Фея моих снов

Глава 1. Я брежу или это волшебный сон?

Пялюсь в окно уже минут десять и не могу проморгаться. Мне грезится какой-то нереальный фентезийный бред.

Экстраполирую вечерние события?

Я в параноидальном бреду или это алкогольный делирий?

Вероятно, последний вариант. Выпито было немало. Шальная Светка, днюху которой мы с друзьями праздновали, сначала накачала меня кониной, а потом принялась за откачку, но уже совсем иной жидкости.

Жесть, пялил её в сортире клубешника, потом еще и за столиком. Она конечно шалава, но и я хорош. Это ж надо было так убраться, чтобы превратиться в эксгибициониста. Нет, в баре публика совершеннолетняя и совсем отлетевшая, но то кино, что мы со Светкой крутили, выходило за рамки цензуры.

Надо завязывать с этими компашками. До греха они меня уже довели. Недолго и до гонореи.

И все же, эротические приключения в неоновом чертоге порока – это понятный и привычный антураж. А что сейчас? Почему я грежусь себе каким-то эльфом-извращугой? Я вообще сплю?

Да, епти, конечно же нет! То есть да! Но, похоже, под воздействием запрещенки. Неужто эта стерва подсыпала мне что-то в коньяк?!

Сто пудов подсыпала, иначе я не видел бы в окне собственной хаты тонкотелую нимфеточку с белоснежными волосами и, черт подери, торчащими в разные стороны остроконечными ушками. Эфемерную такую, бледную.

Сука, я в зубную-то фею не верил, а вот в похмельную приходится.

Я вообще-то загорелых чик люблю, пышногрудых. Парень я без затей, ну нравятся мне, как и всем, колоритные самочки. А эта… Нет, ну она интересная. Хотя бы потому, что нереальная. Даже если допустить, что уши у нее накладные, а волосы крашеные, таких черт в природе быть просто не может. Не идеальных даже – запредельных каких-то, сказочных. Да и свет, что от нее исходит, тоже волшебством попахивает. Будто кожа пыльцой светящейся присыпана, и она эту пыльцу развеивает, наматывая на пальчик светлый локон.

А смотрит как?! Невинно и в то же время порочно. Так вообще возможно?

Ах, ну да, я же под кайфом. Никогда бы не подумал, что мое подсознание такие вот фантазии способно генерировать. Чего в кладовых этого темного царства только не прячется.

Сука, член уже дымится, несмотря на то, что Светка выдоила меня до последней капли. Даже похмельный синдром не ослабевает агонии. Ради этой ушастой сосочки яйца усиленно напрягаются в режиме экстренной наработки нужного вещества.

Она закусывает губу и прикрывает свои лучезарные голубые глаза длинными ресницами, а я стону от разочарования. Да, блядь, что же это за эротическое наваждение?! Разве может так вставлять взгляд с виду невинного существа, да еще и сказочного?

Может. Еще как может. Не просто вставлять, а на подвиги подбивать.

Игнорируя физическую слабость, поднимаюсь с койки и тащусь к окну. Я живу на последнем этаже. В моем распоряжении огромный балкон, не балкон даже, а целая площадка с чугунным ограждением. Вот на этом самом ограждении, невзирая на опасность упасть, и сидит моя ночная гостья. В тонюсеньком сарафанчике, босая и до одури притягательная. А ведь за окном зима.

Дрожащими руками открываю балконную дверь. Хочется думать, что виной всему похмелье. Но стоит признаться хотя бы себе, что это не так. Я трясусь, как прыщавый сопляк, который впервые в жизни увидел бабу. А ведь она даже не голая! Нет, ну платье настолько тонкое, что я улавливаю очертания хрупкого тела. Узкую талию, призывно торчащие бусины сосков на небольшой, но аппетитной, что уж там, груди. А еще улавливаю ее аромат. Запахом это назвать язык не поворачивается. Она пахнет весной. Свежестью. Чистотой. Этот самый аромат швыряет в мое лицо порыв сильного ветра.

Он очень кстати, потому что остужает мое воспаленное воображение. Похмельная фея начинает меркнуть. Но я отчего-то пугаюсь. Не хочу, чтобы она исчезала, и кидаю свое тело вперед, на перила. С трудом удается устоять на ногах. Я падаю грудью на то самое место, где миг назад сидела эльфийка, и рычу от непонятной боли. Но почти сразу слышу смех. Колокольный такой, тоже нереальный, как и все происходящее.

Поворачиваю голову и вижу ее рядом с собой.

Белка не отпускает. Я продолжаю галлюцинировать. Но, сука, как же это приятно. Готов забить сейчас и на последствия, и даже на статус вменяемого. Соседи ведь могут видеть мой ночной моцион в одних трусах по балкону, в то время как вокруг лютует вьюга.

Но вот странность, мне не особо холодно. Нет, я ощущаю покалывание на коже, меня даже потряхивает, но как будто не температурный градус за бортом тому причина, а она. Да, вот эта самая феечка, что все еще сидит на перилах и смотрит на меня задумчивым таким взглядом, покусывая свои сладкие губки.

Откуда я знаю, что они сладкие? Да потому что они малинового цвета, а малина, как известно – сладка.

