Жених моей сестры

Глава 1

Сегодня дождливый день. Кажется, мрачное небо, серый свет, льющиеся сверху потоки воды должны нагонять тоску, но не на меня.

Я люблю такую погоду.

Летом меня тянет на улицу, нравится идти и подставлять лицо под теплые струйки, а осенью забираюсь с ногами на подоконник, разглядываю в окно разноцветные зонтики, куполами раскинувшиеся внизу, и гадаю, кто прячется за ними.

Вот и сейчас смотрю на промокшую улицу, а все мысли о вчерашнем приключении. Оторвалась я, конечно, по полной программе, жаль, что в новостях ничего не промелькнуло. Кладу подбородок на согнутые колени и вздыхаю: одним бы глазком посмотреть, как выкрутился тот засранец в кожаных штанах.

Б-р-р-р! Как вспомню, что бежала в такой холод в одном топике, короткой юбке и без колготок, так вздрагиваю. Адреналин, мать его! Грел лучше тряпок.

Зябко повожу плечами, а мысли уже бегут в другом направлении. «А если позвонить Павлу? — приходит идея. — Он наверняка в курсе происходящего. Он меня выручил вчера, пожалуй, можно продлить знакомство».

— Соня, ты меня совсем не слушаешь, — вздрагиваю от окрика сестры и чуть не валюсь с подоконника.

— Тише будь! — приказываю, не глядя на нее.

Чувство неудовлетворения и тревоги сидит в душе, словно я столкнулась с преградой. Откуда она взялось, леший знает, но что-то мешает мне расслабиться и насладиться победой.

«Стоп! А может, это…»

— Сонька! Ну, Сонь! Посмотри сюда.

Догадка мелькает хвостиком и исчезает. Вот те на!

— Отстань! — рычу на Светку.

Отмахиваюсь вяло, нет желания проникаться проблемами старшей сестрицы, хотя бы у одного члена нашей семьи должна сегодня оставаться ясной голова. Дом будто сошел с ума.

— Сонька, — вопит Светка, — будь человеком, а не свиньей! Как думаешь: Эндрю это понравится?

На свинью реагирую, нехотя оглядываюсь. Светлана крутится перед зеркалом, одним боком повернется, другим. Сегодня у нее очень важный день: официальная встреча с родителями жениха. Она нарядилась в безобразное платье от известного кутюрье и хочет кого-то удивить этим нарядом.

— Откуда я знаю, — бурчу себе под нос. — Я с ним не встречалась.

— С кем? С платьем? — взвизгивает сестрица. — Не ври! Я еще вчера тебе фото показывала.

Смотрю на нее и сползаю с подоконника, весь настрой, дура, сбила. Не понимаю, как можно сходить с ума из-за обычного мужика? Светка прямо из стрингов готова выпрыгнуть, чтобы угодить жениху.

— Я об Эндрю говорю. Черт! Ну и имечко!

— Не твое дело! — фыркает сестра. — Ты тоже его видела. Помнишь, мы встретились на улице?

Напрягаю извилины, они, бедные, натужно скрипят. Перед глазами появляется размытый длинный силуэт. Я тогда возвращалась после посиделок с подружками, была слегка, ну, допустим, не совсем слегка, а даже очень навеселе.

Отмахиваюсь:

— Да мне по фиг! Не в моем вкусе.

— Кто? — Светка замирает на середине комнаты.

— Оба: и платье, и твой кавалер.

— Пацанка!

— Принцесса!

— Ма-ма! — кричит обиженная сестрица. — Пусть Сонька дома сидит! Она мне помолвку сорвет.

Вот так грустно для меня начинается этот день, а заканчивается вообще полным кошмаром.

Но обо всем по порядку.

Меня все же заставили нарядиться в убогий брючный костюм жемчужного цвета и строгую блузку. По сценарию, придуманному сестрой и мамой, я не должна отвлекать внимание потенциальных родственников на себя. Но и оставить дома они меня не могут: негоже прятать члена семьи, даже такого ершистого, как я.

Но Светлане этого мало.

— Вытащи серьгу из носа, — шипит она, окидывая меня взглядом.

— Отвали! — рявкаю на нее, и тут вижу наполненные слезами глаза. — Черт! Достали все! — вздыхаю, расстегиваю сережку. Заодно вынимаю из ушей остальные. — Довольна?

— Очки надень.

— Зачем? Хочешь, чтобы я выглядела ботанкой?

— Ну, это лучше, чем бандиткой, — Светка складывает руки на груди и умоляюще смотрит на меня. — От одних твоих разноцветных волос дрожь по телу у нормальных людей.

— Модная прическа. Чем тебе не нравится?

Взбиваю пальцами торчащие в разные стороны розово-фиолетовые пряди.

— Ма-ма, — вопит сестренка. — Пусть Сонька дома останется! Лучше будет.

— Для кого лучше?

Никогда не уступаю сестре в споре. Последнее слово должно оставаться за мной. И она меняет тактику, прижимается к плечу и нежно воркует:

— Сонечка, будь лаской, пригладь патлы, а.

В конце концов под общим семейным нажимом я мою голову и укладываю волосы цивильным способом: длинная челка закрывает пол-лица, на другой стороне перышки лежат рядками волосок к волоску, пряча выбритый висок. Смотреть противно!

Глава 2

Прямо напротив меня стоит вчерашний засранец. Только сейчас, вместо кожаных штанов и жилета на голое тело, на нем надет элегантный костюм и белая рубашка. Блеск от камня на заколке галстука стреляет в глаза. Я прищуриваюсь и отвожу взгляд.

«О боже! Что он здесь делает? — бьется в висках отчаянная мысль. — А если узнает?»

От шока сосет под ложечкой, во рту пересыхает, невольно сглатываю.

— З-здравствуйте, — заикаясь, выдавливаю из себя приветствие и прячу руку за спину.

— Григорий Иванович! — всплескивает руками миловидная женщина лет пятидесяти. — Ваши дочери такие разные!

— Но обе настоящие красавицы, — добавляет мужчина в роговых очках и приглаживает лысину.

— Господа, прошу сюда.

