Ферма звезд на краю земли

1.

Станция была – одно название. В буквальном смысле: табличка, ограждение и единственная скамейка, даже навеса от дождя не соизволили соорудить. Но спасибо и на том, хоть присесть можно. И ящик с рассадой поставить, подарок моей дачнице. Вот только от пронизывающего ветра укрыться совершенно негде. К тому моменту, когда подъехал поезд, я успела промерзнуть насквозь.

Поэтому и села в него, не особо раздумывая, хотя выглядел он довольно подозрительно. Я таких еще никогда не видела, если честно: вместо обещанной электрички – совершенно музейного вида паровоз, даже черный дым из трубы валил. Он казался настолько древним, что возникали опасения, не развалится ли по пути.

– Доедешь на такси до Дачной, а там сядешь на электричку, чтобы два часа с вокзала тащиться не пришлось, – говорила сестра, объясняя, как добраться. – Ходит она дважды в день, так что не опаздывай. Маленькая такая, два вагончика. Там редко что-то останавливается, не перепутаешь. До Беловки час пятнадцать, будильник поставь. Они не всегда объявляют.

Какими будут эти вагончики, она не уточняла, а их, как назло, было именно два. Ранним утром вокруг ни души, спросить не у кого. Поезд прибыл на пять минут раньше чем значилось в расписании, но не на полчаса же, а больше в это время ничего отсюда не ходило.

Вот я и села в то, что пришло. Даже то, что внутри не оказалось ни души, не смутило – будний день все-таки, не время для массовых вылазок на природу. Это у меня долгожданный отпуск, который решила провести у сестры в глухой деревне на несколько хозяйств вместо того, чтобы улететь куда-нибудь на курорт.

– Приезжай, Стаська! У нас весной хорошо. Тишина, свежий воздух, вокруг никого, соседи все друг друга знают, – заманивала сестрица. – Все, что нужно, чтобы успокоить нервы. Молоко парное попьешь, в баньке попаришься. В огороде мне поможешь, работа руками – лучший способ разгрузить голову.

Проклиная себя за то, что додумалась сдать машину в ремонт и теперь приходится добираться на чем попало, я выбрала место у окна. Отгородилась ящиком с рассадой, чтобы никто не присоседился, и некоторое время рассматривала проплывавшие мимо однообразные пейзажи. Зеленые поля сменялись черными свежераспаханными, там, где не было полей, росла пожухлая прошлогодняя трава, иногда мелькали редкие березовые рощицы в дымке молодой листвы...

Ехать предстояло долго, в вагоне было тепло, будильник прозвонит через час, а встала я в полпятого утра. Успокоившись, отправила сестре сообщение, что села в электричку, и задремала под уютный стук колес.

Проснулась от того, что поезд остановился, и обнаружила, что вагон заполнен людьми. И когда они все зайти успели? Спросонья я не сразу догадалась, что не так. Только когда прислушалась к их разговорам, дошло: я ни слова не понимаю.

Иностранцы? И одеты непривычно: на всех женщинах длинные юбки, ни у одной не увидела короткой стрижки, многие в шляпах или платках. Мужчины тоже выглядели как-то... несовременно. Конечно, в глубинке бывает своя мода, но не так уж далеко я уехала.

– Простите, вы не подскажите, до Беловки еще долго? – спросила я у парочки напротив.

Они переглянулись и уставились с удивлением, явно меня не понимая. Я попыталась обратиться с тем же вопросом к соседям чуть поодаль – примерно та же реакция, и ответили на тарабарском языке.

В полной растерянности я посмотрела в окно и ощутила что-то похожее на панику. Вид почти не изменился: бескрайнее пустое поле, заросшее высохшим бурьяном, жиденькая рощица чуть поодаль. Вот только листва больше не нежно-зеленая, а золотая. Почти вся облетела, лежит ковром под низкорослыми тощими деревьями. Будто, пока я спала, сменилось время года и наступила поздняя осень.

Приехали. Стараясь не впадать в истерику, вытащила из сумки телефон – посмотреть на карте, где я. Но связи не было. Вообще. Ни одной полосочки. Местоположение не определялось. А часы врали, будто с того момента, как я на них в последний раз смотрела, прошло три минуты. Такого быть не могло, я проспала гораздо дольше...

Почувствовав на себе чей-то взгляд, я подняла глаза и увидела старушку в синем платке и темно-сером плаще. Лицо ее выражало добродушное любопытство. У ног стояла корзина с красивыми яблоками, блестящими, красными, ровными как на подбор.

– Вы не подскажете, как станция называется? – спросила, не особо надеясь на ответ. – А то у меня здесь телефон не ловит...

В ответ она улыбнулась и протянула яблоко. Качнула рукой, бери, мол, не стесняйся. Отказываться было неловко, тем более, она все равно меня не понимала.

– Спасибо, – вздохнула я, принимая угощение.

Оно было приятно гладким, тяжелым и теплым, будто солнышком нагретым. Машинально я поднесла его к лицу и вдохнула нежный свежий аромат. Старушка жестом велела – ешь, и снова улыбнулась, не сводя внимательного взгляда.

Стараясь не думать, что оно немытое и кто его знает где валялось, я откусила большой кусок. Не удержалась, уж больно аппетитное, а яблоки я всегда любила. Мякоть оказалась белой, сочной и хрустящей, невероятно сладкой. Интересно, что за сорт?

– Очень вкусно, – я показала добродушной попутчице большой палец.

Она удовлетворенно кивнула, повторила мой жест, подхватила корзинку и побрела вглубь вагона. Я же задумчиво жевала, стараясь собрать мысли в кучу и решить, что теперь делать.

Первая пришедшая в голову идея – сойти с этого странного поезда. Очевидно ведь, что ошиблась и уехала непонятно куда. Но в том-то и проблема. Где нахожусь – не знаю, телефон не ловит, поблизости ни намека на населенный пункт. Неизвестно, сколько придется до него идти, тем более не представляя, в каком направлении.

Гораздо разумнее остаться и доехать до более-менее крупной станции, как минимум, дождаться, пока связь появится. А там не пропаду. Сестре позвоню, она поможет. Посмеется, конечно, над бестолочью, неспособной даже из пункта А в пункт Б на общественном транспорте добраться, но...

– Ох, ну когда мы уже тронемся? – внезапно сказала женщина напротив. Капризным тоном. На чистом русском языке без намека на акцент. – Сколько можно возиться!

2.

До Вармстеда ехали долго. Точно не знаю, сколько, телефон так и не пришел в норму и время больше не показывал, замер на тех же цифрах. Связь он тоже не поймал ни на миг. За окном становилось все пустыннее, деревья ниже, листвы на них меньше, а в какой-то момент начал сыпать мелкий снег.

Сказать, что мне было не по себе, значило не сказать ничего. Дошло до того, что я решилась спросить у соседа через проход, какое сейчас время года.

– Так зима-то тут ранняя, барышня, – ответил он, почему-то не удивившись. – Север. Это еще распогодилось, бывает в эту пору снег уж лежит.

– В первый раз в кальдеру? – спросил его товарищ, сурового вида мужик с короткой седой бородой.

– Не знаю, – промямлила я. – Наверное.

Какой к чертям север? Мы в средней полосе России живем! Или пока дрыхла, я успела уехать куда-нибудь в район Норильска? Причем осенью...

Не представляю, куда в принципе можно ехать целых полгода. И что должно произойти, чтобы все эти полгода я проспала словно полчаса, сама не заметив. Что-то из области фантастики – провал во времени и пространстве? Нормальных объяснений придумать не получалось.

– Вас там хоть встречает кто? – сочувственно посмотрел на меня первый сосед.

Симпатичное лицо, располагающее. В уголках глаз лучики морщинок как у человека, который часто улыбается, а кожа кажется огрубевшей, словно долго терпела морозы, солнце и ветра. И сам крепкий, широкоплечий, видно, что физический труд для него привычен.

«Вахтовики едут на север, смену отрабатывать», – возникла неуместная мысль.

– Дело в том, что мне туда вообще совсем не надо, – призналась я. – Я не в тот поезд села, мне до Беловки бы добраться. Или обратно до города...

В ответ мне заявили, что ни о какой Беловке в этих краях не слыхивали, а если я еду в Вармстед, то в Вармстед мне и надо. Случайно туда никто не попадает.

– Слушайте, как же мне может быть туда надо, если я даже не знаю, где это?

Это просто сон. Поэтому все вокруг несут чушь и поступают нелогично, во сне и не такое бывает. Скоро прозвонит будильник, и все закончится. С кошмарами всегда так – хочешь проснуться, но не получается.

– Ну-ну, милая барышня, не нужно нервов, – попытался утешить бородатый. С его хрипловатым, будто простывшим голосом выходило не особо ласково. – Доберемся до кальдеры, а там поглядим, чем вам помочь. Коль скоро вправду ошиблись, отдохнете, а утречком обратно этим же паровозом...

– Утречком?! Да меня наверняка сейчас по моргам и больницам разыскивают... – разом забыв, что это сон, я не удержалась и шмыгнула носом. Еще немного, и расплачусь. – Или уже нет... Я ведь когда выехала, весна была.

– Долго же вы до нас добирались. Говорите, у вас в Вармстеде никого? – уточнил он снова. Я помотала головой. – Это ничего. Устроим как-нибудь. Только никуда не убегайте, нас держитесь, договорились?

Я в тот момент была на все согласна. Лишь бы не в одиночку. Одной совсем страшно.

Вскоре местность за окном изменилась и больше ничем не напоминала родные края. Таких гор у нас нет. Высоких, с вершинами, словно сахарной пудрой обсыпанными первым снегом. Практически голых – лишь редкие кривые деревца чудом выживали на холодном ветру, цепляясь за камни.

Поезд, натужно пыхтя, забрался на склон, прокрался вдоль отвесной кручи над обрывом, попетлял немного в распадке и наконец въехал в долину. Дальний край ее исчезал в туманной дымке, а в центре тускло поблескивало озеро, отражая серое пасмурное небо. За ним виднелся какой-то населенный пункт, то ли большая деревня, то ли маленький городок.

Прилипнув к окну, я судорожно пыталась сообразить, где могут быть такие виды. Не в наших местах точно, да и не в соседних регионах тоже. Снова промелькнула нелепая мысль, что, пока я спала, паровоз увез меня куда-то на Дальний Восток.

По крайней мере, в пункт назначения мы все-таки прибыли. Замедляя ход, вкатились на вокзал. Довольно большой, чистый и даже нарядный. Здесь были и красивое кованое ограждение, и скамейки под навесом, и какие-то загадочного назначения железнодорожные постройки, и симпатичное здание станции, стилизованное под старину. Фронтон украшала вывеска с названием. «Вармстед».

Мои новые знакомые велели ждать их неподалеку и вышли в числе первых. Я же никуда не торопилась, пропустила остальных и наконец выбралась на перрон.

И обнаружила, что из нелепого коротыша в два вагончика поезд превратился в полноценный состав. К пассажирским вагонам прицепили грузовые, длинным хвостом уходящие в другой конец перрона.

– Эй, осторожнее! – раздался за спиной звонкий голос.

Оглянувшись, я ойкнула и едва успела увернуться от длинного занозистого ящика, который тащили трое молодых мужчин в одинаковых темно-синих комбинезонах. Тяжелого – удержать его у них получилось с трудом.

– В сторону, – пропыхтел один, чуть не задев меня плечом.

Я послушно отступила на шаг. И еще на один – носильщик с лязгом подкатил тележку. А потом еще, чтобы не мешать элегантному господину во фраке и цилиндре подать руку спускающейся по лесенке маленькой кругленькой даме средних лет... Суета вокруг царила такая, словно я очутилась на вокзале большого города, а не на захолустной станции в дальней глуши.

Стоп-стоп, в цилиндре? Я потерла глаза и уставилась на него самым неприличным образом. Впрочем, среди местных он смотрелся вполне гармонично, это я не вписывалась.

– Что-то случилось, милочка? – спросила дама, заметив мой нездоровый интерес. – Должно быть, вам нужна помощь?

– Спасибо, я просто... – только и успела пролепетать, прежде чем ее спутник бросил в мою сторону недовольный взгляд и нахмурил брови. Надо же, у него еще и усики подкручены! И эти забавные прилизанные бакенбарды...

– Ах, оставьте! Не забывайте, достопочтенная госпожа Петреску, что есть множество гораздо более важных дел, требующих вашего немедленного вмешательства, – произнес он, беря спутницу под локоток. – А с этим всем... Разберутся как-нибудь, вокруг множество людей, кто-то лишь поглазеть явился, вот пусть и...

3.

В здании станции было просторно, чисто и пусто. Окошечко кассы оказалось заперто, и на стук никто не отозвался. Конечно, все пошли на прибытие поезда глазеть, чего тут сидеть-то. Тем более, билеты продавать некому.

Похоже, и некуда – в расписании значился один-единственный маршрут. Вечером прибывает, утром уезжает, как мне и говорили. И уточнение: с апреля по октябрь, даты даже стоят. Выходило, что завтрашний будет действительно последним, если не сяду в него – застряну в этом странном месте до весны.

Я снова постучала в окошко, громче и настойчивее. В тишине пустого зала грохот казался оглушительным, наверное, поэтому я не услышала, как кто-то подошел.

– Заблудились? – произнес прямо за спиной жуткий голос.

Глухой, бесцветный, будто наждачкой по ушам прошлись. От неожиданности я вскрикнула, отскочила и развернулась, ожидая увидеть монстра из фильма ужасов.

Разумеется, никакого монстра не было. Передо мной стоял стройный блондин с повязкой на глазах. Темно-серой, казавшейся непроницаемой – непонятно, видел ли он меня или просто повернул лицо в мою сторону.

Очень красивое лицо, кстати, какое-то античное даже. Точеные черты, гладкая кожа, короткий прямой нос, капризный изгиб пухлых губ. С голосом внешность совсем не сочеталась. Если бы не голос, он бы располагал к себе, но...

– Простите, вы не подскажете, где можно купить билет? – спросила я, стараясь не пялиться на него чересчур откровенно.

Подумаешь, со зрением у человека проблемы. А голос... Какой уж от природы достался, он ведь не виноват.

– И куда же вы намерены отправиться? – наверное, это должно было прозвучать с ласковой иронией. Но с его тембром выходило пугающе.

– Главное, выбраться отсюда, – ответила честно. – Куда-нибудь в цивилизацию. Где хотя бы связь ловит.

Он удивленно приподнял бровь. Улыбнулся, чуть склонив набок голову, словно присматривался. Вроде ничего в нем объективно страшного не было, но интуиция не шептала – вопила: «Беги!»

Разумеется, я не сдвинулась с места. Это как минимум невежливо. И глупо.

– Ну зачем же так скоро, вы ведь только приехали... Кстати, не расскажете ли, откуда?

Ответить я не успела. Дверь распахнулась, и появились те двое, с которыми я общалась в поезде. При виде моего собеседника бородач нахмурился и что-то тихо сказал приятелю. Тот решительным шагом приблизился и взял меня под руку.

– Вот вы где! Мы вас по всему вокзалу ищем, – воскликнул он и перевел взгляд на блондина. Поприветствовал его, чуть склонив голову. – Господин охотник. У вас есть какое-то дело к нашей гостье?

– К вашей? – переспросил тот. – Вы уверены?

– Вы знакомы? – спросил у меня бородач. Я отрицательно покачала головой. Он снова обратился к странному типу. – Уверены. Если возникли проблемы, лучше обсудите их со мной. Она здесь впервые. Как видите, робеет. К тому же устала с дороги. С вашего позволения, мы проводим девушку в гостиницу.

На мгновение почудилось, что никуда он меня не отпустит, и от этой мысли мороз по коже пошел. Хотя незнакомец ничего плохого пока не сделал, что-то в нем настораживало. А поведение моих спутников лишь усиливало это чувство.

– Могу ли я вам помешать! Идите, милая барышня... Как ваше имя?

– Стася... Анастасия, – пропищала я.

– Еще увидимся, Стася-Анастасия.

Все трое раскланялись. Один из товарищей подхватил мой ящик с рассадой, второй не отпускал мою руку, будто опасаясь, что опять потеряюсь. Мы вышли, а жуткий блондин остался. Семеня по перрону, я то и дело оглядывалась – почему-то казалось, что он за мной следит.

– С чего это он к вам прицепился? – задали мне вопрос, который саму очень интересовал.

– Понятия не имею. Наверное, вид у меня подозрительный... А он вообще кто?

Они переглянулись и велели держаться от этого типа подальше. Больше никаких объяснений не последовало, а приставать с расспросами я не стала. У меня поважнее заботы есть. И странностей вокруг хватает, подумаешь, чересчур любопытный инвалид по зрению. Может, он сторожем на станции работает, вот и следит, чтобы не шлялись всякие.

Правда, на инвалида он не похож. Наоборот – такое чувство, словно видит гораздо больше, чем другие. И даже среди местных обитателей он был, пожалуй, самым странным, хотя казалось бы...

– Значит, так. Сейчас мы вас поручим вон той девчонке – вон она, на телеге, парнем ряженая. Это хозяйки гостиницы дочка. Она вас отвезет, а там разберетесь, хозяйке я записочку написал, – объяснил попутчик, который без бороды. – Отдыхайте и ни о чем не беспокойтесь, утром и разбудят, и накормят, и на поезд посадят.

