Жена для опера вне расписания

Глава 1

Аннотация

Я – успешный практикующий гинеколог. Со всеми стараюсь находить общий язык. О врагах даже и не мечтала. Пока в моей жизни не появился дикий амбал два на два метра. И однажды не уложил меня… лицом в грязный пол. Порвал мои шикарные колготки и пообещал неприятности.
В этом он угадал – неприятности вскоре посыпались одна за другой. Да такие, что пришлось стремительно спасать свою жизнь.
В силу обстоятельств обратиться за помощью я могла только к нему, новому знакомому, моему злейшему врагу. К громадному детине лет тридцати пяти…
#здоровенный властный мужик
#страстное противостояние
#вынужденное проживание ненавидящих друг друга героев в маленькой квартирке
#телохранитель для девушки
#мурашки по коже
#настоящая любовь
#полноценный ХЭ

Герои этого романа также встречаются в "Жена для босса вне расписания"
https://litnet.com/shrt/PBxn
Книги читаются отдельно

– Алло, Женька, я скоро приеду.

– Можешь не торопиться. Денис в командировке. У меня есть время для тебя.

– Ох уж этот твой Зяблик! Всем Зябликам Зяблик.

Я отключаюсь и прячу телефон в сумочку. Пока жду машину, любуюсь своими стройными ножками. Это же надо такие красивые колготы купить. До чего техника дошла! Никогда у меня ещё таких не было. Необычный дымчатый цвет. По-настоящему утягивающие и без того мои стройные ножки. На ощупь – подлинный шёлк. Эх, жаль, показать это чудо некому. А так хочется, чтобы хоть кто-нибудь оценил!

– Девушка, мы едем или ноги будем рассматривать? Они у вас зачётные, но время – деньги.

– Поехали!

Я прыгаю в машину. Мысленно радуюсь, что успела вызвать такси. С утра стоит такая жара, что хочется ехать в сторону далёкого ласкового моря, а не какого-то душного офиса. Вы спросите, а зачем тогда колготы? Так ведь неприлично ехать в солидное заведение с голыми ногами.

– Привет! Я – Сергей, – вежливо представляется водитель.

– А я – Альбина. Ты не переживай, я тебе в приложении пятерочек наляпаю. И за поддержание разговора, и за своевременную подачу машины.

– И за вежливость, – напоминает он.

– И за вежливость, Сергей. И за скромность тоже.

Привет. Я – Альбина Островская. Мне тридцать один навалились на плечи. Работаю гинекологом в одной ведомственной клинике. Совмещаю государственный и частный приём. Ну и так, по мелочам, решаю проблемы разных девочек.

Больших и молодых, скромных и навязчивых. Анонимно и за деньги. Иногда за большие деньги. Далеко не всегда, если ты жена уважаемого человека, можно обратиться напрямую к своему лечащему врачу. А в моей специализации – болячки они такие, коварные. Часто требуют неотложного лечения.

В своей квартире я живу одна, в новом большом доме возле парка Челюскинцев. Вредных привычек не имею. Зато имею много друзей и знакомых в моём родном Минске. И настоящую подругу детства. Лучшую и преданную, детям которой являюсь крестной мамой.

Ах да. Забыла уточнить. Я стройна, умна, красива. Мой рост выше среднего. Характер сложный и самоуверенный. И с личной жизнью всё пока очень непонятно. Не помогают даже мои рыжие волосы и зелёные глаза. А ещё говорят, что в огненных девушках есть что-то магическое и притягательное…

– Ага, вот здесь останови. Спасибо! Хорошего дня, Сергей.

– И вам, Альбина.

Так, сегодня же Степановна дежурит. Она же меня не пропустит. Того и гляди милицию на меня вызовет. Строгий Денис Николаевич строго-настрого строгим престрогим голосом приказал тут же ему докладывать, когда я появляюсь в его офисе. Волнуется за свою девушку. Мою лучшую подругу Женьку.

А вот это вот он зря, конечно. У них там сейчас чёрт-те что творится. Сплошные интриги и расследования. А я как раз могу помочь им во всём разобраться. Я ведь тоже переживаю за Женьку.

На всякий случай набираю подругу.

– Алло, Алька, – отвечает Женька. – Ты уже подъехала? Ну, давай, заходи. Найдёшь кабинет сама? Мне ещё кое-какие документы нужно в бухгалтерии проверить.

– Эээ, нет. Что я буду одна делать в большом кабинете?

– Ну… подождёшь меня, выпьешь кофе с Орловым.

– Давай вместе в твою бухгалтерию сходим. Заодно и документы просмотрим.

– Хорошо, – соглашается Женька. – Я сама лично встречу тебя возле лифта. Всё, жду.

Я надеваю очки и вхожу в большой бизнес-центр. Пристраиваюсь за каким-то парнем и пытаюсь пройти сквозь вертушку. Прикладываю пропуск, который в прошлый раз мне подарил один добрый охранник.

Кажется, всё получилось.

– Так это ты? Ну всё! Я сейчас же самому Зяблику позвоню, – кричит мне вдогонку вахтёр.

– Да кому угодно, Степановна, – бурчу себе под нос, быстро вскакивая в кабинку лифта. – Главное, я уже в домике...

Спустя какое-то время дверки кабинки открываются, и меня на пороге встречает Женька.

– Ну наконец-то. Идём, сначала зайдём в приёмную. Если Орлов на месте – побудешь с ним.

Она по дороге рассказывает, что у них творится в офисе.

Глава 2

– Всем на пол! Работает ОМОН!

– Лежать! Руки за спину! – слышим мы с Женькой, лёжа на грязном полу.

Пока Денис Зяблик, генеральный этой конторы, в отъезде, его сотрудники совсем распустились. Даже пол как следует не помыли. Впрочем, это я как практикующий доктор придираюсь. В его понимании здесь, наверное, очень чисто.

– Аля, ты как? – шепчет мне подруга.

– Нормально. Вот тебе справедливый и порядочный твой Зяблик, – отвечаю я Женьке и приподнимаюсь на локтях, чтобы оценить обстановку. – По его душу пришли?

– Молчать! – меня силой укладывают лицом вниз и ещё сильнее прижимают к полу.

– Пусти, идиот!

– Лежать тихо!

Этот главный предводитель компашки – единственный без маски. Странно, разве не всем надо прятать свои лица при такой работе?

– Пусти, придурок! – не сдаюсь я.

Он сгибает мою руку за спиной, дав понять, что все разговоры бессмысленны. Я краем глаза успеваю разглядеть моего обидчика и создать для себя его образ и портрет.

С виду жестокий и суровый. Он – человек действия. Быстро принимает решения для себя и за других. Такому лучше не попадаться на пути. Но ведь я нигде не переходила ему дорогу. И не должна тут лежать вместе со всеми, в пыли, как преступница, если этот главный ищет в данном офисе таковых…

– Да пусти же ты наконец! – пытаюсь расслабить схватку этого амбала.

Скотина! Мои новые инновационные колготки. Да они стоят как один платный приём! Вот, стрелочка поехала…

В отместку хватаю его за штанину. Но сила явно не на моей стороне. Этот камуфляжный чувак, смуглый и чернобровый, отмахивается от меня, как от надоедливой собачки. Чуть ли ни ногой отпихивает.

Тёмный взгляд в прямом и переносном смысле, такие же тёмные каштановые волосы, смуглая кожа. Широкие чёрные брови почти что смыкаются на переносице. Плотная фигура, не руки – лапищи. Качок, шкаф два на два метра.

Даже при моём росте гораздо выше среднего я чувствую себя рядом с ним хрупкой и маленькой девушкой. И сам весь такой хмурый-хмурый. Чёрный как ночь.

– Вы не имеете права! – моему возмущению нет предела. – Я – посетитель!

– Да замолчи ты! Мешаешь работать! – рычит на меня амбал.

Я-то знаю, сотрудников при исполнении трогать запрещено. Но удержаться выше моих сил. Я брыкаюсь что есть мочи в надежде, что ему надоест со мной бороться и он выпроводит меня в какой-нибудь кабинет.

