Геном «ликвидация»

Глава 1

Бежать или умереть?

Извечный вопрос и закон Тоннеля, а иных правил там и не существует. Есть лишь попытки спасти себя и других, вовремя выскользнуть прочь, чтобы жизнь не оборвалась после одного выстрела.

Эмма только начинает думать об этом, как всю её спину покрывают мурашки и становится холодно. Стараясь не затрагивать этой темы даже в мыслях, она взбирается на холм, оставляя позади мирную деревушку. Та раскинулась на самом берегу моря, пригретая солнцем и пропитанная ароматом соли. В саду Эммы и её дяди Рика зреет картофель. После успешно выполненного задания надо будет выкопать первую партию. Свежие овощи всегда самые вкусные. Особенно печенные в углях — любимое блюдо Эммы.

Странно представлять картину такого простого грядущего ужина, когда взгляд возносится к самой вершине холма, где простирается граница. Тоннель. Белый, высокий, неприступный. Огромная стена, разделившая мир Жизни и Бездны.

В Жизни, как бы логично это не звучало, живётся прекрасно. Море, солнце, тёплый воздух и хорошие люди вокруг. По крайней мере, большинство из них точно. Эмма привыкла к тому, что каждый готов помочь друг другу, если понадобится помощь. Вот взять хотя бы Рика, дядю Эммы, — тот без лишних слов и забор соседям готов починить, и грядки вскопать, если друг захворал. Никакой одежды и украшений не попросит, чтобы потом продать на рынке. Разве что от обеда не откажется.

— Надолго мы, дядя Рик? — спрашивает Эмма, убирая короткие светлые волосы за уши. Она смотрит на голубоглазого мужчину с горбатым носом и впервые за долгое время не щурится — купол над Бездной успешно преграждает солнечные лучи.

— Андреа заболела гриппом, а от неё заразился и её сын. Лучше поторопиться и набрать лекарств впрок, чтобы потом вся Жизнь не заразилась. Так что-о, думаю, справимся быстро, — говорит он и чуть улыбается. Эмма давно приметила эту его странную черту. Каждый раз, когда привычное спокойствие дядюшки сменялось хотя бы минимальным волнением, он начинал улыбаться. Словно защищаясь от чего-то — полагала Эмма.

— А ещё будет здорово, если мы раздобудем хотя бы какие-то остатки одежды. И, может, едой обогатимся, — заканчивает Ричард — крепкий парень с густыми низко нависшими бровями и миндалевидными карими глазами. Если смотреть на Эмму и Ричарда одновременно, может показаться, что они — практически один и тот же человек, только разного пола. Глаза у обоих карие, брови густые и широкие. Только волосы у Ричарда ярко-красные, под стать большинства тех, кто населяет Жизнь. Разноцветность и яркость — вот основной девиз. Эмме с её светлыми, почти белыми, волосами странно делить одно и то же поселение с людьми, которые постоянно окрашивают волосы, стараются видоизменить свою внешность хоть немного. Палящее солнце быстро осветляет родные оттенки, поэтому всегда приятно чуть разнообразить вид самого себя. Но Эмма ни разу не притрагивалась к натуральным краскам, что бережно изготавливает для всей Жизни Андреа. Родной цвет волос Эммы — самое важное напоминание о её семье. Вот, у того же дяди Рика были когда-то такие же. Светлые, чуть волнистые. Если бы только не залысина…

— О чём задумалась, Эмма? — мягко спрашивает Ричард и подходит ближе. Дорога, ведущая вверх, сужается. Продолжать путь, разойдясь широкой линейкой, уже не выходит, но Ричарду это только на руку. Следуя за Риком, он приобнимает девушку, стараясь хоть как-то её успокоить. — Тебе нечего бояться. Если понадобится, мы с Риком тебя защитим. А ты проныра. Я знаю, что ты одна из самых ловких людей в Жизни. И самых быстрых.

Эмма приподнимает голову, чтобы посмотреть на юношу, с которым в последнее время она делит не только обед, но и всё свободное и не очень время, удивляясь, как дорог может стать неродной человек. Кажется, ей начинает передаваться та самая привычка дяди Рика, и её губы растягиваются в подобии улыбки.

— Я знаю, Рич. Мы же не в первый раз идём. Просто я не очень хорошо сегодня спала, вот и странно себя чувствую, — говорит она и ненадолго замолкает. Каждый новый шаг делает её всё ближе и ближе к высокой белой стене. Люди, бывавшие в Тоннеле, утверждают, что внутри он напоминает метро. Эмма о таком понятии как «метро» слышала только из рассказов дяди Рика. Ну, что ж. Значит, оно такое же длинное, с высокими потолками, как и вся граница? Дверь в Тоннель никем не охраняется, заходить можно спокойно, не боясь. Вот только переступать порог нужно, убедившись в том, что всё тихо.