Метрдотель провожает нас в ложу, отделенную от общего зала резной ширмой. Эндрю отодвигает стул сначала Светке, потом мне, осторожно сажусь: а вдруг он узнал меня и сделает какую-нибудь гадость?

Но жених ведет себя так, словно впервые меня видит. Вернее, он не обращает на меня никакого внимания, все свое обаяние направляет на сестру и маму. Вечер идет без происшествий, все веселятся, оживленно беседуют, я невольно расслабляюсь и украдкой разглядываю будущего свояка.

Сегодня он выглядит иначе, словно вчера я столкнулась с совсем другим человеком.

***

«Болибар» — злачное заведение и любимое местечко встречи друзей по интересам: нас связывает его величество Рок. У нас собиралась разношерстная компания, но веселились мы знатно.

—Соньк-а-а-а… — орет подружка во все горло и трясет волосами. — Давай!

Она изгибается в танце, ее руки и ноги живут своей жизнью, голова дергается взад и вперед, и это так здорово, что я кричу в экстазе:

— Линк-а-а-а… Как клево!

— Клево! Клево! — подхватывает мой клич весь танцпол «Болибара».

Он гремит и сотрясается от раскатов музыки, дружного топота множества безумных поклонников рока.

— Бум-бум-бу-м-м-м, — дрожит бас-гитара под сильными пальцами гитариста,

— Та-ра та-ра-ра! — выбивают дробь барабаны.

— Дзынь-дзынь, — вторят возбужденные тарелки.

Певец, схватившись двумя руками за штатив микрофона, терзает, гнет и ломает его. Кажется, еще мгновение, и металлическая конструкция разлетится на блестящие кусочки.

Но мы не чувствуем опасности. Мы полностью во власти тяжелого рока, который гремит во всем теле. Атмосфера драйва, состояние массового опьянения музикой и ритмом, — это именно то, ради чего мы с приятелями приходим в «Болибар».

Вдруг кто-то толкает меня в спину. От неожиданности я теряю равновесие, пытаюсь ухватиться за Линку, но она в этот момент отворачивается, и я с грохотом валюсь на пол. Тут же вскакиваю, сжимаю пальцы в кулаки и озираюсь с воплем:

— Какого хрена?

— Сдрисни, фиолетовая коза!

Длинный парень стоит на дороге и, наклонив голову, разглядывает меня, точно невиданную зверюшку. Его обнаженный торс, упакованный только в жилет, утыканный металлическими конусами, маслянисто блестит в лучах светильников. Длинные ноги в кожаных штанах кажутся бесконечными. Я смотрю на темный сосок и шизею от возмущения.

— Кто коза? Я? А ну, чмо, повтори!

— Коза, — усмехается незнакомец. — Повторил. И что дальше?

— Ну, ты попал, говнюк!

Кидаюсь на него, ни секунды не раздумывая. Просто резко выбрасываю руку, метясь в глаз. Но парень с хохотком отшатывается. Я промахиваюсь, по инерции делаю два шага и снова разворачиваюсь к врагу: меня уже не остановить. Тут же подпрыгиваю, бью паразита в плечо, взвизгиваю и отскакиваю. Трясу рукой, которая попала на острые верхушки конусов и теперь немилосердно болит.

— Ай-ай-ай, — потешается парень. — Лапке бобо! Дай подую.

— Говнюк! Урод! Да я тебя…

Пытаюсь его пнуть, но он только переставляет ходули, и я опять промахиваюсь. Краем глаза вижу толпу, собирающуюся вокруг нас. Зрители еще больше заводят.

— Ух, ты, Медуза Горгона! — рычит он. — Жало свое спрячь.

— Мало? На еще!

Я замахиваюсь, и вдруг земля уходит из-под ног. Только что стояла на плитках пола и уже болтаюсь в воздухе. Лишь через секунду поняла, что этот нахал перехватил меня за талию и опрокинул головой вниз. Вот так просто, одним движением, словно и нет во мне пятидесяти килограммов живого веса.

Чувствую себя сломанной куклой, руки болтаются, пот застилает глаза, а голова висит между его длинных ног.

— А так сможешь драться, коза? — подзадоривает этот ублюдок и встряхивает меня.

Чувствую, как предательница-юбка ползет по ногам, открывая всему миру обтянутый колготками передок, но ничего сделать не могу. Танцпол покатывается со смеху. Музыка тоже смолкает.

Иногда разгоряченные азартом зрители ввязываются в драки, устраивают настоящий армагеддон. Агрессивное поведение заведенных музыкой людей — норма в этом баре, вот только я никогда не оказывалась в подобной ситуации. Такое унижение снести не могу.

— Урод! — ору во всю силу легких, не зная, то ли держать юбку, то ли попытаться ударить обидчика по яйцам. Если, конечно, смогу достать их из идиотского положения.

Ненависть к незнакомцу побеждает: резко дергаю ногами назад и сцепляю их в замок на его шее. Как попадаю туда, куда мечу, не понимаю, наверное, от злости обострились все инстинкты. Теперь этот нахал в крепком захвате, вишу на нем, как на турнике, а если я вцепилась в кого-то, ни за что не отпущу!

— Вот девка! — аплодирует кто-то.

— Боевая! — вторит другой.

— Дай ему!

— Ага. Вмажь между ног.

— Чем? Башкой, что ли?

— Не, башкой не достанет.

Зал веселится и дает советы на разные голоса. Какой-то парень присаживается на корточки и разглядывает меня снизу. Чувствую, как тяжелеет лицо от прилива крови, изо рта вырывается короткий рык:

— Отвали!

— А это тебе за урода! — веселится незнакомец и смачно, с оттяжкой, бьет меня по бедру.

И все! От боли ноги сами расцепляют замок. Плюс ко всему незнакомец отпускает меня, и я с грохотом падаю на пол. Тело сотрясается каждой косточкой, кажется, теперь уже я, а не штатив от микрофона, распадусь на запчасти.

Глава 3

Не в моих правилах сворачивать с половины пути, теряюсь лишь на мгновение. Танком пру вперед, но жених сестрицы (будь он неладен!) преграждает дорогу. Я к стене — он туда же, я к другой — он и там.

— Ну, и в чем дело? — с вызовом смотрю на него. — Мне уже пора, а тебя невеста ждет.

