Жена двух царей

Глава 1

- Не понимаю, Лерка, зачем это тебе, - болтала наша методист Света Яковлева, пока мы с ней надевали узкие льняные платья и обвешивались бусами, прикрывая голую грудь. – Ладно – я, мне легче титьки показать, чем где-нибудь в ларьке подторговывать. Но ты-то МГУ закончила, у тебя кандидатская…

- Зураб Георгиевич разрешил осмотреть палетту нулевой династии, - ответила я.

- Че-его? – изумилась Света, помогая мне повязать ленту поперек лба.

- У него в коллекции очень редкая палетта…

- Че-его? – теперь Света расхохоталась. – Какая-такая палетка?

- Палетта, - терпеливо поправила её я. – каменная дощечка, на которой растирали краски для лица – сурьму, румяна…

- Вроде древней косметички? – деловито спросила Света, обводя глаза жирной черной чертой а-ля Клеопатра.

- Ну да, - меня всегда удивляло, как можно работать у египтолога и нисколько не разбираться в египетских терминах. – Но палетты использовали и для ритуалов… Мне кажется, палетта Зураба Георгиевича относится к нулевой династии, а Кулаков говорит, что это Себеннитская династия. Мне хочется доказать, что он неправ, а для этого надо осмотреть палетту. Зураб Георгиевич разрешил, но только если я буду присутствовать на его лекции. В качестве манекена, - тут я криво улыбнулась. Потому что Света была права. Не самое приятное - трясти перед студентами голыми грудями. Но чего не сделаешь ради науки.

- Можно подумать, он бы тебе эту палетту так не показал, - фыркнула Света. – Если бы ты согласилась посмотреть у него ещё кое-что.

- Свет, не смешно.

- А что смешного?! Дала бы ему пару раз – и делов-то!

- Мне это не подходит, - быстро ответила я.

- Вот зря ты так, - с сомнением протянула она. – Зурабик, конечно, не красавец, но вполне себе мужчина. И широко известен в узких кругах. Продвинул бы тебя, соавтором сделал…

- Не подходит, - повторила я уже резко, и Света пожала плечами и замолчала, надевая перед зеркалом египетский короткий парик.

Мне парик был не нужен. Волосы у меня от природы черные и немного вьющиеся. Пришлось, конечно, сделать челку и поспать ночь на папильотках – но это такие мелочи по сравнению с тем, что заветная палетта окажется в моих руках.

Для тех, кто не знаком с египетской историей, палетта – всего лишь каменная пластина для растирания красок. Такие можно увидеть в музеях. Примитивные рисунки, где все люди стоят в профиль, с повернутыми в сторону ногами, а плечи изображены в прямой разворот.

Но для меня эти рисунки, как и сами предметы, не были примитивными. В них я видела целый мир. Мир давно исчезнувший, таинственный… Такой же далекий и манящий, как звезды.

- Ты похожа на эту, - изрекла Света, окинув меня критическим взглядом, - на наложницу фараона из «Мумии».

Речь шла о популярном фильме, где актриса, изображавшая любовницу фараона, разгуливала голышом, прикрытая только волосами и рисунком черной краской на теле.

Я не удержалась и немного нервно хихикнула, потому что Света была права, и сейчас из зеркала на меня смотрела девица, место которой и правда было только на панели. Пусть даже на древнеегипетской.

- А мы ничо так, - бодро сказала моя подруга и расправила плечи, выставив вперед груди с подкрашенными алой помадой сосками.

- Студенты будут в восторге, - кисло признала я.

- Да что студенты, - Света фыркнула и покачала бедрами. – Думаю, Зурабик изнасилует нас прямо во время обряда.

- Мы – мумии, ты забыла? – пошутила я, стараясь скрыть неловкость. – А он – точно не некрофил.

Всё равно противно, что сейчас придется лежать полуголой, а кое-кто будет сопеть над тобой и слюни пускать.

- Если он полезет на меня, даже сопротивляться не стану, - объявила Света. – Мы не такие гордые, как вы, нам и Сумасшедший Профессор сойдет.

Лекции Зураба Георгиевича неизменно пользовались повышенным интересом. Потому что профессор Чкареули, он же – Зураб Георгиевич, он же – Сумасшедший Профессор, он же - Птахмос, Великий жрец бога Амона, отличался фантазией и изобретательностью, умудряясь сделать из обыкновенного урока увлекательное представление.

Сегодня он собирался изобразить перед слушателями и студентами обряд отверзания очей и уст, используя при этом древнюю палетту из своей коллекции. Именно на этой реликвии профессор разотрет минеральные краски – точно так же, как тысячи лет назад это делали древние египтяне, и накрасит меня и Свету, призывая душу прозреть и заговорить.

Да, мы со Светой собирались изображать покойных древних египтянок. Конечно, можно было использовать манекены, но Зураб Георгиевич совершенно обоснованно полагал, что живые женщины привлекут больше внимания.

Особенно, если эти женщины одеты на древнеегипетский манер, и будут сверкать голыми грудями.

- Ну что, пошли? – подруга в последний раз крутанулась перед зеркалом. – Надо будет с моим ролевые игры устроить. Пусть представит себя фараоном!

- Замечательно, - пробормотала я, пытаясь бусами и волосами прикрыть соски.

Глава 2

- Их было две сестры, - услышала я сквозь дрёму женский голос, говоривший нараспев, - они родились в один день, и были похожи, как похожи две тростинки. Отец так любил их, что запретил называть кого-то старшей, кого-то младшей, в его глазах они были равны. Он оставил в наследство одной – верхние земли, второй – нижние, чтобы они обе были царицами. Но время шло, и царицам стало мало их земель, каждая хотела захватить владения сестры. Три дня назад они прибыли в священный город белых стен, чтобы присутствовать на празднике начала жатвы, но повздорили и убили друг друга…

Я открыла глаза и увидела легкий тканевый полог над головой. Полог равномерно колыхался, обеспечивая движение воздуха.

- Но одна-то выжила! – услышала я другой голос – тоже женский, но гораздо моложе и звонче.

- Одна смогла вернуться, - важно поправила первая женщина. – Знать бы ещё – какая.