– Спасибо! Не знаю, что бы я без вас делала...

– Будет вам, – улыбнулся он ласково. – В Вармстеде добрых людей хватает, не пропадете. Алиэтти! Вот, постоялица новая ваша. Довезите быстрее, и без остановок, знаю я тебя. Ну, бывайте здоровы.

Они ушли, а мы с девчонкой пару секунд с любопытством разглядывали друг друга. Это была та самая любительница яблок, которая пыталась всеми вокруг командовать с крыши вагона. Сейчас я смогла как следует рассмотреть ее лицо. Она оказалась не просто хорошенькой, а настоящей красавицей, хотя ее черты классическими не назовешь.

Полные губы, широкие скулы, очаровательные веснушки на маленьком вздернутом носике. Янтарные глаза. Каштановые волосы с рыжиной коротко острижены – ей очень шло. Яркая внешность, такие не забываются.

– А, растяпа, – узнала и она меня. Протянула руку: – Забирайся давай. Ну же, смелее. Место возле извозчика все равно занято.

Я передала ей рассаду, потом сумку, потом кое-как вскарабкалась сама. Верхние мешки были набиты чем-то мягким, и сидеть на них было вполне удобно.

– Тебя как звать-то? – спросила девчонка, с нескрываемым интересом рассматривая мою одежду. Даже рукав куртки потрогала, не удержалась.

– Анастасия. А тебя Алиэтти, да?

– Летти, – широко улыбнулась она, демонстрируя белые передние зубы, выглядевшие крупнее, чем должно быть в идеале. Это можно было считать недостатком, но ее не портило. Смотрелось даже мило.

4.

Городок Вармстед располагался на дне кальдеры древнего вулкана, к счастью, уснувшего тысячу лет назад. Впрочем, действующий здесь тоже имелся, а еще гейзеры, теплые озера и обжигающие источники. Все это обогревало долину под землей, превратив в живой оазис посреди бескрайних льдов.

Место поистине уникальное, о чем мне Летти с гордостью рассказала, пока мы шли почти через весь город. Непоседа потащила меня куда-то, не дав толком осмотреться и перевести дух. Вещи только позволила в комнату отнести.

– Только представь: вокруг зима, полярная ночь, северное сияние, вон там, за горами, жуть как холодно, плевок на лету замерзает, – она махнула рукой куда-то налево. Но могла бы и направо, все равно куда. Горы нас окружали со всех сторон. – А тут вечное лето.

– Прям-таки лето? – переспросила я с ехидством.

Мне не было холодно в обычных джинсах и куртке, но и не вспотела. Погода примерно как у нас в конце апреля. Правда, с интересным отличием: уже почти стемнело, на улицах постепенно разгорались фонари, но температура не менялась. Хотя тут и днем было пасмурно, солнце не пригревало.

– Ну, не совсем. Но зимой можно без шапки ходить. И снег не ложится, падает и сразу тает. Свежие овощи из оранжерей едим, если б не темнело – все бы кругом цвело круглый год.

– Здорово, – вежливо отозвалась я, не обращая внимание на столь явное преувеличение.

Вокруг конечно имелись и аккуратно подстриженные кусты, и деревья, и газоны с пожухшими осенними клумбами, но на город-сад Вармстед не тянул. Уж больно местность вокруг была пустынной и голой.

– А еще здесь самое большое число магов на душу населения, – продолжала Летти нахваливать малую родину. – Благодаря работе Станции, куда мы сейчас с тобой идем. Они не только о городе заботятся, но и жителям помогают по-мелочи. Представляешь, запросто можно прийти и попросить что-нибудь... Что-нибудь волшебное!

– Станция же в другой стороне вроде, – пробормотала я. Засмотревшись на выглянувшую из-за облаков высокую гору, не сразу сообразила, что она несет. – Кого-кого? Магов? В каком смысле?

– В обычном, какой тут еще бывает? Магов, волшебников, чародеев, не знаю, одаренных или как их у вас называют. Не хочешь же ты сказать, что там, откуда ты приехала, магов нет?

– Ты об этих что ли, экстрасенсах всяких, гадалках и прочих хиромантах, которые гороскопы сочиняют?

– А что такое го-ро-ско-пы? – переспросила она по слогам непонятное слово.

Надо же. Верить или нет – личное дело каждого, но взрослого человека, который даже не в курсе, что это такое, я встретила впервые. Их же в любом журнале печатают, по радио каждый день передают...

– Не бери в голову, так, ерунда всякая. Может объяснишь наконец нормально, куда и зачем мы идем?

«А то от твоей болтовни о чародеях не знаю, что и думать. То ли ты не в себе, то ли правда решила обратиться к экстрасенсам за помощью», – добавила мысленно.

Не сказать чтобы я во все это не верила, наоборот, не считаю, что все они шарлатаны. Да и в гороскопы при случае заглядываю, они иногда с невероятной точностью сбываются. И вообще, надо быть конченым циником и занудой, чтобы хоть чуточку не верить в чудеса. Вот только заигрывать с потусторонним лишний раз не хотелось бы, мало ли.

Однако Летти с абсолютно серьезным видом заявила, что магия здесь дело совершенно безопасное, привычное, и как раз к магам мы сейчас направляемся. Не на железнодорожную станцию, на исследовательскую. Если мне где-то сумеют помочь, то только там.

– Насчет поезда не беспокойся: все, кому надо уехать из Вармстеда до зимы, завтра уедут, – пообещала она. – Неважно, купил ты билет или прозевал. Главное, явиться до отправления, а там посадят как-нибудь. Ты знала, что это единственный случай, когда дорожное управление продает билеты в долг? То-то же!

Краем глаза я заметила, как через дорогу от нас промелькнула тень. Мы шли по безлюдному переулку мимо невысоких жилых домов с каменными стенами. Даже здесь вдоль тротуаров выстроились фонари, заливавшие ярким светом улицу. До каждого уголка – в тени не спрячешься.

Впрочем, наш преследователь прятаться не старался, наоборот. Увидев, что я на него смотрю, махнул рукой и пересек дорогу. Остановился в метре от нас. Я растерянно молчала, Летти поспешно ему поклонилась.

– Спокойного вечера, господин охотник, – скороговоркой произнесла она, замерев на месте и опустив ресницы, избегая его взгляда. Ждала, пока дальше пойдет, но он, похоже, никуда не торопился.

– Кто это с тобой, Андреа-Алиэтти? Вы знакомы? – спросил он. – И куда вы идете, не задумали ли покинуть город к ночи ближе?

Неужели это запрещено, комендантский час или что-то вроде? Спрашивать не стала – пусть местные между собой разберутся. Я закон нарушать не собиралась и вообще ничего плохого не делала.

– Это наша... гостья. Поселилась в гостинице, вот, все ей тут показываю, – отрапортовала Летти и добавила, сочиняя на ходу: – Стася моя троюродная кузина. С отцовской стороны.

Она вдруг взяла меня за руку и чуть выдвинулась вперед, будто неосознанно стараясь защитить. Охотник наблюдал за нами невидимыми за повязкой глазами. Бледные губы изогнулись в подобии улыбки, в которой не отразилось ни веселья, ни доброты.

– Врешь, – прошелестел он тихо, чтобы только мы могли услышать. – Сейчас ты уйдешь и забудешь все нелепости, которые это су... эта сударыня, вероятно, тебе наговорила. А о нашей гостье я позабочусь. Лично. Пойдемте, Стася-Анастасия, не вынуждайте за вами гоняться. Все равно ведь не скроетесь.

Мы с Летти переглянулись, и в ее ярко-карих глазах словно мой собственный страх отразился. Не сговариваясь, мы дернули с места и бросились бежать, не размыкая рук.

Это было очень неудобно, но я в тот момент ни за что ее не отпустила бы. Слишком испугалась, что останусь один на один с тем, кого даже местная хулиганка боится. Она тащила меня за собой по улице, ныряла во дворы и сквозные подъезды, пока наконец не решила, что опасность позади.

5.

Маги обосновались на самой окраине городка, чуть поодаль от крайних домов. На склоне самой высокой горы, которая оказалась вулканом. Чтобы туда попасть, пришлось долго подниматься по достаточно крутой извилистой дороге, и к концу пути у меня ноги гудели. Если те маги на работу пешком ходят, они должны быть в прекрасной физической форме.

Внутри здание выглядело как обычное учреждение такого типа в моем мире, разве что наряднее. По стилю напоминало наш модерн: сочетание легкости и строгости, много пространства, света, витражи, лепнина с изящными завитушками. В огромном холле разносилось эхо шагов и тихих голосов.

Здесь были люди, но не было суеты. Неторопливо шли по залам, коридорам и лестницам, спокойно разговаривали. Мы с Летти, нервные и запыхавшиеся после всей беготни, выглядели неуместно. А еще она дергалась, озиралась в поисках кого-то, к кому можно пристать с вопросом и явно не особо понимала, куда конкретно идти. По пути сюда ее запал иссяк.

Неизвестно, сколько бы мы еще слонялись без цели, если бы нас не окликнул знакомый голос. Тот, который ни с чьим не спутаешь.

– Вот вы где, – раздался он совсем рядом. И как ему всякий раз удается незаметно подкрадываться? – Пойдемте со мной, Стася-Анастасия, вас ждут. А тебе здесь делать нечего. Иди домой и прекрати путаться под ногами.

Летти насупилась, подбоченилась и воинственно задрала подбородок. Выглядело не очень-то грозно рядом с охотником, всем своим видом излучавшим опасность. Особенно если учесть, что ростом она едва доставала ему до плеча.

– Я никуда без нее не пойду! – пропищала она. То, что в этот раз вокруг были люди, придало ей храбрости.

Охотник криво ухмыльнулся, но больше ничего не сказал. Шагнул к ней ближе, склонил свое лицо к ее лицу и коротко рявкнул. Даже не рявкнул – зарычал. Негромко, но будто мощные басы на полную включили, казалось, стены затряслись. Человеческий речевой аппарат такой звук издать не способен.

Летти застыла, вжав голову в плечи. Охотник велел мне следовать за ним и быстрым шагом направился к лестнице. Я послушалась, куда деваться. Проверять на себе, какие еще фокусы он умеет проделывать, что-то не хотелось.

Мы поднялись на верхний этаж и вышли в еще один холл, поменьше. Сейчас вокруг никого не было.

– А как вас зовут? – попыталась я разрядить обстановку. – А то вы мое имя знаете, а я ваше нет.

– Тео, – бросил он на ходу.

– Очень приятно. Тео, а как вы...

Он резко развернулся, так, что я чуть в него не впечаталась.

– Я задаю вопросы – ты отвечаешь. Пока не спрашиваю – молчишь. Поняла?

Я обиженно замолчала – не больно-то и хотелось. Тем более оказалось, что мы пришли.

Еще до того, как она представилась, я поняла: эта женщина занимает высокий пост. По кабинету, огромному, роскошно и строго обставленному, даже двери отличались затейливой резьбой и массивностью. По взгляду, которым она нас встретила – особый взгляд человека, привыкшего, что его распоряжения выполняются беспрекословно. По тому, как присмирел мой спутник – на высокомерном лице промелькнуло что-то похожее на почтительность.

А еще она была невероятно, ослепительно красива. Ее словно окружало мягкое сияние. Лучистые глаза, роскошные блестящие волосы благородного каштанового оттенка, милая полуулыбка нежных губ - ею хотелось любоваться, не отрываясь.

– Ну что же вы, походите, – хрустальным голоском пропела она. – Смелее, я не причиню вам вреда.

Кивнула в сторону кресла возле своего стола. Немного робея, я села. Охотник остался стоять, словно охраняя вход в кабинет. Впрочем, красавица его будто и вовсе не замечала, ее внимание сосредоточилось на моей скромной персоне. Даже стало неловко.

– Рада приветствовать вас в Вармстеде, Стася-Анастасия. Мое имя Симона Стефан, и я состою в совете города. Должно быть, вам уже рассказали, что я – главный маг здесь, после магистра Станции, разумеется.

– Вообще-то меня Анастасия зовут. Стася – это уменьшительное, для друзей, – пробормотала я единственное, что пришло в голову.

– Уверена, что мы непременно подружимся, – улыбнулась она. – А пока, Анастасия, расскажите обо всем, что с вами приключилось. Постарайтесь не упускать ни малейших подробностей, это очень важно.

Я рассказала. Как села в пустой поезд и уснула. Совсем ненадолго, но крепко, так, что не заметила, когда все успело измениться. Про то, откуда ехала и куда – Симона тоже слышала эти названия впервые, но почему-то совершенно не удивлялась.

А вот упоминание, что мне показалось, будто все вокруг говорят на чужом языке, ее заинтересовало. Пришлось рассказать о доброй бабушке и ее яблоке. Смущаясь, как глупо это звучит, я призналась, что начала понимать местную речь почти сразу после того, как доела угощение.

– Скорее всего, спросонья показалось. Увидела незнакомые места за окном, перепугалась, вот и почудилось всякое.

– Вовсе нет. Ведь вы попали сюда из другого мира, и чтобы наш мир вас принял, лучший способ – съесть местную пищу. Или чтобы сразу узнать, что не принял вообще, – милостиво пояснила магичка. О том, что могло бы случиться, если бы не принял, я решила не переспрашивать. – К счастью, все устроилось наилучшим образом.

Сомневаюсь. Я бы предпочла сюда вообще не попадать.

– Интересно, кто же вам помог? Ведь чтобы понять, что происходит, и ускорить вашу адаптацию здесь, нужно быть сильным магом. Думаю, вы догадались, что это было непростое яблоко... Неужели случайное совпадение?

Я принялась было подробно описывать старушку, но Симона жестом меня остановила. Якобы маг с такими умениями мог принять любой облик. Скорее всего загадочный помощник выбрал тот, который вызывал у меня доверие.

– Пусть вас это не беспокоит, главное – вам помогли, и вы сумели попасть туда, где о вас позаботятся, – ласково проговорила Симона. – Уверена, вам понравится в Вармстеде. Здесь для каждого находится место.

– Но я не собираюсь здесь оставаться! – воскликнула я, чувствуя подступающее отчаяние. Зачем я тут? Как отсюда выбраться? – Мне сказали, что вы можете помочь вернуться...

6.

– Рассказывай, ну! – нетерпеливо тормошила меня Летти, едва мы остались наедине. – Неужели сама тебя принимала? И что сказала?

Мы сидели в ее крохотной комнатушке, не сильно больше чулана. В мансарде – в скошенное окно заглядывали звезды. Хозяйка гостиницы, которой дочка представила меня как свою подругу, сперва приуныла. Но когда узнала, что расходы за мое проживание оплатят из городской казны, посмотрела с уважением и разрешила жить тут сколько угодно, ни в чем себе не отказывая.

Я еще не разобралась, что к чему, но хитрая Летти немедленно воспользовалась неожиданной щедростью, заказав от моего имени на ужин все лучшее, что было в меню. Как я поняла, саму ее так баловали нечасто.

– Дай хоть прожевать, – взмолилась я, едва не подавившись. – Я между прочим завтракала в шестом часу утра. Чашкой кофе.

– Где же такое видано: ее судьба решается, а ей лишь бы брюхо набить! И вообще, разве же я мешаю? За столом полагается вести приятную беседу, способствует пищеварению.

Поняв, что от нее не отделаться, я решила на время забыть о приличиях. Терпеть, когда перед носом полно вкусностей, а ты голодна как собака, тоже не вариант, так что пришлось говорить и есть одновременно. А уж Летти слушать и есть вообще ничего не мешало.

– В общем, все бесполезно, – закончила я рассказ. – Если верить вашей магичке, мне никогда отсюда не выбраться.

Не выдержала и вздохнула. Никак не получалось отделаться от чувства, будто скоро проснусь у себя дома, от звонка будильника, и поеду к сестре в деревню, на этот раз по-настоящему.

– Даже если так – не вешай нос! Вообрази, как тебе повезло, ты ведь могла где угодно очутиться. А попала к нам, в Вармстед. Знаешь что это за место? – жизнерадостно спросила Летти.

– Странный мир со странными жителями, где живут настоящие маги, а вокруг бродят чудовища, – отозвалась я, уныло ковыряя ложкой сладкий пирог. Обожаю десерты, но что-то аппетит пропал.

– Это тоже. А еще нас называют приютом последнего шанса для тех, кому некуда податься. Здесь всем рады, для каждого найдется дело и лишних вопросов не задают. Так что и не думай – оставайся! Привыкнешь, еще и уезжать не захочешь.

Как будто у меня был выбор. Но вообще она в чем-то права. Меня приняли, накормили, обогрели, крыша над головой имеется и даже подружка появилась. Ничего страшного пока не произошло.

Вот только дома я исчезла без следа, сестра наверняка с ума сходит. С тех пор, как погибли родители, мы со Светкой одни остались. Вместе выживали, во всем друг друга поддерживали. У меня с мамой таких близких отношений не было, как с сестрой. Сейчас у нее есть муж и маленькая дочка, но все равно...

– Ну не грусти, а то мне тоже грустно, – Летти взяла меня за руку. – Лучше ложись спать, утром все покажется проще, вот увидишь.

