вещи сделаны не криво? Дай хотя бы шанс?

– Как всегда, вы меня уговорили. Идёмте. Кстати, идти-то далеко?

– Да нет же. Прямо здесь.

Машка, весёлая и раскрасневшаяся, рвётся вперёд, топая мимо витрин, разукрашенных в праздничном стиле; мимо окон, раскрашенных под «иней». Разодетые в яркие наряды манекены с улыбкой смотрят на них и на других праздношатающихся.

Уютно. Играет музыка. Пахнет корицей и ванилью. Невольно пропитываешься атмосферой праздника. В воздухе витает ощущения ожидания чуда, радости и счастья. Новый год – время, когда сбывается мечты и случаются самые необычные вещи.

Анна с удивлением воззрилась на здание, у которого они притормозили. Она его, вроде как, никогда прежде тут не видела? Почему?

Что это? Павильон? Не похоже. Вон какие массивные каменные стены, высокие готические окна.

Но здания тут совершенно точно раньше не было! Анна бы такое, со своей любовью к старине, точно бы не забыла.

Резные двери создавал впечатление, будто это не просто здание, а настоящая крепость из другого времени. Фасад украшен драконами. Над дверью – герб с драконами. Даже дверная ручка была сделана в виде головы дракона.

2.

Первое, что ощутила Анна, когда сознание вернулось к ней – боль во всём теле.

Что за странный квест?..

Раскрыв глаза, она увидела, что находится в комнате. Взгляд скользнул вдоль серых каменных стен, холодных и мрачных. Упёрся в потолок – высокий и сводчатый. Тёмные тени под ним создавали тревожную атмосферу, полную таинственности.

Комната тоже… странная. В квесте, конечно, обещалось «полное погружение в атмосферу игры», но, по мнению Анны, это было немножечко через чур.

Как устроителям удалось создавать такие декорации?

По центру комнаты стоял огромный массивный дубовый стол. На нём толпилась армия колбочек, пузырьков и склянок, заполненных разноцветными жидкостями.

Тусклый свет проникал через узкие стрельчатые окна, позволяя увидеть женскую фигуру, склонившуюся над ступкой, в которой незнакомка что-то толкла. Женщина была высокой и черноволосой, одетая в длинное зелёное платье. Её руки уверенно перемешивали ингредиенты. Время от времени она добавляла в смесь что-то новое из своих волшебных флаконов.

Когда Анна открыла глаза, женщина обернулась и внимательно посмотрела на неё.

– Очнулась? – женщина отёрла руки о какую-то тряпицу и подошла к Анне.

Та лежала, как выяснялось, недалеко от пылающего камина, на овчине и – под овчиной шкурой.

– Как себя чувствуешь?

Анна пыталась собраться с мыслями, что норовили разбежаться в стороны и не собраться вновь. Уцепившись за звуки дождя, судя по всему, ливневого, она ещё сильнее разволновалась. Откуда – дождь? Когда они гуляли с Ильёй и Машей, был довольно приличный «минус»? Может, аудиозапись?

– Кто вы? Где я?

Женщина усмехнулась, словно понимая замешательство девушки:

– Я – Алоиза Риверс. Целительница, некоторые утверждают, что ведьма, проживающая в Уотервинзор. Здесь нет лекарей. Учёные мужи в здешнем болоте долго не задерживаются. Они приходят, сходят с ума от кошмаров и уходят. Чаще даже – сбегают. А я – остаюсь. Чтобы исполнять их обязанности, помогая тем, кто нуждается в помощи. Сейчас это – ты. И ты в безопасности.

– Алоиза Риверс? – Анна попыталась сесть, но всё её тело вновь отозвалось болью, и она со стоном опустилась снова на своё ложе. – Как я оказалась в… вашем замке? Кто я?.. – выдохнула она, зачарованно уставившись на свои руки, которые выглядели чужими.

Это не её ухоженные, мягкие, белые ручки с дорогим маникюром! Это же какой-то ужас! Руки чернавки – загорелые, с крепкими пальцами, с лёгкой чернотой под грубо обкусанными ногтями.

Из глубины души поднималась паника. Ладно, управители могли оплатить декорации, которые стоят дороже тех, где снимают сериалы, но – её тело?! Это было не оно. Худенькое, мускулистое, непривычное.

Она – что?.. Она – на самом деле?..

Этого не может быть!!!

Алоиза присела рядом, глядя с сочувствием:

– Ты ничего не помнишь?

– Нет, – помотала головой Аня.

– Не помнишь, как сорвалась с каната?

– С… с какого ещё каната? – Анна смотрела на собеседницу с недоумением.

– Ты – воздушная акробатка из бродячего цирка. Вы зарабатываете себе на жизнь тем, что переезжаете из замка в замок и даёте представления. Так и не помнишь?..

Анна не могла поверить своим ушам. Ещё и – цирк?.. А она – воздушная акробатка?! Всё это звучало сюжетом из фантастической книги.

Она помотала головой:

– Нет! Я никогда не занималась акробатикой.

– Конечно, занималась. Ты – одна из лучших артисток в вашем маленьком балагане, Мара. Так, тебя, кажется, зовут? Вы путешествуете по Аларису, показывая представления в разных городах и замках. Во время последнего выступления в Уотервинтере ты сорвалась с каната и упала. На самом деле тебе повезло, что я оказалась рядом. Ни один учёный лекарь или монах не сведущ в делах целительства так, как ведьма. А то, что ты ничего не помнишь – ерунда. Иногда подобное случается, когда разум пытается защититься от стресса или боли. Не переживай. Воспоминания вернутся. Тебе просто нужно немного времени, чтобы отдохнуть.

– Я не Мара! Меня зовут Анна. Я ничего не забывала, просто я… я из другого мира.

Алоиза нахмурилась. Если она и удивилась тому, что услышала, то слишком потрясённой не выглядела.

– Я не Мара, – стояла на своём Анна. – Не акробатка из цирка! Я реальный человек из реального мира. В моей реальности замки и ведьмы – это только выдумка и сказки. Я хочу обратно в свой нормальный мир, с нормальными людьми. Где интернет-связь, самолёты, магазины и вайлдберриз. Я не могу, не хочу жить в книжке!

