Генерал драконов: оковы чести

Пролог

Солнце било в глаза, отражаясь от мраморных колонн галереи. Кьярр щурился, наблюдая, как Лилия смеётся, что-то обсуждая с компаньонкой. Он собирался именно сегодня сделать Лилии окончательное предложение, она подходила ему идеально: слышала его, была красивой, послушной, лёгкой, не боялась высоты.

Всё испортил внезапно прозвучавший щелчок. Сухой, короткий, будто под ногой сломалась ветка, но Кьярр вздрогнул всем телом. Инстинкт дракона, спящий под человеческой кожей, рванулся на поверхность раньше, чем сознание успело обработать картинку.

Лилия замерла. Чашка в руках разбилась, чай залил белоснежное платье мутным пятном, поверх которого расплывалось другое — красное.

Компаньонка ещё не успела осознать и закричать, а Кьярр уже мчался. Не к Лилии — он ощутил её полный, окончательный уход — к тени, мелькнувшей за колонной. К убийце.

Он ворвался в узкий проход между высокими кустами жимолости. Убийцу он увидел сразу — чёрный, облегающий костюм, длинная чёрная коса, бившаяся о спину в такт бегу. Женщина. Невысокая, стремительная. Она не оглядывалась, знала, что он здесь.

Кьярр зарычал — звук был больше звериным, чем человеческим. Расстояние сокращалось. Он видел напряжение в её плечах, слышал учащённое дыхание. Ещё рывок. Его рука вытянулась, пальцы почти коснулись её плеча.

Она мгновенно сменила направление бега, нырнула в кусты, и поднырнула под решётку между двумя половинками сада — королевским и общим дворцовым. Костюм на спине, чуть ниже лопатки, распоролся по шву, когда она зацепилась за торчащий кусок разрезанного металла декоративной решётки. Лоскут чёрной ткани отлетел, Кьярр увидел кожу — и татуировку.

Убийца замерла на долю секунды, ощутив взгляд на обнажённой спине, но не обернулась, не позволяя разглядеть себя более внимательно, резко рванулась вперёд, исчезнув за поворотом, слившись с тенями кипарисовой аллеи.

— Лилия! — ярость схлестнулась с леденящим ужасом потери. Кьярр собирался уже обернуться драконом, иначе ему было не преодолеть быстро решётку, но тут воздух разорвал новый звук. Гулкий, тревожный, металлический звон, королевский набат.

Кьярр замер на развилке садовых дорожек. Через решётку — в кипарисовую аллею, где растворилась убийца, или направо, ко дворцу, к башням, где находилась королевская семья, которую он должен был защищать?

Он увидел вновь — как в замедленной съёмке — падающее тело Лилии. Алое пятно на белом. Его невеста, его наездница…

Боль ударила в грудь, горячая, ненасытная. Голос дракона ревел внутри, требуя мести, крови, уничтожения. Каждая клетка тела рвалась в погоню.

Но набат гремел и гремел, взывая к чести и долгу.

Кьярр сжал кулаки так, что ногти впились в ладони, оставив кровавые полумесяцы. Он резко развернулся. Короля спасти ещё можно. Лилию уже нет.

А месть должна быть холодной.

Глава 1

Солнечные лучи пробивались сквозь высокие окна королевского кабинета, заставляя редкие пылинки золотиться в воздухе. На столе, инкрустированном перламутром, стоял серебряный поднос, на нём две тонкие фарфоровые чашки, а между ними — глиняное блюдо с медовиками. Обильно залитые янтарным мёдом, усыпанные крошечными темными зёрнышками вирр, они благоухали сладостью на весь кабинет.

Король отломил кусочек медовика, медленно прожевал. Его усталый взгляд изучал собеседника, который безразлично размешивал кофе в своей чашке, хотя сахар туда никто не клал.

— Кьярр, — начал он, подбирая слова. — Время идёт. Три года на исходе. Мне безмерно жаль, но…

Кьярр машинально взял свою чашку. Кофе внутри был необычного, бледно-лилового оттенка — заваренный с цветами лаванды. Он не стал пить, лишь почувствовал тепло фарфора сквозь тонкую кожу перчаток.

Он медленно покачал головой, глядя куда-то поверх королевского плеча, в окно.

— Нет, Ваше Величество. Я так пока никого и не встретил, — голос его был ровным, глухим. Безразличным. — Девушки приходят. Толпами. С надеждой, трепетом, расчётом, — он наконец поднёс чашку к губам, сделал крошечный глоток. Знакомая горечь лаванды разлилась по языку. — Я понимаю. Моя позиция более не соответствует званию. Без наездницы я — калека в строю. Готов к отставке, — в словах не было вызова, только принятие. Король терпел долго, но терпение — не бесконечно. Драконами не может управлять генерал, чей разум обречён на одиночество.

Король вздохнул.

— Отставка слишком громкое слово для тебя, старый друг. Слишком окончательное, — он отпил кофе, — поэтому я нашёл тебе наездницу. Вернее, её нашла придворная веда.

Упоминание веды заставило Кьярра едва заметно стиснуть челюсти. Пальцы под столом непроизвольно сжались. Отношения с ведой были прохладными, её дар всевидения граничил с назойливым всезнайством, а методы часто казались ему излишне замысловатыми, почти театральными. Доверять её выбору? Это как довериться фокуснику.

— Веда клянётся, что девушка подходит, — продолжал король, делая вид, что не замечает мимолётной тени на лице генерала. — Говорит, связь будет крепкой. Её привезли на рассвете. Готов встретить свою судьбу?

Кьярр лишь молча пожал плечами, снова взял чашку с лавандовым кофе. Какая разница? Очередная иллюзия. Ещё одна пара глаз, которая потухнет от разочарования. Ещё одно напоминание о безвозвратной потере. Он поднял чашку выше, намереваясь заглушить горечью глотка эту тщетную надежду. Пусть ведёт свою находку. Увидим эту «избранную»...

Дверь кабинета отворилась без стука. В проёме, в сопровождении двух стражников, появилась девушка. Жгуче-чёрные волосы, гладко зачёсанные назад и собранные в строгий узел у затылка, открывали высокий лоб и чёткий овал лица. Платье — не пышное придворное, а простое, глубокого синего цвета, из добротной, но неброской ткани — сидело безупречно, подчёркивая стройность, но без намека на кокетство. Симпатичная? Бесспорно. Черты правильные, даже красивые. Но лицо было спокойным, почти отрешённым. Большие, тёмные глаза скользнули по королю с вежливым безразличием, затем остановились на Кьярре — оценивающе, без тени робости, восторга или страха. Обычная. Ничего выдающегося.

Кьярр уже поднёс чашку почти к губам. Мысль «очередная пустышка» уже сформировалась. И в этот миг...

«Это вот с этим типом мне придётся прожить остаток жизни, если я ему подойду?.. Нет уж, я никому не подхожу!»

Чёткий женский голос взорвался прямо в центре его сознания. Чужая мысль, живая и острая, пронзила годы немоты и отчаяния.

ТРЯХ!

Фарфоровая чашка вырвалась из внезапно онемевших пальцев. Рухнула на каменный пол, кофе заляпал светлый камень мутными кляксами. Кьярр вскочил как ошпаренный. Стул с грохотом полетел на пол. Он замер, не дыша, широко раскрытыми глазами впиваясь в девушку в синем платье. Весь его сдержанный покой, вся броня стоицизма, ковавшаяся три года, разлетелась в щепки. Внутри бушевал хаос: дикое, ослепляющее ликование от прорванной плотины одиночества, шок, недоверие, ошеломляющая сила только что установившейся связи.

Девушка не отпрянула. Она лишь слегка приподняла тонкую бровь, глядя на разлитый кофе и опрокинутый стул. Но в глубине её тёмных, казалось бы, непроницаемых глаз мелькнуло что-то... удовлетворённое? Или просто... осознающее? Как будто она не просто видела его реакцию, а чувствовала тот ураган, что бушевал у него внутри.

Король замер с медовиком на полпути ко рту. Даже придворная веда, возникшая в дверях следом со своей привычной загадочной полуулыбкой, казалось, на миг утратила часть своего всеведения, глядя на Кьярра с искренним изумлением.

Но Кьярр не видел ни короля, ни веду. Он видел только брюнетку в синем платье, чей голос только что зазвучал у него в голове. Его наездницу. Связь была живой, огненной нитью, мгновенно натянувшейся между ними, и в этом первом, ослепительном моменте признания, в этой волне облегчения и силы был оглушительный гул настоящего и щемящая надежда на то, что, возможно, одиночеству пришёл конец.

Визуал

Гордая Лира Фини

Запорола дубль ;)

Абстракции

В мечтах читателей

Ближе к реальности

Ого-го!..

Зарем, это ты?..

Глава 2

Кьярр сделал шаг вперёд, автоматически выпрямляя спину, сбрасывая оцепенение. Человек брал верх над ошеломлённым драконом. Его голос, когда он заговорил вслух, прозвучал непривычно громко в наступившей тишине, но ровно:

— Кьярр Реган. Генерал-дракон королевства Зейял, — он слегка склонил голову — не поклон вельможи, а скорее формальное признание присутствия равного… или того, кто может им стать.

Девушка в синем выдержала его взгляд. Тёмные, почти чёрные глаза, казалось, впитывали свет. Уголки её губ дрогнули, сложившись в лёгкую, чуть насмешливую улыбку.

— Лира Фини, никто, — она не поклонилась, вместо этого, с преувеличенной небрежностью, сделала реверанс. Но какой! Колено согнуто неглубоко, спина не прямая, а чуть ссутуленная, рука отведена в сторону с таким видом, будто она отмахивается от назойливой мухи. Это был не реверанс, а карикатура, пародия, которую ни одна уважающая себя фрейлина или аристократка не позволила бы себе в королевском кабинете. За такое выставили бы вон мгновенно, без права возвращения.

Король ахнул, веда замерла, её загадочная полуулыбка на миг сползла. Но Кьярр… Кьярр почувствовал, как в груди, где обычно теснилась тоска, заключённая в гору льда, заклокотал смех. Дерзость! Наглая, вызывающая… и невероятно живая.

«Приятно слышать, генерал-дракон, — прозвучало у него в голове. Голос Лиры был таким же чётким, как и в первый раз, но теперь в нём явственно слышалась та же насмешливая нотка, что играла на её губах. — Хотя «слышать» — не совсем точное слово, да? Более… интимный процесс».

Кьярр ощутил лёгкий румянец на своих скулах и намеренно не ответил мыслью, сказав вслух, глядя прямо в её смеющиеся глаза:

— «Никто», мисс Фини? Слишком скромно для обладательницы столь уникальных манер.

Лира Фини распрямилась после своего кривого реверанса. Её улыбка стала чуть шире, обнажив ровные белые зубы.

— Так может я и есть скромная, — отозвалась она, вообще не смущённая тем фактом, что за их диалогом следит сам король.

«Он напряжён, как струна, но внутри… ого, какой костёр. Интересно, до какой температуры драконы могут раскаляться?» — её мысль пронеслась мимо его сознательных барьеров, лёгкая, любопытствующая, как мотылёк, исследующий пламя.

Кьярр почувствовал, как связь между ними живёт. Она не просто передавала слова, но и мысли, эмоции. Это было захватывающе и… пугающе. После Лилии, чьё присутствие в его голове было тихим, успокаивающим шёпотом, Лира показалась шквалом.

««Мисс Никто», — повторил он, копируя её интонацию, — которая, как я понимаю, теперь обречена терпеть мою компанию. В силу… обстоятельств», — он сделал жест, охватывающий их обоих, короля, веду, разлитый кофе.

Лира кивнула: «Обстоятельства… Драматично. Хотя, полагаю, могло быть и хуже, — она снова посмотрела на него, и в её глазах заиграл открытый, дерзкий огонёк. — Например, если бы ты был скучным».

Кьярр невольно улыбнулся в ответ. Небольшая, сдержанная улыбка, но настоящая. Первая за долгие годы.

«Со скукой, мисс Фини, я, пожалуй, справлюсь. А вот с драмами…» — он намеренно не договорил, глядя на неё. Солнце из высокого окна падало прямо на Лиру, выхватывая синие блики на платье, золотя макушку, подчёркивая черты лица. Она стояла в луче света — живая, дерзкая, непредсказуемая. Полная противоположность тени, преследовавшей его три года. И связь… связь горела между ними, как раскалённая проволока.

Он сделал шаг ближе, игнорируя изумлённый взгляд короля и проницательный — веды. Его голос прозвучал твёрдо, но без привычной генеральской сухости. В нём слышалось вызов и… азарт.

— Предлагаю проверить нашу обречённость на практике, мисс Фини. Завтра на рассвете на западной тренировочной площадке. Покажем друг другу, на что мы способны. Без королевского фарфора под ногами.

Лира Фини замерла на секунду. На губах снова появилась та же насмешливая, но теперь заинтересованная улыбка.

«На восходе? Романтично, — прозвучало у него в голове, и он ощутил лёгкую дрожь азарта в её мысленном голосе. — Боюсь, ты не знаешь, на что подписался, генерал. Но я приду. Посмотрим, что умеешь ты».

Она кивнула ему, уже вслух, коротко и решительно:

— Договорились, Генерал Реган. На восходе.

Солнце за окном, казалось, заиграло ещё ярче, заливая кабинет золотым светом, в котором плясали пылинки, как маленькие искры. На полу все ещё лежали осколки чашки и расплывались лиловые лужицы кофе. Но в воздухе витало что-то новое. Опасное. Захватывающее. Как первый порыв ветра перед полётом.

Веда, Зарина Лемаль, нахмурилась, внезапно что-то поняв. Она побледнела, но вмешиваться пока не стала.

Глава 3

— Войдите! — крикнул Кьярр в ответ на стук в двери его покоев.

К его большому удивлению вошла треклятая веда, которая вечно обещала ему неприятности.

— Генерал, я ошиблась. Вам нельзя строить отношения с этой женщиной! — сообщила она с порога.

— То есть, вы её мне нашли, а теперь говорите, чтоб я её прогнал?! — поразился Кьярр. — Да я даже с Лилией не имел такой яркой, насыщенной связи!

— Она вас погубит, генерал… — Зарина смотрела на него с отчаяньем и явно верила в свои слова. — Клянусь, я не лгу! Я видела, что у вас с ней выйдет связь, но когда я увидела вас вместе…

— Ты надеялась, что я прогоню её в память о Лилии, и ты будешь той, кто решила проблему, а я — тем, кто снова всё испортил, верно? — хмыкнул генерал. Веда не раз пыталась выставить его некомпетентным перед королём.

Зарина поджала губы, фыркнула и ушла. Кьярр проводил неуёмную женщину нечитаемым взглядом. Что же ей может быть нужно?