Я чуть повернула голову и увидела странную пару – женщина средних лет в пышном парике, завитом спиральными локонами и украшенном золотыми нитями, сидела у открытого окна, задумчиво подперев голову, а у ее ног расположилась юная девушка, чьи волосы беспорядочно и естественно сбегали черным водопадом на плечи и спину, собранные надо лбом расшитой лентой. Девушка дергала веревку, прикрепленную к пологу, и раскачивала его.

И женщина, и девушка были одеты в белые платья из тонкого льна, а на женщине был ещё и плащ, завязанный узлом на груди, открывавший левое плечо. Стены комнаты, где мы все находились, украшали рисунки лотосов, растущих из воды. По стилизованным волнам плыли рыбы и черепахи, а гребцы в нарисованной лодке стояли в профиль, в  то время как плечи были развернуты к зрителю.

Египетский сон продолжался, и мне это совсем не понравилось. Никогда раньше мне не снились такие реалистичные сны, чтобы я ощущала движение воздуха, чтобы было так жарко, что даже прикосновение простыней казалось неприятным. Очень хотелось пить – во рту было сухо и песок скрипел на зубах.

Я сильно ущипнула себя за руку, собираясь покончить с этим жутким сном, но боль в руке ощущалась всё сильнее, а пробуждение так и не последовало. Я беспокойно зашевелилась, и женщины у окна сразу оглянулись в мою сторону.

- Царица очнулась, хвала солнцу и воде! – пробормотала пожилая, с трудом поднялась со стула и подошла, с тревогой вглядываясь мне в лицо. – Ты назовешь нам свое имя, царица? Как нам к тебе обращаться? Как к великолепной Нехбетнофрет или блистательной Нофрурененут?

Девушка тем временем поднесла мне кувшинчик и чашку, наливая светлый пенящийся напиток.

- Выпей, царица, - сказала она боязливо. – Оно охлажденное, подкрепит и подбодрит тебя.

Но я оттолкнула чашку, несколько капель напитка упали на белые простыни. Пить непонятно что было просто опасно, особенно после того, что мне чудилось – полуголые красавцы, труп с измазанными бычьей кровью щеками…

- Воды, - сказала я, вспомнив нужное слово.

- Принеси воды, Сатмут, - велела девушке пожилая женщина, а когда девушка убежала, снова спросила у меня: - Ты помнишь свое имя, царица?

Я медлила с ответом, потому что не знала, что отвечать. Прикрывшись простыней, я села на кровати, перекинув волосы со спины на грудь, чтобы было не так жарко.

Сатмут вернулась, держа чашку, полную воды. Я взяла чашку и жадно напилась. Странный сон продолжался – и в этом сне я утолила жажду и вытерла пот со лба.

А может, это не сон?..

Мысль испугала и позабавила меня одновременно. Любительница древнеегипетской истории сошла с ума и теперь видит себя в образе какой-то царицы. Но истории не известны жены фараонов с такими именами - Нехбетнофрет и Нофрурененут. Хотя, правители Египта любили менять имена и называться красивыми эпитетами. Как же узнать, что за эпоха мне чудится? Конечно же, узнать имя правящего фараона.

- Где мой отец? – спросила я, тщательно подбирая слова. Произношение отличалось от того, что было мне известно. Но ведь никто не может достоверно сказать, как звучала египетская речь до нашей эры.

Я была уверена, что вижу одну из ранних династий. Да иначе и быть не могло – ведь я интересовалась только ими, правление Птолемеев было для меня уже греческой историей.

- Где мой отец? – повторила я уже увереннее. – Хочу его видеть.

- Царица… - пожилая женщина схватилась за амулет глаза Хора, висевший у нее на груди, - ты забыла, что твой отец, великий Нармер, ушел к предкам год назад?

Нармер… Великий Сом – так переводилось имя фараона… Объединитель Египта, последний правитель нулевой династии… Тридцать второй век до нашей эры… Невообразимая древность…

 Но у фараона Нармера не было дочерей. По-крайней мере, нам ничего о них не известно. Нам, вообще, ничего не известно о наследниках этого правителя. А следующим фараоном объединенного Египта стал Менес, основатель первой династии…

- Голова… кружится… - сказала я, чтобы выгадать время. – Ничего не помню… Не помню, кто я…

 В это время раздались шаги, голоса, и в комнату стремительно, как ветер, ворвались двое уже знакомых мне красавцев.

- Моя жена пришла в себя! Почему не доложили! – возмутился светлоглазый и хотел взять меня за плечо, но черноволосый сильно ударил его по руке.

Глава 3

- На них не было ни единой царапины, на наших великих, - рассказывала Яхотеп со страхом и благоговением, - но они обе не дышали. Жрецы положили их на ложа Озириса, и пока тела не остыли, провели обряд по возвращению душ. Но отозвалась только одна душа, царица – твоя. А твою сестру вернуть не смогли. И её уже унесли в зал погребения. Сегодня жрецы извлекут её внутренности, и бог смерти принесет им погребальные пелены.

- Но как нас не узнали? – спросила я, невольно захваченная этой фантастической историей. - Почему мужья не узнали своих жен?

- Как же узнать?! – воскликнула она, всплеснув руками. – Вас даже родная мать не могла различить! С самого детства! Она хотела сделать старшей царевне татуировку солнца, а младшей – татуировку луны, но царь Нармер запретил. Он сказал, что любит вас одинаково, и не желал знать, какая из вас старше, а какая младше. Такая любовь похвальна, - Яхотеп назидательно вскинула палец, - но тем самым царь внес смуту в нашу жизнь.

- Почему же? – я слушала с таким любопытством, что даже позабыла об изнуряющей жаре.

- Потому что с самого раннего детства вы с сестрой спорили, кто из вас старше и важнее. И чем дальше, чем сильнее спорили. Вот чем это закончилось – смертью и неразберихой.

- Но если царицы были похожи… то есть мы с сестрой, - поправилась я торопливо, - почему нас не смогли различить по украшениям? По одежде?

- Из одежды на вас всего-то и было – по нитке бус и цветам лотосов в волосах, - проворчала Яхотеп. – А когда вас нашли, вы обе лежали голые, а вокруг валялись рассыпавшиеся бусы. Наверное, вы подрались, царица, и боги наказали вас за ссоры.

- Возможно, так все и было, - прошептала я.

