Фея чистоты

Глава 1.

— Да будет так! — торжественно провозгласил судья, стукнув молоточком.

Звук растворился в воздухе. Чёрная мантия, парик буклями, красные, лоснящиеся от пота щёки, маленькие поросячьи глазки смотрят пристально, словно ждут чего-то...

То есть я, конечно, знаю, чего они ждут. Ждут, что я сорвусь. Прямо во время суда возьму и выкину что-нибудь этакое.

Глубоко вздохнула, встала и поклонилась:

— Да будет так.

Я смогла изобразить смирение только потому, что знала — судью подобное поведение точно выведет из себя.

Гад! Мерзкий... свин!

Хочет объявить невменяемой, чтобы оформить опекунство, на которое, в случае попадания на территорию Ганглии, кроме специальных служб, имеют право мэр и главный судья. Меня хорошо просветили, какая участь ждёт молодых женщин при таком раскладе.

Настоящее... средневековье! Инквизиция! Ну, почти... С ненавистью окинула взглядом деревянную клетку.

— Ба-ам! — ещё один удар молоточком.

— Решение принято и обжалованию не подлежит! Заседание окончено!

И тут...

Потрёпанный, не очень свежий парик главного судьи... хрюкнул?

— Хрр... Хрр... У-и-и!

Представители прессы замерли от восторга. Руки судьи медленно стали подниматься. Лорд притих, словно охотник — парик надо было схватить быстро, пока он...

— Хрюк!

Нечто ярко-розовое соскочило с головы лорда и помчалось прямо по спинам нырнувших под чёрную ткань фотографов!

— Щёлк!

— Фух!

— Пах!

— Прошу вас, прокомментируйте происходящее!

— Ваш парик. Он ожил?!

— Это колдовство?

— Вы утверждали, что скользящая по отражениям, попавшая к нам из другого мира Энн Фаер не обладает магией. Вы признаёте, что ошиблись?

— Не удовлетворяю! Запрещаю! Не имеете права! Суд выражает протест! — визжал лысый лорд, с ужасом наблюдая, как по столам и лавкам скачет живой розовый поросёнок, а журналисты сходят с ума.

Я опустила голову. Терпеть! Сейчас главное — не рассмеяться, иначе судья рассвирепеет, отменит решение — и тогда уж мне точно конец!

— Крак!

Деревянная клетка рухнула, а мне на руки прыгнула розовая кудлатая хрюшка.

— Привет! — шепнула я и спрятала крошку в складках платья.

Дрожащими руками судья Говард вытирал сияющую от пота лысину, от которой шёл едва заметный парок. Умаялся бедолага меня, непутёвую, обвиняя.

Вспышки слепили со всех сторон. Камеры журналистов были тяжёлые, с гофрой, штативами и чёрной тканью, под которую они чуть что — ныряли с нечеловеческой быстротой.

— Во-о-о-он! Все вон из здания суда! Заседание окончено! — кричал лорд Говард.

Бедняга уже видел себя на первых страницах газет, пестрящих громкими заголовками:

«Парик-убийца — проклятье фей?». «Колдовство в здании высшего суда!». «Что случилось с лордом Говардом, или дело о хрюкающем парике!».

На господина Хатроу, адвоката, выписанного городом, чтобы помочь мне, несчастной, было больно смотреть. Мы успели подружиться. Молодому человеку не везло — едва начал практику, и уже три проигранных подряд дела. Неудивительно. Уилл Хатроу — порядочный, честный человек. Таким не просто в Дан-Лане, колыбели лжи и коррупции.

— Пойдёмте, — вздохнул Уилл. — Вам необходимо получить документы. Удостоверение личности. Лучше подождать в коридоре.

Я кивнула, подобрала юбку, к удивлению, обнаружив, что поросёнок исчез. Жаль. Он был такой потешный!

Мы вышли из зала суда в сопровождении констебля. Настоящего! В чёрном мундире с сияющими пуговицами и шлеме, похожем на яйцо. Как тут не вспомнить Шерлока Холмса?

— Спасибо, — улыбнулась я великану с непроницаемым лицом (вот она — старая добрая Англия!).

