Гаррун. Собачья жизнь

Глава 1

— Что это? — спросила Катя с некоторым сомнением, глядя на экран коммуникатора, который ей показывал Кай и на котором маячили строки явно очень важного документа с голографическими печатями и интерактивными подписями.

На языке ворлаков или собакоголовых, как их обычно называли Homo, она уже говорила вполне уверенно, а вот читала все еще как пятилетняя малышка — по слогам.

Кай и Рой, услышав явно смутивший их вопрос, с привычной синхронностью отвернули головы и пошевелили носами. И в душе Кати разлилась теплота. Тут же захотелось пощупать нежные до умопомрачения пумпочки. Она подумала-подумала и пощупала. А что? Можно ведь. И, кажется, этим странным ребятам, которые ворвались в ее размеренную жизнь как ураганный ветер, разметав все в клочья, это даже нравится. Вон — оба сразу заулыбались, показывая острые белоснежные клыки, и как-то даже повеселели.

— Так что это?

— Нас направляют на новое место службы. И мы... Мы думаем, что тебе надо остаться здесь, на Гарруне. В нашем семейном доме. Или на время вернуться к твоей семье на Центурион.

Рой шагнул ближе и обнял растерянную Каnю, щекотно лизнув ее в ухо:

— А мы будем прилетать к тебе, как только будет появляться возможность взять увольнительную.

— Я не думаю, что...

— Там... Понимаешь, сладенькая, там очень суровые условия...

— Я привыкла! Вы забыли? Я родилась на неосвоенной планете, в деревне, которая жила натуральным хозяйством!

— Да. Конечно. Но...

Катя мотнула головой, решительно отстраняясь от Роя и выставляя перед собой руки с раскрытыми ладонями:

— Погодите... Это ведь из-за меня? Вас загнали в эту дыру из-за меня?

Повисло молчание. Кай и Рой коротко переглянулись. Рой глубоко вздохнул и понурился. Но от него Катя ответа и не ждала. Непростое объяснение предсказуемо взял на себя Кай. И, как всегда, пустым словоблудием заниматься не стал:

— Да.

Катя вздохнула. Собственно, ничего нового. То, что она, человеческая женщина, нежеланна в семье ворлаков, ей продемонстрировали в первый же момент. Как только она переступила порог большого дома семьи Гроу. А позднее, примерно через год, когда стало ясно, что у нее с братьями всерьез и надолго, родичи Кая и Роя перестали ходить вокруг да около и объяснили ей все в лоб. На семейном совете, на который Катя была вызвана, словно в суд. И произошло это, естественно, сразу после того, как Кая и Роя под каким-то предлогом услали из дома. Вся семья Гроу сидела, а Катя стояла в центре круглого зала, не зная куда девать руки и взгляд.

— Ты отдаешь себе отчет, Homo, что ломаешь Каю и Рою жизнь и карьеру, оставаясь рядом?

— П-почему?

— И она еще спрашивает?! — всплеснула руками пожилая самка и зло оскалилась, демонстрируя немного перепуганной Кате то, что, несмотря на возраст и густую седину в волосах, ее клыки все еще остры.

— Но я правда не знаю. Я...

— Я знаю, что ты всю жизнь прожила в отрыве от цивилизации, и только это оправдывает тебя, Homo, в наших глаза. Только поэтому мы с тобой разговариваем. Если ты еще не в курсе, межрасовый секс – не самая почитаемая в нашем мире вещь. Мы понимаем, что Кай и Рой увидели в тебе свою пару. Но одно дело трахаться по-тихому, а другое – вот так, привести тебя в дом, в семью, представить как свою избранницу.

— Наши расы слишком серьезно воевали, — пояснил глава рода, неприязненно вздергивая щеки. — И память об этой войне еще слишком свежа. Мальчикам не простят, что они тащат в постель всякую... Гм... Что они спят с Homo.

— Ты должна отказать им, — подключился третий член семьи. — Оставить их в покое. Уехать и позволить им жить нормальной жизнью. Они должны взять себе жен из нашего народа, быть как все, завести детей и продолжить столь блистательно начатую карьеру. Ты ведь не хочешь им зла, Homo?

Прессовали Катю тогда долго. Как ей показалось, несколько часов к ряду. И закончилось все только потому, что домой вернулись Кай и Рой, которые обрычали родню яростно и зло, а после утащили Катю в свои комнаты, где и отлюбили со столь же сильной страстью.

К безудержному сексу с этими двумя молодыми сильными самцами Катя уже привыкла. Более того получала от него невероятное, улетное удовольствие. Их крепкие члены погружались в нее так глубоко, с такой силой, что начинала кружиться голова, а откуда-то изнутри поднималась, расползаясь по всему телу, томная тянущая дрожь.