— Подождет, — с хохотком отвечает Эндрю. — А сейчас ты выглядишь по-другому. Куда исчезла пай-девочка?

Он, наклонив голову, как любопытный попугай, рассматривает меня. Чувствую себя под его насмешливым взглядом экспонатом в музее несуразностей, а от плохого предчувствия сосет под ложечкой. А еще не могу избавиться от странного ощущения, будто робость просыпается в душе, трепещет там крылышками, разваливает мою ершистую самооценку.

С трудом подавляю желание взбить пальцами волосы и встать так, чтобы не видно было дырку на колене.

Трясу головой, прогоняя наваждение.

— Слушай, пропусти, а? — все еще надеюсь, что разойдемся мирно.

— Не могу, — усмехается он. — Это семейный ужин.

— Твои приставания можно двусмысленно понять. Смотри, нельзя обижать невесту!

— Кто такое сказал?

Циничные слова бесят до зубовного скрежета.

— Я.

— И что будет?

— Узнаешь.

А сама бочком-бочком ползу вдоль стены к выходу из ресторана, который маячит далеко впереди и зовет, зовет…

— Слушай, свояченица, это ты мне вчера представление на ночь устроила?

Вопрос кувалдой шмякает по голове, как гусыня, замираю с поднятой ногой.

— К-какое представление? Ик! — вырывается вопрос.

«Идиотка! — ругаюсь на себя за икоту. — Держи мозги в руках!»

— В «Болибаре».

В груди все застывает, и ледяной холод начинает расползаться по телу. Неужели узнал? Но как? Меня же никто не видел.

Стоп! Пашка заложил? А еще другом прикидывался.

— Ничего не знаю, — задираю подбородок, — я там никогда не была.

— А камеры говорят обратное. Хочешь посмотреть?

Он медленно вытаскивает из кармана телефон, находит запись и сует ее мне под нос. Я вижу, как крадусь по коридору, прячусь за дверью, захожу в кабинет. Длинный палец мажора свапает по экрану и открывает другое видео. Здесь я стою с телефонной трубкой в руках.

— И что? — фыркаю ему в лицо, хотя внутри все трясется: как представлю, что этот женишок сейчас пойдет и все выложит родителям, дурно делается. — Разве это закрытое заведение? Кто угодно может заказать место или купить билет.

— Ну, не каждый мелкий вредитель насылает полицию с нелепыми обвинениями.

— Ах, нелепыми? — вспыхиваю до корней волос. — А ты на себя посмотри! Сидишь за столом, весь такой интеллигентик вшивый, здрасте — пожалуйста, нож — вилка, мизинчик в сторону… А сам… а сам…

— И что я сам?

— Малолеток пользуешь!

Выпаливаю и замираю: сейчас к-а-а-а-к прилетит! Даже голову вжимаю в плечи, а глазами обшариваю холл, ищу спасение. Но Эндрю стоит так, что ни обойти его, ни объехать, разве что пробиваться с боем. Внутренне собираюсь. Знаю уже, что силы не равны, придется идти на крайние меры, за которые Светка меня прибьет, но сгибаю колено и приподнимаю ногу.

А он щурит глаза. Красивые, кстати. Длинным ресницам может позавидовать любая девчонка. Черт! Сдались мне его ресницы! И почему в опасный момент я замечаю такие мелочи?

И тут из-за широкой спины жениха показывается сестра. Когда она подошла, ни он, ни я не заметили.

— Котик, что здесь происходит? — Светлана берет жениха под руку. — К тебе Сонька пристает?

Вот влюбленная идиотка! Даже предположить не может, что все совсем наоборот.

— Кто? Я? Да мне твой Эндрю, как собаке пятая лапа! Пошли вы все!

— Э, нет! Куда собралась? Подожди, зая!

Я чуть не подпрыгиваю от омерзения: это он к кому так обращается? Но Эндрю легко сбрасывает пальцы Светки и перекрывает мне дорогу.

— Котик, пусть она идет, — дует губы сестрица.

— Что ты, зая, — Эндрю целует сестре пальчики, она довольно хихикает и стреляет на меня глазками, мол, смотри, как любит. — Я просто хотел проводить Софию к выходу.

О боже! Таращусь на это чмо во все глаза. Чего он добивается?

— О котик, я с тобой!

Светка берет меня под руку и больно щиплет в бок, я отвечаю ей тычком. Но разбираться в ресторане на глазах у людей нет желания. Я просто отталкиваю сестру и несусь к выходу. Выскакиваю на крыльцо, вижу подъехавшее такси, из которого выходит важная пара, и ныряю в салон.

— Поехали! — толкаю водителя в плечо.

— Куда? — огрызается он. — Ты машину вызывала?

— Нет! Срочно надо. Дяденька, миленький, плачу по двойному тарифу!

Чувствую, как спину прожигают две пары глаз. Одна смотрит с радостью, а другая — с ненавистью.

— Я не могу! Приложение «Яндекс-такси» запущено.

— Так отключи, в чем дело?

Таксист больше спорить не стал, завел мотор и вовремя: двери ресторана раздвинулись и в проеме показался Эндрю с висящей на локте Светкой. Машина свернула на проспект, и я перестала их видеть. Руки-ноги тряслись от пережитого шока, в голове шумело.

«Что делать? Что делать? — крутится в мозгах вопрос. — О боже! Что делать?»

— Куда едем?

— В «Болибар».

Ответ вырывается сам по себе, помимо моей воли, но спонтанное решение не меняю. Вряд ли Эндрю бросит гостей и невесту и поедет в заведение. А я тем временем…

Точно! Разузнаю подробности у Пашки. Надеюсь, это не он меня заложил? А если он, тогда не знаю, что сделаю с гаденышем!

Павел был на рабочем месте. Увидев меня в дверях, засиял, как начищенный десярик.

— Приветики! — посылаю парню воздушный поцелуй. — Как тут у вас?

— Не очень, — понижает голос он.

— А что так?

Я придвигаюсь ближе, чувство тревоги шевелится в груди: может, зря я лезу в глотку к зверю?

— Вчера полиция нагрянула с проверкой, а сегодня Витя Знаменский отказался выступать, ему проблемы не нужны.

— Но клуб же работает.