— Простите. Простите, что так вышло, Энн, — не унимался Хатроу.

— О чём вы? Мы избежали опекунства — разве не чудесно?

— Вы, Энн... Это сделали вы! Вы доказали, что у вас есть магия, превратив парик судьи в поросёнка.

— Глупости! О чём вы, Уилл? У меня нет никакой магии!

— Вы спасли себя и меня заодно. А я... Я никчёмный. Совершенно бесполезный чурбан.

Парик Уилла был красивого шоколадного цвета, длинный, до самых плеч. Под ним рыжеватые волосы, стянутые в хвост. Хатроу был очень симпатичным — его чуть вытянутое лицо чем-то напоминало Николаса Кейджа. Глаза — карие, грустные. Сейчас, правда, он не столько напоминал всеми любимого актёра, сколько спаниеля, которого не взяли на прогулку. С другой стороны, Кейдж тоже часто мне его напоминает (в смысле, спаниеля).

— Перестаньте убиваться и возьмите себя в руки, Хатроу! Меня же не грохнуть приказали, в конце-то концов!

— Как можно, Энн, да хранят феи королеву! Зачем вас ронять? Вы и так с лестницы упали — нога ещё не зажила, прихрамываете.

Что правда, то правда. Полёт со стремянки даром не прошёл. Я, правда, не это имела в виду, но... Промолчу, пожалуй. На бедняге и так лица нет!

Мир, куда я попала, был одним из отражений Лондона. Почему не Москвы, где я, собственно, и свалилась со стремянки — этот вопрос до сих пор остаётся неразрешимой загадкой, а ведь я здесь уж без малого как месяца три. Наверное, потому, что попасть в Лондон было давней мечтой. Темза. Викторианская Англия, кебы, туманы, Джек Потрошитель — романтика!

Тех, кто проникал сюда, именовали «скользящими». Как именно человек вдруг попадает в зазеркалье, этого никто, по мнению Уилла, не знал, но кое-что о последователях Льюиса Керрола жители Дан-Лана всё же выяснили опытным путём, а именно: отражения наделяли «попаданцев» магией. Непредсказуемой и неконтролируемой, но в большинстве случаев, как это ни странно, безопасной. Жаль, что не в моём случае. Интересно, каково это — обладать настоящей магией?

Во всех отражениях (наш мир, между прочим, не исключение — так здесь считают) водятся феи. Да, да, именно «водятся». Фей боятся. Они обладают очень сильной магией, из-за чего жители Дан-Лана вечно у них в долгу.

Глава 2.

Тремя месяцами ранее

— Аня, пойми. Ты — одна из лучших сотрудников!

— Тогда почему?

— Да потому что, А-н-я! Ну, ты же сама понимаешь, что происходит сейчас. Мы не можем заменить европейские средства — отечественные не вытягивают по качеству! Рано или поздно мы с этим справимся, но сейчас надо потерпеть. Вре-мен-но! Мы не можем поднять цены — не удержим клиентскую базу. Тем более, в связи с кризисом наши старые клиенты только и делают, что выпрашивают скидки. У меня каждый день переговоры! Выслушиваю жалобы и — да, иду на уступки, иначе мы просто потеряем «Фею», — директор изо всех сил дёрнул узел галстука. — Съезди куда-нибудь, — продолжил он уже мягче. — Отдохни.

— Не могу. Ипотека, — огрызнулась, понимая, что шеф прав и ничего не изменить.

— Выплачивать премии, как раньше, просто не могу! Ты заслуживаешь, как никто, да я и выплатил тебе больше всех!

Я кивнула. Премии, которая «больше, чем у всех», едва хватит раздать долги. И дело не в том, что отчаянно на море хочется (хотя хочется, конечно). А в том, что приезжает тётя.

— Я понимаю, Андрей Яковлевич. Понимаю. Я пойду?

— Иди, Анечка. Иди. Отдохни хорошенько!

Так я ушла в отпуск. Вынужденный. С печалью в сердце и синяками под глазами. Рабочий день с девяти до девяти, увы, не красит. Зато квартира. В Москве. Детям останется! Когда-то же они у меня будут.

Дети.