— Генерал? — на этот раз в приоткрывшуюся дверь сунул нос его адъютант Зарем.

— Входи.

Зарем, удивительно обаятельный паренёк, сводящий с ума всех девиц в округе, но верный, как все драконы, своей избраннице, вошёл практически танцующей походкой.

— Генерал, — Зарем щёлкнул каблуками, отдавая честь с лёгкой, почти фамильярной улыбкой, которую могли позволить себе только самые близкие. — Документы, что вы просили. Всё, что удалось собрать на данный момент.

Кьярр кивнул, принимая папку. Бумаги внутри были немногочисленными. Он быстро пробежал глазами. Обычная девушка, простолюдинка, приходская школа, отец умер, ещё когда она была ребёнком, мать незадолго до совершеннолетия, но Лире повезло — она уже работала в пекарне, и владелица не отдала её в детдом. Позже, после смерти владелицы, Лире досталась пекарня, так что сейчас она вполне зажиточная девушка.

Ни связей, ни подозрительных знакомств, ни странных событий. Обычная жизнь. Тяжёлая, полная потерь, но обычная. Жила, трудилась, вела своё маленькое дело. Ничего, что могло бы объяснить её внезапное появление в качестве его наездницы или вызвать подозрения Зарины.

Кьярр отложил папку на стол. Скукотища. Ни одной зацепки. Ничего, что могло бы омрачить тот ослепительный момент, когда её голос впервые прозвучал у него в голове.

— Ну что, генерал? — Зарем не мог сдержать своего оживления, переминаясь с ноги на ногу. Его глаза сияли искренним восторгом. — Всё чисто? Вы только подумайте, генерал! — Зарем сделал шаг вперёд, его голос зазвучал с непривычной серьёзностью. — Вы нужны нам всем! Сильный, справедливый генерал, который знает цену долгу и порядку. Таких, как вы, не было давно! Если эта Лира — ключ к тому, чтобы вы остались у руля, то она нужна не только вам! Она нужна всему государству! Честное драконье слово!

Энтузиазм Зарема был заразителен, Кьярр смотрел на молодого дракона, и тяжёлый камень сомнений, подброшенный Зариной, начал крошиться. Зарем был прав. Что толку копаться в прошлом этой девушки? Сиротство? Труд в пекарне? Это не преступление. Это жизнь. Жизнь, которая привела её сюда, к нему. К его спасению. К спасению его места, его смысла.

«Девушка как девушка», — мысленно повторил он слова Зарема, глядя на скудные листки в папке. Но в тот момент, когда их сознания слились впервые, он почувствовал нечто большее. Силу. Твёрдость. И ту самую связь, яркую и насыщенную, которой не было даже с Лилией.

Чтобы там ни происходило в её прошлом, какие бы призраки ни преследовали Зарину, Лира Фини была ему нужна. Здесь и сейчас. И ради этого, ради шанса снова быть цельным, быть генералом, он был готов принять её прошлое, каким бы оно ни было.

— Спасибо, Зарем, — сказал Кьярр, и в его голосе впервые за этот день прозвучала твёрдая уверенность, почти забытая за три года. — Ты прав. Я справлюсь с ней, какой бы она ни была.

— Я передам вашу уверенность остальным! — сияя, Зарем протиснулся в приоткрытую дверь.

Глава 4

Кьярр же откинул плотную портьеру и вышел на балкон. Высоко над землёй, в самом сердце королевского крыла дворца, вид был превосходным. Он опёрся ладонями о резные каменные парапеты, вобравшие за день солнечное тепло, и обвёл взглядом раскинувшуюся внизу картину.

Внизу был виден замковый въезд, массивные ворота, сейчас распахнутые настежь, охраняемые четырьмя воинами: одним всегда был дракон, остальные трое — людьми.

За зачарованной стеной начинался город, улицы расходились лучами от замкового холма, крыши домов, покрытые черепицей всех оттенков терракотового, местами подёрнутые бархатной зеленью мха, сверху выглядели аккуратными и ладными. Дымок из труб тянулся к небу, растворяясь в прохладной синеве. Где-то ниже, на рыночной площади, ещё виднелись пёстрые пятна шатров, а крошечные фигурки людей копошились, убирая товары.

Районы побогаче с белёными стенами и черепицей потемнее, витражами в окнах, располагались поближе, к замку, но те кварталы, где дерева было больше, чем камня, а бельё сушилось на верёвках между домами, были не менее важными. Акведуки пересекали городские кварталы, неся воду с горных источников. На окраине дома редели, уступая место зелёным поясам садов и небольших пастбищ. А дальше, обрамляя долину, поднимались лесистые холмы Зейяла, уже покрывающиеся вечерней дымкой. На одном из дальних склонов, едва различимый, виднелся шпиль Храма Предков, где покоились кости королей и героев.

Весь этот город, все его люди, тысячи жизней, кипящих внизу со своими радостями, горестями, хлебом насущным и мечтами были ему дороги. Он мог уйти, но у него не было достойного преемника. Другие драконы либо ещё не вошли в силу, либо недостаточно умны, либо не были готовы к такой ноше. Кьярр не льстил себе, он знал совершенно точно. За эти три года он уже далеко не один заговор остановил, но с каждым разом ему было всё сложнее, приходило понимание, что без наездницы ему нечего делать дальше у трона короля. Он слабел, он не мог управлять своими драконами. Разве мог он позволить девице уйти, пусть она даже мошенница и обманщица? Нет, он разберётся в её прошлом, выяснит, из-за чего переживает веда и обелит репутацию своей новой наездницы.

Солнце садилось, окрашивая черепицу в кроваво-золотой цвет. Где-то в городе зажглись первые огоньки — жёлтые, тёплые точки в сгущающихся сумерках. Кьярр глубоко вдохнул и, глядя на теплящиеся огни Зейяла, на его прочные стены и дымящиеся трубы, на жизнь, которая не замирала даже с наступлением темноты, Кьярр впервые за три года позволил себе подумать, что, может быть, вместе с честью и долгом на этот раз он получит и любовь?

Мысль была тихой и робкой, генерал не привык строить воздушные замки. Но огоньки внизу горели так тепло. А голос Лиры в его голове звучал так правильно.

Глава 5

Холодноватое утро застало Кьярра на тренировочном плацу задолго до назначенного часа. Он отрабатывал удары тренировочным мечом по соломенному чучелу, но сегодня в них не было привычной ярости — лишь нервная энергия, попытка скинуть адреналин перед встречей. Воздух был чист и прозрачен, солнце только поднималось над зубцами дальних башен, отбрасывая длинные, резкие тени. Пар от его дыхания висел в воздухе густыми клубами.

Он услышал её шаги раньше, чем увидел — лёгкие, почти неслышные на утрамбованной земле. Остановился на середине удара, резко развернулся.

Лира стояла в нескольких шагах. В том же простом синем платье, что и вчера, но сегодня на плечи была накинута серая шерстяная накидка. Тёмные волосы, собранные в тугой узел, открывали лицо — спокойное, внимательное, без тени робости или восторга. Она смотрела прямо на него, её тёмные глаза казались глубже в утреннем свете.

— Доброе утро, генерал, — её голос прозвучал в тишине плаца ясно и ровно.

Кьярр хотел ответить. Сказать что-то формальное, деловое. Но в этот момент их взгляды встретились.

И всё рухнуло.

Не мыслеречь — не отдельные слова или фразы. Это был взрыв. Оглушительный, всесокрушающий поток чистых, нефильтрованных ощущений. Он почувствовал прилив тепла к её щекам от утренней прохлады, лёгкое напряжение в плечах, ровное биение сердца — чуть учащённое, но сильное. Он ощутил запах хлеба, въевшийся в её кожу как духи, и тонкую ноту чего-то горьковатого — может, полыни, может, пепла. И главное — он ощутил ту самую связь, осязаемую, как натянутый трос, вибрирующую между ними с невероятной силой. Это было не просто общение — это было слияние. Её присутствие заполнило его сознание, как прилив, смывая все мысли, все сомнения, всю осторожность. Его собственная ярость, его горе, его холодная решимость — всё это на миг растворилось, уступив место оглушительному, почти болезненному чувству цельности. Казалось, он вдохнул полной грудью после трёх лет удушья. Крылья, невидимые под кожей, рвались наружу, требуя взлететь прямо сейчас, унести их обоих прочь от земли, от долга, от прошлого.

Он стоял, не в силах пошевелиться, сжимая рукоять меча до хруста костяшек, чувствуя, как по его спине бегут мурашки, а сердце колотится так, будто хочет вырваться из груди. Его собственные эмоции — шок, ликование, жгучая потребность — хлынули к ней по этой же связи, неконтролируемым потоком. Он увидел, как её глаза чуть расширились, как она сделала едва заметный шаг назад, будто физически ощутив этот натиск. На её бесстрастном лице промелькнуло что-то похожее на растерянность, быстро подавленное.

Кьярр сглотнул ком в горле, заставил себя опустить меч. Отвернулся на мгновение, чтобы собраться с мыслями, отдышаться. Держись. Держись, генерал. Он снова посмотрел на неё, стараясь придать лицу хоть какую-то твёрдость, скрыть бурю внутри.

— Доброе утро, Лира, — его голос прозвучал хрипло. Он сделал паузу, выбирая слова, стараясь говорить медленно, внятно, несмотря на бешеный ритм сердца. — То, что происходит между нами… эта связь… — он махнул рукой в пространство между ними. — Это не просто наша личная удача или неудача. Это нечто гораздо большее, — он подошёл ближе, глядя ей прямо в глаза, пытаясь донести всю серьёзность момента. — Я — генерал драконов. Моя задача — защищать короля и королевство. Без наездницы я не могу выполнять её полноценно. Не могу вести драконов в бой, не могу координировать их действия так, как требуется. Ты… — он сделал ещё один вдох, — ты теперь ключевая часть этой защиты. Часть того, что стоит между Зейялом и хаосом. Понимаешь?

Она смотрела на него, не отводя глаз, слушала внимательно. Кивнула. Один раз.

— Поэтому… — Кьярр чувствовал, как сложно подбирать слова, когда всё внутри поёт от её близости и вибрирующей связи. — Наши отношения — это не просто отношения двоих людей. Это… служение. Долг высшего порядка. И для того, чтобы это работало, — он подчеркнул каждое слово, — чтобы мы могли защищать то, что должны защищать, нам крайне важно научиться понимать друг друга. Полностью. Без утайки. Обсуждать всё — любые мелочи, любые недопонимания, любые… сомнения, — он чуть помедлил, глядя на её непроницаемое лицо. — Идти навстречу. Находить компромиссы. Доверять. Понимаешь? Без этого… всё рухнет. И я… и королевство.

Лира снова кивнула. Её губы чуть дрогнули, будто она собиралась что-то сказать, но передумала. Она по-прежнему смотрела на него прямо, но… Кьярр почувствовал что-то. Не стену — связь-то была живой, огненной. Но словно лёгкую дымку, фильтр между тем, что она показывала внешне, и тем, что было внутри. Отголосок сдержанности. Неискренности? Недоверия? Или просто осторожности?

Он тут же отогнал подозрение. Она видит тебя второй раз в жизни, сурово напомнил он себе. Ты для неё — высокопоставленный военный, дракон, чьи эмоции только что обрушились на неё лавиной. Что ты хочешь? Полного раскрытия души сразу? Разум говорил, что нужно время. Терпение. Долг требовал именно этого. Но где-то глубоко, под слоем эйфории и рассудочных доводов, шевельнулся холодок старой насторожённости, как эхо предупреждения Зарины. Он заставил его замолчать.

— Хорошо, — сказал Кьярр, стараясь, чтобы голос звучал твёрже. — Начнём с малого. Сегодня — просто почувствовать связь в движении. Попробуем синхронизировать шаг. Без спешки. Готовься.

Глава 6

Кьярр только закончил тренировку с Лирой, когда в дальнем конце плаца появилась знакомая высокая фигура в пышном платье цвета спелой сливы. Монди, главная фрейлина королевы, шла не торопясь, её жёсткие каблуки чётко отстукивали по каменной плитке, а руки были сложены перед собой с привычной церемонной грацией. Она помахала ему, широко улыбаясь, будто не замечая, что он весь в поту и явно не в настроении для светских бесед.

— Кьярр, милый, — её голос прозвучал слащаво, как сахарный петушок, разболтанный в чашке чая. — Наконец-то ты освободился! Я уже начала думать, что ты намеренно избегаешь меня после того, как наш последний разговор закончился… ну, знаешь, не самым приятным образом.

Она подошла ближе, не обращая внимания на его усталый взгляд, и тут же взяла его за руку, будто имела на это право. Её пальцы, холодные и цепкие, впились в его запястье.

— Монди, — Кьярр осторожно высвободился, стараясь не показать раздражения. — Я занят.

— О, конечно, занят! — она фыркнула, поджав губы. — Всё время занят. Особенно теперь, когда у тебя появилась эта… ну, как её… Лира, — она произнесла имя с лёгким оттенком брезгливости, будто речь шла о чём-то не совсем приличном. — Я видела, как ты с ней тренировался. Ну и парочка… Она, конечно, ничего так, но что-то в ней есть… не то.

Кьярр нахмурился.

— Что именно «не то»?

Монди пожала плечами, делая вид, что просто высказывает нейтральное наблюдение, но в её глазах мелькнуло нечто едкое.

— Ну, не знаю… Может, взгляд какой-то скрытный. Или то, как она держится — слишком уж напряжённо, будто боится, что её разоблачат, — она махнула рукой. — Впрочем, что я тебе рассказываю? Ты же всё равно не слушаешь. Ты никогда не слушаешь, когда дело касается твоих решений.

Кьярр сдержал вздох. Он знал эту тактику — сначала намекнуть на проблему, потом сделать вид, будто она неважна, а потом обвинить его в том, что он «не слушает».

— Монди, Лира — моя наездница. Это не обсуждается.

— Конечно, конечно, — она закатила глаза. — Просто знай, что если бы она попала ко мне на проверку как фрейлина, я бы её забраковала. Но у тебя, как всегда, свои стандарты.

Он промолчал, не желая ввязываться в этот спор. Монди всегда находила способ вставить колкое замечание, особенно если речь шла о ком-то, кто занимал его внимание.

Помолчав пару секунд, она вдруг переключилась, как будто предыдущего разговора и не было.

— Кстати, ты просто обязан прийти сегодня на обед! — её голос снова стал излишне сладким. — Я договорилась с поварами, они приготовят твой любимый мясной пирог с можжевельником. И мы давно не разговаривали по-настоящему. Ты совсем забросил меня после… ну, после того случая.