- Но не будем о грустном, - сказала женщина, подавая мне охлажденной воды. – Скоро жара спадет, и если ты пожелаешь – мы прокатимся по Великой реке на лодке. Госпожа Нехбетнофрет любила такие прогулки. Может, ты вспомнишь – нравились они тебе или нет?

Прогулка по Древнему Нилу? Сердце мое забилось. О таком профессора из моего университета могли только мечтать. А я увижу все своими глазами. Пусть это сон, пусть какое-то странное наваждение – но как отказаться?

Я согласилась, и вечером, когда спустились мягкие, душистые сумерки, принесшие хоть какое-то освобождение от жары, Яхотеп и Сатмут повели меня к царской пристани.

Яхотеп настояла, чтобы нас сопровождали десять служанок и десять воинов-охранников, и я не стала спорить. Пусть едет хоть кто, лишь бы мы отправились поскорее. Перед прогулкой служанка уговорила меня переодеться. Сменить льняные одежды на платье, приличествующее царице.

- Тебя примут за жену торговца, великая! – возмутилась она. – Надень то, что следует носить дочери богов. А если боишься продрогнуть, накинем покрывало.

Скрепя сердце, я согласилась, и когда почти невесомая белая ткань окутала меня, поняла, насколько Яхотеп была права. Ткань ласкала кожу нежно, словно дуновение ветра. Совсем не жарко, не стесняет движений, приятна коже – чего ещё можно желать от одежды? Когда же меня подвели к зеркалу, я открыла рот, не поверив, что вижу себя. В этом полупрозрачном одеянии я казалась не дочерью богов – а настоящей богиней. Платье окутывало фигуру, как сияющий ореол. Не скрывая ни единой линии, но в то же время создавая тайну, скрывая и одновременно подчеркивая женскую красоту.

- Ещё ожерелье, великая, - Яхотеп, пока я не опомнилась, надела мне на шею солнечное ожерелье – полукруглое, из нескольких рядов плотно нанизанных каменных бусин. Они приятно холодили кожу, будто я окунулась в бассейн. – Вот, теперь хорошо, - похвалилась Яхотеп, с удовольствием окидывая меня взглядом. – Идем, госпожа.

Мы спустились по лестнице, вышли во внутренний двор, прошли по саду и оказались на пристани. Здесь, на излучине, стояли всего два корабля и одна длинная лодка. Зато в стороне, на расстоянии километров пяти, где вдоль берега стояли белокаменные дома, я увидела много лодок и кораблей. Там суетились люди, похожие издали на муравьев. Они что-то носили, катили, толкались и размахивали руками. Там кипела жизнь, а здесь все было тихо и спокойно, как и полагается в обители богов.

Гребцы сели на весла, и лодка плавно двинулась по воде. Огромная река казалась синей, с алыми отблесками заката на волнах. В красноватых небесах висело тусклое оранжевое солнце, вдоль берега пышно росла зелень – кустарник и трава, а над ними гордо красовались стройные пальмы. Дальше зеленой полосы и белых городских стен виднелись красноватые песчаные холмы. Там начиналось царство бога Сета – Красная Пустыня.

Теперь я окончательно убедилась, что не спала. Сон не может быть таким реальным. И это совсем не походило на горячечный бред или видения сумасшедшего. Всё было таким реальным, таким настоящим…

Неужели, это всё – наяву?

Я стояла на палубе, возле носа лодки, держась за веревку, натягивавшую парус, не пожелав сидеть под тентом, на мягких подушках. Мне хотелось вдоволь насладиться этой прогулкой – ветром, бьющим в лицо, брызгами воды, когда поднимают весла, жарким и душистым воздухом… Только сегодня я со Светкой изображала мумий на лекции профессора Чкареули, который играл в египетские обряды, а сейчас я видела всё это своими глазами. И это была не игра. Наоборот, игрой теперь казалось всё, что было раньше – мой родной город с вечно хмурым и серым небом, изучение палетт через музейное стекло…

Мы свернули за излучину, и навстречу нам выплыла другая лодка – гораздо больше и шире чем наша. С каждой стороны я насчитала по пятнадцать весел. Гребцы дружно взмахивали ими, вспенивая синие волны, а на палубе был натянут тент из синей ткани. Под тентом, на расстеленном ковре, сидели два царя – Джет-Хор и Хиан-Хор. Насколько я смогла разглядеть, они играли в какую-то настольную игру. Но вот к ним подошел слуга, что-то сказал, указывая на нашу лодку, и оба царя подняли головы и посмотрели в мою сторону.  

Глава 4

Проснувшись утром следующего дня, я не сразу вспомнила, где нахожусь. Мне казалось, я видела яркий, чудесный, немного безумный сон. А теперь открою глаза, надену джинсы и кроссовки, и отправлюсь на работу – составлять каталоги непонятных обломков, сортировать бусины по цвету и размеру. Но вместо белого потолка в своей квартире я увидела нарисованные на стенах реку, лотосы и лодки.

Сразу вспомнилась вчерашняя прогулка, и мне стало жарко, будто я лежала не под колышущимся пологом, а на солнцепёке.

- Не желаешь ли проснуться, царица? – услышала я голос Яхотеп.

- Желаю, - я уже вошла во вкус своей новой роли. Это было интереснее, чем изображать мумию перед студентами. И то, что сон продолжался (а может, совсем и не сон), начинало мне нравиться.

- Комната Рассвета уже готова, - Яхотеп сделала знак Сатмут, и та набросила мне на плечи полотняное покрывало. – Милосердие солнца и неба на тебя, великая!

Меня проводили к бассейну, в который служанки как раз высыпали лепестки цветов. Пахло розами и чем-то сладким, необыкновенно приятным. Вода была приятно теплой, и я, сбросив покрывало, с удовольствием погрузилась в неё по шею.

Некоторое время я нежилась в воде, закрыв глаза и наслаждаясь ароматной водой – теплой, не горячей и не холодной, а потом раздался еле слышный всплеск, и меня коснулось что-то мягкое, скользнув по руке от плеча к локтю.

Я вздрогнула и открыла глаза. Рядом со мной в воде сидели две девицы – совершенно голые, с туго заплетенными волосами и ненакрашенными лицами. Одна из них держала чашу с розовой пастой, а вторая – губку-люфу, и старательно мыла ею мою руку.

