Гарут. Дом с витражами

Глава 1

Сказал один – второй поверил.

Но на замок закрой ты двери.

Шумные уличные торговки стояли кучкой:

— Вчера, говорят, по улице ходила голая баба. Вот как есть голая! А на руках держала то ли козленка то ли ягненка черного!

— Да сказать всякое говорят! Язык-то без костей, — отмахнулась от нее товарка.

— Сама видела, говорю тебе! В окно посмотрела, сама не знаю, какой меня дернул. И вижу: идет она, значит, кожа бледная, в руках вроде держит кого-то. Я сначала и не поняла. А потом, как разглядела!

— Да брось!

— Воистину говорю. Идет, а лицо скрыто под тряпкой какой, или вообще она без головы была.

— А еще говорят, у нее хвост болтался, — вступила в разговор третья баба.

— А глаза красным горели и из них слезы кровавые текли.

— Так вроде же без головы она была? Откуда ж слезы?

Молодой парень, проходящий мимо, лишь улыбнулся: темный люд, что с них взять.

Он свернул с площади к трехэтажному дому. Там на верхнем этаже его ждал брат — Юсуф Княжев.

На другом конце Петербурга

— Гадкая тварь! — раздался раздраженный голос.

И в темноте мелькнула едва заметная бледно-серая тень. Хотя сейчас, в этой темноте, она скорее выглядела светлым пятном.

— Еще один ушел, — прохрипел голос, и послышался звук удаляющихся шагов.

А в темном углу, затаившись, висело бледно-серое пятно.

Пару часов спустя

Легкий сквозняк забрался в щель в окне и по-хозяйски облетел комнату. Он коснулся занавесок. Пролетел, играя с бусинами, которые висели у окна. И коснулся пучков сухих трав, заставляя их качнуться. От этого движения цветок зверобоя, желтым маленьким солнышком, оторвавшись от связки и плавно качнувшись в воздухе, упал прямо в стоящий под ним котелок.

Варящийся отвар радостно принял нового гостя в свои объятия, жадно лизнув и тут же проглотив его. И в ту же секунду с громким хлопком и искрами, взмывшими вверх, над котелком повалили серебристые клубы густого дыма, а комнату наполнил запах гари.

— Сколько раз я тебе говорил, глупое ты создание, что нельзя ставить котел под травами! — недовольным басистым голосом, надув щеки, проговорила девушка, явно изображая кого-то.

И поспешила открыть окно, чтобы проветрить небольшую комнатку, утонувшую в дыму.

Стылый воздух тут же быстро заполз в комнату, прогоняя горелый запах и сизую дымку, а до девушки донеслись крики, свист и улюлюканье, раздававшиеся на улице. Извозчики поторапливали коней, мальчик-разносчик газет предлагал купить за пять монет свежий выпуск, а чистильщик обуви обещал вернуть ботинкам первозданный вид за четыре серебряных.

По улице, прямо перед окнами, проехала черная лакированная карета с гербом. Вот только какому дому тот принадлежал, девушка не рассмотрела. Поднявшийся ветер снова поспешил проникнуть в открытое окно и поиграть с выбившимися из-под повязки волосами девушки.

Синие пряди нависли над ее лицом, словно смеясь над своей хозяйкой и напоминая о том, кто она такая. И что все, что она может — это издалека смотреть на тех, кому повезло в этой жизни.

И глядя на закоптившийся котелок, она отвернулась от окна, закрыв его. А после подошла к шкафу и, достав оттуда железную губку, начала тереть сожженное дно и пузатые стенки котла.
Она успела оттереть практически половину черной гари, как из-под печи вылезли два толстых зеленых щупальца, и постарались отнять у нее орудие труда и сам котелок.

Турин терпеть не мог громкие звуки. И девушка об этом хорошо знала. Но и поделать ничего не могла. Ей надо было выполнить свою работу. Поэтому она просто отпихнула ногой щупальце, при этом постаравшись попасть по нему каблуком, чтобы Турин точно почувствовал ее ботинок и уполз, больше не мешая.
Но в этот раз он, видимо, был совсем не в духе, потому что из-под печи то и дело высовывались его щупальца, желая отобрать котелок, а еще отомстить девушке за ее ботинки с каблуками.

В итоге этого противостояния, пока котелок отмывался от гари, были разбиты две склянки. Хорошо, что в них не было ничего ценного: лишь роса каменных цветов и мурост — мох, растущий под снегом на болотных кочках.

Но все же девушке пришлось на время отвлечься от своего занятия, и убрать осколки. Хотя, пока они лежали на полу, зрелище было красивым и даже немного сказочным: лучи солнца, появляющегося ненадолго из-за хмурых осенних туч, упали на разбитые стекла, и комнату украсили блики радуги. Расползшись по стенам, они переплелись с пучками трав, коснулись висящих оберегов и амулетов и запутались в синих прядях волос, будто любуясь ими.

— Поторапливайся! — раздался крик из коридора.

И девушка, спохватившись, собрала осколки и, отмыв котелок до конца, несмотря на недовольство Турина, принялась расставлять принесенные еще утром склянки с разными ингредиентами.

Некоторые из них были полные, некоторые заполнены лишь наполовину. Часть содержимого можно было угадать легко и просто, вроде сушеных ягод черноплодки, или же еловых иголок. А какие-то угадывались с трудом.

Поставив на полку очередную склянку с чем-то черно-зеленым и склизким, прилипающем то и дело к пузатым стенкам бутылочки, девушка вновь посмотрела в окно, глядя на смеющихся и хлопающих друг друга по плечу двух молодых людей в форме, которые, судя по всему, закончили тренировку в пажеском корпусе, который располагался тут неподалеку. И в очередной раз задумалась о несправедливости этого мира.

С самого рождения будто злой рок преследовал ее. Мать умерла, даже не успев взглянуть на едва рожденную дочь. И не успела дать ей имя. Имя ребенку дала повитуха. Самое ужасное имя, которое только могло быть — Грая! Повитуха назвала ее в честь вороньего крика. По словам отца, в тот день птицы громко кричали за окном, и, выйдя на улицу и так никого и не встретив, повитуха дала девочке первое пришедшее на ум имя.

Вот и досталось имя, что досталось. А потом еще и эти синие пряди...

Глава 2

Коль добрым быть — то наказанье

Найдет герой свое призванье

А грохот был из-за того, что Турин, пока Грая занималась ужином для колдуна, схватил злополучный котелок и со всей силы бросил его в стену. Именно этот грохот и напугал девушку. Котелок же от сильного удара смялся наполовину и, будто жалуясь деревянным доскам на такое несправедливое отношение к себе, кособоко покатился по полу, откатываясь к стене.
— И вот зачем ты так сделал?! – Грая нахмурилась, уперев руки в бока. — Теперь Зел Барта недосчитается одного котла, а спрашивать будет с меня, почему я не уследила за его имуществом. Да и тебе достанется, сам знаешь!

На это из-под печи раздалось недовольное ворчание, и вслед за котелком в стену полетела железная губка, которой Грая оттирала котелок.

— Ну и что, что ты сердишься? Сам знаешь, это ничего не изменит. Зел Барта если уж и поселил тебя тут, то явно знал твою нелюбовь к громким звукам. И сделал это специально. Я и так лишний раз стараюсь тебя не тревожить. Так что будь добр, и ты не делать мне гадостей. Поверь, их и без тебя хватает.

С этими словами она подняла котелок и убрала глубоко внутрь шкафа, поставив его так, чтобы смятую сторону не было видно.

— Может, Барта забудет о нем, а, пересчитывая свой инвентарь, просто пробежит взглядом по дальнему котелку и не станет его доставать, — вслух проговорила она свои мысли, закрывая дверцу.
По крайней мере, это была единственная надежда Граи не получить выговор и два дня без еды в качестве наказания за то, что не уследила за вещами колдуна. Да и Турину не достанется за эту выходку. Потому что последнего Зел Барта, кажется, не жаловал еще больше Граи. Хотя Турин появился в доме благодаря колдуну, став кем-то вроде хранителя очага.

Иногда колдуны создавали таких вот наполовину живых существ, наполовину духов, которые становились кем-то вроде домового. Только из Турина смотритель дома вышел так себе. Чаще он что-то ломал или портил. В том числе и приготовленную Граей еду для колдуна. Турин мог, пока девушка не видит, подсыпать в суп соли или сахара, испортив обед. Или добавить в кисель каких-нибудь трав, которые помогали при усталости. И потом Зел Барта двое суток не спал, кляня и Турина, и недотепу Граю.

И после очередной выходки Турина колдун повесил на все шкафчики на кухне замки, дав ключ Грае и сказав, что если еще хоть раз что-то такое повторится, то она может отправляться жить обратно в приют или идти на улицу. И лишил ее половины того скромного жалованья, которое платил ей, и которого едва хватало, чтобы купить новые самые недорогие ботинки вместо старых, изношенных до дыр. Про новое теплое пальто или добротную зимнюю меховую обувь и речи не шло.
Грая тогда половину ночи проплакала от несправедливости. А Турин не высовывался из-под печи и сидел тихо, будто чувствуя вину перед ней.
Вот и сейчас она надеялась, что тот после котелка присмиреет и не будет мешать ей готовить ужин и заниматься делами.

К счастью, Турин действительно спрятался и больше не показывался, а Зел Барта вернулся домой в добром расположении духа и даже что-то напевал себе под нос.

Поэтому к ужину все было готово вовремя. И тот прошел в тишине.

— Держи, проглот, — Грая бросила под печь оставшиеся от перепелов косточки.

И зеленые щупальца, тут же показавшись, утащили их, после чего из-под печи послышался хруст и довольное урчание.

***

Дзинь! — раздался громкий звон дверного колокольчика и тут же повторился вновь.

Грая, которая только-только закончила убирать со стола после ужина колдуна, надеялась, что дверь откроет или сам хозяин дома, или же Зел Барта пошлет сделать это бораху, потому что ей еще оставалось перемыть всю посуду.

Но после третьего звонка до нее донесся недовольный крик колдуна:

— Да открой ты уже эту чертову дверь и узнай, кого голодные псы принесли в столь поздний час!

Оставив посуду, Грая пошла в коридор, торопясь открыть дверь.

На пороге оказался мальчишка, прибежавший от баронессы Кругиной. Он передал записку, в которой баронесса просила у Зел Барты снотворных капель.

— Иди и свари их для старой карги, — отмахнулся от Граи колдун, когда она вошла в его кабинет, показывая записку баронессы. — Мне сейчас некогда.

— А что делать с мальчиком? Капли будут готовиться долго. А на улице уже темно.

Грая надеялась, что Зел Барта проявит свои лучшие качества характера и отпустит ребенка, а вместо него пошлет потом со снотворным в дом баронессы бораху. Но тот лишь откинулся на стуле и недовольно посмотрел на девушку:

— Если так переживаешь за мальчишку, то сама неси потом старой карге ее снотворное. Все иди, мне некогда.

Спорить с колдуном или просить его о чем-то было бесполезно, поэтому Грая пошла из его комнаты, но когда она переступила порог, Зел Барта ее окрикнул:

— Да, и не забудь взять плату за доставку, если понесешь сама! Принесешь мне все до одной монеты. Я проверю!

— Как будто я хоть когда-то что-то оставляла или брала себе, – закрывая за собой дверь в кабинет колдуна и выходя в коридор, тихо проговорила девушка.

А, зайдя на кухню и занявшись приготовлением капель, она все же выругалась – как можно было быть настолько равнодушным и не отправить духа, а послать мальчишку лет семи через ночной город! Ведь на улице и так уже было достаточно темно. А пока Грая будет готовить снотворное для Кругиной, на дворе и вовсе наступит ночь.

— Иди к баронессе и скажи, что как только все будет готово, я принесу капли. Мне понадобится пара часов, — сказала девушка мальчишке.

И тот, кивнув и явно радуясь тому, что ему не придется сидеть тут и ждать, натянув на рыжую макушку коричневую вязаную шапку, убежал.

А Грая занялась подготовкой ингредиентов. Благо все нужное было под рукой. Смешав все, она поставила небольшой котелок на водяную баню и принялась домывать посуду, периодически поглядывая на варящееся снадобье.
Но в один момент она все же забылась, вытирая и расставляя тарелки в шкафу. И если бы не Турин, который, видимо, чувствуя вину перед ней, высунул щупальце и деревянной ложкой помешал варящееся зелье, то бы выварилось и пригорело.

Глава 3

Хранит сюрпризов много день

Но ночь всегда его хитрей!

— Сейчас люди моего отца уйдут отсюда, и я тоже уйду, — проговорил парень. — Не бойся, я тебя не трону. А за твое молчание дам тебе золотой перстень. Держи, — он протянул тот самый перстень с красным камнем.

— Что за шум?! — рассерженный голос Зел Барты раздался из коридора.

— Быстро за штору!— шикнула на гостя Грая, бросая взгляд на платье под столом и думая о том, заметит ли его колдун или нет.

Зел Барта, войдя на кухню, пристально посмотрел на Граю, одаривая ее тяжелым взглядом:

— Я слышал странные звуки. С кем ты тут разговаривала?

— Сама с собой, — ответила девушка, пожимая плечами и думая о том, насколько верно она поступает.

Гораздо правильнее было бы рассказать колдуну о непрошеном госте. Потому что если Барта поймёт, что сейчас в его доме есть чужак, то, сколько бы потом Грая ни говорила о том, что не виновата, колдун ей не поверит. А золотое кольцо было бы девушке кстати. Его можно было припрятать на черный день.
И в душе она помолилась, чтобы Барта поскорее ушел с кухни, а ввалившийся в дом парень никак себя не выдал.

— Хорошо, — колдун обвел медленным взглядом кухню. — Все сделала?– хмурясь, спросил Зел Барта и, получив утвердительный ответ от Граи, ушел, бросив напоследок, чтобы она поторопилась и не заставляла Кругину ждать: — Раз отпустила мальчишку, иди сама. Да поживее.

И с этими словами Зел Барта ушел. А, выждав после того чуть времени, из-за шторы выглянул брюнет:

— О, я оказался в доме заплесневелой жабы и скупердяя Барты! — правая бровь парня поднялась вверх, а губы скрывались в усмешке.— Не думал, что когда-то его служанка будет мне помогать.

— Я ученица.

– Да? Ах, точно! Слышал, у него же безродная девчонка. Так это ты и есть.

Он с интересом посмотрел на Граю, а после, подхватив платье, подошел к окну и открыл его, запрыгивая на подоконник:

— Слышал, тебе надо к Кругиной. Буду ждать тебя на улице.

И незваный гость выпрыгнул в окно, оставив на подоконнике кольцо.

Турин же, явно недовольный ни внезапным гостям, ни его магией, высунул щупальца и начал недовольно махать ими, грозясь задеть стулья и повалить их.
— Успокойся, а то опять Барта придет и нам с тобой достанется! — шикнула на него Грая.

И взяв пузырек, она поспешила на улицу. В то, что гость будет ждать ее там, она не очень верила. А вот поторопиться к баронессе Кругиной стоило.

Убрав кольцо в карман и накинув плащ, Грая вышла на улицу.

— Долго же пришлось тебя ждать, — будто недовольно проговорил парень, выныривая из кустов и поправляя свою одежду.

Видно женское платье, которое он забрал перед уходом, новый знакомый Граи оставил в кустах.

— Можно было и не ждать, — пожала плечами девушка, идя по брусчатке, отчего в тишине раздавалось цоканье ее каблуков и шелест плаща.

— Ну а как бы ты тогда предложила скоротать эту ночь вместе, если бы я ушел? К тому же мимо проходил караул. Не хотелось лишний раз попадаться им на глаза.

— Я не хотела ничего предлагать, — проговорила Грая, думая, что идти вместе со спутником было плохой идеей и, подумывая о том, чтобы вернуться обратно в дом Барты.

— Да ладно. Ты молода, я тоже молод, а еще я чертовски красив. Не встречал ни одной девушки, которая могла бы устоять и не поддаться моему обаянию. К тому же я богат и знатен. А все девицы мечтают о богатом покровителе. И не поверю, если ты скажешь мне сейчас, что тебе нравится жить у жабы Барты и ты не хочешь уехать от него.

— Не нравится. Но помогла я не поэтому. Я приняла тебя за девушку в беде. А иду с тобой, потому что ты тут стоял.

— Интересно выходит. Пойми ты, что я не девица, и оставила бы пропадать на улице? А потом еще говорят, что женщины имеют мало прав и они нежные и трепетные создания! На самом деле вы жестокие и бессердечные. Ну да ладно. Я давно не верю в женскую честность и преданность. Ибо нет границ женской хитрости и мужской глупости.

Мимо прошел гвардеец, ведя под руку даму и шепча ей что-то на ухо.

