Жена поневоле предводителей орков

Глава 1. Отец

— Отец, не отдавай меня замуж! — умоляю я.

Пытаюсь поймать сосредоточенный взгляд барона Лергора, вцепившись в его крепкую, несмотря на преклонный возраст, руку.

Только вот отец даже глаз на меня не опускает. Стоит как изваяние посреди аванзала, неотрывно глядя на центральный вход в замок.

Я невольно прослеживаю его взгляд, отмечая, что сегодня магические светильники на высоких стенах притушены. Да и поздно уже, темнеет на улице.

— Отец…

— Аурика, — опускает он на меня тяжёлый взгляд, пугая тем, что произносит моё полное имя. — К свадебному обряду уже всё готово. Ты выйдешь замуж через час.

У меня внутри всё обрушивается. Мои заледеневшие пальцы бессильно стекают с отцовской руки, и я даже отступаю от него на пару шагов.

— Ты же знаешь, отец, что мой дар… это же дикий маг меня в жёны у тебя требует! Меня первая же брачная ночь с ним убьёт!

— Конечно, — мрачно глядя на меня, кивает отец. — Дикий маг возьмёт твою невинность брачной ночью. Заберёт твою магию и жизнь. Себе этим накинет сотню лет жизни. Может и две. Ты у меня сильная девочка, магии много.

Я невольно отступаю ещё на шаг, не веря что отец говорит мне такое, прямо, глядя в глаза.

— Я тебя, Рика, с твоим даром, уберегал как мог, — усмехается барон. — Ты не знаешь, но мои люди програли уже двух диких магов, которые рыскали тут, у замка. Убить не смогли, но и маги моих умельцев не одолели.

Его глаза становятся жёсткими, непреклонными.

— Но этот, третий маг, который сейчас в моих лесах кружит, слишком стар при молодой внешности. Слишком хитёр и силён. Видел я его на торговой площади. И говорил с ним. Всё моё влияние ему на один щелчок пальцев.

Взгляд отца снова притягивается ко входу в замок. И лицо у него окаменевшее, решительное.

Я совершенно ошеломлена. Ком в горле, руки и ноги немеют, по спине гуляет холодок.

— Ты не отдашь меня за мага замуж… — едва слышно произношу я, леденея всем телом и неверяще глядя на любимого родителя.

— Давно знаю про твой дар, дочь, — мрачно добавляет барон. — С этим магом мне не справится… Но это не значит, что я не подготовился, — он окидывает меня оценивающим взглядом, — переоденься. В твою комнату сейчас принесут белое платье и фату. Спокойнее, дочь, я не позволю магу лишить тебя жизни.

Облегченно перевожу дыхание.

— Не понимаю. Зачем тогда свадебный обряд? — тихо спрашиваю я.

— Я не отдам тебя замуж за дикого мага, — поясняет отец и кивает в сторону входа. — Я отдам тебя замуж за них.

Вопросы, возражения, мольбы, протесты… всё застревает у меня в горле при виде тех, кто входит в аванзал.

Вот кого он ждал…

— Это единственный способ спасти твою жизнь, — глухо добавляет барон. — Против мага я бессилен. Но они смогут тебя защитить.

В зал баронского замка входят пятеро. Высокие, широкоплечие, мощные, с быстрым лёгким шагом и грациозно-скупыми движениями искусных опаснейших бойцов.

— Они?.. — едва слышно произношу я, потрясённо глядя на стремительно приближающихся мужчин.

— Они. Твои мужья.

Во все глаза рассматриваю их.

Орки… Высокие могучие воины. С изумрудной кожей и поразительно красивыми грубовато-мужественными лицами.

Одеты в кожаную походную одежду, открывающую могучие гармонично-бугристые руки, рельефные торсы.

Я оторопело рассматриваю вытянутые заострённые уши, черные длинные волосы, стянутые в высокий хвост. У троих мечи на поясе, четвертый с луком и колчаном стрел за плечом. Пятый, самый узкий по сравнению с остальными, но тоже высокий, поджарый, явно очень сильный, с развитой мускулатурой — без оружия.

Орки приближаются, отец идёт им навстречу, а я ловлю чувство нереальности происходящего. Спешу за отцом.

— Отец, их пять. Пять мужей? — едва слышно шепчу я.

— Да, ты не обсчиталась, — усмехается барон, тоже понизив голос. — Это предводители орков. Великие племена, дочь, объединенная орда. Они возьмут тебя женой ради твоего дара и спрячут у себя в степи. Это сохранит тебе жизнь.

Глава 2. Условия

Если я и была напугана и ошеломлена до этого, то сейчас мне приходит полный конец.

Великие племена?! У нашего королевства с ними крепкие торговые связи, даже браки появляются между людьми и орками, но всё равно, их до одури боятся.

Я отлично помню те страшные сказки про великих вождей, которые мне кормилица рассказывала, когда я была ещё ребёнком. Бррр…

Но отец не даёт мне времени. Резко поворачивается ко мне и пристально вглядывается в мои глаза.

— Нет другого способа уберечь тебя от мага. Так или иначе, но свадьба состоится.

Предводители орков уже пересекли аванзал, остановились рядом с нами.

— Барон Лергор, — аванзал наполняет глубокий низкий мужской голос, пробирающий меня сильными повелевающими интонациями до самого нутра. — Рад видеть, что вы нас ждали. Сундуки в оплату нашей сделки разгружают во дворе. Артефакты готовы? Мы их сразу заберём и продолжим путь.

Отец преображается. Распрямляет плечи, даже кажется выше и шире в плечах.

Впрочем, рядом с этими громилами, мой родитель — далеко не самый низкий и хлипкий человек в королевстве — кажется щуплым слабаком.

А ещё… Все пятеро задерживают на мне взгляды…

Ох. Тёмные. Оценивающие. Прожигающие. Очень мужские…

— Приветствую, вожди, — с достоинством и уважительно кланяется отец, — для меня честь. Артефакты готовы. Но я меняю условия сделки.

Что-то неуловимо меняется. Мне кажется, что воздуха стало меньше от того, как неуловимо и опасно подобрались орки.

Особенно меня пугает тот, кто держится позади всех. Безоружный, с узким красивым лицом.

Он слегка наклоняет голову набок, магические светильники гаснут, оставляя нас на несколько мгновений в полной темноте. И загораются вновь. На его чувственных губах проявляется хищная усмешка, от которой у меня мороз по коже.

— Поменял условия? — приподнимает бровь первый, самый высокий.

Он тоже меня пугает, хоть и красивый до одури, с гармонично сильным рельефным телом и спокойным строгим лицом.

— Поменял! — нажимает голосом отец, хотя я вижу, как на его лбу проступила испарина, а пальцы подрагивают. — Ваши товары не нужны.

— И что же тебе нужно, барон? — спрашивает громадный мускулистый орк, поднимая широкую ладонь к эфесу резного двуручного меча, выглядывающего из-за его здоровенного плеча.

Он как бы невзначай поправляет меч, но и моему отцу, и даже мне, от этого небрежного движения очевидно: мгновения не пройдёт, как этот меч окажется в кулаке, да и замах с ударом будут неуловимы глазу.

Мой отец, барон Лергор, получил титул после многолетней службы в королевской гвардии, не раз с оружием в руках защищал королевство и от внутренних врагов — бандитов всех мастей, и от внешних угроз.

Стычки с орками разве что не застал, когда он поступил на службу, уже был мир с ними.

Но сам он меня отдельно учил распознавать умения воинов по малейшим движениям, по взгляду, осанке, даже тому, как ставят ногу при ходьбе. Я и сама мечом владею, причём неплохо, есть чем удивить — и обезоружить смогу, и магией приложить.

Эти же воины… похоже, что им никто из наших не ровня. С такими просто нельзя сходиться в прямом бою. Без шансов.

Судя по тому, как отец опускает плечи и поднимает голову, он это и намного лучше меня понимает.

— Ты, вождь, не торопись оружие беспокоить, — усмехается вдруг отец. — Вам моя сделка очень понравится. Я предложу вам то, что вы давно ищите, но вряд ли где найдёте.

— Дочь с магическим даром? — вдруг спрашивает тот, пятый, пугающий и безоружный, что стоит позади.

Остальные вожди вдруг подбираются, буквально впиваются в меня пронизывающими взглядами.

От их пристального, жадного внимания мне резко становится не по себе.

Глава 3. Вопрос

Я даже отступаю на пару шагов за широкую спину отца. Но от властного взгляда самого высокого, который явно у них главный, замираю на месте.

Как он смотрит… будто сразу всей воли лишает.

Моё сердце вдруг замерло и тут же гулко, требовательно застучало. Нестерпимо захотелось подойти к нему, запрокинуть голову и подставить губы под его присваивающий поцелуй, который, без сомнений, станет самым прекрасным, что я когда-либо испытывала в жизни.

Встряхиваюсь, сбрасывая морок. Что со мной? С чего я должна подходить и подставляться? Меня и не целовал-то ещё никто не разу.

А тут орк… незнакомец. Я даже имени его не знаю!

Откуда у меня в голове это взялось? И почему мне так жарко стало?..

— Сирах, это она? — медленно спрашивает главный вождь.

— Ты же сам всё видишь, Аншер, — иронично улыбается тот пятый, пугающий. — Однозначно.

— К свадьбе всё готово, — с явным облегчением в голосе говорит мой отец, доставая белоснежный платок и вытирая пот со лба и шеи. — Через час. Каждый из пяти. По людским обычаям.

— Братья? — вопросительно произносит главный, названный Аншером.

— Женюсь без вопросов, — небрежно поправив лук за спиной и колчан, широко улыбается в доброжелательной улыбке лучник. — Меня зовут Чарх, малышка.

— Да и мы с Турхом, — произносит до сих пор молчащий большущий орк, такой же большой, как второй, с двуручным мечом, и тут же спрашивает: — она сама-то пойдёт замуж?

Они очень похожи, как близнецы, оба громадные, и с двуручниками за могучими спинами. Похожи, но я вижу, что разные. Один насмешлив, а другой строг и серьёзен.

— У неё есть варианты? — усмехается второй, с нахальным огоньком в глазах, — Сирах дикого мага в лесах чуял по пути сюда. Сильный гад и прятаться умеет, — он переводит взгляд на моего отца: — Что, барон, прижал тебя дикий маг, да?

— Прижал, — яростно стиснув челюсти, признаёт очевидное отец. — Не уберегу я дочь. Если упрусь, будет ещё хуже чем в заречной долине у графа Диргорда. Так мне прямо и сказал. И подтвердил слова. Я половину деревни схоронил на окраине. Без видимых причин. В точно указанный магом день.

Я холодею от макушки до пят. Слышала я про Диргорда… Это длилось три года. Сначала у них начал болеть весь скот. Потом люди и дети. Служащие, прислуга, крестьяне болели, умирали, а потом просто начали сбегать из долины.

Говорили про проклятье. А потом дочь графа пропала. И граф вскоре после этого наложил на себя руки.

Это было лет пятнадцать назад, там сейчас пустырь и проклятые земли.

Два дня назад половина отдалённой деревни… Так вот, что это было! Я обнимаю себя руками, не в силах сдержать дрожь. Это всё из-за меня…

— Дикий маг серьёзный, — говорит Сирах. — Ему уже пять или шесть веков, судя по магическому следу. Не одну девчонку загубил. Силы и опыта набрал.

— Мы убережём твою дочь, барон, — серьёзно говорит Аншер, — но мы не будем её покупать, как ты предлагаешь. За артефакты заплатим, как и договаривались. А дочь твою в жёны возьмём, если сама пойдёт. Без твоего, барон, принуждения.

Весь этот разговор я стою ни жива ни мертва, оцепенев, слушая, как мой отец и эти пугающие орки решают мою судьбу.

Аншер же снова смотрит на меня, его взгляд вдруг становится тёплым и ласкающим. Это так неожиданно для меня, особенно меня потрясает, как мне внезапно становится спокойнее от его взгляда. Да и на сердце сразу теплеет.

— Как твоё имя, красавица? — спрашивает он меня.

Я молчу. В горле ком, во мне буря, я не то что звук издать, пальцем двинуть не в состоянии.

— Аурика её имя, — бросив на меня раздосадованный взгляд, говорит отец.

Аншер при этом бросает на него такой взгляд, что мой отец, этот несгибаемый воин, жесткой рукой управляющий немалыми землями, невольно делает шаг назад и опускает взгляд.

— Твоё имя? — повторяет Аншер, рассматривая меня и слегка надавливая голосом.

Я вздрагиваю. По всему моему телу от его глубокого чуть вибрирующего голоса проносится жаркая успокаивающая волна. Странно, вместо того, чтобы испугать, сейчас наоборот, появляется чувство защищённости.

Так странно…

— Ри… Меня зовут Рика, — всё же произношу я.

— Я Аншер, — слегка улыбается лидер. — Это мои братья. Сирах и Чарх, — жест пятого, пугающего меня, и ещё на улыбающегося мне, — Рахар и Турх, — показывает на близнецов. Мы возглавляем объединённую орду. Станешь нашей женой? Одной для пятерых?

Визуалы

Аншер, сын Шенера

Сирах, сын Сехира

Рахар, сын Раха

Турх, сын Тунча

Чарх, сын Лачиха

Аурика, дочь барона Лергора

Глава 4. Рассудительность

Женой для пятерых… Как это возможно? Особенно то, как спокойно вожди заявляют об этом.

Я бросаю взгляд на отца. И он пристально смотрит на меня.

Значит, моего отца, несгибаемого барона Лергор прижал дикий маг. Как того графа… Отец сказал, что говорил с магом.

Диких магов потому и называют дикими, что им никто, даже сам король не указ. Чудовищной магической силы. Совершенно неподконтрольные. Никому. Несмотря на то, что дикая магия под запретом.

Все знают о том, что они рыщут по городам, деревням, в столице и в дальних уголках в поисках особенных девушек.

Мне вот не повезло такой особенной родиться. Один шанс на миллионы… Оказывается, два таких мага, как этот, уже приходили, и отец смог их прогнать.

Крутой он у меня всё-таки. А вот с этим магом, что сейчас отца прижал… С этим никак.

Вспоминая историю графа Диргорда… если дикий маг возьмёт земли моего отца в осаду, значит, пострадают невинные люди, потому что барон откажется отдавать магу меня.

Если я сейчас не пойду за орков, отец ведь отдавать меня дикому магу откажется. И тогда…

Против диких магов и сам король ничего не сможет сделать. Даже из благодарности за спасённую жизнь своему верному воину. Даже, если во дворце меня спрячет. Дикий маг и там меня найдёт.

Я опускаю глаза в пол, на древние каменные плиты родового замка, жалованного королём моему отцу за доблестную службу и спасение королевской жизни.

Вправе ли я упрямиться, подвергая опасности не только отца, но и жителей наших земель?

Вспоминаю людей в городке. Я им старалась всегда помогать, узнавала их проблемы и просила за них отца, а меня называли светлой леди.

Я думала всегда, что это из-за моих светлых, золотистых волос. А потом жена кондитера, совершенно очаровательная женщина Камила, мне сказала:

— Мы зовём вас так, юная леди, из-за сердца вашего большого и светлого. Вы заходите, улыбаетесь, и сразу становится на душе светлее, и делами вашими света больше становится, поэтому вы наша светлая леди.

При мысли о Камиле и её озорных малышах, которые всегда на мне висели гроздьями, стоило мне войти, сразу становится легче. А сердце наполняется уверенностью.

Мой долг защитить их и других жителей наших семей. Если я откажусь от замужества с орками… если не покину замок, то им всем грозит смертельная опасность.

Стоит ли моё нежелание соглашаться на это непонятное мне, чуждое нашим традициям, замужество — тысяч жизней, живущих на баронской земле?

Глядя на пятерых орков, меня охватывает страх и трепет перед их силой, которую моя магия вдруг начинает ощущать как что-то самостоятельное и живое.

Они заберут меня, как жену, в степь. Спасут мою жизнь, и жизни отца и наших людей. Дорогих моему сердцу людей…

Орки молчат. Отец тоже. Моё сердце гулко стучит, убеждая меня согласиться, а я медлю.

Я вдруг понимаю, что не отвечаю на вопрос Аншера уже непозволительно долго.

Надо хоть что-то сказать.

— Мне очень страшно, — признаюсь я, глядя в глаза Аншера, ёжась и обнимая себя за плечи. — Мне скоро двадцать, но я ещё даже не целовалась ни с кем ни разу.

Я невольно краснею, признаваясь в этом. Но гордо поднимаю голову.

Мне нечего стыдиться. Наш замок отдалённый. Отец крайне придирчив в выборе жениха. А рядом со мной только женщины, да воины — друзья отца по службе, которые ко мне относятся, как к собственным дочерям.

Стоило хоть кому-то из местных или заезжих парней засмотреться на меня, так мигом по приказу отца из желающих подойти ко мне ближе, чем следует, дух выбивали. Все боялись даже в сторону мою глянуть.

Да и я ни на кого не смотрела. Училась, да меч с магией осваивала. Благо учителя у меня серьёзные, с боевым опытом.

А редкие посещения балов в столице… Не нашлось там пока подходящих требованиям отца женихов. А хлыщей придворных отец и близко ко мне не подпускал.

Меня обжигает запоздалой мыслью. Поэтому меня отец так берёг от всех мужчин? Опасался, что под личиной жениха может скрываться дикий маг? Или, что муж окажется слабым, чтобы защитить меня?

Отец искал того, кто сможет меня уберечь даже в замужестве? Похоже на то. Ведь диким магам даже потерявшая невинность девушка сгодится, пусть не на сто, но на пять-десять дополнительных лет точно. Есть у них способы.

Аншер вопросительно приподнимает бровь, и я продолжаю:

— Отец искал мне достойного мужа. И я не торопилась. Берегла себя. А сейчас… Пять мужей… — я обвожу напряжённым взглядом остальных, отмечая их внимательные взгляды. — У нас не бывает даже двух мужей. Как и двух жён. Только единственный.

Гордо расправляя плечи, я уже твёрже продолжаю:

— Я вас только что увидела. Вы спрашиваете, стану ли я вашей женой для пятерых прямо сейчас. По своей воле. Если сама соглашусь. А как я могу не согласиться? Ведь мой отказ означает смерть для меня, отца, и всех жителей на наших землях от неизвестных болезней. Только для чего вам такая жена? По принуждению?

— Рассудительная, — вдруг произносит один из двух близнецов, тот, который выглядит серьёзнее.

— Умница, сразу видно, — усмехается второй, такой же громадный.

В их глазах вспыхивает жаркий огонёк, вызывающий у меня по телу мурашки.

Такое новое для меня чувство… Никогда такого не испытывала.

Краснею, опуская глаза.

— Красиво смущается, — широко и открыто улыбается лучник, Чарх, кажется так его назвал Аншер. — И вся очень красивая.

Краснею сильнее. И вздрагиваю, чувствуя ласкающее прикосновение чужой магии к моей…

Ошеломлённо вскидываю взгляд на Сираха. Того самого, пятого, пугающего. Это его магия, точно знаю.

Он молчит. Стоит позади всех с загадочной усмешкой на красивых губах и открыто, откровенно скользит по моему телу тёмным взглядом.

— Ничего не будет против твоей воли, Рика, — снова говорит Аншер.

— Аншер, дай девочке поговорить, что у неё там в голове красивой бродит, — широко улыбается один из двух громадных, тот, который понахальнее, и обращается ко мне: — Рика, давай, говори всё как есть. Что тебе мешает идти за нас замуж прямо сейчас?

Глава 5. Особенная

Смотрю в нахальные глаза этого громадного орка. Ему правда интересно, что у меня в голове?