– Малинки, малинки, такие вечеринки, – напеваю, склоняясь к губам феечки и замирая аккурат перед ними.

Чего жду, сам не знаю. Что она отвесит мне оплеуху? Ха, она же моя фантазия, а значит должна исполнить ряд акробатических этюдов, прежде чем меня отпустит чудо-трава, или что там подлая Светка подсыпала в выпивку.

Бля, а вдруг это она и есть? Что если я притащил эту шкуру к себе и сейчас брежу в особо извращенной манере?

Плевать. Я и так уже осквернился, поимев ее в клубе. Настала пора и ей отплатить за мой героический подвиг. Пускай побудет сказочной эльфиечкой. Только бы успела раздвинуть свои восхитительные тонкие ножки раньше, чем я пробужусь.

Знакомьтесь - Ден

Глава 2. Наркотическая фея.

Загребаю феечку в охапку и стаскиваю с перил. По плечам и роже хлещет что-то странное, по ощущениям, будто крылья. Но я не обращаю на это внимания, вдавливаю фею спиной в заграждение и наваливаюсь всем телом. Колотит меня от соприкосновения с ней, как будто я в центрифугу попал. Швыряет, но я держусь. Засасываю девчонку. Жадно, как маньяк. Овладеваю не только малиновыми губами, которые и, правда, приторные, но и ее ртом. Проникаю языком в самую сердцевину. Все там обшариваю и трясусь, продолжая вжимать ее в перила.

Бля, какая она сладкая. Патока. Чистый мед. Дико хочется попробовать не только эти губы, но и те, что ниже. Уверен, они еще более вкусные.

Запускаю руку под ее платье и ничуть не удивляюсь, не обнаружив белья. Вся она открыта для меня. Доступна.

Ох, мать вашу, ну и приход! Все в лучших традициях пафосного борделя, где исполняют любую прихоть. Но и там не могли бы выполнить подобного. И дело не в том, что красоток таких в природе не существует. Она не только внешне особенная, она и на ощупь иная. Исходят от нее какие-то невероятные импульсы нежности и в тоже время… Блин, даже не знаю чего, чего-то такого, чего в нашем мире просто не существует.

Стискиваю в руках девушку, а кажется, к электростанции подключился и качаю сейчас некий паранормальный ток из запределья. Колбасит меня, искрю уже, как пить дать, а мне до фени. Сгорю заживо, посрать.

Бесстыдно и развязно втискиваю руку между ее плотно сведенных бедер, и она впускает меня. Правда, не сразу, но я настойчив. Часики-то тикают. Зелье Светки не будет действовать вечность. А я должен успеть все, иначе не прощу себе, что проебал самый, может быть, улетный кайф в своей жизни.

– Не бойся, я осторожно, – зачем-то шепчу, отрываясь от ее губ и заглядывая в глаза.

Ох, чтоб меня! Это было опрометчиво. Не взгляд даже ловлю, а разверстку из другого мира. Всего миг длится этот двадцать пятый кадр, а я уже на крючке. Столько нереального и волшебного в той другой реальности, что засасывает она меня, как вирусный сериал. Я уже не здесь – там в ее Вселенной. И возвращаться не хочется. Готов стать наркошей, лишь бы продолжался этот аттракцион.

Вот так и становятся зависимыми.

Но я об этом не думаю. Снова засасываю эльфийку, попутно скользя пальцами между лепестков ее влажного цветка.

Сука, она не просто течет. У нее Ниагара между ног. Пальцы соскальзывают, и я грубее, чем обещал, сминаю ее мягкую плоть, будто выжать хочу, как губку.

Фея стонет, и это окончательно роняет шлагбаум в моей голове. Я больше не в силах держать ни себя, ни данное слово. Вгрызаюсь в ее губы и начинаю откровенно трахать ее языком. Грубо и жестко. Не думаю в этот миг, что столь нежное создание просто развеется по ветру от подобного натиска. У меня по венам не просто похоть шпарит, лють беспредельная. Выебать ее хочу везде. Но пока мне доступны лишь губы и мокрая щель.

Запускаю туда пальцы. Пизжу, заталкиваю.

У-ух, какая она узкая! Твою ж мать, такое вообще бывает? Как я ее тархать буду? Не то чтобы я прям исполин какой-то, но природа меня, в общем, не обделила. Даже Светка, и та орала на весь сортир, когда я ее таранил. А уж у этой бляди дупло растянуто.

– М-м-м, – мычу от нетерпения и все же отлипаю от сахарных губ феи.

Выдергиваю руку из влажного рая и с жадностью обсасываю свои пальцы.

Еще один опрометчивый шаг. Понимаю это, когда меня шарахает очередной вспышкой наваждения. Вижу вдруг мириады звезд, что кружат вокруг меня. Слышу какую-то космическую музыку. От нее уши аж закладывает. Ан нет, это от грохота моего сердца. Оно таранит грудак, будто взбесившееся. Вырваться хочет. Страшно ему. Понимаю, сам в шоке. Не может от бабы так плющить. Но меня забирает, как от самой несусветной химии, какой и в моем мире, уверен, не существует. Забирает и окончательно лишает воли и понимания, что происходит.