Анна чувствовала, что впервые в жизни близка к истерике. До неё доходило, что происходящее не бред и не игра. Что её на самом деле угораздило… провалиться, как Алису, через Кротовую Нору в непонятный новый мир.

– Это невозможно. Это не может быть правдой! – причитала Аня, вцепившись руками в волосы.

Длинные. Светлые, как серебро, волосы. Волнистые и очень густые. У неё таки отродясь никогда не было. Она же брюнетка? И носит короткую модную стрижку.

3.

Хотя нет. То был не сон, то было, скорее – видение.

Анна видела себя маленькой девочкой, бегущей по тёмной улице. Образы были болезненные и тёмные. Воспоминания – такими реальными, что она буквально ощущала их тяжесть на своём сердце.

Холодный дом в одну комнату. Мать завернула Анну в одеяло, пытаясь хоть как-то согреть, хотя сама дрожала от холода. Анна чувствовала, как её маленькое тельце замерзает, даже зубы стучат от озноба. Потом был вечер, когда отец вернулся домой с пустыми руками и стало ясно – ужина не будет.

Родители ссорились, а Анна пыталась заснуть, мечтая о маленьком кусочке хлеба или миске горячей каши. Ей было очень жалко отца, ведь он уходил ранним утром, а возвращался поздним вечером, но денег всё равно не хватало.

Потом пришло утро, когда она осталась в доме одна. Отец ушёл на работу, мать – на рынок, а Анна сидела на полу, прижимая к груди старую куклу, её единственного компаньона в холодной и пустой комнате. Время тянулось бесконечно долго. Страх одиночества делался невыносим. Он был даже сильнее голода. Когда родители вернулись, они принесли немного хлеба и молока. Анна жадно съела свой кусочек, но чувство голода осталось.

В ту ночь она плакала, понимая, что завтра будет такой же день. И послезавтра. Ничего не изменится.

Но она ошиблась – всё очень скоро изменилось. В худшую сторону.

Мать умерла. Сгорела быстро. Начала кашлять. Сделалась ещё худее. Сгорела, как лучина, за несколько недель, оставив дочь и мужа в состоянии шока от горя.

Отец старался держаться, но вскоре его горе и отчаяние переросло в яростные приступы гнева против всего и вся. Чтобы заглушить душевную боль, отец начал пить.

В доме совсем не осталось еды. Чтобы найти хоть какое-то пропитание Аня то побиралась, выпрашивая милостыню, то подворовывала вместе с другими, такими же, как она, беспризорниками. Иногда удавалось поймать крысу или голубя, зажарить его прямо на костре. Крысы были лучше голубей – по крайней мере, жирнее.

Та часть сознания, что принадлежала Ани, заходилась от отвращения и отчаяния, но Мара не видела ничего зазорного в подобном меню. Она не брезговала пить прямо из лужи, но, что удивительно, никогда не болела. Иммунитет у девчонки был не убиваемый.

Где-то через год отец привёл в дом новую жену.

Поначалу она даже обрадовалась такому событию, надеясь, что отец бросит пить, а мачеха, если и не станет второй матерью, то заставит отца образумиться. Будет готовить и содержать дом в порядке, а Мара – ей помогать. Жизнь и наладится. Но её ожидания и надежда быстро развеялись, как дым. Женщина оказалась злобной, грубой и властной. Она постоянно кричала, не стеснялась наносить побои, обвинять девочку во всех проблемах семьи.

Теперь Анну били по любому поводу и даже без него. Отец не думал вступаться за единственную дочь. Он постоянно пил, что говорится – без продыха. Каждую ночь случались пьяные дебоши и скандалы, заставляющие Анну-Мару забиваться в угол под стол.

Страх, постоянный страх – вот, в чём она жила. Засыпала в страхе, просыпалась в страхе. Пьяная мачеха била часто и больно. Анна пыталась защищаться, но была слишком слаба. А отец? Отец её не бил, просто смотрел равнодушно. И тогда Мара возненавидела их обоих! Раз никто её не защитит, придётся справляться самой.

После очередных побоев она выскользнула из дома и никогда туда больше не возвращалась.

Так она оказалась в Тряпичном Тупике, самом грязном и опасном районе Роял-Гейтса. Здесь жили те, кого общество отвергало: нищие, преступники, проститутки всех мастей. Это было место, где закон практически не действовал, а выживание зависело исключительно от собственных усилий.

Первые дни на улице оказались самыми трудными. Анна пряталась в подвалах заброшенных зданиях, между корнями разросшихся кустарников. Забиваясь в любую щель – лишь бы укрыться от внимания местных бандитов и королевских стражников. В Аларисе о правах детей не слыхали. Ребёнка могли прибить, изнасиловать, бросить в бойцовые ямы, как петухов, чтобы делать ставки на победителя. Ребёнок в Аларисе – это такой же взрослый, только более юркий и вёрткий.

Выживали не все. Но Мара научилась быть незаметной. Научилась сливаться с тенями, перемещаясь по городу, словно призрак.

Со временем она познакомилась с другими беспризорниками. Вместе они образовали небольшую банду, поддерживая друг друга, как умели, делясь редкими удачными находками. Один из мальчиков по имени Сэм стал её лучшим другом. Это он научил Мару обманывать продавцов на рынке и избегать патрулей и стражников. Научил находить укрытия на ночь.

Жизнь в Тряпичном Тупике была постоянной борьбой на выживание. Мара видела, как люди убивают друг друга ради куска хлеба или пары монет, и сама она не убивала только лишь потому, что просто не хватало физической силы для расправы.

Возможно, останься она в Тряпичном тупике дольше, она бы стала не просто воровкой, но и убийцей, но ей повезло – однажды, гуляя по городу, Мара наткнулась на старого фокусника.

Фокусник зарабатывал на жизнь развлекая прохожих трюками. Мара оказалась очарована его искусством и решила научиться тому же. Фокусник был добрым. Он охотно взял на себя роль учителя девочки, и они с энтузиазмом взялись за дело и вскоре вместе выходили на улицы, чтобы развлекать толпу фокусами.

4.