Рик приоткрывает дверь и засовывает голову в пространство Тоннеля. Эмма с Ричардом стоит позади, всего в двух шагах, но на неё и так успевает дунуть волна прохладного ветра. Дядя оглядывается, прислушивается и только потом разворачивается, чтобы кивнуть.

Пора идти.

Тоннель встречает путников привычной тишиной, белым светом, который, по мнению Эммы, всё же в большей степени отливает светло-голубым. Стены ровные, без единой вмятинки. Только пол в каких-то местах утрамбован ниже основного уровня. Остаётся только гадать, что происходило на том или ином месте.

Внутри сыро, длинный коридор устремляется вдаль, а потом продолжается вниз. Эмма идёт и слышит, как каждое движение отдаётся от стен эхом. Она подбирается ближе к Ричарду, и тот накрывает половину её тела своей курткой. Совсем рядом — эскалатор, уже давным-давно застывший. На ступенях лежат кусочки бумаги, фантики, патроны. Всё — родом из Бездны, которая находится по другую сторону этого бесконечного Тоннеля. По крайней мере, о его бесконечности можно судить в вечерней обстановке Жизни. Белая стена выделяется на фоне чёрного неба, но потом теряется в деревьях. Длинная змея, огибающая вершину холма и всю Жизнь. Защищающая от Бездны. Или же Бездну от Жизни.

Эмма, Рик и Ричард спускаются по ступеням эскалатора. Уверенный в своих силах Ричард еле слышно насвистывает себе под нос мелодию, знакомую только ему одному. Рик направляет перед собой пистолет, найденный здесь же пару недель назад. В нём всего два патрона, а значит, не стоит рисковать. Но ведь они сделают всё быстро, и вряд ли оружие им пригодится.

Глава 2

Проснуться заставляет яркий луч белого света, бьющий в веки. Острый, даже болезненный. Глаза чуть припухли, слезятся. Повиновавшись неясному инстинкту, светловолосая девушка вскакивает на локтях, опираясь костями о холодный операционный стол. Легкие с силой хватают воздух и с той же настойчивостью выталкивают его, будто кислород вот-вот закончится. Голова чуть побаливает, и перед глазами легко плывут белые линии.

Девушка ничего не понимает и, устало нахмурившись, оглядывается. Осознание происходящего ещё запаздывает, оно где-то рядом, но не до конца здесь. Она только и может, что оглядываться, постепенно привыкая к миру вокруг.

Белые стены, белые шкафчики. Сосуды с самой разнообразной жидкостью расставлены по полкам за стеклянными дверцами. Рядом с операционным столом — столик с незнакомыми инструментами, колбочкой синей жидкости.

Возможно, это всё сон. Во сне человек с трудом соображает и не помнит ничего. Есть только та прекрасная или ужасная история, в которой он вдруг оказался.

Девушка медленно хлопает ресницами, стараясь прогнать нежелаемое видение, но оно становится только отчётливее. Секунды тянутся долго, размазываются в мозгу девушки кашей. Светлые волосы под лампами становятся совсем белыми.

Мир странный. Это место — странное. Но самое странное даже не в этом — в голове пустота.

Как будто прочитав эти мысли, прямо перед операционным столом, откуда-то слева выходит мужчина. На вид ему с натяжкой можно дать сорок, и, определённо, ровная борода добавляет ему пару-тройку лет. У него длинное лицо с острым подбородком и пронзительные серые глаза. Тонкие губы сжаты в линию, которая добродушно подрагивает. Человек высок, и девушке приходится чуть запрокинуть подбородок, хоть она и лежит на операционном столе. Она вовремя успевает накрыться простыней, пряча наготу, но затем понимает, что спешка была ни к чему — на теле её бежевая хлопковая рубашка и брюки свободного покроя. На ногах даже имеются ботинки с плоской подошвой того же цвета.

Мужчина заговаривает, и девушка сразу узнает в говорящем представителя Англии.

— Добро пожаловать. Меня зовут Марк Флинн.

Он останавливается, не двигаясь и ничего не говоря, вероятно, чего-то ожидая. Как раз тогда с губ девушки срывается тихое, уставшее, почти безжизненное:

— Кто я? Где я? Объясните… Я ничего не помню. Что случилось?

Она дергается всем телом, правой рукой сметая столик с инструментами. За этим неосторожным движением не следует никакой реакции. Мужчина молчит и только отходит на шаг назад, когда девушка подтягивается вперед и слезает со стола на пол. Ей кажется, что её сейчас вырвет. Тишина кабинета жужжит в ушах. Сердце норовит выбить грудную клетку, а в самой середине груди вдруг становится нестерпимо жарко, колет. Девушка даже не замечает, как на лбу у неё выступает блестящая испарина.

