Женатый. Не мой

Пролог

— Идем, я тебя познакомлю со своими подругами, — мама берет меня за руку и ведет в глубь зала, где сплошь незнакомые лица.

Как уважающая себя женщина после сорока лет, мать решила прикоснуться к знаниям, которые удержат рядом с ней любого мужчину. Ну, это с ее слов. Мужчин в окружении много, а того самого все никак нет, поэтому она никогда не была замужем, довольствуясь временными ролями.

Не знаю, чем именно они в своей организации “сильных и раскованных” занимаются, да и знать в общем-то не хочу, но мама буквально светится в последнее время.

— Марьяна, познакомься, — мы подходим к одной из маминых новых подруг, и я машинально расправляю плечи. — Это моя дочь — Татьяна.

Женщина напротив явно младше матери, но тоже выглядит дорого и ухоженно. Она поднимает свои большие зеленые глаза и снисходительно улыбается.

— Очень приятно с тобой познакомиться, — протягивает мне свою ладонь, и я отмечаю, что у нее очень красивое обручальное кольцо. Значит, она замужем, но что тогда делает в этом обществе? Пытается удержать мужа? — Ольга много о тебе рассказывала. Ты учишься на юриста?

Я не удивлена, что мама много обо мне рассказывает, она очень гордится, что дочь идет по ее стопам. Скоро я получу диплом и стану маминым помощником, а дальше меня ждет теплое место нотариуса, со всеми привилегиями.

— Да. Заканчиваю университет.

— Тане осталось только диплом защитить, и она будет работать со мной, — хихикает мама, ласково мне улыбаясь.

— Сейчас у тебя практика? — учтиво интересуется мамина подруга.

— Уже закончилась. Пишу диплом.

Марьяна кивает без особого интереса, и мне даже немного неловко.

— В этом году Татьяна проходила практику в Главном управлении юстиции, в приемной начальника, — продолжает распыляться мама, словно это какое-то достижение. Хочется попросить ее так не делать, это никому не интересно.

— Серьезно? — неожиданно Марьяна оживляется, и это слегка настораживает. — Значит, знаешь моего мужа, Владимира Райниса?

Вопрос, как битой по голове, от чего я практически давлюсь слюной и закашливаюсь.

Она сказала “мужа”?

— Райнис — твой муж? — тут же подключается мама, явно удивившись. — Как тесен мир, правда, Таня?

Киваю как болванчик, до сих пор переваривая услышанное.

Это его жена?

Подруги перекидываются любезностями, мама, как подобает настоящему деловому человеку, уже ищет для себя выгоду в такой удачной дружбе, а я будто к полу прирастаю.

— Ну и как? Успешно прошла практика, Татьяна? — слегка прищурив глаза, Марьяна будто ждет, что я сейчас расколюсь и поведаю ей, как на самом деле проходила моя практика, а я забываю как буквы складываются в слова, а слова — в предложения.

Но зато хоть теперь смогу ее тщательно рассмотреть. А посмотреть есть на что. Женщина передо мной симпатичная, и на свой возраст выглядит отлично. Придраться особо не к чему.

Здесь и правда так душно? Я задыхаюсь.

— Более чем, Владимир написал ей отличную рекомендацию, — отвечает вместо меня мама, за что огромное ей спасибо. — А, кстати, где он? Вы тут вместе? Хотелось бы с ним познакомиться.

Заставляю себя не нервничать. Вот тут по плану. Он должен быть сегодня в Министерстве. Рано утром, перед тем, как уйти от меня, он собирался в столицу.

Но Марьяне даже отвечать не нужно. Я его чувствую. Кожей. Все мои рецепторы сигналят, что он рядом, стоит только оглянуться.

— Милый, смотри, с кем я познакомилась, — мамина подруга машет куда-то позади меня — и сердце больно замирает. — Одна из твоих практиканток, представляешь?

Это звучит отстойно. Низко и подло. Эта женщина совсем меня не знает, но ее пренебрежительный тон четко дает понять, что сказанное не просто слова. Она четко бьет в цель. Словно знает наш секрет.

Опускаю глаза в пол, а когда их поднимаю, вижу мужчину, от любви к которому я позволила втянуть себя в любовный треугольник. Как всегда, Райнис красивый и сильный, а пахнет, как рай. В общем, невозможно было не влюбиться.

Стыдно ли мне? До этой минуты было всякое, но такой стыд я ощущаю впервые. А все потому, что я смотрю на нее. Жена больше не фантом, не какой-то объект, существующий чисто гипотетически. Она реальна.

— Рад встрече, — произносит Владимир, сухо и спокойно, так, как умеет только он.

— Здравствуйте, — тихо здороваюсь, а в душе все переворачивается.

Тело помнит все, что он со мной делал, а память подкидывает его жаркие слова, в которых я слышала больше, чем было на самом деле, но присутствие его жены затмевает все воспоминания.

“Как же так? Почему ты здесь?”, — хочется крикнуть ему, но я лишь сжимаю руки в кулаки, едва дыша.

— Ты не рассказывал, что у тебя в приемной студенты практику проходят, — шутливо произносит Марьяна, повиснув на его сильном плече, на котором я так люблю засыпать.

— Нечего рассказывать, — отмахивается Райнис, и это очередной удар по мне. Умом понимаю, что он делает это специально, дабы не вызвать лишних подозрений, но сердцу больно. — Практика, как практика. Ничего интересного.

1.

Три месяца назад

— Не могу дождаться, когда нас уже позовут!

Моя одногруппница Настя ходит туда-сюда и места себе найти не может, а я продолжаю сидеть на подоконнике и пялиться в одну точку.

Это здание мне не нравится. Мне вообще мало что нравится в жизни, но я стараюсь делать вид, что так же воодушевлена, как и все остальные ребята.

— Таня, ну, что ты как робот, ну в самом деле! — подруга тормошит меня за рукав, словно ей нужна моя поддержка, но это далеко не так.

— Что ты хочешь чтобы я сказала? Что мне здесь нравится? — невольно хмурюсь. — Да, прикольно. Но я бы лучше оказалась в районном суде.

— Да ну?! Там вообще скучно. Слышала, что Петров говорил в чате? Душно и мерзко.

Ага. Можно подумать, что Главное управление юстиции, не такое же душное и мерзкое место, как и все государственные учреждения в нашей стране. Фу. Воротит от них.

Мне на самом деле злиться и крутить носом нет смысла, за меня, к счастью или сожалению, все уже давно решили. Моя мать захотела, чтобы я стала нотариусом и мы медленно, но уверенно идем к этой цели. Помощи и поддержки ждать глупо, а устраиваться в жизни нужно, поэтому, ничего лучше не придумав, мама написала сценарий моей жизни.

— Вот бы попасть к начальнику в приемную, — томно вздыхает Настя, от чего я закатываю глаза. — Он новенький и, говорят, очень красивый. Хоть и женат. К сожалению.

Я тут уже второй час, и никого хоть отдаленно похожего на красавца не видела. Но это я так, на самом деле, ничего такого не думаю. У меня вроде как, есть парень, а крутить хвостом перед каким-то начальником управления, как моя мать, например — не в моих интересах.

Всю жизнь она в торчит в любовницах. Мне, конечно, должно польстить, что я дочка бывшего мэра, а теперь уже бизнесмена, но быть двадцать один год чьим-то грязным секретом — то еще удовольствие.

