Женись на мне, дракон!

Глава 1

— Мать пресвятая! Какого черта-а-а-а-а…!

Сознание покинуло меня, и я рухнула лицом в жижу, ощутив, как мерзкая грязь заполняет мой рот. Недаром, ох недаром Светка Комарова, эта язва, в пятом классе окрестила мой рот хлебальником. Тогда я дулась, а сейчас понимаю, что она имела в виду. В мой пухлый, как у мамы, рот не только еда и воздух проникают без труда, но и всякая гадость, если вовремя его не сомкнуть. Вот, например, эта мерзкая грязь!

Внезапно, словно обухом по голове, меня озарило. Поднявшись и по-прежнему сидя в луже, я растерянно огляделась. Грязь… Откуда она взялась в центре полностью асфальтированного города?

Но вокруг не было и намека на город. Что за чертовщина?

Издав жалкий, полный отчаяния стон, я поднялась на ноги. Я стояла вовсе не посреди шумного проспекта, где умудрилась навернуться, перебегая улицу на желтый свет, а посреди… густого, дремучего леса. Вокруг высились ели, огромные сосны, лиственницы, кедры – ничего, кроме бесконечного мрака. И, самое ужасное, ни единой живой души. Я была совершенно одна в этом чужом, непонятном месте. И вокруг ни огонька. А ведь уже смеркалось, и сгущающиеся сумерки зловеще шептали что-то недоброе.

Но что все это значит? Как я здесь очутилась?

С отвращением выбравшись из зловонной лужи, я в отупении закусила губу. Меня сбила машина… Да, точно! И теперь я, должно быть, в коме. Эта мысль, как глоток ледяной воды, принесла обманчивое облегчение. Скоро меня откачают, вернут к нормальной жизни. К той, что ждала меня там, за гранью этого кошмара.

Взгляд мой скользнул вниз, к ногам, и из груди вырвался крик, полный безысходного отчаяния. Промокшие до нитки легкие кроссовки чавкали при каждом движении, липкая грязь противно облепляла одежду. А ведь я так тщательно выбирала наряд для собеседования! Через этот проклятый перекресток я неслась не просто так – от этого зависело мое будущее. Собеседование! Моя первая работа после университета. Должность менеджера на ресепшене… пусть и в хостеле, но все же! Эта работа была моим шансом вырваться из замкнутого круга бесконечных отказов. Два месяца после выпуска я обивала пороги, но никому не была нужна эта новоиспеченная выпускница. И вот, когда удача, казалось, улыбнулась мне… такое! Вряд ли скоро подвернется еще один шанс.

Черт! От бессильной злобы и ощущения несправедливости у меня свело челюсть. С трудом разжав зубы, я издала какой-то жалкий скрип – ни кричать, ни плакать сил уже не осталось. К тому же, начал пробирать озноб… Какая странная кома! Неужели и здесь, в этом отрыве от собственного, безвольно лежащего на больничной койке тела, я буду испытывать всё те же мучительные телесные ощущения? Голод, боль, холод…

— Где ты там запропастилась? — визгливый голос, словно удар хлыста, хлестнул рядом с ухом.

От неожиданности и подступившего страха я невольно присела.

— Девчонка, эй! — снова этот мерзкий голос, от которого по спине побежали мурашки.

Из клубящейся темноты высунулась костлявая рука и вцепилась в меня чуть повыше локтя. С истошным визгом я рванулась вперед. Пленение коматозными чудищами никак не входило в мои планы.

Но далеко убежать не удалось – тощая ручонка, на удивление, оказалась цепкой и сильной.

— Стоять! — командный бас, словно ведро ледяной воды, немного привел меня в чувство.

Оказывается, визгун был не один! У него нашелся сообщник с хриплым басом.

— К-кто вы? — заикаясь от страха и тщетно пытаясь вырваться, прошептала я, — что вам нужно?

— Да уймись ты, рева! — небрежно бросил визгун.

— Теперь уж ничего не поделаешь, — авторитетно поддакнул бас, — придется привыкать.