Мама умерла два года назад. С тех пор это началось. То есть оно было и раньше — мучило, вызывало чувство стыда и приносило массу мелких проблем. Что именно? Моя... проблема. Особенность характера. Яблоко раздора с мамой, а именно то, что я с самого раннего детства ненавижу уборку!

В недрах моей захламлённой квартиры бесследно пропадали документы. Я два раза восстанавливала медицинский полис, три — паспорт и один раз лишилась премии, потеряв подписанный контракт «Феи» с очень крупной фирмой. Единственное, что уцелело — ипотечный договор. Надо только вспомнить, куда я его засунула.

Кажется, он был в красной папке. Или в синей?

Вот только не думайте, что я не пыталась бороться! Пыталась. Ну, честное слово, пыталась! От и до проштудировала сайты, где опытом делятся друг с другом такие же, как я и...

И поняла, что ничего не выйдет. После совета заменить домашние тапочки на шнурованные ботинки, чтобы воспитывать в себе силу воли, каждый раз их завязывая, я не выдержала — пошла в клуб (сунув ножки в лакированные туфли без шнурков, прошу заметить!). Мы с девчонками пили-то немного, но так хохотали над моим «отчётом о форуме фей чистоты», что нас, наверное, запомнили надолго.

Подружки хохотали вместе со мной, а только у них в гостях я была, и... Стыдно. Но сделать с собой я всё равно ничего не могу. И не из-за смерти мамы, хотя психолог, к которому я обращалась, наступив на горло собственной песне (ну, не люблю я психологов!) считает, что это не так.

Я всегда была поросёнок. Мама пыталась меня переделать — мы ругались до тех пор, пока я не уехала.

Потом мы съехались с Борькой, но уже через месяц расстались. Он, правда, бросил меня не из-за хлама в съёмной квартире, а из-за Ленки. Ленка потом сказала Аське, Аська — Таньке, а Танька, напившись, выложила мне всё... Типа всё-таки из-за того, что я — страшная грязнуля. Но теперь-то какая разница?

И надо ж такому случиться, чтобы я работала в клининговой компании: «Фея чистоты». Скажете, так не бывает? А как же «сапожник без сапог»? А? И потом — я ж менеджер, а не уборщица! И ещё... Если кто думает, что достаточно вызвать к себе специалистов, тот сильно ошибается. Сотрудники клининговой компании моют полы, окна, диван могут отчистить, ковры. Вот только чтобы их вызвать, квартиру нужно убрать — а в этом-то и есть проблема!

В первый день отпуска я лениво бродила по квартире с огромным мусорным мешком и выкидывала, выкидывала, выкидывала.

Обнаружила в подгоревшей кастрюльке новую цивилизацию. Это когда меня посетила дурная мысль сварить курицу? Неделю назад? Две?

«Пусть мама услышит, пусть мама придё-e-т...» — запел телефон.

Два года прошло, а я каждый раз вздрагиваю — тётка звонит с маминого телефона. Сколько раз давала себе обещание сменить эту музыку, но...

Не могу. Так же, как не могу вещи каждый раз класть на место!

— Чёрт...

— Бах! Дзинь! — кастрюлька выскочила из рук и покатилась по полу, устроив новой цивилизации настоящее землетрясение.

— Да? — буркнула я в трубку, без сил садясь на пол рядом с мусорным пакетом.

Я люблю тётю. Очень. Но терпеть не могу, когда она строит из себя мою маму, а в последнее время родственница только этим и занимается. Наверное, из-за чувства вины. Того самого чувства вины, которое испытывают все родственники, потерявшие близкого человека вне зависимости от того, виноваты они в чём-то или нет.

— Аня? Я завтра приеду. Погуляем по Москве, и я тебе хоть полы помою.

— Просто погуляем по Москве, — проворчала я. — Уборка — это моя забота, — вздохнула, заглянув в кастрюлю.

— Ты и уборка — взаимоисключающие понятия. Твоя мама...

— Я помню, что говорила мама, тётя Валь... Не сейчас — ладно?

— Аня... Анечка, что-то случилось?

— Случилось. Меня в отпуск отправили.

— Так это же хорошо! Я всего на пару дней, а тебе надо расслабиться и заняться, наконец, личной жизнью. Тебе уже двадцать шесть, а...