Кажется, на секунду этот здоровенный мужик опешил. Я знаю, это всё мой тяжёлый ярко-зелёный взгляд, как считает моя Женька.

Но лишь на секунду…

– На пол. Лицом вниз! – в очередной раз он тыкает меня как котёнка… мордой в молоко.

Только в отличие от воображаемого котёнка мне приходится нюхать пол, продушившийся вонючими тряпками. Вот появится Зяблик – я ему всё выскажу насчёт чистоты и гигиены.

– Сначала вы мне предъявите свои документы!

– Лицом вниз, я сказал!

Выпендрёжник в камуфляже. Агрессивный тип издевается над худенькими девушками. Грубая одежда только подчёркивает его сущность. А аксессуары, типа ремней, пряжек и наручников, опасно позвякивают где-то над ухом. Я прям физически ощущаю его ненависть. Того и гляди – пойдут в ход цепи и разные там заклёпки.

Гляди не гляди, а лицезреть его кожаные туфли я больше не собираюсь. Вдруг это вообще бандюганы какие-нибудь. Документы нам ведь никто до сих пор не предъявил.

Женька что-то лепечет в углу. Наверное, хочет меня предостеречь. Чтобы я не связывалась с волком в человечьем обличии.

Решение приходит быстро. Я подползаю ещё ближе к его ногам и вонзаюсь своими здоровыми от природы зубами в его щиколотку.

О!О!О! Результат превосходит все мои ожидания. Громадный чернобровый мужчина тут же реагирует благим матом, взвывает как раненый зверь на всю приёмную Зяблика.

Это происходит так громко, что где-то, лёжа на полу вместе со своими драгоценными кактусами, секретарь Ольга начинает тихо поскуливать в тон камуфляжному человеку.

Одним рывком он ставит меня на ноги и… замахивается. Женька орёт, не веря в положительный исход дела. Но его рука останавливается буквально в сантиметре от моего лица.

В помещении воцаряется полная тишина. А мы – элементарно, без слов, сжигаем друг друга глазами. В его взгляде тёмно-карих глаз столько ненависти. Кажется, ещё секунда – и всё здесь вспыхнет ярким пламенем.

И никакая группа захвата больше никому не поможет. Появляется ощущение, что даже воздух звенит от напряжённости.

– Уведи её! В… в бухгалтерию! – громким голосом рычит чернобровый, хватая меня за плечо.

– Слушаюсь, Арсений Всеволодович!

Тьфу, Арсений Всеволодович! Сеня, значит, мысленно усмехаюсь про себя.

Меня перехватывает человек в полной амуниции. Его глаза также гневно сверкают в прорезях балаклавы. Ох и влипла я!

– Нет! – подрывается с места Женька. – Не смейте! Не трогайте её! Я здесь главная.

Глава 3

– О, девочки, проходите. Евгения Фёдоровна, куда же вы подевались? Мне уже раз сто Денис Николаевич позвонил. Вы же должны были ещё час назад зайти ко мне. Где ваш телефон? – приветствует нас главный бухгалтер этой конторы, мирно попивая чай с какими-то неизвестными мужчинами.

– В кабинете генерального. Где же ещё! – фыркает моя подруга.

– Быстро принеси! – приказывает двухметровый шкаф человеку в балаклаве. – Присаживайтесь… – обращается Арсений непонятно к кому.

– Есть принести! – отвечает его подчинённый и быстро исчезает за дверью.

– Елена Борисовна, я подругу вышла встречать, – объясняет ситуацию Женька главному бухгалтеру. – А тут такое… Мне нужно было Альбине ключи от квартиры передать. Я попросила её забрать моих детей из детского садика.

В это время у Арсения звонит телефон. Подняв трубку, он выходит из кабинета.

– Женя Фёдоровна, тебе не надо передо мной отчитываться. Просто Денис Николаевич предупредил меня, что я обязательно должна тебя забрать после совещания к себе. Теперь я понимаю зачем. И нам обеим попадёт, что ослушались шефа.

– А это что за… чудо? – киваю я в сторону двери, куда вышел Арсений.

– Командир сегодняшней спецоперации, – спокойно отвечает главный бухгалтер. – Старший опер, майор Понятовский Арсений Всеволодович.

– А откуда вы его знаете? – удивляется Женька.

– Если бы ты пришла ко мне, как обещала, то и сама бы всё уже знала.

Арсений влетает в кабинет так же быстро, как и полчаса назад в приёмную. Только что на пол всех не укладывает. Я даже на всякий случай прячусь за огромным сейфом.

– Это тебя, – майор Понятовский, как представила его нам главный бухгалтер, протягивает телефон Женьке.

Даже до меня доносится, как возмущённо кричит в трубку Зяблик – генеральный этой конторы.

– Успокойся, пожалуйста, всё в порядке. Только по полу немного покатали. А так ничего, – в сердцах жалуется Женька. – Предупреждать же надо о таком…

Возмущённый Денис Николаевич ещё долго о чём-то громко ругается в телефоне, а потом, видимо, интересуется моим здоровьем.

– Ничего. Кусается немного.

Я нервно хмыкаю, стоя за большим фикусом, а телефон вырывает Понятовский:

– Не смешно! Как бы швы не пришлось накладывать. В общем, часа через три я тебе перезвоню. На связи, Денис! Ну, где эта дикая кошка? Накосячила и спряталась?

– Она вас действительно укусила? – улыбается главный бухгалтер. – Давайте, посмотрим, что там у вас.

Арсений задирает свою штанину… и все присутствующие громко охают.

– Какой ужас! – не выдерживает Елена Борисовна. – Да вам в больничку, наверное, надо.

– Эй, Алька не могла так укусить! – заступается за меня Женька.

– Я не могла так… – хоть мне и страшно, но я подхожу поближе, чтобы всё увидеть своими глазами.

– Я тебя посажу за хулиганство на пятнадцать суток! – рычит Понятовский, заметив меня.

– За что это? – я прищуриваю глаза.

– Поговори ещё здесь! Ты и не такую статью заслужила!

– Арсений Всеволодович, давайте все успокоимся… – тихим голосом просит Женька.

– Успокоимся?! Не могла она… Конечно не могла… У меня только-только свежая рана стала заживать, – рвёт и мечет опер. – Хоть бы в другую ногу вцепилась…

– Да ничего страшного нет с вашей раной! – нагло вру, хотя, как врач, прекрасно понимаю, что дело-то серьёзное. – Мямля!

– А ну-ка!

Женька вовремя упирается руками в грудь Понятовского, чтобы его остановить. На удивление, он поддаётся ей и останавливается. Или просто не хочет связываться со мной. С дикой кошкой, как он сам выразился.

– Повторяю, ничего страшного я не вижу, – я упрямо стою на своём, ничего, будет знать, как хрупких девушек обижать. – Надо промыть и всё. Подумаешь, немного крови вытекло. Ты ж опер! Тут даже перевязка не потребуется. Не будешь тревожить – быстро всё заживёт.

– А ты что, доктор?

– Альбина – врач. Она знает, о чём говорит, – поддакивает Женька и нервно косится на меня, мол, ну хватит уже на сегодня всем нам неприятностей.

– Врач… – бубнит под нос Понятовский. – Благодарите за всё Зяблика. А то я бы…

– Ой, ну что ты? – я демонстративно закатываю глаза.

Тоже мне, представитель власти. Колготки порваны, макияж размазан, причёска развалилась.

– А ну-ка! – он опускает свою штанину и делает шаг ко мне.

– Других слов не выучил? – уверенно поддеваю его.

– Иди сюда!

Женька снова преграждает ему путь, а я, показав неприличный жест из среднего пальца, быстро скрываюсь за дверью. Больно надо тебе подчиняться…

Выходит, Зяблик с самого начала знал об этой операции с лежанием мордой вниз. Даже Женьку не предупредил. А если бы мы пострадали?

Вообще, Зяблик, генеральный ОАО «Грандстрой», хороший человек. И любит мою подругу. Я помогла им с детьми, но Денис Николаевич пока ничего об этом деле не знает. А Женька боится признаться своему шефу в том, что он как раз и является отцом её двойни. Мы тайно воспользовались… его биоматериалом в моей клинике пять лет назад.