До Граи донеслась часть их разговора — гвардеец интересовался у спутницы, свободна ли она сегодня, или муж остался дома и не вышел в караул.

— Мон шери, муж сегодня дома. А вот завтра его не будет. Но дома моя кузина. Зато моя швея вполне предоставит нам комнату в ее подсобке. Вот только чтобы никто ни о чем не догадался, я должна прийти домой с платьем или хотя бы шляпкой.

— Какие вопросы, сударыня! Завтра мы отправимся по магазинам и заглянем к вашей швее, где выберем вам наилучшее из ее платьев!

— О чем я и говорил, — многозначительно проговорил спутник Граи. — А еще принято обвинять нас, мужчин, что это мы используем женщин. Но это дамы вьют из нас веревки. И раз ты не хочешь попросить меня облагодетельствовать тебя своей милостью, в таком случае думаю, что могу представиться, — проговорил парень. — Я Дмитрий...

— Не уверена, что хочу знать, кто из представителей дворянства ходит по ночной столице в дамском платье, — перебила его Грая.

— Занятно. И как же ты поняла, что я дворянин? По одежде? Но я могу быть зажиточным купцом.

— По вашим запонкам. Такие не носят простые купцы.

— А ты наблюдательная, — в голосе Дмитрия послышалось уважение. — И, как ни странно, думаю, ты права — обойдемся без фамилий. Зови меня просто Дмитрий.

— Хорошо просто Дмитрий. Я Грая.

— Необычное имя. Хотя в нем есть свой шарм.

На это Грая промолчала, а Дмитрий повел плечами, чуть отстав от девушки, и тут же догнал ее ровняясь.

— А не боится твоя жаба отпускать тебя ночами? Все же время неспокойное. Поговаривают, иногда пропадают люди и дети. А Барта вроде как за тебя отвечает.

— Ему все равно. А если я пропаду, он придумает какую-нибудь жалостливую историю о том, как неблагодарная я сбежала, прихватив часть его денег.

В том, что Грая говорила – она не сомневалась. Порой ей казалось, что Зел Барта рассчитывает однажды не увидеть ее на кухне. И все, что его останавливает от того, чтобы самому выгнать Граю, это то, что император назначит ему ученика сам.

Глава 4

У ночи тайны есть свои.

Коли увидел их — то беги!

Тонкая кружевная пеленка едва колыхалась от движений женщины. Ребенок же был недвижим и, кажется, крепко спал.

— Что за…, — слов сказать, что это, у Дмитрия не хватило.

— Надо пойти найти стражу, и сообщить им.

— Думаешь, тут никого нет просто так?

— Я… Не знаю...

— А я уверен, что нет, — коротко ответил парень.

— А мы? Мы ведь тут.

— Стали случайными свидетелями. Нас тут никто не ждал.

— И как нам быть? А ребенок?! Что, если ему грозит опасность?

— Подожди и не шуми. А то опасность будет грозить нам, — спокойно проговорил Дмитрий, внимательно наблюдая за незнакомкой.

Женщина прошла по перекрестку и села в карету. Может быть, та стояла там изначально, но Дмитрий ее не замечал до этого момента.

Карета, запряженная вороной кобылой, едва женщина оказалась внутри, и дверца закрылась, двинулась вперед. Будто лошадь кто-то подстегнул. Вот только кучера не было. Его место было свободным, а вожжи лежали сами по себе.

Копыта лошади застучали по каменной мостовой, и карета поехала в сторону переулка. А стоило ей завернуть за угол, как не сговариваясь, Грая и Дмитрий поспешили за ней.

Карета свернула и… словно растворилась в темноте. Вот она была, а через мгновение перед глазами осталась лишь пустынная улица.

— Я ничего не понимаю, — Грая сжала в руке склянку, чувствуя себя неуютно.

И в этот самый момент из темноты, кудахча, выпорхнула черная курица.

От неожиданности девушка подпрыгнула и чудом не выронила капли для баронессы Кругиной. Она замерла, глядя, как курица вышагивает по проулку, а по ее перьям пробегают едва заметные всполохи. Или, может быть, это были всего лишь отсветы фонарей. А разыгравшееся воображение напридумывало то, чего нет.

— Какого же лешего тут творится? — Дмитрий нахмурился, вглядываясь в чернильную темноту Столярного переулка.

— Возможно, — думать о плохом Грае не хотелось, — молодая мать пыталась вылечить ребёнка от колик? Старая Ласка, следящая за нами в приюте, рассказывала, что раньше в деревнях, если ребенок мучается с животом, надо в полночь пронести его через перекресток и попросить, чтобы все недуги ушли. Только надо сделать откуп, чтобы нечистая сила не прицепилась, — и Грая посмотрела на клюющую камни курицу.

— А еще на перекрестке в полночь можно попросить неразменную монету, или вызвать духа великого князя колдуна Василия, — хмыкнул Дмитрий, смотря на курицу. — Но в целом объяснение хорошее. Только куда, по-твоему, делась карета?

— Она просто свернула. А мы не заметили.

— Чудесно, — спокойно продолжил Дмитрий, засовывая руку в карман. — Но есть один маленький нюанс: она пропала, не доехав до следующего перекрестка. А до него свернуть ей было некуда. Знаешь что, пошли-ка отсюда, и побыстрее.

Но Грая почему-то медлила, смотря на курицу.

— Пошли,— серьезно повторил Дмитрий и, взяв Граю за локоть, быстро пошел прочь, ведя ее за собой. — Тут не лучшее место, чтобы обсуждать, кто это был и что произошло. Нас тут явно не ждали. И лучше сделать вид, что нас тут и не было.

— А ребенок?

— Увы, у каждого своя судьба. Если ему уготована смерть, то вряд ли мы можем что-то изменить. В конце концов, если рассуждать философски, мы все когда-нибудь умрем. И что-то я не вижу, чтобы ты бегала с криками и думала о том, как продлить мне жизнь и сделать ее вечной. А если ты забыла, то я напомню, что и у меня, и у того ребенка в груди бьется сердце, у нас обоих по две руки и ноги. И в свою пользу могу сказать, что вряд ли он в жизни сделал что-то хорошее. А я три дня назад помог старушке собрать рассыпанные яблоки и перевел ее через мост. И только подумай, сколько еще таких старушек я могу перевести через мост или скольким беднякам подать милостыню? А ребенку еще надо вырасти, прежде чем сделать что-то хорошее. Он пока даже ходить-то не умеет,— Дмитрий заметил, что Грая остановилась и пристально глядит на него. — Что? Что ты на меня так осуждающе смотришь? Сомневаюсь, что грудной ребенок был способен на какое-то благое дело. Так что тут счет будет в мою пользу. И кстати, та старушка, чтобы ты знала, меня благословила между прочим.

— Это же ребенок!

— Пойми, — Дмитрий остановился и пристально посмотрел на Граю, голос его стал серьезным: — Если ему хотели причинить вред, мы уже ничего не изменим и не спасем его, к сожалению. Мы не сможем найти эту карету и помочь ребенку. Если же старались для него, то не стоит переживать.

— Попытка помочь – это уже многое! — возразила Грая, понимая, что просто так уйти не сможет, даже несмотря на то, что слова Дмитрия в чем-то были правильными.

Видимо, Дмитрий был из тех, кто никогда не оставался один, не тонул в одиночестве и безысходности, все время живя легко и беззаботно, быстро принимая решения, опираясь лишь на логику и здравый смысл. А вот Грая все это знала. Она прожила это в тот момент, когда осталась без отца. И сейчас, возможно, где-то там был ребенок, которому никто не мог помочь...

— Хорошо, — согласился Дмитрий, — ты сейчас найдешь стражей, скажешь им про странную карету, голую женщину и ребенка. Как думаешь, что будет? А я тебе отвечу: в лучшем случае они посмеются над тобой, а в худшем отправят в дом для душевнобольных. Еще один вариант: ты оббежишь половину близлежащих улиц, попытаешься найти странную карету и, ничего не найдя, отправишься домой. Или опять-таки, на тебя обратят внимания стражники, патрулирующие улицы, и ты расскажешь им о голой женщине, карете без кучера и ребенке. И что тогда? Не люблю повторяться, поэтому просто вспомни, что на этот счет я сказал тебе чуть раньше. А помимо того, что твои действия будут глупыми и бессмысленными, ты еще можешь привлечь ненужное внимание. И тогда прекрасное создание, разгуливающее голышом по осеннему Петербургу, вряд ли будет сильно этому рада. А значит, будет стараться не выдать себя впредь, даже если утащит еще сотню младенцев. А пока она уверена, что о ней никто не знает, она может где-то совершить ошибку из-за неосмотрительности. Если, конечно, не поймет, что мы ее видели. Согласен, что это неутешительный итог. Но другого нет. Так что будем надеяться, что мы сейчас видели, как отчаявшаяся мать, веря во всякие деревенские былички, подхватила своего ребенка и побежала скакать голой по перекресткам, чтобы помочь ему обгадиться.

Глава 5

Открыты имена и лица.

Да только тайна лишь родится.

Несмотря на Зел Барту и то, что он мог увидеть, что Грая вернулась домой не пешком, она не стала выходить раньше, попросив возницу подъехать прямо к дому колдуна. А пока стояла, открывая калитку ей все время, казалось, что сзади нее то появляется странная карета, то та самая попрошайка с черной курицей. Поэтому, когда на крыльце дома ей под ноги бросилась черная кошка, Грая выругалась и, шикнув на ту, поспешила зайти в дом.

Прежде чем лечь спать, она зашла на кухню и под недовольное ворчание Турина зажгла лампу и налила себе ромашкового чая с мятой.

Блики от висящих над окном бусин разбежались по стенам и потолку, танцуя с теплым желтым светом от лампы, даря чувство уюта и безопасности.

А ведь сегодня и вправду была Велесова ночь. Раньше в деревне говорили, что в эту ночь граница между мирами стирается. И нечистая сила может выбираться через открывшиеся проходы к людям. Неужели сегодня Грая стала свидетелем чего-то такого?

Она села поудобнее и почувствовала, как в кармане мешает что-то твердое. Грая засунула руку и достала кольцо.

Кольцо! Она за всем случившимся забыла о нем. А ведь это были ее личные сбережения! Теперь оставалось убрать его так, чтобы Зел Барта не нашел.

Колдун в своей спальне закашлялся, и Грая, переживая, что он может проснуться и спуститься на кухню, чтобы налить себе молока или воды, быстро сунула кольцо обратно в карман и, погасив свет, поспешила в свою комнату.

Раздевшись, она легла на кровать, сунув подаренное Дмитрием кольцо в небольшую щель в стене. Там его Зел Барта, даже решив обыскать комнату Граи, что он иногда делал в ее отсутствие, и о чем она всегда догадывалась по своим перерытым вещам, не должен был найти.

Вскоре девушка провалилась в сон. Ей то и дело снились кареты, младенцы, прыгающий через высокий забор Зел Барта с курицей на руках, которая потом превращалась в Дмитрия, и готовящая зелье попрошайка, которой помогали зеленые щупальца Турина.

Поэтому, когда утром позвонил колокольчик, означающий, что Зел Барта зовет ее, Грая встала настолько разбитой, будто и не спала вовсе.

— Приготовь мне завтрак! — сердито проговорил колдун, хмуро глядя на пришедшую Граю исподлобья.

Под его глазами залегли тени и глубокие морщины. Видимо, эта ночь была бессонной и у него.

— Ужасная ночь! — выругался он. — Подготовь мне кофейный напиток и атласную рубаху с запонками. Сегодня должен прийти ответ из гильдии колдунов-зельеваров.

Он поднялся с кровати, сунув ноги в домашние тапочки и, запахнув старый зеленый халат, вышел из комнаты.

— И тебе доброе утро, Грая, — поздоровалась за него сама с собой девушка, принявшись заправлять кровать колдуна.

Сейчас при свете дня, вчерашние ночные приключения казались ей не более чем глупой выдумкой и игрой воображения. Ведь не бывает так, чтобы карета исчезала посередине улицы, а старая побирушка прыгала через забор.

Но ведь она все это видела…

Думая обо всем этом, Грая, закончив наводить порядок в комнате Зел Барты и подготовив колдуну ту одежду, о которой он говорил, спустилась вниз, занявшись завтраком.

Барта после ванной комнаты пришел на кухню все такой же злой и нервный:

— Поторопись! — рявкнул он и, взяв нож, принялся размазывать масло по хлебу. — Что за ночь! Смени мне сегодня же постель. Никак не мог уснуть. А старую выкинь!

— Вчера была Велесова ночь, — проговорила Грая, понимая, что Барта будет злиться еще больше. — Помню, как у нас про Велесову ночь говорили, что нельзя после заката из дома выходить и в окна смотреть. А двери все закрыты должны быть. А еще что в день зимнего солнцестояния после заката упаси небо в лес идти. И если вдруг услышишь где треск, так бежать скорее домой надо. Не то придет Карачун и в невесты себе заберет.

Разговоры про всякие обряды, приметы и народные поверья Зел Барта терпеть не мог. Но зато это был простой и безболезненный способ заставить его ругаться на «дремучий народ» и «глупые поверья», не трогая саму Граю. Потому что иначе Зел Барта, ища повод выплеснуть плохое настроение, зацепился бы за то, как Грая следит за хозяйством, или что зелья и порошки с притирками стоят не так и не эдак. Потом он стал бы причитать, что от нее одна головная боль и проблемы. А терпеть насмешки Барты и слушать про глупый простой люд, верящий в домового, живущего за печкой, было меньшим из зол.

И только колдун собрался разразиться тирадой по этому поводу, как в дверь позвонили.

— Нечего тут стоять! Не слышала, что ли? Иди открой, — велел Зел Барта, отпивая кофейный напиток. — Подожди!— он остановил Граю. — Ты отдала баронессе Кругиной вчера капли?

— Да.

— Давай сюда монеты, а то знаю я, сейчас забуду, а ты и рада их прихватить. Везде надо все контролировать и за всем смотреть!

— Вот они, — Грая протянула заранее оставленный на столешнице мешочек с деньгами. — И не думала брать.

— Нечего болтать, иди открой дверь, узнай чего хотят, и если попросят позвать меня, то я в отъезде!

«Только бы не зелья», — мысленно взмолилась девушка, потому что если нужного не окажется, то Барта прикажет готовить его Грае. А сам будет стоять над ней и смотреть, ожидая, когда она что-нибудь сделает не так. А этого она точно не хотела. Потому что каждый раз и так волновалась, когда надо было сделать зелье или отвар. А в присутствии колдуна и вовсе все шло из рук вон плохо. Барта начинал кричать и ругаться, и все становилось еще хуже. А уж сегодня, судя по настроению колдуна, и подавно было такое чувство, что надвигается шторм. Даже Турин, и тот сидел под печью тихо и не высовывался.

Думая обо всем этом, Грая открыла дверь, видя на крыльце мальчишку-почтальона. Он сунул ей в руку конверт из вощеной бумаги и свежую газету, с первой страницы которой на Граю смотрел Дмитрий.

Подпись же гласила, что наследник одной из известных дворянских фамилий — Дмитрий Княжев, недавно вернулся в Петербург.

Глава 6

Одна беда у жизни есть

И ей название - конец

Так вот кто был ее вчерашним спутником…

– Ну ты где там застряла? Или тебя духи нечистые утащили?! — донесся до Граи сердитый голос колдуна. — Кто там был?

— Почта, — ответила она.

И поспешила отнести ему конверт с печатью, на которой был изображен папоротник и стоял оттиск в виде лаврового венца, украшенный лентой.

— Наконец! — Зел Барта вырвал его из рук Граи и нервно открыл, доставая бумагу с гербом.

Его глаза быстро пробежали по написанному, потом еще раз, и еще. И с каждым разом, и без того хмурое и серое лицо Зел Барты становилось все мрачнее. Его губы скривились в презрительной кривой ухмылке, а из глаз посыпались искры:

— Гадкие старикашки! Никчемные, трухлявые пни! Их давно пора отправить в отставку! Из них песок разве что не сыпется, а они что-то там решают! Выжившие из ума маразматики! Как они посмели?! Да кто они такие!

Зел Барта со злостью скомкал и бросил письмо на стол.

— Эта никчемная гильдия не приняла меня! Они мне отказали! Отказали! Мне!

Он взревел, как медведь и скинул все, что было на столе. Чашка с кофейным напитком жалобно звякнула и треснула, разбиваясь на две части, нож для масла полетел под столешницу, а масленка откатилась к печке, оставив само масло на полу.

— Они там все и мизинца моего не стоят! — кричал Зел Барта, ходя по кухне, словно взбешенный тигр в клетке. — Они поросли мхом и паутиной! Бездари! Никчемные пиявки! Полные идиоты! Как только им в голову могло прийти отказать мне?! Они совсем выжили из ума!