С папой мы видимся пару раз в год, в остальное время он присылает деньги. Класс. А все потому, что у него семья: жена и трое детей, со мной четверо. Стоит ли говорить, что официально меня не представили, а одного из своих братьев я знаю по университету? Чисто формально.

— Кажется, уже время.

— Я пока в туалет сбегаю, ладно? — выдавливаю из себя улыбку и, не дождавшись ответа, иду по длинному коридору.

Мне плевать, что сейчас будет распределение и нашу небольшую компанию будут распихивать по отделам. Я знаю, что попаду в нотариат, к чему напрягаться, когда вообще здесь быть не хочется?

Стать юристом — не моя мечта. Но, раз уж такая пьянка, то я буду делать все от себя возможное, чтобы не упасть лицом в грязь. Всю жизнь так делаю, поэтому у меня стипендия и выход на красный диплом. Мама говорила, что отец знает о моих успехах и гордится. Что ж, я рада.

В туалете быстро подкрашиваю губы и смотрю на свое отражение. Эта пустота в глазах, словно я не из этого мира, уже даже не пугает. Я привыкла. Стоит уже рискнуть и что-то в себе изменить, может, волосы покрасить? Надоело быть нарушителем шаблонов, когда считают что хрупкая блондинка тупая, как пробка.

Вдоволь налюбовавшись собой, толкаю дверь и чуть кого-то не сшибаю. Блин. Дверь совсем не легкая, кому-то, возможно, больно.

— Простите… — сбивчиво выдаю я, зажмурившись.

Пусть это не какая-нибудь Наденька из канцелярии, которая на всю жизнь запомнит этот момент и будет его проклинать, а заодно и меня.

— Ничего, жить буду, — отвечает грубый мужской голос, абсолютно не соответствующий воображаемой Наденьке. — Но в следующий раз, старайтесь не так разгоняться.

Открываю глаза и чувствую, как спирает дыхание.

Мужчина передо мной не просто красивый, а предел мечт. Весь. Полностью. Ему даже доказывать ничего не нужно и улыбаться. Он — центр. Эдакий альфа и прекрасно об этом знает. Невольно зависаю, как под гипнозом.

— Простите… — повторяю, резко смутившись. — Я не хотела.

— Поверю на слово, — серьезно отвечает незнакомец, просканировав меня взглядом. Почему-то очень хочется поежиться от этого, что я, собственно, и делаю.

Мы пялимся друг на друга несколько секунд. Не знаю, что он себе позволяет, но от его пристального и довольно наглого взгляда, у меня будто кости плавиться начинают.

Кто он такой?

— Практикантка? — не церемонясь, спрашивает он, и я вся подбираюсь.

— Да. Свежая кровь.

Мне хочется пошутить, как-то разрядить обстановку, но этого мужчину не особо впечатляет мой юмор. Он все еще смотрит в упор, без эмоций.

Здесь все такие? Ну и место.

— То, что свежая вижу, — кивает будто своим мыслям. — Но еще глупая, неопытная и бесполезная. Обуза, одним словом.

Вопиющая наглость. Мой университет каждый год направляет сюда выпускников, да мы, можно сказать, спасаем это место, а он позволяет себе такое.

Сразу хочется поставить его на место, чтобы стереть это наглое выражение с его лица.

— А вы, я погляжу, опытный и умный, а галстук завязывать так и не научились, — бросаю незнакомцу и, развернувшись, ухожу прочь.

2.

— Боже, Таня, ты просто счастливица, — томно вздыхает Настя, пока мы в столовой жуем свой обед. Точнее, я пытаюсь, но кусок в горло не лезет. — Я слышала, что Райнис очень умный, он сам поднялся по карьерной лестнице и первый молодой начальник за очень много лет. С ним, наверное, просто интересно даже рядом постоять, не то, что работать.

Еще этих разговоров мне не хватало.

— Я пока не поняла, что он за человек, — делаю глоток сока, мысленно соображая, как позвонить маме и обрисовать ситуацию. Она будет точно в бешенстве, особенно, когда что-то решили без нее.

Зачем отцу понадобилось в это лезть? Всю мою жизнь без него принимали решение, а тут — на тебе. Удружил. Лучше бы про мой день рождение не забывал, чем это вот все.

— А о чем вы с ним общались все это время?

Хороший вопрос. А мы общались? По-моему этому Райнису нравилось слушать собственный голос, и он получал от этого незабываемое удовольствие. Говорил и говорил, а я делала вид, что присутствую там. Хорошо хоть у него была назначена встреча и меня попросили уйти на свое место, где уже его секретарь нарезала мне задачи, иначе мой мозг взорвался бы.

С одной стороны, это довольно неплохо — проходить практику в приемной начальника. Там многое можно почерпнуть, опыт в тех стенах колоссальный, но мне не нравится этот, Владимир Александрович, хоть убейся. Он неприятный тип. Такой напыщенный, как индюк и, несмотря на привлекательную внешность — отталкивает.

— Ни о чем, — передергиваю плечами. — Он спросил кто я и что, затем отправил в приемную. Он занятой человек, неужели ты думаешь, что я буду часто его видеть?

Молчу, что надеюсь только на это. Если не получится накрутить мать, чтобы меня, как и было заявлено, отправили в нотариат, буду мучаться остальные пять недель.

— Ну, вы будете рядом, он все равно будет вынужден с тобой общаться, — задумчиво произносит Настя, подперев кулаком щеку.

Или я вынуждена буду стоять и слушать тупые шутки в свой адрес.

— У меня нет привычки проталкивать людей со связями на хорошие должности, Татьяна. Ты скорее исключение, чем правило. Советую это запомнить.

В голове до сих пор звучит его наглый голос, словно он — пуп земли.

— Но он такой красавчик, правда?

Пара таких томных вздохов — и я выйду в окно. Плевать, что второй этаж.

— Настя… ничего что он женат вообще-то? О чем ты только думаешь?

— Ой, да ладно тебе, — отмахивается подруга. — Только не говори, что ты не думала о том, как этот мужик целуется? В жизни не поверю. Я его видела в коридоре, а еще, его фэйс есть уже на сайте, знаешь какой он там красавчик? Так бы и съела.

— По-моему кому-то нужно перестать читать любовные романы и романтизировать любую ситуацию, — недовольно отвечаю, стараясь скрыть свое смущение.

Естественно, ни о каком поцелуе я не думала, мне некогда было. Да и с кем? С ним? Да никогда в жизни. Даже если он просто так носит кольцо на пальце и делает всего лишь видимость женатого. Даже если буду при смерти, а его поцелуй — единственное, что сможет меня спасти.

Нет — и точка!

— Я просто хочу любви, Таня. Что здесь неправильного?

— Но не с женатым же мужчиной…

— Знаешь, как говорят: “Жена не стенка — подвинется”. Тем более, я не посягаю на его статус, мечтать мне никто не запрещал, но если бы такой, как Райнис, пригласил бы меня на свидание и полез бы мне в трусы — не отказалась бы точно.

Ужас. Какие мысли посещают мою подругу. Мне резко становится тошно.

— Я пойду, — мямлю, поднимаясь со своего места. — Обед уже заканчивается, не хочу чтобы Лариса Николаевна делала мне замечания.

Настя ничего больше не говорит, лишь доедает свой обед, помахав мне. А я никак не могу успокоиться, даже когда надеваю куртку и выхожу на улицу.