Глава 4

Дома, лёжа в ванной, я привожу свои мысли в порядок. Но гнев никуда не исчезает. Я даже нарушаю правило: ужинаю после девяти вечера. Но и это не помогает.

Этот великовозрастный гневливый человек не выходит из моей головы. Интересно, а что в голове у таких мужчин? Они же ничего вокруг кроме своих преступников не видят. Лес рубят – щепки летят…

Утопнуть в моей ненависти и возмущении мне не даёт моя Женька, разрывая тишину в квартире своим звонком.

– Что ещё случилось, подруга? – устало интересуюсь я, включая громкую связь на мобильнике.

Я так размякаю от сегодняшних событий, что мне даже лень держать телефон возле уха. Женька возмущается произошедшим не меньше моего. К тому же она очень сильно беспокоится: говорит, что у Зяблика могли сохраниться файлы видеонаблюдения за его домом пятилетней давности, просмотрев которые, он сделает соответствующие выводы.

Подруга моя – ещё та подруга. У неё имеются некоторые гинекологические проблемы. В общем, ей нужно было родить как можно скорее. Но её в своё время не устроили подобранные мной надёжные кандидатуры на эту ответственную роль.

Она выбирает самостоятельно – с её же слов – самого лучшего и надёжного мужчину в нашем городе. Кстати, далеко не бедного. И начинает за ним следить. Даже мусор из его придомового контейнера попадает прямиком к ней домой.

Не знаю, что она пыталась найти в отходах жизнедеятельности Зяблика, и чем бы это всё закончилось, если бы нам не помогла счастливая случайность. Денис Николаевич по настоянию врачей сдал на хранение своих «живчиков» в нашу клинику, чем мы благополучно и воспользовались.

А теперь он на неё копает. Естественно! Генеральный большой компании, пусть и ужасно влюблённый, хочет быть в курсе, кого он приютил в своём доме и офисе.

– Не мели ерунды! – сержусь я непонятно на кого. – Лучше ложись спать. Утро вечера мудренее. Он ничего не может знать. Если даже Зяблик и хранит все эти видосы, что характеризует его, кстати, как параноика, то всё равно – он ничего подтвердить по делу не сможет. Об этом знаем только мы с тобой…

– Аля, не надо говорить об этом по мобильнику. Они могут прослушивать наши телефоны.

– Ну, тогда и у нас появится много вопросов. А как же персональные данные?

– Ох, Альбина, не мне об этом ему напоминать. Я украла тааакие персональные данные. Ещё и размножила их…

– А вообще – тебе давно следовало всё рассказать ему. Денис нормальный мужик. Он всё поймёт.

– Я боюсь.

– Чего ты боишься? Я с тобой, тебя никогда не брошу.

– Да я не этого боюсь. Я влюбилась, Аля. Он не простит обман…

– Хм, тоже мне, Америку открыла! Влюбилась… Да у вас двоих всё на лицах написано. Поговорите, и всё встанет на свои места. Он тебя не бросит, Жень. Об этом точно можешь не волноваться. Что-то устала я… Спать хочу. Меня этот мудак сегодня довёл до белого каления. Как его там… Млин, король несчастный…

– Понятовский, – подсказывает Женька.

– Ага, он. Ненавижу гада.

– Согласна. Неприятный тип. Такой допрос сегодня устроил нам всем. Хорошо, что ты сбежала.

– Ну и что он нарыл?

– Заместитель Дениса по экономике и финансам подделал какие-то важные документы. И из этого выходило, что будто Зяблик работает на другую страну. Чуть ли не шпион получается. Ну или что-то близкое около того.

– Ого, – присвистываю я. – Какой нехороший человек.

– А Понятовский его брал с поличным. Должно было всё выглядеть естественно.

– Ага, мы очень натурально лежали и вытирали пол в приёмной, – у меня не осталось сил даже злиться.

– Ну… тебя вообще в офисе не должно было быть. Вахта ещё за это ответит – пообещал мне Денис. И я хороша. Всё проходит мимо меня. Как всегда, работала по своему личному утверждённому плану, – Женька ненадолго замолчала. – Аля… Он зол на тебя… Очень.

– Зяблик? – удивляюсь я.

– Да нет. Опер этот…

– Как интересно! Не подозревает ли он и меня в шпионаже? – снова возбуждаюсь я. – А что? Такому бугаю дельце мне «пришить» – ничего не стоит. Пальцы в дверь – и я во всём сознаюсь. Почти во всём…

– Хм… Этот может. Не… не-не-не… До этого не дойдёт. Хотя… Слышала бы ты, каким суровым тоном он сказал мне сегодня: «Идите. Вы пока свободны!». Когда захлопнул папку с документами, я чуть не подпрыгнула. Из кабинета выходила с трясущимися коленями. Брр, неприятный тип этот Понятовский.

– Дешёвый закидон! Пока свободны… Нас не напугаешь своими приёмчиками.

– Вот и я так сначала подумала. Мы же с тобой чисты перед законом. А потом как вспомнила и… ужаснулась. Так уж мы и чисты?

– Ты про Зяблика и детей? Женька, забудь. Я уверена, если Денис и нарыл что-нибудь, то подсознательно ждёт твоего признания. А вот майор этот – несчастный женоненавистник. Кстати, а этому заму какая выгода от всего этого?

– Как рассказала мне Елена Борисовна, он мог стать генеральным директором в «Грандстрое». Насколько мне известно, его кандидатура на эту должность тоже рассматривалась. Но наш Орлов не зря занимает такое почётное место рядом с Денисом Николаевичем. Быстро раскусил нового зама, который спит и видит, как бы прибрать к рукам нашу фирму.

Глава 5

– Привет, Альбина!

– Привет! Опаздываешь, – ругаю я Ленку, мою медсестру.

– Меня по дороге перехватил Юрьевич, – она скрывается в нашем внутреннем кабинете.

– Тихо-тихо, – я кладу руку на живот пациентки и ободряюще поглаживаю её. – Немножко осталось. Потерпите, Ольга Валерьевна?

– Конечно потерплю, Альбина Эдуардовна.

– Вот так. Молодцом, – подбадриваю я свою пациентку. – Расслабьтесь. А давайте мы ножку вот сюда поставим. Умничка, Ольга Валерьевна.

За спиной слышу шаги Ленки. Делаю глубокий вдох. Дождусь, когда приём закончится. При посторонних не следует выяснять отношения с подчинёнными. Но не могу удержаться, чтобы не узнать, по какой причине её задержал главврач.

– И что хотел Лев Юрьевич?

Хочется добавить «от рядовой медсестры поликлиники». И это не высокомерный взгляд со стороны. Медсёстры бывают разными. Трудолюбивые и влюблённые в свою профессию. Ленка же – человек ленивый и безынициативный. Со своей работой справляется с трудом. Во всяком случае, с моей стороны больше не будет пожеланий продлить ей контракт.

– Про тебя спрашивал. Велел тебе зайти к нему минут через пятнадцать.

– Вот даже как. Но он прекрасно знает, что у меня приём до двух часов, – под ложечкой неприятно засосало, неспроста это. – Сегодня у меня всё плотненько.

– У тебя всегда всё плотненько. Например, вот Терентьева без записи, – замечает Ленка. – И эта вчера звонила… истеричка которая.

– Елена, может, мы после приёма обсудим наше расписание.

– Лев Юрьевич уже ждёт.

– Терентьева уже тоже ждёт. У неё, между прочим, месячный малыш дома. Иди, приготовь раствор.

Ленка демонстративно разворачивается и скрывается в лаборантской. Мне становится душно. Июнь выдался жарким и засушливым. Эх, снова в лес не попаду. Плакали мои лисички и черника.

– Так, Ольга Валерьевна, – я нежно улыбаюсь пациентке. – У меня всё. Через месяц приходите на контрольный осмотр. Одевайтесь.

– Спасибо большое вам, Альбина Эдуардовна.

– На здоровье.

Я вношу данные пациентки в компьютер. На душе по-прежнему тревожно. Что-то не так с самого утра. И заведующая как-то косо на меня смотрела на оперативке. Неужто «шкаф» так оперативно добрался до моей деятельности?