— Скажите мне, кто я. Я сплю? Что произошло? Помогите… — жалобно доносится от неё. Вроде бы хочется сорваться на крик, но страх душит, и его хватка сильнее. Как бы не задохнуться, как бы не упасть.

На вопросе «что произошло» в лице мужчины происходит перемена, и он сильнее сжимает губы.

— Ничего не произошло. Позволь мне всё объяснить.

На этих словах он достает из кармана таких же бежевых брюк, как и у девушки, пакетик. Выложив его содержимое — белую таблетку — на раскрытую ладонь, он протягивает её вперёд:

— Это позволит тебе успокоиться. Тогда ты не будешь так паниковать. Хотя я понимаю твою реакцию, Меган.

«Меган?»

К голове приливает кровь, шум в ушах становится ещё более явным. Но имя успокаивает девушку наверняка в разы быстрее, чем могла бы справиться с той же задачей таблетка. Узнав своё имя, Меган отрицательно качает головой в ответ на предлагаемое… успокоительное? Наркотик? Что бы это ни было.

Послушно кивнув, Марк убирает таблетку обратно в карман и, сцепив перед собой пальцы рук, продолжает:

— Меган Келли, девятнадцать лет. Меня зовут Марк Флинн, — ещё раз повторяет он, теперь уже слегка улыбнувшись. — Меня назначили твоей Тенью.

Брови Меган моментально взмывают вверх в немом вопросе. Попутно в мыслях проступает желание не верить говорящему. Он не выглядит пугающе, но с какой стати можно довериться ему? Марк с расстановкой говорит дальше:

— Иными словами, я буду помогать тебе.

Меган на это никак не реагирует. В голове идёт активный процесс раскладывания информации по полочкам. Внутри всё ещё скребется странное чувство нереальности происходящего. Меган не помнит, что было вчера, что случилось полгода назад, но прекрасно понимает, что в мире она существует не первый день. И как ни странно, в отличие от хронологии, пропавшей из головы, она точно знает, что любимый цвет её — синий, а ещё помнит, что волосы у неё короткие, а глаза карие.

В этот момент начинается удивительный приступ то ли паники, то ли общего страха смерти. Чудится, что ноги не держат Меган, и она не может расслышать ни одного слова, сказанного в её адрес. С губ только и может слететь что:

— Подождите. Я не могу разобрать, о чём вы говорите.

Неосторожно подавшись назад, Меган упирается правой рукой в операционный стол, и тот, не выдержав напора, отъезжает на фут или два к стене. Марк вовремя хватает Меган за плечо.

— Дыши, Меган. Это побочный эффект лекарства.

— Лекарства? — непонимающе и лениво переводит она взгляд на мужчину, но совету следует и с силой вбирает воздух в грудную клетку. Раз-два. Вдохнуть-выдохнуть. Глубоко, считая секунды.

— Да. Тебя подлечили.

— Понимаю. Я вроде понимаю, что вы говорите.

Действительно понимает. Страх постепенно исчезает, и мир уже не кажется сюрреалистичным. В нос бьёт аромат спирта, и это тоже помогает «проснуться».

Глава 3

И кто-то моментально зажимает рот рукой и заталкивает обратно в комнату. Теперь Меган кричит уже в ладонь. Краем глаза через дверь успевает заметить, как поезд покидает станцию.

Ещё один крик — в кожу. И вот уже девушка то ли испуганно, то ли шокировано, то ли в смеси эмоций глядит на Марка. Тот даже не пытается подавить улыбку и, только дождавшись размеренного дыхания объекта, освобождает из своей хватки:

— Я же говорю, что не стоит нарушать общественный покой.

— Но с меня этот солдат глаз не спускал! Как он меня увидел? Что ему от меня надо?

Меган снова полыхает ярким пламенем, отчего у неё загораются даже щёки. Уши, шею неприятно сдавливает, будто кто-то обхватывает её пятерней. Мнимое спокойствие сменяется на весь этот страх, что вырывается изнутри.

— Тшш! — шипит Марк. На Меган это не действует. Карие глаза её блестят, как у птицы, попавшей в клетку. Знать бы, что произошло, узнать хоть что-то. — Если не успокоишься и не выслушаешь, мне придётся вновь применить лекарство.

Наверное, надо выдохнуть. Новость о том, что впереди может ждать лекарство, конечно, не просто удручает. В памяти живо то мгновение, когда мир шатается и хочется схватиться хоть за что-то, чтобы не упасть, и всё вызвано набором действующих веществ. Такого Меган не надо.

— Расскажите мне о мире. О том, как всё происходит, как здесь всё работает. Или о том, как всё работало. Почему я ничего не понимаю?

