Фехтовальщица

1

— Илюх, ну! Только тебя ждём. Все домой хотят, три часа ночи. — Усатый судмедэксперт сердито зыркнул поверх очков.

— Прости, Сём. Я уже.

Илья на ходу натягивал перчатки, бегло оглядывая мост, на котором нашли тело. Ночь стояла влажная, холодная, тихая. Проблесковые маячки полицейской машины синим и красным отражались в мокром асфальте.

Небольшая толпа из сотрудников управления переминались привычным сутулым комком серо-черных пальто и мраморно-белых кистей рук в латексных перчатках.

Фотограф Светлана — женщина средних лет, работающая одновременно и у них и на утренниках в детских садах, — курила у парапета поблизости.

В голове пронеслась шальная мысль: а вот пошёл бы учиться в пед, как мать уговаривала…

Чёрная река внизу медленно ворочала ледяные зеркальные волны, Илья обречённо глянул на воду и встряхнулся, передёрнувшись всем телом.

Пора.

— Время смерти?

— Около суток назад.

— Сколько? — Ноготь зацепился за перчатку, и белый латекс прищемил кожу на ладони, обжёг резиновым укусом.

— Тело привезли сюда… Наверное, чтобы всё сделать… Красиво?

Сёма с сомнением нахмурился и глянул вниз, на асфальт. На то место, что от Ильи всё ещё было скрыто спинами собравшихся.

— Все свою работу сделали? Пустите пройти-то.

Коллеги покорно расступились, открывая картину сюрреалистически дикую.

Илья пару секунд молча смотрел.

Большой, примерно два на полтора прямоугольник, выписанный на асфальте золотой аэрозольной краской.

Тело обнаженной женщины в нём. В высоких сапогах и с какой-то красной тканью на плечах, похожей на мантию. А рядом с ней…

— Это еще, на хер, что?

Ответ раздался незамедлительно. Незнакомая девушка с темным высоким хвостиком и блестящим в свете фонарей взглядом, сообщила:

— Это шпага.

Рядом с телом лежала шпага.

Шпага, мать её. Почему бы и нет?

— Ранения?

— Никаких, — вновь отрапортовала она же.

Илья покосился на неё, пытаясь вспомнить, видел ли раньше. Сёма представил:

— Юля. Помощница моя. — Добавил, обращаясь к девчонке: — Илья Сергеевич, следователь.

Та кивнула и решительно протянула Илье руку для рукопожатия. От растерянности он ее действительно пожал. Перчатки скрипнула друг о друга.

Пытаясь справиться с накатившим раздражением, Илья обернулся к Сёме, ехидно подмигнул:

— Что, сам не справляешься уже?

— Практика после вуза. Илюх, не будь козлом.

Он только хмыкнул, присаживаясь на корточки у распростертого тела.

Не быть козлом Илья разучился лет в шестнадцать. Это полжизни назад, значит.

***

Пить кофе и одновременно бриться было чудовищно неудобно.

Из мутного зеркала, испещрённого червоточинами мелких тёмных пятен, на Илью смотрел осунувшийся тип с неприятным взглядом.

Сонная прострация позволяла замечать детали, фокусироваться на них.

Трещинка в амальгаме, шрам над бровью, открытая зубная паста на полке рядом. Черно-бордовое пятно на кафеле.

«Кровь» — всплыло в затуманенном недосыпом сознание.

Привычный клубок несвежих ощущений, состоящий из никотина на голодный желудок, жужжания бритвы и кисло-горького маслянистого кофе, неожиданно оформился в резкий звуковой сигнал.

Илья вздрогнул от неожиданности, выключил бритву.

Нечто, похожее на звук, который могло бы издавать промежуточное звено эволюции между кукушкой и электрошокером, повторилось.

Оповещение мессенджера.

Хмурясь и выливая остатки кофейной мути в раковину, Илья с лёгкой тоской подумал о том, что сообщения на рабочий номер в восемь утра ничего хорошего принести не могут. И не ошибся.

[+79107895…]: Илья Сергеевич, доброе утро! Это Юля, мы с вами вчера ночью на мосту виделись.

— Надеюсь, ты не на свидание меня зовёшь, Юля…

[+79107895…]: Семён Игнатьевич попросил меня полностью вести это дело. Так что, по любым вопросам судмедэкспертизы, вы можете писать и звонить мне.