И он со злостью схватил и швырнул сахарницу в стену, отчего Турин недовольно заворчал под печкой.

— Заткнись! — и в печку полетела солонка. — Вы все! — Зел Барта посмотрел на Граю и показавшегося Турина безумным взглядом, – Вы все никчемные бездари и глупцы! Тупые и жалкие! Заткнитесь! — завизжал он и затрясся.

А после схватил несколько склянок с готовыми зельями и принялся бить их об пол, безумно смеясь при этом. После того как склянки закончились, он, подхватив то самое письмо, скомкал его, затем порвал и, бросив в печной огонь, широким шагом пошел из комнаты.

— Я им еще покажу…— в его взгляде плескалось безумие. — Они еще пожалеют, что отказали мне…

Зел Барта сейчас напоминал закипающий самовар.

Он шагнул вперед и вдруг, взмахнув руками, исчез.

— Учитель? — позвала его Грая, обходя стол.

Выходя из кухни, колдун в гневе не заметил скинутое им же самим лежащее на полу масло и, наступив на него, поскользнулся.

К счастью, Зел Барта дышал!

Как бы Грая ни хотела от него избавиться, но смерть колдуна означала бы и гибель Граи.

Ведь он так и не скрепил с ней договор кровью. И это значило, что умерев, колдун не передаст ей свои знания. А сила Граи начнет расти. И рано или поздно девушка начнет видеть магию. Она сможет увидеть бораху и других магических тварей, многие из которых были настолько жуткими и ужасными, что люди, которым довелось увидеть их, тут же сходили с ума. Поэтому магов, которые становились учениками, но при этом не успевали заключить с учителем окончательную привязку, в случае гибели последнего, отправляли в сумасшедшие дома, где они вскоре умирали в полном безумии. Иначе, оставаясь среди людей, они, находясь между явью и миром своих видений, могли нанести кому-то серьезный вред.

— Только живи, прошу! — взмолилась Грая, смотря на своего учителя и подбегая к нему.

Появилась мысль попробовать совершить ритуал на крови без его участия самостоятельно. И пусть даже Зел Барта потом придет в себя и будет в гневе от ее поступка. Это лучше, чем прожить последние дни в доме для душевнобольных. Ведь Зел Барта не был вечен.

Вот только для проведения ритуала нужен был сам колдун в трезвом уме и здравой памяти. А значит, ее единственной надеждой было то, что сейчас Грая позовет лекаря и тот поможет.

– Так, надо надеть шляпку и плащ и пойти к Грачинскому, — вслух сама с собой, рассуждала Грая, чтобы немного успокоиться.

И тут снова раздался звон дверного колокольчика.

— Да чтоб тебя, – выругалась она, отходя от колдуна и спеша поскорее узнать, кто пришел.

На пороге снова стоял мальчишка-почтальон. Он достал из большой сумки еще один конверт:

— Прошу прощения, затерялся среди других писем. Из самого дворца, — важно добавил он, — надо расписаться за получение.

Грая обернулась, смотря в дом и надеясь, что Зел Барта все еще жив.

— Хорошо, только можно побыстрее.

— В таком деле нельзя спешить. Документ же, — было видно, что мальчишка не сам придумал эти слова, а услышал у кого-то из старших и теперь повторил. — Вот, — после того как она поставила подпись, он отдал письмо, — теперь можете забрать.

— Сможешь добежать до лекаря? — Грая обернулась, чтобы увериться, что Зел Барта не пришел в себя и не вышел в коридор.

— А это куда? — по-деловому уточнил мальчишка. — Я знаю только одного, он тут за три квартала живет. Правда, маменька говорит, что он не врач, а коновал. И берет в три раза дороже. А других не знаю, я тут только две улицы и выучил пока, батьке помогая письма разносить. Ежели другой лекарь нужен, то вы лучше кого другого попросите.

Грая, закрыв дверь, вернулась на кухню, чтобы взять мешочек с деньгами. Так бы просто Грачинский даже из дома не вышел, не говоря о том, чтобы помочь и что-то сделать. А других докторов Зел Барта к себе не подпускал.

Она уже подошла к кухонной двери, как услышала громкое знакомое чавканье. А, заглянув в комнату, увидела, что Турин затаскивает колдуна под печь!

Он собрался сожрать мага!

Глава 7

Беда пришла, и ты крепись –

В обьятия к Лиху торопись

— Отпусти!

Не станет Барты — не станет и ее. И Грая схватила колдуна за ногу и потянула на себя, стараясь отобрать у Турина. Но тот и не думал отпускать свою жертву. Зеленое щупальце только сильнее обвилось вокруг лодыжки Зел Барты плотными кольцами. А поняв, что Грая мешает ему, Турин зло зашипел. Наверное, так мог бы шипеть тигр или другая большая кошка.

— Отпусти, прошу… — уже со слезами на глазах, отчаявшись, попросила девушка, все еще держа за колдуна.

– Уууу, — загудел Турин. — Уууумммм, — гудел его голос.

Умер… поняла Грая. Турин был кем-то вроде хранителя дома. Когда Грая появилась в доме Зел Барты, Турин уже был тут. Он также жил под печкой, и она его никогда полностью не видела. Только эти зеленые щупальца.

Сначала Грая думала, что такие существа живут у всех колдунов. Но Барта запретил девушке говорить о том, что Турин живет у него в доме, и взял с Граи клятву, а кроме того наложил обет молчания. То есть она попросту не могла никому рассказать о Турине, даже если бы захотела.

«Это тайна. Никто не должен знать об этой твари, — говорил Барта, смотря на маленькую Граю. — Он что-то вроде бораху. Но такие, как он есть не у многих. И за ними охотятся. Потому что из таких тварей и их частей, — Зел Барта криво усмехнулся, — выходят очень сильные зелья и артефакты. За ними идет охота. Поэтому никто из колдунов никогда не скажет о том, что в его доме живет подобная тварь. К тому же — Зел Барта склонился, — каждый такой «помощник» связан со своим хозяином. Погибнет он, умру я. А без меня и тебе не жить, девочка. Запомни это».

Теперь выходило, что и Грая и Турин из-за смерти колдуна в опасности. И последний только усугублял их положение.

— Отпусти, вдруг его еще можно спасти.

Слезы текли, смазывая картинку перед глазами девушки.

— Отпусти! Отпусти! Отпусти!

Она принялась бить зеленое щупальце. Но Турин лишь лениво оттолкнул ее и затащил тело колдуна под печь.

— Мне конец, — тихо прошептала Грая, закрывая лицо руками и понимая, что весь ее мир только что закончил свое существование.

Завтра о смерти Зел Барты узнает император, потому что колдунов было не так много, и все они служили государю. Теперь место учителя должна будет занять Грая. И ей надо будет предстать перед императором, чтобы принести ему клятву. Вот только она с Зел Бартой так и не скрепила свою связь. А значит, его знания и его сила не перешли к Грае. И если даже ей удастся временно обмануть всех, то рано или поздно ее сознание начнет погружаться в тот мир, который скрыт от обычных людей, и она сойдет с ума.

Император! А ведь на кресле в гостиной осталось письмо из дворца!

Глава 8

Чужой обман всегда ужасен.

А разве твой приносит счастье?

Как же Грая надеялась, что в нем нет ничего важного и это просто приглашение на какой-нибудь прием.

Она посмотрела на то место, где еще совсем недавно лежал Зел Барта. А теперь там остался только один ботинок.

Под печкой завозился Турин, и Грая, не сдержавшись, подошла к окну и, сорвав с него браслет, со злостью кинула тот в печь.

— Это ты виноват! Может, его еще можно было спасти! — проговорила она и выбежала с кухни, громко хлопнув дверью, отчего посуда в шкафу жалобно зазвенела, а из-под печки раздался тяжелый вздох.

Злость на несправедливость этого мира, на Зел Барту, который из-за своей трусости и малодушия так и не сделал Граю своей полноценной ученицей, на Турина за его поступок, смешались с испугом, который Грая испытала, поняв, что Зел Барта разбил себе голову, и после, увидев, что Турин тащит того к себе. Поэтому когда она взяла конверт и открыла его, даже не сразу поняла, что там написано. И пришлось несколько раз перечитать, чтобы, вчитываясь в ровные строки, выведенные черными чернилами на гладкой бумаге.

«Вскоре состоится ежегодный бал, который устраивает императрица София для колдунов Российской империи и их учеников в Николаевском зале Зимнего дворца. О дате проведения бала будет сообщено чуть позже».

Всего лишь приглашение. Грая отложила письмо и устало опустилась в кресло, чувствуя, что ноги отказываются ее держать.

А ведь ей еще надо было сообщить о смерти колдуна. Родных у того не было. Но ведь не может человек пропасть бесследно, тем более колдун. И что ей сказать? Ударился головой, а Турин его сожрал. Но Зел Барта запретил ей рассказывать о Турине. И однажды обмолвился, что, даже если вдруг с ним что-то случится, и он умрет, чтобы Грая никому не смела рассказывать о том, кто живет у них на кухне. Тогда она подумала, что так колдун заботится о ней. Ведь рано или поздно Грая должна была занять его место. А значит, стать хозяйкой Турина.

Но время шло, Зел Барта не спешил связывать себя с ученицей кровью. А потом и вовсе заявил, что не будет этого делать. Тогда думать о Турине Грае было некогда. Да и казалось неважным. А теперь встал вопрос: стоит ли ей рассказать о том, кого прятал колдун. Или же промолчать. И почему-то второй вариант казался ей предпочтительнее.

Кроме того, сообщить о смерти колдуна надо было еще во дворец. И это было еще одним камнем преткновения. Если бы Зел Барта просто упал или его лягнула лошадь, или если бы он слег с простой простудой, на худой конец у него началась бы лихорадка, от которой тот не оправился, это было одно дело. Но тело колдуна утащил Турин. И что Грае сказать во дворце? Уж там точно вряд ли бы обрадовались зеленым щупальцам, что вылезают из-под печки и жрут колдунов.

От невеселых мыслей девушку отвлек звон дверного колокольчика. И, вытерев слезы, Грая пошла открывать.

— Доброго дня, — поздоровалась с ней улыбчивая полноватая служанка мадам Земельской.

Та вечно жаловалась на мигрень и отправляла к Зел Барте свою служанку, чтобы та брала ей лечебный порошок. Так как, по ее словам, обычные лекарства от аптекаря ей совершенно не помогали.

— Мадам послала за порошком от головной боли. Она просит дать ей в этот раз две коробочки, потому как скоро собирается к Черноморскому побережью. И очень переживает, что порошок от мигрени у нее закончится, пока она будет путешествовать. А найти хорошего колдуна — та еще задачка.

— Да, сейчас принесу, — кивнула Грая, помня о том, что этот порошок давно закончился.

А Зел Барта все никак не мог обновить его запасы, то и дело откладывая это на потом.

По-хорошему следовало бы отправить служанку Земельской домой, сказав, чтобы она пришла через два дня, когда уже будет готов новый порошок. Но Грая прекрасно знала, что ушлый колдун давно продает Земельской под видом порошка от мигрени растертый корень лопуха. А та охотно его пьет, говоря, что это лучшее лекарство, и только оно ей и помогает.

«— Эта старая карга придумала себе для развлечения болячки, веря в то, что только магические зелья ей помогают. В следующий раз подсыплю вместо лопуха толченую жабью кожу. Вот тогда посмотрим, какая она аристократка голубых кровей, требующая исключительно магическое лечение, — причитал Барта, пересчитывая полученный от старухи деньги. — Я их всех, всех этих надменных аристократишек заставлю есть слизней и гадюк. Считают себя особенными, богом избранными, свысока смотрят на таких, как я! Что хоть и колдун, а рядом все равно в один ряд с ними не встану, мол, ряхой не вышел. Только у меня они жрут, что скажу. Захочу, и они сами себя есть начнут!» — как-то раз разоткровенничался он, стоя на кухне и насыпая в коробочку для Земельской высушенный толченый корень лопуха.

Что ж, в этот раз то, что Зел Барта был нечист на руку и порой продавал своим клиентам совсем не то, что они просили, и Грая была в курсе этого, сыграло ей на руку. Готовить порошок от мигрени сейчас она просто не смогла бы. Тем более после смерти учителя ее сила с каждым днем будет становиться все нестабильнее, и использовать ее для приготовления магических зелий и настоек станет все труднее.

Поэтому, возблагодарив небо, Грая зашла на кухню и на мгновение замерла, глядя на одиноко лежащий ботинок. А после отвернулась и подошла к шкафчику, доставая из него льняной мешочек.

Высыпав из него растертый корень лопуха, она вышла из комнаты и отдала его служанке. А после, закрыв за той дверь, вернулась в гостиную и села в кресло, держа в руках монеты.

Когда-то Грая была уверена, что стань она вместо Барты колдуном, непременно рассказала бы всем о его обмане и темных делишках. И что никогда в жизни она не станет обманывать людей. А что в итоге? В первые же минуты она продолжила ложь, подыгрывая уже умершему колдуну и продолжая плести паутину его обмана.

Она прикрыла глаза, понимая, что еще чуть и снова расплачется. Все шло не так…Совсем не так.

Она подобрала ноги, обнимая себя, и сама не заметила, как заснула.

Глава 9

Все становилось еще страннее.

— Понимаю, обычно я выглядел по-другому, и ты не привыкла у такому моему виду. А гад Барта держал меня в виде непонятно кого. Фу, мерзкое тело и эти щупальца! Наконец-то он мертв. Как же я мечтал каждый день об этом! Наконец, я свободен!

И парень завалился в кресло, закинув руки за голову и вытянув ноги.

– Ты… Турин? — брови Граи сошлись на переносице.

В голове царила паника и сумбур из мыслей. Грае казалось, что она спит и блондин в зеленой рубашке и темно-зеленых брюках не более чем плод её воображения. Ведь по-другому не могло быть. Представить Турина — зеленые щупальца, живущие под печкой, человеком было нереально.

— Угу, а ты любительница тереть сгоревшие котлы железной щеткой. И еще петь при этом дурацкие песни. Слух у тебя, как и голос так себе, если честно, — спокойно проговорил блондин, будто они были давними приятелями и случайно встретившись, где-нибудь вели светскую непринужденную беседу.

— Я…

Грая сидела и не знала, что ей сказать и что делать. Напротив нее сидел наглого вида блондин, который только что до крови укусил ее за руку, а теперь заявлял, будто он Турин.

— Не оправдывайся, — блондин поднялся и подошел к камину, беря в руки шкатулку и вертя ее в руках. — Ты отвратительно поешь.

Он вернул шкатулку на место и взял фигурку оленя из малахита, которую Зел Барта очень любил.

— Ну и дрянь, — и парень бросил оленя в камин, глядя, как того охватывает пламя.

— Ты укусил меня, — Грая решила вернуться к самому главному.

— Да, не стоит благодарности, — отмахнулся блондин и подошел к окну, выглядывая из него.

— Благодарности?

— Да. Барта ведь так и не связал вас. И сейчас по твоей крови гуляет моя слюна. Она делает тебя неприятной.

— Делает неприятной? Для кого?

— Для окружающих тебя тварей.

— Каких? Мы тут одни.

— Смотри.

Блондин щелкнул пальцами, и Грая замерла…

Комната незримо преобразилась. Вот Грая и Тур были в ней одни. А вот она уже кишела разными созданиями. По полу ползало что-то похожее на большую черную блоху с хоботом. В который создание втягивало темный туман, поднимающийся над полом. На камине сидела небольшая старушка в грязном сине-зеленом платье с растрепанными волосами, собранными сверху в неопрятный пучок, и длинным крючковатым носом. Она сидела, свесив ноги, и болтала ими, как это обычно делают дети.

Старушка бесцельно водила взглядом по комнате, а потом, будто увидев Граю, остановилась, задерживая взгляд на ней. И улыбнулась, растягивая неестественно длинный рот.

Глава 10

Кто там ходит меж людей?

Пойди ты следом, не робей!

От этой улыбки по спине девушки пробежали мурашки.

— Она ждет тебя, — равнодушно сказал Тур, глядя на Граю.

— Что?— Грая оторвала взгляд от жуткой женщины

— Она знает, что у тебя нет защиты от магического мира. И ждет, когда можно будет к тебе прийти.

Тут в комнату вошла полная женщина в платье кухарки с белым передником и светло-синем чепчике в тон платью из -под которого торчали тугие русые кудри.

— Сколько же хлопот сегодня, — вздохнула она. — Ой! Про крикунов-то я забыла!

И, подхватив подол юбки, побежала в сторону коридора, ведущего на кухню. Грая же увидела, что вместо ног у женщины были птичьи лапы!

— Кто это? — девушка посмотрела на довольно улыбающегося Турина, развалившегося в кресле и с деловым видом рассматривающего свои ногти.