Очередной поток вопросов сыпется быстрее снега с вершины горы. Марк уже не стремится заставить девушку молчать. Это только раззадоривает её, она хочет вырваться, воспротивиться, выкрикнуть, выплеснуть все эмоции. С ней нужно работать аккуратно.

— Пойдём, я лучше тебе всё покажу.

◣◥◣◥◤◢◤◢◣◥◣◥◤◢◤◢

Баланс — не мегаполис. По-своему большой, просторный, многолюдный, но всё-таки не дотягивающий до такого звания. На улицах привычно быстро снуют машины, туда-сюда. Выйти на проезжую часть, пока не загорится огонёк светофора, окажется тем же, что и самоубийство. Лишь только машины встанут в ровный ряд, можно будет без опаски двинуться по длинному и широкому переходу, стараясь протиснуться мимо других людей.

Темноволосая девушка внимательно следит за светофором, про себя отсчитывая оставшиеся секунды, которые высвечиваются на табло. Стоя чуть позади толпы, ей приходится приподниматься на носки, чтобы разглядеть красный или зелёный за чужими головами. Но зато нет риска быть сбитой особо торопливыми. На секунду она обращает внимание на узкие, стремящиеся к самому небу, высотки, будто видит их впервые. Они раскинулись впереди и сзади. Серые, чёрные, белые. Одна выше другой. Может, они соревнуются за первенство? Кто быстрее достигнет искусственного пространства под таким же нереальным солнцем и коснётся купола?

На ненастоящем небе сегодня ни облачка. Толпа трогается, и девушка также делает шаг вперёд, как её правое запястье берут в крепкий захват и не дают сделать шаг. Дёрнувшись ещё раз, она быстро смотрит в сторону, обегая взглядом двух угловатых пареньков, похожих друг на друга как две капли воды.

— Отпустите, — спокойно выговаривает она, понимая, что ей незачем выходить из себя. Страх, непонимание — лишние эмоции. За порядком следят, с ней всё будет хорошо.

Но два близнеца с одинаковыми щетинами, один из которых крепко держит запястье девушки, а второй стоит, скрестив на груди руки и ухмыляясь, словно и не слышат. Зелёный скоро погаснет.

— Мы просто хотим повеселиться, — слышится от того, что стоит позади, но последнее слово исчезает в шуме от поезда, который проносится по железной дороге над их головами. Стремительно, со свистом.

Девушка ошарашенно оглядывается по сторонам, надеясь найти хоть какую-то помощь. Где солдаты, когда они так нужны?

Неподалёку, на остановке, пустыми глазами смотрит на эту картину несколько людей. Никто не двигается. Никому не хочется быть пойманным за нарушение общественного порядка, даже если это будет помощь тому, кто вдруг оказался в беде. Ведь за порядком следят другие люди. Девушка помнит слова ещё со школы: «Не рискуйте. Думайте о собственной жизни».

Тогда это казалось нормальным. Сейчас в глазах только страх.

— Нам нельзя так близко контактировать. Вы же знаете. Отойдите, — продолжает девушка, стараясь справиться с нарастающей тревогой, которая парализует тело. Не удается даже сделать шага назад, а уж речи о том, чтобы броситься наутёк, и быть не может. В груди ещё теплится надежда на то, что её спасут. Ну же, ну же, где солдаты? В голове не единой мысли о том, что пытаются сделать эти двое парней — есть только ужасные догадки. Рискнёшь побежать — непременно привлечёшь внимание. Ещё хуже.

Вверху пролетает следующий поезд, и по-прежнему запястье болит от захвата чужой руки. Деваться уже некуда.

— Дохлые… — шепчет девушка. Один из парней недоверчиво ведёт бровью. Они, действительно, хотят лишь повеселиться. В голове ещё не созрел план, но тот, что крепко схватил незнакомку, тянет её за собой. Люди на остановке провожают взглядами этих троих. Девушка плетется по тротуару, еле передвигая ногами.

— А ты красивая, мулатка, — подмечает парень, идущий по левую руку от девушки. Она молчит, уставившись в пол. Может, и так — пухлые губы и большие глаза, мягкий овал лица. Но разве это сейчас важно?

Она не демонстрирует эмоций, старается дышать ровно. Не знает, куда её ведут, но чётко ощущает, что ничего хорошего от этого ждать не следует. Вот бы дёрнуться, вырваться, но это ненужные эмоции, ненужное действие. Часы на руках одного из ребят уже пищат, оповещая мир о том, что они нарушают закон.

Это сигнал к действию. Их засекли.