Падаю на колени перед своей похмельной феей и, толкая ее на себя, припадаю к источнику наслаждения. Всю ее выпить хочу. До капли. Если она производит какой-то наркотик, то я готов к передозу, лишь бы унять этот зуд вожделения, что пульсирует во всем теле.

Всасываюсь в медовую щель.

Ох ё! Нет, это не запрещенное вещество. Это галактический полет. Какая-то новая форма экстаза. Как только вдыхаю ее запах, меня накрывает волной такого умопомрачительного кайфа, что я готов кончить, даже не коснувшись себя ни разу.

Зализываю фею, как нежравший котяра. Весь ее вязкий секрет сглатываю и дурею. Тараню ее языком. Вглубь ворваться хочу. Но узость ее тела не позволяет проникнуть достаточно глубоко, и это приводит меня в бешенство.

Рычу, вторя ее стонам.

Боже, если ты есть, подари мне подобный галлюциноз еще раз. Или продли хотя бы этот. Я согласен отказаться от рая, впрочем, я туда и так не попал бы. От всего согласен отказаться, лишь бы вылакать эту самку до последней капли. Оставить ее вкус при себе. Таскать его до конца дней. Меня вряд ли теперь вставит хоть одна земная женщина после этого стихийного бедствия. Все равно подыхать неудовлетворенным после того, как исчезнет фея, так хоть запах и вкус ее желания сохраню. Отравился ведь уже. Так что назад дороги нет.

Блядь, ну и штырит же меня! Какой еще бред выдаст мое воспаленное похотью сознание?

Мысль здравая. Но скоропостижная. Я в невминозе и рад этому как никогда. Вылизываю фею, рычу, хриплю и сосу крохотный бугорок. Она дергается в моих руках, трепещет, как сотня бабочек, и стонет.

Знакомьтесь - фея.

Глава 3. В каком бы бреду я не был, согласен болеть, лишь бы с тобой.

Утро настигает меня шоком. Не помню, как отключился, но просыпаюсь я продрогший до костей на своем балконе. Припорошенный снегом в придачу.

Со стоном разжимаю руки, которыми обхватывал себя во сне, и понимаю, что они заледенели.

Судя по тому, что рассвет только занимается, пролежал я здесь не дольше пары часов. Этого должно было хватить, чтобы замерзнуть насмерть. Но я не замерз. И это не просто странно – аномально.

– Ох, ёпти, – сиплю, вставая на карачки, а потом… замечаю нечто такое, что приводит меня в ступор.

Что именно? Пыльцу. Крохотные светящиеся блестки. Таращусь на них и вспоминаю, как здесь оказался в одних трусах, которые, к слову сказать, приспущены. Все вспоминаю: и себя, лежащего на кровати, подыхающего от похмелья, и ее – остроухую фею в легком сарафане. А уж после вспоминаю и то, что творил с ней на своем балконе.

Собираю радужные блестки и растираю между пальцев.

Настоящие. Как и мое поганое состояние. Как и стояк, который вопреки обледенению распирает мой член, и, о ужас, напоминает о том, что я так и не получил желаемого – не оприходовал свою ночную гостью.

Это ли сейчас главное? Я гол, продрог и ощущаю себя подопытным ослом, попавшим в лапы наркобарона. Может ли он быть похож на эльфа? Да легко. Какие чудеса не обещает ангельская пыль?

И все же я в растерянности. Не может все произошедшее со мной быть бредом. Я помню ее запах, как она ощущалась. Вкус ее не только помню, до сих пор он у меня на языке. Видимо, от него и плющит. Отравился этой патокой. Передознулся. Как не сдох еще не понятно. Крыло ведь знатно.

Нет, ну я та еще ебливая скотина. Что греха таить, баб я люблю. Точнее даже не столько самих баб, сколько те удовольствия, что они дарят. Ради несказанных пиков наслаждения терплю и дурость их, и выкрутасы. В допустимых пределах, конечно, и не слишком долго. На одной никогда не зацикливаюсь. Как только надоедает, лечу как шмель к другому цветку. Нектаров несобранных килограммы, но вот такого, какой я отведал этой ночью, я еще не вкушал. И дело не только в запредельном кайфе, дело в мгновенном привыкании. Пылает во мне какая-то странная уверенность, что я подсел. Знать бы еще, на что именно.

С трудом доволакиваю свою тушу до комнаты. Вваливаюсь в нее и закрываю балконную дверь. В спальне вытрезвитель. Но по сравнению с улицей, еще ничего.

Мне надо согреться, а то к общему состоянию распада добавится еще и простуда.

Залезаю в душ и включаю горячую воду. Паром обдает, а я все дрожу и дрожу. Колошматит меня люто.

Посещают малодушные мысли позвонить Светке и спросить, чем она меня напичкала и была ли здесь этой ночь. Но я не решаюсь. Боюсь услышать утвердительный ответ. Странно конечно, ведь это многое бы объяснило. Но я отчего-то предпочитаю думать, что бредил или же стал объектом чьей-то потусторонней шутки. Согласен оказаться лохом, которого развели на странную игру, чем узнать, что моя фея не настоящая.