— И что? Тут только завсегдатаи. Пришлось деньги за билеты вернуть, босс чуть не лопнул от злости.

Глава 4

Я смотрю круглыми глазами на сестрицу, так и хочется треснуть ее по башке, чтобы пришла в себя.

— Ты спятила? Какая свиданка? Ты же видела, как я одна уходила.

— Да, Света, — отец укоризненно качает головой. — Ты явно перестаралась с ревностью. Соне нужно было отдать пакет подруге. Вполне невинное занятие.

— Пакет? — Светка захлебывается от возмущения. Ее лицо краснеет, голубые глаза загораются огнем. — Мам, пап, вы совсем не знаете свою дочь.

— Вот как? — в рокочущем басе папы звучит угроза. Он прищуривается, как делает, когда бывает очень зол. — Просвети.

— Не смей, Светка! — шиплю я и дергаюсь.

Мама обнимает меня за плечи, удерживает от рокового шага, иначе… Что было бы дальше, не догадываюсь. Даже в детстве мы никогда так сильно не ссорились. И все из-за этого Эндрю, будь он неладен!

— Сонька вчера в туалете переоделась и в клубешник направилась, — выпаливает Светка и, как всегда, прячется за спину отца.

На миг в комнате повисает тишина. Слышно, как на лестничной клетке раздается звоночек лифта, раздвигаются двери. А мы стоим, как враги, друг напротив друга, а недоверие сквозит в глазах родителей. Мне становится стыдно и за обман, и за поведение сестрицы.

— Это правда, София?

Теперь и мама смотрит на меня так, что хочется провалиться сквозь землю. А сестрица торжествующе хихикает. Я таращусь на нее в упор. Ярость кипит в груди, пальцы дрожат, еле сдерживаю себя, чтобы не запустить чем-то в ухмыляющуюся физиономию. Но я уже наворотила столько дел, что в большую яму лезть не собираюсь.

— Что молчишь? — радуется Светка. — Сказать нечего?

Я делаю пару вдохов, приводя нервы в порядок, и внешне спокойно отвечаю:

— Отчего же нечего. Очень даже есть, что сказать. Например, почему ты решила, что я увела твоего Эндрю.

— Не уходи от вопроса! — взвизгивает сестрица.

— А ты прекрати строить из себя ревнивую стерву и ответь.

Родители поворачиваются к Светке. «Так тебе и надо!» — в груди взрывается невысказанный вопль.

— Что вы на меня смотрите? — пятится от тройной атаки сестра. — Разве сами не поняли? Мы сидели в ресторане, мирно ужинали, Сонька ушла, а Эндрю…

— Андрей.

— Что? — хлоп-хлоп загнутыми искусственными ресницами.

— Его зовут Андрей.

— Вот! Видите! — Светка торжественно поднимает палец к потолку. — Я права!

— В чем? — не уступаю я. — В том, что ты нормальное русское имя коверкаешь на иностранный лад?

— Не твое дело!

— Соня, не перебивай сестру! — прикрикивает на меня мама. — Да, я помню, что твой жених встал, но он отсутствовал минут пятнадцать, не больше.

— Вот в это время эти двое и сговорились. Я их застала в коридорчике, где туалеты, чуть ли не целующимися.

— У тебя больное воображение, — я кручу пальцем у виска. — Мы одновременно вышли из туалетов, перекинулись парой слов, и тут ты появилась. Вы вместе меня проводили к выходу, помахали ручками. Все!

— Тогда почему буквально через полчаса Эндрю попрощался с нами и ушел?

Родители поворачиваются ко мне. Они вообще все делают вместе, словно за годы брака слились в единый механизм.

— У него и спроси! Да ты сама-то знаешь, чем твой жених занимается? Может, у него проблемы.

— Знаю! У Эндрю инвестиционная компания, — Светка окидывает нас гордым взглядом. — Причем очень известная в стране.

«Вот дура! — внутри меня проносится стон. — Полная идиотка!»

Сестрица, видевшая деньги только на карте, представления не имеет о человеке, за которого собирается замуж. Да и он хорош, не торопится раскрывать свою настоящую жизнь. Почему? Ответ так и просится на воздух: Эндрю не собирается жениться на Светке.

Но это не мое дело. Пусть сами разбираются. Я пас!

— Больше твоего жениха я не видела, — говорю вслух. — И вообще, почему он жених? Он тебе кольцо подарил? Официально у родителей руки попросил?

— Но…

Растерянность мелькает во взгляде сестры. «Неужели я попала в точку?» — всплывает в голове предположение. Отчего-то становится неуютно. Одно дело испортить жизнь незнакомому засранцу и совсем другое — своей сестре. Кровь все же не водица.

— А ведь, и правда, Эндрю не попросил твоей руки, — нахмурился папа. — Мы мило беседовали о том, о сем, в основном о бизнесе, а цели встречи так и не достигли.

— Вот видите! И я тут никаким боком. Давайте уже спать, а?

Я подошла к двери и распахнула ее, показывая всем на выход.

— А все же, Соня, где ты была? — папа останавливается на пороге и смотрит на меня.

— Встречалась с Линкой.

— Ты хотела ей этот пакет отдать?

Внутри мгновенно похолодело. В суматохе скандала совсем забыла о рок-прикиде, который сменила в туалете «Болибара». Отец медленно опрокидывает содержимое пакета на кровать. Короткая юбка, топ, чокер — все вываливается на покрывало.

— Ну, соврала! — с вызовом вскидываю подбородок. — В моем любимом баре сегодня должен был выступать Витя Знаменский — рок-певец.

— Кто?

— Известная личность. Пап, посмотри в интернете, я не лгу!

Вытаскиваю телефон, вбиваю в поисковик имя, но отец забирает у меня мобильник.

— Не надо.

— Я билет за полгода покупала, — тороплюсь, глотая слова. — Не могла же я вам сказать, что хочу променять помолвку сестры на концерт. Вот я и решила убить двух зайцев: и в ресторане с вами посидела, и в бар съездила.

Это была чистая правда. Я выпалила ее и замерла, ожидая взбучку. И, хотя девиц в двадцать лет не наказывают поркой, под домашний арест посадить могут запросто.