Ну, началось! Вторая любимая тема, после моей грязной, немытой квартиры — это, конечно, моя неустроенная личная жизнь. Двадцать шесть, мама так хотела внуков, да так и не дождалась, а она, тётя Валя, мать мою старше почти на десять лет, и тоже ведь внуков не дождётся, и бла-бла-бла.

Слёзы как-то сами собой полились. Капали в кастрюльку, на покрытые пушком плесени остатки сгоревшей курицы. Сколько раз я представляла себе, что иду на могилу к маме не одна? Веду за руку девочку. Или мальчика? А может, двоих? Я верила, что мама их увидит и обрадуется, вот только не могу же я выйти замуж только ради того, чтоб были дети? Да и не к чему это в наше-то время. Просто я хочу детей от любимого человека. Искренне мною любимого — и неважно, будем мы жить «долго и счастливо», или он от меня, замарашки, сбежит на следующий же день.

Глава 3.

Дверь в купе резко распахнулась, и меня тут же ослепила вспышка.

— Шёлк! Щелк! Пуффф...

— Вы обе едете к милорду Харди. В Дан-Лане ходят чудовищные слухи, никто не вернулся из проклятого поместья. Вам не страшно?

— Щёлк! Щелк!

Сердце ушло в пятки! Я отвернулась, закрыв лицо руками и почувствовав пальцами. Нос! Мой любимый носик!

В отличие от девяноста девяти процентов женщин моего мира любого возраста, лично я никогда не сетовала на собственную внешность. Нос, губы, фигура — меня всё устраивало, и, судя по ощущениям, всё это вернулось в прежнее состояние.

Какое счастье!

Быстро окинув взглядом купе, обнаружила, что, несмотря на наглое вторжение журналиста с алчным взглядом и бегающими крысиными глазками, всё остальное — в полном порядке. Возмущённая фея смотрит на парня так, будто ещё мгновение, и она превратит его в крысу. Что ж, он знал, на что шёл.

Букли не было — значит, успел спрятаться в саквояж. Молодец, хороший минипиг! Я выпрямила спину стараясь подыграть, понимая, что хрюканье феи могло и не исчезнуть так же легко и внезапно, как мой свиной пятачок.

Полные искреннего негодования, возмущённые взоры двух приличных барышень в сторону двери, прекрасно дополнял мой уверенный, очень недовольный голос:

— Простите, молодой человек... Могу я поинтересоваться, в чём, собственно, дело? Вы врываетесь к двум дамам.

В проём заглянул перепуганный проводник.

— Мои извинения... Странные звуки. Я был вынужден.

— Вы были вынуждены прислать журналиста? Были вынуждены позволить ему делать снимки? — лёд в голосе не хуже магии фей заставил покрыться инеем окна, а несчастного проводника — позеленеть от страха.

Какая же я всё-таки молодец! Бесстрашная. Артистичная. Только убираться не люблю.

Фея со скучающим видом отвернулась к окну, всем своим видом давая понять, что грандиозного скандала избежать не получится.

— Куда смотрит полиция? — Я решительно поднялась.

Зря. Зуд чуть выше пяткой точки не прошёл, ткань предательски треснула — стало быть, не все последствия устранены. Я посмотрела на фею, сделав страшные глаза, мол: «Выручай!»

Как бы я её ни ненавидела, но... стрекоза своё дело знала — журналиста кубарем вышвырнуло из купе, а из его старинного фотоаппарата (всё-таки чертовски красивая штука!) с жалобным свистом повалила золотая пыльца.

— Не-е-ет! Нет. Нет. Нет! Храни королеву феи — за что?

Фея зевнула, изящно прикрыв рот ладошкой в полупрозрачной нежно-сиреневой перчатке в тон изящному наряду. Купе наполнилось ароматом цветов, что почему-то напугало несчастного проводника до полусмерти.

— Дамы, умоляю! Чай и сладости за наш счёт! Только... не губите. Я немедленно высажу этого наглого господина на следующей же станции!