Кьярр сжал зубы. «Тот случай» — это когда он отказался помочь ей устроить своего племянника в королевскую стражу, потому что парень не прошёл даже базовых испытаний. Монди тогда устроила истерику и три недели с ним не разговаривала.

— Монди, я не уверен, что смогу…

— О, опять! — она резко скрестила руки на груди, её лицо исказилось в обиженной гримасе. — Ты всегда так! Я же не прошу ничего сложного, просто пообедать со старым другом! Или теперь, когда у тебя появилась эта Лира, ты вообще не собираешься уделять время тем, кто был с тобой до неё?

Кьярр почувствовал знакомую тяжесть в висках. Разговор с Монди всегда заканчивался так — либо он сдавался и шёл у неё на поводу, либо она обижалась и потом неделю портила ему настроение намёками и холодными взглядами.

— Хорошо, — он сдался. — Я приду.

Её лицо тут же просияло, будто и не было только что надутых губ.

— Прекрасно! В час, как всегда. Не опаздывай! — она повернулась, чтобы уйти, но на прощанье ещё раз бросила: — И подумай насчёт Лиры. Я бы на твоём месте присмотрелась к ней повнимательнее.

Она ушла, оставив после себя ощущение липкого дискомфорта. Кьярр провёл рукой по лицу, чувствуя, как усталость накатывает с новой силой.

«Энергетический вампир», — подумал он, глядя ей вслед.

Но отказать ей он всё равно не мог. Потому что, несмотря на все её токсичные привычки, Монди действительно никогда его не предавала. И в этом королевстве, где у каждого были свои игры, такая верность чего-то да стоила.

Даже если после каждого разговора с ней он чувствовал себя так, будто провёл десять раундов на арене.

Глава 7

Кьярр тщательно подготовил свои покои к ужину. На дубовом столе, покрытом тёмно-синей скатертью, стояли серебряные подсвечники с невысокими восковыми свечами — их мягкий свет создавал интимную атмосферу, не режущую глаза. В центре — блюдо с жареной дичью, тушёными овощами и свежим хлебом. Запах еды смешивался с лёгким ароматом лаванды, витавшим в воздухе.

Он нервно поправил воротник рубашки — тёмно-зелёной, простого покроя, но дорогой ткани. Не парадный мундир, но и не повседневная одежда. Что-то между. Достаточно официально, чтобы показать серьёзность намерений, но не настолько, чтобы выглядеть напыщенно.

Кьярр провёл ладонью по каменному подоконнику, смахивая несуществующую пыль. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая покои в тёплые янтарные тона. Он нервно поправил складки тёмно-зелёного покрывала на кровати в спальне — в третий раз за последние полчаса.

«Она придёт. Должна прийти», — мысленно повторял он, поправляя положение серебряных подсвечников на столе. Его драконья натура требовала действия, а не этого мучительного ожидания.

Кьярр потянулся к кувшину с вином, но остановился. Ясность мысли ему точно была необходима. Вместо этого он начал расхаживать по комнате, сапоги глухо стучали по дубовым половицам.

В голове неотвязно звучали слова Монди: «Я бы её забраковала. Что-то в ней не то». Он резко развернулся, будто пытаясь физически отмахнуться от этих мыслей.

«Чёртова Монди», — мысленно выругался он. Она всегда умела вложить яд даже в комплимент. Но... она никогда не лгала ему. Преувеличивала — да. Играла на нервах — конечно. Но никогда не лгала напрямую.

«А что, если она права? — предательская мысль закралась в сознание. — Что, если Лира действительно...»

Он резко оборвал себя. Нет. Связь между ними была настоящей. Он чувствовал её. Но...

Воспоминание о веде всплыло перед глазами. Её бледное лицо, горящие глаза: «Вам нельзя строить отношения с этой женщиной!» Он отмахнулся, но теперь эти слова возвращались, как назойливые мухи.

Кьярр подошёл к окну, распахнул его пошире. Где-то внизу, за крепостной стеной, шумел город. Его город. Который он защищал все эти годы. Который доверил ему король.

«А что, если они обе правы?»

Он сжал кулаки, чувствуя, как под кожей шевелятся драконьи чешуйки. Нет. Он не мог допустить таких мыслей. Лира прошла все проверки. Её биография была чиста. Отец — плотник. Мать — швея. Работала в пекарне всю свою жизнь. Ничего подозрительного. Есть и письма от соседей, заверяющих, что девушка прекрасная и ответственная.

«Может, они просто ревнуют?» — попытался он убедить себя, налив себе воды. Она утоляла жажду, но не ту, что надо было... Веда всегда была слишком... навязчивой. А Монди... Монди действительно была ему верна, но её привязанность порой становилась удушающей.

Кьярр провёл рукой по лицу, пытаясь стряхнуть напряжение. Всё будет хорошо. Они поужинают. Поговорят. А потом... потом он предложит ей пройти полное соединение. Стать настоящими драконом и наездницей.

«Если она согласится», — предательски шепнул внутренний голос.

Он снова начал ходить по комнате, теперь быстрее. Его драконья натура рвалась наружу, требовала действия. Но что он мог сделать? Бежать к веде и просить объяснений? Вызвать Монди и потребовать подробностей? Нет. Он должен был встретиться с Лирой. Посмотреть ей в глаза. И... решить.

Внезапный стук в дверь заставил его вздрогнуть. Сердце бешено заколотилось. Это она.

Кьярр глубоко вдохнул, расправил плечи и пошёл открывать. Каким бы ни было её прошлое, какими бы ни были предупреждения — сейчас он должен был сделать выбор. И он уже знал, каким он будет.

— Открыто.

Лира была в другом платье — не том синем, что носила раньше, а тёмно-бордовом, с высоким воротом и длинными рукавами. Оно тоже облегало фигуру, подчёркивая стройность, но не выглядело вызывающе. Её волосы, до этого собранные в тугой узел, сегодня были распущены, ниспадая на плечи тёмными волнами.

— Проходи, — Кьярр жестом указал на стол. — Надеюсь, голодна?

Она кивнула, села напротив него. Взгляд тёмных глаз скользнул по столу, по свечам, по его рубашке — оценивающе, но без намёка на смущение.

Они начали ужин в почти полной тишине. Кьярр налил ей кофе, куда добавил щепотку специй — ничего опасного, просто лёгкий афродизиак, помогающий снять напряжение.

— Как тебе еда? — спросил он наконец, когда пауза стала слишком затянутой.

— Вкусно, — ответила Лира просто.

— Рад, — он улыбнулся, но внутри его грызла неуверенность. Нравится ли ей это? Не слишком ли быстро? Считает ли она его настойчивость грубостью?

Он решил не затягивать.

— Лира, — его голос прозвучал чуть ниже, чем обычно. — Ты понимаешь, что наша связь… она требует большего.

Она подняла глаза, но не ответила.

— Чтобы дракон и наездник стали единым целым, — продолжал он, — нужно больше, чем просто мыслеречь. Нужно доверие. Полное. Безоговорочное.

— Я понимаю, — её голос был ровным, но в нём не было ни страха, ни сопротивления.

Кьярр встал, обошёл стол, остановился за её стулом. Его пальцы коснулись её плеч — осторожно, давая ей возможность отстраниться.

Она не отстранилась.

Его руки скользнули вперёд, к её шее. Пальцы провели по коже, ощущая её тепло, лёгкий пульс под подушечками. Он наклонился, губы коснулись её шеи — сначала лёгкое прикосновение, затем чуть сильнее, с лёгким укусом.

Лира вздохнула, её тело слегка подалось вперёд.

Кьярр почувствовал, как её дыхание участилось. Его руки медленно опустились к застёжкам её платья, расстёгивая их одну за другой. Ткань разошлась, обнажая кожу — бледную, гладкую, с едва заметным шрамом на плече

Он успел удивиться шраму, так похожему на след удара мечом, когда его взгляд упал ниже.

На спине, чуть ниже правой лопатки, чётко выделялась татуировка — компас. Не просто круг с буквами, а детализированный, с тонкими линиями меридианов, с розой ветров по краям. В центре — стрела, указывающая на север. Но самое главное — она была надломленной. Кончик стрелы был отколот.

Глава 8

Кьярр замер на мгновение, ледяная ярость сковала мышцы. Компас. Сломанная стрела. Тень в саду. Лилия. Его Лилия с коричнево-алым пятном на груди. Все кусочки пазла встали на свои места.

— Ты... — его голос был низким рычанием, едва узнаваемым.

Лира уже отпрыгнула назад, её рука молнией метнулась к бедру — и в пальцах блеснул тонкий, как жало, клинок. Не украшение — оружие убийцы.

— Да, генерал, — её губы растянулись в холодной усмешке, но глаза горели концентрацией хищницы. — Я.

Он бросился на неё без раздумий, как разъярённый бык. Огромный кулак рванулся к её голове, но Лира не стала принимать удар. Она пригнулась, скользнула вбок, и её клинок сверкнул в полумраке комнаты.

Острая боль заставила Кьярра отшатнуться. Рубашка расползлась от ключицы до пояса, обнажая глубокую, кровоточащую царапину на смуглой коже. Адреналин заглушил боль, но не ярость.

— Стоять, тварь! — он рванулся снова, пытаясь схватить её за руку с клинком. Но Лира была быстрее, изворотливее. Она отпрыгнула на диван, потом, оттолкнувшись ногами от стены, совершила немыслимый прыжок — прямо к тяжёлой люстре, свисавшей с потолка.

— Ах так?! — Кьярр схватил массивное кресло у камина.

Лира повисла на люстре, поджав ноги, люстра с жутким скрипом качнулась. Убийца раскачалась, как на качелях, и в момент наибольшего размаха отпустила руки!

Тело её, лёгкое и стремительное, пролетело через всю комнату. Кьярр швырнул кресло туда, где она должна была приземлиться, но она уже катилась по столу, сметая скатерть, тарелки, хрустальные бокалы. Её нога в лёгкой вечерней туфле с размаху ударила по хрустальному кувшину с вином, который тут же со свистом полетел в Кьярра. Он инстинктивно прикрыл лицо рукой, хрусталь разбился о его предплечье и плечо с оглушительным звоном, острые осколки впились в кожу, оставив новые кровавые дорожки. Вино брызнуло ему в лицо, в глазах защипало.

— А-а-аргх! — рев Кьярра сотряс стены. Он схватил со стола тяжёлый подсвечник и швырнул его вслед Лире, которая уже приземлилась у противоположной стены. Подсвечник врезался в резную панель, разнеся её в щепки, а следом прыгнул и сам дракон.

Лира метнулась вдоль стены, её клинок искал уязвимое место. Кьярр, ослеплённый яростью и болью, бросился наперерез. Его кулак врезался в дверной косяк рядом с её головой, оставив вмятину в дубе. Она проскользнула под его рукой, клинок блеснул, оставляя ещё одну царапину на боку.

Шум стоял невообразимый: грохот падающей мебели, звон бьющегося хрусталя, треск ломающегося дерева, их тяжёлое дыхание и рычание. Кьярр схватил второе кресло и с рёвом швырнул его в Лиру. Она прыгнула в сторону. Кресло пролетело мимо и с оглушительным грохотом выбило огромное окно. Стекло и рама разлетелись на сотни осколков, ворвался холодный ночной воздух и крики поднявшейся по тревоге стражи.

В выбитую дверь ввалились двое стражников в полных латах, мечи наголо. За ними, в проёме стояли ещё трое, а за их спинами, с лицом, искажённым гневом, стоял сам король.

— СТОЯТЬ! НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЕ! — его голос, обычно спокойный, прогремел как набат, заглушив на мгновение все звуки.

Кьярр и Лира замерли, как изваяния, посреди разрушенных покоев. Пол был усыпан осколками стекла, хрусталя, едой. Мебель оказалась перевёрнута, скатерть изорвана. Кровь текла по руке и груди Кьярра, капая на паркет. У Лиры растрепались волосы, на щеке алела ссадина от осколка, дыхание было сбитым, но клинок она держала твёрдо, её глаза, полные ненависти, были прикованы к Кьярру. Он отвечал ей тем же — взглядом, готовым растерзать.

— Ваше Величество! — Кьярр, забыв о приличиях, выкрикнул, указывая окровавленной рукой на Лиру. — Это она! Она убийца! Она убила Лилию! Я поклялся, что убью её!

Король не смотрел на Лиру. Его ледяной, невероятно усталый взгляд был прикован к Кьярру. Он сделал шаг вперёд, отстранив стражника, и сунул генералу свёрнутый в трубку лист пергамента с тяжёлой восковой печатью.

— Прочти, — приказал король непререкаемым тоном. — Только что прибыл гонец. Королевству объявлена война. Гретлевская армия уже на марше. Их драконы подняты в воздух.

Кьярр онемел. Война. Сейчас. Его взгляд машинально скользнул по печати — герб Гретеля, скрещённые молнии.

Король посмотрел на него, потом на Лиру, его лицо было каменным.

— Мне нужен мой генерал-дракон, Кьярр. Нужен во всеоружии. Со своей наездницей, — он подчеркнул последние слова. — Лилия мертва. Это дело прошлого. Ваша личная вендетта кончилась здесь и сейчас, — король указал на разрушенные покои. — У вас есть неделя. Одна неделя, чтобы стать единым целым. Чтобы стать оружием Зейяла, — его голос стал тише, но от этого только страшнее. — И знайте оба: если один из вас погибнет до конца этой недели, пусть даже случайно, от несчастного случая или «неловкого движения»... второго я казню как изменника родины. Понятно?

Тишина повисла настолько тяжёлая, пропитанная ненавистью, что даже стражники не дышали. Кьярр смотрел на короля, потом на Лиру, в глазах у него бушевала буря невероятной ярости, боли и бессилия. Лира стояла неподвижно, её лицо было маской, только пальцы чуть сильнее сжали рукоять клинка.

Король ждал. Ждал подтверждения.

— Понятно, Ваше Величество, — наконец, сквозь стиснутые зубы, выдавил Кьярр. Его взгляд, полный смертельной ненависти, всё ещё был прикован к Лире.

— Понятно, — без интонации, повторила она, её тёмные глаза холодно встретились с его взором.

Война началась. А их личная война только что получила отсрочку под страхом смертной казни.

Глава 9

Кьярр вышел из тронного зала, чувствуя себя так, будто протащил на плечах каменную глыбу через весь город. Воздух в коридоре после душного совещания показался прохладным, но облегчения не принёс. Главный приказ короля и его советников звенел в ушах: «Не расставайся с ней ни на минуту. Ни при каких обстоятельствах. Вы должны найти общий язык!»