— И как? Концерт интересный был? — улыбается облегченно мама.

Она уже сняла маску с лица и мечтает наверняка попасть в ванную. Слава богу! Хотя бы один человек нашей семьи на моей стороне!

— Концерт отменили, в бар нагрянула полиция.

— Сволочуга, ты, Сонька! — всхлипывает сестра. — Стоил твой концерт этого? Стоил? Мне помолвку сорвала, и сама…

Родители успокаивают сестру, а у той уже настоящая истерика, слезы ручьем текут по лицу. Я знаю, Светка часто использует такой приемчик, чтобы добиться чего-нибудь от родителей. Но сейчас она плакала горько и искренне, накрутила себя, дуреха, а главное, нельзя ей было сказать правду.

Глава 5

Я зависаю с раскрытым ртом от такой наглости. На языке крутятся все ненормативные слова, какие знаю, но я прикусываю кончик и внушаю себе: «Терпение, София, терпение! Вот извинишься и больше с ним встречаться не будешь»

И все равно не выдерживаю:

— А ты, — делаю паузу, подбирая слова, — нехороший человек! Какое твое дело до моей жизни?

Вскакиваю, задеваю десертную карту, которую принесли вместе с меню, и она падает на пол. Убить готова этого наглеца! С ним нервы надо иметь, как канаты. Он поднимает карту и кладет на стол.

— Согласен, никакого. Ладно, забей!

Андрей резким движением расправляет салфетку, кладет ее себе на колени и переворачивает страницу меню. Я чуточку расслабляюсь, гипнотизирую выход из зала.

«Где черти носят маму и Светку?» — злюсь про себя, хотя и понимаю, с какой целью они оставили нас с Андреем наедине. Но, прежде чем каяться, нужно успокоить расшатанные нервы. Сделать это, пипец, как трудно! Промолчи он, не спровоцируй меня, я бы уже шагала к такси, но теперь…

— Слушай, — собираюсь наконец с духом. — Насчет того вечера…

— По какому случаю траур? — он перебивает меня.

Внезапный вопрос застает врасплох. «Вот дерьмо! И чего ему неймется? — осматриваю себя. И правда, теперь я одета во все черное. Белое худи прятало футболку и гармонировало с черными скинни, а жакет сестры превратил меня в ворону. Осталось только каркнуть для полного погружения в образ.

— Так получилось, — уклоняюсь от ответа я. — Я хотела изви…

— Вы уже выбрали?

Мама и сестра показываются из-за колонны. Я даже не заметила, как они подошли.

— Да, конечно, — улыбается жених, отодвигает им стулья, помогает сесть.

Сама галантность и предупредительность. «Все Светке расскажу! Пусть узнает, где ее женишок по ночам зависает, — решаю я злорадно. — То ему мои парни мешают, то к одежде цепляется. Козел, одним словом!»

— Что вам нравится, Эндрю? — улыбается мама.

— Я выбрал мясо по-бургундски и лазанью с разными видами сыра, со свиным фаршем.

— У-у-у! Кошмар! — кривлюсь я и передергиваюсь. — То, что ты ешь, — отрава!

— Соня! Как ты можешь! — вскрикивает сестра. — Опять?

— Я разве не права? — невинно хлопаю ресницами. — В этой еде много жира, а от жиров поднимается уровень холестерина, который забивает сосуды. Нет, если хочешь получить инфаркт, вперед.

— Но я это люблю, — пожимает плечами он и ехидно улыбается.

— Ну, если мечтаешь рано умереть, заказывай, что хочешь. А я за тебя свечу в церкви поставлю. Видишь, даже оделась соответствующе, — поворачиваюсь к сестре, делаю скорбный вид и складываю руки на груди. — Ах, дорогая! Я так тебе сочувствую, рано вдовой станешь!

Показываю рукой на меню, подзываю официанта и тут же вскрикиваю от боли: Светка бьет меня под столом по ноге. Отвечаю сестрице злым взглядом, я с ней дома еще разберусь.

— Готовы сделать заказ?

— Да, — отвечает за меня Эндрю. — Салат «Капризе», фруктовая нарезка, пряный лосось на гриле, суп-пюре из шампиньонов, запечённые овощи.

— А-а-а! Передумал, — приходит время повеселиться мне. — Подольше пожить захотелось!

— Соня! — взвизгивает сестрица. — Остановись! Эндрю — спортсмен, он следит за питанием.

— Что? — теряюсь я.

— Увы, свояченица, — разводит руками жених. — Прощаемся со свечкой лет этак на надцать.

Все весело смеются, только я чувствую себя так, словно получила плевок в лицо. Этот гад развел меня как последнюю идиотку. Ну, погоди! Я с тобой еще поквитаюсь!

Но, кажется, Эндрю я больше не интересую. Он мило беседует с мамой, не забывает наполнять ее бокал водой, подкладывает в тарелку к Светке лакомые кусочки, подает салфетку, и вообще, ведет себя как истинный джентльмен, вот только воспринимает меня, как пустое место.

Отчего-то я чувствую себя будто оплеванной. Ковыряюсь ложкой в тарелке с супом, наберу— вылью, снова наберу — вылью. Мне тоже хочется внимания, и я его получаю, но не с той стороны.

— Соня, тебе не нравится суп? — спрашивает мама. — Он изумительный.

— Суп-пюре из шампиньонов готовится на сливках, — бубню как старая бабка. — Это жирно.

— Тогда попробуй овощи, они приготовлены альденте, — мама кладет мне кружочек кабачка.

— В овощах на гриле много канцерогенов, а они ведут к раку, — продолжаю нудить я и ненавижу себя за это. Никогда не цеплялась к еде, не сидела на диете, не сходила с ума по правильному питанию, а тут словно дух противоречия в меня вселился, не могу его изгнать, хоть тресни!

А главное, не понимаю, почему злюсь. Может, потому, что Эндрю подвесил меня на ниточки и дергает, как ему хочется: не рассказывает маме о моем долге, но и не дает мне извиниться? Я уже сама готова признаться в грехах, лишь бы сбросить с плеч груз вины.

Эндрю разбирает вилкой и ножом рыбу и улыбается уголками губ, словно наблюдает за веселым представлением, а я завожусь еще больше, пыхчу, как паровоз, вот-вот задохнусь от собственного газа.