Аншер хмурится, снова бросая взгляд на окно.

— Пусть говорит, — вкрадчиво говорит Сирах, не сводя с меня пристального взгляда. — Пути в темноте нам не избежать. Пусть скажет, Аншер.

Аншер кивает, и смотрит пристально на меня.

— У тебя есть время думать, Рика. Думай вслух.

От этой его фразы я начинаю чувствовать себя глупо. Решение ведь очевидно. Нет у меня выбора.

Нужно идти за них. Прямо сейчас.

Всё это так, но я медлю. Я должна узнать их причины до того, как скажу о своём согласии вслух.

— Я не понимаю, как можно быть женой для пятерых, — признаюсь я, бросая взгляд на отца. — И тем более не понимаю, для чего вам я?

Судя по всему, отец тоже не понимает, но по облегчению на его лице я вижу: он рад тому, что они согласны. И что я не иду в отказ.

— Скажу так, — спокойно отвечает Аншер. — Отвечу за себя и братьев. Мы давно тебя искали. Не думали, что найдём так скоро, и при таких обстоятельствах. Но, встретив, почувствовали сразу. Ты, Рика, та самая.

— Девушку с магическим даром искали? — спрашиваю я. — Любую?

— Не любую, — прищуривается Аншер. — Тебя.

Ёжусь, плотнее обнимая себя за плечи. Они меня видят первый раз. Откуда такая уверенность?

Да и опять же, учитывая все мои обстоятельства, какая мне разница, какие у них причины. Они — спасение. И для меня. И для отца. И для наших людей.

Но в то же время я понимаю, почему медлю. Мысли мечутся, пытаясь придумать хоть какой-то выход. Чтобы и от дикого мага избавиться, и замуж за орков не идти. Или отсрочить хоть как-то.

Могу ли я хоть что-то придумать? Есть ли у меня хотя бы какие-то другие варианты?

— Для меня и моих братьев всё очевидно, — продолжает тем временем Аншер. — Едва тебя увидели. Поэтому я сейчас говорю с тобой. Объясняю. Для нас важно, чтобы ты сама решила. Сама пошла под нашу защиту. Сама решила стать нашей женой.

Аншер смотрит на меня пристально, и от его низкого сильного голоса меня окутывает необычайное чувство предопределённости и… защищённости.

— На нашем языке ты будешь зваться…

Он делает паузу и произносит длинную фразу, от которой у меня по всему телу проходит волна необычайно приятной вибрации.

Я вынуждена признать, что мне нравится, как это звучит: рычащее начало, мягкие ласкающие звуки сердцевины и угрожающе властное окончание.

— На нашем языке это значит: благословлённая многими. Бояться не надо. Никто из нас не будет тебя принуждать к близости. Дадим время узнать нас. Освоиться и привыкнуть.

Меня же пронизывает ощущением, что я лишь дичь, убегающая от одного свирепого хищника, чтобы угодить в засаду ещё более опасных.

— Рика, — в голосе отца я отчётливо слышу тревогу и раздражение от того, что я не соглашаюсь прямо сейчас..

Я снова обвожу взглядом всех пятерых.

Моё сердце вдруг пропускает удар и начинает биться часто-часто.

До меня доходит: это они пока мне объясняют. Ведут переговоры. Договариваются.

Хотя им ничего не стоит кивнуть отцу, забросить меня поперёк коня и увезти в степь.

Не знаю, для чего я им нужна на самом деле, зачем им одна жена на пятерых, но судя по новому быстрому взгляду Аншера на окно, времени на решение у меня совсем мало.

У меня нет выбора. Они уже всё решили. Мой отец и все предводители. Что я могу сделать? Отказать? Обречь людей на страдания от мести дикого мага?

— А вы не можете его просто убить? — тихо спрашиваю я. — Этого дикого мага? Отец за это вам отдаст артефакты, — бросаю я быстрый взгляд на отца.

— Можем, конечно, — Сирах вдруг выходит вперёд, пугая меня плавно-хищной грацией своих стремительных движений, — но его выслеживание займёт время, которого у нас нет. Подвергнет ненужному риску твоих людей.

Сирах подходит ко мне ближе, пугая тем, какой он высокий, и вдруг заходит за мою спину. Обхватывает меня длинными сильными руками и властно привлекает к себе, глубоко вдыхая воздух у моего виска.

Я замираю от его внезапной близости, затаилась как мышка. Моё сердце грохочет, во всём теле буря от первого мужского прикосновения ко мне, от столь безоговорочно властного мужского объятия.

Бросаю быстрый взгляд на отца, но он молчит, глаза отвёл только. Неужели нет другого выхода?..

И почему-то совершенно не хочется вырываться, объятие этого высокого сильного орка ощущается таким правильным. Таким… безопасным.

— Нет времени бегать здесь за диким магом, желающим забрать твою жизнь, золотая красавица.

Хриплый шёпот Сираха, то, как он медленно поправляет мои светлые волосы на плече, заставляя всю мою кожу покрыться мурашками от страха и… чего-то странного, волнующего, никогда мною не испытываемого.

— Нас ждут с артефактами в степи, — продолжает он, понизив голос. — За нашими спинами сотни тысяч жизней. Мы в любом случае отправимся по своему пути сейчас. И тебя уже здесь не оставим.

— Не оставите?.. — хрипло повторяю я, поворачивая голову, чтобы заглянуть в его глаза.

— Ты поедешь с нами, драгоценная, — легко улыбается мне Сирах, рассматривая меня сверху вниз своим тёмным подчиняющим взглядом. — Мы не отдадим тебя дикому магу. Ты уже наша. Да и ты сама ведь уже всё решила.

Он легко проводит кончиками пальцев по моей скуле и ещё тише спрашивает:

— Ты ведь поедешь с нами сейчас?

— Да… — глядя в его завораживающе тёмные глаза, поневоле выдыхаю я.

Глава 6. Путь

Я всё-таки решилась. Согласилась поехать с ними. Дала согласие стать их женой. Вынужденно, но по своей воле… Моё решение. Моё.

Мы выезжаем из моего родного замка в сумерках. Вожди не стали ждать. Сразу забрали меня, едва я дала своё согласие. Отцу даже пришлось, скрипнув зубами, отдать меня без церемонии брака.

Я сижу перед Чархом в седле, и всё моё существо трепещет от противоречий.

Мой разум кричит о страхе, о том, что я в объятиях чужого, орка, одного из пятерых могущественных незнакомцев, которые увозят меня в ночь, в неизвестность.

Но тело… тело отзывается на близость Чарха, как и на то объятие Сираха, странным, пугающим спокойствием.

Его запах, терпкий и свежий, как ветер в горах, обволакивает меня, заставляет дышать глубже, и от этого аромата кружится голова.

Почему? Почему мне так спокойно с ним, будто это самое безопасное место на свете? Почему я так себя чувствую, если я вижу его впервые и вообще-то должна бояться?

Мир сужается до стука копыт, до твёрдых мускулов, что я чувствую спиной, и до тёплой тяжести руки на моём животе.

Мы мчимся прочь из замка, и я стараюсь не думать о том, как отец отступил под тяжёлым взглядом Аншера.

Отказ вождей от того, чтобы провести обряд бракосочетания по человеческим обычаем, отзывается в душе горькой обидой.

Да, они торопятся, но тяжело об этом думать. Эта мысль жжёт изнутри, наполняя непониманием.

Обида плещется внутри. Всё не по-людски.

И всё же, стоит украдкой взглянуть на мужчин, окружающих меня, как обида забывается, растворяется в запретном любопытстве.

Они красивы. Не по-человечески, а так, как бывает красив идеально отточенный клинок или дикий хищник.

Аншер, едущий впереди. Его спина — прямой и несгибаемый стержень. Каждое движение отдаётся скрытой силой, обещающей защиту, утверждающей власть. Старший вождь не смотрит на меня, но я чувствую его внимание, тяжёлое и всеобъемлющее, будто он держит меня в поле зрения без единого взгляда.

Позади, словно тень, Сирах. Я не вижу его, но ощущаю его взгляд на своей спине — холодный, изучающий, почти осязаемый. Его магия вьётся рядом с моей, не касаясь, но создавая лёгкое, постоянное давление, от которого по коже бегут мурашки.

Воспоминание о его внезапном объятии в зале вызывает не просто испуг, а странный внутренний толчок, заставляющий сердце замирать и тут же биться чаще. Это тревожно и… волнующе одновременно.

И тут Чарх, словно чувствуя моё сметение, слегка смещается в седле. Его рука на моём животе ложится чуть увереннее.

Его тепло проникает сквозь ткань платья, и тревога отступает, сменяясь тем же необъяснимым спокойствием.

Может, это часть их магии? Каким-то образом усыплять мою волю? Но оно не чувствуется чужим. Оно чувствуется… правильным.

Я пытаюсь цепляться за знакомые места. В сгущающихся сумерках мы проезжаем мимо дозорных вышек, и я вижу лица людей — знакомых, хмурых, непонимающих.

Жалостливые лица женщин, многие вытирают слёзы. Взгляды суровых воинов, полных ярости от бессилия что-то сделать. Я почти всех знаю по именам. Это возвращает меня к реальности.

Да, я делаю это ради них. Ради того, чтобы смерть обошла наши земли стороной.

Эта мысль — якорь, единственная твёрдая точка в рушащемся мире. Я выпрямляю спину, стараясь выглядеть достойно, даже покидая свой дом.

Но вот знакомые поля остаются позади, и мы въезжаем в ущелье. Воздух становится холоднее, скалы нависают над головой.

Незаметно нас окружают воины-орки — десятки зелёнокожих великанов в походной кожаной броне.

Никто из них не смотрит на меня прямо. Их взгляды скользят мимо, будто я пустое место или невидимое табу.

Эта нарочитая отстранённость хуже открытой враждебности. Она подчёркивает, насколько я здесь чужая. Я сжимаюсь внутри, вспоминая детские страшилки про жестокие племена орков.

Стемнело, но мы ещё едем. Полная луна понимается высоко, ярко освещая наш путь.

Лес встречает нас густой ночной прохладой и шепотом сосен. На одной из полян, под лунным светом я снова ловлю на себе взгляд.

На этот раз — Аншера. Он оборачивается в седле, и его тёмные глаза направлены прямо на меня. В них глубокая, бездонная сосредоточенность. Мне очень хочется отвернуться, спрятаться, но я не могу пошевелиться. Этот взгляд лишает воли, гипнотизирует.

Аншер поднимает взгляд вверх, отдаёт ряд приказов на орочьем, которые я не понимаю, и я облегчённо перевожу дыхание. Не смотрит на меня больше. Странно. Почему я чувствую не только облегчение, но и разочарование? Почему хочу снова ощутить на себе его взгляд?

Это сбивает с толку, пугает. Даже слёзы подступают, но я держусь. И тут же чувствую ледяное покалывание на затылке. Сразу понимаю его природу. Сирах. Я сижу, затаив дыхание, боясь обернуться и встретиться с ним глазами.

Турх и Рахар то подъезжают ближе, то отдаляются. Я слышу неподалёку их приказы своим воинам.

Ловлю себя на том, что мне нравится слышать их низкие рокочущие голоса, отрывистый и резкий Турха и спокойный, основательный Рахара. Ещё я смущаюсь под их взглядами — горячими, восхищёнными, которыми они, не скрываясь, окидывают меня, когда оказываются рядом.

А Чарх… он продолжает молча поддерживать меня.

Его тело — твёрдая опора, а рука — якорь, не дающий мне разлететься на куски от страха и смущения.

Вот что самое странное. Почему его прикосновения, прикосновения орка, вызывают не отвращение, а эту тёплую, разливающуюся по жилам слабость? Почему мне хочется прижаться к нему сильнее, довериться этому спокойствию, которое он дарит просто своим присутствием?

В темноте, утомлённая долгой скачкой, я начинаю засыпать. В объятиях Чарха это кажется таким безопасным…

В свете яркой луны мы выезжаем на поляну к водопаду, и Чарх помогает мне слезть. Мои ноги подкашиваются. Не только от усталости. От переизбытка чувств, от этой внутренней бури страха, долга и нарастающего, необъяснимого влечения к этим пятерым мужчинам.

Глава 7. Еда

Слова Сираха висят в ночном воздухе, острые и холодные, как сталь.

Ледяная волна страха смывает остатки усталости. Дикий маг следит за нами! Я невольно делаю шаг ближе к Чарху, в неосознанном поиске защиты, чувствуя, как дрожь пробегает по всему телу.

Чарх тут же, неуловимо быстрым движением поддерживает меня под локоть. От его прикосновения почему-то становится легче.

Сирах смотрит наверх, его глаза суживаются, а красивые губы плотно сжимаются. Это длится несколько мгновений, и он дёргает плечом, возвращая своему лицу спокойное выражение.

— Теперь его пернатый шпион будет кружить над озером в трёх долинах отсюда, — отвечает он Аншеру. — Но это ненадолго.

Взгляд Сираха скользит по мне, на Чарха рядом со мной и в его взгляде мелькает… одобрение? Будто он оценивает мою мгновенную реакцию, мой страх, который я не смогла скрыть. То, как я шагнула к Чарху.

Это всё очень странно, может на меня путь с ним на одном коне повлиял, но я сейчас ни за что на свете не смогу заставить себя отойти от него.

— Хватит пугать жену, — раздаётся спокойный голос Аншера, — у Рики есть мы. Маг не доберётся до неё, — и добавляет громче: — идём к скале.

Чарх обнимает меня за талию и широким жестом показывает в сторону скалы, где расстелили толстые, мягкие ковры.

Позволяю увлечь себя туда. В центре стоит низкий овальный столик, заставленный множеством блюд. От некоторых исходит лёгкий пар — видимо, их подогревают с помощью походных артефактов.

Аншер направляющим жестом показывает мне, куда сесть. Я опускаюсь на ковёр среди подушек, чувствуя, как дрожь в коленях наконец утихает, сменяясь глубокой, пронизывающей усталостью.

Вскидываю взгляд и замираю: вожди, не говоря ни слова, устраиваются вокруг стола.

Напротив меня — Аншер, прямой и собранный, с пристальным взглядом на мне.

Чарх — справа, его колено почти касается моего, и от этого простого, невинного прикосновения по моей коже снова бегут мурашки.

Турх и Рахар устраиваются слева, их могучие тела кажутся двумя горячими, живыми стенами.

Сирах занимает место чуть поодаль, в тени, прислонившись к скале, его фигура почти сливается с темнотой, и только глаза сверкают в отблесках костра.

Я окружена ими, плотным, дышащим силой кольцом.

Видимо, усталость так сказывается, но вместо страха, меня охватывает странная, томительная жара. Воздух кажется густым, сладким, им тяжело дышать.

Под их пристальными взглядами всё моё тело трепещет, моё сердце бьётся гулко, и я совершенно не знаю, куда девать руки.

Первым нарушает неподвижность Аншер. Он берёт с подогревающего камня небольшую глиняную пиалу с густым, дымящимся рагу.

— Шенренская похлёбка из горной серны, — его голос ровный и спокойный. — В моём племени, шенренцев, её готовят в долгих переходах. Насыщает без тяжести.

Он протягивает пиалу, и его пальцы бережно касаются моих, когда я беру её.

Прикосновение краткое, но от него в моей крови будто кипяток разливается.

Пытаясь справиться с собой и отвлечься от захлёстывающих меня ощущений, я робко зачёрпываю ложку. Аромат насыщенный, с незнакомыми травами. Вкус оказывается глубоким, нереально богатым и сложным, с лёгкой остринкой.

— Спасибо, — шепчу я. — Очень… вкусно.

Аншер кивает, и, как и другие вожди, берёт свою порцию.

Я не могу не наблюдать за ним. Он ест красиво, с той же собранностью, с какой ведёт отряд, — эффективно, без суеты. Его взгляд то и дело возвращается ко мне, и от этого внимания по телу разливается приятное тепло.

Стараюсь не смотреть на них, сосредотачиваясь на еде.

Как только я опустошаю пиалу, Чарх тут же протягивает мне красивую чашку с золотистой жидкостью.

— Медовуха лачхарцев, — говорит он, и его улыбка солнечная и открытая. — Наши жены варят её к приходу мужей из дальних походов. Чтобы встреча была сладкой.

Я беру чашку, и его пальцы на мгновение закрывают мои. Они шершавые, сильные, и от их прикосновения по всему моему телу разливается та самая сладкая, размягчающая волна, что я чувствовала с ним, когда он вёз меня на своём коне.

Чтобы скрыть волнение, я делаю глоток. Напиток густой, цветочный, с приятным хмельным послевкусием.

— Нравится? — спрашивает Чарх.

В его глазах я вижу живой, горячий огонь. Я могу лишь кивнуть, чувствуя, как по щекам разливается румянец. Он пригубливает, и его горячий взгляд заставляет моё сердце биться чаще.

Мне нравится, как он смотрит на меня, без тени сомнения, чистым, открытым взглядом.

— Сладости это хорошо, но дорога долгая, силы много нужно! — Турх протягивает мне на заострённой длинной щепке кусок вяленого мяса, усыпанного специями. — Мясо турахского быка, особый древний рецепт. Пробуй!

Его взгляд прямой, дерзкий, наполнен дикой, необузданной энергией.

Я тянусь за мясом, и в этот момент Турх вдруг протягивает ко мне другую руку. Шершавая подушечка его большого пальца грубовато, но на удивление нежно касается уголка моих губ, будто стирая несуществующую крошку.

От этого мимолётного прикосновения меня будто молнией пронзает. Жар, тлеющий внутри, вспыхивает с новой силой. Грудь вдруг становится тяжёлой и чувствительной, а внизу живота растекается томное, влажное тепло, заставляя меня невольно сжать бёдра.

Я закусываю губу, отпрянув, чувствуя, как горит всё лицо.

Наступает тишина, густая и звенящая. Отчётливо чувствую внимание всех пятерых мужчин на мне. Их взгляды становятся тяжелее, горячее. Они видят мою реакцию, и это, кажется, только распаляет их.

— Ты смущаешь жену, Турх, — раздаётся спокойный, рокочущий голос Рахара.

Он берёт из рук своего близнеца мясо и ловко заворачивает его в свою лепёшку.

— Попробуй лучше так, Рика, — протягивает он мне её. — Традиционный хлеб турахцев, его месят с мёдом и жиром, с особыми специями. Вместе с мясом, лучше не придумать для дальнего похода.

Взгляд Рахара наполнен основательной, спокойной силой. Взяв сложенную лепёшку, я чувствую, как его крупные, сильные пальцы бережно касаются моей ладони.

Глава 8. Плоды

Спрашивая, вкусно ли мне, Турх наклоняется ближе всем своим могучим телом.

Кажется, я даже чувствую исходящее от него тепло. Его нахальный взгляд прикован к моим губам.

Я замираю, борясь с желанием откусить ещё от лепешки с завёрнутым в него мясом.

Осторожно глотаю, чувствуя, как от их взглядов жар разливается по щекам.

Прямота Турха, этот грубоватый, но искренний интерес снова заставляют кровь приливать к лицу и пульсировать в самых сокровенных местах.

Да и это его прикосновение к уголку моего рта… Между бёдрами возникает навязчивая, влажная теплота, и я инстинктивно сжимаю их, пытаясь скрыть эту предательскую реакцию.

— Вкусно, — выдыхаю я, едва слышно.

Его жёсткие на вид губы изгибаются в торжествующей, хищной ухмылке. Он явно доволен моей реакцией.

— Мы рады, что наша еда тебе нравится, — говорит Рахар, толкая брата в бок. — Поёшь спокойно, Рика.