Увы, утром легче не стало. Я проснулась все там же, в маленьком гостиничном номере, из окна которого виднелись заснеженные вершины гор. Вармстед. Другой мир. Это все не сон, а моя новая реальность.

На широком подоконнике стоял ящик с рассадой. Я полила его водой из графина. Надо бы придумать, где можно посадить помидоры в грунт. Жалко, если умрут, я ведь их из дома привезла, у меня при себе и так вещей немного. Например, белья всего пять комплектов, и косметики минимум, и гигиенических средств... Одежда вообще лишь та, что на мне – у Светланки на даче полно барахла, роту одеть хватит, я и не брала ничего.

Интересно, как у них с привычными бытовыми мелочами, ведь все вокруг намекает на то, что прогресс здесь основательно запаздывает. Зато есть магия. Наверное, с ней многое становится проще...

Не суть, местных денег у меня все равно нет, и как их раздобыть – без понятия. Мой опыт в продажах вряд ли будет востребован, если только в лавке торговать, но я ведь не продавец-кассир. Да и кассы у них не факт что существуют.

Но уже за завтраком (божечки, какая была каша вкусная, а булочки, а сливки какие!) выяснилось, что беспокоилась я зря. Не успела кофе допить, как явился мальчишка-посыльный с письмом, в котором мне в изысканных выражениях предлагалось явиться в городскую управу к десяти часам утра.

Меня провожала все та же Летти – подозреваю, что она просто-напросто отлынивала от работы по хозяйству. Бегать со мной по городу было всяко веселей.

В управе ради меня целый совет собрали. Двое мужчин и одна женщина, все немолодые, одетые сдержанно и строго, расположились за столом. Кроме них присутствовал Тео. С неизменной серой повязкой на глазах, в элегантном костюме песочного цвета, он словно нарочно держался поодаль.

Сидел на подоконнике и со скучающим выражением лица смотрел в окно, как бы демонстрируя всем своим видом, что на происходящее ему абсолютно наплевать. Когда мы вошли, даже не обернулся. Зато я оценила, что у него хорошая фигура, и что сегодня он выглядит просто шикарно. Невольно почувствовала нечто похожее на симпатию: мужчины, умеющие носить костюм – моя слабость.

– Добро пожаловать в Вармстед, Стася-Анастасия! – начал представительного вида мужчина, сидевший в центре. Его седые волосы волнами ниспадали на широкие плечи, и в сочетании с острой бородкой вызывали ассоциации с художником или кем-то еще творческим.

Симпатия к охотнику испарилась, не успев толком возникнуть. Это что же, благодаря ему меня все здесь будут так по-идиотски называть?

– Мы в совете узнали о вашей... ситуации и готовы оказать все возможное содействие, – продолжил седовласый. В отличие от внешности, речь у него была той, какая и полагается бюрократу. – Вам должно быть разъяснили, что в нашем городе отношение к приезжим особое. Долгое время мы отрезаны от внешнего мира, к тому же окружены суровой и опасной природой, оттого община у нас дружная, долг каждого жителя Вармстеда – заботиться о ближнем.

Некоторое время он расхваливал город и его обитателей, заверял, что для любого найдется место и дело по способностям. Предложил не отсиживаться в стенах гостиницы, скрываясь от непонятного мира, а скорее влиться в местную жизнь. Легче всего это будет сделать, обзаведясь каким-нибудь занятием. Проще говоря, работой. Видимо, содержать тунеядцев за счет бюджета не любят ни в одном из миров.

7.

Мне бы хотелось посидеть где-нибудь в спокойном месте, подумать. Или погулять и подумать. Главное, чтобы в тишине. Но рядом была Летти, девушка с шилом пониже спины. Спокойно ей не сиделось, видимо, никогда.

– Эй, Хинто! – крикнула она и помахала кому-то. И немедленно потянула меня за рукав, отвлекая от разглядывания здания управы. – Что ты опять застыла, пойдем.

Обернувшись, я увидела лошадь, медленно везущую небольшую телегу. Груз был затянут брезентом. Правил ею крепкий черноволосый паренек в сапогах и толстовке с закатанными рукавами. При виде моей спутницы его смуглое широкоскулое лицо расплылось в улыбке, но тут же приняло серьезное выражение.

– Привет, Летти, – сказал он, когда мы приблизились, и остановил и без того едва переставлявшую ноги лошадку.

– Ты случаем не на вокзал? Может, подвезешь нас с подружкой?

– Я груз везу, не пассажиров. И вообще тороплюсь, – пробурчал Хинто, отводя взгляд и изображая безразличие.

Но даже мне было понятно, что эта девчонка ему совсем не безразлична. И торопился лишь на словах – взял в руки вожжи, но телега как стояла на месте, так и осталась стоять.

– Вижу я, как ты торопишься, – фыркнула было Летти, но тут же заулыбалась и проворковала ласково: – Ну пожалуйста, что тебе стоит! Нам туда очень надо, а идти так далеко... Завтра ног не буду чувствовать и уж точно не смогу пойти на танцы.

– Ты же говорила, что не пойдешь!

– Так то вчера было, может и передумаю, – кокетливо отозвалась она. – Ну что, едем? Столько времени уже за болтовней потеряли, еще немного – и поезд пропустим!

Притворяясь, будто делает великое одолжение, паренек согласился. Я едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться, наблюдая, как они друг с другом заигрывают. Похоже, у Летти намечается роман, и сейчас он в самом начале. Голову морочит поклоннику.

– Э, нет! Груз раздавишь, – воскликнул он, когда Летти попыталась забраться в телегу. Похлопал по сиденью рядом с собой. – Сюда садись.

– Ты что же, намекаешь, будто я толстая?!

– Груз хрупкий. И ящики жесткие, отобьешь себе всю... красоту. Вы худые, вдвоем поместитесь, – искоса на нее поглядывая, сказал Хинто.

– От слова худо, да? – надула она губы, но все-таки села куда велено.

Когда я притиснулась рядом, поняла его маленькую уловку. Даже для нас двоих места оказалось мало, и Летти приходилось тесно прижиматься к довольному ухажеру, чтобы я на дорогу не вывалилась.

А повозку трясло на каждой кочке, сидеть было жестко, и я поняла, что ужасно скучаю по своей любимой машинке. Она ведь у меня умничка, не капризничает, а какое кресло мягкое, все так удобно отрегулировано, и салон недавно чистила, как новенький стал. Как она там, моя девочка? Когда ее теперь из сервиса заберут...

Светка ее обожала, хотя для вида ворчала, узнав, как я копила, питаясь макаронами, и сколько еще платила по кредиту. Говорила, что надо было выбрать что попроще, но когда впервые покаталась – оценила, конечно. Теперь машина ей достанется. Вот только легче сестре от этого не станет.

– Чего приуныла? – вернула к реальности Летти. – Не кисни, все только начинается. У нас с тобой впереди столько всего интересного!

Наверное. Да и бояться пока нечего: на первый взгляд мир, в который меня занесло, оказался уютным и приветливым. Где еще о чужаках станут так заботиться! Если бы дома не остались родные и друзья, которые обо мне беспокоятся, я бы может и не унывала.

Но она права, конечно. Что толку убиваться о том, чего не изменишь. Лучше постараться выбросить из головы мысли о доме, благо, есть на что отвлечься. Разберусь во всем более-менее – тогда и буду думать, вдруг получится хотя бы дать им знать, что со мной все в порядке.

А пока мы вернулись на станцию, где царила все та же суета. Будто и не уезжали. В поезд грузили багаж, и на перроне толпились пассажиры и провожающие. Я отметила, что уезжает гораздо больше народа, чем прибыло.

– ...не скажу, у меня слишком много дел, – кокетничала Летти со своим приятелем. – А ты вроде бы куда-то очень спешил. Пойдем, Стася. Здесь есть одно секретное местечко, откуда будет замечательный обзор. Нам повезло, что отправление задержали, успеем поглазеть.

– Ну да, он ведь еще утром должен был уехать. Почему задержали-то? – для чего нам глазеть на уезжающий поезд, я не спросила. Не так уж много здесь развлечений, наверное.

– Да кто их знает. Говорят, проверяли что-то, может, искали неисправность... Мало ли, вдруг опять куда-нибудь в другом мире заплутает, а там пассажиров целая толпа.

На секунду промелькнула запоздалая надежда – а вдруг и вправду заплутает? И отвезет меня обратно, нужно просто пробраться в вагон. Но я отмела этот вариант как глупый и почти безнадежный. Кто меня пустит, они же следят, один сердитый Тео чего стоит. К тому же, если верить магичке, портал все равно закрылся. Некуда мне теперь ехать и незачем.

Местечко Летти оказалось чем-то вроде наблюдательной вышки на задворках вокзала. Наверх вела железная лесенка, которую украшала цепь с таблицей «Не входить».

Отсюда открывался прекрасный вид на всю долину. Мы наблюдали, как завершается погрузка, и последние из пассажиров занимают свои места. Как поезд пыхтит, выпускает клубы дыма и трогается, медленно набирая ход, а люди на платформе машут тем, кто смотрит из окон. Кто-то идет следом, чтобы продлить прощание, кто-то вытирает платочком глаза – те, кого провожают, уезжают на целых полгода.

Длинной гусеницей он пополз прочь, туда, где озерная гладь ослепительно сверкала на солнце. Обогнул ее и устремился дальше, к полосе окаймляющих долину гор. А я смотрела и запоздало жалела, что не попыталась уехать. Ведь такой возможности не будет еще долго, до самой весны.

Вечером для меня принесли письмо. Каллиграфический почерк, написано явно перьевой ручкой и чернилами. Приглашение на некую звездную ферму – странное, конечно, название. Мне предлагали собраться и сообщали, что завтра после завтрака прибудет экипаж.

8.

Человек, которого называли Полковником, явился за мной лично. Его экипаж остановился у крыльца гостиницы точно в назначенное время, минута в минуту. Я почему-то сразу поняла, что это он, едва на тротуар ступил.

Это был высокий широкоплечий мужчина в черном плаще нараспашку. Темные волосы коротко подстрижены, на висках седина, словно кистью мазнули. Бросалась в глаза его прямая осанка, как у танцора или военного, и сдержанные, скупые движения, в которых чувствовалась уверенность. Был ли он настоящим воякой или нет, но прозвище ему идеально подходило.

Наскоро поправив перед зеркалом одежду и прическу, я бегом кинулась вниз. Не хотелось задерживаться и портить тем самым первое впечатление: обычно те, кто сам пунктуален до мелочей, требуют того же и от окружающих.

Когда я вошла в наш тесноватый холл, он поднялся с дивана и коротко поклонился.

– Госпожа Стася-Анастасия, – произнес приятным вежливым баритоном. Надеюсь, не заметил, как я заскрипела зубами, вновь услышав нелепое имечко. – Позвольте представиться. Я Йенс Лунн, ваш новый сосед. Полагаю, и работать будем вместе – почему-то мне кажется, вам понравится на ферме.

– Это вам Тео сказал? – спросила я, забыв даже про «очень приятно».

Возникло ощущение, что охотник продолжает меня незримо преследовать и что без его ведома я здесь и шага не ступлю. Но Полковник улыбнулся, и злость вдруг испарилась. Его суровое лицо, загорелое, с грубоватыми, но привлекательными чертами, от улыбки совершенно преображалось, становилось открытым и приветливым.

– Это я и сам вижу, давно здесь работаю. Вы готовы ехать прямо сейчас? – спросил он и покосился на сумку у моих ног и ящик с рассадой. – Тут все ваши вещи?

Ну да, другими не обзавелась. Уж чем богаты, как говорится. Я жестом указала на многострадальные растения.

– Возле дома найдется место, чтобы грядку для помидоров соорудить?

– Боюсь, сейчас не лучшее время. Но я знаю, где можно будет их посадить. Подумать только – помидоры из другого мира... Что же, Стася-Анастасия, едемте?

– Просто Анастасия. Ваш друг неправильно мое имя запомнил, – поправила я раздраженно, уверенная, что все он запомнил правильно, а коверкал из вредности.

Я простилась с Летти, чуть не задушившей меня в объятьях, и ее матерью, хозяйкой гостиницы. Последняя, кажется, проводила меня с облегчением.

Экипаж Йенса был совсем крохотным, как раз на двоих. Ухоженный вороной конь с длинной гривой и лоснящимися боками бодро громыхал копытами по мостовой. Вострил уши, словно ему самому нравился этот звук.

Некоторое время мы молчали, Полковник лишь иногда косился с любопытством. Наконец он заговорил – и ошеломил меня первой же фразой.

– Анастасия, простите за прямоту, но я не в силах удержаться. Скажите честно: вы все-таки человек или тварь, обманом пробравшаяся в город?

– Чего? – растерянно выдохнула я, думая, что ослышалась или неправильно поняла.

– Мне о вас все рассказали, но я не терплю лицемерия и притворства. Предпочитаю честность. Не бойтесь, стрелять не стану. Как бы то ни было, постараюсь сперва выслушать и понять...

– Это он наговорил, да? – перебила со злостью. – Ваш охотник? Не знаю, за что он меня так невзлюбил, но мне о нем тоже всякое рассказывали. Еще неясно, кто из нас большая тварь.

Мне-то как раз ясно. Не я. Но Полковник с тем мерзким типом, судя по всему, дружит, а меня впервые видит, вряд ли сумеет без подсказки догадаться. Словно в подтверждение этой мысли он тут же сказал, что не надо так о Тео, он просто делает свое дело и в том, каким стал, не виноват.

– Он всего лишь просил за вами присматривать. Следить, если вы чудовище, или помочь, если человек. Вот я и спрашиваю, что же вы такое, чтобы случайно не перепутать.

– Смотря с чьей точки зрения рассуждать, – протянула, успокоившись. Злиться на него совсем не хотелось. – Я-то себя тварью не считаю, но вот мой бывший, к примеру, придерживается другого мнения...

– Шутить изволите. Выходит, не сердитесь. По правде говоря, я долгое время живу едва ли не отшельником, да и раньше все больше с офицерами общался или и вовсе с солдатами. Вояки, знаете ли, народ грубый... Словом, подзабыл я, как с юными красивыми барышнями беседы вести.

Ого, мне в этом мире впервые сделали комплимент! До сего момента только провожали любопытными и подозрительными взглядами, я уже начала думать, будто красивой здесь не считаюсь. Если он не из вежливости говорит. Но мы ведь за откровенность, значит, так и спросим, напрямую.

– А я красивая? Только честно. Я у вас недавно и понятия не имею, какие здесь приняты стандарты женской привлекательности.

– А мужская вас не интересует? – уточнил Йенс нарочито равнодушным тоном. Разговор со мной его явно забавлял.

– Спасибо, с мужской как-нибудь сама определюсь.

Честно говоря, и так определилась, нервы нервами, но приглядеться-то успела. Местные в основном очень даже симпатичные. Чаще всего рослые, широкоплечие, стройные, с правильными чертами лица – высокие скулы, прямой нос, хороший овал с четким подбородком. Северный европейский типаж, почти викинги, но не такие светлые. И брюнеты встречаются, и шатены...

Взять к примеру самого Полковника, интересный мужчина. Да хоть тот же охотник... Нет, этот не годится. Жуткий слишком, к тому же такой характер любые внешние достоинства сводит на нет.

– Извольте. Надеюсь, не сочтете за грубость, но кто еще скажет вам правду, как не я, – произнес он и окинул меня оценивающим взглядом. – У вас хорошее лицо. Такие милые щечки, и глаза красивые, ясные. Что касается фигуры... Немного тонковата, но сейчас это вроде как даже в моде, пышки были в фаворе еще когда я совсем мальчишкой был. Пожалуй, да. Если подберете приличные наряды, сможете иметь успех.

– Благодарю, – сказала я и прижала руку к груди. – Прямо от сердца отлегло. Где бы еще взять те приличные наряды. И деньги на них... Кстати, раз уж мы об этом заговорили... Мне на ферме какая зарплата полагается? На кусок хлеба хватит?

9.

Приезжая на новое место, неважно, квартира ли это на долгий срок или гостиничный номер на сутки, я первым делом должна все облазить. Распахнуть все двери, оценить вид из каждого окна, покрутить краны в ванной и заглянуть во все ящички комодов, тумбочек и шкафов. Пока каждый угол не обнюхаю, ни о чем другом думать не могу.

Светку эта привычка вечно бесила. Если приехали на море, то надо все бросать и бежать на море. Если переезжаю в новую квартиру – достать самое необходимое (стаканы) и отметить новоселье с теми, кто тебе помогал (с сестрой и ее мужем, конечно). Главное – общение, в ящики гостиничных шкафов она могла и вовсе не заглянуть, если свои вещи туда не положила. И закрытые двери, ведущие неизвестно куда, не вызывали ее любопытства. Люди ей были гораздо интереснее всего остального.

А я обожаю дома, особенно старинные. Люблю бродить по комнатам, чувствуя себя исследователем в поисках артефактов, того, что сестра называет ненужным барахлом. Я же словно прикасаюсь к чьей-то истории, частью которой были эти вещички. Пытаюсь ее разгадать.

Когда экипаж въехал во двор и Йенс объявил, что мы прибыли, я почувствовала: Вармстед меня принял. Едва увидев дом, еще не войдя внутрь, почему-то сразу подумала, что хочу здесь жить.