Светка пинает меня по голени, делает круглые глаза и кивает. «Пойдем, выйдем», — так я понимаю ее пантомиму. Аккуратно кладу приборы и встаю.

— Мне надо носик попудрить.

— Мне тоже, — тут же поддерживает сестра, бежит за мной и спрашивает на ходу: — Что с тобой происходит? Ты извинилась?

— Нет.

— Почему?

Я резко разворачиваюсь к ней.

— По кочану! Бесит меня твой Эндрю. Ненавижу таких засранцев, как он!

Видимо, столько ярости слышится в моем голосе, что сестра спотыкается и останавливается.

— Сонька, ты кукушкой поехала? Хочешь испортить мне еще один день? — шепчет она, чуть не плача. — Да тебе лечиться надо!

— Это тебе надо! — глухое раздражение выливается на ее голову. — Что ты нашла в этом длинном? Что ты знаешь о его жизни? Да он таких, как ты…

— Девочки, вы говорите обо мне?

Я захлебываюсь словами. Эндрю появляется, как чертик из коробочки, обнимает нас за талии, притягивает к себе. Упираюсь боком в его крепкое тело, вдыхаю запах дорогого парфюма и чувствую, как начинает кружиться голова.

Глава 6

Я на миг теряюсь, чувствую себя террористкой, нарушившей покой в чужом государстве. Но почти сразу разворачиваюсь и… налетаю на Андрея. Он, как железобетонная стена, стоит и играет каменными мышцами.

— Ты куда? — насмешливо спрашивает меня, прожигая насквозь искрами взгляда.

— Ты занят, я чуть позже зайду.

— Не стесняйся. Ради тебя, дорогая София, мы здесь и собрались.

Вспыхиваю до корней волос, в голове паника, в душе полный раздрай. То ли идти на таран и пробиваться с боем, то ли выслушать все до конца и смириться с судьбой. Но проклятый Эндрю не дает даже подумать: он хватает меня за локоть и втаскивает в кабинет.

— Пусти!

Я выдергиваю руку, но уже поздно, Светкин женишок захлопывает дверь.

— Господа, вот она, причина наших неприятностей, — Эндрю толкает меня в спину, а в голосе уже нет ни насмешки, ни ехидства. Он звучит холодно и по-деловому. — Прошу любить и жаловать.

Я ловлю удивленный взгляд Пашки. Он явно не догадывался, с какой целью босс пригласил его в кабинет.

— Это Соня сорвала рок-фестиваль, Андрей Николаевич? — спрашивает он и с сомнением качает головой. — Не может быть!

— А ты будто не знаешь?

Теперь все смотрят на охранника.

— Н-нет.

— А если подумать? Разве не ты прятал ее на галерее второго этажа?

— Он не прятал меня! — не выдерживаю я давления. — Это я ему зубы заговаривала.

— Глеб Валентинович, — Эндрю обращается к крупному статному мужчине. — Как считаете, нам нужен охранник, который халатно несет свою службу?

Я перевожу взгляд с одного на другого. Это что сейчас происходит на моих глазах?

— Пашка не виноват! — выкрикиваю фальцетом. — За что вы с ним так? Он принял меня за посетительницу бара.

— Павел, вы всех посетительниц знаете по именам? — сквозь зубы спрашивает босс.

— А это преступление?

Я не сдаюсь, но понимаю, что все больше погружаюсь в болото словесной лжи.

Андрей проходит к своему креслу в центре кабинета, садится, вальяжно развалившись, только что не задрав ноги на стол, и постукивает кончиком карандаша по столешнице. И этот мерный звук, похожий на маятник, гипнотизирует, сводит с ума.

— Н-нет, но… тут особый случай, — лепечет растерянный Пашка.

— Все, хватит! — выкрикиваю я, и все смотрят на меня. Чувствую себя на педсовете, когда ты стоишь в центре кабинета директора, а тебя все отчитывают за разбитое стекло книжного шкафа. — Павел не виноват. Скажите, что требуется от меня?

— С вами мы еще разберемся, — женщина средних лет с безобразной прической в кудряшках раскрывает папку и двигает ее на край стола. — Посмотрите, барышня Куликова.

«Они и фамилию мою знают?» — от паники перестаю соображать, хотя это вполне естественно, что Эндрю знаком с биографией своей невесты. Или не невесты? Леший их разберет!

Я делаю шаг к столу. Читаю, а буквы расплываются перед глазами. Вижу большой столбик каких-то цифр, итоговую сумму с несколькими нулями, опускаю взгляд ниже, натыкаюсь на свою фамилию.

— Что это? — шепчу пересохшими губами.

— Счет за тот вечер. Вы его планируете оплачивать?

Внутри все холодеет. «Что делать? Что делать?» — бьется в виски вопрос.

Нет, я могу попросить отца, он отругает, зато выручит бестолковую дочь. Наша семья небогата, но есть свой бизнес, наверняка и накопления имеются. Однако… повод уж очень постыдный. Еще и Пашку хотят наказать.

Глубоко вдыхаю и скороговоркой чащу, пока не передумала:

— Я выплачу долг. Обязательно! Не трогайте Павла, он не виноват.

И сразу легко становится на сердце, задираю подбородок и смело смотрю в глаза Эндрю. Под его ледяным взглядом хочется спрятаться под стул, нет, заползти под диван, там места меньше, пыли больше, зато никто не найдет.

— Отлично, барышня Куликова. Прошу.

Кудряшка набирает цифры на маленьком кассовом аппарате и протягивает мне терминал. Я сглатываю.

— Но… у меня нет сейчас таких денег. Можно в рассрочку?

— Увы. Репутацию бара надо восстанавливать, заказывать рекламу, делать заявки блогерам, прессе, — с серьезным лицом говорит еще один сотрудник заведения, лысый толстячок в круглых очках.

Он пялится в экран макбука, что-то быстро набирает короткими, как сардельки, пальцами.

— Я могу отработать!

— Даже так? — сотрудники переглядываются.

— В качестве кого, позвольте спросить? — уточняет жених сестры, а мне хочется его прибить: мог бы пойти навстречу ради сохранения мира в семье.