– Да, блядь, конечно она ненастоящая, кретин! – злюсь на самого себя, и тотчас сникаю.

Перекатываю на языке ее вкус. Со мной пока. Все еще со мной. Даже зубы чистить не хочется. Ее наркотический мед перебил перегар. Не ощущаю ничего кроме сладости эльфийского секрета на губах. Прикрываю глаза и вспоминаю, как вылизывал ее мокрое место, как вгрызался в мякоть розовой плоти. Член ноет от одних лишь воспоминаний. Он на меня как будто обижен, что лишил его возможности прогуляться по узким лабиринтам эльфийского тела.

М-мда, так я еще не упивался. Надо заканчивать кутить с компанией художников. Я, впрочем, и сам балуюсь с нейронками и немного на планшете чирикаю. Но это так, хобби, отвлекает от рутины спортзала, где я тренирую малолетних апездолов гонять шайбу. А вот та компашка, с которой я зависаю последние месяцы, отпетые концептуалисты и беспредельщики. То перформанс устроят посреди города, то клуб оккупируют и заблюют. Богема, мать ее.

Нет, нет, нет, такие авантюры не по мне. Полетали и хватит. Надо приходить в себя.

Тащусь из душа к холодильнику. Кроме минералки и банки шпрот там ничего нет. От еды воротит, поэтому я загребаю воду и иду в кровать. Приходить в себя. Вот только нихрена у меня не получается.

Стоит закрыть глаза, ее вижу – свою похмельную фею. Нет, не так, как ночью, не наяву, а в ком-то тумане. Это не она ко мне явилась, всего лишь воображение рисует образ. Натужно крутя какие-то шестеренки, набрасывает сюжеты несбыточного. Голенькую ее вижу, воображаю какого цвета у нее сосочки. Хоть бы такого же розовенького, как бабочка, которую я трепал.

– М-м-м, – стону от спазма в паху.

Никогда подобной пизденки не видел. Чистая она, гладкая, как шелк. Уверен, не выбрита, от природы своей неземной такая. Созданная для разврата. Хоть обличие ее и нежное, с виду непорочное даже, так и тянет ее растлить.

– Ага, а на деле это она тебя растлевает, – давясь минералкой, ржу над собой.

Надо уснуть. Оклематься как-то. Забыть. И я засыпаю. Не сразу конечно, но все же. Правда, ненадолго. Пробуждаюсь от жара. Горю неистово. И я сейчас не о возбуждении. Мне даже сны порнушные не снились. Меня лихорадит. Простыни все мокрые. Семь потов уже сошло, восьмой на подходе и ощущение такое, что это не предел. У меня натуральный жар.

Доигрался.

Глава 4. Кто такой Куни?

Я как спортсмен под допингом – готов на любые дистанции. Преодолею трассу запредельной сложности, лишь бы с ней. Никогда не увлекался бобслеем, но именно сейчас мне кажется, что она – мои сани. Сани, на которых я лечу по крутым виражам. Не знаю, что она со мной такое делает, и знать не хочу. И так ужас провоцирует гормональную встряску. Но я забиваю на нее. Тупо игнорирую все сигналы организма. Вдыхаю свою фею как стимулятор и крепну. Нет, не только в паху. Я весь обращаюсь в гору, основательную такую, массивную. Наверное, это даже не гора – вулкан. Жар все еще топит меня. Но слабости больше нет. Я предельно решителен и резок. Понимаю, конечно, что та самая лава, что сжигает меня изнутри, скоро прорвется наружу. Понимаю, но… и на это забиваю. Хочу фею неудержимо. Так остро, что ранит меня этим желанием. Весь кровоточу уже изнутри, но моя зазноба сегодня не такая сговорчивая.

Я пугаю ее.

Бля… Но что мне с собой поделать, если она в животное меня обращает?

Как только набросился на нее, тут же засосал малиновые губы. Втянул в себя со стоном и почти сразу сорвался – поцелуй проскочил. Эту программу мы исполняли вчера. Сегодня я попросту истязаю ее губы. Всю слюнями уже залил, а остановиться не могу. Сладок ее мед – сладок и губителен. Невменько я полнейшее под ее воздействием. Шарю руками по хрупкому телу, изучаю. Но по факту не успеваю отследить тактильных ощущений, все мои поры забивает ее дрожью и тем особенным иномерным флюидом страсти, который присущ только ей. Хочет она меня. Вижу это, но… не могу понять, почему сопротивляется.

Зачем тогда пришла? Не поняла вчера, с кем имеет дело?

Хм, это вряд ли.

– Боишься? – хриплю, отлипнув от ее губ, когда она плотнее сжимает бедра.

Она не отвечает и руку мою к своему запретному плоду не пропускает.

Феечка лежит на спине. Волосы разметались по сторонам. Грудь часто и встревожено вздымается. Жилка на шее пульсирует. Ей не вырваться, потому что моя правая ладонь упирается в матрац рядом с ее лицом, а левая у самого лобка, пытается добраться до места силы. Того самого, которое я вчера инициировал. Я тереблю уже набухший бугорок, но в тайные лабиринты не проникаю – она не дает.