Глава 2

С этого момента, когда из любовников Кай и Рой превратились для Кати фактически в мужей, прошло больше года. Иногда семья Гроу относилась к Homо вроде бы вполне дружелюбно. Иногда на нее вновь начинали смотреть как на врага.

И теперь Катя отчетливо понимала, что каждый раз это было напрямую связато с тем, что творилось у братьев на службе — иногда все шло, судя по реакции родных, нормально, чаще очень плохо. Можно было бы догадаться, что неприятности не за горами, но Кате думать об этом было слишком страшно. И она, балда, не думала...

Разве только иногда вспоминала выражение отца, который, когда дела шли совсем плохо, определял ситуацию так: собачья жизнь. И вот теперь Кай и Рой стояли перед ней и говорили какие-то совершенно ужасные вещи уже про ее, человеческую жизнь. Отправиться на Центурион? Остаться на Гарруне? Что за ерунда?!

— Я отправляюсь с вами! Точка. Можете больше ничего мне не говорить. Бесполезно.

— Это опасно, пойми ты! — вскричал куда менее сдержанный и экспрессивный Рой. — На той планете, на которую нас направили, к межрасовым бракам относятся еще хуже, чем на Гарруне. Тут все-таки столица, народ продвинутый и более раскрепощенный. А там... Там жопа мира! Да и подразделение, в которое мы получили назначение, славится своей ксенофобией. Это сделано нарочно. Кто-то решил нам отомстить. Мы выясним кто и накажем сволочь, но пока тебе лучше побыть в стороне от всех этих разборок.

— Нет. Я сумею за себя постоять! Я... Я не какая-нибудь фифа, чтобы... Короче говоря — нет!

— Мы полетим грузовым кораблем. В трюме с сотней других солдат. И путь займет месяц, — выдвинул свой последний довод мрачный Кай.

Но и это не смогло переубедить Катю.

— Нет, — твердила она, и более ничего от нее добиться просто не удавалось.

Настал день отлета. Кай и Рой уже некоторое время были на казарменном положении. Так что Катя собиралась одна. В окружении глухого и плотного, как стена, молчания, которым ее окружила семья Гроу.

На летное поле она прибыла загодя, предъявила необходимые документы, и молоденький собакоголовый, во все глаза таращившийся на Homo, несущую на себе запаховые метки сразу двух самцов, проводил ее к уже выведенному на стартовый круг кораблю.

Это была здоровенная доисторическая махина, чем-то напоминавшая Кате остов корабля, который служил домом многим поколениям ее предков на родной планете. Интересно, как там Антон?..

Катя скучала по брату, по его забавным историям, по доверительным разговорам... Нет, конечно, иногда она говорила с ним по космофону. Но привыкнуть ко всей этой технике никак не удавалось, Катя чувствовала себя сковано, словно откровенничала перед миллионами посторонних, а потому все больше молчала и отвечала односложно. Да и сам Антон тоже выглядел так, словно и он испытывает что-то подобное.

Они планировали увидеться, как только у жены Антона Нэр де О, которая неожиданно оказалась в гуще общемировой политики и интриг, появится немного свободного времени. Но это все откладывалось и откладывалось... А теперь и вовсе непонятно, когда состоится из-за нового назначения братьев Гроу...

Что их всех ждет во время полета?.. И после, на той далекой планете, которую в доме Гроу со слов самих братьев называли не иначе, как «жопа мира», и при этом со значением косились на Катю, наглядно демонстрируя ей свое отношение к происходящему: «А все из-за тебя, Homo, все из-за тебя!»

Бетон летного поля накалился, солнце, казалось, жгло не только сверху, но и снизу. Катя со своими немудреными вещичками перебралась в тень, которую отбрасывал корабль.

Кроме нее на всем поле, насколько она могла видеть, никого не было. Неужели никто, кроме нее, не сопровождает солдат на новое место службы? Неужели ни у кого нет жен и детей, которые захотели бы отправиться со своими мужьями? Это было странно.

Но вскоре тот же молодой солдат вывел на летное поле четырех самок сабокоголовых — молоденьких и шумных. Увидев Homo, они притихли и начали перешептываться, прикрывая ладошками свои клыкастые рты – в точности так, как делали это немногие женщины в родном селении Кати, когда сплетничали.

Стало не по себе, потому как предмет их пересудов был очевиден. Катя склонила голову, здороваясь, и неуверенно улыбнулась. Ее нестройно поприветствовали в ответ. Но симпатии после этого между ожидающими, понятно, не возникло.

Барышни остановились в некотором отдалении и вновь принялись шушукаться и порыкивать. Точнее так: говорила все больше одна, а остальные внимали и охали в ответ, явно желая поддержать подругу.

В отдалении на поле появился кто-то, началась суета, Катя подумала было, что это подразделение Кая и Роя, но нет. Вскоре стало ясно, что происходящее там никак с их отлетом не связано — просто техники, как видно, готовились принять какой-то серьезный и важный корабль.