Он остановился, сжав кулаки. Лира стояла в двух шагах, как тень. Не за его спиной — нет. Ровно настолько близко, чтобы быть в зоне немедленного доступа, и настолько далеко, чтобы не мешать движению. Её лицо было каменной маской. Тёмное, практичное платье — уже не вечернее, а похожее на форму, но без знаков различия, — волосы снова собраны в тугой, неумолимо аккуратный узел. Только ссадина на щеке, полученная вчера в их безумной драке, напоминала о том, кто она такая.

— В арсенал, — бросил Кьярр через плечо, не глядя на неё, и зашагал вперёд.

Шаги Лиры зазвучали чётко позади — лёгкие, быстрые, идеально синхронизированные с его собственными. Он попытался ускориться — её шаг тут же участился. Замедлился — и она замедлилась. Раздражающе безупречно. Как она это делает?

Он толкнул тяжёлую дубовую дверь арсенала. Запах ударил в нос — масло, сталь, кожа, порох. Знакомый, успокаивающий аромат войны. Здесь, среди рядов оружия и доспехов, он чувствовал себя хозяином положения. Или чувствовал бы, если бы не её неотступное присутствие.

— Проверить поставки арбалетных болтов, — приказал он дежурному офицеру, кивнув на стеллажи. — Отчёт к вечеру. И пусть кузнецы удвоят выковку наконечников. Гретлевцы любят тяжёлую пехоту, а болт пробивает их кирасы лучше меча.

Офицер щёлкнул каблуками, бросив быстрый, любопытный взгляд на Лиру, стоящую чуть поодаль. Кьярр почувствовал, как спина напряглась. Что она видит? Что оценивает?

Он двинулся дальше, к столам, где разбирали и чистили механизмы осадных орудий. Общался с мастерами, отдавал распоряжения насчёт ремонта таранов, проверял качество тетив для гигантских станковых арбалетов. Лира следовала за ним. Молча. Не вмешиваясь. Но её внимание было физически ощутимо — как луч фонаря в темноте. Он ловил её взгляд, скользящий по деталям механизмов, по лицам мастеров, по картам укреплений, разложенным на соседнем столе. Она запоминает. Всё.

— Генерал! — к нему подбежал запыхавшийся гонец. — Донесение с западного рубежа! Разведчики видели дозоры Гретеля в пяти лигах от Граничного Камня!

Кьярр схватил свиток, быстро пробежал глазами. Сердце заколотилось чаще — не от страха, от адреналина. Война приближалась.

— Передать капитану Гаррену: усилить дозоры вдвое. Патрули в воздух — каждые два часа. Ни одного костра ночью на нашей стороне рубежа! Малейшее движение противника — немедленный сигнал!

— Есть, генерал! — гонец рванулся прочь.

Кьярр повернулся, чтобы идти к столу с картами, и чуть не столкнулся с Лирой. Она стояла ближе, чем обычно. Он почувствовал лёгкий, чуть горьковатый запах, исходящий от неё — не парфюм, что-то естественное, как трава после грозы. И тепло. Физическое тепло её тела в прохладном полумраке арсенала.

— Ты... — он начал было раздражённо, но замолчал. Её тёмные глаза смотрели не на него, а поверх его плеча, на карту укреплений. Взгляд был сосредоточен.

Он резко отступил на шаг, чувствуя, как жар разливается по шее. Не сейчас. Не здесь.

Весь день прошёл в этом мучительном напряжении. Инспекция караулов на стенах — Лира шла рядом, её присутствие сковывало его обычно громкие, чёткие команды. Он ловил себя на том, что подбирает слова, стараясь звучать... не знал даже как. Более сдержанно? Менее грубо? Почему?

Совещание с командирами батальонов в штабной палатке — Лира сидела в углу на простом табурете, неподвижная, как статуя. Но Кьярр чувствовал её внимание на своей спине, как прикосновение. Он говорил о диспозиции, о резервах, о тактике против гретельской тяжёлой кавалерии, а в голове крутилась одна мысль: она слышит всё. Она видит каждую мою слабость, любую неуверенность.

И контраст... Он преследовал его. Лилия. Его невеста. Его потеря. Она была другой. Совсем другой. Нежной, как первый весенний цветок. Немного опасалась летать поначалу, смеялась звонко, когда он аккуратно опускался с ней на лужайку после короткого полёта. Её прикосновения были лёгкими, робкими. Её голос в его голове — тихим ручейком, а не бурным потоком, как у Лиры. Лилия нуждалась в защите. В опеке. Она была... безопасной.

Лира... Лира была как обнажённый клинок. Опасной. Горячей. Непредсказуемой. Первой женщиной, которая смогла драться с ним на равных. Да, у неё был клинок, а у него — нет. Но её скорость, реакция, абсолютное бесстрашие... Они потрясли его тогда, в его же покоях. И сейчас, видя сосредоточенность, молчаливую оценку всего вокруг, он понимал — эта женщина не нуждалась в защите. Она сама была оружием. Ядовитым, острым, смертоносным.

Вечер застал их на тренировочном плацу. Кьярр наблюдал за учениями нового отряда копейщиков. Ряды двигались неуклюже, команды капитана тонули в топоте сапог и лязге доспехов.

— Неуклюже, — тихо прозвучал её голос. Она стояла рядом, руки скрещены на груди, наблюдая за хаотичным манёвром.

Кьярр взглянул на неё, удивлённый.

— Что?

— Рота. Двигается как стадо коров, — она кивнула в сторону копейщиков. — Правый фланг отстаёт. Центр сжимается. Левоугловой боец постоянно оглядывается — боится удара сзади. Капитан кричит невпопад, — её анализ был холоден, точен и беспощаден. — Если это элита, как он докладывал час назад, то Гретель возьмёт стены за день.

Кьярр хмыкнул, невольно соглашаясь. Она видела то же, что и он. И говорила то, о чём он думал.

— Они не элита, — отозвался он. — Это резерв. Но ты права. Им нужен другой инструктор, — он поймал взгляд капитана и резким жестом подозвал его. Начал отдавать приказы, указывать на ошибки, его голос снова обрёл уверенность и силу.

А когда он закончил и капитан, красный от стыда и усердия, помчался исправлять построение, Кьярр почувствовал... странное удовлетворение. Она видела. Она поняла. И её оценка совпала с его собственной.

Глава 10

Кьярр стоял у камина, спиной к огню, так что лицо его было в тени. Пламя отбрасывало прыгающие блики на каменный пол. Он сознательно сжимал и разжимал пальцы, заставляя дыхание оставаться ровным. Гнев клокотал под поверхностью, как лава, но пока ему удавалось его сдерживать.

— Зачем ты убила мою невесту?

Лира, сидевшая на единственном уцелевшем диване, не сразу ответила. Она поправила складки своего тёмного, практичного платья, закинула ногу на ногу. Её лицо в свете огня было спокойным, почти отстранённым.

— Это важно? — наконец спросила она, подняв на него тёмные, нечитаемые глаза.

— Для меня — да! — его голос дрогнул, но он тут же взял себя в руки. — Ты лишила её жизни. За что?! Она была абсолютно безобидной. Никому ничего плохого не сделала.

Лира пожала плечами.

— Лес рубят — щепки летят.

Кьярр почувствовал, как стискиваются челюсти. Он сделал шаг вперёд, из тени, чтобы видеть её лицо.

— Зачем тогда ты пришла сюда? — спросил он, подчёркивая каждое слово. — Ты же знала, что я видел эту чёртову татуировку! Знала, что я запомнил её! Рисковать, лезть прямо в логово дракона? Или у тебя был другой план?

Лира не отвела взгляда. Её пальцы бесшумно постукивали по колену.

— Меня не спрашивали, — ответила она ровно. — Мне приказали, — в её голосе не было ни сожаления, ни вызова. Просто констатация факта.

— Приказали… — Кьярр засмеялся коротко, жёстко. — Удобно. Значит, тебя наняли убить Лилию, чтобы я был занят и не спас короля тогда, три года назад? Так?

Лира на мгновение замерла.

— Понятия не имею, — произнесла она наконец, её голос не дрогнул ни на йоту. — Меня наняли, чтобы убить девушку в белом платье в королевском саду в определённый час. Кто она, зачем заказчику её смерть — меня не посвящали. Наёмникам редко рассказывают всю картину. Только цель и оплату.

Кьярр видел лёгкий скол в её каменном спокойствии. Микронапряжение в уголке рта. Он чувствовал ложь по тому, как слегка изменилось биение её сердца через их связь — не страх, а сдержанность. Она не лгала прямо, но умалчивала.

Ярость, которую он сдерживал, прорвалась наружу. Он резко шагнул к дивану, навис над ней. Его тень поглотила её.

— Враньё, — прошипел он. — Ты знаешь, я это чувствую. Но ладно. Храни свои тайны, убийца, цепляйся за них. Но вот что ты должна понять здесь и сейчас, — он наклонился ещё ниже, так что их лица оказались в считанных сантиметрах друг от друга. Он чувствовал её поразительно ровное дыхание на своей коже. — Чтобы стать единым целым, чтобы эта проклятая связь сработала на поле боя, недостаточно просто слышать друг друга. Нужно слиться. Полностью. Без остатка.

Он сделал паузу, давая ей услышать и осознать.

— Для этого нужны две вещи. Секс. И полёт. Настоящий полёт, когда я — в облике дракона, а ты — на моей спине, когда наши души смешиваются с ветром и высотой. Без этого мы будем просто… шумом в голове друг у друга. А не оружием.

Лира не отпрянула. Не дрогнула. Она смотрела ему прямо в глаза, её взгляд был холодным и оценивающим.

— И королю нужно это… оружие? — спросила она тихо.

— Нужно, — Кьярр выпрямился, его голос стал жёстким, как сталь. — И мы его сделаем. Готовься. Ты отдашь мне своё тело, — он бросил на неё взгляд, полный ненависти и чего-то ещё, тёмного и неконтролируемого. — А я… я отдам тебе то, что осталось от моей чести. Кажется, это справедливый обмен.

Она равнодушно пожала плечами.

— Пути назад не будет. Только через смерть одного из нас. У тебя есть последний шанс сказать, кто виноват в смерти Лилии.

— Я просто исполнительница.

Кьярр снова ощутил её ложь. Она была чрезмерно хороша для той, что могла бы просто убивать по указке. Он повидал немало наёмных убийц, и мало кто мог дать ему достойный отпор, тем более, хрупкая женщина. Нет, Лира была обучена невероятно хорошо и мотивации ей было не занимать.

— И кто прислал тебя сюда, ты тоже не скажешь?

— Я не знаю, — вновь солгала она.

— Тогда идём, — Кьярр разозлился не на шутку, схватил девушку за руку и потащил её спальню, оставшейся островком относительного порядка. Широкое ложе, тяжёлые портьеры, тусклый свет одинокой лампы. Кьярр выпустил руку, шагнул назад, его грудь тяжело вздымалась.

— Раздевайся, — приказал он, звук голоса не терпел возражений. — Полностью.

Глава 11

Лира замерла на мгновение. Ни страха, ни стыда в её глазах не было. Была лишь холодная оценка, расчёт, как перед боем. Пальцы медленно, с преувеличенной точностью, потянулись к застёжкам платья. Ткань с шорохом соскользнула с плеч, упала к ногам. Затем корсет, нижние юбки. Она стояла перед ним в одном тонком белье цвета слоновой кости, подчёркивающем бледность кожи, стройность линий. Её тело было совершенным — сильным, гибким, с чёткими мышцами живота, изящными изгибами бёдер, высокой грудью. Идеальным оружием.

Кьярр окинул её взглядом — не как мужчина женщину, а как генерал свой трофей или опасный артефакт.

Сам он сбросил рубашку, расстегнул штаны. Его тело было монолитом — широкие плечи, рельефный пресс, шрамы, рассказывающие истории боев. Впрочем, на ней шрамов было не меньше. Он подошёл ближе, и напряжение в воздухе сгустилось до предела. Она не отступила, но дыхание участилось, ноздри слегка раздулись.

Он взял её за плечи — не нежно, а властно. Его губы нашли её шею, но это не был поцелуй, а заявка на владение, грубая и требовательная. Лира вздрогнула, руки непроизвольно упёрлись ему в грудь, но не оттолкнули. Он чувствовал, как её сердце колотится в груди, как напряжены мышцы спины.

Руки скользнули вниз, срывая последние преграды. Он поднял Лиру, бросил на широкое ложе. Она приземлилась на спину, волосы раскинулись темным веером по подушке, глаза, огромные и тёмные, смотрели на него бездонно. В них читалось не смирение, а вызов и глубокая, запертая внутри, тревога. Она боялась, и это подпитывало тёмную суть в его глубине. Она будила в нём чудовище, которое должна усмирять, и он не представлял, чем всё это может кончиться.

Кьярр навис над ней. Это не было любовью. Это был акт утверждения власти, ритуал соединения, продиктованный необходимостью и отравленный ненавистью. Его прикосновения были властными, исследующими, лишёнными нежности, но и не причиняющими лишней боли. Он знал, что делал. Знакомился с картой тела, с реакциями, как полководец изучает поле боя.

Лира стиснула зубы, когда он вошёл в неё. Резко, без лишних прелюдий. Боль мелькнула в глазах, сменившись ледяной решимостью. Она не издала звука, лишь глубже впилась пальцами в простыни. Её тело сопротивлялось инстинктивно, напрягаясь, но он был неумолим. Ритм задавал он — жёсткий, требовательный, почти механический. Гнев подпитывал его движения, делая их резкими, глубокими.

Но тело — предатель. Даже сквозь завесу ярости и отвращения, сквозь память о крови Лилии, Кьярр чувствовал жар, исходящий от тонкого тела под ним. Чувствовал, как плоть любовницы постепенно, вопреки воле разума, начинает откликаться на натиск. Как напряжение в мышцах сменяется дрожью иного рода. Как дыхание становится прерывистым, а на щеках проступает румянец, не от стыда, а от нарастающей внутренней бури.

Он видел борьбу в её глазах — ненависть к нему, к ситуации, к собственному телу, которое предавало. Видел, как она кусает губу, пытаясь подавить стон. И тогда, движимый не милосердием, а холодным расчётом ритуала, понимая, что без этого соединение будет неполным, фальшивым, он изменил угол. Его рука скользнула между их тел, туда, где скрывался источник её потаённой дрожи. Прикосновение было точным, знающим, лишённым ласки, но эффективным.

Лира ахнула — коротко, резко, как от удара. Глаза широко распахнулись, в них мелькнул шок, затем волна неконтролируемого, вопреки всему, удовольствия. Она выгнулась, ноги сомкнулись на его спине, пальцы впились в плечи, оставляя полумесяцы от ногтей. Тихий, сдавленный стон вырвался из её крепко сжатых губ. Это был не крик наслаждения, а звук поражения, капитуляции тела перед физиологией.