Вырвать руку из хватки! Нет, хотя бы сделать резкое движение, ошеломив этим захватчика. Он охает. Со стороны здания выбегает трое солдат, но прежде кто-то позади берёт девушку за левую ладонь. Опять рискует. Опять хочет ослушаться, но на деле тот человек лишь не привык к новым законам. Всё происходит, как на скорости x2. Солдаты хватают сопротивляющихся парней. Заламывают им руки. Приказывают не брыкаться. Люди на остановке лениво переводят взгляды с солдат на девушку, потом на тех ребят и новую участницу событий. Меган быстро вспоминает о словах Марка, отпуская руку незнакомой девушки. Её помощь уже не нужна. Солдаты уводят нарушителей порядка, подталкивают их ногами и один раз даже ударяют дубинками по плечам.

Глава 4

— Вот ты где, Меган! — крупная рука ложится на плечо. — В мои тридцать восемь только и бегать за тобой по всему Балансу.

Аиша поднимает взгляд на голубоглазого мужчину. В его тоне отчетливо слышится недовольство, но всё-таки уголки его губ не стремятся опускаться.

— Вы знакомы? — уточняет Марк, когда Меган, еле слышно вздохнув, поворачивается в сторону своего теперь вечного преследователя. Она смотрит на него устало, но уже без явного страха или просто излишнего напряжения. Будто с каждым проведённым мгновением наяву, а не в состоянии комы или сна, мир уже перестает казаться ненормальным. Улицы начинают выглядеть родными, люди — знакомыми. Самовнушение или правда? Знать бы ещё самой, а не полагаться лишь на доверие и шестое чувство.

— Теперь да, знакомы. Аиша Мёрфи! — не теряя времени, протягивает Марку руку. Во взгляде мулатки остается всё меньше запуганности, теперь уже проступает ясность. Улыбается, и щеки украшают ямочки. Глаза тёмные, в такие легко можно провалиться.

— Марк Флинн. Тень Меган, — последнее слово он добавляет после некоторой паузы. Высокий, он смотрит на двух девушек сверху вниз и добродушно протягивает руку в ответ.

Всё. Разговор исчерпан. Меган может поклясться, что именно она должна сделать решающий шаг в этом разговоре. Нужно ещё столько узнать о мире, который исчез из её памяти. О людях. Об их именах. Она переводит взгляд на Аишу и видит уже вполне себе счастливое лицо. На вид девушка не так уж намного старше самой Меган.

— М-м-м, Марк, куда мы сейчас пойдём? — наконец, нарушает Меган тишину. Хотя не совсем точно. Мир вокруг утопает в обилии звуков, а вот между троими будто и в самом деле существует своя атмосфера. Небольшой мирок. Единственный, что сейчас есть у Меган.

Марк отвлекается от своего молчания и рассматривания рукавов рубашки. Твердо, как робот, произносит:

— Я продолжу показывать тебе город. Потом подберём тебе работу, — он поправляет воротник и ещё раз смотрит на Аишу, кивает:

— Приятно было познакомиться, Аиша.

— И мне, Марк. Удачи вам в поисках, — обращается она уже к мужчине и девушке одновременно. Ещё раз широко улыбается, делает шаг назад, а затем разворачивается и вновь подходит к переходу. Загорается зелёный.

Меган провожает новую знакомую взглядом и остается уверенной, что больше в этом городе она Аишу не увидит. Глупая надежда на то, что она с этой девушкой сумеет подружиться, рушится моментально. Проходят минуты, и Баланс всё больше и больше напоминает родной город. Родной, но до безумия многолюдной. В такой толпе не разыскать недавнюю знакомую. Но это Баланс. Такой, каким он должен быть. Не зря же Марк её в этом убеждает, повторяет про лекарство, которое сурово отняло огромный пласт памяти.

Баланс — большой город. Теперь осталось только найти в нём своё место.

— Итак, дорогой объект, — иронично начинает Марк, за что получает от Меган недовольный и тяжёлый взгляд. Проходит время, и девушка вспоминает, каково это быть настоящей Меган Келли. Марк поджимает губы. Меган с трудом сдерживает смешок. Удивительно, что Марку почти сорок лет, а в общении он едва ли уступает её сверстникам. По крайней мере, если у неё есть знакомые-сверстники…

— Итак, Меган, продолжим короткую экскурсию по городу? — максимально серьёзно выдаёт мужчина. Девушка послушно кивает и следует за Тенью.