Турх добродушно хмыкает и берёт себе порцию мяса с лепёшкой.

В пристальном взгляде Рахара на меня я вижу ту же силу, что и у брата, но обернутую в невозмутимость. Я киваю, не в силах вымолвить слова.

Пытаюсь взять себя в руки, сосредотачиваясь на еде. Откусываю ещё кусочек лепешки с мясом, чувствуя, как тяжёлые, горячие взгляды мужчин скользят по моим рукам, губам, шее.

Моё тело будто натянутая струна, готовая задрожать от самого лёгкого прикосновения.

Как же хорошо, что никто из них больше не пытается тронуть меня…

Поднимаю чашку Чарха и делаю большой глоток медовухи. Сладковатый напиток немного охлаждает, но не может погасить внутренний жар.

Я опускаю взгляд, стараясь дышать ровнее. Мне становится чуть легче, потому что вожди отвлекаются на еду.

Пытаясь успокоиться, я перевожу взгляд на водопад. Лунный свет выхватывает из темноты сверкающую пену, низвергающуюся с черных скал. Его мощный, монотонный грохот, который сначала оглушал, теперь кажется убаюкивающим, сливаясь с шёпотом ночного ветра в соснах.

Поднимаю взгляд и любуюсь рассыпанными по бархатному небу звёздами. Они такие яркие и близкие, будто можно дотянуться рукой.

На мягком ворсе ковра очень удобно, да и подушки пышные, мягкие, так и хочется облокотиться. Но я сижу прямо, опасаясь совсем уж расслабиться.

Мой взгляд скользит дальше, к краю поляны. Там, в отдалении, расположились воины-орки. В свете их небольших, почти бездымных костров я вижу отблески доспехов.

Доносится негромкая, гортанная речь на орочьем. Я не понимаю слов, но в интонациях слышна сосредоточенность, иногда сдержанный смех.

Никто из них не смотрит в нашу сторону. Этот вид суровых воинов, отдыхающих после перехода, почему-то успокаивает. Здесь, в этом кольце из силы и дисциплины, я в безопасности. По крайней мере, от внешних угроз.

Я возвращаю взгляд к столу. Вожди неторопливо едят, неспешно и красиво. Турх что-то говорит Рахару, и тот отвечает ему с лёгкой усмешкой.

Пока я так сижу, прислушиваясь к водопаду и далёким голосам, внутреннее напряжение понемногу начинает отступать, сменяясь спокойствием.

И вместе с тем я чувствую какую-то неправильность.

Наконец, понимаю, что именно не так. Сирах не ест. Всё так же неподвижно сидит в тени, прислонившись к скале. Его руки скрещены на груди, а блестящие в темноте глаза пристально наблюдают за мной.

Он не отвлекается на еду, и, поймав мой взгляд, захватывает его, держит. Он смотрит и будто… впитывает моё смущение, мою борьбу с собственным телом.

В этой его полной сосредоточенности на мне есть что-то пугающе интимное. Будто для него в этот момент не существует ни водопада, ни ночи, ни его братьев — есть только я и моя неспособность скрыть то волнение, что они во мне разожгли.

Заметив мой взгляд, Сирах медленно изгибает уголок своих красивых, чётко очерченных губ.

— Рика, — его голос низкий и вкрадчивый, он негромок, но я слышу его так отчётливо, будто он говорит прямо у моего уха. — Ты попробовала еду шенренцев, лачхарцев, турахцев. Я предводитель серхцев. Хочу предложить тебе кое-что и от моего племени. Примешь?

Названия великих орочьих племён повисают предо мной грозовой тучей.

В голове тут же всплывают обрывки детских страшилок, которые мне рассказывала кормилица. Про каждое из этих могущественных племён свои рассказы.

Про серхцев были самые страшные.

Их называют тёмными орками. Говорят, они повелевают мёртвыми. А ещё насылают сны, от которых не просыпаются.

По спине пробегает ледяной холодок, и я чувствую, как по моей коже проходит лёгкая, почти неосязаемая волна волнующей, дразнящей магии Сираха.

Мой первый порыв — отказаться. Резко, испуганно. Но тут же приходит осознание: я приняла еду от Аншера, Чарха, Турха и Рахара. Будет несправедливо, оскорбительно даже, отказать ему.

Почему-то чувствую, что для них это важно. Я не хочу с самого начала возводить между нами стену.

— Да, — выдыхаю я, и голос мой звучит сдавленно. — Конечно.

Сирах плавно поднимается. Его движение гибкое, сильное, как у большого хищника.

Он обходит стол, а я замираю, не в силах оторвать от него взгляд, пока он приближается, глядя, как его высокая, поджарая фигура отбрасывает длинную тень в свете костра.

Сирах обходит меня и опускается на ковёр сзади, слишком близко ко мне. Прежде чем я успеваю что-либо понять или испугаться, его рука обхватывает мою талию, ладонь ложится на мой живот.

Я вся цепенею. Его прикосновение собственническое, безоговорочно властное. От него исходит прохлада, контрастирующая с моим внутренним жаром, и это странное сочетание заставляет сердце бешено колотиться.

— Не бойся, — он произносит это прямо у моего виска, его дыхание шевелит мои волосы.

Его свободная рука появляется перед моим лицом. Длинные пальцы раскрываются, на его ладони лежит незнакомый мне плод с иссиня-чёрной кожурой.

— Одно из названий этого плода: Лунная тень. Он зреет в пещерах, куда не проникает солнечный свет. Его сок усмиряет колебания разума и обостряет чувства. В моём племени его преподносят тем, с кем желают разделить… глубокое понимание.

Глава 9. Сон

Моя небольшая кисть кажется тонет в большой, горячей ладони Чарха.

От соединения наших рук по моей коже пробегают мурашки от ощущений новой, пугающей и манящей близости.

Не пытаюсь высвободить руку, хотя всё ещё борюсь с водоворотом эмоций, бушующих внутри.

Усталость от долго дня, удовольствие от сытной и вкусной еды, страх перед диким магом и неизвестностью смешивается со странным томлением, что разожгли во мне все пятеро.

Аншер кивает, а я обращаю внимание, что Рахар с Турхом уже отошли к своим воинам, а Сирах будто и вовсе растворился в темноте.

— Пойдём, Рика, — говорит Чарх.

В его голосе спокойная уверенность, которая успокаивающе действует на меня.

Мы отходим к небольшому ручью, текущему после водопада. Лунный свет превращает его воды в струящееся серебро.

— Уверена, что не хочешь очищалки? — спрашивает он, слегка наклонившись ко мне. — Быстро и удобно.

Я качаю головой, глядя на прохладную, зовущую воду.

— Я воспользуюсь обязательно, — отвечаю я, — просто… очень хочу к воде. Ненадолго.

Чарх идёт рядом, внимательно следя за моими шагами.

— Осторожно здесь, — его рука становится ещё твёрже, когда мы подходим к скользким от влаги камням, ведущим к воде. — Камни мокрые.

Чарх твёрдо, но бережно поддерживает меня, пока я не оказываюсь у самой кромки воды.

Обычно я от такого избыточного внимания оскорбилась бы, уж на своих двоих я устоять смогу.

Но именно сейчас предосторожность не кажется мне лишней. В теле действительно странная слабость.

Мне не сильно понятно, почему я чувствую настолько сильную усталость. Я тренировалась с детства, и к конным переходам приучена. Может, это от того, что я обучалась скачке верхом, и сидеть боком на подушке перед чьим-то седлом мне непривычно?

Ещё в замке отца я просила дать мне отдельного коня, но в этом орки были непреклонны. Я должна была ехать с Чархом. Без обсуждений.

Чарх убеждается, что я стою на широком камне твёрдо, и отступает на пару шагов, поворачиваясь ко мне боком. Его взгляд блуждает по опушке леса, но я чувствую, что всё его внимание по-прежнему приковано ко мне.

Я наклоняюсь к воде. С наслаждением ополаскиваю лицо и руки, убеждаясь, что это было очень правильным решением. Вода чистая и живая, её касание смывает не только пыль, но и часть внутреннего напряжения.

Только сейчас понимаю, как сильно меня тянет в сон. Чувствуя себя освежённой, я делаю шаг назад, но моя нога неожиданно соскальзывает с гладкого, отполированного водой камня.

Я удерживаю равновесие, тренированное тело легко выправляет баланс, и я выпрямляюсь.

Но всё равно мгновенно оказываюсь в крепких, уверенных объятиях. Чарх среагировал с невероятной скоростью и ловкостью, легко подхватив меня на руки.

Моё сердце теперь учащённо бьётся уже не от испуга, а от чего-то совсем иного.

Я замираю, не в силах пошевелиться, испуганно глядя на него. В его тёмных, сейчас таких близких глазах я вижу спокойную уверенность и... что-то ещё, горячее и глубокое, от чего у меня перехватывает дыхание.

Он держит меня так легко, будто я и правда невесома. Его притягательный запах, тот самый, что сводил меня с ума во время скачки, теперь окружает меня полностью.

Кажется, будто время остановилось. Я слышу только шум водопада и своё бешено колотящееся сердце.

В свете яркой луны и отблесков костров рассматриваю каждую чёрточку его красивого, мужественного лица, чувствуя его твёрдые, надёжные объятия. Страх и смущение смешиваются со вспышкой чего-то нового — острого, жгучего осознания его силы и моей... беззащитности перед ней.

— Я... я просто поскользнулась, — наконец выдавливаю я шёпотом, чувствуя, как горят щёки.

Уголки его губ дрогнули в лёгкой улыбке.

— Знаю, — его голос звучит тихо и как-то по-особенному интимно на фоне ночных шумов. — Но я всё равно не позволю тебе упасть. Никогда.

С этими словами он идёт к шатру, похоже, даже не собираясь меня отпускать. Я закрываю глаза, чтобы избежать его взгляда.

То, что он несёт меня на руках, очень смущает, да я и сама ходить умею, только вот… в его взгляде столько непреклонности, что я решаю ничего не говорить.

Сейчас я спрячусь в шатре, и постараюсь поспать. А завтра попробую привести мысли в порядок и решить, что с этим всем делать.

У шатра Чарх не спешит ставить меня на ноги. Несколько долгих мгновений он просто держит меня, разглядывая мои губы, но я сжимаю их плотно и опускаю голову.

Чарх усмехается, и медленно, осторожно опускает меня на твёрдую землю, оставляя руку на моей талии.

— Спи спокойно, малышка, — его голос звучит хрипловато, и он протягивает руку, поправляя прядь моих волос. — Тебе нужно уединение. Иди. Этот шатёр твой. Никто в него не зайдёт до утра.

Его пальцы едва касаются кожи на моём плече, но этого легчайшего прикосновения достаточно, чтобы по телу снова пробежала знакомая предательская волна тепла.

— Добрых снов, — с трудом выдавливаю я в ответ, чувствуя, как предательский румянец заливает мои щёки.

Практически сбегаю в шатёр, унося с собой воспоминание о его прикосновении и томительном трепете сердца, когда он держал меня на руках.

Шатёр внутри больше, чем кажется снаружи. Воздух пахнет сушёными травами.

В центре — широкое ложе. На невысоком походном столике из тёмного дерева — моя скромная сумка с немногими личными вещами. Рядом лежат очищающие артефакты, их магические руны тускло мерцают в полумраке.

Усталость наваливается на меня всей своей свинцовой тяжестью. Беру один из артефактов — гладкий, тёплый камень со изящными рунами, — и провожу им по коже. Лёгкое покалывание, и ощущение дорожной пыли сменяется ощущением восхитительной чистоты.

Снимаю платье, складываю его и надеваю длинную ночную сорочку из мягкого льна. Опускаюсь на ложе, и блаженно прикрываю глаза, настолько на нём лежать хорошо и удобно.

Только вот покой не приходит. В голове проносятся картины дня, яркие и беспорядочные.

Глава 10. Защита

Вскидываю голову и оглядываюсь. Рахар. Он возвышается за моей спиной, укутывая меня в плащ.

Его лицо в лунном свете кажется высеченным из тёмного гранита. В его красивом лице с массивным подбородком и ярко выраженными скулами читается спокойствие.

Прежде чем я успеваю что-то вымолвить, он заключает меня в объятия. Большие, надёжные, несокрушимые.

Неуловимо быстрое движение, и вот я уже на его руках. А затем устроена на его коленях, окутанная запахами костров и чем-то незнакомым, тёплым и пряным.

— Тшшш, сокровище, — его голос как низкий гул, наполняющий меня умиротворяющей вибрацией.

Одна его ладонь плотно прижимает меня за спину, а другая медленно погружается в мои волосы и начинает их осторожно перебирать.

Каждое движение его чутких пальцев плавное, размеренное. Я чувствую напряжение каждого его мускула при движениях. Но это не пугает. Наоборот. Прогоняет мою дрожь, заставляет её утихать, уступая место странному, глубинному спокойствию.

Наступает пауза, наполненная лишь треском углей и шумом ночного водопада.

— Что приснилось, сокровище? — спрашивает он.

Отголоски кошмара снова накатывают. Я вздрагиваю.

— Маг... — признаюсь я, — он был в замке.

Голос срывается, и я снова чувствую тот леденящий ужас.

Но тут же ощущаю, как его рука на моей спине слегка усиливает давление, напоминая о своём присутствии.

— Он преследовал тебя? — спрашивает Рахар.

Его рука не прекращает своего неторопливого движения по моим волосам.

— Да... — выдыхаю я, — по коридорам. Замок был пуст. Такой холод. Я бежала, бежала… Затем он схватил меня. Я даже крикнуть не могла.

Продолжая говорить, я неосознанно прижимаюсь к Рахару крепче. Ищу защиты в его силе, в исходящем от него тепле.

И странно, от этих огромных рук, будто щит ограждающих меня от всего, становится легче.

Поднимаю на него глаза и вижу, как лунный свет ложится на его мощные плечи.

Его зелёная кожа выглядит матовой в ночи. Он такой огромный и мощный, что мог бы сломать меня одним неосторожным движением, но в его объятиях я чувствую себя... в безопасности.

Прерывисто вздыхаю, осознавая: в такой безоговорочной безопасности я ещё никогда и не чувствовала себя.

— Не могла позвать на помощь? — его новый вопрос прерывает мои мысли.

Я лишь молча качаю головой, снова чувствуя предательский ком в горле.

Мелькает мысль: мы не знаем друг друга и суток. Он орк. Один из пугающих и могущественных предводителей орды.

Меня с раннего детства учили их бояться. Я и должна его бояться. Только вот сейчас, именно в этот момент я ни за что на свете не заставила бы себя отстраниться от него.

Моё сердце бьётся ровнее от одного этого понимания.

Рахар внимательно смотрит на меня, его тёмные глаза кажутся бездонными в лунном свете.

— Ты же теперь знаешь, — говорит он наконец, и его голос обретает особую, твёрдую интонацию, — что тебе не придётся больше никогда звать на помощь.

Я смотрю на него в недоумении. Отдалённый свет костра и лунный свет выхватывают из темноты его суровые черты.

— Почему? — осторожно спрашиваю я.

— Потому что ты теперь никогда не будешь нуждаться в помощи, — произносит он так же спокойно, с непоколебимой уверенностью. — Ты наша жена.

Я отвожу взгляд, чувствуя, как по щекам разливается румянец. Во рту пересыхает.

Отчаянно хочется возразить, что они даже брак со мной заключить не потрудились, а женой называют. Но слова остаются невысказанными, потому что мое сердце почему-то верит Рахару.

Да и моё уставшее, напуганное тело обмякло в его руках, оно ищет его тепла и полностью доверяет этому огромному спокойному орку.

Этот внутренний разлад сбивает дыхание. Я чувствую себя расколотой надвое: гордая дочь барона Лергора и испуганная девушка, совершенно не желающая умирать из-за дикого мага, чувствующая, что ни один из пятерых вождей не причинит ни малейшего вреда. И вторая в этот миг оказывается сильнее.

Наступает долгая пауза. До нас доносится приглушённый мужской смех, лязг оружия — лагерь живёт своей ночной жизнью. Но здесь, в свете от луны, мы одни.

Пальцы Рахара продолжают медленно перебирать мои волосы, и эта неспешная ласка ощущается таким же правильным, как существование луны и водопада.

Чтобы нарушить молчание, я задаю тревожащий меня вопрос.

— Как я оказалась здесь, снаружи шатра? Я ведь спала. Но я никогда... никогда не ходила во сне.

Тёмные глаза Рахара становятся очень серьёзными.

— Это нужно спросить у Сираха, — отвечает он. — Возможно, след дикой магии. Эхо, что дотянулось до тебя даже здесь.

От этих слов по моей спине снова пробегает холодок страха. Дикий маг? Он мог дотянуться до моего разума?

Но Рахар видит мой испуг. Он наклоняется чуть ближе ко мне.

— Это не имеет значения, — уверенно добавляет он. — Мы не отдадим тебя ему. Более того, — уголок его красивых губ хищно изгибается, заставляя меня поёжиться от того, как опасно этот громадный орк в этот момент выглядит. — Он думает, что он преследователь. Не подозревая, что сам скоро станет жертвой.

Он смотрит мне прямо в глаза, и я вижу в них не просто уверенность, а знание. Знание своей силы и своей правоты.

И я... я верю. В этот миг, сидя в его объятиях, я чувствую плотное давление его силы, на которую вдруг откликается моя магия. Это неуловимо быстрое чувство, на грани осознания. Не успеваю уловить, всё тут же рассеивается.

— Тебе надо отвлечься. Смотри, — он указывает в звёздное небо, вынуждая меня поднять взгляд. — Видишь тот яркий свет? Это Око Ночи.

Я всматриваюсь и очень быстро нахожу самую яркую звезду.

— Воины моего племени говорят, что оно никогда не моргает и видит каждую угрозу, — его низкий глубокий голос звучит неторопливо и размеренно. — Пока оно на небе, никто не подкрадётся к нашему лагерю незамеченным.

Я молча киваю, прижимаясь щекой к нему. Его простые, уверенные слова действуют успокаивающе.

Глава 11. Пробуждение

Я просыпаюсь от ощущения, которого не знала никогда.

Не просто отдохнувшая. Не просто выспавшаяся. А... перерожденная. Каждая клеточка моего тела поет тихую, блаженную песнь. Тяжесть в конечностях приятная, ленивая.

Я утопаю в пушистой мягкости под собой, но под щекой и грудью чувствую нечто иное — твердое, живое, дышащее. Оно ритмично поднимается и опускается, а мое тело растекается по нему, идеально повторяя каждую выпуклость.

От этого незнакомого, но до жути правильного ощущения по спине бегут мурашки.

Мне так хорошо, так безопасно, что это не может быть правдой.

Что-то очень неправильно.

И тогда до меня доходит. Я сплю не одна.

Тепло, в котором я кутаюсь, исходит от огромного, могучего тела.

Моя рука лежит на голой плотной коже, горячей, плотной, восхитительно приятной.

Под ладонью я чувствую бугристый рельеф мускулов. Глубоко вдыхаю запах... терпкий, как дым костра, смешанный с чем-то диким, степным и… очень мужским. Он заполняет мои легкие, кружит голову, пробуждает во всём теле тягучее томление.

Я медленно поднимаю голову. И встречаюсь взглядом с ним.

Рахар. Его темные глаза открыты и пристально изучают меня. В них глубокая, безмолвная сосредоточенность. Он наблюдает, как я просыпаюсь, как осознаю реальность, и в его взгляде читается явное довольство.

Леденящая волна паники накатывает на меня. Я провела ночь в объятиях орка! Проснулась на его голой груди. И он... он наблюдает.