– Это вам, – протягивает мне пухлый конверт пациентка.

– Немедленно уберите! – строгим голосом приказываю я. – У меня достойная зарплата, Ольга Валерьевна!

– Не обижайтесь, пожалуйста. Это от души. Я не знаю, как вас отблагодарить. Вы столько для меня сделали.

– Это моя работа. Вы заплатили за приём.

– Да если бы вы, Альбина Эдуардовна, знали, сколько я врачей обошла. Сколько денег потратила. На все эти бесполезные исследования и лекарства. Мне даже матку предлагали удалить. А вы берётесь за самые сложные случаи. И находите причину недуга. У вас золотые руки.

Я хмурюсь. Вот не люблю, когда меня хвалят. Не знаю почему. Видимо, успех, как и счастье, любят тишину.

– Я просто люблю свою работу, Ольга Валерьевна. Поверьте, ваше здоровье для меня уже сама по себе награда. Уберите конверт. Вы сами найдёте, куда вам пристроить эту денежку.

В лаборантской на удивление становится тихо. Ленка подслушивает что ли? Всё поверить не может, что я не беру вознаграждения. Сама она совершенно не стесняется у больных брать подарки.

– Так это не деньги. Меня предупредили, что вы ни за что не возьмёте их.

– А что это тогда? – устало переспрашиваю я, но только из чувства жалости – пациентка очень растеряна.

– Билеты в Большой театр. На закрытие сезона. Вы такие нигде не достанете. Вы были когда-нибудь на закрытии сезона?

– Нет, – улыбаюсь я. – А вы там работаете? Не отвечайте, если это секрет.

– Муж работает, – застенчиво объясняет она.

– И что ещё?

– Ну… по мелочи… бонусная карта в салон красоты, подарочная в ЦУМ…

– Так, стоп, Ольга Валерьевна! Театр забираю, остальное – воспользуйтесь сами или подарите маме своей, например.

– Ладно. Спасибо вам ещё раз.

– Билеты на когда?

– В субботу.

– Вот и хорошо. Надеюсь, я успею после приёма.

– Как жаль… Я думала, вы перед этим забежите в салон красоты.

– Это работа. И я не жалуюсь. Мне всё нравится в моей жизни. Так что не переживайте. А за билеты спасибо. Сто лет никуда не выбиралась.

Надо будет Женьку вытащить, думаю про себя. Пусть Зяблик сам понянчится с детьми. Заодно и обсудим с подругой создавшееся положение.

– Вы случайно не знаете, Ольга Валерьевна, лес уже закрыли для посещений?

– Нет, я не знаю. Но могу позвонить кое-кому. У меня в лесхозе работает…

– Спасибо, не стоит волноваться.

Глава 6

– Да пусти ты, придурок! – я шиплю Понятовскому прямо в лицо в лифте.

– Ещё себе срок добавила, – он кажется безмятежным, но я знаю, что это не так.

Понятовский продолжает невозмутимо держать меня за локоть, как будто в этом ограниченном пространстве я могу куда-то исчезнуть. И вот… специально продавливает мои мышцы своими огромными лапами.

– Тебе ещё не надоело? – интересуюсь я.

– А тебе? – отвечает он вопросом на вопрос желчным голосом.

Я выдёргиваю руку. Но не тут-то было. Он снова хватает меня и возвращает на место. Раз так – я впиваюсь своими острыми зубками в его ладонь.

– Дура! – одёргивает он руку и потирает её, морщится, скрипит зубами, но больше не произносит ни звука.

В этот раз только белые пятна остаются на его коже. Такого детину не так-то просто прокусить. А жаль… В прошлый раз повезло нарваться на свежую рану.

Теперь вот вообще не жалею, что так всё некрасиво с моей стороны вышло в приёмной Зяблика. Пусть теперь лечится. Надо бы ему ещё прививочки в живот выписать.

Интересно, а о чём думает сам Денис Николаевич? Или Женька права – эти странные ребята затеяли недоброе?

Нет, про себя отгоняю злые мысли. Денис Николаевич не такой. Это Понятовский на меня обозлился за моё поведение, вот и выпендривается. Силу показывает.

Куда он меня повезёт? Мне уже надо приглашать адвоката? Хм, как будто он у меня есть. Сроду не нарушала закон и к услугам юристов никогда не прибегала.

Женьке надо всё-таки позвонить. Мало ли чего у этого придурка на уме. Достаю из кармана телефон, но он тут же оказывается в его руках.

– Вы не имеете права! – от волнения я прыгаю в выражениях, то на «вы», то на «ты». – Отдай немедленно!

– Про оскорбление сотрудника государственных органов забыла?

Я вспоминаю, что не могла сегодня дозвониться Женьке. Вот жеж собака, что удумали эти сильные парни мира сего?

Лифт открывается и я, как будто нечаянно, в движении, снова задеваю его больную ногу своими балетками, и с гордым видом выхожу первой.

– Дикая кошка! – он рычит над ухом и снова хватает меня за плечо.

«Шкаф» тащит меня через холл при всём честном народе. Уж я-то знаю, что он делает: хочет выставить меня преступницей. Чтобы я почувствовала себя некомфортно. Только чего он добивается? Не верю, что он действительно хочет упечь меня за решётку.

На улице нас встречают ещё двое. Такие же крупные на вид. И их мысли на одно лицо. Они запихивают меня на заднее сидение какого-то чёрного внедорожника. Всё как в плохом кино. Рядом плюхается Понятовский, и машина тут же срывается с места.

Если он хочет, чтобы я почувствовала себя испуганной, то он добился своего. Мне неудобно и тревожно. И ещё я думаю про свою работу. Что подумают обо мне пациентки? Про главврача я вообще молчу. А уж как Ленка будет рада, когда меня уволят, и объяснять никому не надо.

– Я имею право знать, куда вы меня везёте! – нарушаю тишину, стараясь сохранить голос спокойным.

– На допрос, – рявкает рядом Понятовский. – Скоро сама всё узнаешь.

– Слушайте, а что я такого натворила?

– А ты не в курсе? Будешь и дальше прикидываться невинной овечкой?

– А если вы ошибаетесь? Принесёте извинения в клинике? Как вернёте моё честное имя?

– Ой, я вас умоляю, – Понятовский снова со злостью сжимает мою ладонь. – Честное имя, подумать только. Молчала бы уже лучше.

– Ты, между прочим, ворвался в женский кабинет во время приёма, – говорю хоть что-нибудь, лишь бы не сидеть в гнетущей тишине.

– И что здесь такого?

– Ну если это тебе надо объяснять, то я пас.

– Объяснять ты будешь другое. И не мне.

– Тогда что тебе лично от меня надо?

Он на меня так смотрит, что хочется открыть дверцу и прыгнуть под колёса проезжающих на скорости автомобилей. Вот ещё, охота было убиваться из-за разных там «шкафов».

Конечно, Женька меня в обиду не даст. Но кто знает, что эти товарищи выкинут сейчас? И что у них за методы добиваться признания в своих ошибках…

– А ты вспомни, что было пять лет назад в вашей клинике, – интересуется он стальным голосом.

Я замолкаю. Чтобы сейчас не происходило, лучше лишнего не болтать. Мы делаем разворот на развязке и выезжаем на проспект Независимости. Двигаемся в сторону Академии наук.

В моей голове пока нет ни одной ясной мысли. Я просто наблюдаю в окно за пешеходами. Если сильно волнуешься или внезапно накрыло после каких-нибудь неприятностей, нужно просто оглядеться вокруг. Сделать глубокий вдох. Выдох. И отмечать, что происходит вокруг. Буквально все детали.

После вчерашней ночной грозы пешеходы лихо перепрыгивают лужи, радуясь утреннему солнцу. Мамочки, наоборот, спокойно прогуливаются со своими малышами в колясках. Вот уже виднеется Площадь Победы. Мы сворачиваем на Киселёва.