- Зачем это? – спросила я, растерянно.

- Царица, служанки моют тебя, - раздался над моей головой голос Яхотеп. – Если они тебя потревожили – вели их наказать?

- Царица! – служанка с люфой испуганно отшатнулась от меня. – Каит была неловкой? Каит сделала тебе больно?

- Нет, больно не было… - я растерялась ещё больше. – Но я вполне могу помыться сама…

Вслед за этим стало так тихо, будто я не сказала пару слов, а совершила жестокое убийство котика у всех на глазах.

- Нет, царица, - помедлив, произнесла Яхотеп, - ты, наверное, забыла – тебе не полагается мыться самой. Если Каит тебя не потревожила, позволь ей сделать свою работу.

Конечно, цари не моются сами. Для этого у них целый штат слуг и рабов. Глупо, Лера, очень глупо.

- Забыла, - пробормотала я, закрывая глаза, чтобы не видеть удивленных и испуганных лиц. – Продолжай, Каит.

Мягкая люфа снова коснулась моей руки, нежно и легко массируя. Служанка знала свое дело, и ее прикосновения расслабили меня, погрузив в состояние полудремоты, хотя я только что проснулась после ночного отдыха.

После ванны меня проводили к ложу, застланному несколькими слоями полотна, и две темнокожие до черноты рабыни принялись массировать мои ступни, лодыжки, бедра, натирая меня розовым маслом.

Даже лучшие косметические салоны не могли бы похвастаться такими массажистками. Я опять задремала, блаженствуя в умелых руках. Мне приснилось, что это Джет-Хор и Хиан-Хор гладят меня с обеих сторон. Один из них продолжает массировать мои плечи, а второй разводит ягодицы, поливает между ними маслом и…

Когда в мой анус ткнулось что-то шершавое, пытаясь происнуться внутрь, я мгновенно проснулась и перекатилась на бок, чуть не свалившись с ложа.

- Что случилось, царица? – бросилась ко мне перепуганная Яхотеп.

Рядом с ложем стояла темнокожая служанка – тоже испуганная, дрожавшая, как листок на ветру. В руке она держала странный предмет – щеточку на тонкой рукояти, и эту щеточку она только что собиралась засунуть мне в зад! Они тут совсем с ума посходили!

- Тебе сделали больно? – Яхотеп забегала вокруг меня, чуть не заламывая руки. – Немедленно целебное масло! Немедленно!..

- Мне не больно, - с негодованием прервала я её вопли. – Но я не позволю, чтобы она лезла мне… туда…

Яхотеп остановилась и внимательно посмотрела на меня.

- Выйдите, - махнула она рукой на служанок, и те умчались, всхлипывая на ходу. – Ты тоже выйти, - приказала старая служанка Сатмут. – Проследи, чтобы никто не вошел. Царица хочет побыть одна.

Девушка кивнула и убежала следом за рабынями, я Яхотеп с трудом опустилась на колени возле ложа, так что наши лица оказались на одном уровне.

- Царица, - начала старая служанка ласково, - наверное, пребывание в царстве мертвых не проходит бесследно, и твоя память пострадала сильнее, чем мы думали…

- Так и есть, - поспешила согласиться я. – Многое я не помню…

- Я это поняла, - Яхотеп понизила голос. – Если ты чего-то не помнишь, и что-то кажется тебе странным, не выказывай удивления или недовольства сразу. Спроси меня – тихонько, чтобы не слышали молодые рабыни. Никто не должен усомниться в твоем рассудке. Царь – это воплощение бога на земле. Царица – воплощение богини. Наша страна благополучна, пока благополучны наши царицы. Была благополучна… - она вздохнула. – Но жива хотя бы одна царица, и в этом половина страны видит спасение. Представь, какой хаос произойдет, если выяснится, что царица, вернувшаяся к жизни, потеряла рассудок? Будет война! Мятеж! Плачь, стоны и кровь по всей нашей земле! Не давай повода усомниться в тебе. И будем надеяться, что память вернется…

Глава 5

Джет-Хор и Хиан-Хор сидели на террасе царского дворца, пережидая самые знойные, самые палящие часы. Совершенно голые, развалившись на подушках, они играли в настольную игру «мехен», передвигая по каменному полю, вырезанному в виде свернувшейся клубком змеи, каменные разноцветные фигурки – льва, человечка, собаки… Джет-Хор играл светлыми фигурками, выточенными из слоновой кости и отполированными до блеска, а у Хиан-Хора фигурки были черными, из обсидиана.

Цари по очереди бросали граненные каменные палочки с черно-белыми насечками. В зависимости от того, какими гранями падали палочки, высчитывалось количество очков и количество шагов, полагавшихся для той или иной фигурки.

Неподалеку сидела арфистка, меланхолично перебирая струны. По краю террасы, прячась под зонтики из пальмовых листьев, полулежали юные красивые рабыни. Конечно же, голые, украшенные только бусами и браслетами. Девушки поглядывали на царей ласково, принимая томные, чувственные позы, и терпеливо ждали, когда повелителям наскучит игра, и они перейдут к любовным развлечениям.

Но царей сегодня не слишком тянуло на любовь, и на рабынь они совсем не смотрели. Зато уставились в окно, когда прозвучал далекий гонг, сообщавший, что великая царица отправилась на речную прогулку.  

- Вон она, опять плывет, - сказал с неудовольствием Джет. – Куда её потащило в самую жару?

Оба царя позабыли про игру, наблюдая за лёгкой остроносой лодкой под полосатым парусом. Лодка проплывала мимо террасы, и была хорошо видна палуба, на которой уже поставили пёстрый льняной шатёр.

- Ещё и закуталась по уши, - проворчал Хиан, не отрывая взгляда от лодки. – Строит из себя скромницу…

- Притворяется, что ничего не помнит, - Джет тоже следил за лодкой. – Решила поиграть, стервятница.

С такого расстояния не было видно лиц, но фигурка правительницы в длинном белом одеянии, с копной черных кудрявых волос, просматривалась отлично. Царица стояла, оперевшись на борт, склонив голову – будто задумчиво смотрелась в речные волны.