Едва успела я осмыслить тишину, как из кромешной тьмы вынырнули две фигуры, явив себя лунному свету. Визгливый голос принадлежал крохотному гному с бородой до колен, увенчанному красным колпаком. Его длинные, костлявые руки казалось, доставали до самых ступней ног. Одной из них он все еще цепко сжимал мое предплечье. Хозяином же басовитого рыка оказалось пузатое существо, похожее на гоблина, но лишенное той звериной свирепости, хотя и у него из-под губы предательски выглядывали едва заметные клыки. И этот… этот тип улыбался! Или просто скалился, примериваясь, как я помещусь у него в желудке?

— Я Драк, — представился басовитый громила, чуть склонив голову и приложив свою огромную лапищу к груди.

— А я Кон! — пропищал гном, отнял свою узкую, костлявую руку и протянул ее мне. — Очень приятно!

Неуверенно я пожала его ладошку.

— Ну, а тебя как звать-то, красавица? — полюбопытствовал Драк, галантно подталкивая меня из лесной чащи на едва заметную тропу.

— Л-людмила, — пролепетала я дрожащим голосом, — можно просто Мила.

— Будешь Милкой! — громыхнул Драк и хлопнул меня по спине с такой силой, что мир вокруг поплыл.

Едва удержавшись на ногах, я испепелила его взглядом, полным отчаяния и гнева.

К моему изумлению, гоблин сконфузился и смущенно потупил взор.

— Прости балбеса, — снисходительно проговорил гном, — не умеет он свою силищу рассчитывать!

С этими словами Кон почесал длинной рукой свою спину.

Глава 2

Но прощать я не собиралась.

— Что значит выкрали?! — сорвалось у меня, словно ярость сама вырвалась на волю. Руки в боки, ну точь-в-точь крестьянка, узревшая, как соседский котяра волочит ее лучшего петуха.

— То и значит, — стушевался Драк, словно наткнувшись на бушующее пламя моего взгляда, — я вообще-то извинился.

— Мне твои извинения даром не нужны! Верните меня назад, вот тогда, может, и прощу.

Мои похитители обменялись взглядами, пожали плечами. Кон выступил вперед.

— Никак невозможно.

— Что?!

— Обратно вернуть.

— Почему!!!??? — от моего вопля стая ворон, облюбовавшая вершину ближайшей сосны, сорвалась в небо, словно угольки из-под кузнечного молота.

— Сюда смогли доставить, — настаивала я, — значит, и обратно сможете.

— Никак нельзя, — Кон потупил взгляд, а Драк благоразумно спрятался за его худощавой спиной, — заклинание вызова только единожды срабатывает.

— Что? Заклинание? — гнев захлестывал меня, как волна, — что это значит? Вы сотворили колдовство?

— Ну да, — пожал плечами Кон, — а что тут такого? Все пользуются магией, если средства позволяют.

— Мы вот поднакопили, — вынырнул из-за спины сообщника гоблин, — и купили заклятье кражи. Нам позарез нужно было.

— Ты нам была нужна, как воздух, — согласно кивнул Кон, делая характерный жест у горла, — просто позарез!

— Но почему я???!! — взвыла я, внезапно осознав всю абсурдность ситуации, — что я вам сделала? В чем провинилась?

Воцарилось неловкое молчание. Похитители переглянулись, затем Драк, набравшись храбрости, шагнул вперед.

— Ни в чем ты, Милка, не виновата, — пробормотал он, смущенно ковыряя землю носком башмака, — просто нам нужна была… служанка.

— Что?! — от возмущения у меня глаз задергался, — вы хотите сказать, что похитили меня, чтобы я вам прислуживала? Да я лучше сгину в чаще, среди диких зверей!

Не успела я, развернувшись, гордо зашагать в лес, как длиннорукий Кон остановил меня.

— Да не нам прислуживать, дурочка, — выпалил он торопливо, — а гостям нашим! У нас двор постоялый.