Понятовский молчит. Но его триумф я ощущаю всеми своими клетками. Он понял, что попал в точку. Только я тебе, одуревший мужлан, ничего не скажу. Пока не узнаю, как обстоят дела у Женьки, буду молчать как рыба. Жаль, если всё закончится не так, как мы планировали…

Глава 7

– Сядь! – рыкает он в очередной раз.

Не думаю, что ещё больше его злить это хорошая идея. Поэтому с грохотом плюхаюсь на простой офисный стул и элегантно закидываю ногу за ногу. Он хмурится, глядя на меня, и садится за стол.

В этой безликой комнате кроме обшарпанного стола, похожего на школьный, старого советского сейфа в углу и двух стульев больше ничего нет. Ах да – ещё замученный фикус на подоконнике. Наверное, ему тоже устраивали допрос эти серьёзные дядечки в чёрных пиджаках.

– Тебе весело? Правда?

Ой, ну что за человек?! И улыбнуться фикусу уже нельзя.

– Мне смешно, – смотрю в его глаза и нагло вру.

Ни капельки не смешно. Ведь у самой, если честно, по-прежнему неприятно и волнительно ёкает где-то в районе сердца.

– И что же такого во мне смешного? – меня сжирают его бездонные карие глаза.

– С чего ты взял, что в тебе?

Он оглядывается по сторонам и говорит, разводя руками:

– Ну не фикус же на окне заставил тебя лыбиться как дуру?

Тут уже мой рот сам растягивается до ушей от удовольствия. Мне приятно, что он понимает: для меня, что фикус, что этот тёмный бесчувственный человек – всё одно. Никаких чувств и эмоций. Нет, пожалуй, цветочек вызывает жалость. Какие-то толстокожие дяди его поставили на окно умирать, лишив воды и подкормки.

Он вскакивает с места и рывком поднимает меня. Его темнейшее величество опер просто выходит весь из себя. Пенится и воспаляется. Лицо покрывается пятнами, а руки, видимо, костенеют. Только так можно объяснить, почему он до синяков сжимает мои плечи.

– Козёл! – вырывается у меня против воли.

Теперь мне в такую жару придётся ходить на улице, прикрывая руки. И что скажут мои пациентки? Я тяжело вздыхаю, вспоминая о том, что произошло в клинике. Возможно, о приёме в клинике придётся забыть. Наш главврач уж очень сильно печётся о репутации.

Но всё же я корю себя за несдержанность. За неумение держать себя в руках. Но ведь и ситуация не совсем ординарная. Я, если честно, впервые не знаю, что мне делать.

И он, похоже, тоже. Ведь ясно как день, что перед этим человеком все и всегда опускают глаза в пол…

– Учти, здесь пишутся все разговоры. Ты продолжаешь добавлять себе неприятностей, – шипит он над самым ухом. – Ты веришь, что тебя защитит твоя подруга?

Я пробую вырваться, но он как будто замуровал меня. Вот сколько у человека силы! Лучше бы ума столько было. Глядишь, уже в генералах ходил бы.

– Мне незачем защищаться. Я ничего противозаконного не сделала.

Он толкает меня обратно на стул – за что ему отдельное спасибо, хоть ноги перестают вибрировать – и начинает расхаживать по этому кабинетику три на три метра.

Похоже, что ничего у него на меня нет. Наверное, они с Зябликом что-то раскопали. Подняли телефонные звонки, если это возможно спустя пять лет. Сопоставили наше с Женькой местонахождение в тот день, когда Зяблик приходил в клинику лечиться.

И на этом, я думаю, всё. Что было дальше, знают только двое. Как всё именно происходило – тайна моего гинекологического кабинета.

Я снова улыбаюсь от своих умозаключений. Ничего он мне не сделает. Воу-воу-воу, ну зачем же так реагировать на моё прекрасное настроение.

– Ты!.. – его руки опираются на спинку стула, образуя вокруг меня кольцо. – Да я за одни твои оскорбления упеку тебя на пять лет.

– Ой, ну давай! Действуй, опер!

И тут я понимаю. Да он просто решил отыграться на мне. Отомстить, показать силу и запугать. Я единственная в офисе Зяблика, кто не стал терпеть унизительного подчинения. Вот он и бесится. Не поверил, что я не боюсь. И правильно, кстати, сделал. Мне действительно страшно, как никогда в жизни.

От таких вот самоуверенных типов, которые при власти, ожидать можно чего угодно. Я уверена, он всё делает в обход Зяблика. Не думаю, что Денис Николаевич одобрил бы вот всё это. Но запереть меня в камере на несколько суток Понятовскому под силу. Пока там Женька хватится меня. Учитывая её напряжённую ситуацию, может пройти несколько дней…

– Мы на ты не переходили!

– Давно перешли, если ты не заметил!

Его противный запах какого-то сладкого парфюма вперемешку с почти что осязаемыми флюидами ненависти окутывают меня с ног до головы. От страха кружится голова и падает давление. Меня тошнит.

– Заметил только то, что ты здорово побледнела.

Хочется зарядить ему по… Нет, надо сдержаться. Он и так прочувствовал, что вот такой близкий контакт совсем не по душе мне. Может, Понятовский обладает гипнозом? Возможно. Но не все поддаются такому влиянию глаза в глаза. Надеюсь, что я сильная, я смогу выстоять…

Он хватает меня за подбородок, приближая своё лицо к моему:

– Дикой кошке не нравится моё дыхание? Тогда тебе очень интересно будет в камере. Как минимум сутки-двое смогу точно обеспечить для начала. А потом и поговорим. Да, Альбина Эдуардовна?

– Какой же вы мерзкий, Арсений Всеволодович!

Глава 8

В кабинете невероятно душно. Сказывается, конечно, и моё волнение. Нет, не за себя. Я – человек, который верит в добро. Я верю в настоящую любовь, хоть таковой пока и не испытала лично на себе.

Верю, что Зяблик не может так подло поступить с Женькой и детьми. Но маленький червячок сомнения всё ближе и ближе подкрадывается к моему мозгу. А вдруг?! Что если и Женьку сейчас вот так же допрашивают. И угрожают тем, что заберут детей. Вот за них и страшно. Я крепко и навсегда привязалась к моим крестникам.

Нет, встряхиваю я головой. Ещё пока ничего не известно.

– Я, кажется, задал вопрос?

Если я что-нибудь понимаю в психологии, то сейчас Понятовский словил мою волну. Он понимает, что ступил на хрупкую территорию чувств. Понимает, чем сможет прижать меня.

Этот кабинет, скорее всего, принадлежит нашим спецслужбам. Не знаю, какая цель иметь его в государственном офисном здании. Но находиться в нём – это неплохо так давит. Ограничено твоё передвижение, два каких-то неизвестных амбала находятся за дверью, на входе вахта, которой всё равно…

Скорее всего, Понятовский договорился со своими, чтобы ему предоставили место для неофициального допроса. Ведь делает он это явно в частном порядке.

Мне нужно было сопротивляться? Но те двое за дверью показали удостоверение милиции. Да, но Понятовский мне так ничего и не предъявил.

– Я не понимаю, о чём вы говорите, – ох, как тяжело поднять глаза, не хочу снова видеть этот тёмный взгляд...

– Не понимаешь? Да ты дрожишь как осиновый лист. Вот-вот в обморок свалишься.

Интересно, он тоже интересовался психологией? Или их учили этому, как и нас когда-то в меде?

– Здесь душно, – приходится оправдываться, что ещё больше выводит меня из себя. – У меня просто… женские дни. Если вы знаете, конечно, что-нибудь о женщинах.

Я снова нагло вру. В обморок я, конечно, не упаду, но самочувствие так себе. И причина этому – липкий страх, а не женские дни. Я впервые боюсь за близких мне людей.

Чем дольше меня здесь держит Понятовский, тем меньше остаётся шансов на то, что это не приказ Зяблика. А значит…

Тяжёлую тишину разрывает телефон опера. Он, не говоря ни слова, окидывает меня в очередной раз ненавистным взглядом и открывает защёлку. Покидает кабинет, громко хлопая дверью.