Глава 3

В небе загрохотало, поднялся сильный и обжигающе горячий ветер, на мгновение отвлекая всех и заставляя поднять головы вверх. Катя тоже невольно глянула.

Зрелище было великолепным — над летным полем на посадку заходил большой корабль. Видимо, тот самый, к встрече которого готовилась «технота».

Поразительно грациозный, с резкими хищными обводами, он впечатлил даже ничего не понимаюдщую в этом Катю. Явно не чета тому пузатому чудищу, в тени которого она все это время и стояла, и которое вот-вот должно было стать летающим гробом для нее самой и для ее мужей.

Кай смотрел на свою любимую Homo с тоской и тем же пониманием, которое жило и в душе самой Кати. Рой глядел исподлобья, зло и яростно. Взгляд его, казалось, говорил: «Ничего, прорвемся!»

Но и у него под всей этой напускной бравадой стыло отчаяние. Катю доконала столь обожаемая светло-коричневая пумпочка его носа, в узких ноздрях которой запеклась кровь...

Барышни у нее за спиной притихли, когда Катя, бросив на бетон сумку с вещами, почти промаршировала к здоровенному собакоголовому, который сейчас, когда колонна остановилась и ловко развернулась лицом к кораблю, неторопливо вышагивал перед ней.

Будучи человеком предельно далеким от всего военного, Катя понятия не имела, в каком звании этот тип и что означают блескучие побрякушки у него на груди. Ей было все равно — быть вежливой с командиром Кая и Роя, который совершенно очевидно попустительствовал избиениям, она все равно не собиралась.

Заметив ее приближение, собакоголовый развернулся и замер, с демонстративным ироничным презрением меряя взглядом приближающуюся Homo.

— Катя! — с тревожным предупреждением крикнул Кай.

— Капрал Кай Гроу, трое суток карцера по прибытии на место, — негромко рыкнул здоровяк, к которому и шла Катя.

— Слушаюсь, — деревянно ответил Кай.

— А я — нет! — громко гаркнула Катя, которую несла волна дикого неуправляемого бешенства, и со всей дури заехала этому мудаку в погонах кулаком по морде.

Удар был так себе — в конце концов, тренированным бойцом Катя точно не была. Да и по сравнению с этим крупным собакоголовым была натуральной болонкой.

Но сыграла свою роль неожиданность: офицер ничего подобного от юной самки Homo не ждал. А потому кулак беспрепятственно достиг своей цели, заставив здоровяка покачнуться и крякнуть.

В себя он пришел мгновенно, похожие на два больших булыжника кулаки стиснулись, глаза налились бешенством. Но Катя и сама была в таком гневе, что не испугалась вообще.

— Сука блохастая! — закричала она, даже не подозревая, что наносит самое тяжкое оскорбление, которое в принципе можно было нанести самцу собакоголовых. — Я тебя самого в карцер на остаток жизни засажу!

— Совсем страх потеряла, Homo? — зарычал в ответ ротный и двинулся на Катю.

В строю собакоголовых началась возня — Рой кинулся вперед, чтобы защитить жену, но был пойман и скручен сразу четырьмя солдатами. Кая тоже скрутили — превентивно.

— Это ты, мерзавец, потерял совесть! Что происходит в твоем подразделении? Где дисциплина, которую ты, тварь, должен поддерживать? Где закон и воинская честь?

Здоровенный собакоголовый замахнулся, Катя, только сейчас разглядев размеры его кулака, невольно отшатнулась... И тут вдруг к ней подоспела неожиданная помощь.

Одна из девиц, завизжав воинственно, вдруг кинулась вперед и, запрыгнув собакоголовому на спину, вцепилась ему в уши длинными крепкими ноготками, которые сейчас больше всего походили на звериные когти. Причем уже заранее окрашенные в цвет крови — лак, который их покрывал, был пламенеюще-красным.

Собакоголовый взвыл, пытаясь ее сбросить, но девица не далась, продолжая терзать самцу уши, а для надежности оплетая его талию ногами в тонких кружевных чулках.

— Ах ты козел блудливый! Как же я мечтала это сделать! — воинственно вопила эта дикая наездница.

— Улли, золотко, все было не так, как тебе показалось! — выл собакоголовый и пытался избавиться от когтистых рук у себя на ушах и на лице.

Катя в полнейшем изумлении и в некоторой растерянности осмотрелась: из ближайшего ангара спешили какие-то разумные, еще одна небольшая толпа чуть ли не бегом мчалась через летное поле.

Но что самое поразительное — строй солдат, лишь немного нарушенный действиями вокруг Роя и Кая, как стоял на месте, так и не шевельнулся. Ни один из подчиненных даже и не подумал помочь своему командиру.