— Это домовушка. Или домовица. У вас людей принято считать, что они смотрят за домом. Но вообще это не так. Смотрят домовицы в основном за незримыми обитателями дома, чтобы они не творили делов и особо не мешали тем кто тут живет.

— А-а-а-у-а-а-у-а-а!

С улицы донесся громкий крик и в коридор выбежала та самая домовица. Но, будто вспомнив что-то поспешила обратно.

И тут же в дверной колокольчик кто-то позвонил.

— Это Альберт, — чуть склонив голову проговорил Тур самодовольно улыбаясь.

— У-а-а! – крик на улице стал еще громче, почти невыносимым, и Грая поспешила к двери.

А открыв, чуть не отшатнулась. На пороге стоял Альберт Успенский — самый противный из тех, кто приходил к колдуну. Этот хмурый седой барон с желтой пергаментной кожей и темными кругами под глазами, когда его слуги были заняты какими-либо поручениями, сам лично приходил к Зел Барте. Он вечно смотрел на Граю как на отброс общества с презрением и неприязнью.

— Как жаль, как жаль, — вздохнул барон, глядя на Граю, — что нынче не принято бить слуг. Нерасторопны, ленивы, глупы. Только и понимают, когда их держишь в ежовых рукавицах. А чуть дашь послабление, так и сядут на шею.

Обычно Альберт Успенский приходил за средством от головной боли. И раньше-то неприятного барона Грая терпела с трудом, а сегодня чуть не захлопнула перед ним дверь, отшатнувшись назад.

На крыльце стоял сам барон, а на его шее сидело маленькое сморщенное существо, которое с трудом можно было назвать человеком.

— Мне нужна настойка от головной боли, — проговорил Успенский, хмурясь и потирая висок как раз с той стороны, где сидело существо.

Но Грая расслышала его слова с трудом, потому что существо на шее барона вновь начало верещать.

И тут та сама домовица, про которую говорил Тур протиснулась между дверью и Граей, и схватила орущее существо, буквально оторвав его от барона. И существо тут же замолчало.

А домовица, ловко проснувшись между стоящими обратно в дом, скрылась в кухне.

— Полегчало, — произнес барон, но тут же его лицо вновь приняло надменный вид. — Ты оглохла? Мне нужна настойка от головной боли и пропусти меня уже!

Он поднял трость и не дожидаясь, пока Грая отойдет в сторону, брезгливо отодвинул ее концом тростью.

— Совсем челядь распоясалась, — недовольно проговорил он и прошел по привычке в гостиную, где Турина уже не было.

Грая поторопилась сходить на кухню, куда заглянула с опаской, боясь увидеть домовицу и «крикунов». Но там было пусто. Поэтому она спокойно взяла узкую склянку из бледно-голубого стекла, горлышко которой было заткнуто ватой, и отнесла ее барону.

– Где Зел Барта? Деньги я отдам ему.

Сделав ударение на последнем слоге сказал он, убирая полученную настойку.

— Его нет. И вряд ли он сегодня будет, — сказала Грая, уже предполагая какой будет ответ старого скряги.

И не ошиблась. В этом барон Успенский напоминал ей Зел Барту. Они были словно близнецы. Оба считали каждую копейку и искренне считали, что все вокруг хотят их обмануть и обворовать.

— Оплату отдам, как Барта будет. Тебе я не доверяю. Невиданная глупость давать деньги непонятно кому. А то еще чего доброго украдешь, — барон поднялся и пошел к выходу

В этот раз Грая не стала спорить и просить барона оставить плату. Ведь она была свободна. А был бы Зел Барта был жив, то за то что Грая не взяла плату, он бы ее живьем съел. Но сегодня не заплаченная настойка от головной боли ее совсем не волновала. Хотя в другой день стал бы настоящей трагедией: Сегодня она была рвда побыстрее спровадить гадкого барона.

Она вышла его проводить и закрыть дверь, перед этим посмотрев на улицу, которая утопала в алом закатном свете. Дома, кареты, люди, деревья, все было залито оранжево-розовым золотом, стекающим с неба на город.

Мимо нее прошел высокий худощавый человек. И только потом Грая поняла, что для человека он был слишком высоким и слишком «тонким». Тонкими были его руки и ноги. А темный бархатный костюм с белыми кружевными манжетами и жабо без верхней одежды был совсем не по сезону холодным. На секунду он обернулся, глядя на нее, и Грая замерла: черная пугающая пустота будто струилась из его глаз, заглядывая ей в самую душу.

Рядом приехала повозка, гремя колесами по каменной мостовой. Грая на секунду перевела взгляд, отвлекшись, а когда обернулась,странного незнакомца уже не было.

Она еще раз посмотрела на улицу. Странного человека на ней больше не было. Зато казалось, что старые вязы, растущие тут еще до того как Грая оказалась тут, склонились друг к другу и о чем-то шепчутся, как сварливые бабушки-соседки, ругающие проходящих мимо них людей. Сейчас ей казалось, что они все смотрят и обсуждают ее. Поежившись от зябкого ветерка, пролетевшего мимо их ветвей и забравшегося ей в волосы, Грая закрыла дверь и прошла в гостиную:

– Тур! Турин! — позвала она, понимая, что сейчас Тур единственный, кто может ответить на ее вопросы.

Если захочет, конечно.

Глава 11

Вопросов много? Есть ответ.

Его я знаю, а ты — нет!

— Я на кухне!

Донеслось до девушки, и она поспешила туда, застав Тура, стоящего у стола, на который он выложил корзину с яйцами, тарелку с сыром, горшок с творогом, копченый окорок, несколько красных яблок, и откуда-то взял две большие засоленные рыбины. Хотя Грая помнила, что не покупала их. И рыбы в доме не было. Потому что Барта не любил ту, предпочитая молодую телятину или зайчатину.

Тур верно истолковал взгляд Граи и, улыбаясь, будто мальчишка, только что наловивший целое ведро карасей, указал на рыб:

— Позаимствовал у твоего барона. Так что можешь считать, он заплатил за настойку от головы. А вообще, в следующий раз, думаю, надо ему дать что-то для поноса. Мерзкий тип. Брр. Помню, когда я еще был хранителем этого дома, каждый раз как этот старый сморчок переступал порог, хотелось плеваться. Очень неприятный человек.

— Нельзя брать чужое. Даже если человек последний мерзавец. Ведь тебя могли заметить и поймать на воровстве.

Наверное, это последнее, что волновало сейчас Граю. Крикуны, странный человек, Турин, барон, домовица, обнаженная женщина с ребенком на руках. Мир сошел с ума и не собирался становиться нормальным. Но увидь кто-то Тура у кареты барона, и это добавило бы проблем.

— Не переживай. Никто не видел, что я брал рыбу. Так ты зачем пришла? Портить мне аппетит, отчитывая? Ты прости, конечно, — Тур отрезал большой кусок от окорока и отправил его в рот, — но Зел Барта так долго кормил меня объедками, и ты, кстати, тоже, что я хочу нормальной еды. И прошу, не порть мне аппетит.

— Я не знала, что ты ешь нашу еду. Я думала...

Но Грая недоговорила. За нее это сделал Турин:

— Что я что-то вроде помойки. Не извиняйся. Хотя это с твоей стороны и было мерзко. До сих пор помню вкус куриных потрохов. Брр. — Турин передернулся и тут же с довольным видом сел на стул, отправляя себе в рот ломтик сыра, завернутый в ветчину. — Ммм, восхитительно вкусно, — он даже прикрыл глаза, а на его лице появилась улыбка, будто это действительно было чем-то невероятным. — Так что ты хотела?

— Я хочу, чтобы ты мне все объяснил.

— Нет ничего проще, — от прошлого благодушия не осталось и следа.

Огонь в печке вспыхнул и задрожал, а свет керосиновых ламп будто потускнел. Тень от цветка в горшке, стоящего на окне, упала на стену, и девушка увидела в пляске теней силуэты. А может быть, ей это просто показалось.

Но она могла поклясться, что видела, как у листьев разросшейся бегонии, закружили маленькие силуэты. И именно их тени плясали на стене.

— Это альвы или альбы, — голос Тура вернул ее в реальность. — Летом они живут в лесах, а на зиму ищут укрытия в людских домах. Так как в лесах они живут в цветах, то и тут предпочитают их. Могут навевать сон, кстати. Среди них есть те, кто относится не к самым дружелюбным. Они могут кричать, звать тебя, путать следы, уводя глубже в лес. А потом навевают сон и … финал может быть разным. Но, уверен, ты слышала истории о том, как люди несколько дней блуждали в лесу, а после лишались разума. Но, будем надеяться, что тут поселились не такие альвы. Так что если тебя вдруг будет мучить бессонница, то можешь их попросить, оставив на кухне блюдечко с угощением. Сладкий мед, варенье, ягоды или кисель им подойдут. Но опять же, есть риск сойти с ума, если они будут не в духе. Так о чем я? Да. Есть этот мир. Мир, к которому ты привыкла и который ты видишь. И есть другой. Мой мир и мир этих альв, Гирли, крикунов и остальных. Мы называем его Гарут. И он пересекается с вашим. Но если ваш мир относительно плоский, то мой… он как вода. И на разной глубине плавают разные рыбы. Все зависит от того, как глубоко ты можешь смотреть. Обычным людям видеть мой мир недоступно, — Тур отправил себе в рот крекер, — но такой маг, как ты, не получив силу от учителя, теряет и защиту. Магия приходит к тебе, а барьера между ней и моим миром нет. Поэтому разные уровни Гарута становятся видны тебе, а ты им. А так как в тебе бьется сердце и течет кровь, то ты становишься лакомым угощением для его обитателей. Кто-то, как домовицы, просто следят за домом и помогают незримо для вас людей сохранять порядок, следя за теми созданиями, которые живут в доме. Кто-то, как крикуны, вызывают головную боль, а потом питаются раздражением и злостью людей, у которых болит голова. Это все те, кто живет ближе всего к вам, людям. Есть более глубокие слои, и поверь, тебе лучше не знать о них.

— Как та страшная старушка с зубастым ртом?

– Гирли?— на лице Тура появилась улыбка. — Нет. Она детский лепет по сравнению с другими. Просто чтобы более … эм… «крупным» тварям прийти и сожрать тебя или твою энергию, им надо затратить очень много сил. Поэтому, как правило, если люди сами не вызывают их, они по своей воле не приходят. А вот мелкие, вроде Гирли или крикунов легко присоединяются к вам, стоит только дать повод.

— Но ведь есть те, кто помогает. Домовица или бораху?

— Помогают? Ну, я бы так не сказал. Они служат. Но вряд ли рады этому. Сомневаюсь, что ты была рада служить Зел Барте. Также и они. Кстати, домовицу зовут Марта. А вообще, на твоем месте я бы сейчас волновался о другом: тебе надо сообщить полиции, что Зел Барта пропал. Пойдешь завтра утром в участок и скажешь, что он ушел прошлым утром и не вернулся ночевать. А сегодня утром, когда ты пошла умываться, то заметила, что твоя синяя прядь пропала.

— А если начнут расспрашивать соседей и возниц? И они скажут, что не видели, как он покидал дом? И меня обвинят в его исчезновении?

— Его не найдут. И улик не найдут. Потому что их нет. Так что тебе не стоит нервничать. А Барта был настолько мерзким человеком, что, уверен, врагов у него хватало. И думать будут уж точно не на тебя. Так что спокойно завтра иди в участок. Тем более в любом случае придется это сделать.

Грая, взглянув еще раз на прячущихся в тени листьев бегонии, альв, и решив, что на сегодня с нее хватит, пошла к себе. А перед тем как лечь спать, проверила, надежно ли закрыто окно, а дверь подперла стулом, наложив на тот книг. И для надежности, вспомнив из слышанных страшных рассказов способ защитить себя от нечисти, насыпала вокруг своей кровати круг из соли.

Глава 12

Некрасив внутри — красив снаружи

Тебя люблю я есть на ужин

— Что случилось? — Тур вышел из кухни, держа в руках большой бутерброд с маслом.

— Гирли пытается меня съесть! — проговорила Грая с лихорадочным блеском в глазах.

– Успокойся. Она всего лишь тебя пугает.

— Пугает? Ты ведь сам сказал, что она ждет, когда сможет прийти ко мне?

— Угу, — Тур отправил бутерброд себе в рот. — Ты вкусная, — он пожал плечами.

— Но я не хочу, чтобы меня съели!

— Ладно, – Тур вздохнул и почесал бровь, — Гирли меня прибьет. Но … она что-то вроде домовицы наоборот. Дом принадлежал когда-то приличной семье. С ними жила Марта. Но при переезде они ее не взяли с собой, и она осталась следить за домом и теми, кто остался его населять. А Зел Барта, заехавший сюда после, как мы знаем, был мерзким типом. У таких людей со временем заводятся «свои» домовицы — кто-то вроде барабашек. Так что Гирли не съест тебя физически, но она питается твоим страхом. И если раньше просто могла пугать, гремя посудой или хлопая дверью, то теперь ты можешь ее видеть. И она это использует, чтобы напугать тебя сильнее.

— Значит, съесть она меня не может? — Грая чуть успокоилась, хотя и не до конца.

— Да. Только ей не говори, а то она меня покусает. Меня она сможет. Я ведь не совсем человек. А зубы у нее ой какие острые. Так что будет лучше, если ты будешь делать вид, что по-прежнему ее боишься. Кстати, ты собираешься идти и заявлять о пропаже Зел Барты?

— Да, сейчас оденусь и пойду.

— Подожди. Мне нужны деньги, — продолжил Тур.

— Зачем?

— Ну, я же не могу ходить в одном и том же. Мне нужны вещи.

— Зачем тебе вещи!

— Для окружающих. Я ведь не могу выходить из дома голым.

— Зачем тебе выходить? Ты ведь жил здесь, в доме, как и остальные. И можешь дальше жить так же.

— Не могу. Барта перетащил меня в этот мир. И пока он сдерживал меня, сделав слугой, — при этих словах пальцы Тура сжались и костяшки побелели, а лицо на миг стало каменным, — я жил под печкой, питаясь объедками и выполняя его гадкие и мерзкие поручения. Но теперь мне надо есть, спать и одеваться. Под печку я больше не залезу. Поверь. Даже если для этого мне придется запихнуть в нее тебя.

И в этом Грая не сомневалась. Настолько голос Тура стал твердым и холодным.

— А еще потому, что после смерти Барты для всех ты стала полноценной чародейкой. А это значит, что тебе назначат ученика.

— Но у меня нет магии, — об этом Грая совсем не подумала.

— Вот именно. И если об этом узнают, ты отправишься в дом для умалишенных. А так скажем всем, что я сын Барты.

— Что?

— Сам не сильно этому рад. Но выхода оставаться жить тут в нормальном теле, а не в виде щупалец, или не скитаться по улицам нет. Для всех я буду сыном Барты. И заодно стану твоим учеником.

– Вряд ли в это кто-то поверит. Тем более тебя могут проверить на родство крови.

— Поверь, во мне достаточно крови Зел Барты, чтобы пройти эту проверку.

Перед мысленным взором Граи встала картинка, когда Турин, будучи еще зелеными щупальцами, тащил тело Зел Барты под печь.

Неужели он его и вправду сожрал? Грая тяжело вздохнула, стараясь подавить приступ тошноты от той картины.

— Я готов предстать перед королем, — продолжил он, — сказав, что Зел Барта прятал меня от всех. И незадолго до своей гибели сказал о том, что в случае, если с ним что-то случится, ты станешь моим учителем.

– Но почему он не привязал тебя к себе? Это было бы логичнее, если ты его сын.

— Потому что обо мне он узнал уже после того, как ты стала его ученицей и не смог этого сделать. Моя мать, о связи с которой он совсем забыл, болела чахоткой и одной темной дождливой ночью появилась на пороге колдуна, оставив меня и слова о том, что если Зел Барта не примет родного сына, то она его проклянет навечно. После чего ушла, растворившись в темноте ночи. А я, стоя на крыльце, тянул к ней свои руки и плакал, крича: «Мама! Мама! Не уходи!»

— Хватит ерничать, — не выдержала Грая, нервы которой и так были на пределе.

— Ну, вообще-то, я вживаюсь в роль, — приподняв одну бровь, ответил Тур и пожал плечами.

После чего пошел на кухню, где достал хлеб, масло, и стал намазывать себе бутерброд.

– Не слишком ли много ты ешь масла? — Грая отправилась следом, смотря на того, кого всю жизнь считала глупым бессловесным магическим животным.

— Не могу перестать его есть, — пожал Тур плечами. — После последних событий невероятно полюбил масло.

— Ты омерзителен.