В этом году зима суровая, можно сказать, она вообще есть, а не так как обычно: слякоть и туман. Этот январь морозный и снежный, и я не могу не любоваться снежинками, стоя в курилке, что сбоку управления.

Нужно позвонить матери и сказать все как есть, но мне нужны эти несколько минут тишины и спокойствия, чтобы расслабиться, что в разговоре с ней, совсем не получится.

— Застегни куртку, ребенок, а то простудишься еще и пропустишь все самое интересное, — слышу позади себя, и вытягиваюсь как струна.

Может, мне уже мерещится его голос?

Но, повернувшись, вижу Райниса вальяжно раскинувшимся на лавке, выпуская сигаретный дым из легких. Это не мираж.

— Ты куришь или просто вышла сделать вид? — его взгляд опять порочно проходится по моему телу, словно он имеет права так делать.

— Я не курю, — глухо отвечаю, откашлявшись. Мерзость. — И вам не советую, это значительно укорачивает жизнь.

Уже молчу, что такую смазливую мордашку стоит поберечь, и исключить вредные привычки.

— Молодец, ребенок. И не пробуй. Оно того не стоит.

Он глубоко затягивается, прикрыв глаза, а я не могу оторваться и не смотреть на него. До чего же красив, гад. Черное пальто нараспашку, прекрасно видно криво повязанный галстук, но его ни капли это не смущает. Он, словно нарушитель всех правил. Чихать он на всех хотел.

3.

Владимир двигается плавно, как хищник, поэтому я не могу пошевелиться, ощущая себя загнанной в угол жертвой.

— Твоя дерзость умиляет, Ласточка, — говорит он, прищурив глаза. — Продолжай в том же духе, давно мне не было так весело и приятно общаться со студентами.

Очень рада, что мою вспыльчивость он считает забавной, но подыгрывать ему я не собираюсь.

— Ласточкина. Моя фамилия — Ласточкина, а не ласточка, — упрямо поправляю его. — А зовут меня Татьяна Леонидовна.

Внутри все кипит от негодования, держусь буквально за ниточки самообладания, чтобы не вспылить и не послать его куда подальше. Мне проблемы ни к чему, но этот мужчина будто специально меня провоцирует.

Райнис, конечно же, всего этого не видит, он стоит передо мной, как ни в чем не бывало и пристально рассматривает.

— Моя версия мне больше нравится, — отвечает, а затем его губы растягиваются в улыбке, и я вообще забываю для чего мне, собственно, нужен кислород.

Эта улыбка. Боже, она все в нем меняет, но, что самое интересное — она меня меняет. Изнутри. Я, как завороженная, смотрю на него и только одному Богу известно, что сейчас творится в моей душе. И это еще больше меня бесит, ведь я всего этого не должна чувствовать. Не с ним точно.

— Тогда, — нервно откашливаюсь, — вы уже придумали для меня прозвище.

— Верно. А ты против?

Что ему ответить? Мы явно на разных плоскостях иерархии в этих стенах, а простую субординацию никто не отменял, но я была бы не собой, если бы уступила в подобном вопросе.

— Против, — неожиданно для нас обоих произношу я и, его синие, просто потрясающего оттенка глаза, становятся еще темнее. — У меня есть фамилия, имя и отчество, на худой конец. Мы с вами не друзья, чтобы вы придумывали мне прозвища.

Дышу через раз, хочется вообще сквозь асфальт провалиться и больше никогда не появляться здесь, но взять и уйти почему-то не могу. Хотя казалось бы, что сложного, да?

Райнис все таким же жарким взглядом вглядывается в меня, что-то себе думает, прикидывает, но молчит. Что удивительно.

Не могу больше смотреть на него и, опустив глаза, сосредотачиваясь на узле его не идеального галстука. Сдался мне этот узел, да? Но меня это немного отвлекает, потому как нахожу хотя бы один изъян в его идеальном образе.

Правда, идея на самом деле тоже так себе, ведь теперь мне в нос ударяет его запах, и я чуть ли не закатываю глаза в удовольствии. Запах чудесный. Такой чисто мужской, ненавязчивый и такой приятный, что хочется схватить его за этот несчастный галстук и притянуть ближе.

Боже, Таня, что за мысли такие дурацкие?

— Знаешь, как для девочки бывшего мэра, ты слишком борзая, — убийственно спокойно выдает начальник, и магическим образом меня это отрезвляет. — Он ведь уже давно не при должности, может, стоит спуститься на землю самой, пока обстоятельства не заставили больно упасть?

Мозги в кашу. Все его слова звучат знакомо, но все равно не могу сходу понять — зачем он мне это говорит? Я никогда не пользовалась положением своего отца, и если бы он не влез сейчас, со спокойной душой проходила бы практику в нотариате.

К чему тут замечания Райниса? Он ведет себя не лучше, как по мне. Для начальника этого учреждения, такое поведение недостойно.

Но задать уточняющие вопросы не успеваю, так как Владимир добивает меня последним своим финтом: протягивает руки и тянет за молнию у меня на пуховике. Секунда — и я застегнута под самое горло.

— Простудишься, Ласточка, — произносит он и, довольно стрельнув глазами, покидает беседку, а я так и стою, с открытым ртом.

Да что он себе, в конце концов, позволяет? Если я студентка-практикантка, это дает ему хоть какое-то моральное право так ко мне относиться? Что не так с этим Райнисом? Откуда столько хвалебных отзывов вокруг этого грубого павлина, который совершенно не понимает когда нужно промолчать?

Мне требуется несколько дополнительных минут, чтобы прийти в чувства и вернуться на свое новое рабочее место. Ни Лариса Николаевна, ни Райнис еще не вернулись с обеда, поэтому приемная закрыта, но я даже этому рада.

Спрятавшись за поворотом, сажусь на большой подоконник и пытаюсь уговорить себя с достоинством пройти эти длинные и невыносимые пять недель, которые меня ждут. Я справлюсь. Должна. Подумаешь, какой-то мужик решил указать мне мое место, можно подумать, он первый.

Мне всегда было не легко. Я росла без отца, мамины ухажеры сменялись один за другим, но это никогда не мешало ей достойно держать себя и работать в поте лица. Конечно, я понимаю, что ее место, такое жирное и прикормленное, досталось не просто так, и уж тем более, не за исключительный ум, но, зная свою маму, она делала все возможное, чтобы пробиться в этом городе. Она буквально шла по головам.

Несколько раз звоню ей, но безрезультатно. Только спустя минуту от матери приходит сообщение, что она очень занята, и что созвонимся вечером. Класс. Мой план по переходу в другой отдел видимо откладывается до завтра. Ну что ж, видимо так тому и быть, не звонить же Саввину с претензией? У нас не те отношения.

Покрутив в руках телефон, отмечаю, что есть еще время, и набираю Тимура. Мне нужен хоть какой-то лучик позитива.

4.

Владимир

Девочка очень красивая. Серьезно. Мимо такой не пройдешь, такие всегда цепляют взгляд и вызывают неподдельный интерес.

Татьяна Ласточкина.

Боже, родители явно долго ржали с такой композиции, но, как ни странно, ее имя буквально вгрызается в память, а в дуэте с такой внешностью — и подавно.

Один минус — такая красивая и чистенькая, а легла под старого козла, который еще совсем недавно устанавливал порядки в городе.