Сука, и это ведь только рука! Что же мне, и дальше обсасыванием ее щели довольствоваться? Ну уж нет. Раз пришла, отдавайся. Или оставь меня, о наваждение. Хотя, нет, не оставляй!

Нет! Нет! Нет!

– Что не так? – толкаю раздраженно, когда вижу, как она сглатывает и поднимет на меня испуганный взгляд. – Ты девственница?

Фея мотает головой, и в этот момент в моем межреберном пространстве случается землетрясение, обвал сердца на самое дно. Нет, ниже. Оно вообще пределы тела покидает.

Сука, почему так больно? Почему меня вообще это волнует?

Зажмуриваюсь и тут же жалею об этом, потому что представляю востроухую бестию с другим. Ах, блядь, а ведь он мог быть не единственным. Скольких она вот так ублажает по ночам? Что она вообще такое? Зачем ко мне явилась?

Нет! Не это сейчас главное. Сначала трахни ее, а уж потом и вопросы будешь задавать. Выеби, пока твой член тебя не проклял.

То ли злость меня подталкивает, то ли похоть. Скорее первое. Хотя идиотизм, конечно, она же не клялась мне в верности, и вообще не моя она, не моя…

От этой мысли забрало падает, и я откровенно зверею. Резко развожу ее бедра коленом и вклиниваюсь между ними. Фея содрогается, а ведь я даже головку к ее ракушке не приставил. По ее хрупкому телу проходит волна дрожи, кожу атакуют мурашки, а щеки, ох, мать моя, они так пунцовеют, что я теряюсь.

Я, блядь?! Я?! Ебарь всея Руси?!

– Ты нахрена ко мне пришла, если трахаться не собираешься, недевственница? – рычу в приступе бешенства.

Так-то я не агрессивный мудак, но сейчас меня забирает необъяснимое чувство. То ли оскорблен я, то ли ополоумел от вожделения. Ну и непонятки, естественно, добавляют градуса этой взрывной смеси, что гонит сейчас по всем кровеносным сосудам.

– Я… я просто боюсь, – шепчет она.

Ох, и зачем я с ней разговариваю? Зачем? Голос ее ведь дополнительный стимулятор моего распада. И так уже не человек. В маньяка какого-то безумного обратился. Не ровен час, изнасилую ее.

– Чего боишься? – хриплю, пытаясь проморгаться, потому что красная муть глаза уже застилает.

–Тебя – лепечет фея и так на меня смотрит, будто я летящий на нее метеорит.

– Ч-что? – выдыхаю задушено.

– Ты дикий.

Вот вроде просто слова, а я ощущаю их как пощечину.

– Только сейчас поняла?

– Нет, – шепчет фея и опускает ресницы.

– Какого тогда хрена снова пришла? А?! – ору я ей в лицо, хотя видят программисты нашей реальности, хочу зацеловать сейчас, чтобы хоть как-то ее успокоить.

Вот только кто успокоит меня? И почему меня вообще надо успокаивать? Не знаю же ее даже. Не уверен, что она реальная, а уже так вмазан. С ходу, как ракета она в меня влетела. Вот с того самого мига, как на балконе ее увидел. Влетела и там осталась – в груди, ну и паху, конечно. До сих пор член вибрирует, будто имя ее этой морзянкой выдает.

Глава 5. Что опять не так?

Сейчас, когда я решил нехитрую задачу с двумя неизвестными, готов расстараться.

Кто бы мог подумать, что стану таким покладистым, только потому, что девчонка сказала, будто я ей нравлюсь? Мне в принципе раньше на это было плевать. Дает – значит нравлюсь. А как сильно, на важно.

Но так было с другими, не с феей моих снов. Ее симпатию хочу разжечь до чего-то внегалактического, до масштабов Вселенной. И даже опасность стать импотентом сейчас не страшит. Так неистово меня забирает это желание, что я снова припадаю к ее бабочке. На этот раз держу коней похоти за удила и стараюсь быть нежным. Не пугать свою феечку.

Прохожусь языком по распахнутым крылам. Она стонет. Ох, лучше не слушай, абстрагируйся. Одного сока ее желания хватает, чтобы те самые кони начали рвать упряжку. Но фея не может не стонать, ведь я мастер своего дела, а ее возбуждение, несмотря на страх, никуда не ушло. Жаждет она ласки. Так жаждет, что приподнимает бедра навстречу моему лицу.

Вжимаюсь в фею. Размазываю по харе вязкий дурман, проникаю в нее языком и дразню, дразню, дразню.

– Ах-х-х, – выгибается она еще больше и сама насаживается на пальцы, которые я подвожу к ее крохотной дырочке. – Ау-у-у! – вскрикивает фея.

Поздно, я уже внутри. Растягиваю ее, щекочу и ублажаю. Язык ни на минуту не останавливается, размазывает сок: по губам, по клитору, по всей промежности. Везде ее хочу вылизать, абсолютно. Но еще больше загрызть хочу. Нет, вожделею! Так мотает меня по полюсам, что вестибюлярка уже дает сбой. И нежным хочу с ней быть, и свои инстинкты отпустить. А они требуют иного. Вот этот вот вальс не по мне. Я рассчитывал на сальсу. Но пока держусь, держусь и медленно довожу фею до беспамятства. Жду, когда она окончательно размякнет. Нарочно не увеличиваю амплитуду, хочу, чтобы она горела, а не взрывалась. Медленно, мучительно, томно. Изнывала чтобы от желания. Атаки моей ждала.