Её волна накрыла и его, спровоцировав ответный, яростный выброс. Он вскрикнул — хрипло, дико, больше от ярости и освобождения напряжения, чем от удовольствия. Его тело напряглось до предела, потом обмякло, тяжело рухнув на неё.

В тишине было слышно лишь прерывистое дыхание обоих.

Кьярр откатился на спину, чувствуя, как сердце колотится о рёбра. Лира лежала рядом, отвернувшись к стене, её плечи слегка вздрагивали. Она была сжата в комок, пытаясь вернуть себе утраченный контроль.

Но что-то изменилось. Связь, до этого момента — резкая, болезненная нить, вдруг… углубилась. Распустилась. Стала не просто передачей мыслей, а потоком ощущений, эмоций, пусть и искажённых гневом, стыдом, отчаянием. Он чувствовал её дрожь не только физически, но и внутри своего сознания. Чувствовал жгучий стыд, ярость, направленную и на него, и на себя. И она, должно быть, наполнялась его опустошением, горечью, неутолённой жаждой мести, которая теперь смешалась с этим новым, отвратительным знанием её тела.

Они лежали рядом, разделённые пропастью ненависти и обстоятельств, но связанные теперь на уровне, который нельзя было разорвать. Ритуал был совершён. Оружие начало коваться.

Глава 12

Кьярр лежал на спине, потолок в темноте расплывался перед глазами. Рядом слышалось прерывистое дыхание Лиры, чувствовалось напряжение её тела, сжатого в комок у стены. Связь между ними пульсировала, как свежая рана — глубокая, яркая, невыносимо откровенная. Он ловил обрывки её эмоций: жгучий стыд, ярость, глухое отчаяние… и что-то ещё. Что-то острое, колючее.

— Иди в душ, — его голос прозвучал хрипло, нарушив тяжёлое молчание.

Лира не ответила. Она встала, не глядя на него, её силуэт мелькнул в темноте, скользнул в примыкающую к спальне ванную комнату. Дверь захлопнулась не до конца. Через мгновение донёсся шипящий звук воды.

Кьярр сел на кровати, провёл руками по лицу. Чувство вины — липкое, противное — начало подниматься из глубины, давя на грудь. Он использовал её. Грубо. Холодно. Как инструмент. Но разве она не заслужила? Она убила Лилию! Она…

И тут он почувствовал. Через эту проклятую, усилившуюся связь. Не только слёзы — горькие, бессильные слезы, которые она пыталась заглушить водой. Нет. Под ними, как стальной стержень, проходило что-то иное. Триумф. Короткая, едва уловимая, но ослепительно яркая вспышка удовлетворения, почти… радости.

Триумф? После всего? Ярость, мгновенная и всесжигающая, как пламя дракона, захлестнула Кьярра. Она радуется? Радуется тому, что он опустился до неё? Радуется тому, что ритуал состоялся, и теперь она прочнее вплетена в его жизнь, в его защиту королевства? Исполнительница добилась своего!

Он вскочил. Голова гудела от бешенства. Все доводы, все приказы короля померкли. Сейчас. Сейчас он задушит её голыми руками в этом душе. Пусть король казнит потом! Он не вынесет этого… этого торжества убийцы над его болью, над его падением!

Кьярр сделал два шага к приоткрытой двери ванной, рука уже тянулась, чтобы распахнуть её…

— Генерал Кьярр! Лира Фини! Немедленно к королю! По высочайшему повелению! Сейчас же! — истошный, перепуганный крик за дверью спальни, громкий стук кулаком по дереву.

Проклятье! Кьярр замер, его пальцы сжались в кулаки так, что костяшки побелели. Ярость требовала выхода, но долг… проклятый долг снова вставал перед ним.

— Сейчас! — крикнул он в сторону ванной, голос хриплый от невысказанной ярости. — Выходи. Немедленно.

Шипение воды прекратилось. Через секунду дверь приоткрылась. Лира стояла на пороге, мокрая, наспех обёрнутая в тонкое банное полотенце. Волосы липли к лицу и плечам, на щеках — не вода, а следы слёз, но глаза… глаза были сухими и холодными. Она почувствовала его ярость. И её собственный миг триумфа схлынул, сменившись привычной настороженностью.

Не говоря ни слова, Кьярр шагнул к ней, грубо схватил за руку выше локтя, потащил обратно в спальню.

— Одевайся. Быстро, — он швырнул в её сторону то самое платье, что она носила днём. Сам начал натягивать штаны, рубашку не стал искать – схватил с вешалки тёмный форменный реглан, набросил его на голый торс.

Лира, стиснув зубы, бросила полотенце и стала натягивать платье. Оно было мокрым снизу от её ног, ткань неприятно липла к коже. Где её бельё — она не знала.

— Нельзя так к королю… — пробормотала она, пытаясь застегнуть платье на спине.

— Можно! — рявкнул Кьярр, резко развернув её и грубо застегнув крючки сам. Его пальцы касались её мокрой кожи, но в прикосновении не было ничего, кроме раздражения. — Если враг у ворот — можно всё. Двигай!

Он схватил её снова за руку и потащил за собой, не дав даже промокнуть волосы или надеть обувь. Она шлёпала босыми ногами по холодному каменному полу коридоров. Проходящие слуги и стражники шарахались, отводя глаза — вид был более чем компрометирующий: генерал с царапинами на лице и обнажённой груди, влачащий за собой босую, мокрую, в одном платье без нижних юбок женщину. Унижение Лиры было полным и жгучим. Она пыталась держать голову высоко, но щёки пылали, а по спине бежали мурашки стыда. Никому, впрочем, не было до неё дела. На лицах читалась только паника.

Глава 13

В тронном зале царил хаос. Горели все светильники, советники кричали, перебивая друг друга, карты были разбросаны по столам. Король стоял у большой карты, его лицо было серым от усталости и гнева. Он лишь мельком, с глубоким неодобрением, взглянул на появившихся — на босые ноги Лиры, на её мокрые волосы, на то, как тонкая ткань платья обрисовывает каждую линию тела без намека на нижние слои.

— Генерал! — король не стал тратить время на упрёки. — Гретельцы не ждут. Их передовые отряды форсировали Чёрную речку у Рытвинского брода! Тяжёлая конница уже на нашем берегу! Драконы замечены в воздухе — три, не меньше! Вам нужно в небо. Сейчас.

Кьярр кивнул, отбрасывая всё лишнее. Работа.

— Комплект для полёта. Срочно.

Через минуту стражник вкатил тележку с кожаным комплектом — подогнанным когда-то для Лилии. Слишком узким в бёдрах для Лиры, с упорами для груди, рассчитанными на меньший объём.

Лира, не дожидаясь приказа, начала натягивать жёсткие кожаные штаны. Они сели слишком плотно, подчеркнув каждую линию бёдер и ягодиц. Ремни упоров для груди пришлось застегнуть на последнюю дырочку, и даже так они врезались в тело, откровенно обрисовывая формы под тонкой тканью платья, теперь уж точно всем стало очевидно, что под ним ничего нет. Король резко отвернулся, глядя на карту. Советники потупили взгляды. Лира стояла, стиснув зубы, её лицо было каменным, но по щекам снова текли предательские слёзы унижения, смешанного с яростью. Единственное, в чём ей повезло — размер ноги у них с мёртвой невестой Кьярра был одинаковый, так что сапоги сели прекрасно.

— Наверх, — бросил Кьярр, уже направляясь к узкой винтовой лестнице, ведущей на крышу башни вылета. — Быстро.

Он шёл впереди, его шаги были тяжёлыми и быстрыми. Лира следовала за ним, сначала шаги её звучали чётко, отрывисто, потом стали замедляться, звуча всё тише. Кьярр, уже почти у выхода на крышу, оглянулся.

Лира отстала на несколько ступенек. Она стояла, одной рукой опираясь о сырую каменную стену, её плечи слегка подрагивали. Она не смотрела на него, взгляд был устремлён вверх, в тёмный проём, откуда дул холодный ночной ветер и доносился рёв драконов с плаца. В глазах, широко открытых, горел чистый, первобытный страх перед тем, что её ждёт там, наверху, перед полётом на драконе, которого она ненавидела, с которым только что пережила насильственное соединение. Каждый её мускул кричал о желании развернуться и бежать.

Кьярр увидел это. Увидел не убийцу, не инструмент, не объект своей ненависти, а напуганную до оцепенения девушку. И связь между ними пронзительно кричала об этом страхе, заглушая на миг и его ярость, и её стыд. Он спустился на одну ступеньку, его тень накрыла её.

— Идём, — сказал он, и в его голосе не было ни ярости, ни приказа, он протянул ей руку.

Кьярр вывел Лиру из тёмного проёма лестницы на открытую площадку башни. Ночной ветер, резкий и холодный, сразу рванул навстречу, заставив её пошатнуться. Она инстинктивно вжалась спиной в каменный парапет, цепляясь за него окоченевшими пальцами, и замерла.

Перед ней, заполняя всё пространство башни и часть неба, стоял Он.

Не человек. Не генерал в мундире. Дракон.

Глава 14

Глубоким, поглощающим свет бархатным черным, отливающим синевой под луной, он предстал перед ней, а золото покрывало его мощную шею, грудь, брюхо. Размах крыльев, пока сложенных, затенял звёзды. Голова, огромная, на мускулистой шее, повернулась к ней. Глаза, светящиеся изнутри холодным, разумным жёлтым пламенем, смотрели на неё. Видели её всю, до дрожи в коленях. Каждый клык в приоткрытой пасти был длиннее её предплечья, острее лучшей стали. Одним движением челюстей он мог разорвать её пополам, как тряпичную куклу.

Лира не кричала, воздух застрял у неё в горле, тело окаменело, сердце бешено колотилось, кровь отхлынула от лица. Она не могла и представить подобное. Книги, рассказы, даже вид драконов в небе — всё меркло перед этой первобытной, осязаемой мощью и древней, хищной красотой. Это был не зверь. Это была стихия, облечённая в плоть и кость. И она должна была… сесть ему на спину? Позволить ему подняться в небо с ней? Безумие. Чистое безумие.

Кьярр же, в этот миг, был захлёстнут волной, с которой ничто в его жизни не могло сравниться. Сознание. Ясное, кристально чистое человеческое сознание, полностью сохранившееся в чудовищном теле дракона, не туманная ярость зверя, не инстинкты, затуманивающие разум. Он был здесь, чувствовал каждую мощную мышцу, каждую чешуйку, малейшее движение воздуха. Он чувствовал тепло земли далеко внизу, запах страха Лиры — острый, как уксус, и холодный ветер, несущий тысячу других ароматов.

«Кьярр?» — пришла к нему робкая, изумлённая мысль-нить от Зарема с плаца.

«Генерал! Это… ты? ПОЛНОСТЬЮ?» — мощный, радостный гул дракона с северной башни.

«Связь… она вернулась! Ясная!» — ликующий визг молодой драконицы.

Он слышал их всех! Каждого из пяти десятков драконов Зейяла! Чисто, ясно, как никогда раньше, даже с Лилией. Сеть мыслеречи, оборванная три года назад, вспыхнула с новой силой, ярче солнца. Он был центром. Генералом не только по званию, но и по сути. Мост между разумом и мощью.

Эйфория, чистая и всепоглощающая, захлестнула его. Он вскинул чудовищную голову к звёздам, расправил грудь, наполненную нечеловеческой силой. И издал Рык.

Не просто звук. Это был гром, обрушившийся на башню, вибрация, заставлявшая камни мелко дрожать. Мысль, вложенная в рык, разлетелась по сознаниям драконов:

«Я СЛЫШУ! Я ЗДЕСЬ! СТРОЙСЯ!»

Ответный рёв десятков драконьих глоток с плаца, с башен, с дальних постов сотряс ночь.

Только тогда, омытый этой волной абсолютной мощи и единства, Кьярр опустил взгляд на Лиру. Она прижалась к камню, белая как мел, глаза были полны чистого, животного ужаса. Она не плакала, не кричала, но замерла, как заяц перед удавом, осознавая всю свою беспомощность. Её страх бился в их связи, холодной, липкой волной, контрастируя с его ликованием. Она не могла пошевелиться. Не то что подойти — сделать шаг.

А ему нужно было, чтобы она села. Каждая секунда была на счету.

Кьярр-дракон медленно, с невероятной осторожностью для своего размера, наклонил голову. Его горячее дыхание опалило ей лицо. Жёлтые глаза, светящиеся в темноте, смотрели прямо в её расширенные зрачки. Он не рычал, не угрожал. Он вложил в связь, в мыслеречь, направленную только на неё, приказ.

«Садись».

Его голова указала на место у основания шеи, где кожа была чуть мягче, где можно было закрепить страховочные ремни комплекта для полётов.

Лира не дышала. Разум кричал «беги», но тело, захваченное двойной властью — приказом дракона и пронизывающей связью, — двигалось автоматически. Шаг. Ещё шаг. Она не сводила глаз с золотисто-чёрной громады, с вертикальных зрачков, полыхающих золотом в темноте.

Она подошла. Запрыгнуть? Невозможно. Кьярр-дракон опустил могучий бок, почти до земли. Лира вцепилась пальцами в шершавую чешую у основания шеи. Кожа под пальцами — тёплая, живая, пульсирующая — вызвала новый приступ тошноты. Она закинула ногу, подтянулась наверх, на место, где грубая кожа образовывала подобие седла с кольцами, покрытыми чешуёй, сквозь которые можно было просунуть страховку. Руки дрожали, застёгивая ремни. Она прижалась к горячей шее, закрыла глаза. Не боялась высоты… Какой надо было быть дурой, чтоб верить в это? Она просто не знала, что такое настоящая высота. Высота на спине чудовища.

Кьярр не стал ждать, мощные мышцы задних лап сжались, огромные крылья с шелестом кожи распахнулись, заслонив луну. Толчок, и камень башни ушёл из-под ног Лиры в пропасть. Её вдавило в седло, воздух вырвало из лёгких, вихрь завыл в ушах. Она открыла глаза — и мир опрокинулся. Страх сжал горло ледяной рукой.

Глава 15

А Кьярр? Он парил. Чистая, неистовая радость свободы, силы, абсолютного контроля накрыла его. Ветер пел в ушах дракона, звёзды были так близко. Связь с драконами эскадрильи — Заремом, боевой драконицей Торой, его правой рукой, и молодняком — была ясной, как горный ручей. «Крыло влево!», «Пикируем!» — приказы отдавались мыслью, мгновенно принимались. Он был центром стаи, разумом и волей. Эйфория била ключом. Лира? Её страх был далёким назойливым жужжанием, фоном к его торжеству.

Они набрали высоту над долиной. Внизу, у Рытвинского брода, горели огни — факелы гретельской тяжёлой конницы, переправлявшейся вброд. Кьярр собрался отдать приказ к атаке…

«Сверху!» — дикий мысленный вопль Зарема врезался в сознание.