— Да брось. Омерзителен я был, когда у меня были зеленые щупальца. А сейчас я прекрасен. Но не будем отвлекаться от главного. Так вот. Барта прятал меня, рассчитывая найти учителя сильнее, чем он сам. Но на всякий случай сказал, что если вдруг он умрет раньше, мне надо будет связать себя с тобой. А в последние дни он проводил какие-то эксперименты и говорил о том, что что-то может пойти не так. Так что все логично. И…, возвращаясь к самому главному, мне нужны вещи, — закончил он, отправляя бутерброд в рот.

— Раз ты жил тут, то знаешь, что денег у меня нет. А если я начну продавать что-то из дома – это вызовет вопросы, — ото всего сказанного Турином у Граи начала болеть голова и казалось вот-вот лопнет на части.

— Ты права. Барта тебе не плвтил. Но есть кольцо. То самое, которое ты получила ночью. И прячешь ты его у себя в комнате в щели.

Грая совсем забыла о кольце, которое ей дал Дмитрий.

— Но откуда это узнал ты?

— Я до того момента, как масло не отправило нашего колдуна в мир иной, был чем-то вроде сторожевого пса этого дома, не забывай. Я все тут знаю. И я видел, как ты получила кольцо.

— Хорошо. Ты получишь его и сам отнесешь к скупщику. А после купишь все, что тебе надо. Но ты все знаешь обо мне, рассказал о других. Но кто такой ты?

— Я? Тот, кого Зел Барта дернул из дома, заставив быть его комнатной собачкой. А если тебя интересует, как «глубоко» был мой дом, то где-то посередине. И да, я хочу тебя съесть, как и любой, кто «плавает» посередине. Но не сделаю этого. Я нужен тебе, а ты мне. Без тебя я начну кидаться на людей, пытаясь их сожрать. А им это вряд ли понравится. Я не против, пойми. Люди вкусные. Вот только Барта привязал меня к этому дому, и после того, как я обезглавлю парочку людей, я не смогу никуда отсюда деться. А с твоей кровью я могу себя вполне комфортно чувствовать некоторое время. Ходить, гулять, есть печенье. И наслаждаться прелестями этого мира. Гарут не слишком дружелюбный, поверь.

Глава 13

Обман везде — обман вокруг.

Обманет враг — обманет друг

Турин помог Грае покрасить волосы, раздобыв где-то черную краску. И теперь ее волосы были полностью черными, без тех самых ненавистных синих прядей.

Смотря на себя в зеркало, она подумала, что сейчас могла бы быть по-настоящему счастлива. Если бы Зел Барта не был так труслив и связал ученицу с собой, то все сейчас было бы для нее по-другому. Она была бы свободна и была настоящей колдуньей. С учетом ее простого происхождения корона должна пожаловать ей титул. И в другой ситуации Грая не находила бы себе места от радости. Еще бы! Из бедной сироты и в высший свет!

Но сейчас предстоящая ей в будущем встреча с самим императором тяготила ее. И она бы с радостью отказалась и от титула, и от ежемесячного содержания, положенного таким магам, как она, лишь бы ее никто не трогал и она могла жить спокойно.

А теперь ей еще приходилось полагаться на Турина, который вряд ли переживал о благополучии Граи. А если и делал это, то только из личной выгоды.

Сначала ее использовал Зел Барта, теперь Турин. И вряд ли она хоть когда-то станет свободной. Потому что закрашенные синие пряди никуда не делись и не денутся.

Она вспомнила, как однажды, когда Зел Барта сообщил ей о том, что она так и останется его ученицей, всего лишь на словах, отстригла их, надеясь, что вместо синих волос вырастут самые обыкновенные темные и она вместе с остриженными волосами избавиться от своего чертова дара. Потом, когда поняла, что синие пряди вновь пробиваются и никуда не делись, она втирала в них печную золу. Но все это, конечно же, было тщетно. Синий цвет стал для нее карой. И каждый раз, видя свои сине-голубые пряди Грая, ненавидела их всем сердцем. Лучше бы их вообще не было. Ведь именно они подарили ей надежду, когда Зел Барта забрал ее из сиротского дома. И именно они стали напоминанием несбывшихся рухнувших надежд и печального конца.

Перед выходом Грая еще раз посмотрела на себя в зеркало: бледная, с темными кругами под глазами, с черными волосами. Не без грустной иронии он заметила, что стала похожа на бывшего владельца этого дома. Разве что лихорадочного блеска в глазах, как у Зела Барты не хватало. Но еще пара встреч с Гирли или длиннотелым, и он тоже появится.

Глядя в большое зеркало, стоя́щее на входе, Грая накинула плащ. Ей надо было явиться в полицейский участок и сообщить о том, что Зел Барта пропал, и ее волосы стали черными. И еще сообщить о Турине.

Она так боялась и переживала, что что-то напутает и что ее уличат во лжи, что никак не могла собраться с мыслями. Куда проще было бы сказать правду: что колдун поскользнулся и ударился головой, а Турин утащил его под печь. Но это был бы конец для самой Граи. Тогда ей оставалась дорога только в дом душевнобольных. Поэтому еще раз, мысленно проговорив все, о чем они договаривались с Туром, она вышла из дома и тут же замерла.

По другой стороне улицы шел мужчина в песочном костюме и шляпе. Сверху на нем было такого же песочного цвета, разве что чуть темнее, шерстяное пальто. И судя по неторопливому шагу, он совершал неспешную прогулку, наслаждаясь солнечным днем. И все бы ничего. Но, поравнявшись с ней, он остановился и посмотрел на Граю, а после, здороваясь, он приподнял шляпу, под которой у него оказались витиеватые козлиные рога.

Грая отшатнулась назад и чуть не упала, запнувшись ногой о порог. И если бы не Тур, который оказался сзади, она бы не удержалась.

— О, Асмафель тут, — Тур помахал «рогатому». — Видно, тебя почуял и приехал сюда. Обычно он предпочитает более теплый климат.

Асмафель же проигнорировал приветствие Тура и, вернув шляпу на место, пошел дальше.

— Кстати, — продолжил Турин, ничуть не смутившись такого равнодушия со стороны «рогатого», — имей в виду, если он подойдет к тебе, лучше игнорируй его, да и всех остальных. Если кратко: не уверена, что перед тобой человек – игнорируй. Потому что, например, кроме тебя Асмафель никто не видит. Ну и еще меня, соответственно. А если ты начнешь разговаривать с воздухом, у окружающих могут появиться вопросы. И глядишь, кто-то да поймет, что Барта всех обманывал и не связал вас. А Асмафеля остерегайся всегда.

— Почему мне надо его остерегаться? — Грая обернулась к Туру и поняла, что уже давно сильно сжимает край плаща, по тому, как сильно заболели пальцы от напряжения.

И она отпустила плащ, делая вдох и стараясь чуть успокоиться.

— Хотелось бы услышать, что он как Гирли? — правильно понял ее вопрос Тур. — Но нет. Он более глубоководная рыба. Но не переживай. Он не может ничего тебе сделать, пока ты не заключишь с ним договор. А потом уже да. Никто не поможет. Но ты просто не соглашайся ни на что. Правда, — Тур ненадолго задумался, — он умеет выбирать удачные моменты. Но ты не поддавайся на уговоры и все. Ладно, иди в участок. Ни с кем не разговаривай и делай вид, что не видишь никого. Пока!

И Тур вытолкнул Граю за дверь и закрыл ту.

— Вот уж спасибо! — сказала она в дверь, думая, что Тур ушел.

— Не за что! — раздалось с другой стороны. — Давай иди!

Спускаться с крыльца и идти в мир ей было страшно. Но, понимая, что выбора у нее нет, Грая отошла от двери и сошла со ступенек, пытаясь вновь увидеть среди прохожих того самого Асмафеля. Но перед взглядом мелькали серые пальто, черные плащи и повозки. Песочного костюма и пальто нигде не было видно. Зато мимо нее по дороге, петляя между ног прохожих, прокатились три костяные головы и, закатившись за пышный куст роз, росший у соседнего дома, исчезли.

Грая решила, что ни с кем для верности по пути разговаривать не будет, а чтобы не отвлекаться на всякое непонятное, вроде Гирли, костяных голов, Асмафеля и им подобных, будет по пути смотреть себе под ноги.

Закутавшись плотнее в плащ, она натянула капюшон и уже собралась пойти, как перед ее ногами, упираясь в землю наконечником и, преграждая путь, появилась трость.

— Позвольте проводить вас, юная леди, — бархатный голос принадлежал Асмафелю, который каким-то образом вдруг оказался рядом с Граей. — Ну же, дитя, не робей. Понимаю, Тур, скорее всего напугал тебя, наговорил про меня всякие разные вещи. Но поверь, я не желаю тебе зла. Просто каждый из нас может получить то, чего он хочет. Я могу избавить тебя от твоих ненавистных синих волос. Ведь Зел Барта так и не рискнул связать тебя с собой. А я могу решить твою проблему. И я не тороплю тебя с решением. Подумай хорошенько. Тем более в ответ я попрошу лишь сущую мелочь. Но озвучу я ее в следующий раз. Подумай, ты можешь получить свободную жизнь, не потеряв по сути ничего. А моя просьба будет настолько ничтожной, что ты сама удивишься и, согласившись на нее, даже не заметишь. А в качестве моего хорошего к тебе отношения и чистых помыслов я дам тебе совершенно искренний дружеский совет: не верь всему, что говорит Тур. Он ведь не просто так предложил тебе свою помощь, а не сожрал, как бедного Барту. Верно? — на лице Асмафеля появилась хитрая улыбка. — Нет, пойми. Барта в моих глазах тот еще отброс. Но это не отменяет того факта, как с ним поступил Турин. Но я не буду тебя торопить. Ты сама со временем поймешь, кто тебе друг, а кто враг. И, кстати, я уверен, что Тур сказал тебе, что меня можешь видеть только ты. Вот тебе и первое доказательство его лжи.

Глава 14

Коль власть дана пусть и мала,

Но ей кичиться он сполна

В участке Граю долго держали в коридоре, и дежурный пытался узнать, какая такая срочность, что она просит проводить ее к старшему.

— Ну не пришел человек ночевать, так что за беда? У дамы какой-нибудь задержался или в трактире. А может, сидит сейчас на другом конце города, в участке. Вот проспится и придет, — устало повторял не молодой, худощавый полицейский.

— Я же вам говорю, что мои волосы стали черными, — вновь попыталась ему все объяснить Грая.

На что он лишь недовольно потер переносицу:

— Девица, волосы ваши — сугубо ваше личное дело. И если вас ваш колдун бросил из-за того, что вы волосы изволили покрасить в другой цвет, так это его право. Ей-богу, без ваших глупостей сегодня работы хватает. Вон, у одной семьи ребенок пропал. Дворяне, видно за выкуп выкрали ребенка-то. Так что с вашими амурными делами сами разбирайтесь.

— Пропал ребенок? — перед глазами Граи появился полуночный перекресток и обнаженная женщина с младенцем на руках. — Я видела, как женщина шла с ребенком по улице.

— И что с того? — усмехнулся полицейский. — Я пока сегодня сюда добирался, так трех мамаш встретил, которые детей несли на руках. И еще столько же, которые детей за руку вели. Эка невидаль. Говорю же, мы здесь делом занимаемся, а не глупости всякие слушаем. Иди уже отсюда. А то придется тебя прогнать.

— Да послушайте же вы, прошу. Я маг, ученица колдуна, — снова принялась повторять Грая. — И он не пришел ночевать. А утром мои синие пряди стали черными. Значит, он умер. А две ночи назад, по его поручению я относила зелье в один из домов. И совершенно случайно увидела, как обнаженная женщина шла по перекрестку, а в руках у нее был младенец. Потом она села в черную карету и уехала!

— Да-да, — взгляд мужчины лениво скользнул по старой и застиранной одежде Граи. — А я сам царь-император. Я же тебе русским языком говорю, иди ты уже ...

Судя по сказанному, полицейский вновь хотел прогнать Граю. Но проходивший мимо него молодой полицейский, остановил его:

— Подожди Макар Семеныч. Так что ты говоришь?— взгляд его карих глаз был направлен на Граю.

— Я говорю, что колдун Зел Барта мертв. Мои волосы черные. Значит, он мертв. Он ушел вчера из дома, и до вечера я его не видела. Проснулась утром и увидела, что его нет. А потом я поняла, что мои синие пряди больше не синие.

Ответила она сбивчиво, торопясь и надеясь, что и этот полицейский не посчитает ее слова пустыми. А, закончив свой рассказ, чтобы хоть немного успокоиться, принялась мысленно считать до десяти, при этом то и дело возвращая взгляд на кареглазого полицейского и замечая россыпь едва заметных родинок на его достаточно смуглом и загорелом лице.

— Да кого ты слушаешь? — вновь вступил в разговор дежурный полицейский, не желающий слушать Граю. — Пусть уже идет своей дорогой. Неужели она похожа на ученицу колдуна? Сам посмотри. Одежонка плохенькая, сама бледная и больше на попрошайку похожа. А может, вообще, чахоточная. Вон какие синяки под глазами, — довольный своим наблюдением ответил он.

— Может, и так. А может, и нет. Пошли, — это уже адресовалось Грае.

— Офицер Прозов, вот вы где, — в коридор из кабинета вышел еще один мужчина, обращаясь к кареглазому.

В отличие от дежурного полицейского и офицера Прозова, который собирался выслушать Граю, он был в достаточно почтенном возрасте. В некогда темных волосах поселилась седина, раскрасившая их в серебро. Но при этом мужчина выглядел моложаво. Во многом благодаря сохранившейся военной выправке, которой могли позавидовать и молодые.

— Я сейчас должен отъехать, так что меня не будет до обеда, имейте в виду, Прозов.

И, не дожидаясь ответа, он пошел к выходу.

— Хорошо, ваша светлость, — кивнул Прозов. И велев Грае идти за ним, повел ее в кабинет.

Тот оказался небольшим и достаточно неуютным. Сине-серые крашеные стены, шкаф с бумагами и небольшой деревянный стол с двумя стульями, один из которых занял сам Прозов, а второй достался Грае.

— А теперь расскажи обо всем поподробнее, — сказал он, отрывая взгляд от бумаг и смотря на девушку.

Грая повторила свой рассказ, сообщив, что ничего кроме всего сказанного она добавить не может.

— Хорошо, сейчас я все запишу, — офицер Прозов взял лист бумаги и перо.

В этот момент откуда-то со стороны шкафа с бумагами появилась хитрого вида старушка. Серое мышиного цвета платье было в один тон с ее волосами такого же серого цвета, которые были собраны в пучок. В длинных узловатых пальцах она держала какой-то комок. И только когда этот «комок» оказался на шее Прозова, Грая поняла, что это крикун.

Молчащее до этого существо, оказавшись на шее офицера, тут же принялось истошно кричать, как крикун барона Успенского.

А Прозов нахмурился и принялся тереть висок.

— У вас заболела голова? — спросила Грая, глядя на старушку, которая стояла за Прозовым и с довольным выражением лица смотрела на нее.

А потом пальцами, сложив указательный и большой, показала жест, означающий немного.

— Да, — кивнул офицер, вновь потирая висок.

— Немного.

— Думаю, вам стоит пойти и попить сладкого горячего чая, и все пройдет, — сказала Грая, не отрывая взгляда от старушки и стараясь не обращать внимания на громкий плач крикуна, из-за которого она даже не сразу услышала ответ Прозова.

— Пожалуй, да. Больше я вас не задерживаю. А если возникнут вопросы, я или кто-то из наших людей к вам приедет.

— Хорошо. Грая попрощалась и вышла.

Глава 15

Коль раз соврал, то ври и дальше.

Никто не видит твоей фальши.

Путь до дома прошел без приключений. Идя в сторону особняка Зела Барты, Грая думала о том, что сказал ей Асмафель — Тур обманул ее. А может, на самом деле врал Асмафель? Ведь, кроме того возницы он ни с кем не разговаривал…

Как же все стало сложно. И главное, что подсказать и помочь, как ей быть, было некому.

— Буду пока молчать, — твердо решила Грая, отбрасывая мысль о том, чтобы тут же поговорить с Турином и рассказать ему о разговоре с Асмафелем.

Пусть все идет своим чередом, потому что поменять она все равно ничего не сможет. А, значит, ей остается пока плыть по течению и надеяться, что ее не вынесет на камни, и в конце всей этой истории, она сможет выплыть на мягкий и теплый песок.

Но, как бы там ни было: соврал ей Турин или Асмафель — она решила не верить никому из них. Оба лишь собирались ее использовать. Как в свое время ее использовал Зел Барта, который, как оказалось, был гораздо более сильным колдуном, чем все это время о нем думала Грая. Выходило, он смог привести Турина с изнанки мира и оставить в доме, подчинив и заставить служить себе! А такое было под силу немногим.