Дикое, паническое смущение поджигает мне щеки. Сердце, только что бившееся ровно и спокойно, срывается в бешеный галоп. Нет. Нет, этого не должно было случиться.

Я напрягаюсь всем телом, дыхание перехватывает. Я резко дергаюсь, пытаясь высвободиться из этого дурманящего плена, такого притягательного и такого опасного.

Рахар слегка хмурится. Его губы трогает едва заметная улыбка, а глаза вспыхивают опасным огнём.

Прежде чем я успеваю понять его намерения, он легко, неуловимо быстро и бережно переворачивает меня на спину.

В следующий миг я лежу под ним. Он нависает надо мной, заслонив собой все — и шатер, и утро, и сам воздух. Его лицо прямо над моим. Глаза в глаза.

Его взгляд, тяжелый и пристальный, медленно скользит вниз, к моим губам. Задерживается там, и воздух между нами становится густым, невыносимым для дыхания.

Мое сердце замирает, а затем срывается в бешеную дробь, отдающуюся оглушительным стуком в висках.

Его губы опускаются к моим. Медленно. Давая мне осознать каждый миг. Его дыхание смешивается с моим, и я замираю, парализованная страхом и чем-то еще, темным и манящим.

Прикосновение его твёрдых губ к моим властное, неторопливое.

Его губы, горячие и подчиняющие, умело раскрывают мои с первобытной уверенностью, изучая, покоряя. Гибкий умелый язык погружается в мою глубину.

Первый порыв — дикий, инстинктивный ужас. Я упираюсь ладонями в его грудь, в эту неподвижную каменную глыбу.

Мои пальцы бессильно скользят по обнаженной коже, не в силах сдвинуть его.

Пытаюсь уклониться, но его рука мгновенно перемещается с подушки на мою шею, большие пальцы мягко, но неумолимо удерживают мое лицо, не причиняя боли, но и не позволяя убежать.

Сдавленный звук протеста тонет в глубине его рта.

Замираю испуганно, не зная, как избежать того, что этот громадный властный вождь делает со мной.

Поцелуй замедляется, становится ласкающе медленным. С опустошающим изумлением понимаю, что мне… приятно. Отторжения нет. Наоборот. Великие Силы, неужели мне это… нравится?..

Моё испуганно замершее сердце вдруг начинает биться медленнее, в такт движения его опытных губ, в ритме его искусного языка, ласкающего мой с полным осознанием своего права на это, с точным знанием, как именно сделать мне хорошо.

И тогда... тогда что-то во мне ломается.

Не от силы, а от этой самой невозможности сопротивляться. От этой абсолютной, всепоглощающей власти. От осознания, что в его объятиях я не просто в безопасности — я принадлежу.

Напряжение медленно уходит из моих мышц.

Пальцы, впившиеся в его мускулы, разжимаются, ладони расслабляются на его груди, ощущая бешеный стук его сердца, который теперь бьется в унисон с моим.

Тепло разливается из самого центра моего существа, томное, тяжелое, пугающе сладкое.

Я прекращаю сопротивляться. И… слабо осознавая, что делаю, отвечаю на его поцелуй робким, неуверенным движением.

Именно в этот момент что-то со мной случается. Из глубины моего существа, из того тайного места, где дремлет моя магия, вырывается навстречу ему что-то неукротимое, могущественное, древнее.

Я отчётливо чувствую его степную силу, так непохожую на мою магию, но с теми же древними корнями. Она древняя, как сама земля. Глубже океана. Бескрайняя, как степь, которую я не видела никогда.

Это не похоже ни на что, с чем я сталкивалась. Моя магия, всегда спокойная и послушная, вдруг вскипает, низвергается водопадом.

Её бурлящие потоки поглощаются его силой без остатка, но при этом его сила наполняет меня.

Тону. В его вкусе, в его запахе, в этой силе, что насквозь пронизывает меня, заставляя дышать с ним в унисон.

Уже давно не могу ни о чём думать. Существует только это слияние, пограничное состояние между переполнения от поглощения моей магии его неукротимой безграничной силой, и невыразимым блаженством от принадлежности ему, моему орку, моему мужу, моему Рахару.

Его рука с моей шеи медленно скользит ниже, широкая ладонь прожигает тонкую ткань моей сорочки. Движение его руки оставляет обжигающий след, заставляющий кожу гореть.

Выгибаюсь навстречу его руке. Отдаюсь. Полностью. Без остатка. Всё моё тело живёт своей собственной, дикой, первозданной жизнью.

У меня вырывается тихий стон, заглушённый его губами. В ответ он целует напористее и глубже, выпивая мой стон. Тону. В его вкусе, в его запахе, в этой силе, что насквозь пронизывает меня, заставляя дышать с ним в унисон.

Глава 12. Пояс

С этими словами Рахар легко и плавно поднимается с ложа.

Облегчённо перевожу дыхание: он обнажен лишь по пояс. Но всё равно от взгляда на него меня пробивает дрожь.

В одних коротких, плотно облегающих штанах из грубой кожи, его тело кажется высеченным из живого камня. Утренний свет, пробивающийся сквозь полог, золотит его мощные плечи и широкую спину.

Мне страшно поднять на него взгляд. Стыд сжигает меня изнутри, заливая щёки огненным румянцем.

Я сижу на краю ложа, в тонкой ночной сорочке, которая вдруг кажется мне непозволительно тонкой, и чувствую всей кожей его взгляд.

После его поцелуя низ живота сладко ноет, губы горят, помня его прикосновение, а между бёдер пульсирует навязчивое, влажное тепло.

Мне нестерпимо хочется, чтобы он вернулся. Чтобы его губы снова были на моих губах, чтобы его руки...

Что со мной?! Я просто в ужасе от самой себя, от этой внезапной, всепоглощающей жажды.

Рахар не спеша подбирает с пола свою броню, но не спешит надевать.. Вместо этого протягивает руку мне.

Я медленно вкладываю свою подрагивающую руку в его, он легко тянет, помогая встать.

— Одевайся, — его голос ровный, но слегка хриплый, — я подожду здесь.

И он отходит в центр шатра, поворачиваясь ко мне спиной, давая иллюзию уединения.

Я затравленно оглядываюсь, пытаясь призвать себя к порядку.

Мысли сталкиваются и рассеиваются, не успевая оформиться. А чувства... Великие силы, мои чувства совершенно не слушаются разума.

Всё тело помнит его прикосновения, его вкус, его власть над моим обезумевшим телом.

Это всё дико, немыслимо. Эта неправильность отчаянно бьется в висках, но где-то глубоко внутри, под горами страха и стыда, тлеет крошечное, непокорное пламя — и оно шепчет, что это было прекрасно. И я ошибаюсь, считая это неправильным. Потому что именно так всё и должно происходить.

Наконец, овладев собой, я направляюсь к своей сумке, к дорожному платью. Но едва я протягиваю руку, его спокойный весомый голос останавливает меня.

— Не эта. — Он слегка поворачивает голову, указывая подбородком в сторону. — Вот та.

На невысоком сундуке сбоку аккуратно сложена другая одежда: походные штаны из мягчайшей дубленой кожи и длинная туника цвета тёмной бархатистой листвы.

Я осторожно касаюсь рукава. И замираю. Это... восхитительно. Ткань, незнакомая и роскошная, струится между пальцев, прохладная и шелковистая. В ней чувствуется едва уловимая магическая вибрация.

Я знаю все дорогие ткани, что привозили отцу купцы, но эта... она превосходит всё, что я когда-либо видела и ощущала. Уверена, даже у королей нет ничего подобного.

Рассматриваю внимательнее. Ехать верхом будет очень удобно. Это явно одежда воина. Но и наряд драгоценности.

Сердце сжимается от странной смеси благодарности и смятения. Не буду отказываться. Это явно намного удобнее моего платья, а путь нам предстоит долгий.

Поглядывая на спину орка, я надеваю новую одежду. Всей кожей чувствую его присутствие. Страх, что он обернется, заставляет пальцы дрожать и путаться в завязках.

Всё же справляюсь с одеждой. Ткань ложится на тело идеально, облегая изгибы, не стесняя движений.

Едва я успеваю оправить складки, Рахар поворачивается и медленно подходит ко мне. Его взгляд, тяжелый и оценивающий, скользит по мне с ног до головы.

— Не шевелись, — велит мне он.

Рахар берет с сундука узкий плетёный пояс с изысканной, необычайно затейливой вязью. Подходит вплотную, его тепло снова окутывает меня.

Я задерживаю дыхание, глядя прямо перед собой на его грудь, не в силах поднять глаза.

Рахар обхватывает мою талию, обводя пояс вокруг меня. Его большие руки работают удивительно ловко. Пальцы скользят по моей талии, затягивая затейливый узел. Узор получается сложным, замысловатым. Красиво… очень.

Затем Рахар достаёт из складок своей одежды небольшой артефакт — гладкий камень, испещрённый мерцающими рунами. Не касаясь меня, он проводит им рядом с моими волосами.

По коже головы пробегает лёгкое, приятное покалывание, и я чувствую, как спутанные за ночь волосы сами собой расправляются, укладываясь в роскошные, удобные волны, ниспадающие на плечи. Они пахнут теперь горным воздухом и чем-то сладко-пряным.

Ошеломлённо провожу пальцами по волосам. Очищающими артефактами никого не удивить, но так работать с волосами ни один из тех, что я знаю, не может.

Прежде чем я успеваю сказать хоть слово, Рахар плавным уверенным движением берёт меня на руки. От неожиданности я хватаюсь за его могучие плечи, чувствуя под пальцами твёрдые, как сталь, мускулы.

От прикосновения к его коже ладонями, по всему моему телу пробегает разряд. Внутри всё сжимается и тут же распускается томным, влажным теплом.

Рахар несёт меня к выходу из шатра, и я закрываю глаза, не зная, куда спрятаться от собственных чувств.

Яркое утреннее солнце бьет в лицо. Я жмурюсь и почему-то прижимаюсь к Рахару, чувствуя, как его руки от этого моего движения чуть крепче сжимают меня.

Зрение постепенно возвращается, и я оглядываюсь.

Лагерь уже давно проснулся. Воины сворачивают шатры. Воздух наполнен запахами дыма и ароматной еды.

Мой взгляд скользит по знакомым фигурам вождей, и сердце замирает. Все они здесь. Все смотрят на нас.

Аншер стоит над разложенной картой, его палец замер на полпути, вычерчивая маршрут. Его острый взгляд прикован к нам, к Рахару, держащему меня на руках.

Сирах прислонился к стволу сосны, в его руках мерцает странный магический артефакт. Его пальцы замирают, а тёмные глаза, полные хищного любопытства, опускаются на пояс на моей талии.

На пояс смотрит и Аншер. Как и Чарх, чистивший гриву своего коня, но сейчас застывший с щёткой в руке. Песня, которую он напевал, замирает на его губах.

Турх тренируется с одним из своих бойцов, но, ловко увернувшись от удара, он опускает свой тренировочный меч. На его лице появляется понимающая ухмылка.

Глава 13. Культурные различия

Вопрос Аншера, как и сосредоточенные взгляды остальных вождей, настораживают меня.

При чём здесь этот пояс? Ясно, что для них он имеет особое значение, только вот я об этом не имею ни малейшего понятия.

Я с особой отчётливостью ощущаю, что всё ещё нахожусь в больших и надёжных руках Рахара. Вскидываю на него взгляд.

Рахар смотрит на меня. В его тёмных глазах бесконечное спокойствие и жгучее, тяжёлое довольство. Кажется, он всю жизнь так бы и провёл, удерживая меня на руках.

Даже и не собирается выпускать.

Мне приходится признать, что я и сама не хочу, чтобы отпускал. Но моё вчерашнее и ночное потрясение от всего, что обрушилось на меня, начинает отступать. И я тороплю эти изменения во мне.

Всё, хватит. Пора мне принять новую реальность. Я согласилась уехать с ними. И я точно знаю, для чего я этого сделала. И не собираюсь жалеть.

Мне необходимо научиться жить новой жизнью. Разве перепуганной жертвой меня учил жить отец?

Нет, он учил меня стойко смотреть в глаза любым, самым страшным обстоятельствам. Уверенно держать меч и точно направлять магию в цель.

Я приподнимаю брови, глядя в глаза Рахару и слегка отстраняюсь, давая понять, что хочу идти на своих ногах.

На его красивых губах появляется тень улыбки, а в глазах… ласкающая уверенность и интерес. Похоже, этому большому основательному орку интересно, что я буду делать дальше.

Он опускает меня на ноги. А потом вдруг, наклоняется, и его сухие горячие губы легко касаются моего виска. От этого прикосновения по всему телу пробегают знакомые мурашки, а в груди что-то сладко и трепетно сжимается.

Так приятно почему-то становится… Мои щёки заливает румянец, но я сжимаю кулаки так крепко, что ногти впиваются в ладони, и выпрямляю спину.

Я дочь барона Лергора. Мне не следует об этом забывать.

Прямо встречаю выжидающий взгляд Аншера. Он, как и другие вожди, ждёт моего ответа. Как, кстати, интересно поставлен его вопрос “приняла пояс Рахара?”

Да Рахар просто повязал его на меня, ничего не сказав!

Но говорю я другое.

— Конечно, приняла, — отвечаю я на вопрос Аншера, и мой голос звучит твёрже, чем я ожидаю. — Судя по вашим взглядам и вопросам, для вас это что-то означает. Но я ничего не знаю об этом. Что не так?

Аншер бросает быстрый, испытующий взгляд на Рахара.

В воздухе разливается напряжение, но Рахар стоит неподвижно как гора, молчаливо утверждая полнейшую уверенность в своём праве.

Я молчу, чувствуя, как взгляды остальных вождей тяжелеют на мне.

Чарх отточенными стремительными движениями и замысловатыми движениями пальцев что-то показывает группе орков, готовящих коней к переходу. К нему подбегает высокий орк, забирает коня, что-то спрашивает, а Чарх отвечает. Орк, быстро кивнув, тут же направляется к своим, тоже что-то показывая жестами.

Сам же Чарх, оценив быстрым взглядом начавшееся движение вокруг коней, подходит ближе к нам.

Турх тем временем опускает меч на свой пояс, кивает орку, с которым только что тренировался, отдаёт серию гортанных резких приказов, запуская волны явно продуманного и организованного движения, и тоже подходит ближе.

Сирах только, не меняя своей небрежной позы, крутит в длинных сильных пальцах артефакт и наблюдает за нами с хищным любопытством. Я успеваю заметить, как рядом с ним возникает ещё один орк, высокий и жилистый, напоминающий сложением своего предводителя. Видимо, тоже серхец, как и Сирах.

Сирах, не отводя глаз от меня, что-то тихо ему говорит, после чего подошедший буквально растворяется в тени.

Аншер только ничего никому не говорит. Просто окидывает пространство вокруг быстрым взглядом, и перед шатром мы внезапно оказываемся одни. Только пять предводителей и я. Остальные воины-орки теперь далеко, совсем уж скрыты деревьями.

Воздух на мгновение становится тяжёлым, но Аншер лишь слегка наклоняет голову набок, и напряжение тут же рассеивается.

— Для орков, Рика, — начинает он, и его низкий голос наполняется новыми, богатыми бархатистыми нотками, — женой становится женщина, давшая согласие разделить жизнь с воином. И согласие это подтверждается не столько словами, сколько действиями.

Он подходит ко мне ближе, заставляя затаиться от хищной грации его уверенных шагов. Его жёсткий взгляд, обращённый ко мне, слегка смягчается, наполняясь ласкающим теплом.

— Ты трижды дала своё согласие стать нашей женой, — продолжает Аншер. — Первый раз словом, когда сказала «да» в присутствии своего отца.

Память тут же отзывается волной жара по всему телу: отведённый взгляд отца, мой сдавленный выдох согласия в полумраке аванзала, в объятиях Сираха и с его пальцами на моей щеке.

— Затем ты добровольно села на коня, чтобы последовать с нами, — Аншер делает паузу. — В нашей традиции это равноценно брачной клятве. Покидая отчий дом с воином, на его коне, женщина окончательно подтверждает своё согласие, по полному праву считается женой.

Я закусываю губу от новой волны волнующего томления по всему телу при воспоминании о сильных и горячих объятий Чарха, когда он вёз меня на своём скакуне.

— И третий раз... — продолжает Аншер, опуская потяжелевший взгляд на мою закушенную губу. — Когда ты приняла нашу еду. Принятие пищи из рук воина означает доверие, согласие быть оберегаемой им.

Перед моим внутренним взором проплывают густая похлёбка Аншера, сладкая медовуха Чарха, острое мясо Турха и сытная лепёшка Рахара. И прохладная горечь лунного плода Сираха. А я думала, что просто утоляю голод.

— Но пояс... одежда... — начинаю я, и голос снова становится неуверенным.

Я касаюсь пальцами замысловатого узла на талии.

— Принятие одежды от воина, — вступает Сирах, его вкрадчивый голос прорезает утренний воздух, заставляя меня вздрогнуть, — и разрешение повязать пояс... это уже не просто согласие на брак, золотая наша.

Он отталкивается от дерева и делает несколько плавных шагов вперёд. Его тёмный взгляд скользит по моей фигуре, задерживается на поясе.

Глава 14. Компенсация

Чарх, до сих пор молчавший, делает шаг вперёд. Его взгляд, тёмный и пристальный, устремлён на Рахара.

— Рика, ты ведь провела ночь с Рахаром, — без улыбки говорит он.

Мои щёки вспыхивают, а сердце отчаянно колотится.

— Да, но… — вырывается у меня, голос звучит сдавленно от того, как они это всё поворачивают. — Рахар просто… он был рядом, когда мне было страшно!

Рахар нарушает молчание. Его низкий, спокойный голос разрезает напряжённый воздух.

— Рике приснился кошмар. Со мной ей было не страшно, поэтому не оттолкнула, когда я взял её сначала на руки, а потом в постель. Близости не было, боится ещё сильно, да и вымоталась.

Я осторожно перевожу дыхание и тут же каменею от его следующих слов.

— Когда проснулась, был только поцелуй. Рика на него ответила.

Во всём моём теле будто костёр вспыхивает от выплеснутого на него раскалённого масла. Всё от того, как вожди одновременно смотрят на мои губы.

Я обнимаю себя руками, чтобы хоть как-то прийти в себя и сдержать дрожь.

И вздрагиваю от того, как Рахар обнимает меня сзади, привлекая к своему надёжному мощному телу. Одно это его объятие, спокойное, уверенное, властное, заставляет всё моё тело расслабиться и прильнуть к нему.

У меня даже сил нет на злость и сопротивление, ведь всё моё существо живёт своей жизнью, стремясь к каждому из этих загадочных и пугающих предводителей орков и утверждая, что ничего мне не грозит.

Разум только отчаянно напоминает, что они для меня всё ещё настоящие незнакомцы.

— А чего не взял её, раз ответила? — насмешливо приподнимает бровь Турх.

— Пальцы после поцелуя всё так же оставали чисты. Нельзя ломать, — отвечает Рахар с непоколебимой уверенностью.

В воздухе повисает звенящая тишина. Все взгляды устремляются на мои руки. Я сама опускаю глаза на свои пальцы.

Я не понимаю. О чём они?

— Рика! — Турх зовёт меня, заставляя вздрогнуть, поднять взгляд и засмотреться, как в его глазах пляшут озорные искорки. — И как тебе твой первый поцелуй? Понравился?

Я чувствую, как краска заливает мои щёки. Память о властных губах Рахара вспыхивает во мне жгучим стыдом и… чем-то ещё, тёплым и запретным.

Не отвечать на прямой вопрос не вежливо, но это в моей культуре, с которой тут не считаются.