Они идут по тротуару. С обеих сторон в небо устремлены небоскребы, вверху петляет железная дорога. Серебристые автобусы так же, как и автомобили, пролетают мимо. Люди обходят Марка и Меган с обеих сторон. Почти без эмоций, если только кого-то не воодушевляют разговоры о погоде со своим спутником. Вместо этого можно обсудить работу:

— Тебе следует выбрать профессию. Знания ты получишь, но не забывай и о физической составляющей. Выглядишь ты не очень крепкой, так что не советую работать на стройках, — усмехается Марк, смотря прямо перед собой и ведя за собой объект. Улица за улицей, все они выглядят, как одна. Широкие, шумные, переполненные людьми, с летящими машинами и проносящимися поездами. Жилые дома стоят поодаль, скрываются за небоскрёбами, в которых располагаются офисы, лаборатории учёных. Обо всём этом рассказывает Меган Марк, изредка поворачиваясь к ней самой, чтобы уловить её реакцию. На лице девушки ни эмоции. Она слушает, боясь пропустить хоть слово. С каждым уточнением Тени, с каждой сказанной фразой Баланс напоминает ей родной дом, вернее, он и есть дом. Хорошо забытый, но всё-таки свой. Гореть бы этим лекарствам в Аду, раз они стёрли всё прошлое Меган. Злиться нежелательно, и даже кажется, что из-за таких мыслей часы начинают жечь руку, но вряд ли это происходит в реальности. Желая отвлечься, Меган продолжает рассматривать высокие здания, касающиеся верхушками небес.

— Можешь работать хирургом, можешь выращивать растения, можешь работать в сфере анти-старения.

— Что? — когда Марк уже вопросительно приподнимает брови, ожидая услышать решение, Меган спрашивает. — Вы сказали «выращивать растения»? Я хочу!

Марк вздыхает и качает головой.

— Это не самая престижная профессия. Гадаю, почему ты выбрала её.

Но Меган его уже не слушает. Она сделала, что хотела. Поддавшись неясному не то голосу, не то приказу в собственных мыслях, девушка ухватилась за возможность. Возможность работать там, куда зовёт её… душа? Меган ещё раз оглядывается, делая круг вокруг своей оси и, едва не наткнувшись на проходящую девушку, хочет рассмеяться. Среди высоченных блоков зданий, серых, бежевых, белых и чёрных оттенков ей хочется больше всего на свете оказаться рядом с зелёным. Ощутить в своих ладонях мягкую и тёплую землю, коснуться шершавых листьев дерева. Почему? Зачем? Даже сама Меган не знает, что так отчаянно тянет её к природе, едва она очутилась в этом мире из стекла и бетона вновь.

Глава 5

Вечер наступает довольно быстро, и ноги Меган едва ли не дрожат от усталости. После похода в душ, расположившемся в соседней комнатке всё с той же автоматически отъезжающей дверью, дышать становится проще. Девушку окружает прежний цвет — белый. Сама же она как одно бежевое пятно. Но вымотанная Меган уже не задумывается об этом, а сразу переодевается в ночную одежду, найденную в шкафу, и плюхается в кровать по возвращении из соседней комнаты.

Ночь проходит быстро, а часы, заведённые сами по себе, вибрируют в шесть утра. Разлеплять веки не хочется, они давят на глаза, как огромные камни, но не хочется проверять на себе последствия подобного решения остаться в кровати. Меган умывается на автомате, на автомате приветствует и Марка, который появляется в её комнате спустя пятнадцать минут, когда она уже стоит одетая и до сих пор сонная.

— Доброе утро, объект. Я проведу тебя в столовую, а затем покажу тебе твою работу.

У Меган нет сил на то, чтобы что-то говорить, и она, зевнув, положительно качает головой. Сон как рукой снимает уже вне комнаты, когда проезжает поезд, с гулом, с ветром. Девушка вспоминает, что давно не спит, и с тем же любопытством глядит на прозрачную часть состава. В этот раз её будто никто не замечает. Оно и к лучшему — Келли пожимает плечами и старается не отставать от Марка, во всём полагаясь на него. Они снова попадают в длинные и запутанные коридоры. Вчера Меган увидела Баланс и поняла, что здание, в котором она находится, лишь одно из немногих. Их в городе, как звёзд на небе. И у каждого такая же комната, такая же душевая, те же коридоры-змеи и поезда, проезжающие в самый центр здания. Внешне — это всё тот же небоскрёб, но только шире, объёмнее, с железной дорогой, словно прорезающей себе путь в пещеру.

Сначала эти здания-гиганты пугали, но на второй день Меган чувствует себя своей. Ещё не до конца ознакомившаяся с элементами жизни в Балансе, она, тем не менее, не сторонится проходящих людей или, наоборот, не спешит налетать на них с вопросами. Рядом с Марком становится вдвойне спокойнее. Ещё рано принимать его за эдакого члена семьи?

— Приятного аппетита, — Марк встаёт почти вплотную к двери, которая отъезжает в сторону быстрее, чем он к ней подходит. Выходит небольшая группа людей, явно не причастная друг к другу никоим образом. Группа разделяется быстро, едва только оказывается в коридоре, а Меган тем временем в нос ударяют ароматы пищи, а точнее — букет ароматизаторов. Но девушка не спешит жаловаться — желудок уже ждёт не дождётся встречи с блюдами.