Джет усмехнулся. Его жена всегда любила кататься на лодке. Он невольно облизнул губу, вспомнив, как сучка продемонстрировала им с Хианом свои прелести, когда их лодки встретились. Знает, что её тело хотят все, и пользуется этим. Он скосил глаза на Хиан-Хора и усмехнулся, потому что член у его соперника уже стоял. Впрочем, и сам он был возбужден, стоило только увидеть, как его жена откинула волосы с груди на спину и потянулась, заложив за голову руки.

- Всадил бы ей по самые яйца, - хмуро озвучил его желания Хиан.

- Спокойнее, - посоветовал Джет-Хор, мысленно с ним соглашаясь, - это моя жена. И все её дырки только для моего члена.

- Где же на ней написано, что это – твоя жена? – язвительно спросил Хиан. – Я вижу свою жену, и намерен трахнуть её в ближайшее время. Не стану даже ждать праздника.

- Тронешь её, - ласково пообещал Джет, не сводя глаз с женской фигуры в белом, - и я тебя кастрирую. Выхолощу, как жертвенного борова.

- Рискнешь? – зло отозвался Хиан.

Цари отвернулись от реки и гневно посмотрели друг на друга.

Несколько секунд – и лодка царицы уже исчезла в голубоватой дымке. Цари запоздало приподнялись, чтобы проводить её взглядами, а потом одновременно махнули рабыням.

Юные создания радостно спорхнули со своих мест и подлетели к мужчинам, опускаясь рядом на колени, подставляя груди, заглядывая в лица, выпрашивая ласки. Джет сразу толкнул к паху одну из рабынь – просто выбрал наугад, первую попавшуюся. Она присосалась к его члену, как рыбка, и он блаженно закрыл глаза, всеми силами стараясь изгнать из мыслей образ жены. Это было странно – раньше Нехбетнофрет не возбуждала его так остро. Разве что в первый месяц после свадьбы, пока он ещё не разобрался, какой крокодил достался ему вместе с нижними землями. Вернее, не крокодил – стервятница. Хищница, питающаяся падалью. Жадная до наслаждений, до развлечений, обожавшая вино и зрелища, когда рабы и рабыни сношали друг друга во всех позах.

Нежные руки рабынь скользили по его торсу, ласкали плечи, поглаживали живот, а горячий рот сновал по члену, пропуская его всё глубже, в самое горло, где было восхитительно узко и горячо.

Джет бросил взгляд на Хиана, который предпочел улечься на спину и усадить на себя гибкую, смуглую до черноты рабыню. Развернув её к себе спиной, Хиан лениво смотрел в небо, пока рабыня скакала на его члене, уже взмокшая, как скаковая лошадь после забега.

Глядеть, как черный лоснящийся зад мелькает над членом соперника, было неинтересно, и Джет снова закрыл глаза, полностью отдавшись ощущениям. Рабыня начала сбавлять темп и пару раз задохнулась, и Джет без особых нежностей оттолкнул её.

Его поняли без слов, и на место незадачливой рабыньки заступила её подруга, принявшись за дело с удвоенным усердием.

Возбуждение накатывало волной, но что-то мешало. Что-то не давало закончить, взлететь на вершину удовольствия, залив семенем жадный женский рот.

- Пошла вон, - услышал Джет голос Хиана.

Видимо, его сопернику тоже не слишком понравилась чернозадая всадница. 

- Позволь мне, господин, - раздался мяукающий голос другой наложницы.

Глава 6

Мой сон в Древнем Египте продолжался и не думал заканчиваться. Утром я просыпалась, отправлялась в купальню, нежилась под руками умелых массажисток, с удовольствием вдыхала запах розового масла и уже не думала протестовать, когда рабыни мыли и чистили меня везде и всюду.

Я начала входить во вкус этой беззаботной, расслабленной и неторопливой жизни. Не надо вставать рано утром и мчаться по зимнему городу в университет, не надо составлять планы и методички, стуча по клавиатуре ноута по двенадцать часов в день. В конце концов, не надо питаться фастфудом и супами из пакетиков, потому что на приготовление еды никак не хватает времени.

Здесь же к моим услугам были самые изысканные продукты (натуральные, заметьте!), меня развлекали, когда я скучала, и оставляли одну, когда я хотела отдохнуть.

Каждый день я каталась на лодке по Нилу, любуясь окрестностями, а вечерами посещала храмы, расспрашивая жрецов и узнавая то, что не могло даже присниться профессору Чкареули и Кулакову вместе взятым.

Цари попадались мне на глаза крайне редко – будто сговорились не беспокоить меня. Иногда они наблюдали за мной издали – когда я отправлялась на речную прогулку, когда гуляла по саду, но больше не подходили и не заговаривали.  И я была очень благодарна им за это, потому что каждое их появление действовало на меня, как удар молнии. Стыдно признать, но я видела прекрасных царей каждую ночь. И что это были за сны – стеснялась потом даже вспоминать.

Теперь я уже не так торопилась обратно и когда просыпалась и видела разрисованные лотосами стены, втайне радовалась, что сон продолжается – а вместе с ним продолжается и эта удивительная жизнь.

Однажды утром я уже привычно отправилась в комнату Рассвета, где был приготовлен бассейн для омовения, и, тоже как обычно, пожелала остаться одна, чтобы понежиться полчаса в воде, без присмотра въедливой Яхотеп и многочисленных служанок и рабынь.

Ужасающая жара ещё не накрыла эту благодатную страну, и я наслаждалась прохладной водой, легким ветерком от реки и далеким плеском волн. Но вот волны всплеснули сильнее, а следом за этим я ощутила движение воды в бассейне.

Открыв глаза, я чуть не вскрикнула, потому что от другого края бассейна на меня в упор смотрел царь Джет-Хор. Он опустился в воду до середины груди, поставив локти на мраморную облицовку. Прозрачная вода плохо скрывала очертания его сильного мускулистого тела, и я прекрасно видела, что царь забрался ко мне совершенно голым.

Мы смотрели друг на друга и молчали. Четко очерченные губы Джета кривились в улыбке, а взгляд был пристальным и колючим.

Капельки воды застыли на мощной груди, смуглая кожа блестела, как полированная, но под ней перекатывались мышцы. Силы в этом мужчине было – на троих. Это тебе не студентики, которые занимаются тридцать минут в день на беговой дорожке. Передо мной был настоящий мужчина. Красивый, сильный, опасный, как дикое животное.