Он был одноэтажным, удлиненным, с двускатной крышей. Серая черепица на ней потемнела от времени и кое-где подернулась зеленоватой каймой мха. Каменные стены казались вылинявшими от времени и непогоды, но распахнутые ставни больших окон, какие обычно принято делать на юге, а не на севере, веселили фасад. Их недавно покрасили в белый, ни пожелтеть не успели, ни запылиться.

За зданием и территорией вокруг вообще хорошо следили, это было видно по ухоженному двору и аккуратным хозяйственным постройкам. Нигде ничего не валялось, не заросло бурьяном. Дорожки были посыпаны черным вулканическим песком, опавшая листва в саду выметена почти начисто. В клумбах угасали печальные звезды последних этой осенью астр и садовых хризантем.

– Двор у нас общий, и так все устроено, что не разграничить: постройки с моей стороны, а сад с вашей. Все равно придется туда-сюда бегать, – с неловкостью в голосе пояснил Йенс. – Но входы разные, конечно. Дом разделен глухой стеной на две равные половины, так в этих краях принято. Вторые этажи мало кто строит: грунты ненадежные, да и трясет тут иногда.

Ну да, где вулканы, там сейсмичность, это даже дети знают. Не удивил. К счастью, мысль о землетрясении панику у меня не вызывает, раз город в руинах не лежит, значит, вряд ли они сильные.

– А у нас тоже в некоторых деревнях раньше такие коттеджи строили, на двоих хозяев, – сообщила я, радуясь пусть незначительному, но сходству. – Тоже изолированные половинки и забор посередке.

– Если пожелаете – можно и забор. Я и без сада спокойно обойдусь, а сараем будете моим пользоваться. Соорудим калиточку...

– Ни в коем случае! Давайте оставим как есть. – Все казалось настолько уютным и удобным, что переделывать было бы варварством. – Не хочу портить вид забором. Я некоторое время жила с соседками, привычная. Думаю, и с вами как-нибудь уживусь.

Йенс взглянул на меня ласковыми серо-голубыми глазами, будто погладил. Улыбнулся – сдержанно, лишь краешками губ. Чутье подсказывало, что он намерен меня опекать, жалеть и всячески заботиться. Это обнадеживало – я сразу почувствовала себя не такой беззащитной и одинокой, как до нашей встречи.

– Смотря чего вы ожидаете от соседства. Как вы успели заметить, я не лучший собеседник и далеко не самый учтивый кавалер. Характер у меня довольно желчный, светских увеселений чужд, да и прочих увеселений тоже, – говорил он, заводя меня на крыльцо и вежливо пропуская внутрь нового жилища. – Зато я не страдаю чрезмерным любопытством, не навязываюсь с разговорами, тщательно следую привычкам и содержу все в чистоте и порядке.

– Идеально! Вы мне подходите. И дом подходит. Давайте ключи.

Самая элементарная в нашей ситуации просьба неожиданно вызвала затруднения. Ключи от моей входной двери Йенс прямо сейчас дать не мог, потому что в последний раз, когда приходилось ими пользоваться, куда-то их положил и забыл. Был и второй комплект, где-то в доме, наверняка рано или поздно я его найду.

Так я узнала, что двери в Вармстеде не запирают. Замки конечно имеются, но на крайний случай. Настолько редкий, что домовладельцы запросто теряют ключи.

– Вас как будто это удивляет, – заметил Йенс. – Не доводилось бывать в маленьких городах?

– В таких точно нет, – ответила честно.

Остались ли где-нибудь в нашем мире настолько безопасные уголки, где жители не запираются на все замки? Если и есть, я о них даже не слышала.

Как бы то ни было, красть у меня все равно нечего. А узнав, что я боюсь ночевать одна, не закрывшись, Полковник обещал сегодня же приладить засов.

– Вы осмотритесь тут, составьте список, что необходимо купить в первую очередь, – попросил он, так и не двинувшись дальше порога. – Я распорядился, чтобы навели чистоту, но здесь давно никто не жил, комнаты застоялись. Что-то придется отмыть, что-то починить, вряд ли одна справитесь.

– Спасибо, надеюсь, все-таки справлюсь. Тем более вы обещали аванс. Надеюсь, хозяйственный магазин в городе имеется?

– Вероятно, вы сейчас мне не поверите, но в городе есть абсолютно все, что вам нужно. Я имею в виду, что по-настоящему нужно, не сиюминутные капризы. Даже то, о нужности чего вы пока и не догадываетесь.

Оставив меня гадать, что он хотел сказать этой глубокомысленной фразой, Йенс простился до обеда. Сегодня меня кормили на его половине – удобно, и далеко идти не надо, и готовить не придется. Не то чтобы я не умела, наоборот, готовка одно из самых моих любимых домашних дел. Но ведь где-то надо сперва раздобыть продукты, и еще неизвестно, как тут кухня устроена.

Я конечно ко всякому привыкла, и на еле живой электрической плитке кашеварить доводилось, и на костре. Но с русской печью, например, точно не управлюсь. И с тандыром тоже. Интересно, у них газовые плиты изобрели? А что вместо холодильника?

10.

У дома был предбанничек – в деревне его называли бы сенями, как правильно говорят здесь, я не знала. Небольшое помещение с узким оконцем и лампочкой над дверью. Выключателя я не нашла, но сейчас было светло. Неужели сюда подведено электричество? Это бы многое упрощало.

На стене крепились вешалки для одежды, на одной из них висели тяжелый непромокаемый плащ и два зонта-трости. Кроме двери в комнаты была еще одна – приоткрыв ее, я увидела веранду с выходом в сад.

Войдя внутрь дома, я оказалась в небольшой гостиной. Мебель в чехлах, кофейный столик, пианино в углу и тщательно вычищенный камин. Дров возле него я не увидела, наверное, еще не сезон.

В шкафу на полке - книги и стопочка журналов, свежих, еще пахнущих типографской краской - кто-то позаботился о моем досуге. Решив полистать их позже, я открыла нижние дверцы. Пусто. Даже пыль вытерли. Ни безделушек, ни забытых прежними жильцами вещиц.

В спальне тоже не нашлось ничего интересного. Трюмо, платяной шкаф и кровать с кованой спинкой в завитушках, аккуратно застеленная чьими-то заботливыми руками. Зато я наконец заметила, что здесь имеется отопление: вдоль стены шли толстые трубы. Потрогала – теплые, видимо, пока включили не в полную силу.

Что еще важнее, в доме был водопровод и удобства, вполне современные. И глубокая ванна на львиных ножках, и туалет за перегородкой. Над ванной – два латунных крана. Я уже знала, что из одного идет очень горячая вода, из другого – очень холодная, в гостинице тоже такие были. Мыть руки и посуду, конечно, неудобно, но все лучше, чем в кастрюльках греть.

Окинув беглым взглядом столовую, в которой не теснясь разместились бы пятнадцать человек, я прошла в кухню. Тут уже было гораздо интереснее. За стеклянными дверцами аккуратными стопками белел фарфор – тарелки с цветами, тончайшие чайные и кофейные чашки, соусники, кувшинчики, супница с изящной росписью на пузатом боку. Столовое серебро обнаружилось в ящике, потускневшее, не новое, как и все вещи здесь. Ножи оказались наточены, мои предшественники явно отличались аккуратностью.

А еще здесь была плита с чугунной поверхностью, духовкой и баком для воды. Судя по всему, топилась она углем, ящик с которым стоял рядом. Неудивительно, ведь даже если в этом мире существовали газопроводы и электричество, вряд ли их протянули бы в такую глухомань.

Кроме обычной и привычной утвари, пусть и выглядевшей антиквариатом, я нашла некоторые странные предметы. Например, мельничку с ручкой на здоровенном колесе. Или нечто похожее на орудие пыток с зубцами и острыми пластинами. Резак из двух тяжелых лезвий на подставке. Керамический самовар с краником, для нагревания явно не предназначенный…

Я словно в музее очутилась. А когда добралась до кладовки, где кроме всего прочего хранились неподъемный утюг, нагревавшийся, очевидно, на той же плите, медный таз для варенья на треноге и щипцы для завивки, это ощущение усилилось. Зарывшись в эту сокровищницу, я забыла про время. Так бы и перебирала вещицы, пытаясь угадать их назначение, если бы Йенс к обеду не позвал.

Его комнаты по планировке были точной копией моих, но выглядели более обжитыми. Всюду царил образцовый порядок, ни пылинки. Интересно, он сам убирается? Живет ведь один.

– Если вам угодно, могу попросить свою кухарку готовить и на вас. И домработницу тоже пришлю, если не справится сама, кого-нибудь порекомендует, – удовлетворил он мое любопытство, когда я похвалила суп.

– Спасибо, конечно, но ведь это все денег стоит. – Вот уж не думала, что однажды обзаведусь прислугой. Хотя с местным хозяйством, честно говоря, вряд ли управлюсь, я даже не поняла, как плиту зажигать. – А я и на себя еще не заработала.

– Перестаньте, Анастасия. Не в вашем положении отказываться от помощи. Я не намерен пользоваться им и вгонять вас в долги, – мягко произнес Йенс. – Я не стеснен в средствах и давно зарабатываю гораздо больше, чем трачу, у меня довольно скромные потребности. В отличие от молодой девицы вроде вас. Думайте лучше о нарядах, об остальном успеете еще.

Наверное, я была неправа, что обиделась. Он ведь говорил совершенно искренне и предлагал помощь безо всякого умысла, просто потому, что он сильный, а я слабая. Такой уж Йенс человек. Но тогда мы едва познакомились, и его слова задели. Как будто я какая-то дурочка пустоголовая!

– Я думаю о том, как бы в этом мире приспособиться, – проворчала в ответ. – Кажется, даже в самом элементарном без подсказки не разберусь, какие уж тут наряды...

– Не сердитесь, вам не к лицу. Лучше расскажите о себе, мне еще не доводилось встречать человека из другой вселенной. Какой он, ваш мир?

Как с ходу ответить на этот вроде бы простой вопрос? Тем более не понимая, о чем можно рассказывать, а о чем лучше промолчать. Ведь даже моя одежда вызывала подозрительные взгляды, а узнав, откуда я, местные первым делом натравили на меня охотника на чудовищ.

– Другой, во многом на ваш непохожий. У нас нет магии, зато есть прогресс, наверное, это самое основное различие, – сказала осторожно. – Думаю, мы вас опередили на пару сотен лет, вряд ли я сумею объяснить, как устроены привычные для нашего мира вещи.

– Получается, вы прибыли из будущего? – улыбнулся Йенс. Я пожала плечами. – Тогда у нас есть много интереснейших тем для разговоров, скучать не придется.

– Все-таки я бы предпочла поговорить о вашем мире. Мне ведь придется здесь жить, а я совсем ничего не знаю. Еще и магия... Честно говоря, в нее трудно поверить, у нас она бывает только в сказках.

– Не волнуйтесь, привыкнете. И даже полюбите - магия, кроме всего прочего, очень облегчает жизнь нам, простым смертным. Например, целители лечат даже то, от чего не спасают аптечные средства. Опять же, есть всякие мелочи, помогающие в быту.

Я не сумела сдержать любопытства и попросила показать какую-нибудь магическую вещь. Любую, просто чтобы убедиться, что они действительно реальны. Поискав глазами по комнате, Йенс поднялся и подошел к какой-то штуковине в углу, напоминавшей низкий круглый пуфик.

11.

Вечером Летти заглянула в гости, посмотреть, как я устроилась, и просто поболтать. Ей понравился двор, и сад, и веранда, но когда вошла в дом и осмотрела комнаты, недовольно сморщила носик.

– Это совсем никуда не годится, – безапелляционно заявила она, поднялась на носочки и провела пальцем по верху шкафа. Продемонстрировала слой пыли.

– Здесь убирались в спешке, конечно же не сумели каждый угол до блеска отдраить, – возразила я. Стало обидно за неведомых помощников, подготовивших тут все к заселению. – А сама даже осмотреть еще не все успела, не то что отмыть.

– Так неуютно, дом будто нежилой. Ты хоть шторы повесь. И картины. И каминную полку украсить бы чем-нибудь, – не унималась Летти.

Мне доводилось бывать в гораздо худших условиях. Да что там – это мое самое роскошное жилище. Целая половина добротного дома со всей необходимой мебелью, верандой и собственным садом, я о таком разве что мечтать могла. Двушка, оставшаяся после родителей, сильно уступала в размерах. Здесь одна только ванная не сильно меньше комнаты, которую мы в детстве делили с сестрой на двоих.

– Слушай, у меня сменной одежды нет, какие тут шторы! Тем более, в спальне есть занавески, а в гостиной не особо и нужны. От кого мне прятаться, вокруг ни души.

Она посмотрела на меня как на дурочку и сказала, что шторы придумали не только для того, чтобы прятаться, и без них в приличном доме никак не обойтись. Если это, конечно, приличный дом, а не какая-то ночлежка. А то, что у меня висит в спальне, давно пора выбросить, пока совсем не истлело.

– В чем-то ты права, сюда редко кто забредает. Жаль, что тебя заставили поселиться в этой глуши, здесь так одиноко... – протянула она, глядя на облетевший куст за окном. Наверное, весной он зацветет, но сейчас лишь вид портил. – Но не огорчайся. Сезон начнется, денег заработаешь – подыщем что-нибудь получше. В городе достаточно квартир для тех, кто приезжает на зиму.

– Я не хочу получше, я эту хочу, – возразила я поспешно. – И здесь не так уж одиноко, у меня замечательный сосед.

Одна мысль, что придется переезжать, вызывала протест. Это место – единственное, что мне тут по-настоящему нравится. Не настолько, чтобы перестать горевать по родному миру, но достаточно, чтобы немного примириться с действительностью.

– Полковник? Ты, должно быть, шутишь? – удивление моей собеседницы выглядело абсолютно искренним. – Кстати, как раз собиралась спросить: он как, принял тебя? Не сильно ворчал?

– Что ты! Наоборот, он такой заботливый, что даже неловко. Будто я не первая встречная девица, которую ему навязали на подселение, а... долгожданный гость или вроде того. – Чуть не слетело с языка, что рядом с ним я наконец-то себя почувствовала привлекательной девушкой, но это было бы чересчур. – И с чувством юмора у него все в порядке. И вообще... Он довольно милый.

– Йенс Лунн? Милый? Мы точно об одном и том же человеке говорим?

Я не понимала, о чем она. Летти объяснила, что Полковника в городе знают как личность угрюмую и нелюдимую, его даже приглашать всюду перестали – все равно не придет. К тому же он бывший военный, а по ее мнению военные бывшими не бывают. Привык командовать без лишних церемоний.

– Я сейчас не молодых красавчиков офицеров имею в виду, – уточнила она на всякий случай. – Но вообще его все очень уважают, он ведь герой. Выигрывал важные сражения... какие-то. А когда война закончилась – ушел в отставку и приехал в нашу глушь. Представляешь, какой должен быть ужасный характер? Мог бы в столице в высшем свете вращаться...

– У вас была война? – переспросила я с сочувствием и некоторой опаской. Возможно, в мире за пределами кальдеры все не так уж и радужно.

– Давно закончилась, не бойся. Тем более мы победили, – легкомысленно отмахнулась Летти. – Если хочешь об этом узнать, поговори со своим новым приятелем, наверняка он обожает рассказывать все эти кошмарные истории... Нехорошо так говорить, он ветеран и все такое, но я терпеть не могу воспоминания о войне и разговоры о политике.

В памяти нарисовался Йенс, с доброй улыбкой шутивший со мной про каноны красоты. Заботливый сосед, обсуждающий новинки бытовой техники для домохозяек. Летти права: мы словно о разных людях говорили.

– Он пока о себе ничего не рассказывал. Наверное, ему гораздо интереснее узнать обо мне, я же из другого мира все-таки. И вообще – нормальный у него характер. Зря ты так, – сказала я и получила в ответ ехидную ухмылку.

– Неужели понравился? Вот дела! Никогда бы не подумала, что тебе такие нравятся! – Она рассмеялась от души, хлопнув себя ладонями по бедрам. – Он же старый!

Я нахмурилась. Вот дурища. Да будь он хоть сказочный принц, мне сейчас вообще не до этого! К тому же никакой он не старый. Но бестолковой Летти, наверное, все кому за тридцать стариками кажутся, ей самой на вид еще и двадцати нет.

– Если продолжишь болтать глупости, я с тобой дружить перестану, – проворчала сердито. – И да, мне он понравился. Он отличный сосед, а то что не болтает без умолку – это прекрасно. Между прочим, он мне аванс обещал.

– Правда? Здорово! Как только выдаст – отправимся по магазинам. Кстати, я тут видела кое-что... – она вскочила и принялась рыться на полке. – Угу. Гляди-ка.

В стопке прессы ее наметанный взгляд обнаружил парочку дамских журналов. Местные мало чем отличались от наших – советы по домоводству и красоте, рецепты, сплетни о светской жизни и мода. На ней-то и сосредоточилась моя неугомонная подружка, безо всякого интереса пролистав остальное.

Мы допоздна засиделись, рассматривая наряды. До тех пор, пока я не начала зевать, а Летти не спохватилась, что пропустила ужин и ее наверняка дома потеряли. Но все было не зря: на следующее утро Йенс пригласил меня на завтрак, за которым выдал конверт с деньгами.