Впервые за все время, что знала колдуна, девушка пожалела, что ей не хватает его хитрости и изворотливости. Раньше она считала эти качества низкими. А сейчас была бы рада обладать ими, чтобы играть на равных с нечистью, поселившейся в ее доме и ожидающей на улицах Петербурга.

Она шла, думая обо всем этом и дойдя до дома Зела Барты, ненадолго замерла, стараясь успокоиться и чуть постояв, наконец, открыла дверь и шагнула за порог.

Тут же ее окутал запах только что испеченных булочек с ванилью. А в коридор из кухни вышел радостный Турин с закатанными по локоть рукавами, в переднике и с подносом, полным маленьких рогаликов, от которых все еще шел пар.

— Угощайся, — он протянул ей рогалики, широко улыбнувшись. — Только что приготовил. Это просто объедение. Правда, в книге с рецептами было сказано добавить корицу. Но корицы я у тебя на кухне не нашел. Так что пришлось использовать ваниль.

– Как ты открыл шкафы, ведь они были закрыты от тебя? — Грая устало опустилась в кресло.

От всех событий, случившихся с ней за сегодняшнее утро, она страшно устала. Ей хотелось просто сесть в кресло и сидеть так весь день, чтобы больше ее никто не трогал. А еще лучше было оказаться где-то далеко отсюда. Но она прекрасно понимала, что маховик неотвратимых событий только начал раскручиваться и его уже не остановить.

— Так ключи от кухонных шкафов лежали на столе. Разве не помнишь, Барта, прежде чем растянуться на полу и так удачно умереть, хотел переложить их. Ну вот они там и остались. А книга тоже была на кухне. Вообще, смотря, как ты готовишь, я всегда сам мечтал попробовать себя в качестве повара, — весело добавил он, поедая рогалик и мечтательно закрывая глаза. — Я ведь даже наизусть знаю рецепт тыквенного супа. Смотри, только не перебивай, — он отставил поднос. — Берем тыкву, мелко ее нарезаем, добавляем к ней…

— Хватит, пожалуйста, — Грая остановила болтливого как никогда Турина.

— Ну ладно, — он пожал плечами, — не хочешь мои рогалики, как хочешь, — и он скрылся в кухне.

В этот самый момент Грая подумала о том, что вряд ли Турин был подлым и коварным. По крайней мере, хитрости ему точно не хватало.

Хотя, возможно, так было потому, что он не жил среди людей. А оказавшись тут, все время находился под печкой.

Но сейчас она в нем видела скорее любопытного подростка, который пытается похвастаться своими умениями перед родителями. А не подлого и коварного Турина – существо не из ее мира, сожравшее Зел Барту. Хотя последняя мысль отрезвила. Все же Турин не был ей другом.

Но, как бы там ни было, сейчас они были в одной лодке.

— Тур! — Грая поднялась и пошла за ним на кухню. — Ты мог бы пока ничего не готовить и вообще иметь печальный вид.

— Могу, но зачем? — он отложил сахарную пудру, которой щедро посыпал рогалики.

— Потому что для всех ты только что потерял отца. Ну и…— она чуть замялась, подбирая слова, — …вроде как должен скорбеть.

— Барта был плохим отцом, и я рад, что его не стало, — хмыкнув, ответил Тур, отправляя пару рогаликов в рот.

— Хорошее объяснение, но все же стоит сделать вид, что ты скорбишь.

— Зачем? Он был плохим отцом. Я не грущу.

Тур вновь принялся посыпать рогалики.

— Потому что так принято. А если ты будешь показывать радость, то у полицейских может возникнуть мысль, что это ты убил Зел Барту ради наследства.

— Ну, в чем-то они будут правы, — пожал плечами блондин, не отрываясь от выпечки.

— Тук-тук-тук! — донесся стук в дверь.

— Пойду, открою, — Грая, вспомнила, каким упертым и настырным был Турин, когда был зелеными щупальцами и, ругая про себя его бестолковость и упертость, от которой он не избавился, даже перестав быть монстром под печкой, вышла в холл и открыла дверь.

На крыльце, дожидаясь, пока ему откроют, стоял Прозов.

— Снова добрый день, — поздоровался он, и сделал глубокий вдох. — Вы готовите?

— Да. Сын Зел Барты Турин, — по привычке Грая назвала его тем именем, которым привыкла звать все эти годы, — готовит рогалики. Так он переживает утрату.

— Необычный способ, однако. Но я тут, собственно говоря, по делу. Могу я пройти?

— Да, конечно.

Грая отошла в сторону, пропуская офицера в дом.

— У нас гости? — в коридор вышел заинтересованный тем, кто пришел Тур.

— Добрый день. Я Максим Прозов. Сегодня ученица вашего отца пришла в наш участок и рассказала о случившемся. Прошу принять мои искренние соболезнования.

— Да не стоит, — отмахнулся Тур, будто только что полицейский сказал ему что-то незначительное.

— Но он ваш отец, — нахмурился Прозов, явно не ожидая такой реакции от сына умершего колдуна.

— Барта был ужасным отцом. Так что жалеть мне не о чем. Я не рад. Но и грустить не буду, — и Тур протянул офицеру поднос с выпечкой. — Рогалик? Только что испеклись. Грая отказалась, а зря.

Глава 16

Раз титул дан — бери скорее.

Ведь для тебя открыты двери.

Невольно Грая проследила за ними.

И граф Боярышников, заметив ее внимательный взгляд, тоже посмотрел в сторону гостиной:

— Вы принимаете гостей?

— Это не совсем гость, — в коридор вышел Тур.

— Позвольте? — граф окинул взглядом наряд блондина и, видимо, посчитав тот достаточно дорогим, не выказал недовольства таким началом разговора.

— Тур - сын Зел Барты, если вы об этом, — представился Турин.

И без того колючий взгляд графа стал еще острее:

— Сын?

— Да. Единственный и …хотел сказать любимый, — на лице Тура появилась улыбка, будто он сказал какую-то удачную шутку, — но потом вспомнил, что мы никогда не были с отцом близки. Поэтому пусть останется просто единственный. Кстати, позвольте узнать цель вашего визита?

— Как представитель главы совета колдунов Российской Империи, я здесь в связи с гибелью Зел Барты. И назначением на его место Граи Лесницовой. Соблаговолите пригласить в дом?

— Прошу.

Боярышников прошел вслед за Турином в дом и гостиную. Грая, идущая за ними, замерла, разглядывая огоньки, кружащие над камином. Словно они залетели в дом, ища очаг, чтобы погреться.

— Его сиятельство граф Боярышников, – представил графа Прозову Турин. — А это человек государственной службы Максим Прозов.

Офицер поднялся, приветствуя графа.

— Господин Прозов, — едва удостоив вниманием того Боярышников, подошел к столику, расположенному рядом с камином и достал из кармана серый футляр. — Позволите? — поинтересовался он, при этом, не дожидаясь разрешения, положил тот на столик и открыл его.

Внутри Грая увидела тонкое голубое перо с острым наконечником. И тут же рядом легла вензельная бумага.

Боярышников так ловко и искусно достал ее, что Грая даже не заметила, когда он успел это сделать.

— Лесницова, — проговорил граф, — Теперь вы находитесь на службе у его королевского величества. И так как у вас по праву рождения не было титула, его императорское величество дарует вам свое почтение и ваш род отныне становится боярским.

Говоря все это, Боярышников смотрел на Граю сверху вниз и не только из-за того, что был выше девушки на две головы. Во всем его взгляде сквозило высокомерие и надменность.

— Поставьте подпись вот тут, — он указал на место внизу, около гербовой печати.

Девушка, вчитываясь в позолоченные буквы, взяла перо и неуверенно провела им по бумаге, ставя печать.

Но там не осталось и следа.

— Здесь нет чернил, — Боярышников при этом имел такой вид, будто готов был скривиться в неприязненной кислой улыбке, но держался из последних сил. — Такие договоры подписываются иначе. Кровью, — он указал на острое навершие.

Грая, все еще теряясь, коснулась навершия указательным пальцем и тут же отдернула его, потому что палец пронзила острая боль, а на коже выступа ярко-красная капля крови. И на бумаге появилась ее роспись.

Боярышников довольно посмотрел на ту и убрал бумагу в карман:

— Отныне вы, Лесницова, как и любой колдун – на службе империи, а ваш род получает привилегии. И имейте в виду, кому-то может не понравится, что девушку без рода поставили в один ряд с теми, кто несет имя своей семьи сквозь века. А теперь, — граф посмотрел на Тура, который с интересом наблюдал за всем происходящим. — Настала ваша очередь.

— Меня тоже возьмут в королевские колдуны? – на его лице сияла глупая улыбка.

— Нет, — сухо произнес Боярышников,— ваше родство с Зел Бартой необходимо подтвердить. Вашу руку. Артефакт покажет, есть ли в вас его кровь.

— О, ее во мне полно!— в глазах Тура на секунду вспыхнул хищный блеск.

Но ни граф, ни Прозов, который рассматривал небольшую сине-золотую колбу в руках Боярышникова, этого не увидели.

Зато Грая разглядела его хорошо. И при словах Тура прикрыла глаза, стараясь сдержать приступ тошноты. Она до сих пор в мельчайших подробностях помнила, как тело колдуна затянули под печь зеленые щупальца.

Боярышников протянул колбу Туру:

— Прошу поместить в нее ваш указательный палец.

Прозов, словно охотничья собака, почуявшая добычу, весь вытянулся и превратился в слух и зрение.

—Тур подошел к графу:

— Если это надо, — и протянул руку, беря колбу-определитель.

Боярышников выпустил ту из рук, когда она легла в ладонь Турина. Но тут вдруг его пальцы разжались, и колба выскользнула, падая на пол и грозясь разбиться о лакированное дерево.

В глазах Боярышникова в этот момент можно было прочитать понимание и ликование — ведь именно такого он и ожидал от самозванца, который хотел присвоить себе чужое имя и имущество. У Прозова же на лице был написан охотничий азарт, когда становится понятно, что ты вот-вот разгадаешь запутанный клубок из событий и случайностей, и придешь к его началу.

— Оп! – неожиданно Тур поймал колбу практически у самого пола, и довольно смотря на всех, поднял и открыл ее. — Надо же — чуть не уронил!

Все еще улыбаясь во все лицо, проговорил он. И после совершил те манипуляции, о которых говорил Боярышников и, скривившись на миг, ойкнул, когда колба засветилась голубым:

— Там что, иголка? — обиженно спросил он, возвращая артефакт графу.

— Да. Без крови кровь не проверить, — отозвался тот, забирая колбу

— И каков ваш вердикт? — напряженный Прозов тоже подошел к Боярышникову и встал между ним и Туром.

При этом огни, на которые Грая старалась не смотреть, тоже висели над тремя мужчинами, будто и им было интересно, что же скажет граф.

Глава 17

Назвавшись груздем, не спеши.

Зачем в корзину ты спроси.

— Вы не похожи, — произнес Боярышников, вновь приобретая спокойное и непроницаемое выражение лица.

Улыбка на лице Тура стала еще шире:

— Наверное, пошел в матушку. К сожалению, не помню ее, так как она скоропостижно скончалась, когда я был еще ребенком.

— Так что показал артефакт? — не выдержал Прозов.

И Боярышников одарил его взглядом, полным презрения:

— Да, кровное родство подтверждено, — кажется, с некоторым недовольством в голосе произнес граф.

Тур развел руками, с самодовольной улыбкой смотря на полицейского:

— Как видите, все в этом доме на своем месте.

В этот самый момент Гирли появилась из ниоткуда и оказалась сидящей на шее у Прозова.

Она плотоядно облизнулась и засмеялась, болтая ногами.

А офицер потер шею, будто та у него затекла. Но Грая знала, что это было из-за Гирли.

Видимо, Прозов испытал разочарование и досаду, поняв, что его подозрения в том, что Турин не тот за кого себя выдает, беспочвенны, и тем самым притянул ее.

Граф убрал артефакт и, сообщив, что приглашение на прием к императору Грая получит позже, покинул дом Зел Барты.

— Надеюсь у вас, офицер Прозов вопросов ко мне тоже больше нет? — проговорил Тур, смотря на того и намекая, что ему пора покинуть дом вслед за Боярышниковым.

— Думаю, что некоторые вопросы у меня все же остались, — ответил тот, прямо и твердо смотря на Турина. — Раз уж ваше родство с колдуном, проживающим здесь, подтвердилось, думаю, вам не составит труда рассказать мне о том, как вы тут жили, и почему о вас стало известно только сейчас? Ведь так?

— А вы сомневались в моих словах? — голос Турина стал серьезным. — В конце концов, все люди друг другу братья. Вроде так принято говорить. Может, однажды, артефакт покажет, что во мне есть и ваша кровь. Кто знает...

От неоднозначности фразы Турина Грае стало неуютно. А Гирли довольно захихикала и исчезла с шеи Прозова.

— Возможно и так, — совершенно бесхитростно ответил офицер, не подозревая о двоякости услышанной фразы. — И все же я настаиваю на нашей беседе. А если вы откажете мне в ней сейчас, я буду вынужден пригласить вас письмом в участок.

– В участке я не бывал и это было бы интересно, — словно размышляя сам с собой, задумчиво проговорил Тур, — но ехать мне никуда не хочется, так что не вижу причин вам отказать!

И на его лице вновь появилась улыбка.

Грая же вышла из гостиной, и пока Прозов допрашивал Турина, не могла найти себе место. Даже Марта, прошедшая по кухне и неожиданно высунувшаяся наполовину в окно, из-за чего стали видны ее куриные лапы, не взволновала ее.

А та, чуть повисев так, как ни в чем не бывало, залезла обратно, сжимая в руках небольшой красный шарик:

— Я ведь говорила, проклятьям тут не место. Тем более таким.

И она достала из кармана небольшой коричневый льняной мешочек, грубо сшитый, толстыми красными нитками и бросила шарик туда. После чего сунула мешок обратно в карман и скрылась в коридоре. Больше Граю никто не тревожил. Марта и Гирли не появлялись, альвы тихо сидели в горшке с цветами и только настенные часы тикали, все больше нервируя ее.

Прозов просидел около часа и, когда он выходил из дома, огоньки, из золотых став сине-зелеными, тоже вылетели через открытую дверь на улицу.

Грая, как только полицейский ушел, тут же принялась расспрашивать у Тура, как все прошло, и что он рассказал офицеру.

— Это что – второй допрос? – не выдержал тот и схохмил, за что получил тычок в плечо.

— Не смешно. Если мы с тобой сказали что-то по-разному, то нам конец.

— Ты забыла, что я не человек, — Тур посмотрел на Граю и приподнял брови. — Я прекрасно слышал все, о чем вы говорили, так что знал, что говорить.

И он подошел к окну, в которое было видно, как офицер удаляется от дома Зел Барты. Вылетевшие огни кружили вокруг него, но он, естественно, их не видел…

Грая подошла и встала рядом с Турином:

— А что это за огни?— нахмурилась она.

— Это светочи. Что-то вроде комаров. Только комары пьют кровь, а эти ваши эмоции.

— Похожи на огни из историй о болотах.

— Они и есть.

— Почему тогда люди их иногда видят, а сейчас никто не обращает на них внимания?

— А ты никогда задумывалась, кому они являются?— Тур облокотился на оконную раму.

—Нет, — честно ответила девушка, наблюдая, как один из светочей отделился и подлетел к ребенку лет трех, которого вела за руку пожилая женщина и сел тому на подставленную ладонь.

— Их видят только дети и те, кому нечего терять, — голос Тура был тихим: — тем, кто пока еще верит в чудо и тем, кто отчаялся его увидеть. — И тут же его голос снова стал шутливым. — Но в оправдание светочей скажу, что на болотах люди сами лезут в топь. Никто их туда не заманивает. И кстати нам пора.

— Куда?

— Надо заняться моим гардеробом.

Глава 18

Надежды светлые прекрасны.

Да только много ли в них счастья?

— Надо заняться моим гардеробом.

— Я никуда не пойду. Сейчас не лучшее для этого время, — возразила Грая, качая головой и желая одного — отдохнуть от всех событий.

— Почему?

— Прозов не верит нам и может следить. И будет странно, что сын, только что узнавший о смерти отца, первым делом отправляется по магазинам.

— Странно будет, если Прозов решит устроить в доме обыск, а у сына колдуна не будет одежды и вообще никаких личных вещей, — парировал Тур. — И мы можем послать Гирли, следить за офицером, если так хочешь, — он снова улыбнулся и скрестил руки на груди.

Грая тут же вспомнила мерзкую старушку на шее у Прозова:

— Нет!

— Тогда других вариантов нет. Пошли.

— Прямо сейчас?

— А ты предлагаешь дождаться, когда Прозов пришлет своих людей следить за нами?