Я запаниковала и машинально облизнула губы, прикидывая, не надо ли броситься в бегство прямо сейчас.

- Доброе утро, - сказал вдруг Джет. – Ты как будто не рада меня видеть.

- Зачем вы здесь? – пробормотала я, вжимаясь в стенку бассейна и подтягивая ноги к животу, чтобы не светить бритой промежностью. Ещё я предусмотрительно опустилась в воду по плечи, хоть так скрывая голую грудь.

Мой вопрос его, казалось, позабавил. Темные прямые брови насмешливо изогнулись и приподнялись, а в янтарных глазах блеснули насмешливые искорки.

- Почему бы мне не быть здесь? – ответил он вопросом на вопрос. – Я – твой муж, ты – моя жена, а значит, мы должны быть всегда вместе. Но к чему слова? Ты не хочешь поцеловать своего любимого мужа, Нофрет?

Хочу ли я его поцеловать? Мне стало и жарко, и холодно одновременно. Любимый муж… Нофрет…

Всё так заманчиво, и так похоже на правду, но дело в том, что я – не Нофрет. И мужчина, который залез голым в один бассейн со мной – это совсем чужой мужчина.

- Сейчас я хочу искупаться, - ответила я мягко, чтобы не обидеть царя. – И хочу сделать это одна.

- Намекаешь, что не желаешь меня видеть? – он оттолкнулся от края и поплыл ко мне.

С перепугу я отпустила бортики бассейна и ушла под воду с головой.

Захлебнуться мне не позволили, потому что Джет оказался рядом и вытащил меня из воды, притиснув спиной к краю бассейна.

Теперь между нашими обнажёнными телами не было преграды даже в виде воды.

Я всей кожей ощутила близость мужчины, его стальные мускулы, твердую и одновременно нежную плоть, которая атаковала меня, пытаясь проникнуть между моих сведенных ног.

- Желаю побыть одна, - сказала я как можно тверже, сопротивляясь натиску чужого мужа.

А он напирал всё сильнее, потемнев взглядом, тычась членом и пытаясь своим коленом развести мои тесно сжатые колени.

- Не строй из себя недотрогу, Нофрет, - зашептал он мне на ухо, легонько покусывая мочку. – Мы же знаем, что тебе это нравится… Или хочешь, чтобы я сделал, как в прошлый раз?..

Прошлый раз? Я тут же вообразила десяток способов, как он удовлетворял свою царственную жену, и тут было от чего сойти с ума. Но когда Джет поймал меня за подбородок и впился мне в губы жадным поцелуем, я поняла, что действительность может превосходить любые мечтания.

Глава 7

- Как прикажешь, царица, - ответил он низким густым голосом и тут же отпустил меня.

Я шагнула к стене, прислоняясь к ней и пытаясь прикрыть груди и низ живота.

- Позову твоих служанок, царица, - сказал темнокожий мужчина и хлопнул в ладоши, не сводя с меня пристального взгляда.

Я напомнила себе, что в Египте нагота не считалась чем-то позорным, но мне всё равно было неприятно, что меня так разглядывают.

- Уйдите, - почти с ненавистью велела я темнокожему, хотя он ни в чем не был виноват.

- Как прикажешь, царица, - повторил он и, развернувшись, ушел.

Навстречу уже мчались служанки, и Яхотеп шагала позади всех, не успевая за быстроногими рабынями.

- Что случилось, царица?! – воскликнула она, в то время как служанки набрасывали на меня мягкую ткань, чтобы вытереть. – Почему ты здесь? Почему не позвала нас?

- Всё хорошо, - ответила я с усилием, глядя в спину удаляющемуся мужчине.

Он ни разу не оглянулся и шел очень прямо, гордо подняв голову.

- Кто это был? – спросила я у Яхотеп, указав на удалявшегося мужчину.

- Ты не помнишь, великая? – горько вздохнула она. – Это – Менес, жрец Себека. Доверенное лицо царицы Нофру. Он посвятил её в таинства Себека и приходил каждое утро, чтобы благословить царицу…

- Не хочу никаких благословений, - ответила я, заворачиваясь в ткань до пяток до самого подбородка. – Особенно – его благословений.

Жрец бога Себека… Бога с головой крокодила…

Себек – бог крови, холодных убийств и… неудержимой похоти. Таинства Себека – это, наверняка, развратный разврат.

Ага, а чем ты занималась сейчас, Лерочка? Возле бассейна?

Воспоминания о том, что я устроила с почти незнакомым мужчиной, спокойствия и позитива мне не добавили. Вот позорище-то… Так не должно быть. Не должно. И  я не должна была так поступать…  

- Значит, ты – не совершенная Нофруренеут? – осторожно спросила Яхотеп.

- Не помню, - быстро ответила я. – Но знаю, что сейчас я хочу поскорее одеться, и ещё хочу пить.

- Омовение не закончено… - начала Яхотеп.

Но я решительно мотнула головой:

- Закончено! Отведите меня в мою комнату. Не хочу никого видеть!

Больше всего хотелось запереться в своей комнате и всплакнуть в подушку. Потому что на самом деле… мне ведь понравилось. Самое страшное, что мне понравилось. И я бы многое отдала, чтобы пережить то же самое, а может, и побольше…

Но дело-то в том, что всего этого не существовало. Древний Египет умер давным-давно. И давно в прах превратились Джет-Хор и Хиан-Хор. Давно умерли и превратились в прах…

И меня совершенно не устраивало, что все эти тени и умертвия казались мне сейчас реальными. Слишком реальными…  

Запереться надолго Яхотеп мне не позволила, тактично, но неумолимо намекнув, что мое затворничество будет неправильно понято. Поэтому пришлось выйти в сад – на прогулку в тени деревьев, чтобы соблюсти какие-то там приличия.

Рабыни обмахивали меня огромными веерами, которые ничуть не спасали от жары и неподвижного воздуха, а я мрачно смотрела под ноги, ступая по ровным дорожкам, посыпанным мелким белым песком.

Совсем потеряла голову… Чуть не потеряла голову…

Только когда спустились сумерки, я немного успокоилась, но так и не решила, как мне следует относиться к тому, что умершие в незапамятные времена цари соблазняют меня в бассейне. То есть – один царь соблазняет.. Потому что Хиан-Хор…

- Добрый вечер, царица, - услышала я бархатистый голос позади, и несмотря на жару, по спине пробежал холодок.