— Официанткой, уборщицей, могу в баре напитки разливать.

— Ага. Алевтина Викторовна, сколько у нас зарабатывают сотрудники этих профессий?

Кудряшка щелкает калькулятором и кривит губы.

— Тридцать тысяч в месяц. Даже если София станет работать в две смены…

— Я не могу, у меня занятия в универе! — отчаянно вставляю я.

— Вот видите! Две смены отбрасываем. Таким образом, долг будет выплачен через тридцать шесть, нет, погодите, тридцать восемь месяцев.

— О боже!

— Предлагаете закрыть бар? — Эндрю не отводит от меня взгляда.

А я не знаю, куда деться, в голове полная каша. Как я оказалась в таком беспросветном дерьме? Ни с какой стороны выхода нет. А еще появляется странное чувство, будто меня разыгрывают. Не может быть, чтобы из-за одного звонка развалился прочный бизнес. Тут две версии: или бар и так был на грани закрытия и босс нашел в моем лице козла отпущения, или он просто меня разводит.

И за такого жестокого дельца моя сестра собирается замуж? Да она полная дура!

— Слушайте, — я кручусь, как уж на сковородке. — Неужели все так печально? Еще два дня назад бар процветал. И потом, не верю я, что здесь такие низкие заработки. Слышала, что у вас конкурс на каждое вакантное место.

Опять сотрудники переглядываются, даже с Пашки слетает ошарашенное выражение лица. Приглядываюсь: неужели он улыбается.

Точно разводят!

— Есть одна высокооплачиваемая должность, — начинает Эндрю. — Но сомневаюсь, что ты с ней справишься.

Глава 7

В последнее дни моя размеренная и отлаженная до мелочей жизнь катится с горки со скоростью детской ватрушки, да все по кочкам и ухабам.

А виновата в этом сестрица моей Сиси. Устроила мне Армагеддон районного масштаба. После ее рокового звонка в полицию неприятности нарастают как снежный ком: рок-фестиваль сорвался, Витя Знаменский отменил выступление. Деньги за билеты, распроданные за полгода до концерта, пришлось вернуть зрителям. Мало этого, разозленные фанатки вылили на «Болибар» кучу грязи в сети, подключились известные блогеры.

Дальше — больше.

Резко упала посещаемость, а сегодня прибегает бухгалтер и, тряся кудряшками, кричит:

— Андрей Николаевич, кошмар!

— Что случилось, Алевтина Викторовна, — я с трудом отрываю взгляд от экрана макбука.

С момента открытия фондовой биржи акции семейной компании, куда входит и «Болибар», упали на несколько пунктов. Некритично, но брокеры отца могут заволноваться, а это значит…

Вот на моменте обдумывания последствий меня и застала бухгалтер.

— Из налоговой звонили, — осипшим голосом шепчет она.

Вот он, первый звоночек! Сердце пропускает удар, спазм сжимает горло. Я глубоко вдыхаю сухой воздух кондиционера.

— Не паникуйте раньше времени, — с трудом сохраняю спокойствие, хотя эту Соньку задушить готов собственными руками. — С инспектором я разберусь, у нас нет задолженности. Он просто услышал о проблемах, вот и решил подстраховаться.

Но кудряшки Алевтины трясутся без остановки, того и гляди, отвалятся. Ко мне ее приставил отец. С одной стороны, опытный и знающий работник, а с другой — его глаза и уши. И тут очень важно не сболтнуть лишнего, чтобы не повернуть гнев благословенного родителя против себя. Пока бухгалтер считает, что проблема пришла извне, я — в домике.

— А еще из банка.

«Черт! — на миг закрываю глаза. — Второй звоночек».

— А этим, что надо?

— Отказали в ссуде.

— Что?

Теперь теряюсь я. Чтобы расплатиться со зрителями, я приказал опустошить все запасы денег. Но бар должен на что-то существовать, поэтому обратился в парочку банков за долгосрочным кредитом.

— И «Столица-банк», и «Туров-банк» сообщили, что счета у нас временно заморожены до выяснения обстоятельств.

— Ну, стерва! — вырывается у меня.

— Согласна, Андрей Николаевич, — кивает бухгалтер. — Таких оторв в тюрьму сажать надо. Прикажите нашим мальчикам разыскать ее.

Я смотрю на расстроенную женщину, а в груди злость уже не булькает отдельными всплесками, а бушует, как огненная лава.

***

Неожиданным образом я узнал поганку, сотворившую с моим баром такое, в сестре моей Сиси. Мы со Светланой знакомы были с университета и прекрасно ладили.

Самое удивительное, что у нас ничего не было общего. Я любил тяжелый рок, она — классическую музыку. Я предпочитал спортивный стиль в одежде, Светлана одевалась элегантно, как леди, в лучших магазинах столицы. Мы даже читали совершенно противоположную литературу: я восхищался современными жанрами, типа реалРПГ и литРПГ, а она умирала по любовным романам.

Казалось бы, такие непохожие личности должны идти параллельными путями, но мы встретились, разговорились и поняли, что нам легко друг с другом, если…

Вот это «если» и меня и тяготило. Я охотно посещал театры, концерты и званые музыкальные вечера, на которые таскала меня Светлана, но свой мир перед ней не раскрывал. Может, потому, что не думал о долговечности наших отношений, или потому, что не хотел ранить ее высокие чувства яростным перебором струн, грохотом тарелок и барабанов.

Мне нравилось выходить куда-то вместе. Света была невысокой, очень хрупкой и ладненькой. Когда мы шли под руку, я замечал завистливые взгляды мужчин, направленные на нее. Она болтала, не останавливаясь, мелодичным голосом, но я даже не вслушивался в слова, просто казалось, будто ручеек журчит и успокаивает.

Света называла меня Эндрю, я не возражал пусть если так нравится ей. В отместку звал ее леди Сиси на австрийский манер.

— Почему Сиси? — спросила как-то она, обиженно поджав губы. – Можно по-разному понять в зависимости от ударения.

— Больше всего подходит тебе, — засмеялся я. — Если хочешь, могу звать тебя по-американски Лукасом, или по-армянски Люсинэ, или по-итальянски Лючией. А, погоди! Могу по-таджикски — Равшаной.