Грая, посчитав аргументы Тура разумными, согласилась, и вскоре они шли по улице.

Тур шел, рассматривая дома и улицы, прохожих и конные повозки.

Пройдя мимо сквера и увидев наглых голубей, прогуливающихся по дорожкам и выпрашивающих еду у прохожих, Тур поежился и скривился:

— Бр, терпеть не могу голубей.

— Что такого они тебе сделали? — наверное, впервые за все время Грая улыбнулась, видя недовольного Турина.

— Были моим обедом, когда Зел Барта посылал меня по своим делам, не удосужившись покормить и озаботиться тем, как я буду оставаться человеком.

— Ты уходил из дома?

— Вряд ли это можно было назвать именно так. А ну, пошли отсюда, крылатые крысы!— Тур махнул рукой, распугивая птиц.

Грая же, заметив вывеску «Ломбард», направилась к ней, утягивая за собой Турина.

— Чем тебя так задели обычные птицы? — едва сдерживая улыбку, спросила она, видя, что Тур, словно охотящийся за голубями кот, все еще поглядывает в сторону парка.

— Тем, что когда ты чуть ли не самого себя готов съесть от голода, эти мелкие гады не хотят ловиться. И еще у них полно перьев и острые клювы.

— Но как Зел Барта отпускал тебя из дома? Он не боялся, что ты не вернешься.

– Он привязал меня к домашнему очагу. И сказать, что я мог куда-то уйти, все равно, что спросить у цепной собаки, почему она не бегает. Но ту хотя бы не только бьют палками, но и кормят. Я видел от Барты только первое.

— Но ведь я отдавала тебе остатки еды, — говоря это Грая, почувствовала себя виноватой, и внутри проснулась жалость к Турину.

Он оказался таким же пленником Зел Барты, как и она сама. Если бы она только знала, что Турин – это не просто непонятные зеленые щупальца, вечно мешающие ей и делающие пакости вроде рассыпанной по кухне муки илиочереднйо разбитой чашки, она придумала бы как хоть иногда давать ему что-то кроме объедков и мусора.

— Не вини себя. Ты не знала, — верно истолковал ее молчание Тур. — Хотя была бы ты умнее и наблюдательнее, поняла, что зеленый печной монстр не стал бы делать для тебя браслет из бусин.

Эти слова Тура заставили ее почувствовать себя глупой. Ведь он был прав. А она настолько все время жалела себя, что не видела ничего вокруг.

Больше они ни о чем не разговаривали и в молчании подошли к ломбарду.

— Я схожу одна, — Грая оставила Турина на улице, дожидаться ее. — Так будет лучше. Если Прозов вдруг решит пройти по ломбардам и узнать, не сдавал ли кто-то что-то ценное, нас двоих сразу узнают.

— Хорошо, — Тур пожал плечами и остался стоять на тротуаре под большим вязом, все еще не до конца потерявшем свою листву.

Грая зашла в ломбард, но тут же вышла. Оказалось оценщик отказался брать кольцо, опасаясь, что она его украла.

— Пошли вместе, — и Тур, не дожидаясь ее согласия, поднялся по ступеням и оказался в ломбарде.

— Это мое кольцо, — проговорил он, подходя к невысокому мужчине средних лет с намечающейся лысиной и слишком полной верхней губой. — Велел служанке отнести. А она пришла и сказала, что не хотят у нее брать, думая, что оно ворованное.

— Простите, но в моем деле есть риски. И брать их на себя без нужды и гарантий не хочется, — равнодушно проговорил оценщик, придирчиво разглядывая наряд Тура.

— Понимаю. Но теперь мы знаем, что кольцо мое. Немного проигрался в карты, сами знаете, как бывает. Вроде масть шла, думал уже отыграюсь. А потом раз, и все подчистую ушло. Приходится кольцо закладывать. Карточный долг дело чести.

— Дело молодое, — усмехнулся оценщик и, видимо посчитав, что Турин выглядит вполне приемлемо для владельца кольца, взяв то, принялся долго крутить и рассматривать.

А после предложил цену в два раза больше той, на которую изначально рассчитывала Грая.», взяв кольцо у Дмитрия.

В итоге после ломбарда «чародейка» и «наследник» отправились за покупками для Тура.

По пути Турир так заворожено смотрел на фигурные пряники, которые продавал пышноусый торговец, что Грая решила остановиться и купить пару штук. Правда Тур сразу взял пять, и пока не съел их, дальше они никуда не пошли.

Стоя на шумной улице, смотря как тусклое осеннее солнце, временами появляющееся в прогалах серых рваных туч, Грая, наверное, была счастлива. Впервые за то время, что она оказалась в доме Зел Барты и узнала, что он не собирается связывать себя и ее магией крови…

Обман Турина с тем, что он сын колдуна удался. Граю внесли в список чародеек Российской Империи. Теперь у нее был титул. Обман с магией тоже удался — ученика ей не назначат. А Прозов… пусть он и подозревает что-то. Но Турин прав, тело колдуна полицейский не найдет. И никаких улик против нее тоже нет. Ведь ни она, ни Тур не виноваты в том, что случилось. Может быть, в этот раз жизнь решила повернуться к ней своим милостивым ликом?

И в этот самый момент Грая выхватила взглядом среди идущих по тротуару людей мужчину, прогуливающегося под руку с миловидной барышней. Девушка смеялась и улыбалась, а он то и дело склонялся к ней, что-то говоря. Заметив взгляд Граи, мужчина остановился и приподнял шляпу, показывая витиеватые рога.

Глава 19

В приметы верить или нет ?

Тут каждый сам дает ответ.

— Добрый день, — из-за прилавка вышел продавец, встречая случайных посетителей. – Желаете что-нибудь приобрести?

— Думаю, нет, — честно ответила Грая.

Но Тур ее перебил:

— Возможно. Покажите нам что-нибудь интересное.

Конечно же, продавец, оценив наряды обоих, решил, что молодой человек в дорогом костюме является хозяином, а Грая в ее старом плаще не более чем служанка. И тут же переключил все своё внимание на Тура.

— О, у меня есть одна удивительная вещь, — начал он. — Причем если вы решите найти еще одну такую шкатулку, то не сможете этого сделать! Она привезена из Китая. Их привезли в Петербург всего две — парные музыкальные шкатулки. В одной из них умельцем сделан серебряный соловей, а во второй канарейка. Вот как раз с соловьем у меня и осталась. Канарейку купил Его Светлость Драгояров. Так что если хотите что-то особенное, то рекомендую обратить внимание на эту занятную вещицу.

Мужчина подвел Тура к столику, стоящему посередине магазина, и убрал красную бархатную ткань, которая накрывала ту самую шкатулку, о которой он говорил.

Грая замерла. Такой красоты она никогда не видела. Серебряная клетка, в которой сидел искусно сделанный из серебра соловей. Если бы не металлический блеск его перьев и головки, она бы приняла его за живую птицу.

— Вижу, работа мастера вас впечатлила, — довольно проговорил мужчина, заводя музыкальную шкатулку ключом. – Очень тонкая работа. Говорят, он трудился над ней около десяти лет. Но у такой вещи и цена не дешевая.

По залу разлилась песня механического соловья. И вряд ли кто-то, не видя певца, угадал живая эта птица или всего лишь результат умелой работы мастера.

Соловей допел свою песню, и продавец, довольный произведенным эффектом, накрыл его снова красным бархатом:

— Уникальная вещица. По слухам, шкатулки предназначались для китайского императора и его жены. И были сделаны мастером Ухэнь-Си по просьбе одного знатного вельможи. Но потом тот обанкротился, и ему пришлось их продать. Перекупщик купил их и привез сюда.

— Занятная вещица, — одобрительно кивнул Тур. — Но, выходит, — он убрал красную ткань и потрогал серебряные прутья клетки, — шкатулки так и не попали к тому, кому предназначались. И самому владельцу так и не принесли везения и успеха. Среди жителей Поднебесной есть такая примета: то, что не принесло счастья владельцу, отберет его и у другого.

— Интересное суеверие, — в магазине появился еще один посетитель, в котором Грая узнала Дмитрия Княжева.

Торговец, завидя нового покупателя, снова расплылся в улыбке:

— Для веры в суеверия, водяных, леших, черных кошек и прочие приметы сейчас уже не то время. По улицам Санкт-Петербурга вот-вот покатятся автомобили. Не будем же предаваться глупым предрассудкам.

Дмитрий же с интересом разглядывал серебряную шкатулку:

— Пожалуй, я готов приобрести это произведение искусства. Тем более есть повод и человек, которому этот подарок как раз будет к месту.

— Да-да, конечно,— обрадовался продавец, при этом, не теряя интерес к Туру. — А вы пока можете посмотреть что-то еще.

Турин прошел мимо прилавка с фарфоровыми статуэтками, резными шкатулками из кости и чуть задержав взгляд на фигурке аиста из малахита, подошел к окну и, убедившись, что Асмафеля на улице больше нет, направился к выходу:

— Пожалуй, зайду в другой раз.

Дмитрий же, смотря на Граю, улыбнулся и чуть склонил голову в знак приветствия:

— Слышал о вашей утрате. Сочувствую и вместе с тем поздравляю со смертью старой жабы. И, как вижу по вашим волосам, теперь вас можно ждать на императорском приеме.

— Благодарю, ваше сиятельство, — ответила Грая, не зная, что ей следует сказать Княжеву.

И поспешно вышла из магазина следом за Туром.

Но, выйдя, она обернулась и посмотрела сквозь большое окно витрины на Дмитрия, который забирал шкатулку у торговца.

Почему-то серебряный соловей в руках у князя вызвал у Граи тревогу. Особенно после слов Турина о несчастливых вещах.

— Ты бывал в Китае? — спросила она, отворачиваясь от магазина, из дверей которого вышел Дмитрий с покупкой.

— Я бывал в доме одного колдуна по приказам Барты. И прежде чем зайти к тому, он заставлял меня снимать с себя все те вещи, которые, по моему мнению, приносили мне неудачу.

Тур остановился и сделал это так внезапно и неожиданно, что Грая чуть не врезалась в него.

— Что думаешь по поводу вон того красного костюма? блондин указал на витрину. — Или взять синий? Хотя надо посмотреть все, что там есть.

— Давай ты выберешь вещи без меня, — предложила Грая, смотря на вывеску модного дома «Бризак» и двух дам в дорогих накидках, выходящих оттуда.

Они улыбнулись Турину, а ее смерили равнодушным взглядом, вновь принимая за служанку.

Грая хорошо видела, как на нее смотрел продавец шкатулки, и какое удивление было в его взгляде, когда с ней заговорил граф Княжев. Поэтому идти в «Бризак» ей совсем не хотелось.

— А я пока схожу и куплю продукты. С тем аппетитом, с которым ты ешь, у нас скоро ничего не останется.

— Хорошо, — Тур пожал плечами, легко соглашаясь и уверенно идя к «Бризаку».

Грае же пришлось остановить его уже ну ступенях:

— Подожди!

— Решила все же посмотреть, какой костюм мне будет лучше? — на лице Тура появилась самодовольная улыбка.

— Нет. Хотела сказать, чтобы ты не тратил все. Еще надо на что-то жить.

В этот момент прямо перед лицом Граи пролетели те самые болотные огни — светочи, и она отвлеклась. А когда снова посмотрела на крыльцо «Бризака», Турина там уже не было. Только колокольчик над входной дверью своим звоном известил работников модного дома, что пришел новый покупатель.

Грая, еще раз взглянув на тот и подумав о том, что возможно ей все же стоило пойти вместе с Турином, пошла в сторону Гороховой улицы, где в небольшом проулке расположились магазинчики с продуктами.

Глава 20

Тот правду лишь и говорит,

Кто сам от правды не бежит.

Турин боком прошел мимо Марты:

– Марта убирает проклятие. Видно, кто-то пока еще не знает о смерти Зел Барты и шлет их в его адрес. Ну, или, наоборот, уже знает о случившемся и шлет их тебе.

— Проклятия? Выходит, порчи, сглазы и проклятия существуют?

— Да. Если присмотреться, то можно увидеть, как в воздухе летают красные шары проклятий, черные воронки порч, синие сферы приворотов и кляксы сглазов. Но, чтобы их увидеть, надо опуститься чуть глубже. Поэтому ты видишь только те, которые уже достигли места назначения. Плюс для тебя конкретно вот эти как бы «подсвечивает» Марта.

Не успел Тур все это рассказать и пояснить Грае, как следом за ними в дом вошла Марта, с тем самым мешочком в руках, куда, как и в прошлый раз убрала пойманное проклятие.

— Там письмо принесли, — сказала она, обращаясь к Турину, и пошла в сторону кухни.

И впрямь, через пару мгновений раздался звон дверного колокольчика.

Оказалось, это было приглашение на бал-маскарад, устраиваемый императором для своих приближенных, на котором Грая должна быть представлена ко двору и на котором ей официально будет пожалован титул.

— Здесь говорится о том, что мне надо будет явиться в Зимний дворец на бал-маскарад в подобающем наряде и в маске.

— Ммм, — Тур заглянул через ее плечо в письмо. — Тут написано, что ты можешь взять с собой сопровождающего. Я с тобой. Никогда не бывал во дворцах!

Грае захотелось ответить Туру отказом. Брать с собой монстра, который еще вчера жил под печкой, и вести того во дворец, где вокруг полно различной магической защиты, наверное, было неправильно. С другой стороны от одной мысли пойти на прием к Императору Александру Третьему и выдавать себя за ученицу Зел Барты место которого она заняла, ей было страшно и становилось не по себе. А Тур был тем, кого она хотя бы знала. Да и раз по их истории он был сыном Зел Барты и учеником Граи, то в любом случае тоже должен был быть посетить дворец.

И тут граю словно молния пронзила. — Тур для всех ученик Граи! Значит, он маг-природник. Но его волосы… Они совсем забыли о его волосах!

А ведь Прозов уже видел Турина без синих прядей!

— Мы пропали, — она с ужасом посмотрела на Тура.

— Почему? Все же просто отлично! — беззаботно ответил тот, забирая письмо и рассматривая его. — Еще вчера ты была пешка в руках Зел Барты, который и не думал о том, что с тобой будет после его смерти. Да ты и сама уже смирилась с домом умалишенных. А теперь свободна, тебе дали титул, сумасшествие тебе тоже не грозит. Кстати, благодаря мне. Твой обман тоже не раскроют. Так что не вижу с твоей стороны радости и благодарности. А, вообще-то, они бы не помешали.

— Прозов видел тебя без синих волос, – прервала его монолог Грая, понимая, что помимо Максима Прозова в доме был еще и граф Боярышников.

— Ну, скажем, что они не заметили. Делов-то, — совершенно спокойно отмахнулся Тур, будто ничего ужасного не случилось.

— Ты хоть сам понимаешь, о чем говоришь?

— Слушай, ну зачем ты портишь такой хороший день своей истерикой? Придумаем что-нибудь. Пойдем, лучше я сделаю тебе бутерброд с паштетом и веточкой розмарина. Я как раз собирался приготовить его, перед тем как пришел твой офицер.

— Ты не понимаешь, что без синих прядей ты не можешь быть моим учеником? А это значит, что обман раскроется!

Грая не понимала: неужели Турину все равно? Хотя, видя его человеком, она иногда забывала о том, что он не был в полном смысле человеком. И в случае чего, наверное, мог опять стать зелеными щупальцами, спрятавшись под печкой.

— Ты меня нервируешь своими интонациями и паникой, — объясняясь с ней, как с маленьким ребенком пояснил он. — А я и так голодный. А когда я голодный, я нервничаю и не могу думать. Так что я иду есть. А потом в ванную. Давно мечтал полежать в ванной. И тебе советую расслабиться.

— Расслабиться? Ты серьезно?

— Да, — пожал тот плечами. — Если мы что-то придумаем, все будет хорошо. И смысла в твоей панике нет. А если не придумаем, то истерикой ты уже все равно ничего не изменишь, — он замолчал, задумавшись. — Так что, — на его лице появилась улыбка, — пока есть возможность – наслаждайся благами свободной роскошной жизни. Кто знает, может уже завтра нам предстоит ночевать в каком-нибудь сарае среди вонючих коз и баранов, отмахиваясь от злых клопов. Или наши тела будут висеть на дереве висельников. Так что не советую отказываться от моего бутерброда, — и он протянул тарелку с ломтиком черного хлеба, намазанным гусиным паштетом, украшенный веточкой розмарина и чуть присыпанный сверху солью.

И хотя есть сейчас Грая хотела меньше всего, но кто знал — может, Турин прав и это последний раз, когда она может вот так спокойно, сидя за столом, поесть. Тем более гусиная печень была излюбленной едой Зел Барты. И ей никогда не доставалась.