– Спасибо, – мы об этом договаривались, но все равно смутило. – Не будет сильной наглостью попросить немного сориентировать меня по ценам? Я иду по магазинам с Летти, боюсь растранжирить больше, чем могу себе позволить.

12.

Когда мы выходили из последней лавки, нагруженные свертками с покупками, мимо проехал... автомобиль? Он мало походил даже на самые старинные из тех, которые я видела, скорее напоминал экипаж, каким владел Полковник. Только вместо лошадей – двигатель. Не магический, бензиновый, это я по выхлопу с характерным запахом поняла.

Но выглядел он нарядно, не поспоришь. Тесноватое заднее сиденье обито рыжей кожей, корпус и спицы непривычно тонких колес выкрашены в молочно-белый, ручка на дверке для пассажиров и смешные круглые фары позолочены. У водителя двери почему-то не было. Как и лобового стекла. В целом весь внешний вид, какой-то несерьезный, игрушечный, намекал на то, что скорость машина развивает невысокую.

Засмотревшись на нее, я чуть покупки не выронила. Водитель, здоровяк с плечами, занимавшими половину салона, в свою очередь тоже уставился на меня и резко затормозил, пугая прохожих.

– У вас что, автомобили уже изобрели? – растерянно спросила я у Летти.

– Угу. Это господина артефактора, единственный в городе. Здесь это слишком большая роскошь, да и где на них ездить, – равнодушно пожала она плечами и хотела было дальше идти, но водитель сдал назад. Летти замолчала и вежливо поклонилась.

– Доброго дня, Стася-Анастасия, – басовито произнес здоровяк. – Рад видеть, что вы у нас понемногу осваиваетесь. Не желаете ли прокатиться?

– Спасибо, но нам в другую сторону, – отозвалась я и поспешно добавила, чтобы не показалось грубостью: – Не стоит беспокоиться, мы все равно прогуляться хотели.

Я получила незаметный для него, но ощутимый для меня тычок в бок. Какие оказывается у этой девчонки локти острые! Покосилась в ее сторону и наткнулась на выразительный взгляд. Похоже, моей подружке прокатиться на чуде техники очень даже хотелось.

– Никакого беспокойства – для чего еще автомобиль, если на нем не ездить! А я, признаться, буду рад наконец познакомиться с вами лично, – возразил артефактор, от чего я напряглась еще больше. С чего это вдруг? – Не подумайте дурного, я состою в совете и наслышан, кто вы и откуда. Садитесь, девушки, не робейте.

И дверку приоткрыл. Летти восторженно пропищала благодарности и немедленно уселась, вместе с моими вещами. Пришлось соглашаться – бродить по городу в одиночестве я все еще не была готова. Тем более добираться до дома пешком пришлось бы целый час.

Мы двинулись со скоростью ленивого велосипедиста. Лицо Летти сияло восторгом, прямо как у ребенка на карусели. Правда, радость ее длилась недолго – водитель высадил ее у гостиницы с наилучшими пожеланиями.

– Как вам у нас, как новый дом? Обживаетесь? – спросил он, когда мы остались наедине. – Не нужна ли помощь? Не стесняйтесь, мы ведь в каком-то смысле виноваты перед вами.

– Так это вы открыли тот портал, или через что я провалилась? – не удержалась я от вопроса. Вот, значит, почему он такой доброжелательный. Вину загладить хочет.

– Не лично я, конечно. Мы, маги Вармстеда, я имел в виду.

Он пояснил, что все дело в вулкане. Маги следят, чтобы не происходило извержений, сильных землетрясений, выбросов пепла и прочих разрушительных природных явлений. Заодно учатся применять их огромнейшей силы энергию в мирных целях.

Как я могла убедиться, с переменным успехом. Разрыв между мирами возник в результате неконтролируемого ее выброса. Судя по интонации и тому, как он отводил взгляд, за такой косяк магов по головке не погладили. Мне бы позлорадствовать, но почему-то вместо злости и обиды возникла тоска. Такое впечатление, что каждый здесь при знакомстве обязательно напоминает: на родину меня не вернут.

– Значит, вы тоже маг? Как интересно, – произнесла, стараясь изобразить вежливую улыбку. Пусть расскажет о чем-то другом. О чем угодно, только не об этом. – Никогда еще настоящего мага не встречала. У нас их и не бывает.

– Неужели? И как же вы обходитесь? Трудно вообразить, – искренне удивился артефактор.

– Как-то научились. Пришлось развивать технологии, – ответила с некоторой обидой. Здешняя цивилизация по сравнению с моим миром выглядит жутко отсталой, и магия что-то им не сильно помогла. – Например, автомобили у нас давным-давно изобрели, собирают на конвейерах по всему миру, и они не роскошь и не диковинка, а средство передвижения. Гораздо более совершенное, чем...

Я запнулась, поняв, что это будет совсем невежливо. Видно же, как он свою ретро-колымагу облизывает, явно гордится ею. Как бы не обиделся. Но взглянула на артефактора и увидела, что опасалась зря. Он так оживился, что едва не пропустил поворот.

– Что вы говорите? – воскликнул артефактор, сдавая назад, чтобы свернуть на нужную улицу. – Вы должны непременно мне все-все об этом рассказать... Понимаю, глупо требовать от красивой молоденькой барышни умения разбираться во всяких железяках, но...

– Между прочим, у барышни водительский стаж больше пяти лет. Хоть и не автомеханик, конечно, но руль от колеса худо-бедно отличаю.

– Так вы сами ездите на авто? Прелестно, просто прелестно! Но больше пяти лет... Подумать только, ваш мир действительно нас кое в чем обогнал. И какие расстояния вам приходилось преодолевать? Или предпочитаете прогулки по городу?

– По-моему, самое дальнее где-то шестьсот километров, если ничего не путаю.

Я и не представляла, что для них пока что такие цифры могут показаться немыслимыми. Сильнее беспокоили сами по себе километры. Наши миры, конечно, очень похожи, и благодаря чуду мы говорим на одном языке, но метрическая система даже не во всех странах принята одинаковая, не то что...

– Шестьсот? Вы не оговорились? Точно не шестьдесят? – переспросил артефактор таким голосом, что я сразу догадалась: решил, что вру от и до. И подтвердила: да, именно шестьсот, он не ослышался. – Это сколько же времени у вас занял такой пробег?

– Смотря как ехать. Я не люблю гнать, больше сотки не иду. К тому же от погоды зависит, и от загруженности дороги. Если в колонну фур попасть, сильно дольше получится.

13.

На ферму мы отправились под вечер – Йенс сказал, что смотреть сейчас там в общем-то не на что, много времени не займет. Путь до нее был намного короче, чем до города. Я подумала: это в духе Йенса, поселиться здесь. Работа, тишина и уединение – видимо, он приехал в Вармстед в поисках покоя.

Основная часть фермы располагалась в низине, и с дороги на нее открывался прекрасный обзор, можно было и не спускаться. Разделенные на неровные квадраты бескрайние ряды невысокой лозы, похожей на виноград, но издали казавшейся мертвой. Причем не уснувшей на осень, а именно мертвой – что-то среднее между старым плетнем и колючей проволокой. Кое-где за ветви робко цеплялся вьюнок, словно понимая, что не сегодня – завтра станет жертвой прополки. Его листья выглядели ярко и нежно на контрасте с неживой лозой.

Зато тщательно подстриженная трава радовала глаз сочной темно-изумрудной зеленью на фоне унылых красок поздней осени. На вопрос, для чего здесь такой шикарный газон, Йенс объяснил, что он нравится звездам и упрощает работу нам.

– Для хорошего роста им нужна умеренная влажность. Засуху не терпят, но и сырость не годится. Подходящие условия для газона в том числе. К тому же ходить по плотной подстриженной траве гораздо приятнее, чем по грязи.

А ходить предполагалось много. В общем-то вся работа была на ногах, не тяжелая физически, но довольно кропотливая. Огоньки приживались на лозе неохотно, и поначалу едва не каждый из сотен и тысяч требовал отдельного внимания. Траву время от времени необходимо стричь, следить за системой полива. Как и на любых грядках, приходится бороться с сорняками. Большинство из них не пробиваются через дерн, но вьюнок – настоящее бедствие.

– Чем они мешают? Ведь эти лозы вроде как не живые, и сами звезды тоже на них не по-настоящему растут, – переспросила я, глядя на светло-зеленые листья и тонкие усики, трогательно ухватившиеся за колючки. Вьюнки казались самым симпатичным, что тут есть, и мне их стало жаль. А ведь еще и цветут наверняка...

– Если запустить, опутывают все снизу до верху. Сбивают звезды. Поверьте, едва упустите хотя бы несколько из них, начнете безжалостно бороться с чем угодно. Мы ведь созревшие звезды не на вес продаем и не ведрами. Штучно.

– Получается, те, что упали – гаснут? Больше не годятся?

– Отчего же? Наоборот, вспыхивают изо всех сил, даже соглашаются вернуться на место, если поймаешь, – улыбнулся Полковник. Интересно, он сам замечает, как иногда забывается и говорит об огоньках словно о живых существах? – Они ведь не падают, а взлетают. В древности верили, будто именно так зарождаются настоящие звезды... Желаете спуститься или на сегодня увидели достаточно?

Мне было неловко его задерживать. К тому же нам все равно придется сюда заглянуть в скором времени: впереди подготовка к сезону.

Дорога вела через холм, и я оглянулась, прежде чем начать спуск. Вид ровных рядов на зеленом поле напомнил, что на подоконнике у меня все еще стоит ящик с рассадой, ждет, когда нерадивой хозяйке придет в голову о ней позаботиться.

– Йенс, я совсем забыла... Можно где-нибудь тут помидорки посадить? Всего-то пару грядок.

– Ох, простите! Я ведь обещал, но как-то совершенно вылетело из головы. Увы, где-нибудь тут не получится, им света не хватит, ведь скоро полярные ночи. Идеальные условия для выращивания звезд, но обычным растениям не подходят... Завтра же представлю вас одной даме. Уверен, томаты из другого мира приведут ее в восторг.

К загадочной даме мы отправились немедленно после завтрака. Йенс договорился с кухаркой, чтобы готовила на двоих. Возражений и слушать не стал: мельком взглянув на мою кухню, заявил, что это никуда не годится.

Я обиделась было – ведь несколько дней наводила уют, начищала все до блеска, даже занавесочки повесила. Но он объяснил, что здесь все старое, неудобное, ни одной магической новинки, облегчающей быт. Якобы кухарка не пожелает работать в таких условиях, а я сама так тем более измучаюсь. Так и есть, я и спорить не стала.

Вот и в то утро меня ждали свежевыпеченные булочки, омлет и сливки. Своими руками только кофе осталось сварить. Я умяла все без остатка, оделась и поспешила на половину Йенса. Не хотела заставлять ждать.

И застала его в столовой пьющим чай. Удивленный, что я уже собралась, он предложил присоединиться. Чай оказался ароматным и крепким, с какими-то местными пряностями. Йенс пил его с молоком и сахаром, я предпочла ничего не добавлять. И без того завтрак калорийным получился.

– Мы никуда не опаздываем. Более того, Делия сама к излишней пунктуальности не склонна и те, кто прибывают минута в минуту, ее раздражают, – заявил он. – Так что не портите себе завтрак лишней суетой.

Я давно привыкла есть быстро, иногда и вовсе перекусывать на бегу. Но в Вармстеде был другой ритм жизни. Здесь редко торопились, даже по улицам ходили медленнее, а приемы пищи сопровождались неспешной беседой или чтением газет. Про существование фастфуда они явно не слышали, а может в этом мире он еще и не существовал.

Вот и к соседке мы шли неторопливо, прогуливаясь. Ее дом располагался чуть поодаль основной дороги, ближе к городу. И это была самая настоящая ферма: с обширным ухоженным садом, перекопанными на зиму огородами и сверкающими стеклом рядами теплиц, внутри которых кустилась пышная зелень.

Хозяйка ждала нас на открытой веранде. Я едва не вскрикнула от удивления, увидев ее. В ротанговом кресле-качалке сидела, кутаясь в вязаную шаль, таинственная старушка из поезда. Красные яблоки пирамидкой лежали на блюде на столе.

– Вы? – воскликнула я, не сдержавшись. Даже глаза потерла, боясь, что мне показалось. – Это ведь вы помогли мне... Угостили тем яблоком!

– Вы знакомы? – спросил Йенс. Делия отрицательно качнула головой.

– Такую хорошенькую молодую особу я бы запомнила. Нет, мы видимся впервые, должно быть, милочка, вы меня с кем-то перепутали. Мое имя Делия, а вы Анастасия, так ведь? А яблоками угощайтесь, вкуснейшие, последним поездом с большой земли привезли. Здесь такие не растут.

14.

На Станцию меня Йенс отвез. Я было начала отнекиваться, что хочу прогуляться и вообще – пора бы становиться самостоятельной. Но он категорично заявил, что не время для прогулок.

– Погода портится, только отобедали, а уже темень. Того и гляди снег пойдет.

– Оденусь потеплее. К тому же вроде как у вас и зимой холодов не бывает, разве нет?

Он окинул меня взглядом и сказал, что я прекрасно выгляжу в обновках. Обычная вежливость, но все равно было приятно. Правда, новую одежду я ценила как раз за то, что в ней на меня никто не будет пялиться как на диковинку, потому-то и хотела побродить немного по городу.

– Обратно наймите извозчика. У вас ведь остались деньги? – продолжать гнуть свое Йенс. Я кивнула. – Не намерен вас пугать, Вармстед в целом спокойное и безопасное место. Но вокруг дикие земли, нельзя об этом забывать. Иногда вслед за снегопадом оттуда может что-то пробраться, особенно с ранним снегопадом. Охотники патрулируют город и окрестности, ловят их на подходе и при малейшем намеке на опасность подают сигнал. Но все же лучше не мешать им и сидеть дома.

– Твари? – переспросила я с любопытством. – Мне о них не раз говорили, но никто толком ничего не объяснил. Какие они?

– Не самое подходящее время упоминать. Да и мало кто из обычных жителей видел их своими глазами. Твари не любят свет и шум, если пробираются в кальдеру, держатся темноты. Поэтому на улицах так много фонарей, даже в самых глухих закоулках.

– Получается, мы в самом опасном месте живем? Что-то я не вижу вокруг фонарей, кроме тех, что во дворе.

– Напротив: скоро здесь будет целое море света. Наша ферма отпугивает их лучше всего.

На Станции меня ждал самый обыкновенный медицинский осмотр. Меня взвешивали, измеряли рост, светили в зрачки фонариком, прослушивали, простукивали и даже прокололи палец, чтобы взять пару капель крови на стекло. Только не под микроскоп ее сунули, а положили на какую-то круглую штуковину, в центр переплетения тончайших металлических нитей. Мелкие красные камни на ней замерцали и поменяли цвет на белый. Штуковина больше была похожа на ювелирное изделие, чем на медицинский прибор.

– Артефакт, определяет аномалии с довольно-таки высокой точностью, – пояснил молодой человек в халате, проделывавший со мной все эти манипуляции. – По нему мы видим, что таковых у вас нет. Вы самый обычный человек без примеси порченой крови и без магических способностей.

Раньше я об этом не думала, но теперь вдруг разочаровалась. А ведь мог бы и обнаружиться какой-нибудь особый дар, и оказалось бы, что меня не просто так в этот мир затянуло... Но увы – если здесь чудеса и бывают, то не со мной.

Напоследок меня проводили в маленькую комнату с уютными креслами и имитацией камина: в ажурной чугунной чаше клубилось и подрагивало что-то похожее на жидкость и одновременно на яркое пламя. Светило как настоящее, но грело едва-едва, словно мощность убавили.

На низком резном столе было накрыто к чаю, в одном из кресел сидела та самая магичка, с которой мы общались в мой первый визит сюда. Ослепительной красоты женщина по имени Симона.

– Рада сообщить, что с вами все в полном порядке, – с милой улыбкой объявила она. – Здоровье прекрасное, ни малейшей вероятности каких бы то ни было отклонений.

– Спасибо, – пробубнила я, надеясь, что теперь никто не станет относиться ко мне с подозрением.

– Завтра же отправим отчет нашим бюрократам и всех успокоим. А еще вам надо будет как-нибудь выправить документы, но быстро это не делается, да и не к спеху. В Вармстеде их все равно никто не спросит, даже если вдруг придется... Впрочем, неважно, мы все решим. Так что зимуйте в свое удовольствие и ни о чем не тревожьтесь, постепенно все устроится так или иначе.

Ее философское спокойствие на грани легкомыслия в таких важных, казалось бы, вопросах и меня настроило на созерцательный лад. Тем более псевдопламя так уютно играло отсветами в камине, за высоким окном кружились пуховые снежинки, и это зрелище умиротворяло.

Выйдя на крыльцо, я увидела закрытый экипаж с номером на дверце – извозчик дежурил здесь, как и предупреждал Йенс. И прошла мимо. Отсюда открывался потрясающий вид на город: облако золотистых огней, мягко сияющих в сумерках, блеск черных линий улиц, мокрых от растаявшего снега, уютный свет окон и присыпанные белым крыши домов.