До сих пор не могу понять, как ей не противно? Я видел этого Саввина не один раз, и, кстати, чаще всего с новой девочкой, которая была еще моложе предыдущей, и он вообще не вызывает симпатию. Говорят, у него полгорода ходит в любовницах, живут же люди. Пенсия на горизонте, а все еще на что-то способен.

Я очень сильно удивился, когда он сам лично меня набрал утром и попросил пристроить Ласточкину на нормальное место. Мол, девочка умная, готовится к красному диплому, нельзя ломать ей крылья. Очень интересно. Любовница его, а беречь ее крылья почему-то должен я.

— Не понимаю о чем вы говорите, Владимир Александрович, — Ласточка копирует мою позу, и ее подбородок вздергивается. Молодец, далеко пойдет.

Все она понимает. Просто прикидывается дурочкой, чтобы не так стыдно было. Не может не понять, раз она такая умная.

Сам не знаю, зачем ее цепляю? Ну, есть — и есть. Мне-то что? Я не полиция нравов, ее случай меня не касается. Но прям тянет что-то ей сказать.

— Я о твоем телефонном разговоре, — поясняю, на что глаза Ласточки становятся больше.

— Вы подслушивали?

Ой, сейчас будет корчить из себя уязвленную гордость. Будто я поверю.

— А это что, был приватный разговор? В коридоре у моей приемной? Серьезно?

Она резко заливается краской и хватает ртом воздух, как измученная рыбка на берегу. Даже становится ее немного жаль. Бедняжка. Ноги раздвигать научилась, а реагировать на осуждение — нет.

Отталкиваюсь от стены и иду в сторону своего кабинета. Перепалки со студенткой конечно — прикольно, давно мне не было так весело, но у меня куча дел. Хватит развлекаться.

— Иди работай, Таня, — шепчу я, поровнявшись с ней. Взгляд цепляется за мурашки, которыми покрыта вся ее шея и это странным образом приносит мне удовольствие, даже внутри тепло становится. — Не знаю, как там в мэрии, но у нас головой думать надо.

Девочка не находит что ответить, просто задирает голову — и наши глаза встречаются. Да ничего там особенного нет, просто красивая мордашка, она даже больше раздражает, чем привлекает, почему тогда не могу оторваться? Чертовщина какая-то.

Сколько я таких видел? Сколько таких, как она пытались залезть мне в брюки? На все готовы были, еще когда я начальником отдела был, а сейчас и подавно. Уже молчу, что на местах столько красивых и взрослых женщин есть, что закачаешься, а тут эта…

Сделав глубокий вдох, просто ухожу. От греха подальше. Мне некогда думать о практикантах, когда у самого проблем выше крыши. Пусть сидит себе в приемной и выполняет распоряжения Ларисы Николаевны, вот кому точно все равно на статус и все связи. А я даже больше разговаривать с ней не планирую, это бессмысленно.

Я не ищу приключений и связей на стороне. Зачем? У меня есть все, к чему я стремился, за свои тридцать три многого добился, и впереди еще столько планов, что распыляться на молоденьких дурочек, точно нет времени.

— Звонил Яровой, ему до четырех часов нужно подписать документы, — как только попадаю в приемную, секретарь грузит делами. — Еще на вашем столе уже лежат папки, до завтра нужно все просмотреть, приедут начальники районов.

Работа. Это хорошо. Именно она делает меня счастливым и спокойным. И чем больше работы, тем лучше.

— Спасибо, Лариса Николаевна, — киваю, и только хочу зайти к себе, резко останавливаюсь. — Привлеките нашу новенькую, пусть без дела не слоняется по коридорам. Мне сказали, она на красный диплом идет, пусть привыкает к нагрузке.

Лариса Николаевна все понимает без особых пояснений, именно этим она мне и нравится. Хорошая женщина. Иногда много на себя берет, но в целом, можно найти общий язык.

Мне вообще все равно на эту практикантку, но почему-то просьба бывшего мэра прям выбесила. Протекция — дело хорошее, спорить не буду. В моем случае, именно это сделало меня начальником управления, но я работал, как конь, а тут какая-то преддипломная практика и какая-то студентка. К чему столько хлопот, ради молодой девчонки, которая здесь вообще скорее всего работать не будет?

Быстро раскидываюсь с документами на подпись и машинально смотрю на часы. Водитель уже должен был отвезти Алису после школы, но почему-то не позвонил и не отчитался. Черт. Сколько раз я просил звонить и докладывать где именно моя дочь?

Беру телефон и звоню ребенку.

— Пап, привет! — радостный голос дочери звучит из динамика.

— Привет, ты уже дома?

— Да, вот только зашла в квартиру, — слышу как она пыхтит, затем скрипит шкаф в прихожей. — На улице такой дубарь, Сергей купил мне чай, чтобы я не замерзла.

Ну хоть на что-то этот Сергей сгодился.

— Я рад, что ты уже дома и все нормально.

5.

Татьяна

День выдался тяжелым. Не то чтобы я жаловалась, просто почему-то не думала, что мой первый день преддипломной практики будет таким… рабочим, что ли?

Секретарь, кажется, только и делала, что заваливала меня заданиями, за четыре часа я почти ни разу не присела. То в канцелярию этажом ниже бегала, то по отделам скакала, как попрыгунчик. И только и слышно было: “Татьяна, давай быстрее!”

Фух. Теперь я завидую Насте, она уехала домой сразу после обеда и по ней не слишком было видно, что перетрудилась.

Домой попадаю только к половине восьмого, запихивая в квартиру себя и пакет из супермаркета. Стоило еще вчера закупить продукты, но никто же не думал, что у меня будет полноценный рабочий день.

Пока разбираю купленное, решаю, что все-таки скажу матери. Стоит ей звонить уже, а слов правильных до сих пор сообразить не могу.

Так уж вышло, что с мамой мы уже почти год живем отдельно. У нее своя жизнь, а мне казалось, что я достаточно взрослая, чтобы нести за себя ответственность. Теперь мы видимся не очень часто, в основном разговаривая по телефону.

— Привет, Танюша, — быстро говорит мама. — Все нормально? Ты дома?

Ей всегда нужно знать дома ли я, типа, если я нахожусь за плотной дверью, то никаких проблем у меня быть не может.

— Привет. Да, вот только недавно приехала, — усаживаясь на табуретку, лениво размешиваю сахар в чашке. — А ты еще на работе?

— Да. Понедельник — день тяжелый, ты ведь знаешь. Работы очень много. Хорошо, что ты позвонила, хоть отвлекусь немного.

Мама — трудоголик. Сколько себя помню, она постоянно много работала, чтобы доказать прежде всего себе, что она все может. Это похвально, учитывая, что она смогла купить мне однокомнатную квартиру. Сама. Без помощи отца, кредитов и ипотеки.

— Как твоя практика? Ты довольна?

— Не особо, — безрадостно отвечаю.

— В чем дело? — слышу, как мама удобнее усаживается в своем кресле, отчего оно немного скрипит. — Там было все договорено еще на берегу. Саевский должен был тебя взять к себе в отдел, обещал, что все будет в лучшем виде.

Саевский — начальник отдела нотариата. Хороший мужчина, у которого никогда ни на что не хватает времени. Я не удивлена, что он обо мне забыл и не оповестил маму раньше, что меня так и не оказалось в его отделе.

— Ну, Саевский, может, и обещал, но меня отправили в приемную начальника, — сразу перед глазами наглое лицо Райниса, от чего хочется швырнуть чашку об стену. — Саввин позвонил ему, обо всем договорился.