Илья поднял бровь, машинально проверяя пальцами чистоту бритья на подбородке.

— Лучше бы свидание, Юля…

Совсем сдаёт Семён-то. Размяк. Студентиков под крыло берет. Уму-разуму учит.

Сам Илья никогда не брал стажёров. Ни за что. Начальство могло давить, увещевать, умолять и угрожать — не-а.

На сообщения он никак не ответил, посчитав, что уведомления о прочтении будет достаточно.

Возможно, именно из-за этого уже на выходе из дома его догнало ещё одно:

[+79107895…]: Я, конечно, во всем буду советоваться и консультироваться с Семёном Игнатьевичем. Так что, можете не переживать о качестве и достоверности информации.

Пару секунд он тупо смотрел на текст. Потом поморщился, словно собрался сплюнуть.

Вот поэтому. Вот именно поэтому. Он стажёров и не берёт.

Приставучие несоциализированные дегенераты. Как дети, только хуже.

Хорошо, что он не пошел в пед.

***

Чем дальше он погружался в подробности дела, тем скучнее ему становилось. Всё указывало на очередной «висяк».

Это только в кино следователи, почуяв сложную загадку, загорались идеей «во что бы то ни стало и вопреки всему, во имя чести мундира…» Чушь. В жизни, если дело никак не раскрывалось, то оно никак и не раскрывалось.

Личность убитой установили быстро. Она была одинока, семья — в другом городе. Друзей не было. Работала из дома на какой-то непыльной работёнке.

Камеры на мосту не включались уже пару недель. Теперь районная администрация должна была выплатить немалый штраф, но для следствия это ничего не меняло.

А самое главное — экстравагантный вид места преступления. Золото, сапоги, шпага. Что за ерунда?

Одежду несчастной нашли довольно быстро. На ткани — следы тех же таблеток, что и в крови.

Ее напичкали смертельной дозой успокоительных, привезли на мост, выложили…

Зачем?

Раздражало, что отсутствие подвижек в деле не было поводом для того, чтобы его закрыть.

2

На следующий день все шло наперекосяк с самого утра.

Появилось перспективное дело с двойным убийством, которое отдали не Илье — он же занят загадочным трупешником с моста, чтобы ему пусто было.

Проходивший мимо открытой двери его кабинета Сашка, увёдший из-под носа шанс на двойную премию, остановился в дверях, станцевал что-то похожее на ламбаду с папкой дела и, под конец хлопнув себя ей по заднице, скрылся в коридоре.

Илья показал фак опустевшей раме дверного проема, а мимо как раз проходила пожилая и обидчивая бухгалтер Зинаида… Вышло прескверно.

Потом позвонила знакомая журналистка, клянчила эксклюзив, намекая, что вознагражден он будет как в прошлый раз, а то и лучше. Звучало заманчиво и, кстати, он вполне мог бы с ней встретиться, не выдавая никаких эксклюзивов, но думать в этом направлении почему-то нравилось меньше обычного.

У журналистки была квартира с высокими окнами и холодным кафельным полом; и не всегда привлекательная тяга к доминированию.

Сегодня так не хотелось.

Ближе к вечеру Илья покинул кабинет, обнаружив, что так ничего путного и не сделал с самого утра, и отправился в «холодильник» при НИИ через дорогу — место, где практически обитал Семён.

В обители судмедэксперта как всегда пахло хлоркой, стояла тишина, перемежаемая звуками швабры, скользящей по полу, и бубнежом пожилой уборщицы.

Илья прислушался.

— Хозяюшка Смертушка, отвяжи, отлепи… — швабра стукнула по плинтусу, раздался всплеск, шлепки шагов в резиновых тапках. — Открепи мертвечину от меня, тута оставь, за мной не пущай, дары принимай, тута, у себя его оставляй…

— Баб Шур! — Илья не выдержал, гаркнул, ещё не дойдя до поворота, за которым слышался голос. — Опять шаманишь?

— И ничегой я не шаманю. — Баб Шура поджала малиновые губы, показываясь из-за угла с жестяным ведром наперевес. — Бережёного бог бережёт, Илюша! Мертвецов-то полно тутачки, я с ними постоянно… Уведут за собой, а у меня внуков трое, мне нельзя.

— Никого они уже не уведут…

— Пожил бы с моё для начала, а потом спорил уже…

Он только тяжело вздохнул, спросил:

— Сёмка на месте?