А погода стояла дивная, что бы про нее ни говорил мой сосед. Снег медленно падал, кружился и таял, не долетая до земли. Было тихо, абсолютно безветренно и пахло свежестью. Ничто не намекало на малейшую вероятность опасности, а вдоль дороги тянулся ряд фонарей, не оставляя темных участков, где могло бы что-то затаиться.

И я решилась нарушить запрет и прогуляться хотя бы до центральной площади. На ней точно будут извозчики, запросто уеду.

Дорога вела под горку, по пути встретился лишь один экипаж, и на улицах почти не оказалось прохожих. Видимо, снег местные не любили, а может, с ним были связаны всякие суеверия. Стоило свернуть с главной улицы, и появилось ощущение, словно весь город принадлежит мне одной. Можно бродить, не выбирая дороги, рассматривать причудливые флюгеры, или вывески, или фасады домов, или просто наблюдать, как снежинки роятся вокруг фонарей.

Не дойдя до площади, я увидела, как откуда-то вылетела ярко-зеленая звезда, взвилась в небо, зависла ненадолго, по дуге ушла вниз и погасла. Следом еще одна, вторая, третья – с разных сторон. Местные приветствовали начало зимы фейерверками.

Засмотревшись на них, я вышла почти на самую на окраину города и попала в какой-то особенно извилистый узкий переулок. Света в нем было меньше, к тому же снег пошел гуще и очень быстро стемнело. Я вдруг осознала, что вокруг никого, почти ночь и все ставни закрыты.

Стало не по себе. Казалось, сквозь вьюжную завесу доносятся шорохи и чьи-то шаги, и внимательные глаза наблюдают недобро. Пытаясь избавиться от этого чувства и успокоить себя, остановилась и прислушалась. Тишина, будто нахожусь не на открытом пространстве, а в комнате, набитой ватой.

15.

Хозяева дома, куда я попала совершенно случайно, задали всего один вопрос: поужинаю ли я с ними. Больше не спросили ни о чем. Ни что произошло. Ни как близко я знакома с Тео. Ни даже о том, видела ли я тварь и какая она. Если они и испытывали любопытство, то тщательно его скрывали.

Кроме супругов здесь жила служанка, худая сутулая женщина с таким выражением лица, будто в этой жизни ее уже ничего не интересует, и две дочери, тихие воспитанные девчонки-подростки. Когда мы сели за стол, служанка нарезала окорок, разложила по тарелкам и ушла. Начался спокойный разговор о погоде, словно ничего не случилось, а внезапные гости на ночь глядя тут в порядке вещей.

– Вы ведь по соседству с господином Полковником живете, – наконец поинтересовалась хозяйка. – Первый сезон на ферме?

Хотелось ответить, что я вообще в этом мире впервые и все никак не могу для себя решить, нравится он мне или нет. Но каждый, кто в курсе моей ситуации, велел не болтать об этом с любым встречным. Пришлось ответить что да, в кальдере раньше не была и пока не успела познакомиться со всеми здешними обычаями.

– Надеюсь, сегодняшний случай не испортил впечатления, – сказал хозяин мягко, немного виновато. – Вы не подумайте, не каждый вечер твари устраивают по городу променад. Честно говоря, давненько такого не было, и вот как назло.

– Как придется запоздно идти куда, вы главное на небо поглядываете. Сигнал со всех сторон дают, обязательно заметите, – наставляла хозяйка. – А заметили – смело стучите в любую дверь, вас обязательно пустят.

Я так и думала. Пустят, накормят, обогреют и ни словом не упрекнут. И спать положат на лучшем месте, как гостя. На кровати, которую для меня застелили хрустким накрахмаленным бельем, была такая пышная перина, что как на гору забираться пришлось. Чтобы потом провалиться в пушистое облако...

Мне немедленно уснуть бы, после избытка впечатлений и сытного ужина. Но мешала мысль о том, что Йенс меня так и не дождался и понятия не имеет, где я сейчас. Сигнальные огни он наверняка видел, есть повод беспокоиться всерьез.

Как все-таки не хватало нормальной связи! Давно бы созвонились и успокоились, а то и вовсе не попала бы в передрягу, Йенс при первом же выстреле меня набрал бы. А здесь даже самый примитивный телефон не в каждом доме имеется. Точнее, есть лишь у больших начальников и прочих важных лиц. Увы, мои милейшие хозяева к таковым не относились.

Промаявшись, я все же провалилась в сон – усталость взяла свое. Утром наскоро умылась, оделась и поспешила домой, отказавшись от завтрака. Разыскала все-таки извозчика – ну и цены! Лучше пешочком пройтись, если не торопишься.

Чем ближе подъезжала к дому, тем сильнее ощущался жгучий стыд. Сама не понимала, как могла так глупо поступить. Так по-детски. Далась мне та прогулка, как будто кому-то что-то пыталась доказать. Доказала, что уж.

Йенс вышел мне навстречу, и я невольно отвела взгляд.

– Все в порядке? – спросил он. Я подняла глаза и увидела, что он вовсе не выглядит сердитым. – Не сильно испугались?

– Простите. Я вела себя как последняя идиотка.

– Моя вина, не сумел объяснить все как следует. Давно такого не случалось, вот мы и расслабились... Пойдемте в дом, Анастасия, вы ведь наверняка еще не завтракали.

Я послушно поплелась за ним следом. Лишь когда сели за стол, до меня дошло: Йенс говорил так, будто ему обо всем известно.

– Вы долго не возвращались, и я выехал навстречу, – объяснил он в ответ на мой вопрос. – А потом сигналы... Признаться, я тоже испугался. К счастью, мне повстречался Тео, а не тварь, за которой он гонялся. Вот у кого стоит просить прощения, мы с вами ему здорово мешали всей этой беготней.

Еще чего! Вспомнив каменное лицо охотника и его презрительный тон, я поежилась. Умом понимала, что должна быть благодарна, ведь он меня спас, но ничего похожего не чувствовала. Он это сделал исключительно по долгу службы, наверняка получил бы от начальства выговор, если бы тварь меня сожрала.

А Йенс по факту ничем не помог, но... То, что он бросился меня спасать, когда все жители города спрятались и закрылись на засов, вызывало гораздо большую благодарность.

– Так он ее поймал в конце концов, свою тварь? – спросила я, решив держать эти рассуждения при себе.

– Не знаю, скорее всего да. Он завтра придет ко мне в гости, сможете лично полюбопытствовать.

– Придет сюда? Зачем?

– А зачем, по вашему, ходят в гости? – удивленно переспросил Йенс. – Поймите, Тео такой же человек как и все мы, что бы про него ни говорили. И ему тоже кто-то нужен. Хотя бы иногда.

На утро у меня не оказалось никаких планов, и появилось достаточно времени, чтобы подумать над его словами. В то, что в охотнике есть хоть что-то человеческое кроме физиологии, не верилось. Да и та была непонятным образом перекроена с помощью магии и неизвестно чего еще.

Скорее всего Йенса и тянуло к таким вот, неправильным. Изгой Тео, которого все в кальдере стараются обходить стороной. Я, приблудившаяся из другого мира, ни к чему здесь не приспособленная. Нечто схожее с привычкой подбирать бездомных котят. Возможно, он даже не задумывался, почему взялся нас опекать. Просто не умел иначе.

Долго скучать не пришлось, ведь на сегодня был запланирован визит в мастерские. Артефактор так хотел заполучить меня в гости, что не утерпел и приехал раньше, когда мы еще не закончили обедать.

Я бы бросила ложку и выбежала, дожевывая на ходу – терпеть не могу заставлять людей ждать. Но для моего соседа подобное легкомысленное отношение к трапезе было неприемлемо. Он усадил артефактора с нами за стол, не слушая возражений.

– Вы нечасто заезжаете, уважаемый Криштоф, так что будьте любезны, составьте компанию.

– Боюсь утомить разговорами о руле и колесах еще и вас, господин Полковник, – смущенно пробубнил тот, бочком протискиваясь за стол.

Казалось, он занял все пространство столовой и сам того стеснялся. Фарфоровая чайная чашка в его ручище выглядела игрушечной.

16.

Летти нас заждалась. С балкона высматривала, свешиваясь через перила, и тут же скрылась, когда мы выехали из-за поворота. На крыльце она появилась спустя несколько секунд. Подлетела к машине и чуть не потеряла равновесие, на ходу пытаясь изобразить вежливый поклон.

– Здравствуйте, господин Варга!

– Здравствуй, егоза, – усмехнулся он в усы. – Давай-ка, запрыгивай. Прокатимся с ветерком.

Громко сказано, конечно, особенно по меркам моего мира. Но Криштоф Варга уже с гордостью успел рассказать, что его ласточка способна разогнаться аж до тридцати километров в час. Правда, по прямой, на хорошей дороге и на такой скорости управлять ею становится весьма проблематично. Однако если учесть, что местный рекорд – шестьдесят километров, и поставили его на автомобиле, работающем на магии...

А еще он рассказал забавный факт. Когда первые авто выехали на улицы городов, пугая лошадей и шокируя обывателей, власти опасались паники и неразберихи на улицах. Решили эту проблему с блеском бюрократического маразма: обязали о своем появлении предупреждать. Впереди, на расстоянии не превышающем десять метров, должен был бежать специальный человек, свистеть в свисток и махать флажком. К счастью, довольно скоро это нелепое правило отменили.

– Я уже испугалась, что ты забыла, – шепнула Летти мне на ухо, когда Криштоф отвлекся, чтобы поприветствовать проходящих мимо дам.

– Ты что, я ведь обещала! Просто Йенс не отпускал нас, пока нормально не пообедаем, – сказала я нарочно громко. Чтобы артефактор не решил, будто мы сплетничаем у него за спиной. – Он терпеть не может, когда за столом торопятся.

– Господин Полковник серьезно за тебя взялся, – фыркнула она насмешливо. – Скоро вовсе строем начнешь маршировать.

– Как же я в одиночку буду строем-то?

– Так с вами и надо, молодежь, – добродушно отозвался Криштоф. – Держать в строгости, иначе не успеешь отвернуться – а уже ветер в голове. Бери пример со своей подруги... Кстати, Анастасия, все никак не спрошу: вы свое авто часом не собственноручно ремонтировали?

– Что вы, это очень сложно! Максимум что могу – колесо поменять. Но я долгое время встречалась с парнем, у которого был автосервис, успела насмотреться. Он мне конечно пытался объяснить, что к чему, но я мало понимала и запомнила еще меньше.

О чем сейчас очень жалела. Возьмись я тогда за дело всерьез – смогла бы теперь в этом мире настоящий научно-технический прорыв устроить. Эх, как говорится, знать бы, где упасть...

– Восхитительно! Великолепно! Вы просто подарок небес, Анастасия, – оживился артефактор и посмотрел воодушевленно, отвернувшись от дороги.

Впрочем, вряд ли это могло быть опасным: судя по всему, он бы по городу и с закрытыми глазами проехал. А прохожие расступались заранее, с любопытством глядя нам вслед.

Подумала о закрытых глазах – и почему-то охотника вспомнила. Наверное, я понемногу ко всему здесь приспособлюсь и перестану удивляться. Но к нему привыкнуть будет сложнее всего. Я ведь так и не поняла, что он такое. Интересно, что он прячет под этой своей повязкой?

– А у него вообще есть глаза? – задумавшись, я не заметила, как произнесла это вслух.

Ладно хоть негромко, а Криштоф в этот момент нажал на клаксон, проезжая перекресток. Но Летти как назло услышала.

– У кого? – так же тихо переспросила она. Мы встретились взглядами. Почему бы и не спросить, раз начала.

– У охотника. Тео.

Она огляделась, будто загадочный охотник мог подслушать, что о нем говорят, и возникнуть из ниоткуда. Склонилась к моему уху и зашептала таинственно.

– С ним что-то на большой земле случилось, и глаз он лишился. Маги взамен ему глаза каких-то тварей вставили, я сама не видела, но говорят, страшные. Он когда на тебя смотрит – душу видит. А лицо – нет, так что ни слезами не разжалобишь, ни красотой не очаруешь.

– Я заметила, – хмыкнула я в ответ.

Звучало как обычные выдумки для запугивания впечатлительных девчонок вроде Летти. Спросить бы Йенса, он наверняка знает, но как-то неудобно.

– Что это ты вдруг о нем вспомнила? – недоверчиво проговорила Летти. Видимо, она была не в курсе моих недавних похождений. – А то попроси его, раз вы знаетесь, вдруг покажет. Или боишься?

И представить невозможно, что сказал бы охотник в ответ на такую просьбу. Если бы вовсе от моей наглости дар речи не потерял.

– Ничего он не покажет. Он меня не любит.

– Не бери в голову, он никого не любит.

– Все, барышни, будет вам шептаться, – прервал наш увлекательный разговор Криштоф. – Приехали.

В гостях мы провели три часа, и они пролетели как три минуты, настолько было интересно. Артефактор проявил неожиданную тактичность и воздержался от разговоров о скоростях и запчастях при Летти. Ее совершенно не интересовали технологии моего мира, ведь она их лично не видела, а разговоры... Мало ли о чем люди говорят. Даже автомобиль Криштофа, единственный в городе, ее привлекал лишь как аттракцион: покататься под завистливыми взглядами горожан, и только.

Зато всяческие диковинки, каковых в мастерских было полным-полно, привели ее в неописуемый восторг. Меня, впрочем, тоже. Чего здесь только не было! Удивительные вещи, сплав механики и магии, о назначении большинства из которых невозможно догадаться без подсказки. И все такое красивое, так и хотелось потрогать.

Правда, многое оказалось за гранью моего понимания. Например, разводчик эфирного дыхания. Или аккумулятор стихии воды малый однозарядный на пять. Возможно, мой автоперевод просто ломался на незнакомых терминах, вот и получалось что-то вроде описания товаров на али-экспресс.

– Это все магические приспособления, вряд ли вас заинтересует, – пояснил артефактор. – Пройдемте лучше в соседнюю комнату, там у меня хозяйственные вещицы. Личные разработки, такого пока ни в одной лавке не купите.

Он открыл перед нами дверь, но Летти замялась на пороге. Ей явно хотелось что-то спросить, но стеснялась. И все-таки решилась.

17.

Кто ходит в гости по утрам? Тот или Винни-Пух, или Тео, тоже, в общем-то, существо антропоморфное. Только прикидывается человеком, да и то не слишком старательно. Человечности не хватает.

Да, я была на него зла и была ему не рада, пусть и пришел вовсе не ко мне. Но я начинала привыкать завтракать с Йенсом. Благодаря таким моментам не чувствовала себя одиноко, просыпаясь на краю чужой земли. Разве же это одиночество, если знаешь, что тебя ждут!

А сегодня на моем любимом месте развалился Тео как у себя дома, грыз печенье и пил что-то из здоровенной белой чашки. Я ее никогда раньше не видела.

«Потому что это его чашка. Именная, – подумала, хмуро кивая вместо «здрасьте». – Йенс лично для него ее держит и больше никому не дает».

Так бывает. Для родственников, частых гостей или очень дорогих друзей, которых всегда ждут, хранят в шкафу их любимую кружку. Даже если они приезжают раз в несколько лет. Было бы здорово, если бы Тео относился к последней категории, но увы.

– Доброе утро, Стася-Анастасия, – прошелестел виновник того, что сегодняшнее утро было безнадежно испорчено. – Господин Полковник предупреждал, что вы будете.

Как будто для меня это вопрос первостепенной важности, предупрежден он или нет. И вообще...

– Или Стася, или Анастасия. Это два варианта одного и того же имени.

– И вам доброго утра, Анастасия, – покачал головой Йенс, намекая, что я забыла поздороваться. – Прости, старина, кажется, наша дама сегодня не в духе.

Я села напротив любимого места. Спиной к окну. Терпеть не могу, неуютно. Тео слепо глядел на меня, изогнув губы в безмятежной полуулыбке. Что, интересно, он такого занимательного видит?

– Ничего. Так бывает, когда против собственного желания чувствуешь себя обязанным перед неприятным человеком. Не мучайтесь, Стася. Не стоит. Я всего лишь выполнял свою работу, – наконец произнес он.

У меня загорелись щеки. Пришлось стараться изо всех сил, чтобы хотя бы вымучить вежливую улыбку, раз выдумать нужные слова не получается. Йенс моего смущения вроде не заметил. Тео заметил, это было ясно по насмешке, промелькнувшей на его лице.

И почему он выбрал именно тот вариант моего имени, который приберегаю для друзей? Лучше бы меня Йенс так называл. Вот это было бы правильно. Но здешний мир словно нарочно то и дело пытается меня запутать. Не дает расслабиться.

– А вы приживаетесь, – вдруг сказал Тео, и его ноздри дрогнули. – Пахнете совсем как обычный человек из Вармстеда. Ничего потустороннего не осталось.

– Вы наверное очень чувствительны к запахам. – Я вспомнила, как он закрывал меня собой от твари, стоя близко-близко, почти обнимая. – Мне показалось, что вы стараетесь их избегать.

– Разумеется, ведь я охотник. Проще лишний раз их с себя смыть, чем делать крюк, обходя тварь с подветренной стороны... А от вас за версту несло шоколадом.

На Станции угостили, чтобы восстановилась после всех их анализов. Всего-то пара кусочков и одна печенька. Да у него нюх как у собаки! Ладно хоть шоколад был, а не лук.