Пауза.

— Поподробнее, — просит мама, и я все вываливаю как на исповеди.

Со стороны может показаться, что я жалуюсь как обиженный ребенок, но мне нужно выговориться. Рассказываю все с самого начала, умалчивая, конечно, о наших перепалках с начальником. Сомневаюсь, что маме стоит об этом знать.

— Молодец, Леонид, везде успел, — слышу, как мама хихикает, после того, как я минут пять распинаюсь о своей несчастной судьбе.

— В смысле?

Она вздыхает, затем звучит какая-то возня и мамины распоряжения секретарю. Уже завидую этой девушке, если бы не бюджетная система, я запросто могла бы эти пять недель отсидеться у матери в офисе.

— Тань, он твой отец. Вчера мы с ним разговаривали, он спросил как ты, ну, я и ответила, что у тебя начинается в юстиции практика, — поясняет мама, словно мне, по-прежнему, пять лет. — Молодец, конечно. Думала в очередной раз промолчит и будет делать вид, что его не касается твоя жизнь, но он не перестает меня удивлять.

Меня тоже.

— Лучше бы он так и сделал. Не люблю, когда что-то идет не по плану.

— Я знаю, милая. Но, уверена, он хотел как лучше.

Снова Райнис всплывает в памяти и едва сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть. У нас явно разные понятия с родителями, что для меня лучше.

— А что не так с приемной? Там вроде престижнее, нет? — спрашивает мама, а я не знаю, что ей ответить.

— Я еще не поняла, только первый день, просто это не совсем то, на что мы с тобой рассчитывали, — бью прямо в цель, чтобы она задумалась и поняла меня.

Это была ее идея, это она бредит моей лицензией и моим будущим, и только в ее силах отмотать все обратно. Практика нужна была мне непосредственно в нотариате, а никак не в приемной.

— Я все понимаю, но не каждому дается такой шанс, Таня, — ошарашивает меня мама. — Попасть в приемную к начальнику трудно, тут даже думать нечего. Тем более, насколько я знаю, он там человек новый, не самое удачное время тащить туда студентов.

Вот и я о том же! Лучше бы занимался собой и своей должностью, чем упражнялся бы на мне в остроумии.

— Но раз уж ты все равно туда попала, не вижу смысла киснуть, — добивает меня окончательно. — Учись, Таня. Перенимай чужой опыт, и обрастай связями. Это очень важно. Ты сейчас в таком возрасте, когда нужно впитывать в себя все. Место там уважаемое. И не злись на отца, он точно хотел как лучше, чтобы его дочь была на самой выгодной для себя позиции.

Да уж. Я буквально вся состою из благодарности.

6.

Владимир

Рабочая неделя пролетает очень быстро. Даже слишком. Вроде только что проводил совещание понедельника, а уже пятница, и часы показывают восемь вечера.

Класс. Опять уйду последним.

Можно было поехать домой пораньше, но Алиса сегодня ночует у бабушки с дедушкой, а находиться в квартире без нее — невыносимо. Там ничего не меняется: сначала недовольное лицо, затем фырканье, и на финале — скандал. Надеюсь, когда-нибудь жена поймет, что мне не хочется уже возвращаться домой и сделает какие-то выводы. Но время идет, год сменяется годом, а картина не меняется.

Все те же слова, упреки, подозрения. Марьяна только и делает, что постоянно меня в чем-то обвиняет, хотя… возможно, она где-то, и права. Может, реально из меня хреновый муж?

В карьере я многого добился, сам заработал на жилье и машины, даже на отпуск для жены и дочки несколько раз в год. Они ни в чем не нуждаются, всего с лихвой. А вот как муж — не состоялся. Двенадцать лет пытался и не смог. Правда, когда тебя постоянно обвиняют в том, на что нет банально времени, когда чуть ли не ежедневно съедают мозг чайной ложкой — как ни старайся, переубедить не выйдет. Нет, бл*ха, уже ресурса защищаться и что-то доказывать. Нет желания стараться.

Но ехать особо некуда, а оставаться в своем кабинете уже просто нет сил.

В приемной тишина. Ларисы Николаевны уже давно нет, а маленькая Ласточка скорее всего тоже улетела по своим делам. На столике, за которым она работает чистота и порядок, все ручки сложены, папочки чуть ли не по цветовой гамме расставлены. Педантка, однако.

Я ее почти не видел всю неделю. Не до разговоров было, каждый день у меня как не встреча, так совещания и интервью. Когда я был замом, даже представить себе не мог, какой груз свалится на мою голову, но такова реальность: хочешь власти — работай. Вникай, изучай, выгрызай дорогу зубами, торгуйся, но не стой на месте.

Хорошо хоть не звонят всякие там бывшие мэры и не интересуются, все ли хорошо с их птичками. Думал, будет задалбывать.

Минуя длинные темные коридоры, собираюсь уже надеть пальто и выйти на улицу, но мое внимание привлекает свет в конференц-зале, оно же временное пристанище для макулатуры.

Странно. Кто это такой отчаянный в пятницу вечером?

Но, когда вижу на другом конце зала аппетитную задницу практикантки Ласточкиной, просто прихожу в шок. Даже рот открываю от удивления.

Что она здесь забыла в такое время?

Зависаю на пороге, наблюдая, как новенькая, нагнувшись к коробкам, что-то усердно ищет, не обращая внимание ни на что вокруг.

На ней тонкий свитер под горло и обтягивающие джинсы, вроде все закрыто, но в тоже время все можно разглядеть.

Красивая девчонка, в который раз в этом убеждаюсь. Стройная, узкая талия, ладные бедра, длинные светлые волосы убраны в высокий хвост. Хорошо видно, что грудь там приятного размера. В голове сходу куча вариантов, что делать с такой красотой, но я их отметаю. Не вариант.

— Ты что-то потеряла? — нехотя подаю голос. Я же не маньяк, чтобы молча наблюдать.

Ласточка от неожиданности теряется и роняет стопку газет из рук.

— Боже, — хватается за сердце. — Вы меня напугали! Зачем так подкрадываться?

Алле, девочка! Это здание на какое-то время мое, где хочу там и подкрадываюсь.

Но я молчу. Выразительно выгибаю брови, давая понять своим видом, что начальнику такие предъявы не кидают. Она что-то о субординации слышала вообще? Невоспитанная маленькая зараза.

— Простите… — Ласточка понимает свою ошибку и резко тушуется. Отлично. — Я просто испугалась. Не думала, что в такое время еще кто-то остался.

— А что ты тут вообще делаешь?

Обычно практиканты так усердно не работают, она меня удивила.

— Лариса Николаевна попросила синхронизировать “Вестник” за прошлые годы, — девочка разводит руками, объясняя весь тот хаос, который она устроила. — Я хотела закончить один месяц, чтобы потом легче было. Чтобы не путаться и в понедельник продолжить.

— И на каком же ты месяце? — спрашиваю я, двигаясь в ее сторону. — Или проще спросить: за какой год ты взялась?

— Две тысяча восемнадцатый.

Боже. Старушка слишком буквально восприняла мои слова. Я сказал приобщить новенькую, а не похоронить ее юное тело под завалами бесполезных дел. Хотя тут такой бардак, а сейчас все вроде как должны оцифровать… кто-то же должен заниматься этой работой, ведь так? Зачем-то практиканты же нужны?