Я с трудом поднимаюсь и подхожу к окну. Текущая жизнь за пределами этого здания немного успокаивает меня. Я вижу внутренний дворик «Белой Вежи». Наблюдаю за тем, как рабочие во дворе засыпают ямки мелкими камушками, а кот пытается пристроиться на парапете под навесом. Где-то недалеко гремит по рельсам трамвай и, наверное, шумит листва. Во всяком случае, берёзки качаются из стороны в сторону. А у меня в ушах стоит такой шум, как будто трансформатор рядом работает.

Дверь резко распахивается и опер в два шага оказывается возле меня. Крупные желваки проступают и шевелятся на его скулах. Он нависает надо мной и говорит, к моему большому удивлению, тихо-тихо:

– Если ты хоть одной душе проболтаешься про этот наш разговор…

– Что-то я не поняла? Ты притащил меня сюда силой, а теперь заставляешь молчать? Думаешь, тебе это сойдёт с рук?

– Это наша с тобой битва. Ты же сама всё прекрасно понимаешь.

– И что же, тебя больше ничего не интересует?

– Нужные люди сами добудут всю необходимую информацию. И поверь, если бы я хотел что-то узнать, то ты уже писала бы признание. И не здесь, сидя на стульчике, мило улыбаясь. Так что мой тебе совет на будущее – придерживай свой острый язычок.

Выходит, мои рассуждения оказались верными. Он просто хотел запугать меня. Только вот что теперь будет с моей работой?

– А как мне всё это объяснить главврачу? А мои сорванные приёмы в поликлинике? Кто за это ответит?

– Ты, – он выгнул бровь и снова схватил меня за плечо. – На выход. У меня больше нет времени на тебя.

– Ты… ты… полный придурок, – проговариваю по слогам слова. – Ты… неполноценный…

– Мы квиты, Альбина Эдуардовна. Жаль, что ничего не успел узнать от тебя. Из первых уст, как говорится. Работа не ждёт, сама понимаешь. Ах да, теперь тебе придётся объясняться с Львом Юрьевичем. Я ему немного раскрыл глаза на одну работницу, которая ворует чужие материалы. Пусть в следующий раз повнимательнее подбирает сотрудников.

– Зачем ты это делаешь? Зяблик не мог тебя об этом попросить…

– А он ничего и не знает. И ты ему ничего не расскажешь. Поняла? – рявкает он над ухом. – Впрочем, кто тебе поверит. Болтай, что хочешь.

– Но вы же друзья!

– Вот поэтому я здесь с тобой. Чтобы ты понимала… если ещё раз…

Дверь снова отрывается, и один из амбалов протяжно сообщает:

– Арсений Всеволодович, время. Билеты уже купили.

– На выход, – Понятовский грубо выпихивает меня за пределы кабинета. – Я тебя предупредил, Альбина Островская! Не попадайся мне больше на глаза! – он суёт мне в руки мой телефон.

Я слышу, как за спиной кто-то запирает дверь. И они, все втроём, исчезают на лестнице так быстро, что я ничего не успеваю сообразить.

Глава 9

Уже возле клиники меня застаёт звонок Женьки. Натягиваю улыбку до ушей, чтобы мой голос звучал бодрее, и радостно отвечаю на долгожданный звонок:

– Ну и куда ты подевалась, подруга?

Оказывается, Зяблик утром у неё тоже телефон отобрал. Мол, чтобы её ничто не отвлекало от предстоящего ночного разговора.

– Сегодня я всё ему должна рассказать, – шумно вздыхает в трубку Женька.

Она звонит с рабочего телефона и сильно волнуется. Знала бы моя подруга, что устроил мне Понятовский. Вот бы удивилась. Но я не хочу зря волновать её. Очевидно, что всё произошедшее со мной – это личная самодеятельность опера.

Женя рассказывает, что Денис, вернувшийся поздно ночью из командировки, устроил ей настоящий допрос. Подруга отделалась общими фразами, но предстоящим вечером должна будет выложить ему всю правду. Значит, и я пока буду молчать.

Я даже шучу, чтобы Женька не догадалась, что у меня настроение на нуле. Мол, пусть Зяблик и про меня не забудет. И за наследников подкинет энную сумму. Предлагаю ей хорошенько покаяться перед будущим супругом.

Эх, открою тогда свой кабинет, буду работать на себя. Мечты, мечты. Но что-то подсказывает мне, что в клинику я больше не вернусь.

Женька ещё долго о чём-то щебечет и предлагает мне поехать вместе с ними завтра на выездной корпоратив. Я соглашаюсь, лишь бы Женька ни о чём не догадалась. А завтра я что-нибудь придумаю…

Потом моя подруга признаётся, что у неё уже третий день задержка. И что в этот раз всё у них с Денисом получилось как-то само собой, самым естественным способом. Женя волнуется, что Зяблик воспримет это как охоту за его богатством. И ей нужно срочно убедиться: беременна она или нет.

Так как Денис установил ей сегодня строгий контроль, я предлагаю прислать тест в офис через посыльного. На том и прощаемся.

Я откладываю посещение своего места работы. Понимаю, что всё равно ничего хорошего меня там не ждёт. Топаю в аптеку за тестом, а затем покупаю в соседнем магазине коробочку хороших конфет. Укладываю нашу тайную покупку на самое дно упаковки и вызываю по телефону человека для доставки посылки.

Выполнив просьбу подруги и внутренне настроившись на серьёзный разговор с руководством нашей организации, иду в клинику.

– Ну заходи, Альбина Эдуардовна, – главврач встречает меня на пороге своего кабинета. – Что скажешь в своё оправдание?

– Ну вы же уже всё решили. Правда, Лев Юрьевич? И Леночка, наверняка, вам всё в мельчайших подробностях изложила.

– Ты права. Я своего мнения насчёт тебя не изменю. Скажи только, а как тебе в голову могла прийти такая идея? Такой странный дикий способ оплодотворить свою подругу?

Вот сволочь Понятовский. Он же в самом деле всё рассказал. А я ещё надеялась…

– От клиента претензии были? – улыбаюсь я.

– А ты здесь зубы свои не скаль. Молись, чтобы этот клиент здесь не появился. Хотя я догадываюсь, кто он такой. Был тут давеча один охранник одного известного человека в Минске. Расспрашивал, что да как. А я всё в толк не мог взять, что ему понадобилось в женском отделении.

Я закрываю от усталости глаза. Действительно, мне тоже казалось, что я видела здесь Никиту, безопасника Зяблика. Не успела подойти к нему.

Но это уже всё в прошлом. Главное, чтобы Женька ни о чём не узнала. Вдруг она беременной окажется. С её сложным диагнозом это будет настоящим чудом. И лишние волнения уж точно ей ни к чему.

– Я могу сегодня забрать свою трудовую?

– Валяй. Только не рассчитывай, что ты где-то сможешь устроиться в другом месте без особых проблем. Рекомендаций я тебе не дам.

– Я в этом не сомневалась, – не стесняясь главврача, продолжаю зевать в его кабинете.

– Сама понимаешь, появятся вопросы, почему ты ушла из известной клиники, проработав в ней много лет.

– Вот именно, а почему? – смотрю прямо в глаза Льву Юрьевичу.

– Вот только не надо всего этого. Ты прекрасно знаешь, что сама во всём виновата. В общем, мне позвонят, я, конечно, не буду вдаваться в подробности…

– И на том спасибо, Лев Юрьевич, – усмехаюсь я.

Он кривится, но продолжает:

– Рекомендовать тебя я не буду.

– А я вас ни о чём и не прошу. Сама как-нибудь во всём разберусь.

– Скажи хоть, сколько тебе заплатила эта мадам, для которой ты оказала услугу?

– Не переживайте, на мой век хватит, – улыбаюсь я, вспомнив замечательных близнецов Зяблика.

***

– Алька, я беременна.

– Вот это результат, Жень! Поздравляю! В твоём случае снова забеременеть – это равно чуду. Надеюсь, ты сегодня всё расскажешь Денису?

– Да, конечно, – волнуется подруга. – О чём речь, не хочется начинать свою семейную жизнь снова с вранья.

– Вот и отлично.

– Слушай, Алька, мне бежать надо. Понятовского нужно проводить.