Я постаралась сесть на место. Аккуратно, не поворачиваясь к проводнику спиной. Выглядело странно, но... Вполне объяснимо. Барышни путешествуют одни. Приличные барышни, смею заметить. И тут к ним в купе врывается... мужчина! С камерой. Да я вообще уже должна быть в глубоком обмороке.

— А вы не боитесь оставаться наедине с той, что может вас уничтожить? — журналист не сдавался — да, снимки исчезли, но остался блокнот, который он и сжимал, словно шпагу перед боем. — Или чудовище Харди пугает настолько, что...

— При всём уважении к небезызвестному лорду Харди, — насмешливо протянула я, глядя этому назойливому, упрямому журналюге прямо в глаза. — Я бы ставила на неё, — кивнула на крылатую соседку.

И что ей не понравилось-то? Я ж ей комплимент сделала! Стоило так... возмущённо хрюкать?

Мгновение мы, все трое, в ужасе смотрели друг на друга. Проводник ушёл распорядиться насчет еды и напитков, что должны были помочь нам забыть инцидент — уже хорошо. Плохо, что журналист слышал хрюканье прелестного создания и теперь строчил в своём блокнотике, высунув от старания язык.

— Хммм... А ты не так глупа, как кажешься, — пропел хрустальный колокольчик.

Золотая пыльца закружилась, окутывая журналиста, и... Крыса, высунув нос из-под исписанных карандашом, рассыпанных по всему купе листов, пробежала по гофре камеры и скрылась. Несколько секунд спустя мы услышали женский визг. Топот ног проводника и обещания бесплатного ужина. Похоже, наш вагон сегодня за еду платить не будет.

Я с облегчением откинулась на спинку уютного диванчика, но тут же подпрыгнула, взвизгнув от боли. Мой хвостик никуда не делся.

— Хрюк! — поддразнила фея.

— На себя посмотри, — огрызнулась я, и застыла. — В чём дело? Ты же только что разговаривала!

— Сейчас объясню, — хрюкнул Букля, вылезая из саквояжа. — Судя по магическому фону, что я наблюдал, пока здесь развивались нешуточные страсти, всё дело в том, что ты, Энн, сделала фее комплимент.

— А моё лицо? Оно в норме, а вот хвост...

— Хрюк!

— Замолчи!

— Энн, нет! — Минипиг выглядел, словно строгий учитель с расшалившимся классом. — Что ты наделала? Полюбуйся на себя!

Я посмотрела в отражение окна и едва не расплакалась. Свиной пятак. И всё из-за этой.

— Дамы! — раздался требовательный стук.

Дверь дёрнули как раз в тот самый момент, когда мне на лицо золотой пылью опустилась плотная вуалетка.

Что ж, и на том спасибо.

— Что тут происходит? — в купе просунулся знакомый, похожий на яйцо шлем.

Ну, вот... Полиция. Интересно, они арестуют эту... крылатую? За то, что превращает журналистов в крыс (ну, ладно, допустим, он как раз заслужил), а ни в чём не повинных девушек в... Но хватит об этом, пора действовать:

— Нам также было бы интересно узнать, — всхлипнула я, картинно потянувшись платочком под вуаль шляпки (столько раз видела такой момент в кино — всегда хотелось повторить!). — К нам ворвался какой-то... грубиян! Говорил непростительные вещи. У него была камера!

Констебль потупился.

— И где он?

— Кто?

— Грубиян?

Глава 4.

— Дамы? — осторожно постучались в купе. — Эээ... Ваша станция через полчаса.

Мне стало жаль проводника. Настолько нервирующих пассажиров у него ещё наверняка не было. И за что ему такое «счастье»? Человек просто делает свою работу. Хотя я-то почему оправдываюсь? Это всё она — крылатая наша.

— Большое спасибо, — отозвалась я как можно любезнее, но за дверью послышался звук, будто бедняга упал от неожиданности.

Ну, вот. Хотела поддержать, а получилось, что напугала. Фея царственно кивнула — так, словно проводник мог её видеть. Скажите, пожалуйста... Странная она. Прав Букля — лучше держаться подальше от всяких там фей.