Но эльфийка настолько чувственная и восприимчивая, что ей и этого легкого шлейфа хватает. Ей не нужна агония, она уже готова шагнуть за грань. Стонет и содрогается. Дышит часто, рвано, через раз. Мокрая вся. Не только пизденка ее течет, она вся в поту. Не думал, что эльфы так мокнут. Но меня это возбуждает. Ее соленая влага такая же наркотическая, как и та, что между ног. Вставляет похлеще экстази. Сам уже весь плыву, и дело не в температуре. Хотя и в ней конечно тоже, подняла ее моя фея до предельно допустимых норм. Как кожа не дымится, не знаю, но внутри точно все заволокло сизым. Копоть там, копоть и жар. А фееча все добавляет огоньку. Уже откровенно кричит и подмахивает бедрами. Пульсирует ее клитор, требует более жестких мер, и я… отрываюсь от него.

Ох, чувствую себя героем, каких мало. Попробуй от этого меда отлипнуть добровольно?

– М-м-м-м, – стонет моя девочка так разочарованно, что я почти убежден, сейчас начнет молить о продолжении.

Но она не опускается до просьб. Смотрит только поведенными от неги глазами и облизывает пересохшие губы.

– Это – куни, Асмирэль. Он тебе понравился? – усмехаюсь я, продолжая кружить пальцами по внешним губам. Знаю, что и там есть чувствительные места, но не настолько, чтобы она кончила.

– Нет, – заливаясь краской, выстанывает она, хотя бедра ее опровергают слова. Продолжают поступательные движения, ищут мои руки, пытаются вернуть их к центру удовольствия. – Ты… мне понравился ты… М-м-м…

– А куни, значит, совсем не понравился? – уже откровенно издеваюсь, приближаясь к распухшему клитору.

– А-а-ах, – выдыхает она и запрокидывает голову. Облизывает губы и дышит, дышит, как загнанная лань.

Не даю ей кончить, держу на той самой границе, за которой бездна удовольствия. По самому краю лезвия веду. Пошатывает ее, изнемогает, но достоинства не теряет.

Что за странное создание? Нет, ну у меня всякие любовницы были: скромные, зажатые, фригидные даже. Но ни одна не могла устоять, когда подкатывала та самая волна, которой они ждут, как освобождения. А эта эльфийка будто бы королевское величие растерять боится, кончив на мох глаза. И ведь не первый же раз. Чего смущается?

Так увлекся этой игрой, что переносить зуд вожделения стало легче. Он все еще терроризирует меня. Вены на члене вот-вот полопаются. Но это мелочи по сравнению с метаниями эльфийки, которая попалась в силки разврата. Шалю с ней, как кот с мышью, и все жду, когда же она сдастся. Но не могу дождаться. Ее выдержка крепче моей. Вот, кто из нас кремень.

Одергиваю пальцы и падаю на нее. Она охает. От страха, конечно. Не думает в этот момент, что я успею выставить руки и нависнуть прямо над ее лицом.

Глаза феи заполошно хлопают. Трепет ее ресниц завораживает, но сейчас я нуждаюсь в более тривиальном – тупо хочу вогнать в ее дырочку ствол и заполнить собой до отказа. Знаю, что это будет не просто, но меня лишь подстегивает предвкушение. Боюсь в этот момент только одного, что кончу раньше, чем войду в нее до упора.

– Раздвинь ноги шире, – требую, толкаясь вперед, и снова получаю отказ.

Да как так-то?!

Вопреки моей просьбе эльфийка пытается свести бедра. Как она собралась помешать мне, если я уже между ними, ума не приложу. Но она, похоже, как и я, плохо соображает. Так пугает ее сближение, что она заходится от паники. Вырывается и пыхтит. Смешно даже, честное слово. Как котенок в лапах гепарда. На что она рассчитывает?

Глава 6. Нет, я не играю.

– Ты почему хотел отравиться? – неожиданно спрашивает фея. – Из-за меня? Потому что я… отказала?

Вот это поворот. Она что, решила, что я покончить с собой решил, потому что в щель свою меня не пустила? Нет, ну я допускаю, что эльф и курево – вещи не совместимые. Но никак не думал, что она анафилактический шок словит от облачка дыма. И уж тем более не предполагал, что она воспримет мою попытку унять нервы, как желание сдохнуть. Хотя не спорю, я на пределе. Не за горами тот час, когда я буду хотеть именно этого.

Отрицательно мотаю головой.

– Тогда зачем? – не понимает она.

– Пар снять хотел. Киплю, Асми. Киплю так, что ошпарю тебя, если не уймешь мою похоть.

Она распахивает глаза и резко оборачивается. Теперь моя воспаленная и горячая балда упирается ей в живот. Задираю ее платье и трусь о нежную кожу. Бля, она почти такая же гладкая, как и та, что обтягивает мой ствол. Бывает же такое.

– Хочу тебя, – выдыхаю ей в губы, наклоняясь так низко, как получается.