Но “Вестник”… мне ее немного жаль. Это поколение газеты не особо воспринимает. Представляю, как она мучается.

— Можешь идти домой, Татьяна, — устало потираю переносицу. — Сегодня пятница, никого уже в здании нет, кроме охранника. Тем более, на улице опять идет снег, не боишься вообще тут застрять?

Мой голос звучит спокойно, без каких-либо подколов в ее адрес, но Ласточка все равно краснеет и отводит глаза. Что-то новенькое, до этого она храбрилась и смотрела в упор, демонстрируя свое привелигированное положение.

— Не переживайте за меня, Владимир Александрович. Мне еще совсем чуть осталось и я уйду, обещаю.

7.

Татьяна

— Это жевательные конфеты? Можно мне одну? — вальяжно усаживаясь на стул, Райнис кивает на мой пакет с конфетами.

Боже. Что ему нужно? По нему не скажешь, что он любит сладкое, к чему эти спектакли? Скорее всего опять будет давить авторитетом и упражняться на мне в остроумии.

Но деваться некуда, поэтому протягиваю ему пакет, угощая. Мне ведь не жалко.

Все бы ничего, но меня напрягает то, как он смотрит. Будто что-то интересное во мне увидел, и раньше меня бы это никак не волновало, но после моего сна что-то не так. Он смущает меня, ведь как не посмотрю в его синие глаза, так вспоминаю свои ощущение в том сне. Чертовщина какая-то. Я будто заложник собственных мыслей.

— Попробуйте длинную зеленую. Она со вкусом арбуза. Любите арбуз?

Детский сад какой-то, знаю. Но я не представляю о чем нам с ним еще разговаривать. Все “лучшее” мы сказали друг другу в прошлую нашу встречу.

— Спасибо, — берет зеленую палку и откусывает кусочек. Блин. Чувствую как снова приливает жар к щекам. Да что же это такое, а? — Сто лет не ел таких конфет.

Выдавливаю из себя улыбку и присаживаюсь напротив. Ноги почему-то трясутся и не держат, и если до его прихода было довольно прохладно в этом зале, то теперь я вся горю.

— Для своего возраста вы неплохо сохранились, — не думая произношу я, запихивая в рот конфету в форме дельфина.

Почему он остался?

Я думала о нем всю эту неделю. Каждый день, вечер и, кажется, ночь. Меня, конечно, бесит сама мысль, что я вообще себе такое позволяю, но не могу ничего поделать. Райнис везде. В каждом уголке моих мыслей. Есть в нем что-то такое, что заставляет мое сердце биться чаще, приходится каждый раз напоминать себе, что он женат, что не в моем вкусе, и что это вообще бред.

Ну правда. Райнис должен быть последним мужчиной, посещавшим мои фантазии. Да его вообще там не должно быть, если так посмотреть. Он мне противен.

Ладно. Последнее — наглая ложь, но я даже себе самой не хочу признаваться, что он мне нравится как мужчина.

— Не забывай, что от моей рекомендации зависит твоя практика, — в шутливой форме говорит он, на что я буквально перестаю дышать.

Он ведь не серьезно? Я просто ляпнула.

— Да шучу, Ласточка. Расслабься. Давай еще конфету.

Как ни в чем не бывало, тянет к себе весь пакет и пробует одну за другой, а я натянута, как гитарная струна.

Сдалась мне его рекомендация? Подумаешь, всего лишь практика. Правда, это преддипломная практика, и в моем случае, его рекомендация — важная часть. Не хотелось бы краснеть на защите и ставить себя в неловкое положение. Еще никто отсюда не возвращался с негативными отзывами, не хочу становиться первой.

Не нахожу что ответить, лишь наблюдаю, как Райнис хомячит мои запасы. Ему что, некуда идти? У начальника вроде как семья, почему он не спешит домой осчастливить своих близких?

— Как прошла первая неделя в этих стенах? — после ощутимо затянувшейся тишины, Владимир все таки интересуется. — Занималась чем-то интересным?

Если бы. Всю неделю я только и делала, что занималась абсолютно не интересными делами, и он, наверняка, это знает.

Секретарь загнала меня сюда вчера утром, и от количества газет и пыли, уже голова кругом, но это все же лучше, чем сидеть в приемной и каждый день видеть его физиономию. Хоть какое-то утешение.

— Почту я освоила хорошо, если вы об этом. К важным делам, Лариса Николаевна меня не подпустила, — выдаю как на духу.

Райнис внимательно смотрит на меня и что интересно, нет в нем больше того пренебрежения, каким он меня наградил в понедельник. Может, устал?

— Я поговорю с ней в понедельник, — твердо произносит он, на что я чуть не давлюсь конфетой.

— Зачем?

— Ну, — он обводит глазами помещение, затем снова возвращается ко мне, — во-первых, здесь холодно, зачем студентов подвергать такой пытке, мы же не исправительное учреждение.

Что-то явно новенькое.

— А во-вторых? — осторожно спрашиваю, даже представить себе не могла, что придет момент, когда мы просто вот так сможем пообщаться.

Владимир Александрович тщательно пережевывает последнюю конфету, и очень сильно старается, ведь, кажется, она прилипла к его зубам. Да, и такое бывает.

— Прости, это с непривычки, — смеется он, и мое сердце начинается странно трепыхаться внутри.

Так, что происходит?! Слушаю его смех и… получаю удовольствие от этого звука. Это нормально? Почему я нервничаю?

— Во-вторых, Ласточка, хочу показать, чем на самом деле занимается юстиция, — поясняет. — Это широкий спектр, здесь работы не то что много, ее катастрофически много. Ты, скорее всего, рассчитывала просто приходить и отмечаться, и возможно, в других отделах так и делают, но не у меня в приемной. Я топлю за то, чтобы студентов сразу приобщали к делу. И раз, твой… Саввин, захотел чтобы ты была у меня, то придется работать. Но, согласен, с “Вестником” — перебор.

Слушаю все что он говорит, и даже понимающе киваю, но меня почему-то очень задевает, что он так обо мне думает. Да, нотариат — не моя мечта, но я не ждала, что буду просто отмечаться. Я не такая, не для того столько потрачено времени на учебу.

8.

Поездка очень нервная. Ну, вроде все нормально и на первый взгляд кажется обычно, но мысли меня буквально съедают изнутри.

В салоне тепло и очень приятно пахнет. Им пахнет. Я будто уже вся пропиталась его запахом, и это еще одна причина нервничать, ведь этот запах мне нравится. Если расслабиться и прикрыть глаза, то можно себе такого нафантазировать, что закачаешься, но я этого не делаю. Не даю волю фантазии, постоянно себе напоминая, что это не просто какой-то мужчина, которым можно увлечься и предаться романтическим мыслям, а мой начальник. К тому же, женатый, раз уж на то пошло.

Владимир Александрович половину пути молчит, только один раз спросил, куда нам ехать, и после того, как я назвала адрес — больше ни слова не произнес. Странный он. Вроде помогает, а я чувствую себя виноватой.

Становится жарковато и, чтобы не сходить с ума еще и от этого, снимаю шапку. Краем глаза вижу, что Райнис смотрит на мои движения и еще больше хмурится. С чего вдруг? Не нравится моя шапка?

Ладно. Молчать уже не вариант, и к тому же, портить с ним отношения — глупо. Надо смотреть на эту ситуацию мамиными глазами: обрастать связями, раз мы топтали вместе конфеты и теперь едем вдвоем в этой машине.