Так началась новая глава в жизни Мары.

В труппе Маркуса она научилась различным видам акробатики и балансировки, а также, новым способам жонглирования и искусству иллюзии. Маркус оказался строгим, но справедливым учителем, требующим от учеников полной отдачи, зато вскоре её выступления стали гвоздем программы, вызывая восторг у публики.

Жизнь в дороге не была простой, но она точно была легче бесконечного бега наперегонки со смертью что вела Мара в Тряпичном Тупике.

Мара была счастлива – она видела новые города, встречала новых людей, обретала друзей. Она нашла своё место в этом мире.

На прошлое Мара не оборачивалась. Оно больше не определяло её будущее.

Мара всегда знала, что способна на большее и была готова встретить все вызовы, что готовила ей судьба. С детства она чувствовала, что в ней есть нечто особенное, необычное. Может быть, именно это и позволило ей в итоге выжить в мире, где куда более сильные погибали?

Всё дело в том, что, когда Мара была расстроена или напугана, предметы вокруг неё начинали двигаться будто сами по себе. Они словно подчинялись её невидимой руке. Раньше подобные случая она списывала на случайности, воображение или галлюцинации, пока однажды не случилось то… что случилось.

Мара исполняла сложный акробатический номер на высоте, балансируя на тонкой проволоке. Толпа зрителей внизу затаила дыхание, наблюдая за её грацией и смелостью. Вдруг, посреди номера, что-то пошло не так. Сердце бешено заколотилось. Мара почувствовала, как паника охватывает её. Но, вместо того, чтобы упасть, она вдруг ощутила, что невидимая сила поддерживает её.

Посмотрев вниз, Мара увидела, что зрители смотрят на неё с изумлением. Некоторые указывали вверх и перешёптывались между собой. Затем она поняла, что парит прямо в воздухе, не касаясь проволоки и её тело окружало мягкое голубоватое свечение, словно она была окутана светом луны.

Магия – это было единственное объяснение случившемуся.

Мара не контролировала свои действия, но каким-то образом смогла использовать свою силу, чтобы удержаться в воздухе. Она не падала, а плавно двигалась вперёд, танцуя в невесомости.

Зрители кто ахал, кто верещал от восторга. Мара же, находясь в состоянии транса, продолжала исполнять свой номер, добавляя к нему элементы, которых раньше не существовало – кружилась, делала сальто, взлетала выше, демонстрируя невероятную гибкость и мастерство.

Когда представление закончилось, Мара опустилась на землю и магическое сияние вокруг неё исчезло.

Коллеги по труппе бежали к ней, поздравляя с успешным номером. Все думали, что это очередная иллюзия, часть представления. И её тайна осталась её тайной.

Но с тех пор Мара знала, что магия существует и что она обладает ей. Вопрос теперь только в том, как это использовать наилучшим для себя образом?

В те дни Мара чувствовала, что стоит на пороге чего-то великого. Что впереди её ждут новые открытия и приключения.

А дальше в её жизни случился Уотервинзер. Проклятый замок, как его называли в народе. Она ощутила мрак, которым тот был окутан, ещё на подъезде к нему. Хотелось сбежать из этого мокрого, овеянного туманом и страшными снами, места, но им обещали хорошо заплатить. Втрое больше обычного.

В зале собрались леди и лорды, прибывшие посмотреть на зрелище, которое было объявлено незабываемым. Они ели и пили, пируя, а акробаты и артисты развлекали благородную публику.

Мара в тот вечер намеревалась превзойти саму себя, но всё шло не так с самого начала. Канат, на котором она танцевала, казался ненадёжным. Дурные предчувствия терзали её. А в углах мерещились страшные рожи чертей – неведомых рогатых чудовищ.

Однако ей ничего не оставалось, как идти вперёд.

Зрители замерли, когда Мара начала своё восхождение. Красивая, гибкая, юная – словно лоза, способная взлетать и изгибаться в любую сторону. Её движения были плавными и уверенными, но с каждой секундой напряжение нарастало.

Достигнув вершины, Мара приготовилась к выполнению сложнейшего элемента – двойному сальто с переворотом.

Первый прыжок – и зал взорвался аплодисментами.

Уже во время второго прыжка она увидела, как на канате сидит рогатик и острыми зубами перетирает стальной трос…и в середине сальто канат под ней лопнул.

Лорды ахнули, некоторые леди пронзительно визжали, когда Мара падала с огромной высоты. Она вытягивала руки, пыталась ухватиться за что-нибудь, призвать магию – но всё было без толку.

Мара рухнула на землю, раскинув руки и глядя невидящим взглядом в потолок, провалившись в мёртвую тишину.

Она умерла.

Мара умерла в тот день – Анна это знала.

Помнила, как летела куда-то вперёд, чтобы стать Анной в другом мире. И это не было игрой, у Мары и Анны была одна душа на двоих.

Черти скалились, корчили довольные гримасы и глумливо хохотали.

Сверху, паря над залом, душа, которая уже не была Марой, но ещё не стала Анной, видела, как ведьма Алоиза Риверс первой добралась до её тела, склоняясь над девушкой и что-то зашептала над распростёртым телом.

– Теперь ты знаешь, – донеслись до Анна слова Алоизы. – Теперь ты помнишь.

5.

Анна верила, что сумеет сделать это. Маре такое по плечу. Она ведь не раз уже доказывала это? И всё же ей было страшно. Немного.

«Это как сон, – твердила она себе. – Во сне ты бессмертен. И с тобой ничего не может случится. Давай, сделай это. Ты сможешь. Ты должна. Ты теперь – Мара Уотерс, для которой в этих трюках заключена вся её жизнь».

Как и в прошлой её жизни (или воспоминаниях подлинной Мары), под высокими сводами Уотервинзера, среди древних колон, собрались зрители: высокородные дамы и лорды из Ланс-Риверза. Бельфлери из Твинса, Краутри из Черного Замка, Вуды из Акорна, Сигарды, Брэйсоны, Тейлли…

Мартены, прославившиеся своим коварством, владеющие одним из самых сильных и богатых замков в королевстве, включая королевский дом. Их цвета, серебристо-серый и бледно-синий, вкупе с острыми подбородками, делали их похожими на хорьков и куниц – символ их дома, танцующий на щитах и флагах.