И может быть, Турин был прав в том, что пока жизнь дает что-то, нужно это брать? А не думать о том, что может случиться впереди.

Она забрала тарелку и села, пробуя самый вкусный в ее жизни бутерброд.

Глава 21

Давая слово — не спеши.

Его потом не обойти.

Тур ушел в ванную. А Грая осталась сидеть и думать о том, как им теперь быть. Сквозь тяжелые вязкие мысли ей послышалось, что кто-то позвонил в дверной звонок. Звук был настолько тихий и короткий, что Грая так и осталась сидеть, думая о том, как им с Турином исправить все. Но звонок повторился. И она, поднявшись со стула и взглянув на старый котелок со смятым и пригорелым боком, который Тур, видимо, достал, когда искал тарелки, пошла к двери, надеясь, что это не полицейские, пришедшие ее арестовывать.

На пороге стоял невзрачного вида мужчина в клетчатом пальто. Его небольшие глаза бледно-голубого цвета, почему-то напоминавшие глаза вареной рыбы, заискивающе бегали, и весь вид был какой-то просящий.

— Добрый день, — поздоровался он, и его голос оказался таким же невнятным, как и весь он сам. — Могу ли я увидеть Граю Лесницову?

— Что вы хотели?

В груди все закололо и превратилось в тяжелый камень, готовый вот-вот обещал придавить Граю своей тяжестью.

— Я… по личному вопросу. По просьбе, так сказать. Спросите, возможно ли, чтобы она приняла меня.

— Я и есть Лесницова.

Мужчина растерянно осмотрел девушку. И Грая понимала его удивление. Колдуны были теми, кого уважали, и их ученики получали такой же статус. Но не Грая. Может, будь у нее другой учитель, все бы в ее жизни было по-другому. Но сейчас, глядя на девушку, пришедший не признавал в ней колдуньи.

— Простите, — он тут же потупил взгляд. — Я не узнал вас. Но я бы хотел поговорить, если это возможно. Ах да, простите, совсем забыл, я же не представился. Василий Александрович Шнурин.

— Проходите.

Грае совсем не хотелось пускать этого неприятного мужчину в дом, но и дальше держать его на пороге она не могла. И надо было либо отказать, либо пустить. Ответить отказом она не смогла.

— Благодарю, премного благодарен, — тут же залебезил мужчина, заходя в дом. — Я бы хотел принести вам соболезнования. Это ужасная потеря — лишиться учителя. Кончина вашего учителя принесла вам скорбь, но вместе с ней и то, что теперь вы вошли в число тех, кто может быть полезен Российской Империи. К сожалению, такая великая честь как магия, обошла меня стороной. Но я всегда искренне восхищался теми, кому она досталась!

Грая устала слушать все эти пустые слова, не понимая, что нужно от нее этому человеку. Но и спросить не решалась, прервав его разговор.

Наконец, Шнурин сам прекратил говорить о том, как же он восхищается колдунами, и о том, что питает к ним самое искреннее уважение и восхищение, и перешел к тому, зачем он, собственно, и пришел. А Грая с облегчением выдохнула. Ведь она до последнего боялась, что явившийся из полиции, просто зачем-то тянет время и не арестовывает ее.

— И волей судьбы так сложилось, что мой сын, Олег Васильевич Шнурин, был одарен милостью этой жизни. Он тоже одарен от рождения магией. Но советом колдунов учитель ему достался в глубинке России. И после смерти колдуна мой сын занял его место. Я понимаю, что просить о таком — высшая наглость с моей стороны. Но Олеженька женился недавно. И его супружница плохо переносит беременность. Постоянно ездят в столицу к лекарям. И я бы хотел попросить вас, может быть, вы по своей воле поменялись бы с моим сыном. Понимаю, что жить в глуши такой юной девушке, как вы, может быть скучно и тоскливо. И я готов компенсировать вам это. У меня не так много денег, конечно. Но я бы в качестве благодарности отдал вам все, что мы с супругой накопили. К тому же свежий воздух, парное молоко — это те прелести деревенской жизни, которых лишены жители столицы. Да и завистников у молодой девушки, оказавшейся одной здесь, может быть очень много. Интриги, сплетни, каверзы, доносы, порчи и проклятия. Это то тем, чем славится двор. Надеюсь, пока еще никто никакой пакости не сделал вам.

И он замолчал, ожидая от нее ответа, из-за чего Грае пришлось прервать молчание:

— Спасибо, все хорошо.

— Это славно. Может быть, и минует. Может быть, все сложится лучшим образом. Ведь не обязательно же у вас должен быть злопыхатель. Ведь бывает по-всякому, конечно, — снова стал, будто оправдывая свои слова, тараторить он, а после замолчал, будто думая, что еще сказать.

И когда Грая уже хотела попрощаться с ним, сославшись на дела, Шнурин продолжил:

— А вдали от Петербурга вас ждет спокойная, размеренная жизнь. Поэтому я прошу вас сразу не отказываться. А взвесить все за и против.

Предложение Шнурина, хоть сам он и не понравился Грае, пришлось ей по душе. В том, что колдуны могли поменяться, не было ничего странного. Все что требовалось — это согласие обоих колдунов и императорское дозволение.

Грая, согласившись на предложение Шнурина, могла бы уехать подальше от столицы и от Прозова, начав жить спокойной жизнью.

— Я согласна.

Глава 22

Слова одни — дела другие

Людского рода порочит имя

— Благодарю! Нижайше вам признателен. Вы даже не представляете, что вы для меня и Олеженьки делаете. И для супруги его, — Шнурин дрожащими руками попытался взять Граю за руку, и когда это получилось, нелепо поцеловал холодными мокрыми губами, ткнувшись, как утка, клювом.

— Не стоит. Мне и самой оставаться в городе не хотелось бы, — она смогла выдавить из себя что-то вроде улыбки, поскорее убирая руки за спину.

Грае хотелось поскорее выпроводить Шнурина. И она то и дело посматривала на дверь, кажется, даже готовая к тому, чтобы пришел Прозов. Сейчас она была бы рада полицейскому, лишь бы тот помог спровадить навязчивого гостя.

Но ни Прозов, ни кто-то другой не приходил. А Шнурин настойчиво продолжал всячески выражать свою признательность.

И тут рядом с мужчиной встала вышедшая из чулана Марта. Естественно, мужчина ее не видел. А Грая наблюдала за домовицей, совершенно перестав слушать Шнурина.

Марта по-птичьи склонила голову, вглядываясь в лицо мужчины, а после, словно кошка или собака повела носом принюхиваясь. И, будто согласившись с самой собой, кивнула головой и достала из кармана тот самый мешочек, куда складывала шары-проклятия. И, взяв один из них, бросила в Шнурина.

Тот поморщился, когда шарик попал ему в плечо и там и остался. Кажется, мужчина даже хотел потереть то место, куда угодило проклятие, подняв руку, но в последний момент передумал. И только одернул рукав рубашки и, наконец, попрощавшись, удалился.

Грая же вспомнила о том, что Тур говорил ей про Марту — то, что домовица ее прекрасно слышала.

И девушка решила попробовать поговорить с ней:

— А зачем… эм.. ты бросила в этого мужчину проклятье?

Но Марта, не обращая на нее никакого внимания, развернулась и пошла на кухню, где, свернув за шкаф, пропала.

— Спасибо за ответ, — вздохнула Грая и, растерянно осмотрев комнату и уверившись, что Марта не собирается появиться вновь, пошла в гостиную, где ее уже ждал Тур, одетый в домашнюю рубашку и брюки.

— Кто-то приходил? — спросил Тур, разглядывая монетку, которую держал в руках. — Представляешь, нашел на лестнице. Буду считать к счастью, — и он спрятал ее в карман.

— Приходил Олег Васильевич Шнурин.

— Твой знакомый?

— Нет. Я его не знаю. Его сын – маг, и он живет где-то далеко от Петербурга. Он просил меня занять его место.

— Но ты, конечно же, отказала, — как само собой разумеющееся проговорил Тур, вставая с кресла и собираясь пойти в сторону кухни.

— Я согласилась, — почему-то чувствуя себя, будто сделала что-то неправильное, ответила Грая, сжимая в руках обивку дивана.

— Ты с ума сошла? Мы живем в огромном доме в столице! Тут кругом кипит жизнь. А ты добровольно решила засунуть нас в какую-то дыру? Нет, так не пойдет.

— Зато там не будет никого, и мы сможем жить спокойно. И у Прозова не будет сомнений. Ведь станет ясно, что мы не убивали Зел Барту ради его наследства или магии. И если ты не хочешь уезжать, можешь остаться тут.

— Не могу. Если ты забыла, я нуждаюсь в твоей крови. А ты в моем яде. Но ты права. Сойти с ума в глуши — это прекрасная альтернатива долгой и счастливой жизни в столице, — пожал он плечами и снова сел в кресло. — Видимо монета не счастливая.

— Я могу приезжать к тебе.

В этот раз Грая решила не сдаваться. Потому что уехать из столицы виделось ей единственным и лучшим шансом на спокойную жизнь.

— Да, конечно. Только есть нюанс: ты не знаешь, когда действие твоей крови или моего яда станет слабеть и перестанет действовать. И поверь, если я откушу голову какому-нибудь человеку прилюдно, это вряд ли кому-то понравится, — произнес он, закидывая одну ногу на другую. — А спросят с тебя. Если, конечно, до этого времени ты не попадешь в дом умалишенных, проснувшись однажды ночью и увидев рядом с собой не просто Гирли, а кого-то в сто раз хуже. Я связан с тобой, ты со мной. А я, благодаря Барте, связан с очагом этого дома. И не могу надолго покидать его — максимум на пару дней. И то лучше не рисковать. Так что выбора у нас нет.

Только зародившаяся надежда Граи таяла, словно снег под весенним солнцем. Выходит, ей не удастся скрыться от Гирли, Марты, Амасфеля и высшего света столицы, потому что придется жить в Петербурге. А с пожалованным титулом хотя бы изредка, но ей придется посещать светские мероприятия.

Чувствуя себя так, словно только что ее отчитал Барта, распекая за нерасторопность, Грая пришла на кухню и заварила себе ромашковый чай.

Едва видимый пар поднимался над кружкой, растекаясь запахом ромашки и мяты, а нить со стеклянными бусинами, висящая у окна, ловила солнечные лучи, играя с ними и поблескивая.

До девушки доносились голоса прохожих:

— Да что вы говорите? — удивлялась одна дама.

— Как есть, все рассказываю, — отвечала ей вторая. — Кучер трижды круг давал, проезжая по одной и той же улице. Сворачивал и на Мельховскую, и на Строгинскую улицы, а все одно: выезжал туда же.

А дальше до Граи донесся грубый мужской баритон:

— Седлать-то уметь надо. А они подпругу затянуть, как следует, не могут. Вот и все!

— А я тебе говорю, что люблю тебя, Агата! И мне никто не нужен! — с надрывом говорил какой-то юноша, убеждая какую-то Агату в своих чувствах.

И тут Грае в ногу что-то ткнулось. Она посмотрела вниз и с криком залезла на стул.

Внизу ползала огромная черная «блоха» с хоботом.

— Ты чего кричишь? — на кухне показался взволнованный Тур.

— Мне в ногу ткнулась «блоха»! Я ее почувствовала!

— Ну да, иногда Гарут и ты становитесь еще ближе друг к другу, — спокойно проговорил Тур, беря со стола печенье и. отправляя его в рот.

— Гарут?

— Мой мир, — пояснил тот. — Слушай, а ты не могла бы не кричать по пустякам? А то лень бегать, если честно.

— Я испугалась. Так что уж прости, — ядовито проговорила девушка, все еще смотря на блоху и не зная как ее прогнать.

— Чего ты ее боишься? Она же ручная. Гирли иногда отпускает ее погулять. Просто не кричи и все. Хранкель не любит громких звуков.

Глава 23

Кого спасешь — кого обидишь.

Смотри внимательней — увидишь.

Грая вышла следом за Туром и ей пришлось чуть ли не бежать за ним, чтобы успевать.

Мимо прошла молодая девушка с непослушными вьющимися волосами, выбивающимися из под бежевой шляпки в тон такому-же бежевому платью и пальто. Она шла в сопровождении своей гувернантки и с интересом посмотрела на Турина. А тот ответил ей улыбкой и даже обернулся вслед, поймав вместо взгляда аристократки суровый и недовольный взгляд гувернантки, которая заметила его интерес и встала на страже имени своей молодой подопечной.

— Суровые же бывают люди, — пожал плечами Тур и подмигнув хмурой служанке, чем вызвал в ней еще больше неподдельного негодования, отвернулся и пошел дальше.

А Грая поняла, что несахарный характер Тура остался с ним и в человеческом обличии. И что просто с ним не будет. Компаньон по несчастью ей достался не самый лучший. И от этого захотелось выть и лезть на стенку. Но вместо этого она натянула спадающий капюшон поглубже и поспешила за блондином, кляня свою везучесть.

Стая ворон, сидящая на дереве, пронзительно закаркала, когда громкий свист проезжавшего мимо кучера напугал птиц. А мимо Граи пробежал мальчишка в дырявом ботинке, расстегнутой куртке и с наспех замотанным шарфом, который болтался на тонкой шее больше для вида, чем для тепла, как и потертая кепка на голове на несколько размеров больше. На лице мальчишки сияла огромная счастливая улыбка — в руках он сжимал яблоко на палочке в карамели.

Яблоко было красное, а сахарная медовая карамель, отражая в себе осенний город, была похожа на стеклянный шарик. В такие любили играть мальчишки, кидая в круг и стараясь выбить шарик противника.

Красный стеклянный шарик…

— Тур, — Грая вспомнила про Шнурина и как Марта повесила на того проклятье.

— Что? — блондин чуть склонил голову, не собираясь отвлекаться от разглядывания стоящей впереди лавочки с калачами и баранками.

— Подходи, не робей и купи пять калачей! — призывно кричал парнишка, завлекая прохожих купить что-нибудь.

— Я пыталась сегодня поговорить с Мартой! — Грая практически бежала, чтобы идти вровень с Турином. И ей приходилось практически кричать, чтобы перекричать торговца калачами и шум города. — Но она мне не ответила!

— Она просто не привыкла обращать на тебя внимание.

— Я не понимаю.

Тур, наконец, остановился и посмотрел на Граю.

— Обычно мы видим вас, а вы нас нет. Ваша жизнь, ваши разговоры нас мало интересуют. Потому что даже скажи мы вам что-нибудь, вы нас не увидите и не услышите. Иногда, конечно, вы можете немного заглядывать в наш мир. Например, видеть тень или слышать шорох, которого не должно быть. Мы для вас что-то вроде тех же насекомых. Жуки, мухи, комары — они повсюду. Но вы совсем не обращаете на них внимания, не замечаете их так же, как и нас. А мы смотрим на вас скорее как вы на коров или овец. Кто-то из наших питается тем, что даете вы. Кто-то, как Марта живет, пока заботится о ваших домах. Словно фермер на ферме. Ну и вряд ли фермер станет всерьез разговаривать с коровой или курицей. Также и Марта. Она даже и не подумала, что ты говоришь с ней. Просто такие, как Гирли или тот же Асмафель питаются вашими страхами, ненавистью или даже кровью и жизнью. А Марта нет. Поэтому бушующая в тебе сила чар не делает из тебя для нее желанную добычу. И она как привыкла не обращать на тебя внимания, так и не обращает.

— А для тебя? — сейчас Грая вспомнила и со всей серьезностью осознала, что для Турина она всего лишь еда, которая жива, потому что позволяет ему находиться тут.

Но узнай он, как ему освободиться от заклятия Зел Барты, и реши вернуться в свой мир, и ее жизнь не будет для него ничего стоить.

— Ты же знаешь, что мы нашли выход, — и Тур пошел дальше.

Было видно, что в отличие от Граи его все это не сильно волновало. Ведь в любом случае даже не будь рядом Граи, кровь которой останавливала Тура от кровожадных поступков, откушенная голова была бы чужой, а не его.

В этот момент по вымощенной дороге проехала карета, принадлежавшая кому-то из дворян. Слишком дорогой она выглядела на фоне всех остальных повозок и карет.

Изнутри постучали, давая знак ехать быстрее. И извозчик дернул вожжи, подгоняя лошадь. Та побежала быстрее, и колесо кареты попало в лужу, обдавая старую цыганку, идущую по тротуару, грязной водой.

— Шакалий пасынок, — прошипела цыганка.

И Грая увидела, как от старухи в сторону кареты полетел красно-черный шар проклятья.

Она проследила за ним взглядом, а посмотрев вновь на цыганку, стоящую все на том же месте, поймала заинтересованный и одобрительный взгляд той. Будто старуха поняла, что Грая видела посланное ей проклятье.