Фея морщится. Я вспоминаю, что запах курева для нее подобен яду. Распрямляюсь.

– Дашь?

Она снова трясется осиновым листом. Зубы разве что не стучат.

Да что это, мать вашу, такое?! Не девственница. Сама пришла, потому что понравился. Вчера позволила довести себя до края, обоссала мои пальцы. Стонала и кричала от удовольствия. А теперь заднюю включает.

Я провожу ладонью по бедру феи, собираю пальцами ароматный дурман ее желания. Хочет же меня похотливая лгунья. Хочет так, что до сих пор течет. Но кочевряжится. Недотрогу из себя строит.

– Это такая игра? – холодно спрашиваю, стискивая пальцами ее клитор и заставляя вскрикнуть. – Рассчитываешь довести меня до безумия? Не советую. Я не стану церемониться, если взорвусь. Выебу тебя как суку.

– Нет! Я… Я не играю, – задыхаясь, лепечет она и трепещет ресничками. – Просто ты такой… Такой…

– Дикий.

– Д-да, – кивает она.

– Доведешь меня, стану зверски диким. Поверь, не понравится. Так что не беси, феечка. Либо дай, что хочу, либо проваливай и больше не появляйся. Поняла?

Она сглатывает и бледнеет. Хотя казалось бы дальше некуда. А потом снова покрывается румянцем.

– Не хочешь по классике, хоть пососи, – сдаюсь, понимая, что реально же не придет, если обижу.

– Ч-ч-что пососать? – ошарашено пищит она и снова трепещет ресницами.

Нет, ну реально не врубается. Не играет, в самом деле до сих пор не въехала, чего от нее жду.

– Эльфы в рот не берут, что ли? – на всякий случай уточняю и провожу большим пальцем по ее малиновым створкам, между которых уже представляю свою дубину.

– Что не берут? – невинно хлопая глазками, донимает она своей несообразительностью.

Я вызверяюсь и, хватая ее руку, заставляю коснуться своего набухшего члена. Ох, бля, разряды по всему телу идут такие, что меня ведет. А это ведь всего лишь касание ее пальцев. Не добровольное даже. Что же со мной будет, если она… если возьмет в рот. Да хотя бы языком своим, на котором точно змеиный яд, по головке проведет. Кончу в миг.

Нет, кончусь. Я с ней подохну, это точно. Или ее погублю. Одно из двух.

– Это?! – трясясь в паническом припадке вскрикивает она. – Ты хочешь… хочешь, что бы я… Чтобы…

Озвучить то, что я уже во всю верчу в своем воображении, фея не может. Сука, даже озвучить. Что уж говорит об остальном.

– Не отсосешь, значит, – констатирую очевидное.

Фея мотает головой.

– Не могу… не могу, – давясь икотой, продолжает она дрожать в моих руках, все еще сжимая член.

Она одернула бы руку, да только я держу, не даю соскочить. Обхватываю ее так, что пальцы белеют, а ствол того и гляди расплющит. Но отпустить нету сил.

– Почему? – хриплю раздраженно. – Нравлюсь ведь.

Никогда не опускался до подобного. Мало того, что выпрашиваю подачку, так еще и объяснений жду, почему сосать не хочет.

– Я… не умею, – опуская ресницы, признается она. – Я никогда… никогда такого не делала.

Она не врет, и, мать вашу, я ей верю. Сейчас, когда фея дрожит на пике истерики, и кажется, снова исчезнет, даже представить сложно, что ее волшебных губ хоть раз касалась чья-то балда. И именно поэтому меня кроет с новой силой. Хоть в чем-то буду первым, тешусь грешными мыслями.

– Я научу. Это не сложно. Тебе и делать ничего не придется, просто открой свой ротик. Вот так, – снова лаская ее большим пальцем, развожу малиновые створки и медленно проникаю в ее рот.

Но стоит мне провести по языку, как фею натурально колошматит, а потом она и вовсе начинает рыдать. Прорывает ее, как ржавый кран. Столько боли и омерзения в искривленном личике, что я отшатываюсь.

– Это стыдно! – давясь рыданиям, кричит она. – Грязно! Ты… Ты…

– Дикарь, – напоминаю своей истеричной недотроге, ну и себе, конечно.

Больно мне от ее реакции. Все чувства в крошево. За грудиной стекло одно. Это феечка, которая пиздела про симпатию, сердце мое расколола. Я вдребезги. Обрушиваюсь. Осыпаюсь пикселями, как нарисованный персонаж нелепой компьютерной игры.

Глава 7. Портал в другой мир.

В ее руке жарко. Она уже влажная от моего предэякулята. Я сочусь от одного только осознания, что она касается члена.

Сука, где это записать? Похотливая кобелина Ден, трахнувший половину города, как сопливый пиздюк трясется от того, что какая-то сосочка трогает его между ног.

Приехали. Конечная остановка. Game over. И игра окончена не в мою пользу. Продул. На дне уже. Но как же на этом дне мягко. С нею. В ее руках. Готов остаться здесь навсегда. Только бы она продолжала принимать меня.