Бельфлери бросались в глаза ярко-жёлтыми цветами. Золотые же цветы сверкали на их стягах и щитах – по белому полю рассыпалось шесть золотых лилий. «С этого начинается», – гласил девиз их дома, чтобы это не значило.

Но цветам Бельфлери по эффектности далеко было до прекрасной обнажённой девы с шарфом, танцующей на фоне серебряной луны Мэйдэнов. «Опасны и прекрасны», – утверждал их девиз.

Те из Сигардов, кого Мара могла перед собой видеть, были рыжими. Все оттенки рыжего – от морковного до медного. Внешне весьма примечательное семейство и, что отрицать очевидное – красивое.

Белый орёл на пурпурном фоне Эйджлеров, согласно их девизу, парил «Над прочими». Как и их крылатые шлемы, что эти чудики не снимали даже в помещении – они и впрямь «возвышали» их «над прочими».

Чёрный конь, встающий на дыбы, словно рождающийся из огня – это Хорсары. Три парящих ворона над мёртвым телом – Блэйданы.

И те, и другие, смуглы, черноволосы, красивы.

Все эти люди стояли внизу и смотрели вверх – на неё, Мару Уотерс. Безродную цирковую плясунью, гимнастку-акробатку. Она легко поднималась к самой вершине по натянутым между колоннами тросам и платформам.

Анна сама поражалась тому, сколь легки и грациозны были движения Мары – она парила в воздухе без усилий, будто рождена была птицей. Каждый взмах рукой, каждый поворот выполнялся с невероятной точностью и уверенностью.

Выступление начиналось с простых трюков, демонстрирующих гибкость и силу. За ними шли более сложные элементы – она закручивалась вокруг тросов, делала сложные петли и сальто, заставляя зрителей замирать от восхищения, смешенного со страхом.

В один из моментов зависла в воздухе, удерживаясь только силой ног, обвив их вокруг троса, плавно вращаясь вокруг оси. Свет факелов, уставленных вдоль стен, отражался в блестках, нашитых на костюм, придавая действию мистический, завораживающий оттенок.

Кульминацией выступления стало исполнение сложнейшего двойного сально с захватом троса руками. Именно во время него она и сорвалась в прошлый раз.

Зрители затаили дыхание, когда Анна-Мара взлетела вверх, сделала несколько оборотов, и ловко приземлиться на платформу.

Когда она завершила своё выступление, раздались бурные аплодисменты и восторженные возгласы.

Мара раскланивалась, сияя от счастья. Это было действительно незабываемо. Ведь, в какой-то мере, это было для неё первый раз!

Счастливая, нырнула она в сторону и наткнулась на Маркуса.

– Браво, Мара, – похвалил её он. – Рад видеть, что ты полностью оправилась.

– Я тоже рада.

Она хотела бежать, чтобы сполоснуть с себя пот и переодеться, но хозяин труппы удержал девушку за руку:

– Погоди-ка минутку.

– Что такое? – бросила она на него предупреждающий взгляд.

Мара не любила, когда до неё дотрагивались посторонние. Анна – тоже. Ничего удивительного, если у двух разных людей одна сущность – в двух разных воплощениях они станут, как любить, так и ненавидеть одно и тоже.

– Ты больше не дитя, Мара. Теперь ты красивая девушка.

– Ну, это как посмотреть?..

– Твои выступления завораживают. Это привлекает многих людей.

– Так и было задумано, разве нет? Чем больше привлечём, тем больше заработаем.

– Уотервинзер – проклятое место.

– Ну, молния дважды в одно дерево не бьёт, а я уже падала и разбивалась. Так что, вряд ли что-то плохое случится со мной снова.

– Мара! – строго глянул на неё Маркус. – Вопреки балладам и красивым песням, юные благородные лорды отнюдь не так уж благородны. Особенно когда у них кровь кипит. И если рядом с благородными леди они ещё стараются как-то сдержать свои тёмные порывы, с тобой точно никто церемониться не станет. В красивом исполнении это может звучать как «сердца их уязвимы перед красотой и искусством», ну, а если по-простому – затащат в тёмный угол, оприходуют – и все дела. Оно тебе надо?

– Не надо, – согласилась девушка.

– Тогда не суйся в эти тёмные углы, оставайся на виду. Мы ведь не хотим новых неприятностей, да?

– Не хотим. Спасибо за предупреждение, Маркус. Я постараюсь быть осмотрительной. И не беспокойся за меня. Если какой-нибудь лорд сунется, я…

6.

Маркус направлялся обратно в Роял-Гейст, считая, что именно там их ожидает самоё достойное будущее, которое подарит их маленькой труппе славу и деньги.

Сама Анна-Мара считала иначе. Будь её воля, она в тот пчелиный гадюшник никогда бы больше не вернулась. Может быть, следовало воспользоваться предложением Давоса и стать его любовницей? Осесть на одном месте, забросить карьеру канатоходки-акробатки, построить бизнес, благоустраивая процветающую таверну?

Всё бы неплохо, кроме одного – её таверна будет на самом деле, принадлежать Давосу. А убьют его или она ему наскучит, что тогда?

И это ещё повезёт, если она не влюбится…

Любовь – отвратительная штука. Вместе с ней случается всё самое неприятное, грязное и грустное. Любовь – то, чего нужно избегать любым путём. Потому, что любовь снимает с тебя защиту, и ты остаёшься без доспехов разума; один на один с жестокой жизнью.

Королевский тракт, построенный Старым Королём-Строителем, пролегал от землей Лайс-Риверзов к западу, через земли Лионлэндсов. Их величественный замок был виден издалека. Прекрасный и неприступный, он возвышался с высокого утёса, словно врастая в скалу. Утёс этот обрывался пропастью в море.

Расположение замка делало его практически неприступной для штурма крепостью. Единственная дорога по суше лежала через, так называемый, «Львиный Хребет». Она представляла собой узкий проход через скалы, которую защитника замка могли, при необходиомсти, легко контролировать.

