Герои конца времён: надежда Федерации

Герои конца времён: надежда Федерации

Я – Тараэль Нарис и моя история не закончена. Взирая с украшенного торжественной лепниной балкона величественного дворца, взирая на славный и величественный город под жарким килийским солнцем, я понимаю, что мне есть ещё что сделать для этого мира.

Но прежде, стоит вспомнить, как я к этому пришёл.

Мой путь начался там с самых низов эндеральского общества, рождён от случайной связи и взращён улицами самой огромной помойки, которую когда-либо видел этот мир. Я начал свой путь в этом свете там, где не светит солнце, там, где надежда – лишь насмешка над извращённой и убогой жизнью, где любая мысль о хорошем бытии подобна безумию. Я родился в темнейшем месте Эндерала – в Подгороде… большом и мрачном Подгороде, который на многочисленные коридоры и штольни уходит под землю, вгрызается в камень и изъедает Королевскую гору. В Подгороде, наполненном крысами, нищими, бедняками, головорезами, шлюхами и ублюдками всех мастей я сделал первые шаги по гнилым доскам, вдохнул пропитанный вонью гнили и мусора воздух и принял главную истину своей жизни – выживает сильнейший, слабейший погибает.

Ублюдочный мир, рождённый блаженными идиотами, тупыми праведниками и прогнившей аристократией, которая желает не замечать вопль целого народа, продолжая сваливать в Подгород всю грязь, лишь бы её не зреть у себя. Пока они возносят чистые руки в молитвах, мы подносили грязные ладони к сухим губам, чтобы напиться гнилой водой или насытиться чёрствым хлебом.

В темнейшем Подгороде, среди стонов и воплей, посреди тотальной нищеты я появился на этот свет, начав извечную борьбу за своё существование. Моё детство – это настоящий кошмар, проведённый среди кривых улочек Подгорода, где творилось беззаконие, ежедневно лилась чья-то кровь, сильные зверствовали над слабыми, еды вечно не хватало, и я до сих пор отчётливо помню боль живота, что едва ли не лип к спине от голода. Я не забуду и криков агонии мужчин, которых избивали и резали за долги, не забуду и вопли женщин, которых насиловали на глазах их мужей. Всё это въелось в мою память, подобно тому, как ржавчина въедается в железо, разъедало мою душу, подобно тому, как кислота пожирает железо.

И я никогда не забуду, что это именно «дети солнца» всё это попустили.

Не забуду и того, что моя семья отказалась от меня. Я был слаб… часто болел из-за прохладного и гадкого воздуха, еды не хватало и мать пошла на единственный верный шаг, как ей казалось – выставила меня за дверь с парой сухарей и маленьким бурдюком воды, оставила одного пред Подгородом, чья вечно голодная утроба готова была перемолоть и поглотить мою жизнь без остатка. В тот миг я остался совершенно один… маленькая душёнка, маленький ничтожный полуаэтерна пред неизмеримо огромным и неописуемо жестоким Подгородом… искра света в плотнейшей тьме.

Мне бы сойти с ума, стать подобным тем ублюдкам, зачерстветь окончательно и превратиться в одну из инкарнаций Подгорода, но судьба подарила мне самого настоящего друга… друга, который стал истинным братом. И если бы… если бы не мой друг Лето, я бы не знаю, кем стал и во что превратилась бы моя душа.

Лето… дружба с ним стала частью моей души. Он был соседом той халупы, которая едва-едва мне не обрушилась на голову мне и в которой я нашёл убежище. Я умирал с голоду, издыхал от жажды… я ждал, что умру, предсмертная слабость стала проникать в моё тело, душа вот-вот была готова покинуть мою плоть и казалось, будто бы мёртвые шептали мне гибельные песни из теней Подгорода, зазывая к себе. Но Лето спас меня. Он дал мне самую ценную вещь, которая есть в Подгороде… пищу и воду. Я же подарил ему кусочек янтаря, стащенный у пьяного торговца вместе с корневой лепёшкой.

С этого началась наша дружба.

Мы проводили с ним всё время – играли, гуляли, лазили по интересным и опасным местам Подгорода, задирали местную «стражу» и прятались от неё. Вместе же мы и делили скромные крохи того, что удавалось урвать в жестоком мире. Куски чёрствого хлеба, плесневелого сыра и иссхошего мяса, остатки воды в бутылках, поеденные фрукты и даже бережно собранные капли мильцита, сладости, которую выделяют некоторые жуки. Всё это и многое другое мы делили поровну… рассказывали друг другу о мечтах, делились самым сокровенным. Мой друг… он стал мне как брат.

Вместе же мы и попали в приют «Прибежище». Ша'Гун нас приютила, дала кров и обеспечила единой вместе с другими детьми. И жить бы тут до совершеннолетия, строить жизнь, дружить, искать своё предназначение, влюбляться, но реальность оказалась куда хуже. Тут мы строили дружбу, вместе с Лето прикрывали друг друга, а иногда и подкрадывали у торговцев и рассказали о первой влюблённости. Оказалось, это одна девочка. Но этим дням, в которых просиял слабый луч надежды, пришёл конец, несмотря на надежды, что тут вместе с Лето встану на новый жизненный путь. Наши совместные мечты, что мы станем героями арены или выбьемся в люди через наёмничество, поступив на службу торговцу, в секунду развеялись пылью.

Всё – прах.

Для Подгорода это была суровая действительность, холодная обыденность, которую мне пришлось вкусить и ощутить едкий привкус пепла, испить, корчась от горечи и боли.

Нас продали! Примерно, когда мне было шесть лет, меня и Лето отдали за звон монет эмиссарам Ралаты – культа кирийского происхождения, овеянного ореолом ужаса и таинственности. Но на нас не надели рабские ошейники, не отправили девочек в бордели, а мальчиков в лагеря каменотёсов или проходчиков. Нет, с нами поступили во стократ хуже и бесчеловечнее. Нас ждали хирургические и разделочные столы, магические лаборатории, вонь древних фолиантов и древняя, как этот мир магия, посягающая на основы законов бытия. Проклятые ублюдки отдали нас и ещё несколько детей на растерзание зверю, главе культа, именовавшегося Отцом.