- Приветствую, великий Хиан-Хор, - поклонились второму царю мои служанки и Яхотеп.

И мне ничего не оставалось, как обернуться и встать лицом к лицу со вторым вдовцом, который был уверен, что вдовцом не является.

Я промолчала, потому что не была уверена, что смогу ответить с достаточной твердость – голос мог подвести. Ведь рядом с этим мужчиной меня подводили и собственное сердце, и тело. Странно, что совсем недавно я была так распалена ласками и поцелуями Джет-Хора, а теперь таяла, только глядя на его соперника.

Но кто же виноват, что эти цари – такие красавцы? Уж точно – не я, попавшая в этот мир по нелепой случайности.

- Мне сказали, сегодня ты грустишь, царица, - продолжал Хиан-Хор, и мне оставалось только блаженно закрыть глаза, наслаждаясь звуком его голоса. – Может, я сумею тебя развлечь? Я пригласил танцоров и музыкантов, и они сыграют представление в твою честь. Если ты согласна, я буду рад тебя сопровождать.

Театр Древнего Египта! Да это просто огромная удача – увидеть представление! И можно будет успокоиться, наслаждаясь музыкой и танцами, и… наслаждаясь обществом Хиана-Хора.

- Хорошо, я согласна, - ответила я, заметив, как Яхотеп чуть нахмурилась.

Но служанка тут же мотнула головой, и лицо ее приняло прежнее выражение – спокойного достоинства, как и положено приближенной царицы.

Глава 8

- Значит, ты её упустил, - хмыкнул Джет-Хор, бросая на столешницу игральные палочки. – У меня пять, - он взял фигурку льва, искусно выточенную из белого камня, и отсчитал пять ходов по полю, изображавшему свернувшуюся в клубок змею.

Чтобы выиграть, нужно было как можно скорее добраться от хвоста змеи до её головы – от края спирали до середины. Джет-Хор играл белыми фигурами, Хиан-Хор – чёрными. Оба царя расположились на террасе, которая выходила в сторону реки, прогнали служанок и рабынь, и теперь сражались не на жизнь, а на смерть – причём не только на игровом поле, но и словесно.

- Ты сам не смог её удержать, - хмуро ответил Хиан-Хор, забирая черно-белые палочки в деревянную коробку, и встряхивая её. Палочки так же, как и фигурки, были выточены из белого нефрита и чёрного гагата. Длиной и шириной в палец, они гремели в коробке, и Хиан-Хор рассеянно прислушивался к этому грохоту. – Она сбежала от тебя ещё быстрее, чем от меня, - сказал он и выбросил палочки на стол. – У меня три, - он покривился, что ему выпало меньше ходов, чем соперницу, выбрал из черных фигурок ту, которая изображала барана, и отсчитал три деления на теле змеи.

- Ты просто её отвлёк, - огрызнулся Джет-Хор.

Теперь он собрал игральные палочки в коробку и яростно затряс ими.

- Ничего не понимаю, - задумчиво произнёс Хиан-Хор. – Моя жена всегда текла, как сучка, когда видела мистерии рабов и жриц Себека. Когда они сношались перед ней, она кончала по десять раз подряд, а теперь… Убежала и даже ладонью прикрывалась, будто прекратилась в скромницу.

- Нефрет раньше заставляла меня вылизывать её по два часа, - мрачно заявил Джет-Хор, выбрасывая свой ход. – А в этот раз не подействовало. Разве может быть такое, что вчера женщина любила, когда ей лизали промежность, а сегодня краснела, как девочка, от такой ласки?

- Просто это – не твоя жена, - парировал Хиан.

- Не моя жена, а твоя? – иронично спросил Джет. – Которая вчера обожала смотреть, как трахаются жрицы Собека, а сегодня превратилась в самую целомудренную женщину в мире?

- И что теперь делать? – Хиан откинулся на подушки, заложив руки за голову и глядя в потолок. – Сейчас последний месяц сезона шему, и если к концу сезона ахет мы не разберемся с этой дочерью крокодила, урожаи погибнут.

- За три месяца разберемся, - угрюмо ответил Джет.

- Ты в это веришь? – фыркнул Хиан. – Она сопротивляется, как дикая кошка! Вчера я почти добрался до её нутра, но она не далась.

Оба царя погрузились в невесёлые раздумья, позабыв об игре.

- Пришел жрец Ка, - объявил слуга из-за занавески, отделявшей террасу от коридора. – Прикажете впустить?

- Опять этот шакал пустыни, - сквозь зубы пробормотал Хиан, но тут же громко сказал: - Пусть войдёт!

Морщинистый жрец тут же проскользнул под услужливо приподнятой занавеской – смуглый, лысый, больше похожий на старую черепаху, чем на шакала, с которым его сравнили.

- Благоденствия вам, великие, - он поклонился и подошел к столу, где лежали позабытые фигурки и игральные палочки. – Мне рассказали, ваши попытки сблизиться с царицей не удались? – он посмотрел на царей по очереди, и те отвели глаза.

- Она и правда сильно переменилась после путешествия в царство мёртвых, - пробормотал Джет.

- Но мы стараемся, - заверил жреца Хиан.

- Но увенчаются ли ваши старания успехом? – со скрытой насмешкой спросил старик.

- И что ты предлагаешь? – вспылил Джет. – Как мы узнаем, кто эта дочь крокодила – Нефрет или Нофру? Их не мог различить даже родной отец!

Хиан кивнул в подтверждение его слов и сказал:

- Загадка не из лёгких. Но мы приложим все усилия, чтобы разгадать её до сезона ахет.

- Судя по тому, как вы начали, разгадывать будете долго, - сказал жрец, потирая сухонькие ладони.

Хиан внимательно посмотрел на него:

- Если знаешь, что предложить, то предлагай сразу.

Джет встрепенулся и замер, весь обратившись в слух.

- Выход один, великие, - сказал жрец Ка торжественно. - Вы должны овладеть царицей оба. На чьей земле пойдет дождь, та царица и выжила, и счастье будет тому краю.

Цари переглянулись, и глаза у Хиана вспыхнули, а Джет затрепетал ноздрями.