Поезд начал замедлять ход, и я, затаив дыхание, прилипла к окну... Чистенький перрон (каменные плитки будто мылом мыли, честное слово — ни пылинки!), ажурные кованые перила и надпись: «Берри-Би». Весёленькое название, а за ним — настоящая сказка! Ещё зелёные холмы бежали вдаль, пестря яркими пятнами подступающей осени. То прячась за ними, то вновь кокетливо выглядывая, петляла речка, по берегам которой выстроились игрушечные домики. На ум сразу пришли хоббиты, гномы и прочая милота, заставив улыбнуться.

Всё будет хорошо! Непременно! В таких чудесных краях просто не может обитать чудовище. А если оно всё-таки здесь обитает, наверняка оно такое же чистенькое, аккуратненькое, как всё вокруг. Это значит, сильно убираться не нужно — так, поддерживать чистоту, а уж с этим я как-нибудь справлюсь. Всего-то год надо продержаться.

— Прошу, — проводник любезно подал мне руку, я выскочила из поезда, с нетерпением вдохнув ароматный сельский воздух.

Он оказался точно таким, как я ожидала — свежим, с едва уловимыми нотками прелых листьев. Красота!

Из багажного вагона выскочили несколько человек, они торопливо везли тележки с багажом феи. Если у меня было немного вещей, чемодан да саквояж, где прятался Букля, и я, понятное дело, с ним не расставалась, то крылатая путешествовала с размахом! Интересно — зачем ей столько? У фей что, нет волшебной палочки? Одних шляпных коробок на тележках громоздилось не меньше десятка, не говоря уже о чемоданах.

Багаж был в полном порядке, но у её фейства было такое недовольное лицо, будто...

Впрочем, пусть себе дуется, мне-то что?

Паровоз, пыхтя белым дымом, тронулся. Огромные, выше моего роста, колёса медленно поползли, гипнотизируя и набирая ход. Оказывается, это очень грустно, смотреть вслед убегающим поездам. Раньше подобная мысль как-то не приходила в голову.

Когда я, наконец, смогла оторвать взгляд и обернуться, то не сразу поняла, что нахожусь на том же самом перроне, как и минуту назад. Мир вокруг изменился до неузнаваемости! То есть ландшафт остался прежним, но краски...

Куда девались изумрудная трава и тронутые солнцем багрово-золотые листья кустарников? Вода в реке помутнела, долину окутал туман — не хватало только протяжного, жалобного воя собаки Баскервилей.

За спиной испуганно вздохнула фея. Мы все будто попали внутрь чёрно-белой фотографии прошлых лет — грузчик застыл, потянувшись к коробке, что вот-вот упадёт. Поезд остановился вдалеке, не двигаясь дальше. Я попробовала пошевелиться и... Не смогла.

Что за чертовщина?

Странное оцепенение волшебным образом пощадило лишь Буклю — минипиг стучал по дну саквояжа копытцами, изображая галоп, тем самым намекая, что пора сматываться. Согласна, пятачок, вот только ноги к земле так и приросли!

Мысли носились в голове, одна другой страшнее. Сама виновата — в своё время нечего было щекотать себе нервы, глотая готические романы один за другим. Но увы, я была страстной поклонницей этой трижды проклятой викторианской Англии и историй о Джеке-Потрошителе. Любимый персонаж. И почему он мне так нравился? Почему я не изучала, к примеру...

Ш-ш-ш-ш.

Что-то шипело в промозглом тумане, который с каждым мгновением становился плотнее и гуще. Сердце ушло в пятки, ком застрял в горле. Взгляд зацепил совершенно белое лицо феи, и стало совсем не по себе — если уж крылатая и всемогущая так перепугалась, то...

Ш-ш-ш-ш... Тук-тук... Тук-тук...

На перроне никого не было, но по звуку будто подъезжал экипаж. Чёрный кэб из Лондонского тумана. Открывается дверца, показывается рука в чёрной перчатке, сжимающая саквояж. С такими раньше ходили врачи, носили свои остро заточенные скальпели. Джек ведь был хирургом по одной из версий. А ещё, удя по тому, как располагались надрезы, когда он извлекал органы, левшой.

Ш-ш-ш...

— Мамочки!