— Не важно. Вы воспользовались моим страхом и невежеством, — говорю я, и голос дрожит. — Я не знала значения всего этого.

Повисает пауза. Аншер готов ответить, но тут раздаётся вкрадчивый голос Сираха.

— Она права, братья, — произносит он. — Мы действовали как охотники, загоняющие дичь, но не мужья, завоёвывающее сердце. Рахар, отпусти её пока. Рика, посмотри на меня.

Мог бы и не говорить мне смотреть на него, я и так уже вся во власти его тёмного подчиняющего взгляда.

А вот без объятий Рахара мне сразу становится неуютно.

— Итак, наша красавица, — захватив мой взгляд, слегка улыбается Сирах. — Возвращение, чтобы провести твой обряд, невозможно. Тебе придётся жить по нашим обычаям. Однако, наверняка есть то, что ты можешь принять как компенсацию нашего недостаточного внимания к тебе.

Низкий голос Сираха становится чуть жёсче, проявляя сталь под шёлком его ласкающих интонаций.

— Что ты хочешь, Рика? — пристально смотрит на меня Сирах. — Ты ведь точно знаешь, что именно, прямо сейчас, даст тебе почувствовать себя лучше.

Я делаю глубокий вдох, собирая всю свою волю. Он прав. Да, я знаю, что мне сейчас нужно.

— Я хочу ехать верхом. Сама. На отдельном коне, — заявляю я, чувствуя, как от этих слов внутри всё замирает. — Я дочь барона, обучена езде. И я хочу своё оружие. Отец распорядился заточить мой меч, не было времени забрать.

Вспоминаю моё удивление, что отец приказал заточить мой меч. Обычно он был специально затуплен для тренировок. Значит, уже тогда барон Лергор знал, что отправит дочь в путь, и не собирался отпускать безоружной.

Жаль, что не хватило времени забрать меч. Лёгкий, удобный под мою тонкую руку, дорогой спецзаказ у лучшего северного кузнеца.

Вожди переглядываются. Чарх вдруг улыбается, Турх хмыкает, окидывая меня с ног до головы изучающим взглядом, Аншер же смотрит так же прямо и невозмутимо.

Сирах тихо смеётся красивым низким смехом.

— Наша золотая лань, оказывается, тигрица, только пока без когтей, — произносит он, охватывая всю меня цепким взглядом и задерживая его на моей руке. — Нужно, чтобы были и когти. Будет тебе меч. У нас есть под твою руку. Тебе понравятся артефакты в рукояти, покажу как пользоваться.

Аншер обменивается долгими, безмолвными взглядами с братьями. Наконец, он медленно кивает.

— Ты получишь коня. Но рядом будет ехать один из нас. Ты Рахару доверяешь больше, ему и учить тебя нашей верховой езде. Меч, судя по всему, не для украшения просишь.

— Отец у Рики видно, что толковый воин, но я проверю твои боевые навыки, — тут же вставляет Турх, сверкая зубами в ухмылке, опуская взгляд на моё тонкое запястье, — и подучу заодно.

— Я тоже буду учить, — хмуро говорит Чарх, и в его голосе слышна непреклонность. — С конём лучше меня никто не обращается.

— Я сама выберу коня, — настаиваю я.

— Нет, — в глазах Чарха отчётливо проявляется сталь. — Ты поедешь на коне, которого я тебе дам. Наши кони отличаются от всех, с кем ты имела дело.

Я медленно киваю, признавая его правоту. Он ведь предводитель лачхарцев, а про их племя и их скакунов какие только легенды не ходят.

Своих коней они не продают, только выбраковку породы могут на аукцион в королевство отдать. Недавно был такой аукцион, за итоговую цену тех двух коней можно было бы замок не меньше, чем у моего отца, отстроить.

— Продолжим разговор за завтраком, — густой и низкий голос Рахара заставляет меня прерывисто вздохнуть от странной вибрации, охватившей моё тело. — Жена голодна.

Глава 15. Способ

Аншер медленно переводит взгляд на Рахара. Все остальные взгляды, тяжелые и ожидающие, следуют за его.

Даже поглощать с едой приостановились. А я невольно снова обращаю внимание, как они красиво едят, неспешно, со вниманием ко вкусу.

Я сижу, зажатая между Рахаром и Чархом, и чувствую, как напрягаются мои собственные мышцы. Тёплое, твёрдое бедро Рахара по-прежнему служит мне опорой, недвижимой и странно успокаивающей.

Свежий горный ветерок, пахнущий хвоей и влажным камнем, сопровождаемый шумом водопада, шевелит пряди моих волос, но не может охладить жар, исходящий от тел двух орков.

Рахар делает медленный глоток. Его спокойствие такое же плотное, осязаемое, как могучие мускулы его плеч.

Он не спешит, заставляя тишину натянуться, будто тетиву лука Чарха.

— Была моя очередь быть в дозоре, — начинает он, и его низкий голос заполняет пространство между нами. — Увидел как полог её шатра шевельнулся. Подумал, нужда выгнала, или не может уснуть в новом месте. Но она вышла и замерла. Стояла неподвижно, смотрела в пустоту. Я окликнул её. Никакой реакции. Тогда подошёл ближе.

Он поворачивает голову ко мне, и его тёмные глаза смягчаются, в них появляется что-то… почти нежное.

От этого взгляда по моей коже бегут мурашки, а сердце делает неправильный, сбитый толчок. Лучи утреннего солнца, пробивающиеся сквозь кружевную тень сосен, золотят его изумрудную кожу, вызывая желание прикоснуться к нему, проследить пальцами суровость его идеальных черт.

— Ты стояла босая на холодной, влажной от росы земле. Всё тело дрожало мелкой дрожью, точно у загнанного зверька. Ты что-то шептала, но это были не слова… просто звуки, полные ужаса. Я накинул на тебя плащ.

Я слушаю, затаив дыхание. Внутри меня всё холодеет, будто я снова стою на той ночной земле, чувствуя ледяную влагу мха под босыми ногами.

— Я взял тебя на руки. Ты не сопротивлялась. Ты была… пустой. Будто разум ушёл, а тело осталось. Отнёс к костру, где ещё тлели угли. Говорил о звёздах, и ты успокоилась. Уснула. Я отнёс тебя в шатёр.

— И остался, — усмехается Турх.

Рахар встречает его взгляд прямо, без сомнения в своём праве.

— Да. Любой из нас бы не ушёл, так обнимала и прижималась во сне. Сама. Остался, и ни плохой сон больше её не коснулся.

Я покраснела, но вынуждена была признать, я очень рада, что остался. Никогда, даже в безмятежном детстве, когда мама ещё была жива, не высыпалась.

Сирах внимательно слушает, его длинные пальцы перебирают загадочный артефакт, мерцающий тусклым фиолетовым светом.

Его пронзительный взгляд скользит по мне, затем по Рахару, будто считывая таинственные нити, сплетающиеся в воздухе, невидимые простому глазу.

— Рика не ходила во сне, — произносит Сирах. — Маг нашёл лазейку. След очень тонкий. Очень грамотный древний маг. Я только отголоски могу угадать. Напрямую не уберу, я всё же не совсем маг.

Я озадаченно смотрю на него, стараясь не поддаваться страху.

Известно, что у орков нет магии, Сирах в этом плане пугает, ведь я его магию ощущаю очень отчётливо. И да, она очень не похожа на силу других предводителей. Впрочем, на любую другую магию, знакомую мне, если вчуствоваться, она тоже не похожа.

Аншер кивает, его лицо становится сосредоточенным.

— Значит, всё, как мы и предполагали. Только влияние мага сильнее. И опаснее. — Его взгляд снова обращается ко мне, становится пронизывающим, заставляя меня выпрямить спину. — Расскажи о своём сне, Рика. Всё, что помнишь. Каждую деталь. Даже самую незначительную.

Я хмурюсь, зачерпывая ещё ложку, настолько вкусно. Собираюсь с мыслями.

Рассказываю про пустые коридоры родного замка, про эхо от моих шагов… и ещё чьих-то, тяжёлых, мерных, неумолимых. Про холод. И руки, схватившие меня у гобелена.

Замолкаю, снова чувствуя тот ужас. Сирах слушает, не двигаясь. Его тёмный, пристальный взгляд кажется тяжёлым физически, будто придавливает меня к земле. Когда я заканчиваю, он медленно кивает.

— Да. Это его точно дикий маг, которого я чувствовал в лесу у твоего замка, и который следил за нами через птицу, — заключает он. — Он долго пропитывал тебя своим вниманием, пока ты была в замке. Это не просто страх. Это яд, введённый в ядро твоего дара.

Он делает паузу, и его взгляд, острый как отточенный клинок, впивается в меня.

— Такое не убрать, не навредив тебе. Хотя… есть способ. Быстрый. Надёжный.

Глава 16. Скакуны

Сирах пристально смотрит на меня, и в глубине его вспыхнувшим внезапным жарким огнём глаз, я читаю холодное, безошибочное знание: этот «способ» станет для меня одновременно исцелением и новым, куда более глубоким пленением, слиянием, которое уже не разорвать.

Я опускаю глаза на свои руки, боясь спросить о том, что же это за способ...

И тут Чарх, сидевший слева, берёт мои руки, обхватывает их своими ладонями полностью.

Его руки большие, сильные, мои кисти почти исчезают в них. Мои тонкие пальцы кажутся хрупкими веточками в его надёжной, матово-изумрудной хватке.

Прикосновение Чарха на удивление бережно, и от него исходит та же успокаивающая волна, что и во время нашей скачки.

— Рике ещё не привыкла к нам настолько, чтобы принять этот способ, — говорит Чарх, проводя подушечками по моим пальцам и пристально разглядывая их. — Пальцы чисты. Не то что контура или цвета, ни даже чёрточки. Ни от одного из нас.

Чарх смотрит на Сираха, и между братьями пробегает молчаливая искра напряжения, будто два хищника, оценивающие друг друга перед схваткой.

— Даже контуров её связи с нами нет. — с нажимом говорит Чарх, — значит, нет и почвы для корней, чтобы твой способ использовать. Слишком рано. С магом мы и так справимся.

— О чём вы? — спрашиваю я тихо, и мой голос дрожит. — Какие корни? Что это за способ?

Они переглядываются — быстрый, почти незаметный обзор взглядами, целый безмолвный совет, понятный лишь им.

Мой вопрос повисает в воздухе,, и ответ на него явно лежит за гранью моего текущего понимания, в тех глубинах магии и традиций, куда мне ещё только предстоит погрузиться.

Взгляд каждого из них обращается к Аншеру, который последовательно обращается ко всем.

— В пути расскажем, — говорит он мне наконец. — Когда будет время и подходящее место. Вижу, ты уже сыта. Пора в путь.

Только сейчас я замечаю, что моя миска пуста. Я даже не заметила, как доела. Вожди тоже закончили с едой.

Движение вокруг нас становится более оживлённым, лагерь почти свернут: слышен скрип кожаных ремней, лязг металла о металл, приглушённые гортанные команды. Воздух, напоенный запахом хвои и воды, теперь горчит дымом гасимых костров.

Рахар поднимается с земли с той лёгкой, мощной грацией, что заставляет меня засмотреться на него.

Он протягивает мне руку. Не думая, повинуясь глубинному импульсу, что зародился где-то в глубине меня, я вкладываю свою руку в его широкую ладонь.

И тут стремительно поднимается Чарх.

Он мягко, но с той самой неумолимой настойчивостью, что скрывается в его солнечной улыбке, перехватывает мою другую руку.

Пальцы Чарха — тоже сильные, но иначе, более ловкие, с мозолями от тетивы и уздечки — смыкаются вокруг моих.

В тёмных глазах Чарха вспыхивает знакомая тёплая искорка, сменившая недавнюю суровость.

— Мое время, — объявляет он, глядя на Рахара, и его улыбка снова выглядит открытой и солнечной. — Пойдём, Рика, выберем тебе скакуна. Нашего, лачхарского.

Рахар отпускает мою руку с лёгким, почти незаметным кивком в сторону брата.

В его глазах нет ревности, лишь молчаливое одобрение, понимание общего плана, частицей которого я теперь являюсь. Только пальцы мои Рахар целует напоследок.

А затем Рахар задаёт Аншеру вопрос по орочьи, на который тот, став очень серьёзным, подумав, обстоятельно отвечает.

Сирах и Турх мрачнеют, подходят ближе, с пристальным вниманием слушая Аншера.

Чарх бросает на них быстрый острый взгляд и тянет заинтересовавшуюся меня в сторону.

— О чëм они? — спрашиваю я. — Что-то серьёзное?

— Да, обсуждают путь, — бросив быстрый взгляд на братьев, Чарх увлекает меня в сторону. — Уверена, что совладаешь с лачхарским скакуном?

Я вспыхиваю, возмущенно глядя на него, но Чарх настолько обаятельно и солнечно улыбается, что я невольно улыбаюсь ему в ответ.

— Специально так сказал, чтобы отвлечь меня от разговора? — хмуря брови, но не в силах убрать улыбку с губ, спрашиваю я.

— Конечно, — довольно кивает Чарх и целует мои пальцы. — Не злись, воительница. Кони не простые. Мне нужно всё твоё внимание сейчас.

Чарх, не отпуская моей руки, ведёт меня прочь от стола к тому месту на опушке, где воины его племени седлают коней.

Воздух здесь густо пахнет кожей сбруи, терпким потом могучих животных и пылью от раздавленных копытами степных трав, привезённых ими в качестве подкормки.

Чарх не просто держит мою руку. Его большой палец слегка, почти невесомо проводит по моей костяшке, рисуя невидимый узор. От этого простого, интимного прикосновения по моей спине пробегает тёплая, расслабляющая волна, смывая остатки напряжения.

Мы подходим к табуну привязанных к натянутым между соснам верёвкам коней.

Они совсем не похожи на тяжёлых рыцарских, к которым я привыкла в королевстве.

Эти кони — сама грация, воплощение скорости и выносливости: высокие, с длинными, упругими ногами, изящно изогнутыми шеями и умными, выразительными глазами.

— Лачхарийская порода, — с неподдельной гордостью в голосе произносит Чарх, останавливаясь поодаль. — Они не бегут, малышка, они летят, не касаясь земли. Чувствуют каждый камушек под копытом и каждую мысль всадника. Грубой силой их не подчинить, только уважением, волей и твёрдой, но справедливой рукой.

Пока он говорит, его взгляд скользит по моим волосам, выбившимся из-за быстрой ходьбы и упавшим на плечо.

— Видишь вон того, гнедого, с белой звёздочкой, точно капля лунного света на лбу? Он бежит легко, как весенний ветер, даже по самому тяжёлому грунту. А этот, вороной...

Чарх поднимает руку и, не прерывая речи о скакунах, абсолютно естественно и аккуратно отводит непослушную прядь за мою спину. Его пальцы на мгновение слегка задевают кожу на моей шее, у самого края роста волос.

Я замираю, не отстраняясь, позволив этому жесту случиться. Его прикосновение слишком естественно, слишком приятно.

От этого простого жеста всё моё тело расслабляется, греясь в его тёплом, солнечном внимании.

Глава 17. Ветерок

Впрочем, смотрят на меня не все кони. Только несколько. Их острые уши настороженно подрагивают, а влажные, бархатистые ноздри расширяются, втягивая воздух.

Один из них, высокий серый, с гривой цвета пепла, тихо и заинтересованно ржёт и делает шаг вперёд, смело протягивая свою благородную голову прямо ко мне.

Чарх замирает на полуслове. Вся его кажущаяся беззаботность мгновенно сменяется сосредоточенным, острым интересом.

— Смотри, — тихо говорит Чарх. — Они тебя чувствуют. Обычно они так на чужаков не реагируют. А к тебе… тянет. Самый чуткий решился первым. Интересно. Очень интересно.

Чарх медленно подходит к серому коню, что потянулся ко мне, и легко, с привычной нежностью проводит рукой по его мощной, изгибающейся шее.

Конь блаженно прикрывает глаза, но тут же снова устремляет свой тёмный, умный взгляд на меня.

— Вот он будет твоим. Его имя Звёздный Ветер. Как думаешь, ему подходит?

Я лишь киваю, не в силах отвести взгляд от этого великолепного животного. В его глазах нет ни капли агрессии или страха, лишь спокойное, изучающее любопытство и, мне кажется, одобрение.

— Ветерок, — негромко обращаюсь я, протягивая руку, чтобы коснуться его мягких, шелковистых губ.

Конь тихо фыркает, и его тёплое дыхание обжигает ладонь. Ему, кажется, нравится это простое имя.

Но вдруг его уши резко дёргаются, а крупная голова поворачивается в сторону. Ветерок вздрагивает всем телом, почувствовав лёгкое, как паутина, прикосновение чужой магии.

Из тени сосен выходит Сирах. В его руках — изящные ножны с рукоятью меча, идеально подходящей под размер моей ладони.

— Для тигрицы, — его губы трогает хищная усмешка, от которой по спине бегут мурашки. — Артефакты в рукояти настрою позже. Пока… носи.

Пока я ошеломлённо разглядываю оружие, Сирах совершает два стремительных, неумолимых движения.

Его губы на мгновение касаются моих: быстрый, обжигающий, властный поцелуй, от которого немеют колени.

А следом его руки опоясывают мою талию ремнём с ножнами. Замок защёлкивается с тихим, окончательным щелчком.

Я замираю, пытаясь осмыслить эту двойную атаку, но тут же Чарх, не давая опомниться, с хищным прищуром наклоняется и целует меня тоже, коротко, легко, но с такой пронзительностью, что сердце кувыркается.

Прежде чем я успеваю что-либо сказать, или возмутиться, его сильные руки хватают меня за талию, и Чарх легко, словно перышко, поднимает и усаживает в седло Ветерка.

Горячая волна смущения заливает мои щёки. Я чувствую на себе тяжёлые, изучающие взгляды всех пятерых. Аншера — оценивающий и одобряющий. Турха — насмешливый и заинтересованный. Рахара — тёплый и спокойный, будто он лишь ждал этого. Сираха — тёмный, прищуренный. Чарха — открытый, внимательный.

И самое ужасное, самое прекрасное… где-то глубоко внутри, под слоями смущения и смятения, я понимаю, что мне это нравится. Эта их стремительность, эта властная нежность, их внимание, всё моё ощущение себя желанной.

Решаю… разрешить себе. Я понежусь в этих чувствах, в их взглядах, их внимании. Пора признаться самой себе: нравятся они мне все пятеро. Очень нравятся.

Рахар подходит ближе, его мощное плечо почти касается моего колена.

— Не сжимай бёдра, если не хочешь дать команду к галопу, — его низкий голос отдаётся в низ моего живота тягучей вибрацией. — Расслабь спину. Дай коню почувствовать твой ритм. Он должен стать частью тебя.

Благодаря сильным уверенным рукам Чарха и советам Рахара я постепенно начинаю чувствовать себя в седле увереннее.

Оно не похоже на глубокие, тяжёлые, словно кресла, сёдла моего народа.

Это седло легкое, аскетичное, с высокими луками, позволяющее встать в стременах для стрельбы из лука на полном скаку. Стремена тоже короче, заставляют держать ноги в постоянном упоре.

Чарх поправляет мою ногу, его рука задерживается на моей лодыжке, мягко, но настойчиво объясняя, как именно упереться, чтобы почувствовать единение с конём.

— Управляешь не только поводьями, — говорит он, его лицо совсем близко, так что я вижу каждую ресницу, обрамляющую его тёмные глаза. — Бёдрами. Ногами. Наклоном тела. Дыханием. Он поймёт. Он почувствует. Доверься ему, и он станет твоими крыльями.

