Гарри Поттер и Тени Разума. Часть 2

Часть 1. Шаг к исцелению

Часть 1. Шаг к исцелению

В кабинете Дамблдора царила уютная тишина. Пламя в камине едва трепетало, отражаясь в стеклах очков старого волшебника. Он сидел за своим большим письменным столом, сложив руки перед собой, внимательно вслушиваясь в слова, произнесенные человеком напротив него. Тиберий Джексвод, сквиб-психиатр, с суровым выражением лица и легким напряжением в голосе, докладывал последние новости.

— Мы преодолели острое психотическое состояние, — начал Тиберий, откидываясь на спинку кресла и сложив руки на коленях. — Гарри наконец вышел из опасной стадии. Это были тяжелые дни, но он начинает возвращаться в нормальное состояние. Однако, — его голос стал серьезнее, — впереди нас ждет не менее сложный этап.

Дамблдор поднял взгляд и чуть прищурился, как будто пытался уловить что-то между строк. Его синие глаза, всегда полные мудрости и понимания, на этот раз излучали глубокую озабоченность.

— Что вы имеете в виду, Тиберий? — спокойно спросил директор.

— Теперь у Гарри будет постшизофреническая депрессия, — дал ответ психиатр. — Это состояние, которое возникает после обострения шизофрении и характеризуется устойчивым снижением настроения. Конечно, обострение было тяжелым, но его последствия могут оказаться не менее разрушительными. Обычно это состояние сопровождается остаточными симптомами шизофрении — слабым, но всё ещё ощущаемым нарушением восприятия реальности. В такие моменты нужно быть не менее внимательными к пациенту, ведь статистически оно сопровождается довольно высоким риском совершения суицида.

Дамблдор молчал, переваривая услышанное. Он знал, что события последнего времени серьезно ударили по психике Гарри, но он не до конца понимал, насколько глубоко проникла болезнь. Психиатрия всегда казалась чем-то отдаленным от мира магии, и, хотя Альбус всегда был открыт для нового и необычного, суть психических расстройства воспринимались им с трудом.

— Остаточные симптомы... — пробормотал Дамблдор, с грустью поглаживая бороду. — Как это будет проявляться в его случае?

Джексвод скрестил руки на груди, пытаясь сосредоточиться на точности своих объяснений.

— Основные симптомы острого психоза ушли, — пояснил он. — Гарри больше не будет слышать голоса с такой яркостью и частотой, как раньше. Но остаточные симптомы могут включать искажения восприятия реальности, временные вспышки паранойи, чувство деперсонализации. Иногда это может выражаться в небольших галлюцинациях. Они будут редки и не такие яркие, как в начале, но могут вызывать беспокойство.

Дамблдор нахмурился. Он знал, что Гарри был невероятно силен духом, но даже самые стойкие могут сломаться под таким давлением.

— Но депрессия... — Альбус задумался вслух. — Как мы можем ему помочь?

— Это сложный вопрос, Альбус, — ответил Тиберий, серьезно посмотрев на директора.

— Постепенная работа, — его тон стал чуть мягче. — Мы должны медленно возвращать Гарри к нормальной жизни, без давления и ожиданий. Ему понадобится поддержка со стороны окружающих. Важно не дать ему почувствовать, что он бремя или что его состояние — это нечто постыдное. Ключевое здесь — терпение.

Дамблдор сидел, опустив голову, и молчал какое-то время. Гарри Поттер был не просто его учеником. Это был мальчик, чья судьба была неразрывно связана с судьбой всего магического мира. Если он потеряет веру в себя, если он поддастся тьме, это может означать поражение не только для него, но и для всех волшебников.

— И каковы ваши рекомендации, Тиберий? — наконец спросил он, выпрямившись.

— Важно создать для него стабильную и поддерживающую среду. Близкие друзья и преподаватели должны быть рядом. Успокаивающие зелья, как зелье мира или слабые настои из трав, могут помочь расслабиться.

— Гарри Поттер — сильный юноша, — продолжил Джексвод. — Я уверен, что у него есть все шансы вернуться к нормальной жизни, но для этого нужно время. И доверие. Он должен научиться снова доверять себе, а это бывает самым сложным после таких переживаний.

Психиатр встал, намереваясь покинуть кабинет.

— Что ж, — сказал он, направляясь к двери, — я буду наблюдать за его состоянием. Если возникнут трудности, не стесняйтесь обращаться ко мне. Но я уверен, что с вашей помощью, Альбус, и с поддержкой его друзей, Гарри справится.

Когда дверь за Тиберием закрылась, Дамблдор остался сидеть в своем кабинете, глядя на старинные портреты директоров Хогвартса. Он думал о том, что еще предстоит пройти мальчику. Сколько всего выпало на его долю.