Успевшая многого наслушаться о твердыне Лионлэндсов, Мара, в какой-то мере, была разочарованна, когда увидела замок воочию. Он не показался ей ни таким роскошным, ни таким красивым, как она себе нафантазировала.

Внутрь господского замка бродячих комедиантов не пустили, но Анна была этому даже рада. В городе они собрали монет не меньше, а забот и неприятностей было меньше.

Лионсэйт лежал у подножия высоких скал. Его сердцем был корабельный порт, с трёх сторон от которого множество строений раскинулось по холмам, спускающимся к морю. Серые улочки вились между домами, построенными из серого или белого кирпича.

Звук волн – он был в Лион-порте повсюду. Волны бились о деревянные пирсы, сливались с резкими голосами чаек и гомоном человеческих голосов.

Массивные корабли, украшенные яркими флагами, стояли вдоль линии берега, словно великаны. Были среди них громоздкие купеческие корабли, были изящные галеры, предназначенные для быстрых походов и сражений. На палубах кипела работа: матросы подтягивали паруса, грузчики переносили товар, капитаны отдавали приказания.

На берегу, среди хаоса и суеты, торговцы продавали свои товары: экзотические специи, шелка, драгоценные камни, редкие предметы искусства. Рыночные площади были заполнены людьми всех сословий: купцами, ремесленниками, солдатами, паломниками. Все они были готовы платить щедрой монетой и за развлечения, ведь развлечения – это тоже товар.

Лионсэйт был своеобразным финансовым центром. За те пару недель, что труппа задержалась в городе, удалось отменно заработать, но хранение денег в Аларисе – дело непростое.

Маркус выдавал после выступлений свои актёрам небольшие суммы. Анна предпочитала хранить деньги в кошеле, на поясе под юбкой, но большую часть она, как и другие, предпочитала не получать, а записывать на её счёт.

Зарабатывала она едва ли не больше всех в труппе, так что её личный процент выручки был высок, носить столько монет под одеждой было небезопасно для жизни.

Большую часть заработка Маркус перевозил в сундуке на повозке, запирая его на огромный ключ, но никакой замок не мог быть гарантией от кражи. На дорогах водились разбойники, гостиницы кишели ворами, как крысами. Поэтому Маркус, как человек прогрессивных взглядов, пользовался… услугами банкиров.

Самым известным банком был Королевский, но в Лионсэйте были банкиры и рангом поменьше. Они предлагала надежные условия для хранения денежных средств. Маркус имел здесь специальный счёт, оставлял свой сундук банкирам, получая с них долговые расписки и дополнительные проценты за хранение. Анна-Мара согласилась на то, чтобы основная часть её средств также лежала на таких счетах. И, хотя банк просил довольно высокий процент комиссии за свои услуги, это было надёжнее, чем потерять монеты или жизнь в борьбе за них.

Покинув Лионсэйт, следуя по Золотой Дороге, они миновали Западные Холмы, с их живописными красотами, где леса чередовались с полями и долинами.

То утро изначально выдалось пасмурным. Небо грозило дождём.

Труппа шла без остановки всю ночь, в надежде как можно быстрее добраться до поселения. Дороги уже изрядно размыло, поэтому двигаться поневоле приходилось медленно.

Маркус шёл во главе их маленького поезда, состоящего из нескольких повозок с лошадьми. Вдруг он остановился и поднял руку, призывая всех к молчанию.

Анна-Мара, ехавшая верхом, натянула поводья, в свой черёд чутко прислушиваясь. Но слух улавливал лишь шёпот ветра да шелест листвы.

– Может, это просто зверь? – полушёпотом спросил Арик, оглядываясь кругом.

Маркус хмуро покачал головой.

– Не животное, – беззвучно, одними губами, сказал он. – Разбойники.

Мара, спешившись, скользнула за повозку, стараясь, как можно незаметнее, вытащить арбалет. Хотя Маркус настаивал на том, что чаще не оказывать сопротивления куда безопаснее, чем сопротивляться, ей претила сама мысль о рабской овечьей покорности.

7.

В её памяти город сохранился другим: грязным, тёмным и опасным. Сейчас же, купаясь в лучах солнечного света, Роял-Гейст показался Анне совсем не таким, каким хранился в памяти Мары.

Они въехали в столицу через главные Королевские Ворота, возвышающиеся, точно стражи, предъявив верительные грамоты страже настоящей. И Роял-Гейт раскинулся перед ними, словно лежал на ладони, встретив путников просторной площадью перед Главным Храмом. Центром площади был высокий фонтан. Со всех сторон площадь, словно картину – рама, окружали здания с высокими шпилями и изящными арками.

За площадью река делила город на две части и каменные мосты соединяли её берега, позволяя жителям и гостям столица легко перемещаться между районами.

Сердцем города был, безусловно Драгонфорт – королевская резиденция. Её высокие башни виднелись издалека, внушая уважение и трепет. Подножия дворца покрывали сады, наполненные редкими растениями, цветущими и плодоносящими деревьями.

К югу от королевской резиденции раскинулись богатые районы, заселённые аристократами и купцами. Роскошные особняки утопали в зелени парков; элегантные улицы были вымощены камнем. Повсюду возвышались искусно сделанные статуи героев и королей, а также множество фонтанов, создающих приятную прохладу даже в знойные дни.

В прошлой своей жизни Мара в этих кварталах никогда не была. Да и в этой пока удавалось наблюдать красоту Южной части лишь со стороны, издалека.

Простонародье, вроде неё, обитало на Подгорье. Здесь жили ремесленники, трактирщики, торговцы, рыбаки – словом, все те, кто составляет большую часть населения.

Узкие улочки Подгорья переплетались в хитрый лабиринт. В каждом закоулке можно найти что-то интересное: лавку с уникальными изделиями, таверну с вкуснейшей едой, уличного музыканта, поющего прекрасную балладу.

Продвигаться по улочкам Подгорья было непросто. Улицы запрудило другими повозками и толпами людей, снующих между колёс. Но вдруг обычный городской шум будто стих. Голоса людей, скрип повозок, лай собак смолкли.