Я киваю, словно завороженная и его словами, и близостью, и всей этой новой, захватывающей реальностью.

Когда наш отряд трогается в путь, он выстраивается в чёткий, отработанный порядок.

Аншер впереди, его прямая, как древко копья, спина словно прочерчивает путь сквозь ещё не протоптанную лесную чащу.

Турх отдаёт отрывистые, как удары топора, команды, рассылая группы воинов в дозор по флангам и вперёд, на разведку.

Сирах замыкает шествие, его тёмная фигура будто впитывает в себя все звуки сзади, стирая наш след не только физический, но, мне кажется, и магический.

А я еду в самом сердце этого живого, дышащего организма, между Чархом и Рахаром. Слева солнечное тепло Чарха, лёгкие шутки, брошенные то мне, то проезжающим мимо воинам, и ощущение лёгкой, почти беспечной силы. Справа молчаливая, незыблемая скала Рахара, от которой исходит почти физическое тепло и уверенность, что никакая беда не посмеет подойти с этой стороны.

Я чувствую их взгляды на себе. Открыто-восхищённый, любующийся взгляд Чарха и тяжёлый, присваивающий, полный скрытого огня взгляд Рахара.

И странное дело, это двойное внимание, эта двойная стена из мускулов, воли и непонятной пока привязанности, не смущает, а заставляет что-то внутри меня успокоиться, расправить плечи и глубже вдохнуть воздух, пахнущий хвоей и свободой.

Наконец мы выезжаем из густого леса на широкую каменистую тропу, идущую по самому краю холма. Свежий ветер начинает трепать мои волосы, наполняя лёгкие пьянящей смесью высоты и простора.

Вдохнув поглубже, я набираюсь смелости.

Я поворачиваюсь к Чарху, который едет так близко, что на крутых поворотах его колено почти касается моего.

— Тогда… за завтраком, — начинаю я, подбирая слова, чтобы мой голос не дрожал от тряски и от волнения. — Вы говорили о моих руках. О… пальцах и о том, что они чисты. И о каких-то корнях. Что вы все имели в виду? И что это за способ, о котором так загадочно говорил Сирах? Тот, что быстрый и… глубокий.

Глава 18. Польза

Ветерок резко вскидывает голову, издавая тревожное фырканье и прижимая уши. Воздух наполняется сладковато-гнилостным запахом.

Из чащи доносится низкий, рычащий вой, от которого кровь стынет в жилах.

Лес оживает. Земля под ногами наших коней вздымается.

Из-под слоя хвои и земли вырываются толстые, жилистые корни. Они удлиняются, чёрными змеями заполняют пространство у земли, с хлюпающим звуком обвивают ноги коней и воинов.

Я инстинктивно выхватываю меч. Клинок ложится в ладонь идеально, словно продолжение моей руки.

Из-за стволов, бесшумные как тени, выскальзывают громадные волки.

У меня мороз по коже: я видела волков, но эти… Слишком большие и быстрые. Их шкура отливает багровыми гнилостными всполохами, а в пустых глазницах пляшут алые огоньки.

Сжимая меч, я окидываю взглядом пространство. Воины-орки бьются с волками поодаль, успевая отсекать опутывающие их ветки и корни.

— Кольцо! — приказ Аншера наполняет воздух.

Воины-орки устремляются к нам, смыкаются вокруг, спины к центру.

Поражают кони. По резкому, гортанному окрику Чарха они замирают как вкопанные. Лишь дрожь пробегает по их мускулам, но ни один не делает шага, давая воинам пространство для боя.

Мне очень страшно… Страшно до холода в животе, до ледяной испарины. Пусть я и приучена сражаться, даже была пару раз в гуще тренировочных боёв, стенка на стенку — как отец мне тогда разрешил, до сих пор не пойму…

В настоящем бою я впервые. Как я рада, что у меня сейчас есть меч! Рукоять странно тёплая и живая в моей руке. Придаёт уверенность. Помогает справляться со страхом.

Подступает тошнота, но я держу себя в руках. Оглядываюсь, пытаясь понять, где могу нанести пользу.

С начала боя прошло не больше минуты, а уже оборона организована, бой разворачивается стремительно и чётко. Меня окружают искуснейшие воины, это даже не тренированному глазу очевидно, не то что моему.

Вдруг я вижу, как один из орков, отбивающийся от двух волков, на миг подставляет спину мерзкому корню, готовому впиться в него.

Я не думаю. Я просто протягиваю свободную руку, и моя магия вырывается наружу — искажённый, но мощный золотистый щит, отбрасывающий тварь.

И тут же я чувствую ответный импульс от рукояти меча. Рубин на ней вспыхивает алым.

Повинуясь чутью, я инстинктивно поворачиваю клинок в сторону волка, прыгающего на другого воина-орка, и из камня вырывается сгусток магии, отшвыривая громадного зверя в сторону.

Чарх, стрелявший с седла с убийственной точностью, резко разворачивается ко мне.

Одной рукой он подхватывает меня за талию, и я взлетаю в воздух, чтобы усесться перед ним верхом на его могучего скакуна. Ноги Чарха оказываются поверх моих, ловким захватом плотно придавливая и удерживая и меня, и коня, который даже не шелохнулся от дополнительной тяжести.

— Сиди смирно, Рика! — команда Чарха звенит у самого уха, — и пригнись к гриве!

Повинуясь давлению его сильной руки на мою спину, я прижимаюсь к шее коня. Поворачиваю голову и вижу, как Чарх выпускает стрелу — она насквозь пронзает сразу двух волков, оказавшихся на одной линии.

Я одновременно ошеломлена его скоростью, впечатлена точностью выстрелов. А ещё возмущена его действиями в отношении меня. Ведь я хочу сражаться!

Но вокруг настоящий ад. Турх, с весёлым оскалом орудущий громадным мечом так, словно тот ничего не весит. Стремительные, точные выпады Рахара. Свист стрел Чарха, каждая из которых безупречно и стремительно поражает цель.

В центре этого шторма — Аншер. Его меч описывает короткие, экономные дуги, и с каждым взмахом падает волк или рассекается щупальце корня. Его спокойствие в самом сердце битвы пугает даже больше, чем все эти волки и корни вместе взятые.

И всё это время я чувствую странную, тягучую магию, что висит над полем боя.

Это Сирах. Он стоит всего в паре шагов от коня Чарха. Его руки скрещены на груди, а на губах играет едва заметная ироничная улыбка.

Теперь я замечаю, что вокруг нас, очерчивая круг, невидимая стена. Она же плотной защитой струится по земле. Корни бьются о неё и бессильно опадают.

Сам Сирах даже не смотрит на бойню. Его прищуренный взгляд рыщет по небу и сквозь кроны деревьев. Похоже, выслеживает не самих тварей, а того, кто их послал.

Я холодею от понимания… Дикий маг. Он не отступился. Преследует нас. Даже решился напасть…

Всё стихает так же внезапно, как и началось. Последний волк с воем рассыпается в чёрный пепел, а корни замирают, превращаясь в обычные древесные останки.

Сирах медленно опускает руки. Стена исчезает.

Я выпрямляюсь, и Чарх позади меня, уже убравший лук, тут же обнимает меня, опустив ладонь на мой живот, прижимая спиной к своему торсу.

— Ты у нас боевая малышка, — хрипло, с весёлыми нотками говорит он. — Что, Рика? Зла на меня, что не дал тебе продырявить пару шкур?

Я вздыхаю и признаюсь:

— Конечно, зла. Я могла бы быть полезной.

— Я видел, как ты была полезной, — раздался вкрадчивый голос Сираха.

От его интонаций что-то переворачивается внутри.

Сирах подходит ближе, его тёмные глаза пристально изучают моё лицо.

Затем его взгляд опускается на меч в моей руке, на рубин, который всё ещё слабо пульсирует багровым светом.

— Мне очень интересно, — произносит он, — Как ты нашла путь к Оку Гнева? Без обучения, без инициации. Сразу задействовала его мощь.

Глава 19. Яд

Вопрос Сираха совершенно обезоруживает меня.

Я опускаю взгляд на рубин, закреплённый в гарде моего нового меча. Так вот как он называется. Око гнева.

Рубин пульсирует тусклым алым светом, в такт биению моего сердца.

Как я заставила его работать? Я не произносила заклинаний. Я только… очень сильно хотела быть полезной...

— Я не знаю, Сирах, — честно признаюсь я, поднимая глаза на вождя. — Мне было страшно, я огляделась, увидела, как на того воина нападают. Даже привычную магию не использовала, как меня учили. Не смогу объяснить, как это произошло. Без разума делала. Руки будто сами направили магию, и сначала отбросило оживший корень, а затем и волка.

Сирах подходит ближе, протягивает ко мне руки, обхватывая за талию, и снимает с коня Чарха.

Властным давлением на поясницу привлекает к себе. Трогает мой подбородок, поднимая лицо своему тёмному внимательному взгляду, всматривается в мои глаза.

Это происходит быстро, плавно, неумолимо, и я замираю от его объятия, как и от ощущения его магии вокруг меня.

Странно, но я так и сжимаю меч. Мне бы его хотя бы в ножны вложить, но не хочу выпускать из руки. Слишком приятное чувство. От меча исходит лёгкое, едва уловимое тепло, и я не могу разжать хватку.

Сихар гладит кончиками пальцев мою щёку, слегка улыбается мне уголками красивых губ, но глаза его серьёзны. Он не убирает руку с моей спины, а сам поднимает глаза и обводит цепким взглядом всё вокруг.

Я тоже оглядываюсь. Орки двигаются вокруг нас с привычной, отточенной эффективностью. Помогают раненым, проверяю снаряжение, поправляют коней. Несколько высоких орков со странными короткими жезлами в руках рассматривают корни.

При этом их взгляды то и дело скользят по мне. Быстрые, оценивающие. Тяжёлые.

Впрочем, едва Чарх подходит ближе ко мне, как и другие вожди, вокруг нас образуется свободное пространство.

Даже воздух кажется чище, хотя был пропитан сладковато-гнилостным запахом, то ли от этих волков, то ли от почерневших корней.

Аншер, не отрывая пристального взгляда от Сираха, нарушает тишину.

— Сирах. Что-то узнал?

Сирах медленно поворачивает голову и прижимает меня к себе чуть крепче. Его тёмные глаза, всегда такие насмешливые и пронзительные, сейчас полны сосредоточенной серьёзности, а длинные сильные пальцы поглаживают над ремнём с ножнами.

От этого прикосновения во всём теле томный, довольный трепет. Мне нравится его объятие. От него намного увереннее себя чувствую. И гораздо спокойнее.

— Да, узнал, — отвечает Сирах.

С этим словами он чуть отстраняется, наколняется, прочерчивая кончиками пальцев путь от моего локтя до запястья. Берёт мою руку с мечом, и легко вкладываем клинок в ножны.

— Отпусти, Рика, — тихо приказывает он.

Я вздрагиваю и разжимаю пальцы. Они тут же тонут в больших ладонях Сираха, который принимается поглаживать мои пальцы плавными успокаивающими движениями.

Его братья спокойно ждут, что он скажет, не задают вопросов, и не высказывают нетерпения. Даже Турх, который сейчас напоминает своего близнеца Рахара спокойным и серьёзным выражением лица. Даже стоят в одинаковой позе, скрестив громадные руки на груди, и как я их отличаю? Одинаковые же… почти.

— Нас преследует не один маг, — голос Сираха звучит тихо, но отчётливо. — Трое.

Я вздрагиваю, вскидывая взгляд на Сираха и перевожу на Аншера. Турх между делом гладит рукоять меча, Чарх подходит ко мне близко, следя за моей реакцией.

Только Аншер и Рахар неподвижны, не сводят с Сираха неподвижные, каменные взгляды.

— Ещё два мага… — вдруг озвучиваю я внезапную мысль. — Отец говорил, что до этого, древнего мага, уже были двое. Его люди смогли прогнать их, но не убить.

Сирах кивает, его губы на мгновение складываются в тонкую усмешку.

— Может быть и они. Двое более слабых. А третий… древний и хитрый. Те двое подчинены ему.

— Значит, объединили усилия? — хмурится Чарх, и в его низком голосе уже не слышно прежней лёгкости.

Турх, прислонившийся плечом к сосне, хрипло хмыкает.

— В Рике магии много. Видимо, решили, на всех хватит.

— Или старший обманывает младших, — вступает Рахар. — Если они помогут ему добраться до добычи, убьёт и их.

Аншер не сводит с Сираха своего тяжёлого взгляда.

— Как ты понял, что их трое?

Сирах на секунду закрывает глаза.

— Пока я держал щит, чувствовал потоки. Разные. Волками управлял один маг. Корнями — другой. Их магия грубая, молодая. Но третий… — он открывает глаза, и они вспыхивают холодным огнём. — Его я узнал. Его след я чувствовал в лесах у замка барона.

Сирах опускает взгляд на меня.

— Его же влияние до сих пор висит на тебе, Рика, как паутина. Пока двое отвлекали нас, он пытался дёрнуть за эти ниточки. Ночью пытался через твой сон, теперь — наяву. Он пытался установить над тобой полный контроль.

— Ты поэтому подал мне знак забрать Рику на своего коня? — спрашивает Чарх.

Сирах кивает, убирает руку с моей талии, проводя ласкающим движением по моей спине. Отходит и присаживается на корточки рядом с обугленным, неестественно изогнутым корнем. Он трогает его кончиками пальцев.

— Если бы магу удалось установить связь, — Сирах поднимает на меня взгляд, — Рика бы даже не заметила. Просто вонзила бы шпоры в бока коня и ускакала бы прямиком к нему.

От этих слов по моей спине пробегает ледяной холод. Я невольно вскидываю взгляд на Чарха, который стоит рядом со мной, неосознанно подаюсь к нему ближе, в поиске защиты.

Чарх тут же обнимает меня, и от этого мне сразу становится легче.

— Я… я этого совершенно не чувствовала, — выдыхаю я, снова глядя на рукоять меча. — Я даже… сражаться магией смогла. Без заклинаний.

Сирах медленно поднимается. Его лицо снова становится маской сосредоточенности.

— И здесь мы подходим к главной проблеме. К Оку Гнева. — Он делает паузу, давая нам всем прочувствовать вес этих слов. — Этот артефакт — не просто клинок. У него много тайн и возможностей. Я рассчитывал на то, что он будет очищать твою магию от постороннего влияния. Маг уже успел отравить твой дар, пока кружил вокруг замка твоего отца. Когда меч стал твоим, он начал очищать.

Глава 20. Урок

Еду на коне Сираха, перед ним, в его удобных, волнующих объятиях. Смотрю прямо перед собой, и невесело усмехаюсь самой себе.

Снова не на своём коне. Хотела самостоятельности, а в итоге снова оказалась впереди одного из вождей, зажатая между его мускулистыми руками. Хотела защищаться, а мой новый меч оказался не только спасением, но и ловушкой. Он и спас, и подвёл одновременно.

Конь Сираха движется плавной рысью. Вождь держит поводья одной рукой, но управляет ногами. Свободная же его рука лежит на моём бедре, иногда легко поглаживая кончиками пальцев.

От его объятий и прикосновений, лёгких и властных, по моей коже бегут мурашки.

— Расслабься, — его низкий голос звучит с лёгкой улыбкой. — Напряжение мешает потоку. Дай ему течь свободно.

Сирах достаёт из складок своей одежды небольшой гладкий камень, испещрённый мерцающими прожилками, и вкладывает его мне в ладонь.

— Не будем терять времени. Поучишься немного. Держи. Это Сердце Безмолвия. Он поможет тебе почувствовать разницу. Чистая магия будет ласкать его, как шёлк. Яд — жечь, как раскалённый уголь. Попробуй.

Я зажмуриваюсь, сосредотачиваюсь. Сначала ничего. Затем лёгкое покалывание, будто камень наполняется тёплым мёдом. Я уже готова улыбнуться, как вдруг чувствую резкий, обжигающий укол! Я вздрагиваю и чуть не роняю камень.

— Видишь? — Сирах не убирает руки. — Ты почувствовала оба потока. Теперь твоя задача отделить шёлк от угля.

Сирах — терпеливый, но требовательный учитель. Очень понятно объясняет. И у меня получается.

Только вот он то и дело трогает меня, поправляя положение рук, проводя пальцами по моему запястью, чтобы я почувствовала «течение». Отводит волосы от лица после порывов ветра.

Каждое его прикосновение, такое точное и продуманное, заставляет моё сердце биться чаще, а в низу живота разливается томное, влажное тепло.

Мне даже стыдно за эту реакцию, за предательскую дрожь, но я не могу её контролировать. Его близость, его запах, дымный, пряный, притягательный, его прикосновения… волнуют, и я никак не могу этому противостоять.

После очередной удачной попытки, когда мне удалось на долгие мгновения удержать в камне только «шёлк», Сирах забирает камень. Одобрительно целует мои пальцы.

— Хорошо. У тебя получается, сокровище. Ещё несколько таких уроков, и можно будет добавить ещё пару артефактов из моей коллекции. Не сразу, но вместе с Оком Гнева они полностью освободят тебя от влияния мага.

Его слова как глоток свежего воздуха после долгого удушья. Надежда, яркая и горячая, загорается в груди.

Я даже улыбаюсь, впервые за этот день чувствуя, что всё не безнадёжно.

Мы продолжаем путь. Едем несколько часов.

Объятия Сираха не дают душевного тепла, как у Чарха или надёжного спокойствия, как у Рахара.

Впрочем, с ним так же хорошо, как и с ними. Безусловно, я чувствую себя с Сирахом абсолютно защищённой. Но я будто всё время в тонусе.

Возможно, это из-за самого Сираха. Он сосредоточен. Будто просеивает пространство вокруг нас, а его пальцы, лежащие на моём животе, время от времени слегка двигаются, будто нащупывая невидимые нити магии.

Мой взгляд притягивается к прямой спине Аншера... а затем я ловлю прожигающий взгляд Турха, показавшегося сбоку. В крови полыхнуло.

Опускаю глаза, поймав себя на том, что очень хочу узнать, каково это — быть в их объятиях, и Аншера, и Турха.

И эта мысль показалась мне теперь совсем не такой уж пугающей. Привыкаю…

Кроме того, что-то внутри меня, гулкое биение моего сердца подсказывает: с ними я должна быть. Со всеми пятерыми. Это правильно, что отец отдал меня под их защиту. Да и я им очень нравлюсь. Это ведь хорошо…

Мысли улетают к преследующему нас магу. Значит, у него двое помощников, и они объединили усилия.

Значит, я могу попасть под его контроль?..

— Хватит копаться в своих мыслях, — неожиданная фраза Сираха заставляет меня вздрогнуть. — Этим ты только подпитываешь яд. Нужно действовать. Возьми рукоять меча, не доставая из ножен, и покажи мне гарду.

Я послушно делаю, что он говорит. Его длинные пальцы опускаются поверх моих, поправляя хватку.

— Не так. Расслабь ладонь. Он должен чувствовать тебя, а не твой страх. — Сирах заставляет меня разжать пальцы, и его прикосновение заставляет по спине пробежать знакомый трепет. — Теперь коснись камня. Не дави. Просто почувствуй его тепло.

Я осторожно прикасаюсь подушечкой большого пальца к гладкой поверхности рубина. Он пульсирует в такт моему сердцу.

— Хорошо, — одобряет Сирах, и его губы почти касаются моего виска, вызывая во всём моём теле томный трепет. — Теперь закрой глаза. Дыши ровно. Представь, что твоя магия — это река. А камень — плотина. Ты не должна прорвать её. Ты должна… научиться приподнимать брёвна в плотине. Совсем чуть-чуть.