— Лучший в округе, — гордо вставил Драк, — к нам даже драконы захаживают!

— Идем, — продолжил Кон, хватая меня за руку и не дожидаясь ответа, — все лучше, чем быть волками съеденной.

Как назло, именно в этот момент из ближайших кустов донеслось вполне отчетливое: «У-у-у-у-у-…». Так что я, более не прекословя, помчалась впереди всех по тропинке.

Похитители не отставали, и вскоре мы стояли перед небольшой избушкой, окруженной высокими елями. Избенка стояла у широкой дороги из песчаника. За ней виднелось лесное озеро, на котором я даже разглядела стаю уток. Сбоку раскинулся огород с гигантскими тыквами. Все хозяйство было обнесено редким частоколом, высотой метра два.

— Драк-Кон, — прочла я покосившуюся вывеску, освещенную тусклым светом двух фонарей. Вторая буква «К» была прибита задом наперед.

— Здорово придумали, правда? — восхищенно осведомился Драк, любовно поправляя вывеску, — сложили наши имена, и получилось название. Да и драконам лестно опять же…

Решив, что с меня на сегодня хватит информации, я поднялась по ступенькам на крыльцо. Кон галантно отворил передо мной скрипучую дверь.

Внутри было темно и заставлено бочками, мешками, столами, ящиками. Хаос.

— Твоя комната наверху, — проговорил Кон, зажигая свечу, — есть хочешь?

Помотав головой – от всего произошедшего меня уже мутило – я выхватила у него свечу и, увидев в глубине зала лестницу, пошла к ней. Больше всего мне хотелось уснуть и проснуться в своем привычном мире.

— Вторая дверь справа, — крикнул мне в спину Драк, — там еще ручка наполовину оторвана.

Нащупав покалеченную ручку, я открыла дверь, вошла внутрь и с трудом придвинула к створке тяжелый комод. Затем, не раздеваясь, упала ничком на вполне удобную кровать. Мне хотелось забыться. Забыть все. И в особенности Драка и Кона.

Снилось нечто странное…

Вся моя прежняя жизнь… Она осталась там, в привычном, любимом, пусть и не всегда легком мире. Там я была Людмилой Старцевой, едва перешагнувшей порог двадцати трех лет. С дипломом в руках, я с нетерпением предвкушала взрослую карьеру и строила радужные планы. Жила с добрейшей души человеком – моей бездетной двоюродной теткой, приютившей меня после страшной трагедии. Родителей не стало, когда мне было всего девять – их жизни оборвала безжалостная автокатастрофа.

На одной лестничной клетке со мной обитала моя верная подруга – Светка Комарова. Её судьба тоже не баловала, хотя и по-своему. Родители, к сожалению, были живы, но, как часто говорила сама Светка, "лучше бы их не было совсем". Погрязшие в беспросветном пьянстве, они не упускали возможности сорвать злость на дочери. Спасибо моей тетушке, Светка всегда находила утешение и спасение от кошмара в нашей скромной, но уютной квартире.

И сейчас, работая за гроши в заштатном пункте выдачи, Светка так и не смогла вырваться из цепких лап ненавистных родственников, обрести свой угол. Поэтому почти все свободное время она проводила у нас. Мы с тетей никогда не возражали: черноглазая, худенькая, с цыганским огоньком в глазах, Светка была веселой, заботливой, душевной – полная противоположность своим вечно хмурым и опустившимся родителям. Во сне ко мне приходила и тетя, чье здоровье в последнее время вызывало тревогу. Нет, двоюродная сестра моей матери вовсе не была стара, но с рождения страдала пороком сердца. Теперь, когда ей перевалило за шестьдесят, она жила на таблетках, а память все чаще играла с ней злые шутки. Она путала меня со Светкой, все больше забывала, погружалась в себя…

Так и не найдя ответа на вопрос, будет ли меня искать тетя, я наконец проснулась. Холодный пот облепил все тело. Осторожно приоткрыв один глаз, я застонала. Мой провал в иную реальность оказался не бредом и не комой!