— О боже! — Света мило всплеснула ладошками. — Только не Равшана!

— У всех этих имен корень «свет».

— Окей, пусть будет Сиси с акцентом на последний слог. Так интимно и нежно.

Ее постоянные звонки, вопросы, восторг, даже ревность нисколько не напрягали, я лишь усмехался, потому что это никак не мешало моей жизни.

Когда между нами повисло напряжение, я даже не заметил. Просто как-то случайно поймал на себе жадный, затуманенный любовью взгляд и сделал открытие: чувства Светланы стали глубже и серьезнее.

А когда подруга заговорила о том, что наши отношения должны перейти на новый уровень, я задумался. Почему бы и нет? Браки, основанные на дружбе, — самые крепкие и спокойные. Миллионы людей живут счастливо с гораздо менее комфортными людьми, чем моя Сиси.

Глава 8

«Дыши глубже, дыши! — уговариваю себя, пока босс выясняет отношения с Павлом. — Дыши!»

Еле держусь, чтобы не сорваться, кулаки так и чешутся. Этот мерзавец все ко мне клинья подбивал, а как запахло жареным, тут же сдал.

— Козел! — срывается с губ, ловлю взгляд Эндрю.

«Услышал или просто так посмотрел? — вскипают мозги. — А, плевать!»

Босс провожает меня в подсобку, передает на руки начальнице и исчезает. Как только он выходит за дверь, шумно выдыхаю. Только сейчас поняла, что все это время держала в себе слишком много дерьма.

— Что, тяжко?

Пухлая женщина средних лет смотрит на меня с любопытством. На ней надета униформа — голубой брючный костюм, застегнутый на белые пуговицы, на голове аккуратная шапочка.

— Ага, — отвечаю ей и оглядываюсь. — Куда мне идти?

— Сначала инструктаж, — женщина достает журнал, раскрывает его. — я Ирина Викторовна. А тебя как звать?

— Соня. София.

— Так вот София, — начальница положила на скамейку пакет с униформой. — Одевайся и слушай сюда. Босс у нас строгий, но справедливый. Если проштрафишься, накажет рублем.

— Велика ли у вас зарплата! — фыркаю я. — Разве что на проезд.

Ищу глазами какую-нибудь ширму, чтобы спрятаться, не нахожу и просто стягиваю скинни. Кожа мгновенно покрывается мурашками: в помещении прохладно. Натягивая брюки, затем куртку, гляжусь в зеркало. Униформа сидит ладно, будто на меня сшита. Начальница одобрительно кивает.

— Ну, какая ни есть, а вся наша. Основной оклад он не трогает, а вот премии лишишься.

— Плевать.

Пристраиваю на макушку шапочку, но розовые пряди торчат во все стороны. Ирина Викторовна протягивает мне коробку с заколками.

— Выбирай любую. Этого добра у нас навалом. А премия у нас может быть в два, три раза больше зарплаты. Так что, смотри.

— Он такой щедрый? — наконец заинтересовываюсь я.

— Доход у бара отличный, Андрей Николаевич — хороший бизнесмен, всегда чувствует тренды и следует за ними.

Удивленно смотрю на уборщицу. Она роется в шкафу, вытаскивает ведра, швабры, какие-то тряпочки, средства, ставит все на тележку на колесиках. Надо же! Полы моет, а рассуждает о трендах. Неприятно осознавать, что Эндрю вовсе не такой мудак, каким я его себе представляла.

— Ясно. Значит, при хорошей работе и получать буду больше.

— Да ничего теперь неясно! — вскрикивает начальница. — На днях какая-то безмозглая курица в полицию настучала, теперь у заведения крупные неприятности. Я вообще удивилась, что босс нанял новую сотрудницу. При теперешних делах и старым не хватит на зарплату.

Пока она говорила, я медленно заливаюсь краской. Через минуту пылает лицо, горят огнем уши, жар распространяется на шею. Обмахиваюсь ладонью.

— Где мой объект уборки?

— Пошли, покажу, — Ирина Викторовна подозрительно смотрит на меня. — Ты не больна часом? Что-то выглядишь неважно.

Я, не отвечая, выхожу в коридор. Здесь полумрак, мое смущение не так заметно. Издалека доносятся первые аккорды знакомой мелодии.

— Ох, Виктор Цой! — взвизгиваю восторженно.

— Ага, босс сам решил тряхнуть стариной.

— Можно мне посмотреть. Ну, пожалуйста!

Умоляюще складываю руки на груди, внутри растет знакомое чувство рок-фанатки, которая при первых звуках впадает в нирвану.

— Иди уже. Я на втором этаже пока уберусь. Основной зал не трогай, если только гости не позовут.

— А они могут позвать?

— Всяко бывает. Стакан разобьет, напиток прольет, иногда и до драки доходит. Охранники сс скандалистами справляются сами, а вот убирать грязь нам приходится.

Ирина Викторовна пошла впереди, я потащила за собой тележку. В принципе, не так уж и плохо. Мне теперь платить за вход не нужно будет, и концерты бесплатно слушать стану, глядишь, автографы всех звезд, соберу, вот Линка позавидует!

Воодушевленная открывшийся перспективой, иду на звуки музыки. Тележку оставляю в коридоре, сама тихонько выхожу в зал и становлюсь у входа, чтобы был шанс удрать, если заметят. Перевожу взгляд на сцену и застываю.

Андрей стоит в том же кожаном прикиде, который я видела на нем в первую встречу. На оголенных руках играют мышцы, в треугольном вырезе жилета виднеется мускулистая грудь, так и хочется расстегнуть пуговицы и посмотреть, что там, ниже, пересчитать кубики.

Он перебирает струны гитары. Начальник охраны, полчаса назад несший меня на плече к боссу, сейчас тоже выглядит по-иному. На нем много кожаной одежды, украшения сияют в лучах прожекторов, черная бандана, разрисованная черепами, подчеркивает мужественное лицо. — Красавчики! — шепчу едва слышно.

— И не говори! — восхищенно цокает языком высокая девушка рядом.

Кошусь на нее: откуда цыпа появилась? Но она встряхивает длинными, черными, как ночь, волосами, и не сводит глаз Андрея.