◣◥◣◥◤◢◤◢◣◥◣◥◤◢◤◢

— Постарайся с первого раза запомнить этот маршрут. Я всё-таки Тень, а не географ или экскурсовод, если дело касается простых вещей. Запомнишь?

— Постараюсь.

Меган уже устаёт кивать, кивать и кивать. После завтрака хорошо, и появляется энергия, но долгая дорога убивает весь энтузиазм. Девушка идёт по длинным лабиринтам коридоров и старается запомнить: вот тут корпус C, а здесь на повороте жёлтая подсветка вместо привычной белой. Но детали настолько неразличимы, что, скорее, придётся воспользоваться помощью Марка, хотя и не хочется выглядеть глупой. Но практически всё здесь похоже на всё то, что было несколько минут назад.

Вскоре широкий коридор начинает сужаться, потолок заметнее нависает над головой, словно хочет придавить их с Марком. Удивительно, как Тень ещё не утыкается в него головой со своим ростом. Стены тоже меняются, как будто… зеленеют. В конце пути — белая арка, из которой по глазам больно бьёт свет. Что это, очередная операционная?

Нет.

Меган первая проходит в помещение, обнесённое со всех сторон тёмно-серыми стенами из металла. Вверху зияет огромное отверстие, через которое попадают лучи.

— В этом месте специалисты по погоде генерируют идеальные условия.

А внизу — дорожки газонной травы, высокие теплицы, раскидистые деревья и люди. Много людей: людей, присевших у самой земли и лопатками словно расчерчивающие каждый квадрат земли; людей с планшетами в руках; людей в теплицах, собирающих плоды.

— Идеальные условия для выращивания растений?

— Именно так, — подтверждает Марк. — Иди за мной.

 — Я итак иду и иду, — выдыхает Меган, так и не успев рассмотреть всё как следует. Вслед за Тенью она проходит по совсем маленькому коридорчику вправо и попадает в такую же маленькую комнату с одним-единственным белым стулом посередине.

— Садись. Но прежде: что такое пилокарпус?

Меган оборачивается на Марка, застывшего в проходе, и перед тем, как послушно выполнить команду, со смятением смотрит на него, нелепо приоткрыв рот:

— Заклинание?

Тень без слов поджимает губы, дожидается девушки, а затем подходит ближе и говорит:

— Подать информацию для объекта Меган Келли.

Слышится стук, который доносится с потолка. С жужжанием створки наверху расходятся, и на виду появляется квадратная чёрная коробка, опускающаяся всё ниже и ближе к Меган. Зависнув совсем-совсем рядом, она выпускает из себя два таких же тёмных щупальца, и не успевает Меган ещё раз поднять глаза, чтобы посмотреть на происходящее, как кончики щупалец присасываются к её вискам.

Минут пять — и это время пропадает из памяти Меган, но даёт ей кое-что взамен. Она открывает глаза, ощущая, что только проснулась, и слышит голос Марка:

— Что такое пилокарпус?

Девушке не нужны лишние секунды, чтобы выдать ответ:

— Род растений семейства рутовых. Насчитывает девять видов.

— А что скажешь насчёт непентеса?

— Род насекомоядных растений из семейства Непентовые. На данный момент изучено семь видов, а в процессе изучения находятся остальные двести сорок семь.

Марк делает едва уловимое движение губами — улыбка.

Глава 6

С утра Меган только успевает выйти из комнаты, как оказывается частью двигающейся, как одно целое, толпы. Тут и там открываются двери, такие же заспанные люди покидают свои жилые площади. Меган перечитывает вчерашнее сообщение от Марка и тут же получает новое:

«Следуй за остальными. Увидимся в Центре».

Всё происходит слишком быстро. То ли толпа так молниеносно выходит из здания, то ли это ноги ускоряют шаг Меган, которая сгорает от любопытства и одновременно хочет найти Марка. Ей ни разу не приходится думать, где свернуть, до какого поворота дойти, через какую дверь выйти, ведь всё решают остальные, однако происходящее оставляет множество вопросов, на которые может ответить только Тень. Но его как раз в самый необходимый момент не оказывается рядом.

Уже выйдя на улицу, Меган ищет его лицо среди лиц прохожих, которые, будто загипнотизированные, направляются всё дальше и дальше. Центр. Вот, где сходятся все маршруты. Людей много, порой слышатся редкие разговоры. Меган старается встать на цыпочки, чтобы разглядеть хоть что-то за чужими головами, но и это не работает. С одной стороны кто-то за неимением свободного места давит локтём ей в бок, кто-то очень шумно дышит в затылок. Расхрабрившись, Меган протискивается вперёд, извиняясь за то, что приходится кого-то толкать. Чем ближе к площади с фонтанами, тем людей становится больше, и вот уже теснота набирает обороты, сдавливает со всех сторон. Но пока есть хотя бы немного пространства, Меган не сдаётся. Ей удается почти пробраться к группе солдат, которая ограждает остальное население от фонтанов, образуя круг рядом с самой центральной точкой площади.