***

Гарри сидел в мягком кресле светлого кабинета, глядя на обилие книжных полок. Он провёл здесь уже немало часов за последние несколько дней, и теперь это место вызывало у него странную смесь успокоения и тревоги одновременно. Напротив него, за небольшим столом, сидел доктор Джексвод — психиатр, которого пригласили в Хогвартс для его лечения. Гарри по-прежнему ощущал некоторое напряжение при каждом сеансе.

Прошло несколько недель с тех пор, как его самочувствие начало стабилизироваться, и теперь он гораздо лучше осознавал, что с ним происходит. Постепенно пришла критика к своему состоянию.

— Как ты себя чувствуешь сегодня, Гарри? — мягким голосом спросил доктор, слегка наклонившись вперёд. Он всегда говорил спокойно и этим напоминал ему Луну. Гарри помедлил с ответом, глядя на свои руки, скрещённые на коленях. Он больше не чувствовал той резкой вспышки недоверия к людям, как раньше, но ему было неловко обсуждать свои мысли с другими.

— Лучше, я думаю, — тихо ответил он, стараясь подобрать слова. — Всё ещё чувствую себя немного... притуплённым. Как будто что-то мешает мне думать ясно. Но я знаю, что это лекарства.

Тиберий кивнул. Это было важным шагом — Гарри уже не сопротивлялся терапии так сильно, как в начале.

— Это нормально, — продолжил Джексвод, — нейролептики могут вызывать такие ощущения, особенно в начале курса лечения. Мы комбинируем их с бензодиазепинами, чтобы сгладить побочные эффекты и стабилизировать твое состояние. Со временем ты заметишь, что эти чувства ослабнут.

Часть 2. Неловкость

Часть 2. Неловкость

Гарри все еще жил в подземельях со Снейпом, и, хотя дверь ему вернули, он чувствовал себя куда более неловко, чем раньше. Ведь он, вроде как, его… подопечный? Раньше он был уверен во всеобщем заговоре и такое отношение профессора было легче принять. Что ему думать сейчас, он даже не знал.

Когда они жили в мире взаимного презрения, всё было проще. Теперь же, когда между ними повисло что-то вроде странного молчаливого перемирия, Гарри не знал, как себя вести.

Сегодня, как и в последние несколько дней, они ужинали двоем в покоях профессора. Перед ним стояла простая, но вкусная еда: жареная рыба, картофель и овощи. Они оба молчали, иногда кося взгляд друг на друга.

Тишина становилась неловкой.

— Что сказал твой врач? — задал вопрос Снейп, просто чтобы нарушить это давящее молчание.

Северус знал, что сказал доктор, но решил хоть как-то начать диалог.

— Ничего особенного, — Гарри сделал глоток сока и покосился на профессора, — просто успокоил меня по поводу лекарств.

Они снова замолчали. Диалог не шел.

Он поднял глаза и встретился взглядом с Снейпом. Тот тоже выглядел так, будто ему некомфортно. Но эта неуверенность в выражении лица профессора быстро сменилась на его обычную маску равнодушия. Снейп аккуратно, почти медитативно, резал свою еду и в какой-то момент снова нарушил тишину.

— Успокоил, — повторил Снейп, скорее в раздумье, чем как вопрос. — Полагаю, это неплохой знак.

— Наверное, — кивнул Гарри, ощущая нарастающее напряжение.

Казалось, ни один из них не знал, как продолжить разговор, не углубляясь в неприятные темы. Гарри пытался сосредоточиться на еде, но каждый раз, когда он поднимал глаза, его взгляд наталкивался на мрачную фигуру Снейпа напротив.

Когда ужин закончился, он молча встал, поблагодарил профессора и, под неловко прожигающий затылок взгляд, поплелся в свою комнату.

Гарри шагал по холодному каменному коридору, его шаги глухо отдавались эхом в тишине. Он знал, что Снейп не хотел его присутствия здесь, не хотел быть его опекуном, если это можно было так назвать. И тем более не хотел вести с ним беседы за ужином, которые оставляли обоих в состоянии нервного напряжения. Но вот они уже несколько дней подряд повторяли этот странный ритуал.

Когда он добрался до своей комнаты и закрыл за собой дверь, Гарри облокотился на неё и прикрыл глаза. Тишина здесь была иной — она не давила, как за столом с профессором, но всё равно от неё было не по себе. Ему не хватало шума, к которому он привык в гостиной Гриффиндора: смех однокурсников, потрескивание огня в камине, лёгкий сквозняк из окна. Здесь же было только тихое щелканье свечей.