– Куда это его надо проводить? – хмурюсь я.

Глава 10

Июнь в этом году выдался особенно жарким. Лето только-только началось, а температура под тридцать градусов держится уже почти что две недели. Вот и сегодняшние обнадёживающие тёмные тучки постепенно уходят за горизонт. Значит, дождя снова не предвидится. Будет душно и жгуче.

Открываю все окна нараспашку, подпирая их деревянными приспособлениями, сделанными своими руками. Хочу, чтобы в квартире заиграл сквозняк. Это мало чем помогает в такой зной, но по мне – так намного лучше, чем холодный, но спёртый воздух от кондиционера.

Целую неделю я медитирую. Занимаюсь уборкой, которая давно ждала своего часа. Разбираю даже мелкие шкафчики, всё по-перфекционистски раскладываю по полочкам и небольшим коробочкам. От трусиков до ниток с иголками. Добираюсь до каждого потаённого уголочка в своей квартире, но ожидаемого спокойствия и удовлетворения это не приносит.

Вот у моей Женьки напротив – всё в полном порядке. Чему я очень рада. Мы даже успели, несмотря на её загруженность, встретиться с ней вчера в детском кафе. Зяблик, оказывается, доволен как слон. Подруга говорит, что он готов выделить мне грант для ведения моей гинекологической деятельности.

Хм… Наверное, это они так шутят… от привалившего счастья.

В свои же приключения я решаю Зябликов не посвящать. Ничего, отдохну немного. Всё-таки столько лет живу без нормального отпуска. Потом найду новую работу. А время обязательно покажет – кто у нас прав, а кто виноват.

А не съездить ли мне куда-нибудь? В Питер? А что, заодно и душа сил наберётся. Нет, белые ночи на дворе. В это время должно быть соответствующее настроение.

Идёшь, например, по Невскому и толкаешься локтями вместе со всеми прохожими. И тебя это совсем не бесит. Даже наоборот – получаешь удовольствие. Удивительно, словно энергией подпитываешься. Не такое настроение у меня…

Москва? А почему бы и нет… Посещу мавзолей, Новодевичий монастырь, Новодевичье кладбище.

Дааа, ну и желания в последнее время у меня. Сплошное ментальное расстройство.

Всё, пришла пора стряхнуть с себя хандру. А вот и поеду в Москву. Она не куплена. И пусть всякие Понятовские только посмеют мне встретиться на пути и испортить отдых. Хотя такая вероятность ничтожна мала.

Прогулка по Москве-реке, воздушная экотропа и, конечно же, Воробьёвы горы. Эх, наберусь смелости и прокачусь на самом высоком колесе обозрения. Решено, побываю на всех смотровых площадках Москвы. Мне срочно надо на мою жизнь и возникшие проблемы посмотреть именно вот так. Свысока.

Я открываю ноутбук. Ага, поеду вечерним, не хочу на скоростном. Что есть в наличии? Вот, боковушка свободная. Маловероятно, что кого-то подселят сверху. Пять часов до отправления. А если ночью и появится пассажир, так мне уже будет всё равно. Я буду видеть десятый сон после выпитого ароматного чая от проводницы.

***

– Ваше бельё. Чай будет минут через пятнадцать.

– Спасибо большое.

Я смотрю в окошко. Закат уже уходит куда-то далеко за горизонт. Лишь последние расползающиеся лучи отсвечивают на стекле причудливые узоры и окрашивают чай в нежно-розовый цвет. Где-то вдалеке появляется свет в маленьких домиках.

А они вовсе и не маленькие. Это мне в детстве так всегда казалось, когда мы с родителями путешествовали на поезде. Сдавалось, что там, где-то очень далеко на холмах, есть сказочные домики, в которых уже зажигаются огоньки.

Свет в вагоне становится приглушённым. Всё, как я и предполагала. На верхнюю полку пассажира не нашлось. Если бы это были выходные или праздники какие-нибудь, тогда да, яблоку было бы негде упасть. А сегодня в ночном поезде свободно и душевно.

Я закрываю глаза, уже даже вижу какой-то сон. И чувствую, как меня кто-то тянет за руку.

– Что случилось? – я тут же под одеялом нащупываю свою маленькую сумочку с документами, телефоном и деньгами.

– Вы случайно не знаете, в этом вагоне есть врач? – спрашивает меня пожилая женщина.

Хочу ответить, что нет. Я ведь еду отдыхать, набраться сил. А здесь снова… я даже не успела насладиться вайбом от перестука колёс.

Брр.. Я сажусь и свешиваю ноги. Моя боковушка далеко не первая от проводницы. Но почему-то эта женщина разбудила именно меня. Может, я здесь самая молодая?

Напротив моей боковушки – пара с ребёнком, в следующем пролёте – едут два старичка. Но как она умудрилась рассмотреть меня в полумраке?

Сама себе зубы заговариваю. Кому-то помощь понадобилась, а я рассуждаю, того или не того разбудили. Я ведь когда-то клятву давала…

– Я не знаю, есть ли в этом вагоне врач. Но я – гинеколог. Чем могу вам помочь?

– О, нормально, – радуется женщина. – Идёмте со мной. Скорее!

– Куда? – спросонья не могу взять в толк, чего от меня хотят. – Надо найти начальника поезда. Где наша проводница?

Хорошо, что я легла спать в летнем спортивном костюме. Не пришлось одеваться. Без стеснения заглядываю в купе к проводнице. Её почему-то нет на месте.

– Что-то случилось в другом вагоне, – слышу я хриплый голос за спиной.

Я оборачиваюсь и натыкаюсь на старичка, который вечером приглашал меня отужинать с ним и его попутчиком.

Глава 11

– Присаживайтесь, Альбина Эдуардовна! – приветствует меня пожилой седовласый мужчина с таким же акцентом, как и у женщины, которая меня сопровождает.

– Мы с вами знакомы?

– Поверьте, имя узнать нетрудно. Присаживайтесь, – хлопает он рядом с собой ладонью.

Я не спорю с ним. Сажусь рядом и осматриваю купе. На нижней полке напротив нас лежит, почему-то головой к двери, молодой мужчина. Глаза у него закрыты, и – насколько позволяет мне рассмотреть тусклое освещение купе – кажется, лицо у него мертвецки белое. Рядом с ним садится женщина, которая до сих пор от меня не отходила ни на шаг.

– Нам очень нужна ваша помощь, Альбина Эдуардовна, – ласковым голосом произносит сидящий рядом со мной мужчина.

– Я вас внимательно слушаю.

Отвечаю ему бодро, а сама не могу понять: волнуюсь я или нет. Вроде бы пока мне беспокоиться не о чем. Никто меня ни к чему не принуждает, наоборот – культурно просят меня о помощи.

– Неприятность случилась, – его голос становится ещё мягче. – Ранение у нас, понимаете?

Женщина поднимает простынь, и я вижу, что у мужчины даже через рубашку сочится кровь. Рана находится где-то на животе, делаю я для себя маленькое заключение.

– Вы же врач? Вы нам поможете? – снова вежливо уточняет у меня седовласый мужчина.

– Врач. Только я – простой гинеколог.

– Но у нас нет выбора.

И у меня его тоже нет, предполагаю я. Но в ответ говорю:

– Скоро Орша. Надо срочно вызвать скорую помощь. Давайте ещё раз пробежимся по вагонам. Может быть среди пассажиров есть хирург. Надо найти начальника поезда наконец.

– Вы нас вполне устраиваете, – голос сидящего рядом со мной мужчины начинает звучать строже. – Приступайте, Альбина Эдуардовна. Не будем никого ждать. Парень и так уже потерял много крови.

– Я могу его только осмотреть. Не думаю, что в таких условиях чем-то смогу вам помочь. Тем более что я не хирург.

– Но вы же работали в больнице? – хитро прищуривается мужчина. – Я только предположил. Или я ошибаюсь?

Мне кажется, он всё обо мне знает. Конечно, я не спрашиваю, откуда. Не хочу нагнетать ещё больше обстановку. Ведь неспроста они обратились именно ко мне. Значит, наводили обо мне справки. Непонятно только, откуда они знали, что я поеду этим ночным поездом. Нельзя же было предусмотреть беду.