Толкаюсь вперед. Толкаюсь и стону. Натурально как малолетка прыщавый. Свободной рукой держу ее за волосы. Заставляю смотреть на меня. Веки тяжелые, падают, но я держусь, ведь когда еще увижу этот испуганный и смущенный взгляд, в котором помимо прочего плещется интерес и… желание. Ей нравится, как бы она не тряслась сейчас, нравится то, что я с ней делаю. Красивую остроухую головку атакуют скабрезные мысли. Уверен, она уже воображает то, от чего недавно отказалась. Понимаю это, когда фея проводит язычком по губам. Сама не осознает, как это выглядит, как возбуждает и заставляет ускорить темп.

Откровенно рвусь в ее кулак. Она стискивает сильнее. Сама. Я ведь уже не держу. Чопорная эльфийка все делает добровольно. Моя рука задирает ее платье, комкает, оголяет живот, в который я упираюсь балдой.

Фея дрожит, будто мой разгоряченный член обжигает нежную кожу ее живота. Я кладу ладонь на поясницу недотроги и прижимаю ее к себе. Фиксирую и, когда она замирает, веду руку ниже. Изучаю упругие полушария попки. Сминаю их, пощипываю, наслаждаюсь, продолжая долбиться в ее руку и тереться головкой о живот. Представляю, как залью его спермой. Как размажу по белой коже свое семя. Представляю и рычу.

Яйца уже к промежности тянет. Зудят они так, что вот-вот взорвутся. Жду этого, изнемогаю и в то же время страшусь. Ведь контакт придется разорвать, когда я обкончаю ее.

Подозреваю, что она будет в ужасе. Но это ничего. Пускай привыкает. Со мной миссионерский секс не прокатит. Я раскручу наше колесо разврата на полную. Утащу эльфийку в парк аморальных развлечений. На всех каруселях разнузданного веселья ее прокачу, лишь бы моей была. Подсажу на грех. Сделаю бесстыдной. Хотя, это вряд ли. Именно ее невинность и смущение ведь плющат больше всего.

Как она на меня смотрит,… Все еще боится, вижу, но… язык чаще и чаще смачивает аппетитные губки. Она задыхается собственным желанием. Грудь поднимается, касаясь моего торса сосками. Я так и не узнал, какого они цвета, но сейчас мне хватает и ее руки на моем члене. Хотя не спорю, была видна грудь, я бы совсем обезумел от похоти. Только желание продлить экстаз и останавливает меня. Так бы уже давно порвал ее платье.

– Асмирэль, – вытсанываю в ее губы, когда чувствую, что пик наслаждения близок. – Детка, это улет. Ты просто космос.

Она не понимает моих слов, но основной смысл улавливает. Дрожит и приоткрывает губы.

Ждет поцелуя?

Серьезно?!

К чему раздумья. Да и как можно соображать, когда яйца уже вовсю качают сперму?

Вгрызаюсь в ее губы и стону в них, стону и хриплю. Имя ее из меня рвется, как признание.

В чем именно?

Сам не знаю. В том, что она особенная. Неповторимая. Единственная в моем мире фея.

Ох, епти… кроет меня настоящим цунами, когда семя достигает конечной точки и выплескивается лавой на живот эльфийки. Не в силах сдержать крика, ору прямо в ее губы и сотрясаюсь. До основания. Обваливаются в этот момент какие-то фундаментальные скрепы. Я больше не я. Кто-то другой, а вот кто именно - не пойму. Но этот кто-то совершенно точно больше не сможет без маленькой феи. Ни дня не сможет.

Все, подсел окончательно, даже не вмазав ей ни разу. Так подсел, что готов щадить эту несносную заразу. Ублажать и холить, только бы не спугнуть. Только бы ворваться однажды в ее святилище и заполнить его чертоги собой. Залить вязкой влагой, опорочить, а может и… Нет, это лишнее.

Так меня штормит от собственных ощущений, что я не сразу улавливаю, что происходит в этот момент с феечкой. А ведь и ее закручивает в водоворот, из которого уже не выбраться. Она в центре торнадо. Она в плену похоти и ужаса. Как я и предполагал, ее шокировала моя выходка. Фея вся дрожит и пытается вырываться. Но я не даю. Отстраняюсь совсем чуть-чуть, только чтобы размазать по ее телу вязкую слизь.

Она снова дергается, и тогда я решаюсь на последний акт растления. Лезу измазанной в сперме рукой в ее рот и совершаю помазание.

– Все, считай ты крещеная мои богом безнравственности, – смеюсь над тем, как она ошалело моргает.

Мог бы вынуть руку, но отчего-то держу ее во рту феи. А она настолько потрясена, что даже шелохнуться не в состоянии. И тогда я начинаю медленно и с собой пикантностью поебывать ее рот пальцами.

– Хочу, чтобы это был мой член, Асми, – хриплю, глядя, как она принимает в себя мои пальцы вместе со спермой. – Очень хочу, детка. Так бы и размазывал по твоим губам все семя. Вкусное?

Она вдруг дергается и отклоняется назад. Как будто только сейчас понимает, почему у нее во рту так терпко. Да, блядь, конечно только сейчас. Если ее никто не драл таким образом, откуда она может знать вкус семени?

– Ты… Ты… – задыхается она возмущением. – Осквернил меня! Это низко! Мерзко!