Но фонтан в этот раз куда-то исчезает. На его месте выложена плитка. А на ней стоят два человека, одна мысль о которых навевает неприятные воспоминания.

Двое Дохлых. Всё такие же угловатые, всё такие же странные среди остального народа. Но уже не такие уверенные. Глаза возбуждённо пробегают по стоящим вокруг. Они стоят в двух-трёх шагах друг от друга, руки сцеплены в наручниках. По обеим сторонам — солдаты, приготовившие оружие, но не стремящиеся его использовать.

Вот и самый Центр. Вот и площадь. Вот и событие городского масштаба. Каждый смотрит на Дохлых, не смея отвести взгляд.

— Эй, ребята! — с дрожью порывается сказать один из парней, тут же бросая испуганный взгляд на солдата, который пока даже не шевелится. — Это шутка была. Мы хотели проверить, правда ли всё так серьёзно. Мы же просто хотели повеселиться… Не надо никого убивать. Слышите? Скажите им, чтобы нас не трогали, — в абсолютной тишине человеческого молчания его голос звучит неожиданно громко, проносится над головами каждого и доходит, наверное, до ушей любого из жителей Баланса. Но никто не отвечает. Сотни, тысячи глаз направлены на него. Он — актёр, а все они — зрители.

Оглядевшись и не найдя даже намёка на помощь, парень грубеет в лице и сплевывает:

— Да ну вас всех, — он тянется к часам, одним движением срывает, но тут же меняется в выражении: на губах застывает удивление, которое моментально переходит в панику и страх. Часы, рванув, останавливаются в воздухе. Не рвутся в ремешке, а крепко вцепляются складным лезвием, спрятанным ранее под циферблатом, в то место на руке, где они недавно были. И сразу же они поднимаются вверх по руке, будто колесо проезжает по коже. Проносится истошный вопль, способный разорвать барабанные перепонки. Чувствуется пульсация в конечности. Кровь вырывается на поверхность, неравномерно бьётся и вытекает на ровную плитку.

Второй Дохлый, до этого молчавший и склонивший в пол голову, словно очнувшись ото сна, подбегает к первому.

— Чёрт! — орёт он, но не может ничего поделать. Гремит выстрел. Дохлый, истекающий кровью, валится на землю от новой раны. Теперь уже прямо в сердце. Второй, ещё живой, но уже не сонный мотает головой из стороны в сторону, а потом, выкрикнув «расступись!», несётся прямо в толпу. Как раз тогда новый залп сразу двух солдат рассекает воздух. Тело ударяется о плиту. На всю площадь громом гремит команда, кажется, из самой середины огромного здания — Центра.

— Очистить улицы!

И толпа вновь превращается в один целый механизм. Совместно переставляет ноги, совместно стучит ботинками, даже, вероятно, дышит в унисон. «Очистить улицы и забыть об увиденном» — так? А Меган теряет способность извлекать кислород, превращать его в энергию для тела. Вместо этого она не может пошевелиться, толкаемая со всех сторон людьми. Ей начинает мерещиться Марк в одном из лиц снующих мимо неё, но не получается сделать и шага. Закрыв рот руками, отчаянно пытаясь сдержать слёзы, трясётся всём телом, уже отвернувшись от площади, стараясь забыть о том, что произошло. Но перед глазами вновь и вновь рисуется картина, состоящая из крови и стеклянного взгляда убитых.

Меган себя уже не контролирует. Не имея сил, она тоже выкрикивает всё накопившееся. Келли не успевает среагировать, как её кто-то отталкивает в сторону с большей, чем надо, силой, а потом хватает за шею, прижимая к себе и закрывая рот рукой. От этого крик её становится только сильнее, но теперь он уже встречает преграду.

В голове что-то шепчет о том, что это — конец. Окончательно паника заполняет лёгкие, и те скачкообразно хватают воздух, чтобы спастись. Меган сопротивляется, пытается отбиться, а адреналин, очутившийся в кровотоке, дает силы на то, чтобы как следует отдавить ногу захватчику. Вот только, на несчастье девушки, тот успевает шагнуть в сторону. Подталкивая Меган всем весом своего тела, неизвестный заводит ту за угол, в небольшой переулок, заканчивающийся каменной стеной. Тупик.

Грубой силой неизвестному удаётся прижать Меган к этой же стене, правой рукой придавив левое плечо девушки.

Перед ней солдат. Туловище его пересекает ремень для автомата, который покоится за спиной. Шлем совсем недалеко от лица, и Меган больше всего хочется вырваться, но она пока не научилась уклоняться от огнестрельного оружия.