– Я сразу же понял, что ничего потустороннего в вас нет и не было, – отозвался Йенс, обращаясь ко мне. И потом к своему неприятному приятелю. – Конечно она человек, более того – прекрасный человек!

«Спасибо, сосед», – поблагодарила я мысленно и отвела взгляд. Почему-то его слова, произнесенные при охотнике, смутили. Тем более что тот издал короткий смешок – будто гремучая змея зашипела.

Брр. Ну неужели при таких... физических недостатках нельзя хотя бы попытаться вести себя приветливо? Чтобы люди не шарахались. Но Тео, похоже, все устраивало. Более того, ему нравилось кошмарить окружающих. Я вспомнила, как он зарычал на Летти, чтобы прогнать, и поежилась.

– Вот как? Выходит, я не обузу на тебя повесил, а нашел соседку, с которой ты наконец смог ужиться? – оказывается, даже такой голос, как у охотника, можно смягчить. Будто не царапаешься о наждачку, а зарываешься в теплый песок... – Могу я больше не считать себя твоим должником?

– Скорее, это я у тебя в долгу, – возразил Йенс учтиво. – Для начала пообещаю, что впредь тебе не придется беспокоиться о нас... Взгляни-ка.

Он поставил на стол шкатулку с подарком артефактора. Тео на долю секунды замер, словно прислушиваясь. Затем провел над шкатулкой ладонью, и только тогда вынул из нее наши «рации». Подержал немного каждую, как бы примеряя к руке.

– Тонкая работа. И очень сильный магический заряд, – произнес с уважением. – Который из них ваш, Стася?.. Впрочем, я и сам понял. Дайте руку.

Я с опаской перевела взгляд с него на Йенса. Тот кивнул. Протянула руку, готовясь отдернуть в любой момент, но Тео ловко поймал ее не глядя. Хватка у него оказалась железной. Пальцы – неожиданно гладкими и очень теплыми, почти горячими.

– Сидите смирно, – поморщился он, и некоторое время держал в одной руке приборчик, другой сжимал мое запястье. Большой палец при этом поглаживал, ощутимо надавливая, то место, где щупают пульс.

Это было... приятно. Казалось, что кожу покалывают крохотные тончайшие иголочки. Захотелось рявкнуть во весь голос, чтобы он немедленно прекратил, вырваться и уйти. Но Йенс наблюдал со спокойным одобрением, и я понимала, что происходящее в порядке вещей. Мое поведение будет выглядеть истерикой на ровном месте.

– Благодарю, – проговорил Йенс, когда охотник закончил непонятные манипуляции и вернул артефакт в шкатулку.

– Что вы такое делали? – спросила я, невольно потирая запястье.

– Всего лишь настроил его как следует. Я думал, с человеком из другого мира будет сложнее, – Тео вновь ухмыльнулся. – Вы такая доверчивая, я бы даже сказал, простодушная.

– Перестань, что ты, в самом деле... Наш друг весьма сильный маг, правда, его область не механика, а люди, – объяснил Полковник. – Не волнуйтесь, Анастасия, вам здесь никто не причинит вреда.

Сказал – и я как-то сразу поняла: не причинят. Пока он рядом, ничего плохого не случится. Не мужчина, а гранитная скала. Воплощение надежности.

18.

Глубокой ночью меня разбудил свет. Нереальный, призрачный – казалось, что проснулась во сне. Было так тихо, что слышалось медленное, будто натужное тиканье часов в гостиной.

Небо за окном пересекали светящиеся полосы, широкие ленты зеленого пламени. Северное сияние. Ни разу в живую не видела, только мечтала посмотреть как-нибудь. На ходу накинув плащ, нащупала старые сапоги, обулась и вышла на веранду, едва не споткнувшись. Сапоги были велики на два размера, я их нашла, разгребая кладовку, и приспособила специально для таких целей.

И все же умудрилась что-то уронить, то ли лейку, то ли ведерко. Оно рухнуло со скамейки с противным жестяным грохотом. Проклиная свою рассеянность – зачем это здесь оставила! – прислушалась. Несколько минут спустя тихонько распахнулась соседняя дверь и раздался голос Йенса.

– Что-то случилось, Анастасия?

– Нет, я просто посмотреть вышла и уронила... Простите.

Веранда тянулась вдоль всей стены и была разделена резной перегородкой по пояс высотой. Чисто номинально, обозначить, где чья половина. Опираясь на нее, я наблюдала, как он усаживается в такое же, как у меня, ротанговое кресло, достает трубку и начинает неторопливо забивать ее табаком.

– Ах да, для вас оно еще в диковинку. Скоро привыкнете и станете жаловаться, что мешает спать. Одна из излюбленных тем здешних разговоров о погоде.

– Я разбудила вас? – попыталась вспомнить, видела ли эту трубку у него раньше, но не получилось. – Не знала, что вы курите.

– Бросаю, – коротко отозвался он и чиркнул спичкой. Ее пламя на фоне северного сияния казалось ярко-рыжим и бросило на его профиль причудливый отсвет. – Я чутко сплю, с войны привычка осталась. Как и эта.

Он выпустил колечко дыма, мгновенно исчезнувшее в полутьме. Некоторое время мы молчали и смотрели на небо, он со своей части веранды, я со своей.

– Говорят, вы вернулись с войны героем. Почему сюда уехали?

– Только не нужно вот этого, молю. Все относительно: в своей стране я герой, а наши противники пугали моим именем детей.

– Наверное, вам не хочется опять об этом говорить. Больше не буду спрашивать о войне, обещаю, – сказала я, не отрывая глаз от причудливых всполохов. – Все равно я ничего не знаю о вашем мире.

– Значит, вы вольны спрашивать о чем пожелаете. Я лишь не хочу, чтобы строили иллюзии на мой счет. А на войне, как бы тяжело ни было, я чувствовал себя на своем месте. Уехал от того, что началось после. Не люблю, знаете ли, обвешаться медалями и чтобы на меня глазели, будто на породистого пса на выставке.

Я вдруг подумала, что он, наверное, просто в какой-то момент очень устал. Быть на виду. Принимать важные решения. Постоянно нести колоссальную ответственность. Но по ответственности все же скучает, вот и взял меня на поруки.

– Я рада, что вы здесь, – проговорила тихонько, продолжая смотреть на небо, а не на него. – То есть, мне очень повезло.

– Будет вам, Анастасия. Не я – так кто-нибудь другой позаботился бы о вас, в кальдере так принято.

– Угу. Например, ваш приятель едва не застрелил меня прямо на перроне. И маги дергают своими проверками...

– Ладно – кто-нибудь, кроме магов, – рассмеялся Йенс. – Но сейчас-то все выяснилось, и к вам все исключительно лояльны, мой приятель в том числе. С людьми, которые ему не по душе, он не столь многословен. Ступайте спать, не мерзните. Впереди долгая зима, насмотритесь еще.

Мне бы хотелось посидеть еще немного, так было хорошо и спокойно. Это удивительно прекрасное небо, тихая безветренная ночь, легкий запах дымка от трубки Йенса. Можно говорить о чем-нибудь или молчать, неважно. Но он ведь не уйдет, пока меня не проводит, а вставать привык рано. И я послушно вернулась в дом.

Утром мы отправились на ферму, готовиться к сезону. Траву скосили накануне, она топорщилась коротким жестким ежиком. Поля разделили на участки разной величины, отметив углы узкими флажками – каждому работнику полагалась своя делянка. Мне Йенс выделил кусочек рядом со своей.

– Что-то у меня грядка самая маленькая, – засомневалась я, оглядевшись. Кое-где уже копошились одинокие фигурки, мы явились не первыми.

– На первое время хватит. Я вам помогу.

Заверив его, что со своей работой как-нибудь справлюсь, я взяла ящичек с инструментами и принялась за дело. И вскоре поняла – Йенс прав, мне и этого хватит с лихвой.

Мы выпалывали вьюнки, выпутывали из лозы, осторожно, чтобы не сломать. Она выращивалась в начале лета и в определенный момент высушивалась особым образом, оставаясь мертвой, но упругой. После часа работы живые зеленые паразиты больше не казались мне симпатичными.

Потом следовало подрезать сухие плети, убирая лишнее – чтобы без помех ухаживать за огоньками и не задевать их лишний раз. Очистить от налета плесени, кое-где покрывавшей их скользкими пятнами. Обработать специальным составом. Каждый кустик, каждую веточку.

Когда была опрыскана последняя из лоз, я окончательно убедилась: монотонный кропотливый труд – не мое. Например, в детстве проще было вскопать грядки, чем собирать смородину. Пока в ведре донышко скроется, казалось, целая вечность пройдет. Но смородину хотя бы можно было еще и есть.

А главное, тогда самой грустной из всех возможных мыслей была мысль о том, что вместо купания в речке приходится рвать ненавистную ягоду. Еще живы были родители, а мой родной мир не исчез без следа...

Привычный Йенс закончил раньше, хотя его поле было втрое больше моего клочка земли. От помощи я отказалась, и он просто ждал, сидя на пригорке и греясь на скупом осеннем солнышке. По его словам, ясные дни в эту пору редкость, нужно ловить каждый из них.

– Я думала, что вы здесь главный, на ферме. Хозяин или вроде того, – сказала я, сдавая Йенсу фартук, перчатки и инструмент.

– Так и есть, я управляющий и совладелец.

– И что предприятие приносит хорошую прибыль, раз зарплаты такие высокие.

Он сложил все в сарай возле участка и задвинул тяжелый засов.

19.

Собираясь в гости к Криштофу, я вдруг сообразила – у меня ведь телефон есть! Пусть он взбесился, не показывает время и будет в этом мире бесполезной игрушкой в ближайшую сотню лет. Фотки ведь остались. Чем описывать всякие чудеса нашей техники, не проще ли показать?

Разумеется, жизнь меня к такой судьбе не готовила, и фотографировать движки и прочее, что находится под капотом, и в голову не приходило. Но автомобили нередко попадали в кадр, пусть хоть внешне полюбуется.

Мой смартфон привел в восторг артефактора сам по себе, едва включила. Криштоф взял его в руки бережно, будто выпавшего из гнезда птенца, казалось, дышать на него боялся. Зачарованно тыкал пальцем в экран, а в глазах читалось желание разобрать незнакомую вещицу на мелкие детали и посмотреть, что внутри.

– Вы утверждаете, что это телефон? Я правильно понял – чтобы по нему разговаривать?

– Разговаривать, переписываться, лазить в интернет... – начала было я, и сразу предупредила: – Даже не спрашивайте, как это работает, я совершенно не разбираюсь. Давайте лучше фотографии покажу, посмотрите, как мы живем.

Ему было интересно все, каждая вещь, попавшая в кадр. В первую очередь сами фотки, конечно. Качество, яркость, и то, что их можно увеличить одним движением.

– Невероятно! Словно в окно гляжу, – приговаривал он. – А это и есть ваш автомобиль? Изумительно... Жаль, что нельзя сделать копию. Вы позволите, я быстренько перерисую?

Немного помявшись, я разрешила. Надо бы поберечь заряд аккумулятора, ведь эти фото – единственная память о доме. Даже сейчас при взгляде на них сжималось сердце. Правда, Криштоф пообещал что-нибудь придумать, когда услышал о моих опасениях, с электричеством он иметь дело привык. Но я боялась, как бы совсем все не сжег. Лучше дождаться, когда сядет окончательно и хуже уже не будет.

– Благодарю, мой дорогой друг, – сказал Криштоф, сделав набросок с удивительной быстротой и точностью. – Нет ли у вас изображений с других ракурсов? Или, быть может, где видно содержание этой совершенной формы?

Я вспомнила, что есть забавное фото, где я склонилась над открытым капотом с совершенно глупым видом. Вот только совсем не учла – одета я на нем по понятиям этого мира не совсем подобающе. Клетчатая рубашка с коротким рукавом, завязанная узлом выше пупка, и джинсовые шортики, из-под которых выглядывают ягодицы.

– Ох, простите! – Криштоф отшатнулся, будто случайно жесткое порно обнаружил. Аж глаза рукой прикрыл. – Я ничего не успел разглядеть, честное слово.

– Не нервничайте вы так, неужели я бы стала вам показывать что-то неприличное! В нашем мире это обычная одежда, – уверяла я, чувствуя, как неудержимо краснею вопреки собственным словам.

– Одежда? Мне показалось, будто бы это... как бы выразиться помягче... Исподнее, да и то несколько... Фривольное.

– Мы ехали на пляж, – зачем-то уточнила, увеличивая и двигая картинку так, чтобы видна была лишь машина, а моя задница осталась за кадром и не смущала артефактора. Не сказать чтобы эта часть тела отличалась выдающимися габаритами, но в кадр упрямо попадала все равно.

– Вы хотите сказать, что у вас купальные костюмы такие? – ахнул Криштоф.

Покосившись на него, я увидела круглые от шока глаза и не смогла удержаться. Все-таки стеснительный бугай с квадратной челюстью и габаритами два на два метра – это нечто.

Быстренько открыла нужную папку и нашла фото с пляжа, когда на море отдыхали. Нарочно выбрала то, где как можно больше девчонок. Меня среди них, разумеется, не было, это уже чересчур. Только сестра.

«Прости, Светка, но вы все равно вряд ли когда-нибудь познакомитесь».

– Нет, в этом мы добираемся до пляжа. Купальные костюмы вот, – и сунула ему в руки телефон.

Опрометчиво – артефактор едва его не выронил. Но тут же вцепился всей пятерней и несколько секунд пялился на экран с каменным лицом. Я было подумала, что теперь у меня здесь стало одним другом меньше. Но Криштоф совладал с эмоциями.

– О-о-о... Кхм... Отличные виды, я хотел сказать, – он попытался выдержать тон светской беседы. – Морские пейзажи, я имею в виду.

– Желаете перерисовать? – поинтересовалась невинным голоском.

– Нет-нет, мы ведь собирались смотреть не на это, – поспешно перелистнув фотку, он скорчил страдальческую физиономию и взглянул на меня. Потом на экран. И снова на меня. – Простите.

Нетрудно догадаться, что на следующей была я собственной персоной. Крупным планом. Сама виновата, нашла повод для шуточек.

– Послушайте, давайте просто притворимся, что ничего не было, а? – спросила, глядя на него с надеждой. – Вернемся к автомобилям, пока у меня телефон не сел. Хуже точно ничего не увидите, даже случайно.

Получилось. Автопром интересовал моего собеседника намного больше, чем стриптиз. Настолько, что очень скоро он действительно все забыл и увлеченно перерисовывал те фрагменты машин и техники, что я когда-то случайно поймала в объектив. Увы, их оказалось немного, а дельных еще меньше. Дизайн может и удастся скопировать, но что толку. Главное ведь внутри.

О чем я и высказалась вслух, когда Криштоф закончил, я выключила смартфон, и мы склонились над столом, разглядывая его рисунки.

– Мне правда жаль, что эта затея оказалась не особо полезной.

– Ну что вы! Для меня как для инженера она была очень полезна, есть над чем поразмыслить. К примеру, размеры колеса. Шины широкие и выглядят тяжелыми, и вообще вся конструкция... Это какой же мощности двигатель должен быть! Но красиво, черт возьми. Взять хоть те же колеса.

Он даже узоры протектора умудрился скопировать. Сразу видно руку мастера. Я зачем-то уточнила, что на фото летняя резина, и эта деталь его тоже увлекла. Мы немного поговорили про шины, про сцепление с трассой и шипы для зимы. Криштоф взял листок с изображением того самого кадра с открытым капотом. Там, где обзор заслоняло мое бедро, оставалось скромное белое пятно. Он не все подряд перерисовывал.

20.

За три дня до начала работ на ферме Летти заявила, что мы идем на танцы.

– Ты должна начинать появляться в обществе. И так меня уже вопросами замучили, кто моя новая подружка и почему никуда носа не высовывает.

Честно говоря, меня вполне устраивало общество Йенса и иногда артефактора. Но на это она сказала, что я так рискую совсем одичать и превратиться в мизантропа, как мой обожаемый Полковник.

– Это никакое не общество, не говори глупостей. Еще скажи, что с охотником предпочитаешь время проводить, – фыркнула она. – Так и собираешься с ними сидеть на этих выселках, пока старой девой не станешь? У нас, между прочим, молодых холостяков хватает. Пора бы завести хоть одного поклонника.

Не сомневаюсь, у самой Летти в них нет недостатка. Я невольно посмотрела в окно. Во дворе Хинто, ее ухажер, c которым мы по пути на вокзал успели познакомиться, подавал Йенсу ящик со свертками и консервными банками. Привез заказ из лавки, заодно подружку подбросил.

– Кстати, если тебе неловко идти одной, могу попросить, чтобы он побыл твоим кавалером, – предложила она, увидев, куда я смотрю. – Хинто только кажется неотесанным, а танцует он знаешь как! Лучше всех. Хочешь?

– Ты что, я не могу лишать тебя партнера! – рассмеялась я в ответ. – Тем более, все равно танцевать не умею. Я так, посижу, за вас порадуюсь... А лучше вообще дома останусь, мне как-то неловко.