— Да, у себя. С Юленькой. Хорошая девочка. И чего ее тоже потянуло с мертвечиной дела иметь… Ей бы вообще пора уже…

Илья, не дослушав, поскользил по вымытому полу дальше. Мнение баб Шуры о том, что и когда кому пора, оставалось неизменным — детишек, да побольше, да пораньше, и кому угодно, кстати. Вскоре Илья снова услышал чей-то бубнеж, а дойдя до приоткрытой двери мертвецкой, неприятно удивившись, понял, что бубнят о нём.

Голос Юли, приглушённый стенами и отражающийся от кафельного покрытия, звучал не так звонко как обычно, был задумчивым и даже будто бы грустным.

— Дело совсем не двигается же. Я так не могу. Не понимаю. Если он не хочет работать почему не уволится? Или почему его не уволят? Это же неправильно. Могут пострадать ещё люди… Ну правда, я не понимаю.

— Илюха — классный спец, Юлёк. Профи. Ну, может, в последнее время сдал… Ему б психотерапию, по хорошему, но ведь не пойдет.

— В последнее время?

— Года два, наверное… Там какая-то история с женой. После неё всё пошло по… — Семён запнулся, видимо, вспомнив, что Юля — его подопечная и вообще девушка. — По непредвиденной траектории пошло… Да.

Илья скрипуче толкнул дверь, увидел испуганно замерших Сёму и Юлю

— Ну ни хера себе непредвиденная траектория, — заключил, мрачно обводя их взглядом. Оба молчали, в глазах Юли страх соперничал с вызовом. Она нашлась первая:

— Простите, Илья, но я могу вам то же самое и в лицо сказать. И говорила уже.

— Ага. — Он даже не глянул на неё. — Есть дело, Семён по поводу той женщины со шпагой…

***

Он только делал вид, что разговор коллег ни капли его не задел.

Вторая сигарета подряд в курилке НИИ подстегнула хаотичные гнетущие мысли.

Семён хороший парень.

В дела чужие не лезет, да и про Лену они с ним никогда не разговаривали. Значит, сплетни ходят за спиной давно, раз даже до покойницкой дошли.

И что же это? Все всё знают? Все смеются над ним? Или не смеются, а горько качают головами: мол, был пацан и нет пацана. Профи, легенда УГРО, а вон, пожалуйста, из-за бабы поплыл, сдал совсем.

Ну, положим, не легенда…

Так, популярная страшная сказка.

Дым щекотно вышел через ноздри, растворился в вечернем фонарно-оранжевом воздухе.

Вспомнился короткий белоснежный ёжик волос под пальцами. Тонкая красивая шея, большой улыбчивый рот.

Она, вроде, теперь в черный красится и каре отрастила.

В курилке бесшумно появилась Юля — мягкая поступь кроссовок не выдавала ее до последнего. Она кутала плечи в большой клетчатый шарф, черная кожаная куртка обтягивала слегка полноватую фигуру.

— Ты куришь? — он стряхнул воспоминания о жене вместе с пеплом, хмуро глянул на девушку.

— Нет. Вас увидела и… — Она замялась. Илья хмыкнул, решил помочь:

— И мои мужественная красота и убийственная харизма притянули тебя сюда магнитом? Дай угадаю: ты и хотела сопротивляться, но ноги сами несли…

До чего же смешной она была: вспыхнула, потом сощурилась, потом отвела взгляд, потом снова посмотрела на него, но уже серьёзно, как учительница на нашкодившего первоклашку.

— Если вам так нравится думать…

Илья, продолжая забавляться, перебил:

— Да, нравится.

— Пожалуйста. — Юля передернула плечами, высокомерно подняла бровь. — Мне всё равно. Я вас увидела и подошла, чтобы извиниться.

— Хм? — он затушил сигарету о металлический столбик, подпирающий крышу курилки. Искры маленьким водопадом посыпались вниз.

— Мне жаль, что я обсуждала вас… Таким образом. Правда.

— Забей. Меня, видимо, итак все управление обсуждает.

— Но я не хочу быть как все.

Он фыркнул, пропустив это мимо ушей.

— Я домой, могу тебя до метро добросить. Или, если рядом живешь…

— Ой… — Юля очевидно смутилась, но быстро нашлась. — Да не надо, я дойду до метро, спасибо.