Мара подняла голову и тоже замерла, едва дыша от открывшегося зрелища – над ней летел огромный дракон! Его крылья, казалось, были сделаны из чёрного шёлка. Чешуя мерцала в свете заходящего солнца, отливая угольными бликами.

Сердце Мары наполнилось странным чувством. Это был не чистый страх и не благоговение – оба чувства слились в одно.

Драконы над Тряпичным Тупиком не летали. Дракона она увидела впервые. Сверхъестественное, ужасное и прекрасное, это создание летело низко над улицей. Его огромная тень на миг накрыла повозку, в которой сидела Мара, и на мгновение показалась, будто мгла окутала её прохладным туманом со всех сторон.

Пахнуло серой и пеплом. Волосы развевались от воздушного потока, идущего от огромных крыльев.

Драконьего всадника Мара увидела только после того, как тот пролетел над её головой. Всё, что она смогла рассмотреть – это алый плащ, развевающийся за его спиной. Да собранные на затылке в низкий хвост светлые волосы. С плеча всадника сверкнуло что-то сверкающее, серебренное – то ли острие копья, то ли ручка хлыста, с помощью которого всадник управлял своим драконом.

И дракон, и всадник, пролетели мимо, не обращая никакого внимания на маленькую труппу актёров внизу, а сама Мара не могла оторвать взгляда от дракона и его всадника до тех пор, пока они не исчезли вдали, словно растворившись в вечерних тенях.

Её сердце учащённо билось. Разум был полон мыслей о том, какой силой воли должен обладать человек, чтобы управлять таким созданием?

– Кто это? – спросила она у сидящего рядом на козлах Арика, пытающегося не дать взбрыкнуть напуганным появлением дракона, лошадям.

– Тпр-ру, сказал, ретивые! – прикрикнул он на коней, натягивая поводья с такой силой, что взбугрились мускулы под холщовой взмокшей рубахой.

Потом выдохнув, процедил с ненавистью сквозь зубы:

– Проклятый принц Мальдор.

– Проклятый? Почему, проклятый?..

Арик посмотрел на неё, как на сумасшедшую:

– К тебе, куколка, похоже, память так до конца и не вернулась, да? Это же принц Мальдор Драгонрайдер, младший брат короля.

Лошади быстро успокоились. Теперь, когда дракон больше не парил над их головами, они снова стали послушными, что позволяло вести разговор.

Видя искренний интерес Мары к поднятой теме, Арик, понизив голос, продолжил:

– Принц Мальдор –это имя тождественно слову «жестокость» и «беззаконие». Все Драконрайдеры – «ку-ку». С «крышей» плохо дружат. Но этот – сущий дьявол по плоти! Жалости он не знает ни к кому. От него и благородные его собраться стремятся держаться подальше, но в своих дворцах он хоть как-то вынужден сдерживать дурной нрав. А нашему брату при встрече с ним – крышка! Знать любит охотиться – кто на оленей, кто на волков. А этот дьявол, – голос Арика упал до едва слышимого шёпота, – он прямо на людей и охотится. Лично возглавляет отряды элитной гвардии, которая подчиняется исключительно ему. Все его солдаты облачены в золотые доспехи…

– В золотые?... – усомнилась Мара. – Да, ладно! Сказки это! Смысл делать то, что не работает, да ешё и по цене в три-дорога?

8.

Спустившись, Мара окунулась в гул уютных голосов, в тёплый свет масляных ламп, в аппетитные запахи жаренного мяса и свежего хлеба.

В углу у камина, в дыму, плывущему от табачных трубок колечками, сидел молодой человек с лютней и напевал прославляющую короля балладу:

Когда заря восходит над Аларисом

И свет её касается древнего трона,

Мы вспоминаем тех, кто правит нами,

Кто кровью своей эту землю заслужил.

О, славные Драгондайдеры!

Вы – дети драконьих крыл, – заунывно тянул трубадур.

Ваш герб – зверь огненный, что парит высоко,

А в сердце у вас лишь одно стремление – служить народу.

Тарвис Первый, мудрый король,

Что в бурях правления нашёл покой.

Твой трон неприступен, твой меч остёр,

Ты правишь справедливою рукой.

Дом Драгонрайдеров, сияй ярко!

Пусть твои знамёна развеваются гордо,

Ведь Тарвис – это новый рассвет,

Для всех, кто верит в силу и честь.

Так воспоём же славу дому Драгонрайдеров!

За мир и порядок, что они несут,

Да здравствует Тарвис, да живёт он долго,

И пусть его правление будет великим.

Голос то возвышался, то затихал. Впрочем, к нему никто особо и не прислушивался. Баллада звучала на фоне, как любая незатейливая песенка в придорожной забегаловке 21 века.

На длинных деревянных столах стояли кружки с пенящимся элем. За барной стойкой суетился хозяин таверны, ловко разливая напитки по кружкам, шутя с клиентами и одновременно следя за порядком.

В дверях показался невысокий, вёрткий, как юла, мужчина средних лет, в повадках которого было что-то плутовское, но при этом неизменно располагающее к себе. Он быстро скользнул взглядом по залу, явно оценивая обстановку. И, улыбнувшись краешками губ, направился к свободному месту за одним из длинных деревянных столов, осторожно протискиваясь между посетителями.

Одежда на нём была простой, но опрятной: старый кожаный жилет поверх рубашки с длинными рукавами, штаны из плотной ткани, удобные сапоги. Но, несмотря на скромную одежду, в движениях незнакомца была уверенность и лёгкость, присущая людям, привыкшим быть в центре внимания.

Подойдя к столику, мужчина аккуратно поставил на него небольшой мешочек. Затем сел, вытягивая ноги перед собой. Взгляд тёмных глаз остановился на кружке с элем, стоящей рядом. Он подмигнул хозяину таверны, который тут же кивнул ему в ответ.

– Доброго вечера, добрый народец! – произнёс мужчина громким голосом.

– Присаживайся, приятель! – радостно отозвались приятели. – Приятно снова тебя видеть! Где ж ты пропадал?

– О, парни! У меня был тот ещё день! Так выдохся, что еле языком ворочаю.

– Еле языком ворочаешь? Это ты-то? Скажи ещё, что тебе не хочется поболтать?

– А чего ж не поболтать, если есть чем промочить горло?