То, что мгновение назад рисовало воображение, медленно обретало реальные черты. Сперва едва уловимо, словно проявляющийся негатив, потом всё ярче, контрастней... Плащ, саквояж, надвинутый на лоб цилиндр, что-то сверкнуло в руке — Джек-Потрошитель! Точно, он! Вот только я не одна из его пяти всем известных жертв, я ж не уличная прости... тутка...

— А-а-а!

Чёрная фигура, бесцеремонно оттолкнув меня с дороги, направилась прямиком к фее. Рука с ножом взметнулась вверх, полы плаща полыхнули пиратским флагом, и тут я словно очнулась — размахнулась и треснула этого урода саквояжем изо всех сил! Легенда покачнулась, и, потеряв равновесие, рухнула вниз. На рельсы.

— А-а-а... — застонали из-под плаща, накрывшего безжалостного убийцу всех времён и народов с головой.

И тут в мир вернулись краски и звуки! Словно повернули выключатель. Крики, топот ног, гудение возмущённых крыльев, свежий загородный воздух — всё это навалилось с такой силой, что я, обессилев, уселась прямо посреди перрона, обеими руками прижав к себе саквояж.

— Букля... Ты тут?

— Хрю...

— Как же так, мы ведь всё рассчитали! — послышалось над головой.

— Где он?

— Ушёл. Опять ушёл!

— Не может быть.

— Вся подготовка псу под хвост! Такой шанс упустили.

— С вами всё в порядке? — раздалось за спиной.

Я обернулась и увидела молодого человека. Ярко-рыжие волосы торчали «ёжиком». Сразу захотелось апельсинового сока. И есть.

Глава 5.

— Идёмте! — рявкнул лорд Харди и первым зашагал по ступенькам, ведущим с перрона вниз.

Я, рыжий с феей под руку и торжественная процессия грузчиков с багажом крылатой (на лице каждого — искреннее желание убраться отсюда куда подальше и как можно скорее), гуськом двинулись следом.

Погода была чудесной! Ласковое, не жгучее, но ещё тёплое осеннее солнышко яркими пятнами плясало на необычной форме листьев пышно растущих вдоль песчаной дорожки кустарников. Пели птички, пахло малиной и чем-то ещё — мир вокруг казался сказочным!

Ещё более сказочным, но совершенно в ином свете показался он, когда мы вышли, наконец, на дорогу... Думаете, что может шокировать в королевстве Ганглии больше, чем появление из густого, наводящего ужас тумана легендарного Джека Потрошителя?

— Карета подана, леди!

Лорд Харди слегка поклонился, делая вид, что ничего странного не происходит. Оказывается, местное чудовище не лишено было чувства юмора.

Как зачарованная, я смотрела на ржавый, напоминающий жуткое насекомое... летательный аппарат. Чудо техники зависло в воздухе примерно на полметра, из кабины предусмотрительно торчала не внушающая особого доверия лесенка.

— Мы... полетим? — Спросила я дрожащим голосом, вцепившись в ручку саквояжа (надёжная вещь с Буклей внутри уже не раз спасала положение).

Я обошла «машину» со всех сторон, мучительно вспоминая, где я такое видела... Нет, правда, видела! Вот прям один в один. Данная конструкция совершенно не вписывалась в окружающую действительность. Даже птицы стали петь тише. Или показалось?

— В далёкой-далёкой галактике бушевали звёздные войны, — прошептала я. — Ну, конечно! «Звёздные войны»! Вот где я видела эту штуку!

— Ах! — услышала я вздох перепуганной барышни и резко обернулась.

Лорд Харди, подхватив фею на руки и нежно прижимая к себе, нёс крылатую к «звездолёту». Я отвернулась, испытывая...

Ревность? Ещё чего!

— Вы... знаете, что это такое? — рыжий смотрел на меня так, будто я ему мешок леденцов с ярмарки привезла.

— Ну...

— Надеюсь, нет! Только этого нам не хватало, — проворчал лорд, целуя фее руку и интересуясь вполголоса, удобно ли она устроилась.

Я сжала кулаки, от всей души желая чудовищу встретиться с Дартом Вейдером. А что? Если в очаровательном местечке «Берри-Би» за феями охотятся убийцы, то почему бы тёмным лордам не преследовать чудовищ?