- Овладеть оба? – насмешливо переспросил Хиан. - Вдвоем?

Джет невесело рассмеялся.

- У вас три месяца, чтобы заставить её захотеть вас, - веско произнёс жрец, и цари стали серьёзными. – Сделайте так, чтобы она захотела вас обоих. И тогда мы узнаем правду – какая земля спасется, а какая погибнет.

- Она и по одиночке нам не уступает, - сказал после некоторого молчания Джет, - а ты предлагаешь, чтобы мы соблазнили её вдвоем?

- Да, предлагаю, - жрец улыбнулся, отчего морщины ещё глубже прорезали его лицо. – Проявите смекалку, великие. Есть много способов, чтобы заставить женщину уступить страсти. Проявляйте к ней больше внимания, но не напирайте, как раненые бегемоты. Есть вино, есть приятные глазу зрелища…

Тут Хиан хмыкнул, но ничего не сказал.

Глава 9

Правила игры в мехен! Да об этом можно было написать сенсационную диссертацию!

Поэтому я не раздумывая подсела поближе к Хиан-Хору.

Самая древняя в мире игра – названная по имени богини-змеи, охранявшей солнце. До нашего времени никто не смог разгадать правил этой игры. Кое-что известно только по видоизмененному варианту мехена, который сохранился в арабской культуре.

В мехен играли крестьяне, воины, купцы и фараоны. В Книге Мёртвых есть упоминание о мехене.

Если я вернусь…

Тут я мысленно поправила себя: когда я вернусь, то смогу сделать переворот в мире изучения истории, раскрыв настоящие правила игры в мехен.

Докторская диссертация! Признание египтологов всего мира!..

Вот только ладонь царя Хиана слишком откровенно легла на моё колено. И жжёт меня даже через ткань льняного платья…

 Я постаралась незаметно убрать руку мужчины, и он подчинился, зато Джет, который до этого сидел с недовольным лицом, ухмыльнулся в открытую.

Мы сидели в легком шатре, края которого были приподняты, чтобы можно было любоваться рекой. Где-то наигрывала на арфе невидимая арфистка, и не было слышно ни голосов и шагов слуг, ни даже команд капитана – как будто на лодке находились только я и двое царей.

Мне стало жарко, хотя от реки тянуло прохладой. Тонкая, почти невесомая ткань, ощущалась теперь всей кожей. С каким удовольствием я сняла бы с себя всё, это хоть немного остудило бы меня. Хотя… разве можно оставаться спокойной, когда рядом с тобой находятся такие красавцы? Притом, оба – полуголые, и смотрят на тебя, как на желанную добычу…

- Теперь мой ход, - заявил Джет, собрав палочки, засыпав их в деревянный тубус, и энергично потряс.

Ему выпало «шесть», и Джет-Хор удовлетворённо хохотнул, продвигая своего «солдата» на шесть делений.

- Ему всегда везёт, - пояснил мне Хиан, соирая палочки, чтобы сделать следующий выброс, - но в стратегии он ничего не соображает. Мало выбрасывать много, надо ещё соображать, на сколько делений идти.

Я слушала очень внимательно, и пропустила момент, когда левая рука Хиана обвила меня за талию.

Джет заметил это первый и теперь метал взглядом молнии.

Постаравшись вывернуться из объятий Хиана, я неловко толкнула чашу с вином. Она опрокинулась, и каменные палочки, которые только что метнул Джет, были залиты темно-красной ароматной жидкостью.

- Простите, - пробормотала я, покраснев от смущения за собственную неловкость и от того, что рука Хиана переместилась мне на ягодицу, бесстыдно сжав.

Всё во мне мгновенно отозвалось на это прикосновение. И ещё больше взволновал потемневший взгляд Джета, который прекрасно понимал, что происходит. Понимал, но почему-то не препятствовал Хиану. Как будто предлагал мне самой определиться – чего я хочу. Или – кого я хочу.

Но… кого я хочу на самом деле?..

Сердце забилось быстро, как сумасшедшее, я со всхлипом втянула воздух, и тут Хиан взял одну палочку со стола. На каменной поверхности блестели капельки вина – будто брызги рубинов.   

- Тут всё залито, - произнёс Хиан-Хор низким, тягучим голосом, и от звука этого голоса я задрожала ещё сильнее, чем от прикосновения ладони к собственной попке.

- Надо вытереть… - забормотала я и хотела подняться, но Хиан удержал меня, обхватив за талию.

- Успеем, - сказал он и поднёс палочку к моим губам. – Ты так и не выпила вина, царица. Оно восхитительно. Но теперь вино разлито, и его  не собрать обратно в чащу. Только и остаётся, что слизнуть эти капли. Ну же, лизни. Попробуй, как вкусно.

Что-то случилось со мной, потому что голос царя подействовал на меня гипнотически. А может, подействовал не голос Хиана, а взгляд Джета, который забыл об игре и о пролитом вине, и уставился на мои губы.

Как заколдованная, не сводя глаз с золотистого лица Джета, покрытого мелкими бисеринками пота, я открыла рот и лизнула палочку, которую поднёс к моим губам Хиан.

Вино ожгло язык точно так же, как мою кожу обжигало прикосновение руки Хиана.

- Вкусно? – вкрадчиво спросил Хиан. – А теперь облизни её всю… Будет ещё вкуснее…

Прозвучало это так развратно, что я прерывисто задышала, а Джет подался вперёд, вцепившись в столешницу, будто сдерживался из последних сил.

Но в этот момент мне ничего так не хотелось, как подчиниться. Подчиниться этому голосу, этому взгляду, подчиниться прикосновениям и мужской силе.      

И я покорно облизнула сначала кончик каменной палочки, а потом втянула её в рот, посасывая, слизывая капли вина с каменных граней.

Цари следили за мной, будто от этого зависела их жизнь. Хиан медленно двигал палочкой, то вытаскивая её из моего рта, то вводя обратно, и мы все понимали, на что это похоже.

Я вспомнила, что произошло между мной и Джетом в бассейне, и застонала, сжимая колени, чтобы унять желание, нахлынувшее на меня волной, захлестнувшее с головой, грозящее утащить на самое дно.

Сильная рука Хиана подхватила меня под спину, мягко уложила на подушки, и сам мужчина наклонился надо мной.