Его рука с моей талии поднимается, чтобы поправить прядь моих волос. Пальцы ласкающим движением задевают кожу на шее, и я прерывисто вздыхаю, чувствуя, как по всему телу разливается жар. Грудь становится тяжёлой, а между бёдер пульсирует навязчивое, смущающее меня тепло.

Я краснею, радуюясь, что Сирах не видит моего лица.

Впрочем, его видят Турх и Рахар, которые едут рядом, поглядывая на нас.

Я краснею сильнее. Точно ведь Сирах понимает, что делает со мной. И чувствует мой отклик. И другие вожди видят.

Аншер только почему-то держится в стороне. Да и Турх пока не приближался близко. Меня пока так активно трогают только Рахар, Чарх и Сирах. Боятся оттолкнуть меня напором? Выжидают?

Почему-то осознание этого совсем не злит меня. Наоборот. Я смущаюсь, краснею, но всё это мне очень нравится.

Ловлю себя на том, что ищу взглядом Чарха. Каждый из вождей периодически пропадал из поля моего зрения, чтобы потом появляться. Вот Рахара и Турха не было, теперь едут рядом, как и Аншер впереди. Чарха только я что-то давно не видела.

— Сосредоточься, Рика, — голос Сираха звучит строго, но без упрёка.

Глава 21. Туман

Фраза Аншера повисает в воздухе, и вожди обводят цепкими взглядами густеющий туман.

— Чарх рядом, — уверенно объявляет Сирах. — Этого ничто с пути не собьёт.

— Тогда продолжаем путь, — распоряжается Аншер, остановив пристальный взгляд на мне. — Догонит.

С этими словами он резко разворачивает коня, и направляется вперёд.

Мы следуем за ним. Туман сгущается, превращая день в молочные сумерки. Он обволакивает стволы сосен, прячет верхушки, заглушает звук копыт. Воздух влажный и тяжёлый, им трудно дышать.

Я ёжусь от этого внезапного безмолвия. И от того, что Чарха нет рядом.

В голове проносятся картины недавней битвы: его лук, свист стрел, его руки, так уверенно державшие меня.

Тревога сдавливает грудь. И тут же, из ниоткуда, приходит странное, необъяснимое знание, твёрдое, как земля под ногами. С ним всё в порядке. Он жив, он цел.

Эта тихая и непреложная уверенность столь же явна, как и биение моего сердца. От этого внутри становится чуть спокойнее, но беспокойство никуда не уходит, оно просто меняет оттенок. Не «где он?», а «что его задержало?».

Будто в ответ на мой невысказанный вопрос, из белой пелены появляется Чарх.

У меня вспыхивает яркая радость при виде его, но я тут же напрягаюсь и моя улыбка гаснет.

Ведь обычно открытое и улыбчивое лицо Чарха искажено гримасой ярости. Он подъезжает к Аншеру, и я вздрагиваю невольно от того, насколько резко сейчас звучит его низкий глубокий голос.

— С этим туманом всё не так! — жёстко говорит он. — Мы были в дозоре, всё было как обычно. Но как только сгустился туман, начали петлять. Компас и артефакты врут. Мы ходим кругами, и никак не выйдем на тракт.

Аншер останавливает отряд и спешивается. Вожди тоже слетают с коней, и я — в сильных руках Сираха, обхватившего ладонями мою талию.

Рука Сираха остаётся на моей пояснице, удерживая меня рядом с собой, а я не хочу отстраняться. Мне спокойнее от его прикосновения.

Стоя рядом с высокими сильными предводителями орков я вдруг чувствую себя особенно невысокой и хрупкой. И… защищённой. Рядом с ними мне очень спокойно.

Аншер тем временем вопросительно смотрит на Сираха.

— Я не чувствую ни намёка на магию, — отвечает Сирах. — Ничего. Просто туман. И в нём пустота.

Его голос становится тише, опаснее. Он пристально смотрится на Аншера и изгибает уголок рта в улыбке, от которой меня пробивает озноб.

— Но это поправимо, — добавляет Сирах, не отводя от Аншера пристального взгляда.

Аншер стоит неподвижно, его взгляд тяжелеет. Он молча смотрит на Сираха, и между ними проносится целая безмолвная буря. Я даже вижу, как мышцы на скулах Аншера играют. Он не произносит ни слова, лишь резко, коротко кивает.

И мне от этого становится очень сильно не по себе.

То, что следует далее, меня совсем уж сбивает с толку.

Аншер бросает быстрый взгляд на Турха, потом на Рахара. Турх отвечает едва заметным наклоном головы. Рахар прищуривается, и его взгляд становится острым. Чарх вскидывает голову и дёргает плечом, а затем показывает глазами на меня. Сирах же просто хмурится.

Это длится буквально мгновения: стремительный обмен взглядами, целый разговор, недоступный мне.

Новый кивок Аншера, с плотно сжатыми губами и решительностью во взгляде.

Он отходит от нас. Зато Чарх и Рахар синхронно направляются ко мне.

Только вот Турх оказывается быстрее. Одним неуловимо быстрым широким шагом он становится перед ними, перекрывая им путь.

В глазах пляшут знакомые насмешливые искорки, но сейчас в них читается стальная воля и решимость.

— Вам есть чем заняться, — в его низком голосе сейчас ни капли веселья. — Моё время.

Пока я пытаюсь понять, о чём это он, Чарх, всего минуту назад злой и собранный, бросает на меня быстрый, обжигающий взгляд, затем он резко вскакивает на своего коня и исчезает в тумане. Рахар, не проронив ни слова, смотрит на меня и своего близнеца, и, с конём под уздцы, направляется в другую сторону.

Я с беспокойством смотрю им вслед. Сирах медленно убирает руку с моей талии, отходит в сторону и прислоняется спиной к дереву.

Турх подходит ко мне. Он огромный. Кажется, он одним движением может переломить меня пополам. Но он просто протягивает руку, ладонью вверх.

— Давай покажу, как меч правильно держать, пока братья с туманом разбираются, — говорит он. — Тебя учили славные воины. Но запястье у тебя совсем не работает.

Его слова бьют точно в цель. Я всегда гордилась своим умением. И с запястьем у меня точно всё хорошо.

Впрочем, глядя на Турха… Я ведь видела его лёгкость с оружием. Мне становится любопытно, чему может научить такой воин. Не грубой силе, а именно искусству, тонкостям, которые могут решить всё в поединке.

Я осторожно киваю, но краем глаза продолжаю следить за Аншером.

И то, что я вижу, заставляет меня забыть о мече.

Вокруг Аншера происходит нечто странное. Воины, ещё минуту назад занимавшиеся своими делами, по незримому приказу начинают отступать.

Чарх и Рахар, вернувшиеся из тумана, отдают короткие, отрывистые команды на своём языке.

Орки сдвигаются, создавая вокруг своего Аншера широкий круг. Они отходят всё дальше, и в их взглядах, устремлённых на Аншера, я читаю нечто странное, больше похожее на опаску, и даже благоговение.

Турх, видя моё замешательство, мягко, но настойчиво касается моего локтя.

— Пойдём, малышка, — его голос звучит приглушённо. — Отойдём туда. Там нам будет удобнее тренироваться.

Он увлекает меня ещё дальше в сторону, прочь от расчищаемого пространства.

Я замечаю, что даже Сирах с лёгкой, почтительной ухмылкой отступает вместе с нами, его внимательный взгляд прикован к брату.

Позволяя Турху отводить меня в сторону, я всё же оглядываюсь на Аншера. Он стоит абсолютно прямо, его мощный торс напряжён. Голова запрокинута, с закрытыми глазами.

Между его тёмных бровей залегла глубокая складка, а красивые, чётко очерченные губы плотно сжаты. Его кулаки тоже стиснуты, могучие мускулы напряжены.

Глава 22. Замок

Турх это говорит с таким непередаваемым обаянием и насмешливой ухмылкой, что мне вдруг легко-легко становится.

И весь страх от того, что делал Аншер своей магией, улетучивается, как разогнанный им туман.

— Ты уже не незнакомый орк, — невольно улыбаюсь ему. — Я знаю твоё имя.

— Только вот ты совсем не знаешь меня, — прищуривается он. — Давай перенесём нашу тренировку, не будем прямо сейчас мечом махать. — И вдруг спрашивает: — поедешь сейчас со мной?

Я даже теряюсь от его вопроса.

— Я видел, как ты за меч берёшься. Как держишь, — продолжает смотреть мне в глаза Турх. — Расскажу, что с этим не так. По пути.

Всё-таки я признаюсь самой себе: доверие прорастает во мне ко всем пятерым, всё глубже пускает корни в моём сердце.

Подумав, я решаюсь. Интересно же. К тому же, он прав. Я и в самом деле хочу его узнать лучше. Как и остальных.

Я киваю. В следующее же мгновение Турх подхватывает меня на руки, резким свистом подзывает своего коня.

Опомниться не успеваю, как я уже на коне перед Турхом под взглядами других вождей.

Отряд очень быстро собирается в дальнейший путь. Обращаю внимание, что теперь, без тумана, мы едем быстро, то и дело переходя на галоп.

— Куда мы так торопимся? — спрашиваю я, осознавая, как же мне удобно в его больших и горячих объятиях.

— Дозорные нашли путь, — отзывается Турх. — До нашего замка рукой подать. Переночуем там. Может на день ещё в нём задержимся.

— Ваш замок? — удивлённо спрашиваю я.

— Да, малышка. Сначала наши отцы, а теперь и мы, частые гости в королевстве. Покупать артефакты, вести переговоры... Для удобства обзавелись здесь замком. Это ближайшая точка к нашим степям.

Я смотрю на его мощные руки, лежащие на поводьях по обе стороны от меня, и чувствую, как напряжение последних часов понемногу тает. От Турха исходит не просто тепло, а какая-то заразительная, бодрая энергия.

— И что, вас, таких грозных, тут в гости пускают? — спрашиваю я, подыгрывая его тону.

Турх громко смеётся, и его смех разносится эхом вокруг. Мне нравится его смех, он вызывает у меня улыбку. А ещё от него приятно бегут мурашки.

— А то! — весело заявляет он. — Особенно когда мы сундуки с золотом привозим. Тогда мы самые желанные гости. Особенно король, очень уж нас на чай любит приглашать.

Я не могу сдержать улыбку, представляя эту картину.

— А ты, я смотрю, уже совсем орков не боишься, — Турх наклоняется чуть ближе, и его дыхание шевелит мои волосы. — У тебя, наверное, с детства орки по шкафам прятались, да? Чтобы по ночам пугать непослушных баронесс?

— Нет, — фыркаю я, но щёки предательски розовеют. — Мне кормилица про огромных, ужасных вождей рассказывала.

— А она говорила, что они самых-самых красавиц с невероятно притягательных золотистыми волосами воруют?

Турх издаёт притворно-грозный рык прямо у моего уха, отчего я вздрагиваю и тут же смеюсь.

— Вы меня не воровали, — отвечаю я. — Ведь я сама с вами поехала.

— Значит, байки были правдивые только наполовину, — он берёт мою косу в руку и перебирает свободный пышный кончик. — Зато насчёт волос чистая правда. Невероятно притягательная. Ты вся очень красивая, Рика. Самая красивая, что видел.

Я краснею от того, как спокойно, уверенно и легко он это сказал, с искренним неприкрытым мужским восхищением.

Смущаюсь, конечно. Но мне хорошо с ним. Очень хорошо.

— И как, вам, великим воинам степи, в человеческом замке? — спрашиваю я, чтобы перевести тему.

Оглядываюсь на него, и от его открытой улыбки моё сердце отзывается приятным теплом.

— Да нормально нам в человеческом замке, Рика! — подмигивает мне Турх. — Каменные стены — они и в степи каменные. Крыша над головой, тёплый очаг... Разве что потолки нам, великанам, приходится повыше делать, а то шишку на лбу набьёшь.

— И что, в вашем замке есть хоть одна удобная комната? — поймав его тон, я не удерживаюсь от лёгкой насмешки. — Или вы все спите в одной груде оружия в главном зале?

Турх громко хохочет, и его низкий, раскатистый смех приятно вибрирует у меня в спине.

— Ага, и храпим так, что с потолка пыль сыплется! — он демонстративно всхрапывает, но тут же заговорщицки прищуривается: — Нет, для нашей жены, конечно, нашлась комната. С кроватью. И даже с подушками. Хотя... — он наклоняется ближе, — если захочешь, можешь присмотреться и к нашей груде оружия. Я, например, очень удобно устраиваюсь. И на мне тебе будет удобно.

Я фыркаю, чувствуя, что улыбку мне не подавить. Да и не хочу её прятать. Вроде ничего особенного в нашем разговоре, а он говорит с таким непередаваемым обаянием, что сердце бьётся чаще.

— Я тебя разочарую, принцесса. Мы хоть и с клыками, но не звери. Хотя... — лёгкий поцелуй на моём виске, невесомое прикосновение сухих горячих губ, — некоторые наши обычаи могут показаться диковатыми. Но тебе, думаю, понравится.

От его тона по спине бегут мурашки. Кажется, в этом разговоре мы идём по краю, но это будоражит. Наполняет трепетом и предвкушением чего-то очень и очень хорошего.

— А ты часто разочаровываешь принцесс? — спрашиваю я, подыгрывая ему.

— Только тех, кто ждёт от меня дикости, — отвечет он уверенно. — А тем, кто ждёт... чего-то другого, обычно скучать не приходится.

Турх ловко правит конём одним движением бёдер, и я чувствую, как напрягаются его мускулы. Это ощущение наполняет низ живота томными, тягучими ощущениями.

— И что же они ждут? — мой голос неожиданно для меня становится хрипловатым.

Турх обнимает меня крепче и уже открыто прижимается горячими сухими губами к моему виску. Он чуть прикусывает мою бровь и поправляет меня так, что сидеть в его седле тут же становится ещё удобнее.

— Что ждут, то и получают! Силу. Честность. Умение повеселиться. И, — он на мгновение становится серьёзным, и его тёмные глаза прожигают меня насквозь, — чтобы о них заботились. По-настоящему. Чтобы их защищали так, что ни один враг, даже самый древний маг, не посмеет и близко подойти.

Глава 23. Иное

Я невесело улыбаюсь. Впрочем, его слова, грубоватые и полные жизни, возвращают меня в настоящее.

— Хорошо, — говорю я, стараясь отогнать нахлынувшую тоску.

Он прав. Нужно смотреть вперёд.

Наш отряд подъезжает к подножию холма. Ворота замка уже открыты, и навстречу нам высыпают орки. В простых, добротные одеждах, а ещё воины.

Их движения быстры и точны, взгляды полны уважения, когда они смотрят на вождей, и жгучего любопытства, когда их глаза находят меня.

Меня охватывает странное чувство. Это... дом. Чужой, но живой.

Аншер отдаёт несколько распоряжений. Орки рассыпаются, принимая коней, принимая снаряжение. Всё происходит без суеты, с отлаженной эффективностью.

Турх легко спрыгивает с седла и, прежде чем я успеваю сообразить, протягивает ко мне руки. Поднимает меня с лёгкостью и опускает на землю. Его ладони на моей талии задерживаются на мгновение дольше необходимого, согревая меня даже сквозь ткань.

— Добро пожаловать, жена, — подмигивает мне он. — Твой новый дом. На время. Потом двинемся к постоянному.

Я стою, слегка ошеломлённая, глядя на массивные дубовые двери. Ко мне подходят остальные вожди, окружая меня непроницаемым кольцом. Их присутствие не давит, а наоборот, создаёт ощущение незыблемой защиты.

Чарх подходит ближе, и его солнечная улыбка снова озаряет его красивое лицо.

— Нравится? — спрашивает он, и в его глазах я вижу искреннюю надежду, что мне здесь будет хорошо.

— Он... очень похож на замок моего отца, — осторожно говорю я. — Нравится.

— Значит, будешь чувствовать себя увереннее, — спокойным, глубоким голосом говорит Рахар.

Он стоит слева от меня, его мощная рука лежит на эфесе меча, но поза расслабленная. Он обменивается быстрыми взглядами с Тунчем, и тот собственническим жестом привлекает меня к себе.

В уголках губ Рахара проявляется тёплая улыбка, и я даже засматриваюсь на него. Так хочется, чтобы подошёл… Но он лишь смотрит на меня внимательным взглядом, горячим и пристальным, от чего меня наполняет теплом.

Турха окликнул кто-то, он выпустил меня из объятий, не забыв прижаться горячими сухими губами к моему виску, и, активно жестикулируя, начал что-то громко говорить на орочьем.

Рядом со мной бесшумно появляется Сирах. Я замираю от его прикосновения его пальцев к волосам, заправляющим выбившуюся из косы прядь за ухо, и по коже пробегают приятные мурашки.

И он тоже не обнимает. Хотя мне это нужно, очень нужно. Просто смотрит сверху вниз, разглядывая мои губы, и это ощущается жарче любого прикосновения.

Моё внимание привлекает Аншер, и моё сердце отзывается теплом от того, как его тяжёлый взгляд смягчается, когда он смотрит на меня.

— Пойдём, Рика, — говорит он своим низким сильным голосом.

Аншер протягивает мне руку. Я медленно вкладываю свою руку в его. Его пальцы смыкаются вокруг моей кисти, тёплые, твёрдые, безоговорочно властные.

От этого жеста меня наполняет трепет. Вожди смотрят на меня, и под взглядами десятков орков, заполнивших двор замка, мне кажется, что это что-то для них означает. Важное. Возможно, ещё какой-то ритуал.

Аншер ведёт меня ко входу, твёрдо и бережно сжимая мою руку. Я переступаю порог, и меня обволакивает прохлада каменных стен.

Здесь пахнет как дома, и сердце сжимается от этого знакомого запаха.

— Ну? — раздаётся голос Чарха позади. — Что скажешь, малышка? Как тебе здесь?

Я обвожу взглядом аванзал. Точно такой же, как тот, в котором я впервые увидела вождей, и в котором согласилась поехать с ними.

Высокие сводчатые потолки, огромный камин, в котором уже трещат поленья.

Очень похож на отцовский, но всё же, всё иное. На стенах вместо гобеленов висят орочьи знамёна и причудливые амулеты из кости и камня. Мебель массивная, явно сделанная с расчётом на их внушительные размеры.

— Здесь… уютно, — наконец, нахожу я что сказать.

— Ты устала, — говорит Сирах.

— Привал был недавно, но ты может успела проголодаться? — спрашивает Рахар, его тёмные глаза внимательно изучают моё лицо.

— Что ты хочешь, Рика? — спрашивает Чарх.

Я чувствую на себе взгляды всех пятерых. Их внимание тяжёлое, почти физическое. Оно и согревает, и немного давит.

Вдруг я понимаю, что мне нужно побыть одной. Переварить всё. Отделить прошлое от настоящего.

— Я… — решаюсь сказать я. — Спасибо. Но я не голодна. Можно… можно мне побыть одной? Ненадолго.

Аншер отпускает мою руку, и я невольно чувствую легкую пустоту.

Наступает короткая пауза. Я вижу, как Аншер и Сирах переглядываются. Чарх слегка хмурится, а Рахар кивает с пониманием.

— Конечно, — говорит Аншер.

Турх тут же опережает всех.

— Я провожу Рику в её комнату, у меня дел сейчас поменьше, чем у вас.

И Турх собственнически берёт меня под локоть.

— Пойдём, принцесса. Покажу тебе твои покои.

Я оглядываюсь на всех, и замечаю, как несколько высоких сильных орков стоят в стороне, глядя на вождей, с явным ожиданием.