— Милорд? — раздался у меня за спиной вкрадчивый, сладкий, как патока, мужской голос. — Вы, как всегда, кричите! Зря. Девушка перенервничала. Не стоит повышать голос, это может спровоцировать нервное расстройство.

Я не верила собственным глазам! Джек Потрошитель. Ещё один. Плащ, трость, цилиндр. Рука в чёрной перчатке сжимает ручку саквояжа — совсем как... моя. Но у меня-то там Букля, а у этого наверняка масса неприятных вещей. Склянки с горькими настойками, шприцы и... скальпель. Зловеще доктор, правда, вовсе не выглядел, просто появление подобного персонажа, аккурат после перенесённого ужаса... наводило на мысли.

— Здравствуйте, доктор. — Небрежно бросил лорд Харди. — Думаю, ни девушке, ни её нервной системе ничто не угрожает. Что же касается госпожи феи, прошу вас оставить для неё успокоительных. Она, действительно, пережила сильный стресс.

Скажите, пожалуйста! «Госпожа фея пережила стресс». А я?!

Странно, но доктора фея, похоже, не особо интересовала. Он равнодушно кивнул милорду и продолжал... рассматривать меня. С нескрываемым мужским интересом.

— Ваша новая служанка?

— Увы, — вздохнуло чудовище.

— Уступите её мне!

— Вы с ума сошли?

— Бросьте, от вас она всё равно сбежит. А у меня, глядишь, и приживётся. Возможно, мы даже поладим. Как думаете, дорогая?

Доктор бесцеремонно взял меня за руку, и, отточенным движением оголив запястье, принялся с серьёзным видом считать пульс.

Врачи все так делают, но у меня отчего-то мороз по коже пробежал. С головы до пят и обратно. Это как так? Что значит — уступите?! Я — не вещь. Я свободный человек, имеющий право...

Пальцы доктора нащупали цепочку. Я отдёрнула руку, стараясь не встречаться взглядом с этим... типом. На душе тут же стало не очень.

— Горничная отправляется со мной, — отрезал милорд.

Мне показалось, лорд Харди разозлился на доктора. Это было... Неожиданно. Неожиданно приятно. Но что это со мной в самом деле? Испугалась доктора? Или...

Так или иначе, я почувствовала огромное облегчение. Лорд поймал мой взгляд, улыбнулся неизвестно чему и вдруг подхватил за талию — легко, как пушинку. Я вцепилась в саквояж, не успев даже пискнуть. Ловкий, отточенный бросок — и вот я уже сижу напротив феи.

Никто не поинтересовался, удобно ли мне. Обидно, конечно, но что делать? Меня не «уступили доктору» — и на том спасибо. А за уважение и права мы с Буклей ещё поборемся! Ничего-ничего. Всё только начинается. Если чудовище думает, что осуждённым не полагаются регламентированный рабочий день, трёхразовое питание и право на отдых, придётся объяснить. У меня, между прочим, друг адвокат! В Дан-Лане.

— Усаживайтесь поудобнее, — обернулся рыжий, и, склонившись ко мне, прошептал: — Потом расскажете, что такое эти «звёздные войны»?

Я посмотрела в озорные зелёные глаза, полные искреннего любопытства. Совсем... мальчишка. Мне показалось что мы, возможно, могли бы подружиться, но тут саквояж тряхнуло, и я, едва его удержав, против воли пролепетала:

— Не знаю, добрый господин! Ничего не знаю.

Рыжий хотел что-то сказать, но его голос утонул в диком рёве адской машины, готовой взлететь.

— Поехали! — крикнул лорд.

Пилот натянул на глаза огромные лётные очки. Было видно, что к подобным полётам обитатели таинственного поместья привыкли. Интересно, как часто они летают над тихим, уютным Берри-Би, пугая жителей аккуратных домиков?

Машина поднялась в воздух, накренилась, словно обдумывая выгодный маршрут, и рванула к видневшимся вдалеке скалам с такой скоростью, что стало невозможно дышать! Крылья феи испуганно зажужжали (страховали хозяйку на случай, если нас всё-таки вышвырнет?).