Тени рухнули с ночного неба. Три дракона Гретеля.

Инстинкт животного слился с тактикой генерала. Кьярр рванул крылья к себе, уходя в почти вертикальный штопор. Мир завертелся бешеной каруселью. Земля и небо смешались. Перегрузка вдавила Лиру в седло. Желудок подступил к горлу. Она хотела бы закричать — но не сумела. Зелёный вражеский дракон пронёсся над ними, когти разорвали воздух.

«Держись!» — бросил Кьярр мысль Лире, но было поздно. Её тело содрогнулось. Рвота хлестнула горячей струёй по золотистой чешуе его шеи, смешалась с ветром. Запах кислоты и страха ударил в ноздри. Потом её хватка ослабла. Голова безвольно упала на его шею. Связь пронзила волна ледяного, пустого ужаса — и оборвалась. Она отключилась.

Ярость, холодная и целеустремлённая, сменила эйфорию Кьярра. «Зарем, Тора — на второго! Я беру лидера!» Он развернулся в штопоре, используя падение как манёвр. Зелёный дракон, уверенный в лёгкой добыче, не ожидал контратаки снизу. Кьярр выстрелил вверх, как чёрная молния. Его клыки вонзились в незащищённое брюхо врага. Горячая кровь окатила его и Лиру. Рёв боли сотряс небо.

Бой был яростным, коротким. Зарем и Тора, ведомые чёткими приказами Кьярра, разорвали второго дракона. Третий, видя гибель товарищей, рванул прочь, в сторону границы, поджав хвост. Гретельская конница внизу, оставшись без воздушного прикрытия, смешалась под ударами зейяльских арбалетчиков с высот.

Победа. Кьярр, тяжело дыша, повёл стаю обратно к замку. Лира безжизненно болталась в ремнях, её страх больше не давил на него. Тишина. Пустота.

Он приземлился на башню с глухим ударом когтей о камень. Драконы эскадрильи сели на соседних. Кьярр сбросил драконью форму. Чешуя, крылья, клыки — всё растворилось в мгновение.

Лира, всё ещё пристёгнутая к страховочным ремням, которые крепились к исчезнувшей драконьей шкуре, просто рухнула вниз. С глухим стуком её тело ударилось о камни башни. Голова откинулась, мокрые волосы прилипли к липкой от рвоты и крови убитого дракона щеке. Она не застонала, не пошевелилась, лежала, как тряпичная кукла, выброшенная после игры.

Кьярр стоял над ней, тяжело дыша после боя, смотрел на это хрупкое, беззащитное тело, на синяк, уже проступающий на скуле от удара о камни. Связь молчала и впервые за вечер его не захлёстывали ярость или триумф, только ледяное, всепроникающее отчуждение.

Кьярр наклонился, подхватил безвольное тело Лиры на руки. Оно было удивительно лёгким для той силы, что таилась в нём. Голова её безвольно откинулась, мокрые волосы слиплись на лбу, запах рвоты и крови смешивался с пороховой гарью, долетевшей снизу. Он понёс её к лестнице, спускаясь с башни, ступенька за ступенькой, стараясь не трясти.

На третьем этаже, в проходе к его крылу, как тень, возникла Монди. Она стояла, заложив руки за спину, её лицо в полумраке факелов было нечитаемым. Глаза скользнули по Лире, по её бледному лицу с синяком на скуле, по грязному, мокрому платью, по кожаным ремням.

— Я, пожалуй, рада, что никогда не была твоим врагом, Кьярр, — её голос прозвучал сухо, с привычной язвительной ноткой. Она сделала шаг ближе, внимательно разглядывая Лиру в его руках. — Ты её… оприходовал? И сразу потащил в бой? На драконе? Не дав даже часа, чтоб привыкнуть к самой идее полёта, не говоря уж о тебе в этом обличье? — она покачала головой, делая вид, что сокрушается. — Знаешь, если бы её просто осудили за убийство твоей милой Лилии и отправили в рудники… её жизнь сейчас была бы куда проще. Там хоть земля под ногами. И драконов нет.

Глава 16

Слова Монди ударили Кьярра, как пощёчина, но не гневом, а стыдом. Он посмотрел на Лиру в своих руках — не на убийцу, не на орудие, а на измождённую, перепуганную до потери сознания девушку, которую он, по сути, изнасиловал, унизил и бросил в самое пекло, не дав опомниться. Он увидел всю ситуацию со стороны, глазами постороннего. И картина была отвратительной. Так или иначе, они теперь связаны до конца дней одного из них, и если он не готов бросить королевство на произвол судьбы, оставить его без защиты, которую только их союз мог обеспечить в полной мере… то ему придётся научиться с ней ладить. Не просто терпеть. Не использовать. А найти какой-то… modus vivendi. Мир. Хотя бы перемирие.

— Монди… — начал он, но она уже махнула рукой, её губы кривились в привычной усмешке.

— Ладно, ладно, не оправдывайся. Вижу, занят. Твоя личная драма меня, конечно, трогает до слёз, но у меня свои дела. Королева нервничает после тревоги. Спокойной ночи, генерал. И… удачи с твоей новой игрушкой, — она развернулась и ушла, её высокие каблуки громко стучали по камню, пока не затихли в темноте коридора.

Кьярр стиснул зубы, глуша новую волну раздражения, и понёс Лиру дальше, в свои покои. Он положил её на уцелевший диван, понимая, что нельзя оставить её в таком виде — грязную, пропахшую рвотой, в пропитанном кровью платье. Вызвать служанок? Нет, это показалась ему ещё большим унижением для Лиры. Он сделает это сам.

Он раздел её, бросив на пол ремни и испорченное платье, потом поднял её на руки снова — теперь совсем голую, хрупкую и беззащитную — и отнёс в ванную, где смысл с неё всю грязь, кровь и пот. Её кожа оказалась удивительно гладкой наощупь, бледной, с редкими золотистыми веснушками на плечах. Тонкий, едва заметный шрам над левой бровью, старый, заживший след от ножа или когтя на рёбрах, шрам от лезвия на плече, сетка мелких белых линий на коленях и локтях — следы падений, тренировок, уличной жизни. Карта её прошлого, написанная на теле.

Вымытую, он вытер её большим грубым полотенцем досуха, как ребёнка. Потом отнёс обратно в спальню и уложил на свою широкую кровать, на чистые простыни, которые успели поменять слуги взамен тех, что они испачкали вечером. Она утонула в них, всё такая же бледная, мокрые тёмные волосы раскинулись по подушке. Кьярр сел рядом, глядя на неё.

Его женщина. Связанная с ним ритуалом, телом и теперь — кровью первого боя. Его собственность. По приказу короля, по необходимости войны. Его личная, персональная убийца.

И как он должен был с ней себя вести?

Он знал, что она очнётся, и он возненавидит её снова. Но пока, спящая, безобидная, она почти заставила его сочувствовать.

Почти.

* * *

Рассвет пробивался сквозь щели ставней, окрашивая спальню в серый, безрадостный свет. Кьярр проснулся от странного ощущения рядом — что-то было не так. Он повернулся.

Лира лежала на спине, сбив с себя одеяло. Её тело било мелкой, частой дрожью. Лицо, обычно бледное, пылало нездоровым румянцем, а дыхание стало поверхностным, учащённым, с хрипотцой на вдохе. Даже на расстоянии чувствовался исходящий от неё жар.

Кьярр сел на краю кровати, нахмурившись. Он осторожно прикоснулся тыльной стороной ладони ко лбу Лиры. Кожа обжигала. Озноб сотрясал её, зубы стучали, несмотря на жар.

— Проклятье… — прошипел он себе под нос. Враг на пороге, королевству нужен его дракон с наездницей в небе, а та — сломалась. От страха? От перегрузки? От всего вместе?

Дверь в покои приоткрылась без стука. В проёме возникла Монди, как всегда, бесшумно и не вовремя. Её острый взгляд мгновенно оценил ситуацию.

— Ох, — протянула Монди, не входя, её губы сложились в тонкую усмешку. — Неужто переборщил, милый? Или твоя ядовитая змейка оказалась не такой уж и крепкой? — она покачала головой, делая вид, что искренне сожалеет. — Жаль. Король ждёт отчёта о вчерашнем вылете и плана на сегодня. А ты вышел из строя.

Кьярр не ответил, лишь сжал кулаки. Её слова били точно в цель, подливая масла в огонь его собственного раздражения и беспомощности.

— Не переживай, — Монди махнула рукой, уже отворачиваясь. — Я пришлю служанку. Пусть присмотрит за больной.

Она исчезла так же бесшумно, как появилась. Через несколько минут в дверь осторожно постучали. Вошла молодая, испуганная служанка с тазом и кувшином воды, тряпкой в руках.

— Господин генерал, госпожа Монди велела… — начала она робко.

— Оставь всё и уходи, — отрезал Кьярр, не оборачиваясь. Его голос звучал не грозно, а устало. — Скажи, что я сам разберусь.

Служанка, смущённая и обрадованная одновременно, ретировалась.

Кьярр встал, тяжело вздохнув. Монди была права в одном — времени нет. Король ждёт. Враг не дремлет. Но служанка… Нет. Он понял это с холодной ясностью, глядя на дрожащую в лихорадке Лиру. Хочет он того или нет, но она теперь его крест. Его ответственность. Его… часть системы защиты королевства. И если эта система даёт сбой, чинить её должен он. Привыкать к ней, изучать её слабые места, ухаживать за ней — тоже его задача. Как окопная работа. Неприятная, грязная, но необходимая для выживания.

Он налил в таз прохладной воды, намочил тряпку. Вернулся к кровати. Лира металась в бреду, что-то бессвязно бормоча, её руки судорожно сжимали простыню. Кьярр сел рядом, осторожно, но твёрдо придержал её за плечо. Прохладную тряпку положил ей на лоб. Она застонала, попыталась отстраниться, но сил не было.

— Лежи, — сказал он жёстко, не ожидая понимания. Он наложил компрессы, протёр её шею, руки — везде, где кожа пылала. Он заставил её попить и оставил, укутав в одеяло.

Глава 17

К королю он всё же зашёл, отчитался, узнал последние донесения. Гретель отступил, явно занервничав — не ожидали, что генерал снова в строю?!

Кьярр вышел из королевского кабинета. Гретель отступил за Чёрную Речку – хорошие новости. Очень хорошие. Явно не ожидали, что генерал с наездницей поднимется в небо так скоро. Он отдал Зарему чёткие указания по усилению дозоров и патрулей, проверил, что привезённый для Лиры комплект полётного обмундирования — уже по её меркам — готов, и вернулся в свои покои, где заменил компрессы и решил навестить её родной город. Без наездницы нечего и думать было сделать это в облике дракона, так что он взял лучшего коня на королевской конюшне — Огненного.

Кьярр вскочил в седло, не тратя времени на церемонии. Конь рванул с места, почуяв нетерпение седока. Дорога до Нижнегорска заняла меньше пары часов галопом. Кьярр легко нашёл нужную улицу по памяти из доклада Зарема, а там уже и лавку. Вывеска с надписью: «Печёные мечты» потемнела от времени, но витрина была чистой. Запах свежего хлеба витал в воздухе.

Кьярр привязал Огненного к столбу, вошёл, звякнув колокольчиком над дверью. За прилавком стояла девушка, очень похожая на Лиру — те же тёмные волосы, собранные в пучок, тот же овал лица, но мягче, без стали в глазах, без скрытой пружины в позе. Моложе? Или просто… обычнее.

— Доброго дня, — Кьярр сделал вид, что разглядывает булочки. — В прошлый раз, помнится, за прилавком была другая девушка… Такая, с тёмными волосами, стройная. Красивая. Лира, кажется?

Девушка явно насторожилась.

— Лира? Да, это моя сестра. Она… сейчас не здесь. Могу я вам чем-то помочь?

Странно. В докладе Зарема не было никаких сестёр.

— А жаль, — Кьярр сделал разочарованное лицо, подошёл ближе к прилавку. — Очень симпатичная девушка. А вас как зовут?

— Элис, — ответила она. — Так вы что-то хотите?

Кьярр решил не тратить время зря, выспрашивая осторожно. Из кармана реглана он вытащил крошечную медную капсулу и вскрыл её у лица недоумённо замершей девушки. Пш-ш-ш! Бесцветный газ с резким химическим запахом мгновенно заполнил пространство за прилавком. Элис вскрикнула, попыталась отшатнуться, но вдохнула. Её глаза закатились, тело обмякло.

Кьярр перепрыгнул прилавок, подхватил её, пока она не рухнула. Запер дверь лавки изнутри на засов, задёрнул шторку на витрине. Перенёс бесчувственную Элис в подсобку, усадил на стул, быстро и крепко привязал верёвкой к спинке.

Элис закашлялась, замотала головой, придя в себя. Увидела его — и её лицо исказилось паникой.

— Не кричи, — предупредил Кьярр спокойно, но так, что она замолчала, стиснув зубы. — Отвечай на вопросы и выйдешь отсюда живой. Где Лира? Кто она на самом деле?

Элис затрясла головой, слёзы брызнули из глаз.

— Я… я не знаю! Она уехала! В столицу! Её там ждёт работа! Хорошая работа!

— Работа убийцей? — Кьярр наклонился ближе, его голос стал тише, опаснее. — Работа, на которой она прикончила невесту генерала драконов?

Элис побледнела, как полотно. Её губы дрожали.

— Нет… я… я не…

— Не ври! — он ударил кулаком по стене рядом с её головой. Штукатурка осыпалась. — Я знаю про Лилию! Знаю, что Лира её убила! И знаю, что ты знаешь! Говори! Кто её нанял? Зачем?

Испуг и сонный газ сделали своё дело. Элис сломалась. Истерично, захлёбываясь слезами и словами, она выпалила:

— Она сама! Сама хотела! Лавка… лавка — прикрытие! Она всегда… всегда хотела большего! Денег! Власти! Сказала… сказала, что её наняли убрать конкурентку! Что та… невеста генерала… была ей помехой! А потом… потом она займёт её место! Станет женой генерала! Будет важной! Богатой! Она хвасталась! Хвасталась, что её уже проверили, что она подходит ему! Что связь будет! Что она станет королевой драконов! — Элис рыдала, трясясь в верёвках. — Я боялась её! Она всегда была… другая! Жестокая! А теперь… теперь она там, а я здесь! Боюсь, что она вернётся и убьёт меня за то, что я рассказала!

Кьярр отшатнулся, как от удара. Каждое слово било в самое сердце.