— Спасибо, — говорю я и позволяю Турху увлечь меня с собой.

За моей спиной раздаются разговоры. Пока поднимаемся по лестницы, заносят сундуки, среди которых я узнаю те, что продал им мой отец, с артефактами. Идёт оживлённое обсуждение, даже споры, но я не понимаю орочий язык. Мельком думаю, что, похоже, мне придётся начинать его учить.

Турх тем временем ведёт меня по широкой каменной лестнице. Я молча иду, рассматривая стены, которые так похожи на стены родного замка, но другие. Грусть снова накатывает волной.

— Что, замок не такой, как у твоего отца? — легко спрашивает Турх, словно читая мои мысли.

— Слишком уж такой, — отвечаю я, и мои губы сами собой растягиваются в грустную улыбку.

А вот крыло, в которое ведёт меня Турх, отличается. Турх открывает тяжёлую дубовую дверь и пропускает меня вперёд.

Комната просторная, с большой кроватью и высоким арочным окном, из которого открывается вид на тёмнеющий лес.

Глава 24. Обещание

Турх снова смотрит на мои пальцы, сильно прижимает их к своим губам.

Не понимаю о чём он. Не принимаю?.. Да и как он может меня сломать? Да, он сильный, мощный, но я… ведь я уже решила слушать своё сердце. А оно совершенно точно принимает каждого.

В том, как Турх рассматривает и целует мои пальцы есть что-то непонятное мне. Тревожащее.

Вдруг я вспоминаю. Они ведь уже говорили про мои пальцы. О том, что они чисты. Ещё что-то про корни, черточки…

Мысленно я прокручиваю всё время с каждым из моих мужей. И ведь каждый, то и дело брал меня за руки, гладил пальцы, рассматривал их.

Они ведь обещали мне рассказать! Это ведь явно не просто так.

— Турх, — тихо начинаю я, — что с моими пальцами? Вы все на них смотрите. И тогда Чарх говорил... что они чистые. Что это значит?

Он на мгновение замирает, а затем на его лице снова появляется знакомая ухмылка, но сейчас она кажется немного натянутой.

— А, это? — он снова целует мои пальцы, прижимает мою ладонь к своей груди и усмехается. — Говорят же, по рукам можно всё про человека узнать. А твои руки не торопятся раскрывать нам твоё сердце.

Я мрачнею, чувствуя, как внутри всё сжимается. Вижу ведь, что отшучивается. Они все что-то скрывают.

Турх, видя моё выражение лица, становится серьёзным.

— Ладно, ладно, не смотри так, — его голос становится глубже. — Да, шучу. Просто... это долгий разговор, Рика. Очень долгий. И сегодня не время. В замке дел по горло: проверить всё. То, что без нас решить не могут, раскидать. А самое главное, артефакты, что мы по королевству насобирали, распределить и отправить с гонцами. Они здесь очень нужны, как и в степи.

Я понимающе киваю, и он легко проводит широкой ладонью по моей спине, на этот раз успокаивающе.

— Завтра. Обещаю. Соберёмся все, сядем, и будем тебе всё рассказывать. И на все-все твои вопросы ответим. Ладно?

Я смотрю ему в глаза и вижу в них тяжесть ответственности. Они правда заняты. И этот разговор... похоже, его и в самом деле нельзя набегу. До завтра подождёт. Я медленно киваю.

— Хорошо, я подожду до завтра, — и смотрю ему в глаза требовательно. — Но вы обещали. И ты сейчас пообещал.

— Значит сделаем, — он наклоняется и легко целует меня в губы.

Короткий, невесомый поцелуй, после которого на душе становится и спокойнее, и тревожнее одновременно.

— Отдыхай, Рика, — произносит он, — и сразу засыпай. Всё ждёт до утра.

Турх поворачивается и уходит, закрывая за собой тяжёлую дверь.

Я остаюсь одна. Стою посреди незнакомой комнаты, прикасаюсь пальцами к ещё горящим губам, а в голове непонимание… Что с моими пальцами такого? И почему они всё время говорят, что не хотят меня ломать?

Подхожу к окну, смотрю на темнеющий лес, но покой не приходит.

В дверь тихо стучат.

— Войдите, — говорю я, не оборачиваясь.

Дверь открывается, и входит не орк, а человек — женщина лет сорока, с добрым лицом, в простом, но опрятном платье.

Она несёт кувшин с водой.

— Добрый вечер, госпожа, — приветливо говорит она. — Я Марта. Принесла вам воды для умывания. И если позволите, помогу вам освоиться.

Я здороваюсь и замечаю:

— Я думала, в этом замке только орки.

Марта мягко улыбается.

— Нет, госпожа. Здесь многие из людей служат. Орки — хозяева хорошие. Строгие, требовательные. Но и платят щедро, справедливы, заботятся о всех своих. Для многих из окрестных деревень это большая удача устроиться сюда.

Её слова вызывают во мне странное чувство облегчения.

Марта помогает мне снять дорожную одежду. Потом приводит в смежную с комнатой небольшую купальню, где, оказывается, уже готова чаша с горячей водой. Я с наслаждением погружаюсь в воду, смывая с себя пыль дороги и остатки страха.

После купания я беру гладкий тёплый камень с рунами — очищающий артефакт. Провожу им по коже, и ощущение свежести и чистоты разливается по всему телу.

Надеваю изящную сорочку, явно приготовленную для меня, и улыбаюсь. Подумали, послали вперёд гонцов, и всё для меня подготовили.

— А вот и платье для вас, — говорит Марта, доставая из резного шкафа одежду.

Я невольно дыхание задерживаю, когда беру в руки дивно красивое платье из ткани, которую я никогда раньше не видела.

Вроде, как у дочери барона, у меня не было недостатка в дорогих тканях. Но эта… превосходит всё, что я могла бы представить. Ткань шелковистая, невесомая. Цвета тёмного изумруда, переливается при свете ламп.

Я надеваю платье и не могу сдержать восхищённый вздох, настолько приятно оно к коже.

— Это что за ткань? — спрашиваю я, проводя пальцами по рукаву.

— Это стежной шёлк, госпожа, — поясняет Марта, тоже восхищённо глядя на ткань. — Его делают мастера далеко на востоке, за степями орков. Редкий, драгоценный, стежцы его не продают. Не знаю уж как орки достали. Королю вот нашему, говорят, не удалось.

Я переодеваюсь. Платье сидит на мне идеально, подчёркивая талию и свободно ниспадая мягкими складками. Очень нравится. От мысли, что они выбирали его для меня, на душе становится теплее.

Поблагодарив Марту, я остаюсь одна. Снова подхожу к окну. Ночь за стеклом тёмная, безлунная.

Знакомые очертания замка, так похожего на отцовский, теперь кажутся зловещими. Тоска накатывает с новой силой, острая и беспощадная.

Наверное, зря я решила одной побыть. Сейчас моё сердце отчаянно рвётся хоть к одному из мужей. Лучше, ко всем сразу.

Так хочется спустится вниз, к ним. Только вот усталость накатывает такая, что, кажется, я и шагу сделать не смогу.

Полежу немного, отдохну и пойду.

Прямо в платье, только обувь скинув, ложусь на покрывало.

Закрываю глаза и проваливаюсь в сон.

И тогда приходит кошмар.

Я снова в замке. Но не в этом, а в отцовском, в родном.

Бегу по пустым, тёмным коридорам, и за мной гонятся трое.

Не тени, а вполне реальные фигуры в развевающихся мантиях.

Визуалы Рики и предводителей

Аншер

.
Рахар

.
Турх

.
Чарх

.
Сирах

Глава 25. Вопрос

Я не могу сдержать дрожь, вжимаюсь в Сираха. Ищу защиты в его неожиданной, но такой желанной в этот миг близости.

Его ладонь медленно гладит мою спину, успокаивая, а губы касаются моего виска.

— Я здесь, — повторяет он. — Спи. На этот раз ни один кошмар к тебе не подступится.

Я чувствую, как по моей коже бегут мурашки. Не страха, нет. Это волны сладкого, томного тепла. Оно разливается из самого центра, где наши магии сплелись в единый узел, и растекается по жилам, смывая последние следы кошмара.

Смотрю в его глаза, тону в них.

Лицо Сираха вдруг искажается, он опускает голову, прерывисто и резко втягивая воздух. Всё его сильное, рельефное тело напрягается в чудовищном усилии.

— Рика, — сквозь зубы шепчет он. — Как же ты смотришь…

Видеть Сираха таким настолько меня потрясает, что я протягиваю руку и прикасаюсь пальцами к его щеке. Он вздрагивает, перехватывает мою руку и прижимается прохладными пальцами к центру ладони.

— Плевать на цветы, — цедит он сквозь зубы и с мрачной решимостью смотрит мне в глаза. — Я знаю, что ты приняла меня. Знаю, что моя.

От его слов моё сердце наполняется горячей правдой. Да, я его. Не знаю, как и когда…

Его губы находят мои властно и неотвратимо. Его поцелуй — магия. Такая же, как он сам, вкрадчивая, неотвратимая, разжигающая огонь там, где прикасается.

Он берёт своё с настойчивой медлительностью, то отдаляясь, чтобы прошептать прямо в мои губы что-то на своём языке, то возвращаясь, чтобы снова поглотить моё дыхание.

Это дразняще, невыносимо. Жар струится тягучими волнами в низ живота, заставляя меня бессознательно выгибаться к нему от чего-то давно дремавшего внутри меня и сейчас прорвавшегося наружу.

Моя грудь наливается тяжёлой чувствительностью, подставляясь под его ладонь. Она идеально, будто создана для этого, ложится в его широкую, тёплую руку.

Я ловлю его губы своими, ловлю его язык, отвечая неумело, но жадно.

Льну к его сильному жёсткому телу, чувствуя, как всё напряжение, накопленное от взглядов и прикосновений пятерых столь желанных мною мужчин — всё это требует выхода.

И выход этот здесь. С ним. С моим Сирахом. Прямо сейчас.

Моё сердце бьётся гулко. Частый, побеждающий всё ритм, убеждающий довериться.

И я слушаю сердце. Погружаюсь в его вкус, запах, прохладу его магии, которая властными потоками ласкает мою.

Сирах чувствует мой отклик. Его поцелуй становится глубже, напористее, в нём просыпается хищная, сдерживаемая до сих пор жажда.

— Ты невероятна, — его хриплый шёпот прорывается между поцелуями. — Вся дрожишь от желания... Жена моя. Желанная моя…

Его уверенные, знающие ладони властвуют над моим телом. Они не спешат, исследуя каждый изгиб через тонкую ткань платья, даря мне именно то, чего я жажду, — это чувство желанности.

С каждым прикосновением жар внутри меня разгорается всё сильнее, плавя разум и волю, оставляя лишь обнажённую потребность стать ещё ближе.

Его ладони — заклинания, начертанные на моей коже. Ласкает меня неторопливо, словно у него впереди вечность.

Его пальцы скользят по моей шее, заставляя сердце замирать, затем спускаются ниже, огибая изгиб груди, чуть касаясь соска через ткань, и я не могу сдержать сдавленный стон. Он обводит его кругом, снова и снова, дразня, доводя до исступления, прежде чем, наконец, ладонь смыкается вокруг, наполняя меня тяжёлым, сладким жаром.

— Такая мягкая... — его шёпот плетёт вокруг меня паутину. — И такая отзывчивая. Чувствую, как бьётся твоё сердце... прямо здесь.

Его губы находят моё плечо, когда длинные чуткие пальцы заставляют ткань платья скользить вниз. Его язык рисует на моей коже влажный, горячий узор, а зубы слегка покусывают, и от этого по всему телу пробегает дрожь.

Каждое его движение — выверено, продумано и направлено на то, чтобы лишить меня последних остатков рассудка.

— Я так долго ждал этого момента, — он говорит это прямо в мою кожу, и его бархатный чувственный голос отзывается внутри меня томной вибрацией. — Чувствовать, как ты таешь в моих руках... Это счастье, которое я не могу описать.

Одна его рука продолжает ласкать мою грудь, а другая скользит вниз и останавливается внизу живота. Он нежно водит по трепещущей коже кончиками пальцев, и всё во мне сжимается в предвкушении.

— Я не причиню тебе боли, Рика, — он пристально смотрит мне в глаза. — Я сделаю так, что ты почувствуешь только блаженство.

Он снова целует меня, глубоко и властно, и я полностью растворяюсь в этом поцелуе.

Когда он отрывается, я стону от потери, слепо следуя за ним, ищу его губы. Распахиваю глаза, затаив дыхание от его сильного взгляда. Его чёрные в полумраке глаза пристально смотрят в мои.

— Жена моя, — его низкий и бархатный голос вибрирует, наполняя комнату магией и силой. — Станешь моей? Полностью? Примешь меня?

.

Пламенные мои, приглашаю в мою горячую новинку!
Соскучилась я по дракошам)) Присоединятесь)

Принцы-драконы. Запретная истинная https://litnet.com/shrt/K_Ki

Я сирота-швея с уникальным магическим даром. В день, когда я дошила платья для невест могущественных красавцев, принцев-драконов, амулет, который меня вынудили носить, сорвался под их взглядом. Теперь они говорят, что я их истинная, единственная на двоих...

Читать: https://litnet.com/shrt/K_Ki

Глава 26. Доверие

Сирах спросил, и теперь смотрит пристально. Ждёт ответ.

А я знаю, что ему скажу. Знаю. Всем своим телом, каждой клеткой, каждой искоркой своей магии, что трепещет в мощном сплетении его магии и степной силы.

Все мои страхи растворились. Осталась только жажда. И правильность этого мгновения.

Я закусываю дрожащую губу и, не отводя взгляда, медленно киваю.

Его глаза вспыхивают в полумраке — два тёмных угля, разожжённые моим согласием.

Они наполняются глубокой, бездонной сосредоточенностью.

Сирах снова приближает свои губы к моим, и этот поцелуй... он другой. Медленный, бесконечно нежный, утоляющий жажду, о которой я даже не подозревала. Он пьёт моё дыхание, ласкает неторопливо упругим языком и опытными губами.

И я приникаю к нему, как измученный путник к неожиданному роднику, отдаваясь этому потоку.

Все мысли, все страхи, всё напряжение — всё растворяется в этом бесконечном поцелуе.

Его пальцы находят застёжки моего платья. Он расстёгивает их с уверенной, расчётливой медлительностью, и после первого щелчка от отрывается от моих губ, чтобы рассмотреть, как моя кожа ображается, открывается его тёмному взгляду.

— Такая совершенная, — его хриплый шёпот плетёт вокруг меня чары. — Идеальная. Вечность бы смотрел, ласкал, и не отпускал.

Он ловко и незаметно освобождает меня от платья. Я лежу перед ним в одной тонкой льняной сорочке.

Сирах смотрит, прожигает взглядом, и незапный прилив стыдливой робости заставляет меня скрестить руки на груди. Но Сирах мягко, но неумолимо останавливает меня, взяв мои запястья и разводя их в стороны.

— Не прячься, — его голос ласкает, как шёлк. — Позволь мне видеть. Любоваться тобой.

Его взгляд, тяжёлый и восхищённый, скользит по мне, и под ним моя кожа вспыхивает.

Он снова целует меня, пока его руки медленно, плавно поднимают подол моей сорочки. Ткань скользит вверх, обнажая бёдра, живот, грудь, и наконец он снимает её через голову.

Я остаюсь перед ним полностью обнажённой, дрожа от возбуждения и уязвимости.

Он смотрит на меня, и под его взглядом мои бёдра сжимаются от тягучего спазма в промежности. Мои ладони, сами собой упираются в его грудь. Ткань ощущается такой лишней на его твёрдом, рельефном торсе.

Мне нестерпимо хочется чувствовать его кожу. Я смотрю на него с немым вопросом, и он понимает.

С лёгкой, едва заметной улыбкой он встаёт, снимает с себя на прикроватный столик артефакты, плавно и быстро снимает с себя одежду и обувь, оставаясь в тонких кожаных штанах, выдернув пояс.

Раздевшись, Сирах не торопится лечь ко мне. Стоит рядом с кроватью, давая мне рассмотреть его.

И я замираю, охватывая его смущённым взглядом. Он силён… и очень красив. Каждый мускул прорисован в тусклом свете. Его кожа, матово-зелёная, так и притягивает мои ладони, чтобы потрогать, убедиться, что она настоящий, и действительно существует.

Сирах высокий, поджарый, с узкими бёдрами и широкими плечами, воплощение грации и мощи. Штаны плотно облегают, явно подчёркивая его крупное твёрдое возбуждение.

Он снова опускается на кровать рядом со мной, и теперь наша кожа соприкасается. Горячее к прохладному. Его руки скользят по моей талии, затем поднимаются, чтобы снова прикрыть мою грудь. Его большие ладони ощущаются сильным, и предельно нежными.

— Не нужно бояться меня, моя Рика, — его губы касаются моего виска, пока его пальцы кружат вокруг сосков, заставляя их набухать и твердеть. — Никакой боли. Только наслаждение. Я обещаю.

Его губы прикасается к моим губам, и всё вокруг растворяется.

Лишь его губы, скользящие по моей шее. Его руки, которые, кажется, знают моё тело лучше, чем я сама.

Они ласкают, дразнят, разжигают огонь. Его низкий, хрипловатый голос шепчет что-то на своём языке, и эти гортанные звуки — словно ещё одна ласка, вибрирующая глубоко внутри.

Его магия, прохладная, острая сила, оплетает мою, вплетается в неё, и от этого союза рождается новое ощущение — невыносимое, сладкое напряжение.

Оно нарастает с каждым движением его рук, с каждым поцелуем, превращаясь в томительный, влажный жар, что пульсирует в самом низу живота.

И вот его пальцы, до этого ласкавшие мои бёдра, живот, грудь, ныряют между бёдер, в тайное, сокровенное сосредоточие моей женственности. Я вздрагиваю, инстинктивно пытаясь сомкнуть ноги, внезапный стыд и страх пронзают меня острой иглой.

Но Сирах ловит мой взгляд. Его глаза, тёмные и бездонные, наполнены властью и обещанием.

— Тш-ш-ш, — его голос звучит тихо, но он заглушает всё. — Тебе нечего бояться. Доверься мне.

Я киваю и Сирах снова целует меня. Глубоко, отвлекая, прогоняя прочь последние трепетные мысли.

И пока его язык танцует с моим, его пальцы возвращаются. Один, длинный и чуткий, нежно, с бесконечным терпением скользит между сомкнувшихся было лепестков, находя влажную, нежную плоть.

Я замираю, вслушиваясь в новые, незнакомые ощущения. Он исследует. Его палец уверенно и осторожно раскрывает складки, обнажая самую чувствительную точку. И когда подушечка его пальца касается её, по всему моему телу прокатывается сладостная судорога, заставляя меня выгнуться и издать сдавленный, беспомощный стон.

Его движения становятся быстрее, но остаются невероятно нежными. Он ласкает крошечную, неистово пульсирующую точку, выписывая круги, слегка надавливая, и с каждым прикосновением внутри меня нарастает что-то чудовищное и прекрасное.

Жар становится нестерпимым, волны удовольствия катятся всё чаще и сильнее, смывая стыд, страх, саму способность мыслить.

Я стону, уже не в силах сдерживать звуки. Мои пальцы впиваются в его жёсткие, напряжённые плечи, цепляясь за них. Всё моё тело напряжено как струна, кровь устремляется к этому центру блаженства.

Мир плывёт, звуки искажаются, остаётся только это — нарастающий, всепоглощающий шторм.

Внезапно, без всякого предупреждения, всё это невыносимое, сладкое напряжение взрывается.