Бесполезно. Этот вариант не рассматривался. Непоседа хлопнула себя по лбу – и как могла забыть о столь важном деле? Но тут же заверила: ничего страшного, модным танцам можно за вечер научить даже самую безнадежную личность.

– Неужели вправду не хочется? Это же танцы! Как можно не любить танцевать? Все любят!

Особенно когда напьются. Но здесь вроде как не принято, по крайней мере, я не видела, чтобы к ужину подавали вино, и в гостинице бара не заметила.

– А на этой вечеринке алкоголь будет? – решила немедленно прояснить этот вопрос. Летти взглянула с недоумением.

– Ты что, пьешь? Никогда бы не подумала.

Оказалось, что незамужним девушкам из порядочных семей пить неприлично, даже немножко и по праздникам. Замужним положена рюмочка хереса от нервов, скромный бокал вина за ужином или легкий коктейль по особым поводам. Вот дамам в годах все позволено, старушке не возбраняется хлопнуть стопочку-другую, и никто не осудит. Привилегия возраста.

Но это на большой земле. В кальдере пьянство вовсе пресекалось, якобы из-за опасности суровой природы, окружавшей город. Алкоголь не был под прямым запретом, но его употребление порицалось, угощать им гостей считалось дурным тоном, злачных заведений было всего ничего да и те работали строго по часам.

Не то чтобы я из-за этого расстроилась, скорее наоборот. Я и сама пью мало, и пьяных не люблю. Но именно сейчас возникло желание приляпать для храбрости. А когда к Летти присоединился Йенс, услышав, о чем мы спорим, то и вовсе напиться в стельку, чтобы меня охрана на дискотеку не пустила.

– Вы просто обязаны пойти, она совершенно права, – внушал он своим обычным мягким тоном. – В нашем маленьком городке не так уж много развлечений, а вы и их стремитесь пропустить. Нельзя целыми днями сидеть в компании тех, кто для вас едва ли не старики, ну куда такое годится! Не подумайте дурного, я вашей дружбе с господином Варгой только рад, вы друг другу приносите несомненную пользу, но...

– Вам до старика как-то далековато, – возразила я. И этот туда же. – Господину артефактору вроде как тоже.

– Но и к молодежи не относимся, – гнул он свою линию. – А вы еще так молоды. Не упускайте это время, оно быстро пролетит. Еще успеем посидеть вечерами на крылечке.

– Вот и я ей то же самое говорю! В люди надо выбираться, – влезла Летти, за что получила от меня испепеляющий взгляд.

– А почему вы своему другу это не говорите, Йенс? Тео на вид вполне себе молодежь, – привела я последний, хоть и не особо веский, аргумент. – Или он тоже там будет?

– Кто, господин охотник? Скажешь тоже! – Летти произнесла это с таким видом, будто я что-то совершенно несуразное предположила. Ну да. Тео ведь и местным не нравится. Но должны его хотя бы из вежливости куда-то приглашать, разве нет?

– Внешность обманчива, особенно когда дело касается магов. Впрочем, для мага он действительно очень молод, исключительно рано пробился благодаря своим талантам... – Йенс осекся. – Впрочем, не будем обсуждать его за спиной, это некрасиво. Как насчет завтрашнего вечера, Анастасия? Быть может, вам чего-то недостает, нужно новое платье или еще что? Не стесняйтесь.

– Да, конечно ей нужно платье! – вмешалась подружка, прежде чем я успела рот открыть. – И сумочка – та, что у нее есть...

– Хватит! Никуда я не пойду. И дело не в платье. Вот скажите, как вы себе это представляете? Там ведь все друг друга знают, и тут я такая, не от мира сего, припрусь. Танцевать не умею, вести себя не умею, и вообще чужая...

Покачав головой, Йенс предложил расположиться на веранде и угостить подружку чаем, раз погода ясная, а ее приятель все одно уехал и спешить больше незачем. Проводил нас на свою половину, не торопясь, отдал распоряжения домработнице. Ждал, пока я успокоюсь.

А потом спросил, есть ли у меня сейчас другой дом, кроме этого.

– Есть, конечно! – воскликнула и тут же опомнилась. – Вернее, следовало бы сказать, был...

– У меня тоже в прошлом бывало всякое. Но сейчас мы с вами жители Вармстеда. Не чужие. Я надеюсь, вы скоро это поймете. А пока не теряйте время, учите движения. Вечеринка уже завтра. Иначе оттопчете всем партнерам ноги и вам будет стыдно.

Я сдалась, куда деваться. Йенс прекрасно знал, что дел у меня никаких, отговорку не придумаешь. Мы наскоро разучили самый популярный здесь танец, в самом деле простой и, к счастью, не предполагающий чрезмерной близости с партнером. Все было скромно. Я даже не смутилась, когда Йенс не смог больше смотреть, как неловко Летти пытается вести, и занял ее место.

21.

Мало того, что я и так переживала, впервые собираясь показаться на людях, мой чрезмерно заботливый сосед добавил повод для нервяка. Единственную самостоятельную прогулку, чуть не ставшую для меня последней, он так и не забыл. В этот раз уговаривать потратиться на местное такси не стал, придумал кое-что похуже.

Надо же было его приятелю именно сегодня одолжить экипаж! Йенс в качестве ответной любезности попросил привезти меня с дискотеки.

– Не затруднит. К которому часу она должна быть дома? – отозвался Тео с таким видом, будто его попросили посылку забрать.

– Я не ребенок, обойдусь без няньки. Сама доберусь. Вы же говорили, что извозчики будут допоздна дежурить...

– Зачем, если можно спокойно доехать с Тео? Все равно ему лошадь возвращать, и с ним вы точно будете в абсолютной безопасности. – Тон Йенса не допускал возражений. Словно подчеркивая, что спорить бесполезно, он кивнул охотнику. – Поезжайте, дружище. Заедете за Анастасией в десять, полагаю, к тому времени успеет натанцеваться.

– Это неудобно, я не хочу никого напрягать. И вообще... – я покосилась в сторону Тео, который с невозмутимым видом подтягивал что-то в упряжи. На меня он не обращал никакого внимания.

– Не капризничайте, иначе наш друг решит, будто вы избегаете его общества.

И будет прав. При Йенсе он присмирел и ведет себя почти по-человечески, но все равно – у меня от одного его присутствия мурашки по коже. А при мысли о том, что придется остаться наедине, сидеть бок о бок в тесной повозке и терпеть его всю дорогу, и вовсе не по себе становится.

Никогда еще я не собиралась на вечеринку, от которой не ждала ничего, кроме проблем. Даже повод наконец сделать прическу и надеть действительно красивое платье, которое мы с Летти купили на выход, не улучшил настроения. Не будь здесь Йенса – соврала бы, что прихватило живот, и осталась бы дома.

Особо и врать не пришлось бы, у меня и вправду все нутро сводило от нервов. Когда приехал извозчик, я успела себя как следует накрутить и была уверена, что затея окончится полным провалом. Не люблю шумные незнакомые компании, всегда тяжело вписываюсь. А в другом мире тем более.

Зря боялась. Со мной была Летти, а у Летти – целый хвост подружек, друзей, поклонников... Наверное, в городе просто-напросто не нашлось бы человека, который с ней незнаком. Меня поймали на пороге и окружили гостеприимством. В Вармстеде это как будто считалось само собой разумеющимся: видишь незнакомца, особенно перепуганного и растерянного – позаботься. И неважно, на вокзале ты его встретил, посреди улицы или на входе в ночной клуб.

Тем более светская жизнь в кальдере событиями не баловала, особенно зимой, и новые знакомства всегда были в радость. Но сюда всякие ехали, и многие наверняка бежали от чего-то на большой земле, порой даже от позора или преступления. Лезть с расспросами было не принято. В моем случае это здорово выручало.

– Так вот она какая, секретная подружка нашей милой Алиэтти! – воскликнула эффектная блондинка лет двадцати пяти и первой меня расцеловала. Вернее, воздух возле моих щек, и тут же отодвинулась, чтобы рассмотреть получше. – Я Райли, привет-привет. И тебя со всеми сейчас познакомлю.

Она была высокой и худой, с резкими скулами, маленьким острым подбородком, огромными мультяшными глазами и темной помадой на тонких губах. Ее длинные бледные пальцы украшало тяжелое кольцо с массивным камнем. Пепельные волосы лежали идеально гладкими волнами и локонами – без средства для укладки явно не обошлось. Ее макияж казался тяжеловатым – слишком много блесток. Впрочем, тут на многих, кто постарше Летти, такой был, я запоздало пожалела, что постеснялась накраситься поярче.

– Летти! Это она, да? – две девчонки подхватили мою подружку под руки и уставились на меня с нескрываемым любопытством. Я было испугалась, что она разболтала-таки о моем иномирном происхождении, но оказалось, дело в другом. – Ты правда поселилась вместе с Полковником?

– Не вместе! По соседству.

– Ну да... Надо же, в такой глуши. У него правда невыносимый характер?

– Врут, он в порядке, очень симпатичный оказался господин, – неожиданно возразила Летти и взглянула на меня насмешливо. – А Стасе вообще понравился...

Вот и все, что их интересовало – мои отношения с местными и подноготная Йенса. Сплетни, короче. Но было бы странно, если бы в таком месте завели серьезные разговоры. Сюда пришли повеселиться. Я неожиданно быстро влилась.

Меня знакомили, развлекали болтовней, приглашали танцевать. Так как я была новенькой и пришла с подружкой, парни конечно же обращали на меня внимание. Но не навязывались – общаться было легко и приятно.

Немного напрягало лишь то, что время от времени я чувствовала на себе любопытный взгляд. Райли. А когда встречались глазами – она отвечала чуть рассеянной улыбкой и отворачивалась.

Подошла она спустя какое-то время, когда я натанцевалась и успела освоиться. В руках ее были два бокала с нежно-розовой жидкостью – какой-то из лимонадов, которые здесь подавали бесплатно. Сделав глоток, я обнаружила, что в мою порцию явно добавили кое-что еще.

– Алкоголь? Я думала, у вас сухой закон...

Райли улыбнулась. В полумраке уголка, где мы присели на диванчик, улыбка сверкнула как лезвие ножа. Темно-красная помада усиливала эту ассоциацию.

– Не бойся, патруль не заберет. Любой закон можно чуточку обойти, если осторожно.

Ее глаза поблескивали, таинственно и влажно. Что-то в ней было хищное. Непривычное. С девушками такого типа я редко пересекаюсь, обычно они не находят во мне ничего интересного. Она отхлебнула глоток, поморщилась и покачала стакан, глядя на просвет.

– Вечно они льда жадничают положить, будто его недостает в округе, – пожаловалась капризно. – Да не стесняйся ты, расслабься немного. Только не вздумай затевать разговоры об аморальности пьянства и пользе трезвости. Я этого не вынесу.

– Просто не хочу сразу позориться, – призналась я, но не удержалась и глотнула еще. Вкусно. Намного вкуснее, чем без того, что она подлила. И совсем не крепко, больше разговоров. – К тому же мы не обсуждали этот момент с Йенсом... С господином Лунном, я и так успела доставить ему хлопот.

22.

Коляска Йенса ждала не напротив входа в заведение, где дежурили извозчики, а чуть поодаль. Развернувшись задом, с поднятым верхом – не увидишь, кто в ней сидит, пока не подойдешь. Тем более если на нем плащ с капюшоном.

Охотник постарался остаться неузнанным. Я бы не обратила внимания, если бы не разговор с Райли. А сейчас вдруг взбесило. Да, нас друзьями не назовешь, мы вообще друг другу не нравимся, но скрывать наше знакомство я не собираюсь. И в сплетни не верю, ненавижу, когда сплетничают. Не нравится кто-то – так и скажи, а гадости за спиной говорить... Это гадко, в общем.

– Вам вовсе не обязательно прятаться. Не вижу ничего такого в том, что вы меня подвозите, – заявила я, забираясь в экипаж. Мы немедленно тронулись с места.

– Выпили, осмелели и у вас развязался язык? – отозвался Тео. – Прошу, избавьте меня от ваших словоизлияний. Давайте слушать тишину.

– Неужели знаться с вами неприлично из-за вашего поганого характера? Странно как-то...

– Из-за моей репутации. Увидят, как увожу вас в ночь – пойдут слухи.

– Да ладно! – я не удержалась и хихикнула.

Репутация кого, интересно? Развратника что ли? У Тео? Тоже мне, герой-любовник, да от него все шарахаются как от чумы!

– Вы, женщины, на редкость болтливые существа. Не в силах молчать даже о том, что вас опорочит, – произнес он насмешливо. – А когда дело доходит до того, чтобы обсудить чужие грешки – тем более.

– Так вы что же, в самом деле соблазняете девиц?

Понимая, что нехорошо себя так вести, я все равно не могла остановиться. Вот это поворот! Никогда бы не подумала... Ну и вкусы у них тут, однако.

– Зачем же? Сами приходят, – ледяным тоном сказал Тео. – Перестаньте, Стася. Вы же взрослая девушка.

– Нет, ну может вы просто меня терпеть не можете, с другими ведете себя по-другому. Но все равно. Вы такой... Не знаю. Потусторонний, что ли. Извините, не могу представить, как в вас можно влюбиться, да еще массово.

С этими словами я хихикнула снова. Вырвалось. Тео хмыкнул, не оборачиваясь.

– Ладно, не взрослая. Вы наивнее ребенка. Про массовость вы сильно преувеличили, я не настолько неразборчив. И называть это любовью – ужасная пошлость. Так, любопытство. А по поводу потустороннего – не вам бы говорить.

– Я-то обычный человек, разве что приехала издалека. А вы... Даже не знаю, что и думать, – огрызнулась я, потеряв всякое желание быть с ним вежливой. Чудовище. И ведет себя чудовищно.

– А вы не думайте, Стася. Вдруг любопытство разыграется.

Судя по голосу, он улыбался.

– Что?! Да как вы... Мне нечего на это сказать.

– Тогда, быть может, просто помолчите?

Да уж. Молчание – золото. Особенно с тем, с кем разговаривать совершенно невыносимо. И вообще находиться рядом: никогда еще чье-то присутствие меня так сильно не напрягало. Как Йенс умудряется его терпеть – непонятно.

Всю дорогу я просидела будто на иголках, еле дождалась, пока приедем, и выпрыгнула чуть ли не на ходу. Наскоро поздоровалась с Йенсом и поспешила к себе, не поблагодарив охотника, что подвез. Обойдется.

Мне бы выкинуть из памяти тот разговор, забыть, словно его и не было, но не получилось. Как всегда: если стараешься о чем-то не думать, оно само настырно лезет в мысли. Тем более когда занимаешься монотонной работой, не требующей умственных усилий. Одна из причин, по которой я такую работу терпеть не могу.

Вечером следующего дня начался сезон звезд. Погода выдалась идеальная: безветренно и пасмурно. Темнело в это время довольно рано, световой день стремительно сокращался. Мы с Йенсом отправились на ферму еще засветло, и там я наконец увидела их. Звезды, пока еще совсем маленькие и тусклые. Светящаяся пыль, насыпанная в банки темного стекла.

Сидя в своем просторном кабинете, Йенс выдавал банки фермерам, а я помогала, вносила отметки в амбарные книги. Заодно посмотрела на людей, которые здесь работают. Когда они рассредотачивались по полям, казалось, что меньше, но в конторе получалась целая толпа.

– Это еще не все, только те, кто выращивают звезды, – объяснил Йенс. – Есть еще подсобный персонал, сортировщики на складах... У вас будет время познакомиться со всеми, если пожелаете.

Наконец семена были розданы, и начался мой первый рабочий день. Обработать всю свою делянку я не успела, лишь небольшую часть. Нужно было опрыскивать ветви липким сиропом и, пока не высохло, сажать на него пылинки. Осторожно, чтобы не рассыпать. Беря буквально по штучке специальной узкой лопаточкой, чтобы оставить место свободно расти.

Вроде бы не сложно, но кропотливо: даже чихнуть нельзя, иначе звездная пыль разлетится, придется собирать в траве. Чем больше рассыплешь – тем меньше получишь урожай, выдавалась она строго под учет.

Когда наловчилась, мысли сами собой начали возвращаться ко вчерашней вечеринке. Подумать только, с виду все вокруг такие чинные. Сорить деньгами неприлично, брюки женщинам носить неприлично, напиваться так вообще моветон. А сами тайком в лимонад водку мешают и ночами к экстравагантному охотнику бегают, экзотику предпочитают, видите ли. Репутация у него, глядите-ка!

Как вообще это здоровому человеку в голову могло прийти? И почему, мать его, у меня самой он из головы не выходит? Я ведь о нем то и дело вспоминаю, репутация тут ни при чем.

«Потому что он вечно лезет на глаза, – одернула себя с досадой. – Даже в собственном доме никуда от него не деться. Мне до него нет никакого дела, просто скучно, хрень всякая приходит на ум. Буду думать о чем-то другом».

Вот, например, интересно, к кому тогда бегают мужчины. Может у них какая-нибудь охотница есть, наполовину человек, наполовину чудище?

– Йенс, а у вас в городе есть бордель? – спросила я, когда он подошел проверить, как идут дела. От неожиданности он едва не выронил секатор, которым подрезал криво торчащую лозу.

– Я сейчас не ослышался? – переспросил, и я отрицательно мотнула головой. – Зачем вам?