Он подошёл к кровати и опустился на край, не зная, что делать дальше. Мысли о произошедшем за ужином никак не выходили из головы. Снейп казался... нервным? Нет, это было бы слишком странно. Но что-то явно изменилось в их взаимодействии. Раньше всё было проще — Снейп презирал его, Гарри отвечал взаимностью. Теперь же, с тех пор как Снейп был вынужден контролировать его лечение, ситуация стала запутанной.

«Что он обо мне думает теперь?» — размышлял Гарри, глядя в темноту. Он понимал, что для Снейпа это такое же испытание, как и для него самого. Но почему? Почему он это делает? Только по приказу директора? Тогда он не стал бы так упорно заполнять неловкую тишину, хоть и с переменным успехом.

Гарри взял со стола маленький пузырёк с лекарствами, которые ему выписал доктор, и внимательно посмотрел на него. Он сжал его в руках и, наконец, достал несколько таблеток.

Улегшись в кровать, Гарри заснул почти мгновенно.

***

Утро началось для Гарри как обычно — он проснулся в холодной комнате подземелий, чувствуя, как сильно затекла шея.

Гарри нехотя оделся, опустив взгляд на лекарства. Он взял пузырек в руки, с внезапно появившейся мыслью, стоит ли их принимать, но, тряхнув головой, быстро отставил эту идею. Он все еще был в своем уме, чтобы так рисковать.

Быстро покинув свои покои, он направился наверх к Большому залу.

Когда он вошёл внутрь, его тут же встретил привычный шум — гул голосов, звон посуды и смех студентов. Гарри сразу почувствовал себя не на месте. Он взглянул на стол Гриффиндора, где Рон и Гермиона разговаривали с другими однокурсниками. Он не знал, как его примут, особенно после последних событий.

Сделав глубокий вдох, Гарри направился к свободному месту недалеко от друзей. Он опустился на скамью, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. За столом, как обычно, кипела жизнь, но Гарри чувствовал себя оторванным от нее. Все эти разговоры казались далекими, как будто совсем его не касались, и ему оставалось лишь наблюдать за ними со стороны.

Его мысли прервала Гермиона, подсевшая к нему.

— Доброе утро, Гарри, — тихо произнесла она, улыбнувшись.

— Привет, — ответил Гарри, стараясь выглядеть как можно более спокойно.

— Как ты? — спросила она осторожно.

Гарри не хотел вдаваться в подробности своего состояния, особенно здесь, в окружении студентов. Он пожал плечами.

— Нормально, — ответил он коротко, опуская взгляд на свою тарелку.

Рон, наконец, тоже заметил Гарри и, быстро покончив с обсуждением чего-то с Невиллом, переместился ближе.

— Привет, Гарри! — весело сказал он, словно всё было как раньше. — Как твой завтрак?

— Просто отлич.. — он не договорил, потому что прилетели совы с утренней почтой.

Гермиона как-то резко потупила взгляд, а Рон смотрел куда угодно, но не на Гарри. Ему показалось это подозрительным. Он уже потянулся к газете, которую ему доброжелательно подала взъерошенная сипуха, как Гермиона его резко прервала. Он недоуменно смотрел, как ее глаза бегают по залу, не желая останавливаться на его взгляде.

— Да что с тобой такое, — он начал раздражаться.

— Гарри, ты понимаешь… Пока тебя не было.. Вернее, сначала тебя это совсем не интересовало, тебя вообще ничего не интересовало, а потом было это лечение, и ты, пока что не в курсе…

Часть 4. Тиберий

Часть 4. Тиберий

Тиберий Джексвод до определенного возраста терпеть не мог магов. Он был ненужный, бесполезный, всего лишь жалкий сквиб — позор семьи, где магия струилась в крови, как жизненная сила, передаваемая из поколения в поколение.

Для родителей он был лишним звеном в родовой цепи, слабым, едва заметным звуком, который никто не хотел слышать. Как только дефект обнаружили, его выбросили на обочину жизни, словно ненужного щенка и отдали в семью мрачного, забитого пьяницы, человека с чёрным сердцем и пустыми глазами. Приёмная матушка была его единственным утешением. Но её нежное присутствие угасло слишком рано, оставив его один на один с этим холодным к нему миром.

В юности, наполненной острой болью несправедливости, Тиберий зарёкся доказать всем, что сможет чего-то добиться, несмотря на проклятие своего происхождения. Его ярость, этот огонь ненависти к магическому миру, который отверг его, стали движущей силой в его жизни.

В груди затаилась тихая, но упорная злоба, тлеющая углями, которые то и дело разгорались под порывами обид. И всё же, с течением времени, и она постепенно угасала. Жизнь брала своё, и, оторвавшись от своей жестокой семьи, он сумел выстроить собственный путь.