— Ну и погода, — наивно начинаю я. — В детстве я бы радовалась такому количеству снега, а сейчас понимаю, что это напряжно.

Молчит. Весь сосредоточен на дороге. Ладно, попробую задобрить.

— Спасибо, что подвозите меня. Даже не знаю, как бы я добиралась, если бы не вы, — мой максимум. Кланяться я ему не собираюсь, уж точно.

Снова тишина. Начинает уже напрягать, если честно.

— У вас, наверное, полный привод? Раз так легко машина чувствует себя на такой дороге? — напрягаю мозг и вспоминаю, что знаю о машинах. Но, как назло, ничего интересного не всплывает, чтобы развить в полноценный диалог.

Начальник просто уверенно едет, а дворники вовсю разгоняют снег на лобовом стекле, создавая характерный звук. Хорошая машина, ничего не скажешь. Именно то, что ему подходит. Но не воспевать же ему хвалебные оды? Это будет странно и глупо с моей стороны.

Проходит еще пять минут, а напряженная тишина практически давит на уши. Он собирается игнорировать меня весь путь? Хоть бы радио включил, чтобы не так тоскливо было.

Ладно, Таня, корона с тебя не спадет.

— Простите, — хрипло произношу я. По горлу будто наждачкой проехалось.

— За что? — непонимающе спрашивает Владимир, ну хоть не молчит уже, слава Богу.

Он всего на секунду отвлекается от дороги, затем сильнее сжимает кожаный руль.

Вот что я делаю? Зачем и правда прошу прощение? Но портить наши отношения никогда не было моей целью, поэтому лучше показать, что я глубоко раскаиваюсь, даже если до конца не чувствую всей глубины.

— Вы были правы, я и правда забываюсь. Не знаю, что на меня нашло, просто вы так обо мне говорите, будто все знаете, хотя… как можно сделать какие-то выводы по той нашей стычке у туалетов?

Райнис лишь хмыкает, но продолжает молчать, а я расцениваю эту тишину как возможность продолжить:

— Скажу честно, попасть в вашу приемную — не предел моих мечт. Это не то, на что я рассчитывала. Но я совестный сотрудник и буду делать все, чтобы во мне не разочаровались.

Как ни странно, но с каждым словом мне самой становится легче. Не знаю, с чем это связано.

— Так говоришь, будто тебя кто-то специально запихнул ко мне, — сухо говорит начальник, свернув с кольца. Еще чуть-чуть — и наша поездка закончится, а мне не хочется с ним расставаться на враждебной ноте.

— Получается, что да, — пожимаю плечами, всматриваясь в метель за окном. — Я должна была проходить практику у Саевского в нотариате, все уже было оговорено заранее, но в последний момент, все поменялось. Ничего не имею против вас, или вашей приемной, просто сам факт того, что это не то, на что я рассчитывала, сбивает с толку.

Райнис плавно тормозит на светофоре и кидает на меня вопросительный взгляд, мол, что ты несешь вообще?

А и правда, что это я?

— Моя мать — нотариус, — объясняю, словно эта информация должна как-то помочь, — и она очень сильно хочет, чтобы я пошла по ее стопам. Мое будущее не принадлежит мне, сценарий написан, мне просто нужно ему следовать, не задавая вопросов, а вы… ну… точнее не вы, а… Саввин, он решил по своему и в общем…

Глупо. Как же глупо я себя чувствую. Много текста. Боюсь теперь посмотреть на него. Зачем ему мои объяснения? Видимо, нужно заранее заготавливать речь.

— Ты же понимаешь, что пройдя практику в нотариате, нотариусом ты сразу не станешь, — весьма спокойно говорит Райнис, чем меня удивляет. — Это годы стажировок, квалификационный экзамен. Уже молчу, что нужно купить место, ничего так просто не дается.

Естественно, я все это знаю. Помимо всего прочего, место весьма дорогое, его себе могут позволить далеко не все желающие.

—Я это к тому, что какая к черту разница, в каком отделе проходить практику? Это всего лишь практика, а не какая-то стажировка, от которой будет зависеть твое будущее, — искренне удивляется, и в чем-то он, конечно, прав. — Зачем Саввин просил за тебя, если, как ты говоришь, сценарий написан?

9.

Владимир

Я — задрот. Серьезно. Мне даже за такое не стыдно, потому что я четко знаю, зачем и куда иду. Но, никак не могу поверить, что молодая девчонка передо мной, такая же любительница научной деятельности, как и я. Это… бл*ть… это даже нет слов.

— Ты читала мои интервью? — шокированно спрашиваю я. У меня кажется ладони потеют, давно меня никто так не удивлял.

Ласточка смущается.

— Вы так спрашиваете, словно это преступление, — теребит в руках свою детскую шапку, будто та сможет ей чем-то помочь. — Да, читала. И не одно. И могу сказать сразу: они все весьма информативные.

Неожиданно. А девчонка не так проста, как я думал. Интересно, она знает, что у меня есть даже статьи? Хм, может, не дошла еще?

— Я удивлен, — все, что могу ответить. — Беру свои слова назад: ты не только кажешься умной, ты… — прикрываю лицо рукой, не в силах подобрать слов. — Ты, оказывается, плаваешь в теме.

Она сначала напряженно смотрит на меня, а затем начинает громко и заливисто смеяться. Красиво. Ярко. Искренне. Именно так, как и положено ее возрасту.

Возраст. Сколько ей? Лет двадцать? Двадцать один? В ее возрасте я стал отцом, стоит об этом не забывать. Пока я жил и строил карьеру, эта девочка ходила в школу. Между нами будто пропасть.

— А вы решили, что я избалованная девица, не знающая ничего? — сквозь смех, спрашивает Ласточка. — Сюрприз.

Черт, девочка. Ты даже не представляешь, что я о тебе подумал, и избалованность — последнее, о чем стоило бы переживать.

Но, что интересно, ее связь с Саввиным теперь мне не кажется чем-то раздражающим. С ее слов, а я думаю, что все правильно понял — они не любовники. Хотя… вот так взяла бы она и призналась, правда?

— Ты спишь с Саввиным? — спрашиваю в лоб, чтобы получить максимально честный ответ, но идея уже не кажется хорошей.

Но для меня эта мысль как зубная боль — не дает спокойно жить.

— Чего? — глаза Ласточки с каждой секундой увеличиваются в размере. — Я… что?

От шокирующего вопроса, лишь беспомощно хватает ртом воздух.

— Ладно, Таня. Остынь. Мы взрослые люди… — кошусь на нее, выхватывая глазами этот долбанный розовый помпон на шапке. Вашу мать, что за детский сад? Помпон? Серьезно. — Прости, я не должен был…

Резать правду матку видимо не к месту, не знаю, что на меня находит в ее присутствии.

— Я определенно точно не сплю с ним… вы чего вообще?!

О, ну классно. Дальше начинается причитания малолетки, даже слова такие используются, что мне нужна явно помощь. Наша разница в возрасте снова очевидна. Так бросается в глаза, что тошно.

— Я просто предположил, — нажимаю кнопку на приборе и машина заводится. Этот звук меня немного успокаивает и приводит в чувства.

— Но это оскорбительно! Как вы такое могли подумать?! — Ласточка хлопает меня по плечу, словно я ее близкий друг, даже замираю от этого движения.

Требуется секунда на то, чтобы она поняла, как далеко зашла. Закрывает рот ладошкой, шумно дышит.