Одни вопросы. Но очень не вовремя мне сейчас проявлять свою рассудительность.

– Я работала в гинекологическом отделении. Чувствуете разницу?

– Это неважно. Роды принимали, «кесарево» делали, кровотечение у женщин наверняка останавливали. Давайте, давайте. Смелее, Альбина Эдуардовна.

Я снова решаю не спорить с этим мужчиной. Надо хорошенько подумать, что теперь делать, раз я по собственной дурости оказалась в этом купе.

Мы меняемся местами с сопровождающей меня женщиной. В это время в купе заходит ещё один высокий мужчина. Только он будет гораздо помоложе моего собеседника.

– Гена, скорее закрывай дверь.

– Виктор Павлович, всё выполнено в точности, как вы и просили, – новый «гость» остаётся стоять у двери.

– Отлично. Скоро Орша. Альбина Эдуардовна, вы не отвлекайтесь, пожалуйста.

Я трогаю лоб раненого человека. Он весь в испарине.

– Как его зовут?

– Степан.

Пытаюсь разбудить Степана. Его руки очень холодные. Я расстёгиваю рубашку. Все присутствующие в купе внимательно за мной следят.

– У него большая кровопотеря. Упало давление.

– Мы догадываемся об этом, – отвечает мне Виктор Павлович. – Рану осмотрите.

Я ощупываю края раны. Типичное огнестрельное ранение. И пуля застряла. На разборках что ли каких-то побывали? Только где? Ничего сегодня в новостях не слышала.

Так, надо немедленно отсюда сваливать. Ничем помочь я здесь не смогу. Состояние у больного коматозное. Помимо наружного кровотечения, похоже, есть ещё и внутреннее.

В общем, дела плохи у этого лежащего в купе на нижней полке человека. Впрочем, как и у меня, расстраиваюсь я в очередной раз. Раз меня сюда позвали, значит, вызвать врача они не могут.

– Срочно вызывайте «скорую помощь», – делаю я очередную попытку по спасению травмированного человека и себя самой, но понимаю, что она останется бессмысленной.

– Докладывайте, – жёстко требует Виктор Павлович.

Я кратко описываю ситуацию, в каком состоянии сейчас находится Степан. Детально поясняю, какая помощь потребуется ему в больнице.

Виктор Павлович задаёт мне много наводящих вопросов. Создаётся впечатление, что для него такая ситуация не в первой. Либо он имеет непосредственное отношение к медицине. Он уточняет перечень инструментов, которые мне понадобятся.

– Не мне... а врачу, который будет оперировать…

– Как вы понимаете, в Орше мы выйдем вместе. Вы поедете с нами.

– Куда? – вот это я влипла, так влипла.

Глава 12

Даже если я попытаюсь запомнить дорогу, результат будет по нулям. За окном буса – непроглядная тьма плюс накрапывающий дождик в придачу.

Сначала мы, примерно часа два, катимся по хорошему ровному асфальту. Нас даже периодически обгоняют другие участники дорожного движения. Но вскоре наша машина сворачивает на просёлочную дорогу. И ещё полчаса мы трясёмся по ухабам и колдобинам.

Разглядеть хоть что-нибудь не представляется возможным. Липкий страх пробирается под кожу, а в голове неприятно зудит мысль – всё, Аля, это настоящий конец.

– Выходим, – вытаскивает меня за руку из машины Гена. – В доме справа – душевая. Там можно сходить в туалет и помыть руки перед операцией.

– Перед какой операцией? – задаю я вопрос, но уже сама знаю на него ответ.

– Альбина Эдуардовна, не стройте из себя дурочку, – щурится Гена под фонарём и с пульта закрывает двухметровые ворота. – Мы все знаем, какая вы у нас бойкая деваха. Вы лично будете оперировать.

– Откуда это вы меня знаете?

– Гена, не мели ерунды, – слышу я над ухом голос Виктора Павловича. – Иди, готовься, милая. Нам этот парень нужен живым.

Я покорно следую за Геной. На крыльце он пропускает меня вперёд и распахивает передо мной массивную дверь. Мы заходим в большой бревенчатый дом.

– Вам сюда.

Пока я делаю свои дела в душевой, мысли роем крутятся в моей голове. Парень нужен живым… Очевидно, что Степан, так же, как и я, попал в беду. Не увидела я в глазах этих людей какого-то сочувствия или волнения за парня.

Как Степан в таком состоянии попал в вагон поезда «Минск-Москва»? Это просто нереально: пронести бесчувственного человека мимо проводницы. Значит, всё уже произошло в поезде. Но как они заманили его? И, самое главное, откуда они знали, что я тоже поеду в Москву?

Ладно, сделаю всё возможное. Попробую спасти парня. Это, конечно, не мой профиль, но кое-что я умею и могу. Больше года я ухаживала за своими родителями после аварии, в которую они попали на своём автомобиле.

Тогда мне пришлось уйти из гинекологической больницы и устроиться работать медсестрой в военный госпиталь. Но это совсем секретная информация. Семь месяцев я помогала в хирургии, параллельно ухаживая за мамой с папой. А потом ещё был хоспис…

– Ну, долго ещё тебя ждать? – недовольно бурчит мой сопровождающий.

– Я готова.

В большой гостиной с камином и громадной люстрой мы с Геной располагаем Степана на деревянном столе. Стол такой огромный, что парень на его поверхности с лёгкостью помещается. Ещё и немного места остаётся, чтобы удобно разместить медицинские принадлежности.

И снова замечаю: грозные посетители готовились заранее. Где-то достали современное обезболивающее и необходимый хирургический инструмент.

Я надеваю халат, маску и стараюсь успокоиться. Сделать это непросто. Когда ты понимаешь, что жизнь твоя, да и этого парня тоже, висит на волоске, заняться работой… это ещё надо себя заставить.

– Стой! – кричу я Гене, который собирается оставить меня наедине с полуживым человеком. – Будешь помогать мне!

– Я … это…

– Смотри, не свались тут в обморок. Будешь подавать инструменты.

– Такого приказа не было.

– Здесь я командую. Ты слышал, он нужен живым, – киваю я в сторону несчастного парня. – А вдруг я в одиночку не справлюсь?

– Тогда ответишь за это.

– Но и тебе достанется.

Видимо, я попала в точку. Гена здесь на побегушках, хотя хочет казаться начальником.

Дело потихоньку пошло. Достав пулю, я немного успокаиваюсь. Степан дышит редко, но равномерно. Это бросается в глаза даже без подключённых приборов. Но, конечно, неплохо было бы сделать переливание крови.

Гена старается. Чётко и слаженно подаёт инструменты, но на больного старается не смотреть.

Пока я обрабатываю и накладываю швы на рану, пытаюсь спланировать мои дальнейшие действия.

Во-первых, я не верю, что меня отпустят с почестями и подарками. Во-вторых, кажется, они знакомы с моей биографией. Есть такие моменты, кое-что проскальзывает в разговорах. Выходит, я им нужна. Для чего? Что у них за дело ко мне?

В-третьих, после того, как я выполню для них что-то, они со мной захотят распроститься. И как это сделают – догадаться совсем не сложно. Никто свидетелей не любит и не оставляет.

Да, вводных много. Например, я не знаю, где мы находимся. Уже в России или ещё в Беларуси. Границы-то как таковой нет. На постах ещё могут документы проверить, а вот через лес, я думаю, никто не помешает посетить соседнюю страну.

Следующее. Если бежать, то каким образом? Мы далеко отъехали от Орши. Не важно в какую сторону. В любом случае, мы сейчас находимся где-то в глухом лесу. Очевидно, на своих двух я далеко не уйду.

И парень этот ещё. Ну как его бросить одного? Наутро он придёт в себя. Зачем он им? Что они с ним сделают? Я дура дурою, как сказала бы сейчас Женька, но мне его жаль. Да, хотелось бы бежать вместе с ним. Может, вколоть ему что-нибудь? Ну, чтобы он ожил побыстрее. Тогда, я уверена, у меня появится напарник.