Мир магии отступил в тень. Казалось, что те годы — это всего лишь далёкий сон, отголосок прошлого, к которому не было желания возвращаться. Он устроился врачом, заслужил уважение коллег и пациентов, а его дни наполнились монотонной, но стабильной рутиной.

Не женился вот он только, хотя и была некая бухгалтер Адель Браун. Они даже встречались пару лет, дело уже шло к свадьбе, пока Тиберий не узнал, что он унылый, неспособный говорить о чем-либо, помимо своей работы, человек. Но он и не расстроился сильно, слова "семья" и "любовь" для него всегда оставались где-то на периферии, не имея особого значения.

Так вот, магия больше не касалась его, кроме тех редких случаев, когда он с обсессивной тщательностью просматривал магические газеты — странное напоминание о мире, от которого он был отрезан. Он был похож на курильщика, который бросил пагубную привычку, но всё ещё иногда вдыхает дым чужой сигареты — ностальгия без желания снова окунуться в то, что когда-то было частью его жизни.

Но всё изменилось, когда газеты принесли новость, потрясшую его до глубины души. Юный мальчик, чудом выживший в схватке с Лордом Волдемортом, единственный в мире человек, устоявший против смертельного проклятия. Тиберий не мог понять этого, не мог принять. Его разум снова и снова возвращался к этому событию, пытался найти логику в том, что казалось невозможным. Он читал, изучал, пытался разгадать тайну. Но ответов не находилось.

Прошло семь лет, прежде чем он смог наконец отпустить эту навязчивую мысль. Психиатрия, его призвание, стала его убежищем. Рутинные заботы усыпляли его беспокойство, как тихий прибой убаюкивает корабль, переживший бурю.

Однако предложение, которое пришло к нему внезапно, словно само провидение вмешалось в его размеренную жизнь, возродило угасший огонь любопытства. Ему предложили заняться лечением юноши, чьё имя уже давно окружено легендами. Гарри Поттер — мальчик, который выжил. Внутри Тиберия что-то мгновенно дрогнуло, как струнка, натянутая до предела. Это была возможность узнать правду. Возможность прикоснуться к самому сердцу той тайны, долгие годы не дававшей ему покоя.

Он согласился немедленно, не задумываясь, что это решение вернёт его обратно в мир, от которого он бежал всю свою жизнь. Мир магии, который, казалось, отвернулся от него, теперь снова открывал перед ним двери. Но на этот раз, у Тиберия было преимущество — он возвращался как профессионал, как врач, который знает, как копаться в тайнах человеческого разума.

***

Доктор Джексвод стоял у окна больничного крыла Хогвартса, наблюдая, как первые лучи осеннего солнца скользят по старым каменным стенам замка. В этом месте всегда было что-то призрачно-неосязаемое, словно само пространство впитывало магию, храня древние истории многих поколений студентов. Он медленно обернулся к кровати, на которой лежал Гарри Поттер. Юный волшебник, героическая фигура для одних и объект пересудов для других, в этот момент был просто мальчиком, измученным невидимой битвой с собственным разумом.

Психоз, который Гарри пережил, оставил отпечаток, заметный для тех, кто знал, что искать. Тиберий, опытный психиатр, видел подобное множество раз. Но этот случай был несколько иным. Мальчик, только что очнувшийся от тяжёлого психотического эпизода, представлял собой головоломку из-за магического контекста.

Психиатр подошёл к постели и сел на стул, внимательно наблюдая за тем, как Гарри медленно приходит в себя.

Мальчик открыл глаза, но его взгляд был пустым, отстранённым. Он ещё находился где-то между реальностью и той тёмной пустотой, в которую его затянуло заболевание.

— Гарри, — тихо произнёс Тиберий, пытаясь привлечь внимание. — Ты в больничном крыле Хогвартса.

На эти слова не последовало мгновенной реакции. Лицо Гарри оставалось непроницаемым, лишь слабое движение пальцев на покрывале выдало его присутствие.

Доктор знал, что такой отрешённый взгляд типичен для состояния постпсихотической дезориентации. Гарри вернулся в реальный мир, но его сознание всё ещё находилось под влиянием недавнего приступа.

Джексвод множество раз перечитывал отчет, составленный Снейпом, который, будучи мастером легилименции, предоставил весьма детальное описание состояния сознания Гарри в тот самый момент, когда тот переживал свой кризис.

Описанные Снейпом симптомы — интенсивные зрительные и слуховые галлюцинации, а также параноидальные идеи — указывали на серьёзное обострение. Это был не просто кратковременный психотический эпизод; всё указывало на дебют шизофрении.

Диагноз, конечно, требовал осторожности. Необходимо было различить, не является ли это состояние следствием магического воздействия или длительной психологической травмы. Но коварство шизофрении заключалось в её многоликости, в способности маскироваться под другие психические расстройства и состояния.