Щелчок в голове, нервы натягиваются как канаты, а по телу проходит электричество. Ее шутливое прикосновение странным образом запускает процессы, которые никак не относятся ситуации.

Надо заканчивать. Что я вообще делаю? Не все равно ли, с кем она спит? Меня точно не должно это волновать.

— Простите… Боже, я… — девочка резко краснеет, а затем делает то, чего бл*ть просто нельзя делать в присутствии взрослых мужчин — кусает губы.

Сука! Ну, зачем? Мне мало проблем в жизни?

— Тебе пора, Тань, — хрипло произношу я. Разблокировав двери, стараюсь на нее больше не смотреть. — Уже поздно. Я подожду пока ты не зайдешь в подъезд. Доброй ночи.

Ласточка не понимает, что произошло и что она сделала не так, но, я уже понял, что она все делает не так. Не так — для меня. Не буду больше врать самому себе, как девушка, она очень даже мне нравится, и в этом-то самая большая наша проблема.

— Ладно, — тоненький обиженный голосок щекочет мне нервы, на что я сильнее сжимаю челюсть. — Еще раз спасибо, что подвезли, Владимир Александрович. До свидания.

Осторожно открывает дверцу, запуская в салон холодный воздух. Я продолжаю смотреть вперед и делать вид, что мне плевать. Усилием воли заставляю себя не трогать ее.

Очень быстро Таня преодолевает расстояние между машиной и своим подъездом, кидает на меня последний непонимающий взгляд и скрывается за дверью, а я хочу биться головой об руль.

Я взрослый мужик, таких ситуаций у меня было куча и ни разу я не чувствовал себя как кусок дерьма.

Ласточка… блин, да это точно не вариант. Я не собираюсь ничего делать, ни с ней, ни с кем-то другим. Мне это не интересно.

Продолжаю сидеть в машине, голова сейчас треснет от мыслей. Даже дышать трудно. Меня бесит моя реакция, бесит, что я вообще позволил с ней перейти тонкую грань.

Достаю из бардачка сигареты и прикурив, откидываю голову на подголовник. Так хочется хоть раз просто взять и расслабиться, не думая об обязательствах. Сколько уже времени я живу как робот? Может, взять паузу?

10.

Татьяна

Выходные прошли отстойно. Кажется, я никогда так не ждала понедельника, как эти несчастные два дня заточения среди снега.

Тимур так и не приехал, зато исправно звонил и развлекал меня по телефону. Видите ли, погода в субботу была нелетная, а вчера он так сильно устал, что проспал почти весь день. Я уже даже не обижаюсь. Это бесполезно.

За эти выходные вылизала квартиру, перестирала все, что только можно было, и от скуки наготовила кучу еды. Так до сих пор и не поняла, на черта напекла все эти булочки с корицей, если я живу одна? Кто их будет есть?

Поэтому, недолго думая, собрала все в пакет и притащила на практику, чтобы поделиться с коллегами.

— Доброе утро… — врываюсь в приемную, но стол секретаря пустует. Странно. Обычно эта тетенька приходит чуть ли не раньше всех, а тут тишина.

На часах только половина девятого, еще тихо, но кофейный запах витает в воздухе. Может, секретарь вышла? Вряд ли это начальник приехал в такую рань, тем более, дверь к нему в кабинет закрыта. Слава Богу.

Раздевшись, выкладываю булочки на большую тарелку, найденную в ящике, и, воспользовавшись свободным временем, делаю кофе и себе. А что? Это не запрещено, в прошлый раз секретарь сказала, что я могу варить кофе и брать печеньки. Хоть какой-то плюс в приемной начальника.

Вру. На самом деле плюсов достаточно много, просто мой мозг до сих пор сопротивляется.

Райнис опять мне снился, и наша поездка в пятницу только все усугубила. Я реально начинаю сходить с ума. Постоянно о нем думаю, не могу перестать. Стоит признать, начальник мне нравится. Он меня… волнует. И пусть это ни о чем еще не говорит, но все равно это весьма странно и бесит так, что хочется биться головой об стенку.

Беру чашку с ароматным напитком и иду к своему столу, на котором как всегда порядок, вот только что-то здесь явно лишнее. Пакет. Бумажный пакет из Мармеладного королевства — моего любимого магазинчика, в котором я регулярно покупаю себе конфеты.

Интересно. Откуда он взялся?

Пакет увесистый, я бы даже сказала, забит под завязку. Кто-то не поскупился. Чего там только нет, от вишенок до палок со вкусом арбуза. Ничего не понимаю. Это мне что ли? От кого?

Но на мои вопросы есть прекрасный ответ в виде стикера на обратной стороне пакета:

“Прости, что съел твои конфеты.”

Без подписи, но она и не требуется. Логично, кто съел в пятницу почти все, но это все равно странно. Он не обязан был. Владимир точно мне ничего не должен, не после того, как отвез меня домой в снегопад, пусть и выпер из салона, будто я надоедливая пассажирка в такси.

Зачем он это сделал?

— Доброе утро, Татьяна!

Резко дергаюсь от голоса Ларисы Николаевны и откладываю пакет в сторону.

Женщина буквально залетает в приемную со стопкой папок в руках. Непохоже, что она только пришла на работу, тогда как этот пакет оказался здесь и не заинтересовал ее?

Очень странно.

— Вот принесла тебе работу на сегодня, — ставит эту самую стопку на мой стол и смотрит в упор. — Там есть шаблоны, нужно ответить на запросы и подготовить их к подписи. Верхние пять нужно сделать до обеда, справишься?

— Думаю да… — отвечаю уверенней, чем себя ощущаю.

На самом деле я немного удивлена, ведь думала, что сейчас допью кофе и отправлюсь обратно в конференц-зал, продолжать сортировать газеты.

— Если будут вопросы — не стесняйся, я помогу, — секретарь обходит стол и усаживается на свое место.

Не знаю почему, но мне немного странно. Что это она такая милая с утра в понедельник?

— Что-то не так? — интересуется Лариса Николаевна, рассматривая меня сквозь свои очки.

— Нет, все нормально, — сажусь ровнее. — Я просто думала, что буду внизу, продолжать заниматься “Вестником”.

— Ах, ты об этом. Нет. Уже не нужно, в отделе образования есть парни, они этим займутся, а ты будешь мне помогать здесь.

С чего вдруг?

— Там холодно после выходных, — поясняет секретарь, заметив мой растерянный взгляд. — Нечего молодой девочке делать в холодном помещении, тебе еще рожать.

А, ну это все объясняет. Только там и на прошлой неделе было холодно, но почему-то мои будущие дети ее не волновали.

— Ясно.

— А что это за запах такой? — Лариса принюхивается, повернувшись в сторону стола с кофемашиной. — Это корица?

Черт. Может, здесь так не принято?

— Да, это булочки с корицей. Сама испекла, вот решила вас угостить, — мне так неловко, будто я навязываюсь с этими своими булочками, но деваться уже некуда.

— Какая красота. Ты молодец, — звучит неожиданно.

Боже, что за метаморфозы с ней произошли за выходные? Эту суровую женщину будто подменили.

Осмыслить причину этих перемен не получается, так как резко открывается дверь кабинета начальника, и он сам появляется в приемной.

Как всегда вид у Райниса прекрасный. Костюм, белая рубашка, галстук. Владимир словно сошел с обложки делового журнала.