– Эй, хозяин! – закричал один из посетителей таверны, изображая щедрость. – Тащи скорее эль!

Адора, жена трактирщика, прихватив кувшин, откликнулась на зов.

– Э, нет, милая! Этого нам явно будет мало. Тащи-ка ещё кувшинчик. Вот, это тебе за эль, – сунул он девушке монетку. – Ну, а это, лапуля – за старания.

Один из собравшихся хлопнул Адору по заднице, за что был награждён её убийственным взглядом.

– Сделай так ещё раз и я пожалуюсь мужу, – пригрозила она.

Посетитель скривился:

– Не умеет девка веселиться. Что ж? Сегодня вечер обещает быть интересным. Говорят, старина Маркус вернулся в добрый Роял-Гейт? Значит, нас ждут новости и представления? А ты, красотка? – повернулся болтун к Маре, – Ты, случайно, не из труппы ли моего друга?

– Я из труппы Маркуса, – подтвердила Мара. – Но друг ли он тебе я не знаю.

– Друг, друг, красавица…

– Я – Каллеон, – перебивая товарища, протянул, представляясь плут руку Маре. – А ты?..

– Мара. Мара Уотерс.

– Рад знакомству, Мара Уотерс. Выпьем?

Мужчины осушили свои кружки.

– Так ты Каллеон? – хлопнул ладонью по столешнице Арик. – Тот самый?!

– Какой – «тот самый»?

– Один из Драгонрайдоровских… – Арик запнулся и на скулах парня вспыхнули от смущения два алых пятна.

– Ублюдков, ты хотел сказать? – хмыкнула Каллеон. – О, да! Я – тот самый.

9.

Таверна «У старого дуба» в вечерние часы всегда наполнена шумом и дымом. Дым по-прежнему клубился, но шум сменился напряжённой, наполненной страхом и взволнованным дыханием, тишиной.

Теперь, когда Мальдор Драгонрайдер стоял прямо перед ней, Мара получила возможность лучше рассмотреть его одежду. Чёрное кожаное пальто делало его бледное лицо почти восковым и бескровным. Он выглядел именно так, как Мара его себе и представляла, когда наблюдала за полётом дракона, хотя в тот момент лицо всадника было скрыто. Резкие черты отличались аристократической утончённостью. Глаза были ярко-синими и холодными, как горные озёра. Они искрились холодным блеском, отражая внутреннюю силу этого человека. Светлые волосы шёлковой волной спадали на плечи, подчёркивая благородство происхождения.

Чуть выдвинутая вперёд, твёрдая челюсть свидетельствовала о непреклонном, твёрдом характере этого человека. Тонкие губы и лёгкий изгиб бровей говорили о тонкой иронии и чувстве превосходства, доминирующие в его натуре. Едва заметную улыбку можно было ошибочно принять за проявление дружелюбия, но нет – это была своеобразная насмешка над собеседником, а за этим скрывалось нечто более глубокое – расчётливость и хитрость.

Примечательной чертой внешности Мальдора была кожа, бледно-мраморная, без единого изъяна.

От его пронзительного взгляда Маре захотелось спрятаться – куда угодно.

– Кто ты такая, чтобы отрицать мои решения? – спросил принц, останавливаясь перед ней и выгнув насмешливо бровь.

Сообразив, что простой циркачке сидеть перед принцем никак не годится, Мара поспешила подняться на ноги и склонить голову в поклоне. Как умела. Потому, что Анна в ней к реверансам не была приучена, да и Мара, откровенного говоря, тоже.

– Никто, Ваше Высочество, – она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. – И в мыслях не было перечить вам. Это вырвалось случайно.

– Случайно?.. – с лёгким налётом разочарования в голосе повторил принц, не сводя взгляда с девушки. – Случайно, говоришь?..

– Да, я… вынесенное решение не справедливо.

Улыбка принца стала шире. Он стоял перед ней, расставив ноги и выразительно положил руки на эфес шпаги, скрытой в ножнах у бедра.

– Никто из Подгорья находит мои решения не справедливым. Занятно. Продолжай.

– Этот человек всего лишь певец, причем – посредственный. Его слова не могут причинить вреда. Я прошу вас отпустить его.

– Ты?.. Просишь – меня? – взгляд Мальдора был полон насмешки и лёгкого любопытства.

Улыбка на его губах становилась всё более хищной.

– Забавно, – произнёс он, наклоняя голову вбок. – Обычно люди боятся даже в глаза мне взглянуть, а не то, чтобы оспорить вынесенный мне приговор. Как ты смеешь оспаривать мои слова?

– Я не оспариваю ваши слова, – решительно возразила Мара, чувствуя, как сердце бешено колотится в её груди.

Но она набралась храбрости, чтобы продолжать. По большому счёту, у неё и выбора-то никакого не было. Застынь она перед принцем испуганной дурочкой, пожалуй, вместе с незадачливым певцом лишится языка.

– К кому же и обращаться с просьбой, как не к тому, у кого вся полнота власти? – льстиво проговорила она, клоня голову. – В чьей воле казнить и миловать? Прошу прощения, ваше высочество, если показалась вам дерзкой, но я всего лишь хотела молить вас о милости и милосердии. В моих действиях не было дурного умысла. Прошу вас, пощадите этого человека! Каждый зарабатывает на кусок хлеба, как умеет. Он поступил не слишком мудро, распевая сатирические песенки.

– Хочешь сказать, он лишь исполнил то, о чём его попросили?

– Да, ваше высочество.

Принц Мальдор приблизился еще на пару шагов, пристально рассматривая девушку. Так пристально, что это едва ли могло сулить что-то хорошее.

– Тогда справедливо отрезать ему языки, а другим – уши.

– Может быть и справедливо, ваше высочество, но не рационально. Будем слишком много крови по слишком малому поводу. Умоляю вас – простите нас. В вашу честь мы воспоём здравницы. Просим прощения и милосердия. Будьте милостивы.

Ещё один шаг и принц приблизился к ней вплотную. Настолько, что теперь Мара могла чувствовать запах его одеколона – смесь лаванды и ещё чего-то, тёмного и опасного.