Глава 18

Всё рухнуло. Последняя надежда, что её заставили, что за ней стоит кто-то сильнее, что она лишь пешка, испарилась. Если бы её заставляли, она была бы просто инструментом, наёмницей средней руки. Но стать такой идеальной машиной смерти, как Лира? Такой хладнокровной, выносливой, уверенной в себе? Для этого нужна не дисциплина. Нужна страсть. Амбиции. Жажда.

Он стоял над рыдающей, привязанной к стулу женщиной, но не видел её. Перед глазами стояла Лира. Её холодные глаза. Её точные удары. Её безжалостность. Её… триумф после их соития. Не страх, не стыд – триумф. Потому что она добилась своего. Она была на шаг ближе к цели.

Как она узнала, что подойдёт? Наверняка у неё был свой провидец.

Глухая, всесокрушающая ярость поднялась из самой глубины. Не только на Лиру. На себя. За то, что повёлся. За то, что позволил этой змее вползти в его жизнь.

Он разрезал верёвки, развернулся и вышел из подсобки, не взглянув больше на Элис. Распахнул дверь лавки, яркий дневной свет ударил в глаза. Огненный нетерпеливо бил копытом.

Кьярр не стал садиться в седло. Он отошёл на середину пустынной в это время дня улицы. Взгляд его был устремлён куда-то вдаль, за горизонт. Внутри бушевал хаос. Ярость требовала выхода. Немедленно.

Он встал посреди улицы, не обращая внимания на редких прохожих, замерших в испуге. Воздух вокруг него заколебался, сгустился. Чешуя. Когти. Крылья. Дракон.

Чёрный, с золотым брюхом, он вскинул голову к небу и взревел. Рёв был не триумфальным, как вчера. Он был полон боли от предательства, вселенской ярости. Он взмахнул могучими крыльями, поднимая вихрь пыли, сметая лотки уличных торговцев. Камни под когтями треснули.

Куда лететь? Ему было плевать. Его наездница металась в бреду и была не в состоянии помочь ему контролировать сознание.

Дракон рванул вверх, прочь от земли, в холодную синеву неба, не зная и не желая знать направления. Лишь бы ветер выжег эту ярость. Лишь бы высота развеяла боль. Человек окончательно потерялся в инстинктах дракона.

Чёрный дракон рвал небо когтями, рёв его был гулким, сотрясающим верхушки сосен. Он летел не куда — летел от. От жгучей ярости, от боли предательства, от осознания того, что его использовали.

Спустя часы полёта, он спикировал к лесному озеру, залитому лунным светом. Завис на мгновение и с грохотом рухнул на берег. Камни треснули под тяжестью драконьей туши, глаза, пылающие расплавленным золотом, высматривали добычу. Один удар когтистой лапы — и он впился зубами в ещё тёплую оленью плоть, рвал мясо, глотал куски, не жуя. Кровь текла по чешуе, смешиваясь с озёрной водой.

Сытость навалилась тяжёлой, свинцовой волной. Он рухнул на бок у самой воды, могучие бока тяжело вздымались. Глаза закрылись. И тут же его накрыло вихрем чужих, искажённых ужасом и болью ощущений. Его крылья были скованы невидимыми цепями, рвущими плоть. Грубые руки хватали его — нет, её? — тело, сковывая, прижимая к чему-то холодному и липкому. Боль. Острая, рвущая боль там, внутри. Не его. Её. Сквозь боль — запах дешёвого табака и пота. Мужской хриплый смех. Голоса, чужие, злые:

«Держи её крепче!»

«Молчи, тварь, а то хуже будет!»

Ощущение беспомощности, грязи, разрывающего душу унижения. Потом — огонь. Не драконий. Чужой. Горячий уголёк, прижатый к коже предплечья. Шипение мяса, запах гари — её мяса. Визг, нечеловеческий, вырывающийся из её горла.

И сквозь всю эту адскую карусель боли, насилия и угроз — голос. Старушечий, хриплый, как скрип несмазанной двери, настойчиво вползающий в самое сознание, в самую душу:

«...и разорвёт он тебя, дитя, когтями, как тряпицу! Выпотрошит! Печень твою на закуску сожрёт! Драконы — звери лютые, в них души нет! Только жадность да злоба! Они людей ненавидят! В огне родились, огнём и дышат! Увидят — сожгут! Запомни, девочка! Никогда не подходи к дракону! Никогда не доверяй! Они обманут! Сожрут! Сожгут! Сожгут...»

Глава 19

Дракон завыл во сне. Не рёв силы, а протяжный, полный невыносимой боли и ужаса стон. Его тело содрогалось, когти впивались в землю, хвост бил по воде, поднимая фонтаны брызг. Он чувствовал её боль как свою. Её унижение. Её животный страх перед... ним самим. Перед драконом. Перед чудовищем. Перед тем, кем он был сейчас. И этот страх был пропитан голосом старухи — голосом из её детства, голосом, сеявшим ужас задолго до того, как она увидела его впервые.

Кошмар смыкался. Цикл боли, страха, угроз и голоса старухи повторялся, усиливался. Дракон метался на земле, его рёв становился всё отчаяннее, сливаясь с её беззвучными криками в его/её сознании. Он был заперт в этом аду. В её аду. И голос старухи нашёптывал, нашёптывал, выжигая душу ядом страха и ненависти:

«Сожгут... сожрут... сожгут...»

Боль стала невыносимой. Физической. Острой. Как будто когти впились ему в мозг. Он рванулся вверх, вырвавшись из кошмара с диким, хриплым воплем. Но вопль вышел человеческим. Он лежал не у озера. Он лежал на холодных камнях королевского сада, в человеческом облике, в грязи и крови оленя. Тело ломило, голова раскалывалась. А в ушах, в самой глубине сознания, всё ещё звучал хриплый шёпот:

«...сожгут...»

Он поднялся на колени, тяжело дыша, глядя на свои человеческие, дрожащие руки. С трудом он похромал по замковой лестнице, опираясь на стены. Каждый шаг отдавался тупой болью в висках и ломотой во всём теле, будто его переехал обоз. Грязь и запёкшаяся кровь оленя покрывали кожу, реглан был изорван в клочья. Он походил на бродягу, а не на генерала. В голове гудело эхо кошмара — её кошмара, впившегося в его сознание когтями страха и боли.

Он толкнул дверь своих покоев. Воздух был спёртым, пропахшим болезнью. Лира металась на кровати. Не тихо, как прежде, а с тихими, прерывистыми стонами. Руки судорожно сжимали простыню, голова моталась из стороны в сторону.

— Нет… не надо… отпустите… — вырвалось у неё хриплым шёпотом. — Огонь… дракон… сожжёт… сожжёт!..

Он подошёл, не думая. Опустился на край кровати. Его рука — грязная, в царапинах — легла ей на лоб. Кожа всё ещё была горячей, но уже не обжигала.

— Тише, — его голос прозвучал неожиданно грубо, но… твёрдо. — Никто тебя не тронет, — он провёл рукой по её мокрым от пота волосам, откидывая их со лба. — Лежи. Всё кончено.

Его прикосновение, его голос пробились сквозь пелену бреда. Стоны стихли. Дыхание стало чуть глубже, ровнее. Напряжение в её теле ослабло, пальцы разжали простыню. Она погрузилась в простое забытьё, усталое и тяжёлое.

В этот момент дверь распахнулась. На пороге стояла Монди. В руках у неё дымилась кружка с густым, горьковато пахнущим отваром. Её острый взгляд скользнул по Кьярру — с ног до головы, вбирая грязь, кровь, измождённое лицо — потом на Лиру.

— Ах, вот ты где, герой! — её голос зазвенел ядовитой сталью. Она вошла, с шумом поставила кружку на тумбочку. — Красиво! Пропадаешь двое суток! Оставляешь больную, горящую как печь, одну! Я, конечно, заглядывала, воду меняла, компрессы ставила — не служанка, а фрейлина королевы, между прочим! — она ткнула пальцем в сторону Лиры. — Она бы померла, если б не я, понял? Сгорела бы к утру от лихорадки, если бы не мой отвар! А ты? Ты где шлялся?

Кьярр слушал её язвительную тираду, не перебивая. Обычно это выводило его из себя. Сейчас… сейчас он смотрел на её разгневанное лицо, на кружку с отваром, на её руки — тоже усталые, с красными полосами от горячей посуды. И вдруг, с ледяной ясностью, понял: токсичная, вечно недовольная, проблемная Монди была его единственной настоящей подругой. Единственной, кто, несмотря на все свои колкости, был здесь, кто заботился о нём и даже о его проклятой наезднице, кому он мог доверять.

Он встал. Монди, ещё что-то яростно шипящая, замолкла, удивлённо приподняв бровь. Кьярр подошёл к ней и молча обнял. Крепко, игнорируя грязь на себе и её лёгкий вскрик протеста. Потом наклонился и нежно, быстро поцеловал её в щёку.

— Спасибо, — прошептал он хрипло. — За всё.

Монди замерла. Её всегда саркастичное лицо на миг стало совершенно растерянным. Она оттолкнула его, фыркнув, но без прежней злобы.

— Дурак! Иди помойся! А то тут одна больная, а теперь ещё и ты разнесёшь заразу! — она отвернулась, суетливо поправляя платье, но уголки её губ дрогнули. — Отвар дай ей, пока горячий. А я… я пойду. Королева без меня заскучала.

Она вышла, хлопнув дверью чуть громче, чем нужно. Кьярр остался стоять, странное тепло разливаясь под рёбрами, смешивалось с усталостью. Он подошёл к тумбочке, взял кружку с отваром. Обернулся к кровати.

Глава 20

Лира лежала, приоткрыв глаза. Смотрела на него. Взгляд был мутным и расфокусированным, но она очнулась.

Кьярр подошёл, сел на край кровати, поднёс кружку к её губам.

— Пей. Медленно.

Она послушно сделала несколько мелких глотков. Горячая жидкость, горькая и травянистая, казалось, вернула ей немного сил. Она откинулась на подушку, дыхание стало чуть глубже.

Кьярр поставил кружку на тумбу, посмотрел на Лиру, на её бледное лицо, на тени под глазами, на синяк на скуле. На женщину, чьи кошмары стали его кошмарами, чью боль он теперь носил в себе. Он глубоко вдохнул. Голос его, когда он заговорил, был низким, ровным, без эмоций.

— Я был у твоей сестры. У Элис.

Лира не дрогнула, не отвела взгляда, но её зрачки — чёрные, огромные — резко сузились. Как у кошки на солнце. Или у змеи перед броском.

— И что она тебе сказала? — спросила она тихо.

Кьярр смотрел на неё прямо.

— Что ты убийца, — отчеканил он каждое слово. — Что ты сама задумала убить Лилию, чтобы расчистить себе путь, стать моей наездницей. Моей женой.

Мгновение тишины. Лира не дрогнула. Только уголок её рта чуть дёрнулся — не улыбка, не гримаса боли. Что-то неуловимое.

— И теперь меня ждёт казнь? — она высоко задрала подбородок. Вызов. Но в глубине глаз, на миг, мелькнуло нечто иное — не страх смерти, а что-то… усталое. Как будто она давно ждала ответа на этот лишь теперь заданный вопрос.

Кьярр хмыкнул.

— Без тебя, Лира Фини, Зейял ждёт скорое и сокрушительное поражение. А меня — позорное изгнание или петля за невыполнение долга. Так что ты будешь жить, — он сделал шаг вперёд, его тень накрыла её. — Ты теперь принадлежишь мне. Твоё тело, твоя проклятая жизнь. Тебе не сбежать, не исчезнуть, я всегда буду знать, где ты, чувствовать тебя, — его голос стал тише, но от этого только опаснее. — Вероятно, ты уже скоро пожалеешь о том выборе, что сделала. Если ещё не пожалела.

Он развернулся и вышел из спальни, не оглядываясь.

В кабинете короля царил хаос. Карты были смяты и разбросаны по полу. Советники стояли бледные, потупив взгляды. Сам король ходил из угла в угол, его обычно спокойное лицо искажено холодной, бешеной яростью. Монди стояла чуть поодаль, её лицо было каменным, руки сжаты перед собой.

— КЬЯРР! — король обернулся, услышав шаги, глаза его горели яростью. — Где ты пропадал?! Твоё место здесь! Ты должен возглавлять оборону!

— Что случилось, Ваше Величество? — Кьярр остановился у порога.

— Что случилось?! — король с силой швырнул на стол донесение. — Гретель не отступил! Это был обманный манёвр! Когда ты исчез, а твои драконы метались без ясных приказов, он ударил с фланга у Глубокого оврага! Тяжёлая пехота прорвала заслон! Драконы Гретеля чуть не сожгли артиллерийские батареи! Мы едва отбились! У нас большие потери! И всё потому, что ГЕНЕРАЛ ИСЧЕЗ! — король ударил кулаком по столу, заставив подпрыгнуть чернильницу. — Твоя наездница больна, ты пропадаешь неизвестно где… Какого дьявола, Реган?!

— Моя вина, Ваше Величество, — он опустил голову на долю секунды, потом поднял взгляд, полный решимости. — Никаких оправданий. Где прорыв? Какие силы?

Король откинулся в кресло, проведя рукой по лицу. Внезапная усталость сменила ярость.

— У Глубокого оврага два батальона пехоты прорвались. Один ушёл к холмам у Старой Мельницы. Другой — к переправе у Чёрного Камня. Их драконы прикрывают. Наши держат, но… — он махнул рукой в сторону смятых карт. — Без координации в воздухе мы теряем преимущество. Гретель почуял слабину. Он будет давить.

Кьярр подошёл к столу, разгладил одну из карт. Его взгляд скользнул по отметкам, оценивая диспозицию. Он потерял время. Теперь необходимо отыграться.

— Я разберусь, — бросил он. — К утру прорыв будет ликвидирован. Гретель узнает, что генерал драконов вернулся. Окончательно, — он посмотрел на короля. — Лира будет со мной. Она… готова.

Не дожидаясь ответа, он развернулся и вышел.

Глава 21

Кьярр вошёл в спальню без стука. Лира сидела на краю кровати, уже одетая в чёрное, практичное походное платье. Она подняла на него взгляд. Ни вопросов, ни протеста. Только готовая к бою воля, закалённая годами выживания. Он слишком хорошо знал этот взгляд, видя его регулярно в зеркале.

— Идём, — бросил он. — Новый комплект ждёт наверху.

Она кивнула, молча встала. Шла за ним по коридору, чуть пошатываясь, но держась. Наверху, на башне, действительно ждала новая форма наездницы — не та, тесная, а точно по размеру, из плотной чёрной кожи, с рациональными креплениями и усиленной защитой спины и груди. Кто распорядился сделать именно так? Король? Монди? Неважно. Лира начала облачаться с привычной, солдатской чёткостью, игнорируя дрожь в пальцах.

Через десять минут ветер трепал волосы наездницы, затянутой в ремни, а она сама смотрела на чёрного дракона с золотыми глазами. Тот же ужас, что и в прошлый раз, застыл в её глазах, но теперь он был приглушён железной самодисциплиной. Она подошла, почти уверенно, запрыгнула на спину, пристегнулась. Кьярр чувствовал её страх — холодный, липкий поток через связь. «Держись», — бросил он мыслью, не ожидая ответа. Взмах крыльев — и они рванули в затянутое тучами небо.

Над Глубоким оврагом кипел ад. Гретельская пехота, укрепившись на высотах, осыпала зейяльцев градом стрел и камней из мантелет. Выше — три зелёных дракона Гретеля, изрыгая пламя, прижимали к земле зейяльских, которые метались без чёткого плана. Зарем с Торой отбивались от двоих, третий дракон Гретеля пикировал на артиллерийскую позицию, ещё одна боевая пятёрка не позволяла высунуться остальным частям, поливая землю огнём, но не приближаясь на расстояние выстрела

«ВСЕ СЛУШАТЬ! — мысленный рёв Кьярра пронёсся по сети, как удар грома. Хаотичные мысли драконов мгновенно стихли, подчинившись знакомой, железной воле. — Зарем, Тора — подъём на высоту! Приманка! Остальные тройки — за облака, на запад! Ждать моего сигнала! Артиллерия — залп дымовыми, НЕМЕДЛЕННО!»

Зейяльские драконы, обретя понимание, рванули выполнять. Артиллерия рявкнула внизу — не ядрами, а дымовыми шашками. Густая, едкая пелена накрыла позиции гретельской пехоты у подножия холмов. Зелёные драконы, потеряв чёткие цели, замешкались.

«СЕЙЧАС!» — мысленный клич Кьярра зацепил всех. Из дымовой завесы, используя преимущество светящего в спину солнца, вырвались три тройки зейяльских драконов. Огненные струи слились в смертоносные перекрёстные потоки. Зелёные драконы, попав в ловушку, запаниковали. Один, прошитый пламенем Торы, рухнул в дым, взметнув фонтан искр. Другие, опалённые, бросились наутёк.

«Внизу катапульты. За деревьями у мельницы», — мысль Лиры появилась в сознании Кьярра чётко, холодно, без тени былого страха. Он даже вздрогнул от неожиданности. Его драконьи глаза, куда более зоркие, чем человеческие, мгновенно нашли цель — замаскированные установки, готовые метнуть тяжёлые болты в низколетящих драконов. Расчётчики суетились у машин.

Кьярр не стал благодарить, а просто вошёл в стремительное, почти отвесное пике. Ветер выл в ушах, Лира вцепилась в него, её страх сквозь связь взметнулся до небес — на неё давили высота, скорость, вид земли, летящей навстречу. Он чувствовал, как её желудок сжимается спазмом, как горло сковывает тошнотой.

«Держись», — мысленно рявкнул он снова, уже не только ей. Себе.

Он выровнялся в метре над верхушками сосен у мельницы. Пасть разверзлась, выплёскивая концентрированный шквал огня. Деревянные щиты катапульт вспыхнули факелами. Смола и порох рванули с оглушительным грохотом. Ошмётки машин и тел разметало по опушке, чистая победа за один заход.

Он взмыл вверх, набирая высоту. Связь кричала о состоянии Лиры — адская тошнота, звон в ушах, дрожь во всём теле, но она не издала ни звука, держась из последних сил. Кьярр, даже сквозь ярость боя, не мог не оценить эту почти нечеловеческую стойкость.

Они приземлились на замковой башне на закате. Победа была полной, прорыв ликвидирован, вражеские драконы отогнаны с потерями, катапульты уничтожены. Стражники бросились к Кьярру, поздравляя, едва он сбросил драконью форму, став человеком. Лира же сделала два шага к парапету и согнулась пополам. Её рвало — долго, мучительно, до жутких спазмов. Тело трясло от перенапряжения и остатков ужаса.

Кьярр стоял в двух шагах, но не подошёл, не предложил помощи и даже остановил жестом одного из солдат, собирающегося помочь.

Лира вытерла рот рукавом платья и, не оглядываясь, пошла прочь, шатаясь, но с гордо поднятой головой, исчезла в темноте лестничного проёма.

Кьярр не стал её удерживать. Он повернулся к командиру стражи.

— Доложите королю, что угроза ликвидирована, — его голос звучал устало. — У меня пока есть другие дела.

Глава 22

Кьярр толкнул тяжёлую дубовую дверь в полумрак покоев веды без стука. Воздух здесь был густой, пропитанный запахом сушёных трав, старых пергаментов и тлеющих в камине углей — несмотря на летний зной за окном, здесь всегда царила прохлада, граничащая с сыростью. Зарина сидела в глубоком кресле у самого очага, её пальцы обхватывали небольшую керамическую чашку, от которой струился лёгкий, дымчатый пар, несущий знакомый, глубокий аромат.

— Генерал, — голос веды прозвучал ровно, словно она ожидала его в этот самый миг. Хотя, может быть, так оно и было. Тёмные, почти бездонные глаза встретили его взгляд без тени удивления. — Входи. Присаживайся. Видишь, даже летом у меня холодновато, особенно если ты после вылета. Вирр согреет лучше всякой печки.

Он молча опустился в низкое кожаное кресло напротив, Зарина наклонилась, наливая из простого глиняного кувшина в такую же чашку, как себе. Напиток из вирра отличался ярко-голубым цветом и терпким, приятным ароматом. Кьярр взял чашку, сделал осторожный глоток. Горьковато-терпкий вкус ударил по нёбу, а затем он ощутил волну тепла, разливающегося из центра грудины. Оно шло не только от напитка.

Воспоминание накрыло его внезапно, спровоцированное запахами и ощущениями. Зимний вечер, маленькая горная крепость его рода, за окном завывает вьюга, бросая снежные комья в толстые стёкла. В огромной печи-камине потрескивают поленья сосны, распространяя смолистый, уютный запах. Запах безопасности.

Бабушка Орина выходит с кухни, морщинистыми, тёплыми руками, нежными, несмотря на постоянный тяжёлый труд, протягивает ему точно такую же глиняную чашку. «Пей, внучок, вирр. Согреет, прогонит всякую хворь. И страхи тоже». Голос её — низкий, убаюкивающий, как шум ветра в трубе, но добрый. Ему тепло, по телу разливается такое же точно ощущение комфорта и безопасности.

Грубый, но мягкий плед из овечьей шерсти лежит на коленях, тепло печи, ласкающее щёку, запах воска от горящих свечей на тяжёлом дубовом столе. Где-то слышен смех отца и тихий голос матери — они ещё рядом. Мир замкнут, прост и надёжен. Никаких драконов, кроме тех, что вырезаны на старых балках потолка. Никакого долга, кроме послушания родителям. Никакого страха, который нельзя было бы прогнать чашкой вирра и бабушкиной сказкой.

Напряжение последних дней — ярость на Лиру, горечь предательства, тяжесть военных потерь, постоянная готовность к бою — всё это начало таять. Не исчезать, а отступать куда-то на задний план, терять свои острые углы под воздействием этого странного, глубокого покоя. Чаша в его руках казалась не просто чашей, а ключом к той утраченной крепости детства.

— Я должен знать, Зарина, — его голос прозвучал неожиданно глухо, лишённым привычной стальной твёрдости. Голос усталого человека, а не непобедимого генерала. — Что именно ты видела? Как нашла Лиру, как привела ко мне. Мне нужны все подробности!

Зарина отпила из своей чашки медленно, наблюдая за ним поверх края. Пламя камина отражалось в её тёмных глазах, делая их ещё глубже.

— Я видела нить, Кьярр, — её голос был тихим, завораживающим, а то, как она произносила его имя — необычайно сладко. — Яркую, как молния в грозу. Тянущуюся от тебя к ней. Небывалую, сильнее, чем та, что связывала тебя с Лилией. Видела, что она подойдёт тебе идеально, что вы сольётесь в нечто большее, станете оружием, о котором легенды слагают, — она поставила чашку на стол. Лицо её стало серьёзным. — Но позже я увидела… смерть. Куда бы ты не свернул, эта девчонка погубит тебя.

Кьярр закрыл глаза. Напиток и нахлынувшие воспоминания делали своё дело. Защитные стены, возведённые годами дисциплины и ярости, рушились. Слова потекли сами, как вода из прорванной плотины.

— Она убийца, Зарина, — вырвалось у него, голос сорвался на шёпот, полный немыслимой усталости и горечи. — Не пешка. Не жертва обстоятельств. Она сама… своими руками… убила Лилию. Холодно. Расчётливо. Чтобы расчистить дорогу. Чтобы занять её место рядом со мной. Стать… моей наездницей. Моей… — он сглотнул ком, подступивший к горлу, открыл глаза. В них стояла пустота, которую не могла заполнить даже ярость. — И теперь я связан с ней. Не просто приказом короля. Эта проклятая связь… она живёт во мне. Я чувствую её страх, её боль… её ложь! А должен защищать её. Должен быть с ней одним целым в бою. Это… это ад. Похуже любого сражения…

Глава 23

Зарина слушала его внимательно, внимая каждому слову, и такое сочувствие появлялось в её глазах, что Кьярр просто не мог понять, с чего вдруг он её недолюбливал?.. Потом она плавно поднялась и селa на широкий подлокотник его кресла. Её бедро мягко упёрлось в его плечо. Запах вирра смешался с её собственным ароматом — лёгким, чуть сладковатым, но не приторным. Яблоки. Не просто какие-то, а его любимые — осенние, спелые, только что сорванные с ветки, с каплями дождя на шкурке. Тот самый запах из его юности.

— Бедный мой генерал, — прошептала она, её голос стал бархатистым, убаюкивающим. Пальцы коснулись его виска, нежно отвели непокорную прядь волос со лба. Прикосновение было прохладным, но не холодным. Успокаивающим. — Такой сильный для всех. Такой… израненный и одинокий внутри, — она наклонилась ближе, её губы коснулись его губ, мягко и искренне. — Я любила тебя, знаешь? Долгие годы, — её шёпот касался тёплым дыханием его кожи, лаская, как ветерок из прошлого. — Я знала, что никогда не стану твоей наездницей. Мой дар… он другой. Но я… я могла бы утешить. Хотя бы так. Быть рядом. Прикоснуться… дать немного покоя… — её рука скользнула по его щеке к сильной шее, пальцы слегка сжали напряжённые мышцы плеч.

Кьярр не отстранился, напротив, он погрузился в это чувство. Волна того самого, глубокого, детского спокойствия накрыла его с головой, будто он снова в крепости, засыпает у печки, завёрнутый в бабушкин плед, зная, что сильные, надёжные руки родителей и старые стены хранят его сон. Полная безопасность. Отсутствие тревог. Возможность просто быть. Никаких генеральских званий, никаких предательств, никаких войн. Он позволил её пальцам найти пряжку его форменного реглана. Позволил расстегнуть. Позволил снять реглан, а потом и потрёпанную рубаху под ним. Её пальцы скользили по его обнажённой груди, по старым шрамам — не столько возбуждая, сколько исцеляя. Касания были как бальзам, смывающий грязь битв и обмана. Казалось, сама боль уходит, растворяясь в этом покое.

Он ответил на поцелуй. Глубже, жарче, сильнее, уже с проблеском иной потребности — не только утешения, но и подтверждения, что он ещё жив, ещё мужчина, а не только орудие войны. Его руки сами нашли застёжки её платья. Ткань мягко соскользнула с её плеч, обнажив хрупкие ключицы, гладкую кожу, высокую, упругую грудь с тёмными, набухшими от возбуждения сосками. Он целовал её кожу — гладкую, прохладную, пахнущую теперь только яблоками и чем-то женственным, невинным. Вкус соли на её шее. Запах стал навязчивым, гипнотическим.

Воспоминания хлынули с новой, яркой силой: Ему шестнадцать. Весна. Горные склоны покрыты розовой пеной цветущих диких яблонь. Запах пьянящий, сладковато-терпкий. Он, молодой дракончик, ещё не умеющий толком летать, но уже сильный, карабкается по грубой каменной стене к окну спальни в поместье соседей. В зубах — ветка с нежными розовыми бутонами. Риск. Адреналин. И безумное желание понравиться.

Эллен, её звали Эллен, надо же, он не забыл! Девчонка с косичками, с которой он играл в куклы у колодца на центральной площади, превратившаяся в стройную девушку. Её смех, когда она открыла окно и увидела его с веткой. Смущённый, он суёт ей цветы. Первые, неловкие поцелуи у этого окна. Её кожа пахла мылом и спелыми яблоками с их сада. Нежность. Робость. Воодушевление первой влюблённости. Никаких расчётов. Только искренний порыв. Ничего тогда ещё не было… Ни Лилии, ни генеральства, ни невыносимого груза долга. Беззаботная юность, где дракон был синонимом силы и романтики, а не войны.

Руки Кьярра опустились к талии веды. Пальцы, привыкшие расстёгивать пряжки оружия, легко справились и с этой застёжкой. Тяжёлая ткань юбки с шорохом упала на каменный пол, образовав тёмный круг у её ног. Зарина стояла перед ним в одних тончайших кружевных трусиках цвета слоновой кости, её тело в колеблющемся свете огня в камине казалось высеченным из тёплого мрамора — гладким, совершенным, лишённым шрамов. Красивое, женственное, настоящее. Готовое стать его по искреннему обоюдному желанию.

«Я могу себе это позволить», — пронеслось в его сознании, окончательно сметая последние сомнения. Позволить эту нежность, утешение, возврат в прошлое, где мир был прост, а чувства чисты. Он был просто мужчиной, израненным и жаждущим покоя. Она — женщиной, предлагающей этот покой. Он протянул руку. Кончики его грубых пальцев коснулись нежной кружевной ленты на её бедре. Зарина вздохнула, прикрыв глаза…

БА-БАХ!

Дверь в покои веды с оглушительным грохотом распахнулась, ударившись о каменную стену с такой силой, что древесина треснула. На пороге, залитая резким светом из коридора, стояла Лира в грязном платье, покрытом пятнами и пылью. Волосы выбились из тугого пучка, обрамляя бледное, как полотно, лицо. Но глаза… Глаза горели холодным, чистым, убийственным пламенем ярости. Её взгляд, острый как клинок, метнулся от полуобнажённого Кьярра, застывшего с рукой у кружев на бедре Зарины, к самой веде, стоящей почти нагой перед ним.

— Утешение принимаете, генерал? — её голос разрезал натянутую тишину. Каждое слово — отточенное, ледяное — было наполнено таким концентрированным презрением, что оно обожгло Кьярра сильнее любого драконьего огня. — Что вы там мне говорили про честь?!