Его голос стал мягким, почти нежным, когда он проговорил:

– Ты знаешь, кто я такой, девочка? Почему ты думаешь, что можешь просить меня о чём-то?

Мара сглотнула комок, образовавшийся в горле. Она понимала, что стоит на тонкой грани между жизнь и смертью, но всё же решила рискнуть:

– Я оптимист по жизни, ваше высочество. Всегда верю в лучшее. И в людях – в том числе. Мне нравится верить в то, что вы справедливы. Что ваше сердце способно услышать правду. Вам легко проявить милость, а для нас, простых людей, ваша доброта обернётся жизнью. Молю вас и милости, – и она снова, как смогла, изобразила реверанс.

Долгое молчание повисло в воздухе. Принц смотрел на неё, изучая каждую черту лица. Наконец, он едва заметно кивнул:

– Хорошо. Когда хорошенькая женщина так горячо умоляет о чём-нибудь, отказать ей сложно. Пусть будет по-твоему. Отпустите этого певца, – возвысив голос, велел он своим людям.

10.

Воздух засвистел в ушах и в панике Мара из последних сил сжала руку своего врага, по несчастью.

Им повезло. Они оба угодили в мягкий стог сена, что и спасло обоим жизнь.

Мара лежала, чувствуя, как её тело ломит от удара. Голова кружилась, но – ей повезло. Ничего серьёзного. Только ушибы. Она осторожно повернулась на бок, с тревогой взглянув на своего врага.

Капюшон упал с лица, открывая взгляду благородное, тонкое, и красивое, как у женщины лицо. Если бы она не знала, что в штанах у него совершенно точно есть то, что отличает мужчину от женщины, усомнилась бы – уж не какая-то искательница приключений решила составить ей компанию. Слишком уж смазлив был парень. И эту смазливость не смогли подпортить ни бессонная, пьяная ночь, ни грязь, ни налипшие прутики соломы.

Он был молод. Уж точно, не старше её.

Волосы у него были светлые, но не с серебром, как у того же Мальдора, а – золотые. Никогда прежде, ни Анной, ни Марой, она не видела такого цвета у людей. Даже растрёпанные и запачканные, они не утратили своего волшебного блеска.

Парень поднял голову и в свой черёд взглянул на Мару:

– Ты в порядке?

– Уж не твоими стараниями – это точно. Ты полный придурок, ты это знаешь? Ты нас обоих чуть не угробил!

– Как будто я один во всём виноват?

Его кожа, несмотря на зелёный сок, что оставила на ней скошенная трава, напоминала нежный холст. Такая совершенная…

У Мальдора Драгонрайдера такая же гладкая кожа. Нехорошие предчувствия и подозрения заскреблись.

Вспомнилось предупреждение Маркуса: «Не во что больше не вмешивайся».

Ну, глупости. Откуда двум Драгонрайдерам взяться на одной улице? Они – что? По кругу друг за другом ходят?

– У тебя дурацкие игры, мальчик.

Он прижал её к сену, нависая сверху, глядя смеющимися синими глазами:

– Ты просто неправильно в них играешь. Но я не жалуюсь. Было весело.

– Ага! Обхохочешься. А теперь – пусти. Мне пора. Поиграй с кем-нибудь другим. С меня хватит.

– Как тебя зовут?

– А тебя? – с вызовом спросила она.

– Фэйтон.

– Ок, Фэйтон. Привет, Фэйтон. Пока, Фэйтон.

– И как же ты пойдёшь, если я тебе не отпущу?

– Дождусь, пока отпустишь.

– Скажи мне своё имя.

– Вообще-то, могу и полежать. После такой гонки даже приятно. Сено мягкое.

Фэйтон усмехнулся:

– Боишься, что я тебя найду?

– Думаю, ты протрезвеешь и всё забудешь. Найдёшь другую игрушку.

– Возможно, потом. Но пока мы ещё не сыграли главной партии…

– Настойчивость – хорошая черта в мужчине, пока не переходит в навязчивость.

– Что?! – засмеялся он. – Я тебя точно найду. Ты назвала меня ослом. Придурком. И… я забыл кем.

Он растянулся рядом, глядя в тускнеющие звёзды.

– Я тоже не помню, – сонно пробормотала Мара. – Какая сегодня была сумасшедшая ночь. И всё из-за тебя. Ты ведь из благородных, да?

– Как ты догадалась? Я-то думал мой плащик делает меня похожим на обычного горожанина.

– Не делает.

Покосившись в его сторону, Мара увидела, что глаза у Фэйтона закрыты, лицо расслаблено, дыхание выровнялось. Кажется, он собирается уснуть?

Звёзды над их головами почти исчезли, растворяясь в лучах рассвета. Усталость постепенно овладевала и ею. Она уже было начала проваливаться в сон, когда его весёлый, чуть насмешливый голос, не дал ей провалиться в объятия Морфея.

– Моя семья известна в этих краях.

– Что?.. – вздрогнула она, открывая глаза.

– Я говорю, что мою семью хорошо здесь знают. Ты ведь не удивлена?

Он лежал на боку, закусив травинку и с усмешкой наблюдал за Марой. Глаза его лихорадочно блестели.

– Почему я должна быть удивлена? – пожала плечами Мара. – Мир полон неожиданностей. Скорее ты удивишься, услышав, что простые люди порой куда интереснее лордов. Благороднее тех, кого называют благородными.

– Интересно, что ты имеешь в виду под простыми людьми? Ведь ты сама, судя по всему, далеко не простая девушка?

– Вот тут ты ошибаешься. Простая. Проще и некуда.

– Ты так и не назвала своего имени.

– Я помню. Но моё имя ничего тебе не даст. Я никто, как ветер. И когда мы расстанемся, я нырну в большой океан человеческих лиц и навсегда растворюсь в нём.

– Ты ошибаешься. Хорошая гончая может найти любую утку, а хороший следом и ветер за хвост поймает.

– Тем больше резону не называть тебе своего имени.

– Разве ты не хочешь, чтобы мы ещё раз встретились?

– А что должно меня подвигнуть на желание увидеть тебя снова? То, как ты гонял меня по